Всадники черных лун

1. Хаон, Лестница Облаков

— Вот мы и встретились, Рик Хаш. Ты рад этому?

Он резко обернулся, второй раз в жизни слыша наяву этот голос. Вниз по лестнице к нему спускалась целая процессия, и сразу за пятью воинами королевской стражи шла она. Благородная Этли.

— Счастлив вас видеть госпожа, — сказал он официальным голосом и низко поклонился.

Воины обошли его и остановились полукругом, настороженно поглядывая на сторонящихся горожан. Этли подошла совсем близко. Рик мог бы легким движением руки дотронуться до принцессы — но молча, напряженно застыл, глядя на край подола роскошного платья, откуда высунула острый любопытный нос ее крохотная туфелька. Туфелька притопнула.

— Я хочу, чтобы ты посмотрел мне в глаза!

— Повинуюсь, моя госпожа, — хрипло сказал он и медленно поднял голову. Губы принцессы выплясывали невероятный танец — мгновение казалось, что она захохочет, а в следующее — что она вот-вот разрыдается. Их глаза встретились.

— Почему ты плачешь, вор? — отрывисто спросила она, и Рик понял, что слезы пробили на его щеках мокрые дорожки. Он глубоко вздохнул и ответил уже спокойнее:

— Простите меня, Благородная. Я оплакиваю свою любимую. Девушку, ради которой я не жалел ничего.

Она отступила на шаг, как от пощечины. Встряхнула головой, сдвинув брови.

— Что? И что же с ней случилось?

— Она умерла, — отсутствующе сказал вор, — Она долго умирала. Позвольте, я расскажу вам о ней.

— Говори.

— Только это глупая история. Это история о том, как знатная принцесса наняла калеку — вора для одного поручения. Знаете, они оказались примерно одного возраста, и вор, ослепленный красотой девушки, согласился, — голос вора сорвался, он глотнул воздух, упорно смотря на расплывающееся пятно ее лица. Тряхнул головой, и снова увидел прищуренные золотые глаза принцессы.

— Продолжай.

— Повинуюсь. Да, он полюбил ее, и готов был сделать ради нее что угодно — хоть бы и гвозди себе в голову забивать ей на потеху. Но вот ведь беда — он видел ее только миг, и начал придумывать ее — как она говорит, как смеется, что бы подумала о том или этом…

— Что было дальше?

— Он не угадал. Девушка оказалась совсем другой. Жестокой и властолюбивой она оказалась. Впрочем, для благородных, кажется, это достоинства? И по мере того, как он исполнял ее поручение, он понял — как далеко они разошлись, его любимая — и настоящая принцесса. И вот тогда его любимая умерла. Простите, высокородная, я говорил, что это глупая история.

— Доскажу ее за тебя, — неожиданно зло рассмеялась Этли, — Ты был настолько глуп, что пришел к принцессе и рассказал ей обо всем. И она вознаградила тебя за интересный рассказ.

Две хлесткие пощечины обожгли лицо вора, и из рассеченных кольцами щек, мешаясь со злыми слезами, хлынула кровь.

— Это за рассказ. А теперь пошел вон, дурак! Знаю, ты труслив и не явишься за остальным вознаграждением. Но если захочешь его получить — все знают, где меня найти.

Вор больше чувствовал, чем видел, как мимо него прошла Этли, следом двинулась ее свита. Кто-то грубо отпихнул его. Потеряв равновесие под гогот зевак, Рик с размаху упал, инстинктивно закрывая лицо руками, резко ударился обо что-то головой…

…Он не знал, сколько прошло времени, но его тронула маленькая рука, встряхнула, попробовала повернуть голову к свету:

— Эй, ты живой? — прочирикал незнакомый тоненький голосок.

— Живой, живой, — буркнул вор и сел, поддерживая голову, где пульсировала сильная боль, — Очень досадно, что не умер.

— Идем, вставай, я промою твои царапины, — странно черные глаза девушки, почти еще девочки смотрели сочувственно, — Я тебя знаю. Ты Рик Хаш. А я — дочь лекаря, что живет вот в этом доме. Меня зовут Рисси, а друзья называют «Уголек», потому что я часто толку уголь или топлю печи, и тогда чумазая. А почему ты смотришь только правым глазом? Ой, жуть какая! Как она тебя исполосовала своими цацками! Тебе очень больно?

— Давай, продолжай, — зарычал вор, сдавливая руками голову, — Может, ты заговоришь меня до смерти!

— Бредит, — констатировала Рисси по прозвищу Уголек, волоча вора к дверям, — Какой же ты тяжелый! Нет, я бы на ее месте никогда бы не сделала так. И еще стоять потом и смотреть, как человек кровью истекает!

Забыв про боль и горечь унижения, вор пружинно вскочил на ноги, схватил перепуганную девушку за плечи и, забывшись, открыл звероглаз:

— ЧТО?

— Демон, — сказала девушка, — Я так и знала, что она с ним что-то сделает. Уже трансформируется.

Ее тельце внезапно обмякло в его руках. По тому, как закатились ее глаза, Рик определил обморок.

Рик держал ее и не знал — смеяться? Плакать? Он понял, что судьба небрежно швырнула ему в руки что-то особенное. Он почувствовал, как его тянет к ней.

Голова все еще гудела от удара о каменные ступени, но как будто стала проходить. Постепенно все меньше кровили царапины. Рик перехватил девушку поудобнее, перебросил через плечо и пошел домой. Рисси пришла в себя примерно через две улицы. Он понял это по тому, что она спросила:

— Интересно, куда ты меня несешь?

— На тот свет, — фыркнул Рик, — Твой дедушка был лекарь — аптекарь?

— Да, а который из них?

— Неважно. Он проиграл тебя в карты.

— Ну, играл он всегда плохо. А что такое — карты?

— То, чем играют. Уголек, а почему ты не кричишь, не вырываешься, даже не попросишь отпустить?

— Ну… А тебе хочется, чтобы я кричала и вырывалась? Мне кажется, что так тебе удобнее меня нести.

Вор не нашелся, что сказать. Девушка повернула голову, чтобы лучше видеть лицо Рика.

— Ты ведь назвал меня по прозвищу. Значит, ты мне друг и не сделаешь ничего плохого. И еще. Ты первый мужчина, который несет меня на руках. Не знаю, будет ли второй, но ты это делаешь бережно. У тебя сильно болит голова? Когда ты стукнулся, был такой громкий удар! Честно говоря, я думала, что ты разобьешь голову. Мне было бы очень жаль.

— Ты всегда говоришь так много? — зарычал вор. Девушка виновато шевельнулась:

— Вообще-то гораздо меньше. Но, понимаешь, я не хочу, чтобы ты выдумал меня. Я оказалась совсем рядом и слышала каждое слово. Ты же разлюбил ее. Значит, теперь можно полюбить меня. Конечно, я совсем не такая красивая. Но ты можешь влюбиться назло ей. Правда, я не богатая, но мы что-нибудь придумаем, правда?

— Если ты будешь трещать без остановки, я тебя возненавижу.

Девушка замолчала. Вор с трудом удерживался от хохота, глядя на ее героические усилия ничего не говорить. Он даже почти забыл про боль в голове.

Ее выдержки хватило ненадолго. Когда они свернули на другую улицу, она спросила:

— Тебе не тяжело?

— Нет!

— Когда ты устанешь, опусти меня. Я не убегу.

Вор немедленно поставил ее на ноги. Она ухватилась за его локоть:

— Я знаю, у тебя кружится голова, потому что ты сильно ей ударился. Так всегда бывает. Наверное, и в ушах звенит. Но ты гордый и не признаешься.

— Правильно. Я нес тебя из предпоследних сил. Теперь из последних сил я дойду до дома и заболею. Может, даже умру, а ты будешь меня оплакивать.

— Это далеко? — спросила Рисси, старательно поддерживая его за локоть. Вор театрально пошатнулся, девушка вцепилась в его руку. От нее пахло печным дымом, какими-то аптекарскими снадобьями и еще чем-то незнакомым, но ужасно приятным.

Башня с часами почти нависала над ними. Рик показал на нее:

— Я живу во дворце Герцога. Идем.

Но вместо этого его рука обняла вздрогнувшие плечи, и черные глаза Уголька стали огромными, когда он коснулся губами ее губ. Он хрипло сказал:

— Уголек. Клянусь, я полюблю тебя. Назло ей. Потому, что чувствую, что ты любишь меня. Правда?

Девушка задрожала и только часто заморгала в ответ. Рик погладил ее по голове:

— Убью любого, кто к тебе прикоснется. А насчет денег — не расстраивайся. У нас их будет много, если они вдруг понадобятся. А теперь идем, что-то мне все хуже и хуже. Мой друг вылечит меня.

— Я вылечу, — не очень уверенно сказала она, поддерживая юношу под локоть. Рик улыбнулся:

— Ты забыла, что ты теперь не просто друг. А я говорил про одного… В общем, скоро я вас познакомлю.

Под недоуменные взгляды солдат Седого странная пара вошла во дворец через черный ход. Рик кое-как дотащился до занятой им комнаты. Демон сидел там, занимая неведомо откуда принесенное огромное кресло и беседовал со странно одетым человеком. Они резко обернулись на звук открывающейся двери. Странно одетый человек вскочил на ноги и слишком правильно выговаривая слова, воскликнул:

— Это еще что за такой?!

— «Что-что!» Головой треснулся хорошо! — ответил вор, стараясь не очень шататься. Демон расхохотался, щелкнул пальцами, и голова у Рика прояснела.

Странно одетый человек толкнул демона локтем в бок и сказал, как попало ставя ударения:

— Девушка, ты сможете посидеть с ним? Ему нужно несколько день полежать в посте-ель. Мы позаботимся о питание и лечение, но слишком много забот и слишком мало человек, чтобы ухаживать за он.

— Я посижу с ним, — с готовностью сказала Рисси, — Конечно. Меня зовут Рисси, а друзья зовут меня Угольком, потому, что… какая разница! Зовут и все.

Демон и странно одетый человек переглянулись. Демон слегка поклонился, показав в улыбке жуткого вида клыки:

— Меня зовут здесь Клинком, но друзья во всех мирах называют меня Эн Ди, и я друг Рику. А это мой большой и давний друг Дэвид Эдвин Ли.

— Таких и имен-то нет, — фыркнула Рисси, — Ну да ладно. Мало ли у кого какие прозвища?

Дэвид Эдвин Ли поморгал неправдоподобно коричневыми глазами, неожиданно добро улыбнулся и мягко спросил:

— Уголок, лапушка, ты не будешь сердиться на мне-е, если я попрошусь подыскать какой-нибудь из ты одежда? Твой потрепанный очень-очень. А тебе больно-ой ухаживать за.

— Ну… Вообще-то я не против, вот только у меня денег нет, — призналась она. Демон и Дэвид расхохотались так, будто она очень удачно пошутила. Отсмеявшись, Эн Ди отмахнулся:

— Не думай об этом. Если тебе что-то понадобится, то просто говори. Рик очень, очень богатый человек. Только он этого еще не знает. И ты не говори, обещаешь?

— Богатый? Богаче, чем Благородная Этли? — переспросила Рисси. Демон снова рассмеялся:

— Многократно. Только тсс!

— Но он же все слышал? — удивилась Рисси, оглянулась, и увидела, что Рик мирно спит прямо в одежде поперек застеленной кровати.

Рисси обернулась к двери, но кроме нее и спящего Рика, в комнате уже никого не оказалось.

Тогда она, нерешительно потрогав юношу за руку, набралась смелости и начала стаскивать с него один сапог, потом другой…

2. Хаон, Дом для вора

Рик Хаш проснулся внезапно, как от толчка. Морозно пахло свежими простынями. Он лежал на огромной кровати, в неправдоподобно высокие окна виднелось сереющее утреннее небо. Локоть что-то щекотало, он обернулся, узнал давешнюю девчонку, укрытую тем же огромным одеялом, вытянувшуюся на самом краешке. Локоть щекотали ее темно-зеленые, почти черные волосы. Рик протянул руку под одеялом и неожиданно коснулся упругости маленькой груди. Юношу затрясло — она лежала совсем рядом! Рисси не спала — или мгновенно проснулась. Она плотно зажмурилась и замерла.

— Уголек… — позвал Рик. Губы девушки чуть шевельнулись, но беззвучно.

— Мне холодно. Обними меня, может быть, так станет теплей?

Не открывая глаз, она протянула руку, нащупала плечо Рика и прошептала:

— Бедненький, совсем замерз… — и придвинулась, коснулась бедром, грудью. Рик нашел ее послушные губы — и уплыл куда-то в розовый туман счастья.

Он снова проснулся уже во второй половине дня. В кресле напротив сидел улыбающийся Клинок. Рик оглянулся, но Рисси в комнате не оказалось.

— Где она?

Демон грустно покачал головой:

— Она ушла. Она сказала, что ты не должен ее искать.

— Ты что, шутишь? Я должен найти ее, Эн Ди! Я люблю ее!

— А как же Этли, Рик Хаш?

— Нет. Не знаю. Мне нужна Уголек!

Все еще на что-то надеясь, Рик рывком сел и начал одеваться. Натянул штаны, сапоги, встал, собирая разбросанную у кровати одежду.

— Клинок, ты же все можешь, ты сам это говорил, помоги мне найти ее!

Демон поднялся на ноги, подошел к юноше, сочувственно похлопал по плечу:

— Знаешь, парень, есть вещи, которые за тебя не должен делать никто. Я немного в этом разбираюсь.

— Ну хоть подскажи?

Демон рассмеялся, положил руку на плечо юноше:

— Один старый дракон, мой учитель, всегда ворчал: «Терпеть не могу подсказывать!» Да, чуть не забыл! За тобой посылали от Благородной Этли.

— К дьяволу Этли! Хотя погоди… Это и есть твоя подсказка?

Демон промолчал, улыбаясь. Эта улыбка показалась Рику обидной. Так улыбаются, когда собеседник сморозил глупость. Рик резко сбросил руку демона со своего плеча и вышел.

Очень скоро он мчался на своем коне по столице, распугивая прохожих. Он взял все снаряжение для долгой дороги, все свое оружие и туго набитый золотыми кошель. Вот и то место, где он давеча упал. Вот двери дома, к которому его тащила Рисси. Казалось, он барабанил в них целую стражу, пока в соседнем доме не приоткрылось окно. Какой-то старикан в теплом ночном колпаке прокаркал:

— Эй, милейший! В этом доме никто не живет. Хозяин умер еще осенью, наследники продают, да пока нету покупателя.

Рик в изнеможении присел на каменное крылечко. Конь отдышался, он теперь вопросительно посапывал рядом и лез в карманы, выпрашивая что-нибудь вкусненькое.

— Если ты насчет покупки дома, то я могу сказать, где искать нынешних-то хозяев. Вчера — не ты приходил?

Что-то прояснилось. Рик вскочил на ноги:

— Ты прав. Я давно приценивался, да все не решался спросить.

Через стражу он узнал, что вчера какое-то знатное лицо присылало к хозяевам доверенную служанку осмотреть дом и узнать цену. По описанию служанка была похожа на Рисси, разве что одета получше. Неожиданно для себя, Рик заявил, что он — тоже доверенный слуга того же самого господина. Что сегодня послали его, потому что нужно хранить тайну и что господин выразил согласие приобрести дом, если они немного снизят цену. Низенькая лавочка в боковом проулке сотряслась от возмущенных криков наследников — двух братьев уже в очень почтенных годах.

Рик равнодушно разглядывал товар и ждал, пока они накричатся вволю.

Когда они убедились, что на юношу не действуют никакие доводы, никакие ругательства и даже предполагаемая их голодная смерть, то старший из братьев неожиданно спокойно сказал:

— Но ведь мы будем оформлять бумаги. У стряпчего. На чье имя?

— И главное, за чей счет? — тут же добавил второй.

Рик успокаивающе похлопал по зазвеневшему кошельку:

— У меня здесь триста золотых. По приказу хозяина я заплачу стряпчему и вам.

Братья снова завопили. Из их криков Рик Хаш уловил, что стряпчий берет двадцатую часть от суммы сделки, что дом они продают за семьсот золотых и что предлагать за все про все триста — это грабеж на большой дороге. Потом один из братьев подозрительно глянул на Рика и сказал:

— Может быть, это жулик? Купит, а потом тут же перепродаст такой замечательный дом нашего Харрузо втридорога?

Второй брат немедленно спросил елейным тоном:

— А скажи-ка, милейший, кто та служанка, что приходила вчера?

— Моя жена, — раскованно сказал Кривой и улыбнулся. У него возникло жутковатое и веселое чувство, как в детстве, когда он катался с обледенелой горы в старом дырявом тазу: несет куда-то, а куда вынесет — неизвестно. Он поднял руку, прекращая возможный взрыв недоумения:

— У нас очень много дел, но я прекрасно знаю, что дом стоит семьсот, что стряпчий берет двадцатую часть, и я предлагаю вам не триста золотом, а больше. Если бы вы слушали, а не орали, то не было бы и причин для ругани. У вас в лавке есть счетная доска?

— Что это была бы за лавка… — проворчал старший и достал грифельную доску, — Ну?

— Пиши: общая сумма — семьсот. Но только вот хозяин хочет, чтобы стряпчему заплатили вы. Я принес триста. Это задаток. Мы оформляем бумаги — и хозяин присылает меня второй раз, с четырьмястами золотыми, вы забираете их, а я — бумаги.

— Мудрено, — недоверчиво проворчал младший. Рик потряс кошельком:

— Как подпишем, не пройдет и стражи — я приеду за бумагами с остальным. Хозяин никогда не платит всю сумму вперед.

Братья переглянулись — и неожиданно заулыбались. Старший сказал:

— Пойдем. Стряпчий недалеко. А твой хозяин, видать, знает толк в деньгах.

— Сказано — сделано? — спросил Рик на жаргоне торговцев Побережья и подал руку.

— Сказано — сделано, — ответил старший и крепко ее пожал. Теперь, как знал Рик Хаш, сделка заключена. Неважно, что еще не написаны бумаги, неважно, что не заплачены деньги — дано Слово.

— Через две стражи будете кидаться друг в друга золотом, — сказал Рик, — Да, еще вот что. Дело тайное, у всех наших, в том числе и у моей женушки хлопот полон рот, так что она может появится снова. Так вы скажите: мол, Рик все уладил. Она разорется, не знаю — де такого ну и все прочее. А вы ее просто из лавки попросите. Мол, дамы так себя не ведут.

— А я-то все думал, что у тебя за акцент, — сказал младший, — Откуда ты?

— Из Аладринга, — усмехнулся вор, и снова перешел на жаргон Прибрежья:

— Не бойся, ребятки, скамейку из-под вас не выдергиваем. Дело не товарное, а денежное.

Уже у стряпчего, под его размеренное нудное бормотание и скрип пера, вор вдруг расстроился: «Дьявол, надо было представиться кем угодно, только не мужем. Теперь придется кого-то искать, чтобы проследил за Рисси, если она появится. Да, но тогда они заломили бы цену повыше, раз есть уже два покупателя! О, тогда они, как хозяева положения, подняли бы цену до небес! Стоп, ведь я могу быть — ревнивым мужем!!!»

Вор улыбнулся, и братья тут же насторожились. Стряпчий наконец-то закончил чтение документа. Голосом, еще более гнусавым и простуженным он сказал:

— Прежде чем поставить подписи под этим договором о купле-продаже недвижимости, предъявите к оплате акцизный сбор в сумме тридцать пять гуланайдоров, а равно и первый платеж, либо задаток в сумме двести шестьдесят пять полновесных золотых монет.

Братья уже выстроили на краю стола аккуратные стопки из желтых кружков, извлеченных из кошелька. Старший подвинул к стряпчему три столбика и пять монет.

Стряпчий взвесил монету в руке, осмотрел и простуженным, но почти не гнусавым удовлетворенным голосом сказал:

— Сбор уплачен. Уплачен ли задаток полновесной монетой в указанном размере? Прошу поставить подписи. С этой минуты ты, Рик Хаш, имеешь дом, равно как и долг братьям Лессу в размере четыреста золотых. Когда долг будет выплачен, можешь взять расписку в погашении означенной суммы и зарегистрировать у меня за пять золотых ее подлинность. Равно как можешь доверить мне передать означенную сумму вышеназванным братьям за ту же плату, причем тогда ты получишь законно составленную доверенность на выплату мной по твоему поручению…

— Понятно, понятно! — отмахнулся Рик, — Знаете что, вы подождите меня здесь. Кажется, у вас нет очень срочных дел? Я привезу недостающее и мы сразу покончим с этим, а вы приготовьте пока бумаги.

3. Ящер

Демон отсчитал золото «на одно дело», вопреки опасениям вора, даже не поинтересовавшись, куда именно вдруг так много понадобилось. Да еще спросил:

— Может, дать побольше?

Открыл сундук, полный кругляшей, отдельно брякнул не считая еще горсти три:

— Делай, что нужно, только не играй на них.

— Ладно, — пробормотал вор, ссыпал лишнее золото в поясной карман и помчался назад. По дороге он заскочил на воровскую таможню столицы, передал привет от добрейшего содержателя таможни Аладринга здешнему ночному хозяину. Попросил двух воспитанников, выложил десять золотых, и извинившись, что спешит, покинул мрачный, тоскующий по ремонту дом на улице Гренадеров. За его стремя уцепились два подростка — оборвыша. Рик, трогая коня с места, спросил:

— Кто я?

— Ты Рик Хаш, кривой вор.

— Хорошо. Но на людях я только Рик. Рик — и все. Поняли?

Пока они ехали, он объяснил, что им нужно делать, дал по золотому, приказал не красть, пока они работают на него, и оставил возле лавки Лессу. На золотой они могли обжираться дешевыми сладостями не один день, не вызывая особого интереса окружающих.

— Сказано — сделано, — с порога бросил Рик, и лица всех троих выразили удовлетворение. Братья немедленно занялись подсчетом содержимого кошелька, а стряпчий, получив свои пять золотых, расписался в бумаге, по которой в его присутствии «стоимость выше именованного строения оплачена сполна». Как только братья Лессу сосчитали деньги и сообщили на два голоса, что-де все в порядке, стряпчий убрал руку с бумаг, разделил их на три стопки, одну вручив братьям, другую Рику, а третью оставив у себя:

— Приятно было познакомиться с вами, господин студент. Если вам что понадобится — прошу ко мне запросто, — уже совсем не простужено сказал он, — Всегда рад клиентам, аккуратно оплачивающим счета. Кроме того, я могу дать вам кое-какие советы в части законов, — стряпчий улыбнулся, подмигнул и совсем тихо произнес:

— А также в том, как их обходить. Но это за очень специальный гонорар.

— Вы меня знаете?

— Я хорошо знаю Архиерея. Его друзья — это мои друзья. Так что, если возникнет нужда в добром совете… Или помощи, то милости прошу в любое время дня и ночи. Я здесь же и живу. А зовут меня Харрен Лой. Спроси его обо мне…

Стряпчий резко оборвал разговор, так как золотой звон пересыпаемых монет закончился. Он отклонил приглашение «обмыть» сделку, пожаловавшись на никчемную печень, мягко распрощался с братьями. Вор задержал его руку:

— Мне было бы очень интересно для начала просто поговорить с вами. Сейчас я дьявольски спешу, но надеюсь скоро все уладить и тогда обязательно договорюсь о встрече. Всего вам доброго.

Волчий блеск медленно исчез из глаз этого странного, ощутимо опасного человека с уродливым, лошадиным, длинным лицом, и снова с вором прощался не очень везучий законник, потрепанный жизнью не меньше, чем его истертый кафтан.

— Удачи, господин студент!

Вор придерживая сумку с бумагами вскочил на лошадь и понесся по вечерней столице Герцогства. По дороге к купленному им дому он все пытался понять — кто такой этот стряпчий? Он мог поклясться чем угодно, что такого имени Архиерей никогда не произносил. И этот Харрен Лой не был похож ни на члена Воровского Братства, ни на сыщика, он вообще ни на кого не походил. Он был гораздо опаснее, это Рик чувствовал острее, чем дикий харраш — падаль. И все же к кому-то Рик недавно ощутил подобное. Он начал перебирать всех странных своих знакомых — и вдруг понял, что такое же чувство огромной, но скрытой опасности исходило от того, кого Клинок называл Дэвид Эдвин Ли!

Это поразило его. Дэвид Эдвин Ли выглядел добряком, рубахой-парнем, Клинок говорил о нем как о своем единственном по-настоящему испытанном друге и гениальном механике…

— Ничего, я разберусь и в этом, — пообещал себе вор, подъезжая к купленному дому. Он вдруг увидел темный двухэтажный, увенчанный острой черепичной крышей фасад совсем иным зрением:

Это был его собственный дом. Его! Собственный!

Вору стало не по себе. Дом показался просто огромным. И чужим.

В окне соседнего дома показался уже знакомый старик:

— Ну что, мил человек, нашел их?

— Что? А, да, спасибо. Теперь я ваш сосед Рик Хаш.

— Что, уже и купил? — удивился старик, — Вот что значит молодые ноги! Ну что же, приятно познакомиться, меня зовут Декора. Я бывший судья.

Он достал старомодные очки на ручке и внимательно всмотрелся в нового соседа. А Рик лихорадочно соображал, как отделаться от навязчивого деда. Ведь у него нет ключей — хорош получился из него хозяин! Дом за каким-то бесом купил, а зайти нельзя. Бывший судья, вот везет — как утопленнику!

Рик давно бы залез в дом, высадив окно, но боялся, что потом придется давать объяснения.

А судья все изучал его в свои диковинные очки. Тут Рика осенило — отмычки! Старик, видно, слеп как задница, с такого расстояния отмычки не отличит от ключей. Рик повернулся и стал рыться в седельных сумках. Отмычек не было. Он перерыл все сверху донизу, силясь припомнить — положил ли их с собой во время сборов? Ведь не мог не положить, он скорее забыл бы пищу и вино, чем свой воровской, по заказу сделанный инструмент!

— Молодой человек, у вас какие-то трудности? — с интересом спросил старик. Рик вздохнул — и вдруг расхохотался:

— Какой же я дурак! Пока покупал дом, забыл спросить про ключи к нему! Весь день ношусь с языком на плече по городу, добываю наличные деньги, вижу хозяев несколько раз, да так ни разу не удосуживаюсь взять от уже купленного мной, от своего дома ключи!

Судья посмеялся дребезжащим старческим смешком вместе с Риком. Потом спросил:

— Скажи, э-э… Рик Хаш? Да, по-моему, я не ошибся. Так вот, бумаги о купле-продаже дома у тебя?

— О боги, неужели вы приняли меня за вора? — очень натурально возмутился вор, — Естественно у меня!

— Я не мог бы посмотреть их? Я зажгу лампу и спущусь вниз.

— Ладно, — удивленно сказал Рик и судья со своими очками исчез в недрах своего дома.

Мимо Рика прошел фонарщик, лязгнул заслонкой и зажег хитрым приспособлением фонарь на перекрестке. В городе темнело. Юноше уже осточертела вся эта история, сейчас ему больше всего хотелось сбросить сапоги и усесться за крепко заставленный вкусной жратвой и выпивкой стол. Причем в тепле, при свечах, под веселую, занимательную беседу с интересным человеком.

Наконец, дверь приоткрылась и показался Декора с лампой в руке:

— Рик Хаш, может быть, вы зайдете в переднюю, пока я просмотрю ваши бумаги?

— А у меня уведут лошадь? — иронически сказал вор, протянул сумку с бумагами:

— Там все. Знаете, я наверное поеду искать какой-то трактир. Переночую и поем, а с утра поеду за ключами. Бумаги же пусть пока будут у вас. На ночь почитаете, может быть?

Судья не принял шутливого тона. Он поманил юношу, и Рик, отпустив поводья, шагнул в заставленную чем-то, прикрытым старым тряпьем, тесную переднюю. Высохшая голова на тощей шее судьи смахивала на рептилию. Просмотрев документы при свете лампы, он кивнул, медленно моргнул, повернул лицо к вору, складывая бумаги в сумку:

— Да, мальчик, ты был прав. Придется тебе искать другой ночлег. Бумаги-то насквозь фальшивые. Обманули тебя. Или, может, не обманывали? Откуда у бедно одетого юноши семьсот золотых?

Рик почувствовал взрыв ярости, он забылся и распахнул веки звероглаза, где заиграл мутно-багровый огонь гнева:

— Что ты сказал, старый пень? Я смотрю, ты из тех, кто мягко стелет, да жестко спать? Ты хоть понимаешь, на кого ты нарвался? Или ты всех, кто с добром, норовишь в кучу дерьма усадить?

Имплантированный глаз словно отбросил судью в сторону. Вор решился продолжить наудачу:

— Может быть, ты сомневаешься, что эти бумаги заверил сам Харрен Лой? Может быть, мне привезти его сюда? Он приедет, если я попрошу. Но это еще не все, дорогой сосед. Если этого окажется мало, то я могу преподнести еще много неприятного. А теперь — давай, рассказывай.

— Ключи у меня, — сказал судья. Двумя глазами, привыкнув к первоначальной радужной ряби, вор видел, что судья не так уж и стар, и не так уж похож на человека. Зато на рептилию, вроде огромной ящерицы, он очень смахивал. Сейчас он испугался, ослабил контроль и все меньше имел общего с тем старичком — чудачком, что выглядывал из окна.

— Дальше.

— Но я даже не знаю, кто ты такой!!!

— Зато я знаю, кем ты будешь, если до завтрашнего вечера не найдешь, что мне сказать, — туманно пообещал вор и заорал, — Ключи давай!

Судья полез в складки болтающегося на нем халата. Вору еще не приходилось видеть настолько испуганного человека. Если это был человек.

— Бросай их, только плавно, вон туда, за дверь, под фонарь.

Связка огромных ключей забренчала по камням. Вор осторожно попятился из дома и проворчал напоследок:

— И смотри, не зли меня. А то в золе испеку. Приятных сновидений, «господин судья».

Глаза ящера окончательно остекленели. Вор ловким рывком выдернул из его лап сумку с бумагами, отскочил к фонарю и в издевательском пируэте поднял ключи от своего дома под грохот запирающейся двери. И тут заметил неспешно удаляющегося коня. Рик свистнул, конь повернул назад, двинув копытом по ноге кого-то в серой «невидимке». Это был один из одолженных воспитанников воровской таможни столицы:

— Рик! А мы думали… Конь здесь, в доме — ни огонька… — мальчишка казался не на шутку перепуганным. Рик зажмурил звероглаз.

— Почему ты все время его закрываешь, ты что, в самом деле — кривой? — удивился мальчишка. Рик зашипел, и оборвыш смолк.

— Слушай сюда. Сейчас мы откроем дом, и ты займешься по хозяйству. Зажжешь свечи, если в печах есть горючий камень — не спеши разводить огонь. Там могут быть другие вещи. Тряпки, бумаги, еще что-то. Нужно смотреть очень внимательно, и если что найдешь — сам не трогай, зови сразу же меня. Тут, понимаешь, лучше бы до завтра вообще ничего не трогать, только я очень спешу. А где второй?

— Там, где ты поставил, — заморгал оборвыш. Рик насторожился.

— Ты только что сказал: «МЫ думали». Ты хочешь сказать, что одного тебя было тут очень много?

Что-то внутри вора удивленно прислушивалось к тому, что и главное — как он говорил. Больше всего этому «чему-то» хотелось оказаться подальше от всего происходящего. Желательно, еще и поближе к Эн Ди.

— Простите меня, господин Рик… — мальчишка виновато потупился.

— Ну? Так ты не один? И вообще, давай-ка по порядку, — вор присел на крыльцо своего дома, удивленно думая, что поступает точно так же, как демон. Видно, многому он незаметно научился у Клинка: чем острее вор чувствовал опасность, тем спокойнее становился.

Мальчишка свистнул. Из темноты боязливо появилась вторая фигурка.

— Понимаешь, сказали, что дело неопасное, а дома все уже перепились, — покаянно сообщил мальчишка, — Ну я и взял ее. А тут вы дали деньги, она досыта наелась у лоточника, и вообще не хочет уходить. Я даже побил ее, и то без толку. Простите меня, господин вор.

Рик Хаш тяжко вздохнул:

— Иди сюда. И ты тоже.

4. Подручные

Когда две чумазые физиономии приблизились, он с отчаянием подумал, что все его планы харраш пожрал. Ну не тащить же с собой двух подростков! А идти с ними в этот дьяволов дом после встречи с судьей-ящером он просто боялся. С другой стороны, эту историю если и стоило раскручивать, то немедленно. Этому-то демон его научил: «Если заметил что-то странное — хватайся за него и тряси, пока не вытрясешь все до конца! Странное и опасное рядом ходят, понял?»

— А теперь пусть ваши милости сообщат мне, что же я должен с вами делать? Отправить по домам?

Щуплые фигурки затряслись. Девочка заблеяла что-то бессвязное, а мальчишка откровенно хлюпал носом.

Юноша подивился издаваемым девчонкой звукам и спросил совсем убитым тоном:

— Так она что, дурочка?

— Де-ед, — с хлюпом выдавил из себя его «помощник», — Ода убдая, дольго гоборидь не боже-ед.

— О боги! Дети, если вы будете реветь, я позову Локки. И может быть, даже отдам вас ему.

Наступила тишина, если не считать шмыганья носов.

— Высморкайтесь, — Вор повернулся к девочке, — Замерзла?

Она в ответ опять что-то нечленораздельно закудлыкала. Потом, сообразив, что он не понимает, быстро покачала головой.

— Врешь, ведь врешь! — отчего-то вдруг развеселился вор, разглядывая ее лохмотья, подбитые лучшим ветром. Она снова потрясла головой.

А в круге фонарного света на мостовую начали опускаться большие пушистые снежинки — каприз ахайской весны. Надо было быстро решать, что делать. Перво-наперво Рик осмотрел ключи. Среди них выделялись размерами два, и один — явно от небольшой мощной решетки, закрывающей ведущую во двор подворотню. Если коня закрыть там, то не уведут. Детей можно провести в прихожую, предварительно проверив помещение на возможные разные гадости… Даже без демонов, к ночным посещениям воров в Герцогстве готовились солидно.

Конь устроился в подворотне, с внутренней стороны решетки. Укрытый попоной, похрустывая зерном в накинутой на шею торбе он не выглядел несчастным. Рик закрыл на замок створку из переплетенных толстых кованых прутьев, подхватил седельные сумки с дорожными пожитками и вернулся на крыльцо, начиная понемногу мерзнуть. Дети уже вовсю стучали зубами. Рик зажег фонарь, осветил прикрытую кованым лепестком замочную скважину, подыскал затейливый ключ и слегка повозившись, открыл дверь.

Из дверного проема повеяло странным, смутно знакомым запахом и теплом. Там тепло — это решило дело, и они как-то все сразу ввалились в как будто специально натопленное загодя помещение. Рик осветил пол, сделанный из каменных плит, очень точно пригнанных друг к другу — на ощупь стык не чувствовался, стены, покрытые деревянными панелями с какими-то узорами, быстро оглядел потолок, откуда свисал незнакомый ему светильник.

Явно опасного он не увидел, но насторожился еще больше: увиденное было чужим. Такого не делали ни в Миррор, ни в герцогстве. Если это что и напоминало, то подземелья Локки.

Все же он пришел к выводу, что можно закрыть входную дверь. На улице началась настоящая метель, и снег уже образовал мокрую лужицу на камне пола у двери. Рик поставил фонарь на пол, угревшиеся немного дети присели в угол, прижимаясь к теплым стенам. Дверь защелкнулась безо всякого труда. Повернув лицо так, чтобы горящий огонь звероглаза не напугал «помощничков», как Рик прозвал про себя этих двоих, он открыл его. После недолгого радужного свечения он увидел тонкую линию, тянущуюся от светильника по потолку, немного — вниз и под углом по стене к плоской коробочке, слегка мерцающей, когда ее видел звероглаз. Рик напряг мозги: что-то такое демон рассказывал. Он приложил к коробочке палец, раздался слабый щелчок и неожиданно даже для него комната оказалась залита оранжевым светом! Дети было взвизгнули, но глядя на него, снова притихли.

Рик очень серьезно пробормотал:

— Чем дальше, тем интереснее. Ничего не трогать. Лучше всего, если вы до утра проспите в этом углу. Тепло и светло. В сумках есть еда и вино. Только все не съедайте, оставьте немного и мне. И никуда — слышите? Никуда не ходите! Что бы не происходило. Если будет нужно, я приду и заберу вас отсюда.

— ГЛАЗ — отчетливо сказала забившаяся в самый угол девчонка, — Какой красный. Страшно.

— Ди, ты говоришь? — пораженно прошептал мальчишка, — Скажи что-нибудь!

— Чем дальше, тем интереснее, — медленно и неуверенно сказала Ди, — Ничего не трогать. Да, кажется, я говорю.

У нее был такой растерянный вид, что Рик отбросил мысль о возможном обмане.

— Потрясающе! Тебя примут в дом терпимости, — сказал мальчишка и повернулся к Рику:

— МАСТЕР, я сделаю все, что вы захотите. Не знаю как, но вы… Вы вылечили ее! Ее так испугали в детстве, что она перестала говорить, а вы… Вы сделали это. А в доме терпимости, говорят, хорошо кормят и почти не бьют. И иногда можно прилично красть.

Рик молчал. Дети тоже. Потом Рик усмехнулся, не закрывая звероглаз подошел к ним и присел на корточки. Спросил у девочки:

— Все еще страшно?

Ее губы несколько раз напрягались, как будто она не осмеливалась заговорить, и наконец послышался напряженный голосок:

— У-уже не очень. Э-это было так неожиданно. Спасибо.

— Все будет хорошо, — сказал Рик и сам в это поверил. Совершенно неожиданно для себя добавил:

— И не пойдешь ты ни в какой дом терпимости.

Встал на ноги:

— Согрелись? Поболтайте пока между собой. А я пойду, посмотрю, что там дальше.

Добавил иронично:

— Я же должен осмотреть свой новый дом? И плевать мне на ящериц!

— Но здесь нет ящериц? — удивился вслед ему мальчишка, — Ящерицы ведь живут где жарко.

— Вот именно, что здесь не холодно, — пробормотал Рик, возясь с замком двери, ведущей вовнутрь дома…

5. Дом

А дом оказался огромным. Как-то в нем, имеющем двухэтажный фасад, разместилось четыре жарких, прекрасно обставленных этажа, залитых оранжевым светом странных светильников. Многого Рик не знал — и потому не касался, чтобы нечаянно не испортить, кое о чем рассказывал демон. Особенно юноша обрадовался, когда обнаружил баню. Как и все здесь, она была готова к действию. Рик повернул рычаг с красной меткой — и в обширный бассейн полилась горячайшая вода. Из-за поворачивания соседнего, с синей меткой — рядом с кипятком хлынул ледяной поток.

После того, как он убедился, что в доме ловушек нет, он пришел в прихожую. Дети еще и не думали спать. Рик весело подцепил согнутым пальцем седельные сумки, когда его жестом остановил мальчишка:

— МАСТЕР, мы тут поговорили. Вы хотите оставить Ди себе? Погодите, не перебивайте! Я приду домой и скажу… Скажите, вам не жалко заплатить за нее десять монет? Можно и за пять…

— Ну, положим, пять-то монет у меня найдется, и — что? — включился в игру Рик Хаш.

— Вот и хорошо. Я скажу, что продал ее насовсем матросам на парусник. Они не будут ее искать. Сами все время говорят про лишние рты. А за пять золотых они меня еще героем объявят!

— Ну что же. Осталось спросить Ди. Ты согласна, чтобы я тебя купил?

— Да, МАСТЕР. Вы не думайте, я много умею, а ем совсем мало, почти что ничего. Я не буду в тягость, — сказала Ди.

— Всегда есть неприятные стороны, — улыбнулся Рик, — Иногда ко мне залетают демоны, и во время вечеринки могут тебя сожрать. Это самое неприятное.

Ди долго смотрела на него, неуверенно спросила:

— А мучить будут? Если это быстро, то ничего.

Рик опешил:

— Ты это серьезно?

— А ты — серьезно?

Рик вздохнул. Помотал головой, отмахнулся от прошедшего дня:

— Пошли. Мыться будем. Похоже, что мой приятель, демон несерьезности, перекусал в этом городе слишком много народу. И зараза пошла…

Шим, как звали мальчишку, отреагировал на свежевымытую сестру своеобразно: когда она нацепила на себя старые лохмотья, он заявил:

— Да-а, если тебя только помыть, то цена была бы выше, чем за одетую. Может, даже пошла бы за десятку в ночь.

— Слушай, парень, ты что, показываешь, что ты такой крутой? — раздраженно спросил Рик, — Ты в самом деле торговал бы своей любимой сестрой?

— Конечно, — сказал Шим, — Разве от нее убудет? Я и так ей торгую. Ты же купил?

— Ладно. Мы решим эти проблемы позже, — Рик встал и скоро появился с какой-то одеждой, которую он нашел в одном из шкафов:

— Ди, скинь эту дрянь и выбери что-то не столь вонючее.

— Миллион дьяволов! — поперхнулся мальчишка, — Да пусть себе ходит голышом, что, не видел я ее задницу, что ли? Тряпки еще на нее цеплять, знатная, что ли? Все равно тут не холодно. А ну положь!

— Ди, не слушай его, — рассмеялся Рик, видя, как растерянная девочка сложила вещи обратно в кучу, — Завтра здесь появятся демоны. По крайней мере двое. Мне будет неприятно, если ты окажешься при них совершенно голой. Это неправильно поймут.

— Точно, — неожиданно согласился Шим и сложил ее лохмотья в кучку, — Отнесу это домой как доказательство. Вместе с деньгами. Матросы на парусниках всегда выбрасывают женские тряпки, чтобы девка не сбежала. Если не принесу ее бебехи, не поверят, что ее пристроил.

В конце концов они улеглись спать. Едва Рик Хаш сомкнул веки, как почувствовал осторожные шаги. Ди, в чем мать родила, остановилась у его ложа. Ее подбородок несколько раз беззвучно дернулся, прежде чем она спросила:

— Мастер, если вы не против, я лягу в ногах?

Рик подвинулся:

— Не надо «в ногах». Кидай свои кости сюда, дите.

