Война крылатых людей

Звездный торговец

«„Великий век мира начинается вновь“. Так было раньше, так будет и впредь. Циклы развития человека имеют свою периодичность. Они не более и не менее удивительны, чем годичные циклы планет. Именно потому, что сегодня мы странствуем среди звезд, нам ближе европейцы, открывшие Америку, или греки, колонизовавшие Средиземное море, чем наши предки несколько поколений назад. Мы тоже открыватели, пионеры, миссионеры, торговцы, создатели эпосов и саг, но мы же наследуем и их недостатки: жадность, грубость, равнодушие к будущему, нетерпимость, часто открытый бандитизм. Такова история развития общества в моменты его подъема. И однако в прошлом нет аналогичных периодов развития. Наша цивилизация, не классическая и не западная, распространялась до крайних пределов пространства, при этом она встречалась со множеством нечеловеческих рас, и, к лучшему или худшему, ее пути непредсказуемо изменились. Мы живем в мире, который не мог себе вообразить ни один рожденный на Земле человек. Он мог бы, например, увидеть аналогию между Политехнической Лигой и торговыми гильдиями средневековой Европы. Однако более внимательное рассмотрение покажет нечто совершенно новое, происходящее, несомненно, от понятий прошлого Земли, но измененной благодаря скрещиванию с другими расами. Мы не можем предсказать, чем это кончится. Мы не знаем, куда идем. Большинство из нас об этом и не заботится. Ибо для нас достаточно того, что мы в пути».

Лe Мателот.

Капитан Бохадур Торранс воспринял новость, как подобает Мастеру Ложи в Объединенном Братстве Космонавтов. Он выслушал ее, задав лишь несколько дополнительных вопросов, и в конце сказал спокойно:

— Хорошо, Ямамура. Пожалуйста, продолжайте следить за этим. Я подумаю, что можно сделать.

Но когда дежурный инженер покинул его каюту — новость была из числа тех, что не передают по интеркому, — он сделал большой глоток виски, сел и уставился на пустой экран. Он совершал далекие путешествия, много видел и был хорошо вознагражден. Однако, несмотря на свою быструю карьеру и сложный жизненный путь, он был еще достаточно молод, чтобы почувствовать могильный холод, услышав свой сметный приговор.

На экране виднелось такое множество холодных и острых звезд, что только астроном мог бы распознать отдельные из них.

Торранс разглядывал Млечный Путь, пока не нашел Полярную звезду. Следовательно, Белгалла лежит на каком-то удалении в этом направлении. Он, конечно, не мог разглядеть солнце типа Ж на таком расстоянии: без мощных оптических инструментов, гораздо более мощных, чем были на борту «Гебы», это было невозможно. Но он чувствовал некоторое утешение от сознания того, что его взгляд был направлен в сторону ближайшей базы Лиги (дома, корабли, люди, уютно устроившиеся в зеленой долине Фейн) в этой почти неисследованной области нашего галактического рукава. Тем более, что он не надеялся приземлиться там вновь.

Корабль несся в четырехмерном пространстве со скоростью, намного превышающей скорость света, и тем не менее слишком медленной, чтобы спасти его. Что ж… обязанность капитана в первую очередь думать о других. Торранс вздохнул и встал. Он потратил некоторое время, осматривая свою внешность: моральное состояние всегда важно, тем более теперь. Обычному серому корабельному мундиру он предпочел полную форму: синий китель, белую фуражку и брюки с золотым шнуром. Как житель планеты Рамамунджан, на голове он носил тюрбан, заколотый пряжкой с эмблемой Политехнической Лиги: корабль и солнечный луч. По коридору он прошел к каюте владельца. Держа поднос, оттуда выходил стюард. По знаку Торранса он оставил дверь открытой. Капитан вошел и поклонился, щелкнув каблуками:

— Прошу прощения за вторжение, сэр, — сказал он. — Можно поговорить с вами? Весьма срочно.

Развалившийся в кресле Николас ван Рийн поднял двухлитровую пивную кружку, только что принесенную ему. Пил он так смачно, что несколько его подбородков тряслись под густой эспаньолкой, а шум, производимый им, разносился по всей каюте от стола, заваленного бумагами, до драгоценного бразильского гобелена на противоположной стене. Что-то похожее на Моцарта лилось из магнитофона.

Совсем рядом с ним, на кушетке, свернулась Джерри Кофсед, светлоглазая, светловолосая, казавшаяся чуть ли не в три раза меньше этого гиганта. Примерный семьянин, хоть и давно не был дома, Торранс заставил себя смотреть только в сторону торговца.

— Ах! — ван Рийн со стуком опустил кружку на стол и вытер пену с усов. — Клянусь чумой и сифилисом, первая кружка в день хороша. Так же холодна и приятна, как… гм… черт побери, какое слово мне нужно? — он ударил себя по лбу волосатым кулаком. — С каждой неделей я все больше тупею.

— Ах, Торранс, когда вы станете бедным, одиноким, толстым стариком и вся ваша сила оставит вас, вы оглянетесь назад и, вспомнив меня, пожалеете, что были так недобры ко мне. Но будет слишком поздно. — Он вздохнул и почесал волосатую грудь. В близкой к тропической температуре, которую он заставлял поддерживать у себя, он нуждался лишь в саронге — набедренной повязке вокруг своего могучего тела. — Ну, что за глупость заставляет вас отрывать меня от дела?

Тон его был добродушным. Он и на самом деле находился постоянно в хорошем настроении с тех пор, как они спаслись от Аддеркопов. (Да и кто бы не находился? Для простой космической яхты, даже оборудованной сверхмощными механизмами, уйти от трех крейсеров было не просто удачей, а чудом. Ван Рийн все еще держал четыре зажженные свечи перед статуэткой святого Дисмаса). Правда, он швырял посуду в стюарда, если тот, по его мнению, слишком поздно приносил выпивку, и ежедневно обругивал кого-нибудь на корабле, но все это было нормой. Джерри Кофсед подняла брови.

— Твое первое пиво, Рикки? — промурлыкала она. — На самом деле? Два часа назад…

— Да, но это было по полуночи. Если не по Гринвичу, то на какой-нибудь планете уже была полночь. Значит, начался новый день. — Ван Рийн взял со стола свою длинную трубку и принялся ее раскуривать. — Ладно. Садитесь, капитан Торранс, устраивайтесь поудобнее. Вы как будто начинены динамитом, парень. Все вам не хватает выдержки. Когда я был космонавтом, мы сами решали свои проблемы. А теперь, гром и молния, приходите вы и просите вытереть вам носы. Нужно иметь твердый характер. — Он похлопал себя по животу[5].

— Итак, что же случилось?

— Я хотел бы поговорить с вами наедине, сэр.

Он видел, как побледнела Джерри. Она не была трусихой. Отдаленные планеты, даже такие, как Фрейя, не производили людей подобного сорта. Она согласилась участвовать в этом, как она знала, опасном путешествии: возможность совершить его с одним из торговых боссов компании Специй и Спиртных напитков, которая была самой могущественной из всех в Политехнической Лиге, — такая возможность слишком хороша, чтобы честолюбивая девушка отказалась от нее. Она отлично держалась во время стычки и последующего бегства, хотя смерть стояла совсем рядом. Но они все еще были слишком далеко от ее планеты, среди неизвестных звезд, и враги охотились за ними.

— Ступай в спальню, — сказал ей ван Рийн.

— Пожалуйста, — прошептала она, — я была бы счастлива услышать правду.

Маленькие черные глаза ван Рийна, посаженные близко к носу, загорелись.

— Грязь и параша! — взревел он. — Что за чудовищная чепуха? Когда я велю прыгать, каждая лягушка должна прыгать.

Джерри в негодовании вскочила на ноги. Не вставая, ван Рийн шлепнул ее по соответствующему месту, что прозвучало, как пистолетный выстрел. Она открыла рот, подавилась негодующим криком и выскочила в соседнее помещение. Ван Рийн знаком подозвал стюарда.

— Потребуется еще пиво, — сказал он Торрансу. — Ну ладно, не стойте, делая безумные глаза! У меня нет времени на глупости, даже если вы мне заплатите. Я должен проверить ценники на перец и мускатный орех, для Фрейи, прежде чем мы туда прибудем. Ад и дьяволы! Этот идиот мог получить на планете на десять процентов больше, не сокращая объема торговли. Черт бы его побрал! О добрые духи, услышьте меня и помогите бедному старику управиться с делами, когда у него в подчинении идиоты с овсянкой вместо мозгов!

Торранс с усилием сдержался.

— Сэр, я получил доклад Ямамуры. Вы Же знаете, что во время стычки в нас попали: снаряд разорвался вблизи машинного отделения. Конвертор казался неповрежденным, однако после того, как брешь заделали, инженеры решили его проверить. Оказывается, перегорело больше половины цепей генератора инфразащиты. Мы можем сменить лишь только немногие из них. Если же мы будем продолжать двигаться на квазискорости, весь конвертор сгорит за пятьдесят часов.

— Ах та-а-а-к. — Ван Рийн сразу стал серьезным. Щелчок зажигалки, когда он принялся раскуривать свою трубку, показался необыкновенно громким. — А нельзя ли остановить конвертор для починки? В гиперпространстве мы будем слишком маленьким предметом, и никаким вонючим Аддеркопам нас не отыскать. Ну, как?

— Нет, сэр. Я уже сказал, что у нас нет запасных частей. Это яхта, а не военный корабль.

— Но мы должны продолжать движение в гиперпространстве. На какой скорости мы можем двигаться, чтобы войти в пределы слышимости Фрейи, прежде чем наша машина взорвется?

— Одна десятая полной скорости. Потребуется шесть месяцев.

— Нет, дружище капитан, это слишком долго. Так мы никогда не достигнем звезды Белгаллы. Аддеркопы разыщут нас.

— Я тоже так считаю. К тому же у нас на борту нет шестимесячных запасов. — Торранс взглянул на стол. — Мне кажется, мы можем достигнуть одной из ближайших звезд. Правда, мы вряд ли найдем там планету с индустриальной цивилизацией, которая поможет нам отремонтировать конвертор. Но, в конце концов, пригодная к обитанию планета там может быть…

— Нет! — Ван Рийн так затряс головой, что его черные жирные локоны свернулись на плечах. — Чтобы столько мужчин с одной женщиной провели всю жизнь на какой-то мусорной скале, где нет даже виноградной грозди!.. Предпочитаю получить снаряд Аддеркопов и погибнуть, как джентльмен, черт побери!

Появился стюард.

— Где вы дремали? Пива, и пусть Господь Бог проклянет нас! Я должен подумать, а как думать, если мой рот пересох, как пустыня в середине лета?

Торранс тщательно подбирал слова. Ван Рийну нужно напомнить, что в космосе хозяин он — капитан. Ему принадлежит решающее слово. И однако старому дьяволу нельзя противоречить: никто лучше его не может выпутываться из безвыходных положений.

— Я готов обсудить любое предложение, сэр, но не могу принять на себя ответственность, подвергая корабль риску вражеской атаки.

Ван Рийн встал и заходил по каюте, извергая непристойности и вулканические голубые облака дыма. Проходя мимо ниши со святым Дисмасом, он сбросил свечи. Казалось, что в нем заело какой-то спусковой механизм. Он повернулся к капитану и сказал:

— Да! Индустриальная цивилизация, да, может быть и так. Не одни паразиты Аддеркопы бродят в этом районе пространства. Мы ведь можем встретить и другой корабль, нет? Передайте Ямамуре, чтобы увеличили чувствительность нашего детектора так, чтобы он уловил колебания крыльев комара в моей конторе в Джакарте на Земле. Потом мы пойдем нужным курсом и будем вести поиски на уменьшенной скорости.

— А если мы найдем корабль? Он может оказаться вражеским? Вы знаете?

— Тогда мы его захватим.

— В любом случае, сэр, мы теряем время. Преследователи отыщут нас, пока мы будем следовать поисковой спиралью. Особенно, когда мы будем преследовать нечеловеческий экипаж, который никогда не слышал о людской расе.

— Этим мы займемся, если потребуется. У вас есть более обнадеживающий план?

— Ну… — Торранс замялся.

Вошел стюард со свежей кружкой пива. Ван Рийн выхлебал ее.

— Думаю, вы правы, сэр, — проговорил Торранс. — Я пойду и…

— Девственное! — проревел ван Рийн.

— Что? — подпрыгнул Торранс.

— Девственное! Это-то слово я и искал! Первое пиво дня приятно, как девственность, идиот!

Дверь каюты зазвенела. Торранс вздохнул. Он надеялся хоть немного соснуть. Он провел на палубе столько часов, что и не сосчитать. Но когда корабль блуждает во тьме в поисках другого корабля, который может оказаться здесь, а может и не оказаться, когда охотники бродят поблизости…

— Войдите.

Вошла Джерри Кофсед. Торранс глотнул воздух, вскочил на ноги и поклонился.

— Фриледи! Что… как… какой сюрприз… Я чем-нибудь могу быть вам полезен?

— Пожалуйста, — она взяла его за руку. Ее платье было мерцающим и невероятно коротким — ван Рийн иных не признавал, но взгляд ее сказал Торрансу, что все это ни при чем. — Я пришла к вам, Мастер Ложи, и если у вас есть чувство жалости, вы выслушаете меня.

Он указал ей на кресло, предложил сигарету и сам закурил. Дым, проникнув в легкие, немного успокоил его. Он сел напротив.

— Если я могу быть вам чем-нибудь полезен, фриледи Кофсед, я буду счастлив это сделать… Гм… фримен ван Рийн…

— Он спит. Но он ни в чем не может упрекнуть меня. Я не подписывала контракт или что-нибудь в этом роде. — Ее раздражение выразилось в сухой улыбке. — О, я согласна, мы все его подчиненные, как формально, так и по существу. Я не противоречу его желаниям. Просто он не захотел ответить на мой вопрос, а если я не узнаю правды, я начну визжать.

Торранс взвесил некоторые факторы. Объяснение наедине, с несколько большими подробностями, чем получил экипаж, для нее, возможно, действительно лучше.

— Как хотите, фриледи, — сказал он и объяснил, что случилось с конвертором. — Мы не можем сами исправить его, — сказал он. — Если мы продолжим движение на полной скорости, то конвертор расплавится еще до прибытия; тогда без энергии мы окажемся обреченными на верную смерть. Но если мы будем двигаться медленно, что сохранит конвертор, то до Белгаллы мы доберемся через полгода, а у нас нет достаточных запасов. К тому же Аддеркопы, несомненно, выследят нас через одну-две недели.

Джерри вздрогнула.

— Почему? Я не понимаю. — Она некоторое время смотрела на кончик своей сигареты, пока к ней не вернулось спокойствие, а вместе с ним и чувство юмора. — Капитан, я, лишенная наивности девушка с Фрейи. Я умею считаться с фактами. Но вы даже лучше меня знаете, что Фрейя — отдаленная планета на самом краю человеческой цивилизации. У нас нет никаких космических сообщений, кроме торговых кораблей Лиги, а они тоже никогда не остаются в порту надолго. Я в сущности ничего не знаю о законах ведения войны или политики. Никто не говорил мне, что наше путешествие больше, чем простая разведывательная экспедиция, да я никого и не спрашивала. Почему Аддеркопы так встревожены и пытаются нас поймать?

Торранс обдумывал общую картину, прежде чем сообщить ответ. Как космонавт Лиги он должен был сделать определенное усилие, чтобы понять, как мало значат для колонистов их враги. Слово Аддеркопы было фрейянским, это презрительное название поставленных вне закона и изгнанных с планеты около ста лет назад. С тех пор, однако, фрейянцы никогда с ними не встречались в прямом контакте. Где-то в глубинах космоса, за Белгаллой, и осели беженцы на какой-то неизвестной планете. Через некоторое время число их увеличилось, возросло и количество военных кораблей. Но Фрейя по-прежнему была слишком сильна для них, они не осмеливались нападать на нее. К тому же у Фрейи не было межпланетных предприятий, и ей нечего было беспокоиться. Торранс решил нарисовать полную картину, даже если придется повторять общеизвестное.

— Что ж, — сказал он, — Аддеркопы неглупы. Кто-то информирует их обо всем происходящем, они знают, что Политехническая Лига стремится распространить свои операции на этот район. Это им не нравится, это означает конец их набегам на планеты, выжиманию дани в их грабительской торговле. Конечно, Лига не состоит из святых — мы боремся с ними потому, что пиратство приносит ущерб доходам наших компаний. Аддеркопы решили не объявлять нам настоящую войну, а нападать на передовые посты, чтобы мы отказались от своих планов. У них преимущество в знании своего сектора космоса. И мы уже были на грани того, чтобы поставить крест на этом участке Вселенной и попытаться где-нибудь в другом месте. Фримен ван Рийн захотел предпринять последнюю попытку. Противодействие его попытке было настолько велико, что он был вынужден сам возглавить экспедицию. Полагаю, что вы знаете, что он делал. Используя свое сверхъестественное искусство подкупа и обмана, он собрал даже незначительную информацию, которой располагали пленники Лиги, и сопоставил факты. Мы получили ключ к неприступному дотоле участку. Мы прилетели туда, уловили нейтринный поток и, следуя по нему, обнаружили колонизованную людьми планету. Как вы знаете, это несомненно планета Аддеркопов. Если мы доставим информацию, больше беспокойства от Аддеркопов не будет. Лига сможет послать туда несколько военных кораблей звездного класса и пригрозить бомбардировкой планеты. Они понимают это. Мы были обнаружены, несколько военных кораблей окружили нас, но нам удалось ускользнуть от них. Их корабли устарели, поэтому мы смогли оставить их позади. Но я уверен, что они продолжают нас искать. Весь их флот сейчас в поиске. Корабль постоянно создает вибрацию гиперпространства, которую можно обнаружить на расстоянии до одного светового года. Поэтому, если Аддеркопы обнаружат нашу волну и определят наше расположение, — это конец.

Она глубоко затянулась, но внешне осталась спокойной.

— Каковы ваши планы?

— Контрманевр. Вместо того, чтобы попытаться достичь Фрейи, мы предприняли спиральный поиск на средней скорости и увеличили чувствительность наших детекторов. И если мы обнаружим другой корабль, то используем последние возможности своей машины, чтобы догнать его. Если это будет чужой корабль — что ж, у нас есть световые пушки в орудийных башнях, мы попытаемся захватить его или уничтожить. Но там может оказаться и нечеловеческий экипаж. Доклады ученых, сообщения обсерватории, сведения пленников говорят о наличии трех-четырех различных рас в этом районе, обладающих секретом гиперпространства. Аддеркопы сами о них не очень хорошо осведомлены. Космос чертовски велик.

— И если корабль окажется нечеловеческим?

— Будем действовать по обстановке:

— Понятно. — Она кивнула, посидела молча и улыбнулась ему. — Спасибо, капитан. Вы не представляете себе, как помогли мне.

Торранс сдержал глуповатую улыбку.

— Я счастлив, фриледи.

— Я отправлюсь с вами на Землю. Вы это знаете? Фримен ван Рийн обещал мне там хорошую работу.

«Он всегда обещает», — подумал Торранс. Джерри придвинулась ближе.

— Я надеюсь, на пути к Земле мы познакомимся ближе, капитан. Или даже прямо сейчас…

В этот момент прозвучал сигнал тревоги.

«Геба» была яхтой, а не пиратским фрегатом. Однако, когда на ее борту находился ван Рийн, это различие исчезало. Она двигалась быстрее многих военных кораблей, на борту ее были детекторы повышенной чувствительности, а ее экипаж был хорошо знаком с тактикой погони. «Геба» была способна уловить гиперэмиссию другого корабля задолго до того, как ее собственная вибрация будет обнаружена. Оставаясь необнаруженной, она установила верный курс и, используя всю мощность своих двигателей, устремилась в погоню. Если чужой корабль сохранит свою квазискорость, то встреча состоится через три-четыре часа. Но корабль незнакомцев сделал попытку уйти. «Геба» соответственно изменила курс и продолжала догонять свою медлительную добычу.

— Они боятся нас, — сказал Торранс. — И движутся они не в сторону планеты Аддеркопов. Оба этих факта свидетельствуют, что они не Аддеркопы, но у них есть причины бояться незнакомцев. — Он угрюмо кивнул, так как ему во время предыдущих полетов приходилось видеть планеты, подвергшиеся налету Аддеркопов.

Видя, что преследователь сохраняет дистанцию, преследуемые вышли из гиперпространства. Их конвертер уменьшил подачу энергии до минимума, скорость упала ниже световой, и корабль превратился в крошечную точку в бесконечном пространстве. Этот маневр часто помогал: противник, тщетно потратив некоторое время в поисках, отправлялся дальше. «Геба» однако к этому была готова. Знания сверхсветового вектора с координатами пункта, где произошел выход из гиперпространства, дали ее компьютерам возможность точно определить координаты добычи. Яхта двинулась в этот участок и прочесала его, время от времени возвращаясь в обычное пространство, чтобы попытаться уловить нейтринное излучение, которое производит любой атомный двигатель. Правда, излучение атомного двигателя похоже на нейтринное излучение звезд, но благодаря статистическому анализу компьютеры обычно точно устанавливали его. Так и на этот раз местоположение корабля было установлено довольно быстро. Яхта двинулась туда… и вот вокруг нее вновь сверкающее небо, а на обзорных экранах корпус чужого корабля. Он в несколько раз превосходил «Гебу» в размерах и походил на цилиндр с тупо закругленным носом, массивными конусами двигателей, многочисленными нишами для вспомогательных шлюпок и единственной орудийной башней. Физические принципы требовали, чтобы конструкции всех межзвездных кораблей были примерно одинаковыми. Однако любой космонавт с первого взгляда определил бы, что этот корабль построен не технической цивилизацией. Сверкнул огонь. Даже не глядя на автоматическое затемнение экрана, Торранс мгновенно был ослеплен. Приборы показывали, что чужак дал по ним залп и их робомониторы перехватили выстрел. Он был слабым и медленным: это явно не военный корабль. Он так же проигрывал по сравнению с «Гебой», как сама яхта — с военным крейсером Аддеркопов.

— Прекрасно, теперь после этой их глупости мы можем приняться за дело, — сказал ван Рийн. — Вызовите их по интеркому и найдите общий язык. Быстрее! Объясните им, что мы не причиним им вреда, что мы лишь хотим попасть к Белгалле. — Он немного поколебался и добавил: — Мы можем хорошо заплатить.

— Есть препятствие, сэр, — заметил Торранс. — Наш корабль построен людьми, а из людей они встречали только Аддеркопов.

— Что ж, если потребуется, мы можем взять их на абордаж и заставить их отвезти нас! Торопитесь, ради Сатаны! Если мы будем медлить, как проклятые засони, то нас поймают.

Торранс хотел сказать, что они сейчас в безопасности. Аддеркопы были намного сзади быстрейшего из земных кораблей. Они не подозревали, что яхта вышла из гиперпространства, а когда поймут это у них не будет ни малейшего представления о том, где искать их. Но потом Торранс сообразил, что все не так просто. Если переговоры с чужаком продлятся достаточно долго — например неделю, — корабли Аддеркопов прочешут этот район и будут караулить. Они не прекратят поиск в течение месяца, и к тому же у «Гебы» станет ощущаться недостаток продовольствия. И когда яхта будет вынуждена перейти в гиперпространство, ее обнаружат и с легкостью уничтожат этих причиняющих столько беспокойства торговцев. Единственный их шанс в том, чтобы добраться до Белгаллы как можно быстрее, используя внезапность, чтобы нейтрализовать уменьшающуюся скорость.

— Мы испробовали все частоты, сэр, — доложил Торранс. — До сих пор никакого ответа. — Он с беспокойством добавил: — Не понимаю. Они должны видеть, что мы их вызываем, и понять, что мы хотим переговорить с ними. Почему они не отвечают? Ведь это им ничем не грозит.

— Может, они покинули корабль? — предположил офицер-связист. — Возможно, у них есть шлюпки, пригодные для передвижения в гиперпространстве.

— Нет, — Торранс покачал головой. — Мы бы это заметили… Продолжайте попытки, фримен Бетанкур. Если в течение часа мы не получим ответ, будем брать их на абордаж.

Экран приемопередатчика продолжал оставаться темным. Но в конце этой отсрочки, когда Торранс надевал космический скафандр, Ямамура доложил новые сведения. Нейтронное излучение из источника в корме чужака значительно усилилось. Там происходил некий процесс, требовавший не очень большого количества энергии. Торранс защелкнул свой шлем.

— Мы посмотрим сами, что это такое.

Он назначил отряд захвата — ван Рийн, громко ругаясь и протестуя, остался на борту — и повел его к главному шлюзу. Плавно, как обтекаемая акула (в конце концов, напомнил себе изумленный капитан, старый боров был космонавтом, награжденным голубой лентой), «Геба» двинулась к чужаку. Но тот исчез. Отдача заставила их яхту содрогнуться.

— Вельзевул и ботулизм! — заревел ван Рийн. — Он снова ушел в гипер. Ну, у него это не выйдет.

Конвертер скрипел, но давал нужную энергию, и вскоре яхта вновь нагнала чужака. Ван Рийн проделал это с таким блеском, что Торранс был вынужден признать, что такой маневр труден даже для опытного пилота. Яхта уклонилась от поражающего луча чужака и прикрепилась к его корпусу нерасторжимо прочными силовыми линиями. Затем ван Рийн выключил конвертер, который мог просто не выдержать напряжения… Однако огромный корпус чужака сохранил при этом сверхсветовую скорость и увлекал за собой «Гебу». Скрепленные корабли летели быстрее света к неизвестным созвездиям. Торранс выругался, сделал перекличку своих людей и вышел наружу. Ему никогда раньше не приходилось захватывать корабль, но он решил, что это не труднее, чем проникнуть в покинутый экипажем корабль. Выбрав место для абордажа, он первым делом приказал закрыть его защитным карманом, чтобы перекрыть утечку воздуха: нет необходимости уничтожать чужаков. Резаки его людей изрыгали пламя, синие искры срывались фонтанами исполняли сложный танец в невесомости. Остальная часть отряда стояла наготове, держа бластеры и гранаты. Два корабля продолжали падать в бесконечность. Без компенсирующей электроники небо было искажено аберрацией и эффектом Доплера, людям казалось, что они умерли и несутся навстречу Судному дню. Торранс был вынужден заставить свой мозг заниматься практическими делами. Как они будут общаться со своими пленниками, когда окажутся на их корабле? Особенно, когда придется застрелить нескольких из них…

Внешняя оболочка была разрезана, и Торранс с интересом изучал структуру внутренней поверхности. Ничего похожего он раньше не видел. Несомненно, эта раса овладела космосом совершенно независимо от человечества; хотя в целом корабли подчинились одинаковым физическим законам, в деталях они существенно отличались. Что это за прочная, но вязкая субстанция, образующая внутреннюю оболочку чужака? И проходят ли в ней контуры и схемы? Больше им скрываться негде. Последняя преграда была преодолена, Торранс с трудом сглотнул и посветил внутрь. Темнота и пустота ожидали его. Но внутри он тут же взмыл вверх: искусственное тяготение было выключено. Экипаж прячется где-то, и… Торранс вернулся на яхту через час. Он нашел ван Рийна, сидевшего рядом с Джерри. Заговорившая было девушка внимательно посмотрела в лицо капитана и замолчала.

— Ну? — сварливо спросил торговец.

Торранс прочистил горло. Его голос казался незнакомым.

— Думаю, вам лучше взглянуть самому, сэр.

— Вы отыскали экипаж в его вонючем аду? На что они похожи? Что это за корабль?

Торранс решил сначала ответить на последний вопрос.

— Похоже, что этот корабль предназначен для перевозки животных с различных планет. Должен сказать, что такого проклятого набора животных я не видел даже в зоопарке Солнечной системы в Лунограде.

— На кой сифилис это мне? Где тот, что собирал этих животных, где его прикрытые фиговыми листочками друзья.

— Как вам сказать, сэр, — Торранс опять сглотнул. — Думаю, что они спрятались от нас — спрятались среди других животных.

Между главным шлюзом яхты и прорезью в корпусе чужака был проложен туннель. Через него накачали воздух и провели электричество, чтобы осветить захваченный корабль. Манипулируя гравитационными генераторами «Гебы», Ямамура установил на чужаке силу тяжести примерно в одну четвертую земной, но при этом ему не удалось сохранить горизонтальное положение: палубы чужака были наклонены под разными углами. Резкое уменьшение силы тяжести не повлияло на медвежью походку ван Рийна. Он стоял с салями в одной руке, с сырой луковицей в другой, осматривая добычу. Вероятно, здесь находилась рубка управления, хотя она была ближе к корме, чем к носу. Экраны действовали, глаза существа, меньшего, чем человек, нашли бы их удобными. Они показывали ту же картину созвездий, очевидно, работая на аналогичных оптических компенсаторах. Контрольная панель образовывала у передней стены полукруг, слишком большой, чтобы управлять им мог один человек. Но, по-видимому, конструктор рассчитывал на одного человека, так как в центре стояло одно кресло. Короткие металлические стержни торчали из пола. Они были видны с обоих сторон кресла, и отверстия для болтов показывали, что здесь могли бы также крепиться кресла, однако сами кресла отсутствовали.

— Я думаю, пилот сидит в этом кресле, когда они движутся в автоматическом режиме. — Торранс заколебался. — Штурман и связист… здесь и здесь? Не уверен. В любом случае они не использовали помощника пилота, хотя крепления кресла в дальнем конце свидетельствуют о том, что там находился резервный офицер, готовый вступить в действие.

Ван Рийн пожевал луковицу и потянул себя за бородку.

— Чертовски большая она, эта панель, — сказал он. — Раса кровожадных спрутов, а посмотрите, как сложно.

Он махнул салями в сторону панели. Консоль, покрытая чем-то вроде флюоресцирующего пластика, имела очень мало кнопок или переключателей, но зато на ней было множество плоских квадратов, каждый не менее двадцати квадратных сантиметров. И некоторые из них были вдавлены. Очевидно, это было управление приборами. Осторожная попытка показала, что нужно очень большое усилие, чтобы вдавить такой квадрат. Эксперимент кончился тогда, когда открылся один из грузовых люков и большая часть воздуха улетучилась из корабля, прежде чем Торранс, напрягая силы, поставил пластинку на место. Не следовало неосторожно обращаться с приборами незнакомого корабля, особенно в космосе.

— Они должны быть сильными, как лошади, чтобы управляться с этими приборами, — заметил ван Рийн, — все свидетельствует об этом.

— Не все, сэр, — возразил Торранс. — Экраны как будто предназначены для карликов около метра ростом. — Он указывал на полку с инструментами размером не больше пуговицы, на каждом была цифра (или буква или идеограмма, что ли? Знаки отдаленно напоминали старые китайские иероглифы). — Человек не мог бы пользоваться ими, во всяком случае без должной тренировки и напряжения. Конечно, обладать глазами, приспособленными для мелкой работы, еще не значит быть карликом. А вот этот переключатель невозможно достать с пола, не обладая длинными руками. — Встав на цыпочки, он дотянулся до выключателя, расположенного как раз над гипотетическим креслом пилота.

Переключатель щелкнул. С кормы донесся рев. От внезапного толчка Торранс отлетел назад. В стремлении удержаться он ухватился за полку у задней стены. Тонкий металл полки согнулся, но выдержал.

— Каракатица и болваны! — взревел ван Рийн.

Упершись своими колонноподобными ногами в пол, он дотянулся до выключателя и вернул его на прежнюю позицию. Рев прекратился. Вернулась привычная сила тяжести. Торранс прошел к высокой двери, ограниченной широкой аркой, и крикнул в коридор:

— Все в порядке! Не беспокойтесь! Мы овладели положением.

— Что это за проклятая чертовщина? — потребовал ответа ван Рийн.

Торранс с трудом овладел собой.

— Думаю, выключатель двигателя, — голос его дрожал. — Полное ускорение без всякой компенсации. Конечно, в гиперпространстве это не опасно. Вероятно, в целом ускорение было меньше одного g. В нормальном же пространстве это дало бы несколько g. Приспособление для внезапного быстрого хода и и…

— И вы с мозгом из перекисшей подливки, с бананами вместо пальцев, дернули этот выключатель?

Торранс почувствовал, что краснеет.

— Откуда я мог знать, сэр? Я нажимал с силой менее полкилограмма. Двигатели не должны включаться так легко! Кто бы мог подумать, что выключатель так легко поддастся, особенно после тех усилий, которые мы прикладывали к этим плиткам.

Ван Рийн всмотрелся более внимательно.

— Я вижу здесь предохранительную защелку, — сказал он. — Может быть, они используют этот выключатель на планетах с большой гравитацией? — Он указал на отверстие в центре панели около сантиметра в диаметре и пятнадцати сантиметров глубиной. На дне находился маленький ключ. — Это может быть другим специальным защитным приспособлением, а? Более безопасным, чем этот переключатель. Потребуются щипцы с тонкими губками, чтобы достать его оттуда. — Он почесал свои напомаженные локоны. — Но здесь поблизости нигде не висят такие щипцы. Я не вижу ни крюка, ни скобы для них.

— И не ищите, — сказал Торранс. — Когда они очищали все помещения… Там, в машинном отделении, лишь груда обломков и расплавленный металл, обожженный пластик… Постельные принадлежности, мебель, все, что, по их мнению, могло дать нам ключ к разгадке их сущности, они оттащили туда и уничтожили. Использовали для сжигания и свой конвертер. В этом причина того нейтринного излучения, которое заметил Ямамура. Они должны были работать, как черти.

— Но они ведь не разрушили все необходимые инструменты и машины? — Тогда им было бы проще взорвать весь корабль вместе с нами. Я потел, как свинья, от страха, что они это сделают. Для бедного старого грешника не лучший способ кончить свои дни — разлететься в радиоактивном взрыве за триста светолет от виноградников Земли.

— Н-нет. Как можно заключить по первому поверхностному осмотру, они не уничтожили жизненно важного. Конечно, мы не можем быть уверены. Группе Ямамуры потребуется неделя, чтобы установить в общих чертах, как функционирует их корабль, не говоря о мелких деталях управления. Но я согласен, что экипаж не собирался совершать самоубийство. Они поймали нас в ловушку, даже не зная об этом. Мы крепко привязаны к их кораблю и летим куда-то, вероятно по направлению к звезде, под прямым углом к нужному нам курсу. — Торранс направился к выходу. — Вероятно, нам надо получше разглядеть их зверинец, — продолжал он. — Ямамура собирался установить кое-какое оборудование… оно поможет нам отличить их экипаж от животных.

Главный трюм занимал почти половину огромного корпуса корабля. Вверху коридор, внизу мостик шли вдоль длинного ряда помещений. Их было девяносто шесть, все они были одинаковыми. Каждое имело пять метров в ширину, в потолок были вмонтированы светящиеся пластины, пол покрыт упругим пластиком. В некоторых помещениях вдоль стен были установлены полки и параллельные прутья — очевидно, для животных, привыкших прыгать или лазить. В задней стене помещения находились хорошо укрытые механизмы. Ямамура не разрешил трогать их, но сказал, что они, по-видимому, служат для регулирования состава атмосферы, а также температуры, гравитации, санитарного состояния и других элементов «обстановки» каждой клетки. Передняя стена, выходящая в коридор и на верхний мостик, была прозрачной. В ней находились люки с воздушным шлюзом, прочно запертые простым, но надежным механизмом. Рукоятки и колесики механизма выходили Как внутрь, так и наружу клеток. Лишь несколько помещений пустовали. Людям не было необходимости их освещать. Торранс и ван Рийн шли в затемненном коридоре мимо чудовищ. Свет дюжины различных солнц сквозь прозрачнее стены помещений освещал их — красный, оранжевый, желтый, зеленоватый и резко-голубой.

