4. След врага

– Вот снимки, Олег Дмитриевич, – говорит капитан Папёнов, передавая полковнику ВВС стопочку фотографий.

– С пылу-жару? – косится полковник Добровольский. – Секретные поди?

– Да уж так, – почти с прискорбием кивает начальник «Ка-один». – Теперь уж, как вы понимаете, все едино.

– Под суд ведь пойдете, воители, – весьма утвердительно констатирует авиатор.

– Мало-возможный вариант, – скалится капитан-антенщик. – Вы снимочки-то зацените, Олег Дмитриевич. Это боевые экраны, заснятые в кабине «Ка-два» в момент налета. Разрешите, поясню все-таки. Вот цель, в смысле, метка цели, вошла в зону пуска, видите? А вот тут – она уже в зоне поражения. Вот здесь удачно щелкнули, как раз засветка в момент подрыва. Правда, класс? А это уже СРЦ.

– Тут я понимаю, капитан, – ворчит Добровольский. Он хмуро смотрит на фотографии. Берет две штуки в руки, вглядывается внимательней. – Минутку, капитан! – Откладывает снимки, тянется к телефону на столе. – Эй, Прилуцкий, дай мне Бояндина. Вообще, пришли-ка его сюда. Причем, вместе с фото-контролем. Ну, ты знаешь, о чем я. Знаю, что секретные. Ну и вооружи его, если положено. Можешь, сам сопроводить, коль не лень. Все, жду!

– Сейчас нам кое-что принесут, – неопределенно поясняет он окружающим – Папёнову, Мордвинцеву и старшему лейтенанту Первушину.

Первушин в разговоре спецов не участвует, впрочем, как и Мордвинцев. Но Мордвинцев по случаю непродвинутости в узко-специальных вопросах атмосферной войны, а танкист старлей еще и потому, что у него другие обязанности. Постоянно держа руку на кобуре, он их даже подчеркивает, ибо его задание попросту охранять «великое собрание» от вторжения посторонних.

– Сколько ж вы завалили? – интересуется Добровольский, мацая по карманам – он ищет сигареты.

– Тройку средних… в смысле обычных истребителей-бомбардировщиков примерно вот тут, – Папёнов поворачивается и щурится на висящую за спиной командира истребительной бригады карту. Показать рукой не получается, не дотянуться. Папёнов бегает глазами по помещению в поисках указки. Он явно слишком спонтанно попал на этот доклад.

– Понятно, – отмахивается Добровольский, но все же подает ему большую древнюю линейку. – И еще?

– Вот отсюда перло что-то солидное. Боюсь ошибиться, но наши, судя по ЭОП[1], склоняются к мысли, что там были, как минимум «Эф – сто одиннадцатые», а то и…

– Думаете, «Лансер» – «Б – один»? – угадывает Добровольский.

– Не исключено, пан полковник.

– Да ну, это вы с Бубякиным уж совсем, – отмахивается Добровольский. – У турок нет такого добра.

– Может, это и не турки вовсе, – пожимает плечами капитан.

– А кто? Старший Брат? Россияне? – В смысле, какой-нибудь «Ту – двадцать второй»?

– Да нет, Олег Дмитриевич. Какие россияне? Они ж с юга перли, так? Что ж, по-вашему…

– А что, у «двадцать вторых» не хватит ресурса сделать маневр?

– Но не такой же, пан полковник, так ведь?

– Почему же, капитан? Допустим так и так, – он отбирает линейку и водит по большой оперативной карте театра военных действий. – Допустим, где-нибудь подальше нашего Змеиного они разворачиваются и…

– Зачем им такая сложность, Олег Дмитриевич? – в глазах Папёнова искорки.

– Ну… Ладно, капитан! Да понимаю я вашу мысль. Но конечно, если это, и правда, «Лансеры»… Хотя могут быть и «Сто одиннадцатые», да… Впрочем, нам бы заполучить их проводку от границы, тогда стало бы ясно, откуда вошли. И ведь не могу добыть такую простую вещь, не шлют из штаба, представляете?

– О чем и речь, пан полковник, – соглашается Папёнов. – Закурить разрешите?

– Конечно, капитан.

– Между прочим, Олег Дмитриевич, – говорит, затягиваясь «Прилуками», Папёнов, – могут быть не только снимки. Мы ж, вроде, свалили, одного. Так что где-то возле Белой Церкви что-то должно валяться на земле-маме.

В двери кабинета стучат. Старлей Первушин напрягается, со смешной в других обстоятельствах торопливостью выдергивает из кобура ПМ.

– Разрешите, пан полковник? – в проем заглядывает старший лейтенант ВВС. Он тоже при кобуре. В этом мире уже началась паранойя.

– Давай, Бояндин! – подзывает его Добровольский широким жестом радушного хозяина. Жест не стыкуется с обстоятельствами – он бы оказался впору при застолье, но такого счастья, кажется, не предвидится. – Принес что ли?

– Так точно, пан полковник.

Вэ-вэ-эс-ник Бояндин ставит на стол истертый Независимостью, и похоже даже Перестройкой портфель. Извлекает наружу книгу с вклеенными снимками. Да, выходит, секретчики у авиаторов не спят и не волынят. Налет был только намедни, а здесь уже все подшито, пронумеровано.

