Волшебник в Бедламе

ГЛАВА 6

При всей их внешней бодрости, нервы у заключенных по мере того, как мелькали дни, поиздергались. Конечно, напряжение вызывалось отчасти страхом, но частично также и нетерпением. Занятия боксом становились все менее лихорадочными, менее техничными. Они начали лаять друг на друга в щелках свободного времени, после ужина, иногда случались и ссоры.

Их последний обед в вечер перед Играми был лучше обычного — каждый действительно получил несколько унций мяса. Потом они сидели вдоль стен большой камеры, замкнувшись в себе, иногда перешептываясь друг с другом, чаще ворча.

Один из купцов сидел, праздно бросая камешки в стенку, ловя их, когда они отскакивали, и снова бросая. Чирк, чирк! Это начало действовать Дирку на нервы, хотя он был довольно уверен, что переживет завтрашнюю бойню. Оливье, фермер, расхаживал по камере взад-вперед, словно горилла в клетке — огромная, гибкая и смертельная, готовая взорваться рычащей яростью.

— Прекрати это адское разгуливание, фермер, — не выдержал наконец один из лесорубов. — Здесь и так дерьмово сегодня и без того, чтобы ты закручивал еще круче.

Оливье круто повернулся, подымая кулаки, но прежде чем он смог заговорить, Гар оборвал его:

— Стой!

Голос звучал негромко, но он остановил Оливье. Или, по крайней мере, изменил его направление. Он медленно повернулся к Гару, сузив глаза.

— А кто ты такой, чтобы мне приказывать, иноземец?

Гар поднял голову, вскидывая брови.

— Да ясное дело, я — это я. Хочешь поспорить?

Оливье двинулся к нему поднимая кулаки.

— Да прекратите вы это! — проворчал Юг, рослый ремесленник. — Разве вам мало того, что завтра пэрики будут рубить нас на кусочки? Не хватало еще, чтобы мы рвали друг друга сейчас?

Оливье замедлил шаги и повернулся к нему, озадаченный. Он снова посмотрел на Гара, рот его сжался в мелькнувшей гримасе, и он отвернулся, снова принявшись расхаживать.

Лесоруб прожег его взглядом и хотел было заговорить, но Юг встретился с ним взглядом, и он притих.

Оливье начал бить себя кулаком по ладони в такт своим шагам.

— Что-то должно сломаться. Должно…

— Сломается, — проворчал конюх. — Завтра.

— Не говори о завтра, — оборвал его Юг. Рот его угрюмо сжался. — Проклятье! Теперь и я тоже делаю это.

Он сердито оглянулся кругом.

— Нам нужна песня.

В камере вдруг наступило молчание. Все знали, какую песню он имел в виду, и знали также о наказании за распевание ее. Смерть. Немедленная.

Дирк поднял голову и медленно обвел взглядом помещение, на каждом лице обрисовалась обнаженная жажда… и перекрывающий ее страх.

Поэтому медленно и тихо Дирк принялся напевать балладу.

По всей камере начали постепенно подниматься головы. Они уставились на него, пораженные и немного потрясенные. Затем на их лицах отразился голод, и их глаза жадно приникли к нему.

Дирк пел дальше.

Он пропел всю балладу — о том, как Де Кад проснулся в полночь, услышал крики любимой, схватил свой посох и стремглав выскочил из хижины, обрушившись на отряд укравших ее солдат — огромный человек-медведь, почти семи футов роста, триста фунтов безмолвных смертоносных мускулов, с посохом из железного дерева, столь же тяжелым, как железный брус, в ярости валя всех вокруг себя, не считая убитых. Предводитель отряда приставил нож к горлу девушки, и Де Кад проломил ему череп, вышибив мозги. Но тот был скор — падая, он перерезал ей горло — и Де Кад стоял онемев, взирая на любимую, лежащую мертвой в луже собственной крови, и всякие следы жалости и милосердия вытекали из него, как из нее кровь.

Затем, когда она лежала перед ним без кровинки в лице, а в нем осталась только гулкая замерзшая пустота, он посмотрел на предводителя и понял, что тот был сыном пэра.

Так пел Дирк, а Гар смотрел, уставясь на него так, словно тот обезумел. Дирк перевел дух и продолжил балладу.

Де Кад бежал той же ночью в лес и некоторое время прятался там, живя браконьерством и убивая всякого пэра или солдата, достаточно глупого, чтобы сунуться под деревья в одиночку или с компанией.

