Время жизни. Акт I: Огонь

3. Bad Decisions (Плохие решения)

Возможно, Фриду стоило остаться наедине со всей новой информацией, которую ему накидала Килия, но он просто не мог разобраться во всем сам. Надёжный друг, не принимающий ничего близко к сердцу, идеально подходил на роль терапевта для его чересчур нагруженной головы.

— Обязательно было идти в бар? — вздыхая, спросил Фрид.

— Это самое лучшее место для мерзких историй! К тому же у меня скоро смена, — пояснил Шон, сидящий с бокалом виски. — Ну так и чё. Та девка — она по пьяни от тебя залетела и захотела стрясти денег? — с полной серьёзностью в голосе спросил он.

— Ты дебил? — ударил его в плечо Фрид. — Здесь всё куда сложнее.

— Сложнее ребёнка, блядь?! Ну, чувак, ты попал тогда!

— Я это уже понял…

Фрид пытался придумать, как объяснить всю ситуацию другу, не раскрывая главного. То есть буквально ничего.

— Слушай, — начал он, — Вот представь, что… в один день к тебе заявляются и говорят, будто ты супергерой, который должен спасти планету.

— Ты супергерой?! — выпучил глаза Шон.

— Тс-с, не ори! — Фрид усадил его обратно на место. — Я не супергерой, но та девочка так считает, поэтому… Как ты думаешь, должен ли я подыграть ей? Или просто забить?

Шон нахмурился и, долго мыча себе под нос, рассматривал тающий лёд в стакане.

— Та девчонка не выглядела как сумасшедшая, — сделал он небольшое заключение. — Думаю, она просто могла потеряться в своих фантазиях — с кем не бывает, правда? Но она чуть не утопила тебя, Фрид… Уверен, у тебя опять были кошмары из-за этого. Так что я бы позвонил в полицию, или куда там сообщают о подростках с ненормальным поведением, и больше бы с ней не связывался. Может, там ей помогут вырасти.

Было ли это влиянием меркантильного отца, или же Шон сам по себе никогда не витал в облаках — трудно сказать, но в одном он был прав: Килия действительно была опасна.

— Понимаю, что иногда нам хочется чего-то чудесного в этом мире, особенно тебе, — продолжал Шон. — Но… я не говорю, что мечтать — вредно, просто на твоём месте я бы лучше сосредоточился на реальности — учёбе.

Со стороны часто могло показаться, будто среди двоих друзей самым безбашенным являлся тот, кто пытался устроить из всего вокруг настоящую клоунаду, но на деле получалось так, что это почётное звание всегда вырывали именно тихони. Таким был и Фрид. Сколько раз Шон останавливал его от необдуманных решений, некоторые из которых явно привели бы к самой настоящей смерти? Чего стоит только упоминание о том, как Фрид рванул разнимать двоих наркоманов, норовивших разодрать друг друга в клочья, по итогу, оказавшихся друзьями, и лишь был избит до больничной койки за вмешательство в их идиллию. И это была лишь верхушка айсберга.

— Спасибо… Думаю, ты прав. Не стоит втягиваться во всю эту муть, — с улыбкой солгал Фрид.

Распрощавшись с другом, он целый день болтался по городу.

Сидя на лавке в парке, наблюдал, как девочки из средней школы показывали друг другу смешные тиктоки, как уставшая молодая девушка возила коляску из стороны в сторону, периодически проверяя, не проснулся ли малыш; как к понурому одинокому старику с жёлтым тюльпаном чуть ли не в припрыжку подошла маленькая чарующая бабушка, и он в момент стал самым счастливым человеком на земле. Столько людей, столько эмоций, столько чувств…

Килия рассказала всю правду о нём и богах только сегодня, но Фрид чувствовал, что в её словах не было лжи: теперь он видел столько объяснений, столько очевидного в этом мире. Да, его терзали сомнения, словно всё не по-настоящему, словно он рассказал сам себе историю и теперь пытался в неё поверить. Он чувствовал себя почти безумцем, и единственное, что позволяло ему сохранять чистый разум, — это образ Килии.

Время летело быстро. Солнце уже клонилось к закату, когда Фрид, ещё более загруженный, чем ранее, отправился домой.

