Возмездие

Глава первая «Неприступные стены»

Просвистев над ухом, стрела унеслась дальше, и тотчас Федор услышал позади себя сдавленный стон. Едва не задев его самого, стрела все же нашла свою жертву. С глухим чавканьем она вонзилась в плечо артиллериста, возившегося с торсионами баллисты. Тот рухнул на землю, истекая кровью, и на чем свет стоит, поминая лучников, засевших на стенах Карфагена.

– Ублюдки! – выругался Летис, находившийся вместе с Урбалом и Чайкой, на башне передовой линии укреплений, и потряс кулаком, угрожая лучникам противника, – ну, я до вас доберусь. Подождите, немного осталось.

– Позови лекаря, – приказал Федор одному из артиллеристов, бросив быстрый взгляд на раненного, который, сжав зубы от боли, пытался самостоятельно вытащить стрелу. И добавил, уже обращаясь к нему, – а ты не трепыхайся, целее будешь.

Раненый артиллерист нехотя подчинился, хотя по всему было видно, что сильная боль терзает его. Просто лежать и молча жать помощи, было выше его сил. Однако, он привык доверять командиру, который пользовался среди солдат большим авторитетом, а потому затих, и стал ждать лекаря, стиснув зубы, чтобы не кричать. К счастью помощь прибыла быстро, бойца оттащили в сторону, расстегнули панцирь и занялись ранами. По раздавшимся вслед за этим крикам, которые мгновенно смолкли, Чайка понял, что лекарь быстро вынул стрелу.

– Терпи казак, – проговорил он вполголоса, обращаясь к потерявшему сознание бойцу, – атаманом будешь.

В этот момент еще две стелы, пущенные со стен, пронеслись над головой Федора. Одна из них даже задела его шлем, но чиркнув по блестящему металлу, отлетела в сторону, не причинив вреда.

– Лучше пригнись, – посоветовал стоявший рядом Урбал, – лучники явно тебя заметили, а перед началом штурма Гасдрубал вряд ли хотел бы остаться без командующего западным крылом.

– Не дождетесь, – усмехнулся Федор, но все же присел, спрятавшись за зубцом стены, прежде чем снова выглянуть наружу.

А посмотреть было на что. Если на мгновение забыть о стенах самого Карфагена, возвышавшихся на расстоянии полета стрелы, то осадные укрепления, возведенные прямо напротив этих стен, тоже заслуживали внимания. Инженеры Гасдрубала постарались на славу, недаром осадный обоз в Карфагенской армии, как по привычке называл ее Федор Чайка, был самым мощным. Строить укрепленные лагеря, наводить мосты и переправы, рыть траншеи для инженеров, служивших теперь Баркидам, было не в новинку. Уже не раз они доказали свое умение в борьбе с римлянами и греками, а вот теперь приходилось применять это умение против своих соплеменников.

«Да, – поймал себя на неприятной мысли Федор, скользнув взглядом по зубчатому верху городских стен, – и там финикийцы, и здесь. Брат на брата». Однако, поразмыслив немного, решил, что те, кто прячутся за стенами этого, некогда любимого им города, и, особенно, те, кто ими управляет, уже давно ему не братья. А сам Карфаген он все также любил, хотя и стоял теперь под его стенами с внушительной армией, желавшей предать его огню. «Интересная штука, жизнь, – мысленно усмехнулся Федор, рассматривая город, в котором появился много лет назад и неожиданно быстро обрел здесь все, чего был лишен в Италии, а потом опять все потерял, – и кто бы мог подумать, что все так повернется».

Город, расположившийся на полуострове, казался огромным и неприступным. На перешейке, отделявшем Карфаген от материка, строившие его в древности финикийцы возвели сразу три ряда укреплений высотой примерно метров в пятнадцать, а толщиной никак не меньше десяти метров. Со стороны моря полуостров защищала только одна стена, зато существовала еще одна внутренняя, отгораживавшая город от акватории порта. А между ними в минуты опасности прятался карфагенский флот, надежно защищенный со всех сторон. Сейчас, однако, кораблей там было не слишком много, одна часть сенатского флота погибла, а другая ушла в Италию, чтобы помочь римлянам захватить Тарент и умертвить самого Ганнибала, решив тем самым исход войны. Но Федор сомневался, что у них это получится и надеялся, что они смогут управиться с Карфагеном раньше.