И наконец разбойники-изгои нашли его и сделали своим предводителем.

Затем кулы начали бежать в лес — сперва немногие, потом все больше и больше, сотни, тысячи, которые раньше никогда бы не подумали о побеге, рискуя жизнью, присоединялись к пэроубийце в лесу.

И Волшебник тоже нашел его — какой-то безымянный гений с магическими способностями, который, как утверждала легенда, появился ниоткуда и дал Де Каду заговоренный посох. С ним Де Кад обрушился на небольшую армию, пришедшую очистить лес от разбойников — отряд в сто человек — и перебил их всех, сам, в одиночку.

Слух дошел и до короля в его замке Альбемарль. Тот понял наконец, что в огромном лесу, находившемся почти у его порога, спряталась громадная армия кулов. Поэтому он созвал всех своих пэров, чтобы снести, если понадобится, весь лес, но стереть с лица земли и разбойников.

Но Де Кад не стал дожидаться Его Величества. По совету Волшебника он выступил из леса с ордой кулов за спиной штурмовать ближайший замок и взял его благодаря внезапности и чистому численному превосходству. Он вооружил своих людей и двинулся дальше, его армия по ходу наступления обрастала новыми десятками тысяч. Он штурмовал и брал замок за замком — пока король не выступил из Альбемарля.

Король двинулся в поход с сотней тысяч хорошо вооруженных солдат и пятью тысячами пэров, надзирающих за солдатами с лазерными винтовками. Он встретил Де Када на поле Бланкер, и поднялся грохот боя, раздиравший небо и привлекший стервятников. В конце битвы Де Кад отступил, оставив треть своих людей мертвыми или умирающими. Король двинулся следом за ним и встретился с ним вновь у подножья Красной Горы. До наступления ночи Де Кад потерял половину своих людей, но темнота и сильная облачность спасли его, прикрыв отступление на гору до Шампмортра, белого, как кость, выжженного солнцем плато высоко в горах неподалеку от Альбемарля. Там он расположил своих оставшихся бойцов человеческим валом, вооруженным винтовками. Король в ярости двинулся против него, и кулы косили его армию, пока у лучников не кончились стрелы, а в винтовках не иссякли заряды. Тогда король выскреб плато и погнал Де Када назад к центру голой равнины вместе со сгруппировавшимися вокруг него воинами, державшимися в последнем отчаянном бою, где не давали и не просили пощады, ножами и мечами против мечей и лазерных винтовок, и каждый кул думал только о том, сколько солдат и пэров он сможет прихватить с собой, умирая и убивая в в кровавой оргии мести, до тех пор, пока заходящее солнце не отбросило длинную тень от кольца мертвых кулов на равнине; внутри кольца стояли живыми только Де Кад и волшебник, спиной к спине, окруженные королевской ратью за валом из мертвецов. Тогда король выкрикнул приказ, но солдаты угрюмо стояли, не желая нападать на Де Када. Треснули лазерные винтовки, задние солдаты с воплями рухнули, а остальные шагнули вперед, перехлестнув через кучу трупов. И тогда закружился посох Де Када, молотя урожай смерти, и сотни солдат погибли прежде, чем погребли его под своей тяжестью. А потом пэры сломали ему шею, хребет, ободрали тело и нарезали кожу лентами, вырвали у него внутренности, чтобы напророчить, что кулы никогда больше не восстанут, переломали все кости его тела — и взяли золотой посох, и сломали его пополам.

Затем, когда крики и безумство стихли, они оглядели равнину и обнаружили, что она заполнена только мертвецами. Волшебник исчез. Они искали, но не нашли его. И никогда не найдут.

Пресытившись кровью, король и его рать ушли прочь, оставив труп Де Када стервятникам. Но на следующий день королю подумалось, что даже кости Де Када могут угрожать его спокойствию. Вокруг них могло сплотиться множество кулов. Он послал людей забрать кости и сжечь их, но те прибыли слишком поздно. Гигантское тело исчезло, а с ним и золотой посох, никогда больше не виденные ни пэриками, ни солдатами. Только кулы знали, где он лежит — под огромной полой горой, с которой Волшебник бежал в небо. Но он вернется — о, да. Он вернется, когда придет время кулов, он вернется пробудить Де Када. И тогда Де Кад прозвонит в колокол и выступит бросить вызов пэрам с новым магическим оружием и армией кулов позади. И тогда они сокрушат пэров, они освободят всех кулов…

Дирк сделал долгий глубокий вздох, а затем, еще громче, начал распевать последний куплет. После нескольких слов к нему присоединился Оливье, затем купцы, затем другие, пока все заключенные не проревели вместе последние слова, сотрясая вокруг себя камеру:

Эхо растаяло, в камере наступила тишина. Каждый кул смотрел на товарищей, воспламененным взглядом, горящим огнем Дела.

