Все краски магии (СИ)

Глава 3

Тяжкие думы беспокоили меня всю ночь. Уже под утро я решила, что лучше пока остаться у Стёфы, она добрая, помогает, меня не гонит, учит языку. Кто ещё будет со мной так возиться? Нет, нужно хотя бы ради этих знаний побыть с ней подольше, раз уж этот дурацкий мир сам не позаботился о том, чтобы я понимала местный язык.

Я перевернулась в кровати и провела рукой по подушке. Пальцы коснулись чего-то постороннего, пушистого. Спросонок, я не могла понять что это, вроде бы ничего такого не клала. Посмотрела и завизжала: на подушке рядом со мной лежала дохлая птичка.

Прибежала Стёфа, поохала, забрала её.

— Мяуко та корили. Минака, — утешила она меня. Кот делал вид, что меня не знает и вообще он спит.

Я вздохнула и принялась одеваться. В этот раз выбрала жёлтое платье. Стёфа опять успела приготовить завтрак для нас двоих. Было немного неловко, но очень приятно: обо мне так родная мать не заботилась, я уже с первого класса сама себе делала бутерброды. Эх, мама-мама, когда мы с тобой теперь увидимся?

За завтраком с помощью выразительной мимики и жестикуляции Стёфа учила меня новым словам, не только существительным, но и глаголам и другим частям речи. Она показывала мне, что значит «резать», «пить», «кушать», «наливать», «проливать», «подавиться», «споткнуться», «упасть», «разбить» и «чёртов кот, не лезь под ноги!» Одним словом, мой лексикон стремительно пополнялся.

После завтрака мы опять вышли в лес, только уже в другую сторону, по дороге, по который вчера приходили люди. Это была грунтовка, покрытая мелкими голубенькими камушками, ничего необычного.

Вскоре вышли на лужайку, где принялись серпом срезать ароматную бордовую высокую траву и укладывать её в мешки. Работа оказалась не в пример быстрее вчерашней, и я здесь даже опередила Стёфу, собрав мешков больше, правда, один раз схватилась не за пучок травы, а за какую-то ящерку, сидящую в ней и полностью сливающуюся цветом. Ох и визгу было, не ящеркиного, а моего.

Вечером Томик вышел к нам всё с той же корзинкой и помог донести мешки.

— Тото мирэ, — гордостью сказала я ему: пусть знает, какая я полиглотка. Он был шокирован. Местных вообще было очень легко удивить, я это сразу заметила.

Стёфа что-то у него попросила, он задумался на секунду, и кивнул. У дома состоялся традиционный обмен травами, бутылками и чем-то похожим на творог нежного сиреневого цвета, словно намешанного с черникой.

На следующее утро я выбегала из банного сарайчика, завернувшись с ног до головы в простынь, и первым, кого я увидела, был Томик. Я, как обычно, взвизгнула от неожиданности. Стёфа уже даже не выглянула в окно, наверное, начала привыкать. Томик, видимо, не ожидал меня увидеть в неглиже, испугался, кажется, больше чем я, кинул в меня свёртком, который держал в руках, и бросился наутёк. Его странная реакция мне как женщине чести не делала: без ложной скромности могу сказать, что я симпатичная, стройная, и мужчины, если уж и не бегали со мной, то, по крайней мере, не убегали с криками. Я решила списать всё на неопытность и молодость Томика. Подняла свёрток с земли и пошла в дом.

— Томик тукчи, — сказала я, протягивая его Стёфе и добавила по-русски: — передавал привет.

Пока я переодевалась, Стёфа достала из свёртка книжицы с пёстрыми, как и всё в этом мире, картинками и буковками, явно детские.

— Азбука! — догадалась я.

— Чиника, — пояснила Стёфа и протянула их мне.

Я так увлеклась разглядыванием, что завтрак в меня Стёфа чуть не сама запихивала.

— «Бокан», — я показала на картинку с домиком, а потом на буковку рядом с ней: — «Б»?

— «Бу», — кивнула Стёфа.

Ещё Томик принёс чистую тетрадку и огрызок карандаша, я попробовала переписать буквы, чтобы лучше их запомнить. Это было очень интересно, я просидела всё утро и не сразу заметила, что Стёфа ушла в лес без меня. Зато Мяуко крутился под ногами, не спуская с меня злобного взгляда.

Так и потянулись наши дни. Мы собирали в лесу травы и ягоды, иногда к нам заходили покупатели, но в основном Стёфа всё сушила и укладывала в холщевые мешки на хранение. Из ягод варила варенье или тоже сушила. Иногда она выходила из дома ещё перед восходом солнца, потому что некоторые травы можно было собирать только на рассвете. Она жалела меня будить, и я в который раз удивлялась её деликатности.

Я потихоньку занималась изучением языка, старалась разговаривать с каждым встречным человеком, училась читать и писать.

Раз в неделю мы ходили пешком на ярмарку в ближайшую деревню, где жил Томик. У его семьи было небольшое хозяйство: зелёные коровы, жёлтые козы, красные куры с синими цыплятками — в глазах рябило от пестроты.

Сама деревня состояла из одной улицы и площади, где по выходным и собиралась ярмарка. Домики тут были небольшие, в основном одноэтажные, с высокими двускатными крышами, покрытыми ярко-зелёной черепицей — цвет местной глины. Они были похожи на наши фахверковые дома с деревянными балками и светлыми стенами. Люди разглядывали меня, открыв рот, кто-то даже пальцем показывал на мои необычные волосы.

Всё вокруг меня радовало, даже такие незатейливые занятия как прогулки по лесу, сбор травок и ощипывание кустов — они позволяли изучить этот мир, разглядеть малейшие детали. Он мне казался доброжелательным и приветливым.