Волшебник и узурпатор

Глава 8

Орго находился в подвале храма. Он спал. Алеа даже удивилась, как можно уснуть посреди такой суеты, но потом вспомнила, что «санитары» наверняка дали ему снотворного зелья. К своему удивлению, Алеа обнаружила, что сознание этих двоих иное, чем сознание стражников. Скорее всего те отдали мальчика двум жрецам сразу после того, как принесли его в храм.

Жрецы — из их разговора Алеа решила, что они простые служки — находились в маленькой комнате рядом с носилками, на которых лежал Орго, обсуждая «случай», как они называли мальчика. Раздался скрежет, и двери распахнулись. Жрецы взялись за носилки — вернее, это было нечто вроде стола на колесах; наверное, они положили туда Орго после того, как его принесли стражники. Мальчика прикатили в большую комнату и положили на кровать, над которой располагалось что-то похожее на нишу в стене. В эту нишу жрецы поместили кровать, а сами стали смотреть на стену. И — вот чудо! — Алеа увидела Орго насквозь. На одном изображении виднелись его кости, причем плоть на них казалась призрачной; на другой Алеа рассмотрела легкие мальчика — те были совсем другими, чем она их себе представляла: не прозрачными и пустыми, а замутненными, и только сверху полностью чистыми.

— Легкие забиты, — сказал один из молодых жрецов. — Мальчишка подцепил какой-то вирус, а тот вызвал переизбыток мокроты.

— Без антибиотика не обойтись.

Алеа слышала, как они обсуждали, нужно ли больному хирургическое вмешательство. Зная, что слово «хирург» означает человека с ножом, она похолодела от ужаса. Но жрецы решили, что можно подождать день или два и посмотреть, как подействует лекарство. Алеа понимала не все, что они говорили, но в целом смысл был ей понятен — Орго собираются дать какое-то снадобье, которое его спасет.

Но какие удивительные у них приборы! В том, что это были именно приборы, Алеа ничуть не сомневалась — что-то похожее она видела на корабле, где Геркаймер знакомил ее с техническими достижениями современных цивилизаций. Но как такие чудеса могут быть здесь, в эпоху неолита?

Об этом она подумает позже — ну а сейчас надо поискать Гара. Алеа вновь открыла свой разум, охватывая сознанием весь храм и холм, на котором тот располагался. Наконец она поймала мысли своего друга. Алеа сосредоточила внимание только на Гаре, а также на жреце и жрице, что вели с ним беседу.

Гар находился глубоко под землей, в небольшом помещении, раскрашенном в светло-коричневые тона. На стенах шевелились изумительной красоты картины — просто поразительно, как изображения цветов и деревьев раскачивались, словно от дуновения невидимого ветерка. Гар сидел в мягком кресле с высокой спинкой, в таких же сидели жрец и жрица. Перед жрецом находился стол с встроенным экраном, на который он время от времени посматривал, чтобы удостовериться, что запись беседы не содержит ошибок.

Алеа предположила, что первые переселенцы закопали глубоко в землю свой космический корабль или посадочный шаттл.

Вполне возможно, что подобных холмов здесь немало. Предки местных жителей наверняка прибыли на нескольких кораблях и оставили своим потомкам современные приборы и лекарства. Что сказал Гар — что колонистов обманули? Сейчас он именно так и думает!

— Ну, хорошо, — облегченно улыбнулась жрица. — Понимаешь, мы твои друзья.

Интересно, каким образом она это доказывала и как долго Гару пришлось изображать подозрительность, чтобы все выглядело достоверно. С другой стороны, может, ему и не было нужды притворяться. Не похоже, чтобы он им полностью доверял.

— Друзья, — с улыбкой кивнул Гар.

— Ты помнишь, как тебя ударили по голове? — спросила жрица.

Гар прищурился, затем выкатил глаза, стараясь сосредоточиться, и отрицательно покачал головой.

— Понятно. Полная амнезия, — сделал вывод жрец.

Жрица кивнула и посмотрела на Гара.