Дирк прислонился к стене, опустошенный и удовлетворенный. Это стоило риска.

Затем в коридоре лязгнули доспехи, заорал резкий голос, и он вдруг стал совсем не так уверен в этом.

По другую сторону решетки показался охранник, державший уродливое короткое оружие — лазерпистолет. Он просунул его между прутьев и обвел злобным взглядом арестантов, буравя их лица.

— Ладно. Кто начал петь?

Пятьдесят с лишним пар глаз покосились на него — леденящие дыры в масках ненависти. В камере было тихо, как в покойницкой.

Гар выпрямился, казалось, собирая себя воедино, взгляд его стал отдаленным, рассеянным. Дирк заметил это и нахмурился.

— Кто-нибудь способен говорить! — прорычал охранник. — Говори, а не то будем бить тебя, пока не расплющим. О, ты сумеешь завтра доползти до арены — да, только чуть-чуть!..

Голос его со звоном отскочил от гранитных стен и был поглощен каверной пятидесяти объединенных голов.

Охранник, рыча, оскалил зубы, поднимая пистолет…

— А что вы сделаете с человеком, который запел?

Пораженный Дирк поднял голову. Голос исходил от Гара, но он был глуше, чем всегда, более резонирующий, и казался исходящим откуда-то не отсюда.

Пистолет, не дрогнув, направился на него.

— Кто спрашивает?

Гар немедленно встал — неторопливый, непринужденный. И готовый.

— Что вы сделаете? Убьете его? Разве это помешает песне исполниться?

Охранник сузил глаза.

— Ты говоришь, что начал петь ты?

— Да нет, — Гар легко, почти небрежно двинулся к нему, медленные движения скрывали скорость его длинных шагов.

— Врешь!

— Зачем бы я совершил такой ужасный поступок? — он преодолел половину пути до охранника.

Пистолет вскинулся к голове Гара.

— Стой на месте!

— Почему? Ты боишься говорить мне в лицо? — Гар продолжал двигаться. И вдруг каким-то образом в голове Дирка что-то щелкнуло, и все сразу приобрело своего рода безумный смысл. Он ничего не смог бы объяснить, но… Он поднялся и пошел следом за Гаром.

— Стой!

— Почему? Я могу дойти только до решетки, — рассудительно сказал Гар. — Ты боишься меня даже за решеткой?

Заключенные следили — напряженные, готовые.

Гар находился в шаге от решетки. Охранник сделал шаг назад.

— Если ты это сделал, так и скажи!

— Но я этого не делал, — промурлыкал чужой голос. Гар сделал последний шаг и, подняв кулаки, ухватился за прутья решетки на уровне плеч. — Разве похож я на идиота, который разговаривал бы так, будь это правдой?

— Тогда говори, кто это сделал! — пистолет поднялся на уровень глаз Гара. — Или, обещаю тебе, ты умрешь вместо него!

Дирк нырнул между Гаром и решеткой.

— Я запел!

Глаза пораженного охранника метнулись к нему, дуло заколебалось.

Все тело Гара резко напряглось, и прутья решетки согнулись.

Охранник поднял взгляд, увидел это, и по лицу его расползся дикий ужас. Дуло пистолета дернулось вверх — Дирк прыгнул сквозь решетку и отбил его в сторону. Палящий луч света плюнул поперек, перерезав еще четыре прута решетки, когда огромный кулак Гара обрушился на руку охранника, сжимая и ее, и пистолет. Лицо охранника побелело, рот растянулся в безмолвном вопле, и он упал, потеряв сознание.

Гар стоял над ним, тело его медленно освобождалось от напряжения. Дирк почти видел, как он превращается обратно в нормального себя. Впечатление складывалось такое, словно с его плеч сняли какой-то груз или из него что-то ушло.

Заключенные поднялись, словно подброшенные пружиной, со слившимся воедино тихим шорохом соломенных сандалий по камню.

