Всего один год

Глава № После бани.

…Нельзя сказать, что воспоминания о прошедшей рождественской ночи вызывали у меня какое-то невероятное восхищение – так же, как неправдой будет и обратное. Всё было как-то… и хорошо, и плохо. Может, хорошо – потому, что провести ночь в бане, в компании приятных, в общем-то, для тебя людей – событие недурное. Весьма недурное. Не могу и сказать, что в кругу голых женщин, относящихся к своей наготе, как к чему-то совершенно естественному, мне было неуютно – напротив, мне было там совершенно комфортно. Будто бы даже привычно как-то… И – совсем не хотелось, чтобы это когда-то кончалось. Сложностей было две: первая, вызвавшая неприятный осадок, заключалась в том, что всё это было профинансировано Бореном, причём – с явным удовольствием, граничащим с самоутверждением. А внести свою лепту в это дело я так и не решился – ну, не готов я расстаться с такими деньгами за излишний шик подобного удовольствия. Всё можно было бы сделать дешевле – заметно дешевле, и отнюдь не с меньшим удовлетворением от происходящего. Но -… Хозяин – барин. Просто осталось какое-то нехорошее чувство – как будто ощущение собственной неполноценности, что ли… Да ладно… Вторая сложность заключалась в Ирен. Где я мог встречать жену Кароя раньше? Где? Когда? При каких обстоятельствах? Мне сие было неведомо. Но… Как только вспомнил – даже сейчас – об этом – как снова отчего-то вдруг предательски защемило сердце. Невероятно… Я, уже в своих помыслах и планах связывавший себя тогда с Лидочкой, не мог отделаться от мысли, что… что я совсем был бы не прочь жить с этой парой одной семьёй. Чушь какая-то… Но – совершенно реальная чушь. С тех пор я больше никогда не видел Ирен – ни при каких обстоятельствах. Судьба подарила нам лишь ночь – всего одну только ночь… И мы смогли побыть рядом лишь один только танец… Но – какой танец… Я так и не смог его забыть. Как не смог забыть Ирен. Интересно…

…Отношения с Лидочкой развивались своим чередом и совершенно естественно: как только мы остались одни – несмотря на усталость, физическое естество быстро взяло верх… над всем, включая наш разум. Это было хорошо. Это было _очень хорошо. Лидочка, несмотря на свои колебания и страхи, осталась весьма довольна. Лёжа теперь на постели с выражением полного удовлетворения на лице, разбросав в стороны руки и ноги, она рассматривала меня, не то любуясь, не то пытаясь запомнить… на всю жизнь.

– Тебе хорошо?- Спросил я. Она кивнула.

– Знаешь…- Вдруг озорные чёртики блеснули в её глазах.- Говорят, что… "Все, что ты делаешь, надо делать хорошо… даже – если совершаешь безумство"…

– Сама придумала?- Она, как-то блудливо улыбаясь, покачала головой:

– Нет. Но мне… мне нравится это безумство, Анри…

– Претендуешь на роль отпетой распутницы?- Ласково улыбнулся я. Она лишь покачала головой:

– Я просто тебя люблю. Вот и всё.- "Хорошенькое дело… Ох, уж эти женщины – простую… – и ту к любви сведут…". – Вдруг неожиданно – но, слава Богу, про себя – спошлил я. Лидочка как будто услышала мою мысль – но не обиделась, а лишь улыбнулась в ответ:

– Глупый ты, глупый…- Неожиданно сказала она.- Я ведь серьёзно…- И она замолкла, продолжая меня разглядывать.

– Что смотришь?- поинтересовался я.

– Запомнить хочу…- Продолжая ощупывать меня изучающим взглядом, просто ответила она.- Знаешь…- взгляд её неожиданно стал серьёзным.- Ты… тоже смотри на меня. Смотри…- Она встретилась со мной взглядом и не стала отводить глаз.- Смотри на меня сегодня – ведь завтра… меня уже может и не быть…

– Не говори глупостей…- Прошептал я.

