Вор звездной пыли

3 Лули

– Что скажешь, говорящая ящерица, тебе хочется засахаренного миндаля или жареных фисташек?

Никто не услышал, что Лули шепчет джинну, прячущемуся под ее платком в теле ящерицы, и никто не услышал раздосадованного вздоха в ответ.

Кадир был в плохом настроении с момента их высадки в Мадинне час назад и постоянно предлагал вернуться к Далии. Лули его игнорировала. Зачем спешить в таверну, когда можно потратить деньги?

– Ну, значит, жареные фисташки.

Она направилась к лотку, приготовив две бронзовые монеты. Владелец, добродушный старик, от которого пахло кунжутом, был рад продать ей мешочек орехов.

– Как приятно снова тебя видеть, Лейла! Приплыла на «Айшаме», да?

Лейла. За эти годы данное ей при рождении имя превратилось в вымышленное: им она представлялась людям, которые не сохранили бы в тайне то, что она – Полночный Купец. Ее это устраивало, ведь забытая личность – это забытое прошлое.

– Именно так.

Она отправила фисташку в рот и вздохнула. Как всегда, орехи были идеальными. Единственное, что сделало бы их лучше, – это скорлупки, да и то лишь потому, что ей нравилось их разделять, чтобы досадить Кадиру.

– Какие новости на базаре?

Старик поманил ее к себе.

– Не говори никому, что это я тебе рассказал, но…

Она дала ему выговориться, время от времени кивая, чтобы продемонстрировать внимание. Лоточник обожал сплетничать, а она была рада ему потворствовать. Иногда он, сам этого не подозревая, давал ей наводку на возможных покупателей или сообщал о правительственных слухах. Последние особенно занимали Кадира: он интересовался политикой больше нее.

В конце концов заскучал даже Кадир.

– Мы можем идти домой? Надо бы… – он оборвал фразу резким вдохом. – Лули, справа!

Поначалу она ничего особенного не увидела. Лавочники махали руками, зазывая покупателей. Горожане в самых разных одеждах, от черных вуалей и до красочных шелковых нарядов, проходили по тесной улице.

А потом она заметила женщину, которая растворялась и снова возникала в толпе, словно мираж. Высокая и сияющая, с безупречными чертами лица. Лули ее красота потрясла.

Кадир зашипел ей в ухо, и она поспешно потерла одно из железных колец на своих пальцах. Постепенно ее разум очистился. Ей пришло в голову, что, несмотря на неземную красоту женщины, никто на нее даже взгляда не бросает. С тем же успехом она могла быть духом. Даже сейчас Лули пришлось сосредоточиться, чтобы не потерять ее из вида. Если бы Кадир не обратил ее внимание на эту женщину, взгляд Лули соскользнул бы с нее, словно капля воды.

Джинна?

Едва она это осознала, как увидела человека в простой бежевой одежде, следующего за джинной. У него на лице застыла странная улыбка, не доходившая до остекленевших глаз.

– Что могло привести джинну в город?

Кадир подобрался ближе к ее уху.

– Не знаю, – прошептала она. – Но хотелось бы выяснить.

Она вежливо закончила свой разговор с лоточником и пошла за джинной и улыбающимся мужчиной, держась в отдалении.

– Думаешь, этот человек охотник?

Она достала двустороннюю монетку и подкинула. Монетка упала стороной с джинном. «Нет».

– Странно. Джинны следуют за людьми в города только ради мести, – сказал Кадир. Лули ускорила шаг. Кадир зашипел ей в ухо: – Ты что делаешь?

– Иду за ними.

Двусторонняя монета никогда ей не лгала, а значит, джинна заворожила мужчину по иной причине. Лули вернула монету в карман и достала свой компас.

– Веди меня к джинне, – прошептала она.

Зачарованная стрелка повиновалась, указывая ей направление к исчезающей джинне.

– Это неразумно, – сказал Кадир.

– И когда меня это останавливало?

Кадир вздохнул:

– Когда-нибудь твое любопытство тебя убьет.

Однако Лули его уже не слушала. Она сосредоточилась на компасе – магии, которая никогда ее не подводила. Магии, которая много лет назад спасла ей жизнь.

– Как это работает? – спросила Лули, наклоняя компас.

Она уже неделю шла с джинном по пустыне и заметила, как он приказывает компасу вести их к укрытию и добыче.

– Он показывает направление. Когда я что-то ищу, он помогает мне это найти.

Кадир посмотрел на компас с ласковой улыбкой.

Лейла передвигала его вправо и влево, но красная стрелка неизменно поворачивалась к ней. Отец называл компас капризным. Однако он не разобрался в его магии и подарил его ей. Он не предвидел, что Кадир – истинный владелец – за ним вернется.

И при этом спасет ей жизнь.

Кадир придвинулся к догорающему костру. Он помахал рукой над тлеющими углями, и они снова вспыхнули. Помимо костра в лагере были только потрепанный шатер и бездонный мешок Кадира.

Джинн пожал плечами.

– Компас мой. Он потребовал, чтобы я тебя сопровождал, вот почему он у тебя. Я останусь, пока он не позовет меня в какую-то иную сторону.

– А с чего ему это делать?

Кадир пристально посмотрел на нее.

– Я заблудился в вашей человеческой пустыне и не мог вернуться домой. Вот почему, когда я нашел компас у тебя, он счел нужным направить меня по иному пути. – Темные глаза джинна впились в нее. – По твоему пути.

Лейла проглотила вставший в горле ком.

– А почему ты не можешь вернуться домой?

Он тряхнул головой:

– Потому что теперь мне там не рады. Но это неважно: компас никогда меня не подводил.

