Второй легион

Но я не волновал Глубинного ползуна, он отступил назад.

Если бы существо, появившееся теперь, не светилось бледно-белым светом, то последующее зрелище разыгралось бы в темноте, невидимое для глаз. Но благодаря этому свету мы смогли его увидеть.

Сначала я подумал, что это гигантский червь, но затем увидел глаза, складки кожи, когти и рудиментарные крылья. Дракон. Я уже и раньше видел двоих, но не таких, как этот. Его чешуя излучала слабый свет.

Его хвост ударял по земле, издавая стук, из-за которого вибрировала почва, а сверху сыпались камни. Он не обращал никакого внимания на ползунов, его голова раскачивалась туда-сюда, его длинный, раздвоенный язык высовывался во все стороны, осязая воздух.

Струя слизи ударила ему в нос.

— Эти ползуны довольно глупы…, - Зокора говорила сдавленно и очень тихо.

Бледный червь поднял голову, вытянулся в полную длину на хороших пятнадцать длин, равных росту человека и открыл сою пасть.

— Закройте глаза и задержите дыхание! — выкрикнула Зокора.

Нас накрыла волна жара. Неподалёку я услышал треск, как будто огонь в камине нашёл в дереве смолу. Я попытался защитить лицо руками, всё же момент невыносимой жары стал для меня вечностью.

Затем жар постепенно снизился. Когда я снова осторожно открыл глаза, меня охватил страх. Менее, чем на расстояние двух длин, равных росту человека, земля тлела красным светом, становящимся всё темнее. Светящаяся зона была похожа на наконечник стрелы. Начиналась от камня, на котором сидела королева, в самом широком месте была хороших двадцать шагов в ширину и заканчивалась прямо перед нами. Нам повезло, что Зокора нашла для нас возвышенное место.

Хруст шёл от ползунов, которые взрывались от жара, разбрызгивая при этом фонтаны своей крови, которая тут же загоралась. Всё же тут и там обугленная нога или горящая мандибула ещё двигались.

Линдворм, всё ещё в поисках, поворачивал голову туда-сюда. Затем застыл в движении, его глаза размером с щит, уставились на меня. Он медленно скользнул ближе, его когтистые лапы погрузились в пылающий камень.

Я ещё никогда не испытывал такого страха, я был парализован, не мог ничего сделать, кроме как заворожено на него смотреть.

Он склонил голову на бок, чтобы лучше изучить нас одним глазом. У него были кошачьи глаза, большие, янтарные кошачьи глаза. Он втянул в себя воздух, ветер пронёсся над нами, теребя наши шубы.

В моём разуме сам по себе сформировался образ другого дракона, более изящного… захватывающе волнующего, с выпирающим гребнем и улыбкой, обещающей экстаз… И я почувствовал вопрос. Я попытался ответить, что не видел её — спутницу, по которой тосковал дракон.

Его голова опустилась, я ощутил печаль и отчаяние, затем он отвернулся и уполз прочь, сравнивая под своим животом камни, ползунов и лёд.

— Что здесь только что произошло? — прошептала Лиандра.

— Он спросил меня, не видел ли я самку.

Все недоверчиво молчали. Затем прозвучал голос Яноша:

— Сигналы… Зокора… это было…?

— Самка в брачном периоде посылает такие сигналы.

— Боги! — благоговейно воскликнул Янош. Затем тихо захихикал. — Кому сказать, никто в это не поверит.

— Я думала, он нас поджарит, — произнесла Зиглинда.

Мы молча наблюдали как бледный свет дракона постепенно тускнеет, и в какой-то момент он исчез в темноте. Не знаю, как долго мы ещё оставались лежать.

— Дерьмо, — произнёс Янош и скатился с меня. — Я наделал в штаны.

— Я тоже, — тихо ответил я, тоже вставая. Один за другим поднялись и все остальные.

— А кто не наделал бы в штаны при таком зрелище? — тихо спросила Зиглинда.

— Это не зрелище, это драконий страх, своего рода магия, которую излучает существо. Так оно подчиняет себе добычу, — ответила Зокора. — У меня к нему иммунитет.

— А значит вы единственная, кому не нужно менять одежду? Вы хотите ткнуть нас в это носом? — спросил колко Янош.

— Нет, — последовал ответ Зокоры. — Потому что я лежала в самом низу.

7. Смысл войны

На этом этапе мы так больше и не смогли далеко уйти.

Мы отошли достаточно, чтобы запах больше не резал носа. Затем Зокора привела нас к расщелине, в которой мы разбили лагерь.

У нас были с собой две небольшие жаровни, которые, наполненные масленой горючей смесью, служили нам для приготовления пищи и освещением.

Плащом мы закрыли небольшую щель, через которую забрались в эту пещеру, а Лиандра пробормотала заклинание, благодаря которому стало немного теплее.

Я взглянул на неё, а она улыбнулась в ответ. При попытке применить это заклинание в первый раз тогда, в нашей общей комнате на постоялом дворе, она обессилила, но в этот раз, казалось, с ней всё в порядке.

Затем мы наложили льда в кастрюлю, которую поставили на одну из жаровен.

— Почему такого никогда не случается с героями баллад? — спросил Янош. Он с отвращением поднял вверх свои штаны. — У меня есть другие шерстяные подштанники, но при мысли, что наверх снова придётся одевать эти…

— Возможно, я смогу помочь, — сказала Лиандра. — Сложите все брюки вон туда в кучу.

Зокора также сняла брюки с Поппет. Та сидела и дрожала, белые ноги были покрыты мурашками. Я встал и завернул её в шубу.

— С героями баллад такое тоже случается, — сказал я, когда одевал свою вторую пару шерстяных подштанников. — Но почему-то барды всегда забывают об этих маленьких деталях.

— И у них никогда не бывает нужды, — добавила Зиглинда.

— А также они никогда не спят.

— И не мёрзнут, — сказал я, потому что штаны, хотя и сухие, были холодными.

Я подвинулся ближе к жаровни и наполнил новую кастрюлю льдом. Затем и свои брюки сложил в кучу.

— Это все? — спросила Лиандра.

— Думаю, да, — сказал я.

Я пытался не глазеть на Зокору. Она, закрыв глаза, сидела совершенно голая, а Варош массировал ей плечи. Очевидно, она не ощущала холода.

— Варош, — он посмотрел на меня. — Накрой её плащом. Думаю, она не будет возражать.

Немного помешкав, он накрыл её плечи плащом. Зокора открыла на мгновение глаза, посмотрела на меня, приподняла вверх бровь и снова их закрыла.

Лиандра встала перед кучей одежды на колени, листая в своей книге. Над её головой парил небольшой световой шар, давая как раз столько света, сколько давала одна свеча.

— Ах, вот оно, — она ликующе посмотрела на меня. — Я так и знала, что оно будет полезным! Эта книга просто бесценна. Только заклинания для домашнего хозяйства, ха! Такое могут сказать лишь мужчины.

Она провела пальцами по строчкам, задвигала губами, сосредоточилась. Вспыхнул яркий свет, и огоньки святого Эльма со странным потрескиванием пробежали по одежде, а в воздухе распространился запах озона. Она подняла вверх самые верхние штаны. Мои. Они блистали от чистоты.

— Видите! Чистые!

Мы все выказали подобающее восхищение.

— Как вы нашил путь к ритуальной магии? — спросил Янош. Он осмотрел свои штаны, даже понюхал их, затем подозрение покинул черты его лица, и он их одел. — Я думал, уже больше никто не знает, как это работает.

— У меня был очень терпеливый учитель. Абсолом, первосвященник Борона. Он знал, что я интересуюсь такой магией, и когда я сдала мой последний экзамен, он дал мне эту книгу, в качестве прощального подарка. Он сказал, что она единственная, которую он смог найти и извинился, что это только магия для домашнего хозяйства, — она широко ухмыльнулась. — На протяжении всех лет моего обучения я выучила меньше полезной магии, чем записано в этой книге. Только магия для домашнего хозяйства?

Для чего ещё существует магия, если не для того, чтобы быть полезной! И из неё я научилась, как создавать ритуалы.

— Как так? — спросил я.

— Магия Зокоры тоже основывается на ритуалах и медитации. Она объяснила мне, как ритуалы могут направлять магию по определённым траекториям, и внезапно я поняла, что такое ритуальная магия.

— И что же это?

— Магия. Нет никакой разницы. Но при помощи ритуалов её можно сотворить чисто и точно, без расточительства. Благодаря ему требуется только малая часть силы. В придачу компоненты упрощают задачу, потому что представляют собой идею и уже сами состоят из материи.

— Ничего не понимаю, — сказала Зиглинда, принимая от Лиандры брюки.

Я с восхищением наблюдал, как она влезла в них и раскачивая бёдрами натянула на талию.

— Это способность творить чудо, и она работает благодаря аналогии. Если я хочу переместить валун, я беру небольшой кусочек дерева и представляю его в качестве рычага под валуном. Таким образом магией легче управлять. Ей можно проще и лучше придать форму.

— Этому могут научиться все? — спросил я.

Она покачала головой.

— Нет. По-прежнему требуется магический талант.

— Я рад, что у меня совсем небольшой, — сказал я. — Всё это кажется мне слишком сложным, — тем временем я уже тоже одел брюки. — Нам стоит немного поесть.

— Поппет, — сказала Зокора. Поппет посмотрела на неё. — Одевайся. — Собственно я ожидал, что Зокора оденет её, как обычно. Я был немного ошарашен, когда увидел, что Поппет сделала это сама, а затем снова вернулась к своему изначальному положению.

Я недоверчиво покачал головой.

— Как яд может быть таким многосторонним?

— Вчера ночью я дала ей противоядие. Это не действие яда, а ритуал.

— Жестокий ритуал, — осмелилась сказать Зиглинда.

Зокора отреагировала иначе, чем я ожидал: она слегка улыбнулась.

— Я жрица Соланте. Абсолютное послушание — это часть новициата. Я сама тридцать лет находилась под властью такого же ритуала.

— Тридцать лет? — тихо спросил Варош.

— Да. На двадцать больше, чем общепринято, потому что я дочь нашей правительницы. Кто хочет править, должен научиться служить.

Она задумчиво посмотрела на Поппет и продолжила:

— За время этих тридцати лет я была меньше, чем ничто. Любой, кто входил в храм, мог приказать мне всё, что взбредёт в голову. Однажды я бросилась на меч. Кто-то подарил своей дочери меч на первую кровь, той захотелось испробовать, достаточно ли он острый.

Последовало неловкое молчание. Должно быть Зокора подала Варошу знак, который я не заметил, потому что тот встал и принёс ей одежду. Когда она одевалась, она осмотрела каждого из нас, особенно меня.

— Однажды я уже тебе говорила. Я знаю, что делаю.

Я кивнул, конечно я не забыл. Она застегнула пояс и подвесила свой меч.

— Янош?

Янош поднял взгляд.

— Да?

— Если ты ещё раз заорёшь в пещерах, я тебя убью, прежде чем ты погубишь всех остальных. Тебе ясно?

Зиглинда вскочила.

— Ты не можешь с ним так разговаривать!

— Разве? Спроси своего призрака, что она скажет по этому поводу!

Глаза Зиглинды расширились, а рот округлился в восклицании. Она снова медленно села. Я зачарованно наблюдал, как она покраснела. Видимо, Серафина высказалась ясно.

— Я извиняюсь, — произнёс Янош. — И да, я понял.

Зокора кивнула.

— Хорошо. Думаю, все обрадуются тому, что мы уже преодолели половину пути. Несмотря на усилия Яноша, мы всё ещё живы.

— И нам стоит что-нибудь поесть, — сказала Лиандра решительным тоном.

В какой-то момент мы снова отправились в путь.

— Интересно, сколько сейчас время? — спросила Зиглинда.

— Утро, — ответила Лиандра.

— Откуда вам знать?

— Я чувствую.

— Здесь что-то есть, — сказал Янош и поднял выше свой факел.

— Я знаю, — сказала Зокора.

В этот раз мы тоже всё время придерживались старого имперского пути, и когда Янош поднял факел, перед нами из темноты всплыла тёмная тень, что-то, чего я не ожидал увидеть в этих тёмных пещерах. Мы остановились, и я тоже поднял вверх свой фонарь, чтобы добавить свет к свету Яноша.

В течение долгого момента мы молча изучали этих свидетелей давнего времени, из столь далёкого прошлого и столь неожиданно представших перед нашим взором. Когда случилась эта битва, ещё не существовало новых королевств, не существовало королевского замка. Страна, что была нашей родиной, была ничем иным, как белым пятном на карте коменданта.

Тем не менее, было легко распознать, что здесь произошло. Ледяной покров — почти такой же толщины, как моя рука — сохранил всё для нас, как будто это случилось вчера.

Повозка, которую тянули волы, проезжала здесь в сопровождении по меньшей мере четырёх солдат. На этих были одеты кольчуги, а не тяжёлые доспехи имперских Быков. Первыми жертвами стали волы и одна из нападавших. Затем защитники отступили к повозке, оказав ожесточённое сопротивление, чтобы затем всё же потерпеть поражение.

— Что это за зверьё? — спросил я Зокору и немного повернул фонарь, чтобы лучше видеть через лёд.

— Однажды я видела иллюстрацию, похожую на этих тварей. Животное называлось пантерой, — сказала Лиандра.

— Однажды я видел такую в клетке, — ответил я. — Она была намного меньше, и у неё было всего четыре ноги.

— В любом случае, выносливые твари. Я вижу здесь шесть мёртвых солдат и только четыре животных, — сказал Янош. Он встал на колени, разглядывая трупы. — Они выглядят как Снежные кошки, только чёрные.

— Нет, — сказала Зокора.

Она вытащила кинжал и начала ковырять лёд, пока не освободила горло одного из животных. В густом, чёрном меху тонкий ошейник был почти не заметен. С него свисал обсидиановый кулон с руной.

— Тёмные кошки, — Зокора встала. — Это была охотничья стая тёмной эльфийки. Она из племени, о котором я ещё никогда не слышала.

— А вот она сама, — прозвучал голос Яноша.

Он немного отошёл от дороги и опустился на колени. Я приподнял фонарь и на одно мгновение подумал, что лицо подо льдом, полное ненависти даже после смерти, было лицом Зокоры.

В неё попало четыре болта, один из них должен был быть смертельным, и всё же она умерла с мечом в руке, сразив последнего противника, находящегося перед ней, прежде чем подчинилась зову Сольтара.

