Вторая жизнь с нуля. Паразит. Том 2

Глава 28: Вот я тупой…

Отовсюду доносились радостные, счастливые возгласы, песни, слова; народ пел, танцевал, возносил молитвы герою, спасителю, чужаку, что спал их от гнёта четы сен Сурсас. Но, несмотря на праздник в столице, самого виновника на месте не было, он был совершенно в ином месте, где искать Дмитрия никто бы и не подумал. Это была ни единственная на весь город церковь, ни публичный дом, вовсе нет. Горбунов стоял возле небольшого пруда, что находился на территории почившей Императорской семьи, и смотрел на три бугра стоящих в шеренгу. Да, как можно было догадаться, он похоронил сен Сурсас, даже, несмотря на печальное состояние собственного тела на тот, да и этот момент.

Склонившись над крайним слева бугром, Даст положил на него Клык Пустынного Дракона и, что-то сказав, развернулся и отправился к руинам. У него ещё осталось много дел, например, наградить себя за победу за счёт Сурсаса, взяв необходимые на взгляд Димы артефакты из Императорской сокровищницы; спуститься в подземную лабораторию, и посмотреть, что же там вообще находится. В случае чего, дворец просто окончательно будет уничтожен, просто уйдя под землю, словно карточный домик.

Немногим позже, уже в новой одежде и броней поверх неё, из сокровищницы довольно вышагивал Дмитрий, периодически похлопывая новую саблю на бедре, и это был лишь один из многих клинков, что были взяты им для собственных нужд. Например, на спине висело два фальшиона, на каждой икре располагался один крючковатый нож хорошего качества.

На левой руке красовалась латная перчатка с небольшим щитом на ней, которым можно как атаковать, так и защищаться; грудь была надёжно спрятана за лёгкой кожаной кирасой со стальными вставками. Ноги также не были забыты, на них красовалась полная кожаная защита, тоже лёгкая, светлая и немного даже уродливая. Шлема на голове не было, зато под закреплёнными ножнами с фальшионами, был плащ с капюшоном. Правая рука оказалась единственной частью тела, что не была закована в броню, разве что, на ладонь была натянута кожаная перчатка с серебряными когтями.

Но, это было далеко не всё, что взял с собой попаданец. За несколько часов отдыха, если так можно назвать вначале разбирательства со стражей, после разговоры с восхищёнными жителями столицы Сурсаса и на конец похороны сен Сурсас, Дима восстановил достаточно маны, ведь эффект Гнева Отчаянной Войны прошёл, стоило опасности пропасть, и создал новый пространственный артефакт. Да, не такой вместительный, как прошлый, но тоже вполне неплохой, который и оказался, забит до краёв драгоценными камнями.

Нет, не подумайте ничего плохого, Горбунову не нужны деньги в обычном понимании этого слова. Драгоценные камни просто были отличным хранилищем для маны, а значит, и идеальным оружием дальнего боя для недомага самоучки. Намного мощнее, чем взрывоопасные вещества и микстуры вместе с алхимическими реагентами, которыми пользовался Паразит немногим ранее.

Но, и это было не всё, ведь теперь предстоял спуск в лабораторию Караила, откуда, как подозревает Даст, и вышел в тронный зал из-под земли Кин. Тяжело вздохнув, попаданец запитал три драгоценных камня маной и метнул те в предполагаемый центр тронного зала, что на данный момент был разрушен и завален. Прогремел взрыв, разнося небольшие камни в пыль, а большие откидывая в стороны. Теперь, Дима хотя бы видел, где именно находится спуск в лабораторию, можно поработать и руками, не тратить же весь запас дорогого и смертоносного оружия, считай что зазря?

Спустя три часа непрерывной работы, Горбунов осознал всю степень идиотизма и наивности своих надежд и планов, ведь тело уже неистово болело то тут, то там; поясница грозилась уйти в обиду и вообще перестать разгибаться, а суставы ныли, словно, по ним прошлись кувалдой в несколько заходов, аккуратно, чтобы не сломать, но дабы было весьма ощутимо. И это даже не половина пути вниз, ещё ходок три, не меньше…

«Спасибо, что вся одежда и броня зачарованы, иначе, ходить мне грязевым чудищем, да детишек по ночам пугать своей жуткой, страшной, ужасной и уставшей физиономией», — присел на третью ступеньку, если считать сверху, а не снизу, и закрыл глаза, пытаясь привести сбившееся дыхание в норму.