— Я очень некрасивая? — спросила Ди, укладывая голову на подушку рядом с ним. Рик буркнул:

— Ты-то израстешься. У тебя есть вши?

— Конечно, у кого их нет? — удивилась она.

— Только не говори, что тебе «страшно спать одной».

— Не буду. Хотя это правда. А ты шутил насчет демонов?

— Нет.

— Ты продал им душу? — серьезно спросила она. Рик фыркнул:

— Наоборот, купил. С тех пор, как с ними познакомился, ночами не спал, мечтал увидеть, как там у них живут. И вот — сподобился… — задумчиво сказал Рик. Ди осторожно коснулась его лба, потом кончиками пальцев провела по веку звероглаза. Это получилось приятным.

— А это? А ты сам — не демон? Этот твой красный глаз…

— Нет. Ты слышала, что меня зовут кривым? Этот, звериный, демон недавно вставил на место когда-то выбитого.

Ее рука провела по подбородку, по груди. Рик напрягся:

— Слушай, я устал, понятно? К тому же вчера я имел женщину почти всю ночь.

— Понятно. Я не буду тебя трогать, если ты этого сейчас не хочешь. А в доме терпимости ты бы лег со мной?

— Я тебя сейчас отправлю спать обратно. Вообще, я уже начинаю жалеть о том, что ты заговорила, — сонно проворчал Рик Хаш, повернулся к ней спиной и размеренно засопел.

6. Ди

Рик Хаш проснулся от истерического визга девочки. Еще не понимая, в чем дело, он схватил нож, и только потом разглядел Дэвида, спокойно пускающего зеленый дым своей курительной палочки изо рта. Рик треснул визжащую девочку по затылку, и она немедленно умолкла.

— Ага. Это так у нее регулируют громкость? — спросил демон безо всякого акцента, — Сейчас гораздо лучше. Доброе утро, малышня. Ты не появился ночевать, и утром мы с Эн Ди решили прогуляться по городу. Людей поглядеть, тебя разыскать. Вот и зашли сюда, увидев твоего конягу. Кстати, он в порядке.

— Понятно, — сказал Рик и начал одеваться, — Извини, но я здесь еще не освоился.

— Неудивительно, — рассмеялся Дэвид и рассеянно пощелкал выключателем света:

— Насколько я понял, здесь тайно жили совсем другие существа… То есть не твои соотечественники. А девочка — твоя рабыня, как я догадываюсь?

— Вроде того, — вор натянул одежду и почувствовал себя несколько уверенней, — Ди, ступай туда, где я положил седельную сумку, найди там бутылку с темной, густой, противно пахнущей жидкостью и натри все места, где у тебя растут волосы. Терпи, не смывай, хотя вши будут сильно кусаться. И не одевай старую одежду. Будешь сидеть и вонять, пока не скажу, это тебе наказание за вой, которым ты меня разбудила. Нельзя же так пугать, в самом деле?

Девочка, не произнося ни звука, осторожно обогнула по большой дуге расхаживающего с видом приценивающегося покупателя Дэвида и бросилась бежать из комнаты.

— А где Эн Ди? — спросил Рик, наблюдая за Дэвидом, откинувшим из стены что-то незамеченное вором и изучающим значки на плоской, чуть красноватой поверхности. Дэвид оторвал взгляд от значков и резко захлопнул панель, так что она снова слилась с кремовой отделкой стен.

— Эн Ди? Он в подвале. Он вызвал десяток техников, чтобы разобраться в какой-то непонятной машине. Занятный дом, правда?

— Вы живете в похожих? — поинтересовался Рик. Дэвид кивнул:

— В целом да. Разве что некоторые детали у нас проработаны получше… Скажи, а как ты включил отопление?

— Я не включал. В доме сразу было тепло, — сказал Рик, — Чертова девчонка, теперь и у меня зачесалась голова. И есть хочется, а я еще толком не знаю своего дома.

— Это-то поправимо, — внезапно озабоченно сказал Дэвид, — С насекомыми мы разберемся, а вот второе, я думаю, это дельное замечание. Идем же и отыщем сей Грааль, досточтимый сэр!

— Чего?

— Пошли поищем кухню, юноша, — рассмеялся Дэвид, — Я тоже не завтракал сегодня. И Эн Ди. Тебе, кажется, удалось поднять большую волну в местном стакане с грязной водой. Предлагаю воду заменить чем-нибудь покрепче и «наплевать нам на погоду, пусть со свистом грохнет буря! Будем пить мы, будем грозны, быстрой молнии подобны…» Что-то в этом роде. Стакан мы тоже заменим скромной, приличествующей нам посудиной. Например, купальным бассейном: упасть, и не вылезать пока там еще что-то есть. Как тебе моя идея?

Дэвид Эдвин Ли часто казался вору человеком с недостающими винтиками в голове. Но насчет вкусно поесть и выпить был не дурак, а с точки зрения вора, это извиняло бы куда большие странности. Как только кухня усилиями Дэвида была разведана, он призвал туда демонессу Китти, весело бренчащую сумасшедшую статую из дырчатого белого металла. На кухне немедленно повисли дым коромыслом и заковыристая ругань на шести языках, не считая теротеро. Дэвид, затиснутый разошедшейся Китти в щель между большим столом, стеной и малым кухонным столом, весело подмигнул вору:

— Теперь мы не погибнем!

Извлек ниоткуда огромную стеклянную бутыль с красными наклейками и незнакомыми письменами, наполненную прозрачной жидкостью, два граненых стакана, которые и наполнил через незаметный краник:

— С новосельем, вор! Поздравляю с вступлением в орден домохозяев!

— А что это такое? — с подозрением понюхав отдающую машинами жидкость, спросил вор. Дэвид одним глотком осушил свой стакан и развеселился:

— Ракетное топливо, малыш. Впрочем, есть в нем немного воды, глюкозы и разного другого в пропорции. Смелее, я проверил — не отравишься. Мы с тобой едим почти одно и то же.

Неожиданно в дверях кухни возник Эн Ди, с крохотной чашечкой, заполненной чем-то горячим и очень приятно пахнущим. Вор встрепенулся:

— Клинок, что у тебя в руках?

— Это? — удивленно переспросил демон, улыбнулся:

— А, это кофе. Тебе его не стоит пробовать.

— Это почему? Такой приятный запах, к тому же…

— Потому, мой дорогой, что для тебя эта приятно пахнущая чашечка — смертельная доза наркотика, подавляющего волю. Ты хочешь стать безмозглым рабом, Рик?

Вор вскочил, опрокинув стакан с Дэвовым напитком:

— От Рисси пахло этим твоим кофе!

В помещении кухни повисла напряженная тишина. Эн Ди все еще улыбался, но глаза его мгновенно стали злыми. Через секунду он расслабился:

— Ты ошибся, Рик. Это невозможно. Рисси не могла пахнуть кофе, потому что тогда его в этом мире еще не было. Он здесь не растет, а я попросил передать его сюда совсем недавно, когда она уже давно ушла из замка.

— Точно, юноша, — сказал Дэвид, — Я тоже проверил. Тогда в этом мире еще не могло быть кофе.

— Я не знаю, откуда она его взяла, — упорно сказал принюхивающийся вор, — Но я не ошибаюсь! Вы недослушали меня. От нее пахло сразу, когда я ее нес в замок. Но я думаю, что если достал один, то может достать и другой. Я ни с чем не спутаю этот запах, потому что он ни на что не похож!

— Но… — начал Дэвид и замолчал. Эн Ди, как бы в ответ, обвел руками вокруг себя.

— Дознание, — сказал Дэвид. Эн Ди кивнул, допил неторопливыми глотками свою чашечку. Поставил на блюдце и сунул в никуда. Посмотрел на Рик Хаша так, словно целился в него из арбалета и отрывисто бросил:

— Что-то слишком много происходит вокруг тебя, парень. Но если она в самом деле приняла кофе, то можешь и взаправду больше ее не искать. Вы, ахайцы, не живете после него больше одного дня и одной ночи, а обычно — гораздо меньше. Это только что проверено нашими машинами и ошибки быть не может. Сейчас подчиненные мне машины ищут ее тело. Если найдут и если вскрытие покажет следы кофе, то…

Эн Ди и Дэвид снова мрачно переглянулись.

— И никакого противоядия… — вслух сказал Дэвид Эдвин Ли, — Чики-дрики.

— Бедная девчонка, — вздохнул Эн Ди, — такая симпатяга была. Кто бы мог ожидать, что она зомби.

— «Что она» — кто? — влез потерявший нить вор. Демон вздохнул:

— Это такое слово для рабов, не имеющих воли, делающих то, что им прикажет хозяин.

— Ох, сдается мне… — начал Дэвид и опять замолчал. Но демон понял его, фыркнул.

— Зачем он им? Не знает ни шиша.

— Да просто он влез случайно.

— Теперь надо разбираться нам. А то — точно, пригласят на чашечку.

— Уж лучше — на рюмочку, — изрек Дэвид и подвинул Рику новый стакан, — Кстати, это бразелонский поминальный напиток.

— А вдруг она жива? Вдруг Рисси пахла чем-то незнакомым, не кофе? Или она не ахайка? — спросил вор. Взгляды демонов, казалось, зазвенели как сталь клинков. Эн Ди глубоко втянул воздух и сказал:

— Так. Берите свою посудину и идите со мной. Катти, скажешь, как будет готово.

— Конечно, — серебряным голоском ответила статуя.

Эн Ди привел их на нижний этаж, в коридор, упирающийся в мощную дверь. Приложил руку к решетке, лязгнул невидимый запор. Демон распахнул решетку и следом — массивную дверь:

— Полюбуйтесь на ЭТО!

— Вот это отопление, — сказал Дэвид, оказавшись в потоке жаркого сухого воздуха.

Он спокойно вышел на присыпанное песком крыльцо, огляделся:

— Как в Сахаре! Градусов пятьдесят по Цельсию.

Вор с опаской последовал за демонами. Недалеко от крыльца он увидел что-то полузанесенное. Отбросил песок сапогом — на него косо глянул глазницей череп, показалось какое-то тряпье. Эн Ди отстранил вора, аккуратно собрал желтоватые кости, сунул в никуда:

— Экспертное заключение.

Только сейчас вор оглянулся. Посреди желтой бескрайней, слегка волнистой песчаной пустыни под розовым небом стоял грубый, словно вытесанный из зеленоватой монолитной скалы, замок. То ли от Дэвова пойла, то ли от розового неба его начало мутить.

— Подмена пространства, — заметил Дэвид, — Жулики.

— Не суди, да не судим будешь. Меня поражает другое: в центре столицы, под носом у нас, это же все равно что гипердверь рядом с ГУМом, у фонтана, которую все прохожие упорно не замечают!

— Кости принадлежат неизвестной расе, внешне практически неотличимой от эйчэс-сол, — сообщил баритон ниоткуда. Эн Ди присвистнул. Дэвид покачал головой:

— Чем дальше, тем чудастее! Я уж думал, для нас неизвестных рас нету, и вот те нате!

Вор решил, что с него хватит. Сами сказали, что это их дело, вот пусть и вялятся в этой бане. Он сказал, поворачиваясь:

— Ну я пошел. Эн Ди, дверь не та, закрыта!

Демоны разом обернулись. Перед вором была плотно подогнанная — нож не всунуть — закрытая каменная плита. Эн Ди рассмеялся:

— Не нервничай, это техники выключили машину. Полетели, осмотрим замок сверху.

— Правильно. Если не ошибаюсь, эти помещения сейчас значительно холоднее, чем воздух, — глубокомысленно изрек Дэвид, потрогал бутыль и забеспокоился:

— Водка нагрелась, а я люблю холодную. Так что раз-два!

Какой-то миг Рик Хаш висел в воздухе, обдуваемый жарким ветром, вдруг по пяткам стукнула твердь, и он с удивлением обнаружил, что смотрит на свои следы в песке с большой высоты. Стена этого замка была повыше, чем строили в Герцогстве, раза в полтора. Она оказалась и шире раза в два. Ему не дали особо оглядываться. Дэвид снова скомандовал:

— Еще раз-два!

Теперь он летел вниз. Перед самой землей руки демонов дернули его под мышки, снова по пяткам ударила твердь. Они стояли внутри крепости. Окна зданий — непривычно узкие и высокие, сходящиеся кверху наподобие клиньев, изнутри прикрывали ставни. На песке между зданиями не отпечаталось ничего, способного задержать взгляд. Они долго ходили по крепостному двору, однако не обнаружили ни одного дверного проема, ни одного входа. И ворот в крепостной стене — тоже не нашлось. В конце концов юноше осточертели и крепость зеленого камня, и жара, и яркое светило над головой в ненатурально розовом небе без единого облачка.

— С меня довольно, — сказал вор, — Я уже прожарился насквозь, сапоги хлюпают от пота. Или определите меня в тень, или отправьте домой!

Задумавшийся Дэвид махнул рукой, и Рик обнаружил себя стоящим в одиночестве перед открытой дверью, откуда по ногам несло холодом. Из полумрака, жмурясь на непривычно яркий свет, выглянула вымазанная мазью от насекомых Ди:

— МАСТЕР, там к вам пришли, — сказала она дрожащим от ужаса голоском. Он шагнул в дверь, в показавшуюся темнотой искусственную оранжевость коридора. Прикрыл дверь, оставив небольшой просвет. Повернулся, девочка уже спешила вперед, подальше от жуткого света и жара.

7. Халрик

Они почти бежали по коридору, потом — по лестнице. Дверь в столицу выходила на перекресток улиц — и одновременно была на третьем этаже дома. Рик пока с трудом воспринимал это.

— Можешь смыть мазь, — сказал он девочке, — Пока новых вошек не подцепишь, кусать будет некому. Кто пришел-то?

— Господин из благородных и с ним дама, — сказала Ди, — Они ждут тебя в большой комнате где много кресел, рядом с передней.

— Понятно, где. Ты говорила с ними?

— Немножко. Я как раз выпустила Шима, и тут они в двери, зашли, спросили тебя. Я провела их в эту комнату, сказала, что ты где-то наверху, и что я сейчас позову, — на ходу рассказывала Ди.

— Молодец.

— Еще они спросили, кто я. Я сказала, что твоя новая рабыня. Они переспросили: «новая?» и очень смеялись. Я не успела одеться, и в этой мази, — виновато сказала Ди, — Наверно, это было смешно.

— Теперь помойся и нацепи на себя что-нибудь, — сказал Рик, останавливаясь перед дверьми. Он кашлянул, отряхнул от изумрудного песка штанины, поправил ворот и вошел.

В мягких креслах спинами к нему сидели двое. Он еще раз кашлянул, быстрым шагом обошел кресла и поклонился:

— Счастлив видеть вас в своей зимней резиденции, ваша Светлость, князь Халрик, и вас, госпожа Гунольда. Рад служить вашим милостям. Хотя я и не удостоен чести быть с вами знакомым, но я, конечно же, много о вас наслышан.

Возникла пауза, во время которой Рик почувствовал напряжение в гостях. Напряжение и враждебность. Гости рассматривали вора и молчали.

— Прошу простить меня, если не так сказал, — поклонился вор снова, — Но у вас такие лица… Что случилось, ваша Светлость?

— Этли нет, — глухо сказал князь. Вор растерялся, наморщил лоб:

— То есть как это нет? Я ничего не понимаю! Только вчера я говорил с ней, получил пару оплеух ни за что… То есть почти ни за что.

Его голос постепенно стих и конец фразы повис в молчании гостей, показавшемся вору откровенно враждебным. Вор попробовал еще раз:

— Госпожа Гунольда, вы же видели, что я упал, да так, что удар головой об эти ступени надолго вышиб из меня дух! Меня довела до дворца добрая девушка много времени спустя… Уж не хотите ли вы сказать, что высокородная Этли из-за меня, убогого, наложила на себя руки? Нет, этого не может быть! Она же ясно сказала, что не любит меня.

Халрик в это мгновение ощутил, что все его внутренности напряглись до боли. А гости все еще молчали. От растерянности и непонимания вор развел руками и сел на роскошный паркет возле их ног. Горько сказал:

— Моя жизнь принадлежит ей. Я дал слово чести, и я сдержу его. Может быть, я не имел права ее полюбить. Наверно, это преступление. Наверное, еще большим преступлением было указывать Благородной принцессе, что ей нельзя, неприлично любить мало того, что простолюдина, мало того, что калеку, еще и преступника. Король, если вы считаете, что меня надлежит казнить, то я не стану убегать или искать защиты у демонов. Я вор, но слово есть слово.

Халрик, казалось, стал еще бледнее от его слов. Он коротко спросил:

— Так ты в самом деле вор? Ты крадешь вещи?

— С тех пор, как она наняла меня на службу, я почти не крал. Зато пришлось освоить науку наемного убийцы, — объяснил вор, — Иначе я не выполнил бы ее поручений. Я не мог не выполнить, и пришлось убивать.

— Это меня не касается, — сказал князь, — Мне тоже пришлось убивать. На войне, конечно. Смерть есть смерть.

Он явно тянул время, не решаясь заговорить о главном. Окинул взглядом гостиную, спросил:

— Мне сказали, что ты купил этот дом. Откуда у тебя столько денег? Воры не выглядят богатыми.

— Демоны тоже ценят свою жизнь. И не лишены признательности за спасение. Однажды я сказал что-то о том, что мне не суждено иметь свой дом, и что умру я в сточной канаве. Наверно, демон вспомнил потом эти слова. Но князь, ведь вы пришли не за этим? Да, сейчас у меня много золота. Очень много. Я могу не воровать до конца дней своих. Поэтому я обрадовался, что могу не брать у принцессы ничего. Довольно того, что она попросила меня помочь.

Дверь в гостиную чуть скрипнула, в ней показалась голова девчонки. Рик Хаш поманил ее:

— Рабыня, лучшего вина знатным господам! А мне — ту прозрачную жидкость, что стоит на кухонном столе!

Развел руками:

— Вы уж простите меня, прислуги в доме одна эта девчонка. Совсем еще не устроился здесь. Ну да как-нибудь…

Одернул сам себя:

— Как это «как-нибудь»? Какое вообще может быть «потом», если ее больше нет?

Помрачнел. Снова скрипнули двери, в них степенно вошла Ди в неведомо откуда взятом синем платьице, неся серебряный поднос с чаркой большой, чаркой поменьше и стеклянным стаканом. Девочка встала перед князем на одно колено и пролепетала:

— Извольте откушать, господин…

Король колебался, и вор его понял, грустно усмехнулся:

— Никто не узнает о вашем визите сюда, а мне ни к чему кичиться тем, что Халрик, князь Миррор, пил в этом доме.

— Благодарю, — сказал князь, чуть улыбнулся девочке и спросил ее:

— Ну что, «вылечила своих насекомых»?

Гунольда что-то неодобрительно буркнула, Ди склонилась еще ниже, совсем спрятав лицо в нечесаных зеленых космах. Халрик решился, протянул руку, взял кубок. Девочка повернулась с подносом к даме:

— Извольте откушать, госпожа…

Гунольда, с неодобрительным лицом протянула усаженную перстнями руку и взяла кубок поменьше.

— На здоровье, высокие гости, — пролепетала девочка и ниже всех поклонилась вору:

— Ваш напиток, МАСТЕР Рик Хаш.

Вор взял свой стакан, чувствуя его ледяной холод, и ожидая, когда Халрик скажет слово по праву уважаемого, родовитого гостя. Король помолчал, покусал губу, наконец решился:

— Мы здесь очень разные. В общем, я бы сказал, у нас только две общих черты. Так или иначе, мы люди чести — и доказали это делом. И мы, пусть каждый по-своему, любим Этли Златоглавую. Она попала в беду. Пусть она будет жива и здорова, остальное мы сделаем.

«Она попала в беду! Это значит, Этли не умерла? Она жива!» в миг грохнуло в голове юноши. Рик почувствовал, как огромная тяжесть, навалившаяся на плечи, исчезла. Он прерывисто вздохнул.

— Это так, — неохотно пробормотала Гунольда, неодобрительно глядя на сидящего перед ними дикаря, преступника, урода, которого принцесса имела несчастье полюбить. С другой стороны она знала, что его слово может оказаться даже тверже, чем слово Халрика. И что любит он принцессу, хоть и терзается этим, тоже она не сомневалась. Возможно, что только понимание этого «терзается», и немного примирило ее, придворную даму, с визитом князя — к грязному убийце и вору.

— Пусть она будет жива, остальное сделаем, — сказал Рик Хаш, поднял посудину и залпом выпил Дэвово «Ракетное топливо», жидким огнем разошедшееся по жилам. Подражая демону, он резко выдохнул.

— Что это за вино? — спросил приятно удивленный пробным глотком князь. Ди, стоящая на коленях немного сбоку, держа на вытянутых руках тяжелый поднос, тонким голоском сказала:

— Это редчайшее вино, ваша Светлость, Бра Зое Лон, то есть Вино Печальных Лугов. Оно так дорого, что никто и никогда не продавал его. Оно усмиряет печаль, оставляя светлую грусть и надежду на лучшее. Простите, МАСТЕР, что я заговорила.

— Надеюсь, что тебя простят высокие гости, — ответил Рик, ставя на поднос пустой стакан. Теперь требовалось терпеливо ждать, пока вельможи насладятся вином. Рик успокоил себя: «Так. Как учил Клинок, вытрясем всю инфо из болтовни. Первое — Этли пропала. Второе — раз Халрик пьет в этом доме, то на меня он не думает, а скорее всего рассчитывает на помощь — не зря же говорили тут про любовь. Третье — раз князь не хочет подымать шум, значит есть какая-то грязнотца, которая может расплескаться. Четвертое — опять все валят на меня, как и в прошлый раз, только теперь уже Халрик. Самое главное — они не спешат. Что бы это означало? А хорошая вещь это топливо, башка-то как заработала!»

«Еще бы. Говна не держим-с, — неожиданно отозвался внутри головы Дэвид: — Подлить?»

— Да, — вслух сказал Рик Хаш, краем глаза заметив, как стакан снова наполнился.

Сманеврировал:

— Да, конечно, я сделаю все возможное, чтобы найти Этли. Но расскажите же наконец, как все случилось?

Протянул руку и взял с подноса Ди стакан. И снова пищевод обожгло сначала холодом белых, а потом огнем желтых пустынь. Ди рванулась с места, ухитрилась почти беззвучно поймать подносом кубок госпожи Гунольды и следом — стакан Рика Хаша. Придя в благостное состояние, вор одобрительно опустил веки. Ди нерешительно улыбнулась: «Мастер доволен».

— Меня раздражает то, что вы сидите на полу, как какой-то… Какой-то крестьянин, — определилась наконец дама.

— Прошу прошения, мой этикет сильно хромает, — извинился вор и вскочил на ноги:

— Если я буду стоять перед вами, это будет лучше?

— Думаю, что да, — заметила она. Несколько мягче посмотрела на вора:

— Вам совершенно необходимо знать, как себя вести в обществе. А теперь, если князь не возражает, я расскажу.

Халрик молча кивнул, продолжая смаковать вино. На его лицо медленно возвращался румянец.

— После вашей перебранки принцесса проследовала до экипажа. Села в него и в сопровождении свиты направилась из центра города, через площадь перед Герцогским дворцом, при большом скоплении народа, так как там ее ждали, к Восточным воротам. Когда экипаж подъезжал к воротам, я задремала. Принцесса сидела напротив меня. Через стражу, может быть чуть меньше, я проснулась от сильного толчка на ухабе. Принцессы в экипаже не было. Я удивилась. Спросила у начальника охраны. Он сказал мне, что карета постоянно охранялась и не останавливалась от самых Восточных ворот. Поиски никакого результата не дали. Это все. При выезде из города экипаж остановился, но ненадолго, и никто не смел приблизиться к нему. Принцесса не смогла бы незаметно выйти.

Вор молча кивнул. Постоял немного для важности. Не спеша ответил:

— Загадочная история. Но если высокородную Этли возможно вернуть, я сделаю это. Вы знаете, иногда бессильны даже боги…

— Я понимаю, о чем ты говоришь, — неожиданно кивнул Халрик, — Колдовство. Я не упрекну, если у тебя не получится. Знаю, ты попросишь помощи у демонов, возможно, даже и у богов. Как мне намекали, у тебя есть кое-какие знакомства. Но это больше, чем может кто-то другой, и уж если не получится даже у тебя, то в чем можно винить? Если же получится, то…

Вор прервал князя взмахом руки:

— Простите, ваша Светлость! Прошу вас, безо всяких условий!

— Хорошо. Пусть так, — устало сказал Халрик, — Если что-то потребуется, ты всегда можешь меня найти, сегодня же отдам такое распоряжение. У тебя есть нечто особенное? Например, родимое пятно необычной формы… Тогда я распорядился бы проверить это нечто у называющего себя Риком либо Рик Хашем — и тебя провели бы прямо ко мне.

— Да, есть, — сказал вор и встав так, чтобы видел только Халрик, открыл звероглаз. Лицо князя на миг растянулось в невероятную, неописуемую гримасу, словно бы кожа оттянулась к затылку. Рик опустил веко. Халрик неловко кашлянул, пришел в себя, сжал губы:

— Ужасно. Да, такое не подделать.

Выдержал паузу.

— Заметь, я не оговариваю, что покровительство князя Миррор распространяется на тебя только для этого поручения.

Улыбнулся.

— Кажется, ты мог бы быть хорошим, надежным другом. Если бы дам не шокировали твои манеры. Да, Гунольда?

— Если у него будет время, то я потрачу немного нервов, чтобы мальчик не попадал впросак из-за дурных манер, — сказала Гунольда. Усмехнулась:

— И иногда, возможно, передам письмецо.

Помрачнела:

— Если будет та, которая напишет.

— Это очень много, моя госпожа. Стоит ли связывать себя обязательствами? — сказал вор, — Надеюсь, что дело, все же, окажется пустяковым. Я найду вас через несколько дней и сообщу, как идет дело.

— А теперь нам нужно идти. Иначе начнут искать НАС, — заметил Халрик, поставил кубок на поднос Ди и поднялся. Ди с поклоном исчезла в недрах дома. Рик проводил гостей до порога, где уже заметно нервничали десяток охранников и несколько слуг возле простой, не украшенной, запряженной парой невзрачных лошадей кареты. Как только Халрик и Гунольда уселись, двое слуг последовали за ними, захлопнув дверь и задернув занавески, двое вскочили на облучок к кучеру. Хлопнул кнут — и карета умчалась в сопровождении вооруженной охраны, имея вид экипажа, в котором изредка купцы перевозили золото или другие драгоценности.

8. Ло-Рарараа

Рик поднялся на кухню. Там уже улеглось буйство Китти, и ублаженный Дэвид Эдвин Ли наслаждался разносолами, не забывая и про ракетное топливо. Неожиданно для себя Рик ощутил голод и дикую усталость. Он сел за стол, сообщил Дэвиду:

— Налопаюсь как харраш и пойду поспать. Да ведь не дадут!

— А ты их посылай искать мужские доспехи у самки этого харраша, — хрюкнул Дэвид, — Или просто, но работает: в задницу. Да и вообще — день уже к вечеру, темнее-эхет, — на полуслове сочно зевнул Дэвид. Рик удивился:

— Надо же, как быстро день прошел?

Дэвид снова зевнул, прищурившись, оглядел основательно прополотый стол:

— Не жалей. Жалей, когда время тратится на скуку.

— Ум-гм, — сказал с набитым ртом Рик. Наскоро поев, со слипающимися глазами дополз до постели и упал в нее, пригребая под руку Ди. Она было заговорила с ним, но Рик уже спал. Девочка вздохнула, решила не обижаться и тоже засопела на надежной руке своего мастера. После знакомства с серебряной дырчатой статуей, которая не только двигалась и изощренно ругалась, но как-то ухитрялась накормить всех входящих и проходящих, Ди уже не очень боялась демонов.

Рику снилась странная крепость с невиданными треугольными окнами — щелями. Он как-то попал один в крепостной двор, и знал — там есть что-то очень важное, необходимое ему, он искал это что-то, обливаясь потом и леденея от страха, что опоздал. И вдруг обернулся, и увидел Локки, неподвижно стоящего за спиной. Локки сочувственно улыбаясь протянул руку, каменной хваткой сжал юношу за локоть: «— Твое время вышло, вор. Добро пожаловать домой, в преисподнюю!»

…— Не надо!!! Я успею, дай мне еще немого времени!!! — заорал в ужасе Рик Хаш и проснулся, выдирая локоть из-под перепуганной Ди. Подбородок девчонки долго дергался впустую, прежде чем она выговорила:

— Ты че-его кричи-ихишь?

Рик сел в постели, чувствуя, как тело сотрясается от бешено бьющегося где-то у горла сердца. Вокруг него все выглядело спокойным, оранжевый свет даже стал казаться приятным. Юноша отдышался, расслабленно опустился на подушку. Девчонка все еще сидела, укрытая по бедра одеялом, и смотрела на вздрагивающую в такт пульсу грудную клетку Рик Хаша.

— Ну чего таращишься? — замученным голосом спросил вор, — Ну приснился мне страшный сон, бывает.

— А ты звал какую-то Рисси. И еще какого-то уголька. И очень громко кричал, — сообщила Ди, опуская с кровати свои тощие как палки ноги с шарообразными утолщениями в коленках, — По-моему, мастер, ты заболел. Ты хочешь пить?

Рик прислушался к себе, удивленно кивнул, покосился на поднявшуюся девчонку:

— Откуда ты догадалась?

— Да как не догадаться, коли пот с тебя так и лил, что с выжимаемой тряпки, — сказала Ди, накидывая на себя платье, — Полежи, мастер, я сейчас.

В проеме двери она столкнулась с кем-то, отступила на шаг и озадаченно наклонила голову набок. Мимо нее в комнату вошел Эн Ди, на котором висела, обхватив его руками за шею, а ногами — за талию, маленькая демонесса. Ее одежда, вроде скроенных из одного куска материала штанов, переходящих в рубаху, показалась Рику не очень удобной и совсем непригодной для девочки.

— Привет, Рик. Познакомьтесь. Это Рик Хаш, мой новый приятель. А это Ло-рарараа, моя любимая игрушка, — преувеличенно серьезно сказал Эн Ди.

Лицо демонессы показалось юноше почти человеческим, но черты лица имели в себе что-то неправильное. Демонесса одним движением оказалась на полу, бесшумно подошла и протянула узенькую ладошку:

— Будем знакомы. Ты не обижал моего хозяина?

— Не-ет… — удивленно протянул Рик. Ло-рарараа удовлетворенно кивнула и сказала своим странным, тонким квакающим голосом:

— Тогда мы можем быть друзьями. Зови меня Ло. Забавно у тебя тут. Эта твоя девочка, она меня испугалась, смешная какая!

— Ты чего кричал полночи? — спросил Эн Ди, — Снилось что-то?

— Да, — неохотно признался Рик, — Что, Ди уже нажаловалась?

— Да когда бы? — удивился демон. Усмехнулся, — Тут Ло потребовала посмотреть место, где я работаю.

Вернулась Ди, и исподлобья глядя на новую гостью, протянула Рику кубок с вином.

Девочки оказались почти одного роста. Зеленоволосая Ди в однотонном простеньком синем платьице, стоящая босыми ногами на гладком коричневом паркете — и одетая в десантный комбинезон — хамелеон огненноволосая Ло, держащаяся слегка покровительственно, притоптывая обутой в мягкий черный кожаный сапожок короткой широкой ступней.

— Это мой хозяин.

— А это — мой.

Эн Ди смотрел на них и улыбался. Ло примирительно сказала:

— Твой тоже ничего себе.

— А я вас сначала боялась, — призналась Ди. Ло засмеялась:

— Их все сначала боятся. Тебе повезло, что ты увидела Эн Ди вот так близко. Он не любит новых лиц.

— Еще наговоритесь, — сказал Эн Ди, — Рик, если они вздумают драться, то ты отшлепаешь свою, а я — свою. Идет?

— Годится, — подражая Эн Ди, сказал Рик, — А сколько сейчас времени?

— Пока что еще мало. Четвертая стража идет, — пересчитал время по-ахайски демон. Отчетливо, хотя и слабо запахло кофе. Рик со вздохом поднялся, нацепил штаны под любопытным взглядом Ло-рарараа, и не подумавшей отвернуться. Он принюхался: «Дьявол, пахнет Рисси!»

— Завтра я исчезаю отсюда. Надо провести ту встречу, что пообещали, а то еще плакать начнут.

— Какую еще встречу? — затряс головой Рик, борясь с собой. Запах стал лишь чуть-чуть сильнее, но Рик почувствовал, что сильно взволнован. Одновременно Ло пожаловалась:

— Эн Ди, она меня нюхает! И трогает. Что за дикость!

Эн Ди, поняв, в чем дело, щелкнул пальцами — и Ло-рарараа исчезла вместе с одурью.

— Как тебе понравилась моя игрушка, девочка? — спросил демон.

Ди заморгала:

— Зачем ты ее убрал! Верни ее! Мы так подружились…

— Она тебе нравится? — улыбнулся демон.

— Да, очень! — искренне воскликнула Ди, — Пожалуйста, верни ее. Она такая мягкая…

— И ты приласкала бы ее? — спросил демон. Ди даже задрожала в непонятном волнении.

— Да, конечно. Пожалуйста, верни ее!

— Наваждение какое-то! — воскликнул в неловком молчании Рик Хаш, — Я же видел, как они настороженно приглядывались друг к другу вначале.

Эн Ди внезапно перестал улыбаться, поджал губы и весьма кислым тоном сказал:

— И у тебя нет никаких мыслей по поводу того, что ты только что видел? Ты еще не понял, что этот маленький эксперимент может многое тебе показать?

— Н-не совсем… — наморщил лоб Рик Хаш, — Наверно, я еще не совсем очухался после своих кошмаров.

— После того, как я употребил слово «отшлепать», Ло, как мы с ней заранее договорились, разгрызла несколько кофейных зерен, которые до этого лежали у нее за десной. Хочешь посмотреть это еще раз?

— Нет. Да. Но к чему ты клонишь? — затряс головой юноша, — Погоди! Уж не хочешь ли ты сказать, что Ди воспылала чувствами потому, что от твоей демон… дев… игрушки запахло этими зернами?

— Там, где я живу, есть некое домашнее животное. И оно очень, очень любит некое лекарство, — сказал Эн Ди, — Как унюхает — просто с ума сходит.

Грустно усмехнулся:

— Для меня это только давно привычный, приятный, освежающий напиток. Но здесь выпитая чашечка кофе — точнее его слабый запах в выдыхаемом мною воздухе — сведет с ума любую, самую порядочную даму, превратив ее в похотливую самку. Эта несчастная женщина будет преследовать, думая что ее посетила самая настоящая безумная любовь. Но я-то буду знать правду…

Вздохнул. Иронично глянул на мучительно соображающего Рика:

— Мне сразу почудилось неладное в твоей бурно вспыхнувшей любви к этой несчастной зомби. Я просмотрел то, что удалось откопать в моих личных архивах…

Неожиданно замолчал. Покосился на Ди, прислушивающуюся к разговору и силящуюся разобраться в его предмете. Улыбнулся. Подмигнул юноше:

— Впрочем, не будем о грустном натощак. У тебя уже есть какие-то планы на сегодня?

— Сразу после завтрака — разгон туч и облаков, — натянуто пошутил Рик, испытывая огромное облегчение от смены темы. Эн Ди улыбкой и кивком оценил:

— Отпадает. Я уже сделал. Ну что же, тогда мы можем идти и насыщаясь выработать совместные диспозиции, сиречь планы. Кстати, знаешь, а ведь ты в самом деле понравился малышке Ло-рарараа.

— Боюсь, что Ди будет ревновать, — сказал Рик, — Ди, как?

— У нее есть свой хозяин, — буркнула девчонка. Демон рассмеялся:

— Ну и куда делась твоя пламенная дружба, Ди?

— Дружба дружбой, а хозяин у нее есть свой, — отрезала Ди.

9. Ди

Они, неспешно перебрасываясь фразами, поднялись на этаж выше, где по странному капризу строителей находились хозяйственные помещения, в том числе и просторная кухня, совмещенная с большим столовым залом, который демоны упорно игнорировали, предпочитая столоваться в кухонном шуме-гаме. Естественно, когда они появились, то были тепло встречены Дэвидом и его бренчащей как десять разнокалиберных кастрюль разболтанной Китти.

Дэвид, проявляя чудеса самопожертвования, до сих пор, как он сам и сообщил, питался исключительно ракетным топливом.

Рик Хаш и Эн Ди уселись за стол, а Ди осталась по собственному желанию стоять чуть позади юноши.

— Садись, завтракай, — удивился Рик. Ди замотала головой:

— Спасибо, мастер. Я пока не хочу.

— Ну разве я мог не дождаться своих л-луч… Ик! Лучших р-р… Друзей?

Китти закатила серебряные глаза под серебряный лоб:

— И вот такой никакой он уже давно. Охохонюшки, Дэви, я пожалуюсь твоей обожаемой супруге!

— Лучше — госпоже Адмиральше, — сказала Ло, возникая из ничего прямо посреди кухни. Кстати, она сюда собирается. Вместе со всей бандой. И господин людоед тоже обещал прийти, вместе с супругой.

— Так что обедать будете в столовой, — сделала вывод Китти.

— Рик, если она не будет слушаться, ты только скажи мне, — продолжила Ло-рарараа, — Ее тут же съедят.

Дэвид неодобрительно покачал головой, а Эн Ди шлепнул свою игрушку по заднице:

— Не пугай ее!

— У меня начинает кружиться голова, — пожаловался Рик Хаш. Ди немедленно прикоснулась губами к его лбу и заявила:

— Можете меня съесть, если у него не жар!

— Вот если у него жар, то тогда тебя ТОЧНО нужно съесть! — поправила ее Ло-рарараа, — Кто за ним присмотрит, кроме тебя? Я вот, как недосмотрю за хозяином, так с ним сразу беда случается.

Дэвид, слушая обмен мнениями, захихикал и подпихнул Рику полный граненый стакан.

— Да ты на вот этого посмотри, — заявила Ло, показывая на Дэвида, — Жены не следят, он умотает куда подальше от них и с самого утра заряжается: выпивки сколько хочешь и еще столько же — и не просыхает, пока не отловят и домой не притащат! Изобретатель!

В наступившей тишине Дэвид хихикнул и нетвердо погрозил пальцем Ло:

— Мол… Ик! Молчать, обезьяна! Поживи с мое, вот тогда посмотрим.

— Я Мартышка, а не обезьяна, — обиделась Ло, — Эн Ди, чего он обзывается?

— Довольно. Ты сама начала. Садись и попробуй быть воспитанной девочкой, — спокойно сказал Эн Ди.

— Тоска-то какая быть воспитанной девочкой, — проворчала Ло, садясь за стол, — На себя посмотрите.

— Я, кажется, уже сказал: «Довольно», — так же ровно повторил Эн Ди, но Мартышка съежилась и уткнулась в свою тарелку.

Слова демона оказали магическое действие даже на Китти, которая вдруг перестала бренчать и ругаться, так что они позавтракали в тишине, прерываемой разве постукиванием ложек и ножей о тарелки.

Когда Эн Ди поднялся, терпеливо ждущая этого Ло вскочила и обняла его:

— Пожалуйста, не сердись!

Эн Ди тяжко вздохнул:

— Так уж и быть, не буду. Но если ты будешь трясти грязное белье на людях…

— Нет! — почти закричала Мартышка Ло, — Эн Ди, я же ей по дружбе! Она же еще совсем ничего не понимает.

— Тогда помолчи по дружбе? — усмехнулся демон. Ло вскарабкалась на него, как на дерево, обняла за шею и прижалась, закрыв глаза:

— Уж если ты так хочешь.

— Вот так они и жили, — неожиданно трезво сказал Дэвид, — спали врозь, а дети были. Спасибо, Катюша. Кто идет пощупать вчерашний таинственный замок?

— Йя! — вскинулась Мартышка Ло, тут же приняв прежнее положение:

— Молчу-молчу.

Эн Ди улыбнулся. Повернул голову к Рику:

— Знаешь, бери с собой свою Ди, а если кто будет стучать в двери, то Катти нам скажет. Мы с тобой поговорим о своем, а наши игрушки — о своем.

— Я не игрушка, — обиделась Ди, — Я его рабыня.

— Изаура нашлась, — непонятно съязвила Ло, — Рабовладельцы сплошные.

— Нашли, о чем спорить, — усмехнулся Дэвид, — Так идем?

— Идем, — сказал Рик.

Он все думал о сказанном Эн Ди. Его отношение к замарашке по прозвищу Уголек… Он не имел причин думать, что демон пытается его обмануть, но не хотел принять сказанное: «Неужели несколько каких-то там зерен могли так жечь, так присушить сердце?» Он не хотел бы принять это, но рассудок напоминал, как каждый раз его притягивал самый слабый аромат кофе. Как одуряюще приятен был из-за него запах Рисси… И даже квакающий голосок Ло больше не раздражал.

— Но если можно подделать даже любовь, то что вообще может быть настоящим? — вслух подумал Рик, спускаясь вместе со всеми по лестнице.

— Я много думал над этим, — неожиданно отозвался Эн Ди, — И не нашел ответа. Подделать можно все. Все врут календари, — непонятно сказал он.

— Нет, это неправда! — неожиданно возмутилась Ди, — Не все, то есть людей не подделаешь!

— Не нарывайся, — предупредила Мартышка, не открывая глаз. Она так и ехала, распластавшись на Эн Ди, — Молчок, глупая.

— Мастер, но ведь людей нельзя? — с надеждой спросила Ди. Рик молча пожал плечами. Они спустились в коридор, ведущий к двери в пустыню. Эн Ди отвел руку вбок и щелкнул пальцами.

— Я же говорила, — мрачно буркнула Мартышка, — Нянчись теперь с вами. Зря, хозяин! Вместо загадочного замка теперь, кажется, будет одна нервотрепка.

Ди обнаружила, что возле нее идет смутно знакомая зеленоволосая девчонка в синем платье. Таком же, как у нее. Только что ее здесь не было. Ди повернула голову, девчонка — тоже. Они какой-то миг разглядывали друг друга, после чего с испугом протянули руки друг к другу и ощутили теплую плоть. И тут до них дошло. Они в один голос хором воскликнули:

— Это я настоящая! Мастер, скажите, что я настоящая!

