Всадники бурь

Глава 6 Раздвоение личности

Великий Каньон был одной из самых потрясающих достопримечательностей Кудаана, он представлял собой пропасть глубиной в четырнадцать сотен футов, на дне которой бурлила река; моста через него не было, и вряд ли кому когда-нибудь удавалось его пересечь. Не одно животное, почуяв воду, устремлялось навстречу неизбежной гибели, и прежде чем оно достигало дна ущелья, никакая вода ему была уже не нужна.

К западу от Каньона тянулась сама великая пустыня, а река там скрывалась под землей, потому что за многие тысячелетия вода так и не смогла одолеть твердый скалистый грунт. Только в этом месте скалы сменялись более мягкой породой, и река наконец вырывалась на свободу. Она уносила прочь размытую землю, и туннель постепенно углублялся, это происходило так медленно, что не вызывало обвала, однако достаточно быстро, чтобы образовалась непреодолимая пропасть.

На ночь караван остановился у самого Каньона, животных устроили так, чтобы они без труда отыскали себе скромное пропитание, но не могли бы забрести слишком далеко или свалиться в Каньон.

Она появилась из фургона навигатора и остановилась, вглядываясь в звездную черноту, которая начиналась сразу за огнями лагеря. На ней было только легкое светлое платье, перехваченное поясом на талии, однако в пустыне большего и не требовалось. Она чувствовала, как температура опускается с точки кипения до отметки «просто жарко» – нет в мире совершенства.

Если не считать самой Киры. Она-то приблизилась к совершенству настолько, насколько это вообще дано женщине. Даже без косметики, украшений и прочих маленьких женских хитростей она воплощала собой мечту всякой женщины. Очертания ее невысокой фигуры были будто высечены искусным скульптором. Правильно очерченные губы, безупречный нос, изумрудно-зеленые глаза, большие и темные, в чертах ее лица был неуловимый намек на игривость, в ее красоте – что-то от шаловливого котенка. Чудесные каштановые локоны, среди которых кое-где встречались более светлые пряди, спадали ей на плечи и оттеняли лицо. Двигалась она с врожденной кошачьей грацией. Она была воплощением женственности, подобно тому, как крупное, мускулистое тело и выразительное лицо Крима казались воплощением мужественности.

Караванщики заметили ее, кивнули и продолжали заниматься своими делами. Кира была для них своим человеком, хотя они и ценили ее красоту.

Она подошла к огню, налила в глиняную чашку немного вина, отрезала себе пирога и присела, задумчиво отщипывая от них кусочки. Она размышляла и ждала.

Кира скорее почувствовала, чем заметила его приход. Существовало специальное заклинание, которое позволяло Булеану всегда знать, где они находятся, и, очевидно, это заклинание имело и обратное действие. Правда, бывало, что ощущение их обманывало, к тому же никогда нельзя было сказать с уверенностью, Булеан это или некая другая сила, однако на этот раз Кира была уверена, что это он. Она оставила свой незатейливый ужин, поднялась и направилась прочь от костра в сторону ущелья.

Вдруг Кира ощутила чье-то присутствие у себя за спиной. Было довольно темно, но она все же отыскала большой камень и небрежно уселась на него.

– Итак, – заговорила она мягким, музыкальным голосом, который очаровал бы даже каменное изваяние, – теперь мы можем поговорить.

– Как приятно снова увидеться с тобой, Кира, – произнес немного глуховатый голос, голос Булеана, который одновременно находился здесь и где-то далеко-далеко отсюда. – Признаюсь, я предпочитаю общаться с тобой, а не с Кримом, хотя рядом с тобой я чувствую, что я кое-что потерял.

– Мне казалось, что акхарские чародеи выше этого, – рассмеялась она.

– Некоторые из них – да, возможно, даже большинство. Те, кто перестал быть людьми. Власть уродует тех, кто не соблюдает осторожности. – Он помолчал. – Ты обдумала мое предложение?

Она кивнула, хотя в темноте это и казалось бессмысленным.

– Крим предпочитает сражение, битву, здесь он мастер, – заметила она, – однако хороший воин должен знать, когда надо избегать сражения. В одном Крим абсолютно прав: если все обстоит так, как ты описываешь, никакими силами, кроме прямого нападения, девушку нам оттуда не вырвать.

– Тогда похищение.

– Если бы у меня было что-нибудь, на чем я могла бы сыграть! Нам понадобится помощь видных особ из окружения герцога, без этого не обойтись. Подступиться к ним – к мужчинам, конечно, – для меня не проблема, но, чтобы добиться их помощи, мне нужен какой-то товар. Лучше всего попробовать склонить на нашу сторону кого-нибудь из магов и алхимиков. Образец зелья, которое они дали Принцессе, наверное, тоже не помешает.

– На таком расстоянии трудно определить его состав абсолютно точно; но все же это помогло бы мне избежать ловушек.

– Я так и подумала. Еще нам нужен кто-нибудь, с чьей помощью можно добраться до девушки. В таком месте вслепую ее не найти.

В темноте раздался задумчивый вздох.

– Значит, нам потребуется что-нибудь для каждого. Ну, во-первых, заклинание для знающего чародея, который живет в таком месте, как владения Паседо. Заклинание настолько ценное, чтобы он позабыл о преданности… Во-вторых, что-нибудь равноценное из области химии. Не люблю раздавать свои заклинания, но придется платить – помощь нам необходима. Что ты скажешь о заклинании, которое позволит восстанавливать утраченные конечности?

– Превосходно! Оно там пригодится, такой маг просто прославится в этом маленьком мирке, да и многим несчастным оно поможет.

– Заклинание, о котором я говорю, считывает генетический код, а потом постепенно восстанавливает недостающую часть… Это долгий процесс, но результаты могут быть потрясающие. Ладно, это решено. Но вот алхимия… С этим посложнее. Судя по всему, они уже многого достигли. Придется как следует подумать. – Булеан помедлил, а потом продолжал:

– Но как же, черт возьми, мы справимся с девушкой, если она превратилась в безмозглую давилку винограда? С ее комплекцией у нее, должно быть, потрясающая производительность.

– Мы не могли бы погрузить ее в какой-нибудь простейший гипноз?

– Да, да, – задумчиво пробормотал Булеан. – Но это все зелья и зелья, а мне бы не хотелось добавлять что-нибудь еще к тому, что уже есть. Жаль, что у меня нет второго Кристалла Омака, но мне потребовались годы, чтобы его изготовить. Демоны ловятся не каждый день. Самое лучшее все-таки попробовать как-то сторговаться с теми, кто имеет с ней дело. Я мог бы вам помочь, но это может оказаться рискованным. Возможно, их решение будет не менее рискованным, но они хоть будут действовать не вслепую. Потом еще надо будет увезти ее оттуда, а она девушка заметная.

