Временно живые. Продолжение романа «Период распада»

Картинки из прошлого. Великобритания, база ВВС Креденхилл. 18 марта 2011 года

Турбины огромного С17, который был чем-то вроде Фридом Берд10 в этой долгой, и в самом деле очень долгой войне зашипели на реверс – и солдаты поняли, что они наконец-то дома. Не будет больше пыльных дорог, гор и непрекращающегося чувства, что сейчас в тебя целится снайпер, не будет разорванных фугасами товарищей и ночных минометных обстрелов, пеших патрулей и исполненных ненависти глаз. Они дома – чтобы через три года снова попытать счастья.

Если кто захочет.

В числе тех, кто прибыл сейчас на родину прямиком с аэродрома Баграм – был ничем не примечательный внешне человек тел тридцати – тридцати пяти. В отличие от обычных пассажиров этого самолета – на форме у него не было никаких знаков отличия, раскрывающих его воинское звание или место службы. Солдаты – люди непосредственные, и при других обстоятельствах кто-то непременно затеял бы беседу и попытался в ходе нее выведать у неизвестного как можно больше о жизни – и службе. Они были братством – маленьким братством посреди обезумевшего мира и каждый брат мог в любое время рассчитывать на помощь остальных – но в ответ для остальных он должен был быть раскрытым как Библия на субботней молитве и понятным, как приказ командира. Но вид и повадки незнакомца, явно свидетельствующие о том, что от Креденхилл до родной части ему ехать совсем немного11 – заставили любопытных держаться в стороне. Он и сам – за весь полет не высказал никакого желания общаться. Как только они взлетели с Баграма – он устроился на своем тощем вещмешке, положил руку под голову и немедленно заснул крепким сном. С17 – это не С130 с его зубодробительным ревом – но то, как быстро заснул этот солдат, говорило о полученной им подготовке. Отличный солдат – спит всякий раз, как только представляется такая возможность…

Хвостовой трап откидывать не стали, солдаты направились к боковому, предвкушая встречу с женами и подружками, с родным домом и детьми, у кого они были, с британским пудингом и отсутствием разрывов минометных мин по ночам. В их числе – был и этот странный солдат. Никто и не подумал подать для солдат какой-то транспорт, они сами, без командиров построились и зашагали к главному зданию базы, а вот тот самый странный солдат – огляделся по сторонам, увидел стоящий в стороне черного цвета РейнджРовер, поспешил к нему.

– Привет, Дик! – он протянул руку водителю, и водитель пождал ее – меня так хотят видеть?

– В некотором роде. Забирайся в колымагу и поехали…

Солдат забрался на переднее пассажирское сидение. Играла какая-то новая поп-группа, ее музыка, быстрая и навязчивая – помогала отвлечься хоть немного.

– Что нового?

– Кейт погиб. Помнишь его? – спросил водитель, не отрывая глаз от дороги

– Помню. Как?

– В Кандагаре. Проводили операцию под прикрытием, кто-то что-то напутал. Американцы, не разобравшись, начали палить.

– Ковбои, мать их.

– Точно – Дик, который сейчас был инвалидом и возил командира САС – стал таким в Ираке, когда придурок на американском штурмовике А10 атаковал из колонну, его не остановил даже натянутый над тентом британский флаг – для особо тупых. Иногда казалось, что американцы от процесса пальбы получают такой кайф, что им все равно, в кого палить.

РейнджРовер прокатился по городу, выехал на дорогу, ведущую совсем не к их базе.

– Куда мы едем, Дик?

– Я не до конца проинформирован… Но кажется, кое-кому наверху сильно хочется вас выслушать.

– Ты уверен, что это хорошая идея? Мне не мешало бы принять душ и сменить шмотки. Еще вчера я ползал в них по казахстанским степям.

– Сэр, полковник считает, что ваша форма не оскорбит глаз присутствующих. Вероятно, он хочет попросить дополнительное финансирование. На наше – никто уже не идет.

