Время возвращаться домой

ГЛАВА СЕДЬМАЯ "Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены..."

- Не спишь? - вдруг прервал мысли тихий голос.

Лейтенант обернулся. В дверях стояла Лиза, все так же сжимающая воротник халата у горла.

- Да я тут... Твоей машиной попользовался.

- Пользуйся, конечно. Не спится?

- Спится. Проверить надо кое-что было, - на секунду он замешался. - Себя искал.

- Нашел?

- Еще нет. Это не важно, - Волков встал с кресла и перешел на диван.

- Можно, я с тобой посижу?

- Конечно.

Тихо, как мышка, она проскользнула в комнату и села рядом с Волковым:

- Что-то голова кружится. Я прилягу? - и, не дожидаясь ответа, свернулась клубком, положив голову на колени Волкову.

- Плохо?

- Уже лучше.

- Хм...

- Как-то... Страшно и одиноко, Леш.

- Это адреналиновая тоска, - важно сказал лейтенант. - Нам начальник медчасти лекцию читал. Вкратце, мы живем на адреналине. Это как добавка в топливо. Алкоголь помогает усилить выброс адреналина. А после обильного принятия на грудь, надпочечники как бы откатываются. И похмелье это как раз сильная нехватка адреналина. Становится стыдно, хотя ты ничего стыдного и не делал. Понимаешь?

- Неа. И не хочу. Я же девочка.

- Ну да...

Замолчали. Волков глядел в черное окно, спрятанное за полупрозрачными занавесками. Лиза тихонечко дышала в его колени.

- Лиз...

- М?

- Зачем ты так пьешь?

Она грустно усмехнулась:

- А почему бы нет?

- Это глупо, я думаю.

- Сам ты глупый. Это тоска. Как ты сказал? Адреналиновая?

- Ага.

- Знаешь, как я живу? Утром на работу. Там сидишь в стеклянной клетке. Бумажки перебираешь, начальнику отчитываешься, пасьянс раскладываешь, клиентам по мозгам ездишь. Обеда ждешь как отпуска. Отпуска как второго пришествия. Домой возвращаешься - тишина и пустота. Я специально комп не выключаю, чтобы приходишь - а он жужжит. Как будто встречает. Хотела кота завести, но... Но зачем мне еще один узник в этой клетке? А пятница - это просто отрыв. Полный отрыв. Понимаешь?

- Слова понимаю. Смысл не понимаю.

- Вот и стала пить и нюхать. А однажды меня подруга затащила на встречу анонимных алкоголиков.

- Это еще что? В масках пьете, что ли?

- Нет. Собираются люди, по очереди выходят и всем жалуются, что они алкоголики. Остальные им хлопают.

- А смысл?

- Считается, что они так помогают друг другу. Ну, моя очередь пришла, выхожу на трибуну, смотрю... А там они сидят и ждут, когда я им душевный стриптиз выполню. Мол, меня зовут Лиза и я алкоголик.

- И?

- А вышла так и сказал. Я - Лиза, и я - алкоголик. И мне это нравится. И послала всех в задницу. Неудачники.

- А ты удачница, что ли?

- Я? Нет, конечно. Но я не люблю страдать. Я этим наслаждаюсь.

- Ну и дура.

- А я знаю. Я ненавижу праздники. Особенно день влюбленных.

- Что и такой у вас есть?

- Ага. Идиотский. Типа, все влюбленные в этот день друг друга поздравляют плюшевыми сердечками в форме жопки, идут в кабак и трахаются потом. А! Еще друг другу желают любви, согласия и мира. Вот и весь праздник. Но самое обидное не в этом. Каждый на тебя в этот день с таким сочувствием смотрит, мол, бедная ты, тебе-то не с кем ночь провести. Уроды.

- Наверное, я не знаю.

- Зато я знаю. И мама постоянно звонит: когда замуж, когда внуки. А тут все мужики или инфантилы, или педерасты или уже женаты.

- Беда...

- Огорчение, - вздохнула Лиза. - Нет, тут ко мне начальник клеится.

- Что делает?

- Клинья подбивает. Только таких как я у него вагон.

- У нас ротный такой же. Женат, дети есть, трое. А ни одну юбку пропустить не может. Даже из партии исключили, он не унимается никак.

