24. Электроника для страны и народа

1960-й стал годом прорыва электроники в крупносерийное производство, сразу по нескольким направлениям (АИ). Брянский завод полупроводниковых приборов начал выпуск однострочных жидкокристаллических индикаторов, что открыло возможность для серийного производства калькуляторов «Пенза» конструкции Рамеева (АИ, см. гл. 04–20). Эти же индикаторы начали устанавливать в мобильные телефоны ЛК-4 и последующие модели.

НПО «Научный центр» начало серийное изготовление модулей для минифабов, в которых осуществлялся цикл мелкосерийного производства интегральных схем. Параллельно «Научный центр» запустил в серийное производство свою управляющую ЭВМ УМ1-НХ, которая теперь использовалась для управления серийными минифабами, а также — станками с числовым программным управлением, и «космическую» БЦВМ УМ-К, которую использовали для управления отдельными образцами сложного оборудования (АИ частично). Благодаря большому количеству управляющих выводов, УМ1-НХ могла управлять сразу целым участком или небольшим цехом, оснащённым однотипными станками. Так как ЭВМ была однозадачной, работа цеха со стороны смотрелась феерично — станки как по команде начинали вращать заготовки, синхронно двигались суппорты, менялись резцы, а затем манипуляторы одновременно снимали готовые детали, и ставили новые заготовки (АИ) Контролёры ОТК проверяли детали, а рабочие были заняты подвозом заготовок, ремонтом и наладкой станков, заточкой инструмента и «обучением» станков с индивидуальным программным управлением первого поколения, оснащённых копировальными автоматами на сельсинах.

Одновременно с подготовкой серийного производства минифабов Старос и Берг делали уже полноценный фаб, большего размера, который мог работать с большими по объёму партиями кремниевых пластин. Минифабами оснащались серийные заводы электронных компонентов, они ставились в профильных НИИ, на кафедрах ВУЗов, несколько минифабов ушли на экспорт — на завод «Роботрон» в ГДР, на болгарское НПО «Изот», (в АИ основаны в 1958-59 гг) и на чешский завод им. Яна Швермы, где уже серийно производилась по советской лицензии и, частично, из китайских ферритовых компонентов, управляющая и обучающая ЭВМ «Сетунь». В первый же год производства чешский завод выпустил около 300 ЭВМ, которые тут же поставили в качестве управляющих машин на важнейших предприятиях ЧССР. (АИ, в реальной истории чехи собирались производить её по лицензии, планировали выпустить 300 шт. в первый год, но наши чинуши прохлопали выгоднейший контракт https://republic.ru/future/sovetskaya_troica-466863.xhtml и http://www.computer-museum.ru/histussr/setun_hist.htm). В СССР «Сетунь» собирали на Астраханском заводе электронной аппаратуры (АИ, в реальной истории — очень хотели, но им не позволили).

Важнейшим достижением стало налаживание серийного производства комплектов микросборок для калькуляторов «Пенза», эмулировавших при помощи нескольких микросхем процессор 4004. Теперь это было уже не единичное производство для космоса — калькуляторы собирали партиями по несколько тысяч в месяц. Пока ещё это было очень мало для огромной страны, но уже намного лучше, чем 10–12 больших ЭВМ в месяц. Серийные калькуляторы оснащались параллельными портами для подключения алфавитно-цифровых печатающих устройств, и последовательными портами для передачи данных по телетайпным линиям. Комплектов процессор-память производилось много больше, чем калькуляторов, и их производство постоянно увеличивалось, путём ввода всё новых и новых производственных линий. Они использовались в БЦВМ УМ-К, и целом ассортименте простых управляющих контроллеров для оборудования. Для удешевления производства комплект вместо трёх отдельных плат разместили на одной плате немного увеличенного размера, за счёт более плотного монтажа. Для применения в сложных условиях плата могла быть установлена в герметичный плоский алюминиевый корпус с выводами на длинном торце, который уже вставлялся в контактный разъём на основной плате (АИ).

В НИИ и КБ возможности связи калькуляторов между собой использовали для организации совместных расчётов нескольких рабочих групп — в калькуляторе была предусмотрена возможность подключения устройства считывания на магнитной ленте или перфоленте, а в качестве АЦПУ часто использовался flexowriter IBM «Selectric» — электрическая пишущая машинка, сразу набивающая вводимые с клавиатуры данные на бумагу и на перфоленту, и одновременно вводящая их в компьютер, либо распечатывающая данные с перфоленты (так выглядел flexowriter http://chernykh.net/images/stories/fruit/flexowriter.jpg). Их производство наладили «пиратским образом» сразу на нескольких заводах (АИ).

Но подлинным решением проблемы калькулятор с возможностью телетайпной связи стал для плановых отделов предприятий. Теперь результаты расчётов можно было постепенно, в процессе работы, забить на перфоленту. Как только расчёты были закончены, лента заряжалась в считыватель калькулятора, он неторопливо считывал информацию, и по телетайпу отправлял её в областной отдел планирования, где уже стояла полноценная ЭВМ, подключенная к общегосударственной автоматизированной системе учёта и обработки информации (ОГАС). Таким образом, появилась реальная возможность примерно в течение пятилетки обеспечить «почти полноценное» подключение к ОГАС большинства предприятий СССР, а не только самых крупных заводов, сумевших «выбить» себе ЭВМ в плановый отдел.

Там, где калькуляторов ещё не было, передача данных в ОГАС осуществлялась вручную, по телетайпу. Колхозы и совхозы передавали информацию через отделения связи, как обычные телеграммы. Это было менее надёжно, но цифры всегда можно было уточнить затем по телефону. Достоверность информации, закладываемой в ОГАС, постепенно росла, информация понемногу становилась более детальной, что улучшало качество планирования.

В качестве развития уже выпускающейся серийно ЭВМ «Урал-1» Башир Искандарович Рамеев, совместно с коллективами ИНЭУМ Исаака Семёновича Брука и НИИСчётмаш Владимира Николаевича Рязанкина запустил в серию ЭВМ «Урал-2», адаптированную для экономических расчётов. Её устанавливали в областных и центральных отделах Госплана. Рамеев уже готовил ей на смену «Урал-3», и задумывал, как следующее усовершенствование, «Урал-4».

Интерес к этим машинам проявила система Государственных трудовых сберегательных касс, через которую, начиная с 1957 года, проводилась выплата зарплаты населению в крупных и средних городах (АИ, см. гл. 02–36). Её руководитель Павел Яковлевич Дмитричёв обратился в правительство и Госплан с просьбой выделить хотя бы по одной полноценной ЭВМ для организации городских центров хранения данных, так как управляться с многократно возросшим денежным потоком становилось всё труднее. Павел Яковлевич изучил опыт работы зарубежных банков и поставил вопрос об автоматизации операций и организации сети автоматизированных пунктов выплаты денежных средств (банкоматов)

Он предложил организовать такие сети для начала хотя бы в городах-миллионниках, и связать линиями передачи данных сберегательные кассы в каждом районе города с городским дата-центром. Алексей Николаевич Косыгин, понимая, что вопрос действительно назрел, поднял его на одном из совещаний Государственного комитета управления автоматизацией экономики (Госкомупр — АИ, см. гл. 03–15). Виктор Михайлович Глушков подтвердил, что технические решения для реализации такой системы уже имеются, вопрос лишь в возможностях серийных предприятий. В результате ЦК и Совет министров приняли постановление «О реорганизации Гострудсберкасс и автоматизации банковских операций». Этим постановлением с 1 января 1960 г система Гострудсберкасс была преобразована в Сберегательный банк СССР (АИ, в реальной истории — только в 1987 году), была начата программа организации центров хранения и обработки данных, сначала по одному на город, потом — по одному на район, и оснащение сберкасс терминалами для связи с этими центрами. Пока линии связи были ещё несовершенны, система работала параллельно обычному бумажному учёту, постепенно вытесняя его, по мере совершенствования технического оснащения. В стране было более 60 тысяч сберкасс, и об оснащении их всех хотя бы одной ЭВМ на 1960-й год речи не шло, все понимали, что возможен только терминальный доступ, и только в крупных городах.

С другой стороны, городов с населением более 1 миллиона в РСФСР было на 1960-й год всего 2 — Москва и Ленинград. Стремительно приближались к рубежу «миллионников» Новосибирск, Горький, (получили статус «миллионников» в 1962 г), немного отставал Свердловск. Из столиц союзных республик в 1959 году за миллион перевалило население Киева, и к 1962-му году ожидалось, что в Харькове тоже будет более 1 миллиона человек. Рост населения городов дополнительно сдерживался принятой в 1959-м году программой развития Нечерноземья (АИ, см. гл. 04–19). Таким образом, на первом этапе предстояло построить 3 дата-центра — в Москве, Ленинграде и Киеве, на втором — ещё три, в Новосибирске, Горьком, и Харькове. С учётом этого программа выглядела вполне реалистичной.


Хрущёв приехал в Зеленоград, как только ему доложили о запуске новых изделий в серию. Он посетил все заводы, как обычно, поговорил с рабочими и инженерами, выспросил, чем они недовольны, чего не хватает. Долго ходил по цехам и лабораториям, с удовольствием рассматривая первые экземпляры серийной продукции, наслаждался ритмичным пощёлкиванием внутрикамерных манипуляторов минифабов, и внимательно слушал довольные пояснения Староса. Вместе с Первым секретарём в Зеленоград приехали министр радиопромышленности Калмыков и министр электронной промышленности Шокин, плановики — Байбаков и Сабуров, собрались ведущие разработчики — Лебедев, Глушков, Берг, Рамеев, Брук, Карцев, Брусенцов. Они понимали, что Никита Сергеевич не ограничится осмотром достижений, а будет выспрашивать о новых разработках и планах на будущее. Так оно и получилось.

Старос и Берг, пользуясь присутствием высокого руководства, вывалили перед гостями все новинки и последние разработки «Научного центра». Основным направлением разработок теперь было развитие устройств хранения данных и переход на следующий уровень технологии микросхем — 10-микронную технологию. Старос разложил на столе образцы микросхем — крохотные, 3х4 миллиметра прямоугольнички кремния. Это были экземпляры, отбракованные на разных стадиях технологического процесса, но по ним легко было объяснить несведущему человеку многие неочевидные нюансы технологии.

Хрущёв долго разглядывал в лупу тончайшие дорожки, через проектор просматривал фотолитографические маски. Он не понимал, как это работает, для него, партийного функционера, вся эта электроника напоминала магию, особенно, когда Лебедев или Глушков начинали набирать на телетайпе загадочные для непосвящённого консольные команды. Один взгляд на эти тончайшие творения рук человеческих наполнял его гордостью за достижения советских учёных, сумевших разобраться в куче присланных научных статей, выцепить из них ключевые проблемы множества технологий и описания путей их решения, да ещё и дополнить их своими собственными идеями. Они не копировали бездумно готовые достижения, а приспосабливали передовые идеи, реализуя их на имеющихся технологиях, пока больше напоминавших технологии каменного века, в сравнении с тем невероятным уровнем, на который вышла электроника за будущие 50 лет.

— Так вот эти квадратики — и есть начинка вашего 4004? — спросил Никита Сергеевич. — По-моему, прошлый раз их на плате больше было.

— Да, это относительно простые интегральные схемы. Если собрать их в микросборку, они образуют аналог того процессора 4004, описание концепта которого нам предоставил товарищ Серов. Сейчас мы уже выпускаем этот набор микросхем серийно, и одновременно переводим его на 10-микронный техпроцесс, — пояснил Старос. — Это позволит более плотно упаковывать элементы на пластинах, а значит — уменьшить количество микросхем в микросборках, по нашим планам, сначала с 9 до 6, в микросборке процессора, а когда научимся делать пластины с минимумом дефектов, то и до 3–4 пластин, может быть, в итоге сумеем уместить всю начинку процессора на одной пластине, как оно и должно быть.

— Дефекты, говорите? — забеспокоился Хрущёв.

— Да, практически ни одна партия пластин не обходится без дефектов, — пояснил Берг. — Но есть дефекты фатальные, из-за которых пластину приходится сразу браковать, а есть мелкие, с которыми микросхема продолжает работать. Мы сделали стенды для автоматизированного тестирования, и теперь каждая микросхема после корпусировки проверяется на этих стендах. Если она проходит все тесты, она допускается на дальнейшую сборку, если проходит только часть тестов, её можно использовать, например, в упрощённых контроллерах, где полный набор операций может быть не нужен.

— Понятно, — Никита Сергеевич всё ещё не мог избавиться от наваждения, что присутствует в лаборатории современных алхимиков. — А что вы ещё новенького сделали?

Он знал, что в «Научном центре» ведутся разработки сразу по множеству направлений, и что Старос не упустит возможности познакомить руководство с последними достижениями.

— Прежде всего, помимо уже выпускавшихся микросхем для ЭВМ — регистров-аккумуляторов, сдвиговых регистров, триггеров, логических элементов «ИЛИ», «НЕ» «И-НЕ», и прочих — наладили выпуск довольно большой номенклатуры более простых микросхем для, так сказать, промежуточно-бытового применения, — Старос придвинул ближе плоскую коробочку, наполненную пластмассовыми прямоугольничками с торчащими ножками выводов. — Низковольтные стабилизаторы напряжения, таймеры, компараторы, широтно-импульсные модуляторы, усилители, преобразователи, ключи напряжения, шумоподавители… — руководитель «Научного центра» сообразил, что все эти термины мало что говорят Первому секретарю. — Их можно и нужно использовать в простой бытовой электронике и бытовой технике.

(примеры микросхем и областей их применения http://electrik.info/main/praktika/1087-legendarnye-analogovye-mikroshemy.html?source=subscribe а также http://fb.ru/article/196093/tl-cn-shema-vklyucheniya-opisanie-na-russkom-shema-preobrazovatelya и http://hardelectronics.ru/mc34063.html)

— Мы на этих относительно простых изделиях отрабатывали нюансы 10-микронной технологии, — подсказал Берг. — Для них используются намного более простые маски, — он поменял слайд в проекторе, и Хрущёв увидел вместо сложнейшей путаницы дорожек микросхемы процессора относительно простую схему. — Поэтому в них и дефектов получается немного, а эти изделия крайне востребованы для различной бытовой техники и радиотехники. С ними мы сможем значительно сократить использование радиоламп в бытовой электронике, а затем и вовсе от них отказаться. Не сейчас, и не завтра, но в обозримом будущем. По сути, несколько микросхем заменяют, скажем, целую плату радиоприёмника или телевизора. То есть, мы сможем сократить габариты устройств, особенно — радиоприёмников и мобильных телефонов, снизить их энергопотребление, ведь лампы греются, а на этот бесполезный нагрев уходит много электричества. Радиоприёмники будут дольше работать от батарей, станут меньше и легче, дешевле в производстве, их сборку можно будет частично автоматизировать, поднять производительность труда.

— Здорово! — улыбнулся Хрущёв. — А не слишком ли дорого делать потребительскую электронику на дорогущих микросхемах?

— Так они дорогущие, пока их мало, Никита Сергеич, — ответил Шокин. — А как только начнём делать их сотнями тысяч и миллионами, да ещё и продавать по всему миру, они тысячекратно окупят вложенные затраты.

— Одни только затраты электроэнергии, уходящей на разогрев ламп, сжирают по Союзу больше денег, чем будет стоить перевод всех телевизоров на микросхемы, — проворчал Исаак Семёнович Брук.

— Тут ещё важный момент есть, Никита Сергеич, — добавил Калмыков. — Вот, к примеру, радиоприёмник. Если его схему собирать из полупроводниковой «рассыпухи», паять эту схему должен монтажник достаточно высокой квалификации. Таких монтажников у нас не так много. А если эту схему уместить в 3–4 микросхемы на одной плате, а то и в одну микросхему, в будущем, даже если там ещё будет какая-то обвязка из отдельных диодов и сопротивлений, изготовление такой платы уже легко автоматизировать. Тогда к этому рабочему месту можно поставить выпускника школы или ПТУ, а квалифицированного монтажника перевести туда, где без него пока не обойтись — на сборку ЭВМ, радиолокаторов, военной электроники. Плата, собираемая автоматами, будет в десятки раз дешевле, а делать их можно в сотни раз больше.

— А когда этот радиоприёмник устареет, эту вашу автоматическую линию придётся целиком выбросить и проектировать новую? — хитро прищурившись, спросил Хрущёв.

— Так к тому времени она десять раз окупит затраты на её проектирование и изготовление. Линии мы стараемся проектировать так, чтобы можно было при обновлении линейки заменить только приспособления, удерживающие плату, а сами станки и стенды остаются почти неизменными, — улыбнулся Берг. — Могут добавиться дополнительные пневмоцилиндры, у манипуляторов изменяется программа, но это дешевле, чем полная замена оборудования. Процесс разработки и обновления линеек продукции должен быть непрерывным и никогда не останавливаться. Промедление смерти подобно, стоит только остановиться — и нас обгонят, а догонять всегда много труднее. Непрерывная разработка поддерживает квалификацию конструкторов, разрабатывающих и сами изделия, и цеховое оборудование, обновление линеек продукции заставляет сборщиков постоянно учиться.

— Да… «Мы должны бежать изо всех сил, только чтобы оставаться на месте», — припомнил Никита Сергеевич.

— Именно так, — улыбнулся Старос.

— Да и не скоро ещё этот радиоприёмник устареет, — заметил Калмыков. — В нём же функции будут заложены такие, каких на аналоговых радиоприёмниках пока и в помине нет. Например, автоматическая настройка на частоту, с точностью до десятых долей, для КВ-диапазона.

— Вот это здорово будет, — одобрил Хрущёв. — А что у вас ещё сделано? Помимо микросхем? Для хранения данных, например?

— Работы мы ведём постоянно, — подтвердил Берг. — Освоение химической промышленностью новых полимерных материалов нам очень помогло. Вот, например, — он выложил на стол плоскую металлическую коробку с узкой щелью на переднем торце, закрытом пластиковой крышкой. — Наша последняя разработка — дисковод для гибких магнитных дисков.

— Ого! И как это работает? — о дисководах Хрущёв читал, но предполагал, что их время придёт позже.

— Используется вот такая дискета, — Старос достал тонкий чёрный пластиковый квадрат с отверстием в центре и овальной прорезью, в которой виднелась тёмно-коричневая магнитная поверхность. — Внутри конверта находится гибкий пластиковый диск диаметром 200 миллиметров. Размер взят, исходя из предъявленных требований совместимости и ёмкости. На диск напыляется магнитное покрытие, для хранения дискета вкладывается в бумажный конверт. Хоть диск и называется гибким, перегибать его ни в коем случае не стоит. Также нельзя класть его на телевизор или рядом с радиорепродуктором — магнитная запись будет испорчена.

— Ага, понял, — кивнул Никита Сергеевич. — А внутри этой коробочки, как я понимаю, магнитная головка?