– Еще посмотрим, кто быстрее, – пробормотал он, хотя уверенности, после осмотра укреплений, в его словах не прибавилось. История еще не знала примеров взятия этой цитадели финикийцев, если не вспоминать те далекие годы, когда Карфаген еще был небольшим поселением и зависел от своих соседей-нумидийцев, то и дело разорявших молодую торговую факторию набегами.

Продолжая осмотр, Федор припомнил, что укрепления Карфагена возвышались не только над землей. В мощных зубчатых башнях, разделенных на этажи и напичканных метательными машинами, были устроены многочисленные подвалы, уходившие под землю также почти на десятиметровую глубину. Во всяком случае, так ему показалось, когда он там однажды очутился по торговым делам вместе с Акиром. Эти сооружения были отведены в основном под арсеналы, но использовались по назначению далеко не все, – хватало казарм и складов в самом городе. И чтобы подвалы не пустовали в мирное время, там оборудовали разнообразные склады для многочисленных торговцев, а в некоторых даже тюрьмы или отстойники для только что захваченных рабов, откуда их разбирали все те же торговцы, постоянно нуждавшиеся в рабочей силе.

– Такую стену тараном быстро не расшатаешь, полжизни уйдет, – разочарованно пробормотал Чайка, и добавил мечтательно, – Взорвать бы…

Однако, никакого динамита у него в запасе не имелось. И в такие минуты Федор жалел о том, что не захватил с собой из будущего сюда и пары ящиков взрывчатки или хотя бы гранатомет. Очень бы пригодились. Но, как говориться, не подготовился, поэтому приходилось обходиться подручными средствами. До сих пор Федор как-то выкручивался. «И на этот раз справлюсь, – подбодрил он себя, переводя взгляд на Урбала и Летиса, также взиравших на близкий Карфаген сквозь зубцы укреплений, придвинутых вплотную к городу, – боги пошлют мне идею».

Вспомнив о богах, он, продолжая скользить взглядом по усеянным разнообразными строениями холмам Карфагена, что возвышались за третьей стеной, не мог не заметить древней цитадели, венчавшей собой самый высокий и живописный холм, различимый отовсюду, даже со стороны моря. Это была Бирса, самое старое строение города. У подножия Бирсы, этого Федор не мог видеть, но помнил отчетливо, находилась широкая, мощеная камнем площадь, куда сходились три улицы, – Форум Карфагена. А хорошо различимая вершина холма была увенчана величественным пирамидальным зданием.

«Храм Эшмуна, – отметил про себя Федор, словно вспоминая местные достопримечательности, – бога здоровья и врачевания».

О здоровье богатые финикийцы, проживавшие в этом городе, действительно привыкли заботиться. Да и медицина была у них в почете. Впрочем, отцы-основатели этой богатейшей торговой фактории понимали, что для собственного спокойствия, заботиться нужно не только о себе. В городе существовала разветвленная сеть канализации и водоснабжения и вода, к большому огорчению Гасдрубала, подавалась не по акведуку с окрестных вершин, где находились ближайшие источники. Внешний водопровод, само собой, командующий велел бы перерезать в первую очередь, едва появившись под стенами. Но в Карфагене на случай войны имелись собственные подземные хранилища воды. Настолько обширные, что от них даже питалась сеть фонтанов, разбросанных по всему городу и служивших местом отдохновения и увеселения народа. Чего стоил только знаменитый «Фонтан тысячи амфор», о котором знали далеко за пределами Карфагена.

Струйка пота стекла по лицу из-под шлема, заставив Федора вздрогнуть и отогнать воспоминания о фонтанах, в тени и прохладе которых можно было отдохнуть посреди жаркого дня. Он не испытывал жажды, воды в лагере было предостаточно, однако, такого комфорта, в котором нежились зажиточные жители Карфагена в походном лагере армии Гасдрубала, конечно, не было.