Существо, похожее на гигантскую акулу, за исключением усов, развевающихся над головой, плавало в заполненном водой помещении среди водорослей. В следующем находилось множество маленьких крылатых рептилий, их чешуйки резко сверкали, они ползали, перелетали с места на место. На противоположной стороне четыре млекопитающих бродили в желтоватом тумане: прекрасные создания, похожие на медведя, но с тигриной шкурой, они передвигались на всех четырех лапах, но время от времени вставали на две: тогда можно было заметить в пасти клыки хищников, а между похожими на обрубки пальцами — убирающиеся когти. Дальше люди прошли мимо клеток с полдюжиной лоснящихся красноватых животных, похожих на шестилапых выдр, резвившихся в приготовленном для них бассейне. Очевидно, механизмы поддержки среды решили, что наступила пора кормления: хопер выбросил какую-то протеиновую массу в лоток, и звери принялись рвать ее клыками.

— Автоматическое кормление, — заметил Торранс. — Я думаю, пища синтезируется на месте, в соответствии с биохимией каждого вида. На членов экипажа также. Мы не нашли на корабле ничего, похожего на камбуз.

Ван Рийн содрогнулся.

— Ничего, кроме синтетики? Нет даже крошечного стакана джина перед обедом. — Он вздрогнул. — Ха, мы, вероятно, открыли новый хороший рынок. И пока они разберутся в ситуации, мы можем драть с них втридорога.

— Вначале их надо найти, — сказал Торранс.

Ямамура стоял в центре трюма, направляя на одно помещение различные приборы и измерительные инструменты. Джерри стояла рядом, подавая ему приборы по его указанию, включая и выключая переносной аккумулятор.

— Что тут происходит? — спросил ван Рийн.

Главный инженер повернул к нему напряженное лицо.

— Я приказал членам группы подробнее изучить корабль, сэр, сказал он. — Я к ним присоединяюсь, как только фриледи Кофсед приобретет некоторую сноровку в обращении с этими инструментами. Она вполне способна выполнять эту однообразную работу, в то время как от остальных потребуются их специальные знания… — Он заговорил медленнее и печально улыбнулся. — Боюсь, что с нашими ограниченными ресурсами нам понадобится не меньше месяца для того, чтобы раскрыть их секреты.

— У нас нет месяца, — сказал ван Рийн. — Вы замеряете условия в каждой клетке?

— Да, сэр. Они помечены, конечно, но мы не можем прочесть эти надписи, поэтому и приходится выполнять эту работу. Я сопоставлю гравитацию, состав и давление атмосферы, температуру, спектр освещения и так далее. Это медленная работа, она требует многочисленных арифметических расчетов. К счастью, нам не нужно проверять каждое помещение, да и большинство из них.

— Нет, — сказал ван Рийн. — Очевидно, этот корабль не мог быть создан птицами или рыбами. В любом случае необходимо наличие у них чего-то вроде рук.

— Или щупальцев. — Ямамура кивнул в сторону ближайшего помещения. Оно было залито тускло-красным освещением. Видны были несколько существ, черного цвета, непрерывно движущихся. У них были квадратные тела на четырех лапах, из этих тел возвышались вторые, покрытые костным панцирем. Все это было похоже на кентавра. Под безлицыми головами было расположено шесть тонких липких рук, разделенных по три. Две руки оканчивались бескостными, но, вероятно, сильными пальцами. — Подозреваю, что это и есть наши застенчивые друзья, — сказал Ямамура. — Если это так, у нас будет достаточно времени… Они дышат водородом под большим давлением и с утроенной гравитацией, температура же внутри около 70 градусов ниже нуля.

— Они единственные, кто находится в таких условиях? — спросил Торранс.

Ямамура пристально посмотрел на него.

— Понимаю, что вы имеете в виду, капитан. Нет, не единственные, я обнаружил три помещения с аналогичными условиями. Но в них, несомненно, животные: змеи и тому подобные, они не могли построить корабль.

— Но ведь эти лошади-осьминоги не могут быть экипажем, — робко сказала Джерри. — Экипаж собирал животных с других планет, зачем им свои животные?

— Они могут тут быть, — сказал ван Рийн. — У нас на «Гебе» есть кот и несколько попугаев. Или можно предположить, что существует несколько планет с водородной атмосферой и аналогичными условиями. Ведь существует Фрейя, Земля и другие планеты с кислородной атмосферой. Это ничего не доказывает. — Он повернулся к Ямамуре, как огромный вращающийся глобус. — Но послушайте, если экипаж выпустил наружу весь воздух перед вашим прибытием, почему бы не проверить их резервные танки? Если мы найдем там воздух, которым дышат эти засони…

— Я думал над этим, — сказал Ямамура. — И это было первым, что я приказал своим людям проверить. Они ничего не обнаружили. Да я и не надеялся, так как первое, что они обнаружили, была передвижная труба синтезатора. Я думаю, что синтезатор способен восстанавливать воздух, утраченный ими. Экипаж, вероятно, выпустил весь воздух перед нашим прибытием.

— Когда мы уйдем, если только уйдем, они откроют дверь своего помещения и воздух выйдет наружу. Синтезатор камеры включится и восстановит воздух в корабле, — он вздохнул. — А может, им вполне подходят земные условия?

— Да, — сказал Торранс. — Думаю, что надо осмотреть все и поискать еще разумных хозяев корабля.

Ван Рийн покатился за ним.

— Какого типа разум у этих безмозглых чужаков? — ворчал он. — Почему они в первую очередь затеяли этот дурацкий маскарад?

— Это не так уж глупо, — сухо заметил Торранс. — Мы летим вместе с их кораблем и не знаем, как остановить его. Они рассчитывают, что мы улетим и оставим их в покое или же попадем в их домашний район… В любое время, что весьма вероятно, какой-нибудь военный корабль, или как там у них, обнаружит нас и приблизится узнать, что происходит. — Он замолчал перед очередным помещением. — Я поражен…

Здесь находилось животное, похожее на слона, но с более тонким строением, что указывало на более низкую, чем на Земле, гравитацию. Кожа его была зеленого цвета и покрыта редкой чешуей. А вдоль спины шла редкая полоса волос. Глаза, которыми животное смотрело на них, были встревоженными и загадочными. У него был совсем слоновый хобот, оканчивающийся кольцом псевдопальцев, которые могли быть не менее сильными и чувствительными, чем человеческие.

— Может ли существовать однорукая раса разумных? — пробормотал Торранс. — Так же, как и двурукая. Отсутствие второй руки компенсируется огромной силой. Этот хобот мог бы согнуть железный прут.

Ван Рийн нахмурился и прошел с молчанием мимо помещения с пернатыми копытными. Он остановился перед следующей клеткой.

— Посмотри на этих, — сказал он. — Что-то похожее есть и на Земле. Как же они называются? Квинтелла? Нет, горилла, или шимпанзе?

Торранс ощутил комок в горле. В двух соседних клетках находилось по четыре обнадеживающих животных. Они были двуногими с короткими ногами и длинными руками. Стоя достигали почти двух метров высоты, а размах рук был не менее трех метров. Одно из них вполне могло управиться в одиночку с контрольной панелью. Запястья, толщиной в бедро человека, заканчивались пропорциональными пальцами, из которых четыре противостояли пятому, большому. Трехпалые ноги были предназначены для ходьбы, как и ноги человека. Тело было покрыто коричневой шерстью. Головы их были сравнительно невелики, остроконечны, имели массивные носы и крошечные сверкающие глаза, глубоко посаженные под густыми бровями. Пока они бесцельно бродили взад и вперед, Торранс заметил, что они были разделены на самцов и самок. В углах каждого помещения находились светильники, покрытые светофильтрами. Свет их был знакомым, желтовато-белым светом звезды типа Солнца. Он заставил себя сказать:

— Я не уверен. Эти мощные челюсти требуют соответствующих мускулов, которые должны прочно прикрепляться к черепу. Это соответственно уменьшает вместимость черепа.

— Предположим, что у них мозги в животах, — сказал ван Рийн.

— Что ж, у некоторых людей так и есть, — пробормотал Торранс. Когда торговец подавился, он поспешно добавил: — Нет, в самом деле, сэр, в это трудно поверить. Нервные связи будут слишком длинными и так далее. У всех животных с центральной нервной системой, которых я знаю, мозг находится вблизи органов чувств, а они обычно расположены на голове. Конечно же, малый размер мозга не говорит, что они неразумны. Их мозг может функционировать по-другому.

— Уксус и перец! — закричал ван Рийн. — Может! Может! Может!

Они продолжали двигаться мимо странных созданий, и ван Рийн сказал:

— Мы немногого добьемся, изучая их атмосферу и освещение. Спрятавшись, экипаж может немного изменить нормальные для себя условия без всякого вреда при этом. И гравитация может быть тоже немного изменена на 20–30 процентов.

— Я надеюсь, что они дышат кислородом, хотя… эй! — Торранс остановился. Через мгновение он понял, что показалось ему странным в нескольких животных в оранжевом свете. Они были покрыты хитиновой броней, похожей на военный шлем квадратной формы. Четыре короткие ноги, оканчивающиеся ступнями с острыми когтями, поддерживали их массивные тела. Ресницы были похожи на кустарники щупалец. В них не было ничего особенного, как в любом неземном животном, кроме двух глаз, глядевших ис-под шлемов: глаза были огромными и человеческими — или как глаза осьминога.

— Черепахи, — фыркнул ван Рийн, — или броненосцы.

— Не повредит, если Джер… мисс Кофсед проверит и их условия, — сказал Торранс.

— Не понимаю, как они едят. Я не вижу никакого рта. Эти щупальца похожи на капиллярные присоски. Готов поклясться, что они паразиты, или переросшие пиявки, или что-то похожее на моих конкурентов. Идемте дальше.

— Что мы будем делать после того, как установим предположительно экипаж корабля? — спросил Торранс. — Постараемся связаться с каждым по очереди?

— От этого будет мало пользы. Они спрятались, потому что не хотят разговаривать с нами. Пока мы не докажем, что мы не Аддеркопы… Но трудно сказать, как это можно сделать.

— Подождите! В конце концов, почему они спрятались, если уже вступили в контакт с Аддеркопами? Ведь им тогда не поможет ничего.

— Я думал, что уже объяснил вам это, черт побери! — сказал ван Рийн. — Для удобства давайте назовем эту неизвестную расу иксянами. Итак, иксяне уже некоторое время странствовали в космосе, но космос велик, и они никогда не встречались с людьми. Затем появилась нация Аддеркопов в этом секторе, где никогда не было людей. Иксяне услышали об этой ужасной нации, тоже вышедшей в космос. Они приземлились на примитивных планетах, где высаживались Аддеркопы, разговаривали с туземцами, может быть, установили автоматические камеры там, где ожидались набеги Аддеркопов: может быть, издалека следили за их лагерем или захватили их одиночный корабль. Так они усвоили, как выглядят люди, но больше не поняли ничего. Они не хотят, чтобы люди узнали о них; поэтому остерегаются всяких контактов. Может, они еще не готовы к войне, не знаю. Торранс, вы должны доказать экипажу свои честные намерения, чтобы они доставили нас на Фрейю и доложили своим вождям, что не все люди похожи на этих грязных Аддеркопов. В ином случае мы, однажды проснувшись, можем обнаружить, что наши планеты атакованы иксянами и, прежде чем этой войне придет конец, мы потеряем биллионы кредитов! — Он потряс кулаками в воздухе и взревел, как раненый бык: — Наш долг предупредить это!

— Наш первый долг — вернуться живыми домой, — коротко ответил Торранс. — У меня там жена и дети.

— Тогда перестаньте глуповато поглядывать на Джерри. Я первым приметил ее…

Поиски продолжались. Четыре существа длиной с человека, похожие на гусениц с толстыми лапами, ползали в зеленоватом свете. Тела их были темно-синими, с пятнами серебра. Торс походил на кентавроподобных животных, но был более приземистым и имел две конечности. На них не было больших пальцев, но шесть пальцев, расположенных полукругом, могли заменить человеческую руку. Рука не доказывает разумность: на Земле, кроме обезьян, у некоторых рептилий и амфибий были такие же руки или даже лучше, чем у людей. Однако круглые плосколицые головы этих существ, большие яркие глаза под перьевыми антеннами неизвестного назначения, маленькие челюсти и тонкие губы выглядели многообещающими.

— Обещающими что? — подумал Торранс.

Трое земных суток спустя он торопливо шел по центральному коридору, направляясь к машинному отделению корабля иксян. Коридор представлял собой полуцилиндр, выложенный тем же резиноподобным пластиком, что и клетки, так что шаги были неслышны, а сорвавшееся слово не отдавалось эхом. Но все же стены издавали какую-то глубокую вибрацию, почти подсознательное гудение машин гиперпространства, несших их корабль сквозь тьму к неизвестной звезде и выдающих их присутствие любому охотнику на расстоянии не далее светового года. Светильники, установленные людьми, были далеко, и он шел сквозь полутьму. В коридор выходили помещения без дверей. Некоторые были полны снаряжения, и хоть форма большинства инструментов была странной, содержание контейнеров совсем не известно, они внушали уверенность, что корабль этот не «Летучий голландец», что он обитаем. Однако некоторые помещения были необитаемыми и явно нежилыми. Их обнаженность заставила Торранса вздрогнуть. Нигде не осталось Личных вещей экипажа. Книги — и фолио, и микро — сохранились, но знаки их были совершенно не понятны. Пустые места на полках свидетельствовали, что все иллюстрированные книги были уничтожены. Можно было заметить и следы на стенах: там раньше висели картины. В личных каютах, в большом помещении, которое, по-видимому, служило кают-компанией, в машинном помещении, в мастерской — повсюду только крепления свидетельствовали, что тут была мебель. В стенах кают были устроены длинные низкие ниши и маленькие уютные углубления, но когда все постельные принадлежности брошены в раскаленный добела котел, как можно догадаться, каковы они были, эти постели… для кого они предназначены?.. Одежда, украшения, обеденная и кухонная посуда — все было уничтожено. Одно помещение, вероятно, было туалетом, но все принадлежности были оттуда убраны… Другое могло служить для научных занятий, в частности для изучения пойманных животных, но там все было так опустошено, что ни один человек ничего бы не понял.

«Клянусь господом, ими стоит восхищаться!» — подумал Торранс. Захваченный существами, которых они имели все основания считать отвратительными чудовищами, чужаки не избрали легкий путь — атомный взрыв, который бы уничтожил оба корабля… Вероятно, они так бы и поступили, если бы их корабль не был зверинцем… Увидев в этом надежду на спасение, они ухватились за нее с невероятной смелостью, которой вряд ли смог достичь кто-либо из людей. Теперь они сидели где-то на виду, ожидая, пока чудовища уйдут или же пока их военный корабль не освободит их… Они не знали, что их захватчики не Аддеркопы, не знали и того, что вскоре этот сектор будет заполнен кораблями Аддеркопов: бандиты редко осмеливались так близко приближаться к Белгалле. В пределах имеющейся у них информации чужаки действовали вполне логично. Но сколько нервов это стоило? «Я хотел бы найти их и подружиться с ними», — подумал Торранс. Иксяне могли стать отличными напарниками землян. Или жителей Рамамунджана, или Фрейи, или всей Политехнической Лиги. Он криво усмехнулся. «Держу пари, их вряд ли можно легко надуть, как надеется на это старый Ник. Они сами его надуют. Хотел бы я это увидеть! Мои причины более личного порядка, — подумал он с вернувшимся к нему унынием. — Если мы не разберемся с этими существами как можно быстрее, не будет ни нас, ни их. И именно скоро. Хорошо, если у нас есть еще три-четыре дня отсрочки».

Коридор оканчивался лестничной площадкой, с которой в обе стороны две двери вели направо и налево. Одна из дверей шла в машинное отделение, и Торранс это знал. За ней ядерный конвертор питал энергией все системы корабля; гравитационный и гиперпространственный принцип, по которому он действовал, был ему знаком, но большинство машин были загадками в металле и пластмассе. Он открыл вторую дверь в мастерскую. Большую часть оборудования, несмотря на разрушение, можно было идентифицировать: токарный станок, сверлильный, осциллограф и кристаллический тестер. Ямамура сидел за импровизированным верстаком и спаивал части электронной аппаратуры. Рядом с ним стояло несколько приборов. Лицо Ямамуры осунулось и руки дрожали. Он работал непрерывно, лишь, стимуляторы не давали ему уснуть. Когда пришел Торранс, Ямамура разговаривал со связистом Бетанкуром. Весь экипаж «Гебы» под руководством Ямамуры пытался разгадать загадку иксян, изучая их корабль.

— Я обнаружил основное электрическое оборудование, сэр, — говорил связист. — Они не пользовались энергией конвертора непосредственно, как мы. Очевидно, их методы поглощения отличаются от наших. Они используют трансформаторы и получают переменный ток. Там же, где нужен постоянный ток, они пропускают переменный через ряд пластин, по виду похожих на окись меди. Они обнажены. Покрыты лишь защитным экраном, но поскольку через них проходит ток большого напряжения, они слишком горячи и взглянуть на них поближе нельзя. Все это мне кажется довольно примитивным.

— Или просто отличным от наших методов, — вздохнул Ямамура. — Мы используем конвертор на легких элементах. Его преимущество в том, что он дает ток непосредственно. Они могли использовать другой метод — на тяжелых элементах, требующих гораздо меньшей очистки. Я вспоминаю: на Земле когда-то пытались сделать это, но отказались — непрактично. Но может, иксяне лучшие инженеры, чем мы. Такая система конвертора имеет свои плюсы, не говоря о том, что нужно очищать горючее. Для корабля, странствующего среди неисследованных планет, это большое преимущество. Может, оно покрывает недостатки их системы. Мы просто не знаем. — Покачивая головой, он смотрел на провода в своих руках. — Мы чертовски мало знаем, — сказал он и добавил, увидев Торранса: — Ладно, продолжайте, фримен Бетанкур. И помните: торопись медленно.

— Из боязни повредить корабль? — спросил Торранс.

Ямамура кивнул.

— Иксяне должны были сообразить, что у такого маленького корабля, как наш, не хватит мощности, чтобы тащить в гиперпространстве их корабль, — сказал он. — Они поэтому могли решить, что мы не станем тащить их с собой. Они могли расставить в своих механизмах мины-ловушки. Мы должны быть предельно осторожны.

Это держит экипаж в напряжении.

Так даже лучше. Гм… что ж, сэр, я подготовил основную аппаратуру. — Так как Торранс ничего не сказал, он пояснил: — Я приспособил аппаратуру для исследования этих существ. Особенно тех, кто дышит водородом.

Торранс покачал головой.

Начнем с тех, кто дышит кислородом. В сущности, они живут в условиях, настолько близких к нашим, что мы можем просто войти к ним в клетку. Я имею в виду гориллоидов. Так мы с Джерри их назвали. Это поросшие шерстью двухметровые двуногие с обезьяньими лицами.

Ямамура состроил обезьянье лицо.

— Такие мощные звери. Проявили ли они хоть след разумности?

— Нет. Но разве мы ожидали, что иксяне сделают подобное? Мы с Джерри множество раз проходили мимо клеток со всевозможными животными, делая им знаки, рисовали картинки, делали все, что могли придумать, стараясь объяснить им, что мы не Аддеркопы, что нас самих преследуют Аддеркопы. Конечно, ничего не вышло. Все животные хоть как-то реагируют на наше присутствие, кроме гориллоидов… впрочем, это ничего не доказывает.

— Но каких животных вы еще имеете в виду? Я был занят все это время.

— Ну, мы их называем тигровыми обезьянами, потом кентавры со щупальцами, элефантоид, зверьки в шлемах и гусеницы. Эти последние ползают, я знаю. Тигровые обезьяны и зверьки в шлемах вряд ли подойдут, и элефантоид тоже. Только у гориллоидов подходящий размер и отлично устроенные руки, к тому же они дышат кислородом, поэтому мы можем начать с них. Следующие по вероятности, я думаю, гусеницы и кентавры со щупальцами. Но гусеницы, хотя они и дышат кислородом, привыкли к высокой гравитации, их атмосфера под давлением будет действовать на нас как наркотик. Кентавры со щупальцами дышат водородом. И в том, и другом случаях придется работать в скафандрах.

— Эти гориллоиды не очень-то добродушно выглядят. — Торранс взглянул на верстак. — Что вы, собственно, собираетесь делать? — спросил он. — Я был слишком занят своими делами, чтобы узнать ваш план в деталях.

— Я приспособил некоторые медицинские приборы, — сказал Ямамура. — Например, офтальмоскоп: на большинстве частей их механизмов есть знаки, кроме того используется свет, так что иксяне должны иметь глаза, не худшие, чем наши. Затем, есть прибор, прослеживающий нервные пути. Он проецирует все данные на этот экран, так что мы сможем увидеть уменьшенное изображение всей нервной системы проверяемого. Сопоставляя эту картину с общей анатомией тела, мы сумеем определить симпатическую и парасимпатическую системы, или их эквиваленты… я надеюсь. А также мозг. А уровень развития мозга определяется уровнем развития всей нервной системы На мне это сработало. Сработает ли на другом существе, да еще не дышащем кислородом, не знаю. Попробуем.

— Да, мы можем только постараться, — устало подтвердил Торранс.

— Полагаю, Старый Ник ходит и думает, — сказал Ямамура. — Я давно его не видел.

— Он не хотел помогать мне и Джерри, — сказал Торранс. — Сказал, что наши попытки установить иксян будут тщетными, пока мы не докажем иксянам, что знаем, кто они, и то после того, добавил он, когда единственным приемлемым языком будет жестикуляция пистолетом.

— Вероятно, он прав.

— Он не прав! Логически — возможно, но не психологически… или морально. Он сидит в своей каюте с батареей бутылок и ящиком сигарет. Кок, помогавший вашим людям, был вызван на яхту — готовить ему гурманские обеды. Можно подумать, что его не беспокоит возможность в любую минуту взорваться!

Он вспомнил присягу, свое официальное положение, и… Сейчас, на краю гибели, это казалось бессмысленным. Но привычка оказалась сильнее. Он сглотнул и резко сказал:

— Мне очень жаль. Прошу забыть сказанное мной. Когда вы будете готовы, фримен Ямамура, мы испытаем гориллоидов.

Шестеро мужчин и Джерри стояли в коридоре с бластерами наготове. Торранс горячо надеялся, что им не придется стрелять. Он махнул рукой четверым, стоявшим в коридоре за его спиной.

— Порядок, парни!

Облизал губы, сердце его колотилось. Быть капитаном и Мастером Ложи приятно, но наступает момент, когда за привилегии приходится платить. Он повернул наружное колесо механизма люка. Загудел мотор, дверь отворилась, он прошел в клетку гориллоидов. Разница в давлении была незначительной, и он не ощущал беспокойства. Но попав в поле гравитации, лишь на одну десятую меньше земной, он ощутил удар: ведь все это время он находился в поле тяготения в четверть g. Он пошатнулся, чуть не упав, вдохнув теплый воздух, полный незнакомых запахов. Привалясь к стене, он смотрел на четверых двуногих. Их покрытые шерстью коричневые тела казались невероятно высокими, они вздымались ввысь, к грубым лицам и крупным чертам. Глаза, прикрытые густыми бровями, смотрели на него. Он нащупал рукой пистолет-парализатор. Он не хотел стрелять, вовсе нет. Нельзя было предсказать, как подействует на чужую нервную систему ультразвук. А если это действительно Лили члены экипажа, худшее, что он мог сделать, — это причини вред кому-нибудь из них. Но он чувствовал себя таким маленьким и хрупким. А рубчатая рукоятка пистолета внушала умеренность. Самец заревел — рев вырвался из глубины его груди и двинулся вперед. Его заостренная голова приближалась, странные щели на шее приоткрывались и закрывались, кик сосущие рты. Губы поднялись, обнажая белые зубы. Торранс отступил в угол.

Я постараюсь отвести этого от остальных, — тихо сказал он. — Тогда берите, его.

Понятно, — сказал один из космонавтов, разматывая аркан. За ним остальные трое расправляли сеть, сплетенную по этому случаю.

Гориллоид остановился. Крикнула самка. Самец, казалось, получил от нее указания. Он жестом, удивительно похожим на человеческий, отослал остальных в сторону и направился к Торрансу. Капитан выхватил пистолет и трясущейся рукой напел его. Надежда на то, что ему удастся раскрыть маскарад, показалась ему смехотворной. Он отпрыгнул назад, к люку. Гориллоид последовал за ним с рычанием. Торранс двигался недостаточно быстро. Рука животного разорвала ему куртку и оставила кровавую царапину на груди. Он опустился на четвереньки, морщась от боли. В воздухе метнулся аркан. Пойманный за ноги гориллоид упал. Его падение сотрясло всю клетку.

— Берите его! Следите за руками! Так…

Торранс поднялся на ноги. За схваткой, в которой четверо мужчин старались связать ревущее и борющееся животное, он увидел остальных существ. Они столпились в противоположном углу, ревя басом. Помещение превратилось во внутренность барабана.

— Утащите его! — крикнул Торранс. — Пока не вмешались остальные.

Он вновь направил свой пистолет. Если они разумны, то должны понять, что это оружие. И все равно они могут напасть… Гориллоиду искусно связали руки, обмотали аркан вокруг могучего торса и закрепили скользящим узлом, а потом набросили сеть. Беспомощного в ее цепких ячейках, гориллоида потащили к выходу. Шаг за шагом подбирался второй самец. Торранс стоял неподвижно… Звериный вой и крики людей звучали вокруг него, в нем самом. Рана болела. Он с неестественной четкостью видел пасть, полную зубов, способных откусить ему голову, маленькие тупые глазки, красные от ярости, и руки такой же величины, как у человека, но покрытые шерстью.

— Все в порядке, капитан’!

Гориллоид сделал выпад. Торранс кинулся в люк, гигант последовал за ним. Он вылетел в коридор и направил свой пистолет. Гориллоид остановился, задрожал, посмотрел вокруг с выражением, напоминающим замешательство, и отступил. Торранс закрыл люк. Потом с дрожью опустился на пол. Джерри склонилась над ним.

— Что с вами? О, вы ранены!

— Ничего страшного, — пробормотал он. — Дайте сигарету.

Она достала сигарету из кармашка и с удивительной живостью заговорила:

— Это всего лишь кровоподтек и глубокая царапина. Но лучше проверить тщательней и простерилизовать. Может попасть инфекция.

Он кивнул, но продолжал оставаться на месте, пока не докурил сигарету. Ниже по коридору люди Ямамуры привязывали гориллоида к металлической раме. Невредимый, по беспомощный, тот ревел и старался укусить инженера, приблизившегося к нему с оборудованием. Вернуть его в клетку будет не менее легко, чем извлечь оттуда. Торранс встал. Сквозь прозрачную стену он видел самку гориллоида, яростно разрывающую что-то на куски, и понял, что оставил в клетке свой тюрбан. Он вздохнул:

— Больше ничего нельзя сделать, пока Ямамура не вынесет свой приговор. Идемте, я хочу немного передохнуть.

— Вначале лазарет, — решительно сказала Джерри.

Она взяла его за руку, и они прошли входной зал, туннель и оказались в пониженном тяготении поля «Гебы», которое предпочитал ван Рийн. Они почти не разговаривали, пока Джерри помогла Торрансу снять куртку, смазала рану дезинфицирующим средством, которое жгло огнем, и перевязала ее. Потом она предложила ему выпить. Они пошли в кают-компанию. И к их удивлению и разочарованию Торранса, там был ван Рийн. Он сидел у столика, инкрустированного красным деревом, одетый в кружевную накидку и свой обычный саронг. В одной руке он держал бутылку, в другой сигару. Перед ним лежала папка с бумагами.

— А, это вы, — произнес он, взглянув на них. — Что случилось?

— Испытываем гориллоида. — Торранс упал в кресло. Так как стюард отправился на корабль чужаков в составе группы капитана, то Джерри пошла за напитками. Из соседнего помещения донесся ее вызывающий голос:

— Капитан Торранс чуть не погиб при этом. Может, вы в конце концов пойдете взглянуть, Ник?

— Что пользы глядеть, словно турист с глазами трески? — усмехнулся торговец. — Я не делаю тайны из того, что я уже слишком стар и жирен для охоты на этих обезьян. И у меня нет технических знаний, чтобы вертеть ручки приборов Ямамуры. — Он выпустил клуб дыма и благодушно добавил: — Это не моя работа. Я не специалист, у меня нет университетских дипломов, я учился в школе. Но я изучал науку, как заставлять людей работать на себя и как извлекать выгоду из их действий.

Торранс выдохнул, долго и медленно. Напряжение спало, и он почувствовал невероятную усталость.

— Что вы проверяете, сэр? — спросил он.

— Доклады специалистов о корабле иксян, — ответил ван Рийн. — Я приказал дать всем подробные отчеты обо всем, увиденном ими на корабле. Где-то в их отчетах может скрываться ключ от этой загадки. И если гориллоиды не иксяне, то и не вижу иного способа исключить их из числа подозреваемых, кроме испытаний Ямамуры.

Торранс потер глаза.

Они не очень вероятны, — сказал он. — Большинство найденных нами приборов управляются большими руками, но некоторые инструменты так малы, что… О, я понимаю, чужаки тоже были бы поражены разнообразием наших инструментов. Имеет ли смысл, что одна и та же раса использует и кузнечный молот, и гравировальную иглу?

Джерри вернулась с двумя порциями крепкого шотландского виски с содовой. Его взор следовал за ней. В обтягивающей блузке и короткой юбочке она была очень привлекательной. Она села ближе к нему, чем к ван Рийну, чьи глаза сузились. Однако торговец заговорил мягко.

— Я был бы рад, если бы вы перечислили мне всех возможных кандидатов в иксяне и сказали, почему вы так считаете. Я, конечно, тоже видел их, но мои мысли еще неясны, и, может быть, что-нибудь в ваших наблюдениях даст мне толчок.

Торранс кивнул.

— Что ж, — сказал он, — кентавры со щупальцами кажутся мне наиболее вероятными. Вы знаете, кого я имею в виду? Они живут в красном свете и при половинной гравитации. Неяркое солнце и низкая температура позволили их планете удержать водородную атмосферу: они дышат смесью водорода с азотом. Вы знаете, как они выглядят: тела носорога, торс с головой, прикрытой костяными пластинками, и щупальца с пальцами. Подобно гориллоидам, они достаточно велики, чтобы с легкостью пилотировать корабль. Все остальные дышат кислородом. Те, которых мы называем гусеницами, — длинные, многоногие существа сине-серебряного цвета, со специфическими руками и разумно выглядящим лицом, должно быть, с большой планеты. В их клетке утроенное тяготение, и это не может быть отвлекающим маневром. Не на такое долгое время. Если бы они привыкли к меньшему тяготению, их организм давно бы сдал. В их атмосфере кислород в смеси с азотом, а давление превышает земное в двенадцать раз. Температура высокая — около 50 градусов. Их планета по массе должна приближаться к Юпитеру, но находится так близко к звезде, что весь водород улетучился, и это делает их эволюцию весьма отличной от земной. Элефантоид живет на планете с гравитацией вдвое меньшей, чем земная. Он один в своей клетке, его хобот оканчивается пальцами. Он дышит воздухом, слишком разреженным для нас: это доказывает, что уровень гравитации в его клетке установлен правильно, это не обман.

Торранс сделал большой глоток.

— Остальные живут в условиях, близких к земным, — заключил он. — Поэтому я хотел бы того, чтобы иксяне оказались среди них. Но, к сожалению, за исключением гориллоидов, все они маловероятны. Зверьки в шлемах…

— Кто они? — спросил ван Рийн.

— О, вы должны помнить, — пояснила Джерри. — Восемь или девять существ, похожих на горбатых обезьян, немного больше вашей головы. Они ползают на когтистых лапах и помахивают нитеобразными щупальцами. С их помощью они всасывают пищу — жидкое вещество, которое синтезирует для них машина. У них нет ничего похожего на работоспособные руки — щупальцами можно делать только некоторые простейшие операции, но мы должны испытать их, так как глаза у них развиты лучше, чем это обычно бывает у паразитов.

— У паразитов не может развиваться интеллект, — сказал ван Рийн. — Надо установить, действительно ли они являются паразитами — в своем домашнем окружении, — и тогда их можно будет вычеркнуть. Кто еще?

— Тигровые обезьяны, — продолжил Торранс. — Это хищники, отдаленно напоминающие медведя. Большую часть времени они проводят на четвереньках, но иногда становятся на ноги, и у них есть руки. Неуклюжие, без больших пальцев, с рудиментами втягивающихся когтей, но зато все четыре конечности имеют ладони. Могут ли четыре руки — без больших пальцев — заменить две человеческие руки? Не знаю, я слишком устал, чтобы думать.

— И это все? — Ван Рийн поднес бутылку ко рту. Осушив ее, он откинулся, рыгнул и выпустил облако дыма через свой величественный нос. — Кого вы будете испытывать следующим, если гориллоиды не оправдают надежд?

— Я выбрала бы гусениц, — ответила Джерри, — несмотря на давление их атмосферы. Потом… о, кентавров со щупальцами. Потом, может быть…

— Глупый выбор! — Ван Рийн ударил кулаком о стол. Бутылка и стаканы подпрыгнули вверх. — Сколько времени понадобится, чтобы проверить всех? Часы? А сколько часов потребуется, чтобы приспособить аппаратуру для каждого испытания? Ямамура скоро упадет от истощения, а кем мы его сможем заменить? А Аддеркопы все ближе. У нас нет времени для этого метода! Если гориллоиды не окажутся иксянами, нас может выручить то… Мы должны изучить факты, имеющиеся в нашем распоряжении, и найти иксян.

— Давайте, — отозвался Торранс, осушая стакан. — А я пойду вздремну.

Ван Рийн покраснел.

— Правильно, — он фыркнул. — Будьте, как все остальные. Бездельничайте и играйте, танцуйте и пойте, развлекайтесь целыми днями, потому что здесь есть бедный старый Николас ван Рийн, он взвалит всю работу и беспокойство на себя.

О дорогой святой Дисмас, почему ты не хочешь, чтобы кто-нибудь другой сделал в этом мире что-то полезное?

