Выбор пути

Глава 8. Земли Вечной Охоты

Как же холодно!.. Ледяной ветер вытягивает из тела последние крохи тепла. А вместе с ним - и жизни…

Сквозь закрытые веки пробивается яркий солнечный свет. Открываю глаза и тут же зажмуриваюсь, чтобы не ослепнуть - белоснежная равнина вспыхивает тысячами искорок. Ччерт, как же хреново!..

Голова раскалывается от боли, не слабо меня приложили… Стоп, вчера же была только осень. Где я? Что случилось с Эрикой, с Лантирском?

Встать получилось не сразу - мороз сковал конечности, и я сначала долго разминал пальцы, затем руки и ноги, возобновляя движение крови. Из одежды - одни штаны, босые ноги утопают в снегу. Кожа покраснела, но чувствительность постепенно возвращается, словно тысячи иголочек покалывают. На груди вижу засохшие потёки крови и едва затянувшийся багровый рубец, напоминающий о себе при каждом вдохе.

Преодолевая тошноту и головокружение, несколько раз приседаю, делаю наклоны и махи руками. Нужно двигаться, иначе так и останусь в этих снегах…

Вот только куда идти? Я начинаю осматриваться, и замираю, не веря своим глазам. В небе ярко светят два солнца…

Абсолютно одинаковые, привычные с детства светила - одно низко над горизонтом, в разрывах серых облаков, второе в зените. Прищурившись, опускаю взгляд ниже и начинаю всерьез опасаться за свою психику - всего в паре сотен метров от меня снег внезапно исчезает. За полосой дрожащего воздуха я вижу пальмы, настоящий тропический лес. Да быть такого не может!

Срываюсь с места, и со всех ног бегу к этому миражу. На мгновение появляется ощущение сопротивления, словно налетел на прозрачную пленку - и я падаю в зелёную, сочную траву. В голове снова вспыхивает боль, несколько минут лежу неподвижно, пережидая приступ. Вроде отпустило…

Жаркое тропическое солнце быстро отогревает меня. Не мираж… Но как?

Встав на ноги, срываю лист с ближайшего дерева, растираю между пальцами, чувствуя, как липкий зелёный сок стекает по руке. Ощупываю морщинистую кору, прихлопываю крупного муравья, впившегося в кожу. Вдыхаю тяжёлый, насыщенный влагой воздух…

Совсем рядом белеет продуваемая всеми ветрами снежная пустыня. Медленно протягиваю руку в ее сторону, пальцы упираются во что-то податливое, как желе, и мир за ней, утратив реальность, качнулся. Снова боль в висках, ещё немного… Холод вновь атакует кисть, и я рефлекторно отдергиваю руку назад. Эксперимент признан удачным…

Не стоит туда возвращаться, лучше останусь на этой стороне, тут хоть не замерзну. Осматриваюсь дальше, и вдалеке вижу море. Ледяные торосы, скопления похожих на тюленей животных на камнях. И тут же они сменяются золотистыми пляжами тропических островов, пальмами, буйством ярких цветов и красок.

Слева заснеженная тундра с редкими деревьями и кустарниками. Вдали бродят стада оленей, овцебыков и мамонтов, вокруг них стремительными росчерками крутятся волки и гиены.

Справа - непроницаемая стена стволов, ветвей и лиан, настоящие джунгли. Завывания ветра исчезли, здесь воздух наполнен криками невидимых в густой листве животных, щебетом птиц и гулом насекомых.

За моей спиной местность начинает подниматься, переходя в предгорья, а на самом горизонте возвышаются величественные горы. Линия раздела двух абсолютно разных местностей не исчезает - половина склонов засыпана снегом, вторая зелёнеет, словно альпийские луга. Только много выше ледяные пики становятся одинаково безжизненными.

Зрение слегка адаптируется к контрасту белого и зелёного, и, присмотревшись внимательнее, я замечаю на склонах десятки дымов. Там горят костры? Или вулканическая активность?

Выяснить это можно, только проверив лично. Море никуда не денется, и я, отбросив мысли о райских пляжах, зашагал к горному массиву.

Далеко от границы не отходил, опасаясь углубляться в заросли. Доносившиеся оттуда звуки настораживали и пугали, особенно сейчас, когда у меня не было никакого оружия. Кривоватую палку я, конечно, подобрал, но ней можно отбиться разве что от комнатного пуделя…

Иногда прикасаюсь к невидимой пленке и с интересом наблюдаю, как во все стороны, словно круги на воде, расходятся волны искажений. А вот на попытку просунуть сквозь преграду палку реакция другая - сухое дерево, едва прикоснувшись к границе, просто исчезает, растворяясь без следа. Рассматриваю срез - идеально ровный, словно от лазера. Это можно использовать, я подношу палку под углом, и вскоре ее край заточен под копьё.

Граница не всегда ровная, она изгибается то в одну, то в другую сторону, но общее направление сохраняет. Вот прямо на моих глазах ее край покачнулся, и снег бесследно исчез. Секунда, другая - и каменистая почва сменяется жирной грязью, усыпанной гниющими листьями. Ещё мгновение и первые зелёные ростки стремительно вытягиваются, разворачивают листья, цепляются за ближайшие деревья и кусты…

Для меня они такие же реальные, как и снег на той стороне. Выходит, все это - иллюзия? Нечто подобное я уже видел, посещая Пещеру Предков. Так же растворяющиеся в темноте стены, далёкое недостижимое пятно выхода, призрачные силуэты большинства ее обитателей. Это место мне снится?

Я останавливаюсь и изо всех сил пытаюсь проснуться. Тщетно… Моргание, рассматривание рук, щипки, удары - все бесполезно. Это явно не сон, даже не осознанный сон. Я не могу им управлять - деревья не хотят вырастать по моему желанию, жареный бегемот не появляется на огромном блюде у моих ног…

Вздохнув, продолжаю шагать дальше. Здесь, на краю джунглей деревья растут немного реже, и между ними можно пробираться, не теряя направление. Мошка залепляет глаза, на плечи то и дело падают листья, мелкие ветки и мусор с верхних ярусов. Иногда к ним присоединяются насекомые, тут же пробующие мою кожу на прочность. Несколько раз видел крупных ящериц, лазающих по ветвям, пару толстых, упитанных удавов. Тропический лес жил своей жизнью, тут постоянно кто-то кого-то ел и убивал, пока не обращая внимания на пришельца.