— Помнишь, как ты сегодня ложился спать?

Гар кивнул, подобно щенку, который старается порадовать своих хозяев.

— А помнишь, как торговал с жителями деревни?

Вновь Гар попытался сосредоточиться. Через минуту он кивнул, но не слишком уверенно.

— Помнишь, как проснулся вчера утром?

Гар задумался, но затем печально покачал головой.

— Повреждения серьезные.

Жрица сняла с шеи медальон на цепочке и покачала им, как маятником, перед его лицом.

— Красивый, не правда ли?

— Красивый, — согласился Гар, не сводя глаз с блестящего предмета. Он собрался с силами, чтобы противостоять гипнозу.

— Следи за ним глазами. — Жрица отвела медальон вправо Гар не отрываясь смотрел на блестящую вещицу. — Теперь в другую сторону. — Взгляд Гара скользнул за медальоном влево. — Вверх... вниз... следить ему не сложно.

— Будем надеяться, что у него повреждена только память, — сказал жрец. — Со временем его мозг сможет извлекать воспоминания из другого участка.

— Посмотрим, можно ли ускорить процесс.

Жрица пошевелила пальцами, и медальон вновь начал раскачиваться, подобно маятнику.

— Следи за медальоном, Гар... смотри, как он крутится... влево... вправо...

Гар следил внимательно, всякий раз поворачивая голову в нужную сторону.

Алеа решила, что он немного переигрывает.

Жрец зевнул, а его напарница произнесла:

— Уже поздно... Хочется спать... Ах, как приятно погрузиться в сон... В сон... И ты хочешь спать, Гар... Ты такой сонный... Твои веки так тяжелы, что тебе хочется закрыть глаза... Спи... Спи... — Она опустила медальон.

Гар продолжал вертеть головой из стороны в сторону.

Жрица улыбнулась.

— Не качай головой, Гар.

Гар смотрел прямо перед собой, уставившись в пространство.

— Как тебя зовут? — спросила жрица.

— Гар, — ответил он подобно сомнамбуле.

— А фамилия?

— Фамилия? — Хотя ему полагалось быть загипнотизированным, Гар решил изобразить удивление.

Алеа с облегчением вздохнула. Гипноз не подействовал, но притворялся Гар хорошо.

— У него нет фамилии, — сказал жрец. — Значит, он из крестьян.

— Кто дал тебе имя, Гар?

— Жрец, — пробормотал Гар.

— Жрец? Хорошо, это уже прогресс... Кто подсказал жрецу дать тебе это имя?

— Мама, — ответил Гар. — Папа.

— Ты помнишь, как выглядела твоя мать, Гар?

— Большая, — сказал Гар. — Высокая, как дерево. Рыжие волосы, зеленые глаза... улыбка.

— Он видит ее глазами младенца, — решил жрец.

— Очень хорошо, — сказала жрица, обращаясь к обоим. — Теперь ты уже немного постарше... тебе шесть лет... у тебя есть брат?

Гар кивнул.

— Как его зовут?

— Джеффри, — ответил Гар, — и еще малыш.

Интересно, подумала Алеа, это все правда или Гар придумывает? Он никогда не упоминал о брате. С удивлением она поймала себя на мысли, что Гар ничего не рассказывал ей о своей семье. И вообще, она мало что знала о нем.

Алеа даже немного рассердилась.

— Джеффри — это малыш? — поинтересовалась жрица.

Гар отрицательно кивнул.

— А как зовут малыша?

— Грегори.

Голос Гара окреп, и речь стала более внятной.

Алеа все еще думала, что он переигрывает. Разве может человек с мозговой травмой так быстро выздороветь?

— Прекрасно, — сказала жрица. — А сестра у тебя есть?

Гар кивнул.

— Это, конечно же, Алеа, — решила жрица. — У тебя только одна сестра?

— Только одна. — Голос Гара был почти чистым. — Мне порой было жаль маму.

— Словарный запас улучшился, — удивленно произнес жрец. — И говорит как образованный человек. Я имею в виду произношение.

