Воины бога Паука

2

Лейтенант Рита Сарса сохраняла свою профессиональную улыбку, не обращая внимания на шум голосов вокруг. Она изо всех сил старалась сосредоточиться на этих скучных академиках, чтобы не воскрешать в памяти свой перелет с линейного патрульного корабля «Пуля» на Арктур, в университет. Воспоминание о пилотировании скоростного транспортного корабля нежно отзывалось в ее душе, подобно любовному прикосновению. Ей никогда не приходилось испытывать такого сильного возбуждения. Ощущение собственного тела, утопающего в командирском кресле при перегрузке, доводило ее до экстаза. Свобода и контроль принадлежали ей. На короткое время она полностью обретала себя и власть над своей судьбой.

Чувство это стало угасать и исчезло, как только она уткнулась носом в причал университета и передала управление постоянному капитану корабля.

Повторится ли когда-нибудь еще это чувство распоряжения собственной судьбой?

Пустота и ноющая боль ворошили пепел памяти, напоминая ей о смерти мужа.

«…Нет! Не думай об этом!»

Эммануэль Чэм бормотал что-то у нее под ухом, представляя очередного ученого или администратора, студента или коллегу. Ради Бога, почему ее командир полковник Дэймен Ри выбрал именно ее для выполнения этого безумного задания?

— Похоже, придется послать экспедицию, — проговорил он тогда, как обычно глотая слова и слегка опустив свою вытянутую, как пуля, голову. Мрачная улыбка на его губах не коснулась жестких, пронизывающих глаз.

— Ради радиозвезды? — протестовала Рита. Ри всегда смущал ее. Это плотное, мускулистое тело напоминало ей сильно сжатую пружину — всегда готовую распрямиться и удерживаемую лишь его железной волей и характером.

— Да, — прохрипел он. — Совершенно идиотское поручение! Приказ, лейтенант, есть приказ. Директорат приказывает… мы подчиняемся. Оторви свою задницу и отправляйся на Арктур.

Затем огонек загорелся в его хищных глазах.

— Получай удовольствие. Напивайся. Отдавайся. Хорошо ешь. Веселись как сумасшедшая, пока мы не вызовем тебя обратно к этой… рутине.

Мужчина без войны, когда жажда столкновений была у него такой же врожденной, как черты лица или группа крови. Рита часто удивлялась, как ему удастся изо дня в день… гладиатор в мирный век, чьей единственной функцией было гонять свой огромный, потенциально смертоносный корабль взад и вперед вдоль ненарушаемой и больше никуда не продвигающейся границы.

Она отозвалась, скривив губы:

— Да, сэр! — и быстро отдала честь.

Плаксивый голос резко прервал течение ее мыслей. Она обернулась через плечо и увидела, как высокий, худощавый человек тянет за руку доктора Добра.

— Джефри, — протестовала светловолосый антрополог, — это не важно! Сколько раз тебе можно говорить…

— Говорить мне? — зашипел он в ответ. — Кто специалист в субкосмической трансдукции? Ты ничего там не найдешь! Это пустые выдумки Патруля, чтобы получить больше средств на свои…

Он поднял глаза как раз вовремя, чтобы встретиться с горящим взглядом Риты.

Она повернулась к нему лицом, чувствуя, как мышцы, обычно эластичные при легкой гравитации, вдруг напряглись, когда она встала, сама того не заметив, в боевую стойку. В Директорате поговаривали, что Патруль больше не нужен.

— Продолжайте. Вы говорили, что…

Лейтенант Сарса едва уловила отчаянное смущение доктора Добра, ее лицо залила краска.

Человек, которого звали Джефри, слегка нагнул голову, глотая слюну.

— Я… Я имел в виду, ну… знаете… в настоящий момент все так туманно. Просто, нет ничего…

— Может и нет, — оборвала Рита, сама себе удивляясь. — Ну а все-таки, вы бы ведь хотели, чтобы Патруль был оснащен?

