Все, что может быть использовано как оружие

Глава 7

Повезло: Антуан почти не напрягаясь добрался до загонов для овец и соседствующих с ними боен ровно к назначенному самому себе сроку. Это несмотря на то, что густые заросли на пути ещё дважды загнали его в тот же самый ручей. И первый раз в ледяную воду разведчик влез совершенно добровольно: встреча с прирученным волком волхвов никак не шла у него из головы.

Даже не лучшим образом обученная собака в целом способна привести хозяина в то место, где произошло что-то, по её мнению, требующее внимания — а значит, и в способности серого хищника проделать то же самое де Вилшер ничуть не сомневался. Потому засыпал смесью табака и перца не только место вокруг ухоронки, но и практически всю территорию небольшого островка, истратив отбивающую запах (и чуткий нюх тоже!) смесь целиком. А потом ещё долго тащился прямо по дну вброд, прежде, чем позволить себе и псу выйти на берег.

Расчёт шпиона полностью оправдался: в сумерках внимания на него ровным счетом никто из горцев не обращал. “Соплеменникам” и дела не было до одного из них, решившего вместо посиделок у костра прогуляться. Горские овчарки, вежливо обнюхав Метиса, сразу же отставали, потеряв интерес. Овцы блеяли и воняли, блики от огня костров тут и там создавали причудливую игру теней, пуская искры и дым.

Осыпь, та самая, по которой разведчик не рискнул спуститься утром сверху, прямо за домами привольно рассыпалась тяжёлым, сейчас совершенно сухим плёсом. Промелькнувшую было мысль, зачем строить дома словно отдельным поселком так близко к обвалоопасному месту, Антуан почти сразу же задвинул куда подальше. Не время для пустого любопытства. Тут бы что нужно успеть узнать.

С вершины росшей на склоне у края долины ели разглядеть получилось далеко не всё. Но де Вилшеру с его опытом и того оказалось достаточно. Логика построения любой военной базы всегда одна и та же: самое ценное ищи в центре! Там, в середине Сокровенной долины, местные вояки умудрились выстроить едва ли не целый квартал из складов и ещё чего-то на них похожего. Казармы? Вряд ли, но отметать сходу не стоит. Заводы? Разве что такие, каким дымящие трубы не нужны. Лаборатории, наконец? Исключать нельзя. А может, ещё что? Несколько торчащих над зданиями наблюдательных вышек неприятно напоминали тюремный пейзаж…

Компактную застройку, окружённую крепким забором, тут и там подпирали группы других зданий. И к каждой вела отдельная дорога и соответствовали свои ворота в периметре. С фигурами людей труба справлялась хуже всего, но синюю форму пехотинцев княжества Шеп опознавать в принципе получилось. Бойцы абсолютно точно в массе своей не выполняли свои прямые обязанности вроде несения караула или участия в муштре, а занимались чем-то посторонним. При этом часть из них днём контактировала с горцами-пастухами, принимая у себя пригоняемые стада.

Потому план проникновения внутрь у разведчика не оброс излишней сложностью во время разработки: появиться там, где пастуху не удивятся, разжиться формой подходящего размера (ничего личного, бойцы, работа такая) и оттуда сдвинуться к соседней группе строений, где солдат много и они большими группами пересекают периметр в обе стороны. Вот к такой группе и пристать: синемундирников много и вряд ли они прямо всех-всех в лицо знают — это не горцы.

Для обзаведения военной формой противника галлиец выбрал себе что-то вроде рыбоводческой фермы — или чего там разводили в нескольких круглых прудах? Но что-то да разводили, вывешенные сети однозначно на это указывали. Туда на его глазах пригнали небольшое стадо овец, причём загнали животных в какой-то сарай. На несколько служебных строений приходился всего один небольшой дом жилого вида: то есть обслуживающий персонал объекта составляет всего несколько человек. И их не пойдут проверять среди ночи, никто не хватится — не батарея крупнокалиберных орудий, чай.