Я опустил фонарь, поставил его на землю и отошёл в сторону.

Я ненавидел смотреть на лица, которые были заточены в лёд. Это был мой личный кошмар.

— Сильное семейное сходство, — сказала Зиглинда. Она бросила взгляд на Зокору.

— И хороший выстрел, — произнёс Варош.

Один из болтов торчал из скулы эльфийки прямо под левым глазом.

— Кажется, у империи были неприятности не только с варварами.

— Зиглинда, это же не Быки, верно? — спросил я дочь хозяина постояло двора.

Она изучила солдат подо льдом.

— У них на одежде знак молота. Это пионеры или инженеры, — это был голос Серафины, спокойный и сдержанный. — Я задаюсь вопросом, что за груз они везли. Что бы это ни было, он был тяжёлым. Ни один из ящиков не сдвинулся с места во время битвы.

Варош и Зокора начали высвобождать эльфийку изо льда. Я подошёл к ним.

— Что вы делаете?

— Я похороню её, — сказала Зокора. — Или мы так торопимся, что не можем отдать дань уважения павшим?

Я посмотрел на грациозную фигуру подо льдом.

— Вы её знаете?

Зокора перестала работать и подняла на меня взгляд.

— Хавальд. Всё это случилось за много лет до моего рождения. К тому же, она принадлежит к незнакомому мне клану. В конечном счёте именно это меня и интересует. Возможно, я смогу найти что-нибудь, что поведает мне о ней больше.

Она снова воткнула кинжал в лёд.

— Зокора, а как вы хороните своих умерших?

— Мы их сжигаем.

— Если мы похороним этих погибших, тогда я хочу, чтобы мы проводили их в последний путь вместе. Или мы всё ещё находимся в состоянии войны?

Она выпрямилась и долго смотрела на меня.

— Две разные собаки?

— Да.

Она посмотрела на свою сестру под покровом льда, затем на сражённых солдат у её ног и оглянулась на повозку, где в лёд были заключены другие тела. И медленно кивнула.

— Согласна.

— Вы хотите закопать их? — недоверчиво спросил Янош.

Я покачал головой.

— Нет. Сжечь.

Янош рассмеялся.

— Как? Здесь внизу нет ничего, что горит!

— А вот и есть, повозка. Она из дерева.

Он равнодушно пожал плечами.

— Как хотите. Всё же мы потеряем время. Они уже так давно здесь лежат, что их в равной степени можно оставить в покое.

— Если погибните вы, тоже хотите, чтобы вас оставили лежать?

— Думаю, мне было бы всё равно.

— Мне нет. И сейчас мне тоже не всё равно, — сказала Зиглинда.

— Это мнение Серафины? — спросил Янош.

— Нет, моё. У меня всё ещё есть моё собственное мнение, — ответила Зиглинда.

Её глаза вспыхнули зелёным огнём, как это всё чаще происходило в последнее время.

— Я же уже сказал, что не имею ничего против, — проворчал он. — Однако так мы потеряем время. И, возможно, снова привлечём монстров.

Это был момент, который и у меня вызывал беспокойство. Я направился к Зокоре.

Она прекратила убирать лёд, сидя рядом с телом. Варош стоял позади неё и молча наблюдал, как я приближаюсь.

— Что насчёт опасностей? — спросил я.

— Я уже давно не видела следов, — понизив голос, ответила она.

То, как она стояла там на коленях, выглядело странно тихо.

— Что с вами?

— Посмотри.

Она и Варош уже освободили верхнюю часть тела ото льда. На мёртвой был одет тёмный плащ. В левом верхнем углу чёрным на чёрном был вышит герб.

Тёмная лошадь с зубами хищника и когтями вместо копыт.

— Ночной конь или эльфийская лошадь. И вот здесь: имперский дракон. Она служила Асканнону.

Я посмотрел в сторону телеги.

— Не понимаю. Если она тоже служила империи, зачем тогда напала на повозку?

— Может она была предателем, — предположил Янош.

Он последовал за мной. Возле повозки я увидел Лиандру и Зиглинду. Они как раз собирались открыть один из ящиков.

Зокора выпрямилась и пристально посмотрела на Яноша. Я ожидал, что она рассердится из-за его слов, но она оставалась спокойной.

— Предательство — это проверенное средство ведения войны. Всё же я не думаю, что это так.

— Хавальд, — раздался голос Лиандры. — Мы кое-что нашли, на что тебе нужно взглянуть.

Я вернулся к повозке. Лиандра и Зиглинда сняли один из тяжёлых ящиков и вскрыли крышку. В нём лежали маленькие, размером примерно с ладонь пакетики, завёрнутые в пропитанный воском лён. Лиандра разрезала один из пакетиков и держала его в руке.

— Вот.

В нём была буханка хлеба, выпеченная прямоугольником. Тяжёлый чёрный хлеб, такой сорт хлеба, который хранится дольше всего. На нём лежал кусок сыра, а на сыре, в свою очередь, прямоугольный кусок копчёного мяса. Всему предана такая форма, что три слоя вместе точно заполняли пакет.

— Провиант?

Лиандра кивнула.

— Провиант.

— Интересно, он ещё не пропал? Я имею ввиду, он ведь был заморожен, — размышлял Янош.

— Это не солдаты, — сказала внезапно Зиглинда.

— Посмотрите, — она осветила своим фонарём руку мёртвого.

Между рукавом кольчуги и рукавицей была видна бледная кожа, а на ней примитивная татуировка. Голова волка.

Я вздрогнул.

— Лиандра! — выкрикнула Зокора. Я повернулся. — Ни к чему не притрагивайтесь! — Зокора вскочила и поспешила к нам, в руках небольшая книжка.

Лиандра посмотрела на пакет в своих руках, облачённых в перчатки и осторожно положила его назад.

— Что вы нашли? — спросила Зиглинда тёмную эльфийку.

— Вот, — Зокора протянул мне книгу.

У неё был формат вахтенного журнала, но в отличие от журнала сержанта, здесь были эльфийские руны. Я вздохнул и передал её Лиандре.

— Я не могу это читать, — сказал я.

— Мне тоже сложно, — Лиандра посмотрела в сторону Зокоры. — Скажите нам, что там написано.

— Открой последнюю страницу. Попытайся её расшифровать, чтобы ты могла подтвердить то, что я скажу.

— Я вам верю, — сказал я.

Зокора посмотрела на меня.

— Ты да. Другие, возможно, нет.

— … при контроле… голубой… груз… склад… база… буря… портал… голубой грибок… обнаружила шесть тел… подняла тревогу… провиант заражён… предотвратить…, - запинаясь читала Лиандра.

— Это всё, что я смогла разобрать.

Зокора протянула руку, и Леандра вернула ей книгу. Тёмная эльфийка поднесла её ближе к фонарю и принялась читать.

— Во время моего ночного контроля склада я почуяла споры голубого грибка. Я последовала за запахом до погрузочной площадки. Не хватало одной повозки с провиантом, я узнала, что она была на пути к базе. Так как после бури портал больше не работает, мы снабжаем базу и войска в ней провиантом из наших запасов. Руководитель погрузочных работ сообщил, что ему не знакома сопровождающая повозку команда. Я отправила моих кошек, чтобы они обыскали склад.

Они нашли шестерых убитых. Руководитель погрузочных работ идентифицировал их как сопровождающую команду. Я пришла к выводу, что провиант заражён спорами голубого грибка. Я подняла тревогу. Если провиант достигнет наших войск, они заснут вечным сном и будут для варваров лёгкой добычей. Я выступаю, чтобы предотвратить эту катастрофу. Слава императору. Джарана окт Тализан, — она опустила книгу. — Тализан был легендарным эльфийским правителем. Никто не верит, что он действительно существовал. Но она принадлежит к его племени, — впервые я увидел в её глазах что-то вроде благоговения. — Могу я оставить книгу себе? — спросила она.

Я кивнул.

— Голубой грибок? Вы о нём рассказывали. Его споры усыпляют и человек засыпает навсегда, верно? — спросил я.

— Да, — она посмотрела на Лиандру. — Избавься от перчатки. Осторожно. Закапай её, — затем она снова обратилась ко мне.

— Я похороню Джарану одну, а не вместе с этими собаками. Также мы не можем сжечь повозку, потому что тогда споры высвободятся. Поэтому я похороню её под камнями, по обычаю людей, — она посмотрела на Яноша своими тёмными глазами. — Видишь, Янош, она не была предателем. Как думаете, что случилось бы, если бы этот провиант достиг базы? Возможно, варвары всё-таки одержали бы верх.

Она развернулась и ушла прочь. Поппет и Варош последовали за ней.

Я аккуратно положил моих три камня на плоский могильный холм и отошёл в сторону, чтобы пропустить вперёд Зокору. Она разместила последние три камня на могиле; её камни были теми, что спрятали лицо мёртвой. Затем она встала и помолилась.

Язык был мне непонятен, но в этот раз голос Зокоры был настолько полон эмоций, что я почти мог угадать, что она говорит. Я уже давно отказался от молитв, но молитва была не для меня, а разве Джарана виновата, что я живу в разногласии с моим богом?

Сольтар, прими её душу. Хотя говорили, что у эльфов нет души, но я в это не верил. Позаботься о ней.

Зокора опустилась перед могилой на колени и склонила голову. Она просидела там добрый час. Варош попытался помочь ей встать, но её взгляд остановил его. Все молчали, пока её конечности стали снова повиноваться ей. Тогда она взяла свою котомку и посмотрела на нас.

— Чего мы ждём?

И мы отправились в путь.

— Редко можно встретить такие явные следы старых войн, — немного позже произнёс Янош. — Любая война кажется по прошествии времени такой бессмысленной?

Я немного подумал и кивнул.

— Подождите, пока пройдёт достаточно времени, и так и будет.

8. Защитный ров

— Я нашла вход в крепость, — сказала Зокора, когда вернулась из следующей разведки. — К сожалению, он будет для нас бесполезен.

— Почему? — спросил я.

— Это мост, ведущий через пропасть. Но это подъёмный мост. Он на другой стороне и поднят вверх. Я должна найти другой выход из пещер. Ждите здесь.

— Подождите, — позвал я, когда она уже хотела отвернуться. — Мы должны взглянуть на этот мост.

Она подняла на меня взгляд.

— Это будет потраченное в пустую время.

Я пожал плечами.

— Пара часов больше или меньше не имеет значения. Мы с таким же успехом могли бы сделать там привал, пока вы ищите выход.

— А что, если выхода нет? — спросил Янош.

Зокора посмотрела на него.

— Этот горный массив пронизан пещерами. Какой-нибудь выход да будет, и я его отыщу. А если нет, тогда вернёмся назад и пройдём по поверхности.

— Тогда я за то, чтобы ты нашла дорогу, — сказал Янош и улыбнулся. — Там наверху слишком холодно.

Холодно было и здесь визу, зато не дул ветер. И мы не утопали в снегу. Да, уж я точно предпочитал идти под землёй, чем постоянно вдыхать снег.

— Хорошо, тогда следуйте за мной.

У меня болела спина и левая нога. То, чего пехотинец желает в жизни больше всего, так это лошадь. Как только она у него появляется, он больше не желает ходить пешком. Слишком долго лошадь была в моём распоряжении.

Поппет шла впереди меня. Её ноша казалось ещё тяжелее моей. Но она не отставала. Действительно ли это было так легко, как казалось, или у неё просто не было выбора? Последнее, предположил я. Она будет идти, пока не рухнет. Когда мы садились за еду и Зокора разрешала ей поесть — конечно же самой последней — она проглатывала всё, что ещё оставалось.

И Зокора боится людей?

До входа в крепость было ещё больше часа ходьбы. Не считая встречи с Глубинными ползунами и драконом, дорога прошла без происшествий. Я был уверен, что мы смогли бы победить и Глубинных ползунов, например, бомбами с горючим маслом. Только у нас было с собой слишком мало масла. Но если бы можно было подготовиться, это казался мне один из способов.

Дракон… Позже Зокора рассказала мне, как нам повезло. Без таланта Поппет он бы не появился так быстро, возможно, не появился бы совсем. Собственно говоря, шанс был совсем небольшим привлечь такого дракона.

— Они исчезающий вид, — сказала Зокора, — Но я слышала, что один живёт здесь в пещерах.

— А вы не боялись, что он нападёт на нас?

— Такая опасность существовала. Но он думал не о еде, — она широко ухмыльнулась. — Самцы любого вида в этом похожи.

Я часто вспоминал то, как он меня спросил. Это было не только желание, но и отчаяние. Я опасался, что он напрасно будет искать самку. Я слишком хорошо мог его понять. Я посмотрел вперёд на Лиандру, которая оживлённо беседовала с Зиглиндой. Да, я хорошо его понимал.

— Ничего себе! — вырвалось у Яноша, когда Зокора зажгла перед нами свет, направив его вверх. — Кто бы что не говорил об империи, но строить они умели!

И правда.

Наш путь пересекала расщелина, шириной она была определённо около пятнадцати длин, равных росту человека. Справа и слева от дороги инженеры старой империи выравняли и опустили землю, так что к краю пропасти она вела по наклонной плоскости.

Со сталактитов на потолке пещеры вниз постоянно капала вода, замерзая на земле в толстый ледяной покров, превратив долину в опасную горку, которая заканчивалась обрывом.

Сама дорога становилась таким образом платформой, шириной около четырёх длин, равных росту человека, которая на хороших две длинны, равных росту человека, выступала над пропастью. Одна ступень показывала, куда обычно опускался подъёмный мост.

На другой стороне пропасти, блестя в свете Зокоры, из камня выступала сторожка с подъёмным мостом. Бойницы, закрытые тяжёлыми железными ставнями, угрожали плато. Из каменной стены выступали две платформы, слева и справа от тяжёлого подъёмного моста. На них были расположены странные, скрытые льдом конструкции, смысл которых я не мог понять.

— Скажите, Зиглинда, Серафина знает, что это такое?

Зиглинда кивнула.

— Она ещё никогда не видела этот путь, но ей знакомы подобные конструкции. Это большие лампы.

— Это действительно впечатляет. Что бы подумал вражеский генерал, если бы увидел это? — Янош снял свой шлем и почесал голову.

— Впечатляет, в самом деле, — согласился я. — Если кто-то посчитает, что должен атаковать здесь, то стоит им споткнуться, и они сразу окажутся в пропасти. Лампы ослепят нападающих, а без прикрытия любой штурм потонет в граде болтов. Осадные машины тоже нельзя использовать, они соскользнут в бездну. Катапульты бросают камни высоко вверх… они просто будут ударяться о потолок пещеры. Остаются только баллисты, но они редко обладают необходимой огневой мощью. Если бы я был вражеским генералом, я бы отчаялся.

