Возвращение клана. Том 2

Пролог

Кушкафтар ужасала и заставляла трепетать только от одного своего вида. Однако если с этим можно ещё было справиться, то вот распространяемая ею «Ужасающая аура», буквально выдавливала воздух из лёгких, заставляя сердце болезненно трепетать, а ноги потерять всякую силу.

Именно по этой причине, в сложившейся ситуации, как опытный сахиир, Рамазан совершенно не мог надеяться на помощь своих учеников. Даже наоборот, как бы ни были талантливы его подопечные им следовало немедленно отступить, потому как они были ещё не обучены сражениям против таких чудовищ как кушкафтар.

Более того, если Шахбан и Гаджибуба будучи юношами восемнадцати зим отроду, ещё могли хоть как-то противостоять твари. То их ровесница Айша уже проявляла признаки того, что почти попалась в ментальный захват монстра, а потому в любой момент могла потерять контроль над собой и ударить своих товарищей по команде в спину.

Будь одарённая девушка чуть старше и опытнее, её пол уже не играл бы в бою с кушкафтаром такого решающего значения. Однако сейчас, она одним своим присутствием манила чудовище сильнее нежели пролитая в каспийские воды кровь привлекает и сводит с ума двухлапых гигантских акул.

Ведь если мужчины для кушкафтара были просто-напросто едой, то именно из пойманных под ментальный контроль молодых женщин эти монстры позже, неведомым образом создавали себе подобных тварей. А рисковать жизнью мальчиков и подобной судьбой для своей, что уж там, любимой ученицы, Рамазан себе позволить не мог! Он и так их уже сильно подвёл, не сумев при всём своём опыте, заранее определить что они попали на территорию кушкафтара.

Выглядевшее как жуткая трёх с половиной метровая, горбатая старуха чудовище, до того, просто наблюдавшее за людьми и словно бы принюхивавшееся своим не естественно меленьким, горбатым носом, вдруг распрямилось во весь свой рост. А затем, подняв руки к небу извергло из своей клыкастой пасти жуткий визгливый вопль, который тут же разнёсся по всем окрестным предгорьям.

Что бы не быть сбитым с ног, разошедшейся от вопля ударной волной, почти полностью сорвавшей листву с ближайших деревьев, старший сахиир, быстро приклеил себя живицей прямо к земле, словно бы он собирался пройтись по отвесной скале. Ученики же его оказались не столь проворными и всех троих сбили с ног, протащив по траве и кочкам несколько метров.

— Айша, ты как? — рявкнул Рамазан на мгновение оглядываясь, когда вопль монстра ослаб ровно настолько, чтобы ученики могли его слышать.

— Плохо! — с заминкой отозвалась девушка, первой поднимаясь с земли на свои всё ещё слабые ноги. — Она слишком сильная, я с трудом справляюсь!

Рамазан не ответил только кивнув. Понятное дело, что в любом Тайном ауле, расположенном на восточных склонах Кавказских гор, с самого детства и одарённые и не одарённые матери стращали своих дочерей тем, что если они не будут слушаться, то их заберут кушкафтары. Однако, Рамазан даже почувствовал в своей груди тёплое чувство от того, что лично столкнувшись с подобным монстром, его обычно гордая и не терпящая собственных женских слабостей ученица, ответила честно. А не попыталась как в ранние годы ученичества, показать, что она ничуть не хуже мальчиков.

«С одарёнными девочками всегда столько проблем… — мысленно усмехнулся мужчина, вспомнив как яростно протестовал когда совет старейшин его Тайного аула „Хрюг“, назначил его командиром команды детишек, только что вышедших из медресе для одарённых, среди которых была девочка-сахиир. — Но… Айша, я верю, что именно ты однажды как того желала, повторишь путь Великой Сапият и станешь второй женщиной-правительницей нашего Тайного Аула. Удачи…»

Видя, что кушкафтар приготовился атаковать его, стоящего на пути к столь вожделенной для монстра молодой девушке, Рамазан собрался с мыслями, откинув прочь бесполезные сейчас воспоминания. Быстро помолился Священному Древу Платану, попросив заодно, чтобы обвивающий его и защищающий змей обратил свой взор на его учеников и громко рявкнул.

— Ученики! Слушай мой приказ! — сахирру даже не нужно было смотреть на своих подопечных, чтобы видеть как они напряглись. — Гаджибуба, Шахбан, ваша задача, немедленно увести отсюда Айшу! Направляйтесь прямиком домой и не останавливайтесь! Айша, ты меня слышишь?

— Да учитель… — явно с трудом произнесла девушка, которую вновь под плечи крепко держали товарищи по команде.

— Сообщишь старейшинам обо всём, что произошло, — закончил он и не глядя на стоявших позади него учеников улыбнулся. — И передай моим жёнам, что я их любил…

— Учитель… — это единственное что он услышал прежде чем броситься на монстра, который выбрал именно этот момент чтобы ринуться в атаку.

Стальные лезвия клинков его «эго», материализовались и завертелись вокруг мужчины, идущего на смерть только ради того, чтобы спасти своих учеников. Рамазан конечно знал, что верить в то, что ты не победишь, не правильно для настоящего сахиира… Однако его холодный в этот момент разум, прекрасно понимал, что на его нынешнем уровне, он столь сильному кушкафтару — не противник.