Впрочем, после экспериментов с палкой, я перестал бояться - достаточно просто пересечь границу, и я окажусь в безопасности.

Шел я довольно долго, солнце справа скрылось за горизонтом, на тундру опустилась ночь. Слева ещё продолжался вечер, но под кронами деревьев уже темно. Ускоряюсь, где только возможно, ночевать в таком лесу совсем не хочется. Лес стал редеть, и я перешёл на бег, разглядев далёкие огоньки впереди. Я уже уверен, что это костры - они иногда мигают, когда свет заслоняют темные точки. Там люди!

Когда я вышел на небольшую поляну к первому костру, уже полностью стемнело. Пламя выглядело странно - оно было полупрозрачным, словно это не дрова, а спирт.

Не менее странными были и люди, сидящие вокруг. Похожие на неандертальцев, такие же коренастые и широкоплечие, в них все равно ощущалась некая чуждость. И дело даже не в заметно больших размерах, смуглой, коричневатой коже, и даже не в лицах - широких, уплощенных, задумчиво-спокойных. Нет, я словно смотрел на дальних родственников, которые уже десятки лет прожили в чужой стране, и изменились настолько, что с ними и говорить-то уже не о чем. У огня сидели денисовцы…

Меня не атакуют, не прогоняют, словно и не замечают, когда подхожу к ним вплотную. Все эти люди - они тоже не совсем реальны, некоторые настолько прозрачны, что сквозь них видны темные силуэты деревьев на краю леса.

Постояв немного, сажусь рядом, и протягиваю руки к огню.

- Сейсе, нань чонгапурр. Хао би, ксьон диашш.

Слова не знакомые, но смысл мне становится понятен. Что-то вроде "здравствуй, путник. Этот огонь не согреет человека-брата"

- Вы здесь живёте?

Несколько человек повернулись ко мне, прислушиваясь. Повторяю фразу на обоих неандертальских наречиях. Меня поняли, и даже ответили, жутко коверкая слова

- Мы всегда здесь. Пока память есть.

- Ты очень много память. Идти к человек-брат, нет память здесь.

Мне советуют идти к таким же неандертальцам, как и я, к их костру?

- Я могу остаться?

- Память чужая. Человек не согреться.

Выходит, эти люди не просто греются у костра… Они делятся через него с другими силой, что поддерживает их существование в этом месте. Памятью живых о себе.

Мне резко поплохело. Я умер?!.

Подношу руку к глазам - нет, не прозрачная.

- Как мне уйти отсюда?

- Память не долго. И нет человек-брат…

Значит, когда обо мне забудут, меня, неандертальца, не станет. Но пока обо мне помнят очень многие.

- Человек-брат тут ошибка. Человек-брат энн-ой, место в Первая Пещера.

- Я не хотел сюда попасть. Как попасть в Пещеру Предков?

- Идти, память много, вера много. Идти не к Первая Пещера человек, идти к Первая Пещера человек-брат.

- Где она?

Мужик указывает рукой за спину и вверх, и я вижу среди темного нагромождения скал сначала один тускло светящийся провал, а затем, за дрожащей и искажающей картинку границей - второй, точно такой же.

Жуткое зрелище, словно два глаза дремлющего чудовища наблюдают за всеми, кто здесь находится.

Мне советуют идти в Пещеру Предков, но не денисовцев, а неандертальцев. Там горит пламя, вобравшее в себя веру и страх тысяч людей, оно намного сильнее этих костерков.

- А вы, почему не идете в свою Первую Пещеру?

- Память мало, вера нет. Человек охотник не пройти дальше порог, человек энн-ой пройти большой огонь.

- Я был там, и пытался выйти. Почему я не смог попасть сюда?

- Человек энн-ой идти большой огонь, малый нет. Земли Вечной Охоты человек охотник, не человек энн-ой.

Проход только в одну сторону? Это уже хорошо, значит есть надежда, что отсюда можно вернуться. Похоже, я в коме, и только любовь Эрики, вера моих людей в меня позволяет мне не растаять здесь. Призрачный мир, созданный коллективными воспоминаниями сотен, а может, и тысяч, умерших неандертальцев и денисовцев. Во что-то похожее верили североамериканские индейцы, но я всегда считал это народным фольклором.

- Спасибо, друг. Я могу вам как-то помочь?

- Нет, человек-брат. Другой. Нет правильная вера.

Пожимаю плечами, моя сила для этих призраков бесполезна, они не могут ее принять и усвоить.

Я сижу у огня, и пытаюсь проделать тот же трюк, что легко получался у меня раньше, но пламя не отвечает. Иногда в нем мелькают тени, смазанные, словно на старом телеэкране образы, но дальше мне не пробиться. Для этого нужно родиться денисовцем…

Спать не хотелось, я так и просидел до рассвета с этими молчаливыми людьми. А наутро, оценив расстояние, отправился к своим. Переход из тропиков на мороз дался тяжелее, головная боль преследовала меня ещё долго, пока я лёгкой трусцой бежал по заснеженному склону. По пути попадались костры, вокруг них сидели и мужчины, и женщины, даже редкие подростки, но детей младше трёх лет не было совсем.

Эту особенность я заметил ещё раньше, в Лантирске - малыши могли смотреть на огонь сколько угодно, без всякого риска. Дети постарше - те иногда замирали на несколько минут, но только лет с десяти могли случайно войти в транс. Отделывались продолжительным беспамятством, до недели, но без инсультов или паралича. То ли сосуды ещё эластичнее, то ли генетически они даже до порога Первой Пещеры в таком возрасте дойти не способны. Но дальше - все, это практически гарантированная смерть.

Раугу было двадцать пять, когда он бросился меня вытаскивать, охотник рассказывал мне, что стоял у входа, боясь шагнуть дальше. Большая потеря крови и всего несколько секунд глубокого транса не успели ему сильно навредить. И больше он туда не совался…

В Пещере Предков собираются те, кто смог при жизни стать частью коллективной веры. Или коллективного страха, таких было намного больше. Остальные, прожив в Землях Вечной Охоты несколько дней или лет, пока не исчезала память о них, растворялись в небытии.

А что если попробовать увеличить число своих сторонников? Я всматривался в лица неандертальцев, сидящих у костров, ища Шенка. Прошло совсем немного времени, он точно где-то здесь!