— Две головки, считывающие и записывающие информацию на обе стороны дискеты, моторчик привода и электронная схема, которая управляет вращением и записью, — Берг снял крышку дисковода и вытащил из корпуса его немудрёные потроха, демонстрируя их всем собравшимся. — Самое дорогое тут — именно электронная схема, остальное стоит не сильно дороже бытового магнитофона. Дорогая она из-за того, что приходится вводить коррекцию ошибок, так называемый код Хемминга, и зашивать его реализацию прямо в схему, на уровне «железа» (Код Хемминга изобретён в 1950-м. Первые дисководы были очень дорогими, потом, по мере совершенствования электронных компонентов, цены снизились до приемлемых)

— И какая емкость дискеты? — спросил Глушков.

— Пока 180 килобайт, в будущем рассчитываем увеличить.

— Гм! Прилично! У нас сейчас типовой объём памяти 256 килобайт, на самых мощных рабочих станциях — 384 килобайта, из них часть занимает операционная система, — тут же прикинул Лебедев. — Сбросить всё содержимое памяти на дискету прямо сейчас не получится, но по мере увеличения ёмкости… Документацию на подключение хотелось бы посмотреть.

— Спецификации для подключения дисководов к ЭВМ с вашей операционной системой я для вас подготовил, — ответил Старос — Ещё мы прикидывали возможность поместить магнитный диск в более прочный пластиковый корпус и прикрыть прорезь для головки сдвигающейся шторкой, но это, видимо, пойдёт следующим этапом, когда удастся увеличить плотность записи и уменьшить диаметр диска.

— А в чём разница между дискетой и лентой? — уточнил Хрущёв.

— В скорости доступа. На ленту можно записать информацию только последовательно, — пояснил Карцев. — Чтобы загрузить программу, записанную в середине или конце ленты, её надо перемотать, для записи — отмотать на свободное место. Это долго. Дискета имеет произвольный доступ, на неё можно записывать и считывать информацию без перемотки.

— Ну вот, сдал, — с притворным недовольством проворчал Старос. — А мы-то уже собирались к каждому проданному дисководу продавать устройство для перемотки дискет.

Все засмеялись.

— Сорвали вам гешефт, значит, — улыбнулся Никита Сергеевич.

— Ага. Мелкий такой гешефт, — ухмыльнулся Исаак Семёнович Брук. — Если серьёзно — это очень большое достижение, Никита Сергеич. Если такие дисководы и дискеты к ним будут производиться массово, по доступной цене, это решит вопрос документооборота. Простой текст занимает совсем немного места, а редактировать его в электронном виде намного легче и быстрее, чем на бумаге. Программы сейчас тоже много места не занимают, на такую дискету влезет не один десяток программ, вроде тех, что пишут для своих нужд большинство учёных и расчётчиков.

— Вот насчёт производства по доступной цене я не уверен, — заметил Шокин. — Устройство вышло достаточно дорогое. Потом, конечно, цену можно будет снизить, но далеко не сразу.

— Электронный документооборот мы можем сделать ещё проще и дешевле, — подсказал Глушков, — но это не отменяет значения дискет. Филипп Георгиевич и Йозеф Вениаминович действительно сделали удобнейшее средство для хранения информации.

— Так разве я спорю? — улыбнулся Хрущёв. — Достижение действительно впечатляющее.

Готовясь к поездке, он просматривал составленную аналитиками ИАЦ «временную линейку появления компьютерных технологий», и теперь припомнил, что в «той» истории дисководы появились где-то к концу 60-х, а получили распространение к середине 70-х. (Алан Шугарт изобрёл накопитель на гибких магнитных дисках в 1967 г)

— Виктор Михалыч, а что вы про электронный документооборот хотели сказать? — спросил Калмыков.

— Да, уж если сказали «А», так продолжайте, — поддержал Первый секретарь.

— Я имею в виду современные электрические пишущие машинки с механизмом для перфорации бумажной ленты, — пояснил Глушков. — Если к каждому документу прикладывать перфоленту с его текстом, закодированном в машинном коде, ведь такая лента при наборе документа на машинке IBM Selectric формируется автоматически, то мы получаем возможность не только считать документ в ЭВМ, но и в любой момент переслать его куда угодно, и если на другом конце будет подключена такая же машинка, или устройство для перфорации ленты, то там документ будет получен в такой же машиночитаемой форме, может быть записан в ЭВМ, или распечатан, при этом перфолента стоит копейки, и устройство для её чтения тоже не особо дорогое. Вот перфорирующая приставка подороже. Но дисководы ещё долго будут недешёвые, да и дискета всяко дороже перфоленты.

— Зато дискета многоразовая, — возразил Берг.

— Думаю, спорить тут не о чем, на современном этапе пригодится и то и другое, а дальше жизнь сама покажет, какая технология выйдет победителем, — решил Хрущёв. — Вот в части освоения перфолента для людей, не связанных с ЭВМ, будет всяко проще дискеты, они же бумагу в машинку всю жизнь засовывали, подумаешь, засунут ещё и перфоленту. Та же бумажная лента, только узкая. Ну, хорошо, дискета — это относительно просто и когда-нибудь станет не слишком дорого, для обычного делопроизводства сгодится.

— У нас есть ещё одна разработка для хранения данных, которую можно запустить в производство намного быстрее и дешевле, — сказал Рамеев.

— Так, расскажите поподробнее, — тут же заинтересовался Никита Сергеевич.

— Это вариант перфоленты, только с использованием чёрно-белой обращаемой киноплёнки. Мы уже использовали раньше засвеченную киноплёнку. Она прочная, непрозрачная, имеет перфорацию для удобства отсчёта длины, то есть, её можно использовать для быстрого доступа к данным, хотя и последовательного. Данные с фотоплёнки удобно читать с помощью фотосчитывателя, он действует заметно быстрее механических считывателей. Но вот пробивка отверстий при кодировании информации, что в плёнке, что в бумаге — процесс медленный. Для коротких программ ещё годится, а для более объёмных данных — уже с трудом.

Тогда у нас появилась идея кодировать двоичный сигнал на чёрно-белой киноплёнке, используемой для проката фильмов, при помощи засветки. Первые пробы мы проводили на звукозаписывающих аппаратах 1Д-3 и 1Д-4 на «Мосфильме». Это те аппараты, что наносят звуковую дорожку на киноплёнку. (http://audioakustika.ru/node/1258). Но там запись аналоговая, уровень сигнала кодируется или шириной засвеченной дорожки, или её оптической плотностью, а нам было нужно получить всего два состояния — ноль и единица.

Мы обсудили вопрос с Филиппом Георгиевичем, — Рамеев кивнул на Староса, — и он предложил гениально простой вариант.

Старос взял со стола лежавшую на нем… микролампочку, как вначале решил Хрущёв.

— Вот. Световая записывающая головка со снятым кожухом светоотражателя. На киноплёнку светит линейка светодиодов из 8, 16, или 32 элементов, в зависимости от ширины плёнки. Светодиоды включаются и выключаются по сигналу ЭВМ, передающей информацию, фактически — быстро мигают. Там, где светодиод засветил плёнку, на обращаемой плёнке остаётся прозрачное пятно, аналогичное отверстию, в остальных местах плёнка непрозрачная. Считывание производится фотосчитывателем с помощью линейки фотоэлементов. Такие фотосчитыватели уже производятся серийно, для использования с обычной бумажной перфолентой.

— Действительно, гениально! — восхитился Хрущёв. — А почему до сих пор до этого на Западе не додумались?

— На Западе светодиоды ещё не освоены в серийном производстве, — ответил Старос. — В этом вопросе мы их изрядно обогнали.

— Тут важно то, — пояснил Лебедев, — что сейчас наша кинематография переходит на цветную обращаемую плёнку, и производственные мощности по выпуску чёрно-белой плёнки будут постепенно выводиться из эксплуатации. Наше предложение — передать их Министерству электронной промышленности.

— Само собой, — согласился Хрущёв. — Только, насколько я знаю, чёрно-белую плёнку ещё долго будут использовать кинолюбители и документалисты. Хотя я сторонник перехода на цветное изображение и в документальном кино. Смотрите, их без плёнки не оставьте.

— Всем хватит, — ответил Шокин. — Я узнавал, склады киностудий забиты чёрно-белой плёнкой, её там на несколько лет накоплено. Важно понимать, что мы ни в коем случае не отказываемся от развития технологий магнитной записи с произвольным доступом. Оптическая запись на киноплёнку — это просто удобный временный костыль, лет на 5-10, пока мы сделаем жёсткие диски достаточной ёмкости за приемлемую цену. Потом оптическая запись будет использоваться в основном для резервного копирования. Всё-таки катушки киноплёнки довольно громоздкие, хотя при записи информации с ЭВМ плёнка перематывается на меньшей скорости, чем при воспроизведении фильма, и влезает на неё довольно много. Проявка и сушка, конечно, занимают лишнее время, но это — неизбежная плата за простоту процесса.

— По-моему, мне товарищ Королёв как-то упоминал, что у них сигналы телеметрии на киноплёнку пишутся, — припомнил Хрущёв. — Согласен, идея очень хорошая, позволяет использовать запасы киноплёнки, и задействовать устаревающие производственные мощности. Что вам нужно для налаживания производства?

— Ничего сверхъестественного, — ответил Шокин. — Указание Госплану, и финансирование согласно смете, кстати, небольшое, — он передал листок со сметой Хрущёву.

— Так… угу… — Первый секретарь просмотрел смету. — Не много. Хорошо. Максим Захарович, это вам к исполнению, — он передал смету председателю Госэкономкомиссии Сабурову. — Но ведь нам нужно хранить и обрабатывать большие объёмы данных. Накопители на жёстких дисках — с ними что?

— По жёстким дискам мы идём примерно на одном уровне с продукцией IBM по ёмкости, но несколько опережаем их по компактности, за счёт применения микросхем в платах управления, — ответил Старос. — Сейчас мы вышли на ёмкость в 120 миллионов бит, то есть, 15 мегабайт, (имеются в виду «дисковые мегабайты», в которых 1000 байт, а не 1024, кому хочется — могут пересчитать сами. Такую ёмкость имел в 1961 году жёсткий диск IBM 1405 Model 2). Пока что это всё ещё солидное сооружение, величиной с небольшой холодильник, — он указал на жужжащую в углу его кабинета «тумбочку». — Внутри находится пакет из 50-ти дисков, вращающихся на скорости 1200 оборотов в минуту. В будущем году рассчитываем осилить ёмкость в 21 мегабайт. (Аналог — НЖМД IBM 1301, представленный 2 июня 1961 года)

— То есть, я вижу, работа идёт, есть развитие, — удовлетворённо улыбнулся Первый секретарь.

— Плюс к тому наши жёсткие диски обходятся дешевле, чем аналоги от IBM, — заметил Берг. — Для госбюджета и предприятий цена вполне приемлемая. Но мы тут немного подумали, и у нас появилась одна идея.

Йозеф Вениаминович покопался в лежащей перед ним папке и вытащил несколько листов бумаги со схемами и описанием:

— Вот. Некий Дэвид Пол Грегг в 1958 году изобрёл способ хранения данных на оптическом диске диаметром чуть меньше 12 дюймов, это 30 сантиметров. Он предлагает считывать данные электронным лучом с прозрачного диска. Данные кодируются в виде непрозрачных пятнышек. Насколько мне известно, он ещё не запатентовал свой способ. Ну, мы его немного опередили.

(Патент Грегга датирован мартом 1962 USPO 3350503 https://en.wikipedia.org/wiki/David_Paul_Gregg)

— Мы проанализировали данные, которые нам прислали из ВИМИ… м-да, кстати, удивительно информированные люди там работают… — как бы между прочим заметил Берг. — Иногда такие идеи подбрасывают… В общем, мы попробовали несколько другую схему — в отражённом свете, с записью и чтением информации при помощи лазерного луча. Пока что используем красные гелий-неоновые лазеры, но они достаточно крупные, и из-за этого устройство чтения получается размером с радиолу. С полупроводниковым лазерным диодом оно было бы куда компактнее, но над этой технологией мы ещё работаем.

— Погодите, погодите… — Никита Сергеевич за прошедшие годы уже поднахватался знаний по компьютерной тематике. — Вы говорите, оптический диск? То есть, какой ёмкости?

— Ёмкость там получается по современным меркам абсолютно невероятная, — ответил Старос. — Мы сейчас вышли на 10 мегабайт, но для записи информации диски пока неприменимы.

— Это почему? — удивился Хрущёв.

— Слишком много получается ошибок чтения, трудно сфокусировать луч на дорожке. Приходится увеличивать размер кодирующих элементов, из-за этого падает ёмкость. В перспективе, с полупроводниковыми инфракрасными лазерами и планируем получить около 700 мегабайт, но для этого надо научиться динамически подстраивать луч, удерживая его на дорожке. В принципе, нам столько сейчас и не требуется, такие объёмы данных наши современные ЭВМ переваривать просто не в состоянии. Но отрасль развивается очень быстро, и скоро, где-то лет через 7–8, подобные объёмы будут уже востребованы, поэтому желательно продолжать работу, так как итоговый результат обещает принести немалую прибыль.

— А как информация на этот диск записывается? — спросил Хрущёв.

— Сначала готовится мастер-диск, стеклянный, покрытый слоем полимера, чувствительного к свету. Под действием луча лазера происходит химическая реакция, полимер затвердевает в тех местах, куда попал луч. Мощность луча модулируется информационным сигналом, то есть, луч как бы мигает, есть сигнал — единица, нет сигнала — ноль, — Берг, помня о требовании «объяснять руководству на уровне 6 класса школы», рассказывал предельно просто.

— Понятно, — нетерпеливо кивнул Первый секретарь, — А дальше?

— Лишний непрореагировавший слой полимера-фоторезиста стравливается химическим путём, затем в гальванической ванне на стеклянный диск осаждается тонкий слой никеля. Получается элемент литейной формы, на котором закодирована в виде крошечных ямок записанная информация, — пояснил Берг. — Затем в этой форме методом литья под давлением, отливаются прозрачные диски из поликарбоната. На них поверх рельефной поверхности наносится зеркальный отражающий слой алюминия, а поверх него — защитный лак. Получаются вот такие диски, диаметром 120 миллиметров. Теперь, если поставить диск в считыватель, — Берг подошёл к обычной, кондового вида, советской радиоле «Мелодия», стоявшей на столе, явно принесённом в кабинет с целью демонстрации.

(http://rw6ase.narod.ru/00/rl_l/melodija59.html таких аппаратов в те годы выпускалось множество моделей, похожих друг на друга, и не очень похожих, общий перечень http://rw6ase.narod.ru/00/rl_l.html)

— Информацию с ЭВМ записать пока не получается, а вот музыку записывать уже можно. Хотя со считыванием пока ещё есть проблемы, всё из-за той же плохой фокусировки луча.

Он поднял крышку, положил диск внутрь, туда, куда обычно клали грампластинку, включил аппарат… и из динамиков вдруг полилась красивая классическая музыка.

— Ничего себе! — изумлённый Никита Сергеевич едва не уронил очки.

Однако сенсации не получилось, музыка то и дело искажалась, прерываясь щелчками.

— Вот, об этих щелчках я и говорил, — пояснил Берг. — Запись раскодируется обычным цифро-аналоговым преобразователем, собранным на тех самых простых микросхемах, что я вам только что показывал. Качество воспроизведения будет очень высокое, если грамотно спроектировать акустическую часть, но нужно сделать систему динамического наведения луча. Для этого нужна специализированная микросхемка, совмещенная с усилителем для приема сигнала, и оптическая головка с особым позиционированием по уровню и по поперечной координате…. по английски это будет называться voice-coil, — Берг, будучи эмигрантом из США, не смог сразу подобрать русский термин.

— Да я уже слышу, — подтвердил Хрущёв. — Это стереозвук?

— Да, от заводской радиолы тут только ящик и динамики, всю электронную и механическую часть мы заменили своими собственными разработками. В США стереоформат записи используется с 1957 года, пора и нам подтягиваться. Как вы понимаете, такая звуковоспроизводящая техника будет невероятно востребована, и не только в СССР, а во всём мире. Поэтому имеет смысл сразу закладывать поузловое сборочное производство где-нибудь в Индокитае и Индонезии, чтобы иметь возможность обходить американские санкции, — подсказал Старос. — На американский рынок вылезти было бы крайне желательно, но высокотехнологичные товары, произведённые в СССР, туда по идеологическим соображениям не допустят. Поэтому имеет смысл выпускать в СССР, Чехословакии, Югославии и ГДР компоненты, собирать их в отдельные узлы в третьих странах, а окончательную корпусировку организовать на территории США, чтобы американские капиталисты имели возможность гордо шлёпнуть на задней стенке лейбл «Made in USA», хотя вся начинка будет из социалистических стран.

— Но с идеологической точки зрения это будет неправильно, — заметил Калмыков.

— На данный момент нам важно снять прибыль с богатого американского рынка, — пояснил Берг. — А с идеологической точки зрения было бы правильно дотировать за счёт этой прибыли продажи аналогичной техники внутри Союза, чтобы у каждого советского человека была возможность приобрести такой проигрыватель с одной зарплаты.

— Так, если я правильно понял, прямо сейчас мы не можем организовать массовое производство, потому что технологию ещё предстоит лет пять-десять доводить, и без полупроводниковых лазеров ёмкость диска получается недостаточная, и луч на дорожке надо специальной схемой удерживать, — возразил Калмыков. — А на западный рынок надо выходить с уже устоявшимся стандартом. Нужно что-то прорывное, что мы можем делать уже сейчас.

— Кассету товарищам покажите, — негромко произнёс Шокин.

Старос достал из ящика стола плоскую коробочку из прозрачного пластика. Внутри неё просвечивали две катушки с лентой, похожие на обычные магнитофонные, только очень маленькие. Лента тоже была уже и темнее обычной.

— Это что такое? — поинтересовался Никита Сергеевич.

— Наша совместная с техническим отделом КГБ разработка для для записи программ и резервного копирования данных — компакт-кассета, — ответил Старос. — На неё можно записать примерно один мегабайт данных, ну, или один час звука в аналоговом формате. Также её можно использовать для записи управляющих программ станков с программным управлением первого поколения, которыми сейчас оснащаются многие заводы (АИ, см. гл. 03–02). Для воспроизведения и записи используется портативный магнитофон, вот такой, — он взял со стола пластиковый корпус, который Хрущёв заприметил ещё в начале разговора. Он был величиной примерно с книгу, но толщиной вдвое больше.

Руководитель «Научного центра» нажал кнопку вызова на пульте справа от себя, и в кабинет вошёл пожилой лысоватый человек в строгом тёмном костюме и круглых очках. Старос широко улыбнулся ему и объявил собравшимся:

— Хочу с большим удовольствием представить вам создателя этого замечательного прибора, главного конструктора Специального конструкторского бюро КГБ СССР Льва Сергеевича Термена (АИ).

