Глава 51

Кухня Вулси, Крайст Чёрч, Университет Оксфорда


Горгон Рамштайн, облаченный в одеяние повара, нарезал морковь на кухонном металлическом столе на кухне Вулси. На самом деле он ничего не готовил и не собирался. Нарезание моркови было для него своего рода медитацией, чтобы успокоиться и совладать с желанием убить снова. И сейчас и в прежние времена ему случалось случайно пораниться. Ему было плевать. Кровь прекратила отвлекать его внимание еще много лет назад.

А теперь?

Сейчас ничто не имело значения кроме публичного извинения Королевы, до тех пор, пока его требования не будут выполнены.

Горгон снова порезался. На этот раз, гнев его был слишком силен. Он метнул тяжелый кухонный нож в стену и его рев огласил пустую кухню. Нож воткнулся в один из черепашьих панцирей, что видели на стене. Прищурив один глаз, он посмотрел на них. Тот черепаший панцирь, подумал он. Лишь немногие знали, что именно этот панцирь вдохновил Льюиса Кэрролла на создание персонажа Черепахи Квази. Еще меньше подозревали об историческом значении столь редко посещаемой кухни под Оксфордским Университетом. Кухня Вулси. Легендарная оксфордская кухня шестнадцатого века, на которой похоронено и сокрыто множество тайн. Горгон постигал искусство готовки на этой самой кухне. Он узнал о страсти к готовке. Что в ней был и ритм, и темп, и песня и даже танец. Кем были Огюст Эскофье, Алексис Сойер или Изабелла Битон по сравнению с ним? Быть может, их великие имена были вписаны в Викторианские книги истории, но Горгону было известно кое-что еще. Он сам был легендой. Иконой, если будет угодно. Он был не просто поваром. Он был ученым, который стал поваром. Он, как никто другой, подходил ко всему со всей своей дотошностью. Но сейчас все это прошло. И не из-за того, что Маргарет Кент сотворила с его адвокатом и его семьей в этом мире. Его гнев и ненависть вскармливались в течение многих лет, что он провел под жесточайшим гнетом в Стране Чудес.

Он стукнул тяжелым кулаком по столу, припоминая все то, что Червонная Королева сделала с ним в Стране Чудес. Ложки и ножи зазвенели, несколько чашек упали на пол. Боль была настолько сильной, что он упал на колени, охваченный ею. А после слезинка скользнула по его лицу, будто капелька оливкового масла. Слезинка, вышедшая из пустой глазницы.

Медленно, Горгон поднялся и направился к боковому столу, за которым проглотил пару маффинов, целиком, не разжевывая. Горгон любил маффины…и перец. Он обожал их, потому что его дети сходили по ним с ума.

Горгон смыл кровь с рук, глядя на свое отражение в зеркале. Не то чтобы он не видел его прежде, но на этот раз, его облик шокировал его. Из жертвы он превратился в безжалостного убийцу, и он не знал, как к этому относиться.

Вот Чеширу это определенно нравилось.

Горгон выпрямился во все свои шесть футов, четыре дюйма. Его руки были долговязые, но весьма искусные в кулинарии. На нем был надет двубортный белый жакет, который на самом деле был смирительной рубашкой. Той самой, что на него надевали в лечебнице. Основной задумкой повара надевать двубортные жакеты заключалась в том, что их можно было надевать и так и этак, тем самым маскируя пятна от готовки. В прошлом, когда эта самая кухня гордо именовалась кухней Вулси, на переодевания времени не оставалось, когда как нужно было подать блюдо Викторианским богачам, у которых водилось много деньжат, чтобы заплатить за угощения. В течении нескольких минут, жакет выворачивался наизнанку, демонстрируя чистую сторону.

Задумка пригодилась Горгону практически в той же целью, когда он совершал преступления, за исключением тех кровавых пятен, что он прятал от предыдущих жертв. Он успевал убить двоих, прежде чем переодеть жакет. Убей, переодень и снова убей. Или еще лучше: убей, переодень, сматывайся, пока выглядишь чистеньким. Никому и в голову не могло прийти, что повара станут серийными убийцами.

Опять же, жакет Горгона защищал его от множества прочих факторов. Плотная хлопчатобумажная ткань жакета защищала его от жара плиты и дьявольской печи в Стране Чудес. Нынешние кухни куда безопасней Викторианских. В те времена готовка была профессией опасной: безумно громадные печи и брызги кипящего варева. Хороший жакет стал необходимостью. В настоящие дни, она помогала ему скрываться в довольно жарких местах, которых люди старались избегать.

Под жакетом он носил специально — скроенные брюки. На них были черно-белые узоры. В прошлом, повара носили узорчатые брюки, чтобы скрыть пятна. Горгон же надел их, чтобы посмеяться над верой Белой Королевы в то, что она именовала Шахматной Доской Жизни, по правилам которой хорошие ходили лишь по белым клеткам, а плохие — по черным. Горгон верил, что ему подвластны и те, и другие.

Горгон уставился на поварской колпак, что он носил на голове, отчасти похожий на корону, что носили короли вроде Филиппа II. Некоторые именовали его просто колпаком, как и традиционный головной убор мировых судей — офицеров государства. В наши дни этот термин обычно применим к судье. Глядя на него в зеркале, это совпадение показалось ему весьма ироничным. В своем психотическом стремлении исправить этот мир, он во многом был похож на судью. Но эта мысль его не рассмешила. Он редко смеялся над своими мыслями. Горгон, в отличие от прочих сумасшедших убийц знал, кем он был на самом деле. Он знал, что голова его гудит не от верных поступков. Но, тем не менее, он ничего не мог с этим поделать. То, что Червовая Королева сделала с ним, разрушило каждую молекулу человечности в его организме.