Вот двое женщин у костра, дальше большая группа стариков… Не то!

Вот пятеро мужчин, ссутулившись, жмутся к едва виднеющиеся языкам пламени. Они уже практически исчезли, деталей уже не разобрать, но у меня возникло странное чувство, что я их где-то видел раньше… Не то, Шенк был намного крупнее их!

Парня я нашел совсем недалеко от огромного провала в склоне горы. Днём он уже не казался таким зловещим, но подсознательный страх все равно остался.

- Шенк, вставай. Пошли со мной.

- Дим? Ты умер?

- Надеюсь, что нет. И я хочу выбраться из этого места.

- Ты ел плохие грибы?

Странный вопрос… Но ответить не трудно

- Нет, Шенк. Я приготовил огненную воду, и пил ее вместе со всеми.

- Дим, если энн-ой съест плохие грибы, духи огня закрывают ему путь в Первую Пещеру. Ты делал свою огненную воду из таких грибов?

Фактически, дрожжи - это грибы. Поэтому киваю, соглашаясь.

- Ты не умер. Просто нужно было подождать немного, пока действие грибов исчезнет.

- Шенк, я не пытался пройти к Пещере. Меня просто ударили по голове, и вот я тут…

- Дай мне руку, Дим. Если ты стал одним из нас, я пойму это.

Протягиваю ему ладонь, и он крепко сжимает ее. Его пальцы обдают меня холодом, слегка погружаясь в кожу.

- Живой ты… Все, прости.

Шенк отдернул руку, но его вид стал получше, словно на холст добавили ярких красок.

- Ты считаешь меня другом, Дим. Спасибо.

- Ты смог восстановить силы?

Вот этого я и ожидал. Затея с часовыми была моей, и часть веры в мое дело по праву распространялась и на обычных людей. Тот же Заруг ни чего не мог сделать, не в силах пробиться через эту защиту.

- Смог, я чувствую себя так же, как и в первый день, когда здесь очутился.

- Тогда хватит болтать, пошли.

Я направляюсь к темной дыре входа. Шенк стоит на месте, не спеша следовать за мной

- Я пытался пройти, Дим. Прошел коридор, я уже видел вдалеке Первый Очаг, но он не приближался.

- С тобой не было меня. Идём.

Вход снаружи впечатлял своими размерами - его высота была больше пятидесяти метров, длинный разлом в скалах был практически прямым, он не изгибался, как это часто бывает в пещерах.

Отсюда видно весь этот мирок - он гораздо больше, чем мне казалось. Заснеженная тундра сменяется лесотундрой, хвойным, лиственным лесом и постепенно теряя деревья, степью. Но и за ней тянется едва различимая полоса пустыни. Замёрзшее море тоже теплеет, и вдалеке ничем не отличается от виденного мною в Крыму Черного.

Сторону денисовцев искажает граница, но и так могу разобрать обширные плоскогорья и равнины с большими реками, цепочки островов в теплом море.

Тысячи прожитых в самых разных местах жизней, тысячи воспоминаний. Интересное место, но оно не для живых...

Я сжал холодную ладонь Шенка, и мы пошли вперёд. Стало темнее, потолок опускался все ниже, превращая вход в практически круглый тоннель. На вид не больше сотни метров.

Сначала я подумал, что Шенк боится и передумал идти. Но нет, парень наклонился вперёд, и не выпуская мою руку, упрямо делал один шаг за другим. Он увязал все больше, я уже тащил его за собой, чувствуя как холод стал охватывать мою кисть, пробираясь все выше. Вот уже локтевой сустав замёрз, и я не могу согнуть руку…

Внезапно давление исчезло, и мы кубарем покатились на каменный пол. Шенк отпустил меня, с удивлением разглядывая уже привычные мне стены.

- Держись за меня, теперь будет легче.

Парень кивает, и мы проходим через ряды призраков стариков. Шенк снова начинает бледнеть, но пламя костра совсем рядом. С места вскакивает Арика, Сенг, на их лицах целая буря эмоций - радость, гнев, удивление и восхищение.

- Дим, я же просила тебя быть осторожным!

А она неплохо выглядит, для призрака - как живая, не отличить. Да и остальные мои союзники вполне материальны.

- Арика, я здесь оказался случайно.

- Знаю все! Ты совсем потерял голову, как и все остальные мужчины, но это ваша природа. Но зачем ты закрыл дорогу духам огня?

- Дим, мы пытались предупредить тебя, но ты не слышал!

- Кто тебе подсказал это сделать?

Вот оно что… Похоже самогон начисто заглушает все каналы связи с этим местом. Виновато склоняю голову, эти люди за меня переживали, приятно…

- Друзья, простите. Глупость совершил, но я не знал обо всем этом, правда!

- В этом есть и моя вина, я не хотела, чтобы ты становился на путь энноев, Дим. Боялась, что ты станешь таким же, как они - ее рука обводит ряды сгорбленных фигур, теряющихся во тьме. И все на этом закончиться, как было много раз до тебя. Потому и не рассказывала все, что знала.

С потолка сорвался очередной сталактит, с грохотом рассыпавшись на куски, очередная трещина пробегает по своду. Может, это память о землетрясениях?

- Судьба решила иначе, Арика. Сейчас я вернусь к людям, а вы подумайте, что мне рассказать при следующей встрече. И позаботьтесь о Шенке.

- С ним теперь ничего не случиться, Первый Очаг признал его право на веру.

- Хорошо. Арика, что происходит в Лантирске? Я могу вернуться?

Старуха снова фыркает, поражаясь моей глупости:

- Твое тело в порядке, если ты об этом. Иначе бы ты или сидел здесь эхом, или стал как мы.

- Эхом?

- Твой образ здесь неподвижен, пока ты жив. Одну луну назад он растаял, такое иногда бывало раньше, когда эннои закрывали свое сознание, не рассчитав количество грибов. Мы каждый день ждали, что ты появишься здесь, и останешься уже навсегда.

Стоп, не может быть… Я же всего сутки провел здесь!

- Арика, уже прошел целый месяц?!

Старуха хмуро кивает

- Один день в Землях Вечной Охоты равен одной луне в мире живых людей.

- А здесь, в Первой Пещере?

- Одна рука дней, Дим. Скажи спасибо своей Эрике, она ухаживает за тобой, как за младенцем. Без этого никакая вера не заставила бы твое тело жить так долго без разума.