Случись подобное столкновение, когда ему было тридцать зим и всё могло бы обернуться по другому. Но здесь и сейчас, ослабленный после ранений того Ростовского Характерника, да ещё и не на склонах родных гор, а здесь, на поросшем гигантскими деревьями побережье Каспийского моря…

Перепрыгнув резкий взмах четырёхпалой лапы кушкафтара, Рамазан тут же отпустил пару материализованных его «эго» лезвий их псевдостали, и острые, похожие на серпы клинки, бешено вращаясь врезались в плоть монстра, давая ему время, разорвать дистанцию. Жуткая клыкастая старуха, взревела от боли, вот только сахиир прекрасно видел, что своей первой атакой всего лишь слегка рассёк кожу монстра, не причинив ему каких либо серьёзных повреждений.

Приземлившись и метнув для острастки ещё несколько снарядов, только чтобы немного отпугнуть чудовище, Рамазан вновь внимательно осмотрел монстра. Вызывавшие отвращение и тошноту «женские» детали, его ни на мгновение не интересовали. Мотающиеся туда-сюда обвисшие груди, практически волочащиеся по земле, насколько он знал, были просто мешками в которых вырабатывался некий яд, поступающий потом в когти и клыки. Промежность, под округлым, словно бы беременным брюшком, в которой словно бы огромные черви беспрестанно копошились тёмно-красные щупальца, являлась настоящим ртом существа, с парой рядов исключительно острых резцов скрывавшихся под мешаниной из двигающихся отростков. Что если подумать было противно, но не опасно во время боя.

Другое дело руки и ноги с их раздутыми суставами. Пусть они и выглядели болезненно, но то было для человека, а вот для этого монстра обеспечивали высокую подвижность и куда как большие углы изгиба. О чём нужно было всегда помнить в сражении с кушкафтаром.

Монстр на мгновение закрылся, когда вращающиеся серповидные лезвия, выпущенные Рамазаном врезались в него, а затем вновь атаковал звуковой волной. Вот только сахиир этого ждал и мгновенно сложил цепочку печатей, тут же отпрыгнув спиной назад.

Кольцо из стальной проволоки, образовавшееся за ним, мгновенно перенесло его в то, которое он создал над монстром и тут же рассыпалось пылью, а Рамазан уже падал вниз, на лету складывая цепочки ручных печатей. Чтобы хлопнуть засветившимися серебристым сиянием ладонями друг об друга, а затем, будто бы из собственной плоти вытащить два коротких кривых меча.

От обрушившихся на спину чудовища шквала ударов, плоть существа мгновенно взорвалась бесчисленными кровавыми брызгами, но в следующий момент прилетевшая под неестественным углом рука монстра отбросила сахиира в сторону. От чудовищного по своей силе удара, одарённый мужчина со скоростью пули врезался в крупный ствол одного из деревьев, пробив его своим укреплённым живицей телом насквозь. Лесной гигант с натужным скрипом и хрустом начал заваливаться набок, а сахиир, который за свою жизнь встречался и не с такими грозными противниками, потрёпанный, слегка раненный, но всё ещё способный дать бой чудовищу, пару раз ударившись и отпрыгнув от земли, пришёл наконец в себя и извернувшись в воздухе, приземлился прямо на огромный валун.

Он практически тут же отпрыгнул от него, с и приземлившись, рванулся вперёд с максимально возможной для себя скоростью, устремившись прямиком к своему противнику. Ведь, пусть он был уверен, что его ученики, уже успели убежать достаточно далеко, его битва ещё только начиналась.

В других условиях, и с другим монстром, даже куда как более слабым, Рамазан, будучи опытным сахииром, предпочёл бы немедленно отступить, если конечно уничтожение монстра не было бы приоритетной задачей поставленной перед ним миссии. Однако в нынешнем случае, им не посчастливилось нарваться не на кого-нибудь, а на кушкафтара, и более того, эта тварь успела вступить в ментальный контакт с Айшей.

Теперь разум его ученицы словно бы маяк притягивал монстра, который по этой ментальной связи, будет идти за своей добычей, словно голодный лютоволк по кровавому следу подранка. И хуже всего то, что разорвать эту невидимую нить, можно только убив чудовище. Или его ещё не состоявшуюся жертву. Что для Рамазана было неприемлемо.

Но только для Рамазана, а не для Совета Старейшин, которые вполне могут пойти на такой шаг если появится подозрение, что кушкафтар может обнаружить их Тайный Аул. Ведь, пусть эти монстры не особо умны, но доподлинно известно, что то, о чём знает один из них, знают и все остальные. И в прошлом, далеко не одно селение как основанное одарёнными, так и простецами, просто потому, что убив одного кушкафтара были неготовы последующему настоящему нашествию подобных тварей.

Проскользнув по взмахом огромной ручищи чудовища, Рамазан нанёс несколько ударов клинками, а затем резко крутанулся, не только попытавшись подрубить подколенное сухожилие на ноге монстра, но и выпуская сразу целый вихрь острых серповидных лезвий, созданных его «эго». К сожалению псевдо-сталь, хоть и посекла чудовище, но как и обычное оружие, даже накаченное живицей, оказалось не эффективно простив казалось бы дряблой и обвисшей шкуры кушкафтара. А потому увернувшись от ноги, которая словно колонна обрушилась на него сверху, в попытке раздавить сахиира, вызвав настоящую дрожь, прошедшуюся по земле, мужчина, метнул один за другим оба своих клинка в прямиком в морду чудовища.

