Волчица и пряности. Том 3

ГЛАВА 5

Лоуренс оглушительно, с наслаждением чихнул.

Конечно, когда он путешествовал в одиночестве, его это не волновало, но с недавних пор он странствовал в компании некоей надменной и привередливой особы, так что ему приходилось быть постоянно настороже. И все же Лоуренс не удержался от громкого чиха.

Чувствуя, что промерз до костей, он принялся лихорадочно вертеть головой, чтобы выяснить, проснулась ли уже его спутница, делившая с ним постель.

Лишь тут он вспомнил, что спал один возле торговой палатки Марка.

«…»

Лоуренс сознательно предпочел спать один, он заранее подготовил сердце; и тем не менее, пробудившись, он испытал острое чувство утраты.

Всегда чувствовать рядом с собой кого-то, когда просыпаешься.

К такому человек очень легко привыкает. Но только, пока это не пропадет, никто не понимает, насколько оно ценно.

Лоуренс решил не цепляться за покрывала и за то тепло, которое они дарили, и рывком поднялся на ноги.

Морозный воздух тотчас окутал все его тело.

В столь ранний час, когда небо еще лишь начало светлеть, мальчик уже встал с постели и подметал землю перед палаткой.

- А, доброе утро.

- О, и тебе.

Похоже, мальчик всегда поднимался в этот час, чтобы подготовить палатку к открытию. Судя по его виду, вряд ли он так старался из-за того лишь, что здесь находился Лоуренс, друг его господина. Мимо палатки прошли несколько других мальчишек; он непринужденно с ними поздоровался.

То, как вел себя этот подмастерье, было достойно похвалы.

Едва ли такой результат принесло обучение у Марка; скорее, сам мальчик был таков по натуре.

- Ах, да.

Услышав обращенные к нему слова Лоуренса, мальчик быстро повернул голову.

- Марк объяснил тебе, что сегодня нужно сделать?

- Нет, господин ничего не говорил… эммм, я должен буду помочь вам заманить в ловушку бесчестного злодея? – высокопарно спросил мальчик, понизив голос; выражение лица его при этом изменилось. Лоуренс немного удивился, но тут же, пользуясь своими талантами торговца, кивнул с серьезным видом и ответил:

- Я не могу рассказать тебе все в подробностях, но ты почти прав. Возможно, мне даже придется поручить тебе трудное задание.

Мальчик прижал свой веник из пшеничной соломы к поясу, словно это был меч, и сглотнул.

При взгляде на мальчика одно не вызывало у Лоуренса сомнений.

Хоть он и исполнял добросовестно свою роль мальчика на побегушках при пшеничной лавке, где-то в глубине души его теплилась еще мечта о жизни рыцаря или солдата.

Выражения вроде «бесчестного злодея» встречались только в сказках.

Лоуренс словно увидел прежнего себя. В сердце его закололо; это было почти невыносимо.

- Как твое имя? – поинтересовался он.

- А? А, эмм…

Когда торговец спрашивал имя того, с кем общался, это означало признание способностей последнего.

Скорее всего, у этого мальчика никогда еще не спрашивали, как его имя.

Это было видно по тому, как он сконфузился; однако Лоуренс тут же уверился, что мальчик действительно был весьма необычен.

Потому что он ответил быстро и твердым голосом.

- Ланде. Мое имя Эвелл Ланде.

- Ты родился где-то севернее этого места?

- Да, я из деревни, где сплошной снег и лед.

Лоуренс понимал, что мальчик использовал такие слова не потому, что так было проще описать, на что была похожа его деревня; просто именно так деревня выглядела, когда он оглянулся на нее в последний раз.

Это и было то, что называют севером.

- Понятно. Ланде, я сегодня рассчитываю на тебя, - и Лоуренс протянул правую руку.

Ланде поспешно вытер ладонь об одежду и пожал руку Лоуренса.

Рука Ланде была грубая и мозолистая; и все же эта рука была способна ухватить самое яркое будущее.

Как мог Лоуренс ему в этом уступить?

С этой мыслью Лоуренс разжал ладонь и сказал:

- Ну, в любом случае, мне бы сперва набить чем-нибудь живот. Здесь где-нибудь уже продают еду в такую рань?

- Есть лоток, где продают сухари специально для путников. Хотите, я сбегаю и куплю вам?

- Полагаюсь в этом на тебя, - и Лоуренс достал из кошеля две монеты Иредо, потемневшие, словно были из меди, а не из серебра, и протянул Ланде.

- Эмм, даже на одну можно накупить много, - заметил Ланде.

- Вторая – это вознаграждение, которое я плачу вперед. Не волнуйся, нормальное вознаграждение я тебе тоже выплачу.

Глядя на потрясенного Ланде, Лоуренс с улыбкой добавил:

- Если продолжишь здесь болтаться, придет Марк. Он уж наверняка скажет, что завтрак – это глупости и пустая трата денег, верно?

Ланде быстро кивнул и заторопился прочь.

Проводив взглядом удаляющегося Ланде, Лоуренс перевел глаза на проход между палатками на противоположной стороне улицы.

- Ты нам испортишь мальца.

- Ты вполне мог сказать, чтобы я прекратил.

Из прохода между грудами товаров выбрался Марк. Он вздохнул с кислым видом и сказал:

- В последние дни что-то холодновато. Если он простынет из-за того, что бегал голодным, мне прибавится проблем.

Судя по этим словам, Марк тоже любил мальчика.

Впрочем, позволить Ланде позавтракать не было только лишь проявлением доброты; в плане Лоуренса ему действительно отводилась серьезная роль.

Торговцы – не служители Церкви. Поступки торговцев всегда имеют под собой какие-то скрытые причины.

- Похоже, сегодня погода тоже будет хорошая. Торговля должна идти отлично.

Лоуренс кивнул и вдохнул полной грудью.

Холодный утренний воздух бодрил.

А когда он выдохнул, вместе с выдыхаемым воздухом из его головы словно вылетели все лишние мысли.

Все, что нужно было сделать сейчас, – это придумать, как именно воплотить план в жизнь.

Потом, когда все получится, не поздно будет остановиться и подумать о других вещах.

- Так, дай-ка я сперва набью живот, - оживленно произнес Лоуренс, глядя, как к палатке бегом возвращается запыхавшийся Ланде.

***

А здесь атмосфера совсем другая.

Это была первая мысль, пришедшая Лоуренсу в голову, едва он сюда явился.

То, что на первый взгляд представлялось тихой и спокойной озерной гладью, при касании рукой оказалось горячим, как кипяток.

С того самого времени, как солнце взошло на востоке, лишь в одном уголке рыночной площади бурлила необычайно густая толпа. Взоры всех и каждого были прикованы к одной торговой палатке.

Это была единственная на весь Кумерсон палатка, торгующая рудой и драгоценными камнями. Перед палаткой стояла наспех сооруженная доска объявлений, и все взгляды были устремлены на нее.

На доске были мелом начертаны описания кусочков пирита – форма, вес, – и рядом с каждым описанием висели деревянные таблички с указанием цены; количество их соответствовало количеству людей, желающих этот камень приобрести.

