Вы призвали не того... Книга 4. Оскал Тьмы

ГЛАВА 154. ШАГАЯ ПО КРАЮ БЕЗУМИЯ (ЧАСТЬ 4). ПЕРЕГОВОРЫ… КАКИЕ, НАХРЕН, ПЕРЕГОВОРЫ?!

Деньги мне хомяк вернул.

Не все, но половину, то есть ровно двести пятьдесят монет я с него стрясти смог. Остальное этот сумкощекий отдавать отказался наотрез.

— Ну и хрен с тобой, золотая рыбка, — сплюнул я на пол, разложив все выплюнутые хомяком монетки по потайным кармашкам пояса, после чего направился в сторону выхода из лачуги.

У меня было еще достаточно незаконченных дел.

Дорогу обратно к дверям «собачьего приюта» нашел без проблем. Во-первых, это было недалеко, а во-вторых, не нужно было обладать обостренным обонянием или навыками следопыта — жирнющий кровавый след надежно вел до места рандеву с крошкой Нокси.

Мда… Это же сколько из меня вытекло? И как это мелкое хомякообразное нечто умудрилось меня в дом затащить?

Мне все больше и больше хотелось посмотреть его статус. Но сильно сомневаюсь, что он на такое согласится. Я, например, свою статистику ни перед кем добровольно светить не намерен. Слишком много там… всякого.

Прислонился к стене дома стоящего напротив входа в притон, куда меня вел местный почивший Сусанин, и прикинул в уме расклад, попытавшись заодно разложить по полочкам текущую ситуацию. Сделать это следовало пока я еще находился в здравом уме и при, к сожалению, трезвой памяти, а то безумие уже потихоньку начинало точить когти о мой матерящийся и шипящий мозжечок.

Итак.

Первое. Оно же и самое важное на данный момент. Перчатка Милосердия. Нужно как можно быстрее ее отыскать, иначе в один счастливый для старушки Бездны день меня захавает зреющая в душе тварь.

Второе. Не менее важное — ебнуть лысого ублюдка. Почему второе по важности? Потому что он меня точно в покое не оставит, а из-за его попыток защититься каждый раз творится какая-то хрень, из-за которой у меня жестко подгорает пердак. Да и просто не нравится он мне. И думаю, это взаимно.

Третье. Вытекает из второго. Отыскать принцессу, которая даст инфу по дворцу и прочему, или другой аналогичный источник информации, чтобы облегчить своему хрену процесс проникновения в место проживания лысого ублюдка и его задницу.

Четвертое. Разобраться с патриархом кровососов. Задание Ауттэ игнорить будет нехорошо, ибо я ей действительно задолжал. Да и просто понравилась мне эта адекватная дамочка. Наверное, самая адекватная из небожителей, с которыми я пока имел дело. Пожалуй, следует впихнуть ее квест между перчаткой и жопой короля. Пока наверху ночь — буду искать в городе арт и информацию, а днем, когда усилится присутствие стражи в нижнем городе, полезу в канализацию, карать вампиров старым вантузом в засос до полнейшей контузии заднего привода.

Пятое. Ужас. Как там ее Бездна назвала? Малышка Нокси? Не думаю, что тварь оставит меня в покое. Впрочем, старушенция также намекнула, что в следующую встречу наши отношения могут измениться. Что же, поживем — увидим.

Шестое. Различные темные личности, нацелившиеся на мою несчастную задницу. Вот ею самой чую, что еще несколько толерастов так и подбираются со спины, только выжидая момента. Вспомнить хотя бы ту ненормальную с крыльями и охуенной грудкой. Хотя, против последней я как-раз ничего не имею — пусть прилетает, поговорим.

Ну и последнее. Жрачка.

Этот пункт, наверное, можно вынести на первое место.

Потому как после такого сумасшедшего регена жрать хотелось, наверное, как отсидевшему двадцатку уголовнику — нормально перепихнуться, причем не с волосатой жопой сокамерника.

Вновь глянул на двери «собачьего приюта». Потом на небо.

До рассвета еще далеко. Ночь только-только перевалила за свою середину.

И кстати, мне кажется, или стало как-то попрохладней?

Все то время, что я ошивался в этом мире, погода тут была не сказать что жаркой, но стабильно теплой. Даже ночью. А вот сейчас я впервые ощутил нормальную ночную прохладу. Осень, что ли, наступает?

Или просто сказывается обильная энерго- и кровопотеря?

— Ладно, протирание штанов о грязную стену вряд ли поможет закрыть все мои проблемы и косяки. Так что придется действовать…

Оторвавшись от стены, бодрым шагом промаршировал к дверям.

— Внимание, вопрос! — я задумчиво пнул носком сапога деревянную преграду. — Выбивать или не выбивать? Что думаешь? — посмотрел на руку. Саси молчал, даже глаз еще не показывал. — А ты? — повернул голову к едва слышно подкатившемуся к ногам хомячку.

