Возмутители спокойствия

9

Герои приключенческих книг могут испытывать крайние трудности — отсутствие психотропных средств, вынужденный отказ от сна, и вообще от удовлетворения каких бы то ни было телесных потребностей — и всегда готовы на любые подвиги. Реальный человек создан иначе. Проведя в спальном мешке двенадцать часов без сна, Фалькейн чувствовал себя усталым и больным. Он не был ранен во время этого дикого прорыва через катандаранские линии, но стрелы пролетали рядом, а Стефа зарубила вражеского всадника за мгновение до того, как он дотянулся до Фалькейна.

Люди Боберта Торна предприняли вылазку, сломили сопротивление противника и провели вновь прибывших в Рангакору.

Фалькейн не привык находиться так близко от смерти, и его нервы все еще были напряжены. Не помогла ему обрести душевное равновесие и экскурсия со Стефой, хотя она, показывая ему дворец, была очень весела. Но он должен признать, что дворец восхитил его: в нем было больше света и воздуха, чем в любом помещении в Катандаране, и он не только поражал своей красотой, но и содержал в себе бесчисленные богатства, накопленные за прошедшие тысячелетия. Тут были даже внутренние двери, бронзовые, украшенные рельефными изображениями, окна из относительно прозрачного материала, паровое отопление.

Они вышли из размещающегося во дворце помещения гальванопластики, составляющей королевскую монополию, и вышли на балкон. Фалькейн был поражен, насколько продвинулись местные физики: свинцово-кислотные батареи, медный провод, начальные эксперименты с чем-то, напоминающим лейденскую банку. Он понимал, что этот город больше подходит для землян, чем Катандаран.

— Здесь Торн, а с ним король! — воскликнула Стефа. Она провела Фалькейна к перилам. За ним шли два его охранника. Это были дружелюбные молодые парни, но они никогда не оставляли его одного и держали оружие постоянно наготове.

Торн опустил медную подзорную трубу и кивнул.

— Их лагерь с каждой сменой караула становится все неряшливее. Они совершенно деморализованы.

Дворец представлял собой одиноко стоящее здание в несколько этажей с большим количеством окон. Вокруг дворца не было стены, только сад, а за ним город. Подобно Катандарану, Рангакора была очень древним городом, полностью выстроенным из камня. Но дома представляли собой красочную симфонию мягких желтых, белых и красных тонов. Фасады чаще были обращены к улице, а не внутрь дворов. Заостренные, крытые черепицей крыши и гармоничные, соразмерные архитектурные детали напоминали Фалькейну земные постройки эпохи раннего Возрождения. Улицы были сравнительно широкими и многолюдными. До Фалькейна доносился слабый гул колес и топот ног. Над крышами домов вились легкие клубы дыма. По небу кое-где медленно плыли облака. Вдали виднелись серо-синие холмы и Маунт-Гандра, снежная вершина которой отблескивала золотом при постоянном солнечном закате. Справа гремел водопад, белый и зеленый, покрытый радужной завесой брызг. Бурный водяной поток пробивал себе путь вниз, в Чекору, которая отсюда казалась полной жизни.

Вскоре взгляд Фалькейна остановился на осаждающих. Их палатки и костры усеивали плато за городскими укреплениями. Паслись стада животных. В местах скопления солдат посверкивали металлические доспехи. Джахаджи послал значительные подкрепления, узнав о восстании.

— Их гораздо больше, чем вас, — сказал Фалькейн.

Боберт Торн рассмеялся. Этот коренастый седобородый человек с пылающими голубыми глазами был покрыт старыми боевыми шрамами. На поясе расшитой драгоценностями куртки висела видавшая виды сабля.

— Не торопитесь, — сказал он. — Мы запасли продуктов больше, чем они в состоянии собрать со всей страны. Пусть посидят немного. К следующему периоду Сумерек они будут голодны, больны, займутся грабежом, и мы легко их разобьем. Они и сами знают это. А там, может, прибудут и другие земцы. У них осталось не так уж много выдержки. — Он повернулся к стройному краснокожему молодому икрананкийцу в костюме цвета шафрана и с позолоченным ожерельем на шее. — Король Урсала, это человек из-за края мира, о котором я вам говорил.

Монарх наклонил свою птичью голову.

— Приветствую, — сказал он на диалекте, который нетрудно было понять.

— Мне давно хотелось встретиться с вами, но в более дружеской обстановке.

— Она вполне возможна, — намекнул Дэвид.

