Восхождение богов

Глава 4. Новое начало

Она бежит со скоростью волчицы, на ходу превращаясь в огромного зверя и взлетая в небо, подгоняемая криками загонщиков. Ее крылья впервые распахиваются навстречу безмятежному ветру, и она пытается не кувыркнуться на землю, удержаться на высоте, куда не достают стрелы с пропитанными ядом цепями.

Выше, выше, еще выше, подальше от охотников, от людей, от этой дикой земли, где повсюду поджидает опасность, а в небесах летают синекрылые драколы, в чьих пастях отражается бездна. Клэрия задыхается от страха, от невозможности вернуться домой. Сколько дней она скрывалась в пещере, питаясь корешками и грибами? Даже охота была похожа на игру со смертью – странные бугристые твари выползали из-под земли с заходом солнца, а при дневном свете на лесные дороги выходили разумные звери. И что было страшнее – неизвестно.

А теперь она обратилась драконом. Подумать только – девушка хотела принять волчье обличье, чтобы бежать, а вместо этого получила крылья и это волшебное слово в придачу – полет!

Кружась в восходящих потоках, любуясь пеленой кучевых облаков под лапами и заходя в пушистые тучки, которые скоро обрушатся дождем на сухую землю, она чувствовала себя как никогда живой. Именно этого не хватало Клэрии всю ее жизнь – настоящего обличья зверя.

Забыв о предательстве брата, о падении в неизвестность, пробуждении в новом, незнакомом мире, она погрузилась в абсолютное счастье и дышала через раз, захваченная мощью крыльев, скоростью полета и красотой, открывавшейся перед глазами.

И все было бы чудесно, не возжелай она поближе посмотреть на черное круглое пятно в центре долины, формой, напоминавшей огромный кратер. Складывая крылья, она спускалась, пока до девушки не дошло, что она понятия не имеет, как садиться. Барабаня лапами по воздуху, Клэри, как неопытный птенец, замахала крыльями и кубарем рухнула на пологий, поросший сочной травой склон, пропахав мордой землю. И уже в обличии человека, перекувырнувшись через голову несколько раз, затормозила, впечатавшись в поваленное дерево, выбившее из легких воздух.

Возможно, девушка потеряла сознание – открыв глаза, она увидела на груди огромную жабу.

Та сидела безмолвно, только шея подрагивала, а глаза-колбочки смотрели будто прямо в душу Клэрии. Новоявленная драконица вздрогнула, и земноводное в ответ громко, с каким-то надрывом квакнуло, прежде чем прыгнуть вперед, прямо на лохматые волосы Клэрии, а потом дальше, ускакав в неизвестном направлении.

Приподнявшись, Клэри настороженно огляделась, ожидая, что из-за близлежащего холма выскочит кавалькада охотников и с улюлюканьем бросится на нее. Девушка понятия не имела, что она им сделала и зачем они на нее охотятся – их язык, разумеется, был ей незнаком. Но по опыту Клэри знала, что ничего хорошего от мужчин, одетых в кожу, с ножами и луками со стрелами в руках, ждать не стоит.

Перед глазами разлетелись золотистые звездочки, и зашумело в ушах, когда она поднялась и, опершись о трухлявый ствол, встала на ноги. Девушка давно нормально не ела. И не спала. Не мылась, не чистила зубы. Ее сумка осталась в пещере, а где пещера, Клэри не знала.

– Только вперед, дорогая, – прошептала она, собирая себя в кучку.

Волчьи тропы ей больше не были доступны. Так что домой не попасть.

Она собиралась спуститься вниз, чтобы подробнее рассмотреть этот странный кратер, когда услышала негромкий свист, а обернувшись, столкнулась глазами с незнакомцем из своих снов.

Я вскакиваю оттого, что кто-то щекочет ступни. В полутьме не видно лица незнакомца, но слышен детский смех. Потом мои глаза слепнут – на миг откинулся полог палатки. И вновь, оглушенная темнотой, я падаю обратно, на набитую соломой подушку. Поверх греет стеганое одеяло, подо мной – колючий тюфяк, который намеревается исколоть меня так, чтобы стала похожа на ежа. Все тело чешется.

Поднявшись, оглядываюсь, разыскивая вещи, попутно собирая по крупицам воспоминания, чтобы ничего из сна не забыть. Новая встреча с Клэрией, а вместе с ней и… это был Карг? Неужели я вижу прошлое, как оно есть?..