Лиза хихикнула:

- Все мужики одинаковы. Всем вам мяска свежего надо.

- Нет, не всем.

- Да ладно? Это ж эволюция. Хочется же оплодотворить как можно больше самок, правда же?

- За всех не скажу. Только за себя. Мне - нет.

- Все вы так говорите, Волков.

- Подожди-ка, - лейтенант осторожно поднял голову Лизы и переложил на диван. - Сейчас проверю кое-что.

- Включи заодно музыку.

- Не, не, не. Устал я от вашей долбежки по мозгам. Ваша музыка хуже гаубиц. Одна польза от нее - быстро глохнешь, чтобы не слышать.

- Там на рабочем столе плейлист "Blackmore"Nights", его воткни.

- Ты сейчас чего сказала? Не понял я.

- Эх, мужики безрукие...

Лиза встала, чуть пошатываясь подошла к столу с компьютером, пощелкала мышкой. Из маленьких динамиков полилась хрустальная музыка.

- Хе. Неплохо вроде. А о чем поют?

- О любви, - сонно ответила Лиза, опять свернувшись клубком на диване. - Леш, принеси водички. Минералка в холодильнике стоит. "Боржоми".

- "Боржоми" это хорошо, - меланхолично ответил Волков, вглядываясь в экран.

- Не, это подделка. У нас настоящую грузинскую воду не продают.

- Почему?

- Да мы же с ними воевали лет семь назад. Или пять?

- С грузинами? - обернулся Волков. - И как?

- Наши выиграли вроде. Я точно не помню, не интересно мне.

- Хм... А мне интересно.

- Так погугли.

- Что сделать?

- Поищи в интернете. Гугл это такой поисковый сайт.

- Я знаю. А тут какой-то Яндекс.

- Тогда пояндекси...

- Потом. Меня другое интересует.

Через пару минут он вернулся к дивану.

- Что искал?

- Ротного.

- Нашел?

- Да?

- И как?

- Погиб под Одессой в сентябре сорок первого. Награжден орденом Красной Звезды.

- Вот как... Блядун и герой.

- Так бывает.

- Лучше наоборот. Пусть лучше верный муж и живой останется.

- Спи уже.

- Сплю, сплю...

Она вздохнула, устроилась поудобнее и засопела.

Волков осторожно погладил ее по рыжей, неожиданно жесткой прическе, она ткнулась в ответ носом в его бедро.

- Давай диван расправим, - пробормотала она.

- Что?

- Тебе же неудобно.

- Нормально. Спи.

- Глупый какой, - погладила она его по коленке.

В окно заглядывал сиреневый восход.

На расправленном диване спали двое. Она под легким одеялом, он рядом, в одежде, обняв ее за талию.

Когда-то, давным-давно, между женщиной и мужчиной, случайно оказавшимися в одной постели, клали меч. Потом доску. В этот раз только тонкое одеяло. Он, сквозь сон, старался отодвигаться, она прижималась к нему, тоже сквозь сон.

По Москве бежала собака. В пасти она держала кусок слегка протухшего мяса. Собака роняла слюни: так ей хотелось сожрать в один укус этот кусок, найденный возле ресторанчика "Эль-Гуардия". Но она бежала, с нетерпением дожидаясь зеленого цвета светофоров, пропуская несущиеся автомобили. Собаки они дальтоники, но они знают, когда свет снизу - тогда можно. Она бежала, обегая сердитых дворников таджикского происхождения и ленивых полицейских происхождения провинциального. Протиснувшись сквозь дыру в металлическом заборе и ободрав шерсть, она подбежала к старому, беззубому и полуслепому псу. Завиляла хвостом, положила мяско перед ним. Тот тяжело поднял голову, лизнул ее в нос, в ответ она лизнула его в крутой мохнатый лоб. Он осторожно, одной стороной челюсти, цапнул мясо, с трудом проглотил его, вздохнул и снова уронил голову. Собака ткнула его носом в живот и вильнула хвостом. Он лизнул ее в ухо. Она, поглядывая на пса, слопала остаток мяса. Потом собака улеглась рядом, положив морду на все еще могучую грудь старого пса. Время от времени они поглядывали друг на друга карими глазами и шевелили кончиками хвостов. После уснули.