…Торранса разбудил Ямамура. Гориллоиды не были иксянами. Они были дальтониками и не могли управлять механизмами. Мозг их мал, по своей массе и сложности соответствует мозгу собаки. Торранс стоял в капитанской рубке и старался привыкнуть к мысли о своей обреченности. Космос никогда не казался ему таким прекрасным, как сейчас. Он не был хорошо таком с местными созвездиями, но его тренированный глаз определил созвездия Персея, Возничего и Тельца, они находились в направлении Земли. Там же лежал Рамамунджан, I де позолоченные города поднимались из тумана, чтобы поймать мерный луч солнца, выходившего из-за Маунт Ганди. Можно было распознать и несколько отдаленных звезд: рубиновый Бетельгейзе и янтарная Спика — звезда пилотов, на которую он так часто смотрел в своих полетах. С другой стороны небо было покрыто мелкими морозными огнями звезд во тьме безоблачной и бесконечной. Млечный Путь опоясывал небо холодным серебром, зеленовато сверкали туманности, другие галактики развертывали свои спирали на краю видимости. Он меньше думал о планетах, на которые ступал, даже о своей собственной, чем об этой дали, ничем не ограниченной. Конец был близок. Взрыв будет таким быстрым, что не успеешь ничего почувствовать. Лучше уйти в чистоту этого взрыва, чем в подземные темницы Аддеркопов.

Он отбросил сигарету. Его рука ласково коснулась приборов управления. Он знал каждую кнопку и рукоятку так хорошо, как свои пальцы. Это был его корабль. Он совсем не походил на корабль чужаков, где огромная бессмысленная панель требовала в одно и то же время карлика и гиганта, где управление двигателя, если оно не закрыто особым ключом, включалось от легкого нажатия руки, где… Звук легких шагов заставил капитана обернуться. От неожиданности он весь напрягся. Когда же увидел, что это Джерри, он расслабился, но кровь продолжала биться в виски.

— Что же привело вас сюда? — спросил он, и голос его звучал мягче, чем он думал.

— О… то же, что и вас. — Она взглянула на экран. С того времени, как они захватили корабль чужаков, а может, он захватил их, красная звезда на носовом экране заметно выросла. Теперь она зловеще горела перед ними на расстоянии всего в один световой год. Джерри состроила гримасу и повернулась к ней спиной. — Ямамура переделывает аппаратуру, — промолвила девушка. — Наших знаний не хватает, чтобы помочь ему, а он уже шатается от усталости и бессонницы. Старый Ник в своей каюте курит и пьет. Он только что прикончил очередную бутылку и начал другую. Там так дымно, что я не могла выдержать. И он не говорит ни слова. Только иногда разговаривает с собой на каком-то малайском языке. Я этого не вынесу.

— Мы можем только ждать, — заметил Торранс. — Мы сделали все, что смогли. Теперь подождем испытания гусениц. Придется все это делать в скафандрах, в их собственной камере. Будем надеяться, что они не нападут на нас. — Он тяжело опустился на стул.

— К чему беспокоиться? — сказала Джерри. — Я знаю пояснение не хуже вас. Даже если гусеницы и есть иксяне, нам потребуется несколько дней, чтобы доказать это. Сомневаюсь, осталось ли у нас для этого время. Если мы в течение двух дней не отправимся к Белгалле, нас обнаружат и уничтожат. Несомненно, если гусеницы окажутся тоже животными, у нас не останется времени для испытания третьего вида. К чему же тогда беспокоиться?

— Нам ничего не остается делать, — отозвался Торранс.

— Есть что делать! Не взвиваться так отвратительно и напрасно, как загнанные в угол крысы. Почему бы нам не признать, что мы обречены и провести оставшееся время… как подобает людям.

Удивленный, он перевел взгляд с экрана на нее.

— Что вы имеете в виду?

Руки ее взметнулись.

— Это зависит от того, что предпочитает каждый. Может быть, вам хочется привести в порядок свои мысли или что-нибудь подобное?

— А как насчет вас? — произнес он, чувствуя биение своего сердца.

— Я не мыслитель, — она печально отвернулась. — Боюсь, что я слишком легкомысленна. Я люблю радости жизни. Но я нигде не могу найти никого, кто бы наслаждался со мной вместе.

Он схватил ее за обнаженные плечи и повернул лицом к себе. Руки его ощутили бархат ее кожи.

— Вы уверены в этом? — грубо спросил он.

Она закрыла глаза и стояла, наклонив голову и полураскрыв губы. Он поцеловал ее, через секунду она ответила. В это мгновение на пороге появился Николас ван Рийн. Он стоял с трубкой в руке и с оружием на поясе и смотрел, пока трубка не выпала из его рук.

— Так! — заревел он.

— Ой! — взвизгнула Джерри.

Она освободилась. Волна гнева поднялась в Торрансе. Он сжал кулаки и шагнул к ван Рийну.

— Так! — повторил торговец. Переборки, казалось, дрожали от его голоса. — Проклятый уксус, я пришел вовремя. Хвост сатаны в мышеловке! Я просиживаю часы, напрягая свой мозг, чтобы спасти ваши бесполезные жизни, а вы, предательская смесь грязной змеи с сырым клещом, здесь заводите шашни с моей секретаршей, нанятой на мои кровные деньги! Химеры и дьяволы! На колени и просите прощения, или я раздавлю вас и превращу в собачий корм!

Торранс остановился в нескольких сантиметрах от ван Рийна. Он был чуть выше торговца, немного легче, но зато чуть ли не на тридцать лет моложе.

— Уходите! — сказал он резким голосом.

Ван Рийн побагровел. Он стоял неподвижно несколько секунд.

— Ладно, черт возьми, — наконец прошептал он. — Дьявол и смерть, он достаточно потрепал мне нервы.

Его левый кулак описал полукруг. Торранс уклонился, еле удержавшись на ногах. Его левый кулак ударил торговца в живот, проделал короткий путь в жире, натолкнулся на тугой мускул и отскочил. Тогда ван Рийн пустил в ход правый кулак… Космос взорвался вокруг Торранса. Он взлетел в воздух, перевернулся, упал и остался лежать неподвижно. Когда к нему вернулось сознание, ван Рийн поддерживал его голову и протягивал бренди, который принесла испуганная Джерри.

— Ну вот, парень, успокойся. Маленький глоток бренди, а? Вот так получше. Ты потерял один зуб, вставь его на Фрейе. Можешь сделать это за счет компании. Это сделает тебя более счастливым, не так ли? А теперь, девочка Джерри, дай ему стимулирующую таблетку. Пошли к люку, парень. Вот так, встань на ноги. Тебе не следует пропускать эту забаву.

Одной рукой поддерживая Торранса, ван Рийн поставил его прямо. Капитан навалился на торговца, но скоро стимулирующая пилюля прогнала боль и головокружение. А потом сквозь разбитые губы он спросил:

— Что случилось? Что вы имеете в виду?

— Я знаю, кто такие иксяне. Я пришел за тобой, чтобы имеете вытащить их из клетки. — Ван Рийн подтолкнул Торранса большим пальцем и прошептал тихо, но грозно: — Не говори никому, иначе мне придется слишком часто драться, но я люблю пощекотать себе нерпы, как сегодня. Когда будем дома, я думаю перемести тебя с яхты и поручить командовать торговым отрядом, Как тебе что нравится, а? Ну, идем, у нас много работы.

Торранс в замешательстве поплелся за ним. Когда они подошли к зоологическому трюму, ван Рийн подал знак космонавтам, стоявшим на страже, чтобы они не дали иксянам уйти. Они присоединились к торговцу, и их тяжелая поступь прошумела и замерла перед одним из люков.

— Эти? — удивился Торранс. — Но я… думал…

— Ты думал то, на что они и надеялись, — сказал ван Рийн Их схема была хорошо продумана. Она сработала бы где у юани, но только не у Николаса ван Рийна. Ну, а теперь зайдем и покажем им свое оружие. Надеюсь, этого будет достаточно. К тому же мы при помощи рисунков сумеем объяснить, как мы раскрыли их тайну. Тогда они отвезут нас к Белгалле, которую мы покажем им на астрономических картах, уже подготовленных капитаном Торрансом. Они будут выполнять все требования, как наши пленники. Но во время путешествия мы сможем установить общий язык и доказать им, что мы не Аддеркопы. Что мы хотим быть друзьями и торговать с ними. О'кей. Начинаем.

Он прошел через люк, схватил одного зверька в шлеме и вытащил его наружу. У Торранса не было времени ни на что, кроме своей работы. Вначале нужно было заделать пробоину в корабле чужаков после того, как продукты и оборудование были перенесены туда с «Гебы». Затем следовало направить яхту в противоположную сторону, через несколько часов ее конвертор взорвется, заставив Аддеркопов прекратить на них охоту. Затем началось путешествие, и хотя иксяне вели корабль туда, куда было приказано, за ними все время нужно было следить, чтобы они не приняли самоубийственного решения. Каждую свободную минуту нужно было отдавать выработке общего языка. Торранс также должен был присматривать за своими людьми, успокаивать их страхи, следить по детектору, не появится ли вражеский корабль. Напряжение было постоянным. Иногда он засыпал. Поэтому у него не было времени подробно поговорить с ван Рийном. Он знал, что у торговца удачливая судьба, и решил ей довериться. Теперь Белгалла превратилась в небольшой желтый диск, затмевающий остальные звезды, к ним подошел патруль Лиги: им выделили эскорт, и они двигались на небольшой скорости к Фрейе. Командир патруля сообщил, что хочет побывать у них на борту. Торранс остановил его:

— Когда мы будем на орбите, фримен Агилин, я рад буду принять вас. Но теперь ваше присутствие внесет дезорганизацию… Вы поймете меня, я надеюсь.

Он выключил телескоп чужаков, с которым научился обращаться.

— Пойду приведу себя в порядок. Не мылся с тех пор, как мы оставили яхту, — сказал он. — Продолжайте, фримен Лафар. — он поколебался. — И… гм… фримен Джунх-Варклахт.

Джунх что-то промычал. Он был слишком занят, чтобы разговаривать. Гориллоид сидел в кресле пилота, протягивая свои большие руки к приборам и направляя корабль по гиперболической орбите. Варклахт, зверек в шлеме, сидел у него на плече. У него не было голосовых связок, и он лишь помахал щупальцами, потом вытащил этими щупальцами ключ из отверстия. Остальные щупальца оставались погруженными в массивную шею гориллоида, получая питание от его кровеносной системы, посылая чувствительные импульсы в моторно-нервные команды искусного пилота корабля.

Вначале такое сочетание казалось Торрансу вампирическим. И хотя предки зверьков в шлемах действительно паразитировали на предках гориллоидов, сейчас это было не так. Они были симбионтами. Сами зверьки давали зоркие глаза и разум, а гориллоиды — силу и руки. Ни один из них не мог существовать без другого: в комбинации они составляли новый вид. Привыкнув к этой мысли, Торранс уже воспринимал зверька, взбирающегося на плечи гориллоида, примерно так же, как всадников на лошади в исторических картинах. А когда существа в костяных шлемах уяснили, что не все люди — их враги, они изменили к ним свое отношение. «Несомненно, они думают о тех новых любопытных породах животных, которые мы сможем продать для их зоопарка», — подумал Торранс. Он шлепнул Варклахта по шлему, потрепал Джунха за шерсть и вышел из рубки. Обтирание губкой и свежая одежда сняли усталость. Он подумал, что лучше предупредить ван Рийна, и постучал в дверь его каюты.

— Войдите, — послышался бас. Торранс вошел в каюту, синюю от дыма. Ван Рийн сидел перед пустой бутылкой бренди, одной рукой держал трубку, другой — Джерри, свернувшуюся у него на коленях.

— Садитесь, садитесь, — сердечно проревел он. — Где-то в углу есть еще недопитая бутылка.

— Я должен сообщить вам, сэр, что скоро на борту мы будем принимать капитана эскорта. Совсем скоро. Профессиональная вежливость. Он хочет взглянуть на икс… гм… на торгу-контанакх[6].

— Ладно, зови его на борт. — Ван Рийн нахмурился. — Только пусть захватит с собой бутылку и не остается слишком долго. Я хочу на Землю, я болен от космоса. Черт побери, я ютов босиком бежать по мягкой земле Фрейи.

— Может, вы хотите переодеться? — намекнул Торранс.

— Ой! — взвизгнула Джерри и побежала к каюте, которую иногда посещала и где были ее вещи. Ван Рийн осмотрел свой саронг и скрестил волосатые ноги.

— Если этот капитан желает посмотреть на иксян, пусть смотрит на иксян. А мне так удобнее, и я так и останусь. Не хочу, чтобы он узнал, как я выяснил, кто такие иксяне. Это поможет мне в создании нового торгового синдиката. Понятно?

Его глаза сузились и стали резкими. Торранс сглотнул.

— Да, сэр.

— Хорошо. Сиди, парень. Помоги мне принести мой корабль и порядок. У меня нет твоего образования. Я работаю с двенадцати лет и нуждаюсь в помощи, чтобы сделать свои слова такими элегантными, как и моя логика.

— Логика? — повторил Торранс удивленно. Он наклонил бутылку, главным образом потому, что дым стал есть ему глаза. — Я думал, вы угадали.

— Что? Ты меня так мало знаешь? Нет, и нет, черт побери! Николас ван Рийн никогда не гадает. Я знал. — Он дотянулся до бутылки, сделал величественный глоток и добавил: — Я понял это после того, как Ямамура установил, что гориллоиды не являются иксянами. Тогда я сел, напряг свой мозг и решил все рассмотреть в целом. Видишь ли, я шел путем исключения. Элефантоида я отбросил сразу. Он был только один. В крайнем случае один пилот сможет вести корабль в космосе, но не приземляться и не отлавливать диких животных, заботиться о них, и так далее. А к тому же, если что-то испортится, он будет беспомощным.

Торранс кивнул:

— Я думал об этом с точки зрения космонавта. На этом основании я тоже был склонен исключить элефантоида. Но должен признаться, я не подумал о том, что собирание зверей не под силу космонавту.

— К тому же он был слишком велик, — заметил ван Рийн. — Что же касается тигровых обезьян, то я, как и ты, никогда не принимал их всерьез. Может быть, их предки были меньшими по размеру и более приспособленными к прямохождению, но потомки их вернулись к передвижению на четырех ногах. Разумное существо не может быть так специализировано. Маленький мозг, внешность хищника, кошачьи когти, этого достаточно. Гусеницы казались подходящими, но лишь пока я не вспомнил, как легко вы включили двигатель. Этот тумблер, не будучи закреплен особым ключом, действовал настолько легко, что включился бы от своего веса при утроенном тяготении… или, во всяком случае, всегда сохранялась опасность, что он включится. А вспомните полку, которую вы так легко погнули. На планете с утроенной гравитацией не может быть таких непрочных вещей. Оставались кентавры со щупальцами, — продолжал он. — Это было плохо для нас, ибо смесь водорода с кислородом взрывается. Я внимательно читал отчеты специалистов, надеясь, что обнаружу что-нибудь, что позволит исключить их, и, черт возьми, я нашел! Видите ли, у иксян были замедлители из окислов меди, выставленные на открытом воздухе. А окись меди и водород под Действием не очень высокой температуры, возникающей при прохождении тока, разлагаются на воду и чистую медь. Пуф, и нет замедлителей. Следовательно, корабль построен не дышащими водородом существами.

Он улыбнулся.

— У тебя слишком высокое образование. Ты забыл школьный курс химии.

Торранс щелкнул пальцами и выругался про себя.

— Путем исключения мы пришли к этим зверькам в шлемах, — сказал ван Рийн. — Но не они были строителями корабля. Да, они могли держать некоторые инструменты, например, этот ключ, спрятанный на дне отверстия, но и только. И они были такими медлительными и маленькими. Как они могли выжить достаточно долго, чтобы построить космический корабль? К тому же у маленьких животных нет большого помещения для мозга. Ни одно бронированное животное, ни один паразит не имеют большого мозга. Но у них не бывает и хороших глаз. А между тем у этих существ в шлемах хорошие глаза, не хуже наших. Они похожи на человеческие глаза. Я вспомнил, что в их каютах есть большие и маленькие ложа. Может быть, койки для двух разновидностей спящих? И я подумал: не является ли череп человека чем-то вроде черепахи с ее броней? А сам человек, может быть, паразит, ведь он питается за счет других. Во всяком случае, я таких людей знаю. Возьмите, например, Джуана Харлемана из Венецианской компании чая и кофе. Но не меня. Так я узнал то, что требовалось доказать, — самодовольно закончил ван Рийн.

Охрипнув от такой длинной речи, он схватился за бутылку. Торранс посидел еще немного, но так как торговец не склонен был продолжать разговор, он встал и вышел. Джерри встретила его у входа. В платье с глубоким декольте и длинным разрезом, сверкающем, как лакированное, она была ошеломляюща. Торранс запнулся. Но ее взгляд скользнул мимо него, как будто его и не было.

Шуба из морского котика, — пробормотал сонно ван Рийн. Марсианские огненные жемчуга. Квартира в Звездном городе.

Она прижалась к нему и провела рукой по его волосам.

Вам удобно, Ники, дорогой? — проворковала она. — Я могу для вас что-нибудь сделать?

Ван Рийн подмигнул Торрансу:

— Тебя ждут в рулевой рубке. Ты не так стар, толст и одинок, как я: у тебя есть семья.

Гм… да, — ответил Торранс, — Вы правы. — Он закрыл за собой дверь и вернулся в рулевую рубку.

Стало трюизмом, что структура общества определяется его технологией. Не в абсолютном смысле — совершенно различные культуры могут использовать одинаковые инструменты, но инструменты определяют возможности: без космических кораблей не может быть межзвездной торговли. Раса, привязанная к одной планете, обладающая высокими познаниями в технике — торговой и военной, неизбежно склоняется к коллективизму под тем или другим именем. Свободное предпринимательство нуждается в обширных просторах. Автоматизация сделала производство дешевым, а стоимость энергии неожиданно упала с изобретением протоновых конверторов. Управление гравитацией и овладение гиперпространством открыло галактику для эксплуатации. Эта эксплуатация служила также предохранительным клапаном: гражданин, считавший, что правительство слишком угнетает его, мог эмигрировать куда угодно — это обстоятельство усиливало либеральные планеты, их влияние, в свою очередь, сказывалось на уменьшении угнетения в других мирах. Межзвездные расстояния огромны, а каждая звездная раса имела свое представление о культуре, поэтому всеобщего союза не было. Не было и войн — войны стали слишком разрушительными, и обе стороны не имели шансов уцелеть. Никаких братских отношений между нациями не устанавливалось, но в целом равновесие было стабильным. И по-прежнему была велика потребность в товарах. Колонии нуждались в домашней роскоши, а домашние планеты — в колониальных товарах. Было предложение и у старых миров. В таких условиях быстро развивался звездный капитализм. Он был ограничен интересами, был вынужден образовывать союзы и делить сферы влияния. Могучие компании объединялись, чтобы уничтожить конкурентов, повысить цены и вообще производить лучшие товары. Правительства были ограничены своей планетной системой, они не могли контролировать звездных торговцев и отказались от этого.

Эгоизм — могущественная сила. Правительства, официально провозгласившие альтруизм, были разделены, в этих условиях Политехническая Лига стала суперправительством, раскинувшимся от Канопуса до Полярной Звезды и включавшим в себя множество рас. Это общество горизонтальной структуры стирало политические культурные границы и проводило свою политику, заключая собственные договоры, строя базы, вело малые войны и больше способствовало распространению всеобщей цивилизации и установлению окончательного мира, чем все дипломаты Галактики. Но оно имело свои трудности — ПРИБЫЛЬ.

Джойс Девиссон проснулась, как будто ее что-то ударило. Свист повторился, достаточно сильный, чтобы через каменную кладку, металл и изоляцию проникнуть в ее барабанные перепонки.

Она села в темноте, пытаясь сообразить, что происходит. В последний раз она слышала этот дикий вой в Чебенде, и означало это, что два отряда дерутся друг с другом. Но потом она была спасена, посажена на флиттер, окружена вооруженными людьми, а проводником служил седой Старейший. То, что она видела и слышала потом, доносили до нее телекамеры, наблюдавшие за сверкающими ледяными полями внизу. Разукрашенные тигровыми полосами воины, убивавшие и умиравшие, были лишь фигурками на экране. Ей было жаль их, но в то же время они были не вполне реальными: она больше никогда не увидит их, эти атомы, исчезавшие потому, что исчезал их мир.

Но теперь этот свист был рядом. Этого не может быть! Прозвучал взрыв. Она слышала, как мелкие осколки падали на крышу, ее кровать зашаталась. Внезапно свист усилился, громче стали и сопровождающие его удары барабана, звяканье металла и грохот разбиваемых предметов. Атакующие, по-видимому, взорвали дверь машинной секции и ворвались внутрь. Но где они могли взять порох? Где Же, как не в городе Кусулонго?

Значит, Старейшие решили, что людей лучше истребить. Страх смерти волной охватил Джойс. Волна прошла, оставив обиду и боль, как будто Джойс была ребенком, которого ударили без причины. Почему они так поступили с ней, ведь она пришла помочь им?

Топот ног звучал рядом с той частью купола, где были созданы земные условия. Туземцы восстали и явились с оружием в руках.

Она слышала свирепые вопли. Затем дальше, в машинной секции, началась схватка. Звенели мечи, томагавки ударялись о кости, гневно заговорил пистолет, который она дала Уулобу. Но ее отряд долго не продержится. Другого клана поблизости не было, а сами Старейшие никогда не принимали участия в сражениях. Но в оазисе были сотни мужчин Шанга, а в миссии находились едва ли две дюжины верных т’келанов. Хотя дверь машинной секции была пробита, проникнуть внутрь миссии все же было нелегко: она была прочно укреплена в соответствии с местными условиями. Но как только стена будет разрушена…

Джойс вскочила на ноги. По пути к платяному шкафу она дотронулась до выключателя: вспыхнул свет. Узкая загроможденная комната, так хорошо знакомая ей, казалась чужой в белом свете. «Это потому, что я испугана, — сообразила она. — Я проснулась в ожившем ночном кошмаре». Нервы и мускулы действовали помимо ее воли. Она натянула теплое платье и тяжелый верхний костюм. Надевая перчатки, она подсоединила их провода к электрической обогревательной сети, встроенной в костюм. Теперь специальные сапоги, резервуар с восстановителем воздуха, аккумулятор, пистолет и патроны, на плечи ее лег шлем, но лицевая пластинка его оставалась пока поднятой. Проверка воздушных замков, обогревательной системы, все. Условия снаружи на т’Кела смертельны. Температура в эту летнюю ночь в средних широтах составляет около 60 градусов ниже нуля по Цельсию. Давление азотной составляющей атмосферы на легкие действует как наркотик, и аммиак сжигает их. В воздухе нет водяных паров, которые может ощутить человек: воздух иссушает легкие. Любого из этих отличий от земных условий достаточно для того, чтобы постепенно убить человека. Поддержанный кислородной составляющей воздуха человек продержится несколько минут, а потом потеряет сознание.

К тому же тут были Шанга, занятые убийством людей и их помощников, и у них был порох, которым можно взорвать стены. Джойс повернулась. Остальные! Интеркома не было: две дюжины людей в куполе не нуждались в нем. Она постучала в дверь соседней комнаты. Ничего не произошло.

— Откройте, вы, идиот! — заорала она, стараясь перекричать голоса снаружи. — Выходите, мы можем уйти только этим путем.

Через дверь ей ответил хриплый бас:

— Как я могу открыть? Вы же сами закрылись, черт побери!

«Конечно, конечно», — сообразила она. Испуг и нарастающий шум схватки мешали ей думать. Она закрыла дверь со своей стороны. Раньше, во время ее пребывания в миссии, в этом не было нужды. Но потом приземлился Николас ван Рийн, поселился рядом с ней, и ей хватило дня, чтобы отбиться от его медвежьих авансов… Она отодвинула защелку. Вкатился торговец. Подобно большинству эсперансиан, Джойс была высокой, но ему она доставала до шеи. Плечи его заполняли дверь, а огромный живот оттопыривал костюм. Обвешенный жизненными приспособлениями, он выглядел еще чудовищнее, чем когда накануне направлялся к куполу в кружевах и оборках. Большой крючковатый нос торчал из открытого шлема, принюхиваясь к запаху крови в воздухе.

— Ха! — крикнул он. Жирные черные локоны, как всегда, были заботливо завиты, смазанные чем-то усы и бородка торчали в стороны наподобие рогов. — Что за чертовщина, ад бы ее побрал, суматоха? Я считал, что этим туземцам можно доверять.

— Это другие… — .подавилась Джойс. — Идемте, нужно присоединиться к остальным.

Ван Рийн резко кивнул, так что его несколько подбородков задрожали, и позволил ей вести себя. Личные каюты людской секции миссии выходили в общий коридор, и из каждой каюты дверь открывалась в коридор и в две соседние. Каюта Джойс находилась в конце последнего ряда, на противоположном конце коридора было машинное отделение. Незамужняя, любящая уединение, она сама выбрала эту каюту. Кают-компания находилась на противоположном конце купола. Выйдя из своей каюты, Джойс увидела, что двери остальных распахнуты. Закрытыми оставались лишь незанятые помещения, построенные специально для таких гостей, как ван Рийн и члены его отряда. Итак, все уже в кают-компании. Джойс побежала. Тяжелые шаги ван Рийна за ней создавали нечто вроде землетрясения. Гравитация на т’Кела была примерно такой, как на Земле и Эсперансе. «Единственное совпадающее условие», — с отчаянием подумала Джойс. На мгновение перед ней мелькнули картины родной планеты, образовавшейся вокруг звезды, называемой Мир: поля спелой пшеницы и отдаленные синие горы, красно-золотой флаг независимого мира, взвивающийся к облачному мирному небу, и гордая мечта, которая создала их общину. За ее спиной послышался грохот. Пол под ногами задрожал. Она упала. Грохот повторился: раздался еще один взрыв. Третий же был самым сильным. Последовало сотрясение от сокрушительного удара. Хватаясь за пол, она перевернулась. Голова в шлеме болталась из стороны в сторону. Вкус крови во рту смешался с привкусом дыма. Она взглянула вдоль коридора, пытаясь разогнать тьму, смыкающуюся перед глазами. Стена в конце коридора рядом с ее комнатой была расколота. В полутьме двигались какие-то фигуры.

— Они взорвали стену, — тупо сказала она.

— Закройте шлем! — взревел ван Рийн. Он уже опустил лицевую пластинку. Усилитель донес до нее его голос, но какое-то оцепенение мешало ей двигаться и охватило ее мозг.

— Они взорвали стену, — повторила она. Это казалось слишком невероятным, чтобы быть правдой.

В проломе появился туземец. Он мог выдержать земной воздух и температуру некоторое время, если задержит дыхание. А вот т’келанская атмосфера под действием высокого давления уже врывалась в щель за ним. Приземистая обнаженная фигура застыла в напряжении, как и странный лук, который туземец держал в руках. Большие, с длинным разрезом глаза сверкали в свете ярких земных светильников. Эсперансианский техник выбежал из-за изгиба коридора.

— Джойс! — воскликнул он. — Фримен ван Рийн! Где…

В этот момент загудел лук. Заостренная стрела прорвала его костюм. Через мгновение воздух был полон стрел, копий, летящих из темноты. Джойс и ван Рийн продолжали лежать. Техник повернулся и убежал. Поношенный личный бластер ван Рийна разом прыгнул ему в руку. Лежа, он выстрелил, и огненный луч прорезал щель. Тени за ней исчезли, но крики и звон продолжали доноситься оттуда. Запах аммиака ударил в ноздри Джойс.

— Сифилис и чума! — взревел ван Рийн. — Может, вам правится дышать этой вонью? — Он встал на колени и тщательно закрыл лицевую пластинку ее шлема. Его маленькие, черные, глубоко посаженные глаза внимательно оглядели ее. — Ну, ну, подбодритесь. Вы хорошенькая девушка с такой ладной фигуркой, только не надо так коротко стричь волосы. Но не будем терять времени.

Он потянул ее за плечо, поставил на ноги и повернул в сторону кают-компании, в то же время прикрывая бластером направление к пробоине.

— Уф, уф, — бормотал он. — Это не дело для бедного толстого старика, которому уж лучше сидеть в своей уютной квартире на Земле с сигарой и стаканом джина. Тем более, что эти проклятые крикуны, которым он собирался помочь, хотят убить его. Да, они хотят выколоть ему глаза. Но служащие всех торговых баз так глупы, что приходится бедному Николасу ван Рийну отправляться за сотни световых лет от нома искать новых возможностей для торговли. Иначе конкуренты, как бешеные волки, на клочки разорвут его компанию Специй и Спиртных напитков и заставят его на старости лет сниматься проституцией… Ох, ох.

Джойс затрясла головой, когда он поставил ее на ноги. Сознание вернулось к ней, ноги больше не дрожали. Дверь кают компании была перед ней. Она нажала кнопку, но дверь не открывалась.

— Закрыто, — отчаялась девушка.

Ван Рийн так заколотил в дверь, что та задрожала.

— Откройте, — ревел он. — Гром и кости! Что это за шутки?!

Из-за поворота коридора выскочил туземец. Ван Рийн повернулся, но Джойс вовремя убрала его бластер.

— Нет, это Уулобу.

Т’келанец, по-видимому, истратил все патроны, так как в его руке был зажат томагавк. Три других туземца бежали за ним с поднятыми мечами и топорами. Их юбки были украшены гербом с кругом и квадратом — это был герб клана Шанга. Бластер ван Рийна выплюнул пламя. Один из туземцев упал, остальные повернули, собираясь бежать. Уулобу крикнул и метнул свой томагавк. Обсидиановое лезвие ударило шанга, и тот упал, обливаясь кровью. Но Уулобу потянул за веревку, связывающую его запястье и топор, вернул себе оружие и вновь метнул его. Ван Рийн повернулся к двери.

— Вы, искусанные термитами трусы, впустите нас.

Пока он ругался, Джойс сообразила, что могло произойти. Она начала стучать по его спине кулаком так сильно, как он стучал по двери, пока он не остановился и не обернулся.

— Они не оставили бы нас, — сказала она ему. — Но они, должно быть, решили, что мы убиты. Когда Карлос видел нас там, в коридоре, мы лежали на полу, а вокруг было столько стрел и копий… Их нет в кают-компании. Они закрыли дверь, чтобы удержать туземцев, и другим путем направились к космическим кораблям.

— Ах, да, да, возможно! Но что нам тогда делать? Прожечь дыру в двери, чтобы следовать за ними?

Уулобу заговорил на гортанном наречии района Кусулонго.

— Все наши убиты, небесная женщина. Сражение кончилось. Шум, который мы слышали, — это Шанга грабят миссию. Если они найдут нас, то забросают стрелами. Два пистолета не остановят их, но я думаю, что мы можем выбраться между железом, которое движется, и обогнем купол.

— Что он бормочет? — спросил ван Рийн.

Джойс перевела.

— Думаю, он прав, — добавила она. — Наша единственная возможность — уйти через машинную секцию. И лучше поторопиться.

— Да. Пусть он идет вперед. Вы будете прикрывать отступление.

Они двинулись в обратном направлении. Иней побелил стены и сделал пол скользким, так как водяные пары сконденсировались на т’келанском морозе. Брешь в машинной станции зияла, как огромная темная пасть. Вдали Джойс слышала треск, звон и возбужденные крики. Работа многих лет разлеталась на куски. «Почему?» — с болью спрашивала она и не находила ответа. Уулобу, видевший во тьме лучше спутников, первым ступил в брешь и стал проходить среди темных контуров механизмов. Здесь стояли средства передвижения: четыре наземных машины и множество флиттеров. Вдобавок длинное помещение было занято специальным оборудованием, которое использовали эсперансиане для спасения планеты. Большая часть оборудования обломками лежала на полу. Перед ними был прямоугольник тусклого света — выход наружу. Джойс двинулась туда. Ногой она задела какой-то упавший инструмент. Тот зазвенел. Мгновенно картина изменилась. Показалась дюжина теней. Они проскользнули вовнутрь и растаяли во тьме, прежде чем ван Рийн начал стрелять. Уулобу взвесил томагавк и достал нож.

— Теперь нам придется пробиваться с боем, — без сожаления сказал он.

— В атаку! — Ван Рийн побежал вперед.

Но несколько туземцев сомкнулись вокруг него. Металл и полированный камень блестели в темноте. Бластер землянина сверкнул огнем. Один из туземцев крикнул. Другой схватил ван Рийна за руку и попытался вырвать оружие. Ван Рийн старался освободиться. Туземец продолжал висеть у него на руке, хотя тот бросал его взад и вперед. Уулобу присоединился к дерущимся, нанося удары с хищной радостью. Джойс не могла оставаться в стороне. Она вытащила собственный пистолет, стреляющий пулями. В дуло что-то стукнуло. Зубы и глаза туземца сверкали в полутьме. Пролетело короткое копье, чуть не угодив ей в грудь. Но даже и теперь ей было трудно нажать на курок. Звук выстрела отдался в ее черепе. Затем на какое-то мгновение всюду воцарилось толкающееся, царапающееся, стреляющее, падающее и кричащее безумие. Вновь и вновь Джойс слышала голос Уулобу — военный клич клана Авонго. Голос Ван Рийна звучал как труба:

— Святой Дисмас да поможет нам! Падайте, паршивые собаки!

И вдруг все кончилось. Огнестрельное оружие сделало свое дело. Джойс лежала на полу, тяжело дыша, и слышала, как убегает последний шанга. Где-то стонал раненый воин, пока Уулобу не перерезал ему глотку.

— Вставайте, — приказал ван Рийн. — Некогда отдыхать!

Уулобу помог ей встать. Он был слишком низок, чтобы можно было опереться на него, но тут протянул руку ван Рийн. Они вышли через проход в ночь. Никакого ограждения не было — только купол и т’Кела. Наверху сверкали незнакомые созвездия. Взошла большая луна. Она была почти полная и бросала тусклый медный свет на равнину. На запад и на юг простиралась ровная степь, покрытая редкими кустиками, похожими на земную полынь: низкими, жилистыми, с серебристыми листьями. Прямо на север возвышалась черной стеной гора Кусулонго, вырисовывающаяся на фоне Млечного Пути. Город, скрытый ее вершиной, выдавал себя только очертаниями башен, похожих на зубы. Несколькими километрами восточнее бежала священная река Мангивола. Джойс могла различить красивые отблески на поверхности жидкого аммиака. Деревья оазиса, где расположились лагерем шанга, образовывали темное пятно. Холмы, уходившие к северу or Кусулонго, блестели ледяными вершинами.

— Внимание, быстрее! - прорычал ван Рийн нетерпеливо. — Если остальные думают, что мы мертвы, то они могут улететь без нас.

Они быстро, изнемогая от усталости, обогнули купол. Два суживающихся к концам цилиндра блестели в свете луны — это были большие грузовые корабли миссии, рядом с ними роскошная яхта, на которой прилетел с Земли ван Рийн с помощниками. Несколько мертвых шанга лежали поблизости. Ночной ветер шевелил их меха. Очевидно, убегавшим пришлось сражаться. Трапы были убраны и люки задраены. Когда они приблизились к кораблям, рев двигателей усилился.

— Эй! — заревел ван Рийн. — Вы, тупоумные твари, подождите меня!

Яхта взлетела первой, унесясь в небо, подобно молнии. Воздушная волна отбросила ван Рийна. Затем поднялись грузовые корабли. Ван Рийн упал, перевернувшись, и прокатился несколько метров. Он приземлился с грохотом и остался лежать неподвижно. Джойс заторопилась к нему.