– Это не глупости, Анри. Это реальность. Как она есть. Ты… боялся за меня?- Вдруг неожиданно приподнялась на локте она. Я кивнул.- Перед прилётом?- Я кивнул снова – сглотнув комок, почему-то вдруг подступивший к горлу.- Ты был прав, Анри. Эта метель… Если бы Кайана нас не приняла – мы не дотянули бы до другого порта.

– То есть?

– Встречный ветер. Сильный. Почти всю дорогу. Как будто,- она с каким-то, чисто женским, страхом потерять, смотрела на меня,- всё было против нас, всё хотело, чтобы мы не встретились. Экипаж опасался, что горючего не хватит, чтобы завершить посадку… Нам не просто сказали пристегнуться – нас каждого проверяли персонально, Анри…

– Так, значит, меня не напрасно мутило…- Вырвалось у меня.

– А что? Что было? Расскажи?- Неожиданно тепло улыбнувшись, Лидочка обняла меня руками, положив голову на плечо.- Расскажи…- И я вкратце передал ей свои страхи.- Что ж… Видимо, ты тоже влюбился, Анри. Просто… Почему-то всё ещё боишься себе в этом признаться…- Откинувшись назад и оглядывая меня, произнесла Лидочка.- Ну, и не признавайся – мне это не нужно. Я и так всё вижу… И меня всё устраивает. И я… Я хочу от тебя ребёнка, Анри…

– Так в чём же проблемы?- Не удержался я.

– Не пошли…- Улыбнулась она.- Лучше действуй… Мне твои руки сейчас нравятся почему-то больше, чем твои слова…- И я начал действовать. Знаете – как медленно и осторожно подкрадываешься к бабочке, боясь её спугнуть? Примерно так… Уже через несколько минут "бабочка", трепыхаясь в моих руках, совсем не собиралась вырываться. И, судя по срокам рождения нашего первенца, желание Лидочки иметь ребёнка было незамедлительно удовлетворено. Возблагодарим же за то Аллаха – высокого, великого…

…И прошла ночь, как один час, и настало утро, засеребрившись инеем на промёрзших ветвях, заискрившись морозными узорами на стёклах окон… И разбудил нас солнечный лучик, пробившийся сквозь полупрозрачные кроны дерев и, казалось, ничего не пропускающий лёд на стекле – он упал на подушку рядом с нами и стало вдруг как-то неожиданно светло… И мы проснулись. Это было какое-то чистое, радостное пробуждение – так пробуждается планета ото сна, будучи умыта дождём и овеяна ветром…

…Мы гуляли по "нашему" скверу. Долго. Он теперь напоминал совсем другую сказку: при дневном свете всё выглядит как-то по-иному – совсем не так, как ночью, при мерцающем свете фонарей. Лидочка шла чуть впереди, в распахнутой шубке, и, меланхолично размахивая сумочкой в такт шагам, казалось, пела: "тра-лля-ля-лля-ля-лля-ля…". Я молчал – то ли отдыхая душой, то ли – любуясь. Признаться, за всё время моего общения с женщинами мне ещё никогда не было так хорошо – как-то тихо, спокойно, уютно… "По-домашнему…". – неожиданно подумалось мне. Я усмехнулся. Неожиданно Лидочка остановилась, и, подойдя вплотную, нерешительно заглянула мне в глаза.

– Ты думаешь, мы… любим друг друга?- Вдруг ни с того, ни с сего спросила она.

– Не знаю…- Честно признался я.- Но, судя по тому, что я боюсь тебя потерять – может быть, и да.- Вспомнив ночной разговор, добавил я с улыбкой, привлекая её к себе.

– Тише… Люди смотрят…- Иронично "возразила" она.

– И не говори…- В том же тоне ответил я.- А ведь Любовь-то, поди… скрытности требует, уединения…

– Ты так думаешь?- Вдруг, неизвестно почему восприняв меня серьёзно, озадаченно удивилась Лидочка.