В Москве всегда спят кто-то двое. И всегда в обнимку.

Волков спал на спине, раскинув руки и ноги. Выпроставшись из-под одеяла и положив голову под его подмышку, спала и Лиза.

Внезапный дверной звонок порвал утреннюю тишину. Так утро превращается в день. Внезапно. Всегда внезапно.

- Кого еще черт принес? - сквозь сон заворчала Лиза.

- Я открою, спи, - Волков осторожно высвободился из ее объятий.

- Мммм... - промычала она.

А звонок все бренчал и бренчал.

Волков кое-как открыл дверь.

- Лизка, привет! - заорал с порога испанского вида парень с большущим рюкзаком за плечами. Смуглый и седоватый на висках. - Оппа! А ты еще кто?

- Я - Волков, а ты кто?

- Лизка дома?

- Тебе какое дело?

- Сестру позови.

- Спит она. Сестру? - не сразу понял Волков.

- Сестру, сестру. А твое имя меня не интересует. Все равно не запомню. Я замонался всех ейных ебарей запоминать.

Волков вскипел:

- Кого?

- Что за шум, а драки нет? - на пороге появилась сонная Лизавета. - Ты? Предупреждать надо.

- Я и предупреждал, - парень бесцеремонно подвинул лейтенанта и вошел в прихожую. - Забыла, что ли?

- Забыла. Честно забыла. Ты надолго?

- До вечера.

- Это Марк, мой брат. А это Леша, мой...

- Да вот не похер, кто он. Леша и Леша. Здорово, Леша! - скинув огромный рюкзак, протянул руку брат. - Слышь, жених, сгоноши завтрак по-быстрому.

Волков развел руками от наглости братца и поплелся на кухню.

В гостиной, где только что спали Лиза и лейтенант, немедленно забухтел телевизор.

На кухню зашла Лиза:

- Леш, извини братца, он ненадолго. Вечером уедет.

Волков, разглядывая внутренности холодильника, ответил:

- Да я тоже ненадолго, Лиз. Забыла, что ли?

Она усмехнулась:

- Точно. Забыла.

И мелькнув рыжиной волос, исчезла в комнате.

На завтрак лейтенант быстро приготовил омлет, накрошив туда сыра, каких-то сосисок и полузасохшего зеленого лука. Залил это дело томатным соусом с немецким именем "Хайнц", разложил по тарелкам, нашел поднос и понес в комнату:

- Только я чайник не нашел.

- Да он на столе стоит, - удивилась Лиза, успевшая уже переодеться в обычные синие штаны, - джинсы, да? - и футболку. Умеют же быстро, когда приспичивает.

- Да? Этот целлулоидный? Я не умею его включать. Один такой сжег уже.

- Пластиковый, сейчас включу.

- Лиз, ты из какого аула жениха нашла? - хохотнул Витя.

- Тебе лучше не знать, - крикнула с кухни девушка.

- С Одессы я, мил человек.

- Что, у вас чайников не бывает?

Волкову не хотелось объяснять в сотый раз: кто он тут? Да и смысл? Просто уселся на уже заправленный покрывалом, но еще разложенный, диван и начал скрести вилкой по тарелке.

- Чай, кофе? Что кому?

- Кофе с молоком! - одновременно крикнули оба. Вернее, крикнул Марк, Волков просто сказал.

Через пару минут на маленьком столике дымились три чашки.

- Куда в этот раз несешься? - спросила Лиза, осторожно отхлебывая кофе.

- В Калугу. Двадцать второго там захоронение, заодно и репортаж сделаю. Как дядя Миша заедет, так и рванем.

- Марк у нас журналист, - пояснила Лиза.

- А ты у нас кто? - полюбопытсвовал брат.

Волков промолчал, рот был занят. А Лиза поспешно ответила:

- Он военный. Лешка, ты ведь лейтенант, да?

Тот кивнул.

- Ого. Лейтенантом украинской армии... Это надо большое мужество иметь. Как живется во свидомой армии?

- Нормально, - неопределенно ответил Волков.

- Нормально... Тут делал репортаж к подписанию таможенного договора. В эфир, правда, не пошло, но на заметку оставили. У вас там, на Украине, четыреста тысяч ментов и двести тысяч солдат. Прикинь? Ваш Янукович больше народа боится, чем внешней угрозы.