Бешено вращающиеся мечи, так и не достигли своей цели, потому как гигантская старуха ловко прикрыла своё лицо предплечьем, но Рамазан и не рассчитывал на успех, а сделал это только для того, чтобы отвлечь тварь и быстро разорвать дистанцию. К сожалению, стихия металла в том виде, в каком она образовывалась в «эго» его клана, из-за особенностей их живицы, вообще не очень подходила для сражений с чудовищами. Впрочем, издревле поколения Авшалумовых славились на весь их Тайный Аул в первую очередь как великолепные сахииры снискавшие себе славу в боях против других сахииров, характеринков, казаков, магусов и даже далёких северных чародеев. Как бы эти одарённые люди сами себя не называли Однако, это совсем не значило, что у такого опытного воина как Рамазан Авшалумов, не было в рукаве пару хитростей, способных помочь ему победить кушкафтара.

Ещё не успев приземлиться, сахиир тут же вновь отпрыгнул назад, но на этот раз вложив в ноги как можно больше живицы и взмыв по высокой дуге, совершив обратное сальто, встал ногами на ствол ближайшего дерева, ещё в воздухе складывая руками очередную цепочку. Стихийное преобразование живицы, к сожалению не было особо любимым искусством Рамазана, поэтому он редко его использовал, но сейчас огонь, вода, электричество или даже земля, были куда эффективнее его родного металла.

Выполнив последний знак, мужчина глубоко вздохнул, задержал дыхание и наконец отпустил удерживаемые им чары рявкнув слова активаторы. С удерживаемой «прицельного» символа из соединенных пальцев, на мгновение окутав руки водоворотом голубой прохладной живицы в белёсой вспышке появилась большая ледяная сосулька, которая через мгновение с глухим чавкающим звуком почти до середины вонзилось в всё ещё выставленную в защитном жесте руку чудовища.

Кушкафтар, взревел от неожиданной боли и вырвав из предплечья сосульку, в свою очередь, нанёс ответный удар, как-то вытянувшись и заверещав в сторону стоящего на стволе дерева мужчины. Рамазану даже на мгновение почудилось, будто он видел нечто похожее на полупрозрачные, дрожащие кольца возникшие перед раскрытой пастью монстра. А через мгновение кора на том месте где только что находился сахиир взорвалась изнутри мириадами щепок. И мужчина даже думать не хотел о том, что было бы с ним самим, не перепрыгни он заранее на другое дерево.

Ещё одна наколдованная сосулька с чавканьем вонзилась в тварь, новый взрыв болезненных воплей чудовища и Рамазан было уже подумал, что обнаружил идеальную стратегию уничтожения кушкафтаров, благо что деревьев вокруг была масса. А увернуться от дальнего удара монстра было не так уж и трудно, уж очень очевидно чудовище готовилось к своему крику. Однако в следующее мгновение, вспомнил, по какой причине в его родных горах, с этими тварями было так много проблем. Точнее сам кушкафтар, напомнил ему об этом.

С виду медлительное, огромное чудовище вдруг взмахнуло резко удлинившимися волосами которые словно бы живые, оплели одну из толстых ветвей, а в следующую секунду весь мир для мужчины словно бы застыл, когда огромная туша двигаясь просто с сумасшедшей скоростью отскочив от другого дерева оказалась прямо перед ним сверкая налившимися алым светом глазами. Рамазан едва успел среагировать, чтобы дёрнуться в сторону чтобы не быть расплющенным об ствол на котором стоял, но увернуться от чрезвычайно быстрого удара лапы находясь в воздухе уже не сумел.

Словно камень сброшенный со скалы он с силой врезался в землю подняв своим телом высокий столб грязи пыли и опавшей листвы. И хоть это приземление и не прошло для обладателя металлического «эго» безвредно, но куда как хуже было получить пару рваных ран, оставленных кривыми, когтями чудовища на спине. Впрочем думать об этом сейчас было некогда, а потому Рамазан как мог быстро метнулся прочь от места падения, в то время как в дымное облако сверху рухнула огромная туша кушкафтара. Явно желавшего раздавить в лепёшку наглого человека, мешающего чудовищу добраться до вожделенной добычи и причинившего ему боль.

Откатившись подальше, сахиир, не сводя глаз с так же не торопливо распрямившегося монстра поднялся на ноги, кашлянул и стерев кровь с подбородка, сплюнул красную слюну. Спина ныла и сильно горела, что явно указывало на наличие на когтях монстра какого-то токсина или яда попавшего с когтей через раны в кровь. В то время как повреждения которые Рамазан до этого нанёс Кушкафтару, уже медленно затягивались и исходили на теле чудовища струйками тёмно-сизого дыма.

Оскалившись и скрипнув зубами от гнева, мужчина начал медленно, но всё быстрее и быстрее начал складывать цепочку ручных печатей. За использование клановых чар, которые он сейчас готовил, он должен позже будет заплатить серьёзную цену, но до того момента ещё нужно будет дожить, а ситуация сейчас уже складывалась далеко не в его пользу.

Ещё мальчиком, он часто задавался вопросом, почему большая часть сильнейших умений их родного клана, считается ограниченными к использованию и завязана на частичном саморазрушении собственного тела. Его отец, тогда посмеиваясь объяснял ему, что именно это делает их Авшалумовых, столь великими воинами на поле боя. Ведь когда знаешь, что за «силу» нужно будет чем-то платить, то у тебя никогда не возникнет даже мысли о том, чтобы упустить хоть какие-то основы и только так настоящий Авшалумов из малого становится «Великим».

Ребёнком, он тогда не понимал как мудрости этих слов, так и того, почему вообще его предки, в отличии от многих других кланов, сознательно пошли именно по такому пути как использования кланового «эго», так и накопления доступных только их родственникам знаний. Не понимал, но упорно тренировался чтобы быть лучшим в том, что не требовало от него каких либо жертв, в тайне завидуя другим детям из их Тайного Аула, которые никогда небыли и не будут скованы подобными ограничениями.

