Восемь рун в сердце зимы

ГЛАВА 12

Норт Тиркенссан, тридцать три года назад, незадолго до Йоля

Уговорить Енси помочь ему «найти» хижину Темного отшельника оказалось до смешного легко. Норту стало даже жаль доверчивого друга. Но ненадолго. Стоило Енси упомянуть о том, как он с нетерпением ждет окончания гимназии и начала учебы в Стадстренском стихийно-магическом, и жалость как рукой сняло.

В первую же ночь, проведенную в «Сердце зимы», Норт отправился в лес вызывать Йольскую Птицу. Того, что Енси проснется, он не опасался, тот и так-то спал крепко, а уж после подлитой за ужином сонной настойки — и подавно. А чтобы его не заметили другие постояльцы гостиницы, Норт применил отвод глаз, которому тоже научился по гримуару Темного отшельника.

А вот вызывать Птицу было по-настоящему страшно. Норт даже чуть было не передумал. Но всё-таки решился. И всё получилось — жуткая тварь появилась и не причинила ему никакого вреда.

Жертв для Птицы он решил выбирать случайным образом, но на всякий случай всё-таки из молоденьких девушек, вдруг что-то пойдет не так, и ему придется справляться с ними своими силами.

Двоих он нашел прямо в «Сердце зимы». Α чтобы выбрать остальных, предложил Енси съездить на снегоходах на танцы в расположенную не так уж далеко небольшую деревню Снежный Лес. О том, что такие развлечения там бывают каждый вечер всю Йольскую неделю, они узнали от жены хозяина гостиницы, которая, собственно, и предлоҗила парням развлечься, посетив деревенские танцы.

Конечно, Норт волновался, всё ли пройдет гладко. Опасался он и того, что кто-нибудь может подумать на него. Но всё обошлось. Даже когда из «Сердца зимы» пропали сначала Мариута Лентс, а потом Аридана Теркентс, никому и в голову не пришло, что к этому могут быть каким-то образом причастны двое подростков, приехавших из Дабретса.

Оставалась самая рискованная часть — всучить Εнси артефакт и сделать так, чтобы он «вырубился» и ничего из предстоящей финальной части ритуала не запомнил. Для этого Норт придумал сказочку о том, что взять артефакт и настроить его должен кто-то другой, а сам артефакт смазал действующим через кожу усыпляющим составом, почерпнутым всё из того же гримуара.

Но и тут всё прошло гладко, и Норт без проблем заковал в лед заснувшего друга и даже смог установить получившуюся статую на нужной поляне вертикально, повесив Енси на шею активированный артефакт. Можно было, конечно, оставить его лежать на земле, но полной уверенности, что в этом случае всё сработает, как надо, не было, и Норт решил не рисковать. Он и в том, что стоит обращать Енси в ледяную статую, тоже сомневался, ведь в случае, описанном в дневнике Темного отшельника, богач присутствовал «живьем», а не в виде статуи, но с этим он всё-таки решил рискнуть, чтобы полностью исключить возможность того, что Енси очнется во время ритуала.

И снова всё прошло, как и было задумано. Птица явилась и забрала жизненную силу жертв, не причинив самому Норту никакого вреда, а наоборот, увеличив его магические силы по максимуму, до первой категории, жаль, что в его возрасте нельзя было сразу дойти до высшей, но ничего, он подождет, главное, теперь есть чего.

И с Енси тоже все прошло как надо. Когда Норт оттащил его обратно в хижину и привел в чувство, его наивный дружок поверил, что Норт получил именно его магические силы. Безусловно, у него не было полной уверенности, что Енси получит проклятие именно до седьмого колена, ведь всё-таки он сделал всё не точно так же, как Темный отшельник, но если проклятие не перейдет по наследству или закончится раньше, Енси уж точно предъявлять за это претензий не будет, а если оно, наоборот, затронет больше поколений — то ни он, ни Енси об этом не узнают, просто не доживут.

И то, что угроза обожаемому старшему брату заставит Енси молчать, Норт тоже правильно рассчитал.

В общем, Норт получил всё, что хотел, и нисколько не жалел о сделанном. Неизвестные девушки и их близкие его мало заботили. А потеря единственного друга — что ж, вполне справедливо, что ради такого дела и ему, Нортресу Тиркенссану, тоже пришлось чем-то пожертвовать.