— Вот видишь, — сказал Зокора. — Здесь дальше не пройти.

— Хм. Почему бы вам не перелететь на одну из этих платформ и не привязать там верёвку?

Зокора закатила глаза.

— Я не умею летать. Левитировать да, но не летать. И прежде чем тебе придут в голову другие идеи, по близости должны находится твёрдый камень, лёд или земля. Я могу парить вдоль глубокой шахты, но не могу пересечь ущелье.

Я обратился к Яношу.

— А что, если забросить крюк?

— Почему вы спрашиваете меня об этом?

— У меня такое чувство, будто вы знаете, как с ним обращаться. Кроме того, у вас есть один в вашей поклаже.

Он рассмеялся.

— Да, я просто хорошо умею им пользоваться. Но здесь… Я могу забросить его только с платформы. Это расстояние на добрых двадцать длин, равных росту человека, да ещё пятнадцать в высоту… Крюк слишком тяжёлый. Я не справлюсь. А более лёгкому я не захотел бы доверить свою жизнь.

Лиандра подошла ко мне, пока я разглядывал ворота. Она положила мне руку на плечо.

— Я тоже чувствую разочарование. Но, кажется, нам придётся найти другой путь.

— Хорошо, — сказала Зокора. — Тогда я отправляюсь на поиски. Поппет я возьму с собой. Она чувствует камень, — сказав это, она повернулась и исчезла в темноте, Поппет послушно последовала за ней.

Часть времени я провёл, ломая голову, но так ничего и не придумал. В конце концов я решил смотреть на это, как на комплимент строителям крепости.

Затем вытащил свой резец.

— Что это за дерево? — спросила Лианда, когда села рядом и прислонилась ко мне. — Я ещё никогда такого не видела.

— Это не дерево, — я поднял вверх кусок, над которым работал. — Просто хочу кое-что попробовать. Это часть от панциря ползуна. Его можно резать также, как мыльный камень, только ещё намного легче. Думаю, он хорошо подойдёт для чёрных фигур твоих шахмат.

— Не знаю, должна ли я испытывать отвращение, — сказала Лиандра.

— Ты имела бы что-то против слоновой кости?

— Нет, почему?

— Ну, это ведь зубы. Вырванные с кровью из челюстей и…

Она ударила меня локтем в бок.

— Прекрати, Хавальд!

Она рассмеялась.

— Ладно, ладно. Просто дело в том, что я испугалась этих ползунов больше, чем дракона.

— Я больше никогда не смогу смотреть на тараканов так, как раньше, — сказал Янош. — Я тут как раз вспомнил одного парня, которого знал. Интересно, пришли бы они ему по вкусу?

— Как это? — с любопытством спросила Лиандра.

Янош рассмеялся.

— Он был сумасшедшим. Он говорил, что насекомые — это хорошая пища, и ему нравилось есть саранчу и других жуков, поджаренных на масле.

Лиандра встряхнулась.

— И у него не было несварения? — спросил я.

Был один, нет два случая, когда я чуть не умер от голода. В обоих случаях насекомых можно было найти. Если бы я знал, что их можно есть, я бы съел.

— В определённом смысле было. Он бросил своих насекомых в общую кастрюлю роты, чтобы пробудить у нас вкус.

— И что случилось? — спросила Лиандра.

— С ним произошёл несчастный случай. Он головой вниз упал в сортир и захлебнулся, — он широко ухмыльнулся, и поневоле я тоже рассмеялся.

— Это ещё более омерзительно, чем насекомые, — с отвращение сказала Лиандра. — Не знаю, как вы можете над этим смеяться.

— Лиандра. Упасть в сортир — это термин, обозначающий, что его товарищи его убили, — объяснил я.

— Это не менее отвратительно.

— Я собираюсь сейчас готовить еду, — сказала Зиглинда предупреждающим тоном. — И сразу говорю, если найду в своей кастрюле таракана, я тоже кого-нибудь убью.

Зокоры и Поппет долго не было, так долго, что я начал волноваться. Но я ждал и резал.

Я считал, что панцирь хорошо подходит для резьбы. Спустя короткое время у меня уже была готова первая чёрная фигура. Один из двух чёрных рыцарей.

— Это Янош! — выкрикнула Лиандра, хлопая, словно маленькая девочка в ладоши, когда я с поклоном протянул ей фигурку. — Как подходит!

— Дай мне посмотреть, — попросил Янош, и Лиандра протянула ему рыцаря.

Он изучил его и посмотрел на меня.

— Вы действительно художник, Хавальд. Какие фигуры вы уже успели сделать?

— Белые в полном комплекте, — сказал я.

— Могу я на них взглянуть?

— Да, будь так добр, — выкрикнула Лиандра, а Зиглинда кивнула. — Я признаю, что мне тоже любопытно.

— Я думал, он делает их для вас? Как так получилось, что вы ещё не видели фигуры? — спросил Варош.

— Я видела некоторые в процессе работы. Но всегда, когда он заканчивает, он их убирает.

Я колебался, затем пожал плечами и вытащил из рюкзака мешочек с фигурками.

— Это же Ёаким, — выкрикнула Зиглинда. — И папа, — её лицо стало серьёзным. — Ты использовал наших товарищей в качестве моделей для фигур.

— Чтобы не забыть их лица, — сказал я.

— А кто тогда этот рыцарь? Он кажется мне знакомым.

Я посмотрел на фигуру, которую она подняла вверх.

— Разве вы его не узнаёте?

— Сержант, — произнёс Янош.

— Да, сержант. А другой рыцарь здесь — Серафина.

— Я её не узнала, — тихо призналась Зиглинда.

— Доспехи не особо отличаются друг от друга, но забрала открыты.

Зиглинда взяла в руки фигуру и внимательно её изучила. Затем улыбнулась.

— Да, это она. Откуда вам знакомо выражение её лица?

Я видел Серафину только мёртвой, но сержант внёс в мою память более, чем достаточно своих воспоминаний.

— А это ты, — сказал Янош, подняв жрицу.

— Определённо.

Зиглинда взяла фигуру и поднесла к фигуре Серафины.

— На этой шахматной доске мы вдвоём, — тихо сказала она.

— Ты сделал Кеннарда белым королём?

Я кивнул.

— Это как-то напрашивалось.

Лиандра долго разглядывала белого властелина, затем посмотрела на меня. В её глазах читался вопрос.

— А когда я увижу свою фигуру? — спросила Зокора сзади.

Я громко вздохнул.

— Если продолжите так делать, то прежде я умру от тахикардии.

— Я старалась издавать больше шума.

— Это верно, — подтвердила Лиандра. — Я её слышала.

Я посмотрел на Зиглинду, Яноша и Вароша. Все трое покачали головой.

— Я не собираюсь топать, как неуклюжий мужлан! Не знаю, почему ты так горячишься, Хавальд.

— Потому что ненавижу, когда вы подкрадываетесь сзади. Моя первая реакция — это вскочить и ударить.

— До сих пор ты никогда не реагировал, — с сомнением сказала она.

Я собрал фигуры и снова спрятал их в рюкзак. Я был сыт по горло.

— Вы действительно так меня оцениваете? — спросил я.

Она склонила голову на бок.

— Ты никогда не реагировал.

— Зокора. Встаньте позади меня, возьмите камень и бросьте мне в голову. Удостоверьтесь, чтобы вы были дальше, чем на расстояние длинны, равной росту человека.

Она всё ещё смотрела на меня.

— Зачем?

— Потому что мне надоело, что вы веселитесь за мой счёт.

Лиандра положила мне руку на плечо.

— Она не это имела ввиду. И она действительно была громче, чем обычно. Она шла, а не левитировала.

Я понял, что хочу остаться упёртым. Почему-то маленькие шуточки Зокоры достали меня. Она воспринимала меня всерьёз, но не моё предупреждение.

— Зокора. Сделайте, как я сказал.

Я положил руку на рукоятку Искоренителя Душ, сел и закрыл глаза. Я не особо любил объединяться с Искоренителем Душ, он был таким… холодным. Сам я не чувствовал приближающийся камень, однако клинок да. Он выскочил из своих ножен, и раздался звонкий дзинь, за которым последовало два тихих удара, когда половинки камня упали на землю.

Когда я проводил лезвием Искоренителя Душ по ладони, я ощутил его гнев, ему не понравилось быть таким образом выставленным напоказ.

В этот раз его порез жёг, словно огонь. Я засунул окровавленный клинок в ножны и встал. Моя спина, плечо и рука горели. Человек не предназначен для того, чтобы двигаться так быстро. Я опасался, что что-то себе потянул.

Я посмотрел в сторону Зокоры. Её лицо было бесстрастным.

— До сих пор я узнавал вас по голосу, Зокора. Всегда вовремя. Когда-нибудь…, - я драматично замолчал. — Когда-нибудь у вас будет хриплый голос. Или рот перекрыт платком. Или в этот момент как раз залает собака…

Она кивнула.

— В будущем я буду подходить спереди или свистеть. Вот так, — она тихо свистнула. — Так тебя устроит?

Я кивнул.

— Это всё, о чём я прошу.

— Хавальд, — это произнёс Варош, который задумчиво на меня смотрел. — Вы можете сделать тоже самое с болтом?

Я кивнул.

— Что? — другие смотрели на меня немного удивлённо, затем я понял в чём дело. — Нет, это не я, это Искоренитель Душ, — я посмотрел в сторону Лиандры. — У тебя тоже должно получиться.

— Нет, — она покачала головой. — Каменное Сердце не способен на такое.

— Ледяной Защитник тоже, — сказала Зиглинда.

— Вы нашли выход? — спросил я Зокору, чтобы сменить тему. Я уже сожалел о том, что продемонстрировал Искоренителя Душ. Моя левая рука всё ещё горела, в этот раз лезвие укусило крепко. По крайней мере это, насколько я знал, было между изгоняющими мечами общим. Прежде чем вернуться в ножны, они желали отведать кровь.

Поэтому я носил ещё второй меч, хороший меч, но без собственного мнения и без этой жажды крови. Янош ничего не сказал, только таращился на меня. Я вспомнил слова Эберхарда. Янош слишком хорошо сыграл роль главаря разбойников. Я снова решил не слишком ему доверять.

— Да. Следуйте за мной, — сказала Зокора.

Я схватил свою котомку.

— А где Поппет?

— Она расширяет брешь.

— Вы оставили её одну? А если ей будет угрожать опасность? Или она сможет себя защитить?

— Конечно нет, — удивилась Зокора. — Если она попадёт в опасность, значит попадёт. И умрёт. Или же нет.

Я не стал больше ничего говорить, взвалил на плечи свою ношу и последовал за ней.

Некоторое время она молча шла впереди. Затем повернулась ко мне.

— Ты уже простил её? В храме она тяжело тебя ранила, возможно, рана была смертельной. Она попала в твою селезёнку.

Я слишком хорошо помнил молниеносную атаку и холодное ощущение, когда стилеты Поппет проникли в меня. Узкие и острые, стилеты были созданы для того, чтобы пробивать кольчуги.

— Я не знаю, кто она, — ответил я. — Если бы смог, я бы убил её тогда. Но я ничего о ней не знаю, кроме того, что рассказал о ней Янош.

Она кивнула.

— Если она будет служить нам так хорошо, что я захочу её отпустить, тогда можешь спросить её, кто она. До тех пор она — Поппет. Моя собственность.

Из-за того, что её принудили к молчанию и послушанию, Поппет производила на меня странное очарование, будто какая-то загадка. Любой другой, даже когда молчит выдаёт своими действиями и мимикой что-нибудь о себе. Поппет нет. Она делала то, что ей говорили, а на лице не появлялось никаких эмоций. Только её глаза выражали что-то, но по ним не всегда можно было прочитать.

Поппет расширила расщелину, и с ней ничего не случилось. Расщелина была всё ещё узкой, но через неё можно было пройти. Здесь и там скала была удивительно гладкой. Почему она была такой, я увидел, когда обнаружил Поппет в конце прохода.

Она разглаживала скалы, придавая им желаемую форму, словно пекарь тесто.

Брешь заканчивалась пещерой. Она была глубиной около сорока длин, равных росту человека. На другой стороне манил дневной свет. Я поблагодарил Поппет, прошёл мимо в пещеру и медленно направился к выходу. Уже когда я подходил ближе, я услышал, как завывает ветер, затем увидел снаружи белый занавес раздуваемого ветром снега.

— Проклятье. Метель, — произнесла рядом Лиандра.

— Да, — я обхватил её плечи рукой. — Но эта метель закончится. Мы просто подождём.

9. О северянах и шкуре медведя

В углу пещеры, которую мы выбрали для нашего лагеря, было не особо тепло, но я всё же вспотел.

— …. сорок девять… пятьдесят! — считала рядом Зиглинда.

Она держалась на вытянутых руках, я же, после отжимания, просто упал на землю. Я старался дышать не слишком шумно, ожидая, когда вернётся моя сила.

Мы ждали теперь уже два дня, когда метель закончится. Думаю, это гордость заставила меня принять участие в физической подготовке Зиглинды или лучше следует сказать в подготовке Серафины?

Совсем недавно я ещё обладал старым телом. Благодаря проклятой магии моего меча теперь я вернул молодость. Или почти вернул. Мой физический возраст я оценивал где-то на два десятка и шесть. Однако одна молодость не придаёт спортивной формы, и по дороге через пещеры я заметил, насколько непростительно пренебрегал своим телом. Зиглинда, дочь хозяина постоялого двора, была в лучшей форме, чем я.

Поэтому я присоединился к её тренировкам, на забаву остальных. Должно быть Серафина была не только разведчицей, но и мастером пыток.

Если в моём теле и существовал мускул, который не горел огнём, то я ещё его не обнаружил. Но хуже всего было то, что у Зиглинды было явно меньше трудностей с тренировкой, чем у меня. Однако, возможно, она просто была такой же гордой, как и я, так что никто из нас не признавал, как сильно болели мышцы.

— Посмотрите! — крикнул Варош, когда я обтирался снегом. — Метель прекратилась.

Я закончил одеваться и направился к Варошу, который пробил руками стену из снега, возведённую нами на выходе и вышел на небольшое плато.

Было утро.

Иногда случались дни, когда боги устраивали всё так, что всё было идеально. Как будто они садились отдыхать и говорили: посмотрите — это наше творение!