— Да, но какое-то незнакомое, — нахмурилась жрица. — Где твой дом, Гар?

— Я потерял его. — Лицо Гара омрачилось. — Не в этом мире.

— Травма, — прошептал жрец. — Наверное, бандиты уничтожили всю деревню.

Да, можно сказать и так, решила Алеа, хотя разумнее было бы предположить, что Гар покинул свой дом, а не наоборот. И все же Гар не солгал. Что ж поделать, коль они не правильно истолковали чистую правду?

Впрочем, ему и солгать недолго, подумала она, хотя в этих обстоятельствах будет правильнее не говорить всей правды.

— Кажется, он нашел другую зону памяти, — сказал жрец, — а поврежденную обошел.

Жрица кивнула.

— Я так и предполагала, ведь, по словам его сестры, память у него то появляется, то исчезает.

— Неплохая импровизация, — подумал Гар. — Быстро соображаешь.

Алеа вздрогнула. Откуда Гар узнал, что она слушает? Но если разобраться, что ей еще оставалось делать?

— Хорошо, Гар. — Жрица неожиданно напряглась, нахмурившись. — Где ты изучал искусство врачевания?

Даже через толщу камня и металла Алеа ощутила исходившее от жрецов беспокойство. Их тревога была вполне объяснима: только жрецы владели медицинскими знаниями.

— Врачевания?

Гар бессмысленно уставился на своих собеседников.

Несколько мгновений жрица внимательно смотрела на странного пациента. Но Алеа разобрала у нее в голове одну-единственную мысль:

Он ничего не понимает в медицине, — и у нее тотчас отлегло от души.

Затем жрица решила испробовать несколько иной подход:

— Я имею в виду операцию, которую ты сделал Орго. Где ты научился производить трахеотомию?

— А, операцию... — Лицо Гара прояснилась. — Однажды я помогал одной старой женщине, врачевательнице. Я держал за руки мужчину, чтобы тот не дергался, а сам наблюдал, как она режет ему горло. Хотел все запомнить. Я подумал тогда, вдруг в один прекрасный день это и мне пригодится, чтобы спасти человеку жизнь.

— И ты только смотрел? — продолжала допытываться жрица. — И никто не учил тебя, как это делается?

Гар медленно покачал головой.

— Да, только смотрел, — ответил он и неожиданно спросил с надеждой в голосе:

— Неужели я все сделал правильно?

У обоих жрецов вырвался облегченный вздох, а жрица даже рассмеялась.

— Да, ты все сделал правильно, — ответила та с улыбкой, — Просто молодец. И ты действительно спас Орго жизнь. Когда сознание проясняется, ему не откажешь в смекалке, — добавила она, обращаясь к жрецу.

— Да и память — можно только позавидовать, — согласился тот.

— А сейчас, Гар, — обратилась жрица к своему пациенту, — я тебя разбужу.

С этими словами она почти вернула его к действительности, предварительно погрузив в небольшой транс.

— Сейчас я хлопну в ладоши, — сказала она, — и ты полностью проснешься. Но при этом ты совершенно забудешь наш с тобой разговор. Ты меня понял?

— Понял, — буркнул Гар.

Жрица хлопнула в ладоши. Гар растерянно замигал и заозирался по сторонам, словно не понимая, где находится.

— Ты помнишь, как попал сюда? — вкрадчиво спросил его жрец.

— Попал... сюда? — Гар нахмурил лоб, словно припоминая недавние события. — Что-то не припоминаю, — покачал он головой.

— Он снова утратил память, — вздохнула жрица. — А я так надеялась, что после сеанса она у него восстановится — хотя бы частично.

— Ничего, будем надеяться, что теперь она по крайней мере будет чаще возвращаться к нему, — ободрил ее коллега.

— Что ж, пусть будет хотя бы так. На большее мы вряд ли можем рассчитывать. Послушай, Гар. Ты не хотел бы позавтракать?

Спустя полчаса Алеа уже спускалась со своим «братцем» вниз по холму.