Он избегал ее взгляда. Когда он, наконец, заговорил, это было робкое «да». Он повернулся и, вырвавшись от Добры, с мертвенно-бледным лицом убежал.

— Простите меня, доктор, — холодно отчеканила Рита.

Лита Добра смотрела на нее с дрожащими губами, пытаясь побороть смешанные чувства гнева и стыда.

— Н-нет, — нетвердо ответила она, — это я виновата. Он… мы… мне не следовало его приводить.

Она слабо и устало улыбнулась, казалось, что она пришла к какому-то решению.

— Он раньше таким не был. Вы… вам просто не повезло — это была последняя капля.

— Это ваша проблема, доктор, — сказала Рита отрывисто, чувствуя себя неуютно от смущения этой женщины. Что Добра нашла в нем?

Как будто читая Ритины мысли, антрополог прохладно добавила:

— Прошу прощения, лейтенант.

Рита кивнула, думая, вспоминая, как черты лица ее мужа исказились, перед тем как он… Она сражалась с памятью, загоняя ее в углы сознания, отгораживаясь от нее.

В этот момент Чэм схватил ее за локоть и провел через комнату, беспрерывно болтая о борьбе за бюджет и время Gi-сети с другими отделами. Не обращая на него внимания, Рита Сарса продолжала удивляться выражению лица Литы Добра. Но что же она все-таки нашла в этом… этом существе?

— В этом нет никакого смысла, понимаешь, — сгорбившись на скамейке тренажера, Джефри уронил голову на руки, — ты нацеливаешься так далеко — ради чего? Какого-то искаженного радиосигнала? Черт возьми, может, он идет откуда-нибудь со звезды; были же уже случаи, когда странные шумы казались человеческими голосами. Почему ты…

— Потому что это может быть потерянная колония! — Лита повернулась и тряхнула головой, пытаясь смахнуть пот с глаз. Ее кожа блестела и резком свете гимнастического зала. У нее перед глазами все еще стоял взгляд Риты Сарса. Он выражал брезгливость и презрение. Как Лита ни пыталась, она не могла освободиться от властного осуждения этих холодных зеленых глаз.

Джефри продолжал возмущаться:

— Радио — это так… так ПРИМИТИВНО! Люди бы просто не стали его использовать.

Она горячо возразила:

— Было время, когда люди не знали о нолях, трансзвуке, тахионах или йота-рега-частицах! Супространственной трансдукции всего шестьсот лет!

Его глаза беспокойно блуждали по комнате, ни разу не остановившись на Лите. После долгого молчания он добавил:

— Кто будет использовать радио, когда трансдукция настолько проста, что даже ребенок мог бы…

— Иди ты к черту, — взорвалась Лита, зарядившись адреналином от накопившейся злости, — ты никогда меня не слушаешь! Можешь не сомневаться, я изучала трансдукцию! Я делала это для тебя … для нас! Я знаю трансдукцию как свои пять пальцев! Но чему ты… скажи… чему ты хоть раз научился у меня? Ты даже ни разу не потрудился…

— Мне не это от тебя нужно, Лита, — прервал он. — Кто будет зарабатывать нам на жизнь? — Он скрестил руки и многозначительно поднял голову. — Ты? Занимаясь атлетикой? Большие деньги в погонях за радиосигналами? И ты думаешь, Директорат одобрит экспедицию, которая…

Он запнулся, поймав ее взгляд.

Лита отвлеклась от борьбы с тренажером:

— Черт возьми, я по крайней мере буду в форме! — огрызнулась она. Не прозвучала ли в ее голосе легкая дрожь поражения? Мысль о проницательных зеленых глазах Риты Сарса снова ужалила ее. Лита еще настойчивее попыталась сломить сопротивление тренажера, чувствуя, как перекатываются мышцы живота.