— Начало-ось… — проворчала Ло. Ди умолкли и с отчаянием смотрели на нее. Ло внезапно хихикнула:

— Ну и глупые же у вас физиономии! Согласитесь, и просите его сделать все как было, а то передеретесь. Я знаю, видела. То есть я-то сразу полезла в драку, это было кое-что! Меня за вредность четвертовали, представляешь, какой клубок получился?

— Это нечестно! — хором воскликнула Ди, выходя следом за другими на утренний, еще не горячий песок и жмурясь от чрезмерно яркого света. Эн Ди рассмеялся:

— Ну почему же? Одна из вас самая что ни на есть настоящая, да вот только я забыл, какая. А на вид вы одинаковые. И ведете себя одинаково. Так что, можно подделать человека? Кстати, Рик, а тебе нужно столько Ди?

Совершенно серьезно сказал:

— Если окажется мало, так только намекни. Хоть миллион. Хочешь миллион совершенно одинаковых девочек по имени Ди? И все как одна в синих платьях?

Потрясенный Рик Хаш, за руки которого одинаково уцепились одинаковые Ди, одинаково начинающие шмыгать носами, обомлел. Эн Ди поднял руку.

— Нет, — хором сказали Ди.

— Не надо, — сказал юноша, — Ведь я-то не спорю. Эн Ди, зачем ты их мучаешь?

— Просите, дуры, просите, — прошипела Мартышка, — Вы все равно не уживетесь, я знаю! Ну же!

— Минут через пять начнут драться, — неожиданно сказал Дэв, — Эн Ди, может, достаточно?

Демон ждал.

— Драться-то будут насмерть. Зачем это нужно? — печально спросил Дэвид и начал медленно подниматься в воздухе.

— Человека можно подделать, — наконец, признала Ди и шмыгнула двумя носами, — О чем нужно просить, я совсем растерялась?

— Ни о чем, — хмыкнул Эн Ди и начал медленно подниматься по воздуху вверх. Мартышки на нем уже не было. Руки Рик Хаша освободились, и он увидел одну Ди, стоящую неподалеку от него рядом с Мартышкой Ло, которая говорила Ди:

— Не нарывайся, никогда не нарывайся, а то с ума сойдешь разом!

— А как же ты? — спросила Ди. Ло-рарараа усмехнулась:

— А я уже давно сошла. Еще до того, как он подобрал. Так они со мной и маются. И почти все прощают.

Рик растерянно стоял и слушал разговор девчонок. Демоны потихоньку подплыли к краю стены и зависли в расслабленных позах купальщиков. Дэвид что-то негромко, но очень сердито говорил Эн Ди, доносились отдельные рычащие слова незнакомого языка. Неожиданно Дэвид оказался внизу, стоящим рядом с Риком — и одновременно висячим наверху и продолжающим разговор. Нижний Дэвид налил в стакан своего любимого «ракетного», залпом выпил, и достав из кармана неизвестную Рику жареную птицу, шумно ее понюхал:

— Ты привыкай, привыкай. Тяжело в учении, легко в бою, как говорили древние персы, а так же мой легендарный предок генерал Ли. Впрочем, ты же с ними со всеми незнаком. Выпей, закуси, приведи в порядок нервы. Они тебе еще сегодня ой как понадобятся, парень!

Дэвид сунул в руки оторопевшего юноши стакан и тушку птицы и исчез, оставив на песке отчетливые рубчатые отпечатки подошв своих башмаков. Неподалеку от Рика, присев на песок, вели разговор девчонки:

— Так ты давно у него? — сердобольно спросила Ло.

— Да нет, за меня только вчера деньги заплатили, а попала на день раньше… Его тут все так уважают, а вы как с дурачком. Обидно за мастера. А ты со своим спишь?

— Он этого не любит. Когда дома, он с одной из жен спит. Или, если тоскует, то с собакой. Это вроде вашего харраша. А со мной — почти никогда.

— У него много жен?

— Когда как, — важно сказала Ло, — При мне было по разному: то одна, то три. Обычно — две, правая и левая. Сегодня увидишь его любимую жену. Он когда-то ее ребенком подобрал, воспитал… Теперь побаивается. Вообще-то у него жен много, есть королевы, есть и попроще. Но те не в счет, он их лишь изредка навещает.

— А сколько же ему зим?

— Не знаю. Много, наверно. Он не говорит. А твой-то совсем молодой, чуть старше тебя. Спит с тобой?

— Ага. Но и только, — сказала Ди, — По-моему, он меня не хочет.

Оглянулась. Рик сделал вид, что не слышит их негромких голосов, шумно выдохнул, глотнул ледяной огонь.

— А дети у него есть? — спросила Ди. Ло встревожилась:

— Об этом при нем лучше не говорить. Был любимый сын, да пропал. Так и не нашли…

— А ты-то — кто? — не поняла Ди. Ло разозлилась:

— «Кто-кто»! Никто. Не слышала, что ли? Любимая его игрушка. Подобрал как-то, а я и упросила оставить. Ну и осталась. Спас он меня, когда подыхала, понятно? Люблю я его, понятно? И не ктокай. Тебя, небось, продали за денежки — и все дела, а я за ним сколько дней на коленях ползала, чтобы оставил. Изаура, тоже мне!

Мечтательно сказала:

— Вот нашелся бы его сын — я бы за ним ухаживала, нянчила… Да только там знаешь сколько таких нянек сразу было бы? Тридцать, а то и все пятьдесят. Фига с два дали бы просто подержать за руку. Так что смотри мне — о детях при нем ни гугу, а то размажу по стене. Болеет он от этих разговоров. И я тоже. Потому, что думаю как он. Я давно решила, что с ним буду.

— А он тебя любит? Мастер больше бурчит да ворчит.

Ло не по-детски тяжело глянула на зеленоволосую ахайку:

— А тебе какое дело: любит он меня, не любит?

— Ну… — начала Ди. Ло оборвала:

— Главное, что я его люблю. И не отдам. И ты своего не отдавай. Это сейчас на него, может, одна ты так смотришь. А войдет в силу — знаешь, сколько ему глазки делать начнут? И королевы, и баронессы всякие, и просто смазливые дурочки. А ты — не отдавай. Не отдавай — и все. Конечно, если любишь.

— Но как? — Ди подкинула горсть песка:

— Он меня вылечил, я — видишь — говорю, а еще три дня назад вместо слов одно «бее» получалось. Не знаю, может, и люблю. Дальше видно будет. Только до меня у него уже были… Ты про королев говорила, а он сразу в дочь князя влюбился. А она, говорят, и умная, и красивая, и благородная очень. И тоже его любит, вчера вот сюда нынешний князь тайком приехал, сам об этом говорил.

Голос Ди задрожал от обиды:

— Ну и обвели мастера вокруг пальца. Король так «Ах, как хорошо, что тут собрались люди чести!» — передразнила она, — Вора видите ли до себя возвысил! Ну а мой и рад стараться, «Все», — говорит, — «сделаю в лучшем виде за бесплатно!» Я чуть плеваться от злости не начала: ну хоть поцелуй-то ему принцесса за прошлую еще работу не задолжала ли? За что он мерз, голодал да смерти глазки делал — за спасибо? Он и ихнего спасибо-то не дождался. А когда князь выяснил, что приехал к вору, так чуть в обморок не упал. Видно, думал, что прозвище такое. Ло, по-моему, мой ушки навострил что твой харраш.

— Ну и что? Сам заказывал, сам пусть и ест, — буркнула Мартышка, — Когда вроде бы не ему, так может быть и услышит. Ты же видела сегодня на кухне: Дэв сидит и пьет как бочонок, а сказать об этом нехорошо, видите ли! Может, постыдится. Куда там! Где стыду место, там у них другое выросло.

Помолчала. Ди не перебивала-то ли не рисковала говорить, боясь, что и в самом деле услышит хозяин, то ли ждала продолжения. Мартышка же, достав из красивой зеленой коробочки белую палочку, виновато попросила:

— Ты, это, отступи малость. Я уже боюсь — может и мой дым тебе чем-то там эдаким окажется. Кроме отравы. Потому, что это и есть отрава. Только очень медленная.

— Зачем же ты тогда это делаешь? — спросила Ди. Рик и взаправду навострил уши. Этого он тоже не знал.

— Зачем? Привыкла. Хозяин дымит дома так, что глаза слезятся. Ну и я — чтобы не чувствовать. И еще оно успокаивает немного. Меня поймали на этом, — Ло помахала дымящейся палочкой, — Как подняли крик, а я смеюсь. Ну, его главная жена крепко мне вмазала и говорит, мол ты никогда с этой фигней не вырастешь. Только было успокоились, а я возьми и скажи: «Пока я маленькая, я у него в игрушках, а вырасту — кого из вас вышибать, женушки? Я ж не уйду!» Крику было — не пролезть под потолком. Еле к вечеру они угомонились.

Они опять помолчали. Внезапно Ло-рарараа решительно сказала:

— А ты ничего.

— Почему? Боюсь всего, глупости говорю — как тут «ничего»?

— Это поначалу. Ты мне чем понравилась — помнишь, я спросила: любишь своего мастера? А ты так осторожно, мол, поживем — увидим. Вот этим и понравилась. Денежки-то у него уже завелись, а ты с базара — и не спешишь в вечной любви расписываться. Не врешь, наверное. А удержать его я тебе помогу. И с Адмиральшей познакомлю, любимой женой Эн Ди — ух и силищу она имеет! Держись с нами, не пропадешь, золото грязью станет. Хочешь, фокус покажу? Гляди, — Мартышка зачерпнула песок, сдавила кулак — и вдруг перебросила на колени Ди несколько новеньких, жарко горящих золотых.

И вдруг с внезапной тоской сказала:

— Да золото — это еще что. Так, мусор. Грязь.

— А что не грязь?

— Твой мастер. Он пацан, мальчишка, но он не сор под ногами. Мой с Дэвидом договорились взять его в обучение. Смотри, чтобы он хорошо спал, вовремя ел, не давай трепать нервы, а то свихнется или сломается. Хорошо, если перед сном ему ноги растирать. Давайся чаще. Захочет тебя — смотри, чтобы его потом совесть не заела. Эх, девчонка, это целое дело, но мы тебе будем помогать. Только не распускай сопли. Многовато плачешь, а слабых здесь не любят. И постоянно приглядывай. Муж — он что малое дитя, ему постоянно уход нужен. А тебе — так его еще вырастить предстоит. И пусть он думает, что это он себе невесту растит — мы-то правду знаем…

В руке зажурчало. Возле Рика, точно попав в свои старые следы, стоял слегка покачивающийся Дэвид и наполнял стакан:

— Прошу прощения, паря, надо извилины распрямить, пол, ты? Не соскучился еще? Осталось не очень много, нам.

— Чудно ты заговорил, — сказал Рик Хаш Дэвиду, подавая остатки птицы. Дэвид понюхал их, передернулся.

Сунул наполненный стакан в руку:

— Скоро, уже.

И опять исчез. Рик присел на полузанесенное песком крыльцо. Пить ракетное топливо уже не хотелось, и он поставил стакан рядом с собой. Подумал, положил на него огрызок, оставшийся от тушки птицы. Девчонки перешли на шепот. Демоны продолжали переругиваться, вися в воздухе далеко вверху. Из открытой двери тянуло приятной прохладой. Рик заметил, что останки, найденные им вчера, исчезли, будто и не было. Даже песок лежал ровно.

Рик подумал, глядя на бескрайние пески: «Значит, они решили попробовать сделать меня демоном. Что же они такое так долго готовят?»

10. Демоны

— Мы не готовим, — сказал сверху Эн Ди, — Мы спорим о том, о сем. И, кстати, ты собираешься идти к нам?

— Я готов, — поднялся с крыльца Рик и немедленно ощутил, как его ноги лишились опоры. Перед лицом поплыла вниз каменная кладка.

— Прекрасно, — приветствовал его разлегшийся в воздухе на расстоянии протянутой руки от края стены Эн Ди, — Устраивайся поудобнее, поговорим. Как я понял, Ди нас сейчас слушать не будет, поскольку у них с Ло важный разговор о перевоспитании тебя. У нас будет тоже важный разговор. И как ни забавно, но факт — на эту же тему.

Дэвид забросил ногу на ногу, благожелательно хрюкнул и вынул из кармана уже дымящуюся черную палочку. Эн Ди похлопал по карманам и извлек знакомую зеленую коробочку, где цилиндрики отличались меньшим размером, белым цветом и синеватым дымом. Рик протянул руку:

— Меня давно грызет любопытство, нельзя ли попробовать?

Скоро он отплевывался под развеселый смех демонов.

— Итак, — досмеявшись, сказал Эн Ди, — мы решили делать из тебя то, что здесь и во многих других мирах называют словом «демон». Сразу предупреждаю, что учеба будет очень тяжелой. Ситуация с раздвоением — это просто милая шутка по сравнению с тем, что тебя ждет. Будут муки и физические, но гораздо больше будет духовных. Это не потому, что мне или Дэвиду нравится, когда кто-то мучается. Просто в тебя нужно уложить слишком много знаний и умений. Если это делать ласково, то ты умрешь от старости, так и не успев обучиться чему-то стоящему, а мы неизбежно преждевременно поседеем и свихнемся.

— Ну, иногда мне кажется, что уже не с чего сходить, — заметил Рик, ощутил падение и уже приготовился к страшному удару о каменное крыльцо, как вновь оказался парящим рядом с демонами.

— Попрошу не хамить, — сухо сказал Эн Ди, — Если ты еще не понял, то я сообщаю: шутки кончились.

— Тебя либо убьют, либо выучат, причем первое реальнее, паря, — рассеянно заметил Дэвид, листая красочную книжку с похабщиной в цветных иллюстрациях, — Демонами, паря, становятся не те, кто лучше, а те, кто выжил. А если эта правда тебе не по душе, то другой у меня нет. Это потом ты определишься, с кем ты. Может быть, и против нас. А сейчас тебе надо просто уцелеть.

— Не будем о грустном, — заметил Эн Ди, — Главное, помни: не ты первый, не ты последний. И раз я тебе предложил научиться, значит, ты можешь научиться. Что-то чересчур жарко сегодня.

Светило словно уменьшилось в размерах. Потянуло прохладой. Эн Ди кивнул:

— Великолепно. Приступим к уроку первому: что такое «реальность» и как ее можно контролировать.

Эн Ди оказался стоящим над стеной, притопнул по воздуху. Раздался звонкий удар подкованного сапога по камню:

— В повседневной жизни ты, как и всякое существо, окружен огромным количеством иллюзий. Если тебя сразу лишить всех иллюзий — ты погибнешь, поскольку окажешься в состоянии рыбы, выброшенной на землю. Иллюзии — это так же важно, как воздух, пища и тепло. Демон отличается от простого смертного тем, что знает истинное положение дел и если это необходимо может: создавать, изменять или разрушать иллюзии. Именно этим измеряется истинное могущество существа, называемого «сверхъестественным». Все ли тебе понятно?

Рик Хаш неуверенно поерзал. Воздух прекрасно держал его, слегка покачивая, словно мастерски сделанный гамак. Он наморщил лоб:

— Эн Ди, наверно, я все-таки чего-то не понимаю. Ты говоришь — «иллюзии», но ведь придуманным мясом сыт не станешь? И как можно сидеть на видимости кресла?

— Ты понял правильно, — подал голос Дэвид, — Тут дело в качестве. Плохо сделанная иллюзия не выдержит испытания реальностью, потому что она — только видимость, обман. А хорошая, добротная — войдет в реальность как ее часть, тогда мясо станет сытным, огонь — согреет, а твое кресло будет удобно тебя поддерживать. Вот посмотри, — Дэвид разделился на двух совершенно одинаковых Дэвидов, один из которых продолжал объяснять, а другой, лениво попыхивая зеленоватым дымом курительной палочки, листал похабную книжку:

— Вот меня стало два. И если любой из нас порежется, то пойдет самая настоящая красная кровь, как она и должна пойти. И если мы обрюхатим двух женщин, то родятся самые обычные «демонята». И так далее. Добротно сделанная иллюзия становится частью реальности.

Один из Дэвидов исчез, но голос демона продолжал звучать с теми же наставническими интонациями, что когда-то в школе при воровской таможне Аладринга звучали лекции многоопытного синьора Боласа:

— Итак, что же все-таки за вещь эта самая реальность? Это вопрос, Рик. Попробуй сам догадаться. За правильный ответ налью обычную порцию, — Дэвид шутливо поболтал бутылью.

— Ну… Наверное, это живые существа, окруженные очень большим количеством этих иллюзий, — неуверенно протянул Рик, — Вроде бы так. Но мне это не очень-то нравится. Ведь это означает, что ложь нужна человеку как вода и пища?

— Конечно. Ведь иллюзии очень прилипчивы, и они так не любят, когда их разрушают.

Дэвид помолчал, почесал нос и протянул Рику стакан.

— Еще одной сложностью будет понять, как не причинять излишнего вреда, — сказал Эн Ди, — Скажи, почему мы рассказываем тебе все это здесь, а не там, в столице?

— Хм, наверное, здесь нам не помешают.

— Нет. Это МЫ здесь никому не помешаем. Этот мир не имеет людей. Плохо, ты ответил плохо. Тогда может быть ты скажешь, чем отличается демон от смертного?

— Демон может управлять иллюзиями. Управляя иллюзиями, демон может управлять миром, — быстро сказал Рик. Дэвид чуть не подавился своим ракетным топливом:

— Это еще откуда ты взял, Наполеон ты эдакий? Чингисхан ты наш?

— Ну, предполагается, что иллюзии — это реальность, из этого и выходит… — смутился Рик, — А что, окружающий мир и реальность — разные вещи?

По глазам ударила чернота. В полном мраке Рик услышал раздраженный голос Эн Ди:

— Кем это предполагается?! Где же ЗДЕСЬ твой «окружающий мир», а?

Когда глаза привыкли к темноте, он увидел себя и демонов висящими посреди усыпанной звездами пустоты. Во все стороны простиралось одно и то же. Эн Ди поинтересовался:

— Ну, вокруг которой из звезд вращается твой «окружающий» мир? А реальность не кончается там, где уже нет звезд. Понятно?

— Прикрой веки, — посоветовал Дэвид, пуская дым как ни в чем ни бывало, — Едем назад. И кстати, ты долго намерен держать стакан? Нагревается ведь!

Когда на улицах столицы фонарщики в наступающих сумерках зажгли фонари, Рик Хаш, совершенно обалдев от всего того, что ему пришлось усвоить, сидел за длинным прямоугольным столом. Одну из стен демоны просто убрали, так что теперь столовая открывалась в теплое, зеленое растительное буйство неведомого мира, отгороженная от него легкими деревянными перилами. Облик тусклой оранжевой залы за малое время, пока Рик парился после занятий в бане, неузнаваемо изменился. Стены теперь покрылись темными от времени резными деревянными панелями, потолок оказался богато разрисован батальными сюжетами, в углах стояли замысловатые старинные доспехи, с потолка свисали тяжелые люстры из кованого металла и темного дерева.

Да, теперь Рик знал о демонах и реальности гораздо больше, чем утром. И он с удивлением понял правоту Эн Ди. Когда его еще называли Клинком, он сказал: «Люди слепы. Но обрети они зрение, они стали бы неизмеримо несчастнее, чем сейчас, пребывая в слепоте!» Рик стал намного умнее за этот день. И настолько же — несчастнее.

Чем занималась Ди, Рик даже не пытался догадываться. Он знал, что Эн Ди попросил после обеда изменить что-то в ее организме, чтобы иметь возможность спокойно пить свой любимый кофе. Рику сделали то же самое в каком-то помещении с непонятными предметами, окружающими мерцающее, словно сотканное из тумана, ложе. Оно вдобавок оказалось холодным, как лед. Впрочем, его продержали там недолго, и сейчас он держал в руках чашечку этого коварного напитка, совсем безнаказанно время от времени делая крохотный глоток горячей, горьковато-сладкой душистой жидкости. Теперь кофе только создавал ощущение тепла, струящегося по всему телу, и это было приятно. За столом оказалось непривычно людно: постепенно всю его длину заполнили самые разные демоны. Некоторые из них, хотя и имели человеческие пропорции, выглядели уж совсем странно. Они прибывали, возникая прямо в комнате, знакомились с ним, садились к столу, шумно ели, перекидываясь разными, иногда даже понятными репликами, совершали какие-то невозможные вещи, но Рик был слишком вымотан учебой, чтобы проявлять даже простое любопытство. Время от времени в его руке оказывались то стакан с ракетным топливом, то чашечка горячего кофе, то чья-то пожимающая лапа, потом шум стал глуше, навалилась сонная истома, и Рик незаметно задремал, удобно устроив голову рядом со своей тарелкой.

А ночью к нему пришла Рисси. Он узнал ее тело, полусонный, усталый, он хотел что-то сказать, но узкая маленькая ладонь бережно закрыла его рот. Рисси прошептала: «Молчи. Не нужно ничего говорить. Ты звал, и я пришла…», и дала ему наслаждение, и он снова уплыл в счастливое забытье.

11. Ди

Утром, проснувшись раньше Ди, Рик Хаш ощутил легкость во всем теле и полузабытую со времени раннего детства шаловливую беззаботность. Он посмотрел в полузакрытые гардинами окна и неожиданно для себя радостно улыбнулся серому небу, облакам и флюгерам печных труб. Он подмигнул какой-то пичуге, сидящей на краешке ближайшей дымовой трубы. Ди, забросив на него руку и ногу, сопела куда-то между подушкой и плечом. Рик обратил внимание на ее волосы, наверное, впервые познакомившиеся с расческой, раскинутые сейчас зеленоватой волной по его плечу и руке. Рик машинально погладил Ди по голове. Девочка проснулась, повернула голову, увидела его улыбающееся лицо и тоже улыбнулась:

— Ты сегодня добрый. Тебе приснился хороший сон?

— Замечательный, — кивнул Рик, поцеловав ее в глаз. Глаз зажмурился, удивленно замигал. Ди подложив одну ногу под себя села в постели, и с сомнением спросила:

— Мастер, а ты уверен, что ты — настоящий? Уж больно ты непохож на себя.

Рик смотрел на нее, на тело девочки-подростка с только намечающейся острыми холмиками грудью, с нескладными руками, выпирающими ключицами. Он посмотрел на курносое лицо с выдающимися скулами. Все это было нескладным, костлявым и некрасивым, на Риков вкус, но две вещи ему вдруг в Ди понравились — пышные волосы и зеленоватые с более светлыми, почти желтыми крапинками, глаза. Сейчас эти глаза как-то особенно смотрели на него.

Рик протянул руку, провел по вздрогнувшей подогнутой под себя ноге девочки:

— Поразительно. Сколько всего я купил за каких-то пять золотых. Даже не верится.

— Это все твое, — улыбнулась Ди, — Наверное, ты немножко привык ко мне и решил посмотреть получше? Может, я и страшненькая, зато я вот здесь, возле тебя. Может быть, я немного отъемся, и ты захочешь меня?

Рик перестал улыбаться, Ди толкнула его ладошкой:

— Да не сердись, мастер. Я же пошутила. Ты, наверно, думаешь, что без любви — это нехорошо? Но ведь я же — не благородная дама. Я твоя вещь, и я должна доставлять тебе радость. И если тебе нужна женщина, то ведь есть я. Может, ты не знаешь, но такие как я есть почти у всех. Рабыня, чтобы греть постель, разве не слышал?

Рик грустно улыбнулся. Ди встряхнула головой, и на миг ее зеленые волосы взлетели затейливым облаком, чтобы тут же упасть на плечи и грудь. Рик снова погладил ее ногу, и она опять отозвалась дрожью.

— И при этом ты дрожишь, когда я только притрагиваюсь к тебе?

Ди искренне расхохоталась, наклонив лицо к груди и совсем спрятав его за своей гривой.

— Мастер, мне даже неудобно говорить, но женщина дрожит не всегда от страха.

— Ничего не понимаю, — хмуро признался Рик Хаш, — Ты что, хочешь меня? Но ты же вчера сказала, что не любишь меня? И потом, ты прости меня, но какая из тебя еще пока женщина?

Ди сгорбилась и шмыгнула носом. Рик приподнялся, ухватил ее за плечо и повалил на прежнее место:

— Только не реветь. День так хорошо начался, а у меня уже ум за разум заходит. Ты можешь мне раз и навсегда объяснить?

Ди судорожно вздохнула, еще раз шмыгнула носом и уткнулась куда-то в Рикову шею:

— Чего объяснять, мастер? Как меня совсем маленькой продавали богатым старикам на вечер? Я ведь тогда-то от страха и онемела, когда один старик гонялся, хихикая, за мной по всему своему дому. А я ему до пояса не доставала. Может, еще чего объяснить? Раздвинул бы мне ноги, как все. Мне в сто раз легче было бы. А «любовь» — это для своей Этли оставь. Вот так-то. Тебе бы не вором, а принцем каким родиться. Уж слишком ты хороший человек для воровства. А тебя я хочу. Нравишься ты мне, мастер Рик Хаш. Привязалась я к тебе, вот так-то. Ты и понимай, — сказала в шею Ди, — Я для тебя что хочешь сделаю. Хочешь, попрошу Эн Ди, чтобы он меня изменил?

— Это как? — недоуменно спросил юноша, поворачивая к себе мокрое лицо девчонки. Ди вздохнула:

— Ну, тело будет, как у нее, голос… Хочешь? Будто бы она тебя обнимет-поцелует. Лишь бы тебе было хорошо.

— А тебе-то каково будет?

Ди улыбнулась, — А мне все равно. Может, даже и лучше — красивой буду.

Рик закрыл глаза и ткнулся лбом в волосы Ди:

— Ничего мне не нужно. Ты и так красивая. Лучше всех. Вон, какие у тебя, оказывается, волосы. И глаза — тоже. Ну чего разревелась? Правильно тогда сказал мне Архиерей: «если вырос на помойке, то нечего на знатных глазеть, не для тебя они».

— Видать, умный человек, — сказала Ди, гладя Рика по голове, — А если она тебя к себе под одеяло пустит, то я покараулю. Поцелуй меня, мастер. А потом я тебя буду целовать.

Чувствуя ласковые, бережные губы Ди, щекотные прикосновения ее волос, Рик решительно сказал:

— Нет уж, Ди. Это мы с тобой будем решать — пустить ли высокородную принцессу под наше вшивое одеяло. Может, она где с краю и поместится. Да? Если попросит как следует.

Ди хихикнула, гладя лицом его грудь:

— Ох не понравится ей втроем под вшивым-то одеялом. У нас еще есть время до завтрака, и я вижу, что тебе немедленно нужна женщина. И она у тебя есть. Или мы не будем торопиться, подождем любви?

— Да, — хрипло сказал Рик, — Я хочу тебя, если тебе нужны слова.

Ди медленно выпрямилась, обхватив ногами его бедра и резко приняла его в себя. Поглощенные наслаждением слияния, они не видели, как в дверном проеме кивнула и грустно улыбнувшись исчезла любимая игрушка Эн Ди, вечный ребенок по имени Мартышка Ло-рарараа.

Рик смотрел на покачивающуюся в чувственном танце девочку и видел в ее глазах то, от чего она отказалась. Он видел любовь, потому что ее глаза говорили: «Вот я. Возьми меня всю, без остатка!»

Когда все кончилось, она медленно опустилась на его грудь, водя по ней волосами и лицом и не спеша выпускать его из себя. Постепенно Ди перестала сотрясать дрожь. Рик поднял слабую руку и погладил девочку по плечу, вызвав новое сотрясение:

— Мне никогда не было так хорошо.

— Спасибо, мастер. Я очень старалась, но сама того… Можно, я пока не буду вставать?

— Не вижу причин торопиться, — с интонациями недовольного Эн Ди сказал Рик. Ди хихикнула:

— А не тяжело? Ты здорово его передразнил. Ты давно его знаешь?

— Ну… Не очень давно. Я у него здесь был вроде провожатого.

— Небось, на пару юбки задирали, — предположила девочка, — Вас обоих только держи…

— Не до того было. Бегали больше. Один только раз и размочились, — честно признался Рик.

— А долго бегали-то?

— Всю зиму, да весну в придачу.

Ди присвистнула и погладила Рика по щеке:

— Бедненький… Ну, ничего, теперь у тебя есть я. Ты не стесняйся. Ло сказала, что тебе сейчас это нужно. Теперь долго терпеть не придется. Самое большее полдня. Мой мастер… Небось, постоянно это снилось?

— Да если честно, когда бегали, даже мысли не возникало, — сказал Рик, — Только в Пустыне, там одна вдова меня на ночлег пустила, — фыркнул, — Так и не уснули, всю ночь кувыркались. Ни свет ни заря — в седло, так что к вечеру я чуть с лошади не падал от усталости.

— Вдова? — переспросила Ди, продолжая поглаживать лицом грудь юноши, — Что, старая?

— Да нет… Зим на пять старше меня. Мальчишечка у нее такой шустрый, утром еду приготовил, лошадь привел. Там вдов много. Провожать вышла, и говорит: «Может, еще одного сына рожу», — передразнил гортанный акцент Рик. Ди снова хихикнула:

— Ну вот, время завтрака, а ты снова захотел. Вот и говори с тобой, мой мастер…

Рик стиснул ее:

— Ди, пожалуйста, еще раз! Ты же специально меня завела!

— Может и так, — прошептала она, снова садясь, — Теперь ты часто будешь хотеть. Ну да ничего, мы быстро…

Так промелькнули несколько дней. Рик не успевал опомниться, перелетая из сна в объятия Ди, затем — лекции Эн Ди, доводящие до умопомрачения, обед с обязательным послеобеденным кувырканьем с постели, снова безумная «прикладная философия» Эн Ди до самого вечера, баня, обильный ужин — и снова Ди, Ди, Ди, доводящая юношу до исступления и дальше, и бессильный провал в сон. А во сне к нему приходила Рисси, и он снова тянулся к послушному телу. Мир стал трехгранен и узок, как клинок стилета: безумие, женщина, пища. В нем не осталось места для чего-то еще.

Рик чувствовал, что не будь Ди, он бы окончательно сошел с ума. Сломался бы.

Он забывался в ее теле, в запахе ее кожи, в звуках ее детского голоса. Его нервы были напряжены так, что, казалось, еще дуновение ветра — и все, разрушение, но Эн Ди прекрасно знал запас прочности Рик Хаша.

На пятый день, когда Рик прятал лицо в волосы девочки и готов был разрыдаться от мысли, что вот-вот его позовут на завтрак, и снова коридор — и стена крепости, в здания которой Рик так и не попал, и Эн Ди с невообразимыми своими словами, когда он почувствовал ужас от наступления дня — в дверном проеме возникла смутно знакомая демонесса в черном, шитом золотом мундире, покрытом разномастными украшениям. Ди вскочила как ужаленная, низко склонилась. Демонесса, окутанная как бы легким свечением, благосклонно кивнула:

— Да лежи себе, милочка. Я довольна тобой, Ди. И тобой, Рик Хаш. В отличие от некоторых бездельников!

Рик почувствовал легкое сотрясение пола, сопровождающееся отдаленным гулом.

Демонесса, еще раз кивнув им, обронила:

— Рик Хаш, сегодня ты отдохнешь от занятий. Зато тебе, Ди, придется поработать побольше. Ты справишься сама или мне прислать кого-то из девочек?

— Я буду стараться, госпожа Адмиральша, — прерывающимся от почтительности голосом сказала Ди.

— Очень хорошо. Надеюсь, что ты скоро тоже отдохнешь, — милостиво кивнула демонесса, сохраняя изумрудный цвет кожи, глаз и волос. Выдержала паузу, меняя его на багровый и снова гневно воскликнула:

— А вот кое-кому отдыхать не придется!

Кровать под Риком затряслась сильнее, что-то белое посыпалось с потолка. Демонесса исчезла.

— Ты что-то понимаешь? — растерянно спросил юноша. Ди улеглась рядом с ним, обняла и пощекотала волосами:

— Занятий не будет, и сегодня ты мой целый день!

Поправилась:

— То есть я твоя. Но это несущественно, как говорит Эн Ди.

— Даже не верится, что можно проваляться и проболтать весь день до самого вечера. Кажется, я целую вечность только и делал, что занимался, ел, спал… — покачал головой Рик, — И, конечно, раздвигал тебя пошире. Ты не устала, Ди?

— Нет, — девочка покачала головой, — Если это с тобой, то я какая-то ненасытная. Утром натрахаемся, а еще не наступил обед — у меня внутри уже все огнем горит, так хочется. И к вечеру то же самое. И сейчас. Я вообще только об этом и думаю с тех пор, как мы с тобой впервые попробовали.

Ди виновато засопела:

— Рик, я думаю, что кое-кому просто не останется времени пустить тебя под одеяло, потому что там все время я. Мне даже стыдно, что это так. Нечестно как-то.

Нога Ди обняла юношу за поясницу, и девочка незаметно перебралась наверх:

— У меня это вместо головы, — пожаловалась она, принимая его, — Но ведь тебе хорошо, правда?

— На завтрак можно и не спешить, — выдохнул Рик Хаш, проводя рукой по ее бедру.

Когда Ди жалобно вскрикнула и опустилась на грудь Рика, они услышали знакомый квакающий голосок Мартышки Ло-рарараа:

— Эй, кролики вы затрепанные, может сделаете-таки перерыв на завтрак? А то меня тут бросили в полном одиночестве. Я сижу в столовой, потому что запах ваших непрерывных совокуплений пропитал весь дом, а тут все же сквознячок. И жду, кстати, уже целую четверть стражи. И еще тут записка для Рика.

— Хорошо. А кто такие кролики? — отозвался Рик. Ло засмеялась:

— Это вы.

— Ой, а есть и в самом деле хочется, — сказала Ди, слезая с кровати.

Рик поднялся следом, ощущая слабость в ногах и сосание под ложечкой. Шлепнул Ди пониже спины:

— Ты так и собралась идти?

— Ах, ну ведь еще нужно помыться, — вздохнула девочка, зацепив валяющееся на полдороги к двери платье, — От нас будет пахнуть, а вот уж с кем бы я тебя делила, так это с Ло. Она на этом вообще повернутая, а случай выпадает нечасто. Думаешь, она шутила, когда сказала, что удрала в столовую из-за запаха?

— Но ведь она любит Эн Ди?

— О, опять ты про это! Как ты не поймешь, что любовь одно, а любовник — это совсем другое?

— Черт, а как же Эн Ди?

— А уж ему знать про это совсем необязательно. Это дело семейное, — отрезал голосок Ло. Рик Хаш вздрогнул.

— Ну вот видишь? — засмеялась Ди, помахивая платьем, — Рик, да спи ты хоть со всеми женщинами на свете, уж если кого любишь, то и будешь любить. А уж удовольствие — это отдельно.

Поплавав в теплой воде бассейна, они поднялись наверх. Ло-рарараа в обычном своем комбинезоне весело болтала ногой во главе огромного стола. На одном из доспехов сидела радужно окрашенная птичка. Мартышка кинула в нее яблоком и промазала. Птица даже не двинулась с места, только удивленно свистнула и покрутила клювом.

— Наконец-то! Я уже осатанела с этаким собеседничком, — сказала Ло. Птичка закрутила головой и засвистела. Рик Хаш без лишних церемоний накинулся на еду. Ло достала белую курительную палочку и отошла к перильцам:

— Жуйте — глотайте. Знаете, что это за мир? Это Тарнан. Потрясное место, не то, что ваша пустыня.

Халрику неожиданно стало обидно за его пустыню, но рот был полон, и он смог только скептически что-то промычать. Ло усмехнулась, выдохнув сизое облачко:

— Да, там налево от тебя, между соусницами лежит какая-то бумага, опечатанная сургучом.

Разломив коричневую нашлепку с оттиском королевского перстня, Рик прочел аккуратно написанное: «Этли нашлась, можешь прекратить поиски. Халрик».

— Чего пишут? — спросила Ди. Рик подал ей развернутую бумагу. Девочка прыснула:

— Я же неграмотная! От кого это?

— От князя. Нашли они Этли, — сказал Рик и снова вгрызся в мясо. Ло докурила и выбросила огарок палочки, фыркнула:

— Ни свет ни заря загрохотали в двери. Ну, я быстро облик Ди приняла, а там стоит верзила, весь в железе, грязный и потный, и спрашивает — мол, дома ли Рик Хаш? Ну, я и отвечаю, что дома, да только приличные люди в это время еще спят. Он и смутился. Объясняет, что он-де не кто попало, а гонец князя Миррор с важным сообщением. Ну, я ему горячего вина по вашему обычаю добрую кружку поднесла, прямо в дверях. Он дальше интересуется, кто это я такая. Ну я и сказала: Ди, домоправительница Рика Хаша. Тогда он вино допил, полез в сумку, достал бумагу и передал: «вручите лично». И уехал. Вот и весь сказ.

— Одной заботой меньше, — сказал Рик. Ло-рарараа фыркнула:

— Она хоть стоит всего этого шума?

— Раньше думал, что стоит, — сказал Рик, наливая себе вина.

— А сейчас? — спросила Ди, тоже подставляя кубок. Рик пожал плечами, нахмурился.

— Да ведь я же совсем ее не знаю. Как можно говорить — стоит или нет?

— А золота без пробы не бывает, — непонятно сказала Ло, — Слова не мальчика, но мужа.

— Ло, может ты объяснишь, почему Эн Ди на все мои просьбы показать свой мир отмалчивается?

— Да потому, что тебе это еще рано. Это тебе не джунгли, — махнула рукой за перила Мартышка, — Там в два счета хрум-хрум, и нету Рика. Там эйчэс-сол живут. Ну что, наелись? Тогда пошли: синеет дырка в парусе, порезанном ножом.

— Куда? — спросила Ди. Мартышка махнула в зелень мира Тарнан:

— Там замечательный пляж. Позагораем, поплаваем… И все остальное тоже.

12. Эн Ди

— Считай, что это игра, — сказал Эн Ди облаченному в кожаные штаны и рубаху из отбеленного полотна Рику, — Только в этой игре есть боль от ран и смерть. И помни, что если я тебя убью, то воскресение будет таким же болезненным. Ты, конечно, умеешь строгать дерево, но для демона — слабоват. Вот и потренируемся.

Мягкий, зеленоватый свет огромного светила отражался в ясной глади моря. Они стояли в фехтовальных позициях на самом берегу. Что-то в глазах Эн Ди не нравилось юноше. Звериные зрачки смотрели на него холодно, с очень неприятным, хищным выражением.

— Дьявол! — топнул ногой по влажному песку Рик, — Все стало слишком всерьез!

— Разумеется. Здесь все настоящее. И боль, и смерть, — подтвердил демон и приблизился, — Ну?

Рик Хаш напал, пытаясь нанести удар снизу, но демон провел какую-то неизвестную эволюцию и выбил левый клинок юноши. Одновременно лезвие его простого палаша, мелькнув, нанесло порез на предплечье, окрасив оранжевым белую ткань. Эн Ди неожиданно резко развернулся и Рик ощутил холодный клинок, пронзивший грудную клетку. Он попытался вздохнуть, но с клекотом всасываемой крови понял, что серьезно ранен. Земля больно ударила по затылку. Эн Ди, возвышаясь над ним, спокойно сказал:

— Не пытайся удрать в смерть. Ты уже знаешь, что для тебя больше нет смерти.

— Я больше не хочу этого, с меня хватит! — прохрипел Рик, истекая кровью, — Ты мне просто мстишь!

— За что?! — оторопел Эн Ди. Присел на корточки возле плавающего в крови юноши, хлопнул по плечу, — У меня и мысли о мести не было! Где ты мог перейти мне дорогу, малыш? Поднимайся, хватит дурить.

Боль еще не отпустила, но Рик почувствовал, как затянулись смертельные повреждения.

Он, пошатываясь, поднялся на колени, затем — на ноги. Раны закрылись и яростно зудели.

— Кажется, Ди получит тебя к вечеру дырявей, чем Катти, — фыркнул демон, — Защищайся, малявка!

— Но…

— Иначе я буду тебя избивать, а это чертовски обидно, — сказал демон и хлопнул клинком плашмя по задней части юноши, — Лучше дерись сам!

…Когда вечер потянул длинные тени через изрытый сапогами, залитый кровью песок пляжа, Эн Ди, наконец, отпустил несчастного вора ужинать. Увидев купленную накануне рубаху из лучшего полотна изрезанной и хрустящей от засохшей перемешанной с песком крови, Ди ужаснулась:

— Тебя что, убивали?

— Сто семь раз, — жалобно сказал Рик Хаш, — И еще пинали по заду, если я медленно оживал.

— Зверье, а не демоны, — вздохнула девочка, сдирая с Рика присохшую к коже рубаху, — Эк он тебя расписал, живого места нет. Может, как-то обойдетесь без рубах? Я выбирала, торговалась, чтобы за дюжину подешевле, а тут вон чего, — она продела руку в самую большую дыру, вздохнула, — Матерьял-то уж больно был хорош. А дюжина — это ж всего-то двенадцать. Вот уж и одиннадцать осталось. Эту-то не отстирать.

— Ди! — возмутился Рик Хаш, — Меня сто раз убили, понимаешь? Я сегодня сто раз умер, а ты из-за какой-то рубахи готова задницу разодрать?

Ди молча куда-то понесла остатки.

— Нет, — сказал потрясенный вор, — Никогда, никогда мне не понять этих женщин!

— Чего понимать-то? — донесся ее голос:

— На тебе сейчас в пять минут заживет, а на рубахе?

— Так я и знал, что тряпки на первом месте, — мрачно сказал вор, — Все вы одинаковые.

— Хоть штаны не порванные, и то хорошо, — сказала Ди, — И то спасибо.

Она появилась в дверях, поправляя волосы и глядя сияющими глазами на него, повисла на шее:

— Вояка ты наш смертоубийственный. Ну не злись! Мойся, да ужинать, а то я уж заждалась своего кролика… Да не я одна. Госпожа Адмиральша позволила Ло ночевать у нас.