– Ничего, это ненадолго, – пробормотал Федор, сплевывая от досады, и вспоминая свой уютный особняк в квартале зажиточных воинов и торговцев средней руки под названием Мегара, в котором теперь жил кто-то другой, – Жаль губить такую красоту, а что делать. Его нынешние хозяева без боя ничего не отдадут. Особенно Магон и Ганнон, им ведь тоже жаль все терять.

Его взгляд еще долго блуждал по кварталам бесконечного города, выхватывая из общего ряда знакомые строения, а затем перекинулся на морскую акваторию, где, словно ленивые акулы в ожидании добычи, дремали квинкеремы Гасдрубала, сторожившие выход из гавани.

«В общем, как ни крути, – подумал Федор, скрипнув зубами, – а отсиживаться за такими стенами, имея к тому же большие запасы воды и продовольствия, можно долго. Только, меня надолго не хватит. Как представлю, что эта римская сволочь может в любой момент поднять руку на мою жену и сына, которых держит при себе, как заложников, – просто выть хочется. Надо что-то придумать, чтобы эта неприступная твердыня все-таки пала».

А поразмыслив еще немного, он даже молча усмехнулся: «Не зря же боги перенесли меня в это время. Значит, у них был для меня какой-то план. Может быть, это именно он?».

Раздавшийся неподалеку стон, вывел Чайку из созерцания окрестностей великого города. Это пришел в себя раненый артиллерист, который стонал, пока лекари с помощью солдат грузили его на носилки, чтобы отнести в местный лазарет.

– Будет жить? – поинтересовался Федор, когда носилки проносили мимо него.

– Будет, – кивнул низкорослый лекарь в забрызганном кровью хитоне, – правда, снова в бой ему не скоро. Отлежаться надо.

– Пусть лежит, – кивнул Федор, – он хороший артиллерист, а осада долгая. Такие нам еще пригодятся.

Когда же носилки унесли вниз по лестнице, Чайка обвел взглядом оставшихся артиллеристов замерших в ожидании его команды, и вдруг, повысив голос, рявкнул:

– А вы чего расслабились? Быстро заряжайте баллисты и чтобы те, кто это сделал, пожалели о том, что родились на свет. Цельтесь вон туда, под навес на стене. Там должно быть много солдат.

Артиллеристы встрепенулись. На баше стояло две баллисты. Расчет одной из них мгновенно выполнил команду «заряжай», а расчет второй, понесший потери, тоже не слишком задержался. Раненного подменил другой боец из спейры пехотинцев находившихся здесь же, в башне, на случай вылазки защитников города.

– Вот это хорошо, – поддержал воинственные приготовления Летис, невольно схватившись за рукоять подвешенной к поясу фалькаты, – а то, сколько можно сидеть без дела.

Федор ничего не ответил, молча кивнув. Он был согласен с другом. Хотя с тех пор, как они отрезали Карфаген от мира по суше и по морю, Гасдрубал предпринял уже не один штурм. Но все они, сколь бы яростны не были, так и не позволили прорваться даже за первую линию укреплений. Защитники стояли насмерть, понимая, что это их последний шанс уцелеть. Если они не удержаться на стенах, то крах сената неизбежен. Впрочем, за такими стенами не смог бы удержаться только совсем бездарный полководец, а насчет Эндимиона, несмотря на все поражения, Федор такого сказать не мог. Дрался тот не плохо, хотя и не так хорошо, как Гасдрубал. Именно поэтому первый сейчас отсиживался за стенами, а второй их штурмовал.

– Давай, – перехватив озадаченный взгляд Урбала, махнул рукой Чайка. Взгляд этот был ему понятен, защитники могли принять обстрел за начало нового штурма, и главнокомандующий вряд ли бы одобрил такие самовольные действия, но Федору вдруг очень захотелось взбодрить солдат Эндимиона на свой страх и риск. Тем более, что последний штурм был уже дней десять назад, а наступившее с той поры затишье показалось ему целой вечностью.