Она позволила себе размякнуть. Последние три недели она проходила стимуляцию во сне. Клубок проводов стимулировал ее мышцы всю ночь, что отнюдь не улучшало настроения Джефри. По правде говоря, и ее тоже. Но все-таки теперь, когда она сгибалась, она чувствовала сталь там, где всего неделю назад была дряблость.

— Я просмотрел записи. — Джефри сделал каменное лицо, стараясь быть миролюбивым. — Если языковой перевод точен, то сигнал означает: «Сантос в поселении. Все пауки, возвращайтесь к своим семьям для ку. Доложите что-то, — они не смогли определить, что, — расположение радара».

— Да, именно так это слышалось и нам, — согласилась Лита.

Он даже не посмотрел на нес. Она наблюдала за тем, как он встает, чувствуя полуторную гравитацию.

— Радар и пауки, и что такое — во имя всего святого — это «ку»? Может, ваши компьютеры способны составлять бессмыслицу из беспорядочных помех?

После долгого молчания он покачал головой.

— Ты ведешь себя глупо, Лита. Я не хочу, чтобы ты летела. Я пс отпущу тебя. Вот и все. Я… С меня достаточно. Мне надоело, что ты играешь мной. Теперь решать буду я. Слышишь? Я. Оставайся со мной, или… или убирайся!

Его светлые глаза блестели, когда он поднялся, зубы были стиснуты, челюсть выдвинута вперед.

— Что случилось с тобой, Джефри? — простонала она, вглядываясь в его лицо в поисках понимания. — Что сделал с тобой в тот день отдел здоровья? Куда делся прежний мечтатель, которого я любила?

Его лицо было непроницаемым и сердитым. Уголки тонкого рта дрожали. Голос был холодным и бесстрастным.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Она промолчала, вспомнив, что она испытала под взглядом лейтенанта Риты Сарса.

— Я опаздываю на встречу в «Домашний уют». Сообщи мне туда о своем решении, — он повернулся и задумчиво посмотрел на нее.

Лита уставилась на него; у нее возникло странное ощущение пустоты в желудке. Он опустил глаза, выпрямился и скованной походкой пошел к двери. Все так ходили при сильной гравитации. Все передвигались очень осмотрительно. Даже простое падение грозило переломом.

Он был прав, это было действительно чертовски рискованное предприятие. Даже Чэм считал так. Не глупо ли это? Дрожащей рукой Лита смахнула бусинки пота, стекающие на лоб. Пот тек ничуть не хуже при полуторной гравитации. И наоборот, в невесомости он просто прилипал к тебе и накапливался, никуда не деваясь: застаивался — как и ее жизнь.

А если это все-таки был человеческий сигнал? Стареющий Чэм, связанный фактом своего рождения на станции, никогда не ступит на планету. Она была единственной среди своих коллег, родившейся на планете. Она прожила большую часть жизни на границе с ее полуторной гравитацией.

Она обладала всеми возможностями. Оставалось только привести себя в форму. Мышечный тонус — это еще не все. Существовала опасность микротравм костей, от которых помогала только гравитационная тренировка. Когда мышцы становятся сильнее, то кость должна поспевать за ними. Системы, подумала она. Все человеческое тело состояло из систем. Кровь, кости, мышцы, органы, кожные покровы, нервы, мозг — все зависело друг от друга. Это то, чего они никак не могли понять в ранние годы космических полетов.

Ощущая дрожь мышц живота, она медленно встала и заставила себя быстро пройтись по комнате, чувствуя теплоту не слишком перетренированных мышц.

Если бы только… она обращалась к стерильным белым стенам с горькой усмешкой, надеясь, умоляя, чувствуя, как растет боль. Звезды? Или Джефри? Приключение или прозябание? Ей выбирать. Лицо Сарса всплыло в памяти, спокойная, рассудительная, лейтенант была чертовски способной.

Как ни странно, мерцающий череп из кабинета Чэма преследовал ее, смеясь над ее мечтами. Мечты? Ее сердце сжалось. Отказаться от мечты ради Джефри?