— Что с вами? — с тревогой спросила она. Он был отвратительным старым неотесанным человеком, — но ее охватил ужас перед перспективой остаться одной.

— О-о-о! — простонал он. — Святой Дисмас, я подарил тебе новый цветной витраж в домашней часовне. Теперь, я думаю, лучше было бы разбить его.

Джойс взглянула вверх. Космические корабли, сверкнув, как звезды, исчезли.

— Они не увидели нас, — шепнула она.

— А я и не понял, — фыркнул ван Рийн.

К ним присоединился Уулобу.

— Шанга слышали шум, — сказал он. — Они придут сюда посмотреть и найдут нас. Нам нужно бежать.

Ван Рийн не нуждался в переводе. Осторожно ощупав себя, словно боясь потерять что-нибудь, он встал и двинулся назад к куполу.

— Возьмем флиттер? Нет! — решил он.

— Наземные машины имеют гораздо больший запас, — отметила Джойс. — Нам нужно будет продержаться, пока кто-нибудь не вернется.

— И все время эти искусанные паразитами туземцы будут на нас охотиться, — пробормотал ван Рийн. — Прекрасная перспектива.

— Мы пойдем на запад и найдем мое племя, — предложил Уулобу. — Я не знаю, где сейчас Авонго, но другие кланы орды Рокулало должны находиться между Узкой Землей и Бесплодными Землями.

Они вошли в машинную секцию. Джойс споткнулась о чье-то тело и вздрогнула. Неужели она действительно кого-нибудь убила? Наземные машины были длинными и прямоугольными: всего было восемь колес, причем задние на гусеницах. Аккумуляторы заряжены, их энергии должно хватить на многие тысячи километров по горным дорогам. Внутри были возобновители воздуха и запасы продовольствия для двух человек на шесть месяцев, койки, кухня и туалет, карты и навигационное оборудование, приемопередатчик. Все было здесь, так и должно быть, если вы собираетесь путешествовать на планете такого типа. Ван Рийн протиснулся через незапертую дверь и уселся на сиденье водителя. Джойс села рядом с ним. Уулобу вошел тоже, но у него закрывались глаза и дрожали усы, только Старейшим на т’Кела нравилось ездить на таких машинах. Но это не составляло затруднений, вспомнила Джойс. В полевых экспедициях, когда устанавливались земные условия внутри, проводники и охранники ездили на крыше машины, разговаривая с членами экипажа по интеркому. Так было покрыто много километров, сделано много открытий, планировалось спасти этот мир… А теперь? Рука ван Рийна, толщиной с бедро, осторожно дотрагивалась до приборов управления.

— В моей компании я использовал специалистов, — сказал он. — Я не похож на этих проходимцев, прошедших весь мир. Но иногда нам приходится… гм, заимствовать кое-что у конкурентов, поэтому я знаю, как… а!

Машина ожила. Они выбрались за дверь, и ван Рийн привел в действие воздушную подушку, чтобы не пользоваться колесами. Но их уже обнаружили. Четыре шанга выскочили из другой двери купола. «Там их не менее сотни», — подумала Джойс. Ван Рийн оскалил зубы.

— Вы любите веселые игры? — спросил он у девушки и нажал включатель фар.

Луч света поймал воина, ошеломив его. Тот стоял неподвижно, четко вырисовываясь на темном фоне. Это был типичный т'келанец этой местности: расы на этой планете варьировались в разных местах, но не более, чем на Земле. Приземистая фигура около полутора метров ростом, она была приспособлена удерживать как можно больше жидкости, как и все живое на этой сухой планете. Ноги и руки были почти такими же, как и у человека, только с четырьмя пальцами, оканчивающимися толстыми синими ногтями. Шерсть, покрывавшая все тело, была ярко-оранжевая, с полосами черного цвета, на груди белый треугольник. Голова была круглой, с заостренными ушами и желтыми кошачьими глазами, с двумя мясистыми щупальцами на лбу, единственной ноздрей, пересекавшей широкий нос, с безгубым ртом, полным острых белых зубов. Этот воин держал и руке меч — заостренный рог игоидианга с деревянной ручкой — и круглый щит, расписанный цветами орды Ягола, к которой и принадлежал род Шанга.

— Бип-бип, — ван Рийн направил машину вперед.

Воин едва успел отскочить в сторону, остальные попытались напасть. Джойс мельком успела заметить одного, с костяным свистком во рту. Ягола никогда не издавали военных приказом, но были склонны к музыке. Несколько копий ударило в борт. Через мгновение машина была уже далеко, несясь со скоростью ста километров в час и волоча за собой хвост пыли, как комета.

— Куда теперь? — Ван Рийн колебался. — К тому городу в горах? Вы говорили, что там живут местные шишки.

— Старейшие? Нет! — воскликнула Джойс. — В этом, видимо, виноваты они.

— Ха! Почему?

— Не знаю, не знаю. Они были так надежны. Но теперь… Они это организовали, кроме них, никто не мог. У нас никогда не было врагов ни в одном клане. Как только мы выяснили их биохимию, мы синтезировали им медикаменты и… и помогали им — Джойс вдруг обнаружила, что почти кричит. Она сжала руками шлем и постаралась взять себя в руки.

— Ну, ну, все в порядке. — Ван Рийн потрепал ее по плечу. — Вы храбрая девушка и хорошенькая. Успокойтесь и будьте веселой!

Т’Кела совершает оборот вокруг своей оси за 30 часов и пару минут. Угол наклона оси составляет несколько градусов. Когда машина остановилась в ста километрах от купола, была ночь, и беглецы решили разбить лагерь. Уулобу вытащил спальный мешок, внутри машины установили земные условия, земляне сняли костюмы и растянулись на койках. Даже храп ван Рийна не мог разбудить Джойс. Поднял ее рассвет. Красное солнце, встающее на востоке, было похоже на угасающий уголь. Его видимый диаметр составлял половину диаметра Солнца, видимого с Земли, или Мира с Эсперансы, свет его был тусклым, густые тени лежали в каждой щели и углублении, а горизонт терялся во тьме. Небо было безоблачным, но к югу виднелись плюмажи пыльных бурь. Вокруг расстилалась голая степь, лишенная даже редкой растительности, видны были лишь булыжники, а на севере — сверкающие поля. Прилетел на кожаных крыльях, покрытых перьями, хищник, питающийся падалью.

Девушка села. Все тело ее болело. Воспоминание о случившемся заставило ее ощутить пустоту в груди. Она хотела бы снова забраться под одеяло и спать. Спать до тех пор, пока не придет спасение… если оно когда-нибудь придет. Джойс заставила себя встать, умыться, надеть брюки и блузку. Освежившись, она почувствовала голод. Вернулась в главное помещение и начала готовить завтрак. Запах кофе разбудил ван Рийна.

— А-ах! — согревшись в теплом белье, он не хотел двигаться, но протянул руку и схватил чашку. — Хорошая девочка. — Он подозрительно принюхался. — Но без бренди? После всех забот мне нудно бренди.

— Здесь нет спиртного, — выпалила она.

— Что? — некоторое время торговец мог только смотреть на нее. Челюсть его обвисла, усы задрожали. — Нечего выпить? — он был вне себя. — Почему, почему, почему, это же сверхнаглость! Кто отвечает за это? Клянусь дьяволом, я позабочусь, чтобы его выкинули из Лиги с волчьим билетом!

— У нас есть кофе, чай, молоко и фруктовые джусы, — сказала Джойс. — Воду будем получать из льда снаружи. Химические фильтры удалят из него аммиак и примеси. И никто не смеет брать с собой в экспедицию алкогольные напитки, фримен ван Рийн.

— Смеет, если он цивилизован. Посмотрю-ка я запасы продовольствия. — Он принялся рыться в ближайшем багажном отделении. — Сухое мясо, сухие овощи, сухое… Смерть и разрушение! — завопил он. — Ни одной банки икры? Вы хотите погубить меня?

— Скажите спасибо за то, что вы до сих пор живы.

— Но не в таких условиях… Ага, кое у кого нашлись мозги, чтобы положить сюда сигареты.

Ван Рийн разорвал несколько сигарет и набил табаком трубку, которую извлек из-за пазухи. Он раскурил ее. Джойс вдохнула дым и вернулась на кухню, гремя посудой больше, чем было необходимо. Сидя у откидного стола возле широкого окна, ван Рийн проталкивал в глотку овсяную кашу и смотрел на невзрачный пейзаж снаружи.

— Уф, что за ужасное место. Похоже на ад с потушенными печами. Как давно вы здесь?

— Около года. Работала в качестве биотехника. — Она решила, что лучше угождать ему. — Конечно, эсперанская миссия работает здесь уже несколько лет.

— Да, я знаю. Хотя я не очень представляю эту работу. Я здесь всего несколько дней, как вы помните. А любая планета так велика и сложна, что понять ее за короткий срок невозможно. К тому же у меня было немало своей работы.

— Я очень удивилась, когда вы прилетели. Вы занимаетесь специями и алкоголем — верно? Но здесь нет ничего, что понравилось бы человеку. Мы не можем усвоить протеины и некоторые другие биохимические компоненты — они для нас не опасны, но и них не хватает необходимых для нас веществ, например, некоторых аминокислот, и они отвратительны на вкус.

— Моя компания торгует и с нелюдьми, — объяснил ван Рийн. — Сравнительно недавно один наш работник раскопал доклад об экспедиции, обнаружившей эту планету пятнадцать лет назад. Эта Галактика так велика, что никто не может уследить за всем тем, что в ней происходит. Мы часто отстаем от событий. Так вот, в этом докладе упоминалось вино, которое производят туземцы.

— Да, кунгу. Большинство кланов этого полушария делают его. Они выращивают ягоды и другое растение, дающее нить для волокна. Они вовсе не земледельцы. Раса хищников и кочевников, исключая Старейших. Но они засевают небольшое количество земли и спустя некоторое время возвращаются для сбора урожая.

— Ну, вот, как вы знаете, первые исследователи этой планеты были с Троры. Трора похожа на т’Кела, хотя и не так отвратительна. Троряне решили, что кунгу — деликатес. Они даже захватили с собой семена, но обнаружили, что из-за экологических причин это растение не приживается нигде, кроме своей планеты. Ага, подумал Николас ван Рийн, есть шанс завязать неплохую торговлю с Тророй. Так как не нашлось подходящего человека на Земле, которому можно доверять, пришлось мне отправиться самому. О, как горько быть таким одиноким! — заговорил ван Рийн с пафосом. Его волосатая рука протянулась над столом и легла на руку Джойс.

— Возвращается Уулобу, — воскликнула она и, высвободившись, вскочила на ноги. Как раз вовремя, подумала она.

Т’келанец вприпрыжку бежал по равнине, убитое им небольшое животное свисало с плеча. Он был одет не так, как шанга: на нем было ожерелье из окаменевших раковин и свободная тканая юбка с гербом клана Авонго орды Рокулало. Кожаная сумка на поясе была полна жидкости.

— Он разыскал источник аммиака, — заговорила Джойс, так как ван Рийн встал из-за стола и собирался, обогнув его, подойти к ней. — Вы знаете, для этого они используют щупальца на лбу. Они чувствительны к минимальному количеству парой аммиака. Этот мир слишком сух. Огромное количество замерзшей воды, конечно. Везде на этой планете вы найдете лед. Часто он тянется на сотни квадратных километров. Понимаете, максимальная температура здесь — сорок градусов мороза. Но лед непригоден для местной жизни. Наоборот, именно лед убивает этот мир.

Ван Рийн хмыкнул и повернулся к окну. Уулобу добежал до машины и сообщил в интерком:

— Небесная женщина, я обнаружил следы охотников, ведущие на запад, к Лубамбару. Это могут быть только Рокулало. Думаю, мы легко отыщем их. Я раздобыл мяса и утолил жажду.

Уулобу начал собирать хворост для костра.

— Что он сказал? — спросил ван Рийн. Она перевела. — Какая нам польза заключать союз с варзграми? Нам нужно лишь дождаться освобождения.

— Если оно придет, — вздохнула Джойс. — Когда об этом станет известно на Эсперансе, сюда пришлют экспедицию, чтобы на месте выяснить причину происшествия. Но они же не знают, что мы живы, и могут не торопиться.

— Мои люди поторопятся, — заверил ее ван Рийн. — Я кое-что значу в Политехнической Лиге, черт побери! Как только на Земле получат известие, оттуда вылетит военный корабль с полным вооружением. Не более месяца.

— О, прекрасно, — Джойс успокоилась и снова села.

Ван Рийн продолжал размышлять:

— Конечно, они не могут, обыскать всю планету. Они знают, что я в районе этого проклятого Кусулонго, и приземлятся здесь. Я думаю, что эти престарелые, или Старцы, или как вы их там называете, достаточно разбираются в космических делах, чтобы ввести экипаж в заблуждение какой-нибудь правдоподобной историей, если мы не сможем сами связаться с ними. Поэтому… мы должны остаться здесь, в пределах досягаемости радио. А это расстояние на планете красного карлика невелико, здесь особые характеристики ионосферы. Но мы не можем приближаться к врагам, иначе они начнут за нами охотиться. И они могут Устраивать ловушки, бросать бомбы или что-нибудь… так или иначе, но они сумеют убить нас даже внутри машины. Следовательно, мы должны быть готовы к отражению нападения в соседстве Кусулонго. Вы правы, мы должны отправиться на поиски друзей ваших людей.

— Но вы не можете заставить их воевать с людьми их расы? — запротестовала Джойс.

Ван Рийн подкрутил усы.

— Это еще почему?

— Не знаю… мне кажется… если даже вам это удастся, то это будет безнравственно.

— Гм… — он некоторое время разглядывал ее. — Вы, эсперансиане, идеалисты, я слышал. Ваши предки высадились на планете, чтобы создать идеалистическую коммуну, и вы продолжаете их дело, несмотря на грубую реальность, да? Ваша миссия помощи этой планете не рассчитана на прибыль. Это ваше стремление приносить добро…

— Это наша межзвездная политика, — согласилась Джойс с чувством гордости за свою культуру. — Помогая другим расам, мы получаем взамен их доброе отношение и постепенно убеждаем их смотреть на мир по-нашему. Если у Эсперансы будет много друзей, мы станем сильны, неподвластны чужому влиянию и свободны от необходимости содержать армию.

— Из того, что я видел здесь, можно сделать вывод, что вряд ли вы найдете своих последователей на т’Кела.

— Да… вы правы… они настоящие хищники. Но и человек начинал как хищный примат, верно? И т’келанцы в этой местности развили однажды земледельческую культуру несколько’ тысячелетий назад. Выращивались злаки и корм для мясных животных. Город Кусулонго — остаток этой культуры. Ледяной век уничтожил все это, оставив дикость и варварство. Но если им создать нужные условия, я уверена, автохтоны восстановят ее. У них никогда не было наций в нашем смысле. Они не очень общественны. Но они могут установить у себя порядок при помощи заимствованной машинной технологии.

— Из того, что вы мне рассказали, ясно, что эти змеи, сидящие на четвереньках, пожалуй, не хотят этого.

Джойс промолчала, пытаясь представить себе, как змеи могут сидеть на четвереньках, потом кивнула:

— Вероятно. Но я не могу понять, почему. Старейшие всегда были нам так полезны.

— Наверное, у них есть причины. Что ж, попробуем все выяснить.

— Ну… может быть… но как…

Ван Рийн погладил ее по голове.

— Оставьте философию мне, девочка, — самоуверенно изрек он. — Вам нужно только готовить еду и оставаться хорошенькой.

Уулобу разжег костер и бросил в него глаза своей добычи. Его молитва мрачно звучала, проникая сквозь стены машины. Ван Рийн щелкнул языком.

Не очень перспективное положение. Вы цивилизуете их, если сможете. Но я предпочел бы, чтобы их копья, брошенные и машину, не имели наконечников из закаленной стали. — Он вновь разжег трубку и сел рядом с Джойс. — Я хотел бы разобраться в ситуации. Объясните. Кое-что я слышал, но не вредно повторить. — Он потрепал ее по колену. — К тому же, пока вы будете говорить, я буду наслаждаться зрелищем ваших губок.

Джойс встала, чтобы принести другую чашку кофе, и села подальше. Она принудила себя успокоиться.

Что ж, я начну с того, что это не совсем обычная плацем Не физически, я имею в виду, что здесь нет отклонений от звезды-карлика типа М, на расстоянии от звезды в половину астрономической единицы и с массой планеты, на 40 процентов превышающей земную.

— Так много? Вероятно, низкая плотность и мало металлов.

— Да. Звезда очень старая. Она имела очень мало тяжелых атомов, когда образовались планеты. Собственное тяготение т'Келы 4,4. Здесь есть, конечно, некоторое количество меди и железа… Я уверена, вы знаете, что на таких планетах и жизнь развивается медленнее. Их солнце излучает так мало ультрафиолета, даже в период его вспышек, что первичным органическим веществам не хватает энергии для быстрых соединений. Тем не менее жизнь неизбежно возникает в океанах жидкого аммиака.

Да. И обычно развивается путем фотосинтеза, использующего аммиак и двуокись углерода для образования углеводорода и азота, которым дышат здесь живые существа. — Ван Рийн постучал по своему крутому лбу. — Кое-что сохранилось в этой старой башке. Но почему эволюция развивается здесь не так, как на Троре?

— Никто не может сказать с уверенностью. Возможно, какие-то катализаторы. В любом случае, даже при таких низких температурах, как здесь, вся вода не замерзает, какой-то процент сохраняется в океанах, входя составной частью в молекулу гидроксила аммония. Клетки растений на т’Кела и на Троре имеют аналог хлорофилла, который выполняет такую же работу: связывает газообразную двуокись углерода и разлагает воду на углерод и свободный водород. Животные совершают противоположный процесс, почти как на Земле. Но вода, которую они высвобождают, не выдыхается. Она остается в их тканях, удерживаемая специальными молекулами. Когда организм погибает и разлагается, вода возвращается к растениям. Во всех остальных мирах такого типа вода действует, как азотные органические вещества на планетах нашего типа.

— Но свободный кислород, выделяемый растениями, разлагает аммиак.

— Да, это очень медленный процесс, главным образом потому, что твердый аммиак плотнее жидкого. Он опускается на дно озер и океанов, которые защищают его от кислорода воздуха. Конечно, всегда есть постепенная конвекция. Путем ряда последовательных реакций аммиак и кислород дают азот и воду. Вода замерзает. Моря сокращаются, воздух становится беднее кислородом, пустыни растут. Так могло быть и на Троре. Но там установилось равновесие. Возникли бактерии, закрепляющие азот, они и прекратили высыхание много миллионов лет назад. Так мне когда-то объясняли. Троре повезло. Она несколько больше т’Келы. Плотнее атмосфера, поэтому сохраняется больше тепла. Парниковый эффект на таких планетах зависит от двуокиси углерода и аммиака. Несколько тысяч лет назад т’Кела прошла критическую точку. Было потеряно такое количество аммиака, что парниковый эффект сразу перестал действовать. Когда температура упала, все больше и больше аммиака замерзало и опускалось на дно, где он хорошо защищен от таяния. Это сделало изменение климата катастрофически внезапным, температура упала так низко, что теперь и двуокись углерода сжижается или даже замерзает, по крайней мере, в холодное время года. В атмосфере по-прежнему содержится какое-то количество паров, но их очень мало. Парниковый эффект выражен очень слабо. Растительная жизнь сильно пострадала, вы можете себе это представить. Растения здесь не могут обходиться без своих строительных материалов для тканей — двуокиси углерода и аммиака. Вслед за растительной замирает и животная жизнь. Очень быстро пространства, равные земным континентам, превратились в пустыни. Я говорила вам, что была уничтожена туземная сельскохозяйственная культура. Хуже всего (мы узнали об этом из геологических исследований), что погибли бактерии, — фиксирующие азот. Полностью Они не выдержали зимних температур, так что нет больше силы, поддерживающей равновесие окисления аммиака. С каждым годом пустыни т’Келы растут, а год здесь составляет шестнадцатую часть земного. Эволюция очень старалась приспособить жизнь к изменениям, но они произошли очень быстро. Мы считаем, что все высшие существа, в том числе темпы, обречены на гибель. Через десять тысяч лет здесь вообще не будет жизни.

Хотя она давно это знала, собственный рассказ потряс Джойс. Наконец Ван Рийн мягко поинтересовался:

— Но у вас была программа спасения?

— О… о, да! Мы начали. Были завершены все исследовании, и мы были уже готовы вызвать инженеров. Принципиальное решение, конечно, заключается в том, чтобы восстановить все фиксирующие азот бактерии. В наших лабораториях выведен чрезвычайно продуктивный штамм. Но чтобы выжить, он нуждается в изменении экологии, и это требует значительного изменения в химии почвы. Мы хотели растопить лед и электризовать воду. Кислород должен был высвобождаться прямо в атмосферу. Некоторое его количество пойдет на горение местного углеводорода. Т’Кела богата нефтью. Горение высвободит двуокись углерода, что усилит парниковый эффект. К химической энергии добавилась бы энергия атомных станций, что мы собирались построить: они должны были осуществлять электролиз воды.

— Большая работа, — констатировал ван Рийн.

— Огромная. Самый большой замысел, какой когда-либо стоил перед Эсперансой. Но план был разработан, и снаряжение готово. Мы знали, что сумеем осуществить его.

— Если туземцы не попробуют провести те же эксперименты над инженерами, как над обеденным блюдом.

— Да, — Джойс низко склонила светлую голову. — Это делает наш план невыполнимым. Нам нужно согласие их всех. Они должны объединиться, работать с нами по всей планете. А город Кусулонго распространяет свое влияние на четверть планеты! Что нам делать? Я думала, они наши друзья…

— Может, нам удастся собрать воинов и кое-что разузнать, — предложил ван Рийн.

Хотя местность была Неровной, машина быстро продвигалась вперед. Примерно час спустя Уулобу крикнул что-то, с машины через верхнее смотровое окно они увидели, что он высунулся m за ветрозащитного козырька и что-то указывает. Посмотрев в ту сторону, они увидели облако пыли в северной чисти горизонта, более широкое и длинное, чем на юге.

— Перегоняют животных, — сказал Уулобу. — Правь туда, небесный народ.

Джойс перевела, и ван Рийн повернул машину.

— Мне казалось, что они только охотники, — заметил он.— Там стадо?

— Люди орды экологически находятся посредине между монгольскими пастухами древности и американскими охотниками на бизонов, — объяснила она. — Они полностью не одомашнили и з и р у или б а м б а л о. Правда, раньше, до ледникового периода, они одолели это, но теперь земля не может прокормить такое количество питающихся зеленью животных. Орды контролируют миграции животных, отбирают слабых особей и защищают их от хищников.

— Гм-м-м, а что такое эти орды?

— Это трудно объяснить. Ни один человек не может до конца понять их. Не потому, что т’Келанская психология непостижима. Но она все же не человеческая, а наша миссия была так занята сбором планетографических сведений, что у нас не нашлось времени на более тщательное психологическое исследование. Слова «прайд», «клан» и «орда» — это лишь грубый перевод туземных терминов — и не очень точный, я в этом уверена. Точно так же, как т’Кела — это произвольное название для всей планеты. Слово т’Кела на языке Кусулонго означает «эта земля».

— О’кей, не нужно забивать мой старый бедный мозг ненужными и очевидными сведениями. Главное я понял. Но послушайте, фриледи Девиссон… можно мне называть вас Джойс? — Ван Рийн добавил льстиво: — Мы с вами в одной лодке, выплывем или утонем вместе, хотя тут для этого нет воды, поэтому давайте будем друзьями, а? — Он потянулся к ней, — Называйте меня Ники.

Она отодвинулась.

— Я не могу запретить вам называть меня так, как вам угодно, фримен ван Рийн, — это было сказано самым холодным тоном.

— Ох-ох! Такая молодая и такая неприветливая! Но бедному старику придется в одиночестве переживать свое горе. — Ван Рийн вздохнул. — Кстати, почему здесь нет ни одного ящика пива? Всего один ящик — хоть на час или два я мог бы залить пожар в своем желудке. Разве это так много, я спрашиваю вас?

— Здесь нет пива. — Она сжала губы. Они двигались вперед в молчании.

Вскоре они настигли стадо и з и р у — горбатых и острохвостых, похожих на земных коров. Джойс по своим предыдущим наблюдениям оценила их число в несколько тысяч. При такой редкой растительности на почве они Должны ежедневно преодолевать много километров.

Группа туземцев издали заметила машину и поскакала к ним. Они ехали на б а с а и, которые выглядели как большие приземистые антилопы, с мордой тапира и единственным длинным рогом. Туземцы были одеты так же, как и Уулобу, но вместо ожерелья из раковин у них были медальоны из кожи. Ван Рийн остановил машину. Туземцы подъехали. Оружие они держали наготове, луки их были натянуты, короткие копья подняты. Уулобу спрыгнул сверху и приблизился к ним, вытянув вперед руки.

— Счастья в охоте, силы, здоровья и потомства, — традиционно приветствовал он их. — Я сын Толы Уулобу, Авонго, Рокулало, теперь сопровождаю небесный народ.

— Вижу, — холодно ответил старший — седой воин. Младший воин улыбнулся и особым образом взмахнул луком. Уулобу схватился за томагавк. Старший сделал примирительный жест, и Уулобу слегка расслабился.

Ван Рийн внимательно следил за этой сценой.

— Что они говорят? — спросил он. — И что значат эти глупости с оружием?

— Лучник сделал оскорбительное предложение Уулобу, — с несчастным видом объяснила Джойс. — Он предложил убрать оружие, прежде чем церемония окончится. Это свидетельствует о том, что Уулобу считают не очень достойным уважения.

— Ах так. Очень грубые люди. Нигде нет гарантированного мира, кроме как в своей орде. Но почему они так пренебрежительно относятся к Уулобу? Разве он не достоин уважения за службу у вас?

— Боюсь, что нет. Я спрашивала его об этом однажды. Это единственный т’келанец, которого я могу спрашивать о таких вещах.

— Да? Как это получилось?

— Из всех туземцев, что были в миссии, он самый близкий к нам. Видите ли, мы спасли его от ужасной смерти. Мы как раз приготовили лекарство для местной разновидности столбняка, когда он заболел. Поэтому и чувствует благодарность к нам. В отношении туземцев к тем, кто нам служит, есть примесь неуважения. Все наши помощники по тем или иным причинам бедны. Засуха убила всю дичь на их территории, или же их изгнали со своей земли, или что-то подобное. — Джойс закусила губу. — Они… да, они поклялись верности… по своим традициям… вы знаете, как храбро они сражались за нас. Но это было делом их чести. Уулобу — единственный т’келанец, испытывающий к нам что-то вроде привязанности.

— Черт побери, но у вас всех головы макрели! Следовало прежде всего начать исследование психологии. Эта глупая планетография могла подождать. Протухшие, провонявшие макрельи головы… — Ван Рийн потребовал дальнейшего перевода.

— Старшего зовут Ньяронга, он глава их прайда, — продолжала Джойс — остальные, конечно же, его сыновья. Они принадлежат к клану Гангу, орда та же, что у Уулобу, — Авонго. Формальности завершены, и они нас приглашают в их лагерь. Они по-своему гостеприимны, на свой манер… и после того, кик проявлены честные намерения.

Всадники отъехали. Уулобу вернулся.

Они должны спешить, — сказал он по интеркому. — Солнце вспыхнет сегодня, а укрытие еще далеко. Нам лучше следовать за ними на некотором расстоянии, чтобы не напугать животных, небесная женщина.

Он взобрался на машину. Джойс перевела его слова ван Рийну, и тот двинул машину вперед.

— Вы должны много рассказать мне, — решил торговец. — Но начнем с того, почему туземцы так пренебрежительно относятся к тем, кто работал на вашей миссии?

— Что ж… Уулобу говорил мне, что все, кто приходит к нам, лишены земли. Они не удержали охотничьих территорий своих предков. Это приводит к резкому падению их в глазах окружающих, к утрате респектабельности. Далее он признался, очень смущенно, что престиж наших помощников очень страдает из-за того, что мы не позволяем им участвовать в схватках. Поэтому распространяется слух, что они трусы.

— Воинственная культура, а?

— Н-нет. Здесь парадокс. У них нет войн и даже кровной мести в нашем смысле. Стычки захватывают мало участников, но происходят постоянно. Я полагаю, это зависит от их политической организации. Или нет? Мы наблюдали то же самое в отдаленных частях т’Келы, в племенах, организованных по другому принципу, чем орды.

— Объясняя это, не будете ли вы так добры приготовить мне маленький сэндвич?

Джойс подавила раздражение и направилась к кухонному столу.

— Как я уже говорила, мы не проводили тщательных ксенографических исследований, даже местных. Но мы знаем, что основная общественная единица по всей планете одна и та же. Эту первичную организацию мы называем прайдом. Состав правда определяется отношением полов. На одного мужчину приходится три женщины. Вместе живут старший мужчина, его жены и дети до зрелого возраста. Все мужчины, а также женщины, не имеющие детей, участвуют в охоте, хотя только мужчины сражаются с другими т’келанцами. Маленькие… гм… дети помогают в работе по лагерю. То же делает и вдова отца главы прайда, если она есть. В такой прайд входит около 20 туземцев. Это максимальное количество, могущее прокормиться на территории, которую можно обойти пешком. Эта планета слишком пустынна.

— Да, я вижу. Т’Келанский прайд соответствует земной семье. Это универсальная единица, верно? Думаю, что большие единицы организованы по-другому, не так, как на земле.

— Да, наиболее отсталые дикари не имеют объединений больших, чем прайд, но общество Кусулонго (так мы называем этих туземцев, организованных в орды) — самое передовое в культурном отношении в северном полушарии — имеет более сложную в социальном отношении культуру. Десять или двадцать прайдов образуют то, что мы называем кланом. Эти туземцы все происходят от одного общего предка и контролируют большую территорию, по которой они бродят вслед за дикими стадами. Кланы в свою очередь объединяются в орды, каждая из которых собирается на ежегодное совещание в каком-нибудь традиционном оазисе. Там они совещаются, торгуют, заключают браки — юноши получают жен и образуют новые прайды, и там же они разрешают свои споры: судом и схваткой. Среди кланов часто происходят стычки, как из-за вопросом чести, так и по практическим делам, например, из-за источников аммиака. Браки всегда заключаются внутри орды, у каждой орды своя одежда, обычаи, боги и т. д.

Между ордами не бывает войн?

— Нет, если не считать ужасных стычек, которые происходят при переселении народов. Обычно, хотя среди отдельных представителей разных орд часто бывают схватки, между ордами нет организованных войн. Я думаю, у них просто нет излишков в экономике, чтобы содержать армию во время войны.

— М… м… Полагаю, что причина где-то глубже. Когда люди хотят воевать, они мало заботятся о том, каковы излишки. Сомневаюсь, чтобы в этом отношении т’келанцы отличались бы от людей. Возможно, здесь и лежит ключ от всей проблемы. Только нужно узнать, как им пользоваться.

— Ну, — сказала Джойс. — Старейшие тоже стремятся предотвратить войны. Среди прочего они разбирают большинство споров между ордами.

— Ах, да, эти парни на горе. Расскажите мне о них.

Джойс приготовила сэндвич и протянула его ван Рийну.

Он с шумом принялся жевать. Она села и стала смотреть в окно: кустарники, булыжники, облако под тускло-красным светом, темная масса стада, бредущего впереди, всадники, поскакавшие назад, чтобы разнять дерущихся животных. Далеко впереди был виден Лубамбару ледяной хребет, вершины которого сверкали на фоне тусклого неба. Сквозь гул мотора до Джойс доносились крики животных. Машина качалась и подпрыгивала. Джойс на себе ощущала все неровности почвы.

— Старейшие — это остатки прошлой цивилизации, — продолжила она. — Они уцепились за свой город и сохранили знания, что забыли все остальные. Их образ жизни не является естественным для т’келанцев. Я думаю, что прошло несколько тысячелетий, и на всем этом протяжении те, кому не нравился город, присоединились к кочевникам, а отдельные кочевники, которые считали город средоточением мудрости, селились в нем. Это привело к определенной генетической селекции. Старейшие отличаются по своей психологии. Они более скрытны… и умны, я так думаю.

— На что они живут? — спросил ван Рийн с набитым ртом.

— Они выполняют разные специальные обязанности и производят товары, за которые им платят. Они писцы, которые ведут записи, врачи, искусные металлурги, ткачи и изготовители пороха. Правда, порох они используют для фейерверков, хотя у них есть несколько пушек. Считается, что они владеют волшебством, главным образом потому, что они могут предсказать солнечные вспышки.

— И до вчерашнего дня они были настроены дружески?

— По-своему, конечно. Они должны были долго готовить нападение на нас — подкупить Шанга и снабдить их порохом для подрыва нашего купола. Но я все же не могу понять, почему. Я убеждена, что они поверили нам, когда мы объяснили, что хотим спасти их расу.

— Да, несомненно. Но возможно, вначале они не видели всех последствий. — Ван Рийн кончил жевать, рыгнул, поковырял в зубах и замолчал, задумавшись о чем-то. Джойс старалась подавить тоску по дому. Через некоторое время ван Рийн ударил по контрольной панели так, что она зазвенела.

— Черт возьми! — взревел он. — Подходит!

— Что? — от неожиданности Джойс вздрогнула.

— Но я все еще не вижу, как это использовать.

— О чем это вы?

— Помолчите, фриледи… — Он вернулся к своим мыслям. Медленно проходили часы.

К вечеру на горизонте вырос лес. Он покрывал склоны Лубамбару, здесь река аммиака изгибалась, и волны ее слегка увлажняли почву. Деревья были низкими и изогнутыми, с усеянными колючками стволами и густой листвой из маленьких зеленовато-серых листьев. Высокие кусты собирались в густые заросли между деревьями. Всадники заставили своих изиру войти в лес, оставили на опушке часовых и двинулись к северу компактной группой в пятнадцать туземцев, плюс стадо. Матери несли на руках мохнатых детей. Женщины были ниже мужчин, черты лица у них были мягче. Несмотря на шерстяной покров и постоянную температуру тела, т’келанцы не были млекопитающими: матери отрыгивали пищу для детей, еще не имевших зубов. Ньяронга вел группу, на его боку висел меч, в одной руке он держал копье, в другой щит, его большие желтые глаза внимательно осматривали местность. Младшие сыновья прикрывали группу с боков, держа стрелы на тетивах луков. Ван Рийн направил машину по следам туземцев.

— Они ожидают неприятностей? — спросил он у Джойс.

Девушка оторвалась от своих безрадостных мыслей.

— Они всегда ожидают неприятностей, — ее тон был мрачным. — Я ведь говорила вам, что это очень раздражительная и склонная к ссорам раса — войн нет, но есть множество кровавых схваток. Очевидно, сегодня эти предосторожности — лишь дань традиции. Они собираются разбить лагерь вместе с другими прайдами своего клана. Стадо такого размера требует, чтобы все Гангу охраняли его.

— Вы говорили, что они — охотники, а не пастухи.