Все, больше ни слова. Нужно спешить, в этом месте фраза "время дорого" имеет совсем другой смысл

- Тогда - приглядывайте за мной и дальше. До встречи!

- Не спеши сюда возвращаться, Дим. И скажи Раугу, что ещё одну попытку он не переживет. Все, всстанавливай силы!

Молча киваю, и, усевшись рядом с огнем, вглядываюсь в пламя.

Ну же! Я! Иду!! Домой!!!

И огонь не стал мне мешать…

Первое, что я почувствовал - запах копоти и сгоревшего жира. Открываю глаза, и вижу над собой высокий, так и не перекрытый полностью потолок своей резиденции. Вокруг довольно светло, свет мягкий, рассеянный, чуть колеблющийся. Такой бывает в старых церквях и храмах.

Попытки пошевелиться ни к чему не привели, тело не слушалось. Стараясь не впадать в панику раньше времени, сосредоточил свои усилия на пальцах. Вскоре рука едва заметно дернулась, кисть немного согнулась. Нужно разминать и разрабатывать мышцы, за прошедшее время они частично атрофировались от неподвижности. Через некоторое время смог повернуть голову, и рассмотреть все получше.

Вождя всея Лантирска положили на высокую перину из сена и сосновых веток, укрытую шкурами. Вокруг, на принесенных камнях, обрубках бревен и просто на полу стоят те самые лампадки, что мы вручали молодожёнам. Десятки теплых, домашних огоньков разгоняли темноту, окон в жилой части дворца не было. Печь давно высохла, ее растопили, и сейчас в ней тихо потрескивали дрова. В помещении тепло, с юртами не сравнить…

Рядом, в паре метров от меня - похожая кровать, там, свернувшись в клубочек, спит Эрика. С ней все хорошо, кто бы не хотел меня убить, до жены добраться не успел. Грубо сколоченный стол с десятком разнокалиберных горшков и мисок дополнял интерьер.

Прислушиваюсь - тихо, снаружи не доносится не звука. Днём Лантирск довольно шумное место - постоянный звон кузни, удары топоров и молотков строителей, крики женщин и детей, визг подросших и постоянно требующих новой порции вкусной пищи поросят… Значит, сейчас ночь. Это хорошо, до утра у меня есть время на разминку. Сначала - руки!..

Особо я не преуспел. Когда Эрика проснулась, все мои достижения свелись к шевелению пальцев, да ещё пару раз получилось согнуть руки в локтях, сдвинув прикрывающую голое тело шкуру.

Мда, красавец… Даже когда я впервые очнулся в этом мире, то выглядел лучше. Более энергозатратный метаболизм неандертальцев сыграл со мной злую шутку - от былой физической формы остались одни воспоминания. Все и так небольшие запасы подкожного жира давно иссякли, живот впал, под бледной кожей выпирали ребра. Их наискось перечеркивал длинный шрам, с рядами точек по краям. Следы от швов?

- Дим!!

Конечно, она заметила устроенный мной беспорядок, и в следующую секунду уже присела рядом, с радостью и тревогой вглядываясь в мое лицо.

- Дим, ты слышишь меня? Скажи что-нибудь!

Губы не слушаются, и вместо нормального ответа получаются только отдельные слова.

- Я … вернулся… дома… любимая…

- Что с тобой? Духи огня больше не подчиняются тебе и смогли навредить?

- Нет… Долго лежал… Нужно… начать двигаться…

- Сейчас, я помогу! Дим, ты хочешь есть?

Да, еда нужна, вот только мясо мне сейчас противопоказано, желудок не справится.

- Бульон… мясо потом…

- Я тебя таким поила! А ещё - Зенг, ну ты его помнишь, он был последним женихом - посоветовал развести в воде мед, и тоже давать тебе пить. Так они у себя в стойбище маленьких детей подкармливали! Только ты очень мало пил…

Эрика гремит посудой, она уже успела оценить все удобства печи. И вот уже меня приподнимают, поддерживая за плечи, и я с удовольствием выпиваю обе предложенные миски. Жена подкладывает мне под спину мешок, набитый сеном, теперь можно сидеть.

Затем, отбросив шкуры, берется за меня всерьёз - крепкие пальцы с силой разминают дряблые мышцы, сгибают и разгибают конечности.

Результат не заставил себя долго ждать - чувствительность стала возвращаться. К вечеру я уже самостоятельно мог сидеть, брать пищу и сгибать ноги.

Речь пришла в норму, но говорил я мало - Эрика сама болтала без умолку, рассказывая все, что произошло в Лантирске за это время.

В тот день она проснулась от криков и шума. Не обнаружив рядом мужа, наспех оделась и выглянула наружу, где уже собирались остальные.

Драки бывали и раньше, дети так вообще и дня не могли прожить спокойно, особенно сейчас, когда рядом жили столько новых родов. Иногда отношения выясняли и женщины, таская друг друга за волосы и отвешивая крепкие затрещины соперницам. Мужчины дрались реже - их не так просто было вывести из себя, для этого нужно хорошо постараться. Неандертальцы были довольно таки флегматичны, и, вопреки сложившемуся в будущем мнению, агрессивны не больше, чем люди в двадцать первом веке.

Пятерым заговорщикам, решившим покончить с новыми порядками, не повезло. Я упал на юрту Зенга, ломая опорные жерди и разрывая плохо закрепленную обшивку. Тело вождя свалилось на спящих молодоженов, заливая их кровью из распоротого бока.

Огромный неандерталец, с гудящей от похмелья головой, выскочил наружу, сжимая в лапах топор. Эти парни, из рода Медведей, получив от меня новое оружие, готовы были убить любого, кто замыслит что-либо против вождя. Все их планы на будущее теперь были связанны с Лантирском. Когда Зенг увидел двоих щуплых мужиков, с окровавленным ножом и дубиной, посмевших эти планы нарушить, он впал в бешенство.

Рывок, и огромные ладони сжимают горло первого. Зенг не обращает внимания на удары ножа, он рычит как берсерк и ломает шейные позвонки. Второй успел только раз использовать дубину - руку, ее державшую, просто вырвали из сустава, и она обвисла плетью...