— Нет, если ваши друзья попытаются выполнить свою угрозу и подчинить нас Катандарану, — сказал Урсала. Его ровный тон смягчил резкость выражения.

Фалькейн почувствовал себя неловко.

— Ну… гм… мы ведь здесь чужеземцы, и конкретных данных о вашем мире у нас не было. И разве так уж плохо присоединиться к империи? Вам бы здесь ничего не угрожало.

Урсала взъерошил свое кольцо перьев и надменно ответил:

— Рангакора считалась древним городом, когда Катандаран был всего лишь деревушкой. Несколько поколений назад деодакхи были еще пустынными варварами. Их пути — не наши пути: мы не натравливаем фратрию на фратрию, не требуем, чтобы сын обязательно овладевал профессией отца.

— Как это? — Фалькейн был ошеломлен.

Стефа кивнула.

— Фратрии здесь — всего лишь объединение семей, — сказала она. — Они не совпадают с гильдиями.

— Я говорил вам об этом, благороднейший, — самодовольно заявил Торн.

— Под защитой земцев…

— О которой мы не просили, — прервал его Урсала.

— Нет, но если бы я не решился на это, здесь сейчас восседал бы вице-король империи.

— Думаю, что вы лучше, чем грубые варвары, — вздохнул король. — Иршары слишком долго благоприятствовали нам: мы забыли искусство ведения войны. Но давайте будем откровенны — ведь вы потребуете плату за свою защиту: землю, сокровища и власть.

— Конечно, — сказал Торн.

Чтобы прервать напряженное молчание, Фалькейн спросил, кто или что такое Иршары.

— Создатели и владыки Вселенной, — ответил Урсала. — Разве вы за краем мира так же суеверны, как и те, в западных землях?

— Что? — Фалькейн сжал кулаки. Дрожь возбуждения охватила его. Он разразился вопросами.

Ответы опровергали все сделанные им раньше предположения. Рангакора имела высокоразвитую стандартную политеистическую религию с богами, требующими жертвоприношений и жаждущими лести, но в целом благосклонными. Единственной могучей силой зла был тот, кто убил Зуриата Ярчайшего, но Зуриат ежегодно возвращался, после того как другие боги опускали его тело в залив.

«Но почему у других икрананкийцев такие параноидальные представления о зле? Почему западные культуры считали космос исключительно враждебным началом?»

Мозг Фалькейна напрягся, ему казалось, что сейчас он решит проблему, над которой думал все эти недели.

«На дневной стороне Икрананки нет смены времен года, нет жизненных ритмов, лишь бесконечная борьба за выживание в медленно ухудшающейся окружающей среде. Любое изменение в природе ведет к худшему — разрушение, песчаные бури, чума, ящур, высыхающие колодцы. Неудивительно, что туземцы с подозрением относятся ко всему новому. Неудивительно, что они чувствуют себя уверенно только в окружении взрослых членов своей семьи — фратрии. Неудивительно, что цивилизация была нестабильной и что так часто нападали варвары. Бедные дьяволы.

Рангакора на краю Сумерек знает дождь и снег, смену дня и ночи. Ей известны не только несколько разрозненных звезд, но и целые созвездия: после того как ученые проникли на противоположную сторону планеты, они хорошо изучили ночное небо.

Но тогда…

Нет. Маленькая и изолированная Рангакора не имеет сил для создания империи. А Ван Рийн, зная о раздорах и варварстве на этой планете, будет иметь дело только с устойчивой империей. Помощь этому городу была бы донкихотством, а Политехническая Лига не воюет с ветряными мельницами. Освобожденная Рангакора будет вновь захвачена, как только улетит космический корабль. И других посещений не будет.

Но постоянное благотворное влияние Рангакоры было бы очень полезным межзвездным торговцам. Как же найти возможный компромисс?»

Фалькейн в отчаянии взглянул на небо.

«Когда же, спаси нас от ада, появится „Сквозь хаос“? Несомненно, Чи и Адзель прежде всего бросились бы на поиски. Значит, с ними что-то случилось».

Он заметил, что Урсала уже некоторое время что-то ему говорит, и выбрался из паутины своих мыслей.

— Прошу прощения, благороднейший…

— Мы не используем почетные титулы, — заявил король. — Только враги нуждаются в умиротворении. Я просил вас рассказать о вашем доме. Это, должно быть, удивительное место, а одни Иршары знают, как мне нужно отвлечься.

— Ну, гм…

— Мне тоже интересно, — сказал Торн. — В конце концов, если мы, земцы, должны будем оставить Икрананку, это многое меняет. Нам тогда придется уйти из Рангакоры…

При этом предположении он не выглядел счастливым.