Рик мылся, вспоминая окровавленный пляж в длинных косых тенях, Ди помогала вымывать засохшую кровь на голове. Прикосновение ее рук заставило юношу зарычать и стиснуть ее. Ди засмеялась:

— Знаю, знаю. Уже совсем немножко осталось. Я тоже заждалась. Ну отпусти, а то я мокрой ужинать сяду. Я же от одного твоего запаха мокну. Зачем Ло заводить?

— Да, а насчет Ло, — спросил Рик, продолжая мять и поглаживать немного округлившееся бедро девочки:

— Адмиральша, я понимаю, а Эн Ди?

— Ты только при нем ее не тискай, и все будет нормально, — сказала Ди, — а то неловкость выйдет. Да отпусти меня, я же не каменная! Все, вытирайся!

— Мы все свихнулись, — вздохнул Рик, накидывая на себя мягкий темно-зеленый халат, — Свихнулись на этом трахе. Блин, никак не привыкну к этой фиговине — как ряса поповская.

— Зато штаны не нужны, — промурлыкала девочка, — Ло обещала мне принести платье на пуговках, чтобы ты только взялся — и вот она я! И еще она обещала разные другие вещи. Целый воз всяких красивых тряпочек и на ноги, и на попочку, и вообще, чтобы ты меня сильнее хотел. Вот так-то!

Увернулась от его рук и с хохотом поскакала вверх по лестнице. Рик кинулся следом, путаясь ногами в длинных полах халата:

— Ох погоди, доберусь я до тебя!

— Сначала нужно поесть, — смеялась впереди девчонка, — А то сил не будет, а я такой тощей и останусь.

Рик торопливо ел, чувствуя дрожащую от нетерпения ногу Ло, трущуюся о его колено. Он встретился с ней глазами и тотчас опустил их в тарелку — такие они оказались мутные от похотливого ожидания, затянутые голодной поволокой. Он совершенно не смотрел, что ест, не чувствовал вкус и только тоскливо подумал, ощущая прикосновения Мартышки к колену: «Что они со мной сделали? Ведь я таким не был?»

Дэвид Эдвин Ли, сидящий сегодня в странной, красной и блестящей как металл рубахе с высоким воротником, держал на колене незнакомый инструмент и что-то тихонько наигрывал на его трех струнах. Он выглядел то ли обиженным, то ли растерянным, ничего не ел, не курил свои толстые черные сигары, только время от времени опрокидывал стакан за стаканом свое «ракетное топливо». Когда Рик уже закончил еду и налил себе подогретого вина, Дэвид неожиданно подмигнул ему и подыгрывая на странном инструменте, запел что-то грустное на незнакомом языке. Рику стало жутковато — таким пьяным Дэвида он не видел. Рик еще не допил вино, как оборвав мелодию на полуслове, Дэвид уронил голову в нетронутую тарелку с закуской и захрапел.

— Что это с ним? — шепотом спросил Рик.

— Обыкновенное горе, — сказала Ло, — Вот и заливает, дурачок.

Ло убрала ногу, поднялась:

— Вы идите. Я сейчас определю его спать и вернусь. Или даже нет…

Стена перед ней исчезла, открыв внутренность роскошно отделанных покоев, где две женщины ласкали Эн Ди. Он повернул голову:

— Что такое?

— Дэв уже нализался, — коротко сказала Ло. Эн Ди кивнул:

— Хорошо. Ты ночуешь там?

Одна из женщин села на колени и медленно склонилась к бедрам полулежащего демона, совсем скрыв их длинными холеными волосами. Другая, улыбаясь, рассеянно поглаживала покоящуюся у нее на коленях голову демона. Он глянул снизу вверх в ее лицо и ласково потеребил женщину за сосок полной груди:

— Так что?

— А, еще не знаю. Тебе же сейчас не до меня? — воинственно сказала Ло. Эн Ди усмехнулся:

— До завтра, — и со вздохом потянул к себе голову слоняющейся над ним женщины. Перед Риком снова была прежняя стена. Дэвид исчез, оставя только тарелку с отпечатком лица в гарнире.

— Заодно ты убедился, что ты — нормальный, — сказала Ло, обходя длинный стол:

— Всем нам нужно очень много. Однажды Эн Ди и Дэвидом переспали с женщинами целого мира вроде этого. Кстати, давай-ка поглядим, что это у тебя за любовь такая?

— Это как? — спросил Рик, чувствуя, как по бедру прокралась внутрь его халата рука Ди.

— Мы так и будем тут торчать, — сказала девочка, — И болтать. До самого утра. Я сейчас сдохну!

Рик поднял ее, усадил на сгиб руки. Ло запрыгнула сзади:

— Поехали, поехали!

Уложив юношу, они переглянулись и хихикнули:

— Прошу вас, сударыня!

— Как можно, сударыня! Только после вас!

— Ну хорошо, — сказала Ди, — По праву хозяйки я… А, чего болтать!

Она скинула платье и заняла свое любимое место. Ло усмехнулась, снимая комбинезон:

— Ну просто пара голубков!

Рик рассматривал ее тело. Если бы не непривычный бронзовый оттенок кожи и огненно-красные волосы, Ло-рарараа ничем бы внешне не отличалась от девушек его мира. Она подошла и присела в изголовье, притрагиваясь кончиками пальцев к волосам, лбу, носу Рик Хаша. Он уловил чуть металлический запах выделяемой жидкости, показавшийся ему приятным. Ло подняла одну ногу, просунула ее под затылок юноше, так что ее естество слегка приоткрылось и оказалось совсем рядом, перед глазами. Рик потерся щекой о ее упругий живот с еле заметными нитями шрамов:

— От чего это?

Ди тоже подняла голову, отбросив волосы на спину. Ло поморщилась:

— Такая гадкая вещь, которой у вас еще нет. Бластер. Ты не отвлекайся. Мальчик нравится девочкам, — прошептала Ло, — А девочки нравятся мальчику?

— Еще как, — сказал Рик, одной рукой поглаживая ритмично движущееся бедро Ди, а пальцами другой дотрагиваясь до алой влажной изнанки естества демонессы, отчего нога у него под головой стала подрагивать. Поглаживая лицо Рика и незаметно придвигая к своему естеству Ло воскликнула:

— Ах, как приятно быть ТАКОЙ игрушкой!

— Обними ее, поцелуй. Ей уже хорошо. Сейчас я займусь тобой. Или вот что. Ты хотел бы обладать Этли? Смотри — раз, два, три…

Свет погас, стена напротив них растворилась — и Ло прокомментировала:

— Девочки любят девочек. Что же, бывает и так… Посмотрим? Они нас не видят и не слышат.

В гораздо более скромных, чем у Эн Ди, покоях, на кровати, сбросив одеяло на пол, сплелись две девушки. Рик Хаш не мог видеть спрятанных лиц, но у той, что была сверху, волосы блестели, как золото, а у нижней… У Рика внезапно пересохло во рту, а внутренности напряглись до тошноты.

У нижней волосы были как ночь, лишь немного отливали зеленым.

Рик застонал, Ло-рарараа пожала плечами:

— Теперь ее странное поведение, думаю, понятно?

Рик глухо сказал:

— Прекрати это. Я не хочу их видеть. Обоих. Никогда.

Изображение померкло, загорелось освещение. Рик повернулся на живот и уткнулся в подушку.

— Ты не произнес исторических слов: «какое скотство», — заметила Ло, спокойно садясь рядом с приходящей в себя Ди, — Судя по твоим словам, ты знал и вторую девочку?

Рик молчал.

— Я не понимаю твою бурную реакцию. Тебе было бы легче увидеть в ее постели мужчину? Но она совершенно ими не интересуется.

— Блин, ты мне весь вечер испортила, — сказал Рик Хаш. Ло пожала плечами:

— Не думаю. Прекрати дуться, я надеялась, это тебя слегка развеселит, подогреет. И потом, у меня просто не было другого времени показать тебе это. Ну-ка, переворачивайся.

Рик с тяжким вздохом подчинился. Ло присела у него в коленях, — Ну, рассказывай.

— То, что мы видели… Это сейчас?

— Нет. Два дня назад.

— И… Одни женщины?

— Одна, если так угодно. Ты хочешь увидеть ее лицо? — спросила Мартышка. Рик долго угрюмо молчал, поглаживая молча слушающую Ди. Потом резко кивнул:

— Только… Ну, без этого.

Ло-рарараа улыбнулась и шутливо поклонилась:

— Слушаю и повинуюсь, о повелитель!

Свет померк, стена снова исчезла, показав ту же комнату. Одеяло так и валялось на полу, девушки спали, поровну деля подушку. Подушка с лицами приблизилась, заняв почти всю стену. Рику показалось, что он подошел и склонился над их постелью.

— Вовсе и не красивая эта Этли, — ревниво пробормотала Ди, — Просто симпатичная. Видать, жарко натоплено у них, раз так спят. И задница у нее не очень.

— Помолчи, — буркнул Рик. Ло пробормотала:

— Похожи, как сестры, только цвет волос разный.

— Угу, — промычала Ди, поглаживая живот юноши.

— Черноволосая у меня была. Одну ночь, — наконец, сказал Рик Хаш, — Ее зовут Рисси, по прозвищу Уголек. Она сказала, что она дочь аптекаря, живущего вот в этом доме. Соврала.

Рука Ди замерла. Она приподняла голову, встретила взгляд юноши. Рик кивнул:

— Та самая, которую я и звал по ночам. Из-за нее я и дом этот купил, и Шима нанимал.

— Она тебя чем-то обидела? — спросила девочка. Рик сделал кислое лицо:

— Да как сказать. Скорей я ее.

— Понятно. Ты ее тоже хочешь? Только честно? Ну, отвечай, кролик затраханный?

— Да хочет, хочет, — рассмеялась Ло, — Он бы всем юбки подвернул, если бы времени хватило.

Ди тяжело вздохнула:

— Делись им со всякими… Им и так неплохо. Сестрички, да не в масть.

— Есть такая штука, любовь называется. Придется заказывать кровать пошире, — сказала Ло.

— Ди, не страдай. С его аппетитами они парочкой через неделю начнут прятаться от одного звука шагов! Это если ты возьмешь на себя основной удар.

— Пока еще меня здесь не били, — обиделась Ди, — Пока что мной все были довольны.

— Я не в том смысле.

Ди ничего не ответила. Ее волосы защекотали низ живота юноши, и Рик почувствовал, прикосновения губ к столь ревниво охраняемой от чужих посягательств части тела…

13. Адмиральша

Утром им с Ди впервые за все эти дни не захотелось. То есть Ди привычно начала было утренние ласки, но когда юноша обнял ее и положил рядом с собой, шепнув «Сейчас не надо», то девочка явно обрадовалась:

— Да и я бы передохнула. Только ты не думай, что я устала от тебя. Просто все стало какое-то другое. Не умею сказать.

— А и не нужно, — сказала, возникая на пороге их спальни, Адмиральша Юри. Она светилась теплыми золотыми оттенками:

— Вы сейчас чувствуете одно и то же. Это называется гармония. Я рада за вас.

Ди счастливо улыбнулась:

— Словно часть меня в нем, а часть мастера во мне. Словно мы одно целое.

— Так и есть, и пока вы чувствуете это — никакие, даже самые долгие разлуки для вас не существуют.

Адмиральша спрятала улыбку и притворно строго посмотрела на них:

— А скажи мне сейчас, девочка — если мастер Рик Хаш пожелает войти к другим женщинам, и быть с ними, что ты скажешь ему?

Ди вздохнула и поцеловала плечо юноши:

— Тогда я благословлю его, и буду служить им, и радоваться вместе с ними. Если кто-то захочет доставить ему удовольствие, я буду благодарна за это, и счастлива за него.

— Ты говоришь правду, — довольно кивнула Адмиральша. Повернула взгляд своих кошачьих глаз на юношу:

— Теперь скажи мне ты, называемый ею мастером. Если твоя девочка пожелает другого мужчину, что ты почувствуешь, и что скажешь ей? Представь себе, что следующую ночь из любопытства она решила принять Дэвида, или Эн Ди, или кого-то еще.

Рик прижал к своей груди голову подружки, спрятал лицо в зеленых волосах. Помолчал, подумал. Адмиральша ждала его ответ.

— Ну… Предполагается, что она сама захотела? Не знаю… То есть, я, конечно, не буду ее удерживать, только на душе от этого навряд ли станет легче. Простите, госпожа, но это моя правда.

— Что же, я тебя понимаю, мастер Рик Хаш, — задумчиво сказала Адмиральша, — И ценю твою честность.

Она медленно развеялась в воздухе. Ди грустно сказала:

— Ты расстроил ее. Она ждала от тебя совсем другого.

— Но ты нужна мне! Я… — Рик стиснул ее и нахмурился:

— Блин, ты же стала для меня чем-то таким, что и не скажешь. Я привык, что ты всегда возле меня, когда я просыпаюсь, что на плече лежат твои волосы, и пахнут тобой, к твоим рукам, лежащим на мне, к тому, как ты улыбаешься. И вдруг ты — обнимающая кого-то другого? Мне это не нравится, Ди!

— Вчера я обнимала Ло, и это тебе нравилось, — сказала девочка, — и если Ло захочет прийти и отдаваться мне, когда ты будешь учиться, то почему нет?

— Ну… Это же Ло! — фыркнул Рик Хаш, — Против Ло не возражаю.

— А против какой-то другой женщины? Допустим, я захочу отдаться Адмиральше Юри?

Рик улыбнулся, пожал плечами и пробормотал:

— Забавное, наверно, было бы зрелище.

Ди терпеливо вздохнула, погладила его по щеке:

— Вечно мужчины все усложняют. Ну а если тот же Эн Ди заглянет к нам, когда мы занимаемся любовью, и захочет составить нам компанию, и мне будет любопытно испытать — как это, с двумя демонами?

— Ох, не знаю, — пробормотал Рик. Ди рассмеялась, погладила его по голове:

— А теперь вставай, мойся и на завтрак. Сегодня тебе учиться, так что нечего прохлаждаться, мой мастер.

…Они сидели, свесив ноги с края крепостной стены. Дэвид куда-то исчез, уже третий день он был хмур, трезв и малообщителен. Эн Ди курил свою сигарету, периодически поплевывая вниз.

Раннее утро окрасило резкими тенями старинные строения крепости. Рик полюбил эти минуты расслабленного, бездумного покоя после еды, эти несколько десятков размеренных, медленных сокращений сердца, когда в легкие вливается сухой, прохладный, слегка пахнущий тленом воздух.

— Эн Ди, почему ты не обучаешь меня ничему практическому? Фехтование и философия, философия и снова фехтование! Когда же будет что-то еще?

Эн Ди хмыкнул. Рик уже знал, что такое хмыканье означает, что он задал не самый глупый вопрос.

Выпустив несколько дымных колец, демон благодушно поправил:

— По существу, это одно целое. Как ты знаешь, ты состоишь из трех типов ума. Перечисли-ка их.

— Ну, это просто. Во-первых, ум механический, во-вторых, ум животный или эмоциональный, и в-третьих, это ум рациональный.

— Верно. Фехтование ставит своей задачей развитие одного из них. Какого же?

— Конечно, механического, — довольно сказал Рик, — Я должен научиться убивать автоматически, как только это станет необходимо.

Демон прищурился:

— Ответ неполный, но раньше об этом я не говорил. Тебе нечасто придется пользоваться холодным оружием, так что твои занятия с мечами, саблями, ножами и всем прочим носят цель общего развития так называемой моторики. Если хочешь знать, того же результата можно было бы добиться, обучая тебя, скажем, танцам.

Вор расхохотался:

— Ну ты и сказанул! Танцам!!! Это что, к моему горлу приставят нож, а я: «труляля-вуаля» и в пляс пущусь?

Эн Ди улыбнулся:

— «Есть многое, на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим исчислителям…» Хочешь убедиться, что я не вру?

— Да ну, быть этого не может, — фыркнул вор, бросая камешек в крепостной двор. Демон хлопнул в ладоши. Поднялся на ноги, достал из ниоткуда боевой, отточенный и заправленный как положено легкий клинок.

— Посмотри вниз. Видишь этого человека? Он совершенно безоружен. Он танцор. Иди и попробуй хотя бы поцарапать его. Убить-то ты точно его не убьешь.

Вор оказался внизу. Невысокий, тощий как циркуль человек изящно поклонился, и странно коверкая слова, представился:

— Абрам Шарон, ушитель танцеф, к фашим услукам.

— Рик Хаш, вор. Простите, но придется вас убить, — отсалютовал юноша. Человек с улыбкой поклонился, плавно отводя ногу чуть назад — в сторону:

— Желаю удаши, молодой шеловек.

Свистнула, рассекая воздух, сталь — ничего, кроме воздуха, не встретив. Шарон, любезно улыбаясь, стоял немного правее:

— Исяшнее, фы ше не трофа рупите! Фы ше упийца!

Меньше чем через четверть стражи вор с досадой отшвырнул от себя оружие и с размаху сел на песок:

— Эй а ты вообще-то не из воздуха, — спросил он, отдуваясь, мокрый как мышь. Учитель танцев сделал шаг к нему и положил сухенькую руку на плечо:

— Как фидите, нет. Если фы послушаете меня, то я скашу, што фам срошно, неметленно неопхотимы уроки. Простите мне, но фы твишитесь как чурпан. Фы скорее потохнете, шем отрешете хотя пы это крушефо с моефо рукафа.

К ним подошел Эн Ди. Как всегда, гигант-демон щеголял в просторных кожаных штанах, мягких невысоких сапожках и простой, без модных кружев, полотняной сорочке. Голову демон повязал красно-бело-синей тряпкой, став похожим на контрабандиста.

— Рат фитеть фас, торокой Энти, — поклонился Шарон, — Позфольте претлошить фам тапакерку.

— Премного обязан, не употребляю, — поклонился демон. Шарон достал маленькую коробочку, открыл. Внутри заиграла механическая музыка, и крохотные фигурки закружились в отделанном серебром и золотом пространстве. Шарон достал из коробочки щепотку чего-то, вдохнул через нос, поморщился и несколько раз громко чихнул.

— На здоровье. Как вы поживаете? — Эн Ди был сама любезность. Шарон молча поклонился.

— Вы понимаете, зачем я рискнул вас побеспокоить, Абрам Максович?

— Конешно, Энти. Молотой шелофек имеет ушасные твишения. Ошень досадны такие пропелы опразофания, просто нефыносимы! Но он уше терефянный, Энти, он ше софсем терефянный!

— Двойной гонорар, — улыбнулся Эн Ди, — и оплата по часам.

— Эн Ди, — поднялся на ноги вор, — он так плохо говорит, что я его еле понимаю.

— Исправим, — сказал демон и щелкнул пальцами. Между тем Абрам Маркович Шарон начал ощупывать плечи, колени, икры Рик Хаша железными прикосновениями тонких, холеных пальцев. При этом учитель танцев морщился, как от боли и досадливо цокал языком. Сказал он уже безо всякого акцента, хотя тем же голосом и с теми же приторными интонациями:

— Ах, даже не знаю, что и делать! Это будет для юноши ужасно больно. Посмотрите, дорогой Эн Ди, он весь деревянный, как лесоруб! Ему дрова рубить, а не убивать! И эти манеры. Нет, это разобьет мое старое больное сердце. И не просите меня, любезный. Я вас очень, очень уважаю, вы прекрасно, щедро платите, но учить этого юношу я отказываюсь даже за тройной гонорар. Ему это уже поздно. Дайте мне мальчика вполовину младше, и он станет двигаться как принц, и все будут думать, что он принц, даже если на нем будут грязные вонючие тряпки. А этот юноша, простите, опоздал, — Абрам Маркович Шарон печально посмотрел на вора и еще печальнее понюхал зеленый порошок из шкатулки.

— Хорошо. Я подумаю. Возьмите ваш гонорар, и большое вам спасибо, — сказал Эн Ди, доставая из кармана позвякивающий кошелек, — Возможно, у меня для вас скоро будет небольшая работа.

— Всегда к вашим услугам, — поклонился учитель танцев, пряча золото, табакерку и одновременно, отступая назад делая поклон достаточно низкий, чтобы лицо закрыли кудри старательно завитого парика, — Буду счастлив встретиться вновь, — и исчез, собираясь чихнуть.

Вор повернулся к демону:

— Так ты хотел, чтобы он сделал из меня придворного хлыща!

— Иногда невредно изобразить придворного хлыща, — поправил его демон, — Глупый ты еще. Учиться надо. Знать надо, как себя вести в том или другом месте, чтобы не выглядел ты, как… как не знаю кто. Это называется воспитание. Тебе нравится чувствовать себя посторонним под косыми взглядами какой-то компании? Уж если ты называешь себя вором, то ты везде должен быть как бы своим, незаметным, а не оседланным харрашем.

Вор расхохотался, кивнул:

— Все, ты меня убедил. Добрейший сеньор Болас говорил примерно то же.

— Тогда вернемся к нашим оседланным харрашам, — хмыкнул демон и они вновь оказались сидящими на крепостной стене, — Ты осветил не все.

— Это ты о чем? — растерялся юноша. Демон неодобрительно покачал головой:

— Вернись назад. С чего все началось?

После недолгого молчания Рик Хаш вздохнул:

— А, про типы ума? Ну, о механическом поговорили. Дальше у нас — эмоциональный. Он…

— Его пропускаем, — сказал Эн Ди, — Дальше.

Рик вздохнул совсем тяжко, уныло продолжил:

— Ну и третий, ум рациональный, который и вмещает в себя все мои иллюзии, создает мою собственную Реальность, используя его я и могу управлять событиями, осознавать себя и окружающую меня среду…

— Загудносил, как поп. Довольно.

— Да скучища же эта философия! — взмолился вор, — От нее только мозги пухнут, а толку чуть.

— Это хорошо, что пухнут, — заметил демон. Вор недоуменно посмотрел на спокойно достающего сигарету Эн Ди. Демон дружелюбно оскалился, — Если честно — часто кажешься себе дурачком?

— Да, блин, постоянно! Чем больше от тебя узнаю, тем глупее становлюсь. Скоро, кажется, до того «поумнею», что ложку начну в ухо нести. А сегодня с этим Шароном ты меня вообще к стене припер, впору сесть и плакать от злости: вот тебе, Рик Хаш, и все твои тренировки. Тюфяком родился, тюфяком и помрешь.

— Очень обидно было?

— Да, блин, сначала просто дико — он стоит, говорит так вежливо, улыбается, а его — резать. А потом, если бы добрался, я бы его как коренья в похлебку бы накрошил, до того зло взяло!

— Чего это ты все «блин» да «блин»? Небось, у Катти перенял это словечко? — улыбнулся демон.

— Да у кого ж еще? Я давно хотел спросить, Эн Ди, да неловко…

— Что такое блин?

— Да нет. Почему у всех женщины настоящие, а у Дэвида — железная?

Демон упал со стены и покатился в песке крепостного двора. Рик Хаш впервые видел Эн Ди, ревущего от хохота, повизгивающего, затем изнеможенно отдувающегося.

Очень нескоро демон, периодически прыская, отряхиваясь от песка, появился на стене. Он улыбался до ушей:

— Ну молодец. Задал вопрос. Только, пожалуйста, не спрашивай Дэвида. Ты его сильно расстроишь, малыш. Дело в том, что еще не нашлась живая женщина, которая долго его бы вытерпела.

Лицо юноши вытянулось:

— Ты хочешь сказать, что он, блин, со статуей спит?

Лицо демона побагровело, он издал звук, сильно похожий на зимний вой дикого харраша.

Рик испуганно подумал, что демон близок к удару — так вздулись вены на шее. Вдобавок Эн Ди замер и перестал дышать. Рик хотел было подняться, но оскалившийся своими огромными клыками Эн Ди, поняв беспокойство юноши, отмахнулся.

— Фу, паря, ну хватит… Конечно же, не со статуей, — истомленно сказал гигант, — И не из-за траха они бегут от него. Дело в том, что другого такого чудака свет не видел. Нет, это надо ему рассказать!

— Ну, чудак он, положим, выпить чересчур любит, ну и что такого?

Эн Ди перевел дух, внимательно посмотрел в глаза юноше. Покачал головой:

— Если это тебя так занимает, то напросись как-нибудь к нему в гости. Он сам все расскажет: любит Дэви за бутылочкой про баб поговорить. А сейчас мы не станем перемывать его ломаные кости.

— Но ты же сказал, что мне пока нельзя посещать обитаемые планеты, — с замирающим сердцем напомнил юноша. Демон кивнул.

— Да. Нельзя. Это, к сожалению, пока в силе. Но ведь ты — человек чести, верно?

— Ну конечно, Эн Ди, как же еще!

— Хорошо. Дай мне слово… Или нет. Я лучше возьму одновременно обещание и с тебя, и с Дэва. А теперь хватит тянуть время. Итак, мы подошли к вопросу, волновавшему, волнующему и будущему волновать мудрецов любого мира. Конечно, у меня-то есть ответ, но я хочу услышать твои самостоятельные соображения по поводу: что же такое — время?! Желательно что-то простое и понятное…

14. Приглашение к путешествию

— Ну, наконец-то ты начал беречь вещи, — довольно заметила вечером Ди, снимая с Рика пропотевшую, грязную, но целую рубашку, — Это меня радует. Теперь ты стал немного практичнее.

Она улыбалась до ушей, ощущая, как разливается по его телу истома от струящейся воды:

— Я тебя сегодня весь день чувствую, представляешь? Где ты, какое у тебя настроение — все чувствую.

Рик Хаш улыбнулся ей в ответ:

— Ты у меня вообще самая-самая замечательная. А вот я у тебя нерадивый ученик. Эн Ди над моими ответами то от хохота катается, то чуть не плачет, а то и грозится поколотить. И так голову забивает своей наукой, что о тебе и подумать некогда.

— Замучили совсем разные Эн Ди моего мастера, — засмеялась Ди, подавая огромное мохнатое полотенце, — Ну ничего, ничего. Сейчас мы оденемся, кушинькать и в постельку, домой, в Ди.

— Это точно, — сказал Рик Хаш, накидывая на себя вечерний халат:

— Если где я и дома, то в тебе.

Они поднялись вверх, в столовую, где сегодня оказалось неожиданно людно. Здороваясь с полузнакомыми демонами, Рик Хаш уловил перемены, происшедшие с Ди — она говорила с ними, шутила и смеялась, как равная. Ее приняли в их общество. Рик Хаш внезапно ощутил укол самолюбия — он держался гораздо скованнее. И связанная с ним нитью со-чувствования, девочка сразу погрустнела, прижалась к нему, обдавая волнами такого приятного, успокаивающего тепла.

Разномастные демоны расселись за длинный обеденный стол. Явно что-то затевалось. Двое в полосатых майках, перепоясанные какими-то лентами из черного металла, в расходящихся книзу черных штанах, покуривая неизвестные еще Рик Хашу странные сигареты с длинными мундштуками, внесли обитый красной тканью большой ящик, установили его стоймя, притащили еще какие-то предметы пока неясного назначения, наконец, развернули над ящиком полотнище тоже из красной ткани с крупной надписью угловатыми буквами и застыли, поддерживая его за палки.

К еде никто почему-то не притрагивался. Места Дэвида, Эн Ди и еще двоих пустовали. Рик потянулся было к тарелке, но Ди мягким прикосновением ладони остановила его, прошептав:

— Погоди.

Грянула трескучая музыка. Все поднялись и начали хлопать в ладоши. За ящиком медленно возник Дэвид Эдвин Ли, в странной шляпе с козырьком и украшением в виде пятиконечной звезды, в кожаной куртке, из-под которой выглядывала его любимая красная рубаха. Он поставил на ящик железный агрегат сложной формы, сверху из агрегата шел дым, а сбоку торчал затейливый кран. На боку виднелись нарисованные череп над скрещенными костями и надпись «PERVATCH RED original. All rights reserved».

Аплодисменты усилились. Даже Рик с Ди начали хлопать. Назревало что-то забавное.

Дэвид казенно улыбнулся и поприветствовал демонов слабым покачиванием приподнятой ладони.

Прокашлялся, и в наступившей тишине сказал обыденно:

— Прошу садиться, товарищи. Где президиум? Где русская тройка?

Слева возник стол, за которым сонно таращились, озабоченно шуршали бумагами и негромко переговаривались три демона. За столом начали посмеиваться.

— Ага, президиум есть. Что на повестке дня? — Дэвид нацепил на нос очки и начал разглядывать какую-то поданную сонным демоном бумагу. Перевернул ее вверх ногами и рассмотрел более озабоченно.

Бумага оказалась совершенно чистой. Дэвид укоризненно покосился поверх очков на съежившихся демонов:

— Ну нехорошо, товарищи! Ну хоть что-то можно было нацарапать? Придется партбилеты, гхрм…

Поправил свою шапку, оперся о ящик и сообщил:

— Объявляю собрание открытым. На повестке дня — внеплановая продукция. Сегодня родился еще один из нас.

Все захлопали, Дэвид остановил демонов покачиванием ладони:

— Прошу прощения, хлопать рано. Я ошибся. Сегодня родилась двойня. Это Рик и Ди. Нашего бразелонства прибыло. Где новорожденные? Закрываю собрание единогласно.

Снова загремела музыка, демоны трясли руку Рику и галантно прикладывались к ручке Ди.

Дэвид, когда музыка и шум стихли, подошел к ахайской паре, неся на блюде две красные книжечки:

— Я, как лорд — канцлер Бразелона, вручаю вам бумаги, удостоверяющие ваше новое бразелонское подданство. Берите, берите!

Все опять захлопали. Дэвид улыбнулся и раскланялся. Поднял руку, призывая к тишине:

— Это еще не все, товарищи. Поскольку Бразелон — это глубоко секретное государство, требую немедленно свои бумаги съесть полностью и без остатка в моем присутствии.

Рик понял только, что над ним и его Ди совершается какой-то демонический обряд. Он зажмурился и откусил от маленькой красной книжечки. Вкус оказался приятным, и он как-то незаметно расправился с ней под одобрительные выкрики хохочущих демонов. Затем Дэвид снова попросил тишины:

— Товарищи, мы только что приняли в свои ряды молодых, но одаренных, может быть даже — ярко талантливых нелюдей. И если от нашего гражданства у них до завтра не заболят животы, то они станут Свои В Доску, а также качель, коляску, фотон, коромысло, пи-мезон и брашпиль. А теперь — шампанского, товарищи!

Они пили странное, пузырящееся вино, и Дэвид по очереди их обнял, расцеловав со словами:

— Ну, наших стало больше!

Возле трибуны один из полосатых взял в руки принесенный им предмет, называемый баяном, и начал играть, в то время, как второй выбивал дробь мелькающими ногами в черных тупоносых башмаках, сохраняя при этом скучное лицо и не вынимая рук из карманов. К Ди подошла Адмиральша Юри, расцеловала ее:

— Вы наши, а мы ваши. Отныне и навсегда. Я очень довольна тобой, девочка.

Расцеловала и смущенного Рика:

— А у тебя, мастер, самые тяжелые испытания — впереди. Не задирай нос. Но и не вешай. Все мы прошли их, пройдешь и ты.

— А где же Эн Ди? — недоуменно спросил Рик, оглядывая буйное веселье. Юри улыбнулась:

— Ты заметил, что нет и его игрушки? Он сделал ей подарок, о котором она долго мечтала. Эн Ди дарит ей себя. Они просили извиниться, что сегодня не придут. Ты расстроен?

— Д-да нет… — растерянно протянул юноша, — Я даже рад за нее. Но уж очень неожиданно это.

— У нас приняты и такие подарки, — кошачьи глаза Юри смотрели в упор, — Что может быть дороже этого, когда любой предмет роскоши достаточно только пожелать — и он есть?

От пристального взгляда Рик окончательно смутился и обнял Ди, словно бы ища у нее не то совета, не то спокойствия. Адмиральша улыбнулась:

— О нет, я пока далека от мысли подарить тебе себя. Пока далека, но — кто знает? Ах да, я забыла передать тебе еще вот что: завтра тебя желает видеть новый Герцог, ваш Архиерей. У него для тебя есть какое-то деликатное поручение в Миррор.

— Ну вот, — пригорюнилась Ди в спальне, снимая с юноши халат, — Вот и начинается. Как у Маленькой Мышки ее Тантару — то туда, то сюда…

— А это кто такие? — спросил юноша, укладываясь поудобнее. Ди вздохнула.

— Маленькая Мышка — это так зовут девчонку, а Тантара — он ее парень, ну и его работа очень уж разъездная да нервная. Он у них военный советник. Где какая война — туда и его. Если один день из десяти она его видит — так говорит тогда, что он домоседом стал… Говорит, его уже тысячу раз убивали, а ранили и вовсе не перечесть сколько. Так когда его убьют — для нее праздник, потому что по закону положено два посмертных выходных. Она иногда заходит поболтать. Мы же быстрей знакомимся, чем вы, мужчины. Вы как харраши, пока еще приглядитесь — обнюхаетесь.

Ди забралась на свое любимое место и улыбнулась:

— Ну да пока-то ты здесь. Добро пожаловать домой, мастер Рик Хаш! Как странно — и хорошо: чувствовать и тебя, и себя. Теперь-то я знаю, как тебе, любимый, сделать приятное…

Уже засыпая, Рик прошептал ей:

— Да, ты права. Теперь я всегда в тебе, даже когда ты не рядом. Теперь я понял, как это, когда одинаково хорошо десять раз в день — и раз в десять дней: время — только иллюзия.

— Есть ты и я, а все остальное не имеет никакого значения, — сонно подтвердила девочка.

Проваливаясь в сон, Рик отметил правильность ее речи, когда на него надвинулась мелодия, и незнакомый демон наверху запел: «Но вот хозяин гасит свечи. Кончен бал, и кончен вечер…»

Тяжелый звук гонгов плыл над Хаоном, когда Рик неуверенно вышел на улицу. Он отвык от холода Ахайя, хотя вроде бы и не покидал этот мир. Поежился под теплой, подбитой толстой, густой шерстью инопланетного зверя ламы кожаной курткой. В соседнем доме с треском захлопнулось окно, и Рик увидел скрывающееся за тяжелой портьерой лицо Декора. Ди уцепилась за его локоть, подергала:

— Ну, пошли?

Вздохнула:

— Да ты совсем одичал, мастер.

— Отвык от людей, — виновато пробормотал юноша.

Они неспешно зашагали вниз, к пристани по узеньким, остро пахнущим дымом, помоями и съестным, шумным улочкам: добротно, хотя и неброско одетые юноша и девушка. Не совсем обычный покрой их чересчур теплой одежды говорил встречным, что эта пара — откуда-то из более теплых краев, но и только, возможно — дети купца средней руки. Утро только началось, мимо них торговцы несли на базар свои укутанные тряпьем корзины, проезжали небольшие тележки с орущей в деревянных клетках птицей, мастеровые обходили дворы, предлагая починку утвари. Ди поманила мальчишку — носильщика, выбрав его, наверно, за новые корзинки и чистый мешок:

— Иди за нами.

— Надеюсь, у тебя легкая рука, добрая женщина. Я сегодня первый день, как вышел работать.

Ди рассмеялась:

— Почин неплох, потому что устраиваю пирушку и нагружу основательно.

Рик с улыбкой наблюдал, как она покупает вообще-то совсем не нужные им продукты, хлебные кругляши, бьющуюся в деревянных чанах свежевыловленную рыбу. Нагрузив малыша — носильщика разными припасами, Ди дала ему несколько монеток, назвала адрес и прибавила:

— Приходи каждый третий день, возможно, я иногда буду посылать тебя за покупками.

— Конечно, Ди! Как скажешь! — воскликнул мальчишка и сконфузился.

— Так ты ее знаешь, маленький плутишка? — ухватил его за волосы Рик. Мальчишка виновато заморгал:

— Ах, ваши милости, да как же мне не узнать свою родную сестру! Я и тебя знаю, господин вор. Да только не велено было признавать, а я проговорился.

Рик закатил глаз и тихонько зарычал:

— Кем не велено было?

— Да Шимом, конечно. Он денежки-то принес, и сказал, что продал ее вам, — сознался оборвыш, — Вы уж меня не выдавайте, а то он поколотит. А рука у него тяжелая.

Рик тяжко вздохнул:

— Хорошо, я не скажу.

Оборвыш, продолжая семенить справа, заглянул в его лицо:

— Да ты не сердись, господин вор! Это я же от радости проговорился. Смотрю — разодета она прямо как герцогиня, ну и не удержался.

— Смотри мне, — серьезно сказал Рик Хаш и дернул малыша за волосы, — А то узнаешь, какая у меня рука — тяжелее, чем у Шима. А теперь — исчезни.

Малыш, увешанный корзинками и мешочками, мгновенно затерялся в толкотне торговых рядов.

Ди шла рядом, прижимаясь к его локтю. Рик повернул к ней голову:

— Ну, дорогая моя, скажи-ка мне, много я еще не знаю? Только честно.

Ди повесила нос:

— Ну, братья приходили несколько раз. Я им давала еду.

Совсем тихо сказала:

— И деньги.

— Как я догадываюсь, много? Ну говори же!

Ди прижала к себе его локоть, съежилась и кивнула, начиная шмыгать носом.

Рик Хаш ощутил ее ледяной ужас, мрачно посмотрел сверху вниз:

— Пойдем-ка домой, моя драгоценная. Кажется, нам пора поговорить. Как говорится, «хороша тряпка снаружи, какова будет с изнанки?»

Он почти волок ее быстрым шагом домой. Ди, тихо плача, вслепую, спотыкаясь, цеплялась за его локоть. Она чувствовала, как внутри ее Рика словно перекатывались тяжелые, неподъемные булыжники и с отчаянием думала: «Вот и все… Вот и все кончилось…»

Пройдя в дом, Рик Хаш буквально проволок ее в гостиную, захлопнув по дороге дверь, вырвал локоть, сел в кресло и мрачно посмотрел на рыдающую посреди комнаты девочку:

— Рассказывай.

— Я не могу! Лучше убей меня!

— Что-то у меня нет охоты шутить, — отрезал юноша, — Или ты забыла, что это стало невозможно?

Ди, давясь слезами, рухнула на колени:

— Рик, мастер, любимый, единственный мой, убей меня десять, сто раз, и давай забудем это!

— Сколько денег ты им дала? — спросил он, понимая, что дело не в простой жалости Ди к родственникам.

— Много… Не знаю…

— Но у меня мало золота, и оно на месте. Где ты взяла деньги?

— У Эн Ди, — обреченно сказала мертвым голосом Ди, — Он не считает его. Я говорила, что мне надо, и брала.

— Пока что я не вижу особенно ужасного, — нахмурился Рик, — Значит, начнем сначала. Как я догадываюсь, когда меня не было, пришел Шим. Так?

Ди кивнула, пошатываясь, поднялась на ноги:

— Прости, мастер Рик Хаш. Если я расскажу, то ты меня выгонишь. А если я не расскажу, то ты будешь мучить меня, пока я не расскажу. Потом все равно выгонишь. Я люблю тебя. Все равно люблю. Не терзай себя и меня, дай мне уйти. Люби свою Этли, Уголька, кого хочешь, но верни мои старые лохмотья и позволь уйти.

— Стоять, — сказал юноша, чувствуя такую боль, словно его душу разрывали пополам, — А ты та еще штучка, Ди. Поздно уходить-то. Значит, ты не знаешь, сколько золотых ты пожаловала Шиму?

— Нет, — устало сказала она, — Не знаю. Много. Здесь денег не считают.

— Это ты так думаешь, — с внезапной яростью заорал он, — Пошли к Эн Ди!

Демон оказался в столовой. Он меланхолически выпускал дым, иногда отпивая глоток мерцающего вина и снова задумчиво разглядывая его переливы в алмазном бокале. Ди шмыгнула носом. Эн Ди вышел из задумчивости и удивленно поднял брови, рассматривая их.

— Эн Ди, она брала у тебя золото? — без вступлений спросил Рик. Демон спокойно кивнул.

— И сколько?

Эн Ди поднял глаза к потолку, на миг прикрыл веки:

— Две тысячи восемьсот тридцать один золотой. Это не считая того, что она потратила на тебя, Рик Хаш. А общая сумма — три тысячи сто шестьдесят три золотых. А зачем ты спросил?

Рик Хаш, пораженный огромной суммой, застыл с открытым ртом.

— А ты не ошибаешься? — жалко спросила Ди, — Я и не думала, что так много…

— Сейчас проверю, — сдвинул брови демон, — Конечно, вряд ли ошибаюсь, но…

После секундной паузы Эн Ди усмехнулся, — Надо же, в самом деле ошибся. Не две, а три тысячи восемьсот тридцать один. И, соответственно, четыре сто шестьдесят три.

Рик Хаш медленно прикинул:

— Да ведь это какая тяжесть?

— Ну отчего же, — улыбнулся Эн Ди, — Это примерно половина твоего веса, паря. Чуть-чуть больше, чем половина. Один золотой весит восемь грамм, следовательно, те почти четыре тысячи червонцев весят менее тридцати одного килограмма. Тебя не держат ноги? Присаживайся. Смотри, как получилось.

Рик опустился на стул, испытывая непреодолимое желание хоть раз наотмашь съездить по безжизненному лицу Ди. Оно стало бледнее листа бумаги, возникшего перед демоном.

Эн Ди взял из воздуха тонкое стило, написал первую строчку:

— В первый раз твоя рабыня позволила себе немного, она взяла только двести одиннадцать монет.

Далее, через два дня, она взяла уже семьсот пятьдесят три гуланайдора. Затем, последовательно, каждые два дня, она брала пятьсот двадцать, четыреста девять, снова семьсот семнадцать, триста девяносто пять, четыреста сорок два и наконец, вчера — еще триста восемьдесят четыре монеты. Это, конечно, не имеет между нами значения, но если интересно, проверь, — демон подвинул исписанный цифрами лист юноше, — Всего — три тысячи восемьсот тридцать один новенький золотой, если интересно. Я как раз хотел поговорить с вами по этому поводу. Это слишком много для карманных расходов в Хаоне, Ди.

— Господи, — глухо сказал юноша, — Я совсем ничего об этом не знал, Эн Ди…

— Да-а, загадочная история, — сказал демон, и в его глазах мелькнули багровые огоньки, — А мне она говорила, что это ты посылаешь ее за деньгами. Мне показалось немного странным, что ты не придешь и не возьмешь сам, но у меня и без вас довольно хлопот.