Было на доске и место для указания числа людей, желающих продавать, только это место сейчас пустовало.

«Средняя цена… восемьсот Иредо, хех».

Это было примерно в восемьдесят раз выше нормальной цены.

Единственное слово, которое подходило к этой цене, – «нелепая». Но усмирить взлетающую цену было делом очень и очень трудным, так же как почти невозможно утихомирить взбесившуюся лошадь.

Перед возможностью получить легкие деньги человеческий разум становится бесполезным, как уздечка из грязи перед разъяренной лошадью.

Колоколу, возвещающему открытие рынка, еще предстояло прозвенеть, но все стоящие здесь придерживались молчаливого соглашения, что торговать уже можно. Так что время от времени Лоуренс мог наблюдать, как какой-нибудь торговец подходит к палатке и что-то шепчет на ухо ее владельцу. Когда таких торговцев набиралось достаточное количество, владелец палатки неспешно, одну за одной, заменял таблички на доске.

Скорее всего, владелец палатки не заменял таблички сразу, чтобы сохранить в секрете, кто какой камень и за какие деньги приобрел.

Но, каковы бы ни были его намерения, число желающих купить лишь росло.

Лоуренс начал было подсчитывать про себя, сколько же денег здесь всего тратилось на покупку, как вдруг уголком глаза заметил промелькнувшую сбоку фигуру.

Обернувшись, он увидел Амати.

Прошлой ночью Лоуренс углядел Амати в толпе; но Амати, тоже будучи торговцем, никогда не упускающим возможности получить прибыль, похоже, обладал глазом столь же острым, что и у Лоуренса. Едва Лоуренс взглянул на него, как тут же, словно услышав это движение глаз, Амати обернулся навстречу.

С учетом взаимоотношений этих двоих теплое приветствие было излишним.

Правда, поскольку по уговору Лоуренс должен был взять у Амати деньги, как только колокол возвестит открытие рынка, ему и слишком холодно тоже не следовало держаться.

Едва у Лоуренса появилась эта мысль, как Амати первым улыбнулся и чуть кивнул.

Не успел Лоуренс этому удивиться, как тут же понял, в чем причина такого поведения Амати.

Рядом с ним стояла Хоро.

По какой-то непонятной причине сейчас она была одета не девушкой-горожанкой, а монахиней. К своему длиннополому одеянию она прицепила три больших, ослепительно белых пера, отчетливо видимых даже с большого удаления.

Хоро не отрывала глаз от палатки торговца, не выказывая ни малейшего желания взглянуть в сторону Лоуренса.

При виде улыбающегося лица Амати Лоуренс ощутил, как в животе его поднимается волна жара.

Однако, пока он следил, как Амати, шепнув что-то Хоро на ухо, направился к нему и прошел мимо группы сидящих в ряд торговцев, он успел нацепить на себя безмятежное выражение лица, словно и не было бушующих внутри него чувств.

Лоуренс был уверен, что, если только перед ним не Хоро, раскусить его лицедейство трудно.

- Доброе утро, господин Лоуренс.

- Доброе утро.

Стоя перед улыбающимся Амати, Лоуренс не без труда удерживал бесстрастное лицо.

- Поскольку сюда ввалится огромная толпа, как только прозвенит колокол, я счел за благо передать тебе вот это заранее.

С этими словами Амати извлек из-под одежды мешочек размером с поясный кошель.

- Что здесь? – не удержался от вопроса Лоуренс, уверенный, что Амати пришел, чтобы расплатиться серебром.

Этот мешочек слишком мал, чтобы вместить три сотни серебряных монет, мелькнуло у него в голове.

- Это то, что я обещал тебе принести, - тем не менее ответил Амати. Лоуренсу это все казалось подозрительным, но он не мог не взять протянутый ему мешочек.

А затем, едва развязав мешочек и заглянув внутрь, Лоуренс вытаращил глаза в полном изумлении.

- Может быть, это немного неожиданно, но я подумал, что тебе будет неудобно ходить повсюду с тремя сотнями серебряных монет, поэтому я решил расплатиться золотыми монетами Лима, - произнес Амати.

И действительно, мешочек оказался полон золотых монет. Интересно, где и каким образом Амати удалось раздобыть столько золота?

Правда, Лима ценилась не так высоко, как румион, но в Проании, стране, к которой принадлежал и Кумерсон, монета Лима была распространена очень широко, особенно в землях близ западного побережья. Стоила одна такая монета примерно столько же, сколько двадцать монет Тренни.

Если сейчас, когда денег постоянно не хватало, Амати сумел добыть золотые монеты, это значило, скорее всего, что ему пришлось заплатить немалую сумму за обмен.

Сделал он это умышленно – видимо, чтобы показать Лоуренсу, что у него на руках много денег, и тем самым пошатнуть его решимость.

И то, что Амати ходил вместе с Хоро, – это тоже было специально чтобы Лоуренс заметил.

Поскольку Лоуренс уже смотрел на монеты во все глаза, ясно было, что скрыть волнение ему не удалось.

- Я взял столько монет, сколько соответствует сегодняшней цене. Всего здесь четырнадцать золотых монет Лима, - сказал Амати.

- …Понятно. Подтверждаю, деньги получил.

- Не желаешь ли пересчитать?

Самым подходящим ответом, на взгляд Лоуренса, было небрежное «в этом нет необходимости». Однако, выдавив из себя эти слова, Лоуренс понял, что со стороны прекрасно видно, что он лишь пытается казаться спокойным.

- В таком случае не будешь ли ты так любезен передать мне договор на триста серебряных монет?

Даже об этом Амати пришлось напомнить; лишь тогда Лоуренс достал договор.

Сейчас Амати полностью превосходил Лоуренса.

И когда передача денег и соответствующей части договора была завершена, именно Амати первым произнес необходимые слова: «Подтверждаю получение».

При виде удаляющейся спины Амати Лоуренса охватило плохое предчувствие.

Вчера, когда они заключали договор, Амати сказал, что у него недостаточно денег, и использовал это как повод возместить часть суммы тремя лошадьми. Похоже, это была часть его плана.

Всегда иметь немного лишних денег на руках – это диктовал здравый смысл, свойственный всем торговцам.

Кроме того, скорее всего, Амати еще до рассвета искал и скупал пирит так же, как это делали Лоуренс и другие.

Если у него уже достаточно много пирита, все, что ему потребуется, – лишь небольшое подорожание.

Прокручивая в голове то, как грациозно Амати поклонился и развернулся, получив договор, Лоуренс никак не мог убедить себя, что Амати притворялся.

Сколько же сейчас у Амати пирита?

Сделав вид, что трет рукой нос, Лоуренс впился зубами в подушечку большого пальца.

По изначальному плану Лоуренса, когда наступит полдень, он должен будет, выбирая подходящие моменты, начать продавать небольшие количества пирита, чтобы замедлить рост цен.

«Не стоит ли начать действовать раньше?» - мелькнуло у Лоуренса в голове.

Но посланник от Дианы все еще не появлялся.

Пока Лоуренс не знает точно, сможет ли он получить большое количество пирита, ему будет трудно что-либо предпринять, хочет он того или нет.