Пушистик посмотрел на меня как на вандала-идиота, решившего средь бела дня открутить голову статуе Ленина, чтобы поменять ее местами с той, что в мавзолее. После чего деликатно постучал лапкой в дверь.

— Не так надо! — оскалился я и от души пару раз саданул кулаком по протестующе затрещавшим деревяшкам.

Через несколько секунд небольшое окошко в верхней половине двери открылось и на меня хмуро взглянула пара черных глаз с кустистыми бровями.

— Че надо? — донесся хриплый голос.

— Девочку, — улыбнулся я. — Ушастую, грудастую и послушную.

Меня смерили подозрительным взглядом.

— Нет у нас ничего такого. Иди откуда пришел, парень, — радостно буркнул приветливый привратник и закрыл окошко.

— Все мы из земли пришли, все в нее вернемся, — пробормотал я и глянул на Хому. — Видишь, какие некультурные? Я к ним, можно сказать, со всей душой, а они меня послали. Значит, выбиваем!

— Пи! — прежде чем я успел занести ногу, пушистик дернул меня за штанину и указал лапкой куда-то наверх.

Я непонимающе поднял голову и тут же увидел чуть левее над нами распахнутое окно второго этажа.

— Хм… А что, почему бы и нет?

Отойдя от двери, активировал «паучьи пальцы», после чего легко добрался до цели.

Ночь-то темная, ставни на большинстве лачуг закрыты, да и если кто увидит, вряд ли станет поднимать тревогу — опасно сие дело в нижнем городе.

За окном оказалась небольшая комнатка с характерным запахом.

— Сортир, — поморщился я, разглядывая пару стоящих у стены глиняных горшков. — А это у нас что?

Заинтересовал меня лежащий в уголке здоровый мешок, от которого пахло весьма и весьма знакомо.

И нет, не дерьмом.

Кровью.

Распустив горловину, я только тихо выматерился. Хома, забравшийся по моей спине и заглянувший через плечо, тоже издал свое веское «пи».

Из мешка на нас мертвыми глазами смотрели головы различной степени свежести, потасканности и пола. Люди, эльфы, зверолюды, какие-то рептилоиды… На большей части из них были заметны следы пыток, хорошо различимые даже для такого болвана как я.

— Меня же не глючит опять, да? — уточнил я у нахохлившегося хомяка. Тот воинственно пискнул и грозно сверкнул алыми глазами. — Значит нет. И ты все еще за «тихое» решение вопроса? И, кстати, а ну слезь с плеча, ты не попугай, а я не твой мистер Сильвер!

Согнав наглое животное, завязал горловину и оставил мешок на месте.

Кстати, что интересно, крови от голов не было — должно быть кто-то предварительно ее аккуратно спустил. Что наводило на некоторые нехорошие мысли.

Вампиры? Сектанты? Вампиры-сектанты, поклоняющиеся сияющему совратителю школьниц? Ничего, разберемся… Только пожрать по дороге найти надо. И, желательно, не мясо, а то мало ли что они тут трескают — я отказываюсь пробовать гуляш из Гюльчатай.

Ладно, Андрюха, вдох-выдох. Успокойся. А то мозги уже начинают нехорошо булькать и потрескивать. Того и гляди, к зубастому хомячку вновь присоединятся говорящие головы, да играющие в покер собачки…

— Кстати, а ты точно не глюк? — потыкал я пальцем в пухлый бок пушистика. Тот в ответ зашипел и попытался оттяпать нахальную конечность. Я оказался проворней, но длинную царапину от костяшки до ногтя все же получил. — Не глюк. Вот только нахуя ты за мной увязался?

— Пи, — ответил мне хомяк по кличке Печенька и пошевелил усами.

— Ну да, с твоим словарным запасом объяснять придется долго…

В принципе, опасности или злых намерений я от этого грызуна не чуял. Плюс, хотел бы он моей смерти — просто оставил бы подыхать на улице. Да и симпатию какую-то эта зубастая тварь вызывала. Видимо, мое чувство прекрасного совсем извратилось — кислотную тварь с тремя глазами и восемью ногами называю Няшкой-Поняшкой, а зубастого хомяка-переростка с синдромом клептомании — Пушистиком.

Главное Граора не начать звать Пусиком — не поймет. А если поймет, примет и потянется обласкать… то лучше я сам себе харакири устрою по всем канонам желтолицых отморозков с катанами, ибо после такого я решительно отказываюсь продолжать жить и верить в чистое, доброе и светлое! Брррр!

Из сортира с головами вела только одна дверь, закрытая снаружи на крючок.

Впрочем, проблемой это не было бы даже для ребенка. По крайней мере для того, кто вырос на просторах постсоветского пространства. Кинжал в руку, лезвие меж дверью и косяком, движение руки вверх и готово!

Перекинув кинжал в левую руку обратным хватом, осторожно толкнул дверь, осматривая через образовавшуюся щель следующее помещение.

Тишина. Только мертвые с косами стоят и радостно скалятся синими зубами.

Нет, последнее точно глюк, так что можно не обращать на них внимания.