Это отрезвило ее. Раньше он не потребовал бы этого от нее.

Она пыталась представить человека, которому мог бы принадлежать блестящий череп. Гордый, независимый, он качал головой, и осуждение — как и у Сарса — ярко горело в его глазах. Она поднялась на транспортере к душам, выскользнула из тренировочного костюма второго класса и расстегнула гравитационный лифчик. Вода щипала холодом ее разгоряченную кожу, приятно покалывая, подготавливая ее к встрече с Джефри.

Что она ему скажет? Она пришла в замешательство. Это пугало ее, нарушало хрупкое душевное равновесие и кружило ей голову. «Неужели я заслужила такие страдания?» — подумала она. Холодная вода ручьями стекала по лицу, смешиваясь с горячими потоками слез.

— Мне нужен мой прежний Джефри, — обращалась она к ниспадающим струям воды. А он не вернется. Уверенность в этом переполняла ее. Так что это свершившийся факт, решила она, его больше нет, он теперь другой: незнакомый. Чувство пустоты росло в ее сердце с неотвратимостью смерти.

Усталая, но посвежевшая, Лита оделась в свой обычный костюм и посмотрела на себя в зеркало, стараясь вернуть себе самообладание.

«Это ваша проблема, доктор», — вспомнился ей твердый голос Риты Сарса. Надо было добавить: «Вы ее и решайте».

Голубые глаза на классическом лице человека белой расы. Высокий лоб, острые скулы, твердый подбородок, прямой нос. Она несколько раз слышала, как люди называли ее хорошенькой, а однажды даже красивой. Ее тело теперь было крепким, грудь высокой и полной. Не так уж и плохо, признала она, совсем неплохо. Чувствуя себя получше, она накинула на плечи халат и направилась в «Уют».

«Сама и разбирайся», — невесело пробормотала она.

Народу было много. Преподавательский состав зарезервировал этот маленький клуб в основном для себя, отправляя студентов в более шумные места. Здесь околачивались инженеры и математики.

Кори Мэнкэмп и Вельд Арстонг сидели в углу с Джефри. Она протиснулась через толпу, чувствуя легкость в ногах и тяжесть на душе. Джефри освободил для нее место за столиком.

— Говорят, ты убеждена в существовании группы людей за Окраиной, — ухмыльнулся Кори, его пухлое лицо раскраснелось.

— У нее есть искаженный радиосигнал. Бессмыслица, составленная компьютерами из разрозненных звездных излучений. Вот и все, — добавил Джефри, деланно и самонадеянно улыбаясь.

Литу задела и обеспокоила его вызывающая манера поведения. Уязвленная, Лита кивнула Кори, пытаясь улыбнуться. Сила осуждения, заполнявшая глаза Риты Сарса, пришпоривала ее, придавала ей уверенность. Если Сарса могла быть такой хладнокровной, то и она сможет.

Забыв о Джефри, она вмешалась:

— Еще ничего не понятно. Нам известно о двух кораблях, ушедших в том направлении. Трудно предположить, что независимая станция могла так далеко забраться. Даже если так, то прошло шестьсот лет исследований. А мы знаем так мало. Легко ли звездолету затеряться где-нибудь там за последние шестьсот лет?

Широкое лицо Арстонга выражало понимание:

— Я бы сказал, что очень легко. Тогда, когда были пираты, и войны, и торговцы, этого можно было ожидать. Помните? В старой Конфедерации было рабство. Это сейчас немыслимо.

Спасибо Арстонгу. Лита с благодарностью улыбнулась ему, чувствуя на себе злой взгляд Джефри. Но Арстонг оживил разговор. Джефри был уязвлен и уничтожен, в то время как другие чувствовали ее воодушевление.

— Слушайте, мне жаль, но я не могу остаться. Я совершенно вымоталась, — призналась Лита, — я иду домой, чтобы поспать несколько часов.