– Крим тоже об этом говорил. А нельзя ли избавить ее от полноты?

– Это работа демона, и потребуется мое физическое присутствие, чтобы выяснить, как он это сделал; эти твари на удивление изобретательны. К тому же она не изменится, даже если снять заклинание. Она сама набрала свой вес – ни я, ни даже демон здесь ни при чем… Но к делу – вас обыскивают на въезде?

– О, въехать туда не просто. Стража следит, чтобы мы не везли с собой ничего подозрительного и не находились под действием заклинаний. Выезд гораздо проще, думаю, нам удастся все уладить без особого труда. Когда мы выберемся оттуда, нам придется привести ее в себя и отделиться от каравана. Не стоит привлекать к себе слишком много внимания. Путешествие предстоит не из легких.

– Сейчас она уже очень хорошо ездит верхом, да и сражаться сможет, если придется. Пусть вас не обманывают ее габариты. Она всегда была странноватой. Большинство девочек мечтает вырасти и стать принцессами, а она попала в принцессы, но мечтает оставаться поломойкой или давилкой винограда.

Быстро, но со всеми подробностями, какие были ему известны, Булеан описал жизнь Сэм в Тубикосе. Потом добавил:

– Теперь я покажу последнее ее изображение, которое я получил через Кристалл Омака.

Последовала слабая вспышка, Кира ощутила покалывание во лбу, и у нее в голове возникло трехмерное, движущееся и даже говорящее изображение Сэм.

– Теперь я могу понять ее самоуничижение, – сухо заметила она. – А те двое с разукрашенными телами?

– Высокая и худая с рисунками по всему телу – Бодэ, вторая – Чарли.

Кира тихонько присвистнула:

– И эта Сэм должна была или могла бы выглядеть, как она? Сходство заметно, можно даже предположить, что они сестры, но чтобы одна из них могла превратиться в другую…

– Отчасти здесь виновато ее отношение к себе. Сэм всегда казалось, что она уродина. Однако вас не просят заниматься психоанализом или избавлять ее от комплексов. Просто доставьте ее ко мне. Живой.

Кира слегка улыбнулась:

– Это будет довольно интересное приключение.

Медак Паседо неторопливо описал широкий круг в небе и опустился рядом с караваном, который расположился лагерем возле большого склада неподалеку от резиденции губернатора. Наконец-то путешественники будут ночевать в комнатах для гостей, спать на нормальных постелях и наслаждаться роскошным ужином.

Крим следил за тем, как приземлялся крылатый юноша. Тот пробежал несколько шагов, потом остановился, повернулся и не спеша направился к каравану.

– Привет, Медак, – заговорил навигатор. Когда сын герцога пострадал от Ветра Перемен, он автоматически лишился прав на всякие титулы и привилегии, официально он был ниже последнего крестьянина, хотя во владениях своего отца все же оставался важной персоной по праву рождения. Но для Крима Медак не был ни превращенцем, как для акхарцев, ни полубогом, как для обитателей приюта. Он был просто равным.

– Рад видеть тебя, Крим, – приветливо сказал Медак. – Путешествие было трудным?

– Просто Кудаан, как обычно, – отозвался навигатор. – По правде сказать, если бы вас здесь не было, я бы постарался обойти это место. В печке хорошо готовить еду, а не жить. От Кудаана одна польза: он высушивает любую простуду, после него я с неделю гарантирован от всех болячек. Здесь даже болезни не приживаются.

– Я люблю это место, – мягко отозвался Медак. – Есть в нем какая-то отчужденная красота, которая со временем становится частью тебя самого… Впрочем, мы уже много раз говорили об этом! Что ты привез?

– Последние модели двора, которые придутся по душе твоей матери и ее дамам, кое-какие побрякушки для остальных, моракский кофе, это, как тебе известно, лучший кофе, обычные заказы ваших химиков и всякую дрянь для алхимиков. Наконец-то я избавлюсь от этого груза. Стоит парочке таких горшков разбиться и перемешаться, как ты, пожалуй, воспылаешь нежной страстью к ближайшему кактусу и превратишься в подушку для булавок, едва только обнимешь своего возлюбленного.

Крылатый юноша рассмеялся:

– Ты немножко сумасшедший, Крим. Крим зарычал, изображая гнев:

– Все навигаторы сумасшедшие, сынок. Разве ты не слышал? Мы скачем вокруг костров, воем на луну и все такое прочее. Только сумасшедший будет заниматься такой работой: доставляешь всякую роскошь другим, а сам никогда ею не пользуешься.

– Но тебе это нравится, и ты не променял бы свою работу ни на что другое, ты и сам это отлично знаешь.

– Сумасшествие доказано, сэр, – серьезно кивнул Крим. – Только безумец может наслаждаться всем этим и не мечтать ни о чем другом. – Он нахмурил брови и отбросил шутливый тон. – А теперь скажи, нет ли здесь чего-нибудь такого, о чем мне лучше узнать прежде, чем мы разгрузим караван и предоставим всем развлекаться и отдыхать?

– Ничего такого, что касалось бы тебя лично. У нас было несколько гостей, некоторые приехали довольно неожиданно. А вчера вдруг объявился Замофир.

Крим вдруг насторожился.

– Замофир – здесь… Хотелось бы мне побеседовать с глазу на глаз с этим маленьким пройдохой. Он никогда не заглядывает просто так. Что же ему потребовалось?

– Мой отец посвящает меня во все, что касается приюта, но ни во что больше, я сам так хотел, – отозвался крылатый юноша. – Однако судя по тому, что я слышал, он работает на одного северного деятеля с его дождливой подружкой. Что-то им здесь надо, но я не знаю, что именно. Вокруг нас полным-полно их подручных… – Он посмотрел на небо. – Они невидимы, но я их чувствую, я знаю, что они рядом; думаю, они набирают силу после захода солнца.

Крим вдруг стал очень серьезным.

– Держись подальше от них, сынок. Им все равно кто ты и что ты. Однако интересно, что Старый Рогач никак не успокоится. Думаю, его разозлило, что один из его патрулей отправился на корм стервятникам, вот он и пустил в ход кое-кого посерьезнее.

– У меня есть заклинания, которые охраняют меня.

