Вспышки Золота (Алисия Бак) читать бесплатно онлайн полную версию книги (ч. 6)

— Я думаю, Рафан теперь знает о сплетении моей маски, так что у них, вероятно, есть пароли у ворот, если они вообще кого-то впускают и выпускают. Как ты думаешь, скоро Келтеон доберется сюда? Как думаешь, он привезет с собой мою маму? И король… король едет сюда. Мы должны предупредить его, но как мы выберемся отсюда, когда весь город пытается нас выследить? А что, если…

— Мэри. — Бриоан схватил меня за руки, которые дико жестикулировали, когда мое возбуждение усилилось. — Успокойся. Мы что-нибудь придумаем. — Я замолчала, но Бриоан не отпускал моих рук. Нервная турбулентность, которая нарастала, превратилась в шквал мягких и быстрых ударов крылышек в моей груди.

— Тебе действительно никогда не нравился Рафан? — спросил Бриоан.

— Нет. Мне он казался жутковатым. Без обид, но я не понимала, почему он был твоим лучшим другом. Вы двое кажетесь такими разными.

— Рафан, с которым ты знакома, не тот, кого я знал столько лет. Хотел бы я знать, как Келтеон добрался до него. Я никогда бы не подумал бы, что Рафан так сильно изменится или объединится с Келтеоном. Я заметил, что он ведет себя странно, но был слишком ревнив, чтобы ясно увидеть эту перемену.

Я сглотнула.

— Ревнив? — Мой рот говорил против воли мозга.

Бриоан глубоко вздохнул, словно собираясь с силами.

— Меня мучила мысль, что он любит тебя, и что ты любишь его в ответ. — Глаза Бриоана прожигали меня насквозь, пока я не чувствовала, что в любой момент могу вспыхнуть. — Я знаю, что тебе все равно, Мэри, но я люблю тебя. Я влюбился в тебя с первой нашей встречи. Ты была одинока, обижена и напугана, но не позволяла ничему себя запугать. Я никогда не встречал никого, кто был бы так полон решимости. А потом ты посмотрела на меня своими вызывающими золотыми глазами. Я был потерян. С тех пор я потерялся, — прошептал он, протягивая руку, чтобы проследить изгиб моего лица.

У меня перехватило дыхание. Рука, которую он отпустил, неудержимо дрожала. Бриоан наклонился вперед, в полосатый солнечный свет между нами. Я заворожено наблюдала, как полоски света двигались по его лицу, выделяя шоколадную кожу и преломляя пурпур и золото, будто его глаза действительно были хрустальными аметистами.

— А я думала, что ты любишь Авану, — заикаясь, пробормотала я, пытаясь отогнать какофонию смешанных эмоций. Мне хотелось выскочить за дверь. Я хотела никогда больше не двигаться. Больше всего я боялась, что пропадет четырехдюймовая щель между нашими губами.

— Нет, — сказал он, его глаза были серьезными и непоколебимыми, а затем его губы встретились с моими в мягком, нерешительном прикосновении, которое покалывало, пуская жар по телу. Я вздрогнула.

Бриоан заметил дрожь и отстранился.

— Прости… — начал он, но я приложила палец к его губам. Его легкое прикосновение всколыхнуло мой мозг, и мне потребовалось несколько вдохов, прежде чем я смогла сформировать хоть какую-то связную мысль. Его губы были как пьянящий и дурманящий наркотик.

— Я боюсь, — сказала я, мое дыхание участилось не только от страха.

— Меня? — прошептал он.

— Да. Нет. Я боюсь, если позволю себе… ты уйдешь. Все в моей жизни либо покидали меня, либо использовали, либо были отняты. Я не могу… — Мои глаза уставились на руку, теребящую ткань брюк.

Он поймал мои пальцы и повернул мое лицо к себе.

— Я никогда не покину тебя, — наступила потрясающая пауза, когда что-то должно было произойти, но не произошло, — и я не буду просить у тебя больше, чем ты можешь дать. — Его правая рука отпустила мою, а левая погладила мою щеку, прежде чем тоже опуститься.

Нет. Нет. Я хотела поймать его руку и поднести ее к своему лицу, но не могла пошевелить даже пальцем. Крик мучительного разочарования быстро пронесся внутри меня. Что со мной не так? Почему я не могла просто отпустить, позволить себе… но я даже не смогла закончить мысль. С таким же успехом они могли бы прямо сейчас отвести меня в психушку… Вот где мое место, сердито подумала я про себя.

Бриоан уставился в пол. Я чувствовала себя ужасно. Видеть его боль было, все равно что снова получить удар ножом, но каждый раз, когда я открывала рот, чтобы что-то сказать, возникало только молчание.

— Нам нужно придумать способ сбежать из города и предупредить короля, — тихо сказал Бриоан, глядя на покрытую пылью землю.

Прости, прости меня, повторялось у меня в голове, но мой рот оставался плотно сжатым. Он поднял глаза и, увидев мое страдальческое выражение, скривил губы в болезненной, но сочувственной улыбке и пожал плечами. Я снова была заколота, чувствуя себя злодеем.

— Перелезть через стену даже со сплетением хамелеона будет трудно, поскольку, как ты говоришь, они знают все наши трюки, — сказал он, плавно переводя разговор с неудобной территории.

Я прочистила горло и попыталась мыслить рационально.

— То, что они знают все наши старые трюки, не означает, что они смогут помешать нам использовать новые, — предположила я.

— Например? — Его брови вопросительно поднялись, но я все еще не могла встретиться с ним взглядом.

— Ну, сплетение хамелеона не так эффективно, как раньше, но оно все еще полезно, если нам не нужно много двигаться. Ну и что, если вместо того, чтобы перелезть через стену, мы пройдем через нее? Стена сделана из песчаника, верно? Сплетение песчаника действительно похоже на сплетение песка. Мы могли бы сделать свой собственный дверной проем через стену. Таким образом, мы могли бы быть практически невидимыми, за исключением того случая, когда бежим через нашу новую дверь.

— Думаю, это может сработать. Мы должны будем тщательно рассчитать время наших движений, но это лучше, чем то, что я думал. — Он вздохнул с облегчением. Мне стало интересно, о чем он думал, но он одним плавным движением вскочил на ноги и приоткрыл дверь, осторожно оглядываясь по сторонам, прежде чем дать мне знак следовать за ним наружу. Встав, у меня все потемнело перед глазами, но потом все вернулось на круги свои. Я поняла, что не ела так долго, что мой желудок перестал жаловался.

Бриоан вел нас по узким дорожкам и переулкам. Был напряженный момент, когда нам обоим пришлось броситься под защиту дверного проема, чтобы избежать женщины, патрулирующей улицы. Пока она не ушла, мое сердце исполнило ирландскую джигу в груди.

Бриоан прошептал:

— Думаю, нам лучше не снимать сплетения хамелеона, даже если они знают, как засечь наше движение. Это все же лучше, чем быть такими заметными, как мы сейчас.

Я кивнула в полном согласии.

— Это будет означать, что нам придется держаться за руки. Потерять друг друга здесь было бы… опасно. — Его глаза были устремлены на улицу, где исчезла женщина, но голос звучал неуверенно, словно он ожидал услышать звонкую словесную пощечину.

Мое сердце разрывалось от чувства вины, и я вздрогнула при мысли снова остаться одной в Керлне. Моя рука дернулась, как пуля, чтобы ухватиться за его руку, крепко ее сжав. Бриоан повернулся ко мне с внезапным удивлением на лице, прежде чем мы оба активировали сплетение хамелеона. Потом мы отправились дальше.

Нам пришлось останавливаться еще пять раз, чтобы не попасться на глаза патрульным, но мы благополучно добрались до домов возле участка стены, который казался менее многолюдным. Долгое время мы просто сидели в тени ближайшего здания, наблюдая, как часто кто-то проходит мимо, сверху и снизу, потому что вдоль нижней части стены, как и наверху, были расставлены патрульные. Мы обнаружили, что они распределяли свои прогулки примерно каждые пять минут. Это не давало нам много времени, но я надеялась, что этого будет достаточно.

После того, как стражник на земле сделал еще один проход, мы с Бриоаном быстро юркнули к основанию стены. Я сосредоточилась на участке песчаника и подправила сплетение в уме, чтобы камень превратился в песок. Сначала я подумала, что это не сработало, потому что маленькая арка, на которой я сосредоточилась, на взгляд никак не изменилась, но потом песок съехал вниз. В верхней части арки появилось небольшое углубление, но песок по-прежнему преграждал нам путь. Я пнула себя за то, что не продумала свой план до конца. Песок мог быть и менее твердым, но все равно очень мешал.

Бриоан быстро встал на четвереньки и начал разгребать песок так быстро, как только мог. Я последовала его примеру. Нам удалось сдвинуть песок так, что сверху стал просвечиваться кусочек неба. Но мы никак не успевали сделать дыру достаточно большой, чтобы пролезть в нее до того, как появится следующий патруль.

— Отойди и прикрой глаза. — С моего лба капал пот, и я нетерпеливо смахнула его, прежде чем заставить концентрированный ветер ворваться в маленькое отверстие, сдувая песок в бешеном порыве. Песок полетел назад в наши лица, цепляясь за мой пот, создавая песчаную маску. Слишком поздно я поняла, что большая часть песка ударяется о стену и взлетает вверх облаком, создавая в небе пухлый желтый маяк. Я разобрала сплетение, когда получилось достаточно большое отверстие, чтобы мы могли проползти, но стражники уже бежали в нашу сторону.

Я, проклиная себя, толкала Бриоана в проем.

— Иди первой, — настаивал он.

— У нас нет времени спорить. Шевелись. — С отчаянием я толкнула его в нужном направлении. Он, послушавшись меня, начал быстро ползти через дыру. Я заметила, что даже со сплетением хамелеона песок, прилипший к его лицу и телу, делал его более заметным. Посмотрев вниз, я увидела, что нахожусь в таком же состоянии. Я присела, чтобы следовать за ним.

Я была почти полностью в туннеле, когда кто-то схватил меня за обе лодыжки и потянул на себя. Мои руки пытались схватиться за что-либо, чтобы остановить продвижение назад, но хватили только песок, который проскальзывал сквозь пальцы. Что-то среднее между криком и воплем вырвалось из моего горла. Бриоан оглянулся, но ему было негде повернуться, поэтому я наблюдала, как его глаза беспомощно следили за мной в течение секунды, пока меня вытаскивали из туннеля.

— Не останавливайся, — крикнула я, прежде чем грубые руки перевернули меня за лодыжки на спину. «Большая ошибка», подумала я, подтягивая колени к груди и яростно лягаясь. Человек, державший меня, отлетел назад и с глухим стуком приземлился на землю. Я повернулась и попыталась нырнуть обратно в туннель, но чье-то тело врезалось мне в спину и придавило к земле прежде, чем я успела это сделать. Еще один мужчина прибавил свой вес к первому, и сквозь мои извивающиеся усилия я увидела, что женщина пытается проскользнуть мимо нас в туннель, чтобы остановить побег Бриоана.

Молясь, чтобы Бриоан уже прошел сквозь стену, я создала ветер, чтобы поднять песок, все еще находящийся в туннеле, закружить его, а затем снова превратила песок в песчаник. Камень был более хрупким, чем прежде, но все же. Покончив с этим, я перестала бороться со своими похитителями. Внутри меня все похолодело, все стало таким далеким. Люди, державшиеся меня, становились неважными, не стоящими даже того внимания, которое я бы уделила мухе. Когда резкий взрыв боли пронзил мою голову, я поприветствовала его с почти истерическим облегчением. Я жаждала скрыться в темном забвении, окутавшем меня.

Я проснулась в полной темноте, чувствуя себя абсолютно уставшей от постоянных ударов по голове. Но мысль о том, чтобы снова оказаться без сознания, показалась новым, маниакальным искушением. Таких мрачных мыслей, столь чуждых мне, было достаточно, чтобы вывести меня из отчаяния. Я отогнала эти мысли в сторону и замерла, воздерживаясь от самоисцеления. Однако, я, должно быть, сделала какое-то движение или произвела шум, потому что услышала шорох ткани. Но вместо удара мягкая рука погладила меня по лицу.

— Мэри, дорогая, ты очнулась? — нежно спросил ровный голос. Я узнала бы этот голос где угодно. Я попыталась быстро сесть, но тут же покачнулась, охваченная волной боли и тошноты.

Сглотнув какую-то гадость, я, наконец, прохрипела:

— Мама?

— Лежи спокойно. Я что-то волнуюсь за тебя. Ты была без сознания целый день, я уже начала сходить с ума, — сказала мама красивым, родным голосом. Просто услышав ее, я почувствовала, что пульсирующая боль в моей голове уменьшились.

— Не волнуйся. Я буду в порядке. — Я медленно вывела на передний план требуемое сплетение и исцелила себя. Рука, гладившая мое лицо, дернулась, затем нерешительно откинула волосы назад, жест, который вызвал у меня прилив детских воспоминаний. Они были успокаивающими, и мне пришлось бороться, чтобы сдержать слезы.

— Так ты умеешь делать эти магические штучки, да? Думаю, это дает нам ключ к пониманию того, почему мы здесь. — Рука, проводящая по моим волосам, начала дрожать.

— Келтеон тебе ничего не сказал?

— Так его зовут? Я думала, Келсон. Он совсем не молодой человек. Ты знала? Он превратился из мальчика в мужчину средних лет прямо на моих глазах.

— Знаю. — Я горько пожалела, что не вижу ее лица. Я чуть не ударила себя, когда поняла, что опять проглядела простое решение. Я осветила комнату шаром золотистого света, или, по крайней мере, я так думала, потому ничего не могла видеть. Сплетение завязанных глаз снова было на мне, но на этот раз, благодаря Бриоану, я знала, как его снять. Очертания круглой комнаты быстро стали четкими, освещенные моим золотым шаром. Пол был земляной, и лежа на ней, глядя вверх, я увидела, что в закругленном потолке на высоте тридцати футов была квадратная дверь. Мы были в закрытом колодце.

Я села и посмотрела на маму. По ее щекам потекли слезы. Я обнаружила, что таким образом смываю песок и со своего лица.

— С тобой действительно все в порядке, дорогая? Я не очень хорошо тебя вижу. Будто твое лицо мерцает грязью. — Ее голос дрогнул.

— Ой, я и забыла. — Я сняла сплетение хамелеона.

