Вот и лето прошло - 2

Глава 8

Ремонт и приведение в порядок наших боевых машин шел медленно. Запчастей не привезли и обещали привезти чуть позже. Пока же стоял вопрос оставлять ли задние колеса на танке или снять и не позориться. Старшие офицеры стояли на том, что раз эти колеса приспособили танку на корму то и никакого разговора не может быть. Именно эти два колеса на корме и отсутствовало на нашей машине. И по этой причине мы были в ремонте. Ничего плохого в отдыхе не видел ни один член экипажа. Скорее никто и не стремился в бой. Деньги платили независимо от участия в бою. Потому и никто не стремился в пекло. Атаки на Сомме продолжались и если отойти от место нашего расположения к дороге, то можно было увидеть нескончаемые санитарные повозки с убитыми и раненными. Среди повозок брели остатки батальонов это были полностью деморализованные солдаты. При потери личного состава в пропорции — из тысячи списочного состава живых оставалось не более полусотни, и солдаты брели по дороге в тыл на переформирование без сил и песен. Навстречу этому потоку из раненных и отступающих шел встречный поток из резервных частей. Эти пока пели и не понимали, что их ждет. Парней было жалко и когда я узнал, что третий взвод нашей роты умудрился просрать боевые машины / сначала танки не вытащили с ничейной полосы/ затем разведывательная команда немцев вытащила тягачами эти застрявшие машины и теперь танки были в руках немцев. Немцы и так через год на следующую компанию выпустят свои танки и германские танки не будут хуже, чем британские и тогда начнутся встречные танковые бои с переменным успехом. Но дарить немцам три машины было совсем неправильно. Я пошел по команде — командир взвода решения не мог принять и разрешил обратиться к ротному командиру и тот тоже не стал принимать решения, и я отправился к командующему всей операцией под Соммой. Командовал армией генерал Генри Роулинсон вот к нему я и отправился. На руках у меня был мой рапорт с отметками всех моих командиров с разрешением обратится к старшему командиру. Без этого рапорта и этих отметок со мной не только бы не разговаривали, но и ещё бы и наказали. Британская армия строго бюрократическая организация. И была еще карта с нанесенной обстановкой. Линия немецких позиций и расположение захваченных британских танков. От линии немецких позиций до склада, где были танки расстояние составляло меньше десяти миль. Мой план был довольно прост — сосредоточить атакующую группу прямо на линии британских войск и атаковать немцев в лоб, проломить позицию и добравшись до захваченных британских танков и тягачами утянуть эти танки в свой тыл и затем пехотное прикрытие отходит к основным силам. На всю операцию уходит менее восьми часов. Вот как-то так.