— Большую часть времени так оно я есть. Но видите ли, когда Солнце вспыхивает, их изиру и бамбало впадают в панику, многие из них получают такие сильные ожоги, что умирают. Это происходит потому, что они не выработали в своем организме защиты от ультрафиолетовых лучей, пока атмосфера не начала изменяться. Кланы не могут допустить таких потерь. В такие сезоны, как этот, в сезоны вспышек, они держатся вблизи стад и загоняют их на территории, где есть тень или специальные убежища, где густой лес или что-то подобное может предотвратить панику.

Ван Рийн презрительно указал на опускающийся к горизонту красный диск:

— Вы хотите сказать, что эта угасающая зола может своей радиацией повредить хотя бы бабочке?

— Нет, если это земная бабочка. Но вы знаете, что такое карлики типа М. Они часто вспыхивают и могут увеличивать свою светимость на несколько сотен процентов. В наши дни содержание кислорода в атмосфере упало так низко, что озоновый слой не может задержать ультрафиолетового излучения. К тому же на планетах, подобных этой, с корой, бедной металлами, слабое магнитное поле. Некоторые заряженные частицы, вылетающие из солнца в момент вспышки, проходят сквозь него. К этому добавляется фон космического излучения… Вас или меня это не беспокоит, так как человек привык выносить большие дозы радиации, чем те, что здесь являются нормой.

— Понятно. Может, сыграло роль то обстоятельство, что здесь нет местных источников радиоактивных минералов. На Троре вспышки не волнуют местных туземцев. Наоборот, в эти дни они устраивают праздники. Но вы правильно сказали, что Троре повезло куда больше, чем т’Келе.

Джойс вздрогнула.

— Как суров космос! Мы на Эсперансе верим: нужно объединиться, бороться всем вместе во Вселенной.

— Прекрасная философия, жаль только, что не все для нее созданы. Вы очень хорошая девочка, вам кто-нибудь говорил это? — Ван Рийн положил руку на ее плечо. Она почувствовала, что не в силах сопротивляться: слишком мрачна была надвигающаяся снаружи солнечная буря.

Через час они достигли лагеря. Горбатые кожаные шалаши были воздвигнуты на ровном участке у аммиачного ручья. У входов горели костры, поддерживаемые подростками. Женщины суетились у костровых котлов, мужчины разлеглись рядом, положив руки на рукоятки своего оружия. Появление машины потревожило всех, но никто никуда не бежал, мужчины прогуливались мимо, стараясь сохранить равнодушие и незаинтересованность к необычному. Или они на самом деле были равнодушны к прибывшим, размышляла Джойс. Она смотрела на толпу, несколько сотен нечеловеческих глаз, лиц, сверкающие наконечники копий, ветер раздувает шерсть, но ни один звук не доносится снаружи. Они поступают одинаково, подумала она. Везде, в любом клане, любой орде, с которыми мы уже встречались: сначала заинтересованность нашим высшим видом, нашими машинами, потом равнодушная вежливость, как будто им все равно, несем ли мы добро или зло. Они благодарили нас, но не очень горячо, за то, что мы делали для них, часто настаивали на том, чтобы мы приняли плату, но никогда не приглашали нас на свои обряды или праздники, а дети иногда бросали в нас камни.

Ньяронга выкрикнул команду. Его прайд начал разбивать собственный лагерь. Постепенно все зрители отошли. Ван Рийн взглянул на солнце.

— Они уверены, что сегодня будут вспышки?

— О, да. Если Старейшие сказали, то так оно и будет. Это нетрудно предсказать, если у вас есть закопченное стекло или маленький телескоп, чтобы можно было наблюдать за поверхностью звезды. Свет его так тускл, что легко можно заметить пятна и свечения — совсем не так, как у звезд типа М, а признаки вспышки у звезды очень характерны. Любой примитивный астроном может с точностью до дня предсказать вспышку карлика типа М. Гелиографические сигналы разносят весть о ней от Кусулонго в орды.

— Я считаю, что эти старые чудаки унаследовали свои эмпирические знания от более ранних времен. Точно так же, как вавилоняне знали о движении планет, да… Черт возьми, кажется, начинается!

Солнце склонилось к западному хребту, его разбухший диск стоял над вершинами… Тонкий ярко-красный завиток медленно выполз с одной его стороны. Басаи закричали. Среди туземцев пронесся гомон. Мужчины хватали животных за уздечки, останавливая их. Женщины тащили котлы и малышей в шалаши. Вспышка разрасталась и становилась ярче. Свет разливался по затемненным холмам, по всей равнине. Небо начало бледнеть. А ветер усиливался и шумел листвой деревьев на краю лагеря. Т’келанцы загоняли своих испуганных животных в длинный навес из шкур, укрепленных на столбах. Одно животное понесло. Но воин размотал свое лассо, бросил его и свалил басаи на землю. Два других воина помогли втащить его под навес. Для человеческого глаза вспышка была не настолько яркой, чтобы защищать глаза. Джойс видела повсюду паутину раскинувшихся лучей. Брызни излучения разрастались, умирали и появлялись вновь. Хотя она и видела эту картину раньше, вдруг осознала, что сжимает руку ван Рийна. Ван Рийн затянулся и выпустил густое облако дыма. Уулобу спустился с машины. Джойс слышала, как он спросил Ньяронга:

— Я могу помочь вам перед лицом гневного Бога?

— Нет, — ответил патриарх. — Отправляйся в шалаш с женщинами.

Зубы Уулобу сверкнули. Шерсть на спине поднялась. Он схватился за томагавк.

— Не надо! — крикнула Джойс в интерком. — Мы гости.

Несколько мгновений два т’келанца смотрели в глаза друг другу. Копье Ньяронга было нацелено в горло Уулобу. Затем Уулобу отступил.

— Мы гости, — сказал он приглушенным голосом. — В другой раз, Ньяронга, мы поговорим с тобой об этом.

— С тобой, безземельным? — вождь сдержался. — Ладно, между нами мир, и сейчас не время его нарушать. Но мы, Гангу, сами заботимся о своих стадах и пастбищах. Никакая помощь нам не нужна.

Все еще напряженный Уулобу прошел в ближайший шалаш. Вскоре последний басаи был загнан в убежище. Входной его клапан крепко завязали, чтобы оставить животных в темноте. Вспышка превратилась в неровное полотно света вокруг всего диска. Увеличиваясь в яркости, становясь ярко-оранжевой, она продолжала расти. Ветер усиливался. Главы прайдов медленно прошли к центру лагеря. Они встали в кружок, неженатые воины образовали большой круг. Вверх взвились копья, затем мечи, томагавки. Т'келанцы начали танцевать, все быстрее и быстрее, по мере того, как усиливалась радиация. Вдруг Ньяронг еще раз затрубил в рог. Тучи стрел взметнулись к солнцу.

— Что они делают? — спросил ван Рийн. — Изгоняют дьявола?

— Нет, ответила Джойс. — Они не верят, что это возможно. Они бросают ему вызов. Они всегда предлагают ему спуститься и вступить в борьбу. И это не дьявол, а бог.

Ван Рийн кивнул.

— Да, это подходит, — сказал он как будто сам себе. — Когда бог отказывается выполнять свои обязанности, его не пытаются подкупить, нет, ему угрожают. Да, все сходится.

Мужчины закончили танец и с торжественной медлительностью направились к своим шалашам. Дверные клапаны завязывались. Лагерь выглядел пустынным под солнцем.

— Ха! — Ван Рийн вскочил на ноги. — Мой костюм.

— Что? — Джойс удивленно посмотрела, на него.

— Я хочу выйти. Не стойте с прилипшим языком. Давайте сюда мой костюм.

Джойс заставила себя повиноваться. К тому времени, К тому времени, когда громадная фигура были облачена в костюм, солнце было уже над самим хребтом и утроило силу своего излучения. Теперь вспышка была подобна второй звезде, не круглой, а продолговатой, в форме языка пламени, и белой. Длинные тени ползли по равнине, каждая приобрела неестественный бронзовый свет. Ветер поднимал пыль и сухие листья, задувал костры, хлестал полотнищами навесов.

— Когда я дам знак, — отчеканил Ван Рийн, — включите интерком на полную мощность, чтобы они могли вас слышать. Скажите этим так называемым мужчинам, чтобы они выглянули и посмотрели на меня, если у них не задрожат поджилки. Он взглянул на нее. — И не будьте слишком вежливы, понятно?

Прежде чем она смогла ответить, он был уже у входного шлюза. Через минуту он выбрался из машины и, оказавшись в центре лагеря, взмахнул рукой. Джойс облизнула губы. Что собирается делать этот идиот? Месяц назад он и не слышал об этой планете. Он не пробыл на ней и недели. Практически всю информацию о планете он получил от нее за последние 10–15 часов. И он думает, что знает, как нужно вести себя? Если после этого его толстый живот не будет набит железными наконечниками стрел и копий, то нет, значит, справедливости во Вселенной. Неужели он считает, что она хочет погибнуть вместе с ним? Вырисовываясь огромной черной фигурой на фоне пылающего неба, он снова взмахнул рукой. Джойс включила интерком и сказала в микрофон:

— Смотрите, люди Гангу, у кого хватает храбрости! Смотрите на мужчину издалека, который бросает вызов гневному богу!

Ее голос глухо разнесся по лагерю. Ван Рийн кивнул. Она прищурилась, чтобы видеть, что он делает. Щуриться приходилось из-за контрастности, а не из-за яркости света. Излучение все еще составляло несколько процентов по сравнению с тем, что получала Земля. Она подумала, что ультрафиолета даже мало для того, чтобы покраснел земной ребенок, но достаточно, чтобы принести смертельные ожоги этим несчастным скитальцам Гадеса. Ван Рийн извлек свой бластер. С нарочитой неторопливостью он несколько раз выстрелил в звезду. Вспышки бластера казались слабыми на фоне разгоревшейся звезды. Что теперь?!..

— Нет! — закричала Джойс.

Ван Рийн открыл лицевую пластинку своего шлема. Он давал представление, показывая всем резкие черты лица, выступающие из шлема при ярком свете. Он гротесково танцевал, направив свой большой нос к небу. Но… Торговец кончил непередаваемым жестом, вновь закрыл свой шлем, выстрелил дважды и стоял с поднятыми руками, пока солнце заходило за горизонт. Вспышка задержалась ненадолго после захода солнца, освещая листву деревьев. Ван Рийн в сумерках отправился к машине. Джойс впустила его. Он снял шлем, ругаясь и отдуваясь на дюжине языков. И иней начал застывать на его костюме.

— Ох! — простонал он. — И нет даже стаканчика виски, чтобы согреть мои старые и слабые кости.

— Вы могли умереть, — прошептала Джойс.

— О, нет, нет! Николас ван Рийн умрет не так. Я планирую в возрасте полутораста лет быть застреленным разгневанным мужем. Холод не слишком велик, а на несколько минут я могу задержать дыхание. Но впустить этот аммиак — ужас и налоги! — Он побрел в ванную и с фырканьем начал мыть лицо.

Исчезли последние лучи вспышки. Небо осталось розовым, так что видны были лишь самые яркие звезды. Тяжелые частицы излучения солнца должны были достичь планеты только через час. Один за другим появились на поляне туземцы. Вновь загорелись костры и зашныряли во тьму снопы искр. Ван Рийн вышел из ванной.

— Отлично, я готов, — сказал он. — Теперь надевайте свой костюм и идемте со мной. Мы должны поговорить с ними.

На пути в круг, образованный темной линией шалашей, Джойс была вынуждена прокладывать себе дорогу среди женщин и юношей. Их кольцо смыкалось за нею, она видела отражение огней в их глазах и знала, что она окружена. Было спокойнее видеть рядом с собой громоздкую фигуру ван Рийна и слышать сзади топот ног Уулобу. «Непрочное спокойствие», — подумала она, глядя на мужчин, ожидавших их у источника аммиака. Они собрались, как только увидели выходящих из машины людей. Ее взгляду они представлялись сплошной черной массой, как и ночь за ними. Костры с обеих сторон, превращавшие для т’келанцев ночь в день, слабо освещали лишь передний ряд. Время от времени пламя, раздуваемое ветром, полыхало вверх, летели искры и вдаль уносились клубы дыма.

Иногда она видела обсидиановый заостренный наконечник копья, меч из рога, топор или железный кинжал. Лес шелестел за лагерем: она слышала испуганные крики изиру, блуждающих вокруг во тьме. Во рту у нее пересохло. Отцы прайдов стояли впереди. Многие из них были совсем молоды, старость редко встречается в пустыне. Ньяронга казался самым старшим из них. Он стоял с копьем в руке, полуоткрытые зубы сверкали, щупальца дрожали. Его юбка развевалась по ветру. Ван Рийн остановился перед ним. Джойс заставила себя подойти и встретить взгляд Ньяронга. Уулобу присел на корточки возле ее ног. Гомон, похожий на предвестие бури, пронесся среди воинов. Но ван Рийн невозмутимо ждал, пока наконец Ньяронга не нарушил молчания.

— Почему ты бросил вызов солнцу? Ведь до сих пор ни один небесный человек этого не делал?

Джойс торопливо перевела. Ван Рийн отдувался в тяжелом костюме.

— Скажите ему, — начал он, — что я пришел сюда совсем недавно. Скажите ему, что вы все считаете ненужным бросать вызов солнцу, но я не согласен с вами.

— Чего мы добиваетесь? — спросила она. — Малейшая ошибка может погубить нас.

— Верно. Но бедствие погубит нас еще вернее. Не так? — Он похлопал ее по руке. Черт бы побрал эти перчатки! Без них было бы значительно приятнее. Во всяком случае, вы должны мне верить, Джойс. Николас ван Рийн не стал бы старым и толстым, побывав на сотне планет, если бы не умел находить выход из положения. Верно? Поэтому передавайте им то, что я скажу, и говорите резко. Не оскорбляйте их, но говорите резко. Понятно?

Она сглотнула.

— Да. Не знаю почему, но я буду выполнять ваши приказы. Если… — Она преодолела страх и повернулась к ожидавшим туземцам. — Этот небесный мужчина, — сказала она, — не из нашего отряда. Он моей расы, но из народа, гораздо более могущественного, чем мой. Он велел мне сказать, что мы, небесный народ, не бросаем вызов солнцу, а вот он соизволил.

— Вы не бросаете вызов солнцу? — прервал ее кто-то. — Что это значит?

Джойс пустилась в импровизацию.

— Яркость солнца не грозит нашим людям. Мы часто говорим об этом. Разве никто из вас не слышал об этом?

Некоторое время все молчали, потом изукрашенный рубцами одноглазый патриарх неохотно отозвался:

— Я слышал это в прошлом году, когда ты или кто-то in ваших, лечили детей из моего прайда.

— Теперь вы видите, что, это правда, — заметила Джойс.

Ван Рийн потянул ее за рукав:

— Эй, что происходит? Разговаривать должен я, или вы своими глупостями все испортите.

Она не позволила себе рассердиться и пересказала ему весь разговор. Он удивил ее, ответив:

— Прошу прощения, девочка. Вы все проделали прекрасно. Теперь я должен произнести речь. Вы будете переводить каждое предложение, как только я его окончу, а?

Он наклонился вперед и, размахивая указательным пальцем перед самым носом Ньяронга, резко воскликнул:

— Ты спрашиваешь, почему я вышел под пылающее солнце? Чтобы показать вам, что я не боюсь его огня. Я плюнул на ваше солнце, и оно зашипело. Мое солнце может съесть ваше за завтраком и попросить добавки, черт возьми! Этот ваш маленький уголок дает слишком мало света, чтобы видеть, его не хватает даже на то, чтобы испугать ребенка нашего народа.

Т’келанцы зашумели и придвинулись еще ближе, потрясая оружием. Ньяронга возмущенно ответил.

— Да, мы часто замечали, что вы, небесный народ, почти слепые.

— Тебе приходилось стоять в свете фар наших машин? Ты слеп, верно? Ты не продержишься и минуты на Земле. Хлоп — и ты уже облако дыма!

В ответ Ньяронга сплюнул.

— А вы должны закрываться от нашего воздуха.

— Ты видел, моя голова была открыта! А вот сможешь ли ты осмелиться глотнуть нашего воздуха? Кто из вас посмеет?

Гневный ропот пронесся по толпе воинов. Ван Рийн сделал презрительный жест.

— Видишь? Вы слабее нас.

Молодой высокорослый глава прайда выступил вперед. Его усы дрожали.

— Я посмею.

— Отлично. Я дам тебе понюхать, Ван Рийн повернулся к Джойс. — Помогите мне управиться с этим проклятым аппаратом для восстановления воздуха. Я не хочу, чтобы в мой шлем еще раз проник этот аммиак.

— Но… — она беспомощно повиновалась, отвинчивая выпускной клапан аппарата, висевшего на спине ван Рийна.

— Направьте ему в лицо, — приказал ван Рийн.

Воин стоял неподвижно. Джойс подумала, какую боль ему предстоит испытать. Она не могла поднять шланг.

— Двигайтесь! — заорал ван Рийн.

Она повиновалась. Земной воздух рванулся вперед. Воин крикнул и зашатался. Он тер нос и слезящиеся глаза. Еще мгновение он держался, потом упал на руки окружающих… Джойс закрыла клапан, а ван Рийн произнес:

— Я так и знал. Слишком много кислорода, а особенно водяных паров. Трорианцы не переносят нашего воздуха, и я решил, что эти парни тоже его не выдержат. Скажите им, что скоро он будет в порядке.

Джойс передала его заверения. Ньяронга ответил:

— Я слышал об этом. Зачем вы показали парню, что дышите ядом?

— Чтобы доказать, что мы так же сильны, как и вы, — сообщил Ван Рийн через Джойс. — Мы еще сильнее. Мы можем загнать вас в ваши конуры, как собак, если захотим.

Его слова вызвали бурю. Взлетело оружие. Ньяронга поднял руку, призывая к тишине. Она наступила, слышались лишь отдельные возгласы да вздохи женщин, следивших из темноты. Старый вождь с гордостью изрек:

— Я знаю, что вы владеете оружием, которого нет в нашем мире. Значит, вы обладаете знаниями, которых нам не хватает, и никто никогда не отрицал этого. Но это не значит, что вы сильнее. Т’келанец тоже сильнее бамбало только лишь по тому, что у него есть лук, который может убивать издалека. Мы — охотничий народ, а вы — нет, несмотря на ваше оружие.

— Скажи ему, что я голыми руками справлюсь с самым сильным их бойцом. Так как я должен носить этот костюм, который защитит меня от укусов, он может использовать оружие…

— Он убьет вас! — запротестовала Джойс.

Ван Рийн хитро посмотрел на нее.

— В таком случае я умру за прекраснейшую даму этой планеты. — Голос его дрогнул. — Может, вы тогда пожалеете, что не были добры с бедным стариком!

— Я не могу!

— Вы должны, черт возьми! — Он схватил ее за руки так сильно, что она скривилась от боли. — Я знаю, что делаю.

Она передала вызов. Ван Рийн швырнул свой бластер к ногам Ньяронга.

— Если я проиграю, победитель возьмет мое оружие.

Это подействовало. Дюжина молодых воинов с криком выступила вперед. Ньяронга проревел что-то, восстанавливая порядок. Он осмотрел всех по очереди и указал на одного из воинов.

— Это мой сын Кусалу. Он будет защищать честь прайда и клана.

Т’келанец был ниже Ван Рийна, но почти так же широк. Мускулы перекатывались под его шерстью. Он двинулся вперед, сверкая зубами, держа в одной руке томагавк, а в другой — кинжал. Остальные мужчины расступились, образуя широкий круг. Уулобу отвел Джойс в сторону. Его рука дрожала.

— Я могу сразиться с ним сам, — прошептал он.

Кусалу кружил, а Ван Рийн поворачивался, как огромная планета. Руки его, как у обезьяны, свисали с горбатых плеч. Огонь костров освещал через лицевую пластинку на шлеме резкие черты его лица.

— Мяу, — поддразнил он.

Кусалу выругался и с ужасной силой метнул томагавк. Левая рука ван Райна дернулась с невообразимой скоростью. Он поймал оружие в воздухе и потянул его к себе. Шнур, что был привязан к томагавку, натянулся. Кусалу был вынужден приблизиться. Ван Рийн бросился в атаку. Кусалу увернулся и отпрыгнул, сверкнуло лезвие его кинжала. Ван Райн перехватил его руку правой рукой, левой же он вновь ухватил за шнур и потянул. Кусалу упал на одно колено. Ван Райн завернул его руку за спину. Все Т’келанцы вскрикнули. Кусалу разрубил шнур. Сплюнув, он выругался и начал новую атаку. Ван Рийн хитро ударил ногой в живот, отдернул ногу, прежде чем тот успел поймать ее. Кусалу согнулся. Ван Рийн приемом каратэ ударил его по шее. Кусалу зашатался, но удержался на ногах. Ван Рийн вновь увернулся от удара кинжала. Он отступил. Кусалу мгновение стоял, выжидая. Затем бросился вперед. Схватка завершалась. Ван Рийн перебросил Кусалу через плечо. Тот с грохотом упал. Ван Рийн ждал. У Кусалу все еще был кинжал. Он встал и придвинулся ближе. Из его ноздрей шла кровь.

— О, моя дорогая! — пропел ван Рийн.

Кусалу приготовился его ударить, но ван Рийн вновь перехватил его руку, вывернул ее и нажал. Кусалу закричал. Ван Рийн нажал сильнее:

— Проси пощады.

— Он скорее умрет! — взвизгнула Джойс.

— Отлично, тогда придется принять меры.

Ван Рийн вырвал нож и отбросил его в сторону. Удар рукой в живот, и т’келанец зашатался. Торговец продолжал безжалостно наносить удары, пока тот не упал. Ван Рийн отошел в сторону. Джойс с ужасом посмотрела на него.

— Все в порядке, — успокоил он ее. — Я же побил его не сильно.

Ньяронга помог сыну встать. Двое воинов увели его. Среди т’келанцев послышались причитания. Ничего подобного раньше Джойс не слышала. Ван Райн и Ньяронга встали друг против друга. Вождь очень медленно заговорил:

— Ты доказал свою правоту, небесный мужчина. Для безземельного ты дерешься очень хорошо. И ты хорошо поступил, что не убил его.

Джойс между всхлипываниями переводила с туземного. Ван Рийн ответил:

— Скажите, что я не убил этого юношу, потому что в этом не было нужды. Скажите также, что я владею огромной территорией у себя. — Он указал вверх, где на ветреном туманном небе горели звезды. — Скажите ему, что мои охотничьи территории там, черт возьми!

Выслушав это, Ньяронга чуть ли не жалобно спросил:

— Но чего он хочет в нашей земле, какова его добыча?

— Мы пришли помочь… — Джойс остановилась и передала вопрос ван Рийну.

— Ха! — воскликнул тот злорадно. — Сейчас мы поговорим об индюках.

Он присел на корточки у костра. Отцы прайдов присоединились к нему, их сыновья подошли ближе, чтобы было слышно. Уулобу радостно прошептал Джойс:

— Они принимают нас, как друзья.

— Я пришел не для того, чтобы грабить земли или дичь, — елейным тоном сказал ван Рийн. — Нет, я хочу заняться делами, выгодными для обеих сторон. Несомненно, что племена торгуют друг с другом. Они же не могут сами производить все необходимое.

— О, да, конечно, — Джойс села рядом с ним. — И их отношения с городом построены на принципе «услуга за услугу», я вам уже говорила это.

— В таком случае они поймут меня. Скажите им, что эти Старики на горе завидуют нам. Скажите, что они натравили Шанга на наш лагерь, говорите правду, ничего не приукрашивая.

— Что? Но я думала… считала, разве вы не хотите создать у них впечатление о нашем могуществе? Мы должны признаться, что спасаемся бегством?

— Ну, скажем, мы совершаем… как это говорится в военных коммюнике… совершаем запланированный переход на заранее подготовленные позиции.

Джойс повиновалась. Щупальца поднялись на головах туземцев, зрачки сузились и руки потрясали оружием. Ньяронга с сомнением спросил:

— Вы хотите найти у нас убежище?

— Нет, — опроверг это ван Райн, — скажите им, что мы пришли предупредить, потому что если их уничтожат, мы не сможем заключить с ними выгодную сделку. Скажите им, что Шанга захватили в куполе наше оружие и движутся со своими дружественными кланами на территорию Рокулала.

Джойс подумала, не ослышалась ли она.

— Но мы не… мы не… у нас не было другого оружия, кроме личного. А все личное оружие унесли при отступлении.

— Они что, знают об этом, эти туземцы?

— Ну… разве они поверят вам?

— Моя хорошенькая блондиночка с выпуклостями везде, где полагается, даю вам свое, Николаса ван Рийна, слово, что они поверят.

Запинаясь, она выговорила ложь. Реакция была ужасной. Лагерь взорвался. Все бегали и потрясали копьями, воя, как волки. Один Ньяронга остался сидеть, но и у него шерсть встала дыбом.

— Это действительно так? — спросил он.

— А зачем же иначе Шанга нападать на нас с помощью Старейших? — Ван Рийн провоцировал туземцев.

— Вы очень хорошо знаете, зачем, — парировала Джойс. — Старейшие могли подкупить их, сыграв на их суеверии и, возможно, пообещав им, что они сделают из нашего металла им ножи.

— Да, несомненно, но вы передадите старику точно то, что я сказал. Скажите ему, что Шанга напали на нас ради наших бластеров и пистолетов и что Старикашки для этого снабдили их порохом. Скажите им, что это означает, что Седобородые на стороне орды Шанга… как ее называют?

— Ягола.

— Да. Скажите им, что все увиденное вами свидетельствует о том, что Шанга во главе всех кланов орды движутся на запад и собираются согнать Рокулала с их территории.

Ньяронга и все остальные, сохранявшие спокойствие, пока Джойс говорила, не нуждались в разъяснениях. Как она говорила ван Рийну, война не была в обычае у т’келанцев. Но они были знакомы со стычками при переселении племен на новые охотничьи территории. А на умирающей планете такое случалось часто. Когда территория становилась совершенно безжизненной, ее обитатели были вынуждены куда-нибудь переселяться или же умирать с голоду.

Отличие заключалось в том, что Ягола не умирали с голоду на своей территории. Ван Райн обвинил их в том, что они решили захватить как можно больше земель и при помощи украденного оружия завоевать господство.

— Я не думал, что они такие чудовища, — сказал Ньяронга.

— Это неправда, — по-английски выразила протест Джойс. — Их нельзя оклеветать так ужасно, что…

— Ну, ну, все дело в пропаганде, — ответил ван Рийн. — Предложите Ньяронга совместно вернуться в Кусулонго, собрать подкрепление и проверить, правда ли это.

— Вы хотите, чтобы они вцепились друг другу в глотки! Я никогда не приму в этом участие. Скорее умру…

— Послушайте, моя сладкая, еще никто не убит пока. Может, никто и не будет убит. Я могу объяснить позже. Но сейчас… мы должны ковать железо, пока оно горячо. Они чрезвычайно возбуждены, не давайте же им остыть, пока они не примут решение о выступлении. — Ван Рийн приложил руку к сердцу. — Вы думаете, что старый, страдающий одышкой, любящий комфорт, трусливый Николас ван Рийн хочет развязать войну? Неверно. Удобное кресло, стакан джина, венесуэльская сигара, тихая музыка из проигрывателя на борту его яхты, когда он странствует в компании танцующих девушек — вот все, что он хочет. Разве это так много? Поэтому будьте умницей и помогите мне.

В замешательстве она позволила ему делать все, что он хочет. В ту же ночь во все кланы орды Рокулала послали вестников. Выступили во тьме, чтобы избежать света солнца. Двинулись только мужчины, девушки и дети остались в лагере. Все были закутаны в просторные накидки и бурнусы, басаи были покрыты одеялами, чтобы избежать ужасной чахотки, которая охватывала т’келанцев в такие периоды. Большинство заряженных частиц падало на дневную сторону планеты, но магнитное поле планеты было достаточным, чтобы перенести часть частиц на противоположное полушарие. Несмотря на все это, отряд двигался довольно быстро. Выглядывая в окно машины, Джойс видела тусклое свечение двух лун, бесформенные тени, иногда сверкало оружие. Сквозь гул машины она слышала, как они окликали друг друга, доносилось глухое топанье неподкованных копыт.

— Видите ли, — начал свою лекцию ван Рийн. — Я в этом мире недавно, но был во многих других мирах и о еще большем количестве миров читал отчеты. Мое дело требует этого. Всегда можно найти параллели. У меня было достаточно данных, чтобы понять их мышление. Вы же, эсперансиане, не обладаете таким опытом. Как большинство колоний, вы изолированы от основных галактических путей, чтобы разбираться в отношениях между племенами. Это видно из того факта, что вы не предприняли сразу психологического исследования. Никогда не поступайте так, Джойс. Всегда сначала проверьте, с кем имеете дело: эта Вселенная слишком жестока.

— Вы, кажется, знаете, о чем говорите, Ник, — согласились она.

Он просиял и поднес к губам ее руку. Она что-то пробормотала о необходимости подогреть кофе и сбежала. Вернувшись от кухонного стола и сев рядом с ним на переднее сиденье, Джойс попросила:

— Что ж, расскажите и об их мышлении. Как работает их мозг?

— Вы были уверены, что они подобны воинственным племенам прошлого, — начал он. — На первый взгляд это соответствует истине. Они разумны, они обладают языком, они разговаривают с вами, вам кажется, что они смогут легко вас понять. Но вы забыли, что сознание есть всего лишь небольшая часть личности. Сознание помогает нам получить то, чего мы желаем. Но наши желания — пища, убежище, пол, все наши мотивы — они идут из глубины. Нет даже логической причины для того, чтобы оставаться живыми. Но инстинкт говорит, чтобы мы остались живыми, и мы живем. А инстинкт возник в результате длительной эволюции. Мы были животными и очень долго, пока не научились думать… — ван Рийн набожно поднял глаза вверх, — и не получили души. Вы должны были сначала выяснить эволюцию их расы, чтобы понять их. Люди, как говорили мне специалисты, начали свою эволюцию, когда площадь лесов в Африке много тысяч лет назад сократилась. Древесные обезьяны стали хищниками. Они начали ходить прямо на задних ногах, и у них появились руки. Когтей и зубов у них не было, как у львов, и им пришлось изобрести оружие. Так появились мы — Homo sapiens, с нашими хищными инстинктами. Но они у нас довольно поверхностны. Мы по-прежнему всеядны и можем выжить, если понадобится, и на брюссельской капусте. Наши предки были мирными поедателями орехов долгое время до того, как стали охотниками. Это оказывает свое воздействие. С другой стороны, т’келанцы всегда были хищниками. Очевидно, не очень сильными. У них нет сильных когтей, зубы у них даже слабее, чем у людей. Поэтому они тоже приобрели в ходе эволюции руки и умение изготовлять оружие, а это приводит к появлению разума. Однако у них не было вегетарианских предков, как у нас. И их инстинкт убийства гораздо сильнее, чем у нас. К тому же они не общественные существа. Хищники не могут быть ими. Если в какой-нибудь местности появится много хищников, то добыча исчезнет, черт возьми. Кофе готов?

— Наверное, — Джойс принесла кофе.

Ван Рийн выпил его, не обращая внимания на его температуру, которая сожгла бы ей небо.

— Я начинаю понимать, — сказала она с растущим возбуждением. — Поэтому они и не образовывали абсолютных наций и не вели между собой войн. Большие организации для них всегда искусственны и не обязательны. Бороться и умереть за орду для них все равно, что человеку умереть… за его карточный клуб.

— Гм, я не раз видел убийства за карточными столиками. Но да, вы поняли мою основную мысль. Прайд совершенно естественен здесь, как для человека семья. Клан, с его кровными узами, — лишь одна ступенька удаления. Он возбуждает т’келанцев в такой же степени, вероятно, как человеческая страна. Но орды? Нет. Это лишь вопрос удобства организации. Конечно, прайд или клан — это не леденцы. Люди тоже устраивают семейные скандалы и гражданские войны. У т’келанцев более сильны инстинкты борьбы, чем у нас. Здесь хватает схваток и борьбы. Но никто не воспринимает их слишком серьезно. Вы говорили мне, что здесь нет кровной мести. Это означает, что тот, кто убивает, не совершает ничего дурного. В сущности, тот, кто не убивает и не сражается — любой мужчина, — кажется им неестественным и ненормальным.

— Поэтому… они не воодушевлялись нашими планами? Планами эсперанской миссии?

— Отчасти. Дело не в том, что от вас ожидали опасности. Никто не беспокоился, и вы никого не оскорбляли и были даже полезны. Но ваше поведение они не в состоянии были понять. Они считали, что в вас есть что-то ненормальное, и испытывали к вам легкое презрение. Я же доказал, что так же силен, если не сильнее. Это удовлетворило их инстинкты, которые вследствие этого уснули. Тем самым я заставил их отнестись ко мне с уважением и выслушать меня.

Ван Рийн поставил пустую чашку и взял трубку.

— Другое обстоятельство, которое вы упустили из виду, — территории, — продолжил он. — Животные на Земле обладают инстинктом защищать свой участок. Люди тоже. Но для хищников он гораздо сильнее, ибо они не могут прожить на ягодах и кореньях. Их жизнь зависит от добычи. Изгнанные с территории, они погибают. Вы видели, что туземцы, которые не смогли удержать свою территорию, шли к вам, а не искали других земель. Потом вы отправились с проповедью, что вам не нужна ничья земля. Ха! Они восприняли это как ложь — может, именно в этом и причина нападения Шанга — или как проявление ненормальной слабости.

— Но разве они не поняли? — спросила Джойс. — Неужели они думали, что мы, хоть внешне и отличаемся от них, будем действовать так же, как и они?

— Я думаю, что цивилизованные т’келанцы, вероятно, поняли бы это, — сказал Ван Рийн. — Однако мы имели дело с наивными варварами.

— За исключением Старейших. Я уверена, что они поняли…

— Может быть, это и так. Вполне возможно. Но вы стали для них смертельной угрозой. Разве вы не видите? Они были летописцами, врачами, высококвалифицированными ремесленниками, специалистами по солнцу в течение многих веков. Вы пришли и стали делать у них то же самое, только гораздо лучше. Чего же вы от них ожидали? Что они будут целовать нам ноги? Или другие части вашего тела? Вы забыли, что они хищники. Они начали борьбу.

— Но мы никогда не собирались заменять их.

— Вспомните, — ван Рийн ткнул в нее трубкой, — разум есть лишь слуга инстинкта. Старикашки здесь слабее всех. Они могут удержаться лишь в одном месте, за стенами. Они не охотятся. Они не нуждаются в тысячах квадратных километров. Но это не значит, что у них нет инстинкта территории. Ха! Они лишь заместили его. Работа — вот их территория, и вы хотите выжить их с нее!

Джойс сидела, ошеломленно глядя в ночь. Прошло немало времени, прежде чем она смогла возразить.

— Но мы объясняли им, и я уверена, что они поняли, — мы объясняли, что планета без нашей помощи погибнет.