Крики боли и ярости уже разбудили всех. Пока Тинг с Раугом оттаскивали разбушевавшегося охотника от едва живого противника, близнецы вынесли меня из развалившейся юрты. Эрика готовилась зашивать раны, а обстановка продолжила накаляться.

Большинство людей разделяли желание Зенга довести дело до конца. И стоящие в сторонке друзья заговорщиков, не получив поддержки, воспользовались суматохой, чтобы уйти к роду Белого Волка. Трое мужчин пробрались к моей юрте, и, забрав все найденные запасы железных инструментов, попытались выйти через северные ворота. Вспыхнула новая драка, часовые остановили воров, толпа ринулась им на помощь…

Что там произошло, моя жена точно не знала, в это время она, вспомнив слова о том, что невидимые глазу злые духи боятся огненной воды, промывала остатками спирта мои раны. Затем стянула края проваренными в кипятке тонкими веревками, в точности копируя мои действия во время исхода - тогда я так ремонтировал Тенака.

Работы было много - едва она успела зашить мне бок и голову, к ней привели Зенга. В горячке боя он получил три глубоких пореза на руках и плече. Провозившись с ним ещё час, Эрика занялась последним пациентом - одному из часовых отрубили мизинец на руке. Тут она была бессильна, и, просто промыла обрубок самогоном и туго перевязала.

Вечером был суд. Главы родов, не долго думая, приговорили всех четверых избитых и израненных заговорщиков к смерти. Их отвели за реку, накрепко привязали к деревьям, и, добавив новых кровоточащих порезов, оставили.

Прожили они не долго - с наступлением темноты с той стороны раздались вопли раздираемых заживо людей, но они быстро затихли. Утром только пятна крови, обрывки веревок и несколько недогрызенных костей напоминали о казни. Пещерные гиены не заходили на наш берег, но их не раз видели шахтеры, возвращаясь с мешками угля.

Женщин и детей заговорщиков не тронули, посчитав, что они не должны отвечать за действия мужчин. То, что казненные просто бросили свои семьи на произвол судьбы, было красноречивее любых доказательств.

На следующий день, видя, что вождь хоть и жив, но так и не пришел в сознание, главы родов взяли управление делами племени в свои руки. Были созданы три центра власти - круг Воинов, круг Мастеров и круг Матерей.

Первый занимался охотой и охраной поселения, задачей второго стало сохранение всех технических новинок. Круг Матерей решал практически все бытовые вопросы, от готовки пищи до медицины и обучения.

Меня перенесли в недостроенный дом, там я и пролежал все это время. Старшие люди часто заходили, осматривали меня, но неизменно утверждали, что вождь жив, он бродит среди мертвых людей в Землях Вечной Охоты. И Эрика верила им - пыталась кормить и поить неподвижное тело, обмывала его и, следуя советам двоих старух из Горностаев, перекладывала с одного бока на другой.

Проходил часы, дни, недели, но ничего не менялось. Я сильно похудел, черты лица заострились, дыхание стало настолько слабым, что порой казалось, что его нет вовсе.

Испугавшись, Эрика в слезах бросилась на улицу, но сколько не просила стариков посетить Первую Пещеру, неизменно получала отказ, люди боялись этого места.

Не замечая ничего вокруг, на обратном пути, она наткнулась на вернувшихся охотников. Услышав новость, Рауг второй раз в жизни рискнул пройти к Пещере. Но сколько не вглядывался, стоя на пороге огромного каменного зала, Дима так и не увидел…

Эта попытка дорого ему обошлась - две недели правая рука охотника была парализована, да и ходил он прихрамывая. Лишь недавно духи огня смилостливились и отменили наказание.

Вновь потянулись серые, безрадостные дни. Эрика все больше впадала в отчаяние, ее муж так же медленно угасал. Только редкие удары моего сердца, слабые, порой едва слышные, оставляли надежду.

Узнав, что вождя нет в Пещере Предков, сначала Ант, а затем и остальные, стали приносить сюда светильники, полученные всеми семьями. Люди заходили постоянно, кто чаще, кто реже, и подолгу сидели рядом, прикрыв глаза. Многие еще помнили рассказы Арики о важности веры для энноев, и передали эти слова другим. И вот, пролежав одну луну и три дня, я очнулся.

- Спасибо, любимая! И вам всем - спасибо!

За прошедшее время вокруг собралось уже много людей, новость о том, что вождь очнулся, за считанные минуты облетела Лантирск.

Я ещё слишком слаб, но чтобы поцеловать жену, сил хватило. Откинувшись на "подушку", рассказываю о том, что видел в Землях Вечной Охоты, и как смог оттуда выбраться. Вдова Шенка шмыгает носом, вытирая слезы. Рауг задумчиво почесывает бороду - мои слова о несметных стадах добычи явно зацепили сердце охотника. А вот о денисовцах раньше знали только кроманьонки, успевшие с ними познакомиться очень близко…

Главы родов, старшие женщины, лучшие охотники и мастера - все они собрались здесь. Мое возвращение восприняли спокойно, а я, подумав, решил утвердить новую структуру власти. Для этого времени она вполне жизнеспособна, все равно большинство вопросов управления племенем и так решалось этими людьми. Мой полномочия не трогали, а авторитет даже слегка подрос - все таки не каждый энн-ой мог похвастаться тем, что не просто побывал в Землях Вечной Охоты, но и смог оттуда выбраться.

Люди постепенно расходились, унося с собой огоньки лампадок, день пролетел незаметно. Поужинав, мы с Эрикой ещё некоторое время разговаривали, но вскоре, не получив ответа на очередной свой вопрос, я с улыбкой обнял прижавшуюся ко мне жену. Впервые за долгое время страх, что я не вернусь, исчез, и на спящем лице любимой проступила улыбка…

- Дим, идём на рогатого зверя смотреть!

Я начал самостоятельно вставать и потихоньку ходить, прошла неделя с моего возвращения. Уже третий день вождь после обеда выходил подышать морозным зимним воздухом, и подолгу сидел на специально сколоченной для него скамье у входа.

Сегодня охотники умудрились выследить шерстистого носорога. Эти звери не часто забредали в наши края, они, как и большинство мамонтовой фауны, обитали намного севернее, где лес переходил в тундру. Это старый самец пришел с низовий Аркаима, его нашли провалившимся под лёд рядом с берегом и увязшем в топком иле. Зверь был обессилен, вокруг собралась крупная стая волков, дожидаясь его гибели. Им не повезло - неандертальцы перебили большую часть серых хищников, остальные разбежались.