Он произнес эти слова с твердой уверенностью, но его глаза…

Даже залитые светом костра они таили в себе тени.

Лули прошла по переплетению улочек и снова увидела джинну. Та заводила мужчину в заброшенную молельню – скромное глинобитное строение с решетками на окнах и поблекшими узорами из звезд и полумесяцев на стенах. Большие металлические двери, ведущие в здание, были распахнуты, но помещение за ними было почти неразличимо: его окутывал неестественный мрак.

– Какой у тебя план? – шепотом спросил Кадир.

– Поговорю с ней. Но на всякий случай…

Лули залезла в мешок за своим любимым оружием: изогнутым кинжалом с рукоятью из черного обсидиана. «Каф» – первая буква имени Кадира – была начертана на обратной стороне золотом. Это было единственным знаком его принадлежности.

– И что ты надеешься получить, угрожая джинну?

– Возможно, жизнь человека.

Нож был крайним средством. Она старалась избегать насилия, и ей меньше всего хотелось, чтобы джинна опознала в кинжале реликвию – инструмент, зачарованный магией джиннов. Она по опыту знала, что демонстрировать реликвии джиннам глупо. До смерти глупо.

Лули вошла в здание. Просторная комната оказалась темной и пустой, молельные ниши в стенах были затянуты пылью и паутиной. Потолок, несмотря на изображенное на нем солнечное небо, казался мрачным и серым. Слабый свет, проходивший в окна, был приглушенным и пыльным. Из помещения как будто выпили все краски.

Джинна стояла в центре, скрестив руки. Лули уставилась на нее. На волосы – поток живой тьмы, падавший ей на плечи и растворявшийся за спиной дымом. Человеческий мужчина стоял рядом с ней со все той же странной приклеенной улыбкой.

– Человеческая девица, – сказала джинна ровно, – уходи. Мне нет до тебя дела. – Ее взгляд упал на руки Лули. Лули запоздало поняла, что джинна видит ее кольца. Она спрятала руки за спину, но слишком поздно. – Ты посмела приблизиться ко мне с этими кольцами? – прошипела джинна.

Лули проглотила стон. Кольца были распространенной защитой от одержимости джиннами. Вполне понятно, что у джиннов при этом они вызывали ярость. Хотя Кадир скептически относился к их эффективности, он требовал, чтобы она их носила. «Если суеверие тебя не убьет, оно может тебя спасти», – часто наставлял он ее.

– Эти кольца нужны, чтобы избежать неприятных недоразумений вроде этого, – осторожно проговорила Лули. – А я пришла только для того, чтобы предостеречь тебя: не следует причинять вред человеку на территории города.

Ее взгляд метнулся к теням на стенах, которые тянулись к ней, словно пролитая тушь. Она едва смогла удержаться от дрожи, когда мягкий голос джинны наполнил тишину:

– Знаешь, сколько моих сородичей убил этот человек? – Она ткнула пальцем ему в грудь. – Он мой, и я могу делать с ним все, что пожелаю.

Джинна сделала шаг назад и взмахнула рукой. Тьма на стенах отрастила конечности и бесцеремонно вытолкала Лули из дверей, на свет. Лули заморгала. Она обернулась к отступающей тьме.

Она колебалась мгновение. Два. Три.

– Лули!

Кадир впился когтями ей в плечо, предостерегая. Не слушая его, она побежала за тенями обратно в дом. Двери захлопнулись, оставляя ее во мраке. Она услышала движение у себя за спиной, но, когда обернулась, ничего не увидела.

– Никогда я не встречала человека, который так рвался бы умереть.

Голос джинны доносился отовсюду и ниоткуда.

Лули приготовила кинжал. Вернула твердость трясущимся рукам.

– Этот мужчина не охотник.

Никакого ответа. Она крепче сжала кинжал, ожидая удара. Однако он так и не последовал. Вместо этого она ощутила, что ее легкие начинает жечь.

Дым.

Лули отчаянно ударила воздух перед собой, позади себя. Никакого сопротивления. Давление в легких все нарастало, пока она не потеряла способность дышать. Пока не упала на колени, пытаясь глотнуть воздух. Кинжал выскользнул у нее из руки и упал на пол. Если при этом и раздался какой-то звук, Лули его не услышала. Было только давление, все нараставшее, нараставшее, нараставшее…

– Борись сколько хочешь, дурочка: нельзя ранить тени.

Лули смутно ощутила, как Кадир сползает с ее плеча. А потом мир исчез и осталась только боль. У Лули трещали кости. В ушах звенело. В глазах потемнело, и в дымке боли она увидела отрывки собственных кровавых воспоминаний.

Красные лужи на пустынном песке. Трупы. Мужчины в черном, орудующие саблями.

Ее отец и мать, мертвые. Ее племя, уничтоженное.

– Ах…

Голос джинны гулко пронесся по пустой комнате.

Боль спала, так что Лули ощутила все свое пылающее в агонии тело. Голова у нее была словно ватой набита. Из темноты на Лули смотрели рубиново-красные глаза.

– Ты жертва людей в черном? – Темнота пошла рябью, и Лули показалось, что джинна тянется к ней. Голос нападавшей смягчился, выдавая неуверенность. – Ты…

Ее слова перешли в вопль: солнечный свет ворвался в комнату. Тень извивалась и вопила, пока не осталась лишь тьма, впитывающаяся в трещины плиточного пола. Лули медленно повернулась к дверям, где в ореоле солнечного света стоял мужчина.

Темные пятна плыли у нее в глазах, мир медленно заполнялся красками.

Ей удалось сделать один сладкий вдох – и она потеряла сознание.