Восход жёлтого полумесяца

13. Герий, середина дня, скамеечная ГВЗ

Сказать, что инспектор ненавидит Ямтлэи, было бы, наверное, неправильно. Неприязнь или пренебрежение — тоже не совсем те слова, что могли бы охарактеризовать отношение инспектора к напарнику. Вероятно, инспектор и сам не смог бы подобрать подходящего определения, если бы кто-то спросил его об этом, но что-то в этом есть.

Недолюбливает он Ямтлэи, считает способным и сообразительным от природы, но ленивой, расточительной бездарью в своих волевых аспектах и ущербным болваном в этической сфере.

Взять хотя бы службу, которая, по мнению инспектора, своим наличием предоставляет Ямтлэи шанс проявить себя. Возможно даже, продвинуться наверх.

Однако напарник будто бы не замечает этого, не ценит, а лишь выискивает в службе лазейки и успешно находит их — способы и возможности схитрить и просто отсидеть положенный по расписанию рабочий срок. Чем довольно часто приводит инспектора в раздражение: помимо того, что зачастую помощи от Ямтлэи не дождёшься — нет его, когда нужно, так ведь ещё и занимает чьё-то место. Того, кто хотел бы и был бы более полезен, а Ямтлэи, насколько известно инспектору, просто небрежно заполнил опросный лист при очередном перераспределении.

Ямтлэи гораздо интереснее на актёрских плясках — его настоящая и по-тупому фанатичная страсть и тотальное убийство времени и сил в глазах инспектора. Возможно, было бы лучше, если Ямтлэи плюнул на службу и целиком и полностью посвятил бы себя ночным играм.

С его скромными материальными потребностями хватило бы гражданской ставки. К тому же, пляски — дело организованное, с солидным административным аппаратом, и наверняка есть оплачиваемая работа, а значит, и Ямтлэи что-нибудь досталось бы.

Но вместо этого он мучается сам и довольно часто мешает инспектору — своим несерьёзным отношением.

Инспектор тяжело, но сдержанно вздыхает. Глядит сквозь витрину на улицу и размышляет о том, что и сам недолюбливает свою службу. Зачастую считает бестолковой, а иногда — бесполезной. И до конца не уверен, что она отвечает его мечтаниям. Может быть, тоже всё бросить и полгода-год вообще ничем не заниматься?

Инспектор вновь вздыхает, а проницательный и умеющий угадывать настроение напарника Ямтлэи примирительно, едва ли не угодливо спрашивает:

— Кстати, как там Знёрр? Что говорит? — Ямтлэи смотрит чуть в сторону, но тщательнейшим образом отслеживает реакции инспектора.

— Ничего, — холодно отвечает инспектор, спустя полминуты смягчается и совсем другим, деловым, тоном добавляет: — Ничего: посидит — сознается.

— Угу, — участливо и спешно соглашается Ямтлэи. — Тоже так думаю.

— Всё отрицает, — сухо констатировал инспектор. — Сказал, что заходил за какими-то вещами.

— Ну, это, в принципе, и несущественно. Мало ли, зачем он приходил…

— Как сказать… Возможно, в этом визите есть какой-то важный умысел.

— Ну, может быть.

— Подождём пару дней, — решает инспектор. — В документах, которые я ему оставил, всё чётко и ясно — выкрутиться тут невозможно… — инспектор холодно смотрит на Ямтлэи и с едва угадывающимся упрёком добавляет: — Мог бы сам пообщаться со Знёрром, если бы соизволил явиться на допрос…

Тот сначала молчит, но потом всё же произносит:

— Ты же знаешь — я не мог, — и в голосе проскальзывают нотки оправдания.

Не мог, — подумал инспектор. Паршивец такой — отвертелся от участия в допросе. Часто так делает, и нет на него управы. В самом деле — не бежать же инспектору к начальству ябедничать. Не годится такой подход, но и внушения инспектора действуют на Ямтлэи когда как, через раз. Замкнутый круг, и никаких выходов.

Не люблю допросы, — откровенно сказал Ямтлэи, когда инспектор готовился к визиту в тюремный подвал участка. Говорил без обиняков и затей, как всегда перекидывая из руки в руку жёлтый мячик. Мялся: мол, неудобно ему будет встречаться с тем, кого вчера подстрелил. Неловко, видишь ли, смотреть Знёрру в глаза. Зевая и явно подшучивая, Ямтлэи намекал на то, что добыл-то Знёрра он — значит, допрос теперь с инспектора.

В своём стиле… — сердито подумал инспектор, называя про себя напарника никчёмным и ленивым, и хотел было добавить что-нибудь едкое, но не успел.

— Кстати, я опросил ещё двоих, — весьма к месту сообщает Ямтлэи.

— Каких двоих?

— По делу Оикюрь Орачэме, — поясняет он, прозрачно намекая, что времени зря не терял. — Результатов пока никаких, но список сокращается.

Инспектор уныло кивнул:

— Глуховатое дело. Может так получиться, что бестолковое занятие.

— Муж у любовницы?

Инспектор неопределённо пожимает плечами и меланхолично добавляет:

— Ты вовремя вспомнил: вероятно, сейчас придётся отчитываться о проделанной работе…