Мама облегченно вздохнула, и мы крепко обнялись. Я обнаружила, что рыдаю, уткнувшись в ее плечо, глотая влажные извинения. Мама ласково гладила меня по спине, пока мы не успокоились настолько, чтобы она могла держать меня на расстоянии вытянутой руки и оглядывать.

— А теперь, что это за извинения? Тебе не за что извиняться, — сказала она.

— Да есть за что, — ответила я, пытаясь взять свое дыхание под контроль. — Это из-за меня ты оказалась здесь.

— Это не твоя вина, милая. Это вина Келс… Келтеона. Это он обманул тебя, и это он привел нас сюда.

— Он не приводил меня сюда, — рассеянно сказала я, отвлекшись на повязку, наложенную на ее руку. — Ты хочешь, чтобы я исцелила тебя, мама? Я могу это сделать, если ты дашь мне разрешение.

Мама откинулась на спинку стула и пристально посмотрела на меня.

— На данный момент моя рука в порядке. Думаю, тебе лучше рассказать мне, что с тобой случилось. — И я рассказала ей о том, как Келтеон, или Келсон, впервые показал мне магию сплетений, создав шар света, и как он так ясно промелькнул у меня в голове, как я по глупости скопировала магию, чтобы обнаружить, что я тоже могу создавать свет, и открыла Келтеону, что я могу видеть целые сплетения, подвиг, почти неслыханный в Айберло. Я рассказала ей, как пыталась скопировать то, что сделал Келтеон, когда исчез вместе с ней, но ошиблась местом и оказалась в Айберло, из-за чего мне пришлось отправиться в столицу за помощью короля, чтобы найти ее.

Я пропустила как можно больше опасных моментов, но могла сказать, что моя история заставила ее волноваться по тому, как она сжимала мои пальцы и бессознательно водила большим пальцем взад и вперед по тыльной стороне моей руки. Особенное внимание я уделила тому, что король Верон и Согран, а также, по меньшей мере, двое других побывали на Земле до того, как путевое сплетение было потеряно для них.

— А как они выглядят, генерал и король? — спросила она, поглаживая большим пальцем мою руку.

Я положила свою ладонь поверх ее, чтобы успокоить ее.

— Они оба похожи внешне: высокие, с кожей цвета корицы, темно-каштановыми волосами и светло-карими с золотом глазами. — Она напряглась. Я терпеть не могла, когда ее надежды рушились, и по той же причине чувствовала необходимость подорвать свои собственные. — Не думаю, что мы можем предполагать, что один из них — «он», мама. Я не знаю, когда они были на Земле, и когда другие тоже путешествовали туда. Мы здесь совсем в другом мире. Он ломится от магов. Я уверена, что есть люди из других стран, которые также путешествовали на Землю. Насколько нам известно, папа все еще может быть там.

Чувство вины захлестнуло меня за то, что я была такой циничной по отношению к моей доброй и иногда взбалмошной маме. Я неуверенно продолжала рассказ, пока не пришла к удручающему выводу, что снова оказалась пленницей того, что, как я предполагала, было Керлном.

— Похоже, ты через многое прошла, — сказала мама. Она снова обняла меня, и мы, молча, прижались друг к другу.

Наконец я оттолкнулась от нее.

— А как же ты? Прошло столько дней, что я потеряла счет времени. Тебя держали в этой темноте все это время?

— Нет. Меня поселили в уютной комнате с окном и регулярно кормили. — Она оглядела небольшой колодец, не более пяти футов шириной. — Ну, пока меня не вывезли из гор в деревянном ящике и не привезли сюда. Самой большой проблемой была скука. Келсон-Келтеон поначалу нечасто навещал меня, и все, что он хотел сделать — это подразнить меня намеками на то, что захватит тебя в плен. Он также просил разрешения исцелить меня, но я отказалась. Потом он превратился из мальчика в мужчину и попытался ухаживать за мной. Но с меня достаточно таких мужчин, как Джо и Келсон. Как я могла влюбиться в него? В конце концов это привело к тому, что пострадала ты. Джо должен был ударить тебя, прежде чем я поняла, насколько жестоким и манипулирующим он был. И что еще хуже, ты сама была влюблена в такого же парня. Я показала тебе плохой пример, — грустно сказала она.

Я возмутилась:

— Во-первых, ладно, да, ты принимала много паршивых решений, связанных с парнями, но я хотела бы указать на то, что ты только что сказала: тебя привезли сюда. Ты не несешь ответственности за действия других людей. А во-вторых, я хотела бы заявить для протокола, что Келтеон плел на мне чары. На самом деле, я не была в него влюблена. Просто чтобы нам было все ясно.

Мамины губы слегка изогнулись, ее печальное выражение лица сменилось весельем.

— Ладно, все ясно. Я так рада, что у меня такая мудрая дочь.

— Ты, наверное, единственная во всем Айберло, кто сказал бы такое обо мне, — сказала я, думая обо всех своих глупых промахах с момента прибытия в эту чужую страну. — Так ты позволишь мне вылечить твою руку или как?

— О, почти все уже зажило. Не утруждай себя.

— Мам, — предупредила я.

— Убедись лично. — Она размотала повязку, открыв покрытую струпьями рану. — Я держу повязку только для того, чтобы не соскоблить струп.

— Я все еще могу исцелить ее полностью, шрам и все такое.

Она отмахнулась от меня, и я стиснула зубы, но ничего не сказала. Если ей нужен боевой шрам, кто я такая, чтобы ее останавливать?

Потом я заметила, что в противоположном углу колодца лежит хлеб, сыр и вода. В горле мгновенно пересохло, а желудок заурчал от голода.

— Как часто мы получаем еду? — Я заставила себя не схватить ее.

— Три раза в день. Иди и возьми все это. Тебе это нужно гораздо больше, чем мне.

Заставляя себя пережевывать каждый кусочек по десять раз, прежде чем проглотить, я попыталась приберечь немного воды на потом. Но все исчезло быстрее, чем можно было ожидать, так как голод пересилил мое самообладание. Почувствовав себя лучше, я вскочила, чтобы оглядеться и определить лучший способ вытащить нас. Я прошлась по кругу, глядя на маленькую дверь. Было понятно, что кто-то будет охранять наверху, возможно, несколько человек. Мне придется действовать быстро. Может быть, если я попрошу маму позволить мне надеть на нее сплетение геккона, она тоже сможет залезть наверх.

Я задумчиво посмотрела на ее худые руки, уверенная, что несколько недель бездействия не улучшили ее и без того неатлетические руки. Она никогда не любила ходить в спортзал. Мне придется самой подняться наверх и найти способ вытащить ее после того, как я одолею охранников. Мне не нравились все неизвестные переменные.

Я почувствовала, что мама смотрит на меня с гордостью, смешанной с грустью.

— Ты никогда не сдаешься, да, милая? Ты всегда была моим маленьким решателем проблем, спасая мир по одному оплаченному счету за раз. Ты была моей опорой, когда я была слаба.

Я упала на колени.

— Это ты научила меня не прекращать попытки, никогда не поддаваться отчаянию. Возможно, ты забывала вовремя оплачивать счета, но никогда не прекращала работать и никогда не отказывалась от своей мечты стать известной художницей, даже когда твои друзья или наша семья говорили, чтобы ты перестала витать в облаках.

Мама обняла меня, прижала мою голову к своей груди и пригладила мои волосы.

— Мне очень жаль. Наверное, все это время в плену повлияло на меня сильнее, чем я думала. У меня было много времени обо все подумать.

Я уткнулась в ее грудь, чувствуя себя виноватой и жалея себя. Вдруг мама внезапно встала, и мне пришлось искать равновесие, чтобы не упасть.

— Итак, — сказала она, оглядывая колодец и водя рукой туда-сюда в поисках опоры для рук. — Как мы отсюда выберемся? Есть идеи?

Я уставилась в потолок.

— У меня была одна, но она не очень хорошая. Келтеон ожидал бы этого.

— Ну, это лучше, чем ничего, — сказала она. — Я в деле. — Она широко улыбнулась. За ее улыбкой я все еще видела оттенок грусти, но она почти полностью сменилась твердостью и решимостью.

У нас с мамой, конечно, была своя доля сражений в прошлом, но я отчаянно любила ее. И я знала, что то, что я наконец-то с ней, еще не значит, что я ее спасу. Новая решимость укрепилась в моем сердце, движимая потребностью, которую я чувствовала всю свою жизнь — защитить ее.

— Ладно, попробуем мой план. Сиди тихо и закрой лицо, когда я доберусь до вершины. — Я вскочила и обняла ее покрепче, прежде чем начала взбираться на стену. Мои мышцы все еще болели, но вся практика, которая была у меня в последнее время, имела значение. Я взобралась на потолок, не чувствуя ни одышки, ни дрожи, как это было во время моих предыдущих экспедиций.

Наверху я глубоко вздохнула, сменила с помощью магии твердую деревянную дверь на более хрупкую, и пнула ее ногой. Осколки посыпались на пол, когда дверь разлетелась вдребезги, но у меня не было времени убедиться, что с мамой все в порядке. Я последовал за импульсом удара и вырвалась из проема, надеясь застать охранников врасплох.

Дальше края колодца я не продвинулась. Круг мужчин и женщин окружил меня, стоя плечом к плечу, каждый держал заряженный арбалет, направленный прямо на меня. Я изогнулась, как кошка, пойманная фарами автомобиля, зная, что в любой момент могу почувствовать, как стрелы с металлическими наконечниками пронзают мою плоть.

Круг вокруг меня разошелся, и Келтеон ступил внутрь. Как будто мой двумерный карандашный рисунок оторвался от страницы и собрал в себе глубину и цвет. Если бы я уже не знала, что Келсон и человек передо мной является одним и тем же лицом, я бы подумала, что этот мужчина был отцом Келсона. Его льдисто-голубые глаза прищурились, а губы изогнулись в резкой усмешке.

— К слову, я разочарован. Я думал, ты выйдешь гораздо раньше, — протянул он.

— Ну простите, трудно придумать план побега, когда ты без сознания, — сказала я, пытаясь придумать способ одолеть одновременно тридцать человек. Ситуация определенно выглядела мрачной.

Он поднял брови.

— Какое трогательное у вас было воссоединение. Я знал, что ты захочешь немного побыть со своей матерью. Как можешь видеть, она жива и здорова, но это может измениться очень быстро.

Я почувствовала прилив ярости при мысли о том, что он подслушивал нас с мамой, но мой гнев быстро сменился страхом.

— Если ты сделаешь ей больно, то я… — я приготовилась нагнать на них ураганный ветер, но Келтеон поднял руку.

— Подумай дважды, прежде чем сделать что-то опрометчивое, Мэри. — Ленивым движением он указал на крыши окружающих зданий. Еще больше арбалетов было нацелено на меня невидимыми, лежащими людьми.

— Попробуй что-нибудь сделать, и ты и твоя мать умрете, — сказал он с безразличием. — Каким бы юным ни было твое поведение, ты оказалась достаточно увертливой. Я не хочу рисковать и упустить тебя снова. — Его ухмылка вызывала мурашки на моих руках. Мои бедра начали сводить судороги из-за неудобного положения, но я не смела даже дернуться.

— У меня есть к тебе предложение, весьма щедрое, учитывая все обстоятельства. — Его глаза метнулись к охранникам. Как один, они выпрямились еще больше и прицелились в мою голову. — Сядь удобнее.

Я села на край колодца, двигаясь с преувеличенной медлительностью, чтобы ни один лучник не дернулся. Я не сводила глаз с Келтеона, инстинктивно чувствуя, что он представляет собой большую угрозу, чем все лучники вместе взятые.

— Что тебе от меня нужно? — Я изо всех сил старалась, чтобы мой голос не дрожал, а лицо не выражало страха. Ответная улыбка Келтеона была акульей, и я не могла сдержать дрожь.

— Ничего такого ужасного. Мое предложение таково: ты позволишь мне наложить на тебя заклятие, и я воздержусь от убийства твоей матери.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица.

— Никогда, — прошептала я. У меня вдруг пересохло в горле.

— Никогда? Я думал, ты заботишься о своей матери.

Мое сердце от паники болезненно колотилось в груди; мой разум метался от одной идеи к другой, как будто я была каким-то сумасшедшим серфером. Но я никак не могла придумать, как нам с мамой выбраться из лап Келтеона.

— Если я позволю тебе заколдовать меня, ты можешь приказать мне убить мою мать, и я не смогу удержаться от этого. Твое обещание охранять ее, пока она в заточении, ничего не значит. — Я попыталась говорить спокойно, но в конце фразы мой голос предательски сдал.

Солнце палило так, словно кто-то давил мне на плечи. Струйка пота попала мне в глаза, но я не подняла руку, чтобы вытереть ее. Когда молчание затянулось, Келтеон холодно посмотрел на меня. Он совсем не потел.

— У тебя действительно нет выбора, Мэри. Или ты соглашаешься на мое предложение, или я убиваю твою мать прямо сейчас. — Он сделал знак одному из лучников подойти к открытому отверстию колодца.

— Стой, — крикнула я, прежде чем мужчина успел сделать больше двух шагов. — Только подойди ближе, и я вас всех разнесу в клочья. Мне все равно, если меня тоже убьют. И не думай, что я не смогу этого сделать. Я могу, — яростно закричала я. Келтеон поднял руку, чтобы остановить лучника, тот остановился, бросая на меня испуганные взгляды.

— Похоже, мы зашли в тупик, — сказал Келтеон в своей раздражающей томной манере. Никто не пошевелился. Я быстро заморгала, чтобы смахнуть пот с глаз. Мухи нагло жужжали вокруг голов мужчин и женщин, которые не убирали рук с арбалетов, чтобы отмахнуться от насекомых.

— Отправь мою мать невредимой обратно на Землю, и я соглашусь на наложение чар. — Мои внутренности скрутило от ужаса, но я не могла придумать другого способа, чтобы вытащить маму из зоны досягаемости Келтеона.

— Как бы мне ни хотелось помочь тебе, я не могу. К сожалению, связь с твоей планетой была разрушена.

— Я тебе не верю. — У меня началась гипервентиляция. Я заставила воздух двигаться медленнее, чтобы Келтеон не понял, какое отчаяние вызвало у меня его заявление.

— Хочешь верь, хочешь нет, но это чистая правда. Предатель, уничтоживший ее, несомненно, осознал ошибку, которую совершил, перейдя мне дорогу. — Келтеон снова улыбнулся, но его сморщенные губы превратили этот жест в кошмарную пародию.