– Не знаю…- Я уже не был уверен ни в том, что сказал, ни в том, верным ли тоном я это произнёс. Чёрт возьми! Эта девчонка одним лишь удивлённо высказанным словом, простым своим сомнением уже может начисто лишить тебя уверенности, Анри! Интересно, что же это значит?

– А по-моему – Любовь не следует прятать от людских глаз.- Пожав плечами, как-то просто продолжала размышлять вслух Лидочка.- Любовь – это ведь… какое-то неземное чувство, правда? Это же – чудо, это – дар Божий… Её нужно показывать – всем, протягивая на ладонях… Позволять им рассматривать, любоваться ею… Те, кто любил – поймут. Кто не любил – задумаются… Её должно быть много – и она должна быть даром. Её нужно дарить – легко и непринуждённо, не думая о смысле, целесообразности, вознаграждении… И совсем неважно – примут этот дар или нет: дающий все равно станет богаче…- Тихо и скромно закончила Лидочка. Я молчал. Я едва мог до конца воспринять, осмыслить суть её слов – не говоря уже о том, чтобы произнести что-то подобное…

– Ты знаешь… Я теперь думаю, что раньше вообще не знала, не понимала, что такое Любовь… И только начала понимать… хоть что-то… только тогда, когда за тобой – в тот день – помнишь? – закрылась дверь… Ты уезжал сюда, всего на год – но я вдруг остро так – как никогда раньше – испугалась… Чего? Не знаю. Может – возможной утраты.- Снова тишина. Только снег под ногами скрипит. Лидочка идёт, сводя с ума и меня, и редких встречных мужчин, своими ногами. Ей так идёт короткое платьице… Под распахнутой шубкой… Я даже вздохнул…

– Любовь – это мука…- Задумчиво продолжала она.- Это – самая сладкая мука из всех, которые только можно выдумать… Она способна сделать с человеком всё, что угодно – но я не верю, что он искренне пожалеет потом об этом…- "Пожалуй",- невольно согласился я, вспомнив, как неожиданно для самого себя обнаружил, что власть этой сумасшедшей девчонки надо мной, и, кажется – уже и над моей душой – меня почему-то не только не пугает, но и не волнует… Кажется, даже, вроде, приятно как-то…

– Ты слышишь меня?- С какой-то нежной улыбкой заглянув мне в лицо, вдруг спросила она. Я, кивнув, молча взял её голову в руки. Она не сопротивлялась – даже как-то с видимым удовольствием, доверчиво подала мне своё лицо… Я коснулся губами её губ – осторожно, как будто целуя цветок с нежнейшими лепестками. Мне почему-то захотелось сделать это именно так… Она, задрожав всем телом, невольно смутилась и спряталась у меня ну груди. Я стоял и гладил её волосы. Мои волосы… – Неожиданно я вдруг понял, что это всё принадлежит мне – и эта головка, и это смущённое личико, и эти, сводящие с ума, волосы – и всё её тело, способное повергнуть ниц самого стойкого из нас… И – душа… Она готова быть рабыней, наложницей – кем угодно – только бы я не прогонял её… И, по возможности – не обижал… Я понял это всё как-то вдруг – и мне стало даже неловко от нахлынувшей на меня какой-то новой волны неведомых доселе чувств – что-то подобное я испытывал потом только раз, впервые взяв на руки ребёнка… Своего ребёнка… Которого родила мне она. Я… не могу перевести эти чувства на язык слов – слова слишком бедны и примитивны, чтобы показать это… Я просто понял вдруг, что ничего более ценного я в своей жизни никогда не имел, и, скорее всего, больше никогда иметь не буду… До меня вдруг начала доходить несравнимость этого необычного, неповторимого мирка, возникшего между нами – несравнимость со всем тем, что окружает нас, с тем, что волновало нас раньше…

– Я хочу любить тебя всегда…- Шёпотом сказал я её макушке.- И больше всего на свете я боюсь тебя обидеть или потерять… Чушь… Я даже не могу придумать, что в моей жизни может быть важнее…- Она, неожиданно повернув ко мне лицо и взглянув с улыбкой снизу вверх, возразила:

– Это – не самое важное в жизни, Анри…- Просто… Это…- Она задумалась.- Может быть, это – всего лишь способ выжить в этом мире… Не превратившись в скотов…- С немалой долей печальной иронии, вздохнув, предположила она.