Носорога добили, и, разделав на части, погрузили на волокуши. Тащить было довольно далеко, но два десятка мужиков с этой задачей справились. И вот теперь весь Лантирск собрался, разглядывая здоровенную тёмно-бурую шкуру с гривой из особенно длинных волос, массивные короткие ноги, и вытянутую голову с огромным изогнутым рогом.

Я тоже дошел до северных ворот, опираясь на Дара и Эрику. и теперь вместе со всеми слушал рассказ охотников. Нужно будет срезать грубую шерсть и попробовать сплести из нее веревки…

Большинство работ в городе прекратилась до весны. А вот заготовка леса продолжалась, каждый день к штабелям вдоль ограды добавлялись новые бревна. Сама ограда тоже приобрела законченный вид - теперь, не доходя метр с небольшим до верха, вдоль нее тянулся лёгкий настил из жердей, возле всех четырех ворот соорудили лестницы. Снаружи вдоль кромки торчали острые колья, до морозов успели прокопать первые несколько метров рва.

Все девятнадцать кабанчиков заметно прибавили в весе, некоторые уже были больше пятидесяти килограмм, благо корма для них хватало - огромные кучи желудей, сена и корневищ рогоза возвышались рядом с загоном. Людей они совершенно не боялись, и к ним без опаски заходили даже подростки.

Кошки тоже подросли, но хоть и жили рядом с людьми, охотно принимая из рук мясо и рыбу, часто перелазили стену и на несколько дней пропадали на реке. Может, следующее поколение станет более покладистым…

- Ну, как тебе?

- Эти, вырезанные из кости, самые красивые!

- Нет, те, что сделал Ант из розовых камушков красивее!

- А мне нравятся вот эти!

Сегодня Круг Матерей собрался, чтобы обсудить новое знание, переданное вождём от предков. Мне было скучно - пока тело восстанавливалось, активно поглощая любую еду, но все равно еще оставаясь слабым, я стал вспоминать полезные мелочи.

Первыми стали обычные пуговицы. До этого верхняя одежда представляла собой мешок с рукавами и капюшоном, реже отдельными шапками. И вот появилась настоящая меховая куртка, которую можно было расстегнуть и застегнуть вновь, не снимая. Удобство новой одежды оценили быстро, и теперь обговаривали материал для пуговиц. Женщины…

Вторым дополнением стали карманы - широкие накладные, и небольшие внутренние. Показываю, сколько полезных вещей в них можно разместить, и идея сразу идёт в массы.

Вчера выковали первые ножницы, и сегодня весь день их правили и точили. Инструмент получился грубоватый, но со своей задачей справлялся, и вскоре все мужчины ходили с аккуратно подстриженными бородами, а женщины начали экспериментировать с причёсками. Понимая, какого джина из бутылки выпускаю, я показал десяток варианта причёсок из будущего, их освоили мгновенно. И стали придумывать новые…

Кроманьонки сами того не зная, помогли мне найти решение ещё одной проблемы - вшей. Эти кровососущие насекомые появились вскоре после прихода к нам местных родов, и быстро стали распространятся. Получив доступ к дегтю, я сварил дегтярное мыло, и вскоре проблема практически исчезла, лишь изредка вновь появляясь у детей.

Мужчины из рода Медведей обследовали ближайшую территорию заснеженного леса, и отыскали целых семь гнезд пчел. Деревья аккуратно спилили и принесли в город, положив начало пасеке. В общих чертах устройство ульев я помнил, и летом мы отловим отделившиеся рои и поселим их в новые домики.

Река уже замёрзла, и вскоре я хотел начать строительство моста через Аркаим к востоку, вбивая сваи по льду. Сейчас середина декабря, лёд ещё не слишком толстый, но морозы все усиливались, ждать не долго. Пока же бригада строителей подготавливала семь пар свай, от трёх до шести метров длинной, пятиметровые бревна основы и толстые строганые доски для настила. После весеннего половодья мост намного сократит дорогу для шахтеров, да и охотникам пригодится.

Металл все ещё был большой ценностью, поэтому все соединялось клиньями и шипами. Впрочем, ещё пара плавок - и мы сможем позволить себе изготовить гвозди и петли для ворот, а если доберёмся до марганца - то и вытяжку проволоки. Пока металл был недостаточно пластичен, ковался и сваривался с переменным успехом, слишком много серы в нем оставалось.

- Дим, нам нужны лошади!

А то я не знаю… С этим заявлением ко мне обращаются все чаще. Появление колёсных тележек и более совершенных саней, заменивших волокуши, значительно повысило эффективность работ, но тащить их все равно приходилось людям. И они быстро сопоставили не раз виденные в пламени образы ездовых и тягловых животных с этим транспортом.

- Давай попробуем запрячь кабанчиков!

Рауг сыплет идеями, но эта явно мимо. Большой вес свиньи не потянут, быстро устанут. В будущем такие попытки были, но не прижились по тем же причинам.

- Нет, толку не будет. Зови остальных, будем думать, как поймать и привезти к городу жеребят.

- Так они рядом … Эй, мужики, все сюда!

Внутри моего жилища сразу становиться тесно. Здесь теперь постоянно собираются то охотники, то мастера, то женщины, вместительный дом для этого подходит намного лучше юрты.

- Давайте сначала рассказывайте, что вы думаете, а я потом, сами знаете, что на охоту Дим ходил последний раз на берегу Тихой.

- Подстеречь и убить взрослых, а жеребят поймать!

Этот способ применяли для ловли поросят, и он, в общем, был рабочим. Но не для лошадей…

- Лошади большие и сильные, их сложно убить. Да и пасутся они на открытой местности, высматривая опасность. Они вас заметят раньше и сбегут.

- А если вырыть яму?

Уже лучше, но их туда нужно ещё заманить. Соли у нас немного есть, но нам ведь нужны жеребята, а не мясо. Взрослые если и попадутся, то из мелкой ямы выберутся, а свалившись в глубокую, сломают ноги.

Пратт, подумав, предлагает использовать рыболовную сеть. Мысль хорошая, но сетей такого размера у нас нет, да и порвут их легко, они же не из синтетики сплетены…

- Давайте напугаем их и загоним к обрыву!