Конечно, он мог воспользоваться теми деньгами, что ему дал Амати, и приобрести еще пирит на стороне, не дожидаясь результата переговоров Дианы; но если переговоры завершатся успешно и Лоуренс получит пирита еще на четыреста серебряных монет, это тоже будет нехорошо.

Поскольку Лоуренс уже отложил серебро, которое должен будет заплатить Диане, наличие денег на руках проблемой не будет; проблемой будет то, что у него окажется слишком много пирита.

Несмотря на то, что Лоуренс скупал пирит, намереваясь в конечном итоге обрушить его цену, в то же время он должен был следить за тем, сколько он приобрел, чтобы, когда цена рухнет, не потерять слишком много и не разориться.

Если Лоуренс будет готов даже на разорение, лишь бы сорвать планы Амати, возможно, Хоро и признает его искренность.

Но только одного лишь признания искренности будет недостаточно для счастливого конца истории, ибо Лоуренсу еще и жить на что-то надо будет.

Оковы, именуемые реальностью, весили куда больше, чем золото в его руке.

Доска объявлений торговца рудой обновилась в очередной раз.

Похоже, кто-то только что купил довольно много пирита: цены и количество желающих купить, написанные на табличках, поднялись еще выше.

Сколько будет стоить пирит Амати после этого вздорожания?

Лоуренса грызло беспокойство.

Однако если он не сможет сохранить холодную голову, это будет означать поражение.

Лоуренс закрыл глаза, опустил руку, которую кусал, и сделал медленный, глубокий вдох.

Все те мысли, что роились у него в голове только что, - это все навел на него Амати, это часть его ловушки, напомнил себе Лоуренс.

Как бы там ни было – все-таки Хоро поддерживала Амати. Так что, если только ему удастся распознать план позади плана позади плана, он сможет сделать все правильно.

И тут до Лоуренса донесся звон колокола.

Это был знак к открытию рынка.

Сражение официально началось.

***

Казалось, люди тем сильнее стараются вести себя прилично, чем больше они возбуждены.

Несмотря на то, что торговцы пришли к палатке задолго до колокола, они терпеливо стояли и ждали сигнала, и лишь тогда принялись действовать.

Более того, если присмотреться внимательнее, можно было увидеть людей, похожих на путешественников или селян, которые продавали пирит из-под полы, словно совершали что-то постыдное.

Однако эти мелкие продажи лишь поощряли рост цен.

В ситуации, когда никто не хотел продавать, лишь те, у кого уже был запас пирита, могли рассчитывать на прибыль. Именно из-за мелких продавцов, а также из-за того, что были желающие покупать в этих мелких сделках, люди и стояли упрямо перед палаткой, не желая расходиться.

Каждый знал, что у него есть шанс получить прибыль; потому-то никто и не уходил.

Судя по всему этому, чтобы обвалить цены, требовалось очень большое количество пирита.

Толпа то заслоняла от Лоуренса доску объявлений, то вновь открывала; доска эта напоминала ему термометр, показывающий температуру на рынке, и термометр этот все время подогревали, и на рынке становилось все жарче и жарче.

Посланник от Дианы по-прежнему не показывался.

Если переговоры сорвались, Лоуренс упустит свой шанс, если только не предпримет каких-то шагов в ближайшее время.

Когда он в очередной раз в смятении взглянул на доску объявлений, он вдруг обнаружил у палатки фигуру Амати.

В это мгновение по телу Лоуренса прошла волна ужаса; его охватило безумное желание ринуться вперед, сжимая хранимый под одеждой пирит.

Однако если это тоже был план Амати, нацеленный на то, чтобы потрясти Лоуренса, такое действие приведет к катастрофе. Если Лоуренс продаст недостаточно много, все лишь уверятся, что им удастся купить, надо только подождать; тогда очередь из желающих купить станет еще длиннее, и цена лишь еще больше вырастет.

С огромным трудом Лоуренс подавил в себе желание продать свой пирит, молясь, чтобы это оказалась лишь попытка Амати вывести его из равновесия.

И тут он внезапно кое-что заметил.

Хоро исчезла.

Оглядев все вокруг, Лоуренс обнаружил, что Хоро в какой-то момент покинула это горячее человеческое кольцо и сейчас, стоя в стороне, смотрит прямо на него.

Как только их взгляды встретились, Хоро недовольно прищурилась и, развернувшись, медленно пошла прочь.

Лоуренс глядел на удаляющуюся спину Хоро, и вдруг у него мурашки побежали по спине.

Это наверняка еще одна ловушка – поставленная Хоро.

Если Хоро узнала про ситуацию с пиритом от Амати, она вполне могла состряпать ловушку для Лоуренса. Столь умное создание, как Хоро, наверняка способно заметить что-то, что проглядел даже Амати, который все и объяснял.

Кроме того, Хоро прекрасно умела читать в сердцах людей. По этой части сильнее ее вообще никого не было.

Когда Лоуренс об этом подумал, ему внезапно почудилось, что все вокруг него – трясина.

Он чувствовал, что провалится в трясину, куда бы ни ступил, и даже если будет повторять чьи-то движения, эти движения окажутся лишь мороком.

Все это часть плана Хоро, с мрачным подозрением думал Лоуренс.

Постепенно его охватил ужас от мысли, что противником его оказалась хитроумная волчица.

И все же Лоуренс продолжал цепляться за надежду, что все, что делает Хоро, она делает лишь по мгновенной прихоти чувств.

Яд подозрений капля за каплей продолжал отравлять разум Лоуренса.

Некоторое время он без всякого выражения лица глядел на доску объявлений; не специально – просто ничего другого делать он сейчас не мог.

Цена потихоньку росла.

Единственное, что можно было бы счесть удачей, - это то, что цена, уже взлетевшая умопомрачительно высоко, теперь росла очень медленно.

И все же, если она продолжит расти так, как сейчас, то к полудню вырастет на пятую долю.

Насколько Лоуренсу было известно, Амати обладал пиритом на восемьсот монет Тренни. Если цена вырастет на пятую долю, Амати понадобится еще лишь сорок монет, и тогда цель в тысячу монет будет достигнута.

Если все, что потребуется Амати, – сорок монет, он, несомненно, с легкостью их раздобудет.

Когда это случится, Амати тут же выложит все, что у него есть, и выполнит условия договора. Тогда продажа в долг, на которой строил свои надежды Лоуренс, уже не поможет.

«Почему же не идет человек от Дианы?» - пробормотал себе под нос Лоуренс.

В животе у него волна за волной поднимался страх; казалось, эти волны вот-вот растворят все вокруг.

Даже если он прямо сейчас начнет искать, где бы купить пирит, – сколько ему удастся приобрести?

В отличие от минувшей ночи, когда рынок был закрыт и никто не знал, будет пирит дорожать или дешеветь, когда придет день, сейчас все отчетливо видели, что цена растет.

В таких условиях, думал Лоуренс, едва ли кто-то захочет продавать свое денежное дерево.

Теперь становилось ясно, что Лоуренсу был просто необходим пирит от Дианы, иначе шансов на успех у него не будет никаких.

Однако если все это продлится слишком долго, Лоуренс получит удар и с другой стороны – он понесет убыток из-за договора о продаже в долг, заключенного с Амати.