– Не очень-то полагайся на них, мальчик мой. Они действуют только до тех пор, пока ты не встал у кого-нибудь на пути. Если ты окажешься между этими ребятами и их жертвой, тебе никакое заклинание не поможет. – Крим вздохнул. – Ну ладно, спасибо. Ты не знаешь часом где сейчас эта усатая мышь?

– Где-нибудь в резиденции. Ты ведь помнишь, как он любит минеральные ванны; он там частенько мокнет после обеда.

– Спасибо, сынок, – усмехнулся Крим. – Я твой должник.

Навигатор вернулся к своим делам и принялся наблюдать за разгрузкой. Большинство обитателей резиденции помогало таскать коробки и тюки, однако товара было много, и работа затянулась, пришлось даже сделать перерыв на обед. Крим, казалось, был полностью поглощен разгрузкой, и только когда с ней было почти покончено, он направился к начальнику каравана.

– Что-то я сегодня вымотался, Зел. Пожалуй, пойду приму их знаменитые минеральные ванны. – И с этими словами он направился к резиденции губернатора.

Будь Замофир еще чуть-чуть поплюгавее, он просто обратился бы в ничто. Недостаток представительности должны были восполнить длинная щегольская шевелюра, напомаженные усы длиной в несколько дюймов, которые гордо торчали вверх и были аккуратно закручены, и довольно причудливая манера одеваться. Его узкое вытянутое лицо с крупным римским носом было трудно забыть, хотя до красавца ему было далеко.

Замофир называл себя «уполномоченным». Он никогда и ни в чем не участвовал лично, но если кому-то было необходимо, чтобы совершилось нечто аморальное, нелегальное или постыдное, стоило заплатить Замофиру, и он умел через Поставщика А исполнить заказ Клиента Б. Наркотики, человеческий товар, черная магия, взятки – он не гнушался ничем. Если кто-то хотел, чтобы банда громил расправилась с конкурентом и свела на нет его дело, стоило только обратиться к Замофиру. Если кому-то нужно было кого-то убить – у Замофира неизменно было наготове несколько свободных убийц. Если кому-то требовались девушки-рабыни или жирные евнухи, или надо было внезапно превратить вышестоящего начальника в лягушку – всегда Замофир знал кого-нибудь, кто мог обеспечить все необходимое. Но ничего не делалось непосредственно через него. Его «гонорар за консультацию» оформлялся официально и подлежал налогообложению. Он был бизнесменом, человеком, который продавал советы. Никогда и никому еще не удавалось доказать, что теоретическое обсуждение криминальных поступков связано с реальными преступлениями.

Сейчас Замофир сидел, закрыв глаза, в шипучей минеральной ванне герцога Паседо и наслаждался жизнью. Единственное, что его сейчас заботило, это как бы его знаменитые усы не пострадали от жары и ванны.

Вдруг чьи-то сильные руки схватили его и погрузили в воду. Руки не отпускали уполномоченного, и тому уже начало казаться, что его легкие вот-вот лопнут, но вот хватка наконец ослабела, и он, задыхаясь и отплевываясь, выскочил на поверхность.

– Кто посмел?! – визгливо завопил он.

– Привет, Замофир, – невозмутимо отозвался Крим. – Давненько мы с тобой не виделись, но я бы предпочел не видеть тебя еще дольше.

– Крим, как ты смеешь!..

Могучие руки снова легли на плечи коротышки, однако на этот раз они не стали толкать его под воду.

– Заткнись, мелюзга! – прорычал навигатор. – Сейчас я назову тебе одно имя, и ты расскажешь мне все, не то в следующий раз я тебя не выпущу. Это имя – Галло Джахурт.

– Я… Я не знаю, о чем ты го… Он вдруг снова оказался под водой, и на этот раз руки не спешили отпустить его. Когда Замофир все же вынырнул на поверхность, те же руки стиснули его горло.

– А теперь слушай, подлый негодяй. Ты прекрасно знаешь, что случилось с Джахуртом, потому что ты там был! Я это знаю точно. Существуют официальные списки. Ты всегда все делаешь по закону, так ведь, подонок? Целый караван терпит бедствие, и кого же мы там видим? Да господина Замофира собственной персоной!

– При чем тут я? Это было наводнение! Ты же знаешь!

– Ага, а Астериал в засаде, а этот ее чертов тысячезарядный самопал, а банда отборных головорезов, которые потом напали на караван, их что, водой принесло, а? Почему я должен…

Замофир почувствовал, что Крим раздражен не на шутку.

– Подожди! Подожди, ну хорошо! Да, я был в этом караване, я всегда так путешествую, когда это необходимо по моим делам, я ведь не навигатор. Но я ничего не знал об Астериал и ее банде до тех пор, пока они не появились, клянусь тебе!

– Ага. И ты совершенно случайно уцелел во время наводнения, от которого погибли три четверти людей и животных, ты совершенно случайно оказался в лагере Астериал и совершенно случайно сидел в сторонке, наблюдая, как пытают и убивают тех, кто остался жив. Простое везение, не так ли?

– Да! То есть, нет! Они вытащили меня из воды, полумертвого, и взяли с собой. Я имел с ними дело прежде, и они узнали меня. Что мне было делать, Крим? Мне оставалось только держаться подальше от всего этого и постараться уцелеть. Они были полоумные, Крим! Стоило мне сказать хоть слово, сделать хоть один не правильный жест, и я бы погиб!

Крим пристально посмотрел на него и выругался вполголоса. Жаль, времени нет… Если бы Гильдия навигаторов хотя бы только заподозрила, что Усатый имел какое-то отношение к той печальной участи, которая постигла караван и одного из навигаторов, во всем Акахларе не нашлось бы такого места, где мог бы укрыться Замофир.

– Они все мертвы, – угрожающе проговорил навигатор. – Даже Астериал, если и жива, то пребывает в таких местах, что уже не сможет причинить вред ни одному акхарцу. И все это сделали маленькая куртизанка и мужчина, умиравший от ран. А ты вот здесь, целый и отвратительный, как всегда. Как же тебе удалось оттуда выбраться?

– Астериал убила того мужчину, девушка была в ее власти, все остальные – мертвы, а вокруг бушевала магия. Я проскользнул к повозкам, отвязал коня и удрал. Я скакал не останавливаясь. Я оказался один посреди пустыни. Я чуть не умер, прежде чем мне удалось добраться до друзей. – Замофир на мгновение замолчал. – Но откуда ты узнал, что я был там, не говоря уже о том, что мне удалось бежать?

– Двое выжили. Та куртизанка и придурковатая раскрашенная то ли художница, то ли алхимик. Они сделали заявление навигатору, а в заявлении стояло твое имя, и это мгновенно стало известно всем нам.