Это был один из таких дней.

Небольшая платформа находилась на крутой стене, на высоте примерно в шестьдесят локтей над заснеженным перевалом. Отсюда у нас был прекрасный вид на Громовое ущелье. Сверкающий снег покрывал каждый камень, в расщелинах блестел лёд и воздух был таким ясным и холодным, что было больно дышать, а из-за вида ландшафта хотелось почти плакать.

Большая часть долины ещё лежала в тени, но восходящее солнце воспламенило хребет противоположной горы.

— Мы на верном пути? — спросила Зиглинда.

На ней были одеты только тонкая льняная рубашка и кожаные штаны, и я заметил, что и ей холодно, но, казалось, это с каждым разом заботит её всё меньше и меньше.

Я наклонился и посмотрел на север. Вид показался мне знакомым.

— Думаю да.

— Нам ещё далеко? — захотел узнать Янош. Он держал в руке один из снегоступов, которые мы сделали во время нашего привала и с подозрением его разглядывал. — Вы уверены, что они пригодны?

— Полагаю, около трёх дней пути, и да, я уверен.

Я настоял на том, чтобы каждый из нас положил в свою поклажу шесть длинных ивовых прутьев и несколько длин кожи. В течение последних двух дней мы смастерили эти снегоступы. В принципе, нужно было только вплести кожу в раму из ивовых прутьев.

— Откуда у вас опять появилась такая идея? — спросил Янош, когда я показал ему, как нужно связывать прутья.

— А разве они тебе не знакомы? — спросила Зиглинда. — Это снегоступы, — она уже усердно работала руками.

Я сел поудобнее и принялся связывать свои.

— Несколько лет назад я встретил в Колдене воина. Сначала я принял его за варвара, на нём была меховая накидка, а лицо заросло бородой. Он рассказал мне своеобразную историю. Его звали Рагнар, и он утверждал, что является сыном короля. Его королевство называется Рагнагард и находится далеко на севере. Он отправился в путь вместе с несколькими верными друзьями, чтобы исследовать моря. У его отца, короля, было ещё три старших сына, поэтому Рагнар подумал, что сможет завоевать себе выдающуюся репутацию, если вернётся назад с картой мира.

Я улыбнулся Лиандре.

— Видишь, ты не единственная, кого так завораживает мысль запечатлеть мир на пергаменте. Как и многие другие, эта экспедиция находилась не под счастливой звездой. Произошло кораблекрушение, за которым последовал штиль, затем им пришлось защищаться от пиратов, а в конце большая часть команды умерла от болезни. С трудом они добрались до следующего берега и по словам Рагнара, с четырьмя оставшимся в живых, он продолжил свой путь пешком. Когда я его встретил, удача его совершенно оставила, но в тоже время возвращалась. Он был один, только что оправился от болезни, а за свой последний медяк пил пиво в Боросте, хорошем кабаке в Колдене.

— Боросте? Я уже слышала это название, — удивился Янош. — Однако я ещё никогда не был в Колдене.

— Бороста — это чудовище. Что-то среднее между собакой и кошкой, с недоразвитыми крыльями, которые позволяют ему увеличивать свои прыжки, — сказала Лиандра. — Я видела картинку в старом фолианте. Никто не знает, действительно ли они существуют, или это только легенда.

Я одобрительно кивнул.

— Но в некоторых легендах есть определённая доля правды. В любом случае, над входом в трактир весит фигура такого существа. Что ж, так как свободное место было только за его столом, я сел там, и у нас завязался разговор. Он рассказал, что стал жертвой жесткой игры богов. Мало того, что его путешествие преследовала неудача, теперь, когда он выздоровел, он ещё и влюбился. В дочь торговца. Но тот не видел причин, отдавать своё самое большое сокровище воину без денег. Он не хотел наниматься наёмником, это только вновь увело бы его от возлюбленной, поэтому он работал в кузнице. Он хорошо разбирался в кузнечном деле. У кузнеца, в свою очередь, был сын, которому не нравилось это ремесло и подмастерье, который воровал. Он бы с удовольствие передал кузницу Рагнару, но ему нужно было подумать и о своём будущем. И таким образом Рагнар мог бы попытать своё счастье, если бы у него была пара лишних золотых монет, чтобы купить кузницу.

Янош горько рассмеялся.

— Такую историю я слышу каждый день в любом кабаке! Он был обманщиком, ничего более, который хотел выцыганить у доверчивого странника последние монеты из кошелька. Дайте угадаю, он предложил вам долю в кузнице, верно?

— В самом деле, — улыбнулся я.

Янош со смехом ударил себя по ляжкам.

— Вы ведь не хотите сказать, что попались на это мошенничество?

— Я дал ему сорок золотых, всё, что у меня было, — сказал я, связывая прутья так, чтобы они образовали овал.

— Да это целое состояние. Откуда у вас были такие деньги? — спросил Варош.

— Эта уже другая история. Но да, я отдал их ему.

— Не могу поверить, что вы попались на эту уловку! — повторил Янош. — Я думал, что в вашем возрасте вы научились разбираться в людях.

— Что ж, слушайте дальше. Чтобы выразить свою благодарность, Рагнар дал мне подвеску. Я ношу её до сих пор. Посмотрите.

Я вытащил подвеску из-под воротника. Она была из обсидиана и имела форму боевого молота.

— Отличная безделушка. Но за сорок золотых…

— Кроме того, он показал мне два трюка с мечом, которых я раньше не знал, назвал растение, отвар которого защищает от холода, а ещё рассказал, как можно построить из снега дом, а также, как сделать снегоступы.

— Вы вешаете мне лапшу на уши, — недоверчиво сказал Янош. — Дом из снега, скажите тоже!

— К тому же предложил партнерство в кузнице, в котором мой доход будет составлять тридцать частей от ста и приглашение на свадьбу, — продолжил я. Я посмотрел на Яноша и усмехнулся. — Свадьба состоялась, кузница очень успешна, и я завоевал нового друга, а его первый сын был назван в мою честь. Больше половины золотых монет он уже вернул назад. Не всегда то, что рассказывают — ложь. Есть также и честные люди.

— Ну что ж, раз вы так говорите, я поверю. Но, кажется, вы встречаете их чаще, чем я, — сказал Янош.

— Если я утону в снеге по горло, я ожидаю, что вы меня вытащите! — сказал Янош, когда помогла Варошу привязывать верёвку к утёсу.

— Лучше надейтесь на то, что всё пойдёт как надо, — ответил ему Варош. — Если нет, то мы будем топтаться на месте. Нет ничего более утомляющего, чем пробираться по пояс в снегу.

Зокора вышла из задней части пещеры и кивнула нам. Она вооружилась и была готова двигаться в путь. Но на её глазах я увидел нечто, чего никогда раньше не видел: чёрную кожаную повязку, шириной примерно в три пальца. Она обвязала её вокруг головы, так чтобы та закрывала глаза; только три маленькие дырочки в области глаз показывали, что она не хочет быть полностью слепой.

— А для чего это? — спросил я.

— Без этой повязки свет меня ослепит.

— А вы будете достаточно видеть?

— Да.

Народ Зокоры жил в пещерах под землёй. Я не раз замечал, насколько хорошо она видит в темноте, только не подумал о том, что это может быть также недостатком. У меня тоже болели глаза после долгих дней, проведённых в темноте, но я знал, что это пройдёт.

От входа в пещеру мы спустились по верёвке вниз. Снегоступы исполнили свою цель, в снег мы погружались только чуть выше лодыжек. Конечно же Зокоре не нужны были такие приспособления. Она парила над снегом на высоте в большой палец.

— Если вы ещё и по воде можете ходить, я этого не вынесу, — сказал я, когда увидел, как легко она сделала несколько шагов.

— По воде не могу. Только по льду. Для ходьбы по воде мне нужно попросить в молитве, — сказала Зокора. — Не понимаю, как вы люди, можете попасть куда угодно, если учесть то, насколько неуклюже вы двигаетесь. Всё же вас можно встретить в любом мыслимом и немыслимом месте.

Я проверил, насколько хорошо сидят мои снегоступы.

— Зокора, у нас много общего, у вас и у меня, — сказал я с улыбкой.

Она повернула ко мне голову и склонила её на бок. Из-за повязки на глазах я не мог различить, но, думаю, она смотрела в недоумении.

— Мы оба не умеем летать, можем жить вечно, дышать под водой или победить титана в армрестлинге. У нас больше общего, чем различий, — ответил я на её невысказанный вопрос.

Она покачала головой и тихо рассмеялась.

— Ты забавный парень, Хавальд, — наконец сказала она. — Часто я не знаю, имеют ли твои слова более глубокий смысл или нет. Мы наконец готовы?

— Да, готовы, о нетерпеливая дамочка, — сказал Янош.

— Я не нетерпеливая, — в её голосе прозвучало удивление.

Варош рассмеялся.

— Он просто пошутил, — объяснил он.

Она остановилась.

— Это оскорбление?

— Нет, — рассмеялась Лиандра. — Друзья так иногда делают.

— Дружба, — произнесла Зокора задумчивым тоном. — Значит мы готовы?

Мы прошли порядочное расстояние. Погода была отличной. Солнце светило, как будто старалось специально для нас, и вскоре мы уже сняли наши плащи и обвязали их вокруг талии.

Когда приблизился вечер, мы начали искать место для ночлега. Здесь на поверхности земли Зокора больше не была нашим разведчиком, Варош предложил себя на эту роль. Он и нашёл эту пещеру.

— Есть только одна проблема, — сказал Варош, когда вернулся. — Она занята.

— Тогда выгоним обитателя в снег, — сказал Янош. — Не хочу сегодня ночью отморозить себе яйца.

— Идите и сделайте это, — сказал Варош, ухмыляясь. — Вам точно понравится.

— Что нас ожидает в пещере? — спросил я.

— Всего лишь парочка пещерных медведей. Взрослые особи, возможно среди них один детёныш, не знаю, я не хотел подходить ближе.

Разумное решение. Боги, пещерные медведи!

Лучше орда орков. Такой медведь был в четыре раза больше и в двадцать раз тяжелее меня. Его когти были длиннее моего кинжала, а о шкуру затуплялся меч, прежде чем достигнуть плоти. У нас были только мечи, никаких копий.

Всё было бы бессмысленно.

— С другой стороны, зачем беспокоить таких добропорядочных обитателей? — сказал Янош. — У них тоже есть права на пещеру.

— Если никто не станет на них нападать, то я могу помочь, — предложила Лиандра. — Но это значит, что действительно ни у кого не должно возникнуть идеи, даже прикоснуться к ним. Они спят? — спросила она Вароша.

Он кивнул.

— Да. Но если мы войдём в их пещеру, они заметят.

Лиандра похлопала себя по груди.

— В моей книге есть заклинание, которая сделает нас на один день ненавязчивыми.

— Ненавязчивыми? — переспросил я. — Что ты имеешь ввиду?

— Они не заметят нас, а если заметят, будут воспринимать как нечто, что их устраивает, что им не мешает. В описание ритуала содержится настоятельное предупреждение не прикасаться к животным. Это подорвёт заклинание.

— Немного магии, и мы прокрадёмся в пещеру и разделим её с ними? — спросил недоверчиво Янош.

Лиандра лучезарно улыбаясь, кивнула.

— Разве это не потрясающее заклинание?

— Хорошо, — сказал я. Хотя я любил Лиандру, я не совсем мог разделить её энтузиазм к магии. Также мне было сложно полагаться на что-то, чего я не мог ощутить. Но этот план был всё же лучше, чем сражаться с пещерными медведями за их жильё. — Тогда мы так и сделаем.

Лиандра посмотрела на всех по очереди.

— Это не займёт много времени. У кого-нибудь из вас есть с собой кусок медвежьей шкуры.

Я покачал головой. Единственная шкура, которая была у меня с собой — это шуба из ледяной выдры, которую дал мне Эберхард.

Один за другим, все качали головой.

— Разве у тебя не было с собой медвежьих шкур? — спросила Зиглинда Яноша.

Он с сожалением сказал нет.

— Они были частью моей маскировки, но потом я их сжёг. Они воняли.

— Значит ни у кого из нас нет с собой шкуры медведя? Мне нужен только маленький кусочек. Вот такой! — недоверчиво спросила Лиандра, показывая большим и указательным пальцами, какого размера должен быть кусочек. Проку в этом было мало.

— Ну ладно, — сказал я. — Значит с магией ничего не получится, — я проигнорировал разочарованный взгляд Лиандры. Что я мог сделать, если ни у кого из нас нет с собой шкуры медведя? — Другие предложения?

— Да. Другая пещера, — предложил Варош.

Я посмотрел на небо. Заходящее солнце уже окрасила вершины гор в красный цвет, нам оставалось не так много время. Я не доверял погоде.

— Может…, - начал я, но Зокора подошла ко мне.

— Хавальд. Видишь снег на склонах? — спросила она тихо.

Я проследил за её вытянутым пальцем. В течение нескольких недель здесь бушевала метель и намела на горные вершины снега. Высоко над нами я увидел то, что хотела показать Зокора. Образовался огромный снежный карниз и висел над нами, небольшие волнообразные следы, исходя от него, вели по крутой стене по снегу вниз.

— Весь день святило солнце, — тихо сказала она. — Не знаю почему, но это делает лавину более вероятной.

Я кивнул. Возможно, карниз из снега и льда выдержит, но я не в коем случае не хотел разбивать лагерь здесь, в долине.

— Мы могли бы просто пойти дальше, — предложил Янош. — Мы привыкли к темноте.

Я покачал головой.

— Нам необходимо на ночь безопасное убежище, — я обратился к остальным. — Придётся убедить медведей. Здесь мы остаться не можем.

Я повернулся к Зокоре.

— У вас ещё есть этот парализующий яд, который вы использовали на Поппет?

Она кивнула.

— Дайте его Варошу. Пусть он намажет им болт. Я зайду туда вместе с ним.

— Пойду я. Ты слишком медленный, — проинформировала она меня.

— Тогда пойдём все, — решил я.

Она посмотрела на меня, как будто хотела возразить, но потом решила промолчать.

Пещера, которую нашёл Варош, была больше, чем последняя, в которой мы спали. Вход был достаточно высоким, чтобы можно было заехать в неё на лошади.