- Первыми сорвутся самые сильные, скорее всего вожак и взрослые кобылицы без жеребят. Мы получим мясо, а оставшиеся прорвутся назад, в степь.

- А если не обрыв, а длинный овраг?

Уже лучше, но тогда прорываться назад табун будет во главе с вожаком.

- Нам бы хоть пару лошадей, мы бы догнали других, когда они выбьются из сил и поймали их…

- Рауг, этот способ действительно хорош, и предки показывали мне его. Но сначала нужно поймать и вырастить хотя бы несколько лошадей.

Рауг мечтательно закатывает глаза, он уже представляет себе всех охотников на таких лошадях. Но начинать с чего то надо, и я вижу только один вариант, который может принести нам успех. Придется организовать длительный поход и потратить недели времени, подготавливая ловушку, затем ещё дождаться пока вблизи появится табун лошадей… Я вкратце рассказываю свой план, и охотники надолго умолкают, обдумывая мои слова.

- Скольких мы поймаем?

- Будем выбирать табун в тридцать - пятьдесят животных, жеребят в таком до десятка.

- Как их довести до Лантирска?..

Тенак, молчавший до этого, замечает новую проблему. Эта задачка даже посложнее первой…

- Дим, а если связать и нести? Или положить на тачку?

Им же нужно как то питаться, как будем из кормить? Да и перепугаться могут до смерти. Нет, я предлагаю другое решение!

Снова описанная мною конструкция вызывает споры, на этот раз решают, где ее изготавливать - здесь или в степи? Сошлись на том, что материалы нужно приготовить здесь, где большой выбор деревьев, и везти с собой в разобранном виде на тележке. Заодно все представят себя на месте запряженной лошади…

На следующий день к бригаде лесорубов присоединились и охотники, выбирая ровные и тонкие деревца, таких понадобиться очень много. Как они договаривались с женщинами, занимающимися плетением веревок, не понятно, но те отложили все свои дела и принялись за новый заказ - сотни коротких и прочных ремешков.

Пока большая часть населения была занята заготовкой материалов, я решил порасспрашивать семьи заговорщиков. Нет, не для того, чтобы обвинить - с этим все решили уже давно. Мне непонятен был мотив этих людей, ведь знали же, что их не поддержат, и все равно рискнули убить вождя. И, надо сказать, у них почти это получилось…

Расспросы начал с женщин. Ант остался у входа, а я, зайдя в юрту, приветствую Талику, вдову того самого мужика, что подловил меня после свадьбы.

- Не бойся, я не обвиняю вас ни в чем.

Приходится сразу успокоить заметно испугавшихся жильцов

- Дим, я верю в мудрость предков. И мой сын тоже верит. Мы никогда не хотели тебе зла.

- А твой бывший мужчина, почему он захотел меня убить?

- Я не знаю… Сейчас, поселившись в городе, мы стали жить лучше, а раньше часто голодали. Он был плохим охотником, не хотел долго выслеживать зверя и рисковать, убивая добычу. Ходить за огненными камнями или рубить деревья тоже не хотел…

Дети и подростки в Лантирске имели определенные привилегии, и увидеть голодного ребенка было невозможно. Готовящие еду женщины сами старались вручить лучшие куски подрастающему поколению.

- Да, Лтар, глава вашего рода говорил, что несколько человек за все лето не смогли заработать денег даже на железный наконечник для копья, не говоря уже об остальном. И все, только из-за этого? Но ведь он должен был понимать, что его убьют следующим!

- В день свадеб он был немного… странным. С утра сидел у огня, с закрытыми глазами, будто спал. Я просила его принести дров, но он не слышал. А потом, уже под вечер, говорил, что ты извратил волю предков

Вот даже как… Это похоже на наведенный во сне гипноз. С тех пор, как в стычке с пигмеями Заруг покинул этот мир, он никак не проявлял себя. Арика говорила, что умерший энной не сможет повлиять на сознание живых людей. Он может наблюдать за миром живых, но сил пробить защиту, созданную верой в дело нового вождя, и затянуть сознание человека к себе, у него не хватит.

Впрочем, тут есть важный нюанс…

- Он не верил в то, что через меня говорят предки?

- Нет, Дим. Он говорил, что предков много, а ты ошибся и слушаешь только тех из них, кто хочет погубить людей.

Вот все и стало на свои места… Если человек не верит в меня, не разделяет веру своих соплеменников, то его легко могут перехватить другие эннои. Я вспомнил ряды призраков, мрачно глядевшие на меня там, в Первой Пещере. Но как они смогли повлиять на живого человека?

- Талика, твой мужчина не ходил в Пещеру Предков?

- Нет, что ты … Он боялся пойти с охотниками за шкурами волков, а ты говоришь - Пещера…

Да, Талика права - это бы заметили и остальные. Мой несостоявшийся убийца был молод, не намного старше меня, и такой поход не мог пережить без последствий. Оставалась последняя из известных мне возможностей - сон. Но и тут древние призраки были бессильны - попасть в сон человека, уснувшего у огня, мог только живой энной. Более того, для этого нужно хоть раз увидеть свою цель. Неужели у рода Белого Волка появился новый Говорящий с огнем? Или новая?..

Опрос остальных подтвердил мои догадки - одна из женщин и двое детей рассказали, что их мужчины часто говорили, что во сне им открылась истинная воля предков.

Ччерт, все таки рано я сбросил родичей Заруга со счетов!

Всех заговорщиков раньше, ещё до моего прихода, могли видеть очень многие, когда окрестные семьи неандертальцев собирались для обмена невестами. И теперь легко внушить им нужные мысли - считающие себя обиженными и обделёнными и не подумали сопротивляться.

Похоже, мне придется ещё больше развивать свой вариант культа Предков, только так можно будет выявить чужих среди своих. И успеть не только подготовиться к неприятностям, но и ответить!

Я ведь помнил лица тех двоих, сбежавших во время нападения на нас у Горностаев. И даже не подумал проследить за ними…

В тот же вечер я перенес свою постель ближе к печи, открыл чугунную дверцу, и теперь сквозь прикрытые веки наблюдал за красноватыми отблесками. Эрика уже давно заснула, и больше не отвлекала меня гораздо более интересным времяпровождением…

Постепенно я проваливался в сон. Красноватые сумерки сгустились до полной темноты, и вот среди нее стали проступать яркие, большей частью красные и оранжевые огни, протянувшись далеко на запад, очерчивая южный контур материка. Вокруг них, связанные едва заметными лучами, тускло мерцали огоньки костров но туда мне сейчас не нужно.