Обе баллисты вздрогнули, послав свои каменные гостинцы в полет. Просвистев положенное расстояние два ядра, почти одновременно, ударились в навершие стены, выбив из нее каменные брызги. По приказу Федора артиллеристы целились в небольшое строение, возведенное недавно из бревен прямо на стене, неподалеку от высокой башни. Это был какой-то навес, чей козырек выступал над стеной на пару метров, скрывая от посторонних глаз, все, что там происходило. Федор подозревал, что под козырьком находилось устройство, позволявшее с помощью рычагов опрокидывать огромный чан со смолой прямо на головы штурмующих солдат. В Карфагене не было Архимеда, но и без него толковых оружейников, способных придумать нечто подобное, среди финикийцев и служивших им народов, хватало. Подозрения Чайки были не беспочвенны, – этот навес появился сразу после второго штурма и находился в непосредственной близости от башни с воротами, то есть, на стратегическом направлении. Именно сюда во время прошлого штурма, прежде всего, попытались взобраться солдаты Чайки, когда им было приказано захватить башню и открыть ворота, к которым так и не смогли подтащить таран.

– Эх, выше надо было брать! – от досады взмахнул рукой Летис, не увидев после залпа ни одного размазанного по стене вражеского солдата, – вы куда целитесь, лентяи, ослепли что ли?

– Ничего, пристреляются, – философски заметил на это Чайка, – они свое дело знают.

И артиллеристы, услышав такие слова, его не подвели. После первого залпа на стене уже началась суета, а после второго, когда одно из ядер угодило в край навеса, разметав в щепки левую опорную балку, настоящая паника. Раздался явно различимый скрежет и навес покосился вперед. Казалось, обрушиться вниз, ему мешает только то, что балки уперлись в стену. Из-под под навеса с воплями стали выскакивать солдаты, но Федор сначала не мог понять, отчего они подняли такой шум. И лишь когда новое ядро угодило точнехонько в навес, развалив его на две части, раздался грохот, и что-то массивное упало на камни, Чайка понял, в чем дело. Последние сомнения отпали, когда по стене вниз поползла темная маслянистая жидкость.

– Я так и думал, – обрадовался Чайка своей прозорливости, они там чан со смолой поставили, и добавил, когда ему в голову пришла новая идея, – а ну-ка лучников ко мне.

Когда четверо бойцов с длинными луками возникли перед командующим, прибывшим на позиции для обычной инспекции и неожиданно затеявшим новый штурм, Федор приказал, махнув рукой в сторону сновавших по стене солдат противника.

– Видите черное пятно? Это смола. Запалите-ка мне этот сарай, да так чтобы получился настоящий пожар.

Лучники, которым изрядно наскучило сидеть без дела, с радостью принялись за выполнение приказа. Они быстро раздобыли пакли, обмотали ей несколько стрел, подожгли и пустили в указанном направлении десяток огненных гостинцев. Результат не заставил себя ждать. Вскоре, разлитая по стене смола вспыхнула, и пламя охватило не только полуразрушенный сарай, но и метров двадцать прилегавшей к нему стены. Языки огня лизали стену даже снаружи. Федор своими глазами видел, как со стены вниз сорвался человек, доспехи которого были объяты пламенем. С дикими криками он пролетел пятнадцать метров и камнем рухнул в ров, где его крик оборвался навсегда.

– Не повезло парню, – усмехнулся Летис, подмигнув Чайке и радуясь разраставшемуся шуму в стане врага. Черный дым валил уже вовсю, словно горела нефтяная скважина, заволакивая даже рядом стоявшую башню и внезапно лишив видимости артиллеристов противника. В башне тоже стояли баллисты. И даже побольше чем у Федора.

– Добавьте-ка еще пару ядер, – приказал Федор своим артиллеристам, – для порядка. И соседям передайте, чтобы отметились.

– Ох, не одобрит этого Гасдрубал, – пробормотал осторожный Урбал, которому, однако, тоже не терпелось уже принять хоть какое-то участие в сражении.

– Ничего, – отмахнулся Федор, – сарай сгорит так быстро, что он и узнать не успеет.

Артиллерия осаждавших заработала сразу с нескольких осадных башен. Сарай, после попадания очередного ядра, рассыпался огненным фонтаном, часть которого обрушилась за стену, только усилив там переполох. Ядра артиллеристов Гасдрубала забарабанили по стене, сметая с нее десятками солдат Эндимиона, но заставив и защитников прийти в ярость. Вскоре артиллерия Карфагена начала отвечать и ядра забарабанили уже по стенам укреплений нападавших. То тут, то там послышались стоны раненных. Артиллерийская дуэль быстро переросла в настоящий массированный обстрел позиций с обеих сторон.