Все оживились, имя Термена было хорошо известно ещё до войны, но потом он бесследно исчез. Как оказалось нелёгкая судьба привела его в туполевскую «шарашку», а оттуда — в технический отдел НКВД. После назначения Ивана Александровича Серова председателем КГБ СССР новый руководитель Комитета ознакомился с разработками Термена, почитал о нём в «электронной энциклопедии», и на следующий же день назначил Льва Сергеевича главным конструктором подслушивающей и записывающей техники (АИ). Идею упаковать неудобные в обращении катушки магнитофонной плёнки в компактный корпус кассеты аналитики 20-го Главного управления тоже нашли в той же «энциклопедии», и подбросили Термену.

Лев Сергеевич без лишних слов вставил кассету в магнитофон, подключил микрофон, включил запись и предложил Хрущёву:

— Никита Сергеич, скажите что-нибудь?

— Э-э-э…. а что сказать-то? — застигнутый врасплох Хрущёв не сразу сориентировался.

— Ну, вот, считайте, что уже и сказали, — улыбнулся Термен, отмотал ленту и включил на воспроизведение, позволив всем убедиться, что магнитофон качественно записывает звук с микрофона. Затем он промотал ленту чуть дальше, и на минуту включил эстрадную музыку. Звучание было для того времени вполне приличное.

— С этой идеей я экспериментировал с 1956 года, — рассказал Термен. — Немецкие аналоги — Loewe Optaphon я изучил, но уж очень они были габаритные и неудобные. Вариант, предложенный американцами из RCA нас тоже не устраивал по габаритам.

(С 1958 по 1964 год корпорация RCA выпускала кассету размерами 197×127×13 мм, известна как 'RCA tape cartridge', 'Magazine Loading Cartridge' и 'Sound Tape', по конструкции сходную с будущей компакт-кассетой; она обеспечивала продолжительность звучания стереозаписи 2*30 минут при скорости 9,53 см/с.)

Поначалу ничего не получалось — имевшаяся магнитофонная лента была толстая, ломкая, покрытие с неё постоянно осыпалось, кассета получалась толстая, да ещё и алюминиевая, потому что пластмассы требуемого качества тогда не было. С алюминия перешёл на корпуса из оргстекла, их можно было формовать выдавливанием разогретого листа. Потом освоили технологию вакуумной формовки, появилась более тонкая лента на лавсановой основе. Но она была всё ещё слишком широкая.

Тогда с помощью Ивана Александровича и руководства разведки ГДР мы вышли на немецких производителей из города Вольфен, вблизи Биттерфельда. Там с 1910 года существует фабрика по производству киноплёнки, принадлежавшая ранее фирме AGFA. (с 1964 г — завод ORWO, оттуда поставлялась магнитофонная лента для первых советских аудиокассет, пока не было организовано собственное производство). Мы совместно с товарищами из ГДР разработали технологию нанесения на лавсановую основу покрытия на основе оксида хрома. Немцы сумели сделать ленту поуже, которая хорошо укладывалась в кассету. Сейчас идёт параллельное освоение массового производства ленты и кассет в ГДР, Чехословакии и у нас.

— Линии производства кассет и кассетных магнитофонов мы сейчас налаживаем на Казанском заводе радиокомпонентов, — добавил Шокин. — Также планируется производить их на харьковском радиозаводе и ещё на нескольких предприятиях.

(АИ, первоначально производство аудиокассет в СССР было налажено в период 1967–1969 гг на харьковском радиозаводе «Протон». В АИ Казанский завод радиокомпонентов выбран, потому что там в период 1950–1958 гг было организовано литейное, пластмассовое и механическое производства)

— Очень уж необычный творческий коллектив у вас получился, — заметил довольный Хрущёв.

— Так ничего удивительного. Совпадение интересов, — пояснил Берг. — Нам нужен компактный носитель для резервного копирования, станочникам — защищённый носитель, с которым удобно работать в условиях цеха, а компетентным органам — ну, вы сами понимаете. Тем более, Лев Сергеевич — изобретатель милостью божьей, а Иван Александрович — очень грамотный организатор. Его нетрудно было убедить, что компактные устройства звукозаписи и воспроизведения могут приносить бюджету огромный доход, если правильно подойти к делу и не скупиться на повышение качества звука.

— Вот! Вот ключевой момент! — тут же согласился Первый секретарь. — Качество этих кассет должно быть выше, чем у импортных аналогов. Чтобы наши покупатели гонялись не за импортной продукцией, а за нашей, советской!

Когда началось обсуждение кассеты, Никита Сергеевич припомнил, что уже читал об этих кассетах в подборках ИАЦ, и ещё тогда обратил внимание, что в позднем СССР они были в дефиците, и покупатели гонялись за редко появлявшимися в продаже импортными кассетами, игнорируя свободно лежавшие на прилавках и при том более дешёвые советские. Это был один из нечастых примеров, когда покупатели выбирали дорогой, но более качественный товар.

(Импортные кассеты TDK, BASF стоили в СССР по 8 руб за 60-минутную кассету и 9 руб за 90-минутную. Советская 60-минутная Мк-60 стоила 4 рубля, но качество было несравнимое, поэтому все старались купить импортные кассеты. Моему компьютеру ZX «Spectrum» было похрен, он примерно одинаково читал программы с любых кассет, через магнитофон «Соната» с отломанной крышкой)

— Так дорогие они получатся, Никита Сергеич, если высококачественными их делать, заметил Калмыков.

— Значит, надо снижать цену за счёт объёмов выпуска! — тут же ответил Первый секретарь. — Тут уже вопрос идеологический! Музыку у нас больше всего слушает молодёжь. Кассеты эти будут расходиться, как горячие пирожки, сколько их не сделай — всегда будут если не в дефиците, то на пике спроса. Магнитофон покупается чаще всего один раз в 10 лет, а кассета — расходный материал. Вот и прикиньте, что будет думать эта молодёжь о своей Родине, если эта Родина простейшие расходники качественно делать не способна?

Министры переглянулись. Они не ожидали, что Хрущёв даже, казалось бы, сугубо технический вопрос будет оценивать так всесторонне, учитывая в том числе, его внутриполитическое влияние на население.

— Тут надо очень грамотно подобрать соотношение «цена / качество», чтобы и цену чрезмерно не задрать, и качество не провалить, — задумчиво произнёс Шокин. — А то ведь можно качеством увлечься так, что импортные при сравнимом качестве окажутся дешевле, в том числе — за счёт тех же объёмов выпуска. У капиталистов проклятых рынок больше и богаче нашего. Не окажется ли дешевле обычные катушки с лентой продавать?

— Если что — будем вводить заградительные пошлины, но лучше, конечно, брать объёмами, — решительно ответил Никита Сергеевич. — Эти кассеты для молодёжи могут стать одним из важнейших товаров, вот увидите.

— Лента на катушке кассету не заменит, — убеждённо произнёс Термен. — Скорее, кассета постепенно вытеснит ленту, пока её саму не вытеснят более компактные и ёмкие носители, те же оптические диски, к примеру.

— Это почему вы так уверены, Лев Сергеич? — удивился долго молчавший Сабуров.

— Да потому, что кассетный магнитофон дешевле качественного бобинника, и компактнее, — пояснил Термен. — Его можно будет взять с собой на пляж, в лес, да просто на прогулку по улице, установить в автомобиль, если совместить его с радиоприёмником, и слушать музыку в дороге, а бобинники лет через 10 будут только у обеспеченных любителей классической музыки. Вот увидите! Я в данном случае полностью согласен с доводами Никиты Сергеича. Он, между прочим, очень точно ухватил самую суть проблемы. Кассета и кассетный магнитофон — товары молодёжного спроса, а значит — несут большую идеологическую нагрузку, и относиться к ним нужно предельно ответственно.

— Товары молодёжного спроса, говорите, Лев Сергеич? — задумчиво произнёс Хрущёв. — А ведь вы правы. Надо бы нам выделить такие товары в отдельную категорию, и за их качеством и доступностью следить особо. Николай Константинович, — он повернулся к председателю Госплана Байбакову. — Поручаю вам этот вопрос проработать.

— М-м-м, — Байбаков замялся. Он явно не был счастлив от предстоящей перспективы. — Я уже из молодёжного возраста давно вышел, Никита Сергеич, мне надо будет консультанта найти толкового.

— Так найдите! Вопрос не праздный, Николай Константиныч, от суммы таких вот мелочей в итоге может зависеть очень многое!

— Понял, Никита Сергеич, вопрос проработаем и представим список молодёжных товаров на утверждение. Скажем… через три месяца.

— Месяц. У вас же ОГАС работает! Попробуйте её возможности использовать, — дал совет Первый секретарь.

— Если возникнут трудности, Николай Константиныч, я пришлю специалиста помочь, — подсказал Глушков.

— Буду очень признателен, — ответил председатель Госплана.

— Работу вы провернули гигантскую, — одобрил Первый секретарь. — Теперь важно как можно быстрее освоить в серийном производстве хотя бы эти кассетные магнитофоны. С их помощью можно расширить важный сектор музыкального рынка, сформировать новую линию потребления. Вон как удачно с мобильными телефонами получилось. Надо и тут так же постараться.

Меня, признаться, волнует один момент — быстрое устаревание всей этой электроники, — продолжал Хрущёв. — Вот, как в Англии, построили дорогущий автоматический завод по выпуску радиоприёмников, а через несколько лет эти радиоприёмники устарели, и никто их не покупает. Не получится ли так же с вашими фабами и минифабами?

— Ни в коем случае, Никита Сергеич, — ответил Берг.

— Почему же?

— Потому что минифаб и фаб реализуют общий принцип получения микросхемы, а различия и усовершенствования закладываются на уровне масок и количества напыляемых слоёв, — пояснил академик Лебедев.

— К тому же, конструкция минифаба модульная, и эти модули легко заменять, добавлять, меняя тем самым технологический маршрут, — добавил Берг. — Сейчас у нас микросхемы по большей части двухслойные. По мере роста количества слоёв маршрут будет усложняться, его длительность будет расти, но до действительно большого количества слоёв мы доберёмся ещё не скоро. Лет тридцать-сорок пройдёт, я думаю.

— Мы тут с товарищем Бергом на досуге анализировали общую ситуацию в электронной промышленности СССР и США, — улыбнулся Старос. — И пришли к выводу, что у вас в самом начале были заложены на редкость грамотные решения, обеспечившие наше сегодняшнее лидерство. Прежде всего — всемерное развитие планарной технологии уже с конца 1953 года. Эксперименты и опытные работы заняли какое-то время, но теперь мы уже имеем работающую технологию, которую в Штатах ещё только создают.

Отказ от возни с германием и сосредоточение усилий на кремнии. Ускоренный переход от схем на дискретной электронике, «рассыпухе», к интегральным схемам. Ускоренное развитие химии реактивов высокой чистоты. Увеличенный размер выплавляемых кремниевых булей, который позволяет нам не особо стесняться в размерах отдельных микросхем. Американцы и европейцы ещё возятся с булями диаметром 32–40 миллиметров, а у нас ходовой диаметр 162 миллиметра. Это у нас сейчас серийные микросхемки имеют размер 3х4 миллиметра, а экспериментальные образцы мы делаем заметно большей площади.

Старос достал из коробочки микросхему размером 20х10 миллиметров, с торчащими из неё по бокам алюминиевыми ножками контактов.

— Это — один из экспериментальных образцов, не пошедших в серию. Таких у нас проходят сотни, в основном, из-за дефектов, выявляемых на финальном тестировании. Как видите, мы можем делать размеры и побольше.

Я хочу сказать, что вот эти и другие принятые на начальном этапе решения и обеспечили тот рывок, что мы делаем сейчас. Ну, и, конечно, финансирование тоже играет свою большую роль. Очень приятно, что высшее руководство страны сознаёт значение нашей отрасли и уделяет её развитию такое внимание.

— Нам иногда кажется, — засмеялся Берг, — что у вас в штате есть какой-то оракул, который раз за разом подсказывает верные решения. Например, одно только решение о соблюдении совместимости ЭВМ по форматам данных в будущем сэкономит нам миллионы, если не миллиарды.

— Оракул у меня и вправду есть, — усмехнулся Хрущёв. — Вот, Сергей Алексеевич, Виктор Михайлович, они мне постоянно подсказывают наилучшие решения. Вы сами, Филипп Георгиевич, Йозеф Вениаминович, и все другие разработчики, все учёные, входящие постоянно или периодически в Научно-технический совет СССР — это и есть мой коллективный оракул. Коммунизм — это вам не рыночный капитализм, складывающийся стихийно. Коммунизм — это сложноорганизованная система, построить которую можно, лишь вооружившись строгим научным подходом. Все решения, принимаемые НТС, проходят тщательную техническую экспертизу, по каждому я выслушиваю мнения ведущих специалистов, и затем Президиум ЦК только утверждает рекомендованные ими решения.

Меня больше волнует подготовка достойной смены для нас с вами, обучение подрастающего поколения, и его воспитание в коммунистическом духе. Мы-то с вами прошли через такое, что наши убеждения закалены в борьбе и непоколебимы, а молодёжь ничего не принимает на веру. Преимущества коммунизма нам с вами предстоит им доказывать, на каждом шагу.

«Общество потребления», которое сейчас усиленно строят на Западе, внешне выглядит очень привлекательно, а его внутреннее уродство и моральное убожество капиталистические идеологи давно научились искусно скрывать и маскировать. Мы с вами, товарищи, находимся на переднем крае идеологической борьбы за умонастроения советской молодёжи. Вот потому я и настаивал на освоении высококачественных магнитофонных кассет и других молодёжных товаров. Советские люди должны привыкнуть к тому, что наши товары по качеству не уступают западным, а то и превосходят их. При этом мы не стесняемся заимствовать на Западе всё лучшее, что там появляется, переосмыслять их достижения и использовать для нашего быстрейшего развития.

— Обществу потребления мы должны противопоставить общество свободного творчества, — внезапно сказал Глушков. — А для этого нужно постоянно, не останавливаясь ни на минуту, создавать условия для воспитания у детей желания создавать новое, выявлять таланты, воспитывать человека-творца. Потребителя воспитывать особо не нужно, они сами плодятся. У нас уже много делается для правильного воспитания молодёжи, но нужно ещё больше.

— Это интересная мысль, Виктор Михалыч, и очень правильная, — согласился Хрущёв. — У вас есть конкретные предложения, или пока общие рассуждения на тему?

— Да я это к тому, что Филипп Георгиевич тут кое-какие наработки по этой теме приготовил, — пояснил Глушков. — Вот и хотели вам показать.

— Так покажите! — вскинулся Первый секретарь.

Старос нажал кнопку вызова, вошла секретарша с подносом, на котором стояли небольшой электрический чайник, чашка, коробочки с кофе и сахаром.

Старос опустил руку под стол и достал оттуда… небольшой манипулятор, смонтированный на гусеничном шасси от детской игрушки-танка. У него были две механические руки, напоминающие руки промышленных роботов, управляемые электронным контроллером. Но, в отличие от цеховых роботов, эти руки выглядели, как собранные из детского конструктора. Только детали его, все эти дырчатые планочки, пластиночки и реечки были заметно толще и обеспечивали конструкции немалую жёсткость.

Руководитель «Научного центра» нажал несколько кнопок на основании манипулятора. Механическая рука повернулась, аккуратно взяла со стола чашку, поставила перед человеком, бросила туда один за другим три кусочка сахара из стоящей на подносе коробочки. Затем робот с жужжанием повернулся, взял второй рукой банку с кофе, открыл, выдвинул из руки пластмассовый цилиндрик дозатора, зачерпнул им кофе и высыпал в чашку.

Закрыл банку, поставил её на поднос, снова повернулся, упираясь одной рукой в столешницу, поднял чайник, налил кипятка в чашку. Поставил чайник, ловко ухватил торчащую из чашки ложечку и вращательным движением захвата размешал сахар. Ухватил чашку за ручку, поднял её, зажужжал моторчиками, поворачиваясь, и подал чашку Хрущёву.

— Вот это здорово! — расхохотался Никита Сергеевич, принимая чашку из рук робота. — Это вы как такую штуку сделали?

— Давайте сделаем небольшой перерыв на кофе, и я вам расскажу, — ответил Старос.

Хрущёв, внимательно наблюдавший за роботом, заметил, что поднос был не простой, а разделённый формовкой на секции — чашка, банка с кофе и коробочка с сахаром стояли каждая на определённом месте. Такие подносы использовались с недавнего времени на самолётах «Аэрофлота», чтобы чашки не сдвигались, если самолёт качнётся. Конечно, от полноценных воздушных ям они не спасали (АИ).

Он также заметил, что на краю подноса были наклеены две полоски алюминиевой фольги, и робот, подъезжая к подносу, остановился точно между ними.

После нескольких минут суеты секретарша оделила всех чашками с кофе, и руководитель «Научного центра» поделился своей задумкой:

— Это что-то вроде детского роботоконструктора. Как видите, принцип тот же, что у обычного конструктора «Механик», только добавлена электронная начинка. Мы использовали обычные электродвигатели с простейшими шестерёнчатыми и червячными редукторами и преобразователи «угол-код» для отсчёта углов поворота. Шестерёнки, кстати, часовые, от будильников. Для полноценной силовой работы развиваемых моторчиками усилий недостаточно, поэтому в этой машинке используются более мощные приводы, но для детского конструктора их обычно хватает. Для фиксации рук в неподвижных положениях применены дополнительные электромагнитные тормоза. Программу для этой последовательности действий мы первоначально написали просто на бумажке. В память робота она считывается постепенно, с магнитной ленты, по мере пошагового исполнения.

— А на ленту она как попадает? — спросил Лебедев. — Можно прямо на роботе программировать?

— Да, к нему подключается цифровая клавиатура от вычислителя «Пенза», с которой задаётся программа в машинных кодах. Памяти мало, поэтому программа по мере записи последовательно выгружается на перфоленту, а при выполнении так же последовательно с неё считывается. Можно программу и сразу на перфоленту забить, с помощью ручного перфоратора, а если подключить робота к бытовому магнитофону, его можно обучить повторять движения, примерно, как у нас обучали первые станки с программным управлением. (см. гл. 03–02)

— И такую штуку можно будет продавать, как детский конструктор? — спросил Хрущёв.

— Да, по мере насыщения промышленности вычислителями, можно будет пустить часть процессоров на подобные применения. Вообще, это только один из возможных вариантов, весьма сложный и недешёвый, кстати. Можно добиться похожих результатов, комбинируя более дешёвые и доступные компоненты на макетной плате, вроде этой, — Старос показал всем небольшую плату с множеством отверстий, на которой была собрана простенькая электронная схема из нескольких деталей.