- А что, Украине кто-то угрожает?

- Ну, поляки до сих пор лелеют мечту о Львове, а турки о Крыме. Правда, сейчас им обломятся мечты...

- Почему?

- Так к восемнадцатому году планируется создание единой армии. Типа миротворческих сил Евроазиатского союза. Правда, ваши тоже будут долго капризничать. Хохлы они такие. Сам не ам, и другим не дам. Вот ты, Леха, хохол, кстати?

- Нет, русский. Наверное. Я из беспризорников.

- Ух ты! Сирота? Какого года?

- Двадцать два мне.

- Девяносто четвертого, значит... А я девяносто пятого. Батя меня заделал, сразу перед тем как в Чечню ехать. А Лизка у нас старая. Девяносто второго.

- Марк, прекрати.

- Молчу, молчу.

- А почему Марк?

- Батя в честь сослуживца назвал. Письмо прислал мамке, мол, так и так, в честь друга, он мне жизнь спас.

- Живой?

- Ага, живут с мамкой в Рязани. Лизка! Ты вот все равно в отпуске. Сгоняла бы к родителям.

- Сгоняю... А сам когда?

- В сентябре поеду на пару дней. Пока никак, сама знаешь. Лех, ну только на работу устроился. До отпуска еще долго.

- А где работаешь? - спросил Волков, осторожно отхлебывая горячий кофе. "Надо научить Лизку побольше сахара класть..."

- Репортером в питерском бюро ОТР.

- ОТР?

- Ага. Общественное Телевидение России. Вот как раз едем передачу делать в Сухиничи. О воинских захоронениях времен Великой Отечественной.

- В Сухиничи? - замер Волков.

- Ну да, сначала в Сухиничи, потом по лесам скакать придется на ГТТ. А что?

- Да у меня там... Прадед без вести пропал.

- Ишь ты. В каком году?

- В сорок первом, а какая разница?

Марк пожал плечами:

- Ну... Как посмотреть. Так-то нет разницы, с другой стороны... Впрочем, это лучше дядя Миша объясняет.

- Познакомишь?

У Марка зазвонил телефон. Тот, дожевывая бутерброд, схватился за карман и умчался на балкон.

- Веселый у тебя брат, - посмотрел в спину Марку Волков.

- Марк? Да уж, тот еще раздолбай. Шило в одном месте, это точно. Сам не знает, что ему в голову придет в следующую минуту. Креативная личность.

- Сама ты креативная, - вернулся с балкона Марк. - У меня, в отличие от креаклов, профессия есть.

- Это какая на этот раз? Журналист-недоучка?

- Сама-то, хомяк офисный. Ты чего не на работе?

- В отпуске я. Заслуженном!

- А чего в Москве торчишь? Дуй в свои ебипты, а я у тебя позависаю.

- В ебиптах нынче без паранджи на пляж не выйдешь. Ливарюция!

- Буржуазно-демократическая или социалистическая? - встрепенулся Волков.

- Исламская! - в один голос сказали Марк и Лиза.

- Это как? - удивился лейтенант. На политзанятиях о таких революциях ему не говорили.

- Ну вот как-то та, - пожал плечами Марк. Было нормальное светское государство. Нищее, правда, но ничего, на туристках жили. Правда, Лиса?

- Молчи! - раздула ноздри Елизавета.

- А потом феллахам туристки надоели и они правительство свергли и получилось шариатское государство. Слышала, они сфинкса взорвать хотели? Типа, Корану противоречит. Так мировое сообщество пригрозило прекращением гуманитарной помощи.

- Стой, подробнее можно? - потер виски Волков.

- Можно. Значит, революцию устроили при поддержке этого самого сообщества. Ну, вернее, при участии пиндосов.

- Греков? - удивился Волков.

- Причем тут греки? - не понял Марк.

- Да у нас в Одессе так греков называют...

- Да? Надо же. А у нас так американцев называют. Ну вот... Значит пиндосы организовали революцию, свалили режим этого... Мубарака, что ли? И на волне революции пришли к власти исламские радикалы.