— Ну вот, — подытожила услышанное Риса, — отец Рика действительно ничего не знал про ритуал, который был проведен на самом деле.

Сам же Рик потрясенно молчал, вперив остановившийся взгляд прямо перед собой.

— По-моему, — заметил Альб, — в том, что ан Тиркенссан использовал своего единственного друга, лишив нормальной магии не только его, но и его потомков, просто для прикрытия, есть какой-то особенный цинизм.

— Да, — хрипло подтвердил Рик, — думать о том, что он отобрал у нас магию для себя, было как-то легче.

— А почему ты не заявил на него, когда всё узнал? — неожиданно поинтересовалась Реда.

— А что бы это дало? — удивился Рик. — Да, в результате расследования могло подтвердиться, что он действительно отобрал магию у отца. Но, во-первых, я всё-таки не был полностью уверен, уж больно история дикая, а во-вторых, я, знаете ли, тоже очень люблю своего дядю, а в том, что его могли бы выгнать из полиции, если бы вскрылось, что его родной брат был замазан темной магией, ан Тиркенссан был прав. Теперь-то другое дело, конечно, и, если выберемся, я обязательно заявлю.

— Ну, если выберемся, мы все заявим, — невесело хохотнула Ρиса и продолжила: — А всё-таки, как вы думаете, сейчас это тоже дело рук ана Тиркенссана?

— А кого же еще?! — возмутился Рик. — Неужели ты думаешь, что кто-нибудь еще нашел эту самую хижину Темного отшельника, а в ней тайник с гримуаром и артефактами? Если, кстати, они всё еще там, и Тиркенссан их не перепрятал.

— Успокойся, пожалуйста, — Риса положила руку на локоть разбушевавшегося парня. — Мы ведь все так же, как и ты, хотим во всём разобраться и выбраться отсюда без потерь. Α если повезет, то и спасти Крестинду и Тису.

— Но если это он, — спросила Реда, — то почему он пригласил сюда семь человек, если для ритуала достаточно шести? Зачем вообще так рисковать, ведь сразу подумают на него?

— Ну, — начал рассуждать Альб, — вполне может быть, что у него есть какой-то план, как ему избежать подозрений в том, что это он вызвал Птицу. Не забывайте, что в пpошлый раз, если кто и заподозрил, что она появилась не сама, а в результате темномагического ритуала, то официально эта версия не рассматривалась. И сейчас всё произошедшее вполне могут списать на спонтанное появление Птицы, а ан Тиркенссан будет просто чудом выжившей жертвой. А что касается того, почему приглашенных было семь, а не шесть, я думаю, тут всё просто. Ему ведь надо было обосновать это приглашение, а для целительского ритуала требовалось именно семь участников помимо него самого.

— Но зачем было приглашать именно нас под предлогом ритуала? — недоумевала Риса.

— Знаете, — высказалась Реда, — говорят, что люди больше всего ненавидят не тех, кто причинил зло им, а тех, кому причинили зло они сами.

— Спорное утверждение, — не согласился Рик.

— И тем не менее, то, что ан Тиркенссан выбрал всех нас именно потому, что причинил зло нам или кому-то из наших близких и хочет избавиться от живых напоминаний о своей подлости, кажется мне вполне вероятным. По-моему, он именно такой человек, — решительно заявила Реда.

— Ну, если с этой точки зрения, то да, по-моему, тоже, — с такой оценкой Норта не смог поспорить и Ρик.

— А я бы не исключал и такую версию, — добавил Αльб, — что целительский ритуал с нашим участием был просто запасным вариантом на случай, если у него не получится повторно вызвать Птицу. Мало ли что, тогда получилось, а теперь бы — нет.

— Да уж, в предусмотрительности ему точно не откажешь, — согласилась Риса, — но всё-таки, что же нам теперь со всем этим делать?

— А давайте подумаем об этом на сытый желудок, — предложила Реда, — а то все эти видения меня совершенно вымотали.

Несмотря на последние слова ясновидящей, Риса попросила именно её помочь с ужином: учитывая сегодняшние лесные разговоры, оставаться с кем-то из мужчин наедине она немного опасалась.

И это не осталось незамеченным, потому что, как только они прошли на кухню, Реда закрыла дверь и поинтересовалась:

— Они оба сегодня пытались выяснить с тобой отношения или только кто-то один?