Дирк поднял взгляд, нырнул обратно через дыру в решетке, уверенный в в своих действиях, сам не зная, почему, когда заключенные начали двигаться к нему, словно единая огромная машина.

— Оливье, Юг, Гаспар! — тихо позвал он. Заключенные остановились, в то время как ремесленник, лесоруб и купец шагнули к Дирку.

Дирк повернулся к Гару:

— Это твоя партия. Что будем делать?

Гар встряхнулся и, нахмурившись, поднял голову. Он обвел кулов взглядом, казалось, увидев их в первый раз и кивнул.

— Охранники должны быть собраны в караулке у главных ворот. Но мы производили некоторый шум, так что они могут послать патруль, для проверки коридоров, и еще могут выставить часового у оружейной. Разбейтесь на три отряда — один на оружейную, один к воротам на арену и один на караулку. Это покроет все коридоры, а также опасные пункты.

Дирк обернулся к троим кулам:

— Оливье, ступай к воротам на арену. Гаспар — к оружейной.

Они даже не дождались кивка — просто проскользнули в дыру в решетке и разделились, Оливье — налево, Гаспар — направо. Две трети кулов последовали за ними, словно волна, и вышли цепочкой через дыру в самом совершенном порядке. Половина повернула налево, другая — направо, следуя за Оливье и Гаспаром, двигаясь с точностью вымуштрованных солдат, без команд и вопросов — словно зомби или роботы, подумал Дирк, пока не посмотрел им в глаза и не содрогнулся.

Он повернулся к Югу. Рослый ремесленник просто стоял себе, следя за Дирком и ожидая, с семнадцатью ждущими позади него кулами.

Дирк повернулся к Гару и кивнул.

Верзила испустил долгий шипящий вздох, выпятил челюсть, кивнул и повернулся к выходу. Дирк направился следом, а за ним через решетку прошел Юг с семнадцать кулами за ним.

— Ты не против объяснить мне, как ты это проделал, — проворчал Дирк Гару, когда они повели свой отряд по пустому коридору.

— Разумеется, — во весь рот улыбнулся Гар. — Как только сам вычислю.

В караулку вели две двери. Дирк отделился от Гара и Юга и бесшумно пробежал через коридор, ведущий к противоположной двери. Оглянувшись через плечо, он увидел, что восемь кулов последовали за ним. Восемь — как раз около половины. Он с содроганием повернулся, не столь из-за их немыслимой точности, к этому он уже почти привык, сколько из-за того, что он знал, что ему предстоит увидеть прежде, чем он посмотрел. Это обеспокоило его.

Он повернул за угол и остановился, чуть не дойдя до открытой двери, дожидаясь. Он не знал, чего ждет и как Гар даст ему знать, когда надо нападать, но знал, что еще не время. Восемь, кулов остановились позади него и ждали с каменным терпением. Он знал это — и не потрудился обернуться. С другой стороны, ему, вероятно, было боязно посмотреть.

Вдруг время пришло. Дирк прыгнул в дверь и увидел, что Гар и Юг ворвались через дверь напротив. Пораженный охранник резко обернулся, уставясь на них. Дирк нырнул, протягивая руки к его горлу, и увидел, как огромный кулак устремляется к его лицу. Он извернулся в воздухе, почувствовал, как его руки сомкнулись вокруг гибкого ствола дерева, а валун размером в дом врезался ему в плечо. Тело врезалось в тело, охранник зашатался, теряя равновесие, и упал. Дирк трахнул его головой о каменный пол, раскалывая череп, выпустил обмякшее тело и вскочил на ноги, хватаясь за оружие, но тут завопили кулы Юга и Гара, и пораженные охранники оглянулись, когда первая волна кулов ударила их с востока. Миг спустя западная волна влилась, и море сомкнулось. Тут было девятнадцать заключенных и двенадцать охранников. Разбушевавшиеся воды, изрыгнувшие тонущие обломки.

Некоторые из охранников умерли, пытаясь поднять оружие. Те, кто просто орудовал кулаками, протянули немного дольше.

Дирк нанес удар и отскочил за пределы досягаемости, охранник, рыча, бросился на него, и безмолвная ярость обрушилась ему на спину, сшибив его на пол. Дирк услышал, как что-то хрустнуло, когда уже отвернулся, но не имел времени размышлять об этом — к нему спиной надвигался охранник, отступая от двух купцов. Дирк встал на четвереньки, и охранник, споткнувшись о него, упал, заревев, когда на него навалились двое купцов.