– Может быть…- С не менее тяжким вздохом согласился я.

– Интересно, что это мы так развздыхались? По-моему, у нас всё не так уж плохо…- Лидочка рассматривала, любуясь, мою физиономию. Чёрт подери… Так с ней что – происходит то же самое? Интересно… "Спасибо тебе, Господи, хотя бы за то, что ты наделил нас способностью Любить…". – Вдруг подумал, обнимая своё новое приобретение, я. Приобретение, пытаясь слиться со мной, думало, видимо, примерно так же. Невероятно…

…Вечером в моём номере собрался "холостяцкий совет": неожиданно ввалились Карой с Джакусом, за которыми как-то неприметно просочился Алозан.

– Должен тебя поздравить с удачным приобретением…- Тряс мне руку Джакус, усиленно делая вид, что не замечает сидящей в кресле полуодетой Лидочки.- В народе говорят, что жену надлежит выбирать на пляже – ты пошёл дальше, представив её на суд друзей в бане.

– И что же друзья?- Улыбнувшись его попыткам нас рассмешить, поинтересовался я.

– Должен сказать… Грм… То есть – от имени друзей должен сказать, что друзья остались довольны… Весьма довольны. Скажем даже – безгранично довольны!- С добродушнейшей физиономией Джакус продолжал беззастенчиво льстить Лидочке.- Если хочешь – можешь жениться.

– Ну, спасибо… Утешил…- Совсем "расчувствовался" я.- Значит, _могу… А я-то, наивный, думал, что после всего произошедшего здесь я уже просто _должен на ней жениться…

– Должен – это когда денег взял и не отдал.- Философски спошлил Алозан.

– А я слышала, что "{Чем длинней язык, тем меньше зубов…}{Константин Мелихан}",- Как-то отстранённо-задумчиво, будто про себя, пропела Лидочка, подойдя ко мне и демонстративно обняв за плечи сзади.

– Ба-ба-ба…- Притворному удивлению Джакуса, казалось, не было предела.- Кого мы лицезреем… Как я понимаю, Вас можно поздравить с благополучным избавлением от девственности?- Лидочка, улыбнувшись, лишь потупила глазки в ответ.

– Ну, и как?- Лидочка молча встала передо мной, вызывающе глядя ему в глаза, прижалась ко мне спиной и подняла руки, закинув их мне на шею. Поскольку была она лишь только в пеньюаре…

– Мда…- Озадачился стоявший перед ней Джакус.- Позвольте, сударыня, вас объять…- Лидочка легко перебросила руки к нему на шею, затем положила голову на плечо, и, наконец, откинувшись, заглянула в глаза:

– Доволен?- Обескураживающе улыбаясь, поинтересовалась она. Джакус ошарашено молчал.

– Пользуйся моментом, медвежонок… пока моему благоверному это нравится…- Хмыкнула она, выскальзывая из его объятий и подходя к Карою. Не дойдя пару шагов, она сделала книксен – видимо, преднамеренно, чтобы был естественный повод раздвинуть в стороны края пеньюара. Карой, откровенно любуясь ею, молчал. Наконец, поняв, что пауза затянулась – он протянул к ней руки и она, оказавшись в его объятиях и буквально "уложив спать" свою очаровательную головку у него на плече, принялась кружиться с ним в каком-то только ей ведомом медленном танце. Смуглянка, нерешительно улыбаясь, пару раз пытался бросить на меня вопросительный взгляд – но, увидев моё абсолютно благожелательное отношение к происходящему, разомлел и стал осторожно поцеловывать Лидочку в шею, в ушко… Джакус, устроившись в кресле, абсолютно удовлетворённо наблюдал за этой сценой. Алозан стоял, как пригвождённый, будучи совершенно обескуражен происходящим.