– А, так это те двое, и никаких следов толстухи и двух девчонок?

– Почему это ты ими заинтересовался? Замофир, все еще чувствуя на себе могучие руки, попытался пожать плечами.

– Простое любопытство. Я не знал, выбрались они или нет.

– Вот как? А не потому ли, что ты ищешь их по поручению Рогатого и изображаешь из себя маяк на земле для стаи демонов в небе?

– Да нет же, это простое любопытство, клянусь!

Голос Усатого звучал так искренне, что становилось понятно, как этому червяку удавалось выжить в таком жестоком мире.

– Замофир, Замофир, ты нарушаешь свои же собственные правила – никогда ни в чем не участвовать лично. Это хорошие правила. До сих пор благодаря им ты оставался цел и невредим.

– А тебе-то какое до них дело? – пропищал коротышка.

– Они были пассажирками. Компания и Гильдия в ответе за них, пока они не будут найдены и благополучно доставлены к месту назначения. И если я узнаю, что ты ищешь их для других целей, то я решу, что именно из-за них была устроена эта резня. А если я это решу, то я вспомню, что ты был в этом караване, а теперь участвуешь в их поисках, и тогда я обязан буду заявить об этом. Тебе не будет спасения. Даже герцог зависит от Гильдии и Компании. Возможно, мне придется упомянуть этих пассажиров в разговоре с его милостью, хотя мне и не хотелось бы его беспокоить. Но теперь, когда я узнал, что ты здесь, когда я услышал, что ты интересуешься этим делом…

Замофир сообразил, что оказался между молотом и наковальней, и в глазах у него мелькнул ужас. Было ясно, что он уже заговаривал на эту тему с герцогом. Утвердительного ответа он не получил, но слово не воробей, вылетит – не поймаешь, и если навигаторы решат, что он повинен в смерти одного из них… проклятие, даже самые продажные из них уж в этом-то пункте свято блюли свой устав.

– Я ничего не знал об Астериал, – заговорил он медленно и откровенно. – Я не имею ничего общего со смертью Джахурта. Да, теперь я ищу ее, не это совершенно новое дело. Цена, которую за нее предложили… Крим, против такой цены просто невозможно устоять! Ты сам нарушал законы и не раз водил за нос власти… Я поделюсь с тобой, Крим!

– Нет, только не в этот раз, Замофир. Награды не получим ни ты, ни я. Порукой тому, что ты не причастен к гибели Джахурта, только твое честное слово, а положение серьезное. Мне все равно, какая цена назначена и почему, но если ты отыщешь девушку и передашь ее Клиттихорну, то ни один навигатор в Акахларе тебе уже не поверит. – Он толкнул плюгавого человечка в воду, повернулся и вышел из купальни.

Измученный и потрясенный, Замофир подождал, пока великан удалится, а потом с трудом выбрался из ванны, растянулся на полу и какое-то время лежал, тяжело дыша, глядя в потолок. Проклятие, ведь он действительно не виноват в гибели каравана! Но этот Крим прав… Если он, Замофир, отыщет толстуху и передаст ее приятелю Астериал, то кто же ему поверит? Придется отказаться от этого дела, даже рискуя навлечь на себя гнев Рогача. Этот гнев будет ужасен, но лучше погибнуть сразу, чем ожидать неизбежной медленной и мучительной смерти. Ни одна награда того не стоит…

– Кира, дорогая моя!

Герцог Алон-Паседо поцеловал руку очаровательной женщины, потом привлек ее к себе и обнял.

– Я так рад вас видеть, вы просто блистательны!

Кира ослепительно улыбнулась. Она действительно была несказанно хороша в мягко переливающемся темно-вишневом платье, облегавшем ее стройную фигуру, в вишневых туфельках, с золотыми украшениями и искусным макияжем.

– Вы просто дамский угодник, ваша милость, – со смехом отозвалась она. – Можно подумать, что мы не встречаемся точно так же каждые три месяца.

– О да! Но это так редко! Вы единственная женщина, при одном взгляде на которую меня начинают обуревать плотские мысли и желания. Проходите, садитесь! Мы приготовили специальный ужин в вашу честь, сегодня мы отведаем наши лучшие вина и самые изысканные ликеры.

– Сомневаюсь, чтобы поутру вы, ваша милость, питали бы ко мне прежние чувства, – немного игриво ответила Кира, позволяя усаживать себя.

Во время ее приездов герцог всегда старался превзойти самого себя, и ей эти визиты тоже доставляли огромное удовольствие. Она прекрасно знала, что он человек высоко порядочный и что его страсть к ней так и останется платонической. К сожалению, Кира не могла сказать того же об остальных мужчинах его свиты, которые обычно обедали вместе с ними. Она была предметом вожделения всех мужчин и предметом зависти всех женщин, присутствовавших в комнате, она это знала и наслаждалась и пламенными взглядами мужчин, и деланно пренебрежительными усмешками женщин. Даже герцогиня не сводила с Киры своих холодных птичьих глаз; ей вовсе не нравилось, как ее муж вел себя с этой блистательной красавицей.

До сих пор фантазии этих людей не имели никакого основания. Она не питала отвращения к такого рода удовольствиям, если у нее было настроение или если это можно было использовать в каких-то целях. Но до сих пор в приюте герцога не случалось ни того, ни другого. Единственным по-настоящему симпатичным мужчиной при дворе был Медак, а это уже немного отдавало извращением. Остальные мужчины были просто похотливые старики.

Но сегодня она не спешила отодвинуться, когда директор Кано Лейс легонько погладил под столом ее ногу, напротив, она уделила ему куда больше внимания, чем обычно, и от этого директора бросило в жар. Лейс был в первую очередь администратором, но еще и тем, кого акхарцы называли «врачом», хотя на самом деле это слово означало скорее «целитель» или «лечащий маг». По правде сказать, администратор из него получился лучший, чем маг, поэтому он и был директором.

Вечер прошел весело, много пели, читали стихи, а еще больше – обсуждали разные слухи. Однако Кира ни разу не упомянула ни Замофира, ни толстуху. Она не знала, был ли Замофир замешан в гибели каравана, да ее это и не волновало. Главное сейчас было избавиться от нежелательного конкурента. Если Замофир приехал сюда именно из-за Принцессы, то они подоспели как раз вовремя, Крим здорово припугнул его, судя по тому, что Замофир, гость, ведущий официальные переговоры с герцогом, решился пропустить банкет.