Из одежды не было ничего моего, однако смогла разобраться в имеющемся. Кожаные брюки, длинная ткань с застежкой, чтобы обмотать грудь. Сверху – теплое пончо с прорезями, на ноги – бесформенные, но теплые сапоги. Грубая и добротная выделка. Даже по вещам можно понять, что жители деревни встретили нас хорошо. Хоть этого и не помню.

Одна из тварей отвлекла красного дракона, а другая вынырнула из облаков и сверху обрушилась на меня. Кажется, это была тяжелая схватка. На моих плечах и ногах остались следы, зашитые грубыми нитками, с повязками поверху. Я вышла победителем. И даже сумела дотащить Малю до берега. А потом, видимо, отключилась.

Хмыкнув, я собиралась выйти наружу, носом чуя запах жареного мяса, когда с другой стороны донеслись спорящие голоса.

– Ани, пожалуйста, прекрати это! Что ты несешь? Куда ты собралась? Останься со мной…

– Ты любишь волнительный женский образ, нарисованный богатым воображением! Сказочная красавица из дальних земель. Но это больше не про меня. Я стала диким драконом.

– И все равно – я люблю тебя, несмотря на…

– Как ты не понимаешь – у нас не будет детей. Не будет своего дома. Мне нельзя вернуться в королевство. Нельзя быть среди людей! Я даже не знаю, сколько вообще смогу оставаться в обличии человека! В любой момент…

– Оставь это! – прикрикнул Се́дов. – О, святая Клэрия, Ани, неужели ты не знаешь, как сильно я тебя люблю?! Ничто в этом мире мне не нужно, кроме тебя. Сколько бы нам ни было отмерено – я буду наслаждаться каждой секундой рядом с тобой…

Сжимая жесткую ткань, я слушала признание в любви, и почему-то слезы подкатили к горлу. Стало горько, и как будто песня застряла в сердце. Еще несколько месяцев назад я чувствовала все то же самое. Ответные слова Анки утонули в моей горечи, но крик мужчины я услышала.

– Ненормальная? Значит, и я ненормален! И тогда плевать на нормальность! – захохотал Се́дов, а я выбежала из палатки.

Повсюду – приземистые люди с копченой кожей, сизые костры и небо, яркое до безобразия. А мне холодно, так холодно, что в глазах темно. И эти незнакомцы тянутся ко мне, а я бросаюсь из стороны в сторону, заблудившись, забыв, из какой палатки вылезла. Так и побежала вперед под градом вопросов на незнакомом языке, под вскрики, видя вокруг озабоченные лица, руки, протянутые, чтобы помочь.

– Не трогайте меня! – вскричала я звонко и припустила со всех ног.

Меня могло занести куда угодно, но я оказалась в палатке, стоящей в отдалении, с большой дыркой в потолке, где возле круглого кипящего котла суетилась немолодая женщина с длинной косой. Склонившись над варевом, она помешивала его ложечкой, сосредоточенно глядя, как лопаются коричневые пузыри. От одного запаха могло стошнить – так пахнет сера, смешанная с тиной и мхом.

Чуть дальше, за небольшим столиком, заваленным травами и ягодами, сидел вихрастый десятилетний мальчишка, сосредоточенно перебиравший папоротник. Ребенок с интересом поглядывал на меня, и я догадалась – именно он влез в мою палатку.

– Проснулась, красавица? – с улыбкой спросила незнакомка, постучав деревянной ложкой по боку чана. – Лейкуку передал, что тебе снились кошмары.

Я с укоризной уставилась на покрасневшего мальчугана. Да-да, очень страшные. Здесь негде было присесть, поэтому просто встала рядом с женщиной, также уставившись в котел.

– Что вы варите?

– Лекарство для волшебницы.

По знаку знахарки Лейкуку всыпал в середину молотое растение, отчего варево изменило цвет с коричневого на горчичный и пошло более мелкими пузырями. Спиной почувствовав взгляд, обернулась, однако кроме сизого дыма, заползавшего из отдернутой ткани, заменявшей дверь, ничего не увидела.

– Не присматривайся, духи не любят внимания, – проницательно заявила женщина. – Ты нас всех взволновала, Селеста. Мы и не думали, что нам доведется тебя увидеть. Последнюю из белых крыльев.

Говоря, она споро мешала приготовленное зелье, а потом, приняв из рук мальчика небольшую баночку, аккуратно влила его туда и закупорила деревяной крышкой.