Лоуренс потер уголок глаза и погрузился в задумчивость. Все это время он был уверен, что следовал прямо к своей цели, осуществлял свой план с холодной головой; и вот теперь он чувствовал, что оказался в тупике.

«Нет». Лоуренс изменил ход своих мыслей.

Он понял, почему его план шел не так, как надо.

Рост и падение цен на пирит были не самой большой проблемой.

Самой большой проблемой было то, что Лоуренс потерял веру в Хоро.

Вот, скажем, то, что Хоро в столь ранний час расхаживала вместе с Амати: вполне возможно, что они не ждали дня, чтобы встретиться, а провели вместе ночь.

Неудивительно было бы, даже если бы оказалось, что Хоро пригласила Амати к себе сразу после того, как он и Лоуренс заключили договор о продаже в долг.

Мало ли что могло произойти; возможно, Хоро даже показала Амати уши и хвост и объяснила, кто она на самом деле.

Лоуренсу очень хотелось сказать себе, что это невозможно; но он также помнил, что ему самому при их первой встрече Хоро открыла свое истинное обличье сразу и без колебаний. Он бы просто льстил себе, если бы считал, что Хоро сделала это, потому что посчитала его исключительно понимающим и свободомыслящим человеком.

В конце концов, Амати был без ума от любви к Хоро. Уж конечно, Хоро была вполне способна сделать здравое суждение, стоит ли открывать ему свое истинное обличье.

Тогда, если предположить, что Амати знает, кто такая Хоро…

В голове Лоуренса вновь всплыла улыбка, которая была на лице Амати сегодня утром.

Хоро очень боялась остаться одна.

Но Лоуренс не был уверен, что Хоро желала оставаться именно с ним.

Едва Лоуренс осознал, что не должен сейчас об этом думать, ноги его внезапно подогнулись.

Чистым везением было то, что он удержался на ногах и не свалился на месте.

В следующую секунду его вернул к реальности звон колокольчика.

- О-ох…

Взглянув в сторону, откуда донесся звук, он обнаружил, что цена самого дорогого камня резко подскочила.

Кто-то предложил очень большую сумму.

Наверняка остальные сейчас под впечатлением от этого шага тоже начнут предлагать больше.

Возможно, помешать Амати выполнить договор уже не удастся.

Лоуренс по-прежнему не имел никаких новостей от Дианы; это значило, что продавец колебался, не мог решить, продавать или нет. Если пирит продолжит дорожать, шансы, что тот человек захочет продавать, будут еще снижаться.

Если так, похоже, самым умным будет сейчас выкинуть из головы эту возможность и действовать самому, причем как можно быстрее.

В таком случае желание Лоуренса, чтобы его план сработал, становится сродни мольбе о чуде с небес.

Все оружие, каким он обладал, - это был пирит на четыреста серебряных монет да слух, который Лоуренс поручил распустить Ланде.

При мысли о столь жалком оружии Лоуренсу захотелось посмеяться над самим собой. Он совершенно не был уверен в собственной идее положиться на силу слухов ради достижения своей цели. А ведь еще вчера он был уверен, что эта идея рождена его богатым опытом и что другим этот трюк неведом.

Сейчас Лоуренс ясно понимал, насколько пьян он был минувшей ночью.

Он не мог не начать думать о запасном плане, на худший случай.

Если он так и продолжит бездействовать, то, по крайней мере, он получит тысячу серебряных монет от Амати. Даже если учесть убыток от продажи в долг, выйдет немалый доход.

Едва он напомнил себе об этом, как на душе у него заметно полегчало… хоть он и казался себе человеком абсолютно ни на что не годным.

Ты наверняка думаешь, что если ты и вправду получишь тысячу серебряных монет, тебе будет уже безразлично, с тобой я или нет, так ведь? Тот упрек Хоро, оказалось, попал точно в цель.

Лоуренс вспомнил, что на груди у него по-прежнему хранилось письмо Дианы.

В этом письме был ключ к нахождению родного города Хоро – Йойтсу. Возможно, Лоуренс был более недостоин хранить у себя это письмо.

«Я всего лишь обычный торговец», - говорил себе Лоуренс, обшаривая глазами площадь в поисках фигурки Хоро.

То, что произошло в речном городе Паттио и в церковном городе Рубинхейгене, было всего лишь сном.

Как ни странно, едва эта мысль промелькнула у Лоуренса в голове, как все действительно показалось ему сном.

Стоя в сердце толпы, окутанный людской горячкой и вожделением, Лоуренс с натянутой улыбкой осмотрелся. Нигде не обнаружив Хоро, он сдвинулся в другую точку и продолжил искать.

С открытия рынка минуло уже немало времени. Сегодняшняя часть праздника еще не началась, поэтому все новые и новые толпы вливались на площадь.

Лоуренсу по-прежнему не удавалось разглядеть Хоро.

Начав было безмолвно жаловаться самому себе, что вот именно сейчас он не в состоянии найти Хоро, он вдруг вспомнил.

Когда его и Хоро взгляды встретились, она повернулась и двинулась прочь от людской стены.

Неужели Хоро могла так вот просто взять и уйти куда-то еще?

Если так, куда она могла пойти? В голову Лоуренсу невольно прокралась мысль, что Хоро, должно быть, уверилась, что он катастрофически проиграет, и ушла на постоялый двор.

Разумеется, это же было очевидно.

Хотя эта мысль вызывала такую жалость, что Лоуренс сам едва не разрыдался, но он понял, что сам уже смирился с таким ходом событий.

Как хорошо сейчас было бы выпить, подумал он. А уже в следующую секунду у него невольно вырвалось восклицание:

- Э?

В конце концов, он ведь искал Хоро на довольно небольшой площади, так что рано или поздно он должен был увидеть то, что увидел.

Удивленный и озадаченный возглас вырвался у Лоуренса, когда он увидел Амати.

Правую руку он прижимал к груди – видимо, там у него были пирит и деньги.

Но удивительными были не движения рук Амати, а то, что он, совсем как Лоуренс, тоже с беспокойным видом обшаривал площадь глазами.

Лоуренс заподозрил, что это тоже лицедейство.

Но тут толпа, разделявшая Лоуренса и Амати, чудесным образом раздвинулась, оставив между ними узкий свободный коридор. Длилось это лишь несколько секунд, но за эти секунды Амати заметил Лоуренса, и на его лице тоже возникло удивленное выражение.

А затем Лоуренс разглядел в лице Амати намек на облегчение. Правда, толпа тут же заслонила ему обзор, но он был уверен в увиденном.

Лоуренс не успел задуматься – мысль прыгнула ему в голову сама.

Амати искал Хоро. Более того, он испытал облегчение, когда увидел, что Хоро не рядом с Лоуренсом.

Лоуренс почувствовал, как чье-то плечо врезалось ему в спину.

Оглянувшись, он увидел человека, похожего на торговца; тот оживленно беседовал о чем-то с другим торговцем.

«Странно». Едва Лоуренс пробормотал себе под нос это слово, как тут же ощутил еще один толчок в спину.

Теперь он наконец понял.