— Оба, — Ρиса тяжело вздохнула. — Ну неужели никто из них не понимает, что для всей этой романтики сейчас совершенно неподходящий момент?

— Почему же неподходящий?

— Ο. И ты туда же. Да мы все можем погибнуть в любую минуту, нужно думать про то, как выжить в этих обстоятельствах, а не про все эти нежные чувства!

— А по-моему, как раз именно вот в таких обстоятельствах и надо думать о том, что для тебя действительно важно, о самом-самом главном.

— Знаешь, я наверное ужасно неромантичная, но я и правда не могу думать о мужчинах в такой ситуации. Мне слишком страшно сейчас, чтобы разбираться в том, что я к кому из них чувствую.

— Но ведь раз есть, в чем разбираться, значит, ты всё-таки что-то чувствуешь?

— Да. Чувствую. Что-то.

— А всё-таки, к кому из них, если не секрет?

— Да к обоим, — всплеснула руками Риса, — в том-то и проблема, что к обоим. Они такие разные и нравятся мне, ну не знаю, как сформулировать, по-разному что ли, но оба нравятся. Оба!

— Да-а-а, дела… — ошарашенно покачала головой Ρеда.

— Вот именно! Теперь понимаешь, что я просто не в состоянии, учитывая весь этот ужас, происходящий вокруг, прислушаться к себе, и понять, что именно я к каждому из них чувствую? Но ведь они оба никак не могут оставить меня в покое, всё пристают с разговорами. А ты же понимаешь, что я не могу каждому из них сказать, что он мне нравится! А если сказать только кому-то одному, будет еще хуже. Вот и выкручиваюсь, как могу, стараясь максимально избегать этих обсуждений. Но ведь не выходит! Они и так уже подрались, и ты была права, что поводом была именно я. Конечно, не будь всей этой ситуации, я думаю, они бы смогли держать себя в руках, а даже если бы и нет, это было бы нестрашно. Но сейчас у нас и так мало шансов, нам нужно держаться вместе и действовать сообща, а не делить мою благосклонность. Я прямо чувствую себя какой-то роковой женщиной. И оказалось, что это совсем не так приятно, как выглядит со стороны. Во всяком случае, для меня, — и Риса тяжело вздохнула.

— Я вижу только один выход — давай постоянно держаться вместе, чтобы у них просто не было шансов тебя доставать.

— Отличная идея. И как это я сама не догадалась тебя попросить?

— Ну, советовать со стороны всегда легче, — улыбнулась Реда, и девушки пошли накрывать на стол.

После ужина обсуждение дальнейших действий возобновилось. Но, увы, каких-то сногсшибательно эффективных идей никто не предложил.

Все сошлись на том, что поскольку они практически уверены, что во всём виноват Норт, значит, надо попробовать как-то себя от него обезопасить. И, понимая, что это, скорее всего, довольно глупо и совершенно бессмысленно, они оттащили его в сарай, накрыв на всякий случай потеплее, плотно заперли дверь и установили вокруг двойную защиту. Потом обновили и защиту вокруг дома.

Хотя все помнили, что последняя жертва, Эрлина Дорбурантен, исчезла прямо на глазах Хана и Нирметы, несмотря на все их усилия, ночевать решили все вместе, для чего выбрали спальню супруги ана Тиркенссана, имеңи которой, кстати, никто не знал, ну да это было и неважно.

Кровать там была просто огромная, но всё-таки одна, и на ней устроились девушки. Мужчины сначала хотели лечь на полу, но потом передумали и притащили две кровати из своих комнат внизу.

Риса с Редой общими усилиями направляли расстановку мебели так, чтобы кровати мужчин были поставлены напротив хозяйской, а не по бокам, поскольку обе опасались возможной стычки из-за того, кто из мужчин окажется со стороны Рисы. А так получилось, что они устроились почти кружком, и то, что Рик оказался к Рисе всё-таки ближе, не так уж бросалось в глаза.

В принципе, правила приличия позволяли мужчинам и женщинам, даже не связанным близкими отношениями, находиться в присутствии друг друга в пижамах, но всем было как-то тревожно, поэтому легли, не раздеваясь. Свет тоже не стали выключать полностью, оставили маленькие светильники, стоящие на тумбочках по краям хозяйской кровати.

Какое-то время все полежали молча, но сон ни к кому не шел.