Но в один прекрасный день она все же воткнет маленькому мерзавцу стилет между ребер, или Крим свернет его цыплячью шею, и они избавят Акахлар хотя бы от одной злокачественной язвы.

В конце торжества, когда все направлялись к дверям, Кира шепнула Лейсу:

– Директор, мне хотелось бы поговорить с вами наедине, не проводите ли вы меня до моих апартаментов?

– С удовольствием! – отозвался маг, чувствуя себя на седьмом небе. Они пожелали доброй ночи герцогу и остальным гостям, а потом вышли в коридор. Кира заговорила только тогда, когда они оказались в дальнем крыле дворца, у дверей ее комнаты.

– Директор, боюсь, мы столкнулись с одной проблемой, и только вы в состоянии мне помочь. Не заглянете ли ко мне на минутку?

Директор, который, несомненно, по-своему расценил приглашение, немедленно ответил:

– Конечно.

Она села в кресло, стоявшее перед зеркалом, а он – на постель: в комнате больше не было стульев. Кира скинула туфли и начала снимать макияж, глядя в зеркало.

– Директор, боюсь, его милость герцог оказался в двусмысленной, я бы даже сказала компрометирующей ситуации.

– О? Что вы имеете в виду?

– Около трех месяцев назад некая молодая женщина оказалась тут. Она находилась под защитой одного могущественного чародея, однако ее по ошибке приняли за жалкую больную девушку, которая нуждается в помощи. Она не могла рассказать правды, потому что не знала, кому можно довериться.

Только теперь директор начал прислушиваться к словам Киры, хотя ему трудно было оторвать от нее взгляд.

– Толстуха с двумя детьми.

– Да, и я рада, что нам не надо играть в прятки, – добавила она, расстегивая платье.

– Этот негодяй Замофир тоже о них спрашивал. Она вздохнула:

– Значит, мы все-таки играем в прятки. Кано, я не очень-то терпелива. В отличие от Замофира и его хозяина мы точно знаем, что девушка тут. Меня, скажем… выслали вперед… чтобы выяснить, можно ли что-либо сделать, прежде чем на это чудесное место обрушится несчастье.

Его голос дрожал, но он все же нашел в себе силы ответить:

– Я не предам своего герцога даже за ночь с вами. – Кира поднялась, и платье соскользнуло с нее. – О Боже мой, – почти простонал директор.

Кира взяла халат и накинула его, позаботившись, чтобы он скрывал не слишком много. Потом уселась на кровать рядом с несчастным Кано и притворно нахмурилась.

– Мой дорогой Кано! Предательством было бы отдать ее Замофиру и его банде, но отнюдь не мне. Понимаете ли, Булеан, великий маг, все знает. Если мы не сможем уладить это между собой, то ему придется сделать официальный запрос, что поставит герцога в неловкое положение. Герцог, чтобы спасти свою честь, разумеется, будет все отрицать, и вот тогда на это место обрушится весь гнев великого мага, и все кругом будет уничтожено. Не будет больше приюта. Не будет губернатора. Только уцелевшие жертвы Ветров Перемен будут бродить среди руин. Даже честь и доброе имя герцога погибнут, ибо супруга девушки жива, и она потребует официального расследования от имени Королевства.

Вожделение еще не совсем покинуло Кано, но оно поблекло перед той страшной картиной, которую так ненавязчиво нарисовала Кира, картиной, которая тут же обрела черты реальности, едва он услышал имя волшебника,

– Боже мой! Что… что же нам делать? Вы же знаете, его милость никогда не признает, что это было сделано, даже если это была невольная ошибка, вызванная состраданием. Нет! Если бы это было правдой, девушка должна была нам все рассказать.

– Вы помните, что произошло с ее караваном? Сначала на него напали, а потом почти полностью уничтожили. Они гнались за девушкой. Только за ней. Чтобы убить ее. И вы думаете, что после всего этого она могла, оказавшись случайно здесь, ничего не зная ни о герцоге, ни об этом месте, тут же воспылать доверием к вам? Похоже, мне все-таки придется связаться с Булеаном.

Директор вспотел.

– Но она получила… самое сильное зелье. Мы знали, что она из Внешних Слоев, и провели полный курс. Самое полное стирание под воздействием усиленного гипноза.

– Булеан говорит, что нет такого зелья, с которым не могла бы справиться магия.

– Да, да. Теоретически это так, но это зелье особенно сильно, ибо оно обращено к самым истокам существа. Боль, одиночество, хрупкое эго, низкая самооценка… Проклятие, наши специалисты были правы! Ей хотелось все забыть, хотелось стать кем-то другим, быть любимой, чувствовать свою необходимость, она стремилась к этому, пусть даже для этого ей пришлось опуститься до уровня простой крестьянки. Если бы это было не так, с ней все было бы по-другому. Многие здесь получали то же самое зелье и тоже начинали как простые крестьяне, но они не смогли обрести в этом счастье, и мы дали им возможность подняться на тот уровень, который отвечал их внутренним запросам. А та девушка – нет. Ей нравится жизнь общины, примитивная жизнь, в которой очень мало потребностей и никакой ответственности. И чем больше проходит времени, тем меньше она отличается от товарок.

– У нее больше нет выбора… Впрочем, и никогда не было. Мне кажется, в этом и заключается часть ее проблемы. Но выбора нет ни у меня, ни у вас, ни даже у герцога. Небывалые дожди, которые принесли вам столько неприятностей, будут продолжаться и даже усилятся.

Директор вскинул голову и уставился на Киру:

– Так причина в ней?

– Она – магнит, который их притягивает. Клиттихорн собрал в небе над вами Всадников Бурь, и они просто дожидаются, когда снова пойдет дождь. Вам даже в кошмарном сне не приснится, что станется с этим местом, когда на него в поисках девушки обрушатся Всадники Бурь. Она не может здесь оставаться, а если вы отдадите ее Клиттихорну, то Булеан в гневе уничтожит вас.

Теперь директору было не до сладострастия. Он глубоко задумался.

– Но откуда мне знать, что вы от Булеана?

Кира поднялась, порылась в старой, потрепанной седельной сумке и достала маленький клочок бумаги. На нем акхарскими символами была написана сложная математическая формула. Она молча протянула листок Лейсу, тот с минуту его рассматривал, потом у него слегка задрожали губы.

– Вы знаете, что это такое?

– Я в этом ничего не понимаю, – призналась Кира, – хотя это и написано моей рукой. Но я знаю, что это такое.

– Но здесь пропущена одна переменная!

– Вы ее получите, если мы сможем прийти к какому-нибудь решению.