Мы осторожно приближались к ней. Варош, положив отравленный болт на свой арбалет, шёл прямо позади меня, Зокора была с левой стороны, Лиандра, Янош и Зиглинда следовали позади. Поппет должна была ждать снаружи. Если мы не вернёмся, она будет ждать, пока не замёрзнет. Я отмахнулся от этой мысли. С какой это стати мы не вернёмся? Это же только животные.

Мы действовали достаточно тихо и смогли зайти в пещеру, не возбудив внимание медведей.

К этому времени солнце опустилось ещё ниже, темнота здесь в пещере, после яркого снега снаружи, была словно стена. Я поднял руку, хотел подождать, пока мои глаза привыкнут к тусклому свету.

Сначала я подумал, что Варош привёл нас не в ту пещеру. Я видел обычные замёрзшие известняковые колонны и ничего более, пока из темноты не вырисовалось два массивных очертания.

Я тихо втянул в себя воздух, потому что ещё никогда раньше не видел пещерного медведя. То, что они большие, я знал, но это не одно и тоже слышать об этом, и увидеть собственными глазами.

Они были серо-белого цвета, ещё одна причина, почему я сперва их не заметил. Поначалу я принял их за камни, потому что, если что-то имеет такие размеры, не хочется принимать их сразу за живых существ.

Варош поднял арбалет. Янош медленно вытащил меч. Звук действительно был не громким, его почти не было слышно.

С громким хлопком болт Вароша выстрелил и попал медведю в бок. В следующий момент животные взорвались в движении. Никогда бы не подумал, что что-то такое большое может двигаться так быстро.

Один из медведей бросился на Вароша, другой выбрал своей целью меня.

Искоренитель Душ сам по себе оказался в моей руке, здесь я подчинился его воли, почувствовал холод и расчёт, ощутил, как клинок завладел мной. Это он так трезво взвешивал шансы или я? Или существовали ещё только мы?

Через такую шкуру не пройдёт даже Искоренитель Душ, единственный шанс — это воткнуть его. Медведь приближался ко мне на четырёх лапах, сердце вне досягаемости.

Светящееся бледным светом остриё Искоренителя Душ поднялось вверх, и я приготовился к штурму, невозмутимый и объективный, как будто моя жизнь не могла закончиться в следующий момент. Огромная пасть медведя открылась, и я наклонился ему навстречу, напрягая все мышцы. Казалось, будто время замедлилось. Я видел глаза медведя, они были карими и разъярёнными. Я мог его понять. Я на его месте тоже был бы в дурном настроении. В этот момент я сожалел о том, что Лиандра не смогла сотворить своё заклинание. В этом медведе было нечто грандиозное, нечто величественное… У него были все права, ведь это мы были незваными гостями.

Искоренитель Душ был настолько безупречно направлен, что лезвие скользнуло в медвежью пасть, даже не коснувшись одного из огромных клыков, затем остриё достигло кости… мне почти не хватило сил… Я почувствовал, как кость поддалась, и остриё Искоренителя Душ пронзило мозг.

Он был уже мёртв, когда огромная лапа угодила в меня. Я услышал, как порвались звенья моей кольчуги, почувствовал глухой удар в бок, который сбил меня с ног. Я не смог удержать в руках меч, он крепко застрял в костях медведя. Я только ещё знал, что лечу, затем ударился о стену.

10. Наталия и Нить Смерти

— Он жив? — услышал я встревоженный голос.

Он принадлежал Зиглинде.

— Похоже на то, — сказал Янош. — Он живучий.

Я почувствовал пальцы на боку, кто-то осторожно нажимал.

До этой секунды я не ощущал боли, но теперь мне показалось, будто именно в этот момент меня огрела лапа медведя.

— Он жив, — сказал Янош, когда я приподнялся и выругался.

— Верно, — сухо сказал Варош. — Мёртвые не испытывают боли.

— Подержите его. Я должна вправить ребро.

Это был голос Лиандры. Это её руки я ощущал на теле.

Я открыл глаза. Я чувствовал, что открыл их, но темнота не рассеялась. Затем я забыл обо всём, когда несколько пар рук прижали меня к земле, потом послышался хруст, когда Лиандра вправила ребро…

— Дайте ему что-нибудь зажать зубами, быстрее!

Я почувствовал что-то возле рта. Боль накатывала на меня, и я лишь смутно слышал, как Зиглинда умоляет открыть рот. Видимо, я всё же открыл, потому что теперь почувствовал кожу, зажатую между зубов.

— Мне нужно зашить рану, — услышал я Лиандру.

— Насколько всё плохо? — спросила Зиглинда.

— Не настолько, как выглядит. Не задеты никакие важные органы, только сломано три ребра. Когти зацепились за звенья и не дошли до брюшной полости, — ответила Лиандра. — Однако мне нужно зашить рану.

— Поторопись, — услышал я Вароша на заднем плане.

— Нет необходимости. Только… царапина, — это был голос Зокоры, странно сдавленный.

Я даже не чувствовал острия иглы Лиандры только будто что-то потягивает… Ещё пока размышлял над тем, какое это странное ощущение, когда кожа стягивается, я снова потерял сознание.

— Слишком дорогой ночлег, — услышал я Яноша, когда открыл глаза. Было всё ещё темно. Мне хотелось, чтобы хоть кто-то зажёг фонарь.

— Яд не сработал, — горько сказал Варош. — Я знаю, что попал в него, но он не отреагировал.

Его голос звучал как-то напряжённо, как будто он с трудом мог сдерживаться.

До моих ушей донёсся странный звук, сначала я не понял, что это, рассеянные стоны, совсем тихие, но продолжающиеся. Затем понял, что это именно то, что мне послышалось: кто-то стонал. Сначала подумал, что это я сам, потому что мне хотелось застонать, но это был не я.

— Кто ещё пострадал? — спросил я.

Я почувствовал руку на лбу. Лиандра.

— Ах, ты пришёл в себя. Я уже беспокоилась. Ты не горячий, это хорошо.

Я схватил её за руку и поднёс к губам. Одно мгновение я наслаждался её близостью.

— Кто это? — спросил я вновь.

— Зокора, — послышался голос Вароша.

— Она ранена?

— Когда медведь напал на меня, у меня в руках ещё был арбалет. Она что-то крикнула, чтобы отвлечь его и запрыгнула ему на спину! Она оседлала его, в тоже время пытаясь вогнать в него свой меч. Но потом он её сбросил и…

— И что?

— Удар медведя пришёлся ниже грудной клетки. Он… он разорвал ей живот, — тихо продолжила за Вароша Лиандра.

— Святые боги! Ей не стоило этого делать, она такая миниатюрная! — выкрикнул Врош.

Думаю, он плакал.

— Она тяжело ранена. Это чудо, что она ещё жива, — Лиандра сжала мою руку.

— Она выкарабкается? — спросил я.

По её руке я чувствовал, что её плечи трясутся.

— Я не знаю. Но она борется.

— Кишки, они повреждены? — спросил я и хотел сесть.

Лиандра без труда толкнула меня назад; на данный момент я был слаб, как младенец.

— Да. В этом-то и проблема.

— Их можно зашить. Я однажды такое видел.

— Я ещё никогда не слышала, чтобы кто-то смог после этого выжить. Они всегда начинают гноиться, — сказала тихо Лиандра.

— Нужно принять во внимание несколько вещей. Вы не могли бы зажечь фонарь, мне надо кое-что найти в рюкзаке!

Молчание. Казалось, оно длится вечно. Затем голос Лиандры.

— Хавальд. Фонарь стоит прямо рядом с твоей головой…

Я поднял руку, пощупал, ощутил тепло. Повернув голову, я почувствовал тепло на лице… поднёс руку к глазам. Они были открыты.

— Что такое, Хавальд? — спросил Янош.

— Я ничего не вижу.

Слепой. Я уже часто встречал слепых. Нищих, которые своими гнойными, пустыми глазами смотрели мимо меня в пустоту. Воров, которых ослепили по приказу короля. Солдат, которые потеряли зрение из-за удара меча. Или старых мужчин и женщин, которые постепенно потеряли свет своих очей.

Это было изречение Астарты, что, если сам находишься в лучшем положение, ты должен помочь тому, кто в худшем. Я давал не часто, потому что если однажды дать нищему, от них больше никогда не избавишься, но когда я видел слепого, то давал часто.

Потерять зрение, больше никогда не увидеть мир и его красоту — для меня это была судьба, которую я не мог вынести.

И теперь она меня настигла. Я провёл руками по лицу, в поисках травмы, которая лишила меня зрения, но не почувствовал ничего, кроме щетины. Из-за ранения в бок я до сих пор почти не замечал, что у меня также болит голова.

Причина была найдена быстро: огромная шишка на затылке. Я провёл по ней пальцами, но Лиандра меня остановила.

— Нет! Осторожно!

— Что такое?

— Ты ударился головой о скалу. Боюсь, что при этом что-то сломалось. То место какое-то странно-мягкое.

— Вы вообще ничего не видите? — спросила Зиглинда.

— Вижу, — ответил я. — Светлую прореху, словно трещину в темноте, в которой резвятся маленькие, светящиеся пузырьки… Это странно. А так… больше ничего.

Я исследовал пальцем то место, о котором говорила Лиандра. В моём воображении я уже боялся, что весь мой затылок был сломан, словно яичная скорлупа, но место, прямо над моей шеей было маленьким, примерно величиной с ноготь.

Благодаря Искоренителю Душ я быстро поправлялся, меньше чем через неделю кость срастётся.

— Как такое может быть? — спросила Зиглинда. — Глаза выглядят совершенно нормальными, неповреждёнными, — её голос был близко, видимо она как раз наклонилась ко мне.

Слепой! Я опустил руку. Меня охватила паника и отчаяние. Жизнь в темноте! Откуда мне взять сил, чтобы пережить это? Было ли это наказание Сольтара, бога тьмы? Однажды я одурачил его, сохранив свою жизнь, и теперь должен расплачиваться?

— Я уже слышала о таком.

Кто это? Голос был женским, но я ещё никогда не слышал его раньше. У неё был заметный акцент, звучал мягко и в тоже время хрипло. Когда я услышал этот голос, я увидел перед собой богато украшенную палатку с позолоченными копьями, в качестве шестов для палатки, толстые ковры и жаровню, которая обеспечивала теплом в холодную ночь в пустыне.

И курительные травы, сгорающие в жаровне. Видение исчезло.

— Кто это? — спросил я, мой голос прозвучал хрипло.

— Это Поппет, — сказал Янош, которому, казалось, снова было весело.

— Зокора освободила её, прежде чем потеряла сознание, — тихо добавил Варош.

— Меня зовут Наталия из племени Берберах. Я носила звание третьего Ночного Полотна империи Талак.

— Расскажите, что вы слышали об этой слепоте, а затем, что означает ваше представление, — ответил я.

Может быть это действительно так, что потеря одного чувства восприятия обостряет другое, потому что я расслышал в её словах гордость, как будто они имели смысл, в котором я ещё не разобрался.

— Однажды я видела раба, который неудачно упал. Он ударился затылком о колонну и потерял зрение.

— Оно к нему вернулось? — спросила Зиглинда.

— Я не знаю. Раба убрали.

Удар по затылку. Теперь я и сам вспомнил, что однажды слышал о чём-то подобном, в этой истории жертва снова выздоровела. Значит… надежда есть?

В последнюю очередь отец богов дал людям надежду.

Мне с трудом удалось сдержать истерический смех.

— Хорошо, Наталия, — я осторожно сел.

Необязательно кому-то знать, как я чувствовал себя в этот момент, что больше всего мне хотелось кричать или плача, забиться в угол.

— Кто вы такая?

— Я принадлежу племени Берберах. Это могущественный племя в империи Талак, моя семья пользуется большим влиянием при дворе.

— Она враг, Хавальд, — сказала тихо Лиандра. Её рука всё ещё находилась в моей, и я заметил, как она напряглась.

Наталия тихо рассмеялась.

— Возможно. Послушайте до конца то, что я вам расскажу. Я была третьим Ночным Полотном, что является званием и в одно и тоже время титулом. Оно означает, что я, по приказу трона, избавляюсь от нежелательных людей.

— Ассасин, наёмная убийца, — голос Яноша был холодным и презрительным. — Чего нам ещё ожидать? Она следовала за Бальтазаром, словно собачонка. И как собачонка, позволяла себя использовать.

Я услышал, как Наталия резко вдохнула.

— Янош, — сказала она, — не говорите больше о Бальтазаре, — она сделал ещё один глубокий вдох.

— Мою историю можно рассказать быстро. Я получила приказ пожертвовать кое-кого Безымянному. Убить его. Но я не стала. В качестве наказания меня отдали Бальтазару, — она замолчала, я слышал, как она дышит. — Я слышала, как вы говорите о тёмной эльфийке и о том, как она хотела со мной поступить. Балтазар был не настолько изобретательным, но он очень старался, — она горько рассмеялась. — Ещё как старался! На самом деле, я благодарна тёмной эльфийке, потому что она в каком-то смысле освободила меня, когда взяла в плен. Когда она провела надо мной ритуал прислуживания, что-то спало с меня. Я поняла, что безоговорочная преданность по отношению к трону Талака была не настоящей, а нечто, что мне навязали. Магические оковы, которые носят все, кто служит Талаку. Она освободила меня, даже если моё тело следовало её приказам. С тех пор у меня было время подумать и послушать. Я горжусь своим племенем, но больше не следую за Талаком. Я больше не собака. Если кто-то захочет увидеть, как я лаю, то почувствует и мои зубы.

— И мы должны тебе поверить? — выкрикнул Янош. — Ты говоришь, что больше не являешься служанкой Талака. Но в то же время рассказываешь, что убивала ради него. Ты представляешь для нас опасность. Зокоре не нужно было освобождать тебя из-под своих чар!

Её голос стал опасно мягким.

— Янош Тёмная рука, предатель или же королевский агент. Да, я слышала, что ты рассказал другим. Почему они тебе верят, не знаю, но они знакомы с тобой не так хорошо, как я. Возможно, это правда, и ты на самом деле вошёл в образ Тёмной руки. Однако это не помешало тебе использовать меня, чтобы удовлетворять свою похоть, когда это разрешал Бальтазар, верно? Или ты утверждаешь, что всё было ради маскировки? Что у тебя не было другого выбора, кроме как использовать меня, чтобы не привлекать внимания? Что твои похотливые стоны были всего лишь игрой? Кто ты такой, чтобы говорить о собаках, Янош, пока ты ещё не доказал, что сам являешься человеком честных правил!

— С меня хватит!