— Начинать надо именно с таких, простых и недорогих наборов, чтобы дети, например, могли пристроить более совершенное управление к обычной магазинной игрушке. А потом уже можно оснастить игрушечное шасси механической рукой, или сделать ещё что-то похожее. Тут важно начать и не останавливаться, постоянно расширяя ассортимент. Таким образом, будет сформирован сектор спроса на сложные развивающие робототехнические товары, — пояснил Глушков. — А дальше проснувшаяся творческая жилка уже не даст человеку остановиться. Творчество затягивает, причём в хорошем смысле.

Глушков читал в «электронной энциклопедии» о проектах Arduino и Raspberry Pi, и ему хотелось дать уже ближайшему поколению детей нечто подобное, хотя он прекрасно понимал, что технические возможности процессора 4004 несравнимы с возможностями «компьютеров на чипе» из 2012 года. Но он также знал, что студенты в СССР писали игры даже для программируемых калькуляторов. Да и те ЭВМ, что разрабатывались в конце 50-х и начале 60-х, по своим возможностям и были калькуляторами, только очень большими. Поэтому он настоял, чтобы первый советский электронный калькулятор сразу был сделан программируемым, и оснащён портами ввода-вывода, позволявшими присоединять кое-какую периферию.

— Дав нынешнему поколению детей такие вот робототехнические игрушки и наборы, даже не слишком сложные, через десять лет мы получим на выходе поколение грамотных, талантливых, увлечённых инженеров, которым по плечу любые творческие задачи, — поддержал его Исаак Семёнович Брук. — Я тоже хотел бы поучаствовать в разработке товаров для подросткового ассортимента. Сами понимаете, я тут лицо заинтересованное, талантливые инженеры на дороге не валяются, их растить и воспитывать приходится десятилетиями.

— Да все разработчики в этом заинтересованы, — согласился Лебедев. — Робототехника для детей будет интересна тем, что позволяет получить реальный, осязаемый результат, а не просто мигающие лампочки на плате или распечатку с цифрами.

— А ведь вы правы, Сергей Алексеич, — поддержал его Первый секретарь. — Вы все правы, товарищи. Давайте вот что. Подготовьте ваши предложения по ассортименту детских технических товаров, начиная с самых простых и недорогих, и кончая наиболее сложными, потом на совещании Госкомупра мы с вами список рассмотрим и дадим указание Госплану на распределение работ по предприятиям. Филипп Георгиевич, это всё, что вы хотели нам показать?

— Не совсем, — улыбнулся Старос. — Есть ещё один тип магнитного носителя, серийное производство которого мы сейчас осваиваем. К концу года будет введено в строй несколько полностью автоматизированных производственных линий, в Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове, Новосибирске и Горьком.

— Ого! И что же это?

— Пластиковая банковская карта с магнитной полосой, — Старос достал из нагрудного кармана яркий пластиковый прямоугольник со слегка закруглёнными уголками, размером примерно 8х5 сантиметров.

(85х54, если точно. Первые прототипы пластиковых магнитных карт были сделаны компанией IBM в 1960-м году, http://nnm.me/blogs/X-Hunter777/istoriya-myagkih-nakopiteley/ но их внедрение задержалось, и первая сеть банкоматов, использующих магнитные карты, появилась в 1969-м. Но уже до этого использовались банкоматы, где ключом авторизации была металлическая карта и пин-код. http://bankcarding.ru/istoriya-plastikovyh-kart/)

— Ого! С магнитной полосой? — удивился Хрущёв. — Это наша собственная разработка?

— Скажем так, параллельная разработке IBM. Само устройство простое, как три копейки, но нужно было согласовать его параметры с американским прототипом, чтобы обеспечить полную совместимость. Тут нам Иван Александрович посодействовал, — улыбнулся Старос, выкладывая на стол очень скромно оформленную белую карточку с коричневой надписью «World over credit card» и синим штампом «Sample» Слева был изображён сине-белый символ, чем-то напоминающий гоминьдановское «солнышко». (http://img15.nnm.me/4/1/3/5/4/6a16b699a1918c93aaa21be3b01.jpg)

— Сделать банкомат, использующий такие карты как средство авторизации, в общем-то не проблема, — добавил Лебедев. — Проблема — связать эти банкоматы линиями связи с центрами обработки данных. В принципе, объём передаваемых данных там мизерный, вполне достаточно модемного соединения, но линию придётся прокладывать отдельно. Передавать данные авторизации по общим линиям опасно, а любой шифратор — это удорожание. да и шифровать короткий пакет данных, содержащих только логин и пароль — занятие довольно-таки бесполезное.

— Почему? — спросил Никита Сергеевич.

— Без шифрования будет достаточно машинки для отсчёта купюр, телетайпа и считывателя карт. Как только мы добавляем шифрование, начинаются танцы со сложными электронными устройствами.

— Э-э-э… А как же немцы ещё в войну сделали шифровальную машинку, когда никаких процессоров ещё в помине не было?

— «Энигму»? — усмехнулся Шокин. — Ну, если в каждый банкомат ещё аналог «Энигмы» встраивать, он точно золотой получится. Вообще, если разрешение на выдачу денег всё равно даёт центральная ЭВМ, то достаточно дать пользователю при выдаче карты установить суточные лимиты на снимаемые суммы и количество обращений. Учитывая, что средний размер зарплаты по стране около 1200–1500 рублей («старыми», дореформенными), а большинство будет снимать зарплату целиком, как минимум, поначалу, не думаю, что будет много мошенничеств с картами. Поэтому предлагаю не заморачиваться навёрнутыми мерами безопасности, и первую версию системы делать простейшей. Можно также сделать разграничение — крупные суммы снимаются только в сберкассе, то есть, теперь уже в отделении Сбербанка, а в банкоматах на станциях метро можно ограничить сумму, скажем, 100 рублями.

— Банкоматы что в метро, что в сберкассах, будут под присмотром, хотя, конечно, к линии подключиться кто-то может в любом месте, — заметил Лебедев. — Поэтому шифровать всё же нужно.

— Сергей Алексеич, да не нужен для шифрования процессор, можно обойтись относительно простым наборным АЛУ на схемах малой интеграции, даже первого поколения, — возразил Карцев. — Да, удорожание, конечно, будет, но приемлемое, и к такой системе уже не будет претензий от наших зарубежных партнёров.

— Да, продукт, между прочим, весьма интересный для экспорта в страны ВЭС, — поддержал Байбаков. — Надо сделать его конкурентоспособным.

— Там всего-то надо — памяти 32 байта на ключ, 64 байта на блок подстановки, можно даже даже ПЗУ, плюс 8-16 байт для хранения блока данных, — на ходу прикидывал Карцев. — Ну и аккумулятор на 32 бита. (Спасибо читателю wmf за грамотные советы по ходу обсуждения)

— Ну-ка, ну-ка, — Лебедев заинтересовался, пересел ближе к Карцеву, и они тут же заспорили, не обращая внимания на Первого Секретаря и министров. — Да, тут много вариантов придумать можно.

Шокин хотел было их одёрнуть, всё же совещание с присутствием первых лиц было не самым подходящим местом для такого обсуждения, но Хрущёв его остановил:

— Пусть обсуждают, Александр Иваныч, не сбивайте их с мысли. Творческий процесс не терпит административного вмешательства. Зато, может быть, у них сейчас родится относительно дешёвое и эффективное решение. Так, а что у нас по следующей модели процессора? — он нашёл взглядом директора НИИ-35 Алексея Андреевича Маслова. — Алексей Андреич, как у вас продвигается работа?

Маслов достал из кармана небольшую плоскую картонную коробочку, открыл и вынул из неё плату с размещёнными на ней семью чёрными прямоугольниками.

— Вот. Это один из опытных образцов, сделанный ещё на предыдущем техпроцессе, но с более плотным размещением элементов — по 512 штук на одной пластине, вместо 256. Сейчас мы осваиваем техпроцесс 10 микрометров, и с его освоением уже сможем упаковать на один кристалл и предыдущий процессор 4004, и разрабатываемый 6502. В нём будет 3510 элементов, то есть, мы сейчас поделили его на 7 пластин.

(Оригинальный 6502 выпускался по 8-мкм техпроцессу, и имел площадь, занятую элементами 21 кв. мм. Размер корпуса был 41х17 мм. В АИ размер пластины будет немного побольше, что не фатально при диаметре кремниевых булей 162 мм)

— Так он у вас уже работающий, или макет? — уточнил Хрущёв. — И когда 10-микрометровый техпроцесс освоите?

— Работающий, — подтвердил Маслов. — 10 микрометров освоим к концу года, и сразу перейдём к следующей ступени — 6 микрометров. На его освоение понадобится года два-три. Сейчас в «Научном центре» строится первая технологическая линия, на которой 6502 будет выпускаться серийно, уже по 10-микрометровому техпроцессу.

— Маски по 10-микрометровому техпроцессу мы на него уже заготовили, — подтвердил Старос. — Сейчас вылавливаем и исправляем неизбежные ошибки. Больше того, мы уже разрабатываем под него новую версию управляющей машины УМ-К-2 (АИ), которая будет использоваться как промышленный контроллер, и как бортовая ЦВМ для космических кораблей. Параллельно делаем на новом процессоре универсальную ЭВМ, для общетехнического применения. Надеемся запустить обе модели в серию к концу года.

— Это хорошо, — одобрил Хрущёв. — Эти машины наша промышленность ждёт с нетерпением.

— Мы разрабатываем для нового процессора реализации языков высокого уровня «Фортран», «Алгол», Forth, и, для банковско-финансового применения — COBOL, — отвлекшись от обсуждения шифратора, добавил Лебедев. (на основе исходных кодов пакета open-cobol)

— Здорово! — Первый секретарь был очень доволен. — Вижу, работа у вас движется по плану.

— Вот, на сегодня и все наши достижения, Никита Сергеич, — ответил Старос. — Но, думаю, что к концу года у нас появятся ещё кое-какие новинки.

— Обязательно приеду посмотреть, только сообщите! — пообещал Хрущёв.


Уже летом 1960 года простые интегральные схемы были запущены в массовое производство. В радиомагазинах уже лежали в свободной продаже радиодетали поколения дискретной электроники и макетные платы, и, что ещё важнее, их поставляли в школьные радиокружки и Дома пионеров (АИ). По мере ввода в строй всё новых производственных линий, их становилось всё больше. В начале 1961 года появилось много усовершенствованных моделей различной бытовой техники, где применялись микросхемы малой интеграции.

Одновременно уже с 1960 года в нескольких издательствах, а также в журналах «Радио», «Моделист-конструктор» и «Юный техник» начали выходить книги и статьи по робототехнике, так же, как уже выходили книги по бытовой электронике.

К концу 1960 года было освоено серийное производство процессоров 4004 и 6502, уже на одном кристалле, для 6502 это была микросхема на 40 выводов, в корпусе больших размеров, примерно 50х20 мм, его габариты удалось слегка уменьшить за счёт урезания контактных площадок по краям. На этих процессорах в декабре 1960 года были собраны первые серийные партии следующих моделей программируемого калькулятора «Пенза-2» и управляющей машины УМ-К-2 (АИ). Были освоены в серийном производстве фотоэлектрические записывающие устройства, пишущие цифровую информацию на киноплёнку, пластиковые магнитные карты и компакт-кассеты. В начале 1961 года начался серийный выпуск кассетных магнитофонов, а к середине 1961 года наладили выпуск дискет и 8'' дисководов (АИ).


С начала 1959-го года, параллельно со строительством линий Единой Энергосистемы ВЭС, внутри Альянса создавалась электронная сетевая инфраструктура. В Европе частично использовались существующие линии связи, в СССР, странах Азии и Африки приходилось тянуть выделенные линии. Пока использовался телетайпный протокол, как наиболее широко распространённый на то время, и не требующий установки специальной дополнительной аппаратуры, но уже шла работа над другими вариантами сетевой связи, как в части «железа», так и протоколов.

Хрущёв помнил, что ARPANET в США начался с соединения линиями связи четырёх университетов — Калифорнийского университета в Лос-Анжелесе, Стэнфордского исследовательского центра, Университета Юты, и Университета штата Калифорния в Санта-Барбаре. Он также помнил, что ему сказал академик Лебедев: «Чем больше ЭВМ будет объединено в сеть, тем больше будет её экономический эффект». На сессии Координационного Совета ВЭС в начале 1959-го года он предложил объединить в единую сеть все учебные заведения ВЭС, начиная с основных университетов, и далее, институты, а в перспективе и средние специальные учебные заведения. В течение 1959-60 гг линии связи соединили все основные университеты и институты Советского Союза, и часть зарубежных ВУЗов. Если в ARPANET первоначально были лишь 4 университета, то советская сеть в первые же два года объединила несколько десятков учебных заведений по всей Евразии (АИ).

Первоначально предполагалось, что пользоваться «электронной связью» будут в основном преподаватели и научные работники ВУЗов. Но для людей в возрасте, не связанных ранее с электроникой, это «шаманство» выглядело слишком сложным, и инициативу закономерно перехватили младшие научные сотрудники, аспиранты, а затем и студенты старших курсов.

Процесс замедлялся из-за банальной причины — дефицита компьютеров. Их пока ещё было недостаточно много, чтобы оснастить ими все ВУЗы, несмотря на все старания промышленности. Очень много ЭВМ шло в промышленность, и для военных.

Запуск в серию ЭВМ «Сетунь» немного улучшил ситуацию, но эта машина была слишком медленной и примитивной уже на тот момент. Она более-менее годилась для организации учебного процесса, и управления производственными комплексами, но делать на ней серьёзные расчёты было сложно. Зато её можно было без опаски «скормить» даже тем союзникам, которых руководство СССР не считало достаточно надёжными партнёрами.

Учитывая дефицит ЭВМ, разработчики сети сразу предусмотрели возможность подключения к ней «глупых» терминалов и работы в терминальном режиме. В качестве терминалов использовались телетайпные аппараты, сначала — самые обычные электромеханические. Но электромеханический телетайп был сложным и дорогим устройством поистине стимпанковского дизайна.

(как устроен классический электромеханический телетайп http://azbukametalla.ru/entsiklopediya/t/986-telegrafnye-startstopnye-apparaty.html)

Сделать его иначе, как в заводских условиях было почти нереально, а заставить сложный механизм работать как надо, при отсутствии опыта наладки — довольно трудно. С другой стороны, развитие электроники уже позволяло эмулировать генерацию нужного сигнала радиотехническими средствами.

По мере улучшения доступности радиоэлектронных компонентов, студенты и преподаватели начали всячески изощряться, эмулируя работу электромеханического телетайпа электронной схемой на дискретных элементах. Госкомитет по науке и технике объявил конкурс для всех желающих, на самую простую и дешёвую схему электронного терминала, удовлетворяющую единому техническому заданию. Приз был назначен весомый — 25 тысяч рублей. Его получили два студента МЭИ, сумевшие разработать очень удачную схему на дискретных элементах, которую затем специалисты «Научного центра» реализовали в наборе из нескольких микросхем малой интеграции (АИ).

Для простоты и единоообразия общения с ЭВМ и ЭВМ между собой специалисты ИТМиВТ разработали расширенную 8-битную кодировку, единую для СССР, Болгарии, и Югославии — с кириллическими символами, размещёнными после стандартного телетайпного набора на латинице (пятибитный код Бодо имел 79 символов). Основная сложность была не в приёме и передаче символов, а в их отображении и устройстве ввода информации.

Те, у кого был доступ к электрическим пишущим машинкам, паяли различные схемы присоединения и конверторы сигналов, свои для каждой модели. Все разработанные «народные» схемы публиковались в приложении к журналу «Радио» и регистрировались под международной лицензией ВЭС «Open Hardware» (АИ). Радисты, умевшие работать на ключе, изощрялись по-своему. Среди студентов ходил анекдот про радиста, который сделал терминал на 300 бод из электронной схемы, микрофона и кота, виртуозно модулируя сигнал путём обжатия кошачьего хвоста плоскогубцами. К счастью, это был только анекдот.

Более популярны были самодельные клавиатуры из герконов. Из продажи неожиданно пропали наборы домино — энтузиасты перепиливали костяшки-доминошки на клавиши. К делу быстро подключились кооператоры. Одни ограничились выпуском типографских наборов клавиатурных наклеек, другие делали полноценные клавиатуры, с клавишами, отформованными из разогретых листов оргстекла или полистирола.

В «Научном центре» разработали шрифтовое ПЗУ, которое использовалось для отображения символов на экране электронно-лучевой трубки. Но ЭЛТ начала 60-х и конца 50-х категорически не были рекомендованы для долгого сидения в полуметре перед ними, о чём, по требованию министра здравоохранения Марии Дмитриевны Ковригиной, печатались предупреждения на каждой инструкции к телевизорам, телевизионным наборам для самостоятельной сборки, популярным в конце 50-х, и в каждой журнальной статье, посвящённой терминалам. Был налажен выпуск защитных экранов с металлическим напылением, заземляемых «на батарею отопления». Более безопасными были проекционные ЭЛТ, которые располагались вертикально и светили на наклонный экран, или на вертикальный через призму. Такой тип «монитора» изобрёл авиатехник-приборист одного из полков истребительной авиации, взявший идею из недавно появившихся на истребителях индикаторов на лобовом стекле. Подобную индикацию в это же время внедряли в автомобилях, поэтому выпуск проекционных ЭЛТ уже был освоен и дефицитом они не были (АИ).

Следом за знакогенератором в «Научном центре» разработали приставку к телевизору, которая отображала символы на экране в нативном разрешении SECAM. На экране 720х576 знакогенератор формировал 1280 знакомест (40х32) разрешением 16х16 точек с промежутком в 2 линии / точки по горизонтали и вертикали. Изначально приставку сделали на микросхемах малой интеграции, но её принципиальную схему, переведённую «в дискрет», опубликовали под той же лицензией «Open Hardware», и энтузиасты начали тут же переделывать старые тумбочки и шкафчики под размещение нескольких самодельных травлёных плат 12-го формата (А3), и бытового вентилятора, который охлаждал всё это бешено греющееся хозяйство. В качестве памяти использовали находившийся в свободной продаже твистор-кабель и ферритовые колечки. С ними каждый изощрялся, как мог.

Недостатком телетайпного подключения было его телефонное происхождение. Телефоны могли соединяться только попарно между собой, и для их соединения использовалась АТС. Шаговая электромеханическая АТС представляла собой монстроподобное и очень дорогое сооружение, тогда как жизнь настойчиво требовала чего-то более дешёвого и компактного, пусть не на 10000, а хотя бы на 100 или 1000 номеров. Вскоре несколько малых госпредприятий, объединив усилия, разработали и запустили в производство электронную АТС на 100 номеров, всё на той же дискретной логике (АИ). Решение оказалось внезапно очень востребованным для местной телефонизации.