— Ну и что тебе удалось узнать о местной религии? Что в ней интересного? — спросила девушка, когда они оказались на расстоянии нескольких сот ярдов от храма.

— Во-первых, у них там есть подземные помещения, — ответил Гар, — с металлическими стенами и пластиковой мебелью, что не слишком вяжется с неолитической культурой. Я уже не говорю о раздвижных дверях. Первые поселенцы наверняка принялись возводить вокруг звездолетов холмы. Обсыпали корабли землей, а сверху возвели святилища.

— А ты прочитал мысли в голове у жреца и жрицы, которые занимались Орго? — не унималась Алеа.

— Нет, было не до того, — признался Гар. — А что они с ним делали?

— Доставили глубоко под землю, в помещение, где у них имеется рентгеновский аппарат — мне о нем рассказывал Геркаймер. Хотя, возможно, это ультразвуковая установка или томограф.

— Что-то такое, что позволяет заглянуть внутрь организма?

Алеа кивнула.

— Они обнаружили, что его дыхательные пути забиты мокротой, и решили дать ему таблетки. Ты мне еще о них рассказывал, будто они убивают микробы. Понимаешь, до этого я не верила в микробов. Думала, это все выдумки Геркаймера. Но ведь жрецы не говорили с Геркаймером.

— Разумеется, нет. Но я ничуть не удивлюсь, если у них здесь имеется настоящая база данных, — задумчиво ответил Гар, — разве что версия уже слегка устарела. Что ж, — добавил он с улыбкой, — значит, не такой уж здесь и каменный век. К тому же, кому взять на себя роль врачевателей, как не жрецам.

— Верно, кому, как не им, — согласилась Алеа. Узнав, что они держат путь в каменный век, она выудила из Геркаймера всю имевшуюся у того информацию. — Наверное, поэтому храм и расположен за пределами деревни — каждый такой корабль отвечает сразу за несколько поселений.

— Но первые поселенцы наверняка столкнулись с проблемой, — продолжал рассуждать Гар. — С одной стороны, им хотелось, чтобы достижения современной медицины были доступны их потомкам, с другой — не хотелось привносить в этот свежий, первозданный мир всякую технику и прочие, как им казалось, издержки цивилизации.

— И поэтому знания передавались только среди жрецов, — сделала вывод Алеа. — Вот увидишь, жрецы здесь изучают и медицину, и технику. Но только после того, как пройдут обряд инициации и поклянутся, что все знания останутся при них и не выйдут за пределы храма.

— Согласен, присяга эта наверняка включает в себя клятву, что жрец никогда не станет рассказывать обо всех этих чудесах человеку непосвященному. — Гар даже улыбнулся этой мысли. — Неудивительно, что они так запаниковали, узнав, что я произвел на мальчике трахеотомию!

— Ну, это еще не повод для паники, — успокоила его Алеа. — Уверена, что знания, которыми они владеют, дают им власть и привилегированное положение в обществе. И им бы не хотелось это положение терять. Вот они и переполошились, опасаясь, что кто-то способен посягнуть на их привилегии.

— Тем более если этот «кто-то» простой крестьянин, — добавил Гар с сардонической усмешкой. — И все-таки, думаю, что они обеспокоены не только прочностью своего положения, но и тем, чтобы уберечь этот мир от издержек цивилизации. Интересно, как их предкам удалось вложить в головы людям страх перед наукой и техникой?

— Наверное, через мифы и предания, — предположила Алеа. — Интересно было бы их послушать.

Она вспомнила, как они с Гаром сочиняли истории, которые и по сей день помогают изменить к лучшему жизнь на ее родной планете.

— Дельная мысль, — кивнул Гар. — Хотел бы я знать, какими еще современными технологиями пользуется местное жречество. Хотя они явно замаскировали их под религиозные ритуалы.

— А с чего ты взял, что у них сохранились эти технологии? Я имею в виду, кроме медицины? — нахмурилась Алеа.