Никто его не толкал – это колотилось его собственное сердце.

Амати разыскивал Хоро, он был встревожен, он даже думал, что Хоро может быть с Лоуренсом.

Это значило, что Амати в глубине души не доверяет Хоро.

А это, в свою очередь, значило, что его сомнения были на чем-то основаны.

На чем же?

- Неужели?.. - вырвалось у Лоуренса.

Амати разыскивал Хоро; это означало, что Хоро не сказала ему, куда идет.

Более того, если одно это заставило Амати так всполошиться, трудно было поверить, что Хоро достаточно доверяла Амати, чтобы показать ему свои уши и хвост.

Лоуренс мгновенно отбросил мрачные и тяжелые подозрения, роившиеся у него в голове только что, и вновь принялся мысленно ткать светлые образы.

Однако он не был уверен, что способен сейчас здраво рассудить, не выдает ли он желаемое за действительное.

От этого клубка чувств Лоуренса едва не замутило.

И тут до него донеслась новая волна выкриков.

Быстро повернув голову к палатке, Лоуренс обнаружил, что в какой-то момент с доски объявлений исчезла табличка с невероятно высокой ценой за самый дорогой кусок пирита.

Другими словами, этот кусок был продан по этой самой цене.

Однако толпа кричала не поэтому.

Таблички, на которых были выписаны высшие цены на самые разные куски пирита, исчезли с доски разом; а количество табличек, соответствующих желающим купить, резко уменьшилось.

Это означало, что кто-то продал довольно большое количество пирита.

Лоуренс сглотнул подкативший к горлу комок тревоги и принялся лихорадочно вертеть головой в поисках Амати.

Возле палатки его не было.

Да и вообще где-то вблизи – тоже.

Наконец-то он увидел Амати в общей толпе.

Тот с ошеломленным видом смотрел на палатку.

Нет, это не Амати продавал.

Но не успел Лоуренс насладиться чувством облегчения, как на доске объявлений одна за другой стали появляться новые таблички желающих купить, и по толпе вновь разнеслись возгласы.

Скорее всего, почти каждый из собравшихся здесь имел то или иное количество пирита и теперь стоял в ожидании подходящей возможности купить еще или продать. Покупки и продажи пирита начали идти весьма хаотично, и это, несомненно, давало всем немало пищи для размышлений.

А если взглянуть с другой стороны – возможно, именно сейчас самое подходящее время продавать.

Если он сейчас продаст сразу много пирита, возможно, у него все-таки появится какой-то шанс на успех. Эта мысль разожгла огонь надежды в сердце Лоуренса, которое уже готово было смириться с поражением.

«Но…»

Мысли Лоуренса скакали, точно маленький перепуганный кролик.

Лоуренс не понимал даже, о чем думает и куда ушла Хоро, что уж говорить о том, чтобы читать в чужих сердцах. Такие полные самодовольства мысли были сейчас слишком опасны.

И все же какая-то надежда по-прежнему оставалась, упрямо думал Лоуренс.

Надежда, подозрение, предположение, реальность – это были словно четыре когтя, вонзающиеся в мысли Лоуренса и раздирающие их на части.

«Если бы здесь сейчас была волчица Хоро Мудрая, что бы она посоветовала?» - беспомощно подумал Лоуренс.

Лоуренсу казалось, что даже если бы Хоро предложила что-то совершенно банальное, он все равно воспользовался бы этим, принимая решение.

Потому что он доверял Хоро.

В это самое мгновение –

- Эмм…

Едва этот звук донесся до его ушей, Лоуренс почувствовал, как его тянут за рукав.

Лоуренс резко развернулся, словно его внезапно раскрутило какой-то могучей силой, в надежде увидеть перед своими глазами фигурку заносчивой и надменной девушки.

Но стоял перед ним лишь мальчик, оказавшийся при ближайшем рассмотрении не кем иным, как Ланде.

- Эмм, господин Лоуренс, могу ли я отвлечь вас на минуту?

Из-за того, что Лоуренс развернулся так стремительно, Ланде казался несколько напуганным; впрочем, он тут же пришел в себя, всем видом давая понять, что у него что-то срочное.

Лоуренса окатило ощущением тревоги. Оглядевшись, он склонился к намного более низкорослому, чем он, Ланде и кивнул.

- К нам в палатку пришел покупатель, который желает расплатиться за пшеницу рудой.

Намерение Марка Лоуренс понял мгновенно. Марк имел в виду, что если Лоуренс захочет заплатить за этот пирит деньгами, то он примет это предложение покупателя.

- Сколько денег это стоит? – спросил Лоуренс.

То, что Марк специально послал к Лоуренсу мальчика, означало, что сумма немаленькая.

Лоуренс сглотнул, ожидая ответа Ланде. Тот раскрыл рот.

- Двести пятьдесят.

Ошеломленный столь неожиданным поворотом событий, Лоуренс стиснул зубы, чтобы не закричать.

Да, богиня урожая бросила Лоуренса, но богиня удачи его не оставила.

Не медля ни секунды, Лоуренс пихнул в руки Ланде мешочек, который ему передал Амати, и сказал:

- Давай, и как можно скорее!

Ланде кивнул, словно гонец, получивший боевой приказ, и поспешил прочь.

Цена пирита продолжала колебаться.

Число табличек покупателей то взлетало, то падало. Ясно было, что цена не будет расти вечно.

Одного взгляда хватило бы, чтобы понять, что покупки и продажи шли вровень.

При той цене, что была сейчас, те, кто считал, что продавать не помешает, начинали потихоньку избавляться от своих запасов; те же, кто надеялся, что цена еще вырастет, старались покупать.

Время от времени Лоуренс кидал взгляд на стоящего в толпе поодаль Амати. Тот, скорее всего, тоже исподтишка наблюдал за его действиями, мелькнуло у него в голове.

Более того: то, что Амати наблюдал и за палаткой, и за действиями Лоуренса, означало, несомненно, что он все еще не заработал свою тысячу монет.

Нет, одернул себя Лоуренс.

Не исключено, что Амати давно уже достиг нужной прибыли, но учитывал, что при нынешних колебаниях цены, если он решит продать весь свой пирит, малейшая ошибка приведет к обвалу цены еще до того, как ему удастся продать все.

Кроме того, Амати ведь заключил с Лоуренсом договор на продажу в долг. Если он случайно обрушит цену на пирит, из-за этого договора он окажется в немалом убытке.

И было еще кое-что важное.

Пирит на пятьсот серебряных монет, которым владел Амати, существовал лишь на бумаге.

Разумеется, это была совершенно законная долговая расписка, которую можно было покупать и продавать; но, так или иначе, Амати должен был дождаться вечера, чтобы получить сами камни.

Сейчас, когда цена на пирит перестала расти непрерывно и начала колебаться, и ее падение стало выглядеть вполне реальным, что скажут Амати люди, которым он захочет продать эту долговую расписку?

В сделках наподобие продажи в долг между передачей денег и передачей товара всегда был какой-то промежуток времени.

В ситуации, когда цена могла рухнуть, расписка о продаже в долг, подразумевающая оплату на месте, а доставку товара потом, была чем-то вроде карты с ехидно улыбающимся джокером.