Количество телефонных номеров на государственных АТС было на тот момент ограниченным. Телефоны в квартирах встречались редко, в основном — у большого начальства, и известных людей — артистов, академиков и т. п. Тому были объективные причины — всё та же дороговизна электромеханических АТС. В новостройках возле вновь возведённого 100-квартирного дома обычно ставили одну телефонную будку — на всех. Появление мини-АТС, пусть и недешёвых, позволяло жильцам дома скинуться, купить такую АТС, установить в выделенной комнатке в подвале, а от городской телефонной сети к ней протягивали несколько, обычно 3–5 телефонных линий (АИ). Провода внутри дома жильцы в таком случае тянули сами. Мини-АТС была размером с книжный шкаф, и стоила поначалу как «Москвич», но потом цена снизилась до более-менее приемлемой. Особого обслуживания она не требовала, раз в полгода приходил мастер с районного телефонного узла, проверял и проводил текущий ремонт.

Автономная АТС оказалась неожиданным подарком производителей населению. Теперь «умельцы» и радиолюбители имели возможность подключать к своей внутридомовой телефонной сети любое оборудование, а не только разрешённый городской телефонной сетью аппарат, и не замедлили этим воспользоваться. Самодельные телетайпные приставки начали появляться в обычных квартирах, поначалу — в основном у научных сотрудников и студентов-дипломников, которые хотели иметь возможность подключиться из дома к институтскому компьютеру и поработать ночью в терминальном режиме (АИ). Тем более, что ЭВМ ещё вообще было мало, и их время было расписано по минутам, а ночью выкроить свободный интервал было проще.

Вторым её преимуществом, сознательно заложенным разработчиками в конструкцию с учётом начавшейся информатизации страны, была развязка оборудования по частоте. Мини-АТС, первоначально предназначавшаяся для организаций, могла обеспечивать связь внутри здания на нескольких частотах, подобно системе правительственной ВЧ-связи. Изначально эта возможность предназначалась для увеличения количества абонентов и обеспечения связи руководителей предприятий, но при домашнем использовании можно было использовать телетайпное соединение, не мешая при этом телефонным разговорам. (АИ)

История не сохранила имени изобретателя колеса, не сохранила она и имени первого клиента, оформившего заказ билетов в аэропорту Шереметьево через единую электронную систему продажи (АИ, см. гл. 03–15) не через кассу аэропорта, центральную кассу или отделение связи, а непосредственно с рабочего места где-нибудь в ВЦ одного из НИИ. Просто однажды, осенью 1960 года, через год с небольшим после запуска этой системы, приходящий администратор, сотрудник ИТМиВТ, проверяя логи, обнаружил, что многие командировочные заказывают билеты на самолёт прямо с работы, судя по оставшимся в логах телефонным номерам, с которых производилось подключение.

Сергей Алексеевич Лебедев рассказал об этом Хрущёву во время одного из совещаний Госкомупра. Никита Сергеевич, уже изрядно уставший к концу дня, тут же поднял голову, в его глазах засветился неподдельный интерес.

— Так что, выходит, система пошла в народ? Становится популярной?

— Да, это же намного удобнее, чем ехать в центральные кассы аэровокзала, или даже бежать на ближайшую почту, — ответил Лебедев. — Такая же картина и с заказом товаров через «Посылторг» (АИ, см. гл. 03–15). Сейчас нам приходится увеличивать в «Посылторге» и аэропортах количество модемов для связи, чтобы желающим не приходилось подолгу дозваниваться для подключения. Скоро это может стать проблемой. Нужно думать, как переходить от модемного подключения к сетевому, но это требует значительно более высокой мощности ЭВМ, специальных процессоров для обработки входящего сигнала, совершенно другие требования к памяти… в общем, не быстро и недёшево.

Но, чтобы поддерживать у населения интерес к сетевым технологиям, мы сейчас работаем над развитием сетевых электронных сервисов, пока, правда, больше на уровне концепций: «Что ещё можно сделать на нынешнем уровне «электронного бронзового века?». В итоге мы рассчитываем сделать что-то вроде более поздней французской сети «Минитель», но, чтобы заинтересовать население, нужна более развитая структура предоставляемых сервисов, чем сейчас. Нужно как следует вложиться в «Посылторг», развить службы доставки, предоставление различных услуг с заказом по телефону, с перспективой их перевода в сеть.

— А как у вас с дальнейшим развитием ваших БЭСМ? — спросил Хрущёв.

— Сейчас мы перешли от сборки БЭСМ-3М к следующим моделям БЭСМ-4М8 и БЭСМ-4М12, — Сергей Алексеевич был рад искреннему вниманию руководства страны к проблемам электроники. — Но это — не революция, это — эволюционное развитие линии БЭСМ-2 — М-20 — М-40 — М-50 — БЭСМ-3М. Революция тихо созревает в головах. Это — наш проект БЭСМ-6, единая машина, как основа будущего ряда стандартных мощных ЭВМ, которые в будущем разветвятся на серверные ЭВМ для центров обработки данных, и мощные рабочие станции, например, для конструкторов или обработки трёхмерной графики. Конечно, это ещё не скоро будет, но будет обязательно.

— Хорошо! — улыбнулся Хрущёв. — А какие параметры у неё будут?

— Это будет машина с открытой архитектурой, полностью расширяемая, — ответил Лебедев. — Поэтому сейчас мне сложно вот так сразу ответить, на какие параметры мы выйдем, когда машина пойдёт в серию. Могу только пока сказать, что это будет 64-разрядная машина с длиной адреса 32 бита, возможно — даже больше, если понадобится. Вторая особенность — мы обсуждаем возможность использования очень широкой шины, по которой будет одновременно, за один такт процессора, проходить и адрес, и команда и данные. (архитектура VLIW). Сейчас мы обычно обрабатываем их последовательно. Это упростит архитектуру процессора и снизит энергопотребление. Машина будет использовать 16-ричную систему счисления и микрокод, то есть, её набор команд будет реализован с помощью загружаемого набора сложных микропрограмм, написанных в кодах процессора.

— Простите, это я уже увлёкся и в дебри полез, — Сергей Алексеевич вовремя остановился, видя, что Первый секретарь ничего не понимает.

— Да нет, нет, я, если что, и спрошу ведь, не постесняюсь, — улыбнулся Хрущёв. — Стандартный ряд, говорите? Это вроде как товарищ Рамеев с «Уралами» своими делает?

— Вроде того, только наша машина в итоге будет мощнее «Урала» во много раз. Они сойдутся, вероятно, в сегменте мощных рабочих станций, только для архитектуры «Урала» это будет вершина, а для нас, так сказать, подножие горы. По мере прогресса электроники машина будет постепенно уменьшаться в размерах. В итоге она станет вполне себе настольной, и при этом проживёт минимум до начала следующего столетия, а то и дольше, впитывая в себя все новинки и становясь всё мощнее.

— А открытая архитектура — это что? — спросил Никита Сергеевич.

— Это… расширяемость. Мало памяти — захотел, добавил, причём любого типа, от любого производителя, желательно только одинаковую. Мощности процессора не хватает — поставил более мощный, но с той же системой команд, — пояснил Лебедев. — То есть, мы задаём стандарт и публикуем его, а каждый разработчик делает свои устройства такими, чтобы они отвечали этому стандарту. Используем только стандартные интерфейсы, вроде ИРПР (параллельный) или СТЫК С2 (последовательный RS232).

— То есть, архитектура у вас будет своя. Это хорошо. А те программы, что нам прислали, на ней пойдут? — поинтересовался Хрущёв.

— У нас есть исходные коды. Можем перекомпилировать их для разных архитектур, — ответил академик. — А для программ, написанных для других ЭВМ, можно использовать эмуляцию, или поставить сопроцессор, работающий с ними напрямую. Достать их исходные коды, в конце концов, и перекомпилировать. Написать функциональный аналог. Варианты могут быть разные. Вплоть до того, что перекупить разработчика. Мы с товарищем Серовым такие возможности тоже обсуждали. В конце концов, Intel, DEC и СDC мы под контроль взяли, а это, на минуточку, основа американской компьютерной индустрии до самых 90-х, и дальше. Товарищ Серов со своими людьми для нас гигантскую работу проделал. Я уж молчу о том, что большинство последних разработок IBM к нам попадает раньше, чем в продажу в Штатах.

— Это хорошо, — повторил Никита Сергеевич. — А ваши ребята в таких тепличных условиях своей головой думать не разучатся?

— Да какие же тепличные условия? — возмутился Лебедев. — Пашем, как лошади! Приходится изучать досконально все вражеские разработки, сравнивать технические решения с нашими, тут же решаем, что стоит внедрить, а что мы уже переросли, а вот это можно улучшить, а с этим обеспечить совместимость, для будущего проникновения на рынок…

— Ну, тогда ладно. И когда нам ждать вашу чудо-машину? — спросил Хрущёв.

— В будущем году соберём первый опытный образец и начнём гонять программы, параллельно будем готовить серийное производство. С 1962-го, вероятно, начнём серийный выпуск самой слабой версии, и дальше будем её наворачивать, осваивая «новые рубежи» каждые год-два.

— В 1964-м IBM заявит свою System/360, а в 65-м начнёт поставки, — напомнил Первый секретарь, заглянув в свой блокнот.

— Да и пусть их, — отмахнулся Лебедев. — Надеюсь, того дурацкого решения о копировании 360-й у нас не будет? При наличии превосходящего её по мощности ряда на базе БЭСМ-6?

— Нет, конечно! — заверил Хрущёв. — Ради чего тогда мы тут жилы рвём? Чтобы прийти в итоге к тому же самому?

— Гм… Но тогда нужно обеспечить отрасль производственными возможностями, — напомнил академик. — У нас к этому времени, по моим расчётам, уже должен быть 32-битный процессор, если не на одной микросхеме, то хотя бы на микросборке. Это побьёт 360-ю по цене, ведь им придётся возиться с дискретной логикой и схемами малой интеграции ещё лет 10, а то и больше. По сути, 360-я будет аналогом ряда «Уралов» Рамеева, а мы сможем предложить ряд более мощных машин за меньшие деньги. Тут важно предложить также весь спектр аналогов периферийных устройств, которые предлагает к своему ряду IBM, и программное обеспечение, лучшее, чем у них. Программы у нас будут, это уже точно. Вот с периферией — надо обратить на неё особое внимание.

— Понятно, НИИСчётмашу поручение дам, — кивнул Первый секретарь. — Производство будем поднимать, не только у нас, по всем соцстранам, всех подключим к производству компонентов. Что с микросхемами памяти у нас?

— С переходом на 10-микрометровый техпроцесс мы сможем размещать на одной пластине примерно 4096 элементов повторяющихся структур. Потом, по мере отработки технологии, возможно, больше. Пластина не маленькая будет, поначалу, потом уменьшим. Важно сделать сейчас достаточное количество полноразмерных фабов, которые смогут производить столько микросхем, сколько нам понадобится.

— Гм… Где ж столько денег на это взять…?

— Там же. На Западе, — ответил Лебедев. — Смотрите, Никита Сергеич. План очень простой. Сейчас Рамеев запускает в производство стандартный ряд «Уралов». К 1963-му году они устареют, он уже сделает что-то поновее, а «Уралы» в своём ближайшем будущем выйдут примерно на уровень 360-й системы 1965-го года, или даже выше. Как только свои нужды хотя бы основные ими закроем, немедленно надо поставлять их за границу. С начала 1963-го пустить устаревшие к тому времени «Уралы» в продажу.

— А если не купят? Чисто по идеологическим причинам?

— Кто-то, может, и откажется. Но большинство посчитают деньги, и купят. Если не в Штатах, то в Европе — точно, — пояснил академик. — Но до этого надо нанести предварительный удар. И для этого нам понадобится 6502, причём много. Очень много.

— Зачем? Это же слабенький 8-битник, годен разве что для управления станками? — удивился Хрущёв.

— Нет, не только. Это ещё и основа для игровой приставки.

— Игровой приставки?

— Именно. Мини-ЭВМ, простейшая, даже без клавиатуры, подключаемая к телевизору, и управляемая манипулятором-джойстиком. 4 кнопки и ручка, как у самолёта. 8-16 цветов графики, простейшие видеоигры. Невысокая цена. За границей продавать приставки можно и подороже. Собирать платы и память для приставок можно где угодно — в Китае, в Индокитае, в Индонезии. Корпусировать лучше прямо в Штатах. Можно — в Пуэрто-Рико.

И всё. Детей от неё за уши будет не оттащить, — Лебедев улыбнулся, — Пусть американские родители оплачивают из своего кармана прогресс электронной промышленности в СССР. А заодно и субсидируют поставки полноценных обучающих мини-ЭВМ, тоже подключаемых к телевизору, но уже с клавиатурой, и встроенным языком программирования, для советских детей. У нас её надо продавать недорого. На такой ЭВМ можно будет уже не только играть, но и обучаться программированию. А устройство у них и у приставки будет почти одинаковое. Это позволит нам подготовить целое поколение инженеров-энтузиастов, которые с детства привыкнут решать стоящие перед ними задачи самыми передовыми способами.

— Вот это правильно, — одобрил Никита Сергеевич. — Очень правильная идея.

— Кроме того, как вы и сказали, — продолжил Лебедев, — 6502 — это ещё и основа для промышленных контроллеров следующего поколения, и ещё — для самых разных несложных электронных устройств, вроде банкоматов, «умных» терминалов для ЭВМ, робототехники следующего поколения. При массовом производстве он выходит относительно дешёвым, а возможности у него достаточно неплохие, на ближайшие лет пять-десять.

— Это всё здорово, Сергей Алексеич, — Первый секретарь выглядел озадаченным. — Но вот у меня слова Валерия Дмитрича из головы не выходят. Насчёт того, что продавать наши изделия под чужой маркой идеологически неправильно. В чём-то он прав. Вы меня поймите, я ведь не технарь, но я понимаю, насколько важно грамотно увязать экономику и идеологию.

— Тут, Никита Сергеич, проблема в том, что если те же приставки выкатить на американский рынок сразу под нашей маркой, с надписью «Сделано в СССР», что называется, с серпом и молотом, то очень велика вероятность, что их завернут сразу на таможне, и до американского потребителя они не дойдут, — пояснил академик.

— Гм… Да, есть такая вероятность, — согласился Никита Сергеевич. — С автомобилями примерно так и вышло. Продаются хорошо разве что ЗиС-118 «Юность», что собираются по лицензии на заводах Форда (АИ, см. гл. 04–12), а сделанные в СССР продавать в значимом количестве не получается. Коллекционеры покупают отдельные экземпляры в Европе, ввозят в Штаты. И всё.

— С автомобилями, моё мнение, мы попытались откусить больше, чем могли проглотить, — улыбнулся Лебедев. — Автомобиль, всё же — техническое лицо страны, он несёт большую идеологическую нагрузку. Приставка ещё долго будет восприниматься людьми власть предержащими как игрушка для детей, с ней проломиться на закрытый для нас американский рынок несколько проще. Ведь проломились с куклами «Кэти»? Вот такую же схему и надо задействовать. Сначала завладеть вниманием детей. А то мы для девочек игрушки предложили, а для мальчиков — ещё нет. Пусть американские дети увлекутся этими приставками, прочувствуют, как это интересно и весело. Тут надо учитывать, что видеоигры способны затягивать, подобно наркотикам, особенно — рассчитанные на азарт, всякие стрелялки. Но с возрастом люди теряют к ним интерес, в том числе, из-за того, что приходится повторять многократно одни и те же действия.

— Гм… вот как? Тогда и наши дети могут так же увлечься? — забеспокоился Хрущёв.

— Избежать этого не удастся. Если мы откажемся развивать это направление, мы не просто отдадим огромный, ещё не освоенный сектор рынка идеологическому противнику, мы ещё и проиграем в глазах собственного подрастающего поколения, — пояснил академик. — Будет как с магнитофонными кассетами, один-в-один как вы описывали. Что это за страна, не способная сделать собственную видеоигру? Поэтому, раз этого нельзя избежать, этот процесс мы должны возглавить. Ударить на опережение. До сих пор эта тактика срабатывала.

А чтобы уменьшить негативное воздействие игр на нашу молодёжь, мы сделаем финт ушами: мы научим наших детей, подростков, студентов не просто играть в игры, а писать игры! Вот для этого нам и понадобится простая обучающая машина. Дело в том, что написать хорошую, увлекательную игру во много раз сложнее, чем написать, скажем, научную программу. Особенно, если игра трёхмерная. Там матричную алгебру знать надо, и формулы там длинные, как железнодорожный состав.

— Во как? А я, грешным делом, думал что это развлечение, не заслуживающее внимания, — заметил Первый секретарь. — Спасибо, что прояснили вопрос.

— Не вы один так думаете, и не только у нас, — усмехнулся Лебедев. — Поэтому вначале, чтобы захватить рынок, лучше, если на корпусах приставок будет написано «Made in Tailand», или там, Индия, Индонезия, что угодно, но не СССР. А вот когда приставки, магнитофонные кассеты, и прочие подобные товары нашего производства станут популярны, вот тогда на них внезапно появится ещё одна надпись мелким шрифтом: «Invented in USSR, patent US…» и номер патента. Вот тут американские производители сунутся в патентное бюро, и вдруг окажется, что все их последние разработки уже запатентованы на фамилии, подозрительно похожие на русские. Вот это для американцев будет, как «там», в будущем, говорят, «разрыв шаблона». Причём очень жестокий и болезненный. С микросхемами так уже было, мне Иван Александрович кое-что рассказал. (АИ, см. гл. 03–15)

— А, это про Роберта Нойса, как он пришёл свою микросхему патентовать, а на неё уже наш товарищ Малин из Зеленограда два года назад патент оформил? — Никита Сергеевич засмеялся. — Помню, помню, Иван Александрович мне тоже рассказывал.

— Именно! И вот тут я хотел бы обратить ваше внимание на ещё один важный момент, — продолжал академик. — Япония. Японцы пока ещё в самом начале пути, но уже добились немалых успехов. В этом году «Sony» представила свой первый транзисторный телевизор. То есть, они в этом направлении уже нас догнали. Ещё более опасна «Мацусита электрик» и её руководитель Коносукэ Мацусита. Очень талантливый и неоднозначный бизнесмен, сторонник постоянного обучения своих сотрудников. Эта компания в ближайшие год-два будет продавать свои магнитофоны и видеомагнитофоны под маркой «Panasonic». Я уже не говорю о куче других компаний — Sanyo, JVC, Kenwood, Aiwa… Из этих особенно опасна JVC, так как она имеет выход на американский рынок ещё с довоенных времён, когда компанией управлял американец Бен Гарднер. Casio наладила в 1957-м выпуск электромеханических калькуляторов, а в 1965-м освоит электронные калькуляторы.