«А магией воспользоваться не пробовал?», — раздался в голове голос Ардезула, что уже давно не выходил на связь, чем обрадовал Альфа Паразита.

«Ну, наконец-то! Я-то уж подумал, что ты познал дзен и забил на меня большой и толстый х…»

«У тебя есть моя память, почему ты не пользуешься доступной мне ранее магией?», — не дал тому договорить Наследник Золотого Трона, — «ты опасаешься моих сил? Меня?»

«Не пойми меня превратно, Ардезул, но я далеко не тупой, и не слепой. Ты был сильным, спору нет, но эта сила уничтожала твою душу, а мне, пока чертовски не прижмёт, терять её здравие нельзя».

«Значит, не доверяешь. Ладно, тебе всё же видней, как сражаться, но элементарной магией земли бояться пользоваться — это нонсенс», — неожиданно затих, в прочем-то, как и заговорил Принц Кардеи, оставив Даста со своими мыслями один на один.

«Вот я тупой», — резко ударил себя грязной ладонью по лбу, поливая себя всеми ведомыми душе ругательствами, — «дебилоида кусок, динозавр грёбанный, а не человек», — поднялся на ноги, протягивая руку вперёд и заговорив: — «силой данной мне я, Даст Вар, повелеваю тебе, крепкая материя, исчезни в недрах родной тебе земли!», — и, в это же мгновение, сотни маленьких и больших булыжников пропали, уйдя куда-то под землю. После чего, попаданец грохнулся в обморок от усталости…

Пришёл в себя Горбунов, когда солнце стояло уже в зените, и неистово светило, заставляя всё живое искать укрытие в спасительном теньке, который найти, а главное занять первым, было практически нереально. Но, славься великая Война, Дмитрия тревожить никто не собирался, банально, идти к занятому незнакомцу, который в одиночку, (так думают жители столицы), убил чету сен Сурсас, а он был прямо у руин дворца. Поднявшись на ноги, Даст заспанными глазами взглянул вниз, вверх, и снова вниз, после чего сон, как рукой сняло.

«Ардезул, расцелую!», — бодро зашагал по лестнице вниз, абсолютно не обращая внимания не темноту, проклятые глаза ему зачем, по-вашему?

«Прости, но ты не в моём вкусе», — буркнул Принц и снова затих, никак не реагируя на Диму более.

Спустившись, ничего вокруг кроме голых стен не было, и появляться не думало, был лишь один пустой, тихий и тёмный коридор, ведущий прямо. Не долго думая, он пошёл вперёд, не оставлять же возможный шанс стать сильнее под землёй кому попало? Вот, и Горбунов так думает, что оставлять возможный дар свыше — величайшее кощунство. По крайней мере, временем, попаданец не ограничен, а тёмные ему не страшны, как и нежить. Да и тем более, их сейчас должны сдерживать призванные герои, если они вообще до сих пор живы и не дали дёру.

Спустя минут десять пути, Дима вышел на открытую местность. Относительно открытую, ведь та находилась под землёй. Осмотревшись, он заметил три новые дороги: далее ведущую вперёд; ведущую налево, вероятно, тупиковую, ведь оттуда весьма смердело людскими выделениями; ведущую направо, откуда доносились едва слышимые уху Даста звуки.

«Главное, чтобы тварей наподобие меня или той Химеры не возникло, иначе, придётся попотеть…», — нахмурился, осторожно отправившись направо.

Осторожно, ибо впереди могли быть и ловушки, а вот с ними уже реально могут быть беды, да и тело более не «типичная попаданская оболочка», которую невозможно приговорить к смерти, а «китайская хрень немногим лучше местного оригинала». И, с положенной ладонью на сердце, Дмитрий мог бы сказать, что невероятно доволен своей находкой и верностью своих предположений, но был во много раз завлечён различными тварями в клетках, в некоторых были даже видоизменённые люди и зверолюди, но большую часть представляли рептилии. Маленькие и большие, ящериц было много. Очень много. И каждая имела свои особенности, от шести пар лап, до девяти хвост и отсутствия глаз так таковых.

«Сколько материала для дальнейшего совершенствования…», — сам того не заметив, начал рассматривать подопитных, как будущие модификаторы, но быстро спохватился и отвесил себе затрещину, вернув ясность разума, — «для начала, попробуем всё это добро присвоить себе, подчинить, а если не выйдет, то да, не пропадать же добру…», — переиначил свою прошлую мысль, с огнём в глазах смотря на каждую тварь.