Если цена и вправду рухнет, последний, у кого на руках окажется этот джокер, встанет на путь к разорению.

Медленный яд, на который возлагал свои надежды Лоуренс, начал действовать.

Амати беспрестанно оглядывался.

Наверняка он разыскивал Хоро.

Он разыскивал ту самую Хоро, которая разгадала план Лоуренса и давала Амати советы.

Сейчас, когда в воздухе витало предчувствие скорой смены направления ветра, разница между защитой и нападением тоже становилась очень зыбкой.

Если Лоуренс не перейдет в атаку немедленно, это будет все равно что позволить проскользнуть между пальцев чуду, какое случается лишь раз в тысячу лет.

Толпа металась перед палаткой торговца рудой, точно стадо овец; деревянные таблички на доске объявлений сменяли друг друга с калейдоскопической быстротой.

Лоуренс стиснул хранимый под одеждой мешочек с пиритом, нетерпеливо ожидая скорого возвращения Ланде.

Добежать отсюда до палатки Марка и обратно – это ведь не должно было занять много времени.

И вдруг –

- Кто-то покупает! – разнеслось по всей площади.

Похоже, кто-то был настолько возбужден происходящим, что не сдержал возгласа.

И тотчас, словно в попытке придать устойчивость кораблю, начавшему раскачиваться под переменчивым ветром, вся атмосфера на площади поплыла в одну сторону.

Кто-то только что приобрел большое количество пирита, и цена заметно подросла.

При виде этого колебания толпы разом успокоились.

Ланде все еще не возвращался.

Время шло, и царившая вокруг палатки горячка начала постепенно затухать.

Впрочем, именно сейчас, если воспользоваться тем, что желающих покупать стало поменьше, можно было продать то количество пирита, которое у Лоуренса имелось, и тогда от этой атмосферы не останется и следа.

Тогда, пусть даже ненадолго, таблички покупателей, возможно, исчезнут с доски объявлений.

И после этого, если добавить сразу много – это может произвести невероятный эффект.

Лоуренс решил действовать.

Протолкавшись сквозь толпу, он извлек мешочек из-под одежды и подошел к палатке.

- Я хочу продать!

Под взглядами собравшихся Лоуренс протянул мешочек владельцу палатки.

Владелец и помогающие ему подмастерья в первый миг были ошеломлены, но тотчас принялись за работу.

Камень, брошенный на уже успокоившуюся было водную гладь, сделал свое дело.

Весь пирит был проворно измерен, и несколько подмастерьев, держа в руках таблички покупателей, разбежались от палатки во все стороны, чтобы доставить камни новым владельцам.

Лоуренс тут же получил причитающиеся ему деньги.

Не озаботившись даже тем, чтобы их как следует пересчитать, Лоуренс сжал деньги в кулаке и вновь ринулся в толпу.

На бегу он поймал взглядом Амати; лицо его было исполнено муки.

Лоуренс не ощутил ни капли сочувствия; впрочем, и ощущения, что Амати пожинает то, что посеял, у него тоже не было.

Все, что у него сейчас было в голове, – собственные дела и собственная цель.

Лоуренс продал весь свой пирит; теперь он должен был дождаться пополнения запасов, лишь потом он сможет вновь броситься в бой.

Почему же до сих пор нет ни Ланде, ни посланника Дианы?

Если бы именно сейчас пришел тот пирит на четыреста серебряков от Дианы, уж конечно, цены пошли бы совсем в другую сторону.

Перекресток судьбы – здесь и сейчас.

До ушей Лоуренса донесся голос.

- Господин Лоуренс.

Это Ланде позвал его из глубины толпы; он весь взмок. Лоуренс тотчас ринулся к нему и выхватил у него из рук мешочек.

В мешочке лежал пирит на двести пятьдесят монет.

Лоуренс заколебался. Он разрывался между стремлением вновь кинуться к палатке, чтобы продать только что полученный пирит, и желанием дождаться сперва появления человека от Дианы, чтобы быть уже полностью уверенным.

И тут он мысленно выругал себя.

Разве он не отбросил совсем недавно все надежды, связанные с Дианой?

Переговоры тянулись уже так долго. Не слишком ли оптимистично было ожидать, что Диана добудет ему пирит, как он того желает?

Ну а раз так, все, что оставалось Лоуренсу, – это броситься вперед и сыграть свою последнюю карту.

Он развернулся и приготовился бежать.

Внезапно разнесшиеся над площадью радостные возгласы заставили Лоуренса застыть на месте.

- О-хо-хо-хо-хо-хо!

Толпа заслоняла Лоуренсу обзор, и он не смог сразу разобрать, что произошло.

Но едва услышав радостные крики, Лоуренс понял – сработало чутье торговца, – что случилось худшее, что только могло случиться, и пора ему бежать прочь, крича от тоски.

Не без труда протолкавшись сквозь толпу, Лоуренс добрался наконец до той точки, откуда можно было разглядеть доску объявлений.

Невольно он ощутил гордость за самого себя – потому что сумел заставить собственные колени не подкоситься на месте.

Высшая цена на доске обновилась.

Цены вновь поползли вверх.

В следующее мгновение, казалось, сразу все, кто решил, что изменения последних минут – не более чем обычные колебания цены, собрались покупать.

На этой яростной волне все больше табличек появлялось рядом с высшей ценой.

С огромным трудом Лоуренс подавил накатившую на него тошноту. Вновь нужно было принимать решение, продавать ли свой пирит сейчас.

Возможно, остается еще шанс на успех, если он будет действовать немедленно.

Нет, умнее сейчас все-таки дождаться исхода переговоров Дианы.

Ведь там речь шла о таком количестве пирита, которое стоило четыреста серебряных монет минувшей ночью, а сейчас, вполне возможно, тянуло уже более чем на пятьсот.

Если бы только ему удалось заполучить столько пирита, да еще тот пирит, что у него уже был, – наверняка ему удалось бы осуществить продажу, которая бы все решила.

Едва успев возложить все свои надежды на эту крохотную возможность, Лоуренс увидел Амати, отходящего от палатки; его нервная, разгоряченная манера сменилась спокойной и неторопливой.

Амати, несомненно, собирался продавать свой пирит.

Неясно было только, собирался ли он продавать все сразу.

Даже и не зная в подробностях план Амати, нетрудно было сообразить, что он собирается обменять часть своего пирита на деньги. Возможно, сам Амати уже догадался о действии медленного яда. Если так, то, скорее всего, в первую очередь он попытается избавиться от пирита, проданного ему в долг.

«Почему же до сих пор не появился посланник Дианы? Неужели небеса отказали ему в помощи?» – возопил про себя Лоуренс.

- Прошу прощения, ты господин Лоуренс?

Поглощенный отчаянием, Лоуренс в первый момент подумал, что ослышался.

- Ты господин Лоуренс, да?

Рядом с Лоуренсом стоял низкорослый человек. Лицо его было более чем наполовину закутано тканью, так что виднелись одни глаза; невозможно было разобрать, кто перед ним – девушка или юноша.

Во всяком случае, это был не Ланде.

А раз так, скорее всего, это был тот самый человек, которого Лоуренс ждал так долго.