— Тогда, похоже, мы зашли в тупик, — передразнила я его, пытаясь совладать со своим страхом и безнадежностью. Жуткая улыбка Келтеона превратилась в хмурый взгляд. Я видела, как арбалеты начали опускаться, как напряглись мышцы лучников, пока мы все спокойно жарились на солнце еще минуту.

— Сидеть здесь никому из нас не поможет, — отрезал Келтеон. Затем он вздохнул и снова смягчил свой сердитый взгляд до ледяного пренебрежения. — Почему бы нам не пойти на компромисс?

— Я тебя слушаю. — Я напряглась и приготовилась к предательству.

— Король Верон находится за пределами города со своей жалкой армией головорезов. Я отдам твою мать им невредимой, если ты останешься со мной и подчинишься моему сплетению.

— Я должна проследить, чтобы она благополучно добралась до них. И ты должен дать мне слово, что никогда не прикажешь мне причинить вред ей или кому-либо еще после того, как я буду заколдована.

— Идет.

Келтеон уставился на меня с ленивой уверенностью, и я с ужасом осознала, насколько бессильна буду, чтобы выполнить свои требования, оказавшись под его властью. Каждый нерв кричал при мысли о том, чтобы оказаться под контролем Келтеона, поэтому я попыталась сосредоточиться на том факте, что мама наконец-то будет в безопасности от рук Келтеона, даже если это не так.

Если бы моя смерть принесла ей свободу и безопасность, я бы предпочла умереть. Но даже если бы мне удалось убить всех солдат вокруг меня, в Керлне оставалось слишком много других, и мама все равно застряла бы на дне колодца.

Келтеон сделал знак двум своим людям опустить веревку с плетеным сиденьем, чтобы поднять маму. Я крикнула вниз:

— Не волнуй, мама. Сядь на веревочный стул. Все будет хорошо. — Я горячо молилась, чтобы это была правда.

Я услышала неуверенное «хорошо» и переключила свое внимание на Келтеона и мужчин, вытаскивающих маму из колодца. Когда ее голова просунулась в отверстие, я изо всех сил попыталась ободряюще улыбнуться, следя одним глазом за Келтеоном на предмет любых подозрительных движений, которые могли стать сигналами.

Он стоял совершенно неподвижно, пока мама не встала по другую сторону колодца от меня. Я двинулась к ней.

— Перестань, Мэри. Я уверен, что ты поймешь, но я должен держать вас обеих на расстоянии, пока наша сделка не будет завершена, строго для того, чтобы ничто не нарушило наше деловое соглашение, конечно. — Половина лучников Келтеона окружила меня. Другая половина окружила маму.

— Я слышала, на что ты согласилась, и не потерплю этого. — В голосе мамы звучала ярость. — Ты отпустишь мою дочь, а я останусь.

— Боюсь, ты мне больше не нужна. — Келтеон подал знак солдатам, чтобы они погнали нас вперед. Я услышала, как мама всхлипнула, прежде чем взяла себя в руки, и поняла, что ее яростное требование было маской отчаяния. Я знала, что она так же стремилась защитить меня, как и я ее. Я не могла ее видеть. Слишком много людей сгрудилось вокруг нас, закрывая мне обзор.

— Не волнуйся, мам. Все будет хорошо, — солгала я. Она не ответила.

Поход к главным воротам был удручающе медленным из-за трудности держать идеальный строй вокруг меня, ведь им приходилось еще и целиться в мое лицо. Я подумала с мрачным юмором, что если кто-нибудь споткнется, то все погибнут. Келтеон шел позади моего круга, и я чувствовала, как его острый взгляд приклеился к моей спине, словно холодный ветерок. Я была уверена, что он внимательно следит за любыми магическими движениями.

Когда мы добрались до лестницы, ведущей на вершину стены, несколько солдат пошли впереди меня, поднимаясь по ступеням спиной вперед, чтобы держать арбалеты нацеленными мне в сердце, а остальные шли сзади. Как только мы вышли из прохода и оказались на стене, они снова окружили меня, пока Келтеон и мама не появились в кругу охранников.

Со своего места я не могла заглянуть за стену из-за окружавших меня людей и каменных перил высотой по пояс, которыми защищали защитников города от стрел и других снарядов. Я на мгновение задумалась, имели ли истинные граждане Керлна возможность использовать свою стену для защиты от Келтеона до того, как он и его армия захватили власть.

— Опустите ее за стену, — приказал Келтеон. Я попыталась разглядеть своих похитителей, когда веревки, использованные в колодце, были вынесены вперед, и маму заставили вернуться на плетеное сиденье.

— Мэри, мне так жаль, — всхлипнула она, пытаясь поймать мой взгляд сквозь свою и мою охрану. Мои щеки были влажными, зрение затуманенным. Я попыталась вытереть глаза, чтобы как можно дольше следить за ней.

— Это не твоя вина, мам. Это мой выбор. Когда вступишь на землю, беги прямо в лагерь короля, хорошо? — Я старалась говорить спокойно, когда она скрывалась из виду. — Скажи им, чтобы они не пытались спасти меня. Очень важно, чтобы они поняли, что теперь я представляю для них опасность. — Если выживу, добавила я про себя.

Я повернулась к Келтеону в беспомощном гневе.

— Частью нашего соглашения было то, что я увижу, как мама благополучно доберется до короля, но я ничего не вижу ни под этим углом, ни сквозь этих людей.

— Как пожелаешь. Только не делай ничего опрометчивого. Твоя мать все еще в пределах досягаемости моих лучников, как и ты.

Солдаты толпой придвинулись к краю стены, давая мне посмотреть. Мама соскочила с веревочного сиденья и отошла от стены так быстро, как только могла босиком. Впереди нее группа из примерно сотни человек стояла лагерем вне пределов досягаемости Келтеона.

Они были слишком далеко, чтобы различить их лица, хотя я не знала никого, кроме короля, генерала и Бриоана. Но подумав о Бриоане, я поняла, что он, должно быть, добрался до короля вовремя, чтобы предупредить их не идти вслепую в Керлн.

Группа заметила маму. Когда она подошла ближе, я увидела, что охранники действуют быстро. С военной точностью они образовали плотный заслон. Позы их были напряженными, с луками наготове. Когда мама увидела враждебность группы, она замедлила шаг и подняла руки вверх.

Один из мужчин в линии опустил лук. Должно быть, он что-то крикнул другим мужчинам, потому что все остальные последовали его примеру. Потом этот человек направился к маме. Мне не нужно было видеть его лицо, я узнала эту плавную походку. Бриоан подошел к ней и вежливо поклонился, прежде чем предложить руку, чтобы проводить ее до лагеря короля. Должно быть, она что-то сказала, пока они шли, потому что Бриоан внезапно обернулся и посмотрел на стену. На мгновение мне показалось, что он увидел меня, но затем один из солдат Келтеона оттащил меня назад.

Я выдернула руку из его хватки, но замерла, когда арбалеты качнулись в мою сторону.

— Мне кажется, я выполнил свою часть сделки, Мэри. Теперь настала твоя очередь, — сказал Келтеон.

К горлу подступила желчь. Я не могла контролировать дрожь, которая пробежала по моему телу. Я покачала головой и стала ждать удара стрелы в сердце.

— Ты же не собираешься сейчас отказаться от нашей сделки? — спросил Келтеон. Он кивнул одному из своих людей. Стрела вонзилась мне в бедро, и боль пронзила меня. Я изо всех сил старалась не упасть.

— Ты можешь вынуть ее и исцелиться, если хочешь, но чем дольше будешь давать мне свое разрешение, тем больше стрел будет терзать тебя, — сказал он со скучающим видом.

— Тогда убей меня. Я лучше нарушу свое слово и умру, чем буду подчиняться тебе, — огрызнулась я. Мама была в безопасности. Вот и все, что сейчас имеет значение, подумала я.

Выражение злорадного ликования сменило его скуку.

— О, я не буду убивать тебя, но то, что я сделаю, заставит тебя желать смерти, но я при этом буду держать ее вне досягаемости. У нас был уговор, и я хочу, чтобы ты его выполнила. — Он кивнул. Стрела пробила мышцу другого бедра.

Я со вздохом вытащила обе стрелы и исцелилась только для того, чтобы еще одна стрела пронзила икру. Крик вырвался из моего рта, и я задыхалась в течение нескольких вдохов, прежде чем смогла сосредоточиться достаточно, чтобы исправить это. Я ждала, когда в меня вонзится следующая стрела.

То, что произошло потом, не было стрелой. Я увидела вспышку сплетения, которую Рафан использовал, чтобы скрыть сплетение повязки от моего магического взгляда, но на этот раз повязки не было. Вместо этого боль пронзила мои ноги волнами агонии. Я вся горела. Я увидела, как мои штанины превратились в пепел, и почувствовала, как моя плоть медленно оплавляется. Я с криком рухнула на землю. Жжение усилилось, и мой мир сузился до агонии, когда ноги мучительно жгло, давно миновав тот момент, когда все нервные клетки должны были быть уничтожены. Невозможно было думать о чем-то, кроме боли. Я попыталась сформировать огненное сплетение в своей голове, но напряжение мышц разрушило узор прежде, чем он был полностью построен.

Наконец, едва соображая, что говорю, я закричала:

— Я сделаю все, что угодно! Я даю тебе свое разрешение, пожалуйста, останови это, останови это! — мой голос сорвался, и я беззвучно всхлипнула сквозь охрипшее горло. Жар прекратился, но мои ноги все еще дымились.

— Отлично. — Сквозь туман, охвативший даже мое сознание, я увидела, как Келтеон снял сплетение чар. Мой мир сузился и сжался, и Келтеон просочился в мой разум, как фреон. Там, где коснулся меня его разум, моя воля застыла и сменилась его волей. Я боролась за контроль, но усилие было столь же эффективным, как попытаться сдвинуть гору. В конце концов, я попыталась спрятать все, что от меня осталось, забившись в маленький уголок головы. Из своего укрытия я обнаружила, что все, что я могла делать, это наблюдать своими глазами, как Келтеон направил мою магию, чтобы исцелить ноги, а затем встать. Я почувствовала, как мое лицо улыбнулось Келтеону, когда его мысли приказали мне это сделать. Ему даже не нужно было говорить, чтобы контролировать каждое мое движение. Моя воля принадлежала ему.

Я боролась за то, чтобы закричать, убежать, чтобы заставить улыбку на моем лице превратиться в хмурое выражение, но обнаружила, что иду к Келтеону и кокетливо позируя. Келтеон медленно оглядел меня. Я опустила голову, чтобы осмотреть свои шаровары, которые теперь были не более чем почерневшими мини-шортами. Мои ноги были гладкими и безупречными, без каких-либо признаков того, что всего несколько мгновений назад они были ошметками обожженной плоти.

Извращенец, мысленно завопила я. Все солдаты, которые окружали меня, теперь выстроились вдоль стены, осматривая лагерь короля, демонстративно отводя взгляд от Келтеона и меня. Я заметила, что одной женщине-солдату не удалось подавить дрожь, и мне захотелось тоже вздрогнуть. Но даже подсознательные физические реакции были мне недоступны.

— Пойдем со мной. Нам нужно купить тебе одежду и обувь получше. У меня также есть кое-кто, кто, я уверен, хочет увидеть тебя снова, — сказал Келтеон. Он повернулся, и я наблюдала из маленького уголка своего сознания, как мое тело последовало за Келтеоном вниз по винтовой лестнице к зданию в пределах видимости стены. Дверь открылась прежде, чем Келтеон добрался до нее, и мы вошли, обнаружив Рафана, держащего ручку. Он закрыл за нами дверь. Мне очень хотелось плюнуть Рафану в лицо, но я просто остановилась и покорно встала рядом с Келтеоном.

— Я полагаю, ты поняла, что Рафан был на моей стороне с момента вашей, скажем так, предпоследней попытки побега. Я подумал, что для моих двух марионеток было бы забавно, так сказать, противостоять друг другу.

Я изо всех сил пыталась понять смысл слов Келтеона. Он был похож на кота, которому удалось стащить рыбку прямо из-под носа хозяина.

— Мне было так приятно проводить с тобой так много времени, Мэри, — продолжал Келтеон, — наблюдать, как ты пытаешься понять махинации придворной политики, как бежишь, чтобы найти меня, не понимая, что я был рядом с тобой все время, внутри Рафана.

Келтеон повернулся, в то время как Рафан и я стояли, не в силах ничего сделать, кроме как смотреть друг на друга, на наши лица были надеты маски веселья, в то время как мой разум, по крайней мере, совсем его не ощущал. За все время, что я знала Рафана, я испытывала к нему терпимость, которая превратилась в ненависть, как только я обнаружила, что он работает на Келтеона. Теперь меня охватило сострадание. Он был заперт в своем сознании, как и я сейчас. Интересно, каким был Рафан на самом деле? Никто не дал мне поразмышлять об этом. Раздался стук в дверь, и голос Келтеона отвлек меня от моих мыслей.

— Войдите, — скомандовал он, и дверь открылась, впустив слегка запыхавшегося молодого человека.

— Кто-то приближается к воротам, милорд. Он держит пернатый жезл переговоров. — Молодой человек говорил быстро, стараясь восстановить дыхание. Должно быть, он бежал с самой вершины стены.

— Кто приближается? Король? — нетерпеливо спросил Келтеон.

Гонец беспомощно покачал головой.

— Мы не уверены. — Мужчина съежился, словно ожидая удара.

— Отлично, — отрезал он. — Я пойду поговорю с тем, кого послали. Я хочу, чтобы ты тоже пошла, Мэри, но мы не хотим дать королю или его людям неверный посыл. Ты, парень, свяжи ей руки за спиной и заткни рот кляпом, а потом следуй за нами с нацеленной на ее спину стрелой. Но будь очень осторожен. Если ты хотя бы заденешь ее, ты лишишься жизни.

Мои руки послушно убрались за спину, чтобы посыльный мог связать их. Когда он заткнул мне рот, выражение моего лица исказилось в еще одно, похожее на то, что я действительно чувствовала — отчаяние и безнадежность. Похоже, Келтеон не хотел, чтобы стало известно, что я теперь его послушный андроид.

Мы двинулись к стене и вверх по лестнице быстрым, но неторопливым шагом. Когда мы достигли вершины, Келтеон приказал моему телу встать вне поля зрения, а сам двинулся вперед, чтобы встретить того, кто приближался.