Фалькейн сглотнул.

Если людей эвакуируют на Землю, он станет героем, но Ван Рийн вышвырнет его из отряда торговцев-разведчиков. Несомненно, ему дадут другую работу: приятная безопасная должность третьего помощника на каком-нибудь заброшенном торговом посту с перспективой стать вторым помощником в пятьдесят лет и через десять лет быть выброшенным на пенсию.

— Ну, солнце наше более яркое, — сказал он. — Вы видели, как освещены наши помещения, Стефа.

— Я чуть не ослепла, — пробормотала девушка.

— Постепенно вы привыкли бы, но вначале пришлось бы соблюдать осторожность, выходя из помещения. Солнце обожжет вашу кожу.

— Чертовы условия! — вырвалось у одного из охранников Фалькейна.

Последний решил, что нужно усилить впечатление.

— Только в первое время, — успокоил он. — Потом вы приспособитесь, кожа ваша станет жесткой и темно-коричневой.

— Что? — Стефа приложила руку к щеке. Ее рот раскрылся.

— Там, должно быть, жарко, — проницательно заметил Урсала.

— Не очень, — сказал Фалькейн. — Теплее, чем здесь, конечно, во многих местах.

— Как же вы это выносите? — удивился Торн. — Я бы изошел потом.

— Ну, в самое жаркое время вы могли бы сидеть в помещениях. Мы можем установить в помещениях какую угодно температуру.

— Значит, я должен буду сидеть и ждать, пока переменится погода? — пролаял Торн.

— Я помню, — вмешалась Стефа, — воздух у вас более влажен, чем на болоте. На Земле всегда так?

— Зависит от того, где вы находитесь, — ответил Фалькейн. — К тому же мы умеем управлять погодой.

— Все хуже и хуже, — сказал Торн. — Если я буду потеть, то тем более не хочу делать это по чьему-то капризу, — вдруг его лицо прояснилось. — Но мы можем бороться с теми, кто изменяет погоду, и убить их.

— Боже! Конечно, нет! — возразил Фалькейн. — Убийства на Земле запрещены.

Торн прислонился к перилам, разинул рот и ошарашенно спросил:

— Но что я там буду тогда делать?

— Ну… вы несколько лет учились бы… Земных лет, конечно, в пять раз более длительных, чем здесь. Изучите математику, натуралистическую философию, историю… Я думаю, это окажется несколько затруднительным. Но не беспокойтесь. Для вас подыщут работу по окончании учебы.

— Какую работу?

— М-м-м… конечно, не высокооплачиваемую. Видите ли, обращение с машинами требует навыка, а вы его не имеете. Думаю, вы сможете стать… — Фалькейн задумался в поисках туземных слов, — поварами или привратниками, или еще кем-нибудь вроде этого.

— Я, который правит городом? — Торн покачал головой и что-то пробормотал про себя.

— Но где-то же вы должны воевать, — возразила Стефа.

— Да, к сожалению, — согласился Фалькейн.

— Почему «к сожалению»? Вы странный человек, — Стефа повернулась к Торну. — Не унывайте, кэп! Мы будем солдатами. Если Великий Грантер не лгал, там много мест, где можно получить хорошую добычу.

— Солдатам не разрешается захватывать добычу, — сказал Фалькейн. Его собеседники выглядели ошеломленными. — К тому же солдатам нужен гораздо больший навык в обращении с машинами, чем можете приобрести вы в вашем возрасте.

— Шары огня… — прошептал Торн.

— Мы должны немедленно собрать совет фратрии, — встревоженно сказал один из охранников.

Торн выпрямился и взял себя в руки.

— Сейчас это было бы нелегко, — сказал он. — Когда осада будет снята, и мы встретимся со своими людьми, тогда посмотрим, что можно будет сделать. Урсала, мы с вами должны наладить взаимосвязь между нашими силами.

— Да, думаю, это нужно сделать, — неохотно согласился король. Он повернул голову к Фалькейну: — До свидания. Я верю, что позже мы сможем поговорить более продолжительно.

Торн попрощался с отсутствующим видом, он о чем-то глубоко задумался. Они ушли, Стефа облокотилась о перила. На ней была короткая куртка, волосы не были собраны. Ветерок развевал бронзовые локоны. Хотя выражение ее лица было мрачным, Фалькейн вспомнил некоторые из реплик Стефы в разговоре и почувствовал, как участился его пульс. Он должен приукрасить свое заключение.