Я услышал, как покатились мелкие камешки, ноги, скребущее по полу, и сталь выскочившую из ножен.

— Янош, нет! — выкрикнула Зиглинда.

— Назад! — послышался крик Лиандры, и я почувствовал давление на голову, которое часто появлялось, когда поблизости практиковали спонтанную магию. Раздался оглушительный грохот, затем до меня донёсся запах озона, а лицо обдуло тёплым ветром.

Одно мгновение царила тишина.

— Святые экскременты! — крикнул Янош. — Лиандра, ты что творишь? Эта маленькая проклятая…

— Клянусь богами, что следующая молния попадёт в того, кто только посмеет дёрнуть пальцем! С меня хватит!

Лиандра редко повышала голос, но в этот раз повысила. Она по-настоящему рассердилась. Я знал, на что она способна, когда сердится. Казалось, гнев увеличивал её способность к спонтанной магии. На постоялом дворе я видел, как она в таком состоянии одним жестом разбила на тысячу кусочков тяжёлую, укреплённую железом дверь.

— Это он взял в руки сталь, а не я, — послышался голос Наталии. — Я безоружна.

— В её случае это ничего не значит! — ответил взволнованно Янош. — Она убивает руками, как другие кинжалом.

— Остановитесь и сядьте! Оба, — я сказал это доминирующим тоном. Это был небольшой трюк, минимальная магия, которому мог научиться любой. Для этого только требовалась уверенность в том, что то, что приказываешь, так и произойдёт. Тогда срабатывал даже тихий голос.

— Вы не можете ей доверять, — сказал Янош, и я услышал, как его меч скользнул обратно в ножны.

Наталия ничего не ответила, но я услышал, как она села.

Оба звука были далеко друг от друга, и это меня успокоило.

— Сядьте, оба, — сказал я. — Лиандра, где Искоренитель Душ?

— Он всё ещё в горле медведя. Никто не осмелился прикоснуться к клинку. Он светится.

Проклятый меч. Неужели ему обязательно нужно всем показывать, что он проклят? Мне было знакомо это сияние. Он взял жизнь медведя, его силу и теперь ждал, когда подарит их мне. А я, я… я страстно их жаждал.

Рана в боку причиняла боль, голова гудела, свет очей погас, а проклятый клинок обещал избавление, если я только приму его.

— Кто-то должен проводить меня.

Я с трудом встал и почувствовал руку на своей руке.

— Зиглинда? — спросил я, ощутив её запах, но не был уверен, действительно ли это она.

— Серафина, — последовал ответ. — Зиглинда поражена словами Наталии. О похотливых стонах и тому подобном. Я, напротив, никогда не доверяла Яношу.

Теперь, когда я слышал только голос, я осознал, что он действительно был другим. Не только другие интонации голоса Зиглинды, нет, другим был тембр… звучал старше.

— Между вами должно быть ведутся интересные дискуссии, — сказал я.

Я попытался сделать шаг; рану в боку стянуло, и из-за этого я чуть не упал на колени.

— Помедленнее, сержант. Ещё два шага…

— Я не сержант.

— Нет, Хавальд, сержант. Просто ты не хочешь себе в этом признаться. Ты всегда им был.

Что она имеет в виду?

— Не сейчас, сержант. Вот. Протяни руку…

Сначала я нащупал клыки медведя, неприятное ощущение. По расположению клыков я предположил, что медведь лежит на боку. Он был таким большим, что даже теперь мне почти не нужно было наклоняться, и это напугало меня после всего случившегося. Я ощущал близость Искоренителя Душ, как он притаился.

Одно мгновение я колебался, затем прикоснулся к мечу. Меня затопило тепло, казалось, в меня затекает волна белого света и заполняет. На одно мгновение я почувствовал его — медведя: увидел самого себя, моё искажённое лицо, заметил, как бледная сталь проникает в меня…

Я бы упал, если бы клинок всё ещё не торчал в горле медведя, а Серафина не поддерживала меня.

Я опустился на землю, прислонившись спиной к медведю. В этот раз я не сопротивлялся, когда жизнь медведя хлынула в меня. Я почувствовал тепло в боку, знал, что кожа и рёбра срастаются, ощутил, как голова стала меньше гудеть, и боль совсем пропала.

Меня затошнило.

Но Искоренитель Душ был у меня в руках, и я увидел, как видит он. Не то, чтобы это было зрение, скорее восприятие, знание. Я знал, что Серафина стоит рядом, там лежит Зокора, а вон там другой медведь, и что он ещё жив. И я «увидел» двух медвежат в задней части пещеры, неподвижных, но ещё живых.

Восприятие было странным. Это были очертания со светящимися краями, тенями и светом, условные, но непосредственно настоящие.

Лиандра объясняла, что у любого живого существа, камня, вещи есть аура — магическая энергия. Маэстро был способен ощущать её и видеть. Может быть так, как её воспринимал Искоренитель Душ. Это казалось логичным, потому что он был магической конструкцией. Согласно легенде, Искоренитель Душ поглощал всё: души своих жертв и души тех, кто его направляет.

Иногда мне казалось, что я их вижу, ряд воинов, безмолвных и молчаливых, ожидающих, что я встану в их ряд. Но пока ещё нет. Сначала им придётся обойтись медведем. Я подтянулся на мече вверх, схватил клинок обоими руками и потянул. Он застрял.

Я переместил свой вес; послышался ужасный хруст, когда сталь ломала кости. Один раз, два я нажал на клинок всем весом, затем он высвободился, и я смог его вытащить.

По руке потекла кровь, едва тёплая. Я мог видеть, нет чувствовать, как метал всасывает в себя кровь.

Проклятый меч. О чём думал Асканнон, когда выковывал эту сталь? И почему я не забросил его в ближайшую пропасть?

Рана в боку почти больше не болела, как будет ей было уже две недели. Но моё зрение не восстановилось.

Я медленно засунул Искоренителя Душ обратно в ножны. Когда рукоятка коснулась ножен, я почувствовал, как он успокоился.

Видимость, которой он меня наделил, стала слабее, больше не простиралась настолько далеко, но оставалась, пока я касался рукоятки.

Я отпустил её и снова стал слепым.

— Серафина. Проводи меня к моему рюкзаку.

— Он лежал рядом с тобой.

— Тогда отведи меня обратно.

Если достаточно долго живёшь солдатской жизнью, то знаешь, насколько полезно всегда одинаково упаковывать рюкзак. Часто приходится вслепую что-то вытаскивать. Я нашёл баночку, которую искал на том месте, где она должна была быть.

— Спасибо, Серафина. Лиандра?

Держа баночку в руках, я понюхал её. Тимьян? Я точно не знал. Перед моим внутренним взором я увидел на крышке знак Сольтара, песочные часы. Когда мы умираем, Сольтар принимает наши души, и истекающий песок — его знак, всегда напоминает нам о том, что наше время ограничено и скоро закончится. Только мои часы были остановлены.

— Да?

Я ощутил запах кожи Лиандры, её тепло и близость.

— В этой баночке ты найдёшь тонкую нить в серой пасте. Много лет назад я получил её от одного священника Сольтара. Эта нить предотвращает восполнение. А паста — намажь ей края, но будь экономной. Зашей этой нитью её кишки. Но…, - я сделал глубокий вдох. — Ты должна всё обработать. Всё должно быть чисто.

— Не знаю, поможет ли это. Она потеряла много крови, — сказала тихо Лиандра. — Это чудо, что она ещё жива.

— Она будет жить, — услышал я голос Вароша. — Только окажите ей небольшую помощь, тогда она выживет. Я это знаю.

— Не остаётся ничего другого, как попытаться, — подавленно сказала Лиандра.

— Хорошо. Позаботься о Зокоре. Я займусь нашими забияками.

Я почувствовал, как накатила усталость, как всегда, когда Искорениетль Душ дарил мне жизнь. Но пока я не собирался ей уступать. Я незаметно коснулся Искорениетля Душ и неясно увидел Наталию и Яноша.

— Подойдите сюда, оба, — сказал я.

Я нашёл себе камень, чтобы сесть и стал ждать. Наталия подошла немедленно, в то время как Янош медлил.

— Янош!

Он покачал головой, как будто был чем-то недоволен, но потом всё-таки приблизился. С перспективы Искоренителя Душ его аура пылала, как сумасшедшая, в то время как Наталия казалась почти такой же спокойной, как Лиандра.

Лиандра. Глядя на неё с перспективы моего меча, она сияла, словно солнце. В первый раз я понял, что Искоренитель Душ жаждет её. Он хотел её с такой интенсивностью, которая меня напугала. Я всегда избегал касаться меча, когда в этом не было необходимости, теперь снова вспомнил, почему. Но сейчас я мог видеть только с помощью меча, поэтому выкинул эти мысли из головы.

— Янош, Наталия. Вы оба являетесь частью этой группы. Эту группу веду я. Моё слово — закон. Вы оба, — Янош поднял взгляд и открыл рот, и я поднял руку, чтобы перебить его, — оба, говорю я и именно это имею ввиду, живы, потому что вам позволили жить.

Янош, ваша история, возможно, и правдива, но вполне может быть и так, что вы убили агента королевы и сохранили его печать. Возможно, вы пытали его, чтобы узнать, что нужно сказать, если кто-то вроде Лиандры способен распознать печать. А вы, Наталия, я ещё чувствую ваши кинжалы в своей плоти. Я не забуду, кто однажды пытался меня убить. Вы можете наблюдать друг за другом, но вы нужны мне оба. Особенно вы, Наталия. Потому что ваш дар повиливать камнем будет нам ещё полезен. Но… мы равным образом сможем обойтись и без вас. А вы, Янош? Если вы действительно убийца Тёмная рука, а не играете его роль, то, если мы вас повесим, тогда и Зиглинда не будет вас оплакивать. А вы, Наталия — агент Талака, достаточная причина повесить вас бок о бок на одной ветке. Проявите себя. Я не потерплю таких разногласий между нами. Для вас обоих это новое начало.

— Да, сэр, — сказала Наталия, выполнив своего рода поклон.

— Но Хавальд…, - начал Янош.

— Вы мне нравитесь, Янош. В некотором смысле мне также нравился Янош Тёмная рука, предводитель бандитов. У него был определённый стиль. Но я желал его смерти. Просто позаботьтесь о том, чтобы это желание не возникло снова.

— Разве вы не находите, Хавальд, что это лишает дело остроты, когда тебе угрожает слепой? — запротестовал Янош. — Вы хотите руководить, но больше не можете вести, потому что не видите путь.

Я выпрямился.

— Янош, вы хотите возглавлять нашу группу, дело в этом? И как же вы хотите это сделать? Вы ещё не дали мне причины доверять вам.

— Вздор! — выкрикнул Янош. — Что ещё я делаю, кроме того, что пообещал? У вас ни у кого нет причин жаловаться! Я сражаюсь вместе с вами, отмораживаю вместе с вами яйца и задницу и ещё должен выслушивать ваши упрёки! Что даёт вам право…

— Вы присоединились к нам. Никто вас не заставлял. Вы должны…

— Избавьте меня от ваших изысканных слов, Хавальд. Вы слепой. Вы больше не можете нас вести. Или угрожать мне. А ваши решения… Посмотрите, куда они нас привели! Нам следовало идти дальше, как я и сказал.

— Тогда вместо меня будет вести Лиандра.

— Я не хочу, чтобы вы ругались. Мы не можем просто идти вместе? — тихо спросила Зиглинда.

Я заметил, как Янош заставил себя успокоиться.

— Зиглинда, как мне ему доверять? Возможно, о нём поют баллады, но он делает те же ошибки, как и все мы. Его решение провести ночь в этой дерьмовой пещере, почти убило Зокору. Он не такой необыкновенный, как ты думаешь.

Он сделал шаг в сторону Зиглинды, а она в его. Прежде чем он успел отреагировать, Зиглинда схватила его за шиворот. Нет, не Зиглинда.

Серафина.

— Я собираюсь тебе кое-что сказать, Янош! Могу рассказать, что здесь происходит, — прошипела она. — А ты меня выслушаешь. Знаешь, в чём на самом деле дело? В нездоровой ревности! Зиглинда восхищается Хавальдом, но она любит тебя.

Какими бы не были причины, но она любит тебя. Ты понимаешь? Никто, кроме тебя, не претендует на Зиглинду, никто не хочет у тебя её отнять! Блин, ты ведёшь себя так, будто…, - она запнулась, отпустила Яноша и отошла на шаг назад, поникнув, — … околдован.

Последнее слово было произнесено тихим голосом Зиглинды.

Мы все стояли как истуканы.

— Околдован? — спросил тихо Янош.

— Я боялась, — ответила Зиглинда. — Я боялась тебя, но в тоже время ты… Несмотря не на что, ты мне также понравился. Поэтому, когда я взяла в руки скрипку… Я так этого желала и тогда заметила, как что-то случилось. Я видела твои глаза, и почувствовала это в себе. Это был тот момент, когда ты в меня влюбился, верно?

Он поднял руки к голове.

— Да… но… не в этом дело. Всё не так. Я не околдован…

— Замолчите все! Зокора хочет что-то сказать! — перебил Варош.

Тёмная эльфийка говорила тихо и делала между словами длинные паузы. Линадра не прекратила свою работу. Я был рад, что не вижу деталей через Искоренителя Душ, только заметил, что её руки были внутри тела Зокоры.

— Ты был околдован, Янош, и ты тоже, Зиглинда.

Закора замолчала и через зубы застонала.

— Я почти закончила… ещё чуть-чуть, — прошептала Лиандра.

— Было бы неплохо, — выдавила тёмная эльфийка сквозь зубы. С трудом она продолжила. — Я заметила магию, своего рода трюк… Она уже давно улетучилась. Если вы чувствуете что-то сейчас, то это… настоящие чувства.

— Спасибо, Зокора, — сказал я.

Я был озадачен тем, что она считает это настолько важным, чтобы говорить в её состояние.

Но я был ей благодарен. Также за слова Серафины. Я повернул голову в сторону Яноша.

— Мне нравится Зиглинда, Янош. Я уже много лет останавливаюсь в «Молоте». Она привлекательная женщина, но я люблю другую. Вы и я, мы вовсе не конкуренты.

Его голова повернулась от Зиглинды к Зокоре и Лиандре, затем в мою сторону.

— Я… Возможно, я должен извиниться. Но я постоянно слышу Хавальд то, Хавальд сё… а вы слепой!

— Это ничего не значит, — донёсся голос Лиандры от ложа Зокоры. — Наша королева с детства больна и парализована. Несмотря на это, если вынести её на носилках на поле боя, вы последуете за ней или нет?