— Ах, принц Согран, как давно это было, — протянул Келтеон.

— Это, безусловно, одно мнение на этот счет, — прокричал Согран через стену Келтеону. — Ну же, Келтеон, ты же знаешь, зачем я здесь. Что нужно сделать, чтобы вернуть Мэри? Я хочу увидеть ее, чтобы убедиться, что она невредима.

— Ты никогда не отличался утонченностью. — Келтеон схватил меня за рукав и заставил мое тело артистично споткнуться о край стены. Я посмотрела вниз на генерала, на моем лице была маска страха, рассчитанная, я уверена, на то, чтобы разозлить Сограна. Генерал поднял голову и, сузив глаза, сосредоточенно наблюдал за происходящим. Он сидел на лошади, которая так неподвижно держалась под рукой генерала, что казалась статуей. В одной руке Согран сжимал длинный жезл с множеством коричневых перьев, перевязанных по всей длине дерева. Перья мягко трепетали на ветру, резко контрастируя с застывшей лошадью и жестким генералом.

— У Мэри за спиной арбалет, и многие целятся в тебя, так что попытайся вести себя галантно. Я расскажу тебе о своих требованиях, чтобы освободить принцессу.

То немногое, что осталось от меня, ухватилось за слово «принцесса» и жадно проглотило его. Неужели я действительно принцесса? Был ли король Верон моим отцом? — с благоговением спросила я саму себя. Я потратила столько времени, обдумывая такую возможность, но всегда отбрасывала ее, как глупость. Казалось слишком маловероятным, что король опустится до того, чтобы жить жизнью простого американца. Но он это сделал. Это было правдой. Мне хотелось прыгать, визжать и танцевать, но я не могла этого сделать. Мое тело оставалось совершенно неподвижным, глядя на генерала со смесью замешательства, добавленной к страху. Я вытащила свои мысли из оцепенения, чтобы выслушать требования Келтеона.

— Я хочу, чтобы мой титул был восстановлен, а статус изгнанника отменен. Я также требую четыре тысячи шем и контроля над землями от Керлна до границы. Поскольку мои просьбы не угрожают безопасности королевства, я надеюсь, что король удовлетворит их, чтобы вернуть свою дочь.

— Есть проблема с твоим требованием, Келтеон. Ты совершил ошибку. Ты нашел Фиону на Земле, и, вероятно, благодаря слухам решил, что отказ короля жениться был вызван женитьбой на женщине с Земли, но этот слух был только частично правдив. Да, он влюбился в женщину с той планеты, но он не был тем, кто женился там. Это был я. В то время Верон был не один на Земле. Мы путешествовали вместе, и Фиона не была любовью короля… она была моей. Мэри — моя дочь.

Конец этой речи был встречен ошеломленным молчанием. Глаза Келтеона расширились от недоверия. Мне захотелось пошатнуться, но Келтеон был так поглощен своими мыслями, что мое лицо выражало тот же растерянный страх, что и раньше. Я чувствовала себя так, словно крутилась в эмоциональной стиральной машине. У меня даже не было времени полностью переварить мысль о короле Вероне как о моем отце, прежде чем я обнаружила, что Келтеон ошибался, и Согран являлся моим отцом все это время. Мне было трудно держаться на ногах, и мои эмоции плескались вокруг в непрерывном полоскании и повторении беспорядка.

— Ты лжешь, — прорычал Келтеон. Он выглядел разъяренным.

— Уверяю тебя, что нет. Полагаю, ты поверил, что Мэри — дочь короля из-за ее глаз, но я такая же королевская особа, как и король Верон, хотя и не из этой страны. Надеюсь, ты поймешь, что не в моей власти удовлетворить твои просьбы.

Келтеон вышел из поля зрения Сограна и заставил меня тоже отступить. Я позировала, как дышащий манекен, а он расхаживал взад-вперед, словно разъяренный лев. Согран молчал, выжидая. Наконец, расхаживание Келтеона замедлилось и прекратилось, и его томная маска безразличия вернулась на место. Он уверенно отступил к стене.

— Если правда, что Мэри — твоя дочь, а не королевская, то тебе все равно придется выполнить мое требование в четыре тысячи шем. Я также ожидаю, что ты используешь свое влияние на короля, чтобы вернуть мне мой титул и снять наказание за изгнание. Вы с королем очень близки. Отдай мне это с обещанием не расплачиваться за мои действия здесь, и я верну тебе дочь.

— Я не могу говорить за короля. Я должен буду посоветоваться с ним, прежде чем дать тебе ответ, — услышала я голос Сограна… моего отца. Генерал был моим отцом. Эта мысль была как странный привкус во рту, который я не могла определить. Я услышала звук удаляющихся конских копыт. Келтеон повернулся ко мне с выражением холодного расчета.

— Это все меняет, но не бойся, ты все равно будешь играть важную роль в моем плане, пусть и не такую заметную, как я предполагал. Я надеялся сделать тебя своей королевой, но теперь, полагаю, мне придется жениться на Зефе Арии, чтобы закрепить свои права, как только король, Бриоан и муж Арии уйдут с дороги. Так гораздо грязнее, но далеко не невозможно. Ты мне поможешь. — Келтеон безжалостно улыбнулся, я улыбнулась ему в ответ, но внутри я плакала.

Я знала, что Келтеон не будет придерживаться своего слова никогда не требовать, чтобы я причинила кому-нибудь боль, но в агонии горения я забыла о последствиях принятия чар. Надо было дать поджариться ногам. Мне следовало бы подтянуться на руках и перебраться через стену. Я безжалостно ругала себя.

Келтеон повернулся спиной к стене, чтобы наблюдать за возвращением Сограна. Улыбка прилипла к моим губам, и щеки начали болеть. Я в отчаянии подумала, что управлять двумя людьми одновременно гораздо сложнее, чем предполагал Келтеон. Должно быть, трудно разделить его внимание между собой, Рафаном и мной. Если бы только я могла использовать это против него. Я изо всех сил пыталась вернуть свое тело, но обнаружила, что врезаюсь в твердые стены сопротивления.

Не оборачиваясь, Келтеон сказал:

— Я бы посоветовал тебе прекратить, Мэри. Ты только утомишь себя. Ты отдала мне свою волю. Ты моя, пока я не отпущу тебя, или пока ты не умрешь.

Я поспешно отступила в свой угол, опасаясь, что Келтеон может уничтожить ту маленькую часть меня, которая все еще оставалась мной. Келтеон решил уйти, а не сидеть сложа руки у стены, но мое тело двинулось вперед, ожидая возвращения Сограна.

— Тебе не нужно наводить арбалет на Мэри, когда ее никто не видит, — сказал Келтеон человеку, который привел нас и который верно держал меня под прицелом во время переговоров. — Тебе тоже не придется посылать за мной, когда кто-нибудь вернется. Я узнаю, как только узнает Мэри.

Краем глаза я заметила, как молодой человек сглотнул, опуская арбалет. Мои руки все еще были связаны за спиной. Никто не пошевелился, чтобы вытащить кляп у меня изо рта. Я смотрела на тускнеющий вид королевского лагеря. Солнце садилось за горы, окрашивая облака в оранжевые и розовые тона. Но я могла наблюдать за природой только боковым зрением, потому что моим глазам было приказано сканировать лагерь.

Я чувствовала себя крайне неловко из-за своих голых ног, но не была уверена, должна ли я быть благодарна, что Келтеона прервали, прежде чем он смог приказать мне раздеться и переодеться, или Келтеон дал бы мне иллюзию приличия и позволил переодеться наедине.

Мои ноги начали дрожать, когда небо потемнело до темно-синего цвета. Несмотря на исцеление, ранение и ожоги истощили меня. Оказалось, что даже Келтеон не мог требовать от моего тела повиновения сверх его обычных физических возможностей. Со свистом воздуха и тошнотворным ощущением свободного падения мои ноги проиграли битву и подогнулись подо мной. Мой зад ударился об пол с болезненным стуком.

Я повернула голову, чтобы понаблюдать за реакцией охранников вокруг меня. Увидев, что я смотрю на них, они тут же подавили свое веселье и замерли в нерешительности. Келтеон попытался направить меня, чтобы я проинструктировала солдат, которые в замешательстве разинули рты, но мой рот все еще был заткнут, и я не могула вымолвить ничего членораздельного. Я скомандовала:

— Умф, — и кто-то двинулся вперед, чтобы вынуть кляп.

— Келтеон поручил одному из вас помочь мне спуститься по лестнице в его комнаты, пока остальные будут наблюдать за возвращением генерала, — сказала я. Я хотела остаться там, где была, а не идти в комнату Келтеона, но охранник помог мне встать и помог спуститься по лестнице в комнату, где я встретила Рафана. Мы прошли через прихожую в спальню, где Келтеон сидел и читал в объемном, мягком кресле, стоящем у накрахмаленной кровати. Голубой магический свет, плывущий над нашими головами, окрашивал покрывала и ткань кресла, так что я не могла понять, были ли они фиолетовыми или на самом деле красными.

— Развяжи ее. В данный момент нет необходимости в маскировке. Я сомневаюсь, что Согран вернется до рассвета, — проинструктировал Келтеон. Солдату было трудно подчиниться, так как ему нужно было одновременно поддерживать меня и ослабить узел на моих запястьях. Келтеон нетерпеливо нахмурился, встал и грубо схватил меня за плечи, пока охранник заканчивал снимать веревки. Потом они перенесли меня на кровать и бесцеремонно бросили на простыни. Я опустилась на матрас.

— Спи, Мэри. Мне нужно, чтобы ты полностью восстановилась для завтрашних действий, — зловеще сказал Келтеон, прежде чем мои глаза неохотно закрылись. Делать было нечего, кроме как спать.

Я внезапно проснулась в кромешной темноте, и быстро поняла, что меня что-то разбудило, так как солнце еще не встало. Я создала над собой шар золотистого света и увидела одежду, развешанную на спинке стула, и автоматически надела ее. Одежда выглядела достаточно неряшливо, чтобы вместить фарс о том, что я была вольным узником, содержавшимся в менее чем нормальных условиях.

Я вышла из спальни и увидела Келтеона и Рафана, сидящих, скрестив ноги, за маленьким круглым столом, заваленным хлебом, сухофруктами и обычными неидентифицируемыми продуктами, к появлению которых я почти уже привыкла в Айберло. Я опустилась на пустое место между двумя мужчинами и начала есть, не говоря ни слова. Из-за некоторых продуктов, которые Келтеон заставил меня запихнуть в рот, меня чуть не стошнило. Но Келтеон просто заставил меня прижать руку к губам, пока рвотный рефлекс не прошел.

Он заставлял меня есть до тех пор, пока меня не стало тошнить уже от переедания. Затем мы с Келтеоном встали из-за стола как одно целое и поднялись на стену, ожидая ответа на его требования. Мои руки переместились за спину, и Келтеон снова связал меня и заткнул рот грубой тканью.

— Давайте начнем представление. Ты там, — он указал на одного из охранников, несущих вахту, — держи арбалет натянутым на моем драгоценном товаре здесь, пока я не отправлю ее обратно к собакам вниз, — приказал Келтеон. Несмотря на притворство, Келтеон позволил мне наблюдать за стеной, пока мы ждали движения от лагеря короля.

Солнце только поднималось позади нас, отбрасывая длинную тень от стены на землю внизу. В лагере солдат, далеко от тени внушительной стены Керлна, поблескивал металл. Отраженный свет мелькал тут и там сигнализируя о бурной деятельности, и я предположила, что нам не придется долго ждать возвращения Сограна.

Как и ожидалось, небольшая группа вооруженных людей во главе с генералом, вскоре отделилась от лагеря и поскакала к стене. Он все еще держал с боку оперенный жезл, но в остальном казался безоружным. Когда отряд солдат добрался до места, находящегося сразу за пределами попадания стрелы, Согран дал им знак остановиться, а сам поехал вперед. Он остановился под темными объятиями стены.

— Ну, что у тебя есть для меня, Согран? — спросил Келтеон с оскорбительной интонацией.

— У меня есть все, о чем ты просил: деньги, приказ короля восстановить твой титул и отменить изгнание, а также обещание, что король не будет искать возмездия за твои злодеяния здесь, если ты откажешься от власти в этом городе и согласишься всегда жить при дворе. — Согран говорил отрывисто и несчастно, когда он поднял глаза на маску измученной надежды, закрывавшую мое лицо.

— Я не соглашусь на условия, не соответствующие моим требованиям, — осторожно сказал Келтеон, но мне показалось, что он выглядит довольным.

— Это все, что я мог сделать. Пожалуйста, прими их и верни мне дочь, — сказал Согран, и на его лице отразилась настоящая усталость.

— Хорошо, я согласен. Я верю, что ты благородный человек, но я хочу осмотреть документы и получить деньги, прежде чем верну Мэри.

— Ты можешь проверить бумаги, но я не дам тебе денег, пока Мэри не будет в безопасности со мной, — ответил Согран.

— Как пожелаешь. — Келтеон подал знак охраннику, чтобы тот спустил веревку с прикрепленной к ней корзиной. — Отправь документы.

Согран ловко управлял конем, укладывая документы в корзину, а затем повернул жеребца боком, чтобы посмотреть, как веревка скользит вверх. Келтеон внимательно просмотрел бумаги, прежде чем, казалось, неохотно признал их правдивость. Я должна была отдать ему должное за его актерское мастерство.

— Кажется, все в порядке. Я велю немедленно вывести Мэри и возвращу город, как только приведу в порядок свои дела. Я должен отослать своих людей, прежде чем вернусь во дворец, — заботливо произнес Келтеон. Он повернулся к своим солдатам и заговорил тише. — Вы, восьмеро, отведите Мэри вниз и окружите ее своими луками. Убедитесь, что деньги реальны, прежде чем передать ее генералу.

Я подошла вместе со стражниками к воротам и встала, в то время как те, кто не был приставлен ко мне, открыли одну сторону массивных дверей достаточно широко, чтобы выпустить нас. Келтеон заставил меня идти усталым шагом, пока я приближалась к Сограну. Сопровождавшие его солдаты теперь приближались с сундуком размером с большую свинью. Он казался таким же тяжелым, как взрослая свинья.