Себя в итоге, Рамазан Авшалумов, видя достижения своих сверстников из других кланов, считал крепким середнячком. Не слабаком, но и не лучшим сахииром не только в клане, но и во всём ауле. И вот сейчас, закончив цепочку печатей и рявкнув слова активации древних чар, он резко вонзил покрывшуюся тёмно-синим сиянием руку прямо в землю перед собой.

Всё его тело на мгновение засветилось серебристым сиянием «эго», а затем он почувствовал огромный избыток хлынувшей в него извне живицы, которая тут же вылилась наружу, вспыхнув облаком сизого дыма. Когда он развеялся, Рамазан увидел что его кожа стала синей с разноцветными пятнами переливов. Боль в от многочисленных ударов о землю и ран на спине, мгновенно ушла и на смену ей прошло ощущение разлившейся по телу силы. А в следующее мгновение его ладонь, всё ещё находившаяся под землёй, сомкнулась на чём-то продолговатом и он ухватившись потянул это на себя.

Не обращая внимание на вдруг забеспокоившееся чудовище, мужчина медленно вытаскивал из ставшего похожим на густую грязь грунта созданный его чарами огромный кривой двуручный ятаган с совершенно не реалистично массивным чёрным лезвием, названный его предками «Клыком Кавказких Гор». По клинку, то и дело стрекача перекидываясь на землю и его тело, ползали извилистые багровые молнии и под ними, лезвие оружия прямо на глазах покрывался сетью истекающих раскалённым металлом трещин.

Но страшнее всего, была жутковатая, давящая аура власти, которая мгновенно затопила всё окружающее пространство стоило только стоило только из быстро затвердевающего грунта появиться острому кончику огромного ятагана. Она прижимала траву к начавшей трескаться земле и буквально обдирала кору со стволов деревьев. Именно эта сила, которая позволяла даже такой посредственности как Рамазан стать во мгновение ока одним их сильнейших сахииров и делала клан Авшалумовы, при всех его недостатках одним из сильнейших не только в их Тайном Ауле поселении, но и на всём Кавказе!

Кушкафкар зарычав, сверкая пылающими красным огнём глазами, набросился на человека вновь демонстрируя сумасшедшую скорость, с которой могло двигаться это обычно неторопливое создание. Рамазан, взмахнул своим огромным клинком, чувствуя, что как и писалось в клановых свитках, для него «Клык Гор» был сейчас легче тростинки и могучая огромная волна потревоженного клинком воздуха, отшвырнула монстра прочь, кроша и ломая окружающие деревья.

Однако, времени восхищаться гением его давних предков, у сахиира просто напросто не было. Применённые им чары были столько могущественными, сколько недолговременными. Именно поэтому он со скоростью от которой воздух перед ним взорвался оглушающим хлопком метнулся к телу ещё не упавшего на землю кушкафкара и повернувшись вокруг своей оси изо всех сил нанёс могучий удар клинком огромного ятаганом снизу вверх, от плеча и до паха глубоко рассекая неподатливую плоть чудовища, вновь подбрасывая массивное тело в воздух. Чтобы самому, тут же подпрыгнув, оказался прямо над ним и раскрутившись обрушить своё лезвие прямо на верещащего от страха монстра, словно бы ядро выпущенное из пушек Ростовского Полиса отправить кушкафкара к земле, заодно начисто отсекая ему одну из рук.

Последним штрихом, уже видя как на глазах крошится и распадается быстро развеиваясь туманом его созданное чарами оружие, он выпустил импульс живицы и сам рухнул вниз, глубоко всаживая то, что ещё успело остаться от «Клыка Гор» в тушу поверженного чудовища. А затем отпустил рукоять и чувствуя, как быстро покидают его силы, отпрыгнул в сторону от образованного падением монстра кратера, едва устояв при приземлении на ногах внимательно всматриваясь в тело поверженного противника.

Впрочем, чудовище, из груди которого ещё торчал быстро растворяющийся остов огромного ятагана, не подавало признаков жизни. Да и вообще, выстоять после такого, не смог бы не то что кушкафкар, а сам «Шайтан», а потому, покуда у Рамазана ещё была хоть какая-то возможность двигаться, он медленно развернулся и поплёлся прочь. Ведь перед тем, как он в наказание за использование древних чар, просто рухнет плашмя не в силах несколько дней пошевелить ни рукой ни ногой, ему нужно было найти хоть какое-то убежище.

И именно в этот момент, волосы казалось бы мёртвого чудовища захлестнули его поперёк талии. Мужчина почувствовал рывок, верх и низ быстро поменялись местами, а ещё через секунду вдруг перед глазами появилась быстро приближающаяся земля и боль от удара и хруст ломающихся костей, а затем ещё раз и ещё пока наконец удар головой о какое-то чудом сохранившееся дерево не выбил из всё-таки проигравшего свою битву сахиида остатки сознания.

Очнулся Рамазан от острой боли в ногах. Она была настолько безудержной что он далеко не сразу понял, что происходит и где он находится. А когда его вдруг протянули по земле, а новый взрыв боли где-то в коленях, принёс с собой звуки хруста костей, сознание сахиира вдруг прояснилось и он, оглянувшись ибо лежал он на животе, увидел над собой сидящую на корточках спиной к нему горбатую спину огромной старухи, которая казалось бы дымилась исходя сизым паром.