— Да, да. Но прирожденный боец смерти боится меньше, чем другие существа. К тому же смерть ожидала планету через много тысячелетий. Это уж слишком долгий срок, чтобы внушать эмоции. Ваша же собственная угроза была для них совершенно реальной. А ваша болтовня о взаимопомощи планет для них ничего не значила. Думаю даже, что они вас просто не поняли. Хищники никогда не объединяются, за исключением самого юного возраста. Для них это не имеет практического значения. У них нет соответствующего инстинкта. Орды ни в коей мере не являются нациями. Альтруизм вне их умственного горизонта. Он только заставил их относиться к вам с подозрением. Старейшие в чем-то, возможно, поняли ваши мотивы, но ни в коей мере не разделяли их. Вы не можете организовать этих туземцев. Уж легче построить карусель на кольцах Сатурна.

— А вы организовали их для войны! — в гневе воскликнула она.

— Нет. Я только дал им общую цель: они поверили в то, что я им сказал об оружии в куполе. С их образом мысли это казалось самым простым, самым правдоподобным. Конечно, у нас было оружие, у всех оно есть. Конечно, вы использовали бы его при возможности — все бы так поступили. Следовательно, у вас такой возможности не было: Шанга захватили купол слишком быстро. В результате этого рассуждения Ягола составили заговор против Рокулала, и это тоже вполне соответствует их образу мыслей.

— Но что же вы сейчас хотите заставить их делать? — Она больше не могла удержать слез. — Штурмовать горы? Они ничего не могут сделать без Старейших.

— Могут, если Старейших заменят люди.

— Но… но… нет, мы не можем… мы не должны…

— Может, и не придется, — сказал торговец. — Посмотрим. Ну, ну, не расстраивайтесь. Пока Ники вытрет вам глаза. — Она положила голову ему на руку и разрыдалась.

Гора Кусулонго, как чудовище, вырастала над равниной: утес громоздился на утес, меж ними осыпи, покрытые ледниками, и так вплоть до пиков, вырисовывающихся на солнечном диске. Джойс никогда раньше не ощущала так сильно холод и мрак этого мира. Она ехала по тропе, ведущей в город, на однорогом животном, укрытом одеялами, чтобы предохранить его от тепла человеческого тела, что пробивалось даже через костюм. Ветер, свистевший между скалами, бил ее, как кулаками, и развевал знамя, которое нес на конце копья ехавший впереди Уулобу. Оглядываясь назад, она видела уходившую вниз тропу и на ней Ньяронга и с полдюжины других вождей, которым разрешили ехать с отрядом. Плати их развевались по ветру, копья поднимались и опускались в такт прыжкам их животных, цвет их шерсти терялся в сумерках, но ей казалось, что она различает жестокое выражение их лиц. Бесконечно далеко, внизу, у подножья горы, находилось их войско — пятьсот вооруженных и разгневанных Рокулала. Но они были скрыты пылью, и если она погибнет вверху, они смогут лишь отомстить за нее, а она этого совсем не хотела. Она вздрогнула и приблизила своего басаи к соседнему, который пыхтел и ворчал под тяжестью ван Рийна. Их колени соприкоснулись.

— Наконец-то у нас есть компания, — произнесла она, понимая нелепость этого замечания, но ей хотелось что-то сказать, чтобы перекричать ветер. — Слава богу, вспышка закончилась быстро.

— Да, мы успели вовремя. Всего лишь три дня от Лубамбару до Кусулонго — гораздо быстрее, чем я ожидал, и к тому же собрали много союзников.

Она печально оглянулась назад. Всю дорогу ван Рийн развлекал ее и преуспел в этом больше, чем она ожидала. Но вот они прибыли. Шанга отступили в горы, преследуемые Рокулала. Атакующие остановились, не желая встречаться с артиллерией Старейших. Договорились о переговорах, и она не представляла себе другого конца, кроме кровопролития. Старейшие могут отпустить их группу назад, как они обещали, могут и не отпустить, но в любом случае ей казалось, что до рассвета множество воинов превратятся в падаль. Да, она вынуждена была себе признаться: я также боюсь своего возвращения на Эсперансу. Что меня ждет там, если я вернусь живой? Десять лет исправительного заключения. Развязывание войны!.. Или я убегу с Ником и никогда не увижу дома, никогда, никогда… Но заставить этих веселых молодых охотников умирать! Она натянула стремена, полусознательно пытаясь спрыгнуть с тропы в пропасть, к пустоте. Ван Рийн поймал ее за плечо.

— Спокойно, — проворчал он. — Нам нужно перехитрить тех, наверху. Это будет чертовски трудно, гораздо труднее, чем с этими варварами.

— А мы сможем? — спросила она. — Они могут отразить любое нападение. У них большие запасы. Я уверена, что они ни держат больше и дольше, чем мы…

— Если мы закроем их на месяц, этого будет достаточно. Потом придет корабль Лиги.

— Но они могут тоже послать за помощью. Использовать гелиографы. — Она указала на одну из решетчатых башен вверху. Ее зеркало тускло сверкало в красном освещении. Только т’келанец мог различить другие зеркала; разбросанные в разных направлениях по равнине и холмам. — Или между нашими линиями может проскочить вестник — линии так ужасно тонки, что через них может проскочить вся орда Ягола.

— Может, да, а может, и нет. Посмотрим. А теперь не пищите и дайте мне подумать.

Они ехали в молчании под свист ветра. Через час приблизились к стене, построенной поперек тропы. Непроходимые скалы из датрита возвышались с обеих сторон. Вход охраняли два примитивных орудия. А возле них стояли четыре солдата из гарнизона города с зажженными фитилями. Стражники в кожаных шлемах и нагрудниках, вооруженные луками и пиками, стояли на стенах. Железо поблескивало в сумерках. Уулобу, самоуверенный благодаря трепету, в который поверг охотничьи кланы ван Рийн, проехал вперед.

— Дайте проход могущественному небесному народу, который снизошел для беседы с вашими патриархами, — потребовал он.

— Пф! — фыркнул командир охраны. — Когда это у небесных людей была храбрость выпотрошенного янгулу?

— У них всегда было мужество разгневанного маковоло, — сказал Уулобу. Он провел пальцами по лезвию своего кинжала. — Если тебе нужны доказательства, подумай, кто осмелился бы запереть Старейших в их горах?

Воин издал возбужденный возглас, но потом овладел собой и громко произнес:

— Вы можете пройти и будете в безопасности, пока не будет нарушен мир между нами.

— Не вздумайте трепаться тут, — наставлял ван Рийн девушку, — Мы пройдем и возьмем эти пугала и пошлем их туда, куда они заслужили.

Джойс воздержалась от того, чтобы прервать его. У Ника множество хороших качеств, если бы он только мог избавиться от вульгарности! Но у него была тяжелая жизнь, у бедняги. Никто не протянул ему руку дружбы… Ван Рийн проехал по тропе между пушками и дальше вверх. Тропа перешла в широкую террасу перед городской стеной. Из бойниц смотрели дула пушек. Два взвода солдат проявляли дисциплину и выдержку, неизвестную в ордах. Глаза Джойс отметили три фигуры у входа… Они были в просторных белых балахонах, и шерсть их поседела от возраста. Они высокомерно смотрели на прибывших. Она поколебалась:

— Я… это главные писцы…

— Никаких разговоров с секретарями и служащими, — отрезал Ван Рийн. — Будем говорить только с боссами.

Джойс облизнула губы:

— Глава небесного народа требует немедленных переговоров.

— Он их получит, — сказал один из Старейших без выражения, — но вы должны оставить здесь свое оружие.

Ньяронга оскалил зубы.

— Ничего не поделаешь, — напомнила ему Джойс. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, что по закону отцов никто, кроме Старейших и воинов, рожденных в городе, не может пройти через эти ворота с оружием. — И ее кобура, как и кобура ван Рийна, была пустой.

Она видела, как тяжело это дается Рокулала, и вспомнила, что говорил ван Рийн об инстинкте. Разоружение для т’келанцев — это символическая кастрация. Со смелым выражением лиц они побросали оружие и, спешившись, с напряженными спинами прошли в ворота вслед за ван Рийном. Но она заметила, как сверкали у них глаза, словно у пойманных зверей, когда они проходили через ворота. Город Кусулонго поднимался каменными прямоугольными террасами, черными и громоздкими, над сторожевыми башнями. Улицы были узки и путаны, полны ветра и грома кузнечных молотов. Обитатели города сторонились варваров и подбирали свои одежды, как бы боясь прикосновения. Три сопровождающих члена совета не говорили ни слова: молчание становилось все напряженнее, по мере того как они углублялись в город. Джойс с трудом удерживалась, чтобы не закричать. В центре города возвышался прямоугольник в двадцать метров высотой, без окон и с единственной дверью и вентиляционными отверстиями. Стражники у входа со свистом обнажили мечи и взмахнули ими в знак приветствия, когда члены совета входили в здание. Джойс услышала за собой приглушенный возглас. Рокулала следовали за людьми, и она подумала, что от них будет мало пользы. Освещенная факелами пещера в конце коридора была предназначена для того, чтобы поразить охотников с равнины. На семиугольном помосте сидели шесть одетых в белое стариков. Стена за ними была покрыта мозаикой, яркой даже в полутьме, с изображением вспыхивающего солнца. Дыхание Ньяронга вырвалось сквозь стиснутые зубы. Он не забыл о могучей власти Старейших. Правда, подумала Джойс, он должен вспомнить, что люди делают не хуже. Но представления многих поколений не так легко поколебать. Их проводники тоже сели. Вновь прибывшие остались стоять. Молчание становилось все напряженнее. Джойс несколько раз сглотнула и начала:

— Я говорю от имени Николаса ван Рийна, патриарха небесного народа, который объединился с кланом Рокулала. Мы пришли требовать правосудия.

— Правосудие здесь, — ответил высокий худой туземец в центре помоста. — Я, Акуло, сын Блуба, глава совета, говорю от лица города Кусулонго. Почему вы подняли против нас копье?

— Ха! — хмыкнул ван Рийн, когда вопрос был ему перевели. — Спросите этого старого гиппопотама, почему они первыми начали эту заваруху?

— Вы лицемерите, — автоматически заметила Джойс, обращаясь к торговцу.

— Я говорю то, что думаю. Переводите. Я очень хорошо знаю, почему они это сделали, но послушаем, как он будет выкручиваться.

Джойс перевела вопрос. Ноздри Акуло раздулись, он пробормотал:

— Странно. Старейшие никогда не вмешивались в ссоры на равнине. Когда вы напали на Шанга, мы дали им убежище, но таков старый обычай. Мы с радостью выслушаем ваш спор и вынесем решение, но в борьбе участвовать не будем.

Джойс опередила ван Рийна, с возмущением выпалив:

— Они взорвали наши стены. Кто, кроме вас, мог снабдить их порохом?

— Ах, да, — Акуло дернул себя за усы. — Я понял тебя, небесная женщина. Все совершенно естественно. С позволения совета мы, задолго до вашего прибытия сюда, продавали порох для волшебств и праздников. Шанга купили у нас много пороху. Мы не спрашивали, зачем он им. Его-то они могли использовать против вас.

— Что он говорит? — потребовал перевода ван Рийн.

Джойс объяснила. Тут выступил Ньяронга — требовалось немало смелости, чтобы возразить Старейшим.

— Несомненно, отцы клана Шанга поддержат эту сказку? Ложь — скромная плата за оружие, подобное вашему.

— О каком оружии ты говоришь? — прервал его советник.

— Арсенал небесного народа, который захватили Шанга, чтобы обратить его против моей орды, — выкрикнул Ньяронга. Его рот скривился. — Это тоже не касается бескорыстных Старейших?

— Но… нет! — Акуло наклонился вперед, голос его был не таким ровным, как раньше. — Правда, что город Кусулонго не делал ничего для организации нападения на лагерь небесного народа. Небесный народ слаб и бескровен — это законная добыча. К тому же они были причиной смуты между кланами, нарушив законы отцов…

— Законы, благодаря которым разжирел город Кусулонго! — прервала его Джойс.

Акуло хмуро глянул на нее, но продолжал обращаться к Ньяронга:

— Благодаря своему нападению Шанга получили большой запас металла. У них будет много хороших ножей. Но это недостаточное увеличение их силы, чтобы они могли вторгнуться в новые земли, когда их не подгоняет отчаяние, страх и голод. Мы здесь, в горах, думали об этом и не хотим, чтобы это случилось. Забота Старейших заключается в том, чтобы сохранять существующее равновесие. Небольшое количество металла, попавшее в руки, Шанга, не нарушит его. У небесного народа никто не видел другого оружия, кроме того, что они носили с собой. Они забрали его с собой, когда бежали. У них не было в куполе никакого арсенала. Ваш страх ни на чем не основан, Рокулала.

Джойс переводила его речь ван Рийну почти дословно. Он кивнул:

— Отлично. А теперь скажите им то, что я велел.

«Я зашла слишком далеко, чтобы отступать», — с отчаянием подумала она.

— Но у нас было резервное оружие, — выпалила она. — Много оружия, сотни штук, полные ящики. Но мы не смогли его использовать, так как нападение было слишком внезапным.

Воцарилась тишина. Члены Совета с ужасом уставились на нее. Пламя факелов подпрыгнуло, и тени забегали по стенам друг за другом. Вожди Рокулала следили с суровым удовольствием, самоуверенность отчасти вернулась к ним… Наконец Акуло заговорил, заикаясь:

— Но вы говорили… я однажды сам спрашивал… что у вас лишь несколько…

— Естественно, — ответила Джойс, — мы хотели сохранить наше оружие в тайне.

— Шанга ничего не говорили нам об этом.

— А чего вы от них ожидали? — Джойс подождала немного, чтобы до всех дошло, и продолжала: — Вы и не найдете тайник, даже если и обшарите весь оазис. Они не встретили наше нападение огнем сейчас, значит, оружие далеко отсюда. Вероятно, они спрятали его в земле Ягола, чтобы использовать позже.

— Мы проверим это, — вступил в разговор другой Старейший. — Стража! — Появился часовой. — Приведи представителя наших гостей.

Джойс передала ван Рийну смысл происходящего, пока они ждали.

— Пока все хорошо, — сказал он. — Но сейчас начнется щекотливое дело, а это гораздо менее весело, чем щекотать вас.

— Вы невозможны! — ответила она, покраснев.

— Нет, всего лишь невероятен… А вот и они.

Высокий т’келанец в одежде Шанга вошел в комнату. Он скрестил руки и взглянул на Рокулала.

— Это Масоту, сын Батузи, — представил его Акуло. Он наклонился вперед, напряженный, как и его коллеги. — Небесный народ нам говорит, что вы захватили в их лагере довольно много ужасного оружия. Это правда?

Масоту вытаращил на него глаза.

— Конечно, нет! Там не было ничего, кроме пустого пистолета, который я показал тебе, когда ты спустился вниз на рассвете.

— Значит, Старейшие на самом деле заключили союз с Шанга, — выкрикнул т’келанец из отряда ван Рийна.

Немного сбитый с толку Акуло собрался с силами и наконец решился:

— Ладно. В конце концов, зачем нам это отрицать? Город Kyсулонго заботится о счастье всего мира, это и наше счастье. А эти лукавые чужеземцы разрушили старые обычаи. Разве не они склонили вас напасть на другую орду? Какая же у них причина путешествовать в наших землях? Чего они еще хотели? Да, совет предложил Шанга уничтожить их лагерь и изгнать из нашей земли.

Хотя биение сердца, казалось, заглушало ее слова, Джойс передала все ван Рийну, и тот процедил сквозь зубы:

— Итак, они признали это перед нами. Наготове у них и история, призванная обмануть землян, чтобы они никогда не возвращались на эту планету. Они не собираются отпускать нас живыми, иначе никто не поверит их сказке. — Но он не сказал ей ни слова для туземцев.

Акуло указал на Масоту.

— Итак, ты утверждаешь, что небесный народ лжет и вы не нашли никакого арсенала?

— Да. — Шанга обменялся взглядом с Ньяронга. — Ваш народ беспокоится, чтобы мы не направили этого оружия против ваших пастбищ. Вам нечего бояться. Идите с миром и дайте нам покончить с чужеземцами.

— Мы никого не боимся, — поправил его Ньяронга. Тем не менее во взгляде его появилось сомнение.

Старейшие нетерпеливо зашевелились на помосте.

— Достаточно, — отрезал Акуло. — Мы все видим, какое смятение приносит небесный народ. Вызвать стражу! Пусть их убьют. Да будет мир между Шанга и Рокулала. Все разойдутся по домам, и дело завершится.

Джойс перевела одновременно с окончанием речи Акуло.

— Ботулизм и бюрократы! — взорвался ван Рийн. — Не так быстро. — Он засунул руку под резервуар на спине и извлек оттуда бластер. — Всем оставаться на местах!

Ни один т’келанец не шевельнулся, хотя между ними пробежал шепот. Ван Рийн прислонился к стене спиной и держал под наблюдением дверь.

— Теперь мы поговорим более дружелюбно.

— Закон нарушен! — крикнул Акуло.

— Но и вы нарушили закон, подготовив для нападения на нас Шанга, — ответила Джойс. Она чувствовала облегчение. Не то, чтобы бластер решил все проблемы. Он, конечно, не позволит убить их так просто. Но…

— Спокойно! — пробасил ван Рийн.

Эхо отразилось от каменных стен. Вбежали несколько часовых. Увидев бластер, они застыли на месте.

— Входите, присоединяйтесь к остальным, — пригласил ван Рийн. — Энергии здесь хватит на всех.

— Ну вот, сейчас как раз время проверить, — это предназначалось для Джойс, — на что годятся наши мозги. Скажите им, что Николас ван Рийн произнесет речь. Потом дайте мне знак, чтобы я начинал.

Она передала его слова. Тела воинов слегка расслабились. Акуло, Ньяронга и Масоту кивнули одновременно.

— Послушаем, — решил Старейший. — Сразиться насмерть мы всегда успеем.

— Хорошо. — Гигантская фигура ван Рийна сделала шаг вперед. Он ораторским жестом повел вокруг стволом бластера. — Во-первых, вы должны знать, что я организовал весь этот шум для того, чтобы можно было поговорить. Если бы я пришел сюда один, вы забросали бы меня камнями и ни для кого из нас это не было бы хорошо. Следовательно, я должен был прийти в сопровождении воинов. Пусть Ньяронга подтвердит, что, если понадобится, я могу сражаться, как разгневанный кредитор. Но может быть, в этом нет нужды, а?

Джойс предложение за предложением перевела его речь и подождала, пока отец прайда Гангу подтвердит, что люди — сильные бойцы. Ван Рийн воспользовался общим изумлением, чтобы начать словесное наступление.

— Теперь обдумайте положение. Допустим, Шанга лгут, на самом деле они овладели оружием. Тогда они приобретут такую силу, что даже город будет зависеть от них, вместо того, чтобы быть первым среди равных, как это было раньше. Нет? Чтобы предотвратить это, нужно согласие между Старейшими, Рокулала и нами, людьми, которые могут использовать и еще более мощное оружие и остановить Ягола, когда придет наш спасительный корабль.

— Но у нас нет такой добычи, — настаивал Масоту.

— Так ты говоришь, — ответила Джойс. Она начала понимать замысел ван Рийна. — И Старейшие, и Рокулала, рискнете ли вы поверить ему на слово?

На помосте продолжалась нерешительность. Ван Рийн продолжал:

— Теперь предположим, что я лгу, и никакого оружия в куполе не было. Тогда Старейшие и Шанга должны действовать вместе. Люди с корабля, который прилетит с моей территории (а моя территория — все небо, полное звезд), этим людям они должны будут рассказать какую-нибудь выдумку о том, почему купол разрушен. Все, кроме меня и этой хорошенькой куколки, спаслись благополучно, поэтому все равно будет известно, что напали Шанга. Мой народ разгневается, что упущена прибыль, ради которой мы трудились много лет. Они обвинят Старейших в том, что те использовали Шанга для нападения, и, может быть, разнесут по кусочку всю гору. Но, может, Шанга поклянутся, что Старейшие здесь ни при чем, и тем оправдают их. Верно? Тогда на протяжении многих лет Шанга, а благодаря им и все Ягола, будут связаны с городом Кусулонго. И они, конечно, будут оправдывать Старейших не бескорыстно… Как вы думаете, Рокулала, как к вам тогда отнесутся Старейшие? Насколько они будут беспристрастны? Ведь Шанга смогут шантажировать их. Вам необходимы люди, чтобы поддерживать равновесие.

Уулобу щелкнул зубами и крикнул:

— Это правда!

Но Джойс следила за Ньяронга. Вождь медлил, обменивался взглядами с вождями остальных прайдов, а потом произнес:

— Да, так может быть. Никто не хочет быть обманутым. И надо смотреть в будущее. Могут настать плохие времена для Ягола, тогда они двинутся на другие земли… и единственной ошибки в предсказании вспышки солнца будет достаточно, чтобы ослабить нас и подготовить Ягола к вторжению.

Вновь наступила тишина. Джойс слышала лишь треск факелов и гул ветра за дверью. Акуло не двигаясь смотрел на ствол бластера ван Рийна. Наконец он проговорил:

— Ты сеешь раздоры с великим искусством, чужестранец. Ты надеешься, что мы отпустим такого опасного человека, а также этих отцов прайдов, ставших твоими союзниками, живыми?

— Да, — с помощью Джойс ответил ван Рийн убежденно. — Потому что я не сею раздоры, лишь доказываю, что вы не можете верить друг другу и нуждаетесь в людях, чтобы поддерживать порядок. Ибо, видите ли, когда люди, заинтересованные в мире, с их мощным оружием, будут здесь, Ягола, с их несколькими пистолетами ничего не смогут сделать. Или, если они говорят правду и не имеют оружия, все равно у вас нет причин объединяться с ними, если люди вернутся с миром и не будут требовать мести за разрушенный купол. В любом случае с приходом людей восстанавливается равновесие между городом и ордами. Что и требовалось доказать.

— Но почему небесный народ стремится закрепиться здесь? — спросил Акуло. — Вы хотите выполнять функции города Кусулонго? Нет, вначале вам придется истребить всех нас до одного, здесь, в горах!

— В этом нет необходимости, — сказал ван Рийн. — Мы получаем прибыль другим путем. Я расспрашивал эту леди по дороге сюда, и она мне многое объяснила. А теперь я хочу рассказать вам… Гм, Джойс, теперь ваша очередь. Я не уверен, как все это им объяснить: у них ведь нет знаний биохимии.

Она открыла рот.

— Вы хотите сказать… Ник, неужели вы нашли выход?

— Да, да, да, — он потер руки. — Мне придется поразмыслить. Итак: моя компания берет на себя операцию на т’Келе. Вы, эсперансиане, поможете нам вначале, естественно, но потом вы можете тратить свои деньги на какой-нибудь другой планете, пригодной для посева… а Николас ван Рийн будет извлекать деньги отсюда.

— Но как же это?

— Смотрите, мне нужно вино (кунгу)… К тому же, мне кажется, здесь можно организовать неплохую торговлю шерстью. И кланы отовсюду будут доставлять мне эти товары. Я буду продавать им аммиак и нитраты с планет, где есть азот, в обмен на их товары. Они будут нуждаться в этом для улучшения своей почвы — им нужно будет все, чтобы размножать фиксирующие азот бактерии. Вы покажете им, как это делается. А для этого понадобится много аммиака и нитратов. Конечно, у них образуются излишки, на которые они смогут покупать различные приспособления. Особенно оружие. Никто с охотничьим инстинктом не устоит перед возможностью купить оружие: для этого они согласятся и на то, чтобы временно стать фермерами… И по мере того, как мои фактории будут продавать им инструменты, машины, вещества, они станут все более и более цивилизованными, как вы этого и хотели. И вот на всем этом Галактическая компания Специй и Спиртных напитков хорошо погреет руки.

— Но мы пришли не для того, чтобы эксплуатировать их!

Ван Рийн хихикнул, подкрутил усы и, щелкнув по лицевой пластине шлема, состроил гримасу:

— Может, вы, эсперансиане, не хотите, зато я собираюсь их эксплуатировать. И они поймут, эти кланы, разве вы не видите: благотворительность находится вне их инстинктов, зато выгоду они понимают очень хорошо, и они еще будут радоваться, что надули нас в ценах на вино. Нет больше ни неприязни, ни подозрительности к людям, поскольку люди пришли сюда добывать деньги. Понятно?

Она ошеломленно кивнула. Они на Эсперансе никогда не рассуждали подобным образом. Община всегда смотрела высокомерно, сверху вниз на Политехническую Лигу. Но они вовсе не были фанатиками, и если это единственная возможность выполнить замысел, то… погодите.

— Старейшие, — заметила она. — Как вы их расположите к себе? Введение такого количества новых элементов изменит всю их политику.

— О, я подумал и об этом. Нам понадобится множество туземных агентов и чиновников, проверенных парней, которые будут вести записи, распространять нашу торговлю на новые территории, и так далее. Для этого потребуется много молодых Старейших… глупое название… Что касается остальных, мы даже можем поддержать влияние и престиж города. Вспомните, что здесь нужно будет разрабатывать нефтяные залежи, строить электролизные фабрики. Фабрики будут поставлять водород, а сжигание нефти даст электричество. Я построю здесь эти фабрики, научу Старейших управлять ими и продам им на условиях долговременной выплаты. Эта возможность их должна вполне удовлетворить…. — Он задумчиво уставился в темный угол. — Гм, как вы думаете, стоит с них брать двадцать процентов или остановиться на пятнадцати?

Джойс несколько раз вздохнула и начала подыскивать фразы на языке города Кусулонго. Перед заходом солнца они спустились с горы. За ними слышались приветственные возгласы, впереди дружественно мерцали костры лагеря. Местность казалась ей более приветливой, чем раньше. Была какая-то особенная красота в этих ночных равнинах, где бродят свободные кочевники. Те несколько недель, которые придется ждать корабль, будут совсем неплохими. Напротив, они могут стать слишком веселыми.

— Другое преимущество, — говорил ей ван Рийн, — это то, что работа, приносящая прибыль, имеет гарантию того, что будет двигаться долго. А чтобы спасти планету, нужно много времени. Вы считаете, что ваше правительство осуществит ваш замысел. Ба! Правительства — это однодневки. Любое изменение идеологии, настроения… и пуф! Кончится ваш проект. Но когда замешана прибыль, положение станет более стабильным. Политики приходят и уходят, а алчность всегда остается.

— О, нет, этого не может быть, — возразила она.

— Что ж, у нас будет достаточно времени в машине, чтобы обсудить это и многое другое, — сказал ван Рийн. — Я думаю, что можно будет попробовать получать алкоголь из кунгу. Мы подмешаем его к фруктовым джусам и будем пить вино, достойное человека, черт побери!

— Я-, я не могу… Ники, ведь мы останемся вдвоем…

— Вы еще слишком молоды. Вы хотите сказать, что бедный старик может показать вам, что такое молодость? — Ван Рийн бросил на нее хитрый взгляд. — О’кей, попробую.

Джойс, вспыхнув, отвернулась. Придется быть начеку до прибытия корабля, подумала она. Конечно, если она хочет немного расслабиться… в конце концов, он действительно очень интересная личность…

Некогда был король, возгордившийся перед иноземными торговцами. Теперь уже неважно, что он Делал: это было давно и на другой планете, и кроме того, девушка уже была мертва. Гарри Стенвик и я подвесили короля за штаны на его высочайшем минарете на виду у всего народа, и имя Политехнической Лиги было прославлено на этой земле. Затем мы совершили набег на склад компании Специй и Спиртных напитков и поклялись в вечном братстве. Находятся такие, кто заявляет, что у Николаса ван Рийна имеется криогенный компьютер, обслуживаемый техниками, который у него вместо сердца. Может быть, и так. Но он никогда не забывает хороших работников. И я не могу найти другой причины, почему он пригласил меня на обед: кроме того, должен был прийти и Гарри, И вряд ли у нас был еще шанс увидеться.

Флиттер высадил меня на вершине Крылатого Креста, где находится, как утверждал ван Рийн, его скромный маленький домик. Облака летней пыли скрывали меньшие здания, протянувшиеся до горизонта и за него; на западе всходила Венера, и Чикаго зажег свои бесчисленные огни. Я находился очень высоко, и до моих ушей доносился лишь отдаленный шум машин.

Мимо кустов роз и жасмина я прошел к двери. Когда дверной робот проверил меня и открыл дверь, я увидел за нею Гарри. Мы обняли друг друга и поразили бога множеством нарушений третьей заповеди. Некоторое время мы разглядывали друг друга.

— Ты не очень изменился, — солгал он. — Такой же хилый и неопрятный, как раньше… Метан в атмосфере вполне удовлетворяет тебя?

— Аммиак, там, где я был в последнее время, — поправил я его. — Длительные переходы без ночевок, случайные пули и бесконечная торговля по мелочам. Ты выглядишь отвратительно — лоснящимся и самодовольным. Как Сигрид?

Подобно большинству мужчин, Гарри в конце концов начал семейную жизнь. В его случае она сложилась удачно, он построил дом на скалах над Хардангар-фьордом и растил там мастифов и сыновей. Что касается меня… по это не относится к делу.

— Хорошо. Она шлет тебе любовь и с ней коробку домашнего печенья. В следующий раз ты должен добиться длительного отпуска и навестить нас.

— А парни?

— Тоже ничего, — легкий норвежский акцент немного резал ухо. — У Пера были неприятности, но теперь все позади.

— Да ты его сейчас увидишь, он тоже здесь. Думаю, он будет рад пожать твою хилую руку.

Так, подкалывая друг друга, мы прошли по коридору и успели в двух-трех словах рассказать обо всем, что случилось с нами за время, минувшее после последней встречи.

Компания встретила нас шумно. Хозяин встал навстречу, и я никогда не слышал более гостеприимных ругательств. Он не садился и не брал свой стакан кларета, пока мы с Гарри не уселись.

Слуга живой мужчина, а не робот, в этом ван Рийн был расточителен — принес наши заказы: аквавит для Гарри и мартини для меня. Пер вертел в руках стакан с вермутом.

— Долго ли ты будешь дома? — спросил я его после обмена любезностями.

— Так долго, как понадобится, — быстро ответил Гарри.

— Не очень, я думаю, — с не меньшей быстротой добавил ван Рийн. — Ни одного мгновения больше, чем потребует природа: а он молод и силен, поэтому нечего бездельничать.

— Прошу прощения, сеньор, — сказал Мануэль, — сказал мягко и равнодушно, но в то же время со звоном сталкивающихся звезд. — Я не хотел бы противоречить своим начальникам… Но мой долг заключается в том, чтобы знать, в каком состоянии мой капитан, а доктора глупы. Я надеюсь, сеньор накануне рождества не откажет ему в небольших каникулах.

Ван Рийн поднял руки.

— Все считают меня апокалиптическим зверем, — простонал он, — я всего лишь бедный одинокий старик в море горестей, пытающийся удержаться на поверхности. Я нашел многообещающего парня, я следил за ним с тех пор, как он ходил в мокрых штанах, так как знаю его семью. Я дал ему дорогостоящее образование в надежде, что потом он поможет мне, а теперь он хочет запереться в своем домашнем ящике, и тогда несколько моих новых планет станут добычей волков.

— Да поможет бог этим волкам, — улыбнулся Пер. — Не беспокойтесь, сэр. Я буду готов, как только вы потребуете.

— Эй, эй, я ничего не требую. Я слишком стар и толст. Вам кажется, что сейчас у вас неприятности, но подождите, пока состаритесь, станете бедным старым хрипуном, вроде меня. Тогда вам не будут доступны никакие удовольствия. Абдал! Абдал! Ты_? существо с желеобразными ногами, неси выписку, ты хочешь, чтобы мы высохли от — жажды? Как только мой стакан опустел?!

— Неужели ты хотел бы вновь увидеть Каин? — спросил Гарри, взглянув на ван Рийна.

— Конечно, — сказал Пер. — Он ждет настоящего человека! Целый мир, отец! Разве ты не помнишь?

Гарри посмотрел на экран и кивнул. Я поторопился нарушить молчание:

— Где ты был на этой планете, Пер?

— Везде, — ответил тот. — Эта планета совсем не исследована. Даже один процент ее территории не нанесен на карты.

— Как? Даже с орбиты?

Выражение лица Мануэля сказало мне, что он думает о картах с орбиты.

— Но для начала нас больше всего привлекали меха и травы, — сказал Пер.

Не говоря ни слова, Мануэль извлек из кармана маленькую коробочку, открыл ее и протянул мне. В ней лежало несколько зеленовато-синеватых листьев. Я попробовал. Удивительный вкус был у этого растения, непередаваемый вкус, будивший во мне глубочайшие воспоминания, затрагивая самые отдаленные участки мозга.

— Химический состав мы не сумели установить, поэтому не синтезировали, — сказал ван Рийн, закуривая сигару. — Ба! Мои химики ничего не делают целыми днями, только забавляются в лаборатории с алкоголем. А что — касается шкур, то Лупеску из компании «Пелтри» согласен покупать их у меня. Этот человек с этикой параноидальной ласки повсюду разослал своих шпионов и за последний месяц истратил пятнадцать тысяч на то, чтобы узнать, где эта планета.

— Откуда вы знаете, сколько он потратил? — спросил Гарри.

Ван Рийн постарался принять самодовольный вид, в то же время он чуть скромничал. Пер с беспокойством проговорил:

— Я никогда не упоминал координаты. Это в созвездии Пегаса. Карликовая звезда типа Ж-9, светимость половина солнечной... Восемь планет, одна из них с условиями, подобными Земле. Открыл ее Брандер. Он же решил, что планета интересная и приземлился, чтобы узнать больше. У него было немного времени, поэтому он узнал только язык туземцев той местности, где высадился, и провел некоторые исследования по бионике и планетографии. Но он же привез сведения о мехах и травах. Поэтому меня направили для организации постоянного пункта.

— Его первый рейс в качестве капитана,— заметил Гарри, хотя это было известно всем.

— Неприятности с туземцами? — спросил я.

— Неприятности — не то слово,— ответил ван Рийн.— Слово не предназначено для вежливых ушей.— Он нырнул в пивную кружку и вынырнул, отфыркиваясь.— После всего, что я сделал для них, святые ввергают меня в такую разорительную историю.

— Но нам казалось, что все исправится,— Пер как будто оправдывался.

— Ах, вам так казалось? — Ван Рийн ткнул в него волосатым пальцем.— Но мы хотим быть более уверенными, парень, иначе нам придется терять дорогостоящие корабли.

— А также настоящих людей,— прошептал Мануэль так тихо, что его с трудом можно было расслышать.

— Я читал доклады людей Брандера,— произнес ван Рийн.— А также ваши. Мне кажется, я понял, в чем дело. Когда побываешь на стольких планетах, новый капитан, всегда находишь аналоги для новых явлений. Однако я не уверен. Я думаю иногда, что Бог шутит невинные шутки с нами, бедными смертными. Поэтому я не выскажу своего заключения, пока не услышу из ваших собственных уст, как все это было... Доклады даже по видеоэкрану не имеют вкуса реальности. В вас я снова переживу все события, все схватки, все, что недоступно теперь бедному старику.

И это говорил человек, без посторонней помощи захвативший Борту, Диомед и т’Келу.

— Что же, — Пер покраснел и принялся вертеть в руках стакан.— Я могу рассказать немногое. Вы все видели так много, что я... один пустяковый эпизод...