Все кончилось в три минуты. Дирк поднялся на ноги и увидел Гара, стоящего, глядя на неподвижные тела, но было в нем что-то безрадостное. Дирк узнал это выражение лица и быстро подошел к Гару.

— У тебя нет сейчас времени для угрызений совести, медведь. У нас еще есть маленькая проблема полной арены завтра.

Гар, нахмурясь, поднял голову. Он кивнул, закрыв глаза, а потом повернулся к Югу.

— Подберите живых и заприте их где-нибудь. Поставьте кого-нибудь врачевать тех, кто еще может выкарабкаться, но дайте ему сильную охрану. Потом ступайте в оружейную и добудьте оружие.

— Хо!

Дирк поднял взгляд и увидел входящего через восточную дверь Гаспара с пятнадцатью кулами позади. Рослый кул посмотрел на резню, печально качнул головой.

— Явились к шапочному разбору, а? — он посмотрел на Гара. — Фортуна против меня — они все оказались здесь.

Гар кивнул, затем повернулся, когда в западной двери появился Оливье.

— Двое из них караулили оружейную, — доложил фермер.

— Бертран, конюх, убит.

Гар кивнул. Он не потрудился спросить об охране.

Пятнадцать минут спустя кулы собрались в караулке, вооруженные и частично в доспехах. Из карцера дальше по коридору доносился порой стон оставшихся в живых охранников, но его заглушал звон кольчуг и тихий ликующий смех арестантов.

Юг и его ребята, только что из оружейной, важничая, вошли в караулку. Юг поднял меч и, усмехаясь, хлопнул по пистолету у себя на боку.

— Поразительно, как эти штуки подымают боевой дух.

Дирк не смог удержаться от усмешки.

— Только не теряй головы, ремесленник. Есть еще завтрашний день и арена, полная охранников, через которых надо будет пробиться.

Юг пожал плечами и бухнул по груди Гара.

— Какое это имеет значение? С таким зверем у нас во главе кто нас сможет остановить?

Гар посмотрел на него с безрадостной улыбкой.

— Так значит, я назначен постоянным предводителем, а?

Юг удивленно поглядел на него.

— Да ведь ты уже им был, приятель, прежде, чем начался весь этот шорох. Разве ты не сказал, иноземец, что мог бы покорить с нами весь мир?

Праздничный рассвет был ярким и ясным. С солнцем прибыли кулы, принесшие корзины с едой, они ожидали долгого дня.

Дирк и Гар смотрели через оконную решетку в воротах арены, наблюдая, как огромная бежевая чаша заполняется сверху вниз. Гар озадаченно нахмурился.

— Они малость тиховаты для праздничной толпы, неправда ли?

— Заверяю тебя, — кисло ответил Дирк, — что это единственный праздник, во время которого все рабочие желали бы вернуться к своей тяжелой работе.

Примерно в это же время прибыл также Магистр Игр, побарабанив в малую дверь, и вошел, разодетый в пышный наряд — желтый цвет и бриджи под алой курткой, в льняном белье и огромной шляпе набекрень. Он важно прошелся туда-сюда между клетками, полный самодовольства, наблюдая, как арестанты завтракали в загоне, как всегда. Он не заметил ничего неординарного.

— Кажется так, словно вчера их было больше.

— Да это ж только оттого, что сегодня День Игр, — пошутил охранник поблизости от него. — Они съеживаются, разве вы не видите?

Он был единственным настоящим охранником, оставшимся свободным, остальная дневная смена находилась за решеткой без сознания, куда их свалили, как только они прошли через маленькую дверь. Но Дирк знал Беллока, человека, проведшего его сюда, и понял, как ценно иметь среди своих одного истинного солдата.

Магистр Игр кивнул, явно удовлетворенный. Он важно расхаживал с час назад-вперед по коридорам, пощелкивая стеком охранников, вырявкивая последние инструкции. Он, казалось, не замечал, как сильно изменились за одну ночь лица охранников.

Когда Беллок закрыл за Магистром дверь, он повернулся и прислонился к ней без сил со вздохом облегчения.

— Когда мы снова увидим его? — появился из будки караульного Гар.

— Только после Игр, — подтянулся мятежный солдат. — Что, надеюсь, означает — никогда. Какое-то время я боялся, что мне придется убить его.