На то, чтобы в голове прояснилось и осознание того, что его сейчас просто пожирают заживо, да ещё и столь отвратительным и противоестественным способом, которым питались кушкафтары, ушло некоторое время. Помог ещё один рывок, немного протащивший мужчину по земле и безумная боль, когда чудовище впихивало то что осталось от его ног ниже колен поглубже в свою отвратительную пасть и ряды острых зубов глубоко впились в его плоть, разрывая мышцы и круша кости.

Стиснув зубы, Рамазан подавил рвущийся наружу крик, превратив его в тихий стон и попытался пошевелить руками. Получалось с трудом ибо откат, который он получил после использования призыва «Клыка Гор» уже вступил в силу. И тем не менее, кое как, он всё же сложил руки в первую печать из очередной запретной цепочки, мысленно благодаря святое Древо за то, что в наказание за использование предыдущих чар получало именно тело, а не ядро живицы или энергетические каналы.

То, что в результате, в наказание за новые чары он просто умрёт, сахиира уже мало волновало. Авшалумов прекрасно понимал, что он уже фактически покойник ибо каких либо других возможностей сопротивляться пожирающему его кушкафтару у него просто нет и соответственно было только вопросом ближайшего времени когда бездна заберёт наконец его душу себе. Так что вопрос стоял в первую очередь «как именно» он умрёт. Как настоящий воин, одолев наконец своего противника или став кормом для чудовищной твари.

Челюсти вновь сомкнулись на искалеченных ногах, причиняя невероятную боль и именно в этот момент Рамазан смог сложить наконец немеющими руками последнюю печать и активировать самое запретное заклинание своего клана. Мужчина тут же почувствовал сильный укол и пульсацию собственного ядра, могучим потоком живицы пронёсшуюся по всему измученному телу. А в следующее мгновение, ощутил жуткую, нереальную пустоту вдруг образовавшуюся в груди, когда древние чары удалили источник живицы из его тела переместив дестабилизированное ядро выглядевшее сейчас как небольшой кажущийся стальным шар, поближе к спине мерзкого монстра.

Могучий взрыв, последовавший за этим, буквально на мелкие клочки разорвавший ничего не подозревающего кушкафтара и поваливший множество деревьев поблизости, Рамазан уже не застал, вновь провалившись в липкую, тягостную пустоту. Впрочем, коварство древних могучих клановых чар, наказывающих поколения Авшалумовых за их использование заключалось в том, что убивая всё живое вокруг, самому применившему их сахииру «Кара Шипастого Змея» уйти просто так из жизни не давала.

Искалеченное и переломанное почти в эпицентре взрыва тело было отброшено далеко в сторону, но тем не менее ещё было не совсем мертво и более того, через какое-то время человек даже пришёл в себя. Страдая от безумной боли, но не имея возможности обрести покой его душа и сознание всё ещё удерживалась могущественными чарами, в уже мёртвом теле.

Сахиир, быстро потерял счёт времени. Кажется, прошло несколько часов, а может быть и дней. В какой-то момент, его, фырча и повизгивая, начал пожирать какой-то мелкий зверёк, но его спугнули медленно опустившиеся с неба стервятники, так же поспешившие приняться за трапезу. И мёртвый сахиир, всё это чувствовал, мысленно, как в детстве, проклиная своих далёких предков, выбравших для клана Авшаровых такой непростой путь. А может, просто не имевших выбора, в связи с особенностями их живицы.

А затем, мертвец, ощутил как задрожала земля на которой он лежал. Это не вызвало у него особого интереса, потому как в пульсирующем болью разуме просто не оставалось места для таких эмоциональных процессов. Он просто понял, что к нему приближается что-то очень большое, а затем, услышал как хрустят огромные деревья ломаемые гигантской тушей словно бы хрупкий иссушенный тростник.

И когда, задрожав под напором четырёх колоссальных бивней повалились в разные стороны стволы деревьев находившихся прямо перед его единственным глазом, и появилась наконец туша огромного четырёхногого чудовища, с массивной шестиглазой головой лопухами ушей и свисающим словно щупальце-носом, действие чар удерживающих его в мёртвом теле, наконец-то закончилось. Так что, последней мыслью появившейся в разуме уходящего в иной мир сахиира, был вопрос: «Что бездна его раздери делает у нас на Кавказе самый настоящий Елифантерий!»

А через пару минут после того, как его душа была наконец отпущена от тела и даже ещё не знала, куда он попадёт в Джаннат на вершине ветвей Древа Платана или будет выброшена в бездну, за кольцами змея обвивающего его ствол… Огромная, похожая на массивный круглый столб нога чудовища, опустилась прямо на его уже давно бездыханное мёртвое тело, своим весом и монструозной живицей, практически мгновенно стирая с лица земли любые свидетельства о последнем пристанище героического сахиира из клана Авшалумовых.

Подхватив с столика кубок с гранатовым вином, прежде чем очередной удар бивней елефантерия по чересчур крепким местным деревьям опять через чур расшатает противоподвижную столешницу и напиток прольёться, молодой мужчина, почти юноша, раздражённо поджал губы. Поправил аккуратно завитую накладную бороду которую вынужден был носить из-за очередных ретроспективных веяний при дворе текущего Деспота Тигеранского. И опять вздохнул, нахмурив выразительные брови над глубокими фиолетовыми глазами. После чего наконец опять пригубил пьянящий сладкий напиток и вернув кубок на место, расслабленно отвалился на спинку своего трона.

Торжественный, а заодно и тактический зал малой подвижной крепости клана Сефави медленно, усыпляюще покачивался такт неспешным шагам могучего елифантерия, на спине которого, собственно и покоилось всё это громадное сооружение. Впрочем, здесь, возле Кавказких гор, при открытых сейчас обзорных ставнях, с видом «по курсу» над башенкой погонщиков, расположенной на голове прирученного монстра, было заметно холоднее нежели то было привычно юноше, а потому задремать он не боятся.