Меня интересовал северо восток. Сверкающая изумрудно - зелёным точка Лантирска качнулась, и уплыла вниз. Несколько слабых огоньков на месте Павлограда тоже исчезли, там были остатки рода Медведей. Но дальше на востоке - темнота. Десятки километров пролетали подо мной, и я чуть не пропустил россыпь едва заметных огоньков. Представляю лица тех двоих, из рода Белого Волка, и огоньки быстро приближаются. Людей я пока не вижу, да и сами костры горят у входов в пещеры, но они точно там. Вот так сюрприз!.. Будь с ними рядом другой Говорящий с огнем, он светился бы на порядок ярче, как те далёкие точки в Европе. И людей этих от подобных мне закрыл…

Чтобы проверить, пробую заглянуть в сон спящего. Несколько мгновений я вижу дергающуюся картинку - убегающих прочь оленей, островки низких деревьев среди занесенной снегом тундры… Ему сниться охота. Мне это не интересно, важен сам факт - я не почувствовал никаких преград, рядом нет другого энноя. Где же он?

Оставляю спящего в покое, поднимаясь все выше. Снова показался Лантирск, далеко на юге сверкнул яркий жёлтый огонек, там живёт Говорящий с огнем рода Выдры. Не то…

На востоке сплошная темнота. Поселения неандертальцев там были, и, постаравшись, я смогу найти их костры. Но энноев там нет…

А вот на севере, за сотни километров отсюда, зловещим пламенем горит багровая звезда. Там же до границы ледника рукой подать!

Рассмотреть толком ничего не удалось - при попытке приблизиться свет становился все ярче, заполняя все вокруг. На миг показался удивленный старик, обернувшийся ко мне, и меня тут же выбило из сна…

Вот так сходил в гости! До утра я проворочался, обдумывая увиденное. Сейчас за Харьковом хвойный лес сменяется лесотундрой, а там деревья и вовсе исчезают. До широты Смоленска и Рязани простираются равнины, затопленные у границы ледника обширными озёрами. Москва, скорее всего сейчас или под водой, или архипелаг из островов…

И где то там, среди снегов сейчас стоянка очень сильного Говорящего с огнем. Если цвет указывает на его отношение ко мне… Я поежился. Надумает этот "добрый дедушка" посетить Пещеру Предков в то же время, что и я, и кто знает, не останется ли Дим там навсегда. Вероятность этого была небольшой, скорее всего увижу только его "эхо" - застывшего истукана, пялящегося на огонь. Но и забывать об этой опасности не стоит. Этот старик меня заметил, и явно удивился. Как бы с ним поговорить, на нейтральной территории?..

Так ничего и не решив, я дождался рассвета, и стал одеваться. Начиналась праздничная неделя, через пять дней Новый год!

Подготовка к празднованию была поскромнее, чем к свадьбам, но городок все равно стал наряднее.

Перед "дворцом" установили высокую елку, и теперь дети наряжали ее "игрушками". Самыми распространенными были сухофрукты, гроздья рябины и калины. Впрочем, встречались и вырезанные из дерева и кости фигурки людей, зверей и птиц.

Для детей в канун праздника на ветви повесили отполированные шайбы денег, и каждый ребенок сможет взять одну такую "игрушку" себе.

Сейчас за нее можно купить хороший наконечник для копья или нож, а за три таких - топор или лопату. Рынок товаров постоянно увеличивался, ассортимент тоже вырос. Неандертальцы сами дошли до изготовления первого станка - гончарного круга. Это самым лучшим образом сказалось на качестве посуды, появились амфоры и кувшины, причем нескольких размеров. Несколько подростков и детей, во главе с хорошо знакомым мне Славом стали делать бусы и четки, быстро снискавшие популярность. А сам Слав целыми днями вырезал из дерева первую в этом мире скульптуру. У парня был талант, и вскоре все уже узнавали черты вождя. Если доведет дело до конца, выдам ему премию и закажу кузнецам специальные инструменты. Любая статуя - это память, вера и известность. А мне эти параметры нужно повышать всеми силами …

Ежедневным развлечением стали битвы снежками и залитая водой горка, откуда с визгом и смехом скатывались на паре санок, а то и просто на пятой точке и дети, и взрослые.

Дни пролетали незаметно, и вот я, взобравшись на помост, уже поздравляю всех с наступающим праздником. Речь короткая, на улице мороз, но столы вокруг елки уставлены горячей едой для всех желающих. За моей спиной раздаются гулкие удары в барабан. Раз, два, три …

Желания загадывают все, и у людей есть реальный шанс дождаться их исполнения!

Все три правящих Круга подготовили подарки, небольшие, но важные мелочи для всех. Деревянные миски и ложки, не бьющиеся в походах, железные иглы, шила и крупные рыболовные крючки, удобные и вместительные заплечные мешки и корзины.

Я мысленно аплодирую главам родов - после казни заговорщиков людям нужны положительные эмоции и "пряники" от власти.

… десять, одиннадцать, двенадцать!

Последний удар, секундная пауза - и радостный рев толпы заставляет где-то за рекой завыть волчью стаю…

Дети устремляются к ёлке, взрослые - за угощением, а Эрика, смеясь, вынимает из кармана глиняный горшок с остатками самогона.

- Дим, только его не хватит на всех, совсем мало осталось!

- Этот напиток для свадьбы! А мне его вообще нельзя много пить, он лишает энноев большей части силы.

- Тогда не пей много!

Простая фраза заставила меня замереть, пытаясь поймать за хвост ускользающую мысль. Много… Арика ведь сказала, что в Земли Вечной Охоты попадают те, кто не рассчитал дозу грибов, т.е. впал в кому от отравления, или как в моем случае, от сотрясения мозга. А если выпить мало?

Я только немного уменьшу связь с Первой Пещерой, но вот мой сон станет частично открытым для гостей. Не для этого ли эннои вообще начали есть грибы? Это нужно проверить!

- Ты умница!

Я целую ничего не понявшую жену, и увлекаю ее к столам. Сейчас подкрепимся, и вперёд, главное снежное сражение в самом разгаре новые бойцы с обеих сторон только вошли во вкус!