Гарри указал на его перевязанную ногу:

— Ничего себе пустяк.

Пер сжал губы.

— Прошу прощения. Ты прав. Там погибли люди.

Я поинтересовался:

— Какого типа эта планета? «Земные условия» — это шутка. Так говорят чиновники в земных офисах, если только на планете можно дышать без скафандра.

— И если выдержишь местную гравитацию в течение получаса,— добавил ван Рийн.

— Что же, Каин не очень плох в низких широтах,— сказал Пер. Лицо его расслабилось, быстрой жестикуляцией он напоминал свою мать.— Она размером примерно с Землю, средний радиус орбиты несколько больше одной астрономической единицы. Атмосфера плотнее на 15 процентов, что усиливает парниковый эффект. Период обращения 20 часов, спутников нет. Угол наклона 32 градуса, и это дает сложную картину смен времен года. Мы высадились на 45 градусе северной широты, среди холмов. Было лето. Ближайший пруд по утрам замерзал, на склонах лежали сугробы, но в целом не так уж плохо для планеты типа Ж.

— Брандер дал ей имя Каин? — спросил я.

— Да. Не знаю, почему. Но имя чертовски подходит...

Вновь наступила тишина. Мануэль взял пустой стакан своего капитана и вышел. Через минуту он вернулся с полным. Пер торопливо отпил.

— Всегда бывают неприятности,— успокоил его ван Рийн.— Вы научитесь.

— Но начало было таким хорошим! — возразил Пер.— Даже язык и наблюдения, казалось... сами влетали в голову. В самом деле, весь экипаж очень легко выучил язык.— Он повернулся ко мне.— Нас было двадцать человек на «Королеве Марии». Это прекрасный корабль, построенный скорее для скорости, а не для вместимости. Нам и не нужно было больше, ведь мы должны были только основать первый торговый пост и распространить идею постоянной торговли среди автохтонов. У нас был обычный набор товаров, материалов, инструментов, оружия, бытовых предметов: ножницы, точильные камни и тому подобное. Но украшений было немного, так как ксенологи Брандера не сумели составить ясное представление, что любят и предпочитают туземцы. Каждый каинит, по-видимому, одевается и наряжается, как ему хочется. По крайней мере в земле Улаш, единственной территории, изученной более основательно.

— И конечно, это изучение было не особенно тщательно,— пробормотал Гарри.— Так всегда бывает.

— Земледельческая культура? — спросил я.

— Примитивная цивилизация,— ответил Пер.— Маленькие участки, очищенные от леса и обрабатываемые лугалами. В Улаше была незначительная металлургия: медь, золото, серебро — но все это на неолитическом уровне. Сами милдиваны — только охотники. Они привлекают себе в помощь некоторых из лугалов. Пища — преимущественно дичь. Сельское хозяйство в лучшем случае является вспомогательным источником продуктов.

— На что они похожи, эти туземцы?

— У меня есть фото.— Пер достал из кармана карточку.— Это старый Шивару. Наш первый знакомый. Вероятно, он был недоволен тем, что его снимают, но его никто и не спрашивал. За ним вы можете видеть лугала.

Я с растущим интересом изучал изображение. Фоном служил мрачный холм, на котором среди разбросанных булыжников росла, видимо, бледно-зеленая трава. Справа видна долина, поросшая густым лесом. Небо бледное, оранжевый солнечный свет искажал цвета. Шивару стоял очень прямо, напряженно глядя в объектив. Он был около двух метров роста, как сказал Пер, телом он походил на длинного человека с широкой грудью. Рыжевато-коричневая шерсть покрывала все тело до кончика элегантного хвоста. Голова меньше напоминала человеческую: на вершине черный гребень, зеленые глаза с длинными узкими зрачками, круглые подвижные уши, плоский нос, очень похожий на кошачий, толстогубый рот с торчащими по углам клыками и челюсть, суживающаяся книзу в форме буквы У. На нем было что-то вроде львиной шкуры и ожерелье из необработанных полудрагоценных камней. В левой руке он сжимал боевой топор с обсидиановым лезвием, за поясом торчал стальной нож, полученный от землян.

— Они более или менее млекопитающие, — продолжил Пер, — хотя есть отличия в анатомии и биохимии, как и следовало ожидать. Сложная система экзо- и эндотермических реакций в крови регулирует температуру тела.

— Выделение пота нечасто встречается на холодных планетах земного типа, — заметил ван Рийн. — Если долго приглядываться к чему-либо, то обязательно найдешь аналог тому, что встречал раньше. Эволюция образует параллельные линии.

— А также отклоняющиеся линии, — добавил я. — Брандер анатомировал их тела?

— Ни одного милдивана, — ответил Пер. — Но они присылали ему столько мертвых тел лугалов, сколько он не просил, а лугалы принадлежат к тому же виду, несомненно, — Он вздрогнул. — Надеюсь, они не убивали лугалов специально для землян.

Мое внимание перешло на существо, скрывающееся за Шивару. Это был другой каинит — приземистый, коротконогий, с коричневой шерстью. Лоб и подбородок были развиты слабо, на лице почти не было носа. Это существо было голым, если не считать тяжелого тюка, колчана со стрелами, лука и двух копий, торчащих из-за мускулистой спины. Я видел, что кожа существа натерта тяжестями, которые ему приходилось перетаскивать.

— Это лугал? — спросил я.

— Да. Видите ли, на этой планете два вида, и чем дальше развивается эволюция, тем больше они отходят один от другого. Все равно, как если бы австралопитеки, дожили бы до наших дней. Милдиваны превратили лугалов в рабов — по крайней мере в Улаше, а также, если судить по нашим разведочным полетам, по всему Каину.

— Не очень-то хорошо обращаются с этими бедными дьяволами, а? — вставил Гарри. — Я не стал бы доверять рабу с оружием.

— Но лугалам можно абсолютно доверять, — возразил Пер. — Как собакам. Они выполняют тяжелую монотонную работу. Милдиваны, и мужчины и женщины, колдуны, художники, охотники и тому подобное. Вся культура основана милдиванами. — Он отпил из стакана, нахмурившись. — Хотя я по вполне уверен в том можно ли применить к ним слово «культур».

Как это так? — Ван Рийн высоко поднял брови над синими маленькими глазками.

— Ну… у этих милдиванов нет ничего похожего на нацию, племя или любой другой вид общества. Семейные группы распадаются, когда самец становится слишком стар, чтобы удержать семью. Молодые самцы отделяются, к ним присоединяются несколько молодых самок. Их лугалы уходят вместе с ними, как собаки. Насколько я мог понять, такие семьи лишь случайно контактируют друг с другом. Изредка меновая торговля, иногда временные объединения для охоты на особо крупного зверя, случайные стычки между индивидуумами — и это все.

— Но этого не может быть, — возразил я. — Разумные расы нуждаются в большем. Передача традиций, что-то должно стимулировать развитие мозга. Разум не может развиваться только как биологическая функция.

— Меня это тоже смущает, — согласился Пер. — Я много разговаривал с Шивару и другими каинитами, время от времени посещавшими наш лагерь. Они были не менее любопытны к нам и тоже старались добиться успеха в торговле. Но что за работа! Целая планета дна или три миллиарда лет особой эволюции — и у них есть только упрощенный язык Улаш для начала, скромный словарь, который составили люди Брандера. Мы не могли углубляться в тонкости. И особенно, когда речь заходила о странностях их образа жизни. К концу, однако, передо мной стало что-то мерцать. Получалось, что, несмотря на свой придурковатый вид, лугалы далеко не глупы. Может, они не менее умны, чем их хозяева, но по-своему, во всяком случае, между ними не слишком большая разница. И в любом из этих патриархальных селений в пещере или под навесом в лесу всегда больше лугалов, чем милдиванов. Каждый член семьи, даже ребенок, имеет по нескольку рабов. Среди милдиванов нет кланов или племен, но нечто подобное наблюдается у лугалов. Лугалов посылают с поручениями в другие семейства милдиванов: с товарами для обмена, с известиями и так далее: они возвращаются назад с новостями. Милдиваны выращивают лугалов сознательно: у них есть некоторые практические сведения по генетике. Лугалам часто разрешают быть свободными, когда нет работы, так же как и мы разрешаем бегать собакам. У лугалов есть свои знахари и колдуны. Не следует думать, что с ними обращаются жестоко. По нашим стандартам так оно и есть, но Каин — жестокая планета, и даже жизнь самих милдиванов не так уж легка. Разумный лугал ценится высоко. Он назначается старшим среди других лугалов, учит маленьких детей милдиванов ремеслам, и в некоторых случаях хозяин даже спрашивает у него совета, как поступить в той или иной ситуации. Некоторые семьи разрешают таким лугалам есть и спать в их жилищах, как мне говорили. И вспомните, что он исключительно предан своему хозяину. То, как обращаются с другими лугалами, для него ничего не значит. Он с радостью помогает выбраковывать слабых, наказывает ленивых и все такое. Таким образом, я как будто нашел ответ на ваш вопрос. У милдиванов есть общественная жизнь, есть большие, чем семьи, объединения, ко не прямые, а косвенные, через лугалов. Милдиваны — создатели и новаторы, лугалы сохраняют традиции и осуществляют связь между поколениями. Я могу утверждать, что такие отношения между ними существуют так долго, что биологическая эволюция привела к неразрывной связи этих двух видов.

— Ты говоришь о них так спокойно и дружелюбно, — сказал Гарри, — как будто забыл, как они поступили с вами.

— Но вначале они были хорошими созданиями, — по голосу Пера я понял, как тяжело он перенес случившееся. — Гордые, как Сатана, но не жестокие. Честные и щедрые. Приходя в лагерь, они всегда приносили подарки и не требовали платы. Два или три раза предлагали нам помощь лугалов в работе. В этом не было необходимости, но они не понимали. Когда же поняли, то были очень поражены. Так во всяком случае считаю я. Трудно быть уверенным, ибо они не могли признать кого-нибудь могущественней и сильней себя. Каждое существо считает себя высшим созданием во всем мире. Но они признавали нас равными. Я не старался объяснить им, откуда Мы на самом деле. «Из другой страны». Для практических целей такое утверждение вполне подходит. Шивару особенно интересовался нами. Он был уже не молод, большинство его детей выросло и отделилось. В своем роде он считался даже богатым, передовым — экспериментировал со скотоводством, как добавочным источником пищи, наряду с охотой, и его советы всегда внимательно выслушивались остальными. Однажды я взял его с собой в флиттер, и он был возбужден и счастлив, как ребенок: в следующий раз привел трех своих жен, чтобы они тоже порадовались. Время от времени мы вместе охотились. Боже, вы посмотрели бы, как он гнался за этими огромными рогатыми животными, вскакивал им на спины и валил одним ударом топора! Затем его лугалы свежевали добычу и тащили ее в лагерь. И поверьте мне, мясо чертовски вкусное. В биохимии каинитов не хватает некоторых наших витаминов, но в целом человек может вполне питаться их пищей. Большую часть времени мы с ним разговаривали. Может, это будет для вас странным, фримены, но я никогда раньше не проводил столько часов за разговорами с другим существом. Мы старались пополнять словарь, пытались понять друг друга, и оба были так увлечены этим, что забывали даже о еде, пока Мануэль или Черкез — это главный лугал — сухой и старый каинит, напоминавший мне дружелюбных старых гномов из детских сказок, — пока один из них не приходил за нами. Иногда я приходил в себя и с удивлением замечал, что любуюсь его красотой. Каиниты хорошо сложены и грациозны, как кошки, и смертельно опасны, когда хотят этого. Это мы тоже узнали со временем. У нас было любимое место под защитой скалы на склоне холма за лагерем. Скала за нашими спинами была теплой, она казалась еще теплее, когда я смотрел на бледное сморщенное солнце и на свое дыхание, белым облачком вырисовывающееся на фоне жемчужного неба. Высоко-высоко над нами кружил хищник в поисках добычи, потом птица вдруг неожиданно метнулась в сторону — в разреженном воздухе я отчетливо слышал свист ветра в ее крыльях — и скрылась за вершинами деревьев внизу в долине. Листва деревьев имела миллионы оттенков цвета, как будто стояла бесконечная осень. Шивару сидел на корточках, охватив хвостом колени, рядом с ним на земле лежал топор. Черкез и один или два других лувала горбились на приличном удалении. Глаза лугалов никогда не отрывались от милдиванов. Иногда к ним присоединялся Мануэль, когда не был занят на строительстве. Помните, Мануэль? Вы не всегда могли быть с нами.

— Да, капитан, — отозвался Мануэль.

— Ну, — продолжал Пер, — глубокий голос Шивару звучал все дальше и дальше. Он был полон планов на будущее. Никаких вопросов о торговом договоре — у них не было никаких организаций, с которыми мы могли бы заключить договор, — но он предвидел, как его люди приносят то, что мы хотим, и обмен на то, что мы им предлагаем. И он был достаточно умен для того, чтобы понять, кик воздействует на них существование постоянного торгового поста, общего места всех встреч. Начнется более близкое общение. Пустит корни идея более тесного объединения. Он видел это впереди, выходя за рамки тех утих понятий, к которым привык. Например, он считал, что множество милдиванов, работая вместе, смогут наиболее полно использовать нерест на реке Мукуньян. Можно будет построить больше крепких каноэ и отправиться на поиски новых охотничьих угодий. Ну и тому подобное. Потом уши его, выражая внимание, начинали двигаться, усы дрожали, он наклонялся вперед и расспрашивал о людях. Из какой страны мы пришли, какая там дичь? Как мы женимся и воспитываем детей? О, он взрывался целым космосом вопросов! Постепенно, по мере расширения словаря, вопросы его становились все более отвлеченными. Мы начали изучать основы психологии каждого и были совершенно поглощены этим занятием. Я был не очень удивлен, узнав, что его культура не имеет религии. Вообще он с трудом понял мой вопрос об этом. У них практикуется колдовство, но они рассматривают его как разновидность технологии. Они не тают анимизма, у них нет аналогов антропоморфизма. Милдиваны очень хорошо знают, что они господствуют над любым растением или животным. Мне кажется также, хотя я в этом не очень уверен, у них есть смутная идея перевоплощения. Но эти вопросы не очень их интересуют, так же как и проблемы происхождения. Жизнь есть то, что существует. Мир — это такой феномен, в котором нужно либо господствовать, либо быть побежденным. Шивару спрашивал меня, почему я задаю вопросы о таких самоочевидных вещах.

Пер покачал головой. Взгляд его скользнул по повязке на ноге.

— Вероятно, в этом была моя первая ошибка.

— Нет, капитан, — мягко сказал Мануэль. — Откуда вы могли знать, что у них нет души?

— Нет ли? — пробормотал Пер.

— Оставим это теологам, — вставил ван Рийн. — Мы платим за то, чтобы они решали эти вопросы. Продолжай, мальчик.

Я видел, как Пер старается ободриться.

— Я попытался объяснить идею Бога, — начал он вновь свой рассказ. — Уверен, что это мне удалось. Шивару выглядел удивленным… и обеспокоенным. Вскоре после этого он ушел. Упоминал ли я, что милдиваны используют барабаны для связи на большое расстояние? Всю ночь я слышал грохот барабанов из долины, далеко на холмах слышался ответный рокот. В течение недели нас никто не навещал. Но Мануэль, бродивший по окрестностям, видел множество следов. За нами все время наблюдали. Вначале я почувствовал облегчение, когда вновь пришел Шивару. Вместе с ним было несколько других туземцев: Ферагхир, Тулитур — не менее значительные, чем он. Они направились прямо ко мне. Я знал об их приближении, так как их заметили наши автоматы, рубившие лес. Мы использовали в строительстве много местных материалов, в том числе и бревна. Обрубали деревья силовым лучом, грузили на грави-тележки и везли на строительство. Воздух был полон гула и грохота, звона и треска, а ветер пронизывал, как луч лазера. В облаке пыли я с трудом различил наш корабль и жилые навесы около него: лучи солнца едва пробивались на площадку. Они подошли ко мне, эти трое высоких охотников, в сопровождении дюжины вооруженных лугалов. Шивару поманил меня.

— Идем, — произнес он. — Тут не место для милдивана.

Я посмотрел ему в глаза, они были непроницаемы, как будто он поставил стеклянную маску между собой и мной. Правду сказать, у меня по коже пробежал озноб. Я был безоружен, мы все были безоружны, за исключением Мануэля — вы знаете новомексиканцев, — и я боялся, что сделаю хуже, если пойду за оружием. Я на языке Улаш приказал Тому Вуллису занять мое место и попросил Мануэля пойти со мной. Если автохтоны вбили себе в голову, что мы хотим причинить им ущерб, вряд ли их успокоит, если я буду при них говорить по-английски — на языке, которого они не понимают. Не было сказано ни слова, пока мы не очутились вдали от пыли и шума, на нашем старом месте у скалы. Сегодня она не казалась теплой.

— Я приветствую вас, — сказал я милдиванам, — и прошу есть и спать с нами. — Это местная форма вежливости для посетителей.

Но я не получил обычного ответа. Тулитур взмахнул копьем, которое он держал, и спросил — не грубо, понимаете, а с каким-то неприятным оттенком в голосе:

— Зачем вы пришли в Улаш?

— Зачем? Но ты знаешь. Торговать.

— Нет, подожди, Тулитур, — прервал Шивару. — Ты не то спрашиваешь. — Он повернулся ко мне. — Кто вас послал? — спросил он.

— И я должен вас спросить, фримены, понимаете ли вы, что такое черный голос? Я не собирался увиливать от ответа. Мы что-то сделали неправильно, но у меня не было ни малейшего представления, что же именно. Ложь или увертки могли улучшить дело, но могли и ухудшить его. Я видел, как солнце блестит на лезвиях топора, и испытывал радость, что со мной Мануэль. Шум лагеря доносился сюда слабо. Либо мы далеко отошли, либо усилился ветер. Я заставил себя смотреть прямо на него.

— Ты знаешь, что мы здесь ради таких же людей, но оставшихся дома, — начал я.

Мускулы под его шерстью напряглись, к тому же… я не очень хорошо понимаю выражение лица туземца. Но губы Ферагхира обнажали его зубы, как будто он встретил врага. Тулитур держал копье наготове. В докладах Брандера сообщалось, что милдиваны никогда не ведут себя так в присутствии друзей. Однако понять Шивару было трудно. Готов поклясться, что он сожалел. О чем?

— Вас послал Бог? — спросил он.

Это дало завершающий штрих к этой сумасшедшей картине. Я засмеялся, хотя на самом деле никакого веселья не ощущал. И в голове у меня звенело. Я понял семантическую трудность. В Улаше используются несколько разновидностей повелительного наклонения. Приказ отца сыну отличается от приказа другому милдивану, побежденному в схватке, и оба они отличаются от распоряжений, отдаваемых лугалу, и так далее, в таком широком масштабе, которого не могли представить наши психолингвисты. Шивару хотел знать, являюсь ли я рабом Бога. Конечно, сейчас было не время рассказывать ему историю религии, к тому же я не очень силен в этом. Я только сказал: нет, мы не рабы Бога. Бог — это символ, в чье существование верят некоторые из нас, но далеко не все. И он определенно не давал мне никаких приказов. Это удивило их. Дыхание со свистом вырывалось сквозь клыки Шивару, гребень на его голове поднялся, хвост хлестал по ногам.

— Тогда кто же послал вас? — почти закричал он. Я мог бы перевести этот вопрос и так: «Кто же ваш владелец?»

Я услышал щелчок, это Мануэль раскрывал кобуру. За спинами милдиванов лугалы приготовили топоры и копья. Можно представить себе, как я тщательно выбирал слова для ответа.

— Мы здесь свободны, — сказал я, — как часть общества. — Или, быть может, слово, которое я употребил, означало «содружество»? Я не мог объяснить особенности нашей экономики. — В нашей стране, — сказал я, — никто не является лугалом. Вы видели, как за нас работают наши машины. Нам вообще не нужны лугалы.

— Ах-х-х! — Ферагхир взмахнул копьем. Мануэль взвел курок.

— Я считаю, что вам лучше уйти, — сказал он туземцам, — прежде чем начнется схватка. Мы не хотим убийства.

Брандер демонстрировал туземцам действие нашего оружия, мы тоже. Никто из каинитов не двигался, как нам показалось, в течение вечности. Волосы на лугалах встали дыбом. Они были готовы броситься на нас и умереть во славу своих хозяев. Но это слово не было произнесено. Три милдивана обменялись взглядами. Шивару проговорил безжизненным голосом:

— Мы должны обсудить это.

Они повернулись и пошли по длинной шуршащей траве, лугалы следовали за ними. Барабаны гремели дни и ночи. Мы между собой долго обсуждали события. В чем дело? Милдиваны были примитивны и необразованны по стандартам здравого смысла, но далеко не глупы. Шивару не был удивлен, что мы отличаемся по виду от жителей Каина. Например, то обстоятельство, что мы живем обществом, а не отдельными семьями, было одной странностью и скорее интриговало, а не шокировало его. И, как я уже говорил вам, хотя обширные объединения не были приняты у милдиванов, время от времени они все же объединялись. В таком случае, что же в нас ему не понравилось? Игорь Юшенков, офицер «Королевы Марии», высказал правдоподобное объяснение. Если они считают нас рабами, значит, наш хозяин должен быть еще могущественнее. Может, они считают, что мы готовим базу для вторжения?

— Но я ясно сказал им, что мы не рабы, — ответил я.

— Не сомневаюсь, но поверили ли они вам?

Можете себе представить, как я ворочался в своем навесе. Должны ли мы собрать свои механизмы, найти другой район и начать все заново? Это означает уничтожение всего, чего мы добились. Изучение нового языка было самой легкой проблемой. Но перемещение мало что дало бы нам. Полеты на флиттере показали, что повсюду на Каине один и тот же образ жизни, как на Земле в палеолитическую эру. Если мы каким-то образом нарушили не просто местное табу, а нечто фундаментальное… Я не знал этого. Сомневаюсь, что Мануэль проводил больше двух часов за ночь в своей постели. Он был слишком занят укреплением системы нашей обороны, тренировкой людей, проверкой постов и бдительности. Но следующий наш контакт был внешне совершенно мирным. На рассвете меня поднял часовой, сообщивший, что появилась группа туземцев. Ночью поднялся туман, затянув влажной серой дымкой весь мир, так что трудно было что-либо различить и в трех шагах. Выйдя, я услышал треск припарковавшегося поблизости трактора — единственный отчетливый звук во всеобщей заглушенности. Тулитур и другой милдиванин стояли в окружении пятидесяти лугалов. Их шерсть была покрыта влагой, а оружие блестело от инея.

— Они двигались ночью, капитан, — заметил Мануэль. — Для лучшей скрытности. Несомненно, за пределами видимости ждут другие.

Он послал со мной взвод охраны. Я в соответствии с ритуалом приветствовал их, как будто ничего не случилось. И вновь не получил никакого ответа. Тулитур только сообщил:

— Мы пришли для торговли. За ваши товары мы дадим нам меха и травы, которые вам так нравятся.

Это было удивительно, тем более что наш торговый пост был построен лишь наполовину. Но я не мог отказаться от того, что, возможно, было оливковой ветвью.

— Хорошо, — сказал я. — Идемте, поедим и переговорим.

Хороший ход, решил я. Совместная еда накладывает некоторые обязательства, как на Земле, так и в Улаше. Тулитур и его товарищ, Вокзахан, теперь я вспомнил его имя, не поблагодарили, но вошли в корабль и сели за стол в кают-компании. Я решил, что так будет более впечатляюще, чем под навесом, к тому же не так холодно. Я приказал принести бекон и яйца — пищу, которую, как я знал, любили каиниты. Они сразу же перешли к делу.

— Сколько вы хотите продать нам?

— Это зависит от того, что вы хотите купить и что у вас есть в обмен, — я решил соревноваться с ними в любезности.

— Мы не принесли ничего с собой, — объяснил Вокзахан, — потому что не знали, согласитесь ли вы торговать.

— Почему мы не согласимся? — ответил я. — Ведь для этого мы и пришли. Между памп нет споров, не так ли?

Ни один зеленый глаз не моргнул.

— Нет, — произнес Тулитур, — споров нет. Мы хотим купить пистолеты.

— Такое оружие мы не можем продать, — я вынужден был сразу покончить с этим и не хитрить. — Однако мы можем вам предложить ножи и множество других полезных инструментов.

Они помрачнели немного, но спорить не стали. Наоборот, тут же принялись обсуждать условия обмена. Они хотели получить как можно больше и не снижали цены. Но милдиваны желали взять вещи в кредит. Они сказали, что наши товары понадобятся им немедленно, а сбор трав и мехов на обмен потребует времени. Это ставило меня в неприятное положение. С одной стороны, милдиваны всегда действовали честно, и, насколько я могу судить, всегда говорили правду. К тому же я не хотел отказывать им. С другой стороны… но вы все понимаете не хуже меня. Я льщу себе, но я дал им дипломатический ответ. Мы нисколько не сомневаемся в их добрых намерениях, сказал я. Мы всегда знаем, что милдиваны хорошие парни. Но всегда может произойти нечто неожиданное, и мы потеряем огромную сумму. Тулитур хлопнул по столу и фыркнул:

— Следовало ожидать таких опасений. Хорошо, мы оставим наших лугалов, пока не будет собрана плата. Они стоят очень дорого. Но вы будете должны отвезти товары туда, куда мы укажем.

Я решил, что на таких условиях они могут получить половину запрашиваемых товаров.

Пер замолчал и прикусил губу. Гарри наклонился и взял его за руку. Ван Рийн проворчал:

— Да, черт возьми, никто не может предвидеть всего, но всегда следует ожидать худшего. Ты поступил правильно, мальчик. Абдал, еще выпивки, ты считаешь, что мы на Марсе?

Пер вздохнул.

— Мы погрузили товары на гравитележку, — продолжал он. — Мануэль сопровождал ее на вооруженном флиттере — предосторожность не помешает. Но ничего не случилось. Примерно в пятидесяти километрах от лагеря милдиваны попросили наших людей остановиться на берегу реки. Здесь стояли каноэ, около них — несколько других милдиван. Было ясно, что дальше они намеревались перевозить товары самостоятельно, и Мануэль спросил, есть ли у меня какие-нибудь возражения.

— Нет, — ответил я. — Какая разница? Они хотят сохранить в тайне место назначения. Они нам больше не доверяют.

За Мануэлем на экране я видел смотрящего на нас Вокзахана. Наши коммуникаторы и раньше очаровывали посетителей лагеря. Но на этот раз мне показалось, что на его лице промелькнула усмешка. Я был занят обеспечением и размещением лугалов. При них всегда находились один или два охранника. Не то чтобы я ожидал неприятностей. Я слышал, как хозяева сказали им: «Оставайтесь здесь и делайте все, что прикажут земляне, пока мы не вернемся». Тем не менее я беспокоился, так как знал, что в лагере находится целая свора этих домашних собак милдиванов. Они сидели по-звериному. Когда ночью загремели барабаны, они беспокойно задвигались по отведенному им павильону, переговариваясь на языке, о котором в записях Брандера не было никаких сведений. Но на следующее утро они были вполне кроткими. Один из них даже спросил, не могут ли они помочь нам в работе. Я чуть не засмеялся, представив себе лугала среди приборов пятисотсильного трактора, и сказал им, что мы благодарны, но их помощь не нужна: они должны только ждать. Несколько раз на протяжении следующих трех ночей я пытался вступить с ними в беседу, но ничего из этого не вышло. Они отзывались, однако ответы их были бессмысленными.

— Где вы живете? — спрашивал я.

— Там, в лесу, — говорил лугал, глядя на пальцы ног.

— Что за работу вы выполняете дома?

— Ту, что велит мой милдиванин.

Я отступил. Тем не менее они не были глупы. У них были какие-то игры, и они в них играли, используя глиняные фигурки, значение которых я так и не смог разгадать. На рассвете они строились в ряд и пели: странная печальная песня с импровизациями, которая иногда заставляла меня ощущать нервную дрожь. Большую часть времени они спали или сидели, уставившись в пустоту, но изредка по нескольку собирались в кружок, обхватив друг друга руками за плечи, и о чем-то шептались. Ну… я рассказываю слишком долго. На нас напали незадолго до рассвета, на четвертый день.

Позже я узнал, что там было около ста милдиванов и одно небо знает, сколько лугалов. Они сошлись повсюду на этой ужасной территории, называемой Улаш, созванные барабанами… Их разведчики обнаружили наши пикеты, и, пока град стрел обрушивался на эти места, большая часть отряда ворвалась внутрь. Однако не могу сказать вам слишком много. Я был ранен… — Лицо его исказилось. — Что за проклятие! И в первом самостоятельном полете!

— Продолжай, — попросил Гарри, — ты не рассказывал нам подробности.

— Их немного, — Пер вздрогнул. — Первые же крики разбудили меня. Я сунул ноги в сапоги, набросил куртку, шаря руками в поисках оружия. В то же время в полный голос зазвучали сирены. Даже сквозь них я услышал у своего навеса выстрелы из бластеров. Я выскочил наружу. Все было черным кипящим котлом. Сверкали выстрелы из бластеров, гудели сиропы, раздавались крики туземцев. Холод охватил меня. Свет звезд отражался инеем, покрывавшим холмы. Я на мгновение удивился, как много здесь звезд и какие они яркие. Затем Юшенков включил прожекторы на башенке «Марии». Внезапно над нашими головами вспыхнуло солнце, слишком яркое для нас. Каким же оно должно было показаться каинитам? Сине-белая невероятность, я думаю. Они кишели между нашими навесами и машинами, высокие охотники в леопардовых шкурах, приземистые коричневые гномы, топоры, копья, дубинки, луки, кинжалы в их руках. Я видел только одного человека, распростертого на земле, пальцы его сжимали пистолет, а голова являла собой размозженный ужас. Я поднес ко рту командный микрофон — на всякий случай я его всегда ношу у пояса — и принялся отдавать приказы, пробираясь к кораблю. У нас было мощное оружие, но нас было двадцать, нет, девятнадцать или даже меньше против всего Улаша. Наше расположение было предназначено и для обороны. Два человека спали в корабле, остальные — под навесами вокруг него. С полдюжины часовых пробрались на корабль, остальные все еще лишь пытались пробиться к нему. Мы должны были выручить их, да побыстрее. Иначе будет слишком поздно. Я видел, как наши парни показались из своих укрытий у посадочных стабилизаторов. Даже теперь я помню, как бежал Зерковский, не застегнув свою парку, и она болталась вокруг его голых ног. Он никогда не спал в пижаме. Вы заметили, что в самые напряженные моменты обращаешь внимание ка такие подробности? А каиниты начали разбегаться, ошеломленные светом. Они не ожидали того, как и сирен, звук которых ужасен даже для привычных ушей. Несколько их лежали ранеными или убитыми.

Все, что я сам видел, было ревущим, воющим, звенящим потоком. На меня напали сзади. Я упал им под ноги. Они перепрыгнули через меня и оставили меня в тисках лугала. Он лежал на моей груди и старался сжать мое горло руками и зубами. Черт возьми! Это создание было очень сильным. Сантиметр за сантиметром он сжимал мое горло. Вдруг появился другой лугал. Он подобрал дубинку упавшего каинита и ударил меня по подвернувшемуся месту — таким местом оказалась моя нога. И после этого я не чувствовал ничего, кроме боли и ярости, а потом наступила тьма. Дело, конечно, в том, что лугалы-заложники освободились. Я должен был ожидать этого. Даже без особого приказа они не могли оставаться в стороне, когда сражались их хозяева. Но, несомненно, они получили приказ. Тулитур и Вокзахан провели нас. Они получили безвозмездно большую партию товаров и к тому же разместили подкрепление для атакующих в самом нашем лагере. Но даже и в этом случае их план не удался. Они не представляли нашей реальной силы. Да и как они могли ее представить? Мануэль один убил двух напавших на меня лугалов. Для этого ему потребовалось два выстрела. Наши парни образовали кольцо огня, и враги разбежались. Но они сильно повредили нам. Я пришел в себя в лазарете «Королевы Марии». Мануэль сидел рядом со мной, как беспокойный ворон.

— Как дела? — спросил я.

— Вы должны отдыхать, сеньор, — ответил он, — но пусть Бог простит меня, я приказал доктору начинить вас стимуляторами… Нам требуется ваше решение. И немедленно. Несколько человек ранены. Двое мертвы. Трое исчезли. Враги отступили, я думаю, с пленниками.

Он поднял меня на носилки и вынес наружу. Я не испытывал боли, но голова у меня кружилась. Вы знаете, как чувствуешь себя, когда по горло набит наркотиками. Мануэль сказал мне, что кость левой ноги скрепили, но сейчас дело было не в этом… Гувер и Мурамото погибли, Будлис, Ченг и Зерковский исчезли. Лагерь под оранжевым солнцем был неестественно спокоен. Мои люди очистили его, пока я был без сознания. Трупы врагов лежали в ряд. Двадцать три милдиванина — и это число будет преследовать меня до конца жизни — и не знаю сколько лугалов. Вероятно, не меньше сотни. Меня понесли мимо, и я смотрел в их окровавленные лица. Но никого не узнал. Наши пленники были размещены в главном котловане фундамента. Около ста лугалов, но только два милдиванина. Большинство же раненых унесли с собой друзья. С таким количеством конструкций и машин, стоявших вокруг, это не так трудно было сделать. Мануэль объяснил, что остановил нападение заложников парализующими лучами. Это оказалось наилучшим оружием: благодаря ему нельзя заставить лугала сражаться за своего хозяина, даже под угрозой смерти. В углу ямы, глядя на вооруженных людей, стояли два мнлдиванина. Один был мне незнаком. У него был ужасный ожог от бластера, и наши медики дали ему болеутоляющее. Но другого, невредимого, я узнал. Его уложил парализующий луч. Это был Кочихир, старший сын Шивару, навещавший нас один или два раза с отцом. Мы смотрели друг на друга. Наконец я спросил:

— Почему? Почему вы сделали это?

Каждое слово белым облачком вылетало у меня изо рта, и ветер уносил его.

— Потому что они предатели, убийцы и воры по натуре! — выкрикнул Ющенков, также на Улаш. Группа Брандера позаботилась о том, чтобы собрать все слова, относящиеся к понятиям о чести и бесчестии. Ющенков плюнул на Кочихира. — Мы должны охотиться на них, как на диких зверей, вспылил он. Гувер был его двоюродным братом.

— Нет, — возразил я на Улаш, потому что среди лугалов раздался ропот, свидетельствующий о возможности любых, самых безумных поступков. — Не говорите так…

Ющенков закрыл рот, и вновь среди этих полосатых людей послышался гул, как рокот океанского прибоя.

— Но, Кочихир, — сказал я, — твой отец был моим хорошим другом. Во всяком случае, я в это верил. Чем мы обидели его и ваших людей?

Он поднял гребень на голове, обернул хвост вокруг лодыжек и фыркнул:

— Вы должны уйти и никогда не возвращаться. Иначе мы будем уничтожать вас в лесах, обрушив на вас холмы, прогоним через ваш лагерь рогатых зверей, отравим источники и сожжем всю траву под вашими ногами. Уходите и не смейте возвращаться!