Даже за пределами ограждения он сразу же понял, кто был чем занят: мама заканчивала готовить — в округе так и витали ароматные отголоски будущего ужина, — а отец, как обычно, кропотливо трудился над чертежом в своём кабинете, который, порой, даже в самую глубокую ночь озарял маленький сад под окнами первого этажа.

Фрид не был голоден, но отказаться от семейного ужина считалось почти что преступлением, поэтому ему пришлось со скучающим лицом в сотый раз разглядывать домашний сервиз.

— Как прошла вечеринка? — спросила мама.

— Хорошо, — безразлично ответил Фрид.

— Настолько хорошо, что все закуски остались не тронуты, а алкоголь не выпит?

Сын тяжело вздохнул, не желая продолжать диалог.

— Я видела твою одежду на сушилке вместе с ботинками, — перешла к главному она. — Ты снова упал в бассейн?

— Это… Не важно, меня всё равно спас Шон, так что…

— Дима, — обратилась она к мужу, — говорила же: нужно убрать уже этот чёртов бассейн от греха подальше.

— Мы это уже обсуждали, Хелен, — раздражительно ответил тот.

— Ты хочешь, чтобы твой сын утонул?!

— Я же не виноват, что он так и не научился плавать! — повысили голос отец и звучно бросил приборы.

Как бы идеальна не была семья, ссоры тоже случались. Особенно, когда эти ссоры касались ожиданий родителей от своих детей.

Фрид, давно смирившийся с мыслью о невозможности плавать, сложил два плюс два: если он действительно бог огня, то было вполне логично, что он не совместим с водой. Даже более — это объясняло причины всех бед в его жизни! От этой мысли он невольно рассмеялся, нарушив неловкую тишину родителей, что боялись обидеть сына. Увидев, как тот хохочет, они испугались, но не стали подавать виду.

— Думаю, — успокоившись, заговорил Фрид. — В этом тоже была своего рода задумка Бога. Мам, пап, я вас люблю, — ласково сказал он, поняв, что вся его жизнь была настоящей и что родителей Фрид тоже ценил по-настоящему.

Никто и ничто не навязывало их любовь, и неважно, какое будущее было высечено в его судьбе, ему хотелось бы вечно наслаждаться родительскими перепалками, вечерними ужинами и изрисованными тарелками.

Он посмотрел на растерянные лица отца и матери:

— А! Я просто уже привык к издёвкам, так что ничуть не обижаюсь на папу, — успокоил их Фрид.

Вслед за сыном усмехнулась и мать:

— Боже правый… Давно пора привыкнуть, что ты уже не маленький. Я рада, что вы с Шоном друзья.

От разговора у Фрида разыгрался аппетит, и он съел всё, что лежало на тарелке. Затем помог матери с мытьём посуды, поднялся в свою комнату и, упав на кровать, задумался о будущем: «Очевидно, мне придётся от многого отказаться. Многое потерять. И всё, что мне остаётся сейчас, — это наслаждаться безмятежными деньками, пока не начнётся ужас… Но я не позволю судьбе отобрать дорогих мне людей — я защищу их во что бы то ни стало! „Перенаправить характер“? Насколько сильно возможно его „перенаправить“?» — Фрид поднял руку, растопырив пальцы, словно хотел дотянуться до самого неба. В его действиях было не больше смысла, чем в суждениях о том, что могло и не произойти вовсе. Рука затекла, и пришлось опустить её обратно. Фрид непроизвольно вспомнил их первую осознанную встречу с Килией — ту, что произошла на вечеринке, — как он едва ли не утонул и… «В тот день, когда я разбил голову — если бы не Килия, я бы не выжил. Не знаю, как работает вся эта система, но я определённо должен был умереть, да? Значит ли это, что она просто изменила характер моей смерти, отсрочив её на неопределённый срок? Конечно, у всего в этом мире есть предел, и смерть — неизбежная судьба всего сущего. Значит, вполне реально предотвратить гибель дорогого человека?!» — надежда обуревала Фрида.

Со стороны стола послышался звук бульканья — уведомление из телеги.

Фрид так задумался, что забыл ответить Шону, написавшему ещё во время ужина: «Мы договорились завтра встретиться всей группой, чтобы познакомиться. Где-то в час в Небе. Тебя ждать или ты не оч себя чувствуешь?»

«Наверно, стоит сходить, — подумал Фрид, но не знал, во сколько заявится Килия. — Стоп, она же богиня времени — придумает что-нибудь», — решительно заявил он и дал положительный ответ.