Она медленно встала, чувствуя свои набухшие мышцы, и посмотрела на Джефри. Сейчас или никогда.

— Ну я тоже пойду, — промямлил Джефри, — завтра рано вставать.

Она предложила ему руку. Большую часть пути они прошли молча.

— Ну? — спросил он наконец, повернув ее лицом к себе. — Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж и прекратила эту ерунду. Ты настолько увлеклась своими потерянными человеческими призраками, что у меня не было случая сказать тебе об этом. Я подал заявление на место в центре связи Директората на Рейндже. Они готовы меня взять, осталось только собеседование, и можно отправляться.

Лита закрыла глаза.

— Я не могу, Джефри, — она попыталась проглотить слюну, во рту вдруг пересохло. — Рейндж? Ты знаешь, какие они все там провинциальные. Если мы не поженимся, это помешает твоей карьере.

Она открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть его остекленевший взгляд.

— Ты… ты не выйдешь за меня замуж? Не поедешь… со мной? — его голос натянулся и оборвался, а пальцы впились ей в руки.

— Когда мы встретились, я была жалкой аспиранткой, — сказала она ему тихо, — а ты мечтал о том, чтобы обновить трансдукцию — обновить способ связи между планетами и станциями, может быть, даже позволить человечеству превзойти Gi-сеть!

Она кусала губы, глядя на него. Грустно.

— Куда… куда делись мечты, Джефри?

— Я кормил тебя! — закричал он. — Приютил тебя! Любил тебя!

Чувство вины заполнило ее, но тут же было подавлено гневом. Она вырвалась из его рук.

— Да, черт возьми! Да! — Она шагнула в сторону в смятении. — А я заботилась о тебе! Составляла тебе компанию! Я слушала тебя. Решала твои дурацкие проблемы и следила, чтобы твоя жизнь была устроенной! Но у нас было не только это! Разве ты не помнишь? Помнишь ночь перед моими экзаменами? Помнишь, как ты обнимал меня? Говорил мне, что все будет хорошо? Помнишь вечеринку по случаю Дня основания у Вельда? Почему ты не можешь больше быть таким? Что произошло с тобой?

Он зашевелил губами, пытаясь что-то выговорить. В его глазах была нерешительность.

— Я… ты нужна мне, Лита! Я…

Она глубоко вдохнула и выдохнула через нос.

— Я знаю, Джефри. — Она пробежала рукой по щеке, пытаясь найти нужные слова в наступившем молчании. — Ты был нужен мне тогда, но не сейчас. — Она умоляюще посмотрела на него. — Сейчас я тебе просто как мать! Я пыталась быть ею, но мне нужна была возможность самой почувствовать, что я не создана для этого. Мы не разговариваем, не делимся ничем. Теперь мне нужно освободиться — или все, ради чего я до сих пор работала, было зря. Я не могу предать свои мечты, как ты предал свои.

Он сжал кулаки и переступил с ноги на ногу.

— Как твои воображаемые дикари? — Он покачал головой и сжал зубы. — Ты живешь как во сне, Лита. Твой романтизм смешон. Там нет никакого героя. — Он понизил голос. — Ну позволь мне увести тебя на Рейндж. Будь моей женой и матерью моих детей. Там просторно и чистый воздух…

— Нет! — она повернулась и пошла по коридору.

— Лита! — гремел его голос. — Вернись ко мне! Иначе, клянусь, я сделаю так, что ты никогда этого не сможешь забыть!

Полковник Дэймен Ри из Патруля Директората наблюдал прием сигнала и щурился. Зонд опять был в нормальном пространстве. Как было заложено в его программе, он должен был перескакивать туда и обратно каждую секунду. На самом деле, даже каждую микросекунду, но требовалось время на обработку сигнала. Время странно вело себя, когда что-то перескакивало туда и обратно между сверхсветовой скоростью и тем, что люди считали реальностью.

— Вот, полковник! — позвал связист Энтони. — На этот раз ничего. Сейчас опять ушел.