— Я вовсе не хотел доказать вам, что Земля якобы плохая, — сказал он.

— Вам она понравится. Такая хорошенькая девушка, да еще с таким экзотическим происхождением… вы произведете сенсацию.

Она продолжала задумчиво смотреть на сторожевые башни. Презрение в ее голосе очаровало его.

— Да, вначале… Но насколько?

— Ну… моя дорогая, для меня вы всегда будете восхитительны.

Она не ответила.

— Какого черта вы так задумались? — поинтересовался Фалькейн.

Она сжала губы.

— Думаю над тем, что вы сказали. Когда вы освободили меня, я сочла вас настоящим мужчиной. Но можете ли вы предпринять что-нибудь решительное, когда рядом нет вашего чудовища, а в руках… да, машины? Вы не можете ездить верхом на зандаре. Да и не научитесь никогда. Способны ли вы на что-нибудь без посторонней помощи?

— По крайней мере, на одно, — попытался он пошутить.

Она пожала плечами.

— Я не сошла с ума, Дэвид. Только разочаровалась. Правда, это моя вина, что я раньше не замечала различий между нами. Но именно эти различия и делают вас таким красивым.

«Боже», — простонал про себя Дэвид.

— Пойду поищу Хафа, — сказала она.

Фалькейн потер подбородок, глядя ей вслед. Он укололся о пробившуюся щетину. Конечно, так и должно быть — кончилось действие последней дозы энзима, который препятствует росту волос на подбородке и щеках. Вряд ли у кого-нибудь на всей Икрананке найдется бритва. Несколько дней он будет испытывать зуд, пока не отрастет настоящая борода.

«Девушка рассуждала правильно и справедливо», — подумал он не без горечи. Конечно, многое в этом неудачном путешествии было его виной. Если Чи Лан и Адзель попали в беду, в этом его вина: он — капитан. Через четыре месяца, если они к тому времени не вернутся, на базе распечатают конверт с маршрутом их полета и отправят спасательную экспедицию. Она сможет выручить его, если к тому времени он будет еще жив. В данный момент он не был уверен, что хочет этого.

Внезапные крики привлекли его внимание. Он перегнулся через перила и посмотрел на городскую стену. Казалось, над его головой разразился гром.

— Адзель?

Воденит мчался по дороге галопом. Его чешуя сверкала, он ревел громче водопада. Во вражеском лагере поднялась паника. С башен Рангакоры донесся барабанный бой. Люди и икрананкийцы бежали к стенам.

— Живой демон! — крикнул кто-то за спиной Фалькейна. Он оглянулся и увидел, что два его охранника с пепельно-серыми лицами глядят на страшное видение. Можно попытаться бежать. Он скользнул к двери.

Неожиданно вернувшаяся Стефа схватила его за руку и всей тяжестью повисла на нем.

— Будьте бдительны! — крикнула она. Охранники вышли из оцепенения, выхватили сабли из ножен и увели Фалькейна. Он почувствовал слабость.

«Что случилось? — удивлялся он. — Где же корабль?»

Теперь он мог только ждать. Катандаранская кавалерия вновь сомкнулась и напала. Адзель не остановился, он прорывался вперед. Копья отскакивали от защитных пластин, всадники взлетали в воздух от его ударов, зандары в страхе разбегались. Адзеля можно было остановить лишь катапультами, но полевая артиллерия не была готова к стрельбе по инопланетным существам, тем более когда прямо на нее скачет живой демон. Артиллеристы побежали от орудий.

Ужас распространялся, как термоядерная реакция. Через несколько минут армия Джахаджи превратилась в кричащую толпу, в панике бегущую вниз по плато. Адзель некоторое время преследовал беглецов, чтобы нагнать еще большего страха. Когда последний пехотинец исчез из виду, воденит повернулся и поскакал среди хаоса опрокинутых повозок, бегающих зандаров и карикутов, брошенного оружия, пустых палаток и дымящихся костров. Он радостно размахивал хвостом.

Адзель поскакал наверх, к воротам города. Фалькейн не слышал, как он ревел, но хорошо мог представить себе его неистовый рык. Люди чувствовали, что у них подгибаются колени. Прибежал посланец, часто дыша, и сказал Фалькейну, что его вызывают. Миновав пустынные улицы, — все гражданское население Рангакоры спряталось по домам и молилось богам — он пришел к городской стене. Прогулка по городу успокоила его. Стоя рядом с Торном, Урсалой и Стефой, Фалькейн понял, что снова обрел способность соображать. С близкого расстояния он разглядел за гигантскими плечами воденита мех Чи. ОБА ЖИВЫ. Слезы выступили у него на глазах.