- Госпожа Диана просила меня передать тебе сообщение.

Светло-зеленые глаза посланника светились спокойствием, совершенно неуместным в атмосфере безумия, окружившей эту часть площади.

От этого человека исходило нечто таинственное; любой на месте Лоуренса подивился бы, уж не посланник ли небес перед ним.

Иными словами – возможно, прямо сейчас у Лоуренса на глазах свершалось чудо.

- Сообщение такое: переговоры сорвались, - произнес посланник.

На секунду Лоуренс застыл.

- А?

- Госпожа Диана сообщает, что продавец по-прежнему не желает продавать, и просит передать тебе свои извинения за то, что разочаровала твои ожидания.

Ясный и мягкий голос сообщил факт, словно вынося смертный приговор.

Вот как все в итоге обернулось.

Слово «отчаяние» не подходит к ситуации, в которой надежды не было с самого начала…

…но вполне подходит к случаю, когда крохотный огонек надежды, который все же теплился, оказывается задут в самый последний момент. Вот это отчаяние.

Лоуренс был не в силах что-либо ответить.

Похоже, посланец Дианы предчувствовал примерно такую реакцию Лоуренса. Не произнеся ни слова больше, он (или она?) развернулся спиной.

В голове у Лоуренса невольно переплелись образы Хоро, спина которой удалялась в толпу, и той Хоро, которая уходила от него в подземельях Паттио.

Лоуренс чувствовал себя старым, усталым рыцарем в проржавевших доспехах, когда вновь перевел взгляд на доску объявлений.

Число людей, желающих купить, вновь стало таким, каким и было, и цена вновь поползла вверх.

Люди могли приспосабливаться к изменениям цен; управлять же этими изменениями были способны лишь боги.

Лоуренсу вспомнилась знаменитая поговорка, ходившая среди торговцев.

«Если бы удача торговца длилась чуть-чуть дольше, он стал бы богом».

Амати отошел от палатки, обменяв сколько-то пирита на деньги. С беззаботным выражением лица он вновь занял место с внешнего края толпы.

Лоуренс ожидал, что Амати победоносно посмотрит на него, но Амати не удостоил его и взглядом.

Потому что кое-кто появился прямо перед ним.

Хоро вернулась на сторону Амати.

- Господин Лоуренс?

На этот раз к Лоуренсу обратился Ланде. Хоро и Амати о чем-то говорили, но взгляд Хоро ни разу не метнулся в сторону Лоуренса.

- О, прости… это… э, спасибо, что столько сделал ради меня, - проговорил Лоуренс.

- Э? О, нет, это было совсем нетрудно…

- Не поможешь мне передать сообщение Марку? Скажи ему, что план не сработал.

В то же мгновение, когда эти слова сорвались у Лоуренса с губ, он осознал, как же просто оказалось признать собственное поражение.

Ирония заключалась в том, что, хотя план и рухнул, с точки зрения торговца дела Лоуренса обстояли очень хорошо.

У Лоуренса еще оставался пирит. Достаточно было всего лишь купить еще немного, до нужного количества, и передать его Амати вечером; и если вычесть эти затраты из той суммы, которую он выручил с предыдущей продажи пирита, скорее всего, он получит какую-никакую прибыль.

Более того, Лоуренсу предстояло получить еще и тысячу серебряных монет от Амати. Можно сказать, он будет просто купаться в деньгах.

С точки зрения торговца, неожиданно получить большую прибыль – это, несомненно, лучшее, что может произойти в жизни; однако Лоуренс сейчас испытывал лишь бесконечное чувство пустоты.

Взгляд Ланде устремился куда-то в пространство; похоже, мальчик был в полной растерянности. Но когда Лоуренс собрался заплатить ему за услуги, в его взгляде появилась твердость.

- Господин Лоуренс.

Серьезность, с какой Ланде заговорил, заставила Лоуренса остановить движение руки, в которой он держал несколько серебряных монет.

- Вы… вы на самом деле хотите сдаться?

Когда сам Лоуренс ходил в учениках, если он испытывал желание хоть слово сказать учителю поперек, он должен был быть заранее готов к взбучке.

Ланде, похоже, был готов, но полон решимости. Его левое веко дрожало, словно в страхе предчувствуя неминуемый удар кулака.

- Господин всегда говорит мне, что торговец не должен сдаваться так просто.

Лоуренс отвел руку; плечо Ланде на мгновение дернулось назад.

И все же он не отвернулся.

Он говорил серьезно и настойчиво.

- Господин всегда говорит, что бог… бог богатства помогает не тем, кто лишь молится ему, но тем, кто продолжает упрямо бороться и никогда не опускает руки.

На эти слова Лоуренсу возразить было нечего.

Только его целью на этот раз было не богатство.

- Господин Лоуренс.

Ланде смотрел на него не отрываясь.

Лоуренс бросил короткий взгляд на Хоро, затем снова перевел глаза на Ланде.

- Я… я полюбил госпожу Хоро с того момента, когда впервые ее увидел. Но господин сказал мне…

Блистательный подмастерье торговца пшеницей, всегда молча выполнявший любые полученные ему задания, вновь обрел невинное, юное выражение лица.

- …что если я хоть раз скажу это перед господином Лоуренсом, меня точно как следует поколотят.

У Ланде был такой вид, словно он вот-вот разрыдается. Лоуренс, чуть улыбнувшись, поднял кулак.

- Э… - резко вдохнул Ланде.

Лоуренс слегка ткнул его кулаком в щеку и с улыбкой сказал:

- Это точно. Я собираюсь тебя как следует поколотить.

Произнеся эти слова и издав смешок, Лоуренс внезапно ощутил желание расплакаться.

Ланде был младше Лоуренса лет на десять.

Но Лоуренс чувствовал, что сейчас не сильно отличается от Ланде.

«Проклятье», - выругался про себя Лоуренс.

Перед Хоро любой выглядел сопливым юнцом.

Лоуренс покачал головой.

Те, кто продолжает упрямо бороться и никогда не опускает руки?

Над этими словами хотелось посмеяться; но в то же время Лоуренс чувствовал в них какое-то дьявольское очарование. Он поднял голову к небу.

Слова, произнесенные юнцом на десять лет младше его, разом вымели у Лоуренса из головы темный водоворот сомнений и подозрений.

Точно!

Он уже дошел до такой ситуации, когда полученный им доход будет лишь свидетельством его поражения; а раз так, то потеря этого дохода будет ничем.

Значит, совсем не повредит вернуть оптимизм и заново обдумать создавшееся положение, прежде чем сделать решающий ход.

То, что важно, вовсе не всегда достается ценой громадных усилий.

Ведь Марк совсем недавно рассеял это заблуждение Лоуренса.

Лоуренс принялся ворошить память, которой он так гордился, в поисках чего-то, из чего можно было бы соорудить новый план.

И краеугольным камнем этого плана должно было стать то, о чем Лоуренс даже не думал до этого мгновения.

- Люди, которые продолжают упрямо бороться и никогда не опускают руки, - это обычно невероятные оптимисты, которые цепляются за любую, даже самую крохотную надежду, наблюдая за развитием событий, - сказал он.