Экран погас и снова зажегся. На этот раз связист ничего не сказал. Ри подумал, что малый, наверное, разговаривает сам с собой, чтобы не заснуть или разогнать скуку.

— Вот опять, — монотонно говорил тот.

Он повернулся и взял чашку кофе с подноса. Слава Богу, есть кофе в ночную смену. Он неторопливо пил, пока связист продолжал свою болтовню. Его служба не была такой уж плохой. Если бы только было, что делать. Раз в два месяца проводить тренировку подсознания. Наблюдать за самым спокойным сектором, который выпало патрулировать его кораблю «Пуля». Изредка проводить экстренные спасательные операции на какой-нибудь станции. Работы совсем немного.

От этого у него и ехала крыша, как и у парнишки, который разговаривал с монитором зонда.

Ри расхаживал по палубе, попутно отмечая, что стальная обшивка, должно быть, вся уже изборождена. За должность командира «Пули» была отчаянная борьба. Но никто из претендентов не мог поспорить с его напористостью и способностями.

Он был одет в плотно облегающую форму Патруля: белый космический комбинезон с широким нагрудником, который подчеркивал его широкие плечи и остро сужался над форменным ремнем. Он мягко ступал в вакуумных ботинках с прилипающими подошвами.

Лицо его было угловатым, может быть некрасивым, но выразительным, с широкими скулами, коротким толстым носом и тяжелой челюстью. Рот был подвижным, упрямо сжатым, широким, а углы его были четко очерчены. Мощный лоб поднимался к скошенной линии коричневых, коротко остриженных волос. Его темные глаза не могли не привлечь внимания. Живые, настороженные, они выдавали проницательный ум, напористость, силу полковника Дэймена Ри, командира «Пули». Ри был лидером, который не терпел постороннего вмешательства, человеком вызывающим, бескомпромиссным, проникнутым духом состязательности.

«А теперь куда? — подумал Ри, ударяя костистым кулаком по своей мозолистой ладони. — Что теперь делать? Где я найду противника, достойного моих усилий?» Он засмеялся про себя. Неопробованный меч — все равно что тупое оружие.

Полковник — это было высшее воинское звание в Патруле. Ну конечно, был и адмирал — но кто мог подумать, что он собирается подсидеть старину Кимианжуи. Ходить взад и вперед, пересматривать бюджет, выбивать оборудование и наблюдать из-за письменного стола на Арктуре, как все пропадает к чертовой матери!

Его взгляд упал на мониторы и кабине управления. Где-то там было что-то, требующее от Патруля активных действий, придающее смысл их работе. Угроза? Недруги? Где?

Наблюдение за зондом сводило их всех с ума. Это, возможно, были лишь излучения звезды, испускающей свои термоядерные вихри где-нибудь там. Радиопараметры всех местных звезд были, конечно, занесены на карту; но все же они выкидывали иногда страшные шутки, в зависимости от того, чем питались их атомные тонки.

Какой удачей было бы найти там что-нибудь устрашающее! Что-нибудь, реально угрожающее дистрофичным головастым директорам!

— Мечтать не вредно, — едва слышно пробормотал Ри, раздражаясь от сверкания приборов, за которыми следил Энтони.

Кроме того, кто мог быть полностью уверен, что это не были причуды самого получеловеческого-полукомпьютерного мозга транспортного корабля GCI? Ри поежился.

Сигнал на экране появился и исчез; каждое появление означало для зонда два дня «снаружи». Два дня, которые пролетали за одно мгновение в реальной вселенной. Ну еще пара таких деньков, и зонд вернут обратно. Затем пройдет еще неделя, и на этом все кончится. Еще одна пустая трата времени и рабочей силы.

— Вот опять есть, — твердил скучающий голос Энтони, — а потопить…

Он резко распрямился, в голосе почувствовалось волнение.

— Стойте! Он все еще здесь, сэр!