Царевич клана Сефави, Исмаил, сын Деспота Алияра, недавно захватившего власть в клане правителей фиолетового огня у своего родного брата Гильгамеша, уже вторую неделю находился в хандре и едва подавлял тихое бешенство, которое нет нет, да и прорывалось наружу. Причиной же его столь мерзостного настроения, были банальные зависть и ревность, а что хуже всего он сам это понимал, а от того впадал в ещё большую ярость. Так что, в последние дни, спасала мужчину от ещё большего позора лишь лишь возможность в любой момент времени посетить и спустить пар, как в большом «Главном» пыточном комплексе ходячего замка, так и в своей «тайной» комнате, что находиться в которой, не знал даже его отец-деспот.

А началось всё в дни «Священного восстания и праведного возвышения!» Как теперь было принято в клане Сефави называть произошедший в начале весны борат-убийственный переворот совершённый его отцом по отношению к дяде. Тогда, второй ребёнок нынешнего Деспота и его единственный сын, что по какой-то космической несправедливости, никогда ничего не значило для клана с фиолетовым пламенем в глазах, наконец-то решил, что он в кой-то веки преуспел! Что он теперь любимчик отца и его наследник. Ведь его сестра, по какой-то причине не поддержала планы их общего родителя и впала в немилость!

Признаваясь себе честно… Исмаил просто не понимал по какой причине, Аъзам столь заступалась за дядьку и его семью, чтобы даже посметь перечить отцу. Он знал её с младенчества, и всегда если не боялся, то опасался больше чем кого бы то ни было. За свои семнадцать вёсен, будучи всего на год старше, она успела извести и уничтожить шестерых более старших и опытных братьев и сестёр бывших ранее назначенными наследниками, а так к же куда как больше младших, подававших хоть какие-то признаки возможных амбиций занять столь желаемое место наследника в младшей ветви клана.

И всё это встречало лишь одобрение их отца, который сам всю жизнь жалел, что у него не получилось провернуть то же самое с его братом Гильгамешем. И вот, час о котором мечтали вместе с правителем все взрослые представителя боковой ветви Сефави настал! Шанс поменяться местами и подмять под себя основную ветвь… Но именно в этот момент, отцовская любимица выступает против идей своего родителя! И это Аъзам, которую он, её младший брат по единой матери, из за её действий, за глаза всегда называл не иначе как «Безжалостной стервой» и «Садисткой Сукой»!

Переворот прошёл успешно однако сбежала младшая дочь свергнутого Гильгамеша Самира. И именно ему Исмаилу, отец назначил поймать и убить беглянку, выживание которой было грязным пятном на белоснежном полотне их безоговорочной победы! Он и его люди, столько месяцев потратили, столько были вынуждены терпеть лишения и отказывать себе во всём, только для того, что бы у несговорчивых Перевозчиков просто выяснить, куда именно она направилась…

А потом на сверкающем дрессированном «Шеду» прилетает она, чтобы сообщить о том, что Исмаил опять всего лишь второй! Правда конечно же, на самом деле, то был не крылатый муже-бык, а соклановец-посланник нашедший их отряд в одном из захолустных селений, где они в этот момент как раз развлекались Перевозчиком и некоторым количеством местных жителей, который были похищены на одном из полустанков северного направления. И они все, почти готов был поделиться всем что знали и не знали… Однако Исмаил предпочитал об этом не вспоминать, потому как к их поискам это уже не относилось. Да и вообще! Разве после столь хорошо проделанной работы, не мог он, Царевич, позволить себе небольшой отдых?

Вот только, покуда он «это себе позволял», как Исмаил был вынужден признать, сестра Аъзам вновь оказалась на сверкающем шеду, будучи не только прощённой отцом, но и назначенной наследницей и посланной в дальние северные страны с некой миссией, касающейся легендарных зелёнооких прародителей. Он же, словно щенок, был взят за шкирку и без объяснений посажен на поводок здесь в шагающей крепости как её управитель. С запретом даже нос из неё показывать и не раздражать сестру обосновавшуюся в главных залах на самой вершине!

От подобной несправедливости, Исмаил не просто заскрипел зубами, а аж задрожал, выпуская своё «эго» и плавя вновь сжатый в руке шипящий кубок, охваченный фиолетовым пламенем. Ведь путь до далёкой Москвы был нелёгким и ему действительно приходилось делать то, к чему Царевич был не привычен — работать! А он, как юноша действительно верил, был рождён — отдавать один единственный приказ, а точнее озвучивать своё желание и получать результат! Одаривая милостью успешных и наказывая неудачников мановением руки!

Потерев свой округлый животик и поёрзав в на неудобном троне на котором еле еле помещался его большой зад, поправив опять съехавшую с как он считал похудевших за время поиска беглой двоюродной сестры щёк съехавшую в бок накладную бороду, Исмаил тяжело вздохнул.

Это он должен был быть там на верху, на лежанках, а не сидеть здесь целыми днями! Это он должен был скомандовать: «Идём на Москву» и дальше ждать, когда на горизонте с панорамных окон главной башни крепостицы, станет видно этот жалкий никому не нужный северный полис!

Но вместо этого, из-за своей сестры он застрял здесь, в Тактическом зале, и вынужден был думать и работать… Ведь, даже рельсами Перевозчиков нельзя было воспользоваться как направлением, ибо они были хаотично проложены. А их Локомотивы, тут же останавливались и начинали обстреливать елефантерия и возведённые на нём постройки из своих убойных баллист, стоило только шагающей крепости оказаться в зоне их досягаемости!