Теперь уже Гар шагал по зарешеченным коридорам, проверяя для гарантии, чтобы у каждого кула имелось по крайней мере одно припрятанное оружие. У всех охранников имелись пистолеты. Гар засунул последний в набедренную повязку, потом схватил Беллока за плечо, направился к воротам на арену.

— Где ваши ребята стоят обычно во время Игр, Беллок?

— Там, — Беллок показал вверх через опускную решетку, когда они подошли к воротам. — На стене, повсюду вокруг арены — на случай каких-либо происшествий.

Дирк кисло улыбнулся.

— Это значит, на случай, если трое-четверо кулов сумеют навалиться скопом на одного пэрика.

Гар кивнул, глядя на трибуны.

— Там тоже много меди.

Солнечный свет пылал на доспехах и обнаженных клинках солдат, образовавших в пятидесяти футах друг от друга взаимосвязанные квадраты по всем трибунам.

— Солдаты из замка, — объяснил Беллок. — Поставлены на случай беспорядков. Мы никогда не имели никаких отношений друг с другом.

Гар кивнул, опуская горящий взгляд на полные пластинчатые доспехи по другую сторону арены.

— Это, как я понимаю, достойные противники?

Дирк кивнул.

— С десятью годами обучения владению мечом и в полных пластинчатых доспехах чуть ли не с рождения. Юные сыновья знатных домов — ни одного моложе восемнадцати или старше двадцати одного.

Гар нахмурился, щурясь от солнца.

— Что же это — их обряд возмужания?

— Можно назвать это и так, — медленно ответил Дирк. — Хотя ни один пэрик не может прожить так долго, не отведав вкус крови. Не поря кулов или не убивая пытавшегося сбежать. Для большинства из них это первый случай, когда кулы отбиваются. Но это только часть всего замысла.

Гар перевел хмурый взгляд на Дирка.

— Ты не против того, чтобы объяснить это?

— Наши пэры и хозяева очень эффективны: все, что они делают, имеет по меньшей мере две цели. — Дирк отвернулся, глядя на арену. — Видишь ли, несмотря на все, что они могут сделать с воспитанием и образованием, молодежь имеет склонность к идеализму. Каким-то образом, несмотря на все, что они делают, некоторые из их сыновей иногда кончают искания ужасно гуманистическими идеями: кулы — люди, справедливость для всех, сочувствие к обездоленным, все люди должны быть счастливы — чистейшими подрывными взглядами.

Гар в удивлении посмотрел на арену.

— Либералы? Ты хочешь сказать, что эти динозавры действительно способны произвести на свет восприимчивого человека?

Дирк кивнул.

— Чересчур для их удобства. Случается в каждой семье по меньшей мере раз в поколение. Поэтому их привозят сюда, выставляют их на арену против кулов, достаточно вооруженных, чтобы быть опасными и, вполне возможно, смертельными даже для человека в полном пластинчатом доспехе. И эти кулы — горячие головы народа, вымуштрованные и накачанные, чтобы выйти, жаждая крови и воя от ненависти.

— Словно бешеные волки, — нежно добавил Гар.

— Это оказывается исключительно действенным! Какой шанс у молодого человека выйти из этого боя хоть с какими-то остатками мыслей о мягкости, когда семьдесят кулов со стальными кулаками набрасываются на него, жаждая крови?

— Это должно охлаждать идеалистический энтузиазм, — согласился Гар.

Рот Дирка скривился в улыбке.

— Мораль: доброта к кулам смертельна. Вот так и делают реакционера из юного радикала.

— Сколькие прошли через это, сохранив хоть какие-то обрывки идеалов?

— Один, — ответил, подумав, Дирк. — Я, признаться, не историк, но я знаю только об одном.

— О? — поднял бровь Гар. — И что же с ним случилось?

— Он начал достойно обращаться со своими кулами, и соседнему пэру это не понравилось — могло вызвать скверные мысли у его собственных кулов. Поэтому он объявил войну, а король одолжил ему в помощь свои собственные войска.

Гар медленно кивнул.

— Как я понимаю, от него осталось не слишком много к тому времени, когда они закончили?

— Дочь его сумела сбежать вместе со своим дедом. Мы их вывезли, он теперь защищает наше дело в Трибунале.

Гар кивнул.

— А либерал?

— Он остался на планете — или, лучше сказать, в ней. Под шестью футами земли.

На арене заиграла труба, и Беллок коснулся плеча Гара:

— Собирай их, иноземец, пришло время.