У японцев есть такие преимущества, которые нам будет очень трудно перекрыть, если вообще возможно. Япония не тратит больших денег на военные нужды. Её политики поголовно смотрят в рот американцам, после войны Япония стала одним из самых верных союзников США, это вы и без меня знаете. Японцы очень трудолюбивы, способны к мелкой и монотонной работе, как большинство азиатов. Они исповедуют коллективизм, и не только внутри одной компании. Сейчас «Sony», JVC и «Panasonic», то есть, «Мацусита», совместно разрабатывают формат видеозаписи «U-format». Внутри компаний японцы вовсю используют достижения социализма и плановой экономики, творчески добавляя к ним собственные находки. На них не висит необходимость сначала наполнять собственный бездонный рынок, подобный рынку ВЭС и внутреннему рынку СССР. Они могут сразу пускать большую часть продукции на экспорт.

Купить японские компании нам, скорее всего, не удастся, я консультировался по этому вопросу с товарищем Серовым. Ключевыми компаниями в Японии номинально владеет император. То есть, каким-то процентом их акций, видимо. В общем, это очень сильный и опасный конкурент, и чем дальше, тем сильнее они будут становиться. К тому же они тоже делают ставку на захват американского рынка, как наиболее богатого. У нас пока есть небольшое преимущество по технологии микросхем, но отставание по точной механике у нас больше. Вот о чём надо сейчас беспокоиться.

— Понял вас, Сергей Алексеич, — Хрущёв был озабочен. — Тут надо всем вместе хорошо подумать. Надо понимать, что победить технологически весь мир мы не сможем. Возможно, стоит подумать над тем, нельзя ли объединить усилия с японцами, хотя бы временно, для прорыва на американский рынок. Но это пока так, на уровне идеи.

— Либо маскировать нашу продукцию под маркой какой-либо подставной японской фирмы, такое тоже возможно, — подсказал Лебедев. — И объединять усилия не промышленности СССР и Японии, что будет воспринято американцами и продажными японскими политиками крайне негативно, а объединять усилия нескольких японских компаний, часть которых окажется «засланными казачками». Здесь многое будет определять удачное или неудачное решение кадровых вопросов. Об этом стоит посоветоваться с товарищем Серовым. В конце концов, компанией JVC управлял менеджер-американец. Почему другой японской компанией не может управлять «американец русского происхождения»? Выходец из русской диаспоры в США, к примеру. Конечно, это только официальная легенда, не более.

— Понял. Подумаем и об этом, — согласился Первый секретарь. — По вашим предложениям — вместе с плановиками распишите, что и сколько нам для реализации вашего плана потребуется. Обсудим сначала на Госкомупре, потом на НТС, а дальше я уже буду пропихивать через Президиум ЦК и Совет министров.

Лебедев, Глушков, Старос и Берг подготовили совместный план примерно через месяц. Он был утверждён всеми инстанциями, и к началу освоения серийного производства процессора 6502 в конце 1960 года у руководства СССР уже было полное понимание стратегии будущего «электронного наступления». В начале 1961 года в Токио была зарегистрирована неприметная фирма «Megumi Electric Co, Ltd» (めぐみ 電機株式会社 — произносится «Мегуми дэнки кабусики гайся», яп.). Вскоре она представила инновационный электронный калькулятор на дискретной диодно-транзисторной логике, с дисплеем на индикаторных лампах (АИ), что вызвало шок у топ-менеджеров «Casio», которые всё ещё делали ставку на электромеханические счётные устройства. Для продажи в Японии была подготовлена модель, использующая только решения предыдущего (для советской электроники) поколения.


Поучаствовав в разработке автоматики для «космической оранжереи», Дима всерьёз заинтересовался робототехникой. Отец, видя его интерес к электронике, старался покупать ему каждую новую книгу по электронике и радиотехнике, и оформил подписку на кое-какие технические журналы. Книг по электронике в продаже появилось неожиданно много, да и радиодетали в магазинах были.

Советские радиолюбители, разумеется, не подозревали, что многие из этих книг были адаптированными по времени изданиями из подборки по робототехнике и самодельным электронным устройствам, обнаруженной специалистами ИАЦ в присланном ноутбуке. Многие, но не все. В СССР хватало инженеров-энтузиастов, делившихся своими разработками в открытой печати. Тот же Леонид Куприянович, разработчик первого мобильного телефона, издал несколько брошюр по радиотехнике и бытовой электронике, которую можно было бы назвать прообразом «умного дома»

(«Карманные радиостанции» 2-е изд. http://www.radiolibrary.ru/library/mrb_0374.djvu

Переносные УКВ радиостанции http://free-kniga.ru/images/stories/books/tehnika/ukv.zip

Радиоэлектроника в быту Л.И.Куприянович Массовая радиобиблиотека № 491 за 1963 год http://www.rw6ase1.narod.ru/0/god/1963/mrb491.djvu http://libinfo.org/index.php?file=sssrr493.djvu Ссылки могли умереть, проверяйте)

Раз или два в месяц Дима с отцом ездили на радиорынок, где можно было часами копаться в ящиках с радиодеталями, а также недорого купить на разборку неисправный телевизор или радиоприёмник.

Побывав с экскурсией у разработчиков планетохода в НИИ-88, Дима задался целью сделать собственный робот-уборщик. Идея его захватила, и он решил посоветоваться с отцом.

— А как он убираться будет? — спросил Алексей Веденеев.

— М-м-м… Как пылесос, для начала, предложил Дима.

— Тогда и делать его надо на агрегатах пылесоса, — посоветовал отец. — То есть, надо найти пылесос на колёсиках, и приделать к нему привод, чтобы он мог сам ездить. И управление, чтобы он мог убираться самостоятельно, раз уж ты робота решил сделать.

На выходных они поехали на барахолку. Им удалось найти не сильно убитый пылесос, но, когда они его включили, его вой больше напоминал взлетающий истребитель. Раньше пылесоса у них не было, так как не было ковра на полу. Когда в 1958-м они получили новую квартиру, отец сразу покрыл паркет лаком, чтобы его можно было мыть, как обычный пол.

Валентина, мать Димы, послушав минуту, как воет пылесос, сразу сказала:

— Ерунду вы затеяли. Сделали бы лучше пылесос бесшумным, или, хотя бы, чтоб не так громко орал.

— Дело говоришь, мать, — одобрил Алексей Иванович. — Вот в нашем дирижабле стоят вентиляторы наддува внешнего баллонета, они больше этого пылесоса раз в пять-шесть, а шумят меньше. Значит, можно так сделать. Посоветоваться бы надо, со знающими людьми.

В школьном Центре научно-технического творчества идеей Димы сделать робот-пылесос заинтересовались. Руководитель ЦНТТ Андрей Петрович, выслушав его несколько сбивчивые объяснения, позвонил в ленинградское отделение Госкомитета по науке и технике, и там ему дали адрес и телефон одного из ЦНТТ в Москве, который курировали инженеры Московского вентиляторного завода.

К разговору Дима готовился тщательно, выписал все вопросы по порядку на бумаге, обсудил их с Андреем Петровичем, и только потом позвонил в Москву. На его удивление, его с интересом выслушали, и соединили «со специалистом». Голос у специалиста был молодой, весёлый, на вопрос, как его называть, он ответил:

— Да просто Игорь. Робот-пылесос, говоришь, сделать хочешь? И чтобы не выл, как самолёт? Подумаем… Телефончик своего ЦНТТ оставь, я перезвоню. Вопрос не простой, посчитать надо, со старшими товарищами посоветоваться…

В ожидании ответного звонка, Дима изучал книги и обдумывал конструкцию шасси пылесоса, разрабатывал схему управления. За основу он взял схемы управления робота КИН, недавно опубликованные в «Юном технике» (АИ)

(http://igrushka.kz/vip25/znakin.shtml подробнее см в книге Ю.М. Отряшенкова «Юный кибернетик», гл. 10 http://publ.lib.ru/ARCHIVES/O/OTRYASHENKOV_Yuriy_Mihaylovich/_Otryashenkov_Yu.M..html)

Эти схемы Дима немного переделал. Его роботу-пылесосу предстояло работать в несколько других условиях, поэтому требовался частично изменённый набор датчиков. Сложнее всего оказалось продумать схему электропитания. Появившиеся не так давно никель-металлгидридные аккумуляторы были слишком слабые, чтобы крутить двигатель вентилятора приличной мощности, автомобильный аккумулятор тоже не подходил ни по мощности, ни по габаритам и массе. Оставалось питание по кабелю, но нужно было что-то придумать, чтобы он не скручивался и не запутывался при движении.

Отец подсказал возможный вариант:

— Сделай кабель на катушке с электроприводом, чтобы он постепенно на неё наматывался. Тогда можно будет начинать уборку из дальнего угла и заканчивать у стены с розеткой. Только вилку надо хорошо крепить, чтобы не выдергивалась. А аккумуляторы — забудь о них лет на двадцать-тридцать, пока они только для телефонов годятся. На аккумуляторе ты не сделаешь питание для достаточно мощного вентилятора, получится не пылесос, а игрушка.

Проблема оказалась сложнее, чем представлялась сначала, так как в меньшей комнате двухкомнатной «хрущёвки» доступная розетка находилась под столом, в углу между окном и дверью, а в большей была расположена в нише, соединявшей кухню и прихожую, то есть, провод неминуемо изгибался при заезде в углы. Но Диму это не остановило, он всё же сделал катушку с электроприводом для кабеля, а чтобы натянутый кабель не мешал пылесосу двигаться, предусмотрел датчик натяжения, обеспечивавший определённую слабину. Испытания Дима проводил на макете шасси — тележке, сделанной из посылочного ящика. Моторы для ходовой части и кабельной катушки он использовал от автомобильных «дворников». Такие же двигатели вращали поперечную щётку, подметавшую пыль ближе к всасывающему отверстию в центре нижней части корпуса. Схема питания получилась непростая, с двигателями на постоянном и переменном токе

Внешне робот был слегка похож на комбайн, вместо мотовила, захватывающего стебли злаков, Дима установил вращающуюся подметающую щётку. По углам её держателя он поставил ещё две круглые дисковые щётки с длинными пружинящими ворсинками, выметающими мусор из углов.

Пока он возился с шасси и рабочими органами робота, в его ЦНТТ позвонил Игорь из Москвы. Дима перезвонил ему:

— Посчитал я твоему роботу рабочее колесо и улитку, спиральную камеру, то есть, — весело сообщил Игорь. — Начальство моё не верит, что такое можно реально сейчас сделать. Чертежи у меня готовы, но делать придётся явочным порядком, после работы. Я уже со слесарем одним договорился. Улитку и колесо мы за пару дней по готовым чертежам сделаем. Слесарю — бутылка, а мне ничего не надо, мне просто интересно было. На следующей неделе я тебе ещё раз позвоню, сообщу номер поезда и вагон, приезжай на Московский вокзал, передам тебе с проводником готовый вентилятор, только без двигателя. Мотор от стиральной машины «Рига» по барахолкам поищи.

Ошарашенный Дима только и успел, что поблагодарить. И действительно, через неделю, после следующего звонка Игоря, он с отцом отправился на Московский вокзал, где и получил вентилятор, упакованный в картонную коробку от радиолы. Деньги «на бутылку слесарю» Алексей Веденеев отправил Игорю почтовым переводом.

После получения вентилятора дело пошло быстрее. Дима выпилил из 6-миллиметровой фанеры новую раму, на которой и разместились все компоненты робота. Улитку вентилятора положили набок, всасывающим отверстием вниз. Щётки, вращаясь, подгребали мусор и пыль к отверстию, через которое они всасывались, и, пролетая сквозь колесо вентилятора, попадали в мусоросборник на выходе из улитки. Тканевый мешок для мусоросборника Дима попросил сшить маму. Валентина долго примеривалась к короткой фанерной коробке мусоросборника, но в итоге сшила просто замечательный фильтр, который можно было легко снять и постирать.

Вначале Дима хотел расположить мусоросборник перед вентилятором, но в этом случае не получалось обеспечить достаточное разрежение, а мешок фильтра мог попасть в колесо. Пришлось пожертвовать удобством обслуживания ради мощности — после уборки нужно было чистить не только фильтр, но и проточную систему вентилятора. Диму это не сильно смущало — он понимал, что это первая модель, которая должна лишь продемонстрировать принципиальную возможность создания робота-уборщика. Выброс воздуха после фильтра он направил вверх.

Аппарат выходил довольно габаритным. Больше всего места занимала лежащая на боку улитка, и пристроенный рядом с ней двигатель от стиральной машины, с ремённой передачей. Шкивы и ремень Игорь прислал вместе с вентилятором, колесо со шкивом было уже отбалансировано, Дима лишь поставил двигатель и прикрыл ремень кожухом безопасности, чтобы в ремень не попал провод питания. Спереди у робота выступал захват с вращающимися щётками, над ним Дима разместил датчики и электронные платы с диодно-транзисторной логикой. На фоне немалого габарита улитки и двигателя плата с электронными схемами, сама по себе не маленькая, вообще потерялась.

На выступах рамы по бокам крепились моторчики, вращавшие ведущие колёса, а в качестве опорных Дима использовал самоориентирующиеся мебельные ролики. Робот поворачивался путём торможения одного из ведущих колёс, а при использовании противовращения он и вовсе мог развернуться на месте. Над улиткой также выступала катушка с кабелем, моторчик её привода Дима засунул в широкую центральную втулку катушки. Кабель он сделал длинный, 12 метров, при размере большой комнаты в «хрущёвке» 3х6 метров такого кабеля хватало для езды по всей квартире, без перетыкания из розетки в розетку. Как только кабель натягивался, по сигналу датчика натяжения двигатель поворачивал катушку, выпуская часть кабеля. При малом натяжении двигатель вращался в другую сторону, выбирая слабину.

Мебель в их квартире вся была либо без ножек, либо на достаточно длинных ножках, как столы и стулья, поэтому Дима не пытался сделать робота совсем плоским. Он специально сходил в мебельный магазин, и убедился, что большинство новых моделей корпусной мебели и диванов располагается прямо на полу, что позволяло по максимуму использовать ограниченное пространство малогабаритных квартир (АИ, в реале к такой компоновке мебели пришли позже, а мебель 60-х была характерна наличием дурацких коротких ножек высотой 10–15 см, которые при перетаскивании мебели часто обламывались).

Возня с роботом заняла у Димы почти год. Он даже брал его на дачу, продолжая возиться с ним и там, хотя бы по вечерам. Мать поглядывала на его творчество с некоторым неодобрением, обоснованно считая, что лучше бы ребёнку побольше бывать на улице, чем возиться с железками. Но осенью, когда темнеть стало рано, а робот был собран и начал более-менее осмысленно передвигаться, Валентина поверила, что у сына может получиться что-то путное.

День испытаний настал в октябре 1960 года. Дима полностью собрал пылесос, отладил на самоходном макете схему и логику управления. Первое испытание он проводил днём, придя из школы, когда родителей дома ещё не было. Он поставил робот в дальний угол комнаты, в узкую щель шириной полметра, где сходились диван и мебельная «стенка». Робот едва там помещался. Кабель питания Дима воткнул в розетку в нише, метрах в трёх от робота. После включения робот «осмотрелся» ультразвуковым локатором, сделанным из обычного динамика и наушников. Обнаружив с трёх сторон препятствия, он попятился и выехал на «оперативный простор». Дима заложил в логику робота движение вдоль стен против часовой стрелки, с постепенным смещением на ширину захвата.

Первое испытание вышло неудачным, робот заехал на кухню, и упёрся в лоток кота. Увидеть низкий лоток локатором он не мог. Кот, вспугнутый в лотке гудящим механическим чудовищем, заныкался под фановую трубу раковины и злобно шипел оттуда. Пришлось дорабатывать схему, включить в неё инфракрасный датчик и приклеить на косяках кухонной двери излучающие тепло спиральки — сделать «виртуальную стену», чтобы робот не заезжал на кухню даже при открытой двери. Идею «виртуальной стены» Дима вычитал в одной из книг.

После ещё нескольких неудачных попыток робот начал самостоятельно объезжать обе комнаты, останавливаясь по окончании уборки примерно посередине большой комнаты. Чистить улитку вентилятора от мусора было не слишком удобно, и Дима выпилил в боковой обечайке окна для очистки, закрываемые крышками с поролоновым уплотнением. На доводку ушло ещё три недели. Наконец, Дима рискнул показать действующего робота родителям. Когда полуметровая механическая дура принялась довольно-таки осмысленно ползать по комнате, мать с отцом вытаращили глаза. А когда отец поставил перед роботом ногу, и тот, обнаружив её локатором, ловко объехал отца слева, где локатор показывал больше свободного места, Алексей Иванович лишь произнёс:

— Однако… — и восхищённо показал сыну поднятый большой палец.

— Надо же, а гудит-то он меньше, чем покупной пылесос, — задумчиво заметила Валентина. — И сосёт мощно, лучше заводского.

— Он сейчас воздух через фильтр продувает, если фильтр снять, выть будет сильнее, и весь мусор полетит из выхода улитки, — пояснил Дима.

Пока робот неторопливо объезжал квартиру, родители ходили за ним, зачарованно наблюдая, как машинка огибает препятствия, разворачивается на месте в углах, регулирует натяжение кабеля питания… Мать нагнулась к полу, провела пальцем по паркету:

— Нормально чистит, не хуже заводского пылесоса. Если проводом в ножках стола не запутается…

— Не должен, — ответил Дима. — Я ему разрешил под стол только с широкой стороны заезжать.

На ножках стола он закрепил липкую ленту, точно на высоте, просматриваемой локатором робота.

По окончании уборки отец, опустившись в кресло, спросил:

— Вот! Думала ли ты, мать, в сорок шестом году, когда мы только поженились, и мёрзли в том бараке, где на полу в коридоре зимой иней выступал, что в шестидесятом ты будешь жить в отдельной квартире, с отоплением, со всеми удобствами, с паркетными полами, смотреть кино не в кинотеатре, а по цветному телевизору, что стирать будешь не в корыте, а машиной-автоматом, что продукты хранить будем не в авоське за окном, а в настоящем холодильнике? И что твой сын сделает тебе в помощь пылесос, которым даже управлять не надо — сам ездит!

— Да уж… — Валентина прямо-таки светилась от гордости за успех сына. — Вот так и понимаешь, что будущее наступило. Молодец, Димка, хорошую машину сделал.

— Вдвойне молодец, что не отступился, не бросил на полдороге, — похвалил отец.

Валентина вдруг встала, пошла в кладовку, порылась там несколько минут, и вернулась с покрасочным валиком:

— Димка, а можешь своему пылесосу сзади вот такой валик приделать, только с моторчиком, чтобы влажную тряпку на него надеть? Тогда бы он не только пыль собирал, а ещё и пол протереть мог? А валиков тряпичных я тебе сколько хочешь сошью.