После чего легко удирали, на безопасное расстояние и продолжали огонь, когда разгневанный Исмаил, по первой приказывал их атаковать самим елефантерием. В результате, погибали воины клана и эта стерва наверху, заставляла его самому, подниматься к ней, чтобы в очередной раз унизить, как словами так и оплеухами которые были очень даже болезненными. Заставляя каяться и просить прощения и злиться ещё больше. В первую очередь на себя.

Нет. Не за ошибки или гибель соклановцев. На самом деле, Исмаилу было наплевать на людишек. Их и так было немало, а если надо, то бабы ещё нарожают! Не даром Сефави были великим кланом! Но вот опыт подъёма на верхние этажи шагающей крепости своими ногами, когда всю жизнь его носили в паланкине, заставлял юношу вспомнить о том, что он опять упустил свой шанс и сестра снова каким-то образом заняла положенное ему от рождения место!

Исмаил, не был глуп и прекрасно понимал, что затянул с поисками Самиры, слишком много времени, вырвавшись из Тегерана, уделяя своим «развлечениям», вместо того, чтобы действительно искать информацию. Но да ну и что! Ведь именно он, а не Аъзам родился с бета-стихией их фиолетового огня, за что в клане, даже в бывшей главной ветви его буквально боготворили. И пусть отец до недавнего времени и не замечал его на фоне сестры, но он поддержал переворот и как же так получилось, что он опять проиграл?

Оскалившись, толстяк смял в кулаке окончательно расплавившийся золотой кубок, а затем, выбросил охваченную фиолетовым пламенем бесполезный кусок драгоценного металла прочь. Рявкнув жавшимся к задней стене слугам принести ещё вина, сыра и фруктов, он лизнул липкую руку и поморщившись от вкуса, сплюнул прямо на пол.

Для себя он решил, что в любом случае отомстит! Не важно дома, в Тегеране или в этой дикой Москве, он найдёт управу на сего сестру. И наверное, лучше даже в Москве. В конце концов, там даже не настоящая цивилизация! Варвары должны, просто обязаны выше всего ценить свою личную силу — а у него как-никак бета-стихия. А значит, они быстро поймут кто теперь главный.

Ну а если там действительно легендарные зелёноокие, то и того проще! Древние уж точно должны знать что как ценится и кто чего стоит!

С этой мыслью Исмаил вдруг повеселел и потребовал миску для омовения рук у подошедшей, принёсшей всё, что он требовал раньше. Но затем, заметив что у той миловидное личико, которое он раньше не видел, приказал ей вернуться и вылизать его ладони и пальцы своим языком. После чего он подумает, не одарить ли её ещё как-нибудь…

Поморщившись, Юрий Васильевич, Князь Московский встал со своего рабочего места, ногой отодвинув назад неприятно скрипнувшее по лакированному полу кресло и быстрым шагом направился к неприметному шкафчику. Отперев с помощью небольшого изящного ключика замок, он распахнул створки и достал один из находившихся внутри неглубоких стаканов. Протянув руку чуть дальше, мужчина пальцем нажал на шляпку неприметного с первого взгляда гвоздика и задняя стенка легко сдвинулась в сторону, открывая скрывавшееся за ней тайное отделение.

Оттуда, Князь Московский, извлёк початую бутылку с инополисной этикеткой и плеснув в стакан тёмно-золотистой жидкости на два пальца, вернул её на законное место, тщательно затворив как потайную дверку, так и створки шкафа. Знать о том, что повелитель Московского Полиса, успокаивает порядком расшатавшиеся в последнее время нервы самогоном из Лондиниума настоянном на источающих живицу корневых узлах растительных монстров обитающих на Альбионе, не следовало даже самым ближайшим сподвижникам.

Меньше знают — крепче спят! Тем более, что в последнее время, Князь начал подозревать, что кто-то в его ближайшем окружении, явно начал свою игру и как мужчина подозревал, нацелена она в первую очередь против него лично!

А может быть, то был и не один человек, а целая группа, засевших прямо у него под носом, в Кремле и теперь активно, из тени, расшатывавшая и так не простую ситуацию в Полисе. Вот только выяснить кто это такой умный и как им удаётся проворачивать целые схемы в тайне аж от двух не зависящих друг от друга тайных служб — выяснить всё никак не удавалось. В то время, как дела в Москве шли всё хуже и хуже.

Подойдя к панорамному окну, заменявшему одну из стен его кабинета, Князь потягивая крепкий алкогольный напиток, грустно усмехнулся, разглядывая раскинувшийся перед ним огромный густонаселённый Полис. Ирония его положения, заключалась в том, что будучи Правителем громадного города созданного чародеями в первую очередь для самих себя, его Княжеский Стол, как главный и по сути единственный управленческий орган исполнительной власти, испытывал самый настоящий кадровый голод когда речь шла об этих самых «одарённых».

Нет, безкланового мусора, готового ради мимолётной милости целовать его сапоги — было полно! И среди них, порой даже встречались самые настоящие самоцветы погребённые в горах грязи и посредственности… Вот только толку от них без соответствующей огранки практически не было, но получить они её могли только у кланов, а значит словно вода ускользали уже из его рук!

Винить можно было много кого. Как кланы, которые на протяжении уже почти тысячи лет, отказывались склонять голову перед единым правителем, собраться в один могучий кулак и тем самым возвысить Москву над соседними полисами. Но… Их тоже можно было понять!

