Время жизни. Акт I: Огонь

15. IMAGE — MATERIAL- (Материальные изображения)

«Ещё». Красные от холода пальцы почти онемели, ноги еле держались, стоя по колено в снегу, пот замерзал прямо на коже, связывая ледяной коркой всё тело, а холодный воздух обжигал лёгкие. Фрид с самого утра целый день бегал по полю, принимая прямые удары богини мороза и сжигая их за секунду до попадания. Очевидно, не каждая из попыток выдавалась удачной — наоборот, большая часть из них попадала прямо в цель, из-за чего юный бог огня и не мог позволить себе закончить эту тренировку раньше, чем достигнет приемлемого для себя результата.

Инерай создала очередную иглу льда и с размаху бросила её во Фрида. Выставив правую руку вперёд, он принялся нагревать ладонь, словно намеревался выстрелить из огненного бластера, но вместо этого накапливал энергию, создавая щит из жгучего пламени, что было способно растопить лёд в одно мгновение. Диаметр запускаемых Инерай сосулек превышал обхват его руки, из-за чего при плавлении маленькие частички снега подобно осколкам разлетались во все стороны, задевая и царапая кожу. И несмотря на все старания расширить этот предел в создании области плавления с сохранением её мощности, Фрид никак не мог полностью нейтрализовать удар, поэтому ему приходилось довольствоваться минимизацией урона.

Ледяная игла влетала в руку и с треском и отлетающими осколками исчезла в ладони.

«Ещё», — поднял левую Фрид — правая отказывалась двигаться.

Богиня мороза вновь, потакая его желаниям, создала ледяную иглу и пустила её в сторону парня. Он всё ещё оставался обычным человеком, непробудившимся богом, и его энергия постепенно иссякала, а силы были почти на исходе. Инерай как никогда раньше хотела поскорее закончить эту тренировку, чтобы скорее поиграть в компик, но упрямый парнишка никак не мог угомониться, пытаясь прыгнуть выше головы. И во всём вина наставлений Килии: «Действуй, исходя из его желаний. Он мальчик мечтательный, добрый, и чем раньше он поймёт свой лимит, тем лучше». Однако на деле Фрид, видимо, был готов, скорее, довести себя до смерти, нежели сдаться, и эта перспектива действительно пугала.

Через несколько секунд после принятия удара юный бог огня упал в снег. Когда он поднялся, Инерай заметила, что его левой руке стало ещё хуже из-за того, что ему не удалось полностью растопить льдину. Но даже так он снова выставил её вперёд.

«Ещё!»

— Достаточно, — схватила его руку Килия. — Снежинка! Можешь быть свободна! — крикнула она и вновь повернулась к ученику: — А у тебя суицидальные наклонности — это врождённое, как погляжу.

— Нет, погоди… — останавливал он богиню. — Инерай! — пытался окликнуть её Фрид, но вместо одобрения наставницы получил смачный удар в живот, отозвавшийся по всему телу, что каждая царапинка, каждая обездвиженная конечность разом вспыхнули волной обжигающей боли.

Килия подхватила теряющего сознание мальца и закинула его к себе на плечо как школьный рюкзак. Тяжело вздохнув, она в очередной раз задалась вопросом, почему именно такой, как он, должен был стать спасением мира, и, ворча под нос, унесла ученика на лечение.

Через день настал долгожданный спарринг с Инерай, к которому Фрид относился очень серьёзно. Возможно, даже слишком.

Оба встали посреди поля, которое после всех тренировок мальчишки превратилось в чистую поляну без единой снежинки. Килия, как главный судья, села на один из полуразрушенных балконов дома в ожидании веселья. Это была первая драка, когда Фрид мог контролировать свою силу, гнев и когда его желание победить стояло превыше всех возможных причинённых неудобств Инерай.

«Ручки наготове, взгляд бесстрастия, и-и-и файт!» — отсчитала про себя Килия.

Смертельная битва началась.

Богиня мороза ударила руками о землю, создав волну огромных ледяных шипов, быстро несущихся в сторону Фрида. Он немедля растопил их, но оказался застигнут врасплох следующей атакой: снежный голем вновь преследовал цель уничтожить юного бога огня.

— Эй! Это нечестно! — крикнул Фрид, блокируя удар голема.

— Никто не говорил, что будет честно! — ответила девушка, меняя позицию.