- Понятно. Так это не революция. Это переворот. Религиозно-фашистский. Как в Испании, в тридцать шестом. Там, где социалистические силы слабы, к власти всегда приходят националисты.

- Во тебя прет, - подивился Марк. - Не, я таких тонкостях не разбираюсь.

- Мальчики, вы со своей политикой задолбали. В общем, я решила в Рязань скататься, родителей навестить.

- Вот это правильно, сеструха! - приобнял Лизу Марк. - Вот это ты молодец!

- А ты когда?

- Да я ж говорю, только-только на работу устроился. Как только так сразу. Вот сейчас репортаж поедем делать, потом в Питер махну, там опять командировка. Эх! Раньше Нового года не вырвусь. Да, кстати, долго я у вас зависать не буду, дядя Миша сейчас отзвонился, сказал, что заедет через час. Освободился раньше. Так что, совет вам да любовь, мешаться не буду! Ой! - Марк дурашливо поклонился и немедленно пролил кофе на пол.

- Сиди уж, вытру сама - вздохнула Лиза.

А Волков поднялся:

- Да и я собираться буду, пожалуй...

- А ты куда? - остановилась в дверном проеме Лиза.

- Дела, - многозначительно и бессмысленно ответил Волков.

Лиза приоткрыла рот, чтобы сказать что-то, но тут ее перебил Марк:

- Ой, Лис, я у тебя электричеством попользуюсь, совсем из головы вылетело, я ж накопитель забыл зарядить...

Она вздохнула и ушла за тряпкой. А Волков ушел одеваться.

За стеной бубнили Марк и телевизор. Слов было не разобрать. Волков снял с себя ядовитого цвета одежду, аккуратно сложил на расправленную кровать рядом со смешным плюшевым мишкой.

Так, а где сапоги? Ой, точно. На балконе же. Поправив пилотку и подтянув портупею, он вышел из комнаты. Увидев его, Марк подавился печенюшкой и закашлялся:

- Них... Них...

- Не ругайся! - шлепнула его по спине Лиза.

- Нихт шиссен, герр официр! - просипел Марк и дурашливо поднял руки.

- Хенде хох, ё-моё, - буркнул Волков и отправился на балкон.

- Слышь, Леха, кху-кхы, ты где такую форму отжал? - крикнул в спину ему Марк, продолжая держать в вытянутых руках чашку кофе и злополучную печенюшку.

- На складе выдали... - Волков накрутил портянки, натянул со скрипом сапоги, выглянул с балкона. Да, жарит сегодня. Сейчас бы в море окунуться, или в речке, на худой конец. Волков вдруг вспомнил, как в прошлом, сороковом году, курсантами они ездили с шефской помощью в колхоз, что образовался за Днестром после освобождения Бессарабии и Северной Буковины. Эх, и рады были молдавские девчата! Купание коней в вечернем Днестре плавно превращалось в танцы, обнимания и поцелуйчики в кустах. Для особо храбрых, конечно... Одному курсанту даже жениться пришлось. А вода в том августовском Днестре была теплая-теплая. Ляжешь на воду и мощное, но спокойное течение медленно несет тебя в море под большими гроздьями молдавских звезд... А в четыре утра стаканчик молодого бессарабского вина, кусок брынзы на горячий хлеб, круг кровянки... И - эге-гей! - по полям! Пока не встало жаркое солнце, работать, работать! А потом медленный ленивый сон до вечера, и снова на трактор, а потом опять Днестр...

- Слышь, Леха. А давай я тебя сниму?

- На карточку?

- На камеру! Сейчас дядя Миша заедет, с ним уже и Витька-оператор будет, и я тебя засниму для репортажа! Давай, а? прикинь, как красиво будет. Я такой репортаж веду про захоронение бойцов, а потом картинку пускаем, как ты по летней Москве идешь. И я такой: "Они не погибли. Они живы. Они среди нас!" Давай, а? По телику тебя покажем!

- Марк, отстань от Волкова, - сердито сказала Лиза, появившись в дверном проеме.

- Ладно тебе, Лиз. Надо человеку, снимусь. С меня не убудет.

- Вот это мужик! - восхитился Марк. - Понимающий! Не то что ты, баба глупая!

И немедленно получил подзатыльник.

- Кстати, а ты чего в Москве делаешь, одессит?