— Сначала мы должны посмотреть на деньги, — сказал охранник рядом со мной. Согран жестом велел двум мужчинам, державшим сундук по краям, подойти ближе, и говоривший стражник открыл крышку, чтобы заглянуть внутрь. Он кивнул, и еще один из моих охранников перестал целиться в меня, чтобы помочь забрать сундук у солдат. Меня подтолкнули вперед, когда люди Келтеона быстро отступили к воротам. Дверь с лязгом захлопнулась за ними.

Согран отбросил жезл, словно мусор, соскочил с коня со скоростью молнии и схватил меня в объятия, прежде чем я успела сделать больше двух шагов. Я была странно удивлена, Согран не походил на человека, который обнимается, даже если он был моим отцом.

— Ты ранена? Быстро, садись на мою лошадь, — поспешно сказал он, и не получив ответа, подсадил меня в седло, пытаясь быстрее отойти на расстояние от лучников Керлна. Но прежде чем мы тронулись в путь, Согран крикнул Келтеону, который все еще смотрел сверху вниз.

— У тебя есть три дня, чтобы сдать этот город, разогнать своих людей и присоединиться к свите короля, по пути обратно во дворец. Иначе твои требования будут аннулированы. — Тогда Согран пришпорил коня и бешеным галопом помчался прочь от стен, окруженный своими вооруженными воинами.

Я цеплялась за Сограна с гораздо большим мастерством, чем обладала на самом деле. Если бы не смекалка Келтеона, меня бы, наверное, швырнуло на землю. Однако это не делало меня благодарной ему.

Мы с грохотом ворвались в королевский лагерь через внезапную брешь в охране Сограна, которая снова сомкнулась за нами. Только когда мы все оказались в лагере, генерал резко натянул поводья. Несмотря на опытность Келтеона, резкая остановка едва не сбросила меня на землю. На мгновение я пожалела, что не упала и не сломала себе шею. Я никогда раньше не была склонна к депрессии или даже отдаленно к суицидальным мыслям, но я никогда раньше не была невольным убийцей.

Согран спешился и осторожно потянул меня за собой. Он неловко обнял меня, прежде чем отойти, его глаза проницательно изучали лагерь. Но я подумала, что его глаза избегали моих по другой причине.

— Я должен рассказать королю, что случилось. Кирана, Шок, проводите Мэри в ее палатку и убедитесь, что она будет там в безопасности. Я не позволю, чтобы ее снова забрали у нас, — приказал он двум своим солдатам. Мое тело напряглось, словно от гнева, на секунду, прежде чем расслабиться, и я почувствовала прилив личного удовлетворения. Келтеону было бы гораздо труднее заставить меня сделать что-нибудь вредное, если бы я находилась под постоянным наблюдением. Согран снова повернулся ко мне и, наконец, встретился со мной взглядом, в его карих с золотом глазах появился мягкий блеск.

— Сейчас у нас нет воды для ванны, но ты можешь хотя бы отскрести немного грязи тряпкой и ведром воды. Я принесу тебе чистую одежду, чтобы переодеться.

Во мне зародилась надежда, что Согран знает о моем чистящем сплетении. Пытался ли он незаметно выяснить, действительно ли Мэри перед ним — это на самом деле я? Однако мое хрупкое счастье рухнуло, когда Келтеон заставил меня ответить:

— Спасибо. Не думаю, что у меня есть силы, чтобы очистить себя сплетением.

Я забыла, что Рафан — и, следовательно, Келтеон — видел, как я использовала чистящее сплетение после того, как вытащил меня из воды на лодку. Мое пойманное в ловушку «я» дрожало от страха. Моим лучшим шансом было, чтобы Келтеон как-то все испортил, сделал или сказал что-то, что я никогда не сделаю или не скажу. Но он уже давно шпионил за мной. Ему было легко подделать мою личность.

— Почему бы тебе не пойти помыться и немного отдохнуть. Я скоро пришлю к тебе Фиону, — сказал Согран. Было странно слышать, как он так небрежно произносит мамино имя, ведь они все-таки были женаты. Они все еще состоят в законном браке? — задумалась я, а по чьим законам? Зная маму, вполне возможно, она никогда не подавала на развод.

Я шла впереди Кираны и Шока, двух охранников, которых назначил мне Согран, потому что, хотя я была скорее Зефой, чем принцессой, для них все равно было ошибкой просто вести меня к моей палатке. Они, однако, ясно говорили мне, когда повернуть направо или налево, а не кашляли мне в спину, да и лагерь не был невероятно большим, поэтому Келтеон не делал никаких неправильных поворотов, когда я миновала высокие, коричневые палатки. Во всем лагере не было и намека на какую-либо яркую ткань, кроме темно-фиолетовых рубашек солдат.

Кирана и Шок отвели меня в одну из центральных палаток. Внутри она была достаточно широкой, чтобы в ней поместилась койка, но не больше. Моя голова доставала до пологов палатки по краям, но если я вставала посередине, рядом с большим шестом, который поддерживал потолок, я могла стоять спокойно, без того, чтобы волосы создавали статическое афро.

После того, как Келтеон заставил меня грубо оттереть руки и лицо от грязи, фиолетовая солдатская рубашка и пара свободных штанов были переданы мне через шторку палатки. Я все еще была грязной и на мгновение пожалела, что он не умеет делать чистящее сплетение, ведь я никогда не учила Рафана. Я чувствовала яростную радость, что, по крайней мере, когда дело доходило до знания моих мыслей и воспоминаний, Келтеон был тут бессилен.

Как только новая, чистая одежда была надета, Келтеон заставил меня лечь из-за моей предполагаемой крайней усталости. Я действительно задремала, пока тихий голос за дверью палатки не разбудил меня. Прежде чем я поняла, что происходит, Келтеон заставил меня вскочить на ноги и выбежать наружу, чтобы обнять маму.

— Матушка, — восторженно произнес он за меня. Не поддавайся на это, бесполезно кричала я в голове. Заметь, что-то не так. Я никогда не называла тебя «матушка», тихо взмолилась я. Ты должна понять, что на самом деле, не я обнимаю тебя.

Когда мама отстранилась, по ее лицу текли слезы.

— Мне так жаль, что я оставила тебя там. Я никогда себе этого не прощу. Он сделал тебе больно? — спросила она, осматривая меня на предмет ран или синяков.

— Все в порядке, правда. Мне хотелось бы рассказать все всем одновременно. Я не хочу повторять это больше одного раза. — Мое лицо скривилось от испуга, и мама снова крепко обняла меня.

— Хорошо, милая. Пойдем искать короля и Сограна. Я понимаю, как это тяжело, но нам действительно нужно знать, что произошло. — Она провела большим пальцем взад и вперед по моей руке. Келтеон этого не знал, но мама была обеспокоена. Я надеялась, что это было больше, чем то, что случилось со мной после того, как она добралась до лагеря короля.

Мама шла со мной, ее рука поднялась, чтобы обнять меня за плечи, в то время как Кирана и Шок следовали за нами. Келтеон заставил меня облокотиться на нее, заставляя мою хрупкую маму принять больше моего веса, чем я когда-либо. Он действительно разыгрывал жалкую роль жертвы, и я с опаской подумала, что же он задумал.

Я поняла, когда мы добрались до королевского шатра, потому что он был достаточно большой, чтобы в нем могла разместиться целая толпа, не беспокоясь о волосах, но слуга, который, казалось, всегда был там, где находился король, когда мы были во дворце, стоял по стойке «смирно» рядом с двумя солдатами.

Я подняла голову, чтобы поймать взгляд слуги. Когда он посмотрел в мою сторону, моя рука, прижатая ближе к середине, быстро сформировала символ, что-то вроде знака банды. А потом рукой я поправила рубашку, будто это и было целью движения. Никто ничего не заметил. Двое охранников у двери смотрели на маму, и моя рука была полностью скрыта от двоих позади меня.

Слуга так слегка кивнул головой, что, если бы я не знала о сигнале руки, то подумала бы, что он просто потягивает шею из-за неудобной стойки. Меня тошнило от мысли, что у Келтеона есть шпион, преданный ему, и так близко к королю. Слуга поклонился маме и мне, открыл и придержал полог шатра, а затем объявил:

— Зефа Мэри и Фиона Андервуд.

Тусклый тент, который так хорошо сливался с пустыней снаружи, был полностью покрыт богатыми и красочными шелковыми коврами внутри. Подушки беспорядочно лежали на полу, на которых сидели напряженные король Верон, Согран и Бриоан, отчего комфорт подушек казался сомнительным. Когда мы с мамой вошли, трое мужчин встали и поклонились, прежде чем предложить нам сесть на подушки.

Король был искренне рад меня видеть. Я ожидала облегчения. Я также ожидала наказания за создание того, что творилось вокруг. Лицо Бриоана было нехарактерно непроницаемым. Губы Сограна скривились, и это было все приветствие, прежде чем он подошел к королю и Бриоану с их напряженными позами.

Наступила звенящая тишина, прежде чем мой рот открылся и заговорил.

— Я попросила маму привести меня сюда, чтобы я могла рассказать вам все, что произошло после ее ухода. — Мой голос дрогнул, когда я продолжила: — Пожалуйста, не перебивайте меня никакими вопросами. Я не знаю, смогу ли я рассказать до конца, если меня остановят. — Я опустила глаза, наблюдая, как мои руки сжимаются и разжимаются, когда Келтеон заставил меня остановиться.

— Не знаю, поняла ли мама достаточно, чтобы рассказать вам о сделке, которую я заключила с Келтеоном, чтобы освободить ее. Я согласилась подчиниться его чарам сплетения. — Келтеон быстро поднял мои глаза, чтобы оценить их реакцию. Никто не выглядел удивленным. Это объясняет напряжение в их плечах, подумала я с удовлетворением. — Ну, когда она оказалась у вас, я отказалась подчиниться, несмотря на то, что обещала. Я чувствовала, что скорее умру, чем потеряю свободу воли. — Келтеону удалось заставить несколько слезинок упасть из моих глаз.

— Он приказал своим лучникам стрелять мне в ноги, пока я не устала настолько, что уже не могла исцелиться. После того, как он переговорил с генералом, и у меня уже не было сил на сплетение, они затащили меня в комнату с огромным камином и использовали раскаленные кочерги… — мой голос прервался рыданием.

Мама потянулась, чтобы обнять меня. Она вся дрожала. Келтеон не поднял моей головы, чтобы посмотреть на реакцию остальных. Мне очень хотелось посмотреть, купятся ли они на его выступление, но я сомневалась, что даже великий Келтеон сможет посмотреть им в глаза и все же убедить их в своей версии событий.

— Не думаю, что Келтеон хотел, чтобы я отключилась, но я рада, что вырубилась. Я была так близка к тому, чтобы сдаться. — Мое тело дрожало, и мама успокаивающе погладила меня по руке. — Когда я снова очнулась, я смогла залечить ожоги, и вы появились прежде, чем он смог сделать что-нибудь еще, — сказал Келтеон моим ртом, глотая рыдания. — Спасибо, — добавил он, прежде чем окончательно сломаться.

Я чувствовала себя предателем. Его история могла бы быть правдой, если бы я была более сильным человеком. Люди, о которых я заботилась, были в большей опасности, чем когда-либо, потому что я была так слаба. Рыдания Келтеона были фальшивыми, но мои были настоящими, когда мама гладила меня по спине и обнимала, а Бриоан придвинулся так близко, что я могла видеть его колени сквозь пальцы, даже с низко опущенным лицом.

— Все кончено, Мэри. Теперь ты в безопасности, — успокоил Бриоан. Его рука легла мне на плечо и мягко сжала в сострадании. Через некоторое время Келтеон успокоил мой плач и посмотрел на людей вокруг меня. Моя голова сначала повернулась к маме, которая выглядела виноватой, затем мои глаза переместились на Сограна и короля, которые разделяли выражения гнева, печали и почти незаметного облегчения от вины, вероятно, потому что они думали, что я — это действительно я.

Бриоан все еще стоял на коленях рядом со мной в темно-фиолетовой рубашке, отчего его аметистовые глаза казались темными. Отчаянная печаль и самобичевание отразились на его лице. Его пальцы дернулись вверх, словно он хотел вытереть мои слезы, но руки остались на коленях. Я молилась, чтобы Келтеон не заметил этого движения. Было забавно, что каждый человек в палатке был пронизан чувством вины, кроме одного — Келтеона, зачинщика боли, который спокойно сидел, смотря на всех моими глазами, неузнанный никем, кроме меня.

— Значит, это правда? Вы действительно мой отец? — закинул удочку Келтеон.

— О, милая… — начала мама, но остановилась, когда король слегка покачал головой. Моя голова дернулась в ответ, и я догадалась, что Келтеон был заинтересован в обмене. — Почему бы нам не поговорить обо всем после того, как ты отдохнешь еще немного? — продолжала она. — Я уверена, что ты уже получила свою долю эмоционально напряженных событий за этот вечер, а история твоего отца займет довольно много времени.

Келтеон мог только заставить меня неохотно кивнуть, чтобы сохранить видимость моего мучительного заточения. Бриоан помог мне подняться с подушки.

— Я провожу тебя до твоей палатки, — предложил он. Моя голова покорно кивнула. Он держал меня за руку, поддерживая типичным придворным жестом, пока мы шли прочь от королевского шатра. Двое солдат Сограна держались на почтительном расстоянии. Молчание неловко растянулось между нами.

— Ты имеешь полное право никогда не прощать меня. Я не могу простить себя, — произнес он.

— Если бы ты остался, это никому бы не помогло, — осторожно произнес Келтеон. У меня сложилось впечатление, что он пытался что-то прощупать, не зная, что Бриоан ожидает от меня услышать. Мне так хотелось, чтобы он ошибся в некоторых деталях.

— Я мог бы помочь тебе. Возможно, если бы я был там, то смог бы остановить Келтеона.

Мне так хотелось утешить его, но вместо этого Келтеон заставил меня сказать:

— Ну, ты не остался, и гадать «что если» ничего не изменит. — Я увидела, как выражение самобичевания на лице Бриоана усилилось, и моя ненависть к Келтеону разгорелась еще сильнее.

— Не волнуйся слишком сильно, — слегка исправился Келтеон, когда увидел, что напряжение Бриоана возросло. — Ты же сам говорил, что я вечно вляпываюсь в неприятности. Если бы ты был там, тебя бы тоже поймали. — Я и сама могла бы сказать что-то подобное, но Келтеон произнес эти слова с легкостью. Мое тело было расслабленным, безразличным. Я бы не стала так пресыщаться этими словами, зная, что Бриоан винит себя за то, что нарушил свое обещание.