– Ну, если так…

* * *

Прорвавшись через ад двадцать пятой кольцевой, пробки на которой превратились из чрезвычайного обстоятельства в скучную обыденность – они выехали на набережную Темзы, на которой в этот час машин было поменьше, чем в час пик – по крайней мере, продвигаться было можно. Лейтенант жадно смотрел в окно, впитывая знакомые образы – рекламная растяжка, черные такси-кэбы, разноцветный поток машин, туристы с фотоаппаратами. Всего лишь несколько часов назад он был там, где ничего этого не было, а были лишь горы, такие же, как и тысячу лет тому назад – а здесь все меняется со скоростью экспресса. Мода, стили, машины… а там не меняется ничего, и как их прадеды умирали при прорыве на хайберский проход, так они сейчас умирают на дорогах и в горах Афганистана. Столица его страны, его Родины – совершенно не была похожа на столицу воюющего государства, по улицам шли нарядные, красивые люди – и сержанту вдруг подумалось, что рано или поздно все это придет сюда. Не может не прийти…

В холле «Песочного дома» – так называлось новое здание штаб-квартиры Службы на самом берегу Темзы – их ждал безликий и вежливый человек с временным пропуском. Были здесь и нововведения – пропускные системы, больше похожие на камеры для казни газом. В них надо было зайти – и система брала пробу воздуха, выявляя мельчайшие частицы взрывчатки и оружейного масла. На лейтенанта, она, конечно же, сработала – вызвав немалый переполох.

Его командир, полковник Монтроуз встретил его в приемной генерального директора службы. Пожал руку – и тут же им предложили войти. В кабинете – кроме директора Ми-6, сэра Джона Сойерса были и другие люди, в том числе – к его немалому удивлению – Стелла Римингтон, бывший директор МИ-5, писательница и по слухам – подруга и неофициальный советник Ее Величества по вопросам терроризма и разведдеятельности.

– Господа, лейтенант Томас Стирлинг, двадцать второй полк – представил его полковник – только что прибыл из Казахстана.

– Господа, мадам… – козырнул всем лейтенант

Было видно, что поведение лейтенанта пока нравилось. Мадам Римингтон смотрела на него неотрывно… с виду добрая бабушка, но глаза у нее были жесткие и неприятные. Не исключено – что слухи про нее верны.

– Мы рады видеть вас в добром здравии, лейтенант… – сказал сэр Джон – надеюсь, вы извините нас за… неуемное любопытство, лейтенант. Перед нами… стоит небольшая дилемма, вот почему мы вызвали вас так срочно, и вот почему вы здесь. Мы хотели бы, чтобы Вы немного рассказали нам о ситуации… там, в Казахстане и Средней Азии. Своими словами, лейтенант, если не сложно.

– Сэр, полагаю, в письменном отчете мои мысли будут… более упорядоченными.

– Лейтенант, эти отчеты приносят мне по два-три на день – сэр Джон показал на какие-то папки в твердой обложке на столе, и я совсем не уверен в том, что мне их следует читать. Читая их – можно стать писателем, можно оказаться в психушке – но черт меня возьми, если там найдутся ответы на вопросы, которые нас интересуют. Так что – проявите снисхождение к нам и к нашему времени, и попробуйте все же рассказать нам что-то. Для начала несколько там серьезна ситуация? Она улучшается? Ухудшается?

– Ухудшается, сэр – сразу ответил лейтенант – она ухудшается. Стабилен только Казахстан. Но и это – временно, лет через десять вы можете его не узнать. И вообще – весь регион.

– Интересно. Нельзя ли подробнее…

– Подробнее… Сэр, там сейчас у власти люди, которые родились и выросли с Советском союзе. Только это – пока удерживает ситуацию от того, чтобы окончательно скатиться в пропасть. Но это – временно. Все республики живут на том, что осталось еще со времен Советского союза. Инфраструктура, предприятия… в этом роде, сэр. Там много вкладывают в столицы, но почти ничего – в провинцию. В столицах – они довольно космополитичны, сэр, многие приведены в порядок, кроме разве что столицы Кыргызстана Бишкека. Строится жилье и уже построено много жилья, жители говорят по-русски, иногда и по-английски. А вот в провинции – мрак и запустение. И самое плохое, сэр – это дети.