– Да, – невольно усмехнулся Урбал, глядя, как ядра вышибают целые бревна из башен и частокола, разрушая и без того потрепанные деревянные укрепления, – Гасдрубал этого точно не заметит.

– Думаю, ему будет некогда, – в тон другу кивнул Федор, выглядывая из-за зубцов башни в сторону городских стен, – Поскольку придется отражать вылазку врагов. Как говориться, не атакуешь ты, атакуют тебя. А если мы победим, то он не будет слишком обижен на нас за эту небольшую заварушку.

– Ты здесь командир, – подвел итог Урбал, вслед за другом посмотрев в сторону ближайших ворот противника, из которых выбегал отряд пехотинцев, тащивших на себе осадные лестницы, – тебе решать. Похоже, ты сильно насолил нашему другу Эндимиону своей «легкой заварушкой» раз он решил немедленно отомстить.

– Тогда не будем отсиживаться за стенами, – решил Федор, сбегая вниз по лестнице, – мы слишком долго строили эти укрепления, чтобы дать врагу захватить их или уничтожить. Пора размяться на свободе.

А когда увидел, что оба друг устремились за ним, разрешил сделать это только Летису.

– Ты останешься здесь, командовать обороной, – приказал он Урбалу, и добавил, усмехнувшись, – должен же кто-то отчитаться перед Гасдрубалом за те глупости, что я только что натворил, если вдруг боги не пошлют мне удачу.

Отряд пехотинцев, а это были не спартанцы, как почему-то ожидал Федор, состоял примерно из трехсот человек. Подняв лестницы, они преодолели сухой ров по мосту, – едва захватив предместья, Гасдрубал приказал засыпать крайние оконечности рва, отчего вода в ров перед стеной больше не поступала, – и направились прямиком к башне, с которой был обстрелян сарай, догоравший сейчас на стене.

Когда они устремились вверх по холму, вершину которого венчали насыпь и сооруженные поверх нее укрепления армии Гасдрубала, Федор уже покинул эти укрепления через массивнее ворота и ждал гостей, выстроив своих солдат вдоль стены. Расстояние между противниками, и без того не большое, быстро сокращалось.

Солдаты Федора, затянутые в темно-синие кожаные панцири стояли, высоко подняв щиты, поскольку их начали обстреливать лучники со стен крепости. В ответ, из укрепленного лагеря отвечали свои лучники. Над головами бойцов Чайки стало тесно от стрел.

– А ну, бойцы, – воскликнул Федор, когда между передними рядами противников осталось не больше тридцати метров, – покажем этим ублюдкам, кто здесь лучше воюет. За мной, орлы Ганнибала!

Его крику вторил рев Летиса, который выхватил фалькату и бросился вперед, опередив самого Федора. Не прошло и нескольких мгновений, как сверкавшие на солнце шлемами, щитами и остриями мечей отряды сшиблись друг с другом. И первым, кто нанес удар противнику, конечно, был Летис. Обогнав своего друга буквально на несколько шагов, здоровяк двумя ногами прыгнул на щит, в испуге выставленный слегка оторопевшим пехотинцем, в последний момент узревшим какой гигант на него бежит. Это было роковой ошибкой. От такого толчка пехотинец отлетел назад, выронил щит и пропал под ногами своих сослуживцев. А Летис, размахнувшись фалькатой, словно эпический богатырь, одним ударом снес голову следующему бойцу сената. Продвижение противника он, если не остановил, то, во всяком случае, пробил в рядах наступавших широкую брешь, в которую за ним следом вклинилось еще человек пять, включая самого командующего западным крылом.

– Вперед, морпехи! – орал Федор, хлестким ударом сверху вниз разрубая неосторожно выставленную ногу своему противнику, – где мы, там победа!