Я готов был взорваться, в моей голове пульсировала боль, меня охватила лихорадка. Я с трудом проговорил:

— Мы не уйдем, пока не вернут наших пленных друзей. В лагере есть барабаны, которые твой отец подарил мне до своей измены. Вызови своих, Кочихир, и скажи им, чтобы вернули наших людей. После этого, вероятно, мы сможем вести переговоры, но не раньше.

После моей речи он смотрел на меня, не отвечая.

Я поманил Мануэля:

— Нет смысла продолжать разговор. Нужно организовать прочную оборону. Вторично нас не захватят врасплох. И пошлите на поиски флиттеры. Их отряд не мог далеко уйти.

— Вы лучше можете рассказать, как со мной спорили, Мануэль. Вы сказали, что посылка флиттеров будет напрасной тратой энергии, которая теперь нам так необходима. Верно?

Мануэль выглядел смущенным.

— Я не хотел противоречить моему капитану, — произнес он. — Но я на самом деле считал, что разведка с воздуха ничего не обнаружит на этих сотнях гектаров лесов, холмов и ущелий. Они могли разделиться, эти дьяволы. Но даже если они шли вместе, инфракрасный локатор вряд ли обнаружил бы их сквозь покров лесов. Но мне не нравится противоречить своему капитану.

— О, вы и не противоречили, — уголок рта Пера поднялся. — После этого я чуть не сошел с ума. Бушевал и кричал на вас, да? Сказал, чтобы вы выполнили приказ и подняли в воздух все флиттеры. Вы отсалютовали и пошли, но я остановил вас. Вы не должны были вылетать лично. Вы слишком ценны для корабля. Я хотел послать человека с опытом жизни в лесу, который смог бы найти следы даже сверху. Но мозг мой все глубже и глубже погружался в какой-то водоворот.

— Посмотрим, как заставить этого обросшего шерстью ублюдка действовать с нами, — я все не мог успокоиться.

— Меня слегка обидело, что капитан так вел себя со мной, — признался Мануэль. — И хотя время от времени на различных планетах, когда бывает крайняя необходимость… но это не к месту.

— Я хотел каким-нибудь образом снизить моральный дух наших пленников, — продолжал Пер. — Сейчас-то я вижу, что нет никакой разницы, помогли бы нам пленники связаться со своими или нет. Каиниты не знают нашего чувства групповой солидарности. Если Кочихир и его приятели попали в наши руки, тем хуже для них, но Шивару и другие достаточно знали о нашей психологии, чтобы понять, что означают для нас эти три пленника.

Я посмотрел вниз на Кочихира. Его зубы сверкнули. Он не издал ни звука, не сделал ни одного движения, хотя даже он, не понимая по-английски, должен был сообразить, что происходит. Я говорил, как пьяный. И, как пьяный, тщательно подбирал слова.

— Кочихир, — сказал я. — Я приказал охотиться на флиттерах за вашими людьми и отобрать наших друзей. Сможет ли милдиванин противостоять летающей машине? Сможет ли он бороться, если наши бластеры сожгут его сверху? Сможет ли он укрыться от глаз, которые видят от горизонта до горизонта? Ваши люди дорого заплатят нам, если не вернут пленных. Бери барабаны, Кочихир, и скажи им это. Если ты этого не сделаешь, то тебе это обойдется дорого. Я приказал своим людям сделать все, чтобы сломить вашу волю.

О, это была отвратительная речь. Но Гувер и Мурамото были моими друзьями. Будлис, Ченг и Зерковский тоже были моими друзьями, если они еще живы. А я был на грани обморока. Я на самом деле лишился чувств при возвращении на корабль. Я услышал, как док бормотал что-то о том, что как он может лечить пациента, если тот начинен наркотиками, которые могут свалить даже верблюда… но слова доносились откуда-то издалека, все вертелось вокруг меня, пока мне не показалось, что я превратился в электрон, пойманный в осциллограф… Тьма стала зеленой и… потом мне сказали, что я сорок часов был без сознания. С этого момента будет рассказывать Мануэль.

К этому времени Пер уже охрип. Он откинулся в кресле, и я увидел, как он побледнел. Одной рукой он привязывал повязку, вермут расплескивался в другой, когда он поднял свой стакан. Гарри с беспомощным гневом, готовый испепелить ван Рийна, смотрел на сына. Торговец же был невозмутим:

— Ну, ну, после такого происшествия я заставил его рассказывать, да? Но скоро обед, и нет лучшего лекарства, чем натуральный бифштекс, а как только он сможет ходить, он явится в мой дом в Джакарте для хорошей оргии.

— О, огонь ада! — вспылил Пер. — Почему вы стараетесь, чтобы я чувствовал себя хорошо? Я испорчу вам весь праздник.

— Ну, сынок, постарался я его успокоить. — Ты был и хорошем настроении полчаса или час назад, и через полчаса ты снова будешь в хорошем настроении. Вновь переживать такие моменты — самое тяжелое наказание из всех, наложенных. Я тоже испытал это. Послушай, Пер, если бы ван Рийн считал, что миссия провалилась из-за твоей ошибки, ты не выпивал бы здесь сегодня. Ты продавал бы мясо людоедам.

Ответом мне был намек на улыбку.

— Ну, дон Мануэль, — сказал ван Рийн, — теперь мы слушаем нас.

— Вы льстите мне, сеньор, но я не док, — ответил тот вежливо, академично и не совсем покорно. — Мой отец был охотником в Сьерра лос Воскес, и я отправился в космос вместе с наемниками Роджерса и стал там сержантом, а потом перешел на службу к вам. Не больше. — Он поколебался. — Я не много могу добавить о случившемся на Каине.

— Не говорите глупостей, — ван Рийн приканчивал третий или четвертый литр пива с момента моего прихода, знаком показывая, чтобы принесли еще. Мой собственный стакан тоже наполнили, и звезды и город снаружи стали слегка покачиваться. Я достал трубку, чтобы немного протрезветь. — Я читал официальные доклады вашей экспедиции, — продолжал ван Рийн. — Они сухи. Мне нужны детали. Те мелкие подробности, которые никогда не попадают в отчеты, наподобие тех, что привел Пер. И я должен себе представить планету во всей реальности, и тогда этот старый котелок, возможно, найдет разгадку. Ибо мой опыт охватывает множество планет, где я, даже я, Николас ван Рийн, падал мордой в грязь. А на ней, хо-хо, вмещается много грязи! Эволюция делает параллели, а также наклонные линии, как кто-то сказал сегодня вечером. Какая линия параллельна эволюции на Каине? Говорите, Мануэль. Смелее. Шутите, пойте песни, стойте на голове, если хотите, но рассказывайте.

— Как пожелаете, сеньор, — начал он. — Голос его был ровным. Когда моего капитана унесли, я стоял в задумчивости, пока Игорь Ющенков не поинтересовался:

— Ну так кто же поведет флиттер?

— Никто, — проговорил я.

— Но мы получили приказ.

Капитан ранен и потрясен. Нам даже не следовало поднимать его, — ответил я и сам спросил у стоящих рядом людей: Разве я не прав?

После некоторого колебания они согласились. Я наклонился над краем ямы и спросил Кочихира, будет ли он передавать с помощью барабана наши условия.

Нет, — тот был непреклонен, — нет, чтобы вы со мной ни сделали.

— Я ничего не собираюсь делать, — произнес я. — Сейчас вам принесут еду.

Остаток дня я бродил по сугробам, лежащим на склонах холмов. Да, это была окоченевшая земля, то устремляющаяся вниз долинами, то поднимающаяся холмами и кончавшаяся на горизонте зубцами гор. Я думал о доме и об одной девушке по имени Долорес, которую я когда-то, очень давно, знал. Люди не работали, они толпились, мало говорили, и к вечеру их дыхание инеем стало застывать на их парках. Я говорил с ними по очереди и отбирал тех, которые были мне нужны для выполнения заданий. Они были хорошими людьми, но мало кто из них имел охотничий опыт. Сам я не мог долго выслеживать каинитов, так как они пересекали широкую полосу скального грунта, на котором совершенно не были видны их следы. Но Хамиб ибн Рашид и Жак Нголо в свое время были охотниками. Мы приготовили все необходимое. Потом я отправился на корабль взглянуть на капитана — он лежал тихо. Я почти ничего не ел и мало спал. Когда я вернулся к яме, наступила темнота. Четверо людей, оставленных для охраны, темными тенями вырисовывались на фоне звездолета.

— Вы свободны, — сказал я, извлекая свой бластер…

Их шаги замерли вдалеке. Темные фигуры, скрывавшиеся на дне ямы, шевелились и бормотали. Послышался голос Кочихира;

— А, ты вернулся. Пришел меня пытать?

У этих каинитов глаза видят во тьме не хуже кошачьих. Я раньше думал, что они хихикают, видя, как мы слепнем после захода солнца.

— Нет, — отозвался я, — я только караулю вас.

— Ты один? — фыркнул он.

— С этим, — я показал бластер.

Он замолчал. Холод все больше охватывал меня. Я не думал, чтобы каиниты особенно ощущали его. Звезды медленно двигались над головой, и я начал постепенно отчаиваться в успехе своего плана. Доносился шепот пленников, но в остальном весь мир застыл в холодном безмолвии.

Это произошло с дьявольской быстротой. Лугалы все время безостановочно двигались. И вдруг они бросились на меня. Один вставал другому на плечи, и так они дотянулись до края ямы. Они шли на смерть, так они считали, но я промахнулся. Лугал, бросившийся на меня, был изумлен, что еще жив. Если бы я не промахнулся, на меня набросились бы другие. Два лугала оказались на мне, я пытался оторвать их руки от своего горла. Тяжелые кулаки били меня по голове и животу. Ладонь заткнула мне рот, мешая крикнуть. Тем временем все пленники выбирались из ямы и убегали. В конце концов я высвободил одну ногу и ударил лугала. Он покатился, крик боли застыл в его горле. Я обернулся и ударил другого по горлу ладонью. Когда он обмяк и свалился, я вскочил на ноги и закричал.

Мгновенно взревела сирена и вспыхнул прожектор. Люди бежали от корабля и навесов.

— Назад! — крикнул я. — Не бегите туда, во тьму!

Много лугалов не успело удрать, они отступили к дальней стене ямы, когда прибежали вооруженные люди. Своими телами они закрывали раненого милдиванина от наших пистолетов. Но мы стреляли лишь вслед бежавшим, да и то безуспешно. Охранники выстроились вокруг котлована. Я шарил по земле в поисках бластера. Его не было. Кто-то забрал его: если не Кочихир, то кто-нибудь из лугалов, который все равно отдаст его Кочихиру. Жак Нголо подошел ко мне.

— Плохо, — решил он, узнав, в чем дело.

— Дьявольски не повезло, — согласился я с ним, — но мм должны преследовать их…

Я встал и стянул свою парку. Под ней был шлем и специальный космический костюм, который и защитил меня в борьбе. Я сбросил его, так как он теперь лишь мог помешать миг, и присоединился к другим. Хамид ибн Рашид нес мои припасы и запасной бластер. Я взял их, и мы втроем начали преследование. Благодаря милосердию Господа нам не привелось раньше испытать очки ночного видения. Они делали мир ясным, но каким-то уж очень нереальным, как во сне. Нашим компасом был инфракрасный следоискатель Нголо, игла прибора, дрожа, указывала направление, куда удалилась группа каинитов. Мы увидели их вскоре, когда они пересекали — безлесую часть холма, прячась за булыжниками. Но мы припали к земле, чтобы они не увидели нас на фоне неба. Мы задыхались от бега, когда достигли края леса, но продолжили идти под прикрытием деревьев, чтобы не выпустить каинитов за пределы действия прибора. Он и так стал мерцать, поскольку множество деревьев начали закрывать от нас тепло тел каинитов. Я осторожно шел среди кустарников, раздвигая ветки. Через час мы углубились в долину. Повсюду стояли высокие деревья; небо было скрыто, и я должен был до предела увеличить напряжение в своих ночных очках. Картина начала проясняться. Каиниты двигались обычной походкой, уверенные в том, что им удалось скрыться, но даже без специальных предосторожностей не оставляли следов. Поскольку они не были начеку, мы подошли ближе, и надобность в инфракрасном приборе отпала. Наконец мы вышли на луг, примятая трава которого указывала, что здесь они проходили совсем недавно. И тут каиниты сделали то, чего я опасался. Отряд разбился на три или четыре группы, и каждая двинулась своим путем.

— Которую выберем? — спросил Нголо.

— Нас трое, значит, мы должны следовать за тремя, — ответил я.

— Бисмилла! — выговорил ибн Рашид. — С бластером или без него, я бы не хотел встретиться с ними в одиночку. Но чему быть, того не миновать.

Мы провели в обсуждении дальнейших действий некоторое время, и, очевидно, когда мы разделились, восток начал сереть. Похоже, лугалы двинулись к домам своих хозяев, а рабы Кочихира сопровождали его. А именно Кочихир был нам нужен. Я предполагал, что самая большая группа его, так как в атаке в первую очередь принимали участие принадлежавшие ему лугалы. Этот след я выбрал для себя. Хамид и Нголо тоже хотели идти по нему, но я, используя свою власть, отстоял эту честь, чтобы народ Нового Мехико никогда не мог говорить, что Мануэлю Гомесу недостает храбрости. Теперь между нами и беглецами было такое большое расстояние, что не было причин не использовать радиопередатчики для переговоров друг с другом и с людьми в лагере. В последующие часы эти переговоры очень ободряли меня. Ибо это было медленное, трудное выслеживание охотников в их собственном мире. И я не уверен, что мне бы удалось это, если бы отряд состоял из милдиван и лугалов, которые используются на охоте. Но, к счастью, в нападении участвовали и лугалы с полей и шахт, домашняя прислуга, а они были менее осторожны. Позже, утром, меня вызвал Нголо.

— Мой отряд подошел к пещере и к навесу около нее, — сказал он. — Я сижу на дереве и вижу, как их встречают женщины и дети милдиванов. Они движутся к навесу. Я думаю, что это жилище их хозяина, и они не пойдут дальше. Должен ли я вернуться на луг и идти по другому следу?

— Нет, — возразил я, — он будет слишком холоден к этому времени. Ступайте на место, где вас не увидят, и вызывайте флиттер.

Через несколько часов сердце подпрыгнуло у меня в груди. Ибо я увидел дерево с несомненными следами выстрелов из бластера. Кочихир практиковался. Я вызвал Хамида и спросил, где он.

— На берегу реки, — ответил он. — Они здесь переправились. Думаю, как перебраться на другой берег.

— Дальше не ходите, — сказал я. — Мой след правильный. Быстрее возвращайтесь в лагерь.

— Что? — удивился он. — Разве я не присоединюсь к вам?

— Нет, — отказался я. — Я же очень близко. Возможно, так близко, что они увидят флиттер и насторожатся.

Думаю, что это был единственный разумный выход. Несколько раз я останавливался для еды и отдыха. Стимуляторы помогали мне выдержать такой длинный путь, что поразились бы даже презиравшие людей каиниты. К вечеру след стал таким свежим, что я замедлил ход и пошел со змеиной осторожностью. Здесь, в низине, воздух после захода солнца был не таким холодным, как на холмах. Около полуночи мой инфракрасный детектор отметил источник излучения, слишком мощный для человеческих тел. Я прошептал эту новость по рации и приказал прекратить связь, чтобы нас не услышали. Затем я двинулся вперед. Наконец я оказался на краю небольшой поляны. Здесь горел костер, отбрасывая пляшущие тени на стены большого прямоугольного сооружения без окон, прикрытого деревьями. Два милдиванина склонились над своими копьями. Из отверстия на крыше пробивался свет. Я осторожно достал свой парализующий пистолет. Два выстрела — и стражи упали. Я пробежал открытое пространство, укрылся в тени здания и стал ждать. Но ничего не было слышно. Только кожаный занавес мешал мне рассмотреть внутренность помещения. Я осторожно отодвинул его и заглянул в образовавшуюся щель. Хотя густой дым и мешал, но я смог рассмотреть, что внутренность здания представляет собой одну длинную комнату. Все вокруг было увешано прекрасными мехами. Около десяти милдиван, в основном, мужчин, сидело на корточках кружком около огня, горевшего в яме и освещавшего их свирепые плоские лица. В углу сгрудилось несколько лугалов. Среди них я узнал старого Черкеза и обрадовался тому, что он уцелел в битве. Лугалов из отряда Кочихира, по-видимому, отправили в бараки. Сам Кочихир рассказывал отцу, Шивару, о своем бегстве. И хотя момент был совсем неподходящим для радости, я дал обет поставить множество свечек перед святыми. Ибо все случилось так, как я надеялся: Кочихир не пошел домой, а явился на заранее условленное место встречи. Зерковский, Ченг и Будлис были здесь же. Они сидели в дальнем конце комнаты, кашляя от дыма. Их прикрывали шкуры, спасающие их от холода. Кочихир кончил свой рассказ и взглянул на отца, ожидая одобрения. Хвост Шивару двигался взад и вперед.

— Странно, что они так заботились о тебе, — удивился он.

— Они подобны слепым детенышам, — фыркнул Кочихир.

— Не уверен, — пробормотал Шивару. — Их сила велика. И… и мы знаем, что они совершали в прошлом. — Голос его внезапно стал острым, шепот резал, как ножом. — Или нет? Повтори, Кочихир, как их хозяин отдал приказ, они же поступили по-другому.

— Но это ничего не значит, — сказал другой милдиванин, седой и покрытый шрамами. — Сейчас мы должны решить, какую пользу извлечь из этих пленных. Ты считаешь, что на них можно обменять наших лугалов, а также Гумуша — Кочихир говорит, что он остался у них. Но я спрашиваю — зачем нам это? Лучше выставить тела пленных там, где земляне смогут их найти. Это послужит для них еще одним предупреждением.

— Правильно, — согласился Вокзахан, который сидел среди собравшихся. — Тулитур утверждает, что они слепы и глупы.

— Вначале надо попробовать обмен, — настаивал Шивару. — Если не удастся… — Его клыки сверкнули при свете огня.

— Убьем одного для примера, а потом поговорим, — гневно спорил Кочихир. — Они угрожали мне тем же.

Гул пробежал между ними, как между зверьми в зоопарке. Я с ужасом подумал о том, что они могут так поступить. Мой капитан говорил вам, что ни один милдиванин не имеет власти над другими. Как бы ни хотел этого Шивару, он не сможет помешать другим сделать так, как они пожелают. Я должен был принять решение немедленно. Бластер не мог перебить их так быстро, чтобы они не успели схватить оружие, лежащее под руками. К тому же луч мог убить наших людей. Парализующий пистолет лучше, но и он не сможет уложить их раньше, чем я окажусь под ударами топоров. Оставаясь на месте, я мог закрыть их в здании, так как оно имело один выход, но Зерковский, Ченг и Будлис по-прежнему останутся в их руках. То, что я сделал, несомненно, глупость, ибо я — не мой капитан. Я проскользнул в лес и вызвал лагерь.

— Вылетайте как можно скорее, — сказал я, оставив передатчик для указания направления.

Затем я обошел полянку и нашел дерево, нависающее над сооружением. Я взобрался на него и подполз к дымовому отверстию. Очки защищали мне глаза, но ноздри испытали всю прелесть дыма. Время тянулось страшно медленно, но наконец я услышал гром. Наши флиттеры падали с неба, подобно ястребам. Милдиваны закричали. Двое или трое из них побежали к дверям, чтобы посмотреть, что происходит, я уложил их парализующим пистолетом, но один успел крикнуть:

— Здесь земляне!

Я вновь заглянул в дымовое отверстие. В помещении была суматоха. Кочихир пронзительно крикнул и извлек бластер. Я выстрелил, но промахнулся. Слишком много тел было между нами, сеньоры, другого извинения нет. Я взял пистолет в зубы, ухватился за край дыры и спрыгнул вниз. Я коснулся пола и вскочил на ноги. Черкез попытался схватить меня за горло. Ударом ноги я отправил его в угол и принялся водить пистолетом. Кочихира не было видно в толпе туземцев. Я прокладывал путь к пленникам. Со свистом опустился топор Шивару. Благодаря милости Божьей я уклонился от удара, повернулся и усыпил его, потом проскользнул между двумя туземцами. Третий прыгнул мне на спину. Я ударил его по голове, и он упал, отбросив в сторону какого-то лугала. Я увидел Кочихира. Он приближался к пленникам. Они пытались убежать от него, слишком ошеломленные, чтобы защищаться. На лице Кочихира была написана ненависть. Он неумело прицелился в них, увидел меня краем глаза и повернулся ко мне. Рявкнул бластер, в полутьме сверкнул выстрел. Но я упал на одно колено и спустил курок. Луч бластера опалил мою парку. Кочихир упал. Я наклонился, подобрал бластер и встал рядом с нашими людьми. Вокзахан бросил в меня свой топор, но я сжег его в воздухе. Потом вновь поднял парализующий пистолет. Через одну-две минуты все было кончено. Граната обрушила переднюю стену здания. Каиниты падали в огне множества парализующих пистолетов. Мы не стали ждать, пока они придут в себя, и вернулись в лагерь.

Вновь наступила тишина. Мануэль спросил, может ли он закурить, вежливо отклонив предложенную ван Рийном сигару, и взял коричневую сигарету из своего портсигара. Это был любопытный и необычный ящичек, отделанный серебром на планете, которую я не смог определить.

— Уф, — выдохнул ван Рийн. — Но ведь это не вся история. Вы писали, что он еще раз посетил лагерь.

Пер кивнул:

— Да, сэр. Мы уже почти закончили приготовления к отлету, когда появился Шивару в сопровождении других милдиванов и их лугалов. Они медленно шли по лагерю, не глядя по сторонам, гребни на головах напряжены, хвосты вытянуты. Я думаю, они были бы удовлетворены, если бы мы в них выстрелили. Я приказал держать их под прицелом и вышел из-под навеса, чтобы приветствовать их со всеми традиционными условностями. Шивару очень серьезно ответил. Он говорил, с трудом подбирая слова. Он не извинялся. В языке Улаш нет таких слов. Он поманил Черкеза.

— Вы хорошо обращались с нашими пленными, — сказал он.

— Ха! Что еще мы должны были с ними делать, съесть, что ли, их? — ответил я.

Черкез передал мне кожаный мешок.

— Я принес подарок, — Шивару достал из мешка голову Тулитура. — Мы вернем вам все товары, которые сумеем собрать, — пообещал он, — а если дадите нам время, мы за все заплатим двойную цену.

Боюсь, что после такого количества крови я не счел этот дар таким отвратительным. Я только сказал, что мы не любим таких подарков.

— Но мы обязаны восстановить свою честь в ваших глазах, — возразил он.

Я пригласил их поесть, но они отказались. Шивару поторопился объяснить, что они не считают себя вправе пользоваться нашим гостеприимством, пока еще не выплачен их долг. Я сказал им, что мы улетаем. Хотя это было видно по состоянию нашего лагеря, они испугались. Поэтому я сказал мм, что, возможно, я или другие люди еще вернутся, но прежде нам нужно отвезти домой наших раненых. Это тоже было ошибкой. Упоминание о том, что они сделали нам, так расстроило их, что они только что-то непонятное бормотали в ответ, когда я спросил, почему они сделали это. Я решил больше не поднимать этого вопроса — ситуация и так была достаточно щекотливой, и они ушли с явным облегчением. Мы еще некоторое время не улетали, пытаясь выяснить причину случившегося, главным образом потому, что все равно придется посылать людей на Каин. Всю дорогу домой мы спорили. Где мы ошиблись? И почему позже все начало налаживаться? Мы до сих пор не знаем этого.

Глаза ван Рийна сверкнули.

— И каковы же ваши гипотезы? — спросил он.

— О, — Пер развел руками. — Ющенков высказал такую мысль. Туземцы решили, что мы готовим сражение. Когда же мы доказали, что действуем не жестоко — не мучили пленников, использовали парализующие пистолеты, а не другое оружие, — они решили, что ошиблись.

На лице Мануэля не дрогнула ни одна мышца, но нос ван Рийна, подобно носу боевого корабля, повернулся в его сторону.

— У вас другое мнение, а? Давайте, выкладывайте.

— Мой долг не позволяет мне противоречить моему капитану.

— Почему же вы тогда не выполнили приказ на Каине? Значит, у вас было свое мнение, черт возьми! Говорите.

— Если сеньор настаивает. Но я не ученый. У меня нет книжных знаний. Я просто подумал, что понимаю… понимаю милдиван. Они немногим отличаются от тех, с кем я воевал, будучи наемником.

— Как это?

— Всю свою жизнь они проводят рядом со смертью. Храбрость и умение сражаться — вот что больше всего нужно им для того, чтобы выжить, и вот что они ценят больше всего. Они думали, видя, как мы используем свое оружие, машины, действующие на расстоянии, как мы слепнем ночью, как большинство из нас беспомощны в лесу, они думали, что у нас отсутствует храбрость. И поэтому презирали нас. Они не считались с нами, думая, что мы лишены души и никогда не поймем их. Мы — лишь законная добыча, сначала для хитрости, потом для оружия, — Мануэль расправил плечи. Голос его гремел так, что я подпрыгнул на стуле. — Когда же они увидели, как ужасен человек, когда поняли, как они слабее нас, мы в их глазах из преследуемых превратились в королей.

Ван Рийн шумно затянулся.

— Были ли еще какие-нибудь мнения? — спросил он.

— Нет, сэр, — ответил Пер. — Это две основные точки зрения.

Ван Рийн загоготал.

— Ну что ж, располагайтесь свободнее, фримены. Не вертитесь, как ангелы на конце иглы. Отдыхайте и пейте. Вы оба не правы.

— Прошу прощения, — прервал его Гарри, — но осмелюсь сказать, что вы там не были.

— Нет, во плоти там не был, — торговец шлепнул себя по пузу. — Здесь слишком много плоти. Но сегодня вечером я побывал на Каине, вернее, побывал этот старый мозг; он, конечно, проржавел и пропитался алкоголем, но хранит в себе столько информации о Вселенной, сколько, может, не стоит вся Вселенная. Теперь я вижу параллели. Ксанаду, Дунбар, Тамета, Разрушенные земли… о, точной аналогии не существует… однако я представляю себе всю картину и понимаю смысл случившегося. Да аналогии и не требуется. Вы мне дали столько ключей, что я смог решить проблему при помощи одной только логики.

Ван Рийн помолчал. Он столь явно ждал, что мы начнем его уговаривать, что мы с Гарри принялись за свои напитки, a затем снова наполнили стаканы. Ван Рийн побагровел, тяжело задышал, а потом решил проявить свой характер еще раз и засмеялся.

— Ладно, вы выиграли, — признал он. — Расскажу вам коротко и быстро, потому что скоро обед, если только кухня не провалится ко всем чертям. Ключом проблемы являются лугалы. Вы называете их рабами, и в этом ваша ошибка. Они не рабы, они — домашние животные…

Пер выпрямился.

— Не может быть! — воскликнул он. — Сэр, я хочу сказать, что у них есть язык и…

— Да, да. Я даже готов предположить, что у них в головах алгебра, и все же они прирученные животные. Что такое раб? Человек, который вынужден волей или неволей выполнять то, что ему прикажет другой человек. Верно? Гарри скачал, что он не стал бы доверять рабу с оружием, и я с ним согласен, ибо человеческая история полна восстаниями рабов, бегством рабов, убийством рабами жестоких хозяев и тому подобными глупостями. Но ведь и вы, Гарри, доверяете своим дорогостоящим псам с их зубами? Когда ваш ребенок мал и мочится в пеленки, вы оставляете его одного в комнате с собакой к качестве охранника. Здесь большая разница. Раб может повиноваться, а может и не повиноваться… Но домашнее животное не может не повиноваться. Его гены запрещают ему поступать иначе. Но вы сами упоминали, что милдиваны так долго и сознательно выращивали их с изменением наследственности, что изменилась природа лугалов. Так и должно быть. Иначе лугалы были бы не животными, а рабами, и им бы так не доверяли. Вы предположили также, что милдиваны могли иногда притворяться, но не развили свою мысль до конца. Ибо все, что вы рассказали о милдиванах, доказывает, что они по своей натуре являются дикими животными. Дикими — значит, подобными тиграм или буйволам, у них нет генов повиновения, кроме генов повиновения своим родителям, когда они молоды. Они в течение долгого времени содержали лугалов для выполнения грязной работы — задолго до того, как они стали разумными: готов спорить, что они содержали их, как муравьи глей. Вспомните, вы не видели ни одного лугала, не зависящего от своего хозяина. Ни одного гена общественности и стадности у милдиванов, ни одного гена свободной воли у лугалов. Так и должно получиться. Это разрушает твою теорию опасности вторжения, Пер. Не имея понятия об армии или племени, они не могли представить себе вторжение. И дикое животное не становится смирным, когда его побьют, Мануэль Гомес. Это по поводу вашей теории. Человек с комплексом превосходства может лизать вам сапоги, если вы докажете ему, что лучше его, но у хищника нет даже представления о гордости. Ну так что же произошло? Люди высадились на планете. У милдиван не было никакого опыта общения с чужими расами. Они, естественно, решили, что вы рассуждаете так же, как и они.

Когда они ближе познакомились с людьми, что же они увидели? Люди получают приказы. Как это может быть? Ни один милдиванин не потерпит приказа, даже если над ним стоять с топором. Ха! Значит, эти чужеземцы — лугалы особого рода. Очень скоро, готов поклясться, Шивару решил, что на корабле все лугалы, за исключением юного Стенвика, ибо, в конечном счете, все приказы исходили от него. Некоторые другие, например, Мануэль, — старшие лугалы, но и только. Покорные животные. И тогда Пер упомянул о Боге…

Ван Рийн перекрестился с раздражающим смирением.

— Я не богохульствую, — продолжал он, — но все знают, что наше представление о Боге — это отражение нас самих. Даже теперь мы согласны, что он — господин всего, мы признаем, что выполняем его волю, и в то же время молчаливо надеемся, что он не воспринимает слишком серьезно такие человеческие слабости, как гнев, гордыня, зависть, обжорство, похоть и все остальное, что только и делает нашу жизнь привлекательнее. Пор сказал о Боге. Он признал его господином. Но это значит, что Пер — тоже лугал, животное. Ни один милдиванин не допустит даже наличия мистического господина, о чем свидетельствует сам факт отсутствия религии у них, хотя у лугалов она, по-видимому, есть. Поразмыслив над услышанным, Шивару вернулся с другими, чтобы расспрашивать дальше. И что же он узнал? Он всегда знал, что всякий повинующийся — есть лугал. И вот Пер говорит, что он не лучше остальных. А выпустили джина из бутылки слова Пера о том, что ни он, никакой другой член экипажа не имеет хозяина дома! Ну, ну, спокойнее, малыш. Ты ведь не мог знать. Знание дается недешево. Бедные милдиваны это тоже поняли теперь. Можете себе представить, как они были встревожены. Даже собаки иногда срываются с цепи. И, несомненно, на Каине некоторые лугалы тоже набрасывались на своих хозяев и причиняли немало бед, прежде чем были убиты. Милдиваны видели ваше могущество и знали, какими опасными вы можете быть… вероятно, ваша порода лугалов сошла с ума и перебила своих хозяев. Иначе как же может существовать лугал без хозяина? Итак, что бы вы стали делать, друзья, если бы жили в одиноком деревенском доме, а по соседству расположилась стая бешеных собак, убивающих людей?

Ван Рийн проглотил кружку пива. Некоторое время мы размышляли.

— Это кажется несколько натянутым объяснением, — вставил Гарри.

— Нет, — щеки Пера горели от возбуждения. — Все сходится. Фримен ван Рийн выразил словами то, что я всегда чувствовал, узнав как следует Шивару. Его… его прямодушие. Такое впечатление, будто он не может видеть некоторые вещи, понять определенные идеи, хотя его мыслительные способности развиты не хуже моих Да…

— Ну вот, и двое из них решили захватить вас врасплох, — произнес ван Рийн, — и попытаться надуть, прежде чем напасть на вас: они не были уверены, что атака удастся. С их точки зрения вы были животными, чьи предки уничтожили целую расу людей. Поэтому встревоженные милдиваны постарались смести вас с лица земли. Им это не удалось, но они надеялись шантажировать вас пленниками, чтобы вы убрались домой. Но на этот раз их опередил Мануэль.

Но почему они изменили свое мнение о нас? — спросил Пер.

Ха, здесь вам повезло. Ты отдал совершенно ясный и важный приказ. Твои люди не подчинились ему. Лугалы могут сойти с ума, могут убить своего хозяина, но их природа не позволяет им не выполнить приказ. Если они не делают этого, то они настолько безумны, что не могут совершать последовательных действий. Между тем Мануэль действовал, и действовал успешно. Его стратегия сработала безупречно. К тому же ваши люди убили не больше милдиван, чем это было необходимо, а сошедшие с ума лугалы так бы не поступили. Следовательно, вы не могли быть домашними животными, здоровыми или больными. А поэтому вы — дикие животные, мозг каинита — узкий мозг, как вы сами говорили, не может представить третьего рога на голове быка. Поскольку вы доказали, что вы не лугалы, следовательно, вы милдиваны. Доказательство противоположного — вы получали приказы или знания от Бога — все это могло быть следствием недоразумения со стороны каинитов. Поняв это, Шивару решил, что поступил с вами нечестно. В глубине души он чувствовал себя ответственным за это. Вы сами говорили, что у милдиван есть понятия о честности по отношению к другим милдиванам. К тому же, он не хотел упустить возможность выгодной торговли с вами. Он убедил друзей. И они попытались исправить сделанное.

Ван Рийн в восторге потер руки.

— О-хо-хо! Какими отличными партнерами они будут для нас! — заревел он.

Мы сидели некоторое время, обсуждая эту возможность, пока дворецкий не объявил об обеде. Мануэль помог Перу встать.

— Мы проинструктировали всех, кто отправится на Каин, — сказал Пер. — Мы должны доказать, что мы не дикие животные, а люди.

Но, капитан, — Мануэль высоко поднял голову, — мы же действительно дикие животные.

В. а Рийн остановился и некоторое время смотрел на нас. Потом он яростно покачал головой и по-медвежьи побрел к прозрачной стене.

— Нет, — проворчал он. — Только некоторые из нас.

— Как это? — удивился Гарри.

— Мы здесь, в этой комнате, действительно таковы, — сказал ван Рийн. — Мы поступаем так, потому что хотим или считаем это правильным. Никаких других причин, верно? Если нас превратят в рабов, будет не очень мудро давать нам оружие в руки, верно? Но как много в истории Земли было рабов, облеченных полным доверием своих хозяев! Были даже армии рабов, вспомните янычар. А сколько людей и сегодня в душе являются домашними животными. Они хотят, чтобы кто-нибудь другой сказал им, что нужно делать, и чтобы кто-нибудь другой позаботился об их нуждах и защитил их от других и от самих себя. Почему все подлинно свободные человеческие общества оказываются такими недолговечными? Не потому ли, что люди, подобные диким животным, рождаются там удручающе редко?

Он взглянул на город, сверкающий и мерцающий бесконечными огнями под звездным небом, теряясь за горизонтом из-за кривизны планеты.

— По-вашему, они там действительно свободны? — воскликнул он и презрительно махнул рукой.