— Я поклялся ей в верности, — сказал Янош с правдоподобным негодованием. — Конечно я последую за ней.

Что-то было в его голосе, возможно, я увидел это также в его ауре: в этот момент я мог ему верить. Он говорил правду, я это чувствовал.

Я не знал, насколько сильно переживал о том, что он действительно был тем главарём разбойников, за которого изначально себя выдавал. Только в этот момент я почувствовал, какая тяжёлая ноша упала с моих плеч.

Успокоившись, я выпустил из рук рукоятку Искоренителя Душ, и меня окутала темнота, его шёпот затих.

— Мы пройдём наш путь вместе, — сказал я. — У нас достаточно врагов и невзгод, не стоит ещё устраивать ссоры между собой. Нужно подготовиться ко сну, немного поесть и помолиться о выздоровлении Зокоры. Наталия проявит себя. Однажды она уже спасла нам жизнь.

— Она не могла поступить иначе, и сама была в опасности. Это ничего не значит, я…

— Янош, — сказал я. — Хватит уже. Дайте ей шанс. А сейчас я хочу что-нибудь поесть и лечь спать.

Мне потребовалось много времени, чтобы уснуть. Мои мысли блуждали то туда, то сюда, спутанные и беспорядочные. Моя слепота, вожделение Искоренителя Душ, Зиглинда и дух Серафины в ней… Всё это проносилось в голове.

Медведи… это медведица напала на Вароша, она была ещё жива, потому что яд Зокоры подействовал, хотя и с опозданием. Тот же яд одурманил медвежат. Я сожалел о том, что убил гордого медведя, но был благодарен за его силу… Искоренитель Душ… я чувствовал Лиандру, прижавшуюся к моей спине, её дыхание на моём затылке, её тепло. Я не знал, что у моего меча есть собственное вожделение.

Преследуемый такими беспокойными мыслями, сон всё-таки одолел меня.

11. Ортентальское вино

Меня разбудила Лиандра, я узнал её по запаху. Когда я проснулся и понял, что всё ещё слепой и, несмотря на целительные силы Искоренителя Душ, так и останусь слепым, я кое-как сдержал отчаяние.

Только потом я заметил, что Лиандра приложила мне к губам палец. Кроме того, мне показалось, что ещё слишком рано для следующего дня, по ощущению, сейчас ещё должна была быть ночь.

— Что случилось? — прошептал я.

— У нас гости.

Я взял меч и последовал за ней к выходу из пещеры, стараясь как можно меньше шуметь. Варош уже лежал там, арбалет наготове. За чем бы он там не наблюдал, восприятие Искоренителя Душ не простиралось настолько далеко. Я подполз к Варошу и слегка коснулся его плеча.

— Три собаки. Или что-то в этом роде. Я таких ещё никогда не видел, — сообщил Варош приглушённым голосом.

— Опиши их мне.

— Немного больше обычных собак. Чёрные, жёсткая кожа с чешуёй и крыльями. Голова похожа на голову кошки. Они стоят на оставленном нами следе, — Варош говорил так тихо, что я едва мог его слышать. — У меня хороший сектор обстрела. Что мне делать?

— Они просто стоят?

Я почувствовал под ладонью движение его мышц и, благодаря моему мечу увидел, как он слегка кивнул.

— Выглядит так, будто они совещаются. Они постоянно поглядывают сюда.

— Мы находимся в темноте, они нас не видят. В отличие от нас, они на ярком снегу, верно?

Я почувствовал под ладонью, как он снова кивает. Чёрные собаки с крыльями. Бораста выглядят так, но они редко вырастают больше маленькой кошки. Кроме того, у них мех, а не чешуя. Я ещё никогда не слышал о таких тварях. Видимо, они нас не чуяли. Почему-то у меня было такое чувство, что они не топтались бы в снегу, если бы знали, где мы находимся.

— Обожди. Стреляй, только когда одна из них подойдёт слишком близко к пещере. И только в том случае, если будешь уверен, что сможешь её убить, — прошептал я.

— Тогда она будет очень близко, — сухо ответил Варош.

— Чего они ждут? — прошептала Лиандра.

— Они чуют медведей и свежую кровь. Но не хотят приближаться, — ответил я тихо.

— Умные твари, — с горечью сказал Варош. — Умнее нас.

Я услышал вдалеке глухой, хлопающий звук.

— Одна из них подпрыгнула вверх, она зависла на месте… теперь полетела дальше вдоль ущелья, — тихо объяснила Лиандра.

— Выглядит так, будто она ищет наш след, — сказал Варош.

— Но почему? Наш след ведёт в эту пещеру. Они должны знать, где мы.

— Они чувствуют запах медведей, — с уверенностью сказала Лиандра.

— Они чувствуют запах живых медведей и кровь. Да что там, если у них такое же острое обоняние, как у охотничьих собак, то они смогут многое узнать из нашего следа.

— Святые боги, — тихий голос принадлежал Поппет — Наталии. Между тем мы лежали на входе в ряд, словно селёдки. Не хватало только Яноша. Видимо никто не посчитал нужным разбудить его; я слышал его тихий храп. — Мы обречены, — её голос звучал так, будто она покорилась судьбе.

— Почему? — спросил я.

— Это вартрамы. Магические существа императора. Это значит, что кто-то следует за нами. Агент империи. Если он найдёт нас, нам конец.

Я покачал головой. Почему это конец?

— Что особенно в этих существах? — спросил я.

— Они могут летать, и у них острые зубы, — сообщил мне Варош.

— Они глаза и уши охотника, который следует за нами, — добавила Наталия.

— Они умеют плавать?

— Понятия не имею, — ответила Наталия, и по тону её голоса я понял, что она не знает, почему я задал этот вопрос.

Это была лишь смутная идея, но перед моим внутренним взором я снова увидел высоко над нами огромный снежный карниз.

— Насколько хорошо они умеют летать? — спросил я.

— Не особо, скорее неуклюже, — на вопрос ответил Варош.

— Лиандра?

— Да?

— Я хочу, чтобы ты послала молнию к вершине горного хребта. Такую сильную, как только возможно, даже если после этого нам придётся тебя нести. Варош, когда она выпустит молнию, ты вознаградишь летающую тварь болтом. Затем, как можно быстрее, все возвращаемся и уходим глубже в пещеру!

— Что ты задумал? — тихо спросила Лиандра.

Я почувствовал, как она собирает магическую энергию.

— Хочу похоронить парочку собак.

Я начал удаляться от входа в пещеру, отползая назад.

— Наталия, отойдите от входа.

Грохот молнии Лиандры показался мне слишком громким у входа в пещеру, в следующий момент взревела одна из собак, когда в неё попал болт Вароша.

— Быстрее! Они приближаются! — крикнул Варош, и я услышал, как он отступает.

Одно мгновение ничего не происходило, я уже подумал, что всё напрасно. Потом заметил, что камень, на котором лежу, дрожит.

— Они уже почти здесь! — крикнул Варош.

А затем небо обрушилось нам на голову.

Что ж, это научит меня, как играть с силами природы.

Воздух вокруг, землю, мои кости и меня самого наполнил грохочущий гром. Гром, который был повсюду, неотвратимый и содержащий в себе такую необузданность, о которой у меня, благодарение богам, едва было время подумать.

От входа в пещеру задул сильный ветер, сначала рвя на мне одежду, чтобы потом захватить полностью и в облаке из снега и льда забросить глубже в пещеру.

Во второй раз за несколько часов я летел. Уже в самый первый момент Искоренитель Душ выпал у меня из рук, поэтому я не видел, куда направляюсь, но знал, как это закончится… так и случилось. Мой стремительный полёт остановила скальная стена.

В этот раз я не потерял сознания. Я соскользнул по стене вниз, выплёвывая снег и лёд, закашлял и понял, что ещё жив. И не только, казалось, что я не получил никаких новых травм, хотя бок горел как огонь.

Твёрдая рука схватила меня и подняла на ноги.

Янош.

— Хавальд! Вы совсем свихнулись? Что вы сделали?

— Он вызвал лавину, — в голосе Вароша слышалось восхищение.

— Зачем, ради ада Сольтара? Посмотрите, вход засыпан!

— Выход мы сможем прокопать, — Лиандра подошла ко мне и взяла за руку. — Он знал, что делает.

— Да, конечно! И что именно вы сделали?

— Он прикончил трёх вартрамов, — сказала тихо Наталия. — Только не знаю, действительно ли это была такая хорошая идея.

— Ради бороды Сольтара, что такое вартрамы?

— Магические охотничьи твари императора Талака. Они мысленно связаны с охотником. Он видит и слышит через них. Говорят, что они никогда не теряют следа.

— Подожди! Охотник, что это значит? И почему мы их просто не убили?

— Охотник — это ассасин империи. Присутствие вартрамов доказывает, что кто-то следует за нами, что император направил своё непосредственное внимание на нас. И их не так-то просто прикончить. Они умеют летать. И охотник узнал бы теперь, где мы находимся, — ответила ему Наталия.

— А разве он и так уже не узнал? — голос Зиглинды звучал немного сипло, но она полностью проснулась. Неудивительно.

— Может быть, а может и нет. Если он видит прямо их глазами и слышит их ушами, тогда да. А если они только передают ему отчёт, тогда нет.

— Вы знаете что из этого верно? — спросил я Наталию.

— Нет. У меня никогда не было вартрамов.

— Зокора! — выкрикнул Варош, и я услышал, как он поспешил прочь.

— Надеюсь, вы действительно знаете, что делаете, — сказал тихо Янош. — Если вы убьёте меня своими решениями, то я буду преследовать вас будучи призраком.

Чуть позже я опустился на колени перед ложем Зокоры. Лиандра меняла повязку.

— Как она? — спросил тихо Врош.

— Я…, - Лиандра замешкалась. — Я не думаю, что она выкарабкается. Благодарение богам, что она без сознания.

— Не… благодарите… богов… слишком… рано, — услышал я Зокору.

— Вы в сознание, Зокора?

— А… на… что… это… похоже?

Я не смог иначе и рассмеялся. Я нащупал и взял её за руку, она ответила на моё рукопожатие, но оно было слабым. Это меня действительно напугало. Я думал, что знаю Зокору достаточно хорошо, чтобы знать, что она никогда добровольно не стала бы проявлять слабость.

— Я должна… жить, Хавальд. Они… должны жить. Дети.

Я сжал её руку.

— Я могу что-нибудь сделать для вас?

— Ха… вальд?

— Да, Зокора?

— Вы плачете… не капайте на… меня.

— Зокора!

Она тихо рассмеялась.

— Надежды… нет?

— Нет, — ответила подавленно Лиандра.

— Почему она не может себя исцелить, проклятье! — выкрикнул Варош в отчаянии.

— Больше… нет виноградин.

— Каких виноградин? — спросил Варош.

— Ей нужен специальный сорт винограда для её магии.

— Ей можно пить? — спросил я Лиандру.

— Вреда от этого больше не будет, — её голос был нежным.

Я встал и ощупью отыскал мой рюкзак. Много времени не понадобилось, и я нашёл то, что искал. Много лет назад я получил в подарок бутылку ортентальского эльфийского вина. Когда я познакомился с Лиандрой, я открыл бутылку для нас, в качестве своего рода извинения за моё поведение по отношению к ней.

В бутылке осталось не так много, но, когда мы уходили из «Молота», я всё же положил её в рюкзак. Может это была привычка — бутылка сопровождала меня много лет в моих путешествиях — а может я также подумал, что наслажусь последним глотком при удобном случае.

Вину приписывают магическую силу, и, возможно, в этом была доля правды, потому что виноград, о котором говорила Лиандра был тот же, из которого отжимали вино. Больше оно не сможет навредить Зокоре.

Я вытер свой кубок и очень осторожно вернулся с бутылкой и кубком к ложу Зокоры.

— Вот, Варош. Налейте и дайте ей глоток.

— Что это?

— Ортентальское вино.

Зокора снова слабо рассмеялась.

— Как бы… мне хотелось…, чтобы… это было… правдой. Но ортентальское… вино… никогда не дают… человеку.

Я улыбнулся.

— Наслаждайтесь.

Я слышал, как Варош налил драгоценную влагу в кубок.

— Это… ортентальское… вино! Хавальд… ты… идиот! — выкрикнула Зокора.

— Но…

— Дай мне кубок! — выкрикнула Зокора неожиданно сильным голосом. — Ничего не пролей!

— Что…?

— Соланте, твоя служанка просит дать твоей священной виноградине силу исцеления, — запела Зокора.

Я что-то почувствовал. Словно тёплый ветерок или луч солнца. Я услышал, как она пьёт. Затем последний вздох и тишина.

— Лиандра? Что с ней? Она умерла?

— Она…, - голос Лиандры звучал странно.

— Исцелилась, — добавил благоговейно Варош.

— Почему тогда она молчит?

— Потому что мне не приходит в голову ничего подходящего, вот почему, — услышал я голос Зокоры. Он звучал немного устало, но был нормальным. Её рука обхватила мою шею и притянула к себе вниз. — Кроме как… спасибо.

Она сказала это так тихо, что я почти не расслышал.

— Я нашёл третью собаку, — сказал Варош.

Это была вторя ночь в медвежий пещере, на одну больше, чем я планировал. Но нам потребовался почти целый день, чтобы прокапать дорогу через сход лавины.

— Ты снял с неё шкуру?

— Вот, — услышал я Вароша, а затем «спасибо» от Лиандры.

Она собрала кусочки шкур от убитого медведя, а теперь и от вартрама.

Зокоре стало намного лучше, она была ещё слаба, но уверена в том, что скоро полностью поправится. У неё состоялся разговор с Наталией. Я не знал, что обсуждали обе женщины, но после этого разговора Наталия снова стала Поппет. Однако Лиандра сказала мне, что Попеет больше не выглядит такой отчаявшейся.

Мы были готовы отправиться в путь, только ещё ждали утра. На заднем плане я слышал трёх оставшихся медведей. Лиандра испробовала своё заклинание, и оно безупречно сработало, животные игнорировали нас.

— Зокора, что ты сделала с Наталией? — спросил я тихо тёмную эльфийку.

— Она ещё не выплатила свой долг. Мы поговорили об этом, и она осознаёт свою вину. Она и дальше будет Поппет.

— Но…

— Хавальд, — голос Зокоры, как обычно, был спокойным. — Она согласилась добровольно.