– Дети, лейтенант?

– Да, сэр. Везде, кроме Казахстана – в провинции детей столько, что вы не можете себе и представить. В каждой семье – по три, по четыре, иногда и больше детей. Вол многих местах они живут в домах с земляным полом – но при этом то тут, то там возводятся мечети, все это финансируется из разных исламских фондов. Работы нет почти нигде, быт очень примитивен, многие уезжают на заработки в Россию, но после кризиса довольно много людей вернулось. В некоторых странах, таких как Узбекистан – разрыв между столицей и провинцией настолько велик, что людей из провинции просто не пускают жить в столицу… Там есть специальный штамп в паспорте, подтверждающий твое право жить в определенном месте…

– Прописка – сказал высокий, худой и молодой человек в очках, по виду аналитик

– Да, наверное, сэр. Так вот – в Узбекистане человеку из провинции получить такой штамп в паспорт нереально, в столице он просто не нужен, полиция его арестует, изобьет и выгонит. И эти люди живут в нищете или уезжают в Россию – если та их принимает.

– А как насчет Казахстана?

– Там немного по-другому, сэр. Очень мало народа и очень большая территория. В основном население сконцентрировано в крупных городах, они говорят по-русски и в основном работают на русский рынок. Налоги там меньше, кредиты дешевле и поэтому есть чем заняться. Но проблема в том, что в Южном Казахстане – граница практически не прикрыта, там голая степь, просто не за что зацепиться. И туда постоянно переходят беженцы, казахи пытаются противостоять всему этому, но у них не хватает сил. Там уже целые города, построенные беженцами из подручных материалов, что-то типа трущоб – но они строят капитальнее, потому что зимой там бывает холодно. Это беженцы – из зоны Ошского конфликта, из Узбекистана, из Таджикистана, из Туркменистана, даже из Афганистана. И вот среди них – успешно распространяются ваххабитские идеи. Там уже есть подпольные мечети, туда проникают ваххабитские проповедники, в основном подготовленные в Саудовской Аравии и в Пакистане – но есть уже и местные. И есть казахи, в основном кочевые, которые так же принимают идеи исламского ваххабизма как справедливости.

– Справедливости? – раздраженно сказал сэр Джон – какая ко всем чертям может быть справедливость в ваххабизме?

– Не все так просто, сэр. Я владею русским языком, общим для всего региона и мне удалось говорить со многими людьми, в том числе и с задержанными. Я не претендую на то, что мое понимание является истинным – но в моем понимании там происходит вот что. Раньше все эти республики были частью страны под названием Советский Союз – и русские, чтобы не получить национальные бунты и мятежи, постоянно поддерживали эти республики и повышали там уровень жизни. Там построено довольно много объектов инфраструктуры, очень капиталоемких. Затем – Советский союз распался, но у этих народов в основном совершенно не было, ни навыков государственного строительства, ни даже полного осознания себя как народа: к тому же, там жило немало русских. Смены элит не произошло, у власти остались в основном те же люди, которые угнетали этих людей при коммунизме – но сейчас перед ними встала задача государственного строительства. Они стали ее решать за счет агрессивного национализма и противопоставления коренного народа другим, в том числе русским. Это привело к социальному напряжению в обществе и его постепенной деградации. Коммунистическую идеологию они заменили на исламскую, но при этом мечети стали своего рода «Министерством правды» у Оруэлла, полностью подчиненным государству, государство требовало следить за мыслями и настроениями верующих, и даже доносить на верующих. Вторая задача, которую стали решать пришедшие к власти элиты – это задача собственного обогащения, для чего они обратили в свою собственность принадлежавшие раньше советскому государству активы и стали эксплуатировать их, переводя прибыли в конвертируемую валюту и не оставляя ничего народу. Местная политическая система, сэр, предполагает пожизненное, а кое-где и наследуемое президентство – но при этом в отличие от монархов, местные главы государств понимают, как их ненавидит народ и готовы сбежать за границу: поэтому они переводят активы за границу и ничего не вкладывают в развитие собственных государств. Точно так же поступают и все чиновники: они воруют и издеваются над народом, награбленное переводят за границу. Единственным исключением является казахский президент Назарбаев, но он очень стар, вероятно, болен и не имеет признанного в народе преемника. В народе во всем регионе – все еще памятен коммунистический аскетизм, которого коммунистический строй требовал от руководителей. Проповедники, пропагандирующие агрессивный ислам – работают именно в народных массах, они обличают надоевшую власть, говорят, что Аллаху все равно какой ты национальности и все равны перед Аллахом, а так же обещают в случае прихода к власти поделить богатства, накопленные местными олигархами между людьми.