До фермы разведчик добрался быстрым шагом, почти бегом, игнорируя лёгкую боль в ноге. Благо, тьма уже достаточно сгустилась, чтобы прикрыть его и Метиса. Однако наступающая ночь одновременно работала и против Антуана с напарником: большинство работ внутри периметра заканчивалось, и до утра движение людей через ворота почти полностью прекратится. Нужно было торопиться, но аккуратно, очень аккуратно: излишняя поспешность и недооценка противника могли запросто убить любого.

— …Сарж, а сарж? Слыш? — пехотинцы, по воле создателя тайной базы переведённые в рыбоводы, оставили открытым окно. Свет наружу лился слабый, находящиеся в комнате явно экономили масло. Де Вилшеру пришлось до ломоты напрягать глаза, чтобы подкрасться к подоконнику беззвучно. — А давай, эт самое… Того-этого!

— Я сержант, деревенщина, — второй голос принадлежал человеку в возрасте. И, судя по интонации, собеседник успел его утомить. — А ты — выражайся нормально, “эт самое”.

— Так я и талдычу: сарж! Давай баранину на углях запечём, стал быть? А то ить страсть как надоело одну требуху жрать! Я ж такой, этот, как его… ри-цепть, вот! — знаю!

— Только не говори, что решил одну из кормовых овец под нож пустить, оглоед, — подпустив угрозу в голос, посулил старший по званию. — Я ж тебя сам удавлю, растудыть, не дожидаясь, значит, господина офицера! Слышал же, идиотина: любые проступки тут, в долине, считаются как особо тяжкие!

— А чё сразу проступок? — рядовой как-то прямо по-детски обиделся. — Я, ить, всю кровь до капельки в пруд спущу! А гадины, стал-быть, всё равно мясо не едят. Сколько добра переводим на гниль, аж прям слёзы на глаза наворачиваются! Опосля них…

— Вот я у тебя-то завтра похлёбку отберу да по землице возьму да размажу, — как-то даже ласково посулил оптимизатору его непосредственный командир. — Як тебе разница, с тарелки есть или с травы слизывать?

— Да как будто кто заметит, что пиявицы разок чутка недожрали? — в сердцах бросил оппоненту, легко разбившему все “хитрые” аргументы молодой. — Никому и дела нет! Невмочь уже, на вкуснятине сидеть, и ни-ни! Вон, горцев, вестимо, никто похлёбкой что ни день не потчует!

— А ты, солома, никак в линейную роту захотел, да? — тут тон пожилого сержанта опять изменился, стал вкрадчивым, опасным. — Так я запросто тебя спроважу, плац ногами что ни день месить, только намекни! Э-эх, шелупень, пороха не нюхавшая. Попал на синекуру, а всё туда же, да ещё и меня за собой утянуть хочешь? Накося, выкуси! Ща я устрою тебе жизнь-то по уставу! А ну вставай. Вставай, говорю! За-чёт сдавать будешь, по всей вверенной тебе, балда, работе. И не дай волчица-мать тебе мямлить начать!

Иногда разведчику тоже везёт: несмотря на спешку, из-за банальной бытовой ссоры двое шеповцев прямо на блюдечке решили принести ему ценные сведения — знай только не отставай, не отсвечивай и слушай.

— Ну вот бритва, ить, чтобы аспидам проклятущим в шкуре овечей не путаться, — стены сарая оказались такими щелястыми, что Антуану даже напрягаться не приходилось, чтобы слышать всё через блеяние потревоженной отары. Впрочем, сослуживцы почти сразу покинули овин и направились к ближайшему пруду — Вот эта воротина на манер колодезного журавля, чтобы, значит, бритую овцу кунать. И нимать доставать, пока пиявицы сами не отвалятся и больше подплывать не будут. А вот молоток деревянный, чтоб ить оглушать животину несчастную, и она нечисть прудовую копытами не побила. А в том сарае пресс собран, чтоб гадов, сетью ловленных, на сок давить. На кой чёрт, правда, так в толк и не возьму…

— Вот и не твоего ума дело!