— Портмане. — Горгон приподнял колпак, глядя в зеркало. Французское слово, то единственное, что вызывало улыбку на его лице.

Пормтане — искусство сочетания двух слов, звуков и значений в совершенно новое слово. Льюис Кэрролл просто обожал подобное. Именно таким образом он изобрел слова вроде «хливкий», что означало «гибкий» и «скользкий». (стихотворение «Бормоглот». Именно там упоминается словосочетание Slithy Tove — «Хливкий Шорёк») Горгону нравилось слышать подобное от Льюиса. То были славные дни. Но опять же, Льюис не смог спасти его от Королевы.

Порой, его поражала сама нелепость мысли о том, что он упоминается в главе «Свинья и Перец» всего лишь в качестве повара. Он презирал людей за суждения о том, будто его уволили за то, что он добавлял во все слишком много перца и Королева чихнула, когда обедала в доме у Графини. Он потянулся за книжицей «Приключения Алисы под Землей», одной из немногих оригиналов — он знал, что у Пиллара тоже была такая, и, скорее всего, он был дико зол, что какой-то повар поубивал столько народу, но ему было плевать на Пиллара.

Пекарь открыл книгу на главе «Свинья и Перец», где говорилось:» В воздухе и правда было слишком много перца. Даже Герцогиня время от времени чихала, а уж ребенок просто вопил и протяжно чихал одновременно. Единственными на кухне, кто не чихал были повариха и большой кот, сидевший на камине и широко улыбавшийся.»

— А, вот ты где. — Чешир появился позади него из ниоткуда. Горгон увидел в зеркале отражение его настоящего лица. — У нас с тобой иммунитет к перцу. — На его лице появилась ужасающая и уродливая улыбка, от которой даже Горгону стало не по себе.

— Ты не постучал. — Горгон ненавидел сюрпризы.

— Я же кот, Горджи, — ухмылка Чешира стала шире. — Мы проскальзываем без разрешения. Готов?

— Королева не принесла извинений? — Он знал, что она не станет, но ему так этого хотелось.

— Ты же знаешь, что этого никогда не произойдет, — сказал Чешир. — Поэтому мы все это и делаем.

— Я думал, мы делам все это ради того, чтобы разоблачить ее перед миром, — произнес Горгон, предпочитая говорить с зеркалом.

— Ну, отчасти. — Чешир порыскал по кухне в поисках еды. — Но мы также покажем ей, что мы не слабее нее.

— Какая нам с этого выгода?

— Мир сложно устроен, Горджи. — Чешир подобрал рыбий хребет и вгрызся в него. — Грядет Война Страны Чудес. У Королевы и ее приспешников будет преимущество. И поскольку нас с тобой к хорошим парням отнести нельзя, нам стоит найти в ней свое местечко.

— Как это так?

— Доказав, какие мы с тобой отморозки. — Он облизал пальцы. — Обожаю слово «отморозок». Людям в этом мире оно тоже по нраву.

— Ты говоришь, что мы делали все это отчасти потому, чтобы она перестала нас недооценивать, и мы смогли присоединиться к ее лиге? — обернулся Горгон, гнев вспыхнул на его лице. Этого в его плане не значилось. Он ни при каких обстоятельствах не собирался присоединяться к королевской армии.

— Конечно же, нет, — солгал Чешир, и выбросил рыбий хребет. Он отряхнул руки и произнес. — Я шутил. Конечно же, все это лишь ради того, чтобы разоблачить Королеву.

— Я знал, что тебе не следует доверять, — проворчал Горгон. — Но я должен отомстить.

— У всех у нас свои грязные приемчики, Горджи. — Подразнил его Чешир. — Не перетрудись. Ты всего-то убил пару детишек, делов то. В мире каждый день умирают дети: будь то голод, армия или болезнь. И никто не поднимает шум по этому поводу.

— Не уверен, что это правильно. Я сделал это лишь ради того, чтобы…

— Знаю, знаю, — отмахнулся Чешир. — Разоблачить компании, работающие на Королеву и Герцогиню. Это мы уже говорили.

— Мне по-прежнему нужно знать, зачем ты мне помогаешь, — произнес Горгон. — В Стране Чудес мы не были близкими друзьями.

— Моя цель — Пиллар и Алиса. Я отправил им сообщение, которое они, очевидно, получили. Довольно кошмарное, должен признать. Но какое это имеет значение? Теперь ты в моей команде. Взгляни на себя. — Чешир обошел Горгона, чтобы заглянуть в зеркало. Он указал на его отражение с гордостью и энтузиазмом. — Взгляни на всю ту славу, которую ты обрел. Из никчемного повара Герцогини, которого едва помнили дети, читавшие книжку, до безумного ученого этого мира, самого ужасного злодея на всей земле. — Чешир был горд, а Горгон был загипнотизирован его словами. Чешир знал толк в том, как придать зловещим и отвратительным вещам хорошее звучание. Вроде сломленного человека вроде Горгона, это было восхитительной чертой характера. — Из ничтожества до гордого Монстра Страны Чудес, — повторил Чешир. — А теперь, давай покажем миру твое главное творение. Пускай людишки помучаются! — Он потер руки. — Массовое отравление Лондона. Красота.

Горгон кивнул, в его глазах вспыхнула ярость.

— Впрочем, миру это просто необходимо, — произнес Чешир. — Нечто броское. Знаешь, людям нравится реклама и прочая ерунда.

— Нечто броское?

— Ага, вроде броских названий их продуктов: «Хохотун» и прочий бред. Я придумал! — он взмахнул когтем. — Дадим название «Чумовые Пирожки». — Рассмеялся Чешир.

Загрузка...