Штаб генерала устроился в полуразбитом небольшом французском городке. Городок пострадал в четырнадцатом году, когда немцы катились к Парижу и опять пострадал, когда немцы отходили и вот сейчас на протяжении почти полутора лет городок не тревожили артобстрелы и только авиация изредка кидала мелкие бомбы на дома и сараи этого городка. Местное население уже давно привыкло к такой жизни и жизнь снова возродилась в небольших кафе и гостиницах. Из местных в основном остались женщины и те, что помоложе и получше выглядевшие составляли досуг офицеров, остальные женщины общались с рядовыми. Мужчины были на фронте. В гостинице я не стал останавливаться и сразу отправился к генералу и не попал. С девяти утра и почти до девяти вечера я сидел в приемной генерала и ждал приема. Старший начальник не спешил меня принимать. Я же спокойно устроился в принесенном с собой кресле и беззаботно спал ожидая, когда генерал найдет для меня время. Мое время пришло в девять вечера уже после ужина я попал на прием и доложил свой план. За день продвижения не было и потому у генерала было дурное расположение духа. Но мой план ему понравился. Понравился тем, что я предлагал прорвать оборону немцев и продвинуться на целых десять миль. План так понравился генералу, что из небольшой тактической операции он решил провести снова большую атаку немецкой линии траншей. Основным отличием от остальных атак — в нашем случае не использовалась артиллерия и атака проводилась без предварительной артподготовки. Вот по этой причине наша атака должна была стать внезапной для немцев. Для атаки выделяли уже не роту, в бой должны были идти три новых добровольческих батальона из вновь сформированных и до настоящего времени стоящих в резерве. В 1915 году был объявлен прием в британскую армию для лиц, ранее не принятых на службу по причине маленького роста. И теперь эти батальоны, сформированные из мужчин небольшого роста прибыли на фронт. Командовать всем этим отрядом поставили меня и присвоили временное звание по армии — подполковник. Теперь у меня появилось третье звание. Британская армия отличалась весьма своеобразным чинопроизводством. Было звание по полку. Было временное звание по корпусу и наконец временное звание по армии. У меня было звание по полку — сержант. Временное звание по корпусу — второй лейтенант. Временное звание по армии — подполковник. Звание по армии было только на время проведения конкретной операции. Атаковать немецкую линию командиры батальонов предлагали развернутыми пехотными цепями со знаменами и оркестром. Эти все планы я отверг и приказал от каждого батальона выделить по одной штурмовой группе и батальоны должны были войти в разрывы заграждений из колючей проволоки не цепями а колоннами и пройти быстро и затем уже занять оборону в немецких траншеях. Колючую проволоку я собирался снести своим танком и затем уже заняться пулеметными гнездами и обеспечить штурмовым группам возможность атаки немецких окопов. Операцию не стали откладывать и танк был доставлен в первую линию британских окопов и батальоны сосредоточились в окопах первой британской линии. И вот атака — ночная атака- это большая редкость для этой войны. Но ничейная земля прекрасно просматривается в лунном свете и снова у меня есть карта маршрута. Держась около танка в бой, идут и штурмовые группы. Арт подготовки не было, и немцы захвачены врасплох и немецкие пушки нам не мешают. Рев танкового двигателя и выстрелы из орудий нашего танка приводят в замешательство офицеров которые руководят обороной немецкими позициями и боя не было немцы отошли и теперь мы делаем проходы для батальонных колонн и те строем колонн очень быстро достигают немецких траншей и начинают готовить окопы к отражению немецких контратак. Такого успеха никто не ждал. Фронт на протяжении пятнадцати миль продвинулся вперед и теперь лихорадочно готовит захваченные траншея для обороны. Небольшой отряд из пяти тягачей и штурмовой группы движется по разбитой дороге к ферме, где стоят захваченные британские танки и через пару часов мы на месте. Слава Богу, немцы не стали разбирать захваченные танки они даже эти танки отремонтировали. Среди запасных механиков тягачей нашлись парни. Которые смогли управлять и танками и назад мы тронулись довольно бодро. Тягачи тянули танки, которые тоже были на ходу и скорость была выше, чем при обычной эвакуации. Как я и рассчитывал, вся операция заняла примерно восемь часов и уже утром мы были за старой линией британских окопов. Командование соединения из трех батальонов я сдал и теперь снова был временным вторым лейтенантом по корпусу, командиром танка в первом взводе роты «А» и под моим командованием снова было восемь человек экипажа, и я мог спокойно пить вино и отдыхать. За меня снова думали — взводный командир, ротный командир и прочие командиры и начальники. Но любое событие или действие не остается без награды или наказания.

От батальонов, которые остались живыми и не понесли потерь при атаке немецких позиций мне принесли в подарок и в память о бое три вещи — золотой портсигар, американскую зажигалку тоже с золотой отделкой и золотые карманные часы с боем и с гравировкой в память о совместной атаке. От французского правительства мне привезли военный крест. От британского правительства и короля орденов не пришло, но меня утвердили в звании второго лейтенанта и решили, что теперь я могу командовать танковым взводом во вновь формируемых танковых ротах. Свой экипаж я тоже смог забрать с собой на остров. И снова это была Сибирь и снова это были люди, которые и в глаза не видели танковые атаки и бои. Только если Вы думаете, что мне удалось спокойно уехать тыл, то Вы сильно ошибаетесь. Немецкая разведка не дремала и ещё не потеряла свою хватку. Немцы мне не простили такую пощечину и хотя немецкие резервы заблокировали все попытки британской армии продвинуться дальше, но того, кто принес эти неприятности немцы не забыли и за мной началась охота. В британский тыл отправилась группа из двенадцати человек за моей головой. Как немцы могли так спокойно проникать в британский тыл, непуганые были здесь и британцы, и сами немцы. Да и создание групп, которые охотились за определенными людьми это было немецким изобретением. Что британцы, что французы ещё до сих пор считали, что войну можно выиграть в белых перчатках.