— Теперь насчет веса, меня немного задело твое высказывание, монеты-де слишком тяжелы. Смотри, самая крупная сумма — семьсот пятьдесят три монеты, это только-то чуть более шести килограммов чистым весом. Выглядело это вот так, — демон взмахнул в сторону исчезающей стены. Рик увидел Эн Ди, сидящего с книгой и утвердившейся на его коленях Мартышкой Ло-рарараа. С шелестом приоткрылась дверь, и вошла Ди с какой-то сумкой из темной, плотной ткани:

— Рику нужны деньги, — сказала Ди, подходя к креслу в гостиной, где расположились демоны. Эн Ди оторвался от книги, небрежно махнул рукой, и чуть поодаль возник открытый знакомый Рику зеленый сундук с золотом:

— Бери, сколько надо, — сказал демон и снова уткнулся в книгу, поглаживая блаженствующую на нем Мартышку, — А где он сейчас?

— Сел обедать, — сказала Ди, наклоняясь с сумкой над сундуком. Рик словно бы нагнулся рядом с ней и с омерзением увидел ее дрожащие руки, набивающие сумку желтыми кругляшами.

Затем она с усилием подняла и накинула сумку на плечо:

— Спасибо, Эн Ди.

— Пустяки, — рассеянно отозвался демон, переворачивая страницу, — Ло, приглядывай за временем, а то я могу зачитаться.

— Ах-хм, — промурлыкала Мартышка, и стена снова вернулась на место.

Рик уронил голову на руки.

— Так вот оно как? Вот и вся твоя любовь, Ди. Говорил же старый Болас, говорил: «Никому не верь, а больше всего — женщине!»

Поднялся и с болью посмотрел в мертвые, отрешенные зеленые глаза с желтыми крапинками:

— Конечно. Столько тебе своей дыркой не заработать, вот и вся любовь, как говорит Дэв.

Демон покачал головой:

— Ты ослеплен болью и поэтому несправедлив, Рик.

Девочка с некоторой надеждой посмотрела на него. Демон повернул к ней голову, покачал отрицательно:

— Ты лгала мне, и я не намерен заступаться. Поэтому я хочу быть только справедливым. Итак, если не считать пользовавшихся тобой бесплатно братьев, цена на тебя устоялась в четверть золотого за ночь, это средняя цифра. Я так понимаю, что если ты брала деньги для Рика Хаша, то должна отдать ему это золото? А теперь — несложный подсчет.

Ди тихо застонала. Демон только глянул в ее сторону багрово полыхающими глазами:

— Как известно, в году триста восемьдесят дней. Если она будет каждую ночь принимать мужчину за свои четверть золотого, то ей понадобится пятнадцать тысяч триста двадцать четыре охотника до ее прелестей. Это составит сорок зим и сто двадцать четыре дня. Без еды и прочего. Так сказать, «на батарейках».

Ди сжалась в комок. Эн Ди неумолимо продолжал:

— Двадцать дней ты бы мог ей простить, паря. Это целых пять золотых. Впрочем, как я слышал, ты внес их заранее?

Рик Хаш промолчал. Он начал осознавать, что демон просто разъярен, несмотря на ехидный вид и меланхолический тон.

— Сорок зим. И еще треть года, — сказал Эн Ди, — И я могу это устроить тебе, Ди: мужчина за мужчиной, без передышки, если не считать еды и сна. Тебя успеют посетить сыновья завсегдатаев.

— И не из-за денег. Ты лгала, — сказал демон и внезапно его прорвало на крик, — Ты посмела лгать мне!

— Тише, мой дорогой, — появилась перед ним Юри, — Что за сцена без меня? Что происходит? Почему ты ополчился на…

— Она врала мне!!! — проревел Эн Ди так, что задрожал пол. Ди, всхлипывая, поползла к мягким дырчатым сапожкам Адмиральши, и почти дотянулась, когда ее словно опалило огнем. Сапожок отодвинулся, и она, как через огромное пространство, услышала спокойный голос любимой жены демона:

— Успокойся, дорогой. Врать тебе — это моя привилегия, а значит — и наказывать ее мне. И я, конечно, накажу. На короткую цепь в клетке, без одежды. Кормить солеными объедками раз в день, воды не давать. Да, Рик, мы в ней ошиблись. Ничего, не плачь, мы подыщем для тебя другую девочку. А теперь тебе время идти к Герцогу. Заставлять себя ждать — это тоже нехорошо, — донесся до девочки спокойный, мелодичный голос Адмиральши — и ковер под Ди закрутился, отбросив в беспамятство…

15

…Рик тоскливо тащился по городу под тот же перезвон гонгов, отмечающий сейчас седьмую стражу. Он не понимал — как же так могло получиться? Маленькая Ди, лгавшая ему, полюбившему ее и существам, которые ее не тронули и пальцем, которые приняли ее к себе, чей хлеб она ела вдоволь…

Он покачал головой, борясь с ноющей болью где-то в груди: «Может, она просто свихнулась?»

Он не возражал, когда ее протащили за ноги по дому и приковали на цепь в клетке, установленной под палящим светилом пустыни. Воры наказывали своих, преступивших воровской закон тоже свирепо, и тут вроде бы было все правильно, но Рик Хаш, получивший образование в школе воров Аладринга, не верил, что она по своей воле крала и лгала. Этому он просто не хотел верить.

И ему очень захотелось доискаться до тех, кто посмел принудить его Ди к этому. Чтобы они заняли свое место в своей клетке на своей цепи…

Миновав отдавших салют воинов из подразделения Седого, Рик улыбнулся им и подумал, что теперь, когда вояки стали элитой, придворной частью, рожи их залоснились, чего раньше не бывало. Как всегда после переворота, он беспрепятственно вошел в кабинет Герцога, где за еще более огромным, чем старый, письменным столом за ворохом бумаг восседал осунувшийся от забот Архиерей. Впрочем, прозвищем его теперь не называли. Теперь он звался Герцог Гарай.

Бородач поднял на вора ввалившиеся глаза. Рик раскланялся замысловатым пируэтом:

— Служу вашему сиятельству, господин герцог.

— Придвигай кресло и кидай в него задницу, — буркнул он:

— Поговорим. Вино будешь?

Заорал:

— Эй, человек! Вина!

Пока вор подтащил тяжелое кресло к столу и уселся, какой-то лакей уже поставил поднос с горячим кувшином, грубыми деревянными кружками и блюдом, где красивой горкой возвышалось подсоленное печенье. Архиерей подождал, пока стихнут деликатные шаги и с шелестом закроется дверь, затем неспешно разлил парящее вино по кружкам и только тогда хмуро поинтересовался:

— Ну, как сам?

— Да не жалуюсь, — традиционно ответил вор:

— А ты с лица спал… Взял бы бабу, да завалился с ней на день. Что твои дела, разбегутся, что ли?

— То-то и оно, что будут валяться, — проворчал бородач, — А казна пустая. Налоги брать не с кого, торговцы вопят, аристократы нищают, крестьяне разорены, разве что воры исправно платят. Посидишь неделю в этой бумажной пыли — и никакую бабу не схочешь. Удружили вы мне с Эн Ди. Он тут недавно появлялся. Тоже весь в делах, один ты у нас знатный барин. Да вот и для тебя время начинается. По донесениям Тасбалю, в Миррор происходит что-то непонятное. Его шпионы пока не дали точной картины, но…

Хлебнул вина. Посмотрел на внимательно слушающего вора.

— Колдовства вроде и нет, но Халрик словно свихнулся. Казнил многих придворных, объявил какую-то ересь государственной религией и вообще наломал дров. Как это Эн Ди сказал: «закрутил гайку». Теперь он собрался переселять крестьян на восток, в безлюдные, считай, леса — на это деньги нужны, а их нет. Поднял налоги — платить не хотят. Выколачивает силой. А у него года не прошло, как по всей, считай, стране гуляли Дикие Рати, половину народа повыбили. Ему бы тихо — мирно крепости да города отстраивать, а он мужиков — в леса! Да он же потом от них ни гроша не получит, просто не найдет! А мужиков не найдет — с кого он деньги возьмет, с попов?

Архиерей помолчал, хрустя печеньем, посыпая крошками бороду. Вор ждал, попивая из своей кружки. Правитель вздохнул:

— И стало оттуда попахивать нехорошо. Большой кровью. Эти… Новой веры, они к старой уж больно того… Сам увидишь.

Опять помолчал, поблескивая зелеными жестокими глазами.

— А что я должен там делать?

— Наше посольство при дворе Боридов утоплено. Наших людей в свите… — Архиерей махнул над столом рукой, — Всех в одну ночь. Хоть войну объявляй этому дураку. Шпионов при дворце нет, что там происходит — неизвестно. Вот тебе и первая задача. Дам грамоты, поедешь послом, но необычным. В одиночку. Ты же вроде как приятель Халрику. Он тебе даже письма писал.

— Попытаюсь поразнюхать, — серьезно сказал вор.

Архиерей кивнул:

— Так. Хоть времена и меняются, но порядки-то те же. Простолюдин послом не бывает. Завтра придется устраивать балаган, жаловать вора дворянством. Какие земли хочешь?

Рик Хаш задумался. Перспектива стать вот так же сидеть в бумагах, судить да рядить его не порадовала. Он припомнил все, что ему могло пригодится. Вскинул глаз:

— Разве горцев?

Архиерей откинулся в кресле, задрав бороду, расхохотался:

— Ох, жулик! Ух, и хитрый же! От них никаких беспокойств с бумагами, все на честном слове, а?

Ухмыльнулся. Подмигнул:

— Быть по сему. Высочайше дарю тебе замок Шангу-Дуум, хотя это — если пристально вглядеться — горская лачуга. Разве, что в этом «замке» семь давно нежилых комнат, хлев и даже своя башня. Правда она почти развалилась. Так что готовься вступить в права горского дворянина, и будешь ты именоваться кавалер Рик Хаш дир Шангу-Дуум, и получишь кучу нервотрепки от разборок своих честных, но бедных и очень обидчивых дворян. Там дворяне почти все, даже те, кто пасут скот. Ты им как раз понравишься, так как у них воровать вовсе не грех. По крайней мере, у чужих. Кстати, это их «Дир», то есть «башня» означает, по нашему, баронство. Отстроишь свою башню заново, барон Шангу-Дуум, так тебя и вовсе зауважают. Золото есть? Как я тебя пожалую в баронство твое, так они у тебя «одалживать» попытаются. Смотри, много не давай — глупцом прослывешь. А дашь мало — скупым, хотя это не страшно. Ну да разберемся.

Герцог Гарай, он же Архиерей пощупал кувшин и налил еще:

— Разрешаю там обмолвиться, что ты со мной хлеб разломил. Это все равно, что братьями назваться. А меня там уважают. Пей, остывает.

— Ошарашил ты меня, — вырвалось у вора, — Может, тоже прикажешь танцам учиться, светскому обхождению и другим выкрутасам?

Архиерей пошарил на пустеющем блюде, выискивая печенье:

— А, чувствую лапу Клинка, то бишь Эн Ди. Да отчего же нет, милый? Мы теперь в верха выходим, нам это надо. Понравишься человеку — он с тобой будет работать, не понравишься — грызться. Дело известное.

— Что я, девка, чтобы нравиться, — начал было вор, но вспомнил о Ди и умолк.

Они помолчали, вор — пытаясь свыкнуться со своим будущим дворянством, отставной бандит — с государственными мыслями, с одинаково озабоченными лицами попивая остывающее вино.

— Слышь, Ар… Тьфу, Гарай! А полностью это как переводится на наш теротеро?

— Радужная чаша в башне на синей горе. Могу и герб заодно утвердить.

— Хмм… — раздумчиво сказал вор, — Что же, бывает и хуже. Но вернемся к оседланным харрашам.

— Чего? — переспросил герцог, ухмыльнулся, — А, ты про поездку! Ну и сказанул же. Ладно, про поездку.

Посерьезнел:

— Поручение номер два. Ты там пробудешь недолго. Дней десять или меньше. За это время тебе надо найти надежных людей во дворце и у этих… Новых попов, одним словом. Сделаешь это — обяжешь. Я слов на ветер никогда не бросал. Но через десять дней Тасбаль должен получить первые донесения от них. Ищи недовольных, обиженных — они легче всего будут работать. Такие есть везде.

Посмотрел прямо в глаза, жестко прибавил:

— Но не думай, что тебя защитят грамоты посла, дворянство или знакомство с Халриком, если они узнают, зачем ты приехал.

Помолчал и каким-то особенным тоном сказал:

— Будет и третье поручение, но не от меня. Его узнаешь завтра, после балагана. Все понял? Тогда завтра к полудню — сюда. И катись, видишь — сколько до вечера надо хоть прочитать? — неожиданно обиженно закончил герцог, — А ты отвлекаешь!

— Повинуюсь, мой лорд! — шутовски изогнулся в поклоне вор. Архиерей стыдливо надел маленькие очки и пробурчал, закрываясь бумагой:

— До завтра, горный жулик.

Рик Хаш уже шел к двери, когда его догнал недовольный рев:

— Эй, человек! Вина! Черта с два они сами догадаются!

В распахнутую дверь влетел лакей, с вымученной улыбкой несущий поднос с новым кувшином.

Навстречу вору попался Герт Дарн Тасбаль, как всегда, изящный, озабоченно шевелящий тонкими усиками, — О, Рик Хаш, рад тебя видеть!

— Один вопрос, господин Тасбаль, — перехватил его вор. Вельможа недоуменно приподнял бровь и отступил в нишу коридора:

— Что угодно сударю?

— Скажите, жива ли Гунольда?

Тасбаль понимающе кивнул и улыбнулся:

— Жива. Правда, она попала в немилость. Но почему сударь беспокоится о ней?

— Она первой подсказала, что мои манеры никуда не годятся, — честно ответил вор, — И я ей благодарен за откровенность. Пожалуй, я поеду поучиться у нее. Возможно, она сейчас бедна?

В любезном взгляде начальника тайной и уголовной полиции вдруг зажглось что-то человеческое.

— Я думаю, ты научишься, парень. Это не самое тяжелое. А теперь извини, герцог ждать не любит, — под пристальными взглядами Тасбаль по-приятельски хлопнул юношу по плечу и поспешил вперед, к дверям кабинета. Вор проводил его растерянным взглядом, соображая — почему это Тасбаль решил ободрить его на тайном воровском языке Побережья?

Он протолкнулся через скопление ожидающих аудиенции разряженных сановников, спустился по широким лестницам, кивая знакомым солдатам, неспешно побрел по площади, поплевывая под ноги, как всегда в периоды сильной задумчивости. Он пытался представить себя в толпе вельмож, как бы своего среди них — но у него ровным счетом ничего не получалось.

Вор тяжко вздохнул:

— Видно, придется учиться и танцам, Локки бы их побрал, и светскому обхождению, и еще один Эн Ди знает чему…

Он бродил по Хаону, не решаясь вернуться домой, где все станет напоминать о Ди, ее ласках, и ее предательстве тоже. Он совсем было повернул на улицу Гренадеров, к воровской таможне, но передумал, не желая сейчас столкнуться с Шимом. Вор знал, что бесполезно убил бы его. Тогда вор встряхнулся и решительно зашагал на Могильную, где жил единственный занимающий его воображение человек, не связанный ни с Ди, ни с политикой, ни с воровским миром. По крайней мере, делающий вид, что не связан. В общем, Рик Хаш шел к стряпчему.

Мальчишка — слуга, от которого, казалось, еще вовсю пахло навозом, провел юношу в кабинет законника. Здесь ничто не изменилось с прошлого раза — все те же давно не беленые стены, все те же в беспорядке валяющиеся вперемешку с бумагами толстые тома законов на письменном столе, и Харрен Лой в том же старом кафтане. Лошадиное лицо законника выразило искреннюю радость:

— О, кто к нам пожаловал! Господин студент собственной персоной, я очень, очень рад!

— Вот, разбросался кое с какими делами и пришел познакомится с вами, как и обещал. Вы сейчас не слишком заняты, сударь? — предельно воспитанно спросил вор. Лой откинулся в кресле и захохотал, подняв перед собой ладони:

— «Не слишком занят»?! Да я сегодня вижу первого посетителя, юноша!

— Сделаем вот что, — сказал стряпчий, поднимаясь из-за стола. Вору показалось, что Лой продолжает сидеть, так как у законника оказалось непропорционально длинное тело и очень короткие ноги, — Мы пройдем в соседнюю комнату и там будем болтать под бутылку-другую вина сколько душеньке угодно. Ну а если вдруг кому-то придет в башку блажь заверить бумаги, то я ненадолго оставлю сударя наедине с его кружкой. Подходит ли такое?

— Вполне, — пожал плечами вор, — Почему бы нет?

Лой толкнул дверь и прошел в смежную с кабинетом комнату:

— Тогда прошу чувствовать себя как дома.

Рик Хаш вошел и присвистнул — книги, книги, книги… Они занимали все стены на стеллажах, они громоздились на полу, они были даже на потолке, стоя на привинченных к балкам висячих полках.

— Да, — сказал законник, — Моя слабость. Говорят, что за Разломом теперь их жгут, такая дикость!

— Почему жгут? — удивился вор, — Вы простите, но я совсем оторвался со своей учебой от мира.

— Говорят, будто эта новая вера дает человеку только одну книгу, где есть ответ на любой вопрос, — Харрен поджал губы и недоверчиво покачал головой, — И они не дают другим, иноверцам, даже взглянуть в нее, книга-де священная. Не верю. Морочат они головы. Как может одна, даже самая толстая книга дать ответы на все случаи жизни? Нет, не верю.

Лой осмотрел свои сокровища и расстроенно сказал:

— Вот я, например, собираю эту библиотеку… Очень давно. Я гонялся за некоторыми манускриптами годы, бывало и десятки лет. И вдруг — все это хлам, видите ли? Потому, что кого-то осенила какая-то новая истина?

— Хмм, сомнительно, — сказал Рик и только сказав осознал, что и слово, и интонация — Эн Ди.

— Я тоже так и думаю, — сказал Лой, — А что изучает сударь?

— Философию, — признался Рик Хаш, — Мой дядюшка от нее без ума и просто затиранил меня ей.

— Наука наук, — покивал Харрен, — Но что же я это? Эй, как там тебя! Принеси-ка нам пару бутылочек, да не забудь разогреть их как следует! — Кстати, насчет философии. Я в свое время очень заинтересовался трудами Найма Лихарского, но вот одна тонкость в его «Четверокнижии»…

Мгновение Рик лихорадочно соображал, что делать — ведь демон не учил его МЕСТНОЙ философии. В ней Рик Хаш остался полнейшим невеждой. Затем он нашел спасительный выход:

…он начал морщиться, и не очень вежливо возопил:

— Только не это, сударь! Только не это, умоляю вас! Иначе я зарыдаю! Ведь я к вам и сбежал от осточертевшей сей премудрости, но она и здесь меня нашла!

— Ну, будь по твоему, — рассмеялся законник, — Да-а, это я дал маху. Это если бы меня так встретить много лет назад разбором третьего стиха уложения о колесницах князя Бора? Прошу прощения. Я так давно был в твоей студенческой шкуре, извини за такой оборот, что и думать забыл о том, каково это. Тогда о чем же мы будем приятно и полезно беседовать? Можешь звать меня Харе.

— А ты зови меня Риком, — кивнул вор, — Да, очень много книг. Ты прочел все?

— Да, почти все. Жаль, что иногда попадаются книги, авторы которых пытаются не рассказать тебе о чем-то, а наоборот, скрыть свои познания. До этаких манускриптов я не охотник. Так о чем же мы поговорим, Рик?

— Ну-у… О чем-нибудь великом. И ужасном, — дурашливо сказал вор, — Например, о колдовстве.

Харе продолжал улыбаться, но глаза сверкнули на миг взглядом голодного хищника, а улыбка дала трещину. Он брезгливо проворчал:

— Ну и тема… От нее, прости, тянет сыростью, пылью и гнилью. Однако, и об этом я собрал кое-что… — он поднялся и забавно перебирая ножками, прошелся вдоль стеллажа. В это время мальчик внес бутылки, со стуком водрузил их на стол вместе с глиняными кружками. Харе кивнул:

— Ну наконец-то! Если тебе не трудно, Рик, открой вино и разлей по кружкам. Эта деревенщина или разольет, или разобьет. Все-то у него просто из рук валится.

— Да, а как же ваша печень? — запоздало поинтересовался юноша, уже налив в кружки. Законник рассмеялся:

— Вот уж десять дней она ведет себя примерно, просто паинька. Ну вот, я нашел кое-что действительно занятное… Так-так… Вызов демонов… Вызов гениев… Вызов элементалей… Что отвечать сфинксу, ну, это старый анекдот! Инкубы, суккубы, заклинания стихий… Как остановить светило на три дня и три ночи… Как рассмешить дракона… Как добыть траву ползунику… все не то, все не то, — сказал Харе, захлопывая книгу, — значит, где-то в других.

— Харраш с ним, где оно там есть, — засмеялся Рик, — ты просто расскажи.

— Но я хотел показать гравюры, они просто замечательные! Ну хорошо, все равно сейчас не помню, где они. Я думаю, что ты еще не раз будешь нуждаться в побеге от своей философии, которая хоть и наука наук, но все же иногда не впрок молодым желудкам, — Харе досадливо махнул рукой и сев в кресло, ухватил свою кружку, — Когда-то, очень давно, еще до того, как был построен город Хонар, о котором ты наверняка наслышан, здесь, на месте Хаона стояла только маленькая деревушка. Однажды к ней с неба спустилось что-то, описываемое по-разному и осень непонятно, и оттуда вышел человек. Люди в ужасе перед таким знамением разбежались, и осмелились явиться только на следующий день. Человек строил себе дом. Он приносил камни, обтесывал их странным инструментом и складывал один на другой, пока не возвел стены. Видя, что они его не интересуют, люди постепенно занялись своими делами. Никто не пытался говорить с ним, совершенно неясно — почему, но я так думаю, что все же его боялись. Так что к зиме человек возвел дом и поселился под его крышей. Чем он занимался — неизвестно. Сообщалась только одна подробность, — Харе в упор глядел на юношу, — Что хотя у этого дома не оказалось труб, а стало быть — и печи, в нем всегда было очень, очень тепло. Звали его Гай. Просто Гай — и все.

— Не вижу ничего особенного в этом, — скучающе пожал плечами Рик, — Мало ли придумано басен?

Харе помолчал и притронувшись к локтю юноши, многозначительно произнес:

— Он один, такой дом. Это тот, что приобрел недавно некий Рик Хаш. Там никто не жил уже долгие, долгие годы.

— И что дальше? — сердито спросил вор, — Харе, ты все время пытаешься меня проверять. Давай начистоту, без хождений вокруг да около.

— Хорошо. Ты собираешься в Миррор? Неважно, как я узнал. Привези мне их священную книгу, Рик, и я отыщу кое-что очень нужное тебе. Годится любая из них, все они одинаковы, лишь бы текст оказался невредим. Это очень, очень важно: ни одна буква не должна быть вырвана или испачкана!

— Только в том случае, если это не помешает моему нынешнему делу, — отрезал Рик, поднялся, оставив недопитым вино, — Пойду-ка я домой. Достали меня все эти шахтер-махры. Счастливо оставаться.

— Счастливого возвращения, — сказал законник, провожая юношу до двери, — Помни, всю, до буквы!

— Да идите вы все, — невнятно пробормотал Рик, когда дверь за ним закрылась, — Все. Иду домой и падаю спать. Только бы еще чего не поднес этот день. Блин, лучше бы он вообще не начинался!

Часы на башне пробили девять низких и один более высокий тон. Вор машинально прикинул, что до ужина еще почти целая стража. Встряхнулся, с сарказмом подумал, что брюхо отчего-то не слышит воплей истерзанной души. Оно только и знает, что жрать, жрать, жрать. Более высокие материи его не волнуют, это брюхо. Набить кишки — и все.

«Хрен тебе, — подумал он своему желудку, — Как-никак и ты завтра станешь баронским, значит — благородным. А что делает благородный, если сердце разбито? Известно что. Не ест, не пьет, а страдает. Вот и ты попостишься!»

— Вот так-так, — удивленно сказал себе он, поднимаясь на крыльцо, — Меня подставила девчонка, милей которой на свете для меня не было, а я еще и смеюсь!

Хмыкнул:

— Да, но что еще мне остается? Орать? Вешаться? Резать вены? А толку-то! Помереть все равно поздно. Разве — напиться?

Дверь открыла Ло:

— Чего, гулял, что ли? А я думала — напьешься, как Дэвид.

— Больно надо, — сказал он на ходу, — Завтра пить буду.

— Чего ж завтра, а не сейчас? — спросила Ло, идущая следом. Рик резко остановился, Мартышка с разгону налетела на него:

— Эй, ты чего дергаешься?

— Только не говори, что тебе срочно приспичило мужика.

— Ну, вообще-то это никогда не лишнее, но я не собиралась трахаться сегодня. Просто хотела с тобой посидеть, по-дружески. Все так переживают из-за этой фигни с золотом.

Мартышка помолчала, потом нерешительно призналась:

— Твое дело, сказать или нет, но она и у меня брала золото. И у Адмиральши, и даже у Маленькой Мышки. Мы собрались, втихую прикинули — это еще почти столько же получается. Говорила — сюрприз тебе готовит. Вот он и получился, сюрприз… Эн Ди говорить мы просто побоялись, а то ведь и в самом деле продаст эту дурочку лет на двести в какой бордель… Его и так-то мы с Адмиральшей да еще две девчонки насилу утихомирили. Отправили к Дэвиду в его дворец, они там и напились на пару.

Мартышка вздохнула:

— Вообще Эн Ди очень добрый, но есть у него темы, которые лучше не трогать — озвереет. А потом пьет. Ну а если кто обманул-то, так это вообще… Лучше самому себе голову сразу отрезать и ему отдать, чтобы попинал да угомонился. Да и то — угомонится ли?

— Чего, так и будем тут стоять? — спросил он. Мартышка криво усмехнулась:

— А ты вниз пошел. Пустыня не работает, — сказала она, — Остынь сначала, нечего душу травить.

Рик молча развернулся и стал подниматься по лестнице. Мартышка снова поплелась за ним.

Внезапно он развернулся:

— Слушай, я никого из… наших не знаю так хорошо, как тебя. Я могу попросить тебя об… одной вещи?

— Да хоть о двух!

— Я послезавтра уеду с поручением в Миррор. Ненадолго, — замялся Рик, — Я думаю, что ее кто-то заставил обманывать. Ну не могу и не хочу я верить, что это она сама! Вот, если ей будет совсем худо, это и скажи: мол, прощаю я ее.

— Ладно, — кивнула демонесса, — Сделаю. Не распускай сопли, Рик. Сопливые долго не живут.

— Запомню. Ну, идем? Кто наверху?

— Немного. Адмиральша да Ра-Гри. Может, еще госпожа Тан, но скорее всего она уже ушла.

— В первый раз слышу, — сказал вор. Мартышка рассмеялась:

— Еще не раз услышишь.

16. Иной мир

В столовой в одиночестве сидела Адмиральша Юри. Ее кошачьи глаза остановились на вошедшем Рике:

— Добрый вечер, Рик Хаш. Ну, как аудиенция?

— Послезавтра еду с поручением в Миррор.

— Неплохое начало, — сказала она и отпила из алмазного бокала что-то светящееся синевой, — А что за поручение, если не секрет?

— Шпионское, — усмехнулся Рик Хаш, — Немного подслушать, немного пронюхать. Официально — еду как временный посол. Дней на десять. Говорят, Халрик подался в новую веру и решил всю Миррор тоже перевоспитать. Старые боги ему стали негожи. Ну и еще — госпожа Гунольда сейчас в опале, а значит у нее есть время подучить меня приятным манерам. Да и вообще. Слишком много внимания сейчас этой стране, а у нового Герцога придворных слишком мало, вот он меня и мобилизует.

— Прекрасно, — улыбнулась она, — Поручения, конечно, опасные?

— Когда мне давали другие?

— Это тебя отвлечет, — кивнула она, — А почему не завтра?

— Ну, Архиерея, то есть герцога, осенила свежая идея дать мне навозную кучу в захолустье, чтобы я мог позвонче именоваться, — стыдливо признался вор, — Вот и будут из меня завтра делать барона.

Юри прикрыла веки и кивнула, отпивая свой светящийся напиток:

— Тоже неплохо. И как же ты будешь теперь именоваться, благородный сэр?

Вор фыркнул:

— Кавалер Рик Хаш дир Шангу-Дуум, барон Недоступных гор. Словом, язык сломаешь, пока выговоришь откуда.

— Звучит важно, — похвалила Юри, — Давай-ка вот что, барон: ужинай, а потом я проведу тебя к нашим мужичкам. Эн Ди хотел, чтобы ты там появился: «скромный мальчишничек, все свои» и все такое. А потом, как тебе там надоест, скажешь Катти, и она доставит тебя сюда, и Ло посидит с тобой, поболтает на ночь. Конечно, если ты не против такого плана.

— А вы не боитесь?

Глаза Адмиральши серьезно изучили его:

— Чего же нам бояться?

— Пока не хочу больше есть. Может, привык — по расписанию? — вздохнул юноша, наливая себе вина, — Чего бояться? Что я тоже что-то такое отколю. Эн Ди вон сколько ворчал на все мои просьбы показать какой-нибудь высокоразвитый мир. Наверно, думал, что я там оскандалюсь.

— Зато теперь все в порядке, — не очень понятно заметила Юри, взмахнула пепельно-изумрудными ресницами…

…и Рик Хаш обнаружил себя травмированным. В уши ворвался пронзительный рев, тело сдавила свинцовая тяжесть, мешающая легким сделать вдох и распластывающая по сиденью, по глазам ударили ослепительные вспышки, во рту — привкус какой-то горькой дряни. Это продолжалось несколько мгновений, прежде чем все уладилось.

«Планета Юулговаям, посадочный режим, — услышал вор милый женский голосок внутри своей головы, — Опознание системами планетарной обороны завершено: гость хозяина, барон Шангу-Дуум, Ахайя. Разрешается посадка в личном космопорте Нью-Китеж господина барона Ли. Проверка приглашения во дворец Аланай. Подтверждение получено».

Через прозрачный пузырь блистера Рик Хаш увидел стремительно растущий синевато — белый серп. Где-то правее и ниже в том же направлении скользила пара непрерывно кружащих металлически блестящих штуковин. Одна из них оказалась сзади другой и выпустила ярчайшие щупальца белого света, окутав переднюю. Через миг от передней остались медленно вспухающие клубы багрового огня.

«Бомбы — пулеметы, пьяные пилоты!» — раздался в голове торжествующий рев, в котором вор с трудом узнал голос Дэвида. Он бы усомнился, но тут поступило подтверждение: «Эн Ди, ты убит! Запрос на посадку, Нью-Китеж».

— Запрос удовлетворен, господин Ли, — отозвался женский голос, — Поздравляю с победой, Дэвид! Я ставила на вас сотню кредиток. Кстати, на два часа от вас гость, барон Шангу-Дуум из Ахайя.

— Из Ахайя?! Барон? — недоуменно переспросил почти трезвым голосом Дэвид и рыгнул, — Черт, не помню. Ну хорошо, принято. Оркестр не выставлять. Барон из Ахайя… Хм, кажется, я многовато пью последнее время.

В голове юноши все время что-то шуршало и потрескивало, и вдобавок казалось, что он лежит в сиденье, задрав ноги куда-то вверх, в сторону занимающего уже почти весь блистер сине-белого полумесяца, быстро разворачивающегося в круг на фоне колючих, незнакомых звезд. В синеватом отсвете, проникшем сквозь остекление, Рик обнаружил вокруг себя множество разнообразных штуковин. Одна, с нашлепкой на конце, находилась на уровне глаз совсем рядом с правой рукой. Рик потянулся и потрогал ее — и немедленно сине-белый полукруг стал уплывать куда-то вбок из поля зрения. Женский голос немедленно напомнил о себе:

— Барон Шангу-Дуум, это Нью-Китеж. Не притрагивайтесь к управлению! Поскольку я не вижу в ваших записях ни одного летного часа, то при повторной попытке перейти на ручной пилотаж заблокирую управление вашей «Молнией».

Рик только и понял, что сделал что-то не то и наудачу пробормотал:

— Больше не буду, Нью-Китеж.

— То-то, — отозвался женский голос, — Потеряетесь, ищи вас потом. Прогноз плотных слоев не очень хорош, приготовьтесь потрястись по облакам, бароны…

— Понял, понял, — сказал Дэвид.

— Горыныч-1, неточный посадочный коридор, — встревожилась женщина, — Дэви, перейди на автомат, опять будешь рикошетить.

— Фиг вам, — хрюкнул Дэвид, — Упаду красиво, Нью-Китеж, не бойся. Сегодня — без стекольщика. А голос чего-то знакомый. Кто бы это был?

— Дэви! — возмутилась женщина по имени Нью-Китеж, — Кажется, ты слишком много пьешь!

— Я не по тебя, Наташа, — сказал в нарастающем треске Дэв, — Я про барона в «Молнии»…

Он сказал было что-то еще, но треск настолько усилился, что Рик Хаш не понял ни слова. Нижняя штуковина оказалась намного ближе, и Рик понял, что она похожа на приплюснутую металлическую каплю с небольшими наклонными плавниками. Треск перешел в вой, за спиной коротко взревело, чаша мира накренилась, Рика тряхнуло, еще раз, уже сильнее, и затрясло непрерывной сумасшедшей дрожью, от которой расплывались очертания окружающих его предметов…

…— Э-ей, сахарный мой, пора вставать, — почти пропела женщина внутри головы, и Рик Хаш, наконец, очухался. Он подскочил, с гулом ударился о блистер, охнул, рухнув обратно в кресло.

— Дьявол!

— Нет, рыбонька, ты пока в гостях у барона Дэвида Эдвина Ли.

Вор огляделся. В прозрачный колпак блистера он под затянутым серыми облаками небом увидел огромное, ровное как стол поле, на котором до самого горизонта в одинаковых светлых шестиугольниках застыли ровными рядами самые разные машины.

— Да, солнышко мое, это не Ад, но мы и здесь имеем достаточно теплые места. И напоследок я скажу тебе, лапонька, что если ты хочешь поговорить с хозяином, то поторопись. Вы оба уже на грунте, бароша. От имени тайной полиции Юулговаям целую твою пухлую щечку, пупсик. До встречи, радость моя сто сорок четвертая! Конец связи.

В голове Рика что-то щелкнуло, и нежный, проникновенный женский голос вместе с шуршанием исчез. Юноша встряхнулся и оглядел огромное количество всяких штучек-дрючек вокруг себя, запоздало спросив:

— Ха, и как же мне отсюдова выйти? Если дергать все подряд, то на месяц хватит.

Зацепился глазами за картинку на широком подлокотнике, изображающую круг кабины — и выдвинутое внизу ее кресло. Вверху было нарисовано то же, только грубый рисунок изображал кресло в центре кабины. Рядом с картинками имелась прорезь — и рычажок. После некоторого колебания Рик потянул его вниз. Под ним что-то коротко взвыло, в ушах стрельнуло, и под негромкое урчание механизмов сиденье вместе с Риком медленно пошло назад, опускаясь вниз, в пропитанный техническими запахами легкий летний ветерок.

Юноша кое-как слез с сиденья, путаясь в каких-то свешивающихся над креслом кишках, отошел чуть в сторону — и застыл, пораженный размерами того, из чего только что выбрался.

К железной туше машины, из которой только что вылез вор, подъехала сама собой повозка, хлопнула дверь, и до Рика донеслось:

— Петька, ангидрид твоих маузеров, растрачивай заднюю клипсу, пока не впердолишь флипфлоп под жвак. Да смотри не разлей, хулидей твою мать!

— Хорошо, Василь Ваныч!

— А где Фурманов? Жопу разорву до самых ушей! Давай-давай, маслопупы!

Из открытой двери повозки посыпались очень похожие на Дэвида демоны, разве что эти были в запачканных комбинезонах и без очков. Волоча какие-то веревки и инструменты, сердито переругиваясь, они бесцеремонно толкали Рика, исчезая в недрах «Молнии». Рядом с вором остановился немолодой демон с огромными пушистыми усами. Очевидно, он занимал высокое положение, так как его синий комбинезон выглядел чище. Крутя пышный ус, он сердито крикнул какому-то замешкавшемуся демону что-то неразборчиво-грозное, отчего тот под грохот башмаков мгновенно исчез в открывшемся люке.

— Красавица, — страстно промурлыкал усатый, обозревая рыбообразный корпус, в который мог бы поместиться самый большой парусник из стоящих в порту Хаона, — Ласточка. Крошка.

— Скажи, как найти Дэвида, — спросил его вор. Демон покосился на него:

— Которого? У нас тут их до хрена и больше. Тебе какой нужен?

— Дэвид Эдвин Ли, — растерянно сказал Рик Хаш. Пушистые усы сердито встопорщились:

— Так и говори, а то: «Дэвида»! Пил с Хозяином, что ли?

— Вообще-то я… — начал было вор, но демон перебил его:

— Вот и помалкивай! Если б он тебя пригласил пить, небось бы ты тут не торчал! Небось бы сразу карету, оркестр и прочее. Катаются тут всякие, от горшка два вершка — а туда же. Шел бы ты себе, не путался тут… — усатый демон сердито махнул рукой, указывая куда-то вдаль, — Три ряда пройдешь, там магистраль. Встанешь на нее — и до самого космопорта. Да дорогу запоминай, а то обратно будешь возвращаться — заблудишься. Машинка-то у тебя небольшая, ее пятьсот тонн с магистрали не видно. Сектор твой сто сорок четыре, а теперь вали, некогда тут… Ты что делаешь, мать твою через коромысло! — заорал демон кому-то и побежал к «Молнии»:

— Фурманов, с-сука! Ты что ж, падло, делаешь?!

Рик долго еще стоял бы, разглядывая гигантскую стальную рыбину, ее плоскости раздвоенного косого хвоста, с которых свешивались какие-то заостренные штуки, ее неправдоподобно гладкое тело, словно отлитое из одного куска металла, крохотный прыщик блистера на самом носу, тянущиеся теперь от повозки к «Молнии» змеи веревок, но вспомнил голос женщины и слова, что-де надо поторопиться, тяжело вздохнул, бросил последний влюбленный взгляд на стальную рыбу и пошел между странными машинами туда, куда показал усатый. Отойдя за вторую линию машин, юноша еще раз оглянулся — и с грустью обнаружил, что усатый прав: его «Молния» совсем затерялась на фоне окружающего ее металла.

За третьей линией Рик Хаш увидел струящуюся по серому камню черную полосу, проносящуюся твердой рекой вдоль вздымающихся стен металла корпусов. На ней стояли редкие фигурки, проносясь в одном направлении — к далекому радужно переливающемуся куполу огромных размеров.

— Наверно, мне туда, — не очень уверенно подумал вслух Рик и ступил на ленту, стараясь запомнить место, где он это делает. Мимо него поплыли горы металла, становясь все больше, все громаднее по мере приближения к закрывающему уже чуть ли не полнеба куполу. Он глазел на разгрузку одного из гигантских, лежащих на множестве черных упругих шаров-опор корабля — распахнутая пасть могла свободно вместить несколько таких, как «Молния» в ряд, из недр непрерывным потоком струились какие-то громадные металлические же ящики разных форм в дыру прямо в сером камне…

— Боги, в каком же жалком, ничтожном мире живу я? — потрясенно прошептал он, глядя на почти неразличимые палочки фигур, озабоченно снующих возле гор грузов, озаренных огнями в утробе корабля, — Вот почему золото ничего не стоит для них… Дэв, наверно, мог бы замостить золотом улицы Хаона — и не заметить этого.

Но даже пасть этого корабля показалась юноше небольшой, когда он обернулся — и увидел под вроде бы не увеличивающимся больше радужным куполом огромный провал, в который текли, сливаясь в широченную реку, многие черные дороги, точно такие же, как та, что везла Рика. На каждой из них стояли или шли, на одной даже кто-то торопливо бежал, отовсюду понемногу, сливаясь в толпу, непрерывно поглощаемую неправдоподобным провалом — входом с летного поля. Вот на юношу надвинулась висящая в высоте кромка, — и он оказался в городе под этим куполом, залитом мягким, приятным голубоватым светом, его окружали люди, одетые в самые разнообразные одежды, и нелюди, некоторые — в скрывающих их полностью комбинезонах, с прозрачными пластинами для глаз. Рик почувствовал себя одиноким в этой болтающей, топающей, ругающейся, спешащей, насвистывающей, перекрикивающейся, кашляющей, и делающей еще миллион непонятных ему вещей толпе. Одиноким до слез. Он стоял на движущейся черной реке, посреди людей, и ему хотелось заскулить, как потерянному щенку: «Эн Ди был прав. Куда мне пока что в такие миры…»

— Эй, паря, таможня, где? — кто-то подергал его рукав, Рик обернулся, тут же опустив глаза. На спрашивающей его даме был разве что толстый слой румян. Он покраснел:

— Прости, я не знаю.

— Смешной, ты, — бросила она и покачивая разрисованными ягодицами, ринулась к кому-то еще.

— Впервые на Юулги? — дружелюбный баритон принадлежал стоящему сбоку человеку в черной форменной одежде с желтыми пуговками и тройным плетеным кантом на рукавах куртки. Рик повернулся к нему. Машинально пожал протянутую руку.

— Капитан Воронин, торговец, — сказал человек той же породы, что Дэвид и техники космопорта.

— Рик Хаш, — назвался юноша, — Да, впервые. Я совсем было растерялся.

Воронин осмотрел мягкие сапоги, кожаные штаны и полотняную рубаху вора, чуть улыбнулся:

— Понимаю. Я тоже прилетел, но уже успел избавиться от груза. Если ты не возражаешь и не торопишься, то приглашаю составить мне компанию в ресторане «Столыпин». Это недалеко, то есть здесь же, в порту. Я немного знаю эту планету, и могу тебе кое-что посоветовать.