– Популизм и не более – сказал сэр Джон – лживые подонки

– Да, сэр, но там народ довольно наивен и восприимчив к разного рода пропаганде и обещаниям светлого будущего, нельзя забывать, что это территория бывшего СССР.

– Вы более чем хорошо разбираетесь в экономике и социологии – заметила Стела Римингтон – учились где-то?

– Да, мэм. Три курса Лондонского университета, социология.

– Интересно… А почему вы не закончили обучение?

– Деньги кончились, мэм – усмехнулся лейтенант

– Вот как? Почему же вы не взяли кредит?

– Кризис, мэм.

Тогда, кризиса еще не было. Но лейтенант предпочитал не говорить о причинах принятых им решений.

– Получается, эти ублюдки торгуют надеждой, – сказал его командир.

– Примерно так, сэр. И у них это получается очень хорошо.

– А как насчет армии, лейтенант? Спецслужбы? Насколько они эффективны?

– Трудно сказать, сэр. Президент Казахстана Назарбаев, по-видимому, отлично понимает характер стоящих перед его страной угроз и не просто так поставил для казахстанской армии задачу войти в двадцатку сильнейших армий мира. Работает у них и спецслужба, так называемый Комитет национальной безопасности, они с большой охотой обучаются и у нас и у русских, посылают своих людей в Академию ФБР в Квантико. В Узбекистане действует едва ли не самая сильная в регионе спецслужба, есть там и целый полк специального назначения с хорошей подготовкой, укомплектованный в основном русскими – раньше на том месте был учебный полк для частей специального назначения, отправляющихся в Афганистан. Мы провели совместные учебные выходы с ними – и надо сказать, их опыт чрезвычайно полезен, я бы осмелился рекомендовать направить туда специальную группу от САС и, возможно, морских пехотинцев США для получения опыта. Многие страны в регионе закупают российское оружие, создают офицерский корпус. Проблемы остаются все те же, сэр, классические проблемы развивающихся постколониальных государств. Есть прослойка образованных, цивилизованных людей, которым доступны все блага современного мира, которые живут в городах и встроены в современный миропорядок. Эти люди готовы к сотрудничеству с нами и даже хотят его. Но есть гораздо более значительная масса темных, необразованных людей, проживающих в сельской местности. Земля и вода принадлежат не им, они принадлежат кому-то вроде современных феодалов и эти люди вынуждены наниматься к ним на очень плохих условиях. У этих людей в семьях огромное количество детей и из них – вынуждены набрать рекрутов для армии: пусть для ребенка из необеспеченных слоев населения это большой шаг вверх по социальной лестнице, но невозможно предсказать, как он поведет себя, если придется подавлять мятеж населения. Эти страны имеют два пути развития, сэр. Первый путь – если их лидерам удастся консолидировать силы армии таким образом, что она будет независима от общества и при необходимости – подавлять большинство общества вооруженным путем. То есть создаст армию не как инструмент для защиты, а как своего рода касту, общественный класс со своими интересами. Это путь Пакистана, сэр. Второй путь – если обществу удастся уничтожить властные структуры, созданные после распада СССР. В таком случае, мы будем иметь дело с народной демократией, но демократией по сомалийскому и афганскому образцу. Распад государственных институтов, фактический раскол страны по районам и местам компактного проживания этнических групп, создание вооруженных современным оружием банд и грабеж, набег на соседние страны как основной источник существования. Проникновение Талибана, которому крайне выгодно дестабилизировать обстановку в регионе и отрезать наш контингент от снабжения с севера зоной нестабильности. Агрессивный ислам как религия. Этот путь более вероятен, чем первый, сэр, ближе всего к краю пропасти подошел Кыргызстан, последние революционные события это показали. Армия и полиция не стали защищать власть, они частично разбежались, а частично перешли на сторону мятежников. Мятежники, взяв власть в столице, использовали ее не для установления демократии – а для массовых грабежей и поджогов. Ситуацию удалось стабилизировать, но лишь временно, потому что в стране ничего не работает и людям просто не на что жить. Местные экономики не создают рабочих мест, в то время как население становится все больше и больше. Рано или поздно это закончится взрывом, который либо будет подавлен, либо нет. Все зависит от армии, и от того, какую позицию она займет. Точнее – насколько ее интересы не совпадут с интересами большинства.

