Последний дар. Книга 1. Вор

Глава 2

Власть третьей ветви несколько поколений находилась в руках одной семьи. Богиня сначала приняла клятву Со́рона. Затем власть перешла его брату Самуи́лу, а после – сыновьям Сорона: сначала Сте́фану, потом Сэтье́ну. Каждый правил максимально отпущенный Двуликой срок – пятнадцать лет. Но Самуил и Сэтьен не оставили наследников, поэтому следующим принцем ветви стал первенец Стефана – Се́нрих.

Его лицо не знало гримасы стыда, потому что за всю жизнь он не совершил ни одного низкого поступка. Спустя всего лишь несколько лет после коронации, когда принцу исполнилось семнадцать, историки назвали Сенриха достойнейшим принцем Ародана. Народ любил правителя. Все ветви считались с Сенрихом, и даже на Расколотом континенте говорили о добром и мудром принце, который к тому же сам открыл шкатулку. Его даром был белолистный дуб, который теперь рос у храма богини. Среди прихожан даже ходила легенда, что дерево исполняет желания.

Если бы можно было попросить Двуликую, Стефан умолял бы её позволить Сенриху править вечно.

Теперь же Стефан молился о другом чуде.

Он стоял под открытым вечерним небом, будто так богиня лучше его слышала. За спиной раздались тихие шаги. Мягкие руки легли на плечи, но Стефан брезгливо повёл ими.

– Не сейчас, моя рейна.

Стефан искоса глянул на жену и тут же отвернулся. Смотреть на её остекленевший, неживой взгляд было невыносимо. Пусть ищет утешения в детях, как и полагается матери. Хотя бы не льёт больше слёзы. Сутки, проведённые взаперти, пошли ей на пользу.

Эле́зарет вернулась в гостиную, к сыновьям. Младший ползал по ковру, играя с тенями, которые для него складывал из пальцев брат.

– Прекрати, – коротко велел Стефан.

Белобрысый мальчишка тут же спрятал руки за спину и стыдливо опустил голову. Младший, потеряв из виду тень, насупился и попытался приподнять ковёр: видимо, рассчитывал найти неведомую игрушку там.

Стефан покачал головой. Безымянный ребёнок беспокоил и раздражал своим поведением. Игрушки он складывал в ровные линии и истерил, стоило сдвинуть хоть одну. Причину же маленький принц объяснить не мог: к четырём годам мальчик так и не заговорил и даже не научился смотреть матери в глаза.

Двери в комнату Сенриха отворились, и в гостиную зашёл анатом. Элезарет подорвалась с места, но Стефан опередил её.

– Как он?

– Принц Сенрих идёт на поправку, – бодро начал анатом, – синюшность уменьшилась, дыхание…

– Что с моим сыном? – пискнула Элезарет из-за спины.

Стефан сжал губы и поправил:

– С принцем третьей ветви.

– Плохая кровь в сердце, – отчеканил анатом.

– Что это за болезнь? Несколько лет назад Сенрих провалился под лёд и чуть не утонул, – Стефан бросил гневный взгляд на среднего сына, – это могло как-то повлиять?

– Я так не думаю. Хотя я не осматривал принца после этого, э-э-э, происшествия, – неуверенно сказал анатом, – полагаю, мой предшественник делал принцу Сенриху кровопускание, что крайне осуждается в научном сообществе. Я рекомендую покой и приём кровоочищающих отваров. Через десять дней принцу можно будет совершать прогулки.

– Это наследственное? – спросил Стефан. – Как у Сорона?

– Нет, плохая кровь появляется из-за зависти недругов, поэтому ею часто страдают представители правящих семей. А покойный Сорон умер от кровоизлияния в мозг. Надеюсь, вы не верите в сказки про проклятие Сорона? То, что он помешался на шкатулке, никак не влияет на вас или ваших детей.

Стефан покосился на младшего сына, который бездумно таращился в потолок, и спросил:

– Сенрих сможет поехать на съезд принцев зимой?

– Стефан! – возмутилась Элезарет, но он сделал вид, что не услышал.

Анатом смутился и нерешительно произнёс:

– Такой долгий и трудный путь… Я не уверен, что это безопасно.

– Сможет? Или нет?

Нижняя губа анатома задрожала.

– Мы узнаем через десять дней. Всё зависит от того, как пройдёт лечение. Принцу всего семнадцать; я думаю, что всё обойдётся.

Стефан с усилием выдохнул и качнул головой. Анатом чуть ли не побежал к выходу, нелепо семеня худыми ножками.

– Никогда не перебивай меня.

Элезарет потупила взгляд и села в кресло. Сыновья, почувствовав настроение отца, сгрудились вокруг неё.

Стефан вышел на террасу. На площади перед храмом собралась толпа. Громкий голос отца Лорала эхом разносился по округе.