Полковник Ри потягивал кофе, заглядывая связисту через плечо.

— Как это выглядит? Фоновый шум?

— Курс на 788694, сэр.

Связист проверил ввод. Экран снопа мигнул.

— Короче скачок. Курс на 632399. Есть триангуляция!

Теперь молодой человек улыбался. Он поднял глаза:

— Может быть, зонд и улавливает там шум, но он точно на него настроился и…

— Минутку, сэр, — связист предвосхитил приказ, мысленно затребовав из компьютера голографическую звездную карту.

— Вот она, — показал он на маленькую желтую звезду и увеличил ее.

— Черт! — плюнул Ри. — Эта несчастная даже не была внесена в каталог!

Он между тем заметил, как майор Антония Рири входит в люк кабины управления, чтобы сменить его.

— За все годы нашего пребывания в космосе мы внесли в каталог менее пяти процентов известных звезд, — пожал плечами связист.

— Что это? — спросил Ри, увидев мигание на мониторе зонда. Подошла майор Рири, которой с ее ростом все было видно.

— Радиопередача, сэр, — радист снова наклонился над панелью, — и в ней что-то не то, — его губы беззвучно двигались, пока он отправлял в компьютер мысленные команды, — не случайный ряд. Зонд сейчас примерно на том же расстоянии, на котором был GCI, когда тот уловил сигналы. Учитывая красное смещение, помехи и расстояние, нам повезло, что мы хоть что-то получили.

Зонд находился в реальном пространстве, «внутри», как говорили космические специалисты. Сейчас он сбрасывал скорость, ориентируясь на источник радиоволн. Ри выпил еще кофе. Хотя его смена закончилась, он не хотел передавать командование другому, пока не получит ответ.

— Так, что, — бесстрастно заметила Рири, — зонд что-то обнаружил?

Ри распрямился, кивая головой. Как всегда, Рири была сдержанна. Она была единственной угрозой его продолжительному управлению «Пулей». Как он сам постоянно бросал вызов своему предшественнику, так и она постоянно бросала вызов ему. Может и порочная, эта система держала их всех в тонусе. Но она взращивала группу хищников, воинов, соперников, у которых не было другого приложения своих способностей и своей агрессии, кроме как к себе подобным.

Связист с торжествующим видом поднял глаза, выводя их из затруднительного положения:

— Хотите послушать?

Ри кивнул, и динамик затараторил. Словесное бормотание не имело никакого смысла, но одно было понятно всем в кабине управления «Пулей». Это не были звездные помехи — это были звуки человеческих голосов.

— Идет перевод, сэр, — предвосхитил связист, — компьютер обрабатывает языковые пленки, полученные из Gi-сети.

Динамик затрещал, как в старом кино или голо. «…четыре ***** на северной гряде. ***** похоже, ранены. Сантос ***** обратно. ***** мертвы».

Другой голос. «Идите ***** сюда вниз. ***** огонь на полях. Томас Руис Кармела будет петь ***** молиться. У него есть много целебного из прошлого».

Первый голос. «****** присылаем мальчиков с ними. Знак медведя ***** весеннем лагере. ***** время решительных действий. Эскизин ананхе хопо хукаея».

Говорящий замолчал.

— Что было это последнее? — спросил Ри, поглаживая рукой щетинистые волосы. Рири задумалась, не отрывая глаз от монитора, где положение зонда было показано огоньком.

— Послушайте меня, сэр. Точно, что среди наших пленок с переводами, которые есть на корабле, такой пленки нет. Теперь я пошлю это в университет и в Gi-сеть, сэр.

— Предупредите лейтенанта Сарса, — Ри позволил себе улыбнуться, допив остатки кофе. Да, может они и вправду разгонят скуку. Люди? Так далеко? И что это были за люди? Дикари? Пираты?

Возможно, Патруль снова займет свои ведущие позиции. Он решил не прятать свою улыбку. Когда он обернулся, майор Рири разглядывала его, полузакрыв глаза и поглаживая свой длинный подбородок.