Де Вилшер только покачал головой, осторожно подбираясь к пруду за спинами военнослужащих и подхватывая “деревянный молоток”, по размерам — так самую настоящую палицу. Разведение пиявок! Ну вот зачем?! К сожалению, заняться допросом рядового и сержанта он не мог: темнота поджимала всё сильнее. Невольным “языкам” даже могло повезти, но — вот беда: телосложением немолодой сержант здорово походил на галлийца. Как уже и говорилось: ничего личного…

По знаку, поданному рукой хозяина, словно призрак соткался из темноты Метис. Набранной за пару беззвучных прыжков скорости плюс собственной массы хватило, чтобы не только буквально смести с ног рядового, но и протащить по земле, изрядно оглушив. Человек даже понять ничего не успел, когда челюсти пса сомкнулись на его горле, не давая сделать вдох.

“Сарж” оказался крепким орешком: сначала молниеносно отшатнулся от пронесшийся совсем рядом опасности — и тут же с кинжалом в руке бесстрашно бросился отбивать рядового. Вот только удар он получил откуда не ждал: Антуан хладнокровно дождался, пока противник окажется к нему спиной, и только тогда метнулся, занося молот над головой.

Дальше — торопливый обыск в свете выкрученного на полную фитиля, профессиональное скоростное разоблачение находящихся без сознания противников — и оба шеповца отправились в ближайший пруд, отягощенные каждый несколькими грузилами от висящей рядом сети. То, что случилось дальше, заставило вздрогнуть и сдавленно выругаться даже немало повидавшего галлийца! В луче лампы тысячи метнувшихся к неожиданной, но очень желанной трапезе червей буквально облепили тела людей шевелящимся, непроницаемо-чёрным покровом, взамен обнажив присыпанное, оказывается, очень светлым песком дно. Г-гадость какая!!!

Итак, с первой фазой проникновения сходу повезло, но это означало, что у разведчика на всё про всё теперь лишь эта ночь: утром наряд на ферму обязательно хватятся. Что ж, учитывая все обстоятельства — всё пока продвигается едва ли не идеаль…

Сильно приглушенные расстоянием громкие, на грани крика, многочисленные голоса заставили де Вилшера броситься к дороге, по которой он добрался к ферме. Так и есть: меж домов горцев и овечьих загонов мелькало множество ламп и явно что-то происходило. Что-то непредвиденное, неожиданное. И скорее всего являющееся банальным совпадением: Антуан ведь нигде не засветился пока. Но…

Сбрасывать со счетов, что шпион где-то прокололся незаметно для себя, и теперь по его следу в буквальном смысле идёт погоня, тоже было нельзя. Тем более оставлять явно ширяшуюся тревогу за спиной, не попытавшись разобраться — верный способ попасться на проверке на резко усилившем бдительность посту или ещё в какую неприятность сходу вляпаться. Придётся вернуться и разобраться, хотя бы банально подслушать из темноты — что несложно, когда все на повышенных тонах общаются. Чёрт, не вовремя как!

— …А я говорю, это был кто-то из ваших! — сначала галлиец даже не понял, кого видит: игра света от ламп и тьма горной ночи скрывали детали балохонистого одеяния оратора. Ни армейская форма, ни гражданское платье, популярное на равнинах княжества, ни наряды горцев так не выглядели.

— Не возводи напраслину, слышащий-богов! — возвысил голос пожилой чабан, вышедший вперед. — Маловер мог предать, но не мы, чтущие матерь-волчицу!

— Верно речёшь!

— Не наш то был!

— Мамой клянусь!

— Просто прикажите им собраться вместе и осмотрите каждого, меня они вряд ли так быстро послушают. Ваш молодой… коллега ведь сможет узнать, кого видел? — судя по погонам пару волхвов сопровождал аж армейский полковник, прихвативший с собой два десятка солдат с фонарями.

— Смогу! — в нос проговорил второй балахонщик, утирая слезящиеся глаза.

Де Вилшер почувствовал, что его медленно начинает пробивать холодный пот. Причём температура воздуха была совершенно ни при чём. Место для подслушивания он себе выбрал максимально нагло, благо, всем было ни до чего, и теперь комфортабельно расположился на свежем сене чердака в каком-то десятке метров от собравшихся в условном центре места жительства пастухов.