— Потому что, оказывая современную медицинскую помощь, — пояснил Гар, — они тем самым увеличивают продолжительность жизни. Значит, неизбежен рост численности населения. Ведь женщины живут долго, даже сверх детородного возраста. Значит, и детей могут нарожать много.

— А кто сказал, что это именно так? — допытывалась Алеа.

— В таких сообществах, — терпеливо объяснял Гар, — принимая во внимание религиозные воззрения, это обычное дело, тем более что мы с тобой попали в эпоху неолита. Продолжительность жизни невелика, много детей умирает еще в младенчестве, и чтобы племя окончательно не вымерло, численность населения поддерживается за счет высокой рождаемости. Мы с тобой пока не располагаем данными о том, что люди здесь знакомы с регулированием рождаемости. Но, с другой стороны, без этого никак нельзя — иначе их станет слишком много и всем не хватит еды.

— Но ведь чем больше людей, тем больше рабочих рук, — возразила Алеа. — Они вполне могут позволить себе иметь много детей — ведь и пищи у них тоже будет больше!

— Больше, но на всех все равно не хватит. Для этого необходимы современные методы сельского хозяйства — севооборот, применение удобрений. Готов поспорить, что под видом ритуалов жрецы практикуют и то, и другое!

— На что спорим? — подзадорила его Алеа.

На какой-то момент в глазах Гара вспыхнуло восхищение, но тотчас погасло. Лицо приняло обычное выражение ровной учтивости — так хорошо ей знакомое. Алеа была и потрясена, и разочарована, и вместе с тем обрадована. Но поспешила скрыть растерянность.

— Ладно, не будем. Я еще не решила, спорить с тобой или нет сразу на всех местных жителей.

— Я не любитель заключать пари, — признался Гар. — Это я так, ради красного словца, а не за тем, чтобы с кем-то спорить. Но, с другой стороны, пусть тот, кто проиграет, признает свою не правоту.

Теперь Алеа рассердилась не на шутку — подумать только, он задумал унизить ее до такой степени, чтобы она поступилась своей гордостью. Но кто знает, вдруг поражение придется признать ему самому. Пусть только попробует тогда отказаться от своих слов! Пусть поаплодирует ее здравому смыслу.

— По рукам! — воскликнула Алеа и задумалась, почему это Гар — пусть на мгновение — утратил самоконтроль? Может, за этим порывом последует другой, может, он поцелует ее? А может, и нечто большее? Как горько, как обидно, что Гар так быстро овладел собой, не дал вырваться словам, о которых позднее мог бы пожалеть. Но, с другой стороны, может, оно и к лучшему. Главное, что на мгновение маска спала с его лица и стало понятно, что за ней кроется нечто большее, нежели обыкновенные дружеские чувства.

Что ж, самому ему от этого тоже худо! Но коль Гар предпочитает страдать в душе, глядя на нее, так тому и быть!

— Только не вздумай перехитрить меня! — сказала Алеа, гордо вздернув подбородок. — Не иначе, как ты надеешься, что эти жрецы и жрицы на самом деле здешнее правительство, которое для отвода глаз рядится в жреческие одежды!

— Теократия? Знаешь, мне такое уже и самому приходило в голову, — признался Гар. — В принципе история знает немало случаев, когда церковь в отсутствие правительства брала на себя административные функции.

Он перевел взгляд на небо.

— Ночь вот-вот кончится. Знаешь, ее остаток я хотел бы провести в постели. Если ты не против, давай вернемся к Бартруму и Селии.

Бартрум нервничал, ожидая возвращения гостей, и когда услышал, что с сыном все в порядке, у него словно камень с души свалился. Мальчика оставили в храме еще на пару дней, пока жрица окончательно не убедится, что опасность миновала. После позднего ужина все легли спать.

По деревенским меркам они проснулись поздно — примерно через час после рассвета — и неторопливо позавтракали вместе с хозяином. В это время прибыла Селия, усталая, но счастливая. Бартрум засуетился вокруг нее, предлагая поесть, и успокоился только тогда, когда понял, что она утолила голод. Затем он с виноватой улыбкой повернулся к гостям.