Танк я сдал без вопросов и вот моя небольшая группа, получив документы и направление на пароход отправилась в порт для отправки на Остров. Ротный выделил нам грузовик, чтобы мы добрались до железнодорожной станции без приключений и труда. Добрались мы на грузовике недалеко. Хорошо хоть личное оружие у нас было с собой. С десяток гранат я увез контрабандой. Отъехали мы недалеко, и я сразу почувствовал неладное. Телефонный кабель, который связывал наше расположение со штабом висел неправильно. Сначала мне царапнуло глаз очевидная неправильность со связью и затем уже на полном рефлексе я скомандовал с машины бегом и застучал по крыше водительской кабины командуя экстренную остановку. Водитель успел затормозить, но не успел покинуть кабину и лег головой на руль. Нас уже обстреливали со всех сторон. Занимать позицию было некогда и трое залезли под грузовик, остальные спрыгнули в кювет у дороги. Стрельба не прекращалась и осторожно подняв голову я увидел, что нас атакуют. Стрелять из револьверов по движущиеся цели не очень-то и результативно. Потому в дело пошли гранаты. Выглядели они примерно так как наши «лимонки», и я смог справиться и кинуть в сторону нападавших три гранаты. Эти гранатные разрывы затормозили атакующих и теперь засада перешла к огневому поражению. У немецкой диверсионной группы были винтовки и маузеры.

Вот такой парадокс и винтовки системы «маузер», и пистолеты системы «маузер» нас зажали и огонь из винтовок и пистолетов не давал поднять голову над укрытием и выстрелить в ответ. От грузовика снова кричали — что немцы бегут к нам. Я лег на спину и подготовив еще несколько гранат выбросил наугад в сторону атакующих. Гранатные разрывы снова охладили пыл атакующих нас диверсантов. Грузовик загорелся и стал окутываться дымом и те, кто спрятался под грузовиком перебрались в кювет к нам. Теперь наблюдение за полем и дорогой полностью отсутствовало. Голову было не поднять весь участок дороги находился под прицелом. Тогда я послал одного из помощников водителя в сторону от нас и на расстоянии метров ста он должен поднять голову и аккуратно наблюдать за полем и своевременно предупредить о атаке. Посланный мной помощник водителя сидел справа от вала и наблюдал за механизмами. Его основной обязанностью было прием горючего и контроль за уровнем горючего в баках. Парень был из фермеров и был исполнительным и добросовестным. И сейчас он поступил так же добросовестно, как и всегда отполз по кювету и стал вести наблюдение. Немцы нервничали — время уходило, а они так и не уничтожили наш экипаж.