– Так… Как там насчёт миксера? Интересно – хватит у неё решимости нажать кнопку?- Вдруг нерешительно произнёс он.

– Не знаю, дружище. Не знаю. Знаю только, что мне это уже всё равно: поезд давно ушёл и нет смысла обсуждать, что было бы, если б мы на него успели. Свершилось.- Развёл руками я.

– Мда…- Алозан был явно озадачен.- А… до меня очередь когда-нибудь дойдёт? Вдруг обратился он к Карою.

– Тссс!- Тот, подняв указательный палец, прижал его к губам: – Не спугни. Не так часто мне такое перепадает…

– Боюсь, не дойдёт…- Иронично вздохнув, Лидочка чуть приподняла голову с плеча Кароя.- Дело в том, что я не танцую с незнакомыми, а познакомиться у нас времени может и не быть – все дни и ночи напролёт забронировал вот этот,- она кивнула в мою сторону,- молодой человек: даже, вишь, для его друзей – и то с большим трудом время приходится выкраивать…

– Ай, молодчина…- Чуть не подскочил в своём кресле Джакус.- За словом в карман не лезет…

– Что делать, если карманов нет…- Лидочка, как бы приглашая всех убедиться в справедливости её слов, с совершенно невинным видом развела в стороны полы пеньюара так, что продемонстрировала себя всю, до самых плеч, за которые не сумевший оторваться от неё Карой продолжал обнимать её сзади. Джакус веселился вовсю. Алозан стоял с отвисшей челюстью, начисто забыв о необходимости её подобрать – Лидочка, освободившись одним лёгким движением из объятий Кароя, подошла к нему, размахивая полами пеньюара, и, поддев челюсть указательным пальцем, со звуком её захлопнула, совершенно доведя этим Джакуса до исступления.

– Браво, Браво!- Кричал он, едва не выпрыгивая из кресла и хлопая в ладоши.- Наш человек!

– К ногам таких женщин обычно кладут всё, что имеют…- Потирая подбородок и не находя в себе сил оторвать от Лидочки взгляд, произнёс Карой.

– О, женщина – букет противоречий…

Когда весь мир кладут к твоим ногам -

Сумей не нанести ему увечий:

Он умереть с успехом сможет сам…- Неожиданно продекларировал Алозан.

– Сам придумал?- Оживился Джакус.

– Нет.- Покачал головой тот.- Смуглянка…- И он кивнул на Кароя.

– Ничего себе… А я и не знал, что ты этими делами балуешься… А ну-ка, выдай чего-нибудь… навскидку?- Склонив голову набок, будто уже приготовившись слушать, попросил несколько обескураженный Джакус.

– В глазах любимой промелькнула тень,

И вспыхнул взгляд, такой обычно кроткий…

Последнее, что помню в этот день -

Был черный диск чугунной сковородки…- Спокойно, буквально по слогам, продекламировал тот.- Громовой хохот потряс наши апартаменты. Смеялись все: и "члены холостяцкого совета", и я, и Лидочка. Я вдруг поймал себя на мысли, что хочу как можно дольше слышать её смех – серебристый такой, нежный, переливчатый… Как будто сделанный из инея колокольчик…

– Тоже ты?- Устав смеяться и смахивая последнюю слезинку, поинтересовался Джакус. Карой, тихо улыбаясь, лишь покачал головой.

– Тогда – кто же? Он?- Джакус неуверенно кивнул на Алозана.

– Нет.- Ответил смуглянка.- Я вообще не знаю, кто это. Просто увидел когда-то у кого-то в качестве эпиграфа – вот и запомнилось…

– Автора хочу…- Качнув задумчиво головой, просительно пробасил Джакус.

– Зачем?- Ухмыльнулся Алозан.