Когда Лейс возвращал листок, его руки дрожали.

– Это высший уровень акхарской магии, доступный только избранным. Но… чего вы хотите от меня?

– Нам нужна девушка и еще способ тихо, без шума вывезти ее отсюда послезавтра на рассвете, вместе с караваном. Порция того зелья, которое вы использовали, и любые записи о состоянии девушки, которые вы вели, очень бы нам помогли. Избавьтесь от нее, и вы избавитесь от всякой опасности, которая угрожает приюту герцога. В конце концов сделайте вид, что ее никогда здесь и не было.

Директор кивнул:

– Я могу вызвать ее завтра после работы в клинику. На осмотр. Это обычная вещь, хотя ее очередь еще не подошла. Мы задержим ее под каким-нибудь предлогом, возможно, усыпим. Можно было бы заставить ее пойти с вами с помощью любовного зелья, однако его еще надо составить – мы их не держим, – и неизвестно, что получится при его сочетании с уже действующим зельем. Могут возникнуть еще более глубокие изменения личности, особенно вкупе с супружеским заклинанием. Мягкий, прозрачный гипноз может оказаться недостаточным, он действует на каждого по-своему, нельзя сказать с уверенностью, сколько он продержится. К сильному гипнозу требуется антидот. Девушка станет повиноваться автоматически, но если вы потеряете антидот, то она останется таким автоматом до тех пор, пока вы не вернетесь сюда, ибо все наши зелья – наша тайна.

– Это подойдет, – сказала Кира. – Мне уже доводилось иметь дело с подобными зельями. Но можно ли будет восстановить ее рассудок?

– Прошло только три месяца. По сути дела, зелье не стирает память – нам не известен способ, который позволил бы это сделать без нарушения всей работы мозга. В этом случае взрослый превращается в ребенка. Наше зелье только прекращает доступ ко всем прошлым воспоминаниям. Новая личность строится на том, что человека просто учат быть тем, кем он должен быть. Девушка общалась только с нашими крестьянами, она запомнила только те слова и фразы, которые она от них слышала. Она приняла их культуру, их веру в систему, их манеру разговора, их образ жизни. И чем дольше продолжается воздействие, тем прочнее становятся изменения, а мозг, не имея доступа к старой информации, начинает восполнять то, чего не может обнаружить: детские воспоминания и так далее. Чем больше девушке нравится ее теперешнее положение, чем естественнее она себя чувствует, тем быстрее и разрушительнее становится процесс стирания прошлых воспоминаний. Со временем оно становится полным и необратимым.

– Сколько на это требуется времени?

– Это зависит от человека. – Директор пожал плечами. – Тут важен и возраст – чем меньше воспоминаний, тем быстрее процесс, влияют и всевозможные психологические и физиологические факторы. Те девочки, которые оказались здесь вместе с ней, – они счастливы, у них любящие семьи, и чувствуют они себя гораздо лучше. Скорее всего у них процесс уже необратим. А ваша девушка… я не знаю. Она молода, это работает против нее, однако она из Внешних Слоев, а влияние этого фактора непредсказуемо. Вы можете восстановить все или по крайней мере большинство воспоминаний, однако личность – это уже другой вопрос. Прежде у нее было очень слабое эго и низкая самооценка, а теперь это очень сильная личность. Я могу только гарантировать, что она изменится.

Кира кивнула:

– Ничего, меня просили привезти ее, а не поворачивать часы вспять. – Она наклонилась и поцеловала Лейса в лоб. – Вы оказали нам неоценимую помощь. Я этого не забуду.

Он поднялся.

– Мне понадобится привлечь к этому делу алхимика. У нас есть антидоты, однако по соображениям безопасности они все очень слабые…

Кира тоже встала, снова подошла к сумке и вытащила оттуда еще один маленький листок.

– Думаю, это снимет все вопросы. Надеюсь, вы и сами сможете придумать какое-нибудь достаточно правдоподобное объяснение.

Директор посмотрел на листок:

– Какая-то химическая формула. Не мой профиль. Что это?

– Соединение, которое может быть составлено из доступных веществ. Оно застывает, его можно окрасить, а потом вживить в кожу, оно не чувствуется, и мне сказали, что с ним даже безобразный шрам выглядит небольшой царапиной, все неприятные ощущения пропадают, рубец становится незаметным.

Директор тихонько присвистнул.

– Да, это будет очень… полезно. Однако у меня есть еще одна просьба.

– Да?

– Там, в зале, все видели нас вместе, все видели, как мы уходили. Пожалуйста, не могли бы мы хотя бы… притвориться… что между нами что-то произошло?

Кира улыбнулась ему самой нежной, самой соблазнительной улыбкой.

– Пусть это будет нашей маленькой тайной, – прошептала она.

– Так это она и есть? – спросила Кира, разглядывая через окошко кабинета помещение маленькой больнички для полевых рабочих. Лейс кивнул.

Молодая женщина, которая находилась там, была невероятно тучной, но очень мускулистой: стоило ей шевельнуть рукой или ногой, и на них вздувались мощные мышцы.

Долгие часы работы под палящим солнцем сделали ее кожу почти коричневой, дубленой, как у большинства крестьян. Губы ее словно выгорели на солнце: они казались неестественно бледными, почти бесцветными, как и ногти, особенно по сравнению с кожей.

У девушки были прямые черные волосы до плеч, которые несколько смягчали ее лицо, делали его более женственным. Волосы казались нечесаными и посеклись на концах, а некоторые пряди выгорели почти добела.

– Волосы нельзя настолько отрастить за три месяца, – заметила Кира.

– Зелье. Простое и безвредное. Если не понравится, всегда можно снова подстричься. Это одна из тех мелочей, которые мы время от времени позволяем им у нас «стянуть» – людям это нравится. Остальное – естественный результат многочасовой работы на солнце. Вы заметили? Остальные выглядят точно так же.

Кира кивнула. «Что за жизнь…» – печально подумала она.

– Девушка выглядит довольно бодрой.

– Да. Прежде она была очень тихой и какой-то отстраненной. Думаю, она вела себя так с теми, кого плохо знала. Однако, успокоившись, она стала довольно открытой и совершенно раскованной. Видите ли, физические отклонения не считаются здесь недостатком, так что полнота ее не тревожила. Маиса сильна, как бык, и это придает ей уверенность в себе. Мои люди видели, как она держала телегу, пока меняли колесо, и даже не устала, а в Последний День она шутки ради подняла огромного крепкого парня, вдвое шире ее в плечах.

– А как вы заманили ее сюда?