Среди всей этой кутерьмы я наконец понял, что привлекло мое внимание. Линия связи состояла из телефонного кабеля, который был подвешен на шестах и натяжение телефонного кабеля было обычно к земле. Я же увидел, что на одном участке телефонный кабель отклоняется в сторону и раздваивается. Так могло быть только если к телефонному кабелю подключена ещё одна линия. Никаких других линий на этом участке к кабелю не было подключено, значит эта линия устроена диверсантами для прослушивания связи нашей роты с штабом. Как-то так. Пока у меня в голове прокручивались эти мысли наш наблюдатель криком сообщил снова нас атакуют. И снова в ход пошли гранаты, но на этот раз уцелевшие враги добежали до нашего укрытия и кинулись в рукопашную. Но рукопашная не состоялась. У нас были револьверы и по шесть патронов в каждом. До нашего укрытия добежало шесть человек и, собственно, нам хватило боекомплекта положить всех, кто спрыгнул в кювет. Добив каждого из диверсантов, добежавших до нашего укрытия, мы стали лихорадочно перезаряжать револьверы. Не самая простая операция. Пистолет гораздо удобнее, но у танкистов личное оружие револьвер. Сейчас в британской армии с пистолетами напряженка — основное личное оружие это револьверы. Так будет и во время второй мировой войны. Перезарядили револьверы и стали ждать. Гранаты у меня кончились и теперь отбиваться придётся только личным оружием. От фермы послышался гул моторов грузовика и нескольких мотоциклов. Это была подмога. Наконец то. Немцы не решились устраивать сражение и отошли. Раненного диверсанта они унесли с собой. На поел боя осталось девять тел врагов. Не так и много, но нам бы хватило и меньшего количества диверсантов в засаде, если бы не моя чуйка. Преследование диверсантов не организовали. Почему не преследовали отходящих диверсантов. В танковой роте людей обученных для преследования диверсантов нет. В штабе тоже таких специально обученных людей нет. Потому и преследования нет. Немцы в очередной раз показали, что они в военном деле занимают лидирующие позиции. До железнодорожной станции нас подбросили, но приключения на атаке диверсантов не закончились. Авиация в 1916 году была не такой уж и продвинутой. Бомбить могли только маленькими бомбами и брали те бомбардировщики немного бомб, но нам и того мизера хватило. Станцию бомбили немецкие самолеты на каждом из них было по десятку мелких бомб, но дел они наделали немало. Разбили паровоз и несколько вагонов и повредили стрелку на выезде со станции. Здание станции уже было разбито раньше. Немцы улетели и теперь французы восстанавливали движение. Процесс ремонта железнодорожных путей не занял много времени, паровоз пригнали другой и состав с уцелевшими вагонами тронулся в путь. Наша дорога лежала мимо Парижа к берегу Ла-Манша. Там в порту нас ждал пароход и переправа на Остров. Сначала Дувр, затем снова Сибирь и тренировочный лагерь. Я там был рядовым и даже не подозревал, что буду первым танкистом. Сейчас я возвращаюсь туда в Сибирь офицером и командиром взвода. Впереди новый этап моей новой жизни. Вот как-то так. Вагоны были пассажирские для поездок сидя. Были только лавки, на которых нельзя было лечь, так много было пассажиров. Кроме нас ехали отпускники и легкораненые. Сидели тесно, но никто не ругался. Все были рады небольшой передышке от войны. Легкораненые предвкушали свой отпуск и свое появление дома в семье и встречу с родными. Командированные радовались передышке от участия в атаках и отсутствию опасности газовых атак, на которые немцы были большие мастера. Потому у всех в вагоне и было приподнятое настроение и благодушное отношение к бытовым неудобствам. Моя небольшая команда захватила скамейку между стеной вагона и теперь мы могли расположиться с удобствами. С одной стороны у нас стенка вагона с другой пространство ограничивает наша лавка. И нам удалось устроить спальные места. Потому мы успели поспать в дороге и к пристани вышли уже отдохнувшие и бодрые. Причал был построен уже во время войны и был временным. Но пароход, на который мы грузились был ещё более хлипкий. Судя по всему, до войны эта посудина возила туристов и отдыхающих больно легкомысленно выглядела надстройка над палубой. На пароход надо было загрузить пару пушек. Пушки были немецкие трофейные и к ним даже были снаряды. Зачем военному министерству эти пушки на Острове это была известно только военному министерству. Но пушки я заставил надежно закрепить на палубе и теперь они могли стрелять по разным бортам. Моя инициатива с закреплением пушек и подготовка к стрельбе, не добавила мне популярности. Команда смотрела на меня волком. Только плевать я хотел на эти взгляды. Пароход безоружен и эти пушки хоть и имеют по десять снарядов на ствол наше единственное оружие. И хотя идти до Дувра несколько часов, без оружия я чувствовал себя голым.