Валик Дима к роботу приделал, и теперь «чудо-машина», как прозвала её мать, могла не только всасывать пыль, но делать влажную уборку. Отладив робота, Дима с помощью отца привёз его в Центр научно-технического творчества, показать Андрею Петровичу. Руководитель Центра, увидев, как робот ползает по комнате, пришёл в восторг:

— Вот это да! Молодец, Дмитрий Алексеевич! Поздравляю! Давай мы твоего робота на городской конкурс робототехники заявим?

Кандидат технических наук, преподаватель Ленинградского Политехнического института Евгений Иванович Юревич, которого попросили стать председателем жюри на детском городском конкурсе робототехники, был в лёгком шоке.

(В 1953 г. Е.И. Юревич защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук, 1964 г. — доктора технических наук. С 1968 г. по 1994 г. — директор-главный конструктор, созданного им Особого конструкторского бюро технической кибернетики ОКБ ТК, преобразованного в 1973 г. в Центральный научно-исследовательский и опытно-конструкторский институт робототехники и технической кибернетики ЦНИИ РТК. С 1994 г. по настоящее время — почетный главный конструктор ЦНИИ РТК, профессор кафедры «Мехатроника и робототехника» СпбГПУ. http://er.rtc.ru/old/Yurevich.shtml)

После осмотра полудюжины мигающих глазами-лампочками человекоподобных «роботов», сделанных пионерами из разных школ и кружков, на сцену вышел скромный парнишка лет тринадцати. Отчаянно смущаясь перед большой аудиторией, он воткнул в розетку длинный кабель, нажал кнопку, и перед столом жюри начала ползать по сужающейся спирали невиданная машина, даже близко не похожая на обычный заводской пылесос. Она ловко объезжала препятствия, одновременно всасывая мусор, и протирая пол позади себя вращающимся влажным валиком.

Создатель робота ловко решил проблему запутывания кабеля в ножках столов, наклеивая на них, на определённой высоте, липкую ленту с полоской пластмассы. Ультразвуковой локатор видел ленту как препятствие, и заезжал под стол, как в гараж, только с заданной стороны, где ленты не было. Особенно заинтересовал Евгения Ивановича механизм сматывания кабеля. Робот сам регулировал его длину в зависимости от натяжения. Основой робота был малошумный промышленный центробежный вентилятор низкого давления, тогда как в большинстве серийных образцов применялись маленькие высокооборотные вентиляторы, сильно шумящие при работе.

За создание своего робота-пылесоса Дима получил первый приз городского детского конкурса робототехники — двухнедельную семейную туристическую путёвку на Кубу, на четверых человек, на период зимних каникул (АИ). Валентина, сидевшая в первом ряду, вместе с другими родителями конкурсантов, вначале даже не поверила, решив, что ослышалась.

После вручения призов Евгений Иванович попросил Диму немного задержаться:

— Скажите, молодой человек, вы действительно сами сделали такой сложный агрегат?

— Не всё, — честно признался Дима. — Вентилятор делали в Москве, на заводе. Схемы я брал из нескольких журналов, но переделывал по книгам под свои задачи. Всю ходовую часть, щётки и остальное собирал сам, но мне в ЦНТТ много подсказывали. Тканевые фильтры и валик сшила мама, вон она сидит. Она же подсказала, как сделать приспособление для влажной уборки — вот этот валик сзади.

— То есть, всё, кроме вентилятора — ваша разработка?

— Ну… да.

— Гм… — Юревич был поражён. — Это первая ваша серьёзная работа в области автоматизации?

— Ну… вторая, наверное. Первая — это автоматическая система полива для теплицы. Но там мне просто сказали, с какой периодичностью надо поливать разные растения, когда и сколько вносить подкормки, — рассказал Дима. — В общем, там хоть и интересно было, но намного попроще. Хотя там программа была, настоящая, в машинных кодах.

Последняя фраза выбила Евгения Ивановича из реальности.

— А где эта теплица? Можно на неё посмотреть?

— Э-э-э… Вообще, их три. Одна в НИИ-88, но вам туда пропуск надо будет заказывать… Ещё одна — в коммуне, у девчонок… Туда тоже вход по пропускам, там теперь вахтёр сидит, где теплица. А третья — летает.

— В каком смысле — «летает»?

Евгений Иванович с 1959-го года (АИ, в реальной истории — с 1965-го http://www.rtc.ru/ru/o-tsnii-rtk/istoriya но в АИ работа над КК «Союз» начата раньше) работал по договору с ОКБ-1 над темой «Кактус», в рамках которой он разрабатывал гамма-лучевой высотомер для управления двигателями мягкой посадки космических кораблей «Союз». Он слышал о проводившемся Главкосмосом эксперименте «Биосфера», и даже припомнил, что в газетах что-то было, насчёт участия в эксперименте коллектива детской коммуны из Ленинграда, но ему даже в голову не пришло сопоставить эти факты, просто потому, что он этим экспериментом плотно не интересовался.

— А… это… в космосе. Эксперимент «Биосфера», в газетах писали…

— Погодите, погодите… так вы в этом эксперименте участвовали? От той детской коммуны?

— Ну… да… я им с электроникой помогал, мне интересно стало… а в растениях я не разбираюсь, — честно ответил Дима.

— Выходит, мы с вами в некотором роде коллеги, Дмитрий… э-э-э… Алексеевич, — Юревич обрадованно улыбнулся. — Я тоже кое-какие работы для ОКБ-1 веду. Ну, что ж, мои поздравления, победу вы заслужили честно, опередили своих соперников, я бы сказал, даже не на голову, а в полный рост. Знаете что, а приходите к нам, в Политех, на кафедру автоматики и телемеханики, пока — посмотреть, а по окончании школы мне хотелось бы видеть вас среди своих студентов. Может быть, даже аспирантов, если вы и дальше будете делать такие успехи. Робот ваш, конечно, имеет ряд недостатков, в частности, чистить его не очень удобно, но свою задачу он выполняет блестяще. Поздравляю, прекрасная работа!

Юревич ещё раз пожал руку Димы, потом от всего сердца поблагодарил слегка ошалевшую Валентину:

— Спасибо вам, что вырастили такого сына. Если не потеряет себя в подростковом возрасте, то пойдёт далеко. Вот вам мой телефон, — он написал несколько цифр в блокноте, вырвал листок и вручил Диме. — Позвоните мне завтра или послезавтра, я проведу вас в Лабораторию технической кибернетики и всё покажу.

Пока мать Димы пыталась подобрать ответные слова благодарности, Евгений Иванович обратился ко всем конкурсантам:

— Вот, посмотрите, товарищи участники! Вы все поработали хорошо, проявили технические знания и смекалку. Почему жюри отдало победу Дмитрию Веденееву? Прежде всего, потому, что его робот не просто двигается и мигает лампочками, а решает важную народно-хозяйственную задачу — уборку помещений.

Второй важный момент — Дмитрий намеренно отказался от человекоподобной формы робота, сосредоточив усилия на эффективности выполнения задачи. Это необходимо запомнить всем и внести в правила последующих конкурсов — робот не обязательно должен быть человекоподобным. Критерий оценки — выполняемая задача. Если мы, к примеру, хотим сделать робот-экскаватор, чтобы копать землю — это тяжёлый и монотонный труд, требующий автоматизации. Но надо ли делать такого робота в виде человека с лопатой? Нет. Проще взять серийный экскаватор и оснастить необходимыми датчиками и схемами управления.

Он говорил ещё несколько минут, но Дима его уже не слушал. Мать, сияющая от счастья, обнимала его, приговаривая:

— Молодец, Димка, а я-то, грешным делом, думала, что ты дурью маешься… А оно вон как обернулось…

Алексей Иванович тоже был доволен успехом сына, но к делу подошёл с практической точки зрения:

— Так Новый год, выходит, на Кубе встречать будем? — усмехнулся он, изучая путёвку. — А ведь путёвка-то на четверых, двое взрослых и два детских, а нас — трое. Какие будут предложения?

— Сынок, а не хочешь ту девочку из коммуны пригласить, что у нас в прошлом году была? — спросила Валентина. — Всё же вы вместе с ней учитесь, и в одном проекте заняты. Ей, сам понимаешь, такая поездка будет только в радость, тем более, она семейной заботой не избалована.

— Иру? А её отпустят? — с сомнением спросил Дима.

— Ну, если правильно попросить, то отпустят, — веско заметил Алексей Иванович. — Если у них других планов на каникулы нет. Хотя, конечно, ехать на Кубу со своими женщинами — это всё равно, что в Тулу со своим самоваром… — он хитро покосился на жену, и ухмыльнулся.

Хлоп! Валентина немедленно отвесила мужу подзатыльник:

— Ты чему ребёнка учишь, кобель?

— Жизни учу, мать, — посмеиваясь, ответил Алексей Иванович. — Смотрите, поездка-то не простая, а с остановкой на один день в Англии.

После Парижского совещания в мае 1960 года в отношениях Великобритании и СССР долго державшихся после Суэцкого кризиса на нулевой отметке, наступило некоторое потепление. Государственных контактов особо не прибавилось, но понемногу начал развиваться туризм. В связи с началом регулярных полётов Ту-114 на Кубу и Мартинику им требовался «аэродром подскока», так как при полёте с полной загрузкой против дующих с запада атлантических воздушных потоков топлива на беспосадочный перелёт не хватало. Обратный путь за счёт тех же ветров самолёты преодолевали без промежуточных посадок. Первое время Ту-114 садились для дозаправки только во Франции, но затем британские власти, под нажимом бизнесменов, предложили в качестве второго пункта промежуточной дозаправки аэропорт Хитроу.

Второй причиной открытия британского маршрута была идеология. Англосаксы рассчитывали поколебать убеждения русских туристов путём демонстрации роскошных витрин магазинов и богатых районов. Однако, как выяснилось чуть позже, на эту идеологическую диверсию у советской стороны нашёлся несимметричный ответ.

— Ой, а меня ведь могут и не пустить, институт-то у нас секретный, — задумалась Валентина. — Да и загранпаспорт оформлять долго, наверное.

Работая техником в секретном НИИ, она никогда не помышляла о заграничных поездках, да и финансы семьи не слишком располагали к туризму.

— Ты зайди в первый отдел, выясни, — посоветовал Алексей Иванович. — Ты же с совсекретными документами не работаешь, может, и пустят. А я насчёт паспортов узнаю.

В первом отделе строгий товарищ в штатском, выслушав Валентину, проверил её личное дело и ответил:

— Всё нормально, можете лететь.

С загранпаспортами оказалось и вовсе просто — по соглашениям, заключавшимся со всеми принимающими странами, для туристических поездок сроком менее 31 дня, ни визы, ни загранпаспорт не требовались, достаточно было вкладыша, оформляемого в турагентстве (АИ). Это правило действовало для соцстран, стран ВЭС и Франции, но для транзитных туристов его распространили и на Великобританию. Британские туристы редко следовали через СССР транзитом, поэтому большинству из них приходилось оформлять загранпаспорт и получать визы, а следующие на Кубу советские туристы оказались от этой мороки избавлены. Валентине дали на работе справку, удостоверяющую, что ограничений на выезд у неё нет.

Затем Алексей Иванович съездил в детский дом, выяснить, отпустят ли Иру в турпоездку. К этой миссии он подготовился тщательно, надел для внушительности парадную форму лётчика морской авиации, награды, пошли в дело даже значки за победы в учениях-соревнованиях. Директриса в детдоме предсказуемо не устояла перед явлением бравого майора в форме. Позвали Иру. Она, конечно, очень удивилась приглашению, и сразу же согласилась, понимая, что другого шанса может и не быть.

Какого-либо сложного оформления документов на ребёнка в то время не требовалось, тогда даже билеты на поезд можно было покупать без предъявления паспорта. Вылет тоже прошёл без всяких затруднений. В отделении «Интуриста» им выдали вкладыши для внутренних паспортов, детям вкладыш оформлялся в свидетельство о рождении. Вкладышей было два — на английском и на испанском.

Кроме Димы и Иры, в группе было ещё несколько детей, но все они были младше на 2–3 года и более. Тур был семейный, новогодний, да ещё и в тропики. Участники поездки в ожидании регистрации на рейс по большей части перезнакомились между собой. В большинстве это были передовики различных производств с семьями, получившие путёвки по линии профсоюза и от дирекции предприятий. Ещё перед посадкой в самолёт Дима обратил внимание на толстую, увешанную золотом тётку в норковой шубе, из состава их тургруппы. Она постоянно была чем-то недовольна, возмущалась очередью у стойки регистрации, затем в самолёте докопалась до стюардессы.


Лететь пришлось на двух самолетах. В Англию летели на обычном Ил-18. В Хитроу советскую тургруппу встретила экскурсовод сотрудничавшей с «Интуристом» британской компании «International Travels» — улыбчивая и на редкость приятная девушка — англичанка, представившаяся просто: «Мэг».

Таможенник в аэропорту поставил на каждый английский вкладыш свой штамп, заверяя законность въезда в страну, и с неожиданно приветливой улыбкой объявил:

— Welcome to United Kingdom!

На стоянке группу ожидал вместительный автобус. К удивлению советских туристов, в кабине водителя висел развёрнутый красный вымпел с почти классическим изображением: Маркс, Энгельс, Ленин. Четвёртое лицо на вымпеле Диме и Ире было незнакомо, а вот Алексей Иванович, увидев вымпел, вытаращил глаза:

— Йопт! Это ж Троцкий!

— Алёша, куда мы попали? — забеспокоилась Валентина. — Вдруг это провокация какая?

Экскурсовод Мэг, услышав её слова, весело улыбнулась:

— Нет-нет, не волнуйтесь, пожалуйста! Всё законно. Наша турфирма арендует автобусы у местного автотранспортного кооператива, организованного при содействии Революционной Социалистической Лиги. От лица РСЛ и её председателя Теда Гранта мы рады приветствовать вас на британской земле.

— Троцкисты, что ли? — встревоженно спросил кто-то сзади.

В последние год-два отношения между бывшими «заклятыми друзьями» существенно улучшились, и, как оказалось, стороны уже налаживали деловое сотрудничество.

— Да, но пусть это вас не беспокоит, — снова улыбнулась Мэг. — Зато я покажу вам не только парадный фасад британского капитализма.

Мэг и водитель автобуса Джон действительно провезли советских туристов по всему Лондону, показав им не только дежурные туристические достопримечательности, вроде Вестминстерского дворца, Лондонского моста и Тауэра. Они также побывали в дорогом буржуазном районе Челси. Привлёкшая внимание Димы тётка в дорогой шубе вертела головой, щёлкала недешёвым фотоаппаратом направо и налево, и восторженно ахала, глядя на богатые витрины дорогих магазинов. Мэг увлечённо, с явным удовольствием рассказывала об истории Лондона, сыпала историческими фактами, но в Челси тон её рассказа изменился:

— Витрины этих магазинов выглядят роскошно, но делать покупки в них, или просто жить в таком районе, как Челси, могут от силы 5 процентов населения Британии.

Затем Мэг по памяти перечислила цены на основные продукты питания, тут же переводя их в рубли по текущему курсу. Выходило, что цены на те же продукты в СССР были дешевле.

— И тут житья нет от пропаганды, — проворчала толстая тётка в шубе.

— Пропаганды, говорите? — улыбнулась Мэг. — Сейчас вы увидите настоящую Англию, которую туристам из соцстран категорически не рекомендуют показывать. Англию трудовую, бедную, рабочую.

Автобус несколько раз повернул, и вскоре они уже ехали по рабочему району, производившему поистине удручающее впечатление. Там, в узких асфальтированных дворах, между грязных закопчённых четырех-пятиэтажных домов, в кучах мусора копались такие же грязные, бедно одетые дети. Многие из них открыто курили, причём не только мальчишки, но и девочки. (http://amarok-man.livejournal.com/740768.html Обратите внимание на даты)

— Ужас какой, — пробормотала Ира, глядя в окно.

— В таких условиях в Великобритании и в других западных странах живёт большинство рабочих, кроме наиболее высококвалифицированных станочников, — рассказала Мэг. — Проблема в том, что эти люди работают, и всё равно остаются у черты бедности. То есть, так живут не только безработные, но те люди, что имеют постоянную работу. Их квалификация не позволяет занимать более высокооплачиваемую должность, а политика профсоюзов часто препятствует переучиванию на другие специальности. Руководство профсоюзов в Великобритании и США подкуплено капиталистами, и давно встало на путь соглашательства с нанимателями. Для западного рабочего, даже высокооплачиваемого, потеря работы приводит к невозможности продолжать выплаты по кредитам. Кредитное рабство порождает цепную реакцию проблем — за неуплату процента по кредиту банк может изъять автомобиль, жильё и любую другую собственность неплательщика.

Обо всём этом все советские граждане уже слышали и читали не один раз, но одно дело услышать или прочитать, и совсем другое — увидеть своими глазами. Впечатление от увиденного у всех было тягостное.

— Вот какой интерес нам смотреть на эти помойки? — спросила тётка в норковой шубе. — Своих помоек не видели, что ли?

— Да вот как раз у нас-то я таких помоек уже давно не видел, — парировал сидевший через проход от тётки мужчина.

— Неужели у вас тут совсем нет мест, где рабочие живут прилично? — спросила тётка.

— Есть, конечно, и сейчас мы с вами туда поедем, — ответила Мэг.

Автобус ещё какое-то время петлял по узким улицам, но вдруг пейзаж за окнами изменился. Теперь вокруг не было видно ни дорогих магазинов, ни жутких гетто. Вокруг стояли новенькие двухэтажные дома со стеклянными фасадами. Возле домов была чистота и порядок, аккуратные клумбы с цветами, детские площадки, на которых, под присмотром прилично одетых женщин играли вполне счастливые на вид дети. Возле подъездов стояли припаркованные автомобили — не особо роскошные, но и не ржавые развалюхи. Контраст между увиденным был настолько разительным, что многие удивились.

— Это тоже рабочий район?

— Да, это наш район Джермистон. Здесь живут рабочие кооперативов, организованных Революционной Социалистической Лигой, — ответила Мэг.

(АИ, см. Михаил Белов «4-й Интернационал» http://samlib.ru/s/simonow_s/fanfics02.shtml).

— Этот район построен строительным кооперативом на деньги, собранные самими рабочими, под руководством активистов РСЛ. Приглашаю вас погулять, пообщаться с местными жителями, заодно можно поужинать в недорогой закусочной, у нас тут отличная индийская кухня. Мужчины могут посетить настоящий английский паб, а для детей мы приготовили экскурсию по нашему музею истории британской промышленности. Там можно посмотреть и потрогать станки 18-19-века, настоящие паровые машины, и вообще очень интересно.