Несмотря на то, что с големом Фрид дрался всего пару раз и каждая из его атак была по-своему сильна, он выяснил, что снежный великан специализировался, прежде всего, на ближнем бое, закрывая изъяны Инерай. Как много и как часто она могла создавать таких чучел, он тоже не знал, но настало время выяснить: нагрев свою ногу, юный бог огня сначала ударил в колено голема — снежный человек, потеряв равновесие, начал заваливаться, — а затем, подгадав момент, разнёс его голову фаерболом. Не успел он разобраться с одной проблемой, как вылезла другая: големы с ледяными копьями вместо рук.

— Да ты издеваешься… — раздражённо бросил Фрид, принимаясь за вторую порцию миньонов.

Ему пришлось пропустить пару-тройку ударов прежде, чем контратаковать: разнося их головы на мелкие куски, после которых големы не могли восстановиться, Фрид быстро расправился с приспешниками богини и, в попытке выследить последнюю, услышал лёгкий шелест сверху. Подняв голову, он увидел, как маленькие иглы — размером с палец — стремительно летели вниз.

С самого начала боя Инерай только и делала, что удерживала Фрида на одном месте, заставляя лишь защищаться от её атак, и юному богу огня это уже изрядно поднадоело. Он растопил остатки снежного голема, выбравшись из ловушки, и бросился в сторону богини мороза. Та приподняла левую руку вверх и сжала в кулак, что Фрид расценил за очередную попытку задержать его, однако спустя секунду понял, что это предположение оказалось ошибочным: она изменила направление летящих игл. Теперь те следовали за каждым его движением. Фрид был вынужден развернуться, чтобы создать огненный щит и заблокировать хотя бы часть этих мелких сосулек. И пока он отбивал атаку, Инерай, не теряя времени, напала сзади и проткнула его живот ледяным мечом.

Всё тело дёрнулось от боли, и руки сами потянулись к кровоточащей ране, опуская щит, который до селе сдерживал летящие иглы, чьи остатки проткнули его плоть сверху до низу. Инерай вытащила меч, безучастно смотря на то, как Фрид падал на землю, пытаясь ухватиться за последние секунды жизни. Богиня повернулась в сторону Килии:

— Он не готов.

— Нет, — возразила, улыбаясь, Килия. — Готов.

Как только эти слова достигли ушей Инерай, она почувствовала невообразимо сильный толчок из-за спины, увидев, как из её грудной клетки торчит чужая рука с собственным сердцем.

Фрид разжал руку, бросив шевелящийся орган на землю, а сам пустил огонь по всему телу богини, заставляя кричать её в агонии.

Было ли это из-за легкого помутнения разума юного бога в следствии около смертельного состояния, или же он действительно выпустил внутреннего дьявола, что сдерживал много лет, но его пытка огнём длилась впечатляюще долгое время. Наличие мгновенной регенерации — поистине самое божественное и самое адское, что могло произойти в подобной ситуации: тело Инерай восстанавливалось и сжигалось вновь и вновь; она молила его прекратить, остановиться, признавала поражение уже так много раз, что даже уши бы завяли слушать настолько одинаковые фразы. Но Фрид будто не слышал её.

Пожалуй, именно так выглядит то, что люди представляют, говоря о пытках в аду. Однако это было здесь — в нашем мире.

Килии не пришлось спускаться, чтобы расцепить богов: Фрид сам выдернул руку из груди Инерай и сделал несколько шагов назад. Его глаза были широко раскрыты, дыхание учащенно, а руки сжаты в кулак. Он упорно смотрел в одну точку, постепенно пытаясь прийти в себя. Усмиряя мандраж, Фрид сложил ладони, и увидел свою правую руку, окрашенную кровью девушки по самое плечо, а затем и саму Инерай: полусожжёную — её тело уже начало восстанавливаться, — с сердцем наружу и огромной дырой в груди. Рвотный позыв вынудил Фрида зашевелиться и убежать подальше от ужаса, что сам натворил. Опустошив желудок, он тут же схватил кусок снега и стал обтирать им правую руку, смывая кровь.

— Поздравляю, — спокойно сказала Килия. — Хоть и с трудом, но ты не впал в безумство. И это с твоими-то ранами.

Фрид покосился на неё, не понимая, о чём та говорила, а затем посмотрел на живот, откуда во всю сочилась красная жидкость.

— Я не чувствую… — словно в трансе проговорил он.

— Но это не значит, что раны нет, — присела перед ним на корточки богиня. — Её надо вылечить — иначе ты умрёшь.

— Ум-ру?.. — кружилась голова Фрида.

— Хочешь, я тебе помогу?

— Почему… ты спрашиваешь? — не понимал он, ведь Килия нуждалась в нём — в его силе; она не могла дать ему умереть.