Вор оценивающе глянул на крепкого, доброжелательного торговца и почувствовал себя увереннее:

«Черт, я ж себе потом не прощу, если хоть что-то не увижу. А к Дэву попадешь, так с ним только и будешь, что в бутылку поглядывать!» — подумал он и энергично кивнул:

— Время — это иллюзия. Поэтому я и не спешу, а раз так-то иду с тобой в «Столыпин». Вот только… — Он хлопнул себя по поясному карману, и услышав звон, кивнул головой, — Деньги на месте. Принимают тут золотые?

Воронин укоризненно покачал головой:

— Парень, здесь золото ценится, но не служит деньгами. Поэтому, тебе нужно обменять его на местные деньги. Если ты собрался что-то здесь покупать или за что-то платить, то сделай этот обмен в ближайшем банкомате. Они стоят везде, — терпеливо растолковывал Воронин непонимающему юноше, — Впрочем, вот и наша цель. Идем, Рик.

Поперек текущей в загадочные недра людской реки прямо в воздухе изредка проплывали светящиеся надписи, но Рик их не понимал и перестал глазеть намного раньше лекции о местной валюте.

Они сошли с движущейся ленты на каменную брусчатку, совсем рядом призывно переливались всеми цветами радуги двери, но Воронин подвел его к тускло блестящему металлическому шкафу чуть в стороне:

— Вот это и есть банкомат. Смотри, вот приемное окно, — Воронин достал из кармана бумажку с радужным рисунком, — Кидаешь деньги в него и получаешь местные. Очень просто.

Шкаф бесшумно втянул радужную купюру, замигал бегущими светящимися знаками и тут же выдвинул чуть ниже ящичек, в который аккуратной лентой полились другие бумажки, уже с коричневыми разводами. Отсчитав деньги, шкаф радостно, как показалось вору, брякнул. Воронин сложил бумажки в плоскую книжечку:

— Триста тридцать кредиток за один Имперский кредит Ра. Это нам на ресторан. Теперь понятно, как здесь меняют деньги?

— Угу, — озабоченно кивнул Рик и зачерпнул в поясном кармане несколько кругляшей. Шкаф съел и их, вознаградив юношу небольшой стопкой коричневых ассигнаций. Это показалось забавным, и он решил попозже еще раз разменять деньги. Воронин прочел светящуюся надпись, пробежавшую по панели банкомата, спросил:

— Триста десять кредитов за деньги мира Ахайя. Это, наверно, где-то очень далеко?

Вор нашелся:

— Ужасно далеко. Даже не объяснить. Поэтому я такой дикарь, кэптен.

Брови Воронина вздрогнули, но дружелюбная улыбка только стала шире:

— «Кэптен»? Ну-ну. Тогда идем осваивать этот неведомый мир, Рик Хаш с планеты Ахайя, где платят золотом. Может, ты расскажешь о себе и этом романтическом, затерянном мире, где еще тачают башмаки вручную?

Вор, внутренне удивляясь, как можно делать башмаки иначе, все же понял, что лучше сманеврировать. Он вежливо улыбнулся и скучающе сказал, входя вслед за капитаном в полумрак ресторана:

— Ну, не думаю, что мой рассказ будет столь уж интересен тебе. Но долг платежом красен, и я расскажу.

Воронин кивнул и поманил к себе проходящего мимо человека в знакомой красной рубахе со стоячим воротом:

— Лучшее угощение моему другу. Он здесь впервые. И напитки. Что ты пьешь, Рик?

— Хорошее, в меру крепкое, сладкое, подогретое до подходящей температуры вино, — сказал юноша.

— Однако! — сказал капитан, — Ну тогда и я то же самое.

— Табак, наркотики, экзотику? — спросил человек. Капитан нахмурился:

— Э, нет! Мне еще устраивать свои дела, вот если что негромкую музыку. А тебе, Рик?

— Я не курю, — просто ответил Рик Хаш.

— Заказ принят, — слегка поклонился человек и ушел, смешно передвигая ноги в широчайших штанах.

Почти сразу же негромко, не мешая говорить, заиграла медленная музыка. Капитан, приподняв стеклянный колпачок в центре стола, зажег при помощи какой-то маленькой вещи свечу. Посмотрел на спокойно откинувшегося в мягком полукресле юношу:

— Мне кажется, что ты очень непростой человек, Рик с планеты Ахайя. Ты разбираешься в винах?

— Как все, — пожал плечами юноша, — А разве ты не разбираешь, какое вино хорошее, а какое — плохое?

— Ты неплохо приспосабливаешься. Прошло совсем немного времени, а ты ведешь себя так, будто родился в этом мире, — сказал Воронин, — Нет, не зря я заговорил с тобой.

— О боги, только не говори мне, что ты меня поджидал, — рассмеялся Рик, — И я не хочу никаких поручений, капитан Воронин! Я же вижу, как ты пытаешься подобраться к какой-то теме — и не решаешься это сделать. Может быть, сначала ты расскажешь мне об этом мире?

— Хмм! Ты опять меня озадачил. Какие поручения? — нахмурился капитан, — Можешь поверить на слово, что я не собирался ничего тебе поручать! Ты мне непонятен, тем и интересен, Рик Хаш. Ну представь себе, что ты у себя на планете Ахайя увидел бы меня — вот в этой флотской форме, с деньгами Имперского банка Ра, ничего не знающего о твоем мире — и в то же время в нем находящегося. Неужели ты бы не заинтересовался таким странным человеком?

— Конечно. Я понял тебя, но время идет, а этого человека…

— Которого во всех мирах называют официантом…

— Словом, его все нет и нет.

— Ладно, — сказал Воронин, — Давай начистоту. Да, я очень заинтересовался твоим миром. Он торгует с Империей? Нет. Иначе ты бы не вел себя так.

Помолчал. Рик Хаш ждал продолжения, незаметно проверив метательные ножи в поясе.

— Теперь смотри сюда, — сказал Воронин, — Я — торговец. Для меня твоя планета, если до нее доберется моя галоша, это… Словом, это большая, выгодная работа. И если ты дашь мне координаты Ахайя, то я в долгу не останусь. Скажем, два процента прибыли со всех моих сделок там. Поверь, это очень много. Я, как капитан и владелец своего корыта, имею пять. Остальное — обслуживание, таможня, прочее, в том числе плата команде.

Рик дурашливо фыркнул:

— Сумасшедшие деньги! А ты даже не знаешь — что это за мир. Ты готов рискнуть не глядя.

— Ну во-первых, я же сказал — проценты, — терпеливо повторил капитан, — А во-вторых, нет такого мира, где не нашлось бы своего особого товара.

— Не думаю, что меня заинтересуют деньги, — задумчиво сказал Рик, — Даже очень большие деньги.

— Мы придумаем что-то другое. Не забывай, что кредиты Империи позволяют сделать многое.

— Ну, сейчас-то у меня все равно нет этих координат, — сказал Рик, — Меня подбросили сюда, скоро меня заберут отсюда обратно. Если ты скажешь, как можно было бы связаться с тобой, то я, пожалуй, подумал бы. Желательно — в этом мире. Ты бываешь здесь регулярно?

— Более или менее. Хорошо, — сказал Воронин, — Здесь есть такой подвальчик, называется «Три поросенка». Его все знают. Оставишь там для меня записку — где и когда встретиться. Вслух там ни о чем ни говори, только попроси передать записку. В записке — тоже ничего, кроме времени и места. Если не узнаешь координат, принеси звездные карты своего мира. Если я не приду на встречу, ищи меня там через неделю. Снова не будет — там же через три недели. Я же не сижу на одном месте.

— Не нравится мне вся эта таинственность, — нахмурился Рик. Воронин усмехнулся:

— Мне тоже, но там, где начинает пахнуть большими деньгами, одно неосторожное слово может испортить все. Кстати, а кто ты такой, Рик Хаш с планеты Ахайя? Чем ты занимаешься?

— Вообще-то я… Студент, — ухмыльнулся Рик.

— Очень приятно. А я-то думал, что ты профессиональный убийца, — сказал Воронин, — Руки на стол. Мы же не собираемся устраивать драчку?

— Не понимаю, о чем ты, — мило улыбнулся ему Рик, — Пожалуйста, вот, я положил руки.

— Я не хочу ничего плохого, парень, но ты уже седьмой раз проверил что-то на поясе. Ты даже не замечаешь этого, но я это движение знаю. Чтобы не было недоразумений — мой бластер на коленях, и направлен тебе в живот.

— Бластер? Наверное, это больно, — улыбнулся вор, — Какой занятный поворот разговора. Наверно, им можно даже убить, этим твоим бластером? Я проверял деньги. Привычка. У нас очень много воров.

— Деньги? — нахмурился капитан.

— Ну да, ты же видел, где я их держу, — ухмыльнулся вор, — Ты думал, что я решил достать оружие и размахивать им здесь, в этом дивном заведении?

Вздохнул:

— Кажется, потрясное место эта Юулговаям! Кстати, а эти э-э, бластеры, их можно купить?

— Купить можно почти все, — сказал Воронин, — Ты приехал за ними?

— Да нет, не за ними. Но интересно же! — искренне воскликнул вор, — Мне сказали, что здесь могут подлечить мой глаз. Видишь, я смотрю только одним. А ты чуть не начал стрелять в живот бедному, больному студенту — философу. Да еще из бластера. Стыдно, капитан Воронин.

Вор подумал и сказал:

— И вообще мне кажется, что ты не капитан. Или не торговец.

Воронин прищурился:

— Бог с ним, с бластером. Здесь темно, а я мог и ошибиться.

— Нельзя же так пугать, — обиделся «студент» Рик, — Слушай, Воронин, ты хоть покажи, чего там на меня наставлял — то. А может и нет у тебя никакого этого самого?

— Считай, что нет, — устало согласился Воронин, все же держа руку под столом.

Рик вздохнул. Ситуация окончательно перестала ему нравиться. Кроме того, он просто не знал — что дальше делать. Поглядел на лениво прогуливающегося в полупустом зале официанта, почесал голову, заметив, как напряглась на мгновение — и расслабилась спрятанная рука капитана, почесал ухо другой рукой и сказал:

— Чего-то надоело мне тут сидеть. Ты уж не устраивай пальбу. Из придуманного ствола, который все же на коленях. Не хочу я, капитан, сидеть за одним столом с человеком, готовым меня пристрелить…

Неожиданно сцену заполнили новые действующие лица — за спиной Рика произошло шумное движение, одновременно резкий голос неестественно громко скомандовал:

— Всем замереть! Тайная полиция! Любое движение — расстрел на месте!

Рик увидел неестественно побледневшее лицо Воронина.

Помещение залил яркий, режущий свет.

За спиной послышались бухающие шаги, перед столом возник человек в комбинезоне — хамелеоне, в дымчатом, скрывающем лицо шлеме, с оружием наперевес. Удовлетворенно прорычал:

— Вот он!

Лицо Воронина, и без того бледное, стало каким-то серым.

Человек, поднеся раструб к самому носу вора, рявкнул:

— Открывай второй глаз!

Рик подчинился. Шлем удовлетворенно кивнул, сказал кому — то:

— Нашли. Доставка через тридцать.

Сказал уже Рику:

— Можешь закрыть. Вставай и следуй за мной, только без глупостей.

Рик медленно поднялся из полукресла, заметив на лице капитана огромное облегчение.

Юноша поклонился:

— Счастливо отдыхать!

— Молчать! — оборвал его шлем, и уже выводя Рика в двери, проворчал, — Можете продолжать.

17. Наташа и Линда

— Ну и что ты себе позволяешь, Рик? — накинулась на него в роскошном кабинете хрупкая, очень привлекательная девушка. У нее оказался тот же мелодичный голос, каким с ним говорила Нью-Китеж. Рик с некоторым опозданием приходил в себя после того вихря, в который слилось его молниеносное путешествие из ресторана до дверей этого кабинета. Он потряс головой, пропуская мимо ушей возмущенную скороговорку, огляделся. Кабинет ему понравился — пушистый ковер, огромное окно во всю стену из сплошного куска стекла, открывающее панораму летного поля, большой, полированный — и, удивительно, совершенно пустой прямоугольник письменного стола темного дерева, какая-то картина со снежным лесом.

— Тебя же могли ограбить, зарезать, продать в рабство, в конце концов просто съесть! — выходила из себя девушка. Рик улыбнулся ей. Девушка ему решительно нравилась. Но пока он не видел возможности вставить хоть слово, чтобы перевести ее монолог в диалог. Поэтому он продолжал улыбаться, рассматривая ее колышущуюся от бурных эмоций грудь, узкую, подчеркнутую платьем, талию и прекрасную линию бедер.

— Да ты же меня даже не слушаешь! — осеклась она на полуслове.

— Конечно, — радостно согласился он.

— Послушай, Рик Хаш, о чем ты вообще думаешь?

— У тебя потрясающая фигура, — сообщил ей вор, — Я никогда не видел ничего подобного.

Пока она соображала, что ответить на этот безмятежно сказанный комплимент, Рик обошел ее по кругу, как статую, рассматривая с видом восхищенного знатока.

— Черт побери, — сказала она в конце концов, — Пупсик, если ты еще раз нарисуешься на эту планету, я лично сдеру с тебя шкуру, лично выделаю и повешу над своей кроватью!

— Черт побери! — восхищенно парировал юноша, — Рыбонька! Она спрыгнет и изнасилует тебя в первый же вечер!

— Медовая сласть, да не про ослиную пасть, — проворчала она, — Такие, как ты — не в моем вкусе. Осади назад, жеребец.

— Ну зато ты — в моем, — успокоил ее Рик, — А какие мужчины тебе нравятся?

— Никакие, солнышко.

— Гм! — Ну тогда… — Рик погрустнел, вспомнив разговор на подлете к Юулговаям, — Тогда ладно.

— Хорошо, я прилечу сюда еще раз. У тебя есть необходимый инструмент, или его нужно еще покупать? Только ты на самом деле повесь шкуру над кроватью, Нью-Китеж. Мне будет обидно висеть в другом месте.

Девушка молча посмотрела на него и ничего не сказала. Отошла за письменный стол, села и только оттуда проворчала:

— Ох, жалко, нельзя тебя сейчас трогать. Не то я поотшибала бы тебе ручки-ножки, пупсик… Попроламывала бы ребрышки и шейку бы свернула. Фигляр. Шут гороховый.

Рик даже попятился от звериного, тяжелого взгляда прекрасных синих глаз. Он огляделся в поисках стула или кресла — но не увидел ровно ничего. Тогда он опустился на ковер и тихо сказал:

— Послушай, что я такого тебе сделал, Нью-Китеж?

Девушка молчала, сузив синие ненавидящие глаза.

— Прости, я вел себя как последний дурак. У тебя очень странное имя для…

— Да ты и есть дурак, — презрительно оборвала его девушка, — Мое имя Наташа, а не Нью-Китеж!

Вор опустил голову и печально сказал:

— Да. Эн Ди был прав. Наверно я успел сделать что-то ужасное. Потому, что иначе со мной бы так не говорила Нью… Наташа. Разве иначе она ненавидела бы меня так? Наверное, я очень, очень многого не понимаю. Я совершил что-то скверное?

Девушка не ответила.

Рик поднялся на ноги:

— Ага. Значит — да. Я не знаю, почему тебе нельзя сейчас стребовать с меня за преступление, которое я здесь совершил. Возможно, я еще нужен Эн Ди, а ты не хочешь с ним ссориться?

Он получил вместо ответа тяжелый взгляд.

Тогда Рик подошел к столу и сказал ей:

— Но я всегда плачу свои долги. Я виноват — и когда меня «можно будет трогать», — то я сам приду сюда. И потребую расчета, Наташа. Ты только дай мне знать — и я приду.

— Пошел вон, ублюдок! — выкрикнула она, — И заруби на носу: второй раз тебя не отмажут никакие Эн Ди!!!

— Куда мне идти?

— Вон!!! — всхлипнула она, трясясь от непостижимой юноше ненависти, — Вон, а то я тебя изуродую!

Маленький смуглый кулак Наташи с резким оглушительным ударом разбил полированную гладь письменного стола, полетели щепки:

— Вон!!!

Под сдавленные рыдания и гулкие удары по добиваемому письменному столу Рик сам не заметил, как оказался в приемной лицом к лицу с молоденькой девушкой в синей форме:

— Цел?

— Бушует, — сказал Рик, удерживая ее за локоть, — Послушай, чего она?

— Пошли скорей отсюда, — уцепила она его и потащила в коридор:

— Слышишь, стол доломала, сейчас здесь начнется!

За их спинами с гулким звуком слетела с петель дверь. Девушка, уже не стесняясь, бежала по коридору, Рик благоразумно ломился следом под невнятные выкрики, звуки бьющегося стекла и треск дерева. Заскочив в какую-то тесную каморку, заваленную непонятным пыльным хламом, девушка впустила Рика и захлопнула дверь. С трудом попала в прыгающие губы сигаретой, судорожно затянулась, выпустила дым через ноздри. Покосилась на растерянного парня:

— Ну чего выставился? Ну курю, ну и что? С ней и по мужикам пойдешь запросто… Четвертый раз за большую луну мебель новая. Все разносит, все! В прошлый раз — картину, ковер на мелкие клочки. Одурела совсем. Чего, сказал, что хорошенькая, да?

Рик потрясенно молчал. Девушка судорожно курила, выдыхая вместе с дымом:

— Самоубийца. Красивая она, стерва, но говорить ей об этом не смей. Господи, мужика ей надо — да не подпускает никого. И никого не боится. Стреляли, так пока охрана — сама на куски разорвала, веришь? По частям убийцу собирали, а она отлежалась — и все по старому. Вот. А ты к ней чего? Тебя ж гвардия привела.

Рик помолчал, но девушка только молча курила, поглядывая на него. Тогда он сказал самое умное за все это время:

— От тебя вроде ничего плохого не будет. Как тебя звать?

— Линда Смит. Просто Линда. Можешь звать и Лайзой, и Лизой.

Вор устало вздохнул, прислушиваясь к утихающему погрому:

— Проводи меня к хозяину, Лайза. Только сама, а то я опять чего-нибудь натворю.

— К хозяину? Ты про большого босса? Про Дэвида Эдвина? — недоверчиво переспросила девушка.

— Точно. Вот к нему мне и надо. Или к Эн Ди. На худой конец — к Китти.

— С ума сошел. Как тебя звать-то, сумасшедший?

— Рик. Рик Хаш, — запоздало представился юноша, — Лайза. Я тебя очень прошу. Меня ж здесь съедят!

— Дурачок. Наташа агнец божий рядом с Дэвидом, а уж Эн Ди… Там тебя как раз-то и съедят.

— Да пребудут с тобой боги, Лайза! Я тебя умоляю, — в ужасе от перспективы оказаться в толпе людей — нелюдей и опять попасть в какую-то историю, взмолился Рик, — Все, все что хочешь, только отведи!

— Да ты знаешь, что сегодня хозяин гуляет? — воскликнула она, — Ты хоть представляешь — что там сейчас творится?!

— Знаю, — устав от непонимания, сказал вор, — Лайза, мне некуда идти. Если ты не отведешь меня, то я вернусь к Наташе. И признаюсь ей в любви. Мне больше ничего не остается — не торчать же в этой каморке до тех пор, пока Дэв протрезвится? Господи, зачем меня сюда швырнули, зачем я вообще влез во всю эту историю?

— Некуда идти? — удивилась девушка, — То есть совсем некуда?

Рик кивнул, садясь на корточки:

— Совсем. Не ночевать же в пилотском кресле «Молнии»? Да и не найду я ее после всех этих шахтер-махров… Номер сектора и то забыл.

Вскинул глаза:

— Слушай, может, ты не хочешь идти потому, что боишься их? Ну давай я скажу, что ты — моя девушка. Они тебя не тронут, я обещаю.

Рик с удивлением услышал, как Лайза грустно засмеялась:

— Боже мой. Прямо космическая опера: бедный, но благородный пилот Рик Хаш, идущий на съедение акулам галактического бизнеса! Зловещая сцена в офисе Тайной Полиции, а так же чудесное спасение с последующим поцелуем.

— Совсем не так, но это неважно. Лайза, я прошу — будь со мной. Потому, что ты — пока единственная нормальная девушка в этом сумасшедшем доме!

Лайза неожиданно погладила приунывшего вора по голове, раздвинула зачем-то волосы, воскликнула:

— Они у тебя, что ДЕЙСТВИТЕЛЬНО зеленые?

— Уж какие есть. Слышь, вроде стихла. Ну что, мне возвращаться к ней? Конечно, там сейчас совсем неподходящий фон для любовных признаний, но я постараюсь изобразить страсть.

— Она тебя размажет по стене.

— Стеку вниз и ущипну ее за задницу.

— Сумасшедший, — с ноткой кокетства сказала Лайза и прижала его голову к себе. Он потерся об упругое бедро, обтянутое тонкой тканью.

— Но-но! — сказала девушка и оттолкнула голову:

— Ничего не выйдет. Еще не хватало, чтобы от меня был запах… Впрочем, неважно. Не выйдет и все. А жаль.

— Проклятье, — сказал Рик, — Этот запах.

— Что за запах? — спросила Лайза и принюхалась:

— Ничего особенного.

— Ты мокрая. Проклятье. Соображай скорее.

— Как ты смеешь… — начала она, но Рик перебил ее:

— Выбирай одно из трех: первое — ты ведешь меня к боссу. Второе — я возвращаюсь в кабинет Наташи…

— Ты сказал «из трех».

— Дьявол! Третье — то, что ты раздвигаешься пошире.

Она оттолкнула его от себя:

— Ты совсем рехнулся!

— Если это тебя не устраивает, веди к Дэвиду! — прорычал он и поймал ее за руку, — Ведь ты же меня хочешь! Ты течешь, как сучка!

Лайза молча отталкивала его. И пахла все сильнее. В маленькой, пыльной каморке это быстро стало мутить голову Рика, он прижал мягкое, упирающееся тело девушки к себе и задрал ее синее форменное платье, ощутив пальцами влагу на внутренней стороне бедер. Близкое донельзя лицо с рыжими веснушками перекосилось от страха:

— Хорошо, только отпусти меня. Идем. Но прошу, выбрось из головы свою дурацкую идею, не говори, что я — твоя девушка!

Выскользнув из его рук, она распахнула дверь. Рик поднял влажную руку к лицу и вдохнул запах ее влаги желания. Его колотило:

— Стоять! Не пытайся удрать. Нож догонит.

— Не пытаюсь, — сказала она. Ее глаза расширились от странной смеси страха и возбуждения.

— А Наташу я трахну, — сказал он. Понюхал руку, — Я ее затрахаю. До обморока. До полусмерти.

— Ну идем же, — сказала она, и Рик увидел, как подергивается ее лицо. Он глубоко вздохнул, приходя в себя, — Почему я не могу сказать о тебе?

— Да потому, что я ее любовница! И это все они знают! — дрожащим голосом сказала она, — Ты идешь?

— Да, — сказал Рик и тронулся, наконец, с места. Коридор был пуст, и Рик грубо поймал миниатюрную Линду за локоть, чуть не выкручивая его за спину — и почувствовал, как она задрожала.

— Нам сюда, — сказала она и задрожала сильнее, останавливаясь перед металлической дверью, соединенной ломаной линией посередине.

— Что здесь?

— Лифт. Поднимемся на его этаж, — сказала Линда.

— Это долго? — спросил Рик, и увидел, как у девушки дрожат и раздвигаются слегка согнутые ноги.

— Н-нет, — хрипло сказала она, — Это рядом. Сейчас я его вызову. Отпусти меня, ты так завел, я не могу, а в лифте ты будешь меня щупать, я знаю. Ты такой же, как Наташа. Дай мне покурить!

Он отпустил локоть, глядя, как Линда приложила руку к оранжевому квадрату на стене, достала сигарету, затянулась. Покачала головой:

— Она тебя убьет. Если только ты мне всунешь, она тебя убьет. На том свете достанет. И меня убьет.

— Всего-то? — спросил Рик, — Не жалко.

Медленно, задумчиво прибавил, глядя в ее огромные ожидающие глаза:

— Когда она будет кончать тебя. Представляю, как ты будешь тогда течь. Теперь ты меня заводишь. Ты течешь и сейчас, сучка. Я тебя пополам порву. Повдоль от ног по самые твои ушки.

Рука с сигаретой затряслась. Свистнули и зашуршали машины. Стальная дверь разломилась посередине, мягко уходя в стену. Рик увидел небольшую прямоугольную кабину. Схватил Линду, рывком заломил руку и затолкнул вовнутрь. Сзади свистнуло, зашуршало. Рик привалился к одной из стен, рассматривая дрожащую от возбуждения девушку, отодвинувшуюся подальше от него.

— Возьмись за подол платья и подними.

Она, как загипнотизированная, не отрывая от него глаз, наклонилась и приподняла край платья до вибрирующих колен.

— Выше — негромко сказал Рик. Синий край обнажил ходящие ходуном бедра, треугольник волос, низ живота. И опять остановился.

— Ты плохая девочка. Повтори.

— Я плохая… девочка. — прерывисто прошептала она. Рик притронулся к ее бедру:

— Еще выше. Я хочу видеть все. Ну!

Линда рывком подняла руки, платье открыло правильную грудь. Рик грубо взял одно полушарие в руку, вызвав сдавленный стон. Схватил между ног и чувствуя, как под рукой струится влага, приказал:

— Опусти руки.

Платье упало вниз, открыв безумные глаза на искаженном веснушчатом лице.

— Поцелуй меня, — сказал Рик. Она впилась в его губы страстным поцелуем.

— Скажи: «Я буду давать тебе, когда ты захочешь».

— Я буду давать тебе! Когда ты захочешь!

— Хорошо. А теперь запусти руку мне в штаны и приласкай то, что там найдешь, — сказал Рик и отпустил ее тело.

— Рик, я хочу, чтобы этот лифт никогда, никогда не приехал, — прошептала Линда, осторожно проникая в его кожаные штаны, — Я все буду делать, все, что скажешь. Но мы почти прибыли.

— Ну и что из того? Ты хочешь вынуть руку и не исполнить мое пожелание?

Девушка торопливо стиснула руку и вскрикнула.

— Очень плохо, — сказал Рик, — Ты будешь наказана. Отпусти и вынь руку.

Линда подчинилась. Глаза у нее стали просто бешеными.

Двери свистнули и зашелестели. Рик схватил девушку за локоть, вытолкнул в безлюдный коридор.

Сказал под свист закрывающихся створок:

— Подбери платье под мышки.

— Я больше не могу, — прошептала она, — У меня уже все болит, так хочется.

— Очень плохо. Веди меня к Дэвиду.

— Разреши мне покурить, Рик!

— Хорошо, но тогда ты мне потом себя покажешь.

Она торопливо затягивалась сигаретным дымом. Рик ждал, чувствуя, что и сам этого долго не выдержит. Ну не раскладывать же ее прямо в коридоре?

Рик смотрел на ее дрожащие ноги. Линда выбросила окурок и спросила:

— Ты смотришь?

— Да. Подбери платье под мышки и повернись.

Когда она повернулась по кругу перед ним, Рик Хаш проворчал:

— К черту! Раздвинь ноги.

— Прямо здесь? Сейчас? — простонала она, видя, как Рик отстегивает пряжку гульфика и не решаясь опустить подобранное выше груди платье.

— Я сказал, раздвинь ноги, сучка, — прорычал Рик и пнул ее по ноге.

С полустоном, полувыдохом Линда исполнила и это. Рик обхватил ее, сжал свой жезл и направил в исходящее влагой лоно:

— Тихо. Опусти платье.

Девушка забилась на нем, как подстреленная птица, а он проникал все дальше в нее, чувствуя, как содрогается ее тело. И почти сразу же излился. Линда безвольной марионеткой повисла на нем, то ли постанывая, то ли всхлипывая.

Он попробовал выйти, но ноги девушки подгибались. Тогда он ударил ее по щеке. Это помогло. Пошатываясь, как пьяная, обняв его за шею, она помогла ему освободиться.

Поправила платье, привалилась к зеленоватой стене, — Спасибо. Это было потрясающе.

Сказала, глядя, как юноша приводит в порядок одежду:

— Ты долго здесь будешь, покоритель?

Рик усмехнулся, глядя в ее пьяные карие глаза:

— Весь вечер. А завтра мне работать.

— Один только вечер? И все? — недоуменно переспросила она. Рик кивнул.

— Но… Но ты здесь появишься еще?

— Веди к боссу. И не думай удрать.

— Я не удеру, — покорно сказала она, — Наоборот. Я, кажется, буду ждать тебя. Платье совсем помялось.

— Ерунда. Насколько я знаю Дэвида, прошло уже достаточно времени с момента его победы, чтобы он упился и не видел мелочей.

— Откуда ты, первопроходец? — спросила девушка, ведя его к большой бронированной двери.

— Узнаешь. Может быть. Опять лифт?

— О, нет, — улыбнулась она, — За этой дверью его покои. Дворец Аланай.

— Сумасшедшее место, — проворчал Рик Хаш. Линда покосилась на его невозмутимое лицо, — Так ты там уже был? Или слышал?

— Пс-ст, догадываюсь, — коротко отрезал Рик, — Кстати, мне нужен хороший, надежный, а самое главное небольшой бластер. Через час. Сколько это может стоить?

— Кредитов двести, если по пси — линии, — сказала Линда, — А что, там, у вас, их не купить?

— Потом поговорим. Сколько времени до полуночи?

— Еще много. Почти весь вечер, — слегка улыбнулась Линда, прикладывая руку к оранжевому квадрату, — Слушай, Рик Загадочный, а ты вообще — кто?

— Шпион. Заслан со специальным заданием. Оно секретное, было записано на специальной бумаге, которую я съел. А потом забыл, чего там было написано. Сейчас дядюшка Ли перебросит меня назад, и в полночь по вашему времени меня повесят, — печально сказал Рик.

— Невеселая новость. Я знаю, каким было задание — совратить шефа тайной полиции Наташу. А ты совратил меня, секретаршу, — сказала Линда, — Неважный вышел из тебя шпион, Рик Невезучий.

— Слушай, а без этого завода ты что, холодная? — поинтересовался Рик.

— Не знаю. Я всегда так делала, — сказала девушка, — То есть Наташа всегда так делает, по-другому ей не нравится. А до нее у меня никого не было. У нее всегда секретарши молоденькие, и всегда — любовницы.

Рик почувствовал ее руку, медленно перемещающуюся вдоль его колена.

— Извини, — сказала она, — Мне очень хочется подержаться за настоящий. Тем более, что скоро меня не станет. Она не простит. И не забудет. Может быть, она уже ждет там. Она очень ревнивая и все чувствует, стерва. И никакого сладу с ней нет.

Засвистело, зашелестело — толщина брони створок на этой двери произвела на Рика большое впечатление — добрый локоть с лихвой. Рик чувствовал, что что-то есть в этом клубке грязи. Какой-то хвостик, который позволит ему сдержать по запарке данное обещание — подчинить себе эту красивую, но извращенную девку по имени Наташа…

Рик, держа под руку Линду, вышел через дверь на мягкую парковую дорожку. Огляделся. За их спинами тянулась живописная каменная кладка старинной стены, увитая вьющимися растениями. Закрывающиеся стальные челюсти казались посторонним. Неуместным пришельцем из другого времени.

— Идем, Рик Быстролетный, — сказала Линда и опять помяла его штаны в полюбившемся месте.

— Кажется, ты влюбилась, что скажет мама? — фыркнул юноша и обнял ее за талию, позволяя оставить нежно пожимающую руку.

— Как быстро твердеет, — удивилась Линда, пропуская его вопрос мимо ушей, — Я опять теку как сучка.

— Так меня точно повесят, — сказал Рик Хаш, решительно отстраняя ее руку, — Все. Пока не увижу пьяного старину Биг Босса, можешь только помечтать о нем. Иначе меня опять начнут искать, а я не хочу, чтобы на меня орали «Замри!». Особенно, если в это время я скину штаны и впихну тебе как следует. Глупейшее положение, правда?

— Тогда идем побыстрее, эта аллея такая длинная, — вздохнула девушка, цепляясь за его локоть, — Слушай, а почему ты не заменишь глаз? С двумя ты был бы красавчиком.

— Там у меня секретная машина, — сказал Рик Хаш, — До того секретная, что навряд ли ты ее увидишь.

18. Аланай

…Дворец оказался подстать космопорту. Он был огромен. Перед юношей мелькали бесконечные покои, обставленные затейливой мебелью, заставленные статуями, обвешенные коврами, гобеленами, картинами и оружием всех миров. Дворец герцога казался нищенской конурой по сравнению с этим великолепием. В конце концов какой-то тощий как щепка человек, неуловимо похожий на учителя танцев Шарона, открыл двери и не спрашивая у Рика, объявил:

— Барон Рик Хаш дир Шангу-Дуум с дамой!

— Вот даже как, Рик Застенчивый? — прошептала Линда.

— Я только завтра стану бароном. Вечно им не терпится, — проворчал юноша, втаскивая не очень сильно сопротивляющуюся Линду в огромный зал. Там, по обе стороны небольшого стола с изобилием бутылок и некоторой закуской, в креслах расположились двое знакомых Рику демонов. Веселье было в самом разгаре. Негромко играл где-то в дальнем полутемном углу зала скромный симфонический оркестр, кое-где горели свечи.

— Ба! Нашелся наш Рикушка! — умилился полуодетый Дэв. Сидящая в его ногах женщина не посягнула на расшитый золотом китель с наградами, стащив с Дэва только штаны. Голову хозяина Юулговаям венчал кожаный шлемофон с наушниками:

— А я так страдал, что ты потерялся! Так страдал!

— Ну да, и пришлось позвать дам, — включился в разговор подвыпивший Эн Ди, все же запахивая домашний халат над еще одной согнутой женской фигурой, — Видишь, облегчают страдания.

— Нынче у него, гада, радость. Он опять при помощи грязного трюка убил меня, — пожаловался Эн Ди.

— Какого это трюка? Все по честному было! — возмутился Дэв и потянулся к стакану, — Как в сорок первом, сталинский сокол Дэвид зашел этой сволочи в хвост и фьюить! Только кишки мимо и пролетели.

— Дэ-эви! Здесь же дамы, — укоризненно сказал Эн Ди, — Ты испортишь им аппетит… Эх, Рик! Жаль, опоздал. Мы тут такое чудили…

— Да, — жирным голосом сказал Дэв, облизнулся и плотоядно чмокнул.

Рик с уцепившей за локоть трясущейся Линдой нерешительно подошел к столу.

— Обдана, — сказал Дэв, — Ты видишь, Эн Ди?

— Давно. Это ж ты у нас по курицам мажешь, — ухмыльнулся тот. Дэв насупился и воинственно заявил:

— Однако твою вонючую задницу я сегодня очень даже разглядел. И ка-ак шарахнул из всех стволов!

— Замнем. Так насчет… — Эн Ди состроил гримасу, протянул руку. Дэв дотянулся через стол и звучно шлепнул по ладони. Откинулся на спинку и благодушно посмотрел на юношу:

— Браво, барон! За твой трофей тебе стакан Ракетного Очищенного На Меду! Хвалю! Эй Маньки — Ваньки, кресло и плед горцу — молодцу! Не тушыйся, пупсик, — просюсюкал Дэв и заржал, — Ух, хват! Люблю удальцов!

— За следующий трофей надо бы Героя. — предложил Эн Ди, благодушно мерцая желтыми отблесками звероглаз, — И повышение. Сейчас он у нас в штатных ответственных…

— Перекинем в заштатные освобожденные, делов-то! — отмахнулся Дэвид, вдруг обнаружив отсутствие штанов:

— Маньки — Ваньки, мне тоже плед! Да, но тогда за этот трофей надо Ленина давать.

За спиной кто-то прошептал:

— Ваше кресло, барон. И плед.

Рик Хаш машинально чуть пододвинул кресло и сел. В руку тут же ткнулся стакан с водкой.

— В империи голод, — предупредил Эн Ди, — Поэтому хлеба нет. Икру вали на колбасу.

Рик посмотрел в огромные, ждущие глазищи Линды.

— Иди сюда. На колени. Платье подбери. Нет, уж лучше совсем снимай. А теперь нагнись, я укрою тебя. Течешь, сучка?

— Теку, Рик, — донесся дрожащий от возбуждения голос из-под пушистого пледа. Рик ощутил прижимающуюся к коленям упругую женскую грудь, приподнялся, — Сними штаны и ласкай.

— Вот что значит горная кровь, — умилился Дэвид, — И времени не имел, а как вышколил!

— Но Наташку-лесбу он не трахнет. Ни за что, Андрюша! Тысячу ставлю против кучки дерьма.

Эн Ди усмехнулся:

— Десять тысяч. Трахнет. Кто его учил, а?

Дэвид заинтересовался:

— Отвечаю сотней. Как всегда, Банк Вечности, Банк Империал?

— Разумеется. По рукам?

Рик почувствовал, как по пищеводу прошла струя спиртного, согревая желудок. И почти одновременно, успев только поставить стакан, охватил голову Линды, задавая ей свой ритм.

— Ты развратная, похотливая, затрепанная суконка, — прошептал он, прижимая ее голову к основанию живота и изливаясь в содрогающуюся жаркую глотку девушки, — Там ты на месте.

— Как воркуют, просто голубки, — воскликнул Дэвид и дернул свою женщину за волосы:

— Про тебя этого не скажешь, шлюшка — подружка.

Вздохнул и грустно приник к своему стакану. Вскинулся:

— Эн Ди, а ведь сдается мне, что он по-хорошему ее не имел. Когда бы?

Занюхал своим кожаным шлемом. Повернулся к Рику:

— За тобой двери. Бери-ка ты ее да отымей как следовало, от широкой души, Рикушка, уважь старика!

На вид ему было чуть больше, чем Рику. Юноша решил слегка обнаглеть:

— А подаришь мне ее? — и тут же ощутил неистовые ласки губ и языка Линды.

Дэвид благостно улыбнулся Эн Ди:

— Ну что ты будешь делать. Это называется любовь с первого пледа. Подарить, что ль Рикушке ее, подлую?

— Подари. А коли он-таки Наташку трахнет, ее подаришь? — прищурился Эн Ди. Дэвид хитро погрозил ему пальцем:

— «Кадры решают все!», а где я вторую такую преданную стерву найду? Нет уж.

— А эту-то чего ж, дарю. Бери ее, Рик, дубась хорошенько, она это любит, дрессируй по своему разумению, но смотри — слишком часто будешь у Наташки подружек отбивать — обижусь. Да покажи-то хоть свою обновку, скряга!

— Да, кстати! — посерьезнел Эн Ди, — Живую тварь дарить нельзя. Не на пользу. Золото есть, Рик?

— Зачем золото, — неожиданно даже для себя заговорил юноша с гортанным горским акцентом, — Зачем обижавши, хозяин? Наташку дашь — золото дам. А за эту девушку на — твои деньги, — и кинул на стол несколько коричневых кредиток Юулговаям.

В наступившем после такого наглого заявления молчании Рик увидел прищур глаз Дэва и подумал, что шуточками-то тут поосторожней надо кидаться. Он уже ожидал недоброго, как демоны хором взревели оглушительным хохотом, так что даже оркестр у дальней стены сбился и зафальшивил.

Затем вовсе наступила тишина. Дэвид прищурился, сказал женщине в ногах «кыш», взял со стола невесть откуда появившуюся шапку со звездочкой и маленьким козырьком, одел на голову. Провел рукой по лицу — и Рик увидел веснушки, нос с горбинкой, пышные усы. Медленно встал, уже в штанах и мягких сапогах. Обошел стол, посмотрел в глаза Рику, поднося ко рту трубку, пыхнул дымом, спросил негромко, тоже с акцентом:

— А сколько за нее золота дашь?

И прищурился.

— Будет таврах, будет и разговор, — отрезал Рик. Дэвид поднес руку к плечу юноши и слегка толкнул:

— Маладэц! Товар тэбе, — выпустил клуб дыма, — Товар… Пуф… Будет.

Рик поднялся, сдернул плед с девушки:

— Встань. Повернись. Подойди к Эн Ди. Повернись. Иди сюда. Возьми платье и мои вещи.

Дэвид ухватил за ягодицу наклонившуюся девушку, сдавил, разочарованно отпустил:

— И правда, на золото она не тянет. Чего замерла? Сказали собирать — собирай.

Линда распрямилась, прижимая к груди вещи. Рик толкнул ее к дверям:

— Ну, пошла сучка на случку!

Втащил вовнутрь полукруглой комнаты, сплошь в зеркалах, посреди которой стояла измятая тоже полукруглая постель. Трепещущая Линда хотела упасть в нее, но он скомандовал:

— Стоять. Ты продана мне в рабство. Кто твой новый хозяин? Отвечай.

— Ты, Рик, — выдохнула она. Рик проворчал:

— На первый раз прощаю. Обращайся ко мне «Мой господин». Так кто твой хозяин?

— Ты, мой господин, — прошептала она, — Я хочу ласкать тебя, мой господин.

— Раздень меня, — приказал он, чувствуя, как дрожащие руки девушки снимают с него рубаху.

Рик не спеша улегся, посмотрел на застывшую девушку:

— Хорошо. Слушай и запоминай. Вот твое место. Когда я скомандую «место», ты должна ласкать меня ртом. Место!

Линда упала в ногах и начала неистово гладить и целовать его ноги, живот и мужское начало.

— Когда я скажу «довольно», ты должна остановиться. Довольно!

Девушка замерла на середине движения. Рик кивнул:

— Хорошо. Дальше. По команде «Сидеть» ты аккуратно принимаешь меня сидя сверху. Сидеть! Принимай его медленно. И рассказывай, как тебя совратила Наташа.

— Я сейчас умру, — зашептала она, — Я сейчас кончусь… Мой господин. Когда я поступила на работу…

Линда кричала раз за разом, все громче, но не разрешал ей прекращать двигаться, пока не услышал все. И понял, что задачка решается просто. Он вспомнил, как застыла Наташа, когда он обходил ее кругом и рассматривал. С ней просто надо было говорить тем же тоном, что и с Линдой.

— Довольно! — сказал Рик Хаш, приподнялся и посмотрел в безумные глаза девушки, продолжающей ничего не слыша двигаться в любовном движении, сдавливая руками полушария грудей. Он ударил ее наотмашь по щеке. Это снова подействовало. Линда коротко вскрикнула в очередной раз и ее глаза приняли немного осмысленное выражение.