Уже смелее распахиваю дверь и тенью ныряю вбок от дверного проема — что-то в подкорке буквально кричит о том, что никогда не следует стоять в таких проходах дольше, чем необходимо. Наверно, это инфа от Системы, свалившаяся вместе с навыком «тайного проникновения» или еще чем-то. Кстати, что там у меня со скрытом?

«Незаметность» и «тихий шаг» на мастерском уровне? Неплохо. Плюс «родство теней» — пассива от Ауттэ, усиливающая маскировку в темноте… Короче, не полноценный инвиз, как у классов скрытников, но для не специализированного класса очень и очень приличные показатели.

Комната, в которой мы с Пушистиком оказались, была явно номером специфичного борделя. Об этом свидетельствовал застарелый «особый» запах и обстановка — кроме здоровенной кровати, которую иначе, чем траходромом назвать язык не поворачивался, тут были развешаны по стенам различные плетки, ремни и кандалы, а по углам громоздились какие-то деревянные аппараты, сильно пахнущие кровью и наводящие своим видом на слова «Испания» и «святая инквизиция».

Прислушавшись, я уловил доносящиеся через стены стоны и плач, а откуда-то снизу приглушенно, но вполне явственно слышались отчаянные надрывные вопли, периодически то обрывающиеся, то звучавшие вновь.

— И почему куда бы я ни пошел, вокруг вечно творится какое-то мракобесие, а черти играют джаз? — пробормотал я, раздумывая над дальнейшими вариантами. — Вроде в полночь на перекрестке гуталином не обмазывался и на саксофоне не играл… Эй, Пушистик, есть предложения?

Кстати, различал я этого товарища в темноте с большим трудом — тоже, видимо, использовал какую-то маскировку.

— Пи, — мрачно ответил здоровенный черный хомячище, оскалив набор игловидных клыков.

— Вот-вот, — кивнул я, ощущая постепенно усиливающееся веселье. — Пизда этому клоповнику!

Тем не менее, мне еще недостаточно снесло крышу, чтобы, как завещал почивший четкий поц с района, выносить дверь с ноги и пускать на мыло все, что шевелится…

Выглянул в коридор.

Темно, как в подмышке у нигера, пашущего в ночную смену на заводе гуталина. Хозяева явно экономят на освещении. Или не нуждаются в нем.

Где-то внутри меня зашевелился червячок сомнений в целесообразности данной затеи. Он медленно обвил куриную шею моей трусливой души и начал нежно практиковать с ней эротическое удушение, с наслаждением смотря, как она пучит налитые кровью глаза и перепуганно кудахчет, взывая к моему здравому смыслу и осторожности, даже не подозревая, что те уже давно нажрались и смотрят матч по квиддичу между командами гамма-аминомасляной кислоты и глутарила где-то в в районе седьмого дома имени Мозжечка Гипоталамусовича…

О, привет Саси! Че глазом хлопаешь? Болит, что ли? Ну ничем не могу помочь. Только если ткну в него пальцем. Че шипишь? Не нравится? А как будто мне нравится ощущать, как мозги через уши вытекают под действием силы твоей дорогой матушки.

— Пи? — дернул меня кто-то за штанину.

— Пи? — уточнил я, глядя на миниатюрного розового пони с улыбкой из рекламы зубной пасты «Солдат», после которой зубы прослужат ровно два года.

— Кажется, меня опять накрыло, — сделали вывод остатки моей логики.

— Пи?

— Угу. Писец полноразмерный, неперевариваемый, — согласился я, прислушиваясь к звукам. — Ладно, розовый пони, пошли глянем, кто и чем тут развлекается. Может быть, даже присоединимся. Ты как предпочитаешь, сверху или снизу?

— Пи? Пи-пи-пи-пи… — замотал головой Печенька, едва не царапая рогом мою волосатую ногу.

— Не-не-не! — замотал я головой в ответ. — В задницу я тебя никому пихать не буду! Это вон к тому черному пидару в латексе!

— Ты еще кто?! — удивленно уставился на меня вышедший в коридор негр.

— Вомбат в козлином шапито! — улыбнулся я.

От моей улыбки китаец осел на пол, пуская радужные пузыри из хобота на лбу.

А, нет, это не от улыбки. Это от семи предупредительных ударов ножом в горло. Ну, и трех в печень. Ну, и пинка по почкам. Последнее было уже так, чтобы почки не скалились. А то они, твари такие, ругаются матом и явно хотят распуститься в какую-нибудь росянку переростка.

— На этой веселой ноте, ребята, мы заканчиваем нашу программу «Спокойной ночи». Далее ожидается фильм маэстро Тартазино «В туалете за полночь девка с ершиком игралась». Лицам до тридцати одного года смотреть строго запрещается минздравом в связи с побочными эффектами в виде сыпи гипоталамо-гипофизарного комплекса с занесением в такие дебри, куда не ступала нога печальной лошадки с большой повозкой, которая стоит очень много денег…

— Пи?

— Угу. Оно самое.