– Щас, – говорит Добровольский, хапая книгу и листая с таким усердием, будто должен обнаружить там карту острова сокровищ.

– Ага, вот! – восклицает он почти сразу, ибо явно знает, что ищет. – Помнишь, Бояндин, мы с тобой изучали?

– Так точно, – подтверждает старший лейтенант.

Окружающие ракетчики и танкисты безропотно ожидают объяснений: была охота гадать.

– Смотри, капитан, – обращается Добровольский к Папёнову и сует открытую, удерживаемую толстющим указательным пальцем страницу. – Время видишь?

Папёнов молча, и даже несколько панически изучает снимок.

– Это в момент вашей работы, правильно? – смотрит на него Добровольский. – Итак, вы завалили одного… пусть уж для допуска, будет «Эф – сто одиннадцать»… Другой, вот, развернулся и ушел. Правильно? Но вот смотри, что тут, на азимуте… – Добровольский наклоняется для уточнения.

– Это? – тычет Папёнов. – А оно…

– Ну да, двигалось, конечно. Еще как! Смотри дальше распечатку. Видишь?

– Нам бы… В смысле, я все ж «Ка-одинщик», не разведчик. Если б глянул наш…

– Потом глянет. Эта штуковина… ну, номер видишь… она шла на сверхмалых. Наша «Пэ-восемнадцать»[2] ее не всегда видела. Секёшь? Вы ж сюда обстрел не вели, так?

– Нет, не вели. Беспилотник какой-нибудь?

– Какой, к едрёной фене, беспилотник, пан капитан? Скорость вычисляешь?

– Понял, полков… Олег Дмитриевич. А куда он прошел?

– Да, никуда не прошел. Вы его точно не подсвечивали? В «луч» не брали?

– Нет, все цели, что видели – обстреляли.

– Короче, думаю, это была еще одна. Причем, не исключено, главная.

Добровольский опять закуривает. Некурящий Мордвинцев недовольно косится на него, но здесь не его танковая вотчина.

– Возможно, это как раз то, что должно было вас прикончить, – спокойно поясняет Добровольский. – Обычная же тактика… Еще в Ливия, кажется… Эти три – «шестнадцатые»[3] или «пятнадцатые» – были отвлекающей группой. Одиночка наверняка со «ШРАЙК-ом»[4]. Должен был подкрасться и садануть. Спасла вас ваша дальнобойность – это раз. А потом, наверное, это я чисто умозрительно предполагаю, этот гад трусанул. Обычное дело в авиации, кстати. Думаю, когда вы отвлекающую тройку сбили, он переписял, сбросил к черту боезапас и трухнул назад на своих сверхмалых.

– Ух ты, – говорит Папёнов. – Ну а те, два тяжелых?

– Эти должны были вас добить, как я понимаю.

Добровольский откидывает на стуле. Все окружающие изучают его фас с уважением. Но вот Папёнов неумолим:

– Нет, полковник, так все же не получается, – трясет головой капитан ПВО. – Этот все сбросил, тройка не добралась, пара тяжелых опять же. Но кто-то ж разнес наш технический дивизион, так?

– Хрен знает, – гасит бычок авиатор. – Может все ж эти три «пятнашки» успели что-то отцепить? Какую-нибудь АЛКМ, туды ее в качель. Или все ж тот кабель неопознанный. Какая-нибудь джи-пи-эс-наводящаяся дрянь пошла к цели, и все дела.

– Да уж, не «ШРАЙК», – вставляет слово старлей Бояндин. – Тот бы в локатор влупил.

– Если РПЦ[5] выключился, то мог промазать, – подсказывает Папёнов. Сам он в неком сомнении.

– Странно как-то промазал, – вклинивается Мордвинцев. – Прямиком в склад боевых частей.

– Ну… – пэ-вэ-о-шный капитан снова тянет из пачки сигарету. – Оно, конечно, больше километра расстояние, и…

– Однозначно спутниковое наведение! Что же еще? – сообщает Добровольский. – Я б даже допустил некий «Томагавк» со стороны моря. У него размаха хватит пройти даже вдоль Днепра; просифонить над водой в десяти метрах и «оп!». Что «пендосам» впервые заводить носители в Черноморье? Уж имелись прецеденты. Однако зачем тогда эти самолетные изыски? Для маскировки первого процесса?

– Темное дело, – пожимает плечами Папёнов.

– И точку на нем ставить рано, – констатирует командир Сороковой бригады тактической авиации украинских ВВС. – Но как я понимаю, господа, вы прикатили сюда на танках не для того только чтобы обсудить прошлое?

– Да, Олег Дмитриевич, – очень серьезно кивает полковник танковых войск. – Будущее важнее.

* * *

Я просто цель и средство.

Для чего?

Не в том щас дело – действие вершится.

Красотка, губы сквозь экран просунув,

Прикрытым выменем раздвинула зрачки,

Подобно катапульте, вбившей в нутро

Ворота города.

По щепкам, через ров,

Пехота в латах, стражу опрокинув,

Причем бесшумно, не подняв тревоги,

Топча убитых, с тылу заходя,

Нацеливает тусклое железо

В защитников бойниц.

Загрузка...