— Я сказал «довольно», — повторил Рик Хаш, — Слезь с меня, рабыня. Сегодня я приведу сюда Наташу.

Улыбнулся:

— И буду смотреть, как она тебя любит. Рядом! Это значит, что ты должна быть слева. И если мне это понравится, то я буду давать тебе его, вынимая из Наташи. Потом поменяю вас местами. Ты довольна?

— Да, мой господин… — прошептала Линда. Рик шлепнул ее по ягодицам:

— Хорошо. Одень меня, рабыня. Веди себя хорошо, и я буду часто отдавать приятные команды. А дома я покажу тебе, что с тобой станет, если ты не будешь слушаться.

«О боги, неужели с ними действительно можно только так?» — подумал Рик, видя, как любовно разглаживает на поясе складки рубашки его новая рабыня. Линда одела его и застыла слева.

— Хорошая девочка. Поцелуй меня, — сказал Рик и почувствовал, как она приникла к его рту в горячем, сладком, чувственном поцелуе. Он ответил ей движением губ, затем легонько шлепнул, — Возьми платье и открой дверь. Когда я выйду — закроешь и выполнишь команду «рядом».

— Да, мой господин…

Рик утвердился в кресле, не обращая больше внимания на обнаженную девушку, с форменным синим платьем в руках стоящую слева от него. Взял стакан водки, намазал, согласно приказу демона, икрой толстый ломоть колбасы. Горели свечи, снова играла медленная, приятная музыка. Демоны спорили между собой о чем-то своем, совершенно непонятном Рику:

— Но это же Шестой Ряд, Дэви, — укоризненно говорил Эн Ди:

— Если мы вмешаемся там в структуры причинности, это ж мало чего может выйти с Террис? Окажешься ящером или вовсе какой нежитью небелковой.

— Че-пу-ха! — отрезал нежащийся полулежа на неизвестно откуда появившемся диване Дэвид. Он возлежал в свободном белом складчатом одеянии, с золотым венком на голове, держа в руке большую чашу с вином, — Какое дело Единой, Неделимой, Вдвойне близкой, Втройне любимой Ра до причинности? Я этих шлюх щас амебами сделаю, инфузориями в туфельках, а остальное так оставлю!

— Не обзывайся. Девки тут вообще не при делах, — нахмурился Эн Ди, — давай о чем-то приятном. Как поживает Нерон?

— А чо ему сделается, поджигателю? — хрюкнул Дэвид, — После второго литра мы с ним на пару с балкона завывали. А потом я ему дал по морде, потому что хоть и Цезарь, а во всем дворце ни одного Ивана с балалайкой!

— Извращенец. Зато у него какая лира, а?

Дэвид вздохнул:

— Ага, лира! Позолоченная, топорная, вечно расстроенная. Он же как нажрется — лупит по струнам со всей дури. Настраивай, не настраивай — одно и тоже. А еще — император.

Рик поманил к себе Линду. Она наклонилась, подставляя маленькое розовое ушко.

— Что такое Террис?

— Легендарный мир, откуда они родом, — прошептала девушка, — Его ищут уже третье тысячелетие, мой господин. С тех пор, как они появились в этом мире.

— Что такое Банк Империал?

— Структура, распоряжающаяся денежными операциями Империи на всех обитаемых планетах.

«Ага, это как наши менялы! Это ж как в портах, на базарах, — сидят, денежки крутят, небось и в рост под проценты одалживают. И тоже имеют, говорят, свою гильдию…» — осенило юношу. Он кивнул:

— Банкоматы? Да ты сядь на подлокотник кресла. Мне не нравится, что ты надо мной нависаешь.

— Да, мой господин, — сказала, устраиваясь поудобнее на мягком валике, Линда, — Да, все банкоматы принадлежат Имперскому Банку. Позволь мне перебирать твои волосы, мой господин.

— Перебирай. Ты сказала «на всех обитаемых планетах». А на Террис?

— Не знаю. Может быть, это знает Наташа, мой господин?

Демоны переругивались на совершенно непонятную Рику тему, не забывая подливать водку в быстро пустеющие стаканы. Рик погладил грудь Линды:

— Хорошо, рабыня. Я хочу отправить тебя за покупками. Ты должна купить то, о чем я спрашивал тебя по дороге сюда. Это — мне. А себе ты купишь красивый, прочный ошейник и блестящую цепочку, на которой я буду тебя водить с собой, если ты будешь меня слушаться. Тебе нравится эта идея?

— О, да! — страстно прошептала она, — Мой господин!

— И смени это платье. Оно неудобно. Оно тебе не идет, — брезгливо сказал Рик, — Ты что-то хотела спросить?

— Но Наташа…

Рик ущипнул ее за грудь:

— Тебе хочется видеть, как я буду дрессировать твою любовницу?

— Еще как хочется, мой господин, — хихикнула она. Рик благосклонно кивнул, понюхал воздух.

— Да, твоя сучка снова течет, мой господин, — созналась Линда, — Господин знает, как она его хочет.

— Одень платье и ступай за покупками, — сказал Рик, — Только сначала найди Наташу — и прикажи ей прийти сюда. Не страдай, без тебя не начну.

— Да возьми ты то же самое христианство, — ораторствовал, поправляя съезжающий набок венок, расплескивая вино, Дэвид, — Эти бляхи только на словах хотят свободы, понимаешь? «Прости и помилуй РАБА твоего», Эн Ди! Да сколько уж раз получали они свободу — и что?! Тут же начинали тосковать по запаху трусов Хозяина и его плетке! Один на сотню — еще чего, может, и стоит. А остальные девяносто девять? На цепь!

— Так, — негромко сказал Звероглазый, и Дэвид осекся. Эн Ди нехорошо усмехнулся.

— Механик, ты мне тут митинги не устраивай. Не Первомай. И не День независимости.

В наступившей тишине чересчур громко прозвучал вопрос Рика оправляющей платье Линде:

— Да, а сколько тебе на это нужно, рабыня? Учти, мне еще Наташу сторговать…

— Нисколько ей не надо, — ухватился за перемену темы Дэвид, — Вот еще, Рикушка наш в моем доме, понимаешь, на свои небогатые что-то покупать станет! Катюшенька!

Возле Дэвида замерцал серебристый дырчатый силуэт. Демон расчувствовался:

— Во, по первому зову! Одна ты меня понимаешь, Катюша!

Совершенно трезво сказал:

— Дай девочке радиевую кредитную карту.

Статуя забренчала, пошевелилась:

— Размер кредита?

— Триллион имперских. На карманные расходы Рикушке, — Дэв шмыгнул носом и пьяно сказал, — Люблю подлеца! А герцог-то молодец, проникся сам, понимаешь, сам вопрос решил.

— Давай выпьем, барончик, — усмехнулся Эн Ди, — Судьба тебе такая. Рабовладелец ты наш.

— Подтверди, Дэви, — протянула статуя маленький овал мерцающего света. Дэв с размаху припечатал к нему большой палец. Взял стакан, приподнял и опять трезвым, властным тоном сказал Линде:

— Только не врать и не воровать. Не то мы с тобой вот что сделаем, девочка, — слегка сжал пальцы — и стекло начало плавиться. Водка, каким-то чудом не проливающаяся из треснувшего, белеющего, размягчающегося стекла, закипела и испарилась. Остатки стакана исчезли. Опустил руку, одернул себя:

— Да что я все о грустном! Иди сюда, забери кредитную карточку. Скажи, девочка, не жалеешь ли, что тебя так по свински продали? А?

— Нет, не жалею, — сказала Линда, пряча в карман платья мерцающий овал, — Спасибо вам, босс.

— Ну иди, — отмахнулся Дэвид, — Благодарности твои мне еще разбирать!

— Вот так-то, милый мой оператор — император. Вот так-то, Андрюшенька, — сказал он, мрачно ковыряя пальцем в огромном блюде черной икры, — Дали пару раз по морде девчонке, потом — трусы нюхать, а она еще и спасибает. Мерзость какая, эх-х! То есть тьфу… Маньки! Музыки давай, мать вашу! Биг-мак-Бетховена!

Наступила тишина, потом оркестр снова что-то заиграл. Дэвид повесил нос:

— Машины уж на что лучше. Без подлости, все по честному — ты к ней всей душой, и она, ласточка моя, голубушка, тогда уж ни за что не подведет! Да, Катюш, машинка моя?

— Конечно, капитан, — сказала Катюша, — Вы, люди, не умеете любить друг друга. Вы механики, и по настоящему способны любить только нас, машин. Но мы — мы любим далеко не всякого.

— Вот. Святая правда. Слушай и запоминай, Рикушка, — сказал Дэвид со слезами на глазах:

— Ни одну живую женщину никогда так не любил. Ни одной так не верил. Катька не продаст, не подведет. Деньги — грязь, власть — шутовской балаган, бабы — просто похотливые дырки. Вот оно, сокровище мое доподлинное, дороже жемчугов и злата!

Дэвид Эдвин Ли нежно обнял дырчатый торс Катюши и горячо поцеловал серебристый прохладный металл:

— Ничего мне для тебя не жаль. Кроме нее. Вот так-то, рабовладелец.

— Ну-ну, вот уж и наклюкался капиташка, — очень ласково сказала машина и погладила блестящими пальцами по щеке Дэвида, — Вот уж и расчувствовался до всяческого умиления.

И столько любви было в интонации Катти, столько бережной нежности Рик увидел в по-матерински застенчивом движении механических рук, что поверил: ни одна живая женщина никогда не будет так самозабвенно любить Дэвида Эдвина Ли, как эта дырявая бренчащая статуя.

— Я вам верю, — сказал Рик, — Только пока что понимаю с пятого на десятое. Словно в тумане брожу.

— Дык, — сказал Дэв, — Еще бы, паря. Мы тоже тебя не всегда понимаем. Особенно я. Эн Ди-то попроще, он с тобой все ж побольше вместе. А у меня — дела, да и не дозрел пока что ты до моих лекций.

— Угу, премного благодарен, — подал голос Эн Ди, притихший на время со все еще прикрытой халатом женщиной, — Это было потрясающе, маленькая моя волшебница. Да, так о чем треп?

— Предыдущую тему исчерпали. Теперь — даешь о ненависти! — предложил Дэв, опять поправляя свой венок, — Слышь-ко, Рикушка, ты их сильно-то не тирань с Наташкой. Ну было, ну проворовалась твоя Ди, но ты на всех баб теперь это не обобщай. Договорились? Дырки у них одинаковые, а мозги очень разные. Когда, конечно, эти мозги вообще есть. Так Наташку ими бог не обнес. Может, не так много, как хотелось бы, может, одеты набекрень, но есть. И если ты своим обращением их на место вправишь, то будет неплохая тетка, будет за то тебе честь и хвала. Я ж с ней уже семьдесят лет… Тьфу, оговорился, семь лун работаю, — поправился Дэвид, — я ж ее знаю. А то начнешь свирепствовать, сломаешь… Безмозглых, сломленных баб и без нее пропасть. Вот хоть эта шлюшка — подружка!

— А Линда? — спросил Рик. Дэвид подмигнул ему, зацепляя очередной стакан:

— «Мы с нею вместе не служили-с!» Это знает Натали. Однако она не держит в штате пустоголовых. Понял? Ну, твое здоровье!

Рик вспомнил, как толково отвечала Линда на его вопросы и внутренне согласился с Дэвидом.

— Дэв, ты давно тут за хозяина, — спросил юноша, — На Юулги?

— Не считал, — отрезал тот неожиданно грубо, — И тебе не советую, щенок!

И впервые за все время знакомства на Рика глянул тот Хозяин, которого до беззвучных судорог боялись на этой планете. Глядя в прищуренные глаза опасного хищника, Рик испугался всерьез. Посмотрел в пол:

— Прости, я же…

— Уймись, Дэв, — спокойно сказал Эн Ди, — Ты же видишь, он многого не знает, не понимает. Мальчишка еще, а ты вызверился. Нехорошо, Дэв. Стыдно.

Хозяин медленно становился обычным, хорошо знакомым юноше Дэвом. Тяжело вздохнул, мрачно сказал:

— Вот уж точно — дитя без глазу. У семи нянек, Tв-вою мать!

— Ну спасибо, приласкал, — спокойно сказал Эн Ди, — Кажется, мне уже хочется убить тебя, Дэви.

— Ага. Ждал, когда я напьюсь как следует? Сейчас из меня противник, как… — Дэв обвел взглядом апартаменты, — Да вот как из Рикушки, извини. Ну чуть-чуть получше.

— Я уже совсем не понимаю, — воскликнул юноша, — Вы меня простите, но нельзя же так — сами пригласили, а сами все время о чем-то своем, своем, своем… Я лучше по дворцу тогда похожу, хоть посмотрю его, что ли? Вы то смеетесь, то злитесь, а я как не понимал, так и не понимаю ни фига!

— Да что тут понимать-то, — примирительно сказал Дэвид, — Наливай да пей! А дворец — чего ж, смотри, не жалко.

— Дипломат, — сказал Эн Ди, — Маккьявель. Ну чего, моя маленькая, устала? Может, тогда посидишь с нами? Отдохни, выпей вина, волшебница.

Женщина под его халатом молча покачала головой. Рик поднялся, поправил поясные карманы и вышел в высокие, в два человеческих роста, двери.

19

Рик долго бродил по дворцу, рассматривая то прекрасные, то омерзительные, то непередаваемо чужие вещи. Он прикасался к древним маскам из Долины Масок, он слушал поющие пейзажи гениального Мойше Рубинштейна с планеты Маоду, он притрагивался к подлинникам Хокусая, Тициана, Сяо-Лю, Серова, смотрел на оживающие песчаные фрески Рам-Пахи, на голограммы Джимми Никсона, на плакаты Кемпбелла, на иллюзорные действа, на собрания древних скульптур из первобытных миров, не зная — в каком мире их создали, как звали этих гениев, но чувствуя, как проникает в него это все, пока не устал от изысканного изящества бесконечных коллекций редкостей, с продуманной небрежностью расположенных в этих комнатах. Толкнув очередную дверь, он увидел рябящие от прекрасных женских лиц разных рас стены. Только лица — со всеми возможными выражениями смотрели с маленьких, выполненных в одной манере миниатюр.

— Здесь слишком много красоты, — вырвалось у него, — Так нехорошо, неправильно.

— Тогда уйди отсюда! — сказали лица хором прекрасных голосов.

Выходя, он неожиданно увидел среди миниатюр и лицо Наташи, искаженное жестокостью и наслаждением. Юноша поторопился уйти. За дверьми тянулся длинный коридор. Отделка стен стала попроще, запахло машинами. Музей красоты продолжался, но дальше хранились шедевры техники. Слева протянулась застекленная галерея, с нее Рик Хаш увидел изнутри огромный ангар, на паркете которого стояли разнообразные машины, ласкающие глаз совершенством форм. Он словно доброго друга в незнакомом месте приветствовал поднятой рукой обтекаемый рыбообразный корпус «Молнии», захотел найти дорогу вниз, чтобы побродить среди волнующих сердце механизмов, но тут его окликнули. Рик, повернувшись, увидел давешнего сухопарого человека, быстро семенящего к нему:

— Барон Рик Хаш дир Шангу-Дуум, вас просят в Комнату Размышлений.

— А, очень хорошо, — с сожалением сказал Рик, оглядываясь на «Молнию», — Сударь, а как вас зовут?

— Джеймс Вильгельм Стюарт, — слегка поклонился на ходу человек, — Я главный церемониймейстер и мажордом Хозяина. Прошу, вам — сюда, кавалер, — и открыл дверь, громко сообщив его имя и титул.

Демоны опять спорили, но вполголоса. У стола под тягучую музыку танцевали прекрасные девушки, окружая кресла демонов и почти касаясь их. Рик немедленно оказался в окружении точеных рук, плеч, бедер, в радуге горящих разноцветными радугами самоцветов, которых на девушках было гораздо больше, чем ткани. Он помахал рукой, отмахиваясь от них:

— Уф, уж слишком много тут всего этакого! А выпил бы я нашего под кофеек!

— Не будет тебе бразелонского, пока не совратишь Натали, — рассмеялся Эн Ди, — А кофеек — это да.

— Ее совращать — только портить. Смотри, как бы она Рикушку не совратила, — фыркнул Дэвид, почесывая под озорно накренивающимся венком.

Девушки возле Рика, чуть отодвинувшиеся после его движения, продолжали плавное течение рук, животов и прочих частей тела. От одной из них слегка начало припахивать желанием. На столе возле руки юноши возникла чашечка с дымящимся напитком. Рик задумчиво сделал глоток, чувствуя, как приятное наркотическое тепло распространяется по телу, рассеянно огладил тугое, шелковистое теплое бедро танцовщицы, на миг прильнувшей к нему, не сбиваясь с ритма движений.

— Идет, — сказал Эн Ди, — Оставим экзотику Востока?

— Пусть передохнут, — махнул рукой Дэвид, — Если он сделает Наташку, то возможно, я дам им побаловаться, — щелкнул пальцами. Девушки вместе с музыкой исчезли. Приподнявшись на локоть, критически оглядел стол. Схватился за голову и неожиданно глухо застонал.

— Ты чего? — покосился на него Эн Ди. Дэв с кряхтением поднялся на ноги, подбоченился:

— А я, может, уже дошел до кондиции. А может, меня уже понесло? А я имею право! Гейш, славяне!

Мгновенно оказался в красной рубахе и просторных штанах. Заревел:

— Однова живем! Балалайку мне! И сибирских пельменей! Бочку пельменей хочу!!!

— Понесло пизду по кочкам, — прокомментировал Эн Ди, — Нагрузился, вельбот проклятый.

— Такого, Рикушка, у вас нет, — сказал Дэвид, доставая из воздуха огромную лакированную расписную ложку, — Сибирь-то вроде как есть, да без пельмешек. Нехорошо это. Неправильно, вот!

Перед демоном с гулом возникла средних размеров деревянная бочка, откуда очень вкусно пахло.

— Я только пробу сниму, — сообщил Дэвид и зачерпнул сколько мог. Попробовал. Кивнул.

Двери в два человеческих роста открылись.

— Ее Превосходительство Глава тайной полиции!

Рик Хаш почувствовал, как его сердце сбилось с ритма и замолотило вдвое быстрее.

— Ну вот и наш Наташоночек, — задушевно воскликнул Дэв, — А мы тут перекусить собрались, тебя ждем!

— Следовательно, солнышко, ты выходишь из очередного запоя? — прищурилась, приближаясь к столу, Наташа, — Воистину отрадная новость. А я уж подумала, что вы нашли себе нового собутыльника.

— Хорошие собутыльники, — сказал Дэв обиженно, — на дороге не валяются, вот!

— А он — валялся? — ехидно кивнула Наташа, — Барашка не рассчитал дозу?

— Разберемся, товарищ Берия, — сказал Дэвид, привстал, — Маньки, кресло и плед!

— Здесь не так холодно, — заметила Наташа, — Без пледа, лапушка.

— Ты сердишься? — поинтересовался Дэвид. Наташа рассмеялась:

— Ну что ты, пупсик. Когда я на кого сердилась, Дэви? Ну посмотри на меня, разве я могу вообще сердиться?

— Сама беззащитность, — кивнул Дэв, — И погромы в твоем кабинете — происки жидов и масонской сволочи!

— Может быть, мы поговорим позже? — сказала Наташа, ласково улыбаясь Дэвиду. Возникло кресло.

— Правильно, — сказал Эн Ди, — Пельмени так пельмени. И нечего тут.

Провел рукой, в результате чего стол оказался накрыт заново — на скатерти некоторое количество бутылок, стаканчики гораздо миниатюрней старых, большие тарелки и прочее, что полагается. В тарелках возникли горки этих пельменей, Рик внимательно смотрел, как расправляется с этим угощением Дэвид. Наташа подчеркнуто не замечала юношу. Она села, взяла салфетку, лежащую у прибора, развернула и бросила на колени.

К ее прибору еле уловимо подполз наполненный стакан. Рик, пользуясь возникшей перебранкой из-за водки, попробовал повторить их движения, оценил вкус и несколько расслабился, установив, что в использовании этой странной штуковины с зубьями, которыми все пользовались вместо простых, нормальных ложек, нет ничего сложного.

— Ну не будешь — не надо, — заморенно сказал Дэвид и обратился к пельменям:

— Глумится она над вами, хорошие вы мои. Ну и подумаешь. Ей же хуже будет.

Рик нет-нет да бросал осторожные взгляды на прекрасные, совершенством линий не уступающие собранным Дэвидом статуям, формы Наташи, кокетливо задрапированные складками легкой ткани.

«Какие ноги, боже! Какие грудь, шея! Завалил бы тебя, прямо в эту тарелку мордой и долбил до изнеможения!» — думал Рик, время от времени чокаясь с демонами и уплетая угощение: «Где же Линда, ч-черт! Скоро сам начну течь от вида этой Наташи! Да что же со мной такое творится? Кажется, уже начал…»

«Наташа не разрешила ей зайти сюда, Линда сейчас в соседнем помещении смотрит и слушает все это по монитору охраны, так что как поедим — можешь начинать. А Линду тебе достаточно просто позвать, когда ты этого захочешь», — неожиданно сказал Эн Ди внутри головы юноши. Рик глянул на демона, тот с улыбкой подмигнул. Юноша тоже улыбнулся.

Наконец, Наташа положила вилку и еще больше выпрямилась. Рик чуть не зарычал, видя слегка оттянувшееся на точеной груди платье. «Это только игра. Это только игра, пацан! Черт, это уже не игра, я начал себе врать! Да что со мной происходит, никогда же так не страдал по бабам до Ди!»

Ему несколько полегчало. Теперь по крайней мере он мог без напряжения сохранять бесстрастное лицо. Внутри словно сжималась пружина решимости. Рик подумал: «Если я промажу, то она начнет меня калечить, а это будет больно».

— Кофе? — благородным голосом спросил Эн Ди. Наташа покачала головой:

— Спасибо. Не хочется.

— Пожалуй, я пойду, если у вас нет для меня ничего важного, — сказала она. Выдержала паузу. Встала.

Эн Ди задумчиво курил, пуская кольца, Дэв, бросая на Рика лукавые взгляды, наигрывал на балалайке. Наташа сделала шаг, другой, третий.

«Пора!» — скомандовал себе Рик и гнусным голосом сказал:

— Стоять! Лицом сюда!

Вскочил из кресла и быстро подошел к замершей больше от неожиданности девушке. Обошел ее кругом, насилуя взглядом. Негромко сказал, стараясь как можно точнее передать интонацию:

— Ты плохая. Ты дрянная девчонка. Ты провинилась.

Медленно произнес:

— Тебя нужно наказать. Руки. На подол платья. Ну!

Руки стиснули платье посередине бедер. Глаза Наташи побелели, она закусила губу и пробормотала:

— Только не здесь. Мне стыдно.

— Здесь, — змеиным голосом отрезал Рик Хаш, — Ты бесстыдная, дрянная девчонка. Ты тварь.

Заорал:

— Руки на подол! Быстро!

— Не надо…

— НАДО! — заорал Рик и ударил ее по щеке:

— Задери его, дрянь!

Она задрожала так, что лязгнули зубы, нагнулась и медленно потянула край платья вверх. Обнажились колени и она остановилась, удерживая край. Рик змеиным голосом прошипел:

— Выше! Ну!

И еле удержал стон, видя бедра, низ живота, тоненький треугольник белой ткани, скрывающий холм наслаждений. Рик впервые в жизни видел женские плавки, они его немного озадачили.

«Во, блин! Понапридумали. Ладно, я с этим разберусь позже». Тем не менее он обошел ее вокруг, разглядывая безупречное тело, покрытое легким загаром. Медленно, негромко приказал:

— Подними его вверх. Еще выше. И держи так. Повернись. Еще. Ноги на ширину плеч.

По прекрасным бедрам пробегала дрожь, они покрылись гусиной кожей от возбуждения. Рик слышал, как девушка прерывисто посапывает носом. Он подошел, дернул эластичную тряпочку:

— Это еще что такое? Отвечай, дрянь!

— Трусы, — тонким детским голоском сказала она.

— Знаю, что трусы. Что с ними надо делать? — заорал он. Наташа, не выпуская платья, зажала его подмышками и стащила плавки до колен. Выпрямилась и уставилась огромными, невидящими глазами на него. Рик грубо сунул ладонь между прекрасных бедер, девушка шумно втянула в себя воздух. По бедрам просто лилось.

— Ты дрянная. Ты грязная, — сказал он и сунул ей под нос влажную руку, — Ты хочешь. Да? Отвечай!

— Я хочу, — сиплым голосом сказала Наташа, — Хочу.

— Хорошо, — сказал Рик, — Линда, ты все видела? Она тебя хочет. Иди и возьми ее. Здесь. А мы на вас посмотрим.

— Нет, — невнятно пробормотала она. Рик ударил ее по щеке:

— Да! Сними трусы. Теперь платье, дрянь!

— Я убью вас обоих, — невнятно пробормотала она, расстегивая платье. Рик стиснул ее бедро:

— Плохо, дрянь. Это я затрахаю тебя до смерти. Ты у меня визжать будешь, дрянь ты такая. Сучка!

— Я здесь, мой господин, — сказала Линда, возникая возле него. Рик посмотрел на дрожащую в ожидании Наташу. Посмотрел на Линду, в новом просторном полупрозрачном платье.

— Бери ее и делай с ней что хочешь, но так, чтобы я видел все. Пшла!

— Да, мой господин, — сказала Линда и повернулась к Наташе, — Поласкай себя.

Рик отошел и сел в кресло. Линда присела на подлокотник, глядя как руки Наташи гладят свое тело, низ живота, забираются между бедер… Скоро девушка начала дрожать сильнее.

— Как я теку, — сказала Линда, — Кажется, я ее хочу, мой господин.

— Ты все купила?

— Да, мой господин. И еще я хочу сделать тебе подарок. Я выбрала плетку, которой ты можешь нас хлестать, когда пожелаешь, — сказала Линда и подошла к Наташе:

— Отпусти себя. Разверни кресло так, чтобы все видели. Сядь. Поставь ноги на подлокотники. Запусти два пальца вовнутрь и шевели ими. Теперь поверни ко мне голову Покажи свой язычок.

Линда подняла свое платье:

— Начинай, дрянь.

Наташа повернула к ней лицо и издав глухой стон, потерлась о живот девушки.

— А ведь занятно? — сказал Дэвид, — Эй, которая там все терлась вокруг меня? Гюльчетай!

Рик обернулся. Возле Дэвида медленно опустилась вниз смуглая женщина из тех, что танцевали недавно. Эн Ди полулежал в кресле, рассматривая занимающихся любовью девушек. Халат в конце концов сполз, и Рик узнал огненно — красные волосы Ло — Рарараа. Демон потянул ее к себе, и со вздохом она переместилась к нему на грудь, развернулась, оперлась руками о стол, впуская его в себя и глядя на игры девушек. Демонесса подмигнула Рику и поцеловала губами воздух.

— Рик! — укоризненно сказал Эн Ди, — Имей хоть чуточку совести! Неужели ты хочешь ограбить старого больного демона Эн Ди? Насчет моей игрушки уговора не было!

— Но он — МОЯ игрушка, — сказала Ло, — Рикулька, я хочу, чтобы ты приласкал девочек. Ты будешь делать то, что я скажу. И прикажешь им слушаться меня, правда? Сначала сними штаны и покажи нам всем твою дубинку. Подойди сюда. Молодец.

Горячая ладонь Ло охватила жезл и слегка пожала:

— Да, уже в самый раз. Теперь подойди к девочкам, проверь, готова ли Наташа? Проведи пальчиком. Теперь вовнутрь. Покрути им.

— Готова, — хрипло сказал Рик, — У меня сейчас лопнут яйца!

— Ну так долби ее, — прошептала Ло, — Долби ее хорошенько, вжарь ей по самое не могу и дальше, давай, милый, затрахай ее, суку, пусть скулит! Ой, Эн Ди! Я — все…

…Рик проснулся на измятой полукруглой постели от прикосновения пальцев к щеке. На него смотрели карие глаза Линды, положившей ему на грудь голову. Она улыбнулась и прошептала:

— Доброе утро, Рик Невыспавшийся. Ты не будешь ругаться?

Рик пожал плечами и почувствовал рядом чье-то тело.

— Если только можно, не забирай нас к себе, Рик Уходящий. Мы твои целиком — от кончиков ногтей на ногах и до кончиков волос на голове, но есть же еще и работа. Нам нельзя бросать свое дело, Рик Сердитый. Пожалуйста, Рик Всепрощающий!

Рик погладил девушку по голове, поцеловал в кончик носа, улыбнулся. Грустно кивнул.

— Вы уже все решили? Наташа спит?

— Нет, — сказала Наташа, — Не сплю, паря. Я думаю. Раньше у меня было много слов, а сейчас почему-то даже и не знаю, что сказать. Я просто лежу и думаю. Мне нельзя бросать Нью-Китеж. Ведь столько людей верят мне. Знаешь, как меня зовут за глаза? Железная леди. Раньше я злилась, а сейчас думаю — ну и пусть зовут. И нет в этом ничего обидного.

— Ты не о том говоришь, — сказала Линда, — Мы хотели тебе предложить вот что — когда ты будешь здесь, то ты будешь жить с нами. С обоими сразу или по очереди — неважно. И будешь Риком Долгожданным для нас обоих. Мы с Наташей, видно, и вправду любим друг друга. А тут влез ты.

— Других мужчин точно не будет, — сказала Наташа, — Что скажешь?

И добавила словно удивляясь, но искренне:

— Рик… желанный?

— Хорошо. Быть по сему. Только я хочу тоже попросить вас: давайте будем щекотать друг друга без вчерашнего. А то наутро тошно вспоминать, — сказал Рик.

— Мне и самой тошно, — хмыкнула Наташа, — Вела себя как последняя дура. Тебе не очень противно было бы меня поцеловать?

— Тогда и меня! — влезла Линда, — Рик, мы договорились делить тебя поровну. Конечно, если ты не против. Так ты Рик Согласный? Ура-Ра!

— Решено, — сказал юноша, целуя их по очереди, — Заказывайте постель на троих и все, что вы там еще задумали. Надеюсь, вы обойдетесь без межевых камней на моем бедном теле?

Девушки захихикали. Потом Линда сказала:

— Надо же, какая странная космическая опера получается, Рик Покоритель? Мы тут еще кое-что придумали…

— Мы много чего придумали, — сказала Наташа, садясь в постели, прислушалась к себе и продолжила:

— Но сначала… в общем, не желаешь ли взглянуть на место, где так мило смотрелась бы твоя шкура?

Призналась, опуская глаза:

— Наверное, мы заболели. Нам обоим вдруг захотелось приготовить тебе завтрак. Причем — дома. А хотя у меня неплохая квартира, но продукты придется купить по дороге.

— Ахах, делайте со мной задуманное, — потянулся Рик, — Так славно выспался, наверно, проспал все к чертовой матери! Ну да ничего. Герцог свой человек. Поставлю бутылку — он все простит.

— И ничего ты не проспал, — сказала, украдкой зевая, Линда, — Спали-то всего два часа. Наташа, облачаем нашего повелителя и друга! Ведем к тебе и устраиваем грандиозную битву в кухне.

Они ехали на ленточном транспортере — тротуаре, спускающемся с пронзившего купол города конуса огромного здания Службы Безопасности, наперебой рассказывая обнимающему их Рику о городе — порте Нью-Китеж, когда ему пришло в голову кое-что дельное:

— Девчонки, а ведь у меня есть так называемый замок. То есть будет. Может, отстрою, и приглашу вас в него погостить? А в обмен вы научите меня некоторым вашим премудростям. Ведь я все еще дикий!

— Конечно, повелитель! — воскликнула пылкая Линда, а практичная, деловая Наташа спокойно спросила:

— И что же представляется тебе самым необходимым?

— Прежде всего, конечно, немного освоиться здесь, чтобы хоть знать что к чему. Затем — научиться обращаться со здешним оружием… Конечно, и защите от него.

— Это несложно, — сказала Наташа, — Мы с Линдой — где работаем? Гипнообучение за два часа, плюс тир Управления тайной полиции еще на два часа. Можно после завтрака.

— И еще… — замялся Рик, — Еще я очень хочу научиться водить «Молнию». Боюсь, что эта машина может оказаться третьей моей женщиной в этом мире. Я люблю ее.

— Ты слышишь, дорогая? — подняла брови Наташа, — Нас этому маньяку мало, ему подай еще и эсминец! А может — сразу крейсер типа «Готтенхаммер»? Чего мелочиться?

— Ну, тогда нам придется его ждать подольше, — шутливо повесила нос Линда, — Это пока он перегладит и перецелует все пятьсот тонн! Как говорит Дэвид, «корпусная дама». И будет являться полностью истощенным, дорогая!

— Что же делать, если он ЕЙ с нами изменяет? — рассмеялась Наташа, — Она твоя, сектор сто сорок четыре. Плюс все Космические Силы Гдема. Только намекни, что тебе надо растереть в порошок, дорогой. За нами дело не станет. По-моему, ты все еще не понял, ЧТО ты купил за несколько местных кредиток и пригоршню червонцев у Дэва. Эта планета, этот мир — только столица более чем семисот ТЫСЯЧ высокоразвитых миров. Линда, ты представляешь, что будет с тем, кто на нашего барона плохо посмотрит?

— На месте нашего Рика Провинциального, я бы потащила нас жениться, чтобы наверняка, — вздохнула Линда, — Но боюсь, мы его больше никогда не увидим.

— Это еще почему? — нахмурилась Наташа и испытующе глянула на Рика. Линда покаянно ударила себя в грудь с театральным надрывом:

— Наташа, я люблю тебя, Рик, я тоже тебя люблю. Простите меня оба за страшное злодеяние! Вот вся ужасная правда: его зовут вовсе не Рик. Он мне вчера сознался, что был заброшен сюда с чрезвычайной миссией — совратить тебя. Прости, Рик, угрызения совести не позволили мне молчать!

— Ха, тогда причем тут ты? — усмехнулась Наташа. Линда еще более покаянно сказала:

— Увидев тебя во гневе, он в ужасе бежал, и забыл от страха — кого ему надо совращать. Ну, тут я ему и подвернулась. А я, как хорошая секретарша, напомнила. После того, как он доставил удовольствие.

— Знала, что ты взяточница. Но чтобы этим? — усмехнулась Наташа, — Гнать тебя надо бы поганой метлой. Да только все это слишком правдоподобно для того, чтобы быть правдой. Ну вот и торговый пассаж. Идемте думать над продуктами к завтраку. Я бываю обычно довольно скверной хозяйкой, но теперь в холодильнике всегда будет все. Чтобы не суетиться, если ты вернувшись со своих шпионских заданий, заглянешь домой. Мы с Линдой надеемся, что ты будешь считать нашу квартиру своим домом на Юулги. Только я не очень надеюсь на твои частые появления. Ты же работаешь на Эн Ди, Рик Галактический, — грустно усмехнулась Наташа и они вошли в застекленный огромный куб, где, как скоро понял Рик Хаш, можно было купить абсолютно все, включая собственную копию любого размера. В небольшой комнате девушки высказали свои пожелания вежливому мужчине в лохматой шкуре. Тот кивнул, Наташа вынула из кармашка прямоугольник, вставила в прорезь прямо в каменной стене, поблагодарила этого человека — и они вышли с пустыми руками.

— Ничего не понял, — сознался юноша, — Вам не понравился продавец и вы не стали ничего смотреть?

— Все необходимое уже куплено, — сказала улыбающаяся Наташа, — упаковано, доставлено ко мне домой. Включая удобную кобуру для того бластера, который вчера приобрела Линда.

— Что? Как ты узнала? То есть — когда? — удивилась Линда, — Я же так тщательно…

— «Снежный барс», калибр «макси», вариант «Люкс с укороченным стволом, облегченный», заказная отделка форси-райфл, да? И еще именная табличка: «Шпиону — неудачнику от его рабыни»?

— Да… Но как?

— Продавец — наш сотрудник, — рассмеялась Наташа, — Он узнал тебя, сразу же сообщил моим, они — мне. Поэтому я и не пустила тебя в Комнату размышлений, глупышка! Ты нарушила ради Рикушки все законы, какие только можно было нарушить. Да еще зарядила его. Что я должна была подумать?

— Только Дэвиду не говорите, — понурилась Линда, — Сгноит.

— Да, это за гранью дозволенного, — вздохнула Наташа. Боюсь, что и бластер в багаже Рика не разрешат.

— Но тогда зачем ты купила кобуру? — потряс головой Рик, — Если так думаешь?

Наташа достала из набедренного пояса-сумки небольшой металлический предмет с красивой рукояткой:

— Положи его себе. Он пока разряжен. Мне будет намного спокойнее, если ты будешь носить оружие хотя бы здесь, Рик Беззащитный. Попроси сделать Нью-Китеж своей базой.

— Да, ты тут будешь под присмотром, — сказала Линда, — А то пропадешь неведомо на сколько неизвестно куда, а мы изводись — где ты, что с тобой? Не размахивай стволом, спрячь.

— Да я искал табличку, — оправдывался Рик, опуская бластер на ахайские монеты.

— Табличку я удалила, — сказала Наташа, — И испытывала огромное желание прибить ее гвоздями без наркоза Линде на одно место. Совсем одурела!

— Ну не такой я беззащитный, — сказал Рик, похлопывая себя по поясу, — Э, где мои заказные ножи?

— Вот так, Рик Самоуверенный, — усмехнулась Наташа, — Проверяй оружие как только проснулся и позже. И когда спишь — тоже не вредно. И когда на меня залезешь, проверяй. Это тебе первый урок.

— Когда на ней-то особенно часто проверяй, где твоя пушка, — хихикнула Линда.

— Кажется, эта ваша Юулги очень веселое место, — нахмурился вор, — Ахайя куда спокойнее.

— Я купила десять картриджей к бластеру, — сказала Наташа, — Это двести выстрелов вдобавок к тем ста выстрелам, что идут со стволом. В твой багаж. Не осень много, но обычно дело ограничивается несколькими выстрелами. Сегодня ты в тире сделаешь тысячу или две. Из своего собственного. Тебе надо к нему привыкнуть. Это пучковое оружие очень непростая вещь.

— Ему ко многому нужно привыкнуть, — тоскливо вздохнула Линда, — Очень ко многому, Наташа!

— Знаю, — сказала Наташа, — Но теперь он наш любовник и друг. Подъезжаем к дому. Запомнил дорогу? — стиснула его, — Ты нам нужен, мне и Линде. Тебя здесь ждут. Любого, понял, паря?

— Понял, — сказал Рик, вглядываясь в причудливо расположенные в зелени парков уступы домов, — А тут красиво…

— Запоминай, — сказала Наташа, — Это район «Аз». Элита живет. Хорошо охраняется, патрулируется. Безопасен всегда. Я еще под гипнозом сделаю тебе внушение. Чтобы в любом виде ты этот адрес назвал. В любом. Что бы ни произошло — говори «Аз девяносто один» любому патрулю. Аз девяносто один. И больше ничего. Запоминай. Аз девяносто один — это мы с Линдой. Это безопасность. Повтори. И смотри, где нужно сходить с ленты. Видишь — над головами проплыло название. Сходишь. Теперь — прямо, пока по этой дорожке не упрешься в дверь. Аз девяносто один. Повтори!

— Аз девяносто один. В любой ситуации. Любому патрульному. Доставит к вам.

— Уже чуть спокойнее за тебя на душе, — улыбнулась Наташа, прикладывая руку к оранжевому квадрату на двери темного дерева, — это опознаватель, я запрограммирую его на тебя. Придешь, прикладываешь расслабленно, но плотно руку, дверь откроется.

— Ну ты уж вовсе разжевываешь! — сказала Линда, — Как дурачку! Просто обидно слышать.

Дверь мягко отошла назад и скользнула в сторону. Рик смог убедиться, что дерево — только первый слой, скрывающий мощную серую толщу металла. Только когда дверь закрылась, Наташа тяжело глянула на подружку и сказала:

— Ты тоже знаешь немного. И понимаешь немного. А я — с Террис, ясно? И я знаю, в какие игры втянули этого паренька. Так что закройся, вопрос исчерпан.

— Но вы же одной породы! — сорвалось с языка Рика. Наташа неожиданно рассмеялась.

— Смотри: здесь кухня, куда пошла Линда, видишь? Дальше, — повела она его по просторному коридору, открывая двери, — Спальня Линды, зал, а это, — открыла она дверь и втолкнула Рика в просторную комнату с облицованными деревом стенами, бассейном и небольшой дверкой в дальней стене, — Это мое любимое место в доме — банька. Раздевайся. Все будет по старинному обычаю. Одежду, милый, вешают сюда, — сказала она, похлопав по деревянной вешалке, посмотрела на него с плотоядной улыбкой, — Я тоже разденусь, не переживай.

Рик выдохнул и посмотрел на нее в упор:

— Черт, кажется на Террис живут крутые дамы.

— Крутые, милый, живут там, где хотят, — сказала Наташа и отстегнула набедренную сумку-пояс. Положила ее на простую деревянную лавку и неожиданно ухватила Рика за штаны, точным движением ласково сжав твердеющий жезл, — И с теми, с кем хотят. Я ревнивая. Приловлю с другой девкой, кроме Линды — порву ей рот до самой жопы, а тебя смотреть это заставлю. Кобель.

— Чего смотришь? Не-ет, сейчас и не думай о тасках-ласках, — убрала руку, — Я тебя в баньке пропарю, покормлю чем там Линда наготовит, касатик ты мой, и только опосля немного перекинемся. На дорожку. Вместо ста граммов. Я бы налила, не жалко, да тебе же еще стрелять. И гипноз. Положи себе потом свои ножи, они в моей сумке. Попаримся — обновки примеришь, — говорила она раздевающемуся Рику, который не отрывал от нее восхищенного взгляда. Наташа посмотрела ему в лицо, улыбаясь все шире:

— Ох и кобель… Хочешь. Сильно хочешь… Жеребец. Ну, попалась — таки тебе бешеная кобылка. Смотри, — подняла платье до пояса, повернулась перед ним, — Смотри, гад.

— Ох, и сука же ты, Наташка, — от всего сердца сказал он, — Ох и порченая.