— Дэвид! — взревел Адзель. — Я надеялся, что ты здесь! Почему меня не пускают?

— Я пленник, — ответил Фалькейн по-латыни.

— Нет, — воспротивился Торн. — Говорите по-английски или на катандаранском, чтобы я мог понимать, или же молчите.

Поскольку наконечники копий вокруг него казались необыкновенно острыми, Фалькейн повиновался. К общему чувству недовольства жизнью добавилось теперь и то, что все услышали о положении их корабля. Вот теперь он прочно застрял, его желудок перевернулся.

Торн нетерпеливо сказал:

— Эй, у нас может быть общая цель. Давайте выступим все вместе на Хайджакту, отберем у них эту летающую штуку, а оттуда — на Катандаран.

Голос Урсалы стал ледяным.

— Иными словами, вы будете оттуда управлять моим городом?

— Мы должны помочь нашим братьям, — сказал Торн.

— На пути сюда я перехватил курьера, — сказал Адзель. — Боюсь, что я слишком испугал его, но мы прочли депешу. Земцы, которые были в городе, но не в Железном Доме, объединились и напали с тыла. Объединенные силы земцев затем прорвали осаду Железного Дома и вырвались из города. Они двинулись к… как же это называется… к какой-то Чекорской деревне и позвали с собой всех членов фратрии. Джахаджи не осмелился напасть на них с имеющимися в его распоряжении силами. Он собирает подкрепления из различных имперских гарнизонов.

Торн потянул себя за бороду.

— Я считаю своих людей, — сказал он. — Они уйдут раньше, чем император соберет свои силы. И куда же они двинутся? Конечно же, сюда, — его лицо прояснилось. — Нам остается только сидеть и ждать, и все будет так, как я хочу.

— Кроме того, — предупредила Стефа, — мы не можем доверять Фалькейну. Как только он вернет себе свою летающую машину, он сможет делать все, что захочет, — она бросила на Дэвида враждебный взгляд. — Думаю, в таком случае он нападет на нас.

— Единственное, чего я хочу, — это убраться с этой планеты, — сказал Фалькейн. — Как можно скорее и дальше.

— А потом? Ваши вонючие торговые интересы связаны с Катандараном. Вместо вас придут другие, подобные вам. Лучше мы задержим вас, мой дружок, — она перегнулась через парапет, сложила руки рупором и закричала: — Уходите, или мы бросим вам голову вашего друга!

Чи встала между спинными пластинами Адзеля. Ее тонкий голос едва долетел до них сквозь шум водопада.

— Если вы так сделаете, мы обрушим на вас стены города!

— Нет, подождите, подождите, — попросил Урсала. — Будем разумными.

Торн обвел взглядом собравшихся на городской стене. С них стекал пот, клювы были раскрыты, перья взъерошены.

— Мы не можем сделать вылазку, — сказал он вполголоса. — Все слишком испуганы, а большинство зандаров разбежалось. Но мы можем удержать его на расстоянии, когда соберется вся фратрия. Да, тогда нас будет достаточно. Мы можем подождать.

— И сохранить мне жизнь для заключения соглашения, — быстро добавил Фалькейн.

— Конечно-конечно, — насмехалась Стефа.

Торн отдал приказ. Стоящие у катапульты засуетились и начали наматывать трос. Адзель услышал скрип и отступил.

— Держись, Дэвид! — крикнул он. — Мы тебя не оставим!

«Сказано хорошо, но пока от этого мало толку», — мрачно подумал Фалькейн. Торн хотел не только удержать Рангакору, но и его использовать для своей фратрии. Если земцы заразились хронической подозрительностью икрананкийцев, они никогда не отпустят его на корабль. Они, скорее, сделают его постоянным заложником на случай прилета других кораблей. А укрепившись, они постараются свергнуть гегемонию деодакхов; им это может удаться. Фалькейну оставалось только надеяться, что спасательная экспедиция сумеет заключить договор, так что Лига откажется от Икрананки. Условие будет выполнено, он знал: нельзя торговать с враждебной цивилизацией. А когда Ван Рийн узнает, что этот потенциальный рынок потерян, он пнет Фалькейна так, что тот улетит на Луну. В какую проклятую историю он впутался!

Охранники отвели Фалькейна во дворец, который был его тюрьмой.

Адзель собрал животных, не успевших сорваться с привязи, поел и приступил к своей одинокой драконьей осаде города.