Об этом не принято было говорить и уж тем более писать в учебниках. Однако, стоило какому-нибудь Московскому Правителю затеять реформу ведущую к объединению и по сути приручению кланов… Как в какой-то момент, в чьей-то много-мудрой голове обязательно появлялись мысли о том, что именно их святая обязанность перед Москвой, быть регулятором численного состава кланов, не давать им набирать излишнюю силу и подавлять излишне зарвавшихся, нарушающих сложившийся статус-кво.

Прямой пример, княжеской глупости, в качестве бывшего небоскрёба покорных и безынициативных Шнуровски, нынче вернувшийся во владения Бажовых, уже более месяца в буквальном смысле мозолил глаза Московского Правителя. Только он и ещё несколько человек во всём Полисе нынче знало правду о событиях тридцатилетней давности, когда первое появление «Зеленоглазых Бестий» в Москве, закончилось самой настоящей катастрофой и в первую очередь для планов Княжеской власти.

Ведь на самом деле, архивы старика Ершова, а точнее его организации «Семицветье» частично были спасены, а потому кое-что о тех событиях, их мотивах, а так же планах, Юрий Васильевич знал, можно сказать из первоисточника. А потому, в своё время сделал всё, чтобы его деда, как и отца будущие поколения москвичей запомнили может быть не как самых лучших правителей, но уж точно не как мясников, решивших в очередной раз попытаться подмять под себя клановую вольницу.

Длинноруковы, Тимирязевы… с этими кланами была отдельная история и даже сам Юрий Васильевич признавал, что их полное уничтожение было частично оправданным шагом. А вот с Бажовыми… С Бажовыми оплошали как его отец, так и он сам!

Князь тяжело вздохнул и покачал головой. Права была Ольга, хоть сам он и отрицал, что бросает парня обиженным Морозовым и их приспешникам, по сути как кость голодным собакам. Ведь он прекрасно знал, что удар в спину, который нанесли Морозовы Бажовым, после того как «Семицветье» буквально выкрутило им руки, было предательством как идеалов чародеев со снежинками в глазах, так и позором, который они сами себе так и не простили.

Одно это уже вело к тому, что мальчик был для Морозовых, как бельмо на глазу. Живое напоминание об их предательстве! А в те дни, Антон ещё к тому же был пусть очень косвенно, но причастен к тяжёлому ранению сына самого Алексея Викторовича. Вот Московский Князь, выражаясь аллегориями, и столкнул сироту со связанными за спиной руками в глубокий холодный омут, уверенный в том, что он в любом случае не выплывет!

И что ему стоило тогда, проявить понимание и сочувствие к беловолосому подростку? Не топить его, а поддержать… Но, задним умом все сильны! Тем более по прошествии более года, зная какими бурлящими фекальными массами всплыл из метафорического омута ранее не интересный ему сирота, под рукой которого сейчас собралась значительная сила.

— Я могу оправдать себя как политик, — пробормотал Князь себе под нос вновь приложившись к стакану. — Тем что не знал. Я могу оправдать себя как Правитель Полиса, тем, что нерадивые починенные плохо выполняли свою работу и не смогли за тридцать лет сложить два плюс два, не связав инополисные зеленоглазые кланы с Бажовыми. Но на самом деле…

Мужчина замолчал, вглядываясь в силуэт Бажовского небоскрёба. Он хотел бы сказать, что желал лучшего для своей дочери с сохранением договорённостей о браке… Но не стал себе лгать. О дочери он в тот момент даже не думал. Как и зеленоглазый парень, она должна была стать разменной монетой в политической игре, примирив влиятельных Морозовых с его правлением. И как бы там ни было, по итогам он так и не получив поддержки от явной оппозиционного клана, ранее сам оттолкнул от себя ставшего вдруг сильным перспективного союзника, посчитав его заранее проигрышной картой.

А теперь видел как же он ошибся… И честно говоря, слабо представлял себе, то вообще можно теперь сделать, чтобы вернуть этот быстро разросшийся клан на свою сторону. Вместо просто мальчика и его собственной не такой уж и критичной к Юрию старшей сестры, пока он не делает ничего совсем глупого, нынче от Бажовых выступала троица хитрых стариков. Которые прекрасно видели все его промашки и вовсе не горели всепрощением.

— И что мне теперь делать… — задумчиво произнёс Князь Московский, одним глотком, словно бы это была водка, добивая весь оставшийся стакан.

Проблемы так и валились одна за другой, словно бы ими управлял невидимый дирижёр… Но у него, а значит и у Княжеского Стола не было даже самых простых ответов, на то, как же всё так складывается, что об этом никто не догадывается? Вот например… Как получилось так, что аж два года назад было выдано то или иное разрешение и приказ с разбросом аж в четыре года, которые в единой дате сошлись в случившуюся недавно трагедию при концертном зале «Астралѣ»…

Почему — это то как раз было понятно! Чиновники низшего звена, старательно исполняли свой долг… Но как так всё сложилось и кто за этим стоит… И тем более, как никто не заметил, что столь полезные с одной стороны планы, сходясь в одной точке по времени приведут к явной катастрофе.

— А может быть стоит обвинить и наказать таки Морозовых? — пробормотал себе под нос Юрий Васильевич. — В конце-концов, пусть и выглядит всё как будто из разыграли как удобную карту, в нужное время и в нужном месте. А они упорно твердят, что дополнительный концерт был спонтанной идей… Но… Нет, мне ещё гражданской войны сейчас в Полисе не хватало…

— Надо что-то менять… — вновь вздохнув выдавил из себя, Князь Московский и шаркая ногами, даже не замечая этого, поплёлся обратно к заветному шкафчику.