– Пусть остужается, – улыбнулась она, выставляя лекарство на витрину, к другим крупным и мелким банкам. Вокруг нас кружил молчаливый, но, судя по глазам, шкодливый Лейкуку. Он все норовил потянуть за подол моего пончо, хотя бы ниточку стянуть или узелок.

Следуя за знахаркой вглубь палатки, через переход – в более просторную комнату, я спросила, что она имеет в виду, говоря «последняя».

– Мы все ощутили раскол книги. Нет больше Сделок. Нет больше порядка. Теперь миром заправляет хаос. Маги первыми это почувствовали. Следом – шаманы.

– Вы – шаман?

Она рассмеялась, сощурившись и усаживаясь в густые меха, служившие здесь и диваном, и спальным местом. Я опустилась напротив, крест-накрест сложив ноги. А чуть поодаль разместился Лейкуку, сплетающий косичку из вытянутых разноцветных ниток.

– Нет. Конечно, нет. Лейко должен был им стать. Но теперь его постигнет иная судьба, – со странной интонацией ответила она. – Кстати, ты можешь звать меня Марка. Мы с Лейко поведем тебя через испытания.

Тут мне стало как-то не по себе. И я отпрянула назад, почувствовав себя мышкой в западне.

Смех Марки вновь разнесся над тихой комнатой, и позади ей вторил Лейко. Мальчишка незаметно перебрался ближе и теперь сидел почти вплотную ко мне. Смуглая кожа, черные, жесткие, как щетина, волосы и удивительные яркие карие глаза. Он мне кого-то напоминал, но сквозь детские черты ничего, кроме любопытства и непосредственности, не проступало.

– Твой муж рассказал, куда вы направляетесь. Без навигации. Просто двигаясь по течению, в надежде отыскать таинственный вулкан, куда заточили отступника Шэ. Согласись, этот план изначально был обречен на провал, – она поднялась с места и отошла в сторону, к небольшому, грубо сколоченному шкафчику, из которого выудила стеклянную бутылку. – Держи, это перцовая настойка. По глазам вижу, она тебе необходима.

Крошечная бутылка пробудила в памяти странное слово «мерзавчик», а ее идеальная форма и чуть зеленоватый цвет довершили образ.

– Здесь было что-то другое, – открыв и принюхавшись, я памятью почувствовала сквозь перец иной аромат. – Это полынь, смешанная с… аконитом.

– Но в этом мире не растет аконит. Откуда ты знаешь, что это? – навязчиво спросила Марка, касаясь моей руки. В ее глазах была смесь сочувствия, тепла и какой-то тайны. Хоть она и выглядела моложаво, не старше пятидесяти по человеческим меркам, однако серые глаза выдавали куда более пожилой возраст.

– Может, подсказка прячется во снах? – еще одним вопросом подтолкнула она.

– Мне снится, что я – Клэрия. Снится ее мир, и как она попала сюда, – в горле разом пересохло, и я открыла бутылочку вновь, выпила залпом, а потом раскашлялась, да так сильно, что слезы брызнули из глаз. Наклонившись вперед, оперлась локтями о мягкую шерсть, пытаясь продышаться. Показалось, будто погрузилась в крепкие морские волны, что с грохотом бьются о песчаный берег. Марка постучала по спине и помогла выпрямиться, а Лейко поднес к губам полную чашу ледяной воды. Полегчало.

– Вот видишь, а ты боялась испытаний. Первое из них только что прошла, – с легкой укоризной в голосе, как говорят матери с нерадивыми детьми, сказала знахарка. – Ничего не бойся. Ты получишь ответы на свои вопросы. Тысячелетиями вечный готовился к возвращению. Но и мы времени даром не теряли.

– Так кто же вы?

Она переглянулась с Лейко, а затем прошептала едва слышно, наклонившись так близко, что я почувствовала мятный аромат ее дыхания и ощутила тяжесть легшей на плечо руки.

– Мы – дети бога Шэ. Чистые души.

Слова той женщины запали в сердце, и я долго размышляла над ними, пока шла к своей палатке. Марка сказала, что выжившие мужчины с корабля сейчас совещаются со старейшинами деревни. И предупредила, что в дальнейшем все переговоры будут идти через меня.

«Мы хотели дать тебе выспаться. Ты так давно нормально не спала», – заявила она, объясняя, почему меня не позвали на совет.