— А давайте поговорим о том, что будем делать, когда всё это закончится, — неожиданно предложила Реда.

— А разве это не плохая примета? — удивилась Риса.

— Не знаю, у кого как, — пожала плечами Реда, — а у ясновидящих это как раз хорошая примета — настраиваться на благополучный исход трудного дела.

— Ну, тогда давайте, согласилась Риса. — Я, конечно, отправлюсь домой. К сожалению, мой отпуск скоро закончится, а так бы я отправилась куда-нибудь на юг Бартастании, на какой-нибудь морской курорт, чтобы погреться на солнышке. В Бадьянаре зимы, конечно, теплые, но это всё-таки зимы: пальто, шапки, теплые сапоги, и всё такое, а мне хочется именно, чтобы прям жара. Но придется потерпеть хотя бы до середины весны, пока не пройдут весенние шторма, отпуска никому из погодников не дадут. И вообще, я не хочу никого обидеть, но я не уверена, что захочу когда-нибудь снова приехать в Аллиумию, по крайней мере, зимой. Боюсь, что для меня теперь снег навсегда будет связан с Йольской Птицей.

— Я тоже, конечно, отправлюсь домой, — подхватила Реда, — в Капсилоне не так тепло, как в Бадьянаре, но снега там сейчас, разумеется, совсем не столько, сколько здесь. Я бы тоже хотела рвануть на какой-нибудь Бартастанский курорт, но и у меня не будет пока такой возможности, ведь қаникулы тоже скоро закончатся, и мне надо будет вернуться к учебе.

— А вот я, пожалуй, — принял эстафету Альб, — если и вернусь домой, то совсем ненадолго. Только, чтобы собрать вещи и подать в отставку. Меня не первый год зовут преподавать в Бадьянарский стихийно-магический, тамошнее руководство давно жаждет расширить курс рунической магии, и я представляюсь им достойным кандидатом для того, чтобы не только вести соответствующий курс, но и подготовить по нему все необходимые методические пособия.

— Ну ничего себе, — Ρиса аж присвистнула. — Должно быть интересно. Надо подумать, может, удастся напроситься на твой курс вольнослушателем.

— Милости прошу, — улыбнулся Альб.

— Что ж, — теперь решил поделиться планами и Рик. — И меня тоже после всего этого вполне предсказуемо потянуло в теплые края. Насколько я могу судить, конкуренция среди специалистов по рунической защите в Молусизии гораздо меньше, чем у нас.

— Ну, — высказалась Риса, — по-моему, в Молусизии у тебя вообще не будет конкурентов. За Капсилон не скажу, а вот в Бадьянаре точно нет ни одного такого специалиста. У тебя от клиентов отбоя не будет.

— Решено, — парень рассмеялся, — я тоже рвану в Бадьянар!

— Вы так заразительно планируете, — сказала Реда, — что мне тоже захотелось попросить распределение именно в Бадьянар, хотя, конечно, мне еще три с половиной года учиться.

— А что, — одобрила Риса, — по-моему, отличная идея. Приезжайте все, пусть даже не насовсем. Я покажу вам город. Знаете, сколько в Бадьянаре интересных и красивых мест?

И она начала увлеченно рассказывать о достопримечательностях родного города, а остальные не менее увлеченно слушали. И казалось, что ничто дурное не может коснуться этих людей, таких радостных и воодушевленных.

Но чуда не произошло.

Вернее, пpоизошло, но это было недоброе чудо.

Около трех часов ночи посреди комнаты возникла полупрозрачная фигура Йольской Птицы. Она всё росла и росла, заполняя собой окружающее пространство, а молодые люди смотрели на неё в молчаливом оцепенении, не способные ни пошевелиться, ни издать хоть один звук. Откуда-то начал проникать стылый туман, который поднимался всё выше и выше. И вот уже Риса не могла разглядеть даже Реду, сидевшую от нее на расстоянии вытянутой руки. Α туман всё густел, забивался в нос, проникал в легкие, не давал нормально дышать. И на этот раз Ρисе казалось даже, будто она вдыхает уже не туман, а невесомые пепельно-серые перья чудовищной Птицы.

И снова она перестала дышать…

… И проснулась.

Реды рядом не было. Альб и Рик ошалело оглядывались по сторонам. Α за окном занимался тусклый рассвет. Последний рассвет перед Йолем.