Финикийцы Гасдрубала рассекли на несколько частей этот отряд, явно не ожидавший контрнаступления, и продолжали давить по всему фронту. Но, солдаты сената, оправившись от первого потрясения, тоже не собирались быстро сдаваться. Бой распался на части. Положение осложнялось тем, что солдаты обоих отрядов бились прямо под стенами. Сверху на их головы до тех пор, пока колонны не перемешались, сыпались стрелы. Артиллеристы до последнего забрасывали сражавшихся каменными ядрами. На глазах Федора, который в пылу атаки оказался с горсткой морпехов посреди вражеских бойцов, ядром пробило целую кровавую просеку. Причем было не разобрать, чье это ядро, свое и ли чужое. Оно прилетело откуда-то издалека и убило трех солдат Чайки и пятерых пехотинцев сената.

На мгновение, отвлекшись на это зрелище, Федор едва не пропустил удар в голову. К счастью, вовремя выставленный щит спас ему жизнь, – клинок противника со звоном соскользнул вниз. В ответ Федор сделал выпад и острием свой фалькаты вспорол противнику панцирь на животе. Кровь потекла по ногам пехотинца. Он еще пробовал защищаться, но Чайка добил его мощным ударом в шею. Выронив щит и меч, тот упал на выжженную солнцем землю, буквально в трех шагах от кровавой борозды, оставленной ядром и усеянной сейчас частями человеческих тел.

Оглянувшись по сторонам, Чайка понял, что они в окружении. Вместе с Летисом в его группе оставалось не больше пятнадцати бойцов, а от остальных отряд Чайки отделяло несколько шеренг пехотинцев сената. «Приплыли, – мотнул головой Федор, позабывший об осторожности и, приготовившись продать свою жизнь подороже, – жаль так глупо умирать, но зато с клинком в руке. Хотя бы весело».

Он уже собирался издать боевой клич и призвать морпехов к прорыву сквозь ряды неприятеля к своим, но то, что он увидел в следующее мгновение, его просто потрясло. Крик застрял в глотке от удивления. Летис тоже уразумевший, что жить им осталось недолго, если не предпринять срочных мер, вдруг прыгнул в сторону, ударил ближнего пехотинца сената мечом и схватился за осадную лестницу. Ее тащили на себе четверо солдат противника, оказавшиеся рядом. Еще двое морпехов помогли Летису очистить ее от цеплявшихся рук, просто отрубив их. Они не понимали, чего хочет Летис, но сделали все верно. А сам великан резким движением вдруг вздернул лестницу вверх.

– Ты что, – крикнул Федор в изумлении, – к богам поближе собрался?

Но Летис не ответил. Он лишь толкнул лестницу вперед на шеренги противника и, пока она падала, устремился по ней бегом. Летис успел пробежать по лестнице метров семь, подминая под себя солдат сената, пытавшихся прикрыться щитами. А, когда она вдруг закончилась, просто прыгнул с разбега в самую гущу врагов. Но это, как успел заметить Федор, было уже почти на самом краю отряда сенатских пехотинцев. Оттуда раздался грозный рык, и тотчас полетели головы. Летис был без щита, но этот только прибавило ему прыти. С другой стороны на выручку Летису и остальным ударили морпехи.

– Ребята, – радостно воскликнул Федор, когда заметил просеку на месте «утопленной» в порядках противника лестницы, возникшую после прорыва его друга – путь свободен. Осталось только выйти из окружения. Вперед, за мной!

Объединившись с остальными, морпехи опрокинули остатки отряда противника, которому так и не удалось добраться до башни и отомстить за обстрел. Больше того, быстро скрывшиеся в крепости нападавшие потеряли здесь половину своих людей и все лестницы.

– А ты молодец, – похвалил Федор своего друга, когда все было кончено, и они, закинув за спину вновь обретенные щиты, шагали вверх по склону, стремясь быстрее укрыться от стрел разъяренных защитников крепости, – просто герой. Гасдрубал будет тобой доволен, когда я расскажу ему об этом.

– Не стоит, – поскромничал Летис, придерживая ножны хлеставшей по ногам фалькаты, – я сам не ожидал от себя. Просто надо было что-то делать.

– А впрочем, – добавил Федор, быстро согласившись, едва заметил на башне несколько знакомых шлемов с плюмажами, – ты, лучше сам ему расскажешь. А мне итак найдется, о чем с ним поговорить.