Теперь я крутила в руках травинки, то засовывая их в рот, то выпуская обратно, наполняя рот сладкой горечью. Меня многое должно волновать, но перед глазами вставал момент, когда я в теле Клэрии принимала протянутую руку мужчины.

Он совсем не похож был на Ника. Светловолосый, почти неземной красоты. Мужчина выглядел как гость из другого мира. Сновидение что-то перевернуло во мне, отчего теплело ниже живота и шумело в ушах, а на щеках расцветал румянец. Отголосок эмоций Клэрии. Ее любви к Каргу.

Но почему я это чувствую? Я теряю себя? Становлюсь ею?

Мысль испугала, и я невольно прикусила язык. Досадливо поморщившись, остановилась, а подняв голову, увидела Арта, выходящего из самого крупного шатра в центре деревни. От него во все стороны, как волны, расходились шатры поменьше, а по краям деревни возвышался небольшой частокол в половину человеческого роста. Повсюду сновали курицы и слышалось блеяние овец. И стоял запах крови. Марка передала, что вечером состоится пир в мою честь. Вот к нему и готовились.

Я первая подошла к мужу и за руку увела подальше от множества любопытных глаз. Хоть он и выглядел потрепанным, однако в его глазах стояло облегчение, а рука сжимала мою нежно. И первое, что он сделал, как только мы остались одни – поцеловал деликатно и очень осторожно. А потом с силой встряхнул за плечи и воскликнул:

– Сэл, почему ты никого не слушаешь?! Тебе же было велено сидеть в трюме, за каким морвиусом ты полезла в гущу сражения? – он дрожал от гнева, сквозь который проступала опостылевшая тревога. Она вязла на зубах, и от нее внутри все опало.

Я высвободилась и обхватила себя за плечи, пытаясь унять противный холод, который частенько испытывала, когда ссорилась с Артом.

– Деян чуть с ума не сошел, когда не нашел тебя в тонущем корабле! Он думал, что ты погибла, и если бы не Анка…

– Которой совершенно не возбраняется участвовать в битвах, – как бы вскользь заметила я.

Это стало последней точкой. Арт набросился на меня, как какой-то сумасшедший, стягивая через голову пончо и бросая под ноги. А потом, несмотря на мои возражения, содрал и брюки, и ткань вокруг груди, и даже нижнее белье, невзирая на отчаянное сопротивление! Только когда я осталась полностью обнаженной, он резко успокоился.

– Посмотри на себя внимательно, кэрра Селеста Гадельер, – с какой-то мрачной торжественностью заявил муж, заставляя убрать руки от бедер и груди. – Морвиус бы тебя подрал, смотри же Сэл, что ты с собой сделала!

Горячая волна гнева застилала глаза, и я не понимала, о чем он. Парочка швов, немного разноцветных синяков. Ну да, я так и не оправилась после обличья утопленницы, и кожа до сих пор не потемнела, отливая какой-то фарфоровой бледностью. Конечно, на рыбе и солонине особо не раздобреешь! Но я и не чувствовала себя увечной. Проступающие ребра и острые коленки не делают меня слабачкой. Сила – внутри.

– У тебя нет сил. Ты измождена. Ходишь во сне. Плачешь, когда думаешь, что я не вижу. И постоянно споришь, когда все, чего желаю – чтобы ты была в безопасности и здорова! – с жарким сожалением в голосе говорил Арт, заламывая брови и обводя каждый порез на моем теле, не касаясь кожи. Будто я – тончайший фарфор, способный разлететься на куски от малейшего дуновения ветерка.

– Но ты бросаешься в огонь, будто считаешь себя бессмертной, Сэл. Так нельзя. О, духи предков, я не переживу, если вновь увижу твою смерть… – его голос дрогнул, и я увидела глубоко запрятанную в душе мужа боль. Он состарился, как это бывает, если шагнул за пределы своего воображения, ныряя в самую тьму. Будто, если нет меня в этом мире, значит, и самого мира нет вовсе.

И тогда меня проняло. Я потянулась к нему, припала к груди, прижимаясь изо всех сил, зажмурившись, чтобы стереть образ из памяти, оставив только тепло мужского тела, такой родной и знакомый запах. Чувство, когда тебя крепко-крепко сжимают, помещая в маленький домик безопасности, где нет никаких бед и тревог. Только тепло. Только любовь.

Когда его губы отыскали путь к моим, я подалась навстречу, впервые ощущая, что это правильно. Что это мой дом.