Мэг не обманула, музей действительно оказался интересным, в закусочной кормили вкусно и недорого, но ещё интереснее оказалось просто посидеть, пообщаться за кружечкой пива с местными жителями. Экскурсия была хорошо подготовлена принимающей стороной: помимо Мэг, нашлось ещё несколько членов РСЛ, неплохо владевших русским языком. Они взяли на себя обязанности переводчиков. За пару часов общения туристы из СССР узнали об Англии больше, чем за всю предыдущую жизнь. Жители района без утайки рассказали, кто из них сколько получает, сколько из зарплаты уходит на налоги, какие цены на продукты питания и вещи в обычных магазинах, и в принадлежащих кооперативам. По прикидке выходило, что после уплаты всех налогов и выплат по кредитам, у большинства, не только у рабочих, но и у среднего класса, остаётся на руках совсем небольшая сумма, отнюдь не обеспечивающая шикарной жизни. Учитывая дорогую медицину, образование, и разные нерегулярные траты, получалось, что англичане живут совсем не богато. Практически все хвалили РСЛ за их кооперативную инициативу. В пабе даже висел очень нетипичный для Британии лозунг: «Коммунизм — это созидание».

Многих неприятно поразили особенности британского коммунального хозяйства, вроде отсутствия центрального отопления, высоких цен на воду и электричество, и связанных с этим особенностей национального поведения, вроде несмываемых после использования унитазов и умывания из раковины, заткнутой пробкой, по причине законодательного запрета смесителей.

(По санитарным нормам http://nnm.me/blogs/anagramma1/v-rossii-drozhat-ot-holoda-ya-vam-rasskazhu-pro-london-ob-osobennostyah-zhkh-v-britanii/)

В аэропорт возвращались уже вечером. Так вышло, что в Британию прилетели в пятницу, рассчитывая встретить выходные уже на Кубе. По дороге автобус проезжал через несколько районов города, и советские туристы были неприятно поражены невероятным количеством пьяных на улицах. Пили не только рабочие, и не только мужчины, но и женщины, в том числе прилично одетые, явно из среднего класса. Пьяных было не просто много, большинство были упившимися настолько, что не могли самостоятельно передвигаться. (http://inosmi.ru/world/20140626/221276422.html) (https://www.babyblog.ru/user/toyc/3137103) (http://asaratov.livejournal.com/1953944.html)

— Британия празднует уикэнд, — коротко, и явно стесняясь разнузданного поведения соотечественников, объяснила Мэг.

— М-да… у нас и то такое редко увидишь, — заметил кто-то из туристов.

Наконец, в аэропорту прошли регистрацию на рейс до Гаваны, распрощались с гостеприимной девушкой-экскурсоводом и погрузились на белоснежный Ту-114. Теперь предстоял ночной перелёт на Кубу.


Куба встретила советских туристов совершенно непривычной в декабре жарой, ярким солнцем, пальмами на набережных, музыкой, звучащей из каждой закусочной или бара. На улицах Гаваны было шумно, празднично, много ярко и нарядно одетых девушек. На них смотрели даже с большим интересом, чем на непривычную архитектуру в испанском колониальном стиле.

Но чувствовалось и напряжение. На улицах города часто попадались вооружённые армейские патрули. Куба одновременно готовилась и к встрече Нового года, и к отражению возможного вторжения извне.

В Гаване пробыли недолго, уже во второй половине дня большой комфортабельный автобус отвёз туристов на курорт Варадеро. Вот где удалось «оторваться» и детям и взрослым. Белоснежный песок пляжей, горячее солнце, от которого приходилось прятаться в тени — о том, чтобы загорать специально, не было и речи, для загара хватало того небольшого времени, пока входили в воду для обычного купания и выходили из воды. Влажность чувствовалась, но гораздо мягче, чем в Таиланде, Индии или Индонезии. Даже оттенок загара получался другой, не такой тёмный как в сухих странах, вроде Египта.

Для детей были устроены водные аттракционы, явно остававшиеся ещё от периода американского господства, и потому вдвойне интересные — у нас таких аттракционов не было. Диме и Ире особенно понравились водяные пистолеты — в жару брызгаться из них было одно удовольствие.

Американская блокада Кубы ощущалась явственно — туристов на пляжах было совсем мало, те, что были — по большей части из соцстран и Канады, ещё было несколько французов, приехавших поплавать с аквалангами. Советских гостей встречали очень радушно. Персонал в отелях был приветлив, и, что особенно удивило — горничные и коридорные даже не брали лишних денег. Такая же кампания за честность гостиничного персонала проводилась и в Китае, что выгодно отличало их, например, от арабских стран, вроде Египта, где все вопросы с администрацией отеля или персоналом решались исключительно через «бакшиш». В отеле не было ни одного случая кражи или обмана, хотя во время пребывания в Гаване сопровождающие рекомендовали не терять бдительности.

Кормили хорошо, в меню предлагалось много блюд из яиц — правительство Кастро по рекомендации Коминтерна самым активным образом развивало птицеводство и кролиководство, как дающие наибольший экономический эффект в кратчайшие сроки и при минимальных затратах кормов.

— Мы сами скоро нестись будем, от такого количества яичницы, — шутливо ворчал Алексей Иванович.

Также предлагали много блюд из картофеля, макарон. Мясо было в основном крольчатина и птица, рыбу и морепродукты в разнообразии поставлял недавно организованный при курорте рыболовный кооператив. Местные жители, узнав, что «бледненькие» (в первые дни) дети прилетели из СССР, бесплатно, по доброте душевной, угощали манго, по размеру похожими на бомбу, и разными местными тропическими фруктами, которых в СССР пока ещё не видывали. Ира добросовестно записала их названия и описание, твёрдо вознамерившись написать в Центр изучения общественного мнения предложение по организации поставок кубинских фруктов, тем более, что статей экспорта у едва начавшей развиваться кубинской экономики было пока немного.

Новогоднее торжество вышло и вовсе феерическим — с танцами до упаду, музыкой, представлениями и фантастическим фейерверком. В качестве праздничного угощения подавали лобстера — он оказался гигантский, свежепойманный и чертовски вкусный. Несколько дней все не вылезали из океана — сама возможность купаться в тёплом море в начале января воспринималась советскими людьми в начале 60-х как фантастическая, удивительная экзотика.

(Все бытовые подробности реальные https://tonkosti.ru/otzyv/Cuba_ — _о_Гаване-1754815)

По вечерам была возможность и повеселиться на танцах, и спокойно пообщаться. Алексей Иванович и Валентина познакомились поближе с двумя простыми, но приятными семейными парами — Михаилом Николаевичем, токарем 6 разряда с Кировского завода, и его супругой Зинаидой, а также с Василием Андреевичем, звеньевым из пригородного агрокомплекса в Ленинградской области, и его женой Клавдией. Обе пары получили путёвки от дирекции своих предприятий, как передовики производства. Большой компанией отдыхать было веселее, да и всегда было кому присмотреть за детьми и вещами.

Однако всё интересное в Варадеро было сосредоточено на пляжах и на территории отелей, поэтому, оторвавшись и накупавшись в первые дни, вскоре советские туристы задумались и об экскурсиях. В самом Варадеро они посетили форт Фуэртэ Эспаньол, но этого гостям показалось мало.

Принимающее кубинское государственное турагентство предлагало экскурсии в старые испанские крепости Сан-Карлос де ла Кабанья — это была самая большая испанская крепость в Новом Свете, и в построенную в 1589 году крепость дель Морро, в которой испанцы оборонялись от нападения пиратов. Дима и Ира облазили с фотоаппаратами обе крепости сверху донизу.

Если детям всё вокруг было просто интересно, то взрослые, по большей части впервые оказавшиеся за границей, испытывали восторг и шок. Для них всё было ново и незнакомо, крайне непривычно. Жаркий климат, смуглые жизнерадостные приветливые люди, певучая непонятная испанская речь, тёплое море, пальмы, копеечные фрукты — всё это настолько отличалось от привычной с детства жизни на Родине, что многие чувствовали себя как в раю. Но, оглядываясь по сторонам, всматриваясь внимательнее в жизненный уклад местных жителей, они замечали и множество недостатков.

В последний день поездки, чтобы не терять время, оставшееся до вечернего рейса в Ленинград, наши туристы отправились посмотреть Гавану. Вдоволь побродив по её улочкам, они выбрались на длинную, 6-километровую набережную Малекон, и гуляли по ней, обмениваясь впечатлениями:

— Не пойму я этих кубинцев, — проворчал Алексей Иванович. — Они работают, вообще? Что-то как на них ни посмотришь, они то спят среди рабочего дня, то сидят по кабачкам, то пляшут да на гитарах своих играют… А сами ходят в обносках, дети рахитичные (детский рахит был национальным бедствием до революции, побороть его смогли только при Кастро, путём раздачи бесплатного молока на каждого ребёнка), туристов на убой кормят, а самим часто жрать нечего. Притом, что в этаком климате палку в землю сунь — зацветёт! А этих что ни спросишь — только отмахиваются в ответ: «Маньяна!» (Универсальный латиноамериканский ответ «Завтра», чаще означающий «после дождичка в четверг»). Вот пусти в такие райские условия наших колхозников — всю эту Кубу превратили бы в цветущий сад, овощами да фруктами завалили бы. Рыбы в море вокруг — до чёрта, а в лавках и на базаре обычную скумбрию купить — у них тут проблема.

— Я что-то опасаюсь, что наши колхозники в этаком тропическом раю и сами быстро обленились бы до уровня кубинцев, — возразил ему Михаил Николаевич. — Именно потому, что те овощи-фрукты, что у нас в теплицах растить приходится, тут сами растут, да ещё по несколько урожаев в год дают.

— Ну, это, скорее, от человека зависит, — предположила Валентина.

— Не только от человека, но и от отношения власти к человеку, — присоединился к разговору Василий Андреевич. — Я вот вспоминаю, как мы после войны жили, и сравниваю, как мы сейчас живём — это ж расскажи кому — не поверят. Мне бы пожить годика три в таких условиях, как тут живут — я бы тут такое сельхозпроизводство организовал…

— Так после войны — понятное дело, вся страна в развалинах лежала. Люди по подвалам да землянкам ютились…

— Так-то оно так, но не только в этом дело. Кто страну кормит? Крестьянин. А ведь до сентябрьского пленума 53-го года с нас, колхозников, налогами по семь шкур сдирали! За каждую скотинку, за каждое дерево, за каждый куст налог драли! Почему молока в магазинах не купить было? Да потому, что на корову налог был такой, что держать коров невыгодно было! Зато козу и называли «сталинской коровой», — с застарелой досадой ответил Василий Андреевич.

— Да что там молоко, помню, за хлебом очередь в 6 утра занимали, — вспомнила Валентина. — Тут и ребёнка в садик отвести надо, и ещё поесть чего-то купить. Карточки-то в 47-м отменили, а продуктов в магазинах особо не прибавилось.

— Потому и не прибавилось, что не было их, — пояснил Василий Андреевич. — Помню, приходит ко мне налоговый инспектор, и говорит: «Недоимка у тебя, Василий, по шерсти и яйцам». А у меня дети голодные по лавкам, кормить нечем, я осерчал, и отвечаю ему: «Да чёрт с тобой, забирай вместе с х. ем!». Жена ахнула, думала — всё, посадят. Этот инспектор аж в лице изменился, а потом хибару мою покосившуюся оглядел и рукой махнул.

Михаил Николаевич и Алексей Иванович заулыбались, но улыбки выходили невесёлые.

— Я вот за политикой партии слежу внимательно, — продолжал Василий Андреевич, — газеты читаю, в звене своём политинформации проводить приходится. Вот я и задумался, а с какого же момента советская власть к людям лицом повернулась?

— Дык чо тут думать-то? — удивился Михаил Николаевич. — В 53-м, в марте.

— Э, нет. Сначала-то ещё хуже стало, когда всю гопоту и мелких уголовников по амнистии выпустили.

— А, да, это точно, житья от них не было, сволочи…

— А вот когда в сентябре 53-го, на пленуме, объявили о снижении налогов на колхозников — вот только после этого полегче стало, — припомнил Василий Андреевич. — И вот где-то с начала 54-го года советская власть взялась, наконец, за сельское хозяйство, да за улучшение снабжения. Сначала целину начали осваивать. Конечно, совсем без бестолковщины поначалу не обошлось, но могло ведь и хуже быть. А тут вдруг за кормовую базу животноводства взялись, за сохранностью зерна следить начали, урожай стали считать не по среднему с поля, а по заложенному в элеваторы.

В животноводстве в последние годы — это ж прорыв настоящий! Помню, когда в первый раз эти учёные приехали, и сказали, что корову надо ряской этой кормить, которая хлорелла, так колхозники их матом послали! А сейчас — ты посмотри, и тебе амарант, и люпин, и козлятник, и ГЗК из теплиц, и каких только кормов да витаминных добавок нет! Всё это ведром хлореллы заполируешь, дашь корове, так у неё удой чуть не в полтора раза больше получается, и сама корова сытая, круглая, не то что раньше — одни мослы торчат, да вымя пустое по земле волочится.

— Верно, потому и продукты в магазинах появились, — согласилась Валентина.

— Оно конечно, — кивнул Василий Андреевич, — тем более, как начали корма выдавать, в обмен на сдачу скота, как разрешили сепараторы в кредит да в этот, прости господи, в лизинг брать, так у народа интерес к труду появился (АИ, см. гл. 02–36). А сейчас ещё и от налогов освободили, оставили только подоходный с зарплаты, да платежи за коммунальные услуги.

— «Налог на яйца» этот, дурацкий, отменили наконец-то! — добавил Михаил Николаевич. — А то молодым специалистам и так-то платили копейки, да ещё за бездетность снимали. А когда ему детей-то заводить? Сейчас, наоборот, молодые семьи поддерживать начали, жильё, вон, дают.

— Да, сейчас вся жилищная политика переменилась, — добавил Алексей Иванович. — Квартиры народу давать начали. Мы вон, с Валентиной, да с малым ребёнком по баракам намаялись, по дальним гарнизонам, как вспомню, так вздрогну. Заводи тут детей, в таких условиях… А сейчас квартиру получили двухкомнатную, со всеми удобствами, да ещё и полы паркетные.

— Второго не думаешь заводить? — хитро прищурился Михаил Николаевич.

— Не знаю, этого бы женить сначала, — засмеялся старший Веденеев. — В сельской местности с жильём вроде попроще было…

— Да тоже всяко было, — вздохнул Василий Андреевич. — Немец много домов пожёг, да и наши жгли, когда отступали. Э-эх, и в землянке жили, и в бараке со щелями в палец шириной, всего хлебнули… Не, сейчас всё по-другому стало, по-человечески. Сразу видно, что власть о людях заботится. По всем направлениям лучше становится, с каждым годом. Строиться людям разрешили, все ограничения по площади домов сняли, сколько нужно тебе площади — столько и строй. Брёвна, доски, кирпич, шифер, железо кровельное, любые стройматериалы свободно продаются, и цены божеские.

— Да вообще, цены на промтовары не задраны, как в 30-х было, или в конце 40-х, — встряла в разговор Зинаида. — Ещё и снижают каждый год, хоть и понемногу, но регулярно.

(В 30-х и в конце 40-х между ценами на продовольствие и ценами на промышленные товары был очень значительный разрыв, продукты были относительно дешёвые, а промтовары запредельно дорогие. Отсюда и знаменитые послевоенные снижения цен — т. к. было куда снижать. Об этом моменте хорошо написано у Руслана Семёнова http://samlib.ru/comment/s/semenow_ruslan/01)

— На облигации эти, будь они неладны, наконец-то перестали народ подписывать! — с нескрываемым облегчением добавил Михаил Николаевич. — Ведь сколько раз бывало — хочешь-не хочешь, а ползарплаты этими бумажками выдавали. Хочешь — храни, хочешь — сортир оклеивай.

— Мы вот, недавно дом новый поставили, этот, новомодный, купольный, — продолжил Василий Андреевич. — Сын старший уговорил, он у меня на инженера выучился, в городе работает, на заводе.

— О! И как дом? — живо заинтересовался Михаил Николаевич. — Я себе дачу думаю строить, присматриваю варианты. Участки от завода через профком дают, для дачного строительства.

— Дом-то? Хоромы боярские, а не дом! — с удовольствием похвастался Василий Андреевич. — Комплект купили готовый, вот не поверите, мужики, собрала его нам бригада из 6 человек, буквально за один день. Утром привезли, а вечером мы в своей новой кухне чай пили! Ну, отделка, конечно, больше времени заняла, на круглые стены обои не очень-то поклеишь, да оно и не надо, внутри весь дом натуральными тёсовыми досками обшит, да залакирован. Клавдия ещё придумала доски сначала морилкой покрасить, перед лаком, вот и провозились с этой морилкой… Зато вид, как будто благородное дерево!

На первом этаже мы с Клавдией разместились, ну, там ещё кухня, гостиная, а весь второй сыну младшему отдали, старший-то женился, в Ленинграде теперь живёт. Так Валерка — это мой младший — сварганил там себе этот… как его… всё забываю, название мудрёное… Клава! Как Валеркина штука называется, что звёзды на куполе показывает?

— Планетарий, — ответила Клавдия. — Сын у меня космосом интересуется, нашёл где-то в библиотеке карту неба, с созвездиями, переснял на слайды, и через диапроектор смотрит, вместо диафильмов, прямо на потолке, на куполе. Все созвездия уже выучил.

— Во, молодец, — похвалил Алексей Иванович. — Мой пострел тоже космосом увлекается, да ещё роботами, ну, это я уже рассказывал…

— А вот интересно, когда же человека в космос запустят? — хитро прищурившись, спросил Михаил Николаевич. — Вроде по радио говорили, что даже отряд космонавтов уже есть, и у наших, и у американцев. А народ всё по-разному говорят: кто говорит — скоро полетят, а другие говорят, что ещё лет через 10–20.

— А это Иру спросить надо, может, она что знает, — улыбнулась Валентина. — Ира, что там у вас говорят, когда там уже человека в космос запустят?

— А она-то откуда знает? — удивилась Зинаида.

— Ира знает, — многозначительно улыбнулся Алексей Иванович. — Она у нас много чего знает.

— Ну… точную дату я не знаю… её, наверное, всего несколько человек знать могут, но вообще, думаю, запустят уже в этом году, — ответила Ира.

— В этом году? — удивился Василий Андреевич. — Да не может быть! Неужто при моей жизни люди в космос полетят?

— Думаю, при твоей жизни, Василий Андреич, наши люди ещё и по Луне прогуляются, а может — и по Марсу, — ответил Алексей Иванович. — Так, народ, время поворачивать обратно, собираться, да ехать в аэропорт.

Поздно вечером лайнер «Аэрофлота» оторвался от гостеприимной кубинской земли и ночью перенёс их через океан. Школьные новогодние каникулы закончились, да и взрослым пора было на работу.

Загрузка...