– {А познакомиться…}{Признаться, я тоже не прочь с ним познакомиться… (А. Бертьен)}

Спустя несколько минут Лидочка, совершенно не заботясь о свободно развевающихся полах её пеньюара, разливала в рюмки гостям Кшетинское – как мне казалось, едва ли не единственное приличное вино в этой местности. Да и то, как мне толковали, привозное… Собравшимся это откровенно нравилось – каждый с видимым удовольствием любовался ею, пока лилось вино, и – то ли не спешил, то ли не находил в себе сил оторвать от неё взгляд, когда она перемещалась к следующему…

– Скажите…- Когда вино было, наконец, разлито, вдруг поинтересовалась Лидочка,- а почему данное сборище… было названо "холостяцким советом"?- Поинтересовалась она.- Ведь, насколько я понимаю…- и она неуверенно перевела взгляд с Джакуса на Кароя.

– Правильно понимаешь, детка…- Коснувшись губами вина, подтвердил Джакус.- Просто название это давалось давно – ещё до того, как… Понимаешь?- Лидочка кивнула.

– А с тех пор в холостяках остался один только я…- Сыграв максимально возможно расстроенное такой несправедливостью состояние, произнёс Алозан.

– Бееедненький…- пожалела, погладив его по щеке, Лидочка.

– Ещё…- Зажмурив от удовольствия глаза, промурлыкал тот.

– Жену заведи, бесстыдник!- Громогласно пробасил Muzzy. Алозан недовольно поморщился.- А то всё так и норовишь на дармовщинку по чужим котлам щи хлебать…- Мы заулыбались.

– Да кто ж его возьмёт такого, языкатенького…- Стоя напротив его, и, как мне казалось, совершенно осознанно и намеренно играя своим телом, подначила его Лидочка.- Женщины – они ведь не пошлости, они ласку любят…- протяжно добавила она, вновь приведя в неописуемый восторг Джакуса.

– Ай, молодчина…- Восклицал он.- Прямо аж поцеловать хочется…

– Знаем мы вас, мужиков…- Кокетливо надула губки Лидочка.- Сначала – приобнять, потом – поцеловать, затем – объять, а там, глядишь – и отъеть возжелаете…- и она, смутившись, зарделась, не найдя ничего лучшего, как спрятать свою раскрасневшуюся мордашку на моём плече.

– Во, сказала девка – аж самой стыдно стало…- Удовлетворённо хохотнул Джакус.- Каюсь, люблю таких…

– Потому и выбирал?- Заметил я, вспомнив, что его благоверная тоже слова в карманах не хранила, а выдавала вполне ёмкие фразы, приводившие в восторг окружение, быстро и незамедлительно – явно изготавливая их непосредственно перед применением…

– Естественно…- Как-то просто улыбнулся тот.- А то ведь жить скучно будет…

– За женщин!- Воспользовавшись ситуацией, поднял рюмку Алозан.

– Делающих нашу жизнь такой нескучной…- Задумчиво и добродушно добавил Джакус.

– Прозит…- Подвёл черту Карой. Мы выпили. Лидочка, исподлобья глядя бесенятами-глазами на меня, примерно половины рюмки пропустила "мимо губ" – и тоненькая струйка красного вина, стекая по подбородку и капая на грудь, стекала дальше, дальше… описывая все возвышенности и ложбинки её тела… Взгляд хозяйки которого становился всё более требовательным и призывным, приводя окружающих в замешательство. Первым не выдержал Карой:

– Ну, ладно, ребята – вы тут развлекайтесь, а мы пойдём себе…- И буквально вытолкал Джакуса с Алозаном за дверь. Едва раздался щелчок замка… Впрочем, это уже совсем другая история. Отмечу лишь, что ещё никогда в жизни я не чувствовал столь сильного душевного подъёма и так не изматывался физически, как в эти "рождественские каникулы" в Кайане. И ни один период моей жизни, прожитой ранее, несравним с этими "каникулами". Что ж – возблагодарим жизнь за то, что иногда она всё же преподносит нам такие подарки…