— Мои друзья не станут на меня сердиться, если этим утром я выйду пахать позже?

— Значит, сегодня ваша очередь работать в поле? — поинтересовался Гар.

Бартрум взглянул на Селию. Та пожала плечами.

— Бартрум не имеет ничего против пахоты. А вот я терпеть не могу. Зато обожаю сеять.

— Мы по очереди ходим на прополку, — добавил Бартрум. — А жнем вместе — да и дети тоже.

— Понятно, в работе задействована вся семья, — сделал вывод Гар.

— Естественно. — Бартрум нахмурился. — А разве в вашей стране не так, приятель?

— Почти так же, — ответил Гар. — Просто я об этом как-то не задумывался.

Алеа смерила его сердитым взглядом. Ей еще ни разу не доводилось слышать от Гара о жизни в его мире. Правда, неизвестно еще, какие байки он станет рассказывать, чтобы вызвать на откровенность своих хозяев.

— Нам всем приходится работать, — сказал Гар. — По-другому не бывает.

Бартрум кивнул; он прекрасно понимал, что такое сила традиции.

— У нас каждая семья решает сама за себя, — сказал он. — Никто не возражает, если жители каждого дома выполняют свою долю работы.

Гару не нужно было спрашивать, что случается в противном случае. Он знал, что такое общественное мнение — здесь никакое правительство не нужно.

Алеа с Гаром собрались уходить по северной дороге.

— Будьте осмотрительны. В последние месяцы участились случаи нападения разбойников, — предупредил их Бартрум.

— Разбойников, а не просто всякого сброда? — повернулся к нему Гар; в его глазах читался интерес.

— И тех, и других, — ответила Селия. — Кто поставил себя вне закона.

— Я здесь вообще не слышал ни о каких законах, — сказал Гар. — Интересно, что они собой представляют?

— Ну, законы известны всем, — произнес Бартум. — Нужно уважать старших, нельзя затевать драки, нельзя воровать, лгать и делать подлости. Нельзя желать большего, чем тебе необходимо, нельзя заставлять других людей делать что-либо против их воли — и, естественно, нужно почитать богов.

— И это все? — удивленно спросил Гар.

Одна только Алеа распознала иронию в его голосе — возможно, потому, что читала его мысли.

— Вполне достаточно, — ответила Селия, — но только потому, что мы знаем законы, — это еще не значит, что отщепенцы их чтут. Будьте осторожны!

— Да, будьте осторожны, — подтвердил Бартрум. — И помните, если вам что-то понадобится, друзья всегда придут вам на помощь.

Алеа обняла Селию, а Гар пожал руку Бартруму.

— Спасибо за своевременное предупреждение. — Он повернулся к своей спутнице. — Может, нам следует немного обождать? Выручка не принесет пользы, если ее украдут.

Алеа поняла, что эта фраза была сказана специально для того, чтобы польстить хозяину.

— А как мы будем здесь жить? Или ты готов обосноваться в этой деревне и стать земледельцем?

Гар взглянул на поля, и Алеа с удивлением заметила в его глазах тоску.

— Нет, еще не готов, — медленно ответил он.

— Значит, нам пора в путь, — быстро сказала Алеа и вновь обняла хозяйку.

— Огромное вам спасибо за гостеприимство!

— А вам — за спасение моего сына! — ответила Селия. — Будьте осторожны, друзья!

Отойдя на достаточное расстояние — хозяева все еще махали им на прощание, — Гар сказал:

— Конечно же, мы будем осторожны — в отличие от генерала Малахи, который всегда прет напролом...

— По крайней мере мы узнали, что он — отщепенец, — сказала Алеа.

— Это внушает надежду, — согласился Гар. — А неписаные законы — лучше, чем вообще никаких. Любопытно, местные жители выработали восемь из Десяти Заповедей и разновидность Золотого Правила.