– Сегодня знаменательный день! Илассет благословлён Двуликой! Внимайте и возрадуйтесь: в городе родилась бесценная! Имя её Лика Пейран!

Толпа возликовала, будто это заявление означало приглашение в вечный мир.

«Бесценная в Илассете. Чу́дно. И Сенрих поправится. Какой хороший день!»

– Эй, – Стефан щёлкнул пальцами, чтобы средний сын посмотрел на него, – я даю тебе имя… Севи́р.

Мальчик отшатнулся, будто имя ударило его в грудь, покраснел до самого лба, в глазах блеснули слёзы.

– Что ты наделал?! – вскрикнула Элезарет. – Да как ты посмел! Вот так просто, будто дал кличку собаке! А именины, торжество! Что подумают о нас другие семьи?!

– Торжество? Торжество?! – взревел Стефан и пнул столик для бумаг. Стол перевернулся и задел маленького принца. Ребёнок оглушительно заплакал. Элезарет подхватила младшего сына на руки, но утешать не стала: она продолжила кричать на мужа.

– Да! Праздник, как полагается!

– Принц третьей ветви болен! Никаких торжеств, балов, ничего! До тех пор, пока он не поправится, ты поняла меня?!

Едва имя сорвалось с губ отца, принц Илассета словно вдохнул жизнь. Имя оглушило его. После случая на озере он ждал отцовской милости три года. Три года унижений! Он вздрагивал каждый раз, когда ловил взгляд отца, и каждое радостное событие встречал с мыслью, что, может быть, именно сегодня… или завтра… или в следующий раз.

Севир. Имя звучало мягко.

«Интересно, отец придумал его давно или только что? В нашем роду такого имени точно нет».

Он сжал в кулаке ворот рубашки, словно попытался почувствовать имя в пальцах. Громкие звуки родительской ссоры не давали в полной мере ощутить радость от долгожданного наречения. Не так он хотел получить имя. Не так и не здесь, не в такой компании.

Севир попятился и незаметно толкнул дверь в комнату брата.

На прикроватной тумбочке стояла короткая свеча, пламя её было тусклым. Его едва хватало, чтобы осветить лицо Сенриха. Принц третьей ветви лежал с полуприкрытыми глазами и смотрел в запотевшее окно, где на подоконнике остывал лечебный отвар.

– Сенрих! – шёпотом позвал Севир и забрался к брату на кровать. – Сенрих! Ты не спишь?

– Нет, – прошелестел Сенрих и чуть повернул голову.

– Мне дали имя, Сенрих! Ты видишь?

– Вижу, – тёмные губы принца тронула улыбка. – Какое?

– Меня зовут Севир!

– Севир… Как та зимняя птичка… на озере… когда мы катались на коньках, помнишь? Красивое имя.

– Наверно, – засмеялся Севир и взял брата за руку. Она была холодной, совсем как та птичка. Они с братом нашли её и стали по очереди дышать на вмёрзшие в лёд лапки, а потом она улетела, прокричав «сьвирь-сьвирь». Только отец сказал, что она всё равно погибла. Севир замялся и добавил уже не так весело:

– Шкатулку я ещё не призывал. Это не больно?

– Нет, совсем не больно, – едва слышно засмеялся Сенрих и закашлялся. – Попробуй.

Севир сложил ладони вместе. Он понятия не имел, как это делается, но стоило ему захотеть, чтобы шкатулка появилась, – и она толкнулась ему в руки. Шкатулка была кубом из чёрного дерева, гладким, отполированным до зеркального блеска.

– Смотри! Смотри, Сенрих! Получилось!

– Ты молодец. – Сенрих поднял руку и взъерошил волосы брата. Его глаза словно смеялись, и казалось, что на щеках даже появился румянец.

Севир вытер щёки рукавом.

– Вот увидишь, я сам её открою! Как ты! И даже быстрее! Вот увидишь!

Новость о том, что в Илассете появилась бесценная, облетела третью ветвь за считаные дни. В дом семьи Пейран приходили хранители веры, соседи, купцы, лавинами накатывали толпы горожан.

Дора первой поняла их с мужем ошибку. Она расхаживала по спальне, не в силах успокоиться, а Матар наблюдал за десятком человек, которые, кажется, собирались ночевать под каменной оградой. Он с ужасом представил, что было бы, будь он обычным работником с лачугой где-нибудь в бедняцком переулке.

– Надо было сохранить всё в тайне, хоть лет на пять, чтобы Лика выросла! – причитала Дора. Увидев, что муж на неё не смотрит, она резко задёрнула штору и упёрла руки в бока.

– Сделанного не изменишь. Надо подождать, это безумие не может длиться вечно, – сказал Матар, обняв жену за плечи.

Дора выдохнула, но самообладания ей хватило ненадолго.