— Порченая, — прошептала она, взглянув ему в лицо, и снова, улыбаясь, опустила взгляд ниже. Подняла платье, стащила через голову, бросила на лавку, — Ну идем, кобелек. Я тебя попарю, я уж ублажу. Я уж так обласкаю, что сам сюда бежать будешь из-под любой юбки. Да ведь тебе чистеньких не надо, — сказала она ему с тяжелой нежностью, — Да ведь тебе-то порченая и нужна.

— Я тебе нужна, — сказала она, заводя юношу в жаркую термокамеру, — А мне — ты. Один ты понял, что мне надо, одному тебе и дам. Ложись на верхнюю полку, Рик Долгожданный. Сейчас жарко станет.

«Куда жарче-то!» — подумал Рик, умощаясь на жестком дереве. Наташка что-то сделала, засвистело, зашкворчало, ударил в кожу пронзительный, яростный пар. Рик смотрел, как она выдвинула посудину с веником, потрясла, роняя горячие капли одуряющего травяного настоя. Крутанула веником над его спиной, так что Рик даже застонал и плотоядно смеясь, начала охаживать его спину:

— Ты у меня сейчас будешь свеженький, ты уж у меня будешь чистенький, я уж с тебя всю одурь сгоню, солнышко мое. Ненаглядный. Ты уж у меня блестеть станешь. А теперь терпи, привыкай.

Удары веника стали вдруг болезненными, юноша понял, что напрягся, и расслабился снова. Ему казалось, что свирепый, подстать норову хозяйки, жар и веник, с шелестом мелькающий у нее в руке, размягчают даже кости. Наташа ухала, поддавала пару и снова била, била, била его шелестящим веником спереди и сзади, сверху и снизу. Когда Рик решил, что вот-вот превратится в студень и начнет стекать по ступенькам вниз, она махнула рукой, — Ну каково? Теперь посиди пониже, посиди, попотей. А я и сама могу. Нравится на меня смотреть? Смотри, мне нравится, когда ты смотришь.

Рик перебрался пониже, откинулся в приятной истоме к дереву и смотрел, как веник мелькает в ее руке, как розовеет прекрасная ее кожа. Наконец, она отбросила измочаленные остатки и села напротив:

— Как себя чувствуешь, жеребчик?

Рик тихо вздохнул и сказал:

— Дома, кобылка. Кажется ты права. Разные у меня были — но ты особая.

— И не будет другой такой. И не ищи, — сказала Наташка. Во внезапном порыве щедрости сказала, — Если мало станет, или свежую девку захочешь — скажи. Сама приведу. Хоть сотню. Но — мне скажи.

— Что, тогда ревновать не станешь? — улыбнулся юноша. Она улыбнулась тоже:

— Честно? Стану. Но все равно легче будет, муженек мой невенчанный. Потому, что под присмотром.

Они посидели молча. Рик смотрел на нее — и с удивлением обнаружил, что сейчас он смотрит на ее тело, просто любуясь красотой, и ему почти не лезут в голову разные идеи насчет случки. Наталья стряхивала бисеринки пота, катящиеся по лицу. Потом плавно поднялась:

— Пошли, Рикушка. Окунемся в прохладу, грехи смоем. А потом можно и новые делать.

— Брр-р! Если это только «прохлада», то что тогда холод? — завопил он, вылетая из бассейна. Наталья, расслабленно лежа в ледяной воде, рассмеялась:

— Нерусь. Должно все тело заломить, тогда только в другой раз вылезай, рыбонька моя. Иначе толку мало. Вот смотри, как я вся раскраснелась. Теперь и вылезать пора. Не раньше. Видно, что ты у Эн Ди в обработке, бани не нюхал. А Дэвид парится уж куда сильней. Я знаю. Сколько раз его хлестала, когда он из запоя вылазил. Я ж ему как младшенькая сестра. Полотенце на полке шкафчика возле вешалки. Линда, слышишь, посудой уже греметь перестала? Значит, пора и нам.

Вышла стряхнула воду с волос, усмехнулась:

— Уже ревнуешь? Зря. Когда они с Эн Ди меня подцепили, я бы для Эн Ди ноги раздвинула. Хотела его. А Дэва — нет. Ну а Эн Ди таких как я не хочет. Так и осталась вроде их балованной сестренкой. Так что не ревнуй, не к чему. Потом из дома выгнали, жила-то с мальчишками вместе, я не стала обратно проситься. Дэв сюда и пристроил. Вот и вся моя история, Рикушка. Вытерся? Теперь будешь обновки примерять, — сказала она, убирая старую одежду юноши в шкаф:

— А это нам оставь.

Рассмеялась:

— Я ж сказала: второй раз увижу — шкуру сдеру! Вот и содрала. Линда! Неси!

— Сейчас! — послышался голос девушки, шелест и треск чего-то разрываемого, затем торопливые шаги.

В дверях бани появилась ухмыляющаяся Линда, несущая стопку вещей:

— Обожаю делать подарки!

— Ты подаешь, а я одеваю, — сказала Наташа, откладывая полотенце, — Номер один: плавки из флага Юулги. Гм, кажется, тесноваты. Растянутся, когда мы с Линдой за них возьмемся. Номер два, — провозгласила Наташа, когда плавки были водружены на свое место под смех девушек и нервное ерзанье Рика, непривычного к таким тесным вещам на мужском достоинстве, — номер два — майка с гордой и грозной возлюбленной Рика Хаша в полном блеске всех орудий! — провозгласила Наташа, прикладывая к своей точеной груди черную тонкую майку с прекрасным изображением атакующей «Молнии».

— О! — сладострастно застонал юноша, — я уже кончаю прямо во флаг Юулговаям! Наташа! Прошу, одень ее на себя!!!

— Ладно, мы все оденем такие, — сказала хохочущая Линда, — А потом поменяемся.

— И плавками — тоже? — заинтересовался Рик. Девушки прыснули:

— Рик, у нас разные размеры!

— Номер три, — когда и майку одели на него, загробным голосом объявила Наташа, — Носки. Черные, в знак нашей глубокой печали по предстоящей разлуке с тобой.

Линда душераздирающе застонала:

— О Рик Уходящий, на кого ты нас покидаешь!

— Да, — шмыгнул носом и Рик, — Я туда, а вы — здесь. Вы здесь, а я — туда…

— Номер четыре, — сказала Наташа, — Брюки кожаные из шкуры… А, неважно! Шкура прочная, отлично выделана и великолепно сшита, вот и все.

— Номер пять. Рубашка форменная лейтенанта Имперской тайной полиции со всей атрибутикой.

— Это чего такое: «атрибутика?» — заморгал юноша. Ему указали на эмблему и погон на правом плече.

— А у Дэва были на обоих? — удивился Рик. Линда прижала палец к губам:

— Ш-ш!

— Номер шесть — кобура под вышеупомянутый бластер для незаметного его ношения под полой.

— И, наконец, номер семь — куртка из той же шкуры какого-то толстокожего. С секретами, которые я покажу тебе попозже, — сказала Наташа, — Чего-то еще не хватает.

— Бластера, конечно, — сказал Рик. Девушки расхохотались. Наташа наклонилась перед ним и постучала по носку ноги:

— Босиком?

— Форменную обувь господина лейтенанта!

Линда протянула ей пару ботинок, которые Наташа собственноручно обула и прощупала: «подошли ли?» Мягкая черная кожа пришлась впору по ноге…

— Ну, что скажешь?

— Хмм… Наверное, свежеотпечатанные купюры чувствуют себя так же. Я весь шуршу и хрустю.

— Пройдись, лейтенант Рик Хаш дир Шангу-Дуум! Повернись. Подойди. Что надо бы нам сказать?

— Это еще не все, — растерянно сказал юноша, — Без оружия я все равно — голый.

— Знаешь, Линда, он мне сразу чем-то приглянулся, этот Рик, — сказала Наташа, — Но чем? Наверное он как никто другой умеет слушать?

— Нет, тем, что когда становится на колени перед дамой, аккуратно поддергивает брюки, — сказала Линда.

— Ага! Кажется, от меня опять чего-то хотят, — задумчиво вперил взгляд в потолок юноша.

— А завтрак-то остывает… — проникновенным голосом подсказала Линда, — Все уже в тарелках…

— Мерзавец неблагодарный, — рявкнула Наташа, — Получи свое табельное оружие и скажи «спасибо».

— Полиция — и… благодарность? — отвалил челюсть Рик. Схватил опешившую Наташу одной рукой, Линду другой, крепко обнял и расцеловал:

— Да конечно же, спасибо вам, спасибо! Кажется, мы проголодались. Идемте, посмотрим на Линдину кухню?

— Ты иди, иди, — сказала Наташа, — И ты, Лизушка. А я сейчас. Я только накину на себя что-нибудь.

— Да, а где твоя спальня, ваше превосходительство? — спросил Рик. Наташа рассмеялась:

— Все в свое время, Рик Длинноносый. Вы начинайте, я сейчас приду…

Кухня не поразила Рика. Здесь не оказалось чего-то такого, что не имела бы кухня его дома. Был огромный многосекционный агрегат — за разными дверками скрывались посудомойка, плита, морозильная и несколько холодильных камер, был стол, была утопленная вровень со стеной ниша мойки и разные другие милые сердцу любой хозяйки мелочи. «Конечно, здесь все получше качеством, расположено иначе, но все же ничего нового» — подумал Рик, садясь на указанное Линдой место.

Линда посмотрела на усаживающегося Рика, вздохнула, подвигая ему тарелку и задевая грудью. Рик прижался к груди щекой, закрыв глаза, ощущая теплую упругость, потерся, слушая, как стучит сердце. Линда обняла его за голову, прошептала:

— Ты взял ее там? Скажи честно, взял?

— Мы выдержали характер, — сказал Рик, — Ведь ты здесь трудилась, девочка. Как тяжело с вами расставаться. На целых десять дней. Ну как вы тут будете без меня?

Линда стиснула его голову, прижимая к груди, прошептала:

— Она такая красивая, хоть и стерва. Ты хочешь меня и сейчас, правда? Скажи!

— Очень хочу, моя нежная. Но надо позавтракать, а потом…

— Нет, — содрогаясь всем телом, сказала Линда, — Сейчас. Возьми меня между ног, Рик Вызывающий Жажду. Ты видишь, как течет твоя сучка. Я не нарушу твой аппетит, если скажу себе «Место»?

— Конечно, нет, — сказал юноша, — Место, если ты так желаешь.

— Ты кушай, а я сейчас, сейчас, — прошептала она, опускаясь под стол, — я порочная, ненасытная девка, но я люблю тебя… ласкать. Приподнимись чуть-чуть, я освобожу его, и… Вот он, а вот я… — шептала она, проводя трясущимися губами по извлеченному ей жезлу, — Рик, на столе лежат такие длинные, зеленые огурчики, дай мне один, если не трудно.

Линда схватила поданный юношей огурец, и возбуждая себя им, со стоном вобрала в себя его жезл.

— Ой, черт, ты полегче! — взмолился он, — а то я подавлюсь твоими творениями, а есть-то все же хочется. И тебя хочется. Как-то надо совмещать.

— Ха, я так и думала, — сказала с порога Наташа, села и взяла вилку в руки, — Девочка, я не железная, несмотря на прозвище. Выбирай — или ты сейчас же вылезаешь и ешь вместе со всеми, или извлекаешь ту зелененькую штучку из себя и слегка разогреваешь ей меня.

Поскольку Линда не вылезла, а Наташа положив вилку, откинулась на спинку стула и широко расставила ноги, Рик понял, что она выбрала второе. Глаза Наташи быстро стали пьяными, она прерывисто задышала и попросила Рика:

— Побыстрее. Ох! Я не тебе, Линдушка, лизонька, лизушечка ты моя… Наша. Какая сладкая девочка. Как я хочу вас обоих. Ох, Рик, бросай к черту свою вилку, пошли в спальню, ляжем, как люди.

Линда с всхлипываниями вылезла из-под стола, — Помрачение какое-то! Я как его вижу, дурею…

Юноша встал следом, рука Наташи немедленно сжала и потянула к себе в спальню, — Вот и пойдем, и посмотришь, где мой трофей висит.

Тяжело вздохнула:

— Это ж до чего мы дошли, если уж и мужиков импортировать приходится?

Рухнула на округлую просторную постель, обняв за плечи парня, неожиданно шмыгнула носом:

— Боже правый, где ж твоя правота, если русской бабе ее Ваньки нет? Если ей нужно полвселенной перетрясти, чтобы найти хоть какого-то? А чтоб путного, так и Вселенной мало. Да что ж это такое, господи!

Рик опешил, замер, не понимая — что с этой странной девушкой? Почувствовал на спине ласковые прикосновения Линды:

— Давай, я помогу вам. Люби ее. Она молится. Люби ее сильнее, так надо.

— Господин наш, сохрани нам его, — плакала и торопливо целовала мокрыми губами юношу Наташа, — Нам и одного на двоих хватит, господи, не дай его убить, боже ты мой! Уж ничего другого не нужно, только пусть живой, господи! Уж мы тебе нарожаем мальчишек, много нарожаем, только оставь нам его. Верни нам его целым — невредимым, боженька! Мы же сильные, господи, мы все выдержим, только мужика в дом и просим, больше ничегошеньки и не надо!

И такой смертной бабьей тоской была исполнена горячая скороговорка Наташи, что Рик Хаш стал утешать ее так, как во всех мирах утешают жен идущие на войну мужья:

— Да вернусь я, что со мной будет. Ждите меня, никуда я от вас не денусь…

Когда все кончилось, смущенная Наташа положила заплаканное лицо ему на грудь. Прерывисто вздохнула:

— Хоть и говорят, что все это чушь, а все же на душе спокойнее. Мне ведь потом нельзя будет по тебе повыть: там люди. Так я хоть здесь. А как проводим тебя, так с Линдой вдвоем от всей бабьей души по обычаю на кухне наревемся, напьемся, а потом уж и ждать можно. Теперь ты ее люби. А я тебя целовать буду, единственный наш.

Повалявшись втроем еще немного, они как-то незаметно снова оказались на кухне и за разговорами о том, о сем уничтожили все наготовленное Линдой. Наташа грациозно потянулась и сыто промурлыкала:

— Ну, теперь — хоть в церковь. Да и вовремя. Рикушке еще собраться надо, подготовку пройти да оружие прострелять. Линдушка, неси его пояс. Да наши с тобой сумки. А ты накинь куртку. Я покажу, где в ней твои любимые ножи незаметно держать… И другие тайники в ней тоже есть. Кстати, не только тайники.

— Сейчас окажется, что это вовсе и не куртка, — дурашливо рассмеялся Рик, Наташа, поправляя на нем мягкую приятно пахнущую кожу, тоже улыбнулась:

— Вообще — да. Она имеет вид куртки, но ее ткань не пробивает ни нож, ни стрела боевого арбалета, ни ручное огнестрельное оружие. Даже не очень мощный бластер только обуглит эту ткань. При падении в воду ее воротник надувается и поддерживает голову, даже если ты вырубишься. И она, как видишь, сделана без каких-либо указывающих на наш технический уровень деталей, имитирован неровный ручной шов, застежка на пуговицах, карманы сделаны двойными, но при обыске кажутся одинарными и так далее. Я думаю, что нечто похожее носят у вас. Я не ошиблась? А штаны ты купишь новые, если эти покажутся чересчур странными у тебя на планете. Но здесь ты будешь ходить в этих. Сейчас у тебя не защищены разве что голова, кисти рук да ступни. Во все остальное можно спокойно стрелять, не причиняя вреда, если не считать синяков.

— Твоя черная майка тоже выдержит удары ножом, — сказала Линда, — Я попросила изготовить майки из супролона. Ты там не снимай ее вовсе. Даже, если полезешь на бабу. Кроме того, положила и запасную. Они тонкие, легкие и теплые. Даже если сырые.

— Умничка, — сказала Наташа, — А я забыла про белье.

— Уфф, — почесал затылок юноша, — А бронированный гульфик вы мне не заказали? Нет?

— Нас там рядом с тобой не окажется, — отрезала Наташа, — А Эн Ди никогда не посылает на курорт.

— Теперь осталось показать ему, как управиться на кухне, если нас не окажется дома…

— Меня немного научила Катти, когда готовила, — сказал Рик. Наташа кивнула.

— Тогда программируем дверь. Адрес?

— Аз девяносто…

— Аз девяносто один!!! — заорала на него Наташа, — Аз девяносто один!

Вздохнула:

— Ох, чурка ты нерусский. Кажется, тут не поможет и гипноз, Рик Безалаберный.

— Я знаю, какой ему нужен гипноз, — хихикнула Линда, — Пока адрес не назовет, ног не раздвигать.

— И ты столько выдержишь? — удивилась Наташа, — Тогда ты будешь Линда Стальная!

— Что вам привезти оттуда? — спросил Рик, смотря, как Наташа манипулирует клавишами на консоли.

— Себя! — отрезала она, — И еще пару хороших кинжалов ручной ковки. Ими приятно вскрывать корреспонденцию. Они на работе будут напоминать о тебе.

— А тебе, Линда?

Наташа приложила его руку к панели:

— Держи. Да, вот так. Я скажу, когда можно будет убрать.

— Не знаю, — задумчиво сказала девушка, — Висюльки какие-нибудь. Я так люблю побрякушки! Говорят, мне идут старинные грубые украшения. Только ты вези тогда нам обоим, ладно?

— Постараюсь подыскать что-то занятное, — пообещал Рик, вспоминая затейливые просвечивающие драгоценности Южного Материка, — У нас есть место, знаменитое своими ювелирами и…

— Адрес?

— Аз девяносто один!

— Сектор космопорта, где стоит «Молния»?

— Сто сорок четыре!

— Все-таки Эн Ди не держит совсем тупых в своей своре, — успокоенно вздохнула Наташа, — Отпускай руку. С этого момента дом знает тебя, лейтенант по особым поручениям Рик Хаш. Удостоверение я выдам в Управлении. Тогда ты сможешь сколько душеньке угодно болтаться в тире, в приемной, торчать в моем кабинете и гонять на своей «Молнии».

— Исключая то время, когда ты будешь с нами на специальных и секретных заданиях, — хихикнула Линда, — Исполняя действительно особые для тайной полиции поручения.

— Ну, мы ему оставим немножко, — успокаивающе пожала его за брюки Наташа, — А то он загуляет с «Молнией». Так. Все взяли? Картриджи к бластеру, деньги, оружие? Пошли.

20. Легенда о Звере

Остановленная Наташей пролетавшая патрульная платформа с тремя полицейскими в знакомых дымчатых шлемах подбросила их прямо на наружную веранду кабинета Наташи. Скользнула в стену толстая стена стекла, и Рик оказался стоящим на уже знакомом ковре. Девушка села за свое рабочее место, дерево затуманилось, превращаясь в дымчатый прямоугольный объем.

Вскинула глаза:

— Так. Рикки, потопчись пока в приемной, мне нужно раскидать дела и устроить тебе что обещала. Линда, меня ни для кого нет до нового распоряжения. Пригляди за ним и спровадь ходоков. Разбери дела. Все что можешь решить сама — решай. Распланируй мое время с учетом изменений. Это все.

Линда ухватила юношу за локоть и тихонько вывела из кабинета. Рик увидел в закрывающуюся дверь отрешенное, сосредоточенное на летящих в дымчатом тумане значках прекрасное лицо Ее превосходительства Железной леди Нью-Китеж.

Приемная оглушила Рика, так что он сначала схватился за ножи, но, к счастью, обнаружил, что Линду не собираются немедленно разорвать на клочки летящие к ней одновременно человек десять. Он расслабился, приваливаясь спиной к дверям в кабинет, и смотрел, как «ходоки» одновременно хором говорят каждый про свое, одновременно протягивая Линде какие-то бумаги. Линда устроилась за столом, вызвала над его половиной уже знакомую дымку. Затем мило улыбнулась и заткнула уши. Люди стихли. Тогда Линда, продолжая улыбаться, ласково сказала:

— Знаю — знаю — знаю, что у каждого из вас Самое Срочное Дело. Поэтому очередность буду решать я.

Она глянула на стоящего перед ней рослого пожилого мужчину с разъяренно распушенными усами:

— Василь Ваныч.

— Гхррм! Лидушка, солнышко, срочно нужна виза на…

— Вижу. Перебазируйтесь. Пока — так… — Она что-то сделала, и на бумаге проступила витиеватая косая резолюция. Лиза вытащила из стола что-то плоское и припечатала поверх.

— Спасибо, Лидушка, — сказал Ваниль Ваныч, забирая бумаги. Рик узнал его — в синей форме с золотыми погонами, с какими-то наградами на груди это был все же тот самый Василь Ваныч, что гнал техников вовнутрь его «Молнии». Рик слегка поклонился ему. Тот неожиданно подал руку, крепко пожал, подмигнул и пробормотал в нос: «Все уже знают». Еще раз подмигнул, шевеля усами — и вышел.

Линда со скоростью хорошо отрегулированного механизма утрясала, визировала, отказывала и спроваживала. Неожиданно она спросила официальным тоном:

— Хаш, а когда это вы успели познакомиться с командующим Третьим Ударным Флотом генералом Чапаевым?

— Недавно, на летном поле, — отозвался Рик, — Правда, он был одет иначе. И здорово ругался.

В приемной засмеялись. Линда безмятежно улыбнулась, продолжая работать:

— Вы не могли бы по памяти записать какие-то его выражения? Иногда так хочется кое-кого одернуть.

— Ну, вам это не подойдет, — заметил забирающий бумаги низенький лысенький толстяк в черном, — Это у него как песня. Она или поется, или нет. Как разойдется — заслушаешься! Соловей — разбойник.

— Хаш, сейчас зайдет человек и отведет в бункер на обучение, — сказала Линда, не отрываясь от работы. В двери приемной заходили все новые люди, так что там постоянно толклось около десяти посетителей. Один из вошедших позвал его. Рик встрепенулся. Мужчина средних лет в свободной цивильной одежде повторил:

— Лейтенант Хаш?

— Это я, — двинулся с места юноша. Мужчина кивнул:

— Следуйте за мной…

…— Как вы себя чувствуете, лейтенант? — спросил мужчина через некоторое время, открывая стальную дверь гипнобункера.

— Башка разламывается, вот как, — буркнул Рик. Мужчина кивнул, — Обычное дело. Теперь пора немного пострелять. Идемте, лейтенант. Тир недалеко.

— Это не так сложно, как я думал, — сказал Рик, расстреливая вторую тысячу зарядов.

— У вас есть способности, лейтенант. Каким оружием вы предпочитали пользоваться?

Вместо ответа Рик махнул рукой, всадив в избитую лезвиями мишень три ножа. Человек поднял ладони перед собой и рассмеялся:

— Виден профессионал. И не один, не два а сразу три. Долго учился?

— Всю жизнь, — сказал Рик, прищуриваясь в ожидании мишени, которая откроется на миг где-то далеко в глубине полутемного коридора. Мужчина оказался приятным спутником. Он подробно отвечал на любые вопросы, при том сам не лез в душу и вообще вел себя воспитанно. Они как-то незаметно перешли на «ты», и Бинго — так его забавно звали — продемонстрировал Рику несколько интересных маневров ухода из — под луча. Потом Рик признался, что устал, и они присели на стулья чуть в стороне от огневого рубежа. Бинго достал сигарету, предложил Рику. Юноша покачал головой:

— Нет, спасибо. Вина я бы выпил, а дым не употребляю.

Бинго рассмеялся, дотронулся до воротника:

— Куле? А, Марк! Добудь-ка нам с лейтенантом винца и так далее.

— По-моему, в нас зудит один и тот же вопрос, — сказал вор. Бинго ухмыльнулся, склонил на бок голову:

— Ну-ка?

— Кто ты такой? — спросил вор. Бинго расхохотался:

— Да, совсем рядом.

Спросил серьезно:

— Холодное оружие знаешь? Кроме ножа.

Вор пожал плечами:

— А как же? Знаю. Что тебя интересует?

— Мечи. Мой — двуручный. Может, как-нибудь разомнемся?

— Если только в другой раз. Меня сегодня здесь уже не будет. А вообще, — сказал вор, оценивающе поглядывая на своего спутника, — Вообще было бы интересно, какой из тебя противник.

Бинго неожиданно выбил из-под Рика стул, но вор мягко перекатился и направил бластер в живот собеседнику:

— Ты чего, рехнулся?

Не обращая внимания на оружие, человек достал новую сигарету. Вор пожал плечами, спрятал свою пушку, поднял стул и сел на большем расстоянии. В тир вошли трое, неся какие-то вещи. Они быстро собрали раскладной столик, поставили на него тут же открытую бутылку вина, два высоких стакана и вышли. Бинго налил по полстакана красного вина, приподнял свой:

— За знакомство, лейтенант Хаш. Я очень рад, что у Железной Леди кто-то появился.

— Не твое дело, — угрюмо сказал вор, — Появился или нет, тебе-то что с того? Вообще, чего ты в это полез?

— Это моя обязанность, — вздохнул Бинго, — Как-никак я отвечаю за ее безопасность. А теперь и за твою тоже. Я — начальник охраны. Так что не злись, парень. Если она нашла свое счастье, то я только рад.

— Черт, все было так хорошо! — сказал вор, — А потом ты начал стулья выбивать.

— Если ты помнишь, ты спросил, какой я противник. Я ответил. А заодно посмотрел, как ты отреагируешь. Ну надо же мне знать, что ты из себя представляешь? — рассмеялся Бинго, — А про тебя и так жужжит весь террикон. Это мы так свое здание обозвали. Знаешь, возле шахт такие бугры выброшенной пустой породы? Ну вот, их зовут терриконами. Кто-то бухнул, и пристало.

Вор взял стакан и сделал пробный глоток. Вино было крепким, но перекисшим, поджененым то ли медом, то ли еще чем-то сладким, чтобы поправить дело.

— Ничего, — вежливо сказал юноша. Бинго развел руками:

— В буфете нашлось только это.

— Пустяки, горло промочить годится, — сказал Рик, — «Безопасность», хм!

Решительно допил стакан и вслух подумал:

— Да чего я окрысился? Все правильно. Ведь я тоже не хочу Наташе никакого зла. Знаешь, Бинго, что я сделаю? Когда вернусь, выберу время — и мы с тобой выпьем настоящего вина. Потом хорошенько подеремся. Но я работаю двумя, учти! Тогда станет ясно, кто чего стоит.

— Годится, — сказал Бинго, — А ты вроде ничего парнишка. Не мазохист, как тут некоторые думают.

Рик Хаш налил себе еще, знаком предложил и Бинго, но тот отказался:

— Спасибо, мне еще работать. Ты не против, если я разрешу своим поглядеть на нашу драчку?

— Черт его знает, — пожал плечами Рик, — А вдруг я тебя хорошо поколочу?

— Ну, это навряд ли, — ухмыльнулся начальник службы охраны, — Ты до меня не доберешься даже. Я просто хочу, чтобы перестали болтать всякую чушь. Что Железная Леди нашла мальчика под плетку.

— Че-его? — протянул Рик, — Это кто говорит?!

— У тебя очень много врагов, лейтенант Рик Хаш дир Шангу-Дуум, — серьезно сказал Бинго, — И тебе придется доказывать кое-кому, что ты такой же жестокий, как Наташа — красивая. Пока что они будут болтать, завидуя тебе, и надеясь, что это ненадолго. В этой женщине соединились красота, огромные деньги и власть. Больше нее денег и власти только в руках у Большого Дэвида. И очень многие идиоты мечтают о ней. Они думают, что подчинив себе Наташу, они станут всемогущими.

— Поздно, — грустно сказал Рик. Допил остатки из бокала и вздохнул, — Веселенькое свинство получается! Дома, значит, сунул Герцог баронство, а здесь этот жулик продал мне… Вот свинья!

— Прости, я не понял, о чем ты, — напомнил о себе Бинго.

Рик поморщился:

— Да так. Ни к чему даже тебе об этом знать, охраны это не касается. Все. Черта с два куда буду заявляться с деньгами. И трепать языком — тоже.

— Насчет языка — согласен. Чем меньше скажешь, тем меньше потеряешь, — сказал Бинго, поднялся со стула, — Отдохнул, лейтенант? Давай бабахать дальше. И могу указать тебе на одну большую ошибку: когда я вышиб из-под тебя стул, ты должен был пристрелить меня. Немедленно.

— Теперь уже поздно, — сказал юноша, — Но я учту.

— Ну почему же — поздно? — рассмеялся Бинго, — Валяй.

Рик выхватил бластер, нажал на спуск… Ничего.

— Я считал выстрелы, — подмигнул Бинго, — Кончился картридж, паренек. Усек? Это вторая ошибка.

Рик тяжело вздохнул и защелкнул новый цилиндр в бластер:

— Кажется, я поубиваю кучу народа с таким начальником охраны. Причем начну с него: не застрелю, так зарублю. Давай тренироваться. Время-то идет… Но ты на всякий случай в завещание вложи список следующих кандидатов.

…Когда Бинго вел Рика обратно, то юноша чувствовал — его уже знают. Характерные приметы не давали ошибиться, и его откровенно рассматривали.

— Кажется, популярность — это очень плохо, — проворчал Рик. Бинго рассмеялся.

— А ты — семейный, Бинго? — спросил юноша. Охранник кивнул:

— Давно. И счастливо. Я не соперник, Рик, если ты об этом. Да потом, наверное, я слишком хорошо знаком со всей этой кухней, чтобы ее есть. Я про деньги и власть. У меня любящая жена, трое симпатичных детей, нудная работа и множество нервотрепки вокруг всего этого.

— Привезу пару бочек вина и закачу одну к тебе, — сказал Рик, — Это я так напрашиваюсь в гости.

— Считай, что приглашен. Только… Ты там не касайся в разговоре вещей, из которых мои бы хоть что-то о тебе поняли. Информация утекает быстро. Утром — трое патрульных, в обед — все семьсот двадцать три тысячи сил поддержания порядка и клерки, вечером — по каналу новостей в разделе «сплетни». А это уже все пять миллиардов нашей маленькой Юулги. Я не говорю своим, где работаю. Денег почти всегда достаточно — и все, — объяснял Бинго, — Я не хочу, чтобы они знали, что меня могут застрелить в любой день и час.

— Заметано. Я буду каким-нибудь заштатным пилотом, — сказал Рик, — Ну да мы это обговорим заранее. Если я вернусь. Все может быть. Знаешь, Бинго, у нас много общего. Наташа ведь только догадывается — куда я, чего? Я ей ни черта не говорю. Мы с ней не врем, но умалчиваем друг другу.

Бинго рассмеялся, кивнул:

— Ты повязку на глаз закажи. Будешь похож на пирата. Дети давно просят привести в гости настоящего пирата. Вот и попугаешь их. Мы пришли. Удачи тебе, лейтенант!

— Счастливо, охрана! — еле успел ответить Рик, как Бинго исчез, закрывая за собой дверь кабинета.

— Как впечатления, Рик Хаш? — спросила Наташа, пригасив мерцание льющихся знаков.

— Получил гипноз с головной болью, которые усилил пальбой в тире, лечил голову скверным вином из буфета. Подружился с начальником охраны. Все.

— А без бутылки вы никак не могли? — ухмыльнулась Наташа, — К твоему сведению, охрана раструбила, что ты его вызвал на тренировочный поединок. И я, конечно, поставила на тебя. Кажется, я огребу кучу денег. У тебя есть еще сорок три минуты в этом мире. Подумай, что ты еще не сделал? Вот твое удостоверение, возьми его с собой. Вдруг понадобится?

Рик взял маленький прямоугольник:

— Спасибо, Наташа. Я не буду тебе мешать, только поцелую — и все.

— «Мешать!» — горько повторила она вдруг севшим голосом, — Ах, Рикулька! Все-то ты понимаешь. Давай поцелуемся — и иди к Линде. Долгие проводы — лишние слезы, а реветь мне нельзя, я работаю!

Прижала к себе, впилась в губы, сморщилась, оттолкнула:

— Ты иди, иди. Нельзя мне реветь.

Юноша быстро вышел, не оборачиваясь, закрыл за собой тяжелую обитую кожей дверь.

В приемной печальная, совсем раскисшая Линда скорбно что-то перекладывала в ящике стола.

Рик подошел к ней, перегнувшись через стол, поцеловал в шмыгающий нос, попросил:

— Давай подумаем, девочка, можно ли нам узнать что-то об одном человеке?

Внутри девушки словно повернули выключатель:

— Из здешних?

— Возможно. Его зовут Воронин, возможно он и в самом деле капитан, торговец. Вчера он так сказал.

— Попробуем, — энергично сказала Линда, запуская руки в туманную дымку. Полились знаки.

— Корабль не знаешь?

— Он говорил: «Галоша», — припомнил юноша. Линда рассмеялась:

— Так ласково обзывают всякий потрепанный пароходик. Нет, не зарегистрировано прибытия такого капитана. Как он выглядел?

— Патрульные, которые меня забирали из «Столыпина» видели его почти в упор. Наверно, они запомнили этого крепыша в синей форме со странным тройным золотым кантом на рукавах.

— Если они делали съемку, а делали наверняка… Там загорался такой резкий свет?

Рик кивнул:

— Он как раз направил бластер под столом в меня. Незадолго перед тем, как меня увели.

Вокзальная меланхолия окончательно испарилась из прищурившихся глаз:

— Бластер? В ресторане? И чего же он от тебя хотел? Ну не грабил же в самом деле?!

— Координаты или карты моего мира, Линда. Мы назначили местом связи портовый бар «Три Поросенка». Я должен передать для него записку, в которой будет только где и когда я с ним встречаюсь.

Линда присвистнула, вскочила и обвиняюще воскликнула:

— Да ты… Да ты просто ненормальный, что молчал все это время!

Посмотрела на экран, резко выдохнула:

— Принято. Будем разбираться. Что ты еще успел откопать здесь, Рик? О чем хочешь узнать? У тебя еще есть тридцать три… с небольшим минуты. Давай.

— Этот вопрос давно меня грызет. Может, ты знаешь ответ?

— Какой? — поторопила Линда, — Сети тоже нужно время на поиск инфо. Быстрее.

— Что такое «русский»? — спросил ее Рик.

— О, это вопрос! — Линда усмехнулась, — Наташа много знает, но только смеется и ничего не говорит. А я знаю, как и все, только легенду. Хочешь, чтобы я тебе ее рассказала?

— Да. Времени хватит?

Угу. Я коротко, — сказала девушка и вышла из-за стола.

— Когда-то давным-давно на Террис существовали разные породы людей. Породы отличались многим, и у них был разный цвет кожи. — одни белые, другие черные, третьи красные и так далее. Белые, такие, как Наташа, поклонялись священному зверю, сохраняющему покой в Космосе, называемому «Рус» или «Рысь». Они долго жили, безмятежно воюя и сея, и строили города, и открывали разные науки. Они так долго жили, не видя зверя, что забыли своего покровителя и друга, перенесшего их когда-то неизвестно откуда на благословенную Террис, и забыли, кто они, зачем они, и испортились.

Линда выдержала паузу, внимательно глянула на Рика.

— Так гласит легенда, что зверь долго справлялся сам и не беспокоил своих друзей. Но однажды ему стало тяжело, и весь израненный, ступая по черноте Космоса, он приковылял просить у них подмоги. И когда он пришел к ним, то люди… Ведь пока он не тревожил своих друзей, прошло много-много поколений, и от старины осталось только их название — русские. Они убили его, потому что испугались. Они не знали, что Рус не простой зверь, и его нельзя убить надолго. А зверь, ожив, понял их, и простил их, и он не стал мстить. Он предоставил людей Руса, русских, самим себе. Но иногда он приходит на Террис, и становится на время человеком — русским, и зачинает детей от их женщин. И уводит своих детей с собой, в черноту Мироздания. И они помогают ему поддерживать Космос, дети Руса, надежные, как сталь, верные только своему зверю, неутомимые в работе и неутолимые в любви… Скажи, а кто твой отец?

Рик пожал плечами.

— Наверно, не этот зверь.

Сказал с внезапной откровенностью:

— Моя мать была портовая шлюха. Не думаю, чтобы Рус, если он есть, снизошел до нее. Но эта легенда так красива, что может быть правдой. Ты веришь ей?

Линда вздохнула:

— Может, и верю. Пойдем, я покажу тебе Руса. Он на гербе Гдема.

Они поднялись по лестнице на уровень выше, держась за руки, как послушные дети. Линда обняла и повернула юношу:

— Вот, смотри, и не спрашивай больше — верю ли я.

Простенок занимал металлический диск в рост человека. На нем был изображен оскаленный зверь с коротким хвостиком, с прижатыми к голове ушами, яростно замахивающийся лапой на зрителя, прищурив дикие багровые огоньки звероглаз. За зверем вращались крошечные разноцветные миры в черноте Космоса.

Линда обняла Рика сильнее под любопытными взглядами, прошептала:

— Пусть смотрят! Ты мой, и я не отдам. Вспомни Эн Ди. И посмотри в эти же бешеные глаза. Три тысячелетия этот Рус охраняет сотни тысяч миров Гдема. Трижды он просил нас помочь, и мы шли, и гибли, и возвращалось немного. И вой бабий стоял, когда провожали. Но если позовет снова — пойдем. Столько раз, сколько будет нужно. Потому, что три тысячи лет мир в Гдема. Мы — его дети. Три тысячи лет мира, понимаешь?

Оттолкнула от себя, повернулась и сказала очень серьезно:

— Смотри же, не убивай его, если встретишь! Это нельзя. Я знаю, что тебя он не обидит, правда! И ты его не обидишь. Я же все понимаю, я же видела, как ласково с тобой говорит Эн Ди — как с младшим братом. А теперь идем. Наташа сказала, что ты тихо исчезнешь. Я закрою приемную изнутри и буду обнимать тебя, целовать тебя, Рик Уходящий… И тихо реветь в твою куртку. Она все равно не промокнет. Вот, я еще целых десять минут могу обнимать тебя, Рик Печальный. Но я верну их Наташе на кухне, когда ты станешь Риком Вернувшимся! Идем скорее, а то эта сырость… из глаз еще ничего, а из носа…

Оторвалась от него, захлопнув дверь в приемную, метнулась и стискивая, гладя зеленые волосы, зашмыгала носом в новую куртку:

— Я хочу, чтобы ты вернулся, Рик Любимый. Можешь не закрывать свой багровый огонек. Однажды ты моргнул, и я видела. Все мы Его дети, милый, все. И мы с Наташей нарожаем для него от тебя много-много мальчишек Ему в помощь. Сильных, умных, надежных мальчишек. Таких, как ты. Это для дураков ты демон. А для нас ты сын Руса, Рик Всегда Возвращающийся Невредимым. Потому, что ты не можешь, не имеешь права быть мертвым. Потому, что мы тебя любим, и не надо нам ничего привозить, только не теряйся! Потому, что никто нам не заменит тебя! Потому, что на тебе держится если не наш, то какой-то другой маленький, хрупкий мир. Потому, что ты тоже сын Руса. Прости, что я, дура, проговорилась, но для меня такое счастье знать, что мой любимый смотрит на меня таким огоньком! — хлюпала носом в кожаную куртку Линда, и все смотрела в его горящий желтым огнем звероглаз, все вглядывалась в растерянную улыбку Рика Исчезающего.

— Я приду… — услышала она, и ухватила воздух. Бессильно опустилась на колени. Она не знала, сколько времени стояла так. Скрипнула дверь.

— Ушел, — глухо сказала Наташа. Линда бессильно кивнула.

— Приведи мордочку в порядок, животное. Я вызвала диск, сегодня все равно работы не получится.

— Ты просила Дэва? — спросила Линда, вытирая лицо. Наташа мрачно кивнула.

— Он сказал, что идет Большая Игра. И чтобы мы вообще сидели и не булькали, если хотим его видеть. Господине Русе, никогда я так не унижалась! На коленях стоя умоляла сделать какую-нибудь штуку, чтобы хоть месяц, неделю, хоть один денек побыл Рикушка у нас. Хоть полдня да ночь.

— А он чего? — жалобно спросила Линда, восстанавливая поврежденный грим парой распылителей.

— А он послал меня подальше. Сказал, что вернет нам его, как будет можно, и что у нас с тобой только блядство на уме, — устало сказала Наташа, — Одно нам хорошо. Он там сказал, что посмертные каникулы ему будут в неделю и у нас. Только это и выпросила. Вот, Лизунчик, как оно. Рикушка наш, оказывается, бессмертный, а мы тут воем, — нормальным голосом сказала она. Усмехнулась.

— А я все думала — чего это он такой бешеный, все-то ему мало, все баб бесит! Ему операцию сделали. Первое время, первую тыщу лет после нее мужики совсем дикие, гормоны у них бушуют. А ему сказать было совестно. Не знал он, видите ли, как мы это переживем. Это мы — то!

Линда закатила зрачки куда-то вверх и вдруг кулем рухнула на пол. Наташа присела перед ней, рассмеялась:

— Зато мы тут смертные. Правда, не все, но все же есть. Кажется, ей пора дать пару оплеух, — и привела замысел в исполнение. Линда застонала и села. Наташа поднялась на ноги:

— Вставай, нежное мороженное. Я сейчас себя выжатой тряпкой чувствую. За десять дней хорошей работы мы уж выкроим себе парочку выходных. Правда, Лизушка? Что такое?

— Это как же, как в сказке «смерть в игле, игла в яйце»… — хлопала глазами Лиза.

— А яйцо в пизде. Да вот только в чьей? — рассмеялась Наташа, подходя к отъезжающему в сторону стеклу. Оглянулась на нетвердо стоящую девушку. Прикрикнула:

— Ну, поехали! Напиться и спать до утра, а то останешься работать. А работы у нас — ой, много! Знаешь, как говорит Эн Ди? «У меня лишней вечности в кармане нет!»

Обняла за плечо, показывая на панораму летного поля:

— Это место, куда скоро придут наши дети. И Рик, он же все равно, что ребенок. Мы с утра затеваем большую приборку, чтобы весь мир засиял, как кухня у доброй хозяйки. Смотреть же противно, какой гадюшник развели!

— И еще, Линда. Не забудь, чтобы мы переместили «Молнию» сюда, под окно. Ждать, так уж всем вместе. И он, чтобы когда пришел, всех сразу увидел. Все равно к ней побежит, и хорошо, если еще не к ней первой…