— Десять Заповедей? А это еще что такое? — нахмурившись, спросила Алеа, а когда Гар объяснил, сказала:

— У моего народа было только семь, но и некоторые другие. Хотя эти семь, должно быть, настолько важны, что ни один народ не может без них обойтись.

— Наверное, так оно и есть, — согласился Гар. — В конце концов, если нет закона, запрещающего убийство, что воспрепятствует людям уничтожать друг друга?

Алеа вздрогнула, но ответила смело:

— И если не настаивать на том, что воровать нельзя, как смогут соседи доверять друг другу?

Гар кивнул.

— Странно, что у них нет закона против кровосмешения. Если близкородственные браки заключаются в течение многих поколений, общество начинает вырождаться.

Алеа резко взглянула на него.

— Откуда ты знаешь?

Гар пожал плечами.

— Процветают те нации, которые запрещают кровосмешение. А те, что не запрещали, — постепенно вымерли, как я уже говорил.

— Значит, ты считаешь, что здесь этого нет?

— Не все так просто, как может показаться на первый взгляд, — задумчиво ответил Гар. — В некоторых королевских семьях, чтобы магическая королевская кровь оставалась чистой, браки заключались между родными и двоюродными братьями и сестрами. И в результате эти семьи выродились — последние короли были такими хилыми и глупыми, что легко становились жертвами амбициозных чужаков.

— Понятно, — нахмурилась Алеа. — Мои... законы Мидгарда запрещали убийство, кровосмешение и воровство, но они не распространялись на рабов, а также карликов и великанов.

— И не могли распространяться, — ответил Гар, — потому что в неолитических обществах законы обычно действуют только внутри группы и не распространяются на чужаков. Например, воровать грех, но только у своих, а у соседнего племени на другом холме — воруй, сколько хочешь. Более того, воровство у чужих даже возводится в добродетель, особенно если вору удалось уйти не пойманным.

Алеа невесело улыбнулась. Ей вспомнилась родина, и, как обычно, от этого стало одновременно грустно и обидно.

— У моего народа считалось, что нужно почитать богов, хотя бы на словах.

— В неолитическом обществе бог — своего рода образец для подражания, — согласился Гар. — Поэтому по мере сил надо стремиться быть на него похожим, жить так, как жил он.

И вновь Алеа кисло улыбнулась.

— Если так, то, выходит, генерал Малахи должен дать жизнь божеству воровства и божеству войны.

— А почему бы нет? — пожал плечами Гар. — В других неолитических сообществах такие имелись!

Если генерал Малахи и изобрел бога воровства, то наверняка усердно молился этому своему детищу, потому что Алеа с Гаром столкнулись с его солдатами уже утром того же дня. Случилось это в тот момент, когда «коробейники» приближались к небольшой купе деревьев у поворота дороги.

— За поворотом разговаривают какие-то люди, — сказал Гар, мысленно прислушавшись. — Они скакали верхом и теперь отдыхают. Возможно, это обыкновенные пахари, но не исключено, что нас ждет встреча с бандитами Малахи.

— Лучше не рисковать, — ответила Алеа. — Давай свернем с дороги в лес.

— Что ж, лес и впрямь хороший защитник, — согласился с ней Гар, и они свернули с дороги под зеленый полог ветвей.

Путникам пришлось сначала продираться сквозь заросли, но затем они постепенно проторили себе путь к настоящему лесу. Двигались они с предельной осторожностью, стараясь производить как можно меньше шума, а заодно срезая путь, чтобы выйти к изгибу дороги в обход бандитов. Громкие голоса и хриплый хохот отчетливо слышались всего в паре сотен ярдов.

Не доходя футов пятидесяти до привала бандитов, Алеа и Гар замерли на месте. Сквозь заросли кустарника они пытались разглядеть, как те одеты — не дай Бог, если в форму генеральской банды.

— Ишь, как вытаращился, придурок, — прорычал сзади чей-то голос, и Гара ткнул в спину чей-то сапог.

Гар никак не ожидал, что на них нападут сзади. Вскрикнув от неожиданности и боли, он носом вперед полетел в кусты.