Богиня улыбнулась, словно насмехаясь над его безвыходным положением:

— Просто скажи: да или нет.

— …Да, — едва удерживаясь в сознании ответил Фрид.

— Тогда поспи, — подложила она ему руку под голову, аккуратно опуская на землю. — Теперь всё будет хорошо…

«…Проснувшись, я увидел, как рядом с кроватью стояли Шон и Милакрисса. Их глаза были наполнены ужасом, словно моё лицо перемололи в бульдозере. «Ах, точно… — подумал я, — Инерай продырявила его иглами… Но разве Килия не должна была меня вылечить? Впрочем, что важнее, как они оказались в этом месте?» Я открыл рот, чтобы спросить их, но ни один звук не выходил из горла. Поднеся руку к шее, я удивлённо посмотрел на друзей: Шон отвернулся, а Милакрисса с прискорбным лицом приложила ладонь к уху. Её губы двигались без единого слова, и тогда до меня дошло, что она сказала: «Слух». Верно, что-то было не так с моим слухом, и я никак не мог выяснить, что именно и как это могло произойти, исходя из всех недавних событий.

Попросив блокнот с ручкой, я записал несколько вопросов, старательно выводя буквы, а затем отдал Милакриссе. Как только она взяла его, её брови подскочили, а испуганный взгляд вновь нацелился на меня. Повернувшись к Шону, что продолжал стоять спиной, она что-то сказала и дала посмотреть листок. Он выхватил ручку и стал записывать ответы.

Блокнот вернулся ко мне:

«Что случилось с Инерай? Она в порядке?

— Да, она отдыхает в соседней комнате.

Как вы здесь оказались?

— Мы хотели тебя поддержать».

«Поддержать в чём?» — недопонял я и заметил, как все вещи вокруг пришли в движение. Мои глаза не могли задержаться на одном месте ни на секунду, а всё тело медленно сгорало изнутри. «Но я же… Подчинил тебя», — говорил я пламени, что вновь пожирало мою плоть. Приподняв футболку, я увидел ничто иное, как огромную дыру внутри своего туловища. Она пылала огнём — ярким, красивым, жёлтым. Словно ведомый чьими-то указаниями, я опустил в неё руку, но там не оказалось дна. Возможно, то были сами врата ада, которые никто, кроме меня не видел и даже не ощущал. Просунув руку настолько далеко, что моя спина начала болеть от того, насколько сильно скрутился, я стал ощупывать некую поверхность, похожую то ли на искусственный снег, то ли на комки шерсти, и, когда мои пальцы обдало жаром от просочившейся крови, я со всей силы вцепился в этот неясный острый предмет. Постепенно вытаскивая его из собственной же плоти, я видел, как рука от плеча окрашивалась в цвет крови, что почему-то не вызывало никакого отвращения. Будто всё шло так, как надо. Наконец вынув руку из дыры, я повернул кисть, чтобы увидеть искомое — осколок.

В этот же миг я услышал шум машин, лёгкий шелест одежды всё ещё стоящих передо мной Милакриссы и Шона и очень, даже слишком, громкое замечание первой:

— ТЕБЕ НЕЛЬЗЯ!

— ЧТО? — собственный голос звучал ещё громче обычного и сотрясал сознание.

— ШОН! — дёрнула она его за рукав, словно он знал решение каждой проблемы.

И когда мой друг развернулся, я впервые обратил внимание, насколько по-другому он выглядел: уставшее и мрачное лицо делало его на десяток лет старше, а в глазах плавал страх — то ли передо мной, то ли перед самим собой — я не понимал, — но он явно был не тем Шоном, которого я знал. С каждым его шагом, моё сердце начинало колотиться быстрее. На самый крайний случай я держал нагретым кулак. Он подходил всё ближе, и я прекрасно видел, как его рука тянулась к одеялу, что лежало у моих ног. Как только Шон схватил его, я тут же попытался ударить друга по лицу, но ему как-то удалось заблокировать атаку и накинуть ткань на мою голову в попытках задушить.

— Ещё чуть-чуть! — слышался голос Милакриссы. — Продержи его так ещё чуть-чуть!

Кислород пропадал, и я медленно терял сознание.

Меня душил лучший друг. А моя девушка за этим наблюдала… Я не хотел умирать. Прокручивая в голове один и тот же вопль, я закричал во все мочи…«

— Не-е-ет!!! — очнулся Фрид, вскочив в постели.

Сидящая рядом с ним Килия приподняла бровь, расценивая поведение ученика как неудачную шутку.