– Дальше будет хуже! Да, у этих бедняков нет средств заплатить бесценной, поэтому скоро они перестанут тут толпиться, но потом до нас дойдут люди побогаче. Как прикажешь объяснять им особенность Лики? А что, если приедет лорд или вообще принц?! А Лика провозится с его шкатулкой час! Её репутации придёт конец, и станет неважно, научится ли она спустя годы делать это мгновенно. Теперь я понимаю, почему бесценные путешествуют: на одном месте им нет покоя… Эти бродяги что там, собрались петь молитву?

Голоса за окнами становились громче.

– Нам нужна охрана, – пробормотал Матар.

– Да, но сколько человек ты сможешь нанять для круглосуточного покоя? Двух? Нам нужно не меньше дюжины!

– Скажи уже вслух! Ты ведь думаешь об этом, как и я.

Дора поджала губы и расплакалась. Матар обнимал жену и гладил, пока она не успокоилась.

– Любой на нашем месте собрал бы как можно больше заказов и сделал бы всё, чтобы бесценная дочь их выполнила. Это бы нас озолотило. Но я не хочу так поступать. И не из-за репутации, а потому, что мы лишим Лику выбора. Она нас возненавидит. Бесценные сами решают, как им жить. Но Лика – ребёнок, и, хотя я верю, что мы сможем направить её, решение должно быть за ней. А она слишком мала, чтобы его осознать. Да кто там?! Они совсем ополоумели!

В дверь неистово постучали ещё раз. Дора и Матар спустились в гостиную.

– Мама, кто это? – Лика выбежала из комнаты и села на верхней ступеньке лестницы.

– Не беспокойся, милая, папа сейчас выгонит наглецов взашей, – еле сдержав гнев, ответила Дора и встала за спиной мужа.

Матар нащупал на бедре ножны с дарёным кинжалом и на всякий случай отстегнул заклёпку. Кто знает, что за гости к ним явились.

– Посол отца города! Отворите! Мы с поручением от Стефана!

Дора охнул и зажала рот ладонью.

Матар откинул засов и увидел богато одетого человека в сопровождении трёх стражников.

Посол чуть поклонился и произнёс:

– Матар и Дора Пейран, моё почтение. Прошу. – Посол вручил Матару запечатанное письмо. Хозяин дома со второй попытки сломал печать и развернул лист.

Сзади послышались быстрые шаги – это Лика спустилась с лестницы и пролезла между родителями.

– Бесценная, – едва слышно выдохнул посол и поклонился ещё раз, куда почтительнее. Стража с любопытством заглядывала в дом, чтобы рассмотреть девочку.

– Что там, папа?

– Отец города завтра приедет к нам с визитом, – невнятно произнёс Матар. Губы не слушались.

– Ты не ошибся? Наверно, мы должны приехать? О богиня, нет, тут и вправду так написано. – Дора отступила. Она явно не знала, что сказать.

Когда посол уехал, а Лика заснула, Дора и Матар долго сидели, глядя на огонь в камине.

– Вряд ли Стефан приедет, чтобы выразить почтение бесценной. Для этого он вызвал бы нас ко двору. Значит, речь пойдёт о заказе, – начал Матар.

Дора кивнула.

– Принц Севир только получил имя. Думаешь, они захотят сразу открыть его шкатулку и не дадут ему возможности сделать это самостоятельно, как его старший брат?

– Есть и младший. И учитывая его, м-м-м, недуг, – Матар покрутил раскрытой ладонью у виска, – он точно не сможет открыть шкатулку. Думаю, Стефан будет договариваться о нём.

– Но безымянному принцу всего четыре! Стефан не сможет наречь его раньше, чем мальчику исполнится семь, – задумчиво произнесла Дора.

– Зачем тогда ехать к бесценной сейчас?

– Чтобы мы оставались у него под носом столько, сколько нужно. – Дора зарылась пальцами в волосы и продолжила: – Мы сглупили, Матар. Ты только вдумайся! Зачем искать бесценного по всему свету и платить колоссальную сумму, если в подчинении есть маленькая девочка, которая ещё не овладела этим искусством?

– Думаешь, он знает?

– О, ну конечно, он знает, Матар! – протянула Дора с раздражением. – Стефан сделает предложение на своих условиях, а если мы попробуем отказаться, то нам не будет житья в Илассете и, возможно, во всех ветвях.

За окном вновь начали петь.

– Будем считать это расплатой за нашу недальновидность, – сказал Матар. – Но, возможно, есть и светлая сторона. Я думаю, будет не слишком трудно убедить Стефана, что единственной бесценной Илассета нужна охрана.

Дора хмыкнула.

– И наверное, для бесценного неплохо будет иметь на первой строчке в послужном списке шкатулку принца Илассета.

– На третьей, – шутливо поправил жену Матар.

Дора улыбнулась и тут же серьёзно сказала:

– Это первый и последний раз, когда мы примем решение за Лику.