Бриоан молчал, пока мы не добрались до моей палатки, его лицо было нечитаемое, так что я не могла сказать, заметил ли он что-то неправильное в заявлении Келтеона или нет. Он вежливо пожелал мне спокойной ночи и пошел прочь широкими, медленными шагами. Я вошла в палатку и легла на койку, где мое тело погрузилось в парализованный стазис, в то время как Келтеон сосредоточился на других вещах.

Мой разум гудел в постоянном цикле. Это была пытка более утонченная, чем физическая боль. Я была рада, когда мои бесполезные мысли были окончательно прерваны звуком открывшегося полога палатки. Мое тело приподнялось. Слуга короля, очерченный в последних лучах сумерек, стоял на пороге. Затем он прикрыл полог и погрузил палатку в темноту.

Келтеон направил мою магию, чтобы зажечь маленький магический огонек.

— Ах, Сирус, надеюсь, те двое, что следят за палаткой, еще какое-то время будут недееспособны?

Сирус осторожно кивнул.

— Они только что поужинали и проспят немного побольше. Должен ли я предположить, что Мэри все-таки поддалась чарам сплетения?

— Конечно. Ее не нужно было убеждать подчиниться, — Келтеон подначивал меня собственным ртом. — Какие у тебя новости для меня?

Сирус злобно ухмыльнулся. Было жутко видеть, как кто-то, кто всегда так хорошо сливался с фоном, выглядит таким опасным и угрожающим.

— У меня есть кое-что, что вам понравится. Притязания генерала на отцовство Мэри ложны. Это была стратегия, чтобы дать вам меньше власти в переговорах. Она не только дочь короля, но перед тем, как он отправился в погоню за своей потерянной женой, он тайно встретился с советом и официально объявил Мэри своей дочерью, на случай, если вдруг кто-нибудь из придворных попытается причинить вред Мэри, пока его не будет. Она после этого стала защищена тем фактом, что она действительно дочь короля и настоящая принцесса, а не та, за которую себя выдавала. Совет не должен был никому рассказывать о ее рождении без крайней необходимости, так что никто, кроме них, об этом не знает. Но король поставил свою печать на документы, объявляющие ее по закону своей дочерью.

— Я подозревал, что заявление Сограна было уловкой, — сердито усмехнулся Келтеон, и мое лицо исказилось от ярости. Он заставил меня встать и попытаться расхаживать, но вскоре обнаружил, что это невозможно в маленьком пространстве, и я снова села. Мои эмоции во время небольшой истерики Келтеона крутились в своем собственном запутанном вращении. Мне хотелось, чтобы люди просто приняли решение. Сначала король — мой отец, потом — нет, потом все же он. Этого было достаточно, чтобы у меня разболелась голова, и я усомнилась в шпионе Келтеона, несмотря на его очевидную уверенность. Хмурый взгляд Келтеона заиграл на моем лице, изогнув губы в улыбке, похожей на улыбку Сируса, и я снова почувствовала себя оскорбленной, ощутив на своем лице такое выражение жестокого восторга.

— Они думают, что перехитрили меня, но король Верон скоро обнаружит, что его план провалился. Мы нанесем удар как можно скорее. Сегодня все уже поели, но я хочу, чтобы ты добавил к завтраку сонную траву, которой хватит на все утро. Как только солдаты генерала уснут, я ворвусь в лагерь вместе со своими людьми. Если здешние солдаты не будут спать, взять лагерь будет гораздо труднее.

Сирус кивнул и, молча, вышел из палатки.

— Похоже, Мэри, ты все-таки будешь иметь удовольствие стать моей королевой, — Келтеон воспользовался моим голосом, чтобы с удовлетворением прошептать мне эту новость. Внутри я билась и царапалась, чтобы вернуть контроль над своим телом, но Келтеон только усмехнулся и заставил меня лечь спать. Я сопротивлялась его приказу закрыть глаза, но это было бесполезно. Не видя ничего, кроме черноты своих век, я вяло пыталась придумать какой-нибудь способ предупредить кого-нибудь. Но варианты оставались так же недоступны, как и контроль над моим телом.

Я проснулась в панике, спасаясь от последней серии кошмаров, преследовавших меня во сне. Проснувшись я никак не могла успокоиться. Страх камнем осел у меня в животе. Полог палатки откинулся и я, повернув голову, увидела девушку, входящую с миской каши.

— Спасибо, — сказал Келтеон через меня. Он подождал, пока девушка уйдет, а потом заставил меня вырыть яму в земле и бросить в нее еду. Я отчаянно боролась, чтобы съесть хоть ложку, но мое тело двигалось без остановки, следуя приказам Келтеона.

Он заставил меня ждать двадцать минут, прежде чем проверить состояние королевского лагеря. Мои охранники лежали на земле одурманенные. Несколько человек в замешательстве бегали вокруг, пытаясь разбудить тех, кто упал, но я с ужасом увидела, что те, кто лежал без чувств, значительно превосходили числом тех, кто еще не спал. Мое тело отправилось ближе к окраине лагеря, где не было палаток, но прежде чем я добралась до периметра, в ушах раздался рев. Когда звук приблизился, я услышала крики людей и лязг металла. Одетые в коричневое наемники Келтеона ворвались в лагерь с силой прилива, кося по дороге людей короля, все еще стоящих на ногах.

Я хотела отвернуться, спрятаться, но Келтеон заставил меня смотреть и ждать, пока не утихнет шум битвы. Тех, кто пребывал в одурманенном состоянии, стащили вместе и связали. Мои шаги понесли меня к королевскому шатру, где меня ждал Келтеон.

— Гораздо приятнее быть рядом с тобой, моя дорогая. Пойдем, попрощаемся напоследок с твоим отцом. — Келтеон вежливо подставил мне руку, чтобы сопроводить меня внутрь.

Мы протиснулись сквозь полог шатра, где шелковые занавески купались в ярком голубом магическом свете. Он был слишком ярким, отчего портьеры казались кричащими. Свет подчеркивал изможденные мешки под мамиными бессознательными глазами. Ее не связали, но рядом с ней лежал связанный король в неестественной позе. Генерал был брошен напротив короля и связан, как багаж. Из-за вида двух мужчин, которые всегда контролировали ситуацию, и были такими сильными и уверенными, а сейчас такими уязвимыми, я с яростью врезалась в клетку, в которой Келтеон держал мое сознание. Ничего не изменилось.

Келтеон отправил меня в дальний угол, где лежал связанный и одурманенный Бриоан. Но пока я смотрела на него, его голова дернулась.

— Твой друг просыпается. Должно быть, он мало съел, наверное, как обычно тосковал по тебе. Должен тебе сказать, Мэри, было довольно забавно наблюдать через Рафана, как вы путешествовали вместе. Он был таким грустным, влюбленным щенком, а ты была такой невнимательной. Это было действительно смешно. Я заставлял Рафана ухаживать за тобой, чтобы ты не слишком привязалась к здешнему наследнику, но я мог ничего и не делать, все равно получился тот же результат. Ты довольно холодна к мужчинам. Как там у вас на Земле говорится? Феминистка-мужененавистница? — усмехнулся Келтеон.

Бриоан снова дернулся.

— Ладно. Давай немного повеселимся, прежде чем ты убьешь его. — Он улыбнулся ужасающей кривоватой ухмылкой. У меня пересохло во рту при мысли об убийстве Бриоана, и, несмотря на власть Келтеона надо мной, я почувствовала, как мое сердце сжалось и пропустило удар, прежде чем оно снова болезненно стало качать кровь по моим венам.

Келтеон сунул нож за пояс моих штанов и вышел из шатра, оставив меня стоять на коленях перед ожившим Бриоаном, на моем лице была маска беспокойства.

— Бриоан, — прошептала я, слегка встряхнув его. — Просыпайся. — Его веки медленно моргали, как будто он с трудом выходил из глубокого сна.

— Мэри? — вяло пробормотал он.

— Да, это я, — сказал Келтеон моими губами, в то время как я кричала «Нет, это не я!» и скреблась в своей ментальной тюрьме, ища слабость, щель, что-нибудь, что дало бы мне шанс сломить власть Келтеона над моим голосом и действиями.

— Со мной что-то не так, — сказал он, пытаясь поднять тяжелые веки.

— Тебя одурманили. Но теперь все будет хорошо. — Мой голос был пронзительным, низким, гладким и соблазнительным одновременно. В голове я продолжала мысленно атаковать границы своей тюрьмы злобными уколами. Я почувствовала боль, когда Келтеон ударил меня ментальной плетью в качестве наказания. Мои мысли побелели от боли, но я боролась с пустотой и поймала конец его плети, чтобы проследить за источником.

— Я связан, — заметил Бриоан, говоря осознаннее.

— Позволь мне помочь. — Келтеон заставил меня двинуться и сделать вид, что я работаю над узлами, связывающими Бриоан. — Мне нужно тебе кое-что сказать, Бриоан, — тихо прошептала я в нескольких сантиметрах от его уха. Келтеон завел мою руку за спину и сжал нож. Внутри, я боролась, чтобы удержать ментальную плеть, когда она взбрыкнула и болезненно проползла мимо моих мозговых барьеров к узлу власти.

— Несмотря на предательство Рафана, я все еще не могу не заботиться о нем, — продолжила я. Бриоан напрягся, и я пронзительно закричала в голове, продолжая преследовать ментальную плеть. Келтеон заставил меня наклониться, пока мое дыхание мягко не коснулось лица Бриоана и не вернулось ко мне. — На самом деле, я думаю, что влюбилась в него в тот момент, когда впервые увидела его чистым и переодетым для двора.

Нож поднялся и начал опускаться. Я вонзила все свои силы, словно когти, глубоко в источник ментальной плети и повисла на ней, не в силах сделать больше ничего, кроме как держать и смотреть, как нож опускается на Бриоана. Он собирался заколоть его. Меня заставляли убить самого доброго, благородного и надежного мужчину, которого я когда-либо знала.

Что-то глубоко внутри меня щелкнуло. Знание, которое было скрыто, впервые открылось мне. Уверенность в моей любви к Бриоану поразила меня. Мои сомнения рассеялись, и страх, который постоянно удерживал меня на расстоянии от осознания чувств, исчез. Воля, более сильная, чем все, что я когда-либо чувствовала прежде, охватила меня. Мысленно я разорвала связь ментальной плети Келтеона с яростным и отчаянным безумием. Последовала ослепительная вспышка синего света. Затем мой разум ворвался в тело, когда оно отлетело назад, на полог шатра. Нож вырвался из моей безжизненной руки в момент удара плети и изогнулся в смертельной параллели к моему телу, прежде чем проткнуть ткань шатра в дюйме от моего лица.

Голова раскалывалась от самой сильной головной боли за всю мою жизнь. Я протянула руку, чтобы потереть лоб, и остановилась на полпути. Я махнула рукой и вытянула ноги. Я бы закричала от радости, но с моей головой у меня вышел бы только стон. Синий свет, который освещал шатер, исчез, оставив шатер в тени, если не считать лучиков света, пробивающихся сквозь швы и створки.

Я все еще пыталась заставить себя сесть, когда чья-то рука потянулась за чем-то рядом со мной, схватила нож и приставила его к моему горлу. Я подняла глаза и увидела Бриоана, угрожающе нависшего надо мной.

— Келтеон. Верни ее, — прорычал он.

— Подожди, это я. Я сама себя вернула, — сказала я, поморщившись, говорить больно.

— Как мне поверить, что это действительно говоришь ты, Мэри, а не Келтеон? — подозрительно спросил Бриоан.

— Келтеон контролировал мое тело, но он никогда не мог слышать мои мысли. Он никогда не знал, что ты сказал мне, что любишь меня. Но я думаю, ты тоже не можешь в это поверить, потому что никогда не был настолько глуп, чтобы позволить кому-то околдовать себя. Что-то не так с этим с миром, где кто-то может забрать власть над твоим телом, но в котором нет ни автомобилей, ни электричества, ни шоколада! — Я подумала о неделях грязи и боли, которые я пережила, не имея возможности все исправить, и теперь, когда Бриоан смотрел на меня с недоверием, это было последней каплей.

Из уголков моих глаз хлынули слезы, а в голове заколотилось в такт сердцебиению.

— История, которую он рассказал тебе о пытках, и о моем сопротивлении, была неправдой. Я такая слабая. Я должна была просто сгореть заживо. Я чуть не убила тебя. Это было так близко. Мне так жаль, Бриоан. Ты был прав. Я словно ходячее проклятие, приносящее боль, куда бы я ни пошла. — Я пыталась сдержать рыдания, чтобы моя голова не взорвалась.

— Я этого не говорил. Я сказал, что ты всегда попадаешь в неприятности, — тихо ответил он, все еще держа нож у моего горла.

— Что ж, ты ошибся. То, что ты сказал, было слишком мягко. Когда я разорвала этот синий огненный шар на части и разорвала связь с Келтеоном, меня закинуло обратно в голову с силой молнии. Ты можешь связать меня, или что ты там делаешь с магами… мне уже все равно. Но не мог бы ты просто вылечить мою голову, пожалуйста? Я пойму, если ты больше никогда не станешь мне доверять. Я хотела бы доказать, что я… это я, но у меня слишком болит голова. Дурацкий третий мир… мир. — Слезы текли по щекам и капали на руку, которая держала нож у моего горла.

— Ты разорвала голубой огненный шар? — поинтересовался он.

— Да. Когда я пыталась вернуть свое тело, Келтеон ударил меня чем-то, поэтому я последовала за ним и разорвала его, что, кажется, сработало, но думаю, что смерть была бы предпочтительнее, чем говорить прямо сейчас. — Я попыталась сосредоточиться на чем-то другом, кроме пульсации в мозгу и того факта, что Бриоан все еще держал нож у моей шеи.

— Где сейчас Келтеон? — спросил он.

— Даже не знаю. Он вышел из шатра, чтобы позабавиться с тобой через меня, но… — я дернулась от неожиданности, и нож вонзился мне в горло. — Бриоан, ты должен вытащить отсюда короля, генерала и мою маму. Весь лагерь захвачен людьми Келтеона. Я не знаю, где сейчас Келтеон. — Надеюсь, у него тоже жутко болит голова, подумала я в отчаянии.

Фиолетовое сплетение промелькнуло в моем сознании, а затем облегчение от колотящей боли омыло меня, как прохладная вода. Еще одно сплетение, и порез на горле исчез. Бриоан медленно убрал нож.