– Подсыпали немного порошка в напиток, который она сегодня пила в поле, и у нее очень кстати начались желудочные спазмы. Лекарственное зелье, которое она получит, как только уйдет последний пациент, – гипнотическое. Оно вызовет головокружение, и ей прикажут лечь. Потом я отпущу персонал.

Кира кивнула.

– Нам надо вывезти ее завтра же. Замофир крутится где-то поблизости, да не следует забывать и о нашем владетельном хозяине.

Лейс достал из маленького чемоданчика две запечатанные склянки с ярлыками.

– Золотой ярлык – это антидот, – сказал он Кире. – Отметки на ярлыке означают степень восстановления. Половина дозы приведет девушку в обыкновенный гипнотический транс, когда объект все осознает, но повинуется. Вся склянка заставит ее совершенно прийти в себя, однако сначала погрузит на пару часов в глубокий сон, чтобы устранить остатки гипноза. Светло-красная жидкость – это около сорока процентов той порции зелья, которое вызвало амнезию. Ни в коем случае не допускайте, чтобы его кто-нибудь выпил, а в особенности она. Вместе с той дозой, которую она уже получила, это превратит ее в существо, лишенное всяких воспоминаний и всякой личности. Это будет животное. И еще, проследите за тем, чтобы это зелье не попало в чужие руки.

– Не тревожьтесь. Мы не собираемся ни красть вашу формулу, ни злоупотреблять ею. Мы просто хотим вернуть девушку к жизни, не причиняя ей вреда.

– Куда же вы ее повезете? – полюбопытствовал директор.

Кира улыбнулась:

– Лучше вам этого не знать. – Она снова заглянула в окошечко. – Думаю, все ушли. Наша больная, как послушная девочка, приняла лекарство, и теперь ее укладывают на кушетку.

Лейс кивнул и направился к двери. Видимо, он без труда убедил дежурного врача, что с девушкой не случилось ничего серьезного. Какое-то время они оживленно переговаривались – судя по всему, они были на дружеской ноге. Наконец врач достал из стола папку и передал ее директору. Тот с отсутствующим видом полистал бумаги, а потом отпустил коллегу, заверив, что сам позаботится обо всем остальном.

Какое-то мгновение тот колебался, но потом решил не спорить с начальством. День был долгим, а в резиденции его ждал ужин. Когда он наконец удалился, Лейс какое-то время сидел, изучая содержимое папки, казалось, он совершенно забыл о Кире. Она терпеливо ждала. Стоило ли показываться раньше времени, если в любую минуту сюда мог кто-нибудь вернуться, скажем, за забытой вещью.

Наконец директор вздохнул, отложил папку и сделал ей знак войти. Кира вошла и бросила взгляд на молодую женщину, которая лежала на кушетке, не замечая ничего вокруг.

– Что-нибудь важное? – спросила Кира директора. – Я видела, как вы изучали эту папку.

– История болезни. Акклиматизация и приспособление к окружающим условиям были на первом месте, так что ею не особенно занимались, мы просто убедились, что она достаточно здорова для этой работы. Должно было быть еще одно, более детальное обследование после того, как она немного акклиматизируется, но она чувствовала себя так хорошо, а в отделении было столько другой работы, что обследования так и не провели. Это ее первый осмотр. Она набрала одиннадцать с четвертью халгов. Многовато, конечно, но это в основном мускулы, да и часть ее жира тоже превратилась в мускулы. Если не допускать того, чтобы мышцы снова превратились в жир, все не так уж плохо.

– Сама я вешу всего сорок три. Даже Крим – только девяносто два. Хорошо еще, что нам не придется ее поднимать. Есть еще какие-нибудь медицинские проблемы, о которых нам следовало бы знать?

– Только одна, но это сильно усложнит ситуацию, если вам предстоит долгое путешествие.

– И что же это? – Кира подняла бровь.

– Она на третьем месяце беременности. Вот это был удар.

– О Боже мой! – пробормотала Кира. – Только этого нам и не хватало. Она знает?

– Сомневаюсь. Если она и чувствовала дурноту по утрам, то не жаловалась, да и кто станет обращать внимание на такую чепуху в поле? Это не будет особенно заметно до седьмого месяца, особенно у этакой толстухи, но это ослабит ее, сделает медлительной, вызовет биохимические изменения, ну и тому подобное.

– Значит, у меня меньше шести месяцев на то, чтобы доставить ее по назначению. – Кира вздохнула. – Чей это может быть ребенок? Кто-нибудь из здешних?

– Возможно, но маловероятно. Обычно тут не набрасываются на новичков. Как правило, проходит несколько недель, прежде чем новенький начинает участвовать в жизни общины. Судя по тому, что вы рассказали, маловероятно, чтобы у нее были какие-нибудь связи во время путешествия, так что остается только изнасилование.

Кира вздохнула и посмотрела на девушку:

– Бедняжка. А нельзя ли от этого избавиться? Директор, казалось, был шокирован, но быстро пришел в себя.

– Нет, это сложно, и выздоровление будет долгим. Если вы забираете ее сегодня, то либо этим займется сам чародей, либо она родит.

Женщина кивнула.

– Ладно, я предоставлю решать Булеану. Думаете, она готова?

– О да. Желудочные спазмы прошли, мы просто дали ей очень сильное слабительное. Однако она не сможет контролировать свои отправления, так что помните, вам надо заставлять ее почаще делать это.

Кира подошла к лежавшей без сознания девушке.

– Маиса, открой глаза, сядь и спусти ноги с кушетки.

Глаза открылись, но они ничего не выражали, будто девушка все еще спала; Маиса в точности выполнила приказание.

– А теперь слушай меня, – заговорила Кира, тщательно подбирая слова. – Ты будешь слышать только мой голос, мой и ничей другой, будешь повиноваться только моему голосу. Завтра к тебе придет мужчина и скажет: «Я – Крим. Повинуйся и мне».

Ты услышишь, как он это скажет, и будешь повиноваться мне и ему, и слышать только меня и его, и никого другого. Ты поняла меня? Отвечай.

– Да, – тупо ответила девушка удивительно низким голосом.

– Хорошо. А теперь встань. Сейчас ты пойдешь в трех шагах позади меня, и что бы я ни сделала, ты будешь делать то же самое, пока я не прикажу тебе другого. Если я сяду, ты тоже сядешь. Если я пойду, ты пойдешь следом. Если я остановлюсь, ты тоже остановишься. Поняла? Отвечай.

– Да.

Кира проверила, захватила ли она антидот и образец зелья.