Учуять его и греющего бок человека Метиса тут при всём желании никто не смог бы, разглядеть — тоже. Как и, казалось бы, до того в лесу. А тут ещё удачный блик отразился от глаз одного из бывших единовластных хозяев Сокровенной долины, позволив разведчику определить их цвет. Голубой, конечно же.

— Все здесь, — меж тем, предводитель горцев расставил своих людей под фонарями солдат — их оказалось даже меньше, чем Антуан ожидал, человек тридцать. — Смотри!

— Его тут нет, — младшему волхву понадобилось едва ли больше десяти минут, чтобы удостовериться. Что очень не понравилось галлийцу, некоторым чабанам, действительно чем-то на него похожим, очевидец наступал на ногу. На левую. Сомнений у Антуана, что виновник переполоха именно он, уже не осталось. Вот только что со всем этим делать?

— Вот и хорошо, — даже не попытался скрыть облегчение набольший горцев. — Слушай, скажи как есть, кого ищешь? Может, поможем!

— Не смогли взять след, там всё усыпано какой-то гадостью, — скривился, словно сам вдохнул перце-табачную смесь младший жрец. Де Вилшер беззвучно выдохнул: не зря он переосторожничал, не зря!

— У нас с собой, что мы раскопали. Бинты со следами крови очень перспективно выглядят… Пусть горские собаки попробуют взять след. Их специально выводили для поиска потерявшегося скота, в отличии от… волков, — Антуану очень захотелось достать револьвер и пристрелить слишком умного полковника — аж руки зачесались! — Деться чужак никуда не мог. А раз под одного из пастухов оделся, то, скорее всего, чтобы им и прикинуться. Значит — где-то поблизости должен быть. Отсюда и искать начнём.

Де Вилшер выругался ещё и ещё: не помогало. Всего один непонятно как допущенный прокол — и слишком головастый офицер его банально просчитал! Даже если никто из собак ничего не унюхает — всё равно к пиявочной ферме первой же и пойдут! И трупы не надо искать, отсутствие сержанта с рядовым все и так яснее ясного скажет! А там и тотальную облаву устроят уже солдаты, всю долину перевернут! Проклятье!!! Что делать? Что делать? Что де…

— Помочь слышащему-богов — святый долг! — главный чабан первым приложил два пальца ко рту, и резко свистнул. Следом за ним на разные тона подали сигналы своим собакам другие пастухи.

Галлиец резко выдохнул: и в очередной раз решение всех проблем разом всё же посетило его. Может быть, на самом деле именно ради этого чувства озарения он и рисковал раз за разом, влезая в переделки.

— Метис, очень важно! — тихо проговорил он, тщательно произнося слова и глядя своей собаке в глаза. — Уведи погоню от меня. На осыпь, вверх по горе. Люди там не пройдут, а другие собаки тебе не чета. Потом иди на побережье, к порту. Понял? Давай!

Друг и соратник ещё мгновение помедлил, заглядывая в самую душу человеку бездонными преданными глазами — и почти беззвучно метнулся к противоположному чердачному окну, от которого ленивый домовладелец не убрал приставную лестницу. Несколько секунд — и вот в толпе толкающихся боками овчарок и их хозяев мелькнула его спина. Вот пёс пробирается к солдату, держащему бинты, нюхает… и с радостным лаем срывается на бег в сторону пересохшего русла. Остальные собаки, подчиняясь известному инстинкту, так же с лаем устремляются за ним, увлекая и людей за собой.

Ну вот, теперь время до утра опять есть: гений среди себе подобных точно справится, а остальное доделает зыбкая осыпь. Пока обойдут, пока то да сё… Единственная ошибка — стоило забрать все оставшиеся динамитные шашки, не ограничиваясь заранее отложенными пятью. Так-то неприкосновенный запас взрывчатки, пребывающий в мешке у пса в полной безопасности до нужного момента, мог ой как помочь при отступлении, но теперь-то уже точно не выйдет.