Кулы расхаживали, нетерпеливо размахивая свинцовыми кулаками и ворча друг на друга. Дирк с грохотом распахнул железную дверь, и все головы резко повернулись на звук. Ропот оборвался, и все глаза приклеились к входящему Гару. Он обвел их взглядом, произведя быстрый осмотр, и удовлетворенно кивнул.

— Отлично, вот и настал ваш шанс. Выходите с воем — они ждут этого — но не слишком-то заноситесь. Держите меня в поле зрения, что бы вы там ни делали. Следуйте за мной, куда бы я ни пошел, и я, может быть, вытащу кого-нибудь из этого дела живым. Не останавливайтесь по дороге проткнуть какого-нибудь искушающего пэрика — просто ступайте следом.

Поднялся торжественный крик, а дух Дирка упал. Они не запомнят.

Но Гар удовлетворенно кивнул и повернулся к выходу. Кулы устремились за ним по коридорам и сгрудились у решетки, словно быстрина у запруды.

Магистр Игр важно расхаживал в центре арены, выкрикивая громким голосом хвалу открытию Игр. Окончив, он повернулся и очень быстро пошел к безопасным стенам арены. Он ступил на лестницу, и та сокращалась по мере того, как он поднимался, складываясь до тех пор, пока не ушла в нишу стены.

Пэрики выступили вперед, помахивая мечами и нервно поглядывая друг на друга, вытягиваясь в линию поперек противоположного конца арены.

Прогремела труба, лязгнул механизм, заскрежетало железо, и решетка поднялась. Гар заревел и бросился на арену, Дирк прыгнул на место рядом с ним, обернувшись, чтобы удостовериться — последовали Юг, Гаспар, Оливье, а за ними три остальные группы кулов. Он снова посмотрел вперед как раз вовремя, чтобы избежать столкновения с Гаром, так как великан затормозил и остановился лицом к лицу с одетой в сталь линией в пятнадцати метрах от него. Дирк остановился, и Юг замер в неподвижности сразу позади него. Гаспар и Оливье прыгнули в стороны, и кулы рассеялись позади них в сплошной атакующий строй, словно готовый разрядиться конденсатор.

По арене пробежала рябь ропота, поднявшаяся до вопля. Кулы-гладиаторы никогда раньше не действовали организованно.

Гальванизированные пэрики стояли, замерев.

И тогда Гар медленно пошел вперед, поднимая железные кулаки — пантера при кастетах. Дирк тронулся следом, за ним пошли Гаспар, Юг и Оливье, и строй кулов двинулся вперед, как паровой каток.

Пэрики подняли мечи и пригнулись за щитами. Взревела труба, загремели жестяные барабаны, и громкий голос выкрикнул:

— Стой!

Гар только усмехнулся и зашагал быстрее. Пэрики переглянулись, неуверенно лязгая оружием, кивнули и, рыча шагнули вперед.

Кулы ускорили шаг.

Голова Гара откинулась, он нахмурился и наморщил нос. Дирк согласился — озон, воняет. Кулы заколебались и наморщились, пока Гар размышлял над этим, затем его рот с отвращением сжался и он расслабился, уперевшись железными кулаками в бока. Ряды кулов шуршали, вздохнув, и остановились.

Пэрики расслабились, опуская мечи, а трибуны притихли, ропща.

— Они что-то унюхали, — проворчал Дирк. — Они останавливают Игру, прежде чем та станет неуправляемой.

— Да, — по-волчьи оскалился Юг прямо позади него. — Пошел, иноземец! Давай станем неуправляемыми!

Но Гар поднял руку, медленно покачав головой, губы его тронула легкая улыбка.

— Они сейчас мало что могут сделать, кроме как перестрелять нас. Если бы они собирались это сделать, они бы уже сделали. Нет, давайте посмотрим, по какой причине они остановили спектакль.

Лестница вывалилась из своей ниши и раздвинулась, коснувшись песка.

Улыбка Гара растянулась до усмешки.

— Так-так… Я на это и рассчитывал.

— Извини, что не согласен, — пробурчал Дирк, — но именно сейчас я я предпочел бы что-нибудь более неординарное.

— И после этого ты утверждаешь, что ты либерал?

Высокая худощавая фигура в сливового цвета камзоле и белом жилете, рейтузах, рубашке и чулках спустилась по лестнице, а вслед за ней двадцать солдат с лазерными винтовками в руках.

— Кор! — прошипел Дирк.

— По-моему, мы встречались, — пробормотал Гар.