Волков ответить не успел. Во двор заехал здоровенный квадратный автомобиль на высокоподнятых рессорах.

- О! Дядя Миша! - и Марк умчался.

- Леш, ты это... Марку не поддавайся. Он такой болтун-бармаглот, сказал и забыл. Папка его все время за эту легкомысленность ругает. Говорит, что природа пошутила, мужской характер мне дала, а бабский Марку.

- Нормальный у него характер, как раз для корреспондента.

- Леш... - положила она ему руку на плечо.

- М?

- Может... Если хочешь, оставайся. Комп я тебе дам, все равно надоел мне. А я уеду завтра, хочешь, поживи. А хочешь, поехали со...

- Лиза, ты чего?

- Не обращай внимания, - махнула она рукой и, мелькнув рыжей челкой, скрылась в глубине квартиры.

Через пару минут заорал из прихожей Марк:

- Леха! Леха! Идем!

Волков вышел в прихожую:

- Обожди.

Достал из вещмешка гуталин, вехотку, начистил сапоги до котовьего блеска, не обращая внимания на приплясывающего от нетерпения Марка.

Во дворе его встретил меланхоличный оператор в перевернутой кепке и с бандурой на плече. "Кинокамера": догадался Волков. Из машины вышел кряжистый чернобородый мужик, удивлено оценил взглядом лейтенанта и протянул мозолистую руку:

- Дьяконов.

- Волков.

- Молодец, до мелочей форма продумана.

Волков пожал плечами:

- Реконструктор с Одессы.

- Оно и понятно, что не из сорок первого. Одно замечание, сигареты не аутентичные. Кто ж в сорок первом курил "Беломор" компании "Рейнольдс"?

- А "Норд" фабрики имени Урицкого в вашей Москве не достать, - парировал лейтенант.

- Пачку надо было сохранить, да набить ее папиросами.

- Не догадался.

Марк, тем временем, что-то втолковывал оператору. Тот не обращал никакого внимания на журналиста. Так, кивал невпопад.

А потом целый час Волкова снимали. Дядя Миша тихо дремал в машине, раскрыв дверь, Лиза наблюдала за священнодействием с балкона. Марк суетился, выдавая каждую секунду по пять "конгениальных" идей. То лейтенанта надо снять возле "Мерседеса", то, как он идет навстречу камере, то, как внимательно смотрит на табличку: "улица Героев Панфиловцев", то, как покупает в киоске цветы, а нет, лучше пиво, нет лучше цветы, то как просто сидит и курит на фоне рекламного плаката.

В конце концов, Марк заорал:

- Дядя Миша! А давай летеху с собой возьмем? Не, ну ты представляешь кадр? Значит, снимаем захоронение, общий план, потом камера такая отъезжает сквозь толпу, а там, в отдалении, стоит наш лейтенант и такой курит и смотрит. А? Красиво? А? Витька, сделаешь?

Оператор пожал плечами. Дядя Миша протер глаза. Посмотрел на Волкова и тоже пожал плечами.

- Леха! Давай с нами, а? Мы сегодня там, ночуем, потом снимаем тебя, потом отправлю тебя поездом хоть в Одессу, хоть в Москву. А? Лех! Ну, давай! Ну, Леха!

- А поеду, - согласился Волков. Сделал вид, что согласился внезапно, хотя думал о том, как бы напроситься с парнями в эти самые Сухиничи. - Только...

- Что?

- Я с Лизой попрощаюсь.

- Само собой. Только одна нога тут, другая тоже тут.

Волков снял вещмешок и побежал к подъезду. Лифт полз медленно, словно извозчичья лошадь по Дерибасовской, вернее по Чкалова ...

А Лиза стояла в дверях.

- Ну... Я поехал?

- Ага, - деревянно ответила она, смотря в пол.

- Ну ты это... В общем, извини, если...

- Ага.

- Ну, пока?

- Ну, пока.

- Я пошел.

- Иди.

Он шагнул к лифту. Двери открылись. Он оглянулся. Она беззвучно плакала.

- Лиз, ты...

- Иди уже!

И с силой захлопнула дверь. Через секунду из-за нее донесся грохот современной музыки: "Тыц-тыц-тыц-буц!". Лифт быстро поехал вниз.