— Никто не согласиться добровольно на такое.

— Я согласилась. И она. Ты мне не веришь?

Я был уверен, что назвать Зокору лгуньей — плохая идея. Кроме того, хотя я всё ещё не понимал, но всё же верил ей.

— Хорошо. Вы говорите, что знаете, что делаете. Я вам доверяю.

Эльфийка рассмеялась.

— Ты удивляешь меня снова и снова. Это мудрость или наивность? Никто не может доверять тёмному эльфу и не испытать позже сожалений.

— А я буду сожалеть? — спросил я.

— Вероятно да, — был её ответ.

— Мы можем отправляться в путь! — крикнул Янош от входа в пещеру.

— Я отдала Поппет приказ быть твоей проводницей. Она одолжит тебе свои глаза, — Зокора взяла меня за руку и положила её на плечо впереди. Поппет.

— Спасибо.

Что ещё мне сказать? Мы договорились, что теперь нас будет вести Лиандра. Она сказала, что будет замещать меня и что я всё ещё руководитель группы.

Таким образом Поппет освободила Лиандру от задачи быть моей проводницей.

— Зокора?

— Да?

— Вы сможете меня исцелить?

— Я нет, но моя богиня сможет. Однако понадобится как минимум год, пока я заполучу новые виноградины. Тогда да.

— Спасибо.

Она рассмеялась.

— Не благодари меня раньше времени, Хавальд. У меня есть целый год, чтобы придумать, какой будет цена твоего исцеления.

Возможно так и было. Но у меня снова появилась надежда.

12. Громовая крепость

Это было странное ощущение, брести в темноте. Иногда я прикасался к Искоренителю Душ в ножнах, чтобы получить представление о моём окружении, но в основном старался этого избегать.

Меч… В ту пору, когда я отправился передать королю присягу на верность моего родного города Келар, один священник Сольтара сказал, что мне понадобится этот клинок. Я думал, что он имеет ввиду назначенную мне миссию, но ошибался; прошли годы, прежде чем я в первый раз использовал Искоренителя душ в битве.

Я больше не доверял Сольтару. И Искоренителю душ тоже. Казалось, что у него есть свои собственные мотивы, но какие мотивы могут быть у меча?

Начало путешествия было трудным, пока мы не покинули зону схода лавины. После идти стало легче. Я следовал за Поппет, положив руку ей на плечо. Она выполняла своё задание добросовестно. Когда предупреждала меня о чём-то, её голос был дружелюбно-нейтральным, и как бы я не пытался услышать в нём хоть что-то, я никогда не различал никаких эмоций в звучании её слов.

В течении первого дня я начал забывать Наталию, а во второй день она снова стала для меня Поппет. Зокора называла её так, и другие тоже остановились на этом имени.

Когда я смотрел на Поппет через Искоренителя душ, её аура казалась спокойной и невозмутимой. Но что я вообще понимал в аурах?

Во вторую ночь Лиандра обнимала меня, когда я плакал. Я думал, что это заметили все, но никто ничего не сказал, даже Янош. С тех пор, как он увидел собак охотника собственными глазами, он странно притих.

Возможно, другие чувства действительно обострились, потому что не думаю, что он понимал, что я могу его слышать, когда он позже говорил обо мне с Зиглиндой.

— … я не могу его понять, Линда. Я знаю, что он совершал подвиги. Я сам обязан ему жизнью, но, когда сморю на него вот так, он кажется мне совершенно обычным.

— Куда ты клонишь, Янош? — услышал я голос Зиглинды.

— Действительно ли это его опыт? Он так планирует? Уже подумал использовать лавину, когда решил войти в эту пещеру? Он знал, что яда Зокоры будет недостаточно и что она попытается защитить Вароша? Это кажется логичным, если поразмышлять.

— Ты слишком много думаешь, Янош.

— Но разве ты этого не видишь? Все здесь обязаны ему жизнью и забывают, что не оказались бы в опасности, если бы не было его.

— Янош. Он мыслит не так заковыристо, как ты. Он прямолинеен и просто делает то, что необходимо.

— Тогда это просто везение. Ему везёт больше, чем должно везти человеку.

— Янош! Разве не всё равно, что это? Теперь я понимаю, почему сорок верных сторонников последовали за ним к перевалу.

— Они умерли там, не так ли?

— Да. Но они спасли королевства. Янош, разве ты сам этого не заметил?

Последовала пауза. Затем снова заговорил Янош.

— Да. К сожалению. Боюсь, что последую за ним в ад Сольтара и назад. Но я этому не рад, потому что мой разум подсказывает, что я должен от него бежать.

— Знаешь, Янош, в этом-то и дело, — к голосу Зиглинды примешался тембр Серафины. — Он ведёт сердцем.

Я сделал вид, будто ничего не слышал. На протяжении моей жизни, которая длилась вот уже более двухсот семидесяти лет, я вёл многих людей. В основном я этого не хотел, просто так получалось. И все они были мертвы.

Можно было бы возразить, что некоторые из них умерли естественной смертью. Но другие, подавляющее большинство, погибло на поле боя, и многие из них умерли на моих руках.

Хороший лидер приводит своих людей домой живыми.

Видимо я никогда не был хорошим лидером.

Для следующей ночи мы нашли пещеру, в которой не было обитателей. К тому же она была достаточно маленькой, чтобы её можно было прогреть. Мало кто возразил, когда я настоял, что нужно занять её ещё до захода солнца. Метель началась сразу, как только мы перекрыли вход в пещеру шкурами.

— Откуда вы это узнали? — спросил Янош.

Он был единственным, кто задал вопрос.

— Я почувствовал запах снега.

— Да. Что же ещё? — проворчал он и вернулся к Зиглинде.

Однако я сказал правду. Я почувствовал запах снега. Я подумал, не сказать ли ему, что Лиандра почувствовала его ещё раньше, но мысленно пожал плечами.

Эта метель длилась не долго. Поздним утром следующего дня она закончилась.

В полдень того же дня, шестого дня с начала нашего путешествия, мы добрались до Громовых врат.

Шесть дней пешком. Летом подъём к Громовым вратам занял бы добрых три дня. Мы дошли на удивление быстро. Даже если последнюю часть пути, которая стоила нам два дня, летом можно было бы преодолеть за каких-то три часа.

— Боги! — выкрикнул Янош, когда увидел Громовые врата. — Кто может так строить?

— Ответ очевиден, — в голосе Лиандры слышалась улыбка, но я думаю, врата и на неё произвели впечатление.

— Стена в высоту точно около ста двадцати локтей и выглядит так, будто состоит из одного целого.

Я помнил, что сами врата были не менее впечатляющими. В высоту примерно сорок локтей, в ширину — шестьдесят, и они были закрыты. Закрыты веками. Чтобы сделать перевал проходимым, здесь работали много месяцев, пробив в старых вратах достаточно большую калитку, чтобы можно было проезжать на повозке. Но эта калитка находилась глубже, под покровом снега.

В последний раз я был здесь летом три года назад и вполне мог представить себе это зрелище. Перед нами возвышалась стена, а справа, на высоте почти в сто пятьдесят локтей, в небо выступали зубцы Громовой крепости.

По крайней мере летом, можно было увидеть остатки рампы, которая когда-то вела к крепости, но она обрушилась уже много веков назад.

— Такой бастион только чтобы защититься от варваров? — тихо спросил Янош. — У них же были только каменные топоры. Разве было бы недостаточно обычной деревянной баррикады?

— Что ж, врата и крепость стоят. Не зависимо от того, для чего их построили, их всё-таки построили. И нам нужно взобраться туда, — сказал я, указывая в приблизительном направлении Громовой крепости. Искоренитель душ позволил мне увидеть часть стены, поэтому я знал, где мы находимся.

— Поппет?

Я почувствовал, как она смотрит на меня. Иногда мне казалось, что я могу различать вещи, не касаясь меча.

Или это было лишь моё воображение.

— Янош даст тебе крюк. Ты поднимешься по камню и прикрепишь крюк к зубцам крепости. Будь осторожна.

Я коснулся Искоренителя душ и увидел, как Янош передаёт крюк и свёрнутую верёвку, самую длинную из тех, что мы смогли найти на складе Эберхарда. У меня появилось такое чувство, будто рулон верёвки чуть не похоронил её под своей тяжестью.

Он она направилась к крутой стене и начала подниматься по ней, как по лестнице. Видимость Искоренителя душ не простиралась настолько далеко, поэтому Поппет быстро исчезла из моего поля зрения.

— Как она это делает? — спросил я тихо Зиглинду.

— Она захватывает камень руками и ногами, как будто там есть невидимые ручки и ступеньки, — ответила тихо Зиглинда.

— Выглядит так, будто это очень легко, но могу поспорить, ей чего-то это стоит, — сказала Лиандра. — У любой магии есть цена, — она тоже смотрела наверх.

Мне показалось, будто прошла целая вечность, прежде чем я услышал, как верёвка слетела со стены. Я боялся использовать верёвку, но было немыслимо показывать свой страх. Поэтому я хоть и не был первым, но всё-таки вторым, кто полез по верёвке наверх. Первым стал Янош, после меня он был самым тяжёлым.

Подниматься с помощью верёвки по отвесной стене, когда ты слепой… Что сказала Зиглинда? Я делаю то, что необходимо? Я не знал, на какой был высоте, но внезапно меня охватила паника.

На одно мгновение я не знал, где верх, а где низ, меня одолел страх, который даже сегодня я едва могу выразить словами. Я понял, что глотаю воздух, словно рыба на суше, и всё же задыхаюсь. В какой-то момент я вспомнил, что там, где мои ноги цепляются за невидимую верёвку — это низ, другое направление — верх.

Потом в лицо подул пронизывающий ветер, и руки подняли меня наверх. Янош и Поппет молча помогли мне преодолеть покрытые льдом зубцы стены. Сначала я просто сидел там, пытаясь прийти в себя, через некоторое время я смог встать, прислушаться к крикам остальных и таким образом снова узнать немного о том, что происходит вокруг меня. Следующей по верёвке поднималась Зокора, время, которое ей для этого понадобилось, показалось мне очень коротким.

Затем я осознал, что справился: я находился на зубчатой стене легендарной Громовой крепости.

Пока я стоял, ожидая других, я проклинал свою слепоту. За последние столетия мы были первыми, кто вошёл в эту крепость. Я бы с удовольствием осмотрелся.

Рука коснулась моего плеча. Это была Поппет.

— Вы стоите спиной к зубцам, примерно посередине боевого хода. Размером где-то пятнадцати шагов в глубину и шестьдесят в длину. Боевой ход заканчивается справа и слева башней, обе примерно пятнадцать шагов в ширину и глубину, а в высоту пять длин, равных росту человека. В обеих башнях есть дверь. Если я смотрю прямо, то вижу, что за стеной, на которую мы смотрим, должен находится двор. Громовая крепость построена на гребне горы, как будто оседлала её. Там, где мы стоим, кажется, будто гора справа и слева отступает от нас. Она образовывает перед нами V-образную лощину, на вершине которой находится крепость.

— Лощину?

— Да сэр Хавальд.

— В лощине можно что-нибудь разглядеть?

— Нет. Мы находимся с западной стороны крепости, чтобы увидеть что-то в лощине, нужно отправиться в восточную часть зубчатой стены.

— Видно что-нибудь ещё?

— Да. Лёд и снег почти полностью заполнили боевой ход. Вы стоите на том месте, где ветер, видимо, постоянно сдувал снег. То, что я вам описала, находится под снегом, почти не видно, в некоторых местах лёд выше зубцов стены. Нам придётся прокапывать путь.

Когда все поднялись, здесь стало немного тесновато.

— Нужно вбить в лёд крючки и закрепить верёвки, — объяснила Лиандра. Когда она поднялась наверх, она поприветствовала меня лёгким поцелуем и сжала руку. Я был благодарен за этот жест. — Если не оградим это место верёвками, есть риск, что кто-нибудь скатится за зубчатую стену, если потеряет равновесие.

— Тогда нужно привязать верёвкой того, кто будет устанавливать крючки.

— Это сделаю я, — услышал я голос Зокоры. — Я не поскользнусь. Но дует порывистый ветер.

С этим сложно было не согласиться. Снова и снова завывал ветер, пронзая моё лицо тысячью ледяных иголок. Я слышал тихий звук, как лёд трётся о лёд.

— Сколько понадобится времени, пока мы сможем освободить одну из дверей? — спросил я.

— Несколько часов. Скорее всего, будем работать до самой ночи, — ответил Варош. — Мне нужно здесь больше верёвки!

— Варош. Если будешь тянуть ещё сильнее, я не смогу дышать, — прозвучал голос Зокоры.

Я взял на себя руководство.

— Мы разобьём здесь лагерь. Поппет, Зиглинда, помогите мне натянуть наш самый большой брезент. Янош…

— Я вместе с Варошем подстрахую Зокору. Когда обезопасим путь к башне, я начну копать, — ответил он.

Зиглинда присоединилась ко мне и Поппет, и мы начали сооружать в этом углу лагерь. Время от времени, я прикасался к Искоренителю душ, чтобы сориентироваться, но в основном воздерживался от этого. Я был рад, что могу чем-то помочь. Под нашими ногами находился лёд, более, чем достаточно льда. Я мог размахивать молотом, разбивая его. Всё же это было относительно безопасно, такое занятие не могло причинить мне вреда. Работа согревала нас, и мы создали себе пространство. Вскоре мы возвели низкое укрытие.

Зиглинда разогрела суп, и хотя было не очень тепло, всё же жаровня излучала немного уюта. Зокора первой забралась к нам в укрытие.

— Вы обезопасили путь? — спросил я.

— Да. Я голодна.

Я услышал, как Зиглинда наполняет для неё чашку супом. За завыванием ветра я различал звук топоров, ударяющих о лёд.

— Как продвигается работа?

— Хорошо.

— Зокора. Что случилось?

Тишина.

— Ничего.

Я ждал. Она молчала.

— Зокора.

— Да.

— Расскажи мне.

— Хавальд! Я же сказала, что всё в порядке! Чуть ранее я оступилась. Прежде чем Варош успел меня удержать, я перелетела через зубцы стены. Он поднял меня наверх, и, когда я захотела продолжить работать, он решил мне запретить. Мне пришлось его отчитать.

Варош был таким спокойным человеком, надёжным и верным. Но у него тоже была своя гордость. Казалось, он совсем не возражал против того, чтобы прислуживать ей в тысячи мелочах. Но получить выговор, когда беспокоишься…