— Ты был без пяти минут мёртв и так уже прыгаешь? Ва-ау, — безэмоционально протянула она и, встав с места, кинула одежду на кровать: — Если в силах двигаться, то мы ждём тебя с Инерай на ужин.

Фрид немного замялся, теряясь между реальностью и сном:

— Т-ты ведь не приводила сюда Шона и Милакриссу?

— С чего бы? — удивилась она. — Зачем мне приводить посторонних? Очухивайся побыстрее и вниз, — добавила богиня и оставила ученика.

Фрид натягивал на себя одежду, до сих пор размышляя о только что произошедшем в его фантазиях. Он уже не раз думал о том, что случилось бы расскажи он о себе друзьям, и каждый раз всё сводилось к одному — страху. Страху перед неизвестностью, который и вылился в настоящий кошмар, преследуемый его. Сидя в кровати, Фрид посмотрел на свои руки: теперь они по-настоящему обагрены кровью, и до селе маленькое желание раскрыться перед близкими бесследно исчезло.

Ученик спустился к разведённому костру. Инерай, что врезалась в память Фрида своей обугленной кожей и дыркой в груди, в полном порядке сидела и жарила картошку. Она подняла на него взгляд и ласково улыбнулась как ни в чём не бывало.

— Ты в порядке?.. — неловко спросил Фрид, садясь поближе к огню.

— Не переживай, — усмехнулась она. — Твоя победа вполне заслужена. И хоть я и считаю, что жечь меня на протяжении пяти минут было уже чересчур, но в целом я проиграла по собственной же глупости: нельзя недооценивать оппонента. Так что да. Поздравляю! — Инерай радостно протянула ему руку.

Фрид в легком замешательстве пожал её, и это было ознаменованием завершения его первой плюс-минус серьёзной битвы. Он многому научился, многое познал, чтобы в нужный день защитить тех, кто ему дорог. По крайней мере, он на это надеялся.

Юный бог огня взял шампур и подставил под него руку, создавая пламя. Теперь даже контроль над огнём давался ему без особых усилий, позволяя мыслям затмевать реальность.

— Наш зимний лагерь подошёл к концу, — подытожила Килия. — Завтра мы вернёмся домой.

— Уже?! — подпрыгнула Инерай. — Как быстро летит время… — слегка покосилась она на Килию.

— Да… — улыбнулся Фрид. — Всего неделя прошла, но я чувствую, как сильно вырос. Спасибо, вам обеим.

— Ты сам чудо, Фрид! — подбодрила его Килия, поедающая жареный хлеб. — Ну так что, может, отпразднуем?

Откуда-то из-за спины она вытащила бутылку виски и поставила её у всех на виду.

— Серьёзно? — осуждающе посмотрел на неё ученик.

— Э-это была моя идея… — неловко тянула руку Инерай.

— К сожалению или к счастью, из нас троих только ты можешь напиться, — развела руками богиня. — Поэтому выбор за тобой.

Фрид долго смотрел на эту янтарную бутылку, которая с каждой секундой всё больше и больше напоминала ему о Шоне, об их посиделках и невыносимо глупых, идиотских, но не менее смешных шутках, о том, как ему бы просто хотелось поскорее уже лечь в собственную тёплую кроватку, повидаться с Милакриссой, побыть в её нежных объятиях, позволяя себе ни о чём не думать, и с улыбкой сказал:

— Давай поедем домой.

Килия пожала плечами и посмотрела на Инерай с типичным взглядом «я же говорила». Все спустились в комнату богини мороза и начали собирать вещи под бодрую электронную музыку, которая иногда была настолько странной, что Фрид вынужден был её переключать. В очередной раз сменяя песню, он случайно сдвинул мышку в угол монитора, свернув тем самым все окна. Казалось бы, рабочий стол как рабочий стол, но кое-что зацепило внимание парня: небольшая папка под названием «Боги». Его рука машинально двинулась, и он открыл её, увидев целый ряд уже других папок, названных беспорядочным набором букв: лчоса, яцио, ьсут, гусео, оьожац, увцфй, агцоуф, ищжцщб, гочсо, чифьг. Любопытство Фрида не унималось, и он намеревался продолжить исследование странной папочки, как вдруг к нему подошла Инерай:

— Это не музыка, — усмехнулась она, словно Фрид не копался в её компьютере, а случайно тыкнул на рекламный баннер.

Пристыженный, он отошёл от её рабочего места и продолжил сбор вещей. И тем же вечером Фрид с Килией отправились домой.