– Нельзя ли ее переодеть?

– Извините, только не здесь, – пожал плечами Лейс. – Нам не удастся заполучить ее одежду, не вызвав подозрений.

– Ладно, ладно. Мне придется самой заняться этим. Сейчас самое важное – выбраться отсюда и уйти как можно дальше от этих стервятников, что кружат над нами. Не могли бы вы погасить свет?

– Конечно, но тогда здесь будет очень темно.

– Я создание тьмы, – отозвалась Кира. – К тому же здесь достаточно рассеянного света, чтобы девушка меня видела. Гасите.

Лейс потушил светильники, и они подождали, пока глаза Майсы привыкнут к темноте.

– Маиса, ты меня видишь? Отвечай.

– Да.

– Тогда следуй за мной и повинуйся. Вдруг Кано Лейс встрепенулся.

– Подождите, а где же переменная, пропущенная в формуле?

– Она уже у вас. На том же листке, что и остальная формула. Если мы благополучно выберемся из владений герцога, переменная проявится и станет одного цвета с остальными чернилами. Если нас предадут или схватят до того, как мы покинем этот район, бумага сгорит. Мне кажется, это честно.

Ошеломленный директор вздрогнул в темноте. Он действительно собирался их обмануть. Слишком трудно ему было чувствовать себя предателем по отношению к герцогу. Но эта формула… Когда он ее увидел и оценил ее возможности… Соблазн был слишком велик. Завтра он отправится в лабораторию и начнет исследования. Через пару недель он объявит о своем открытии, и тогда его звезда засияет новым светом, а его позиции укрепятся. Но цена, которую пришлось заплатить, все же не давала ему покоя. Лейс все еще был убежден, что создание Майсы было правильным и необходимым. И хотя восстановление было теоретически возможно, он никогда не видел, чтобы оно происходило, и насколько ему было известно, никто из тех, кого он знал, не смог бы его провести. Одному только Богу известно, во что превратится теперь несчастная Маиса.

Вывезти Сэм из приюта было несложно, хотя и пришлось побегать, чтобы найти подходящую повозку, поездка в которой не повредила бы девушке. На следующий день, прямо на рассвете, Крим поднял караван, и они двинулись в путь. Ящики с лучшим вином герцога оказались отличным прикрытием, к тому же они и сами по себе могли принести неплохой доход.

Крим все еще не чувствовал себя в полной безопасности, но по мере того, как все новые и новые мили отдаляли его от владений герцога, он начинал понемногу успокаиваться.

Караван двигался вдоль реки, не быстрее и не медленнее, чем обычно, однако путешественники пристально следили, не скрываются ли лучники за стенами каньона. Благодаря соглашению между герцогом, навигаторами и обитателями этих земель, караваны, принадлежавшие Гильдии, не подвергались серьезной опасности, но не стоило пренебрегать возможностью нападения со стороны случайного отряда, да и некоторые жители Пустошей были просто сумасшедшими.

К ночи караван достиг места, которое считалось нейтральной территорией. Конечно, это была только теоретическая безопасность, которую надо было подкреплять часовыми, заклинаниями и прочим, но до сих пор в этом месте не было ни одного нападения на караван. Любой, кто пожелал бы их атаковать, отступил бы перед лицом Йоми. Напасть на них мог только безумец или кто-нибудь из подручных Клиттихорна, если бы Рогач что-нибудь почуял.

Они отошли на тридцать миль от владений герцога, но все еще не чувствовали себя в безопасности; днем сын герцога мог покрывать огромные расстояния, а по ночам в небе рыскали Всадники Бурь. Они не обладали особой силой, если поблизости не было бури, которая снабжала бы их энергией, но видели они неплохо, и если бы хоть один из них что-нибудь заподозрил, их хозяйка отправила бы сюда ураган какой угодно силы. Конечно, каньон здесь был достаточно широк, однако никому не хотелось даже думать, что будет, если произойдет настоящее наводнение.

Кира не решилась бы отправиться в это путешествие в одиночку, без каравана, и даже Крим не чувствовал бы себя уверенно, в особенности рядом с девушкой.

Время от времени они наведывались к ней. Остальные караванщики предпочитали не задавать вопросов, все они были так или иначе замешаны в разных темных делишках. Крим часто залезал в повозку, шел в дальний угол, приподнимал крышку ящика и проверял состояние девушки. Он давал ей пищу и воду, а потом девушка справляла свои нужды. Для этого ведро превратили в некое подобие ночного горшка.

Кира как-то привела покорную девушку к реке, приказала ей снять всю одежду и вымыться.

Караван спал, спали все, за исключением Киры и еще одного часового. Оба они держали в руках заряженные пистолеты, а рядом наготове лежали ружья. Первым что-то почувствовал часовой, за многие годы путешествий у него выработалось некое шестое чувство. Кира ждала кого угодно, но только не старуху Йоми собственной персоной. По слухам, она никогда не покидала свою пещеру. И все же явилась именно она. Колдунья опиралась на две крепкие клюки, а сопровождали ее два невообразимых существа, постоянно поводившие длинными мохнатыми ушами.

Кира взглянула на опешившего часового.

– Все в порядке, Карл. Я их знаю, и я ждала… м-м-м… посетителей.

Йоми направилась прямо к ней, но вдруг остановилась, заметив дремлющую под деревом Маису. Черную от загара женщину было нелегко разглядеть в тени, но у Йоми было особое, магическое зрение.

– Так-так, – проскрежетала старуха. – Значит, вот она, предмет всех наших интриг и махинаций. Боже мой, чего только не делали с этой бедной девочкой. Я вижу заклятие демона с его нечеловеческим математическим безумием, вижу супружескую связь, тоненькую, как паучья нить. И зелья, зелья, зелья, слой за слоем. Простое гипнотическое, а потом стирающее. И под всем этим – что за странная, небывалая сила! Нити, бегущие на север… Да-да, это именно она, бедняжка.

Йоми вздохнула и посмотрела на Киру.

– Дитя, это будет нелегкая работенка.

– Как ты думаешь, удастся тебе привести ее в чувство?

– Мне – нет. Господину умнику – Зеленые Штаны – возможно, но только с моей помощью. У тебя есть образец зелья и антидот?

– Да, сейчас принесу.

– Прихвати заодно и камень, которым вы вызываете этого болвана-чародея. Нам предстоит долгая ночка.

– Стоит ли делать это здесь, так близко?

– Конечно, нет, пустая твоя голова, но если мне не удастся отвести отсюда рогатого хрыча с его свитой, то я и гроша ломаного не стою.