Участники совещания переглянулись.

– Генерал, где вы взяли этого молодого человека? – шутливо сказала Римингтон – на этом совещании я услышала столько здравого, сколько не выжала из своих аналитиков за все время своего директорства.

– Это двадцать второй полк, мэм. У меня не просто головорезы, это солдаты, умеющие думать.

– То есть, вы хотите сказать, что демократия в нашем понимании там невозможна, молодой человек? – строго спросил сэр Джон

– Нет, сэр. Потому что там нет демократов. Они есть – но их со временем становится не больше, а меньше. Эти страны скатываются в пропасть.

– А как насчет ваххабизма? Если мы, к примеру, оставим их в покое и даже – чисто теоретически, лейтенант – уйдем из Афганистана и предоставим ублюдков их судьбе – что будет? Они остановятся? Где именно?

– Нет, сэр – во второй раз сказал лейтенант – они не остановятся. Они не собираются останавливаться, никакая государственная граница их не остановит. Это будет распространяться.

– Хорошо. Подождите в приемной…

Когда за молодым лейтенантом САС закрылась дверь – участники совещания переглянулись.

– Полковник, зачем вы прятали его от нас? – шутливым тоном спросила Римингтон, как будто она до сих пор была директором службы – из него может получиться отличный оперативник высокого класса. Причем оперативник для работы в кризисных регионах, которых у нас постоянно не хватает. Он умен, владеет языком, умеет разговаривать с людьми, обобщать информацию и делать выводы. И в то же время, он прошел подготовку САС, может выживать в экстремальных условиях и выполнять роль кого-то вроде местного координатора специальных операций. Это чрезвычайно ценный для нас набор качеств.

– Сэр, мэм, мне тоже не хватает людей – ответил полковник, глядя на стол – у меня коэффициент загруженности личного состава сейчас выше, чем во время Фолклендов, выше чем во время Второй мировой. Остановлена вся боевая учеба, до предела сокращен штаб, все кто только можно – брошены в бой. Ни про какую сменность между турами и говорить не приходится, людей бросаем из одной горячей точки в другую. Отправляя людей в Ливию, я выскреб последний амбар. Нужно переформировывать полк в бригаду, как во время второй мировой войны. Иначе, если что-то произойдет здесь – мы ничего не сможем поделать.

Участники совещания помрачнели – все прекрасно понимали, о чем дальше пойдет речь.

– Мы не можем послать на это дело никого другого, кроме этого молодого человека? – спросил сэр Джон

– Нет, сэр. О’Флагерти и Стирлинг были в одном патруле, они знают друг друга как никто другой. Остальные двое членов патруля – Гердс и Сканнахан – погибли в Ираке.

– В таком случае, у нас нет выбора – подвел итог сэр Джон – Господь, да простит нас за то, что мы забиваем гвозди микроскопом. Подготовьте приказ на повышение этого молодого человека в звании, полковник. Если операция пройдет успешно – я прослежу, чтобы приказ прошел без запинок. А сейчас – за работу.