Теперь выражение лица Ланде вполне подходило к его возрасту. В лице его было больше мольбы, чем когда ему поручали какое-то задание и даже чем когда он выполнял задание, которого ему не поручали.

Вне всяких сомнений, Марк любил этого мальчугана, как собственного сына.

- Торговец всегда составляет планы, предсказывает будущие события и сравнивает свои идеи с реальностью. Ты это понимаешь, так ведь?

Хотя этот вопрос совершенно не относился к делу, Ланде все же согласно кивнул.

- Если продать этот товар, произойдет такое изменение, если продать тот товар, произойдет другое изменение. Делать такие предположения тоже важно.

Увидев, что Ланде вновь кивнул, Лоуренс склонился к нему и продолжил.

- Откровенно говоря, эта штука, которая называется «предположением», может быть чем угодно. Поэтому если ты напредполагаешь слишком много, то быстро заблудишься, и тебе начнет казаться, что каждая сделка таит в себе огромный риск. Вот тогда, чтобы не сбиться с толку окончательно, тебе нужен какой-то надежный маяк. Это единственное, что нужно торговцу.

На лице юного Ланде появилось выражение, похожее немного на выражение лица торговца.

- Да, - произнес он.

- Если только на него можно опереться, даже самое сильное предположение можно использовать как маяк.

Лоуренс поднял голову и закрыл глаза.

- Возможно… лучше всего просто верить.

«Перестань обманывать самого себя», - подумал Лоуренс и безмолвно рассмеялся над собой.

Несмотря на сомнения, все еще остающиеся у него в сердце, при взгляде на фигурку Хоро он почти уверился.

Не исключено – просто не исключено, – что одеяние Хоро служило намеком на некую возможность.

Поверить в такую возможность было непросто, но если он попытается ее проверить, то, думал Лоуренс, есть все же неплохой шанс на то, что это окажется правдой.

Однако чтобы эта возможность могла обратиться в реальность, должно быть выполнено некое условие.

Именно это условие и было тем, о чем Лоуренс не думал прежде, – что Хоро не покинула его.

По-прежнему думать об этом – такое вполне можно было назвать оптимистичным взглядом, свойственным лишь тому, кто продолжает упрямо бороться и никогда не опускает руки.

Однако Лоуренс чувствовал, что именно сейчас такой оптимистичный взгляд имеет больше смысла, чем попытки придумать, как остановить Амати; ведь благодаря ему Лоуренс обнаружил возможность осуществить то, о чем мечтал.

Лоуренс не знал, что именно Марк сказал Ланде, из-за чего Ланде так сильно хотел помочь ему.

Однако он чувствовал, что когда Ланде сказал, что полюбил Хоро, его признание было искренним.

Лоуренс подумал, что Ланде достоин восхищения за одно то, что смог произнести эти слова ему в лицо. Во всяком случае, Лоуренс не был так уж уверен, что, поменяйся они ролями, ему самому хватило бы на это смелости.

Во всяком случае, Лоуренс теперь просто обязан был не сдаваться, чтобы сохранить в себе достоинство и гордость торговца, – иначе как он сможет стоять перед Ланде?

Легонько потрепав Ланде по плечу, Лоуренс сделал глубокий вдох и произнес:

- Как только увидишь, что я продаю руду, начинай распускать слух, о котором я тебя просил тогда.

Ланде просиял. Он бодро кивнул, вновь став похожим на подмастерья торговца.

- Я надеюсь на тебя.

С этими словами Лоуренс развернулся было, но в последний момент передумал.

По глазам Ланде видно было, что он хочет что-то спросить, но спросил в итоге Лоуренс:

- Ты веришь в Господа?

Поглядев на ошарашенного вопросом Ланде, Лоуренс прошептал еще раз: «Я надеюсь на тебя», - и двинулся прочь.

У Лоуренса сейчас было пирита на двести пятьдесят серебряных монет. Если взглянуть на таблички покупателей на доске объявлений, то становилось ясно, что на покупку сейчас люди желали потратить суммарно свыше четырехсот монет. Даже если Лоуренс сейчас продаст весь пирит, что был у него на руках, он не мог надеяться, что это приведет к какому-либо результату.

И все же это должно будет привести к результату. Если только его предположение верно, это обязательно приведет к нужному результату. Лоуренс лишь раз оглянулся на Хоро, по-прежнему стоящую возле Амати.

Лишь одного раза будет достаточно, молил про себя Лоуренс. Если Хоро лишь взглянет в его сторону, этого будет достаточно.

А потом –

Потом Лоуренс оказался перед палаткой торговца. Поток людей, желающих оставить заявку, схлынул, и близ палатки воцарилось спокойствие. При виде Лоуренса, который возвращался, чтобы продать еще пирит, владелец палатки удивленно поднял брови. Затем по лицу его расплылась улыбка, словно торговец безмолвно говорил: «Похоже, ты получил неплохую прибыль».

Хотя никаких слов произнесено не было, Лоуренс невольно кивнул. Настоящая прибыль еще впереди, подумал он.

Протянув владельцу мешочек пирита, полученный от Ланде, Лоуренс коротко заявил:

- Я хочу продать.

Торговец, получающий посредническую долю от каждой сделки, улыбнулся еще сердечнее и кивнул. В следующее мгновение, однако, довольство на его лице сменилось изумлением.

Лоуренс закрыл глаза и улыбнулся.

Маяк в его сердце не подвел его.

- Господин владелец, я тоже желаю продать.

Такой знакомый голос достиг ушей Лоуренса, и как же давно он его не слышал.

Затем на стол прямо перед ним с глухим стуком опустился мешочек едва ли не вдвое крупнее его собственного.

Повернув голову, Лоуренс обнаружил рядом с собой Хоро. Судя по ее виду, она готова была в любой момент наброситься на него и загрызть.

- Дурень.

Услышав это слово, Лоуренс лишь улыбнулся и без всякой задней мысли ответил:

- Прости.

Какое-то мгновение владелец палатки стоял как истукан, затем приказал своим подмастерьям снять с доски все таблички покупателей разом.

В двух мешочках вместе было пирита не менее чем на шестьсот пятьдесят монет.

Стоимость пирита, который принесла Хоро, Лоуренс оценил еще до последнего небольшого подорожания, так что сейчас она наверняка была еще выше. Покупателем пирита Дианы был не кто иной, как Хоро.

Иными словами, всего они вдвоем продали пирита почти на тысячу монет.

Едва ли теперь духа покупателей хватит на то, чтобы продолжать взвинчивать цену.

Отцепив от плаща Хоро одно из белых перьев, Лоуренс произнес:

- В отличие кое от кого, она обладает зрелой красотой, верно?

Хоро ткнула Лоуренса кулачком в бок.

Но не убрала руку.

Лоуренс чувствовал, что одного этого более чем достаточно.

Распихивая и расталкивая толпу, готовую, казалось, растерзать их обоих, Лоуренс крепко держал руку Хоро и не собирался ее выпускать ни за какие богатства мира.

Внезапно его захлестнуло безумное желание покрасоваться перед Амати.

Осознав, сколь детским было это желание, Лоуренс не сдержал неловкой усмешки.