— Я предпочитаю надеяться, что ты говоришь правду. Если то, что ты говоришь о наемниках Келтеона, правда, мне понадобится твоя помощь.

Мы подползли к королю, Сограну и маме и развязали их. Они все еще были без сознания, и я не знала, чем их одурманили, поэтому не могла придумать способ исцелить их.

— А что мы можем сделать? Мы не можем тащить их через весь лагерь. — Бриоан расхаживал по темным теням шатра.

Я огляделась по сторонам, и мне в голову пришла одна мысль. Протянув руку, я сняла несколько полос шелковых занавесей, скрывавших простоту шатра, и проделала на них сплетение хамелеона, затем накрыла тканью три спящие фигуры на земле. Они полностью исчезли в тусклом свете.

Полог шатра откинулся назад, освещая темноту и ловя Бриоана и меня широком лучом света. Келтеон, пошатываясь, вошел в шатер, держа одной рукой голову и слабо указывая на меня другой. Несколько вооруженных людей последовали за ним, пока шатер не заполнился людьми. Бриоан и я стояли перед королем, генералом и мамой, чтобы на них случайно не наступили.

— Ах ты, мерзкая девчонка. Что ты со мной сделала? Что ты сделала? — прорычал Келтеон, и на его лице появилось выражение жалкой ярости.

— Мое разрешение аннулировано. Наверное, мне просто нужен был достаточно сильный мотив, чтобы освободиться от твоего контроля.

— Ты заплатишь за то, что перешла мне дорогу, — прорычал Келтеон. Он щелкнул пальцем. Выпущенная стрела направилась прямо в голову Бриоана. Время, казалось, замедлилось, когда я создала ветер, чтобы сбить стрелу с курса.

— Нет. Твоя очередь платить, Келтеон! — закричала я.

Еще одна стрела была выпущена и сброшена с курса. Солдаты, поняв, что стрелы бесполезны, выхватили мечи и побежали вперед, чтобы пронзить Бриоана и меня. Одним быстрым движением Бриоан обнажил меч, блокировал выпад ведущего и толкнул его на других солдат. Мужчина, оказавшийся позади первого, случайно проткнул своего напарника, и трое других были вынуждены отскочить в сторону.

Я воспользовалась отвлекающим маневром, чтобы схватить меч генерала, лежавший рядом с замаскированной тканью. Я подняла тяжелое оружие как раз вовремя, чтобы встретить металл, опускающийся к моему лицу. Я сражалась не задумываясь, благодаря тренировкам Сограна, который заставлял меня повторять движения снова и снова, так что я все же едва держалась против гораздо более опытных солдат, с которыми мы столкнулись.

Звон мечей громко раздавался в шатре. Я заблокировала одного мужчину, но тут же обнаруживала, что другой проскочил мимо. Мы с Бриоаном стояли лицом друг к другу, а между нами находились король, генерал и мама. Когда в шатер ворвалось еще больше солдат, я начала беспокоиться о том, чтобы не наступить на маму, и с усталым отчаянием осознала, что мы проигрываем. Я уже залечила несколько серьезных порезов на руках и ногах. Затем Бриоан закричал, и я обернулась, увидев, как он рухнул на пол, а над ним стоял человек, готовый пронзить мечом его живот.

Мужчина, с которым я дралась, воспользовался моим отвлечением, чтобы порезать мне руку, но я почти ничего не почувствовала. Из горла вырвалось рычание, и я с дикой радостью создала сплетение ветра.

Колья шатра вырвались из земли, и брезент взлетел прямо вверх, так что мы все оказались на открытом пространстве. Песок хлестал солдат, которые пробились внутрь, а также тех, кто ждал снаружи. Он хлестал Келтеона и его людей, как живое существо, но не трогал пузырь спокойствия, который я держала вокруг тех, кого любила.

Я сосредоточилась, сплетение активизировалось в моей голове, когда я освободила голову каждого солдата от песка, а затем сжала оставшийся песок в плотный песчаник, окружающий каждого из них. Некоторые закричали от ужаса, а некоторые попытались убежать, но никто не успел сделать и шага, когда все тела, кроме голов, оказались в каменной ловушке.

Ветер стих, обнажив около двадцати каменных блоков смутно напоминающих людей с торчащими головами, кричащими и трясущимися на каменных плечах. Камень Келтеона был воткнут в середину скопления его людей, навсегда застрявших в том месте, где раньше был угол шатра. Он рычал, и я увидела, как мелькнуло сплетение, но прежде чем я успела предупредить его, оно погасло. Келтеон нахмурился и попытался снова, но снова потерпел неудачу.

— Мне очень жаль, что я должен сказать тебе это, Келтеон, — тяжело дыша, произнес Бриоан, — но из того, что Мэри описала мне, кажется, что она разорвала самый центр твоей магии на куски, чтобы сбежать от тебя. Тебе могут понадобиться годы, чтобы восстановиться, если ты вообще это сделаешь. — Он выглядел дико довольным. Я была в восторге, услышав, как он говорит, и шагнула к нему, но была остановлена большим количеством наемников Келтеона, бегущих к нам, привлеченных криками. Увидев живые статуи, они испуганно остановились.

— Не делайте глупостей, — сказала я им на всякий случай. — Я могу упаковать вас так же легко в камень, как и их. — Я указала на их застывших товарищей. — Бросайте оружие и сдавайтесь.

— Атакуйте их, — закричал Келтеон. — Я приказываю убить их.

Солдаты неуверенно переглянулись, прежде чем опустить луки и мечи. Я нашла веревку и надежно связала оставшихся наемников, пока Келтеон выкрикивал бесполезные угрозы. Я поспешила к Бриоану, но он отмахнулся.

— Я в порядке. Все не так плохо, чтобы я не мог исцелиться сам, — сказал он успокаивающе.

— Ты глупая девчонка. Этот камень не задержит меня надолго. Я заставлю тебя пожалеть о том, что ты сделала со мной, — прорычал Келтеон.

— Не так уж весело быть беспомощным, правда? — я усмехнулась с огромным удовлетворением, когда мы с Бриоаном оттащили Верона, маму и Сограна подальше от связанных солдат.

Нам потребовалось почти все утро, чтобы собрать и усмирить всех наемников, которые еще не разбежались. Мы также исцелили столько солдат короля, что были в сознании, сколько смогли. Развязав одурманенных солдат, мы уложили их поудобнее.

Я освободила от камня всех, кроме Келтеона. Мы отобрали оружие и связали их вместо этого, и я обнаружила, что получаю причудливые рыдания благодарности, когда каменные оболочки спали. Солдаты не позволили мне помочь с несколькими необходимыми похоронами, и я почувствовала облегчение оттого, что мне не нужно смотреть на мертвых.

Когда те немногие из нас, кто не спал, не могли больше ничего сделать, мы уселись рядом со спящими и стали ждать, когда они проснутся. Мы с Бриоаном сидели рядом с мамой, королем Вероном — моим отцом — и Сограном. Я все еще не знала, что делать с тем, что я дочь короля.

— Ты, должно быть, ничего особо не съел сегодня утром… раз так быстро проснулся, — разбавила я тишину.

Молочно-шоколадные щеки Бриоана покраснели.

— Я не был особо голоден. При мысли о том, что тебя пытали, у меня скрутило живот.

Настала моя очередь покраснеть.

— Я была слаба. Мои ноги горели. Все, о чем я могла думать, это о боли и о том, чтобы остановить ее. Я подвергла вас всех опасности из-за своей слабой силы воли, — прошептала я.

— Не вини себя. Я брошу вызов любому, кто скажет, что можно было сделать лучше, — серьезно ответил Бриоан.

Я не знала, что на это ответить, поэтому вместо этого опустила взгляд на свои колени.

— Если бы не ты, у меня не хватило бы сил разорвать сплетение чар. Когда Келтеон впервые намекнул, что заставит меня убить тебя, я была так рада, что ты сбежал, даже если это означало оставить меня одну. Я знала, что ты в безопасности, и была рада, но также понимала, что увижу тебя снова одержимым манекеном, и не смогу остановить свою руку от причинения тебе боли. Я хотела умереть.

— Но ты не убила меня. Ты разорвала его хватку.

— Да. — Я нерешительно подняла глаза на Бриоана, в них отразилась такая сила эмоций, которую я никогда раньше не видела на его лице. Мой живот скрутило от напряжения, одновременно нервирующего и возбуждающего.

Я наклонилась вперед, осмелев, и мягко прикоснулась губами к его губам. Его руки поднялись, чтобы обхватить мое лицо и углубить поцелуй. Потом кто-то кашлянул. Мы с Бриоаном прервались, и у меня перехватило дыхание и закружилась голова.

— Хорошо, что вы тут не одни. Мне бы не хотелось думать, что вы двое будете делать без кого-либо вокруг. — Король — мой отец — пытался говорить укоризненно, но эффект был несколько ослаблен одурманенной невнятностью его слов. Мое лицо стало свекольно-красным, когда я повернулась и увидела маму, Сограна и короля, смотрящих на меня и Бриоана строго, хотя и несколько сонно. Бриоан выглядел таким же красным.

— А теперь помолчи, — приказала мама королю целой страны. — Насколько я знаю, это первый поцелуй Мэри, и ты его портишь.

Большое спасибо, мама, невесело подумала я. Трое взрослых стали выглядеть еще более настороженными.

— Ваше Величество, пожалуйста, простите меня, — сказал Бриоан. Он быстро сменил тему, рассказав им о контроле Келтеона надо мной и о том, как люди Келтеона захватили лагерь, одурманив всех сонной травой, как я разорвала сплетение чар и случайно разрушила магию Келтеона.

— Как Келтеон заставил Мэри одурманить всех? За ней все время следили, — спросил генерал.

— Ой, — я хлопнула себя по лбу. — Я забыла поискать его после всего произошедшего. Ваш слуга был шпионом Келтеона, — сказала я королю. — Он пришел в мою палатку и сказал Келтеону через меня, что вы действительно мой отец, и что вы объявили об этом перед советом. Сегодня утром Келтеон приказал ему накачать еду дурман-травой. Мы должны найти его.

— Крет, Зак, Йохан пойдемте со мной. Мы должны арестовать Сируса за измену, — приказал генерал.

Согран ушел, оставив нас с Бриоаном лицом к лицу с мамой и королем в неловком молчании.

— Значит, тайна раскрыта, — неуверенно произнес король.

— Наверное, если только вы с генералом не собираетесь снова поменять привилегию, — ответила я.

— Мэри, Верон действительно твой отец. — Мама застенчиво улыбнулась королю, и он глупо улыбнулся в ответ.

Это мгновенно меня разозлило.

— Не улыбайся ему, мама. Он бросил нас. Он бросил тебя, даже не сказав почему, — огрызнулась я. Улыбки исчезли, и я почувствовала укол вины, но подавила его.

— У него не было выбора. Он был вынужден уйти, — сказала мама тихим голосом.

— Я не должен был стать королем. Моя сестра довольно хорошо управляла Айберло до меня, но когда она умерла в результате подозрительного несчастного случая, люди забеспокоились. Начали вспыхивать восстания, вельможе стали соперничать за корону в течение нескольких дней после ее смерти. Я был на Земле, когда это случилось, и не собирался возвращаться на Эсу. Но Долн Зев, директор школы магов, знал, где я нахожусь, и он знал, как создать узор, чтобы попасть туда. Ради народа Долн Зев проник на Землю и потащил нас с Сограном домой, прежде чем я успел возразить.

— Как только я вернулся в Исмару, народ успокоился. Дворяне, мечтающие о короне, быстро растворились в каменной кладке. Но когда у меня все стало под контролем, я искал сплетение, только чтобы услышать от Долна Зева, что оно было украдено… как полагаю, Келтеоном. Я не мог вернуться за Фионой, хотя много лет искал еще один экземпляр путевого сплетения, который привел бы меня туда, — печально закончил он.

Я не знала, что чувствовать. Я росла, боготворя и ненавидя своего биологического отца на самых разных стадиях. Боготворила его за то, как, по словам мамы, он обращался с ней, когда был рядом, ненавидела за то, что он сбежал и стал первым мужчиной в длинной череде тех, кто подвел нас с ней. Но если то, что он сказал, было правдой, что он действительно ушел не потому, что хотел. Его практически похитили.

— Келтеон сказал, что кто-то уничтожил путевое сплетение, — сказала я, чувствуя себя неловко, не зная, что люди должны говорить в таких ситуациях.

— Мне жаль, что ты и твоя мама больше не увидите Землю, но я надеялся, что ты решишь остаться здесь со мной, — сказал отец. Он быстро взглянул на маму, и она блаженно улыбнулась ему в ответ. Не было никаких сомнений в том, хочет ли она остаться. Было приятно видеть, что безнадежное самообвинение мамы сменилось робким счастьем, когда она смотрела на своего давно потерянного мужа. Я сама убедилась, что король Верон — хороший человек, и действительно, куда нам еще идти?

Я посмотрела на Бриоана, сидящего рядом со мной, и почувствовала волнение, когда он улыбнулся.

— Думаю, мне бы это понравилось. Мама? — спросила я на всякий случай.

— Да. Я бы очень этого хотела, — сказала она, все еще глядя на короля.

— Я очень рад. — Я предположила, что король хотел адресовать свой комментарий нам обеим, но его глаза были прикованы к маме. Их лица приблизились друг к другу, и я откашлялась, чувствуя странную смесь счастливой неуверенности.

— Кстати, о людях вокруг… — многозначительно сказала я. Рядом со мной Бриоан тайком поднял руку, чтобы скрыть ухмылку, но я все равно поймала ее и насмешливо посмотрела на него. Мама повернулась ко мне с озорным блеском в глазах, но прежде чем она успела помучить меня еще больше, Согран вернулся с мрачным видом, и блеск погас.

— Сируса нигде в лагере нет. — Мы все резко вдохнули. — Это еще не все. — Генерал несчастливо замолчал. — Камень Келтеона был разбит вдребезги. Он тоже ушел, вероятно, вместе с Сирусом. Я послал людей, чтобы выследить их. Скоро мы их задержим. — Согран произнес эти слова уверенно, но они оставили тень на моей прежней непринужденности. Почему мы не услышали, как Сирус разбивал камень?

— Продолжай поиски, Согран. Мы свернем лагерь и вернемся в столицу, — приказал король. Согран отсалютовал, коротко взявшись за левое плечо, и зашагал прочь, выкрикивая на ходу приказы.

В то время как некоторые солдаты занялись сборкой лагеря, король послал группу в город, чтобы убедиться, что все наемники Келтеона разгромлены. Я пыталась завязать полотнище шатра в аккуратный узел, но получилось как-то неряшливо. В этот момент я увидела, что вернулись солдаты короля. Пленник с несчастным видом шел впереди лучников с направленными на него арбалетами, его руки были связаны за спиной. Я бросила сверток и направилась на перехват короля.

К тому времени, когда я добралась до них, Рафан стоял на коленях перед королем, глядя вниз с выражением печального отвращения.

— Я ничего не могу сделать, — сказал король в ответ на слова Рафана. — Ты виновен в измене королевской семье. Ты должен заплатить за свои преступления.

— Подожди, — сказала я, прежде чем отец успел произнести фразу. — Рафан был заколдован с тех пор, как встретил меня, возможно, даже раньше. Когда я была под контролем Келтеона, он рассказал мне об этом и показал. Думаю, когда я разорвала ментальную хватку Келтеона, он отпустил и Рафана. — Рафан кивнул. — Я действительно не знаю, что за человек Рафан, так как все это время я общалась с Келтеоном. Но я знаю, что единственное, что Келтеон не контролировал, когда я была под чарами сплетения, это мои мысли, поэтому я думаю, что ты должен учитывать это, когда будешь судить его. — Я чувствовала себя странно, защищая того, кого ненавидела. Но я никогда не ненавидела настоящего Рафана. Я даже не знала его, и быть заключенной в собственном теле было для меня мучительной пыткой.

— Почему ты подчинился чарам сплетения? — спросил король Рафана.

Ужас отразился на лице Рафана. Голос, который раньше был всегда самоуверенным, дрожал, когда он объяснял, как агенты Келтеона поймали его, когда он шпионил в городе. Они пытали его, пока он не согласился подчиниться чарам сплетения.

— Я сопротивлялся ему три дня, но сломался, — прохрипел он и опустил голову от стыда.

Я опустилась на песок рядом с ним и положила руку ему на плечо.

— Ты продержался гораздо дольше меня. Я сдалась почти без боя. Не мучай себя из-за чужой злобы. — Я говорила это больше себе, сколько ему. Он посмотрел на меня, и стыд все еще сидел в его глазах.

— Я сожалею о том, что сделал… то, что он заставил меня сделать и сказать тебе, — произнес он в замешательстве.

— Не проблема. Я знаю, что это был не ты. Я не совсем уверена, какой ты, но была бы рада узнать, — сказала я с полуулыбкой. Я посмотрела на отца. — Думаю, что Долн Рафан уже достаточно настрадался, не так ли?.. Папа? — Я не была уверена, стоит ли называть короля папой. — Но когда это слово нерешительно слетело с моих губ, лицо короля Верона преобразилось в выражение довольного удивления. Я почувствовала, как в груди нарастает тепло.

— Думаю, ты права, Мэри. Тем не менее, твое объяснение заставляет меня волноваться. Келтеон сбежал. Есть ли какой-нибудь способ вернуть контроль над тобой? — спросил он.

— Никогда, — яростно проскрежетал голос Рафана. — Я скорее умру тысячью смертей, чем снова стану одержимым, неспособным даже пошевелить пальцем без команды Келтеона. Лучше я убью себя.

Я горячо согласилась, но была уверена, что пройдет некоторое время, прежде чем Келтеон сможет даже попытаться сделать это.

В этот момент из-за угла шатра появился Бриоан. Когда он увидел нас с Рафаном на земле, его лицо стало убийственным. Меч Бриоана выскользнул из ножен.

— Я доверял тебе. Как ты мог объединиться с Келтеоном? — крикнул он, наступая.

— Успокойся, Бриоан. Рафан был так же бессилен, как и я, — сказала я. — Его пытали и заколдовали. — Я посмотрела на короля снизу вверх.

Меч Бриоана опустился. Он в замешательстве перевел взгляд с меня на Рафана и на короля, прежде чем вложить металл в ножны. Я вздохнула с облегчением. Бриоан выглядел озадаченным.

— Я отменяю свое разрешение Келтеону или кому-либо еще когда-либо снова контролировать мою волю с помощью сплетения чар. Я клянусь, что лучше умру, прежде чем подчиниться такой мерзкой и опасной тюрьме, — с чувством прогремел серьезный голос Рафана.

— Я удовлетворен и сожалею о том, что тебе пришлось пережить при Келтеоне, — официально произнес король Верон. — Он не останется безнаказанным за свои преступления. Ты можешь идти, Долн Рафан. Можешь вернуться в столицу вместе с нами, если хочешь. — Солдаты развязали Рафану руки, и я помогла ему подняться на ноги.

Мой отец с солдатами отправился руководить различными сборочными работами, но Бриоан остался стоять в неуверенной, но оборонительной позе.

— Мне так жаль, Бриоан, — пробормотал Рафан, — … за то, что я сделал тебя несчастным. Я надеюсь, ты знаешь, что я бы никогда…

Бриоан поднял руку, плечи его поникли.

— Это был не ты. На самом деле, я рад узнать, что мой друг все еще мой друг. Мы похороним это прошлое и начнем все заново. — Он кратко пожал плечо Рафана, прежде чем отвернуться, чтобы помочь с приготовлениями к отъезду.

Наблюдая, как он отступает, я поняла, что бесстыдно наблюдала за приватным моментом. Я смущенно повернулась, чтобы уйти, но Рафан схватил меня за рукав. Он попытался встретиться со мной взглядом, но не смог удержать его дольше секунды, прежде чем отвернулся, покраснев. Было неожиданно увидеть столько чуждые выражения на лице Рафана, чтобы было также утешительно, как подтверждение того, что человек передо мной не был Келтеоном.

— Спасибо. Единственный, кого ты когда-либо знала, был бабником, принцесса, — сказал он тем же грубым голосом, который я помнила с тех пор, как встретила его, но со смирением, которого никогда раньше не было.

— Да, хорошо, — сказала я, чувствуя себя неловко, вспоминая, как попала в ловушку Келтеона. — Келтеон был бы доволен, если бы тебя объявили предателем. Кроме того, я помню… — Я не могла закончить свою мысль о том, как воспоминание о вторжении Келтеона заставило мою кожу покрыться мурашками. — Мне пришлось терпеть его волю гораздо меньше времени. — Я вздрогнула.

Рафан посмотрел на меня с затравленным пониманием.

— Все равно спасибо, — страстно сказал он. Потом покраснел и быстро зашагал прочь. Я наблюдала за ним с минуту и пожала плечами, неуверенная в том, что делать с этим новым Рафаном, как и со старым.

Возвращение в Исмар было продолжительным из-за всех людей, путешествующих в нашей кампании, и того факта, что король заставил нас пройти через каждый город и село, в королевском представлении. Согран послал солдат продолжать поиски Келтеона, но никаких следов ни Келтеона, ни его шпиона Сируса обнаружено не было. Люди генерала вернулись через несколько недель, расстроенные неожиданной метелью на склоне высокой горы, ведущей из Айберло. Мы могли только надеяться, что Келтеон замерз в метели или, по крайней мере, был пойман в снежную ловушку за пределами страны.

Беспокойство, которое я чувствовала из-за продолжающейся свободы Келтеона, вызывало легкое недовольное подергивание на задворках моего сознания, когда мы с мамой ехали по городам и весям, сидя в повозке, одетые в яркие цвета и размахивая руками, как королевы красоты на параде. Король и Бриоан, также великолепно одетые, ехали на лошадях впереди нас, а генерал чуть заметно отставал от них, будучи всегда настороже в ожидании опасности.

По пути мама и отец снова знакомились друг с другом и стали тошнотворно-сладко приторными. Я обнаружила, что мама следуя своей природе, никогда и не собиралась разводиться с отцом, так что они все еще были женаты. Несмотря на это, они решили пожениться снова, как только мы доберемся до дворца, и сделать это в традициях Айберло, чтобы у народа не было претензий. Жители деревни и горожане ликовали с еще большим неистовством, которое заставило меня нервничать после того, как было объявлено о предстоящей свадьбе мамы и папы.

Весть о принцессе и давно потерянной жене короля пронеслась по королевству, как лесной пожар. К тому времени, когда мы добрались до столицы, улицы были заполнены людьми, бросающими цветы на узкую дорожку между толпами, которая была оставлена свободной для нашего продвижения. Мощеная дорожка была полностью выложена лепестками. Я на мгновение задумалась, откуда столько цветов. Люди махали разноцветными полосками ткани, когда мы проходили мимо, и все они приветствовали нас, как фанаты знаменитостей.

Когда мы добрались до дворца, у слуг оказалось много работы. Я обнаружила, что во время нашего долгого возвращения швеи работали не покладая рук, чтобы подготовить для меня великолепный ансамбль белых платьев с золотой и фиолетовой вышивкой в странном кельтском стиле. Диагональный вырез был скошен в сторону, где украшенные драгоценными камнями пуговицы плотно облегали лиф. Большие вышитые полосы простирались от лифа, что позволяло легко разглядеть белые шаровары с драгоценными камнями под ними, все еще придавая наряду ощущение платья.

Когда несколько женщин вплели мои волосы в тяжелую корону с закрученными золотыми спиралями и сверкающими аметистами и бриллиантами, которые выглядели странно воздушными и нежными, я заметила Сентаю. Было слишком шумно, чтобы говорить, но я поймала ее взгляд и улыбнулась, и мне было приятно видеть ее улыбку и тепло в глазах.

Мой макияж густо пестрил фиолетовым, золотым и белым цветом. Мне не разрешалось ни двигаться, ни смотреть в зеркало, пока «творец» не закончит. Когда я, наконец, увидела, что она сделала, мне захотелось застонать, но я сдержалась и улыбнулась, желая, чтобы свадьба скорей закончилась.

Через несколько часов, когда меня посчитали «законченной», и время уже подходило, меня вежливо проводили в комнату, где меня ждала мама, одетая в светло-зеленый наряд в том же стиле, что и мой. Он был также сильно расшит и украшен драгоценными камнями, только серебряными и светло-фиолетовыми нитями. Ее светлые волосы были закручены в серебристый головной убор, а макияж представлял собой кружащийся холст из светло-зеленой, серебристой и бирюзовой красок.

— Эй, я думала, что я невеста, — поддразнила мама.

— Полагаю, невесты здесь носят зеленое? — неуверенно ответила я. Нас учили, что делать на церемонии, но я все еще чувствовала себя птицей в норе.

Двери открылись, и маму объявили собравшимся в соседнем зале. Она сделала глубокий вдох и одарила меня взволнованной улыбкой школьницы, прежде чем выйти за дверь. Затем последовало мое объявление, и я последовала за ней по пятам в огромный круглый зал.

Собравшиеся, в основном придворные, расселись на подушках аккуратными рядами, начиная от самого дальнего края стены. Только дорожка, по которой шли мы с мамой, и площадка шириной в восемь футов посередине были свободны от зевак. В центре четыре ступеньки вели к декоративному столу, на котором стояла позолоченная чашка, украшенная драгоценными камнями. Король Верон стоял рядом со столом, ожидая маму. Я остановилась у подножия лестницы, но осталась стоять, когда мама потянулась через стол с чашей, чтобы взять за руки моего отца.

Толпа, молча, ждала. Луч полуденного солнца струился через окно в потолке на круглое возвышение, освещая отца и маму ярким золотистым светом.

— Я, король Верон из рода Одерфарстов, сегодня вверяю свою жизнью и даже больше, чем жизнь, Фионе Адамс Андервуд, — радостно объявил отец. — Клянусь солнцем, которое верно светит нам, я буду верен и отдам последнюю каплю воды, чтобы обеспечить ее здоровье и счастье.

Мама просияла.

— Я, Фиона Адамс Андервуд, сегодня вверяю свою жизнь и даже больше, чем жизнь, королю Верону из рода Одерфарстов. Клянусь солнцем, которое светит нам, я буду верна и отдам последнюю каплю воды, чтобы обеспечить его здоровье и счастье.

Верон отпустил мамину руку, чтобы взять чашу. Она сверкнула на солнце, когда он протянул ее ей. Она отпила глоток воды. Золото снова отразилось в свете, когда она протянула ее ему, чтобы он сделал глоток. Затем каждый достал браслет, который они надели друг другу на левое запястье. Раздались радостные возгласы, когда папа и мама взялись за руки, подняли их в воздух и повернулись кругом, чтобы посмотреть на всех. Мне показалось ироничным, что в обществе высшего класса, которое часами надевало сложную одежду и разрисовывало лица, была такая короткая церемония бракосочетания. Придворные начали вставать, но король жестом велел им вернуться на подушки и указал на меня. Я поднялась по лестнице и неловко втиснулась между родителями.

— Сегодня мы с супругой возобновили наш обет, который на самом деле был дан девятнадцать лет назад в очень далекой стране. Я был призван с ее Земли, чтобы служить вам, не имея возможности забрать ее с собой, пока мой ребенок рос в ее утробе. Моя дочь приехала к нам под другим именем, но она сразу же призналась мне в своем истинном происхождении. Она сама не понимала, что означает ее рассказ, но я знал и радовался. Сегодня я представляю вам не только свою супругу, но и мою дочь и наследницу, принцессу Мэри Маргарет Андервуд из рода Одерфарст.

Наступила напряженная тишина, за которой последовали взрывы аплодисментов, когда придворные опомнились. Я вздрогнула, не сообразив раньше, что отец объявит меня наследницей королевства. Что об этом думал Бриоан? Я обыскала взглядом комнату и обнаружила его хлопающим неподалеку с огромной улыбкой на лице, как будто он не мог быть более взволнован.

— Все могут удалиться в Большой зал, чтобы потанцевать и подкрепиться, — сказал отец, по-видимому, не обращая внимания на любые разногласия, которые могли вызвать его заявление. Отец с мамой смотрели друг другу в глаза, и я быстро решила ретироваться, чтобы не быть третьим колесом.

Я увидела, что Бриоан, слегка улыбаясь, смотрит на меня, и направила курс перехвата к его успокаивающему присутствию. Когда я спустилась, его стало труднее разглядеть, тем более что его тут же окружила толпа людей, вероятно, чтобы разузнать о том, что мне было тоже интересно, а именно, как он отнесся к тому, что его вышвырнули из положения наследника.