Жизнь Честера Армихо Гарсиа резко изменилась с тех пор, как сны стали преследовать его. Впервые со времени своего детства он с трудом различал сон и реальность. Однажды ему приснилось, как старик Уотти корчился на земле, кровь хлестала у него из ноги, а Тедор Гарсиа Желтая Нога уводил свою жену прочь, схватив ее за руку, а в другой руке держа дымящееся ружье.

На следующий день Честер наблюдал ту же самую сцену. Уотти был ранен пулей в ногу, и Тедор не обернулся. Его поступок был справедливым возмездием за попытку изнасилования его жены.

Испугавшись, Честер поделился со своим лучшим другом Филипом Смитом Железный Глаз. Но оказалось, что тот тоже страдал от снов.

Они так долго дружили, имели общие идеи, схожие мысли, желали быть воинами и способствовать успеху и славе Паука. Они были похожи как две капли воды, играя в одни и те же игры, понимая друг друга с полуслова.

А теперь все так пугающе изменилось. Честер проглотил слюну, вспоминая старика. В снах опять было предупреждение для них обоих. Они знали, что седой старик поднимет завесу палатки и пристально уставится на них, свет от костра отразится в его черных глазах.

— Пошли, — скомандовал его надтреснутый голос, — время пришло.

Сердца их сжались от страха, когда они поднялись и вышли вслед за пророком из палатки, оседлали своих лошадей и поехали на восток в горы, в указанном им направлении.

По телу Честера пробежала дрожь. Человек вспоминал каждое мгновение своей жизни, находясь в обществе пророка.

— Старик? — дрожащим голосом спросил Джон Смит Железный Глаз, прервав размышления Честера.

— Пошли, — прошептал пророк и повел их под прикрытие скал на краю равнины. Отблеск страха в глазах Джона чуть не заставил Честера закричать. Да, даже Джон Смит Железный Глаз боялся пророка. Железный Глаз устроился рядом со стариком, послушно уставившись в землю, лицо воина было напряженным.

— Ты шел за мной? — спросил наконец Железный Глаз глухим шепотом.

Старик рассеянно вертел в руках стебель колючей травы.

— Я шел за тобой, — звук его голоса был похож на звук сухой травы на ветру, — или… может быть, ты шел за мной, воин?

Железный Глаз не мог скрыть потрясения. Честеру захотелось чего-нибудь выпить, чтобы смочить пересохшее горло.

— Я… Я пришел за предсказанием, дед, — Железный Глаз использовал вежливое обращение. — Я пришел излечиться. Я не преследовал…

— Инцест! — закричал старик, указывая скрюченным пальцем.

— Нет! — умолял Железный Глаз, его отчаянный взгляд перебегал с Честера на Филипа, который, закусив губу, мучительно уставился в землю. Конечно, они знали о Железном Глазе и Дженни и их запретной любви. И когда Железный Глаз отдал себя войне и скитаниям, народ уважительно отнесся к его решению. Может быть, пророк знал еще что-то? Честер отгонял страх, сопереживая своему другу, как будто он мог помочь Железному Глазу в его несчастье.

— Нет? — тихо укорял старик. Он поднял сморщенное от старости лицо, глаза его сверкали. Его голос, как осколок стекла, ранил душу Железного Глаза.

— Я вижу тебя насквозь, воин. Мы связаны одной цепью.

Железный Глаз пытался сдержать дрожь, как хавестер, схваченный медведем.

— Я… я пришел спасти себя, — прошептал Железный Глаз, — пришел искать предсказания, чтобы…

— Спасти народ, — закончил пророк ледяным голосом. Его морщинистое лицо исказилось ужасом и страстью. Свистящим шепотом он добавил: — Спасти народ — или уничтожить его, Железный Глаз?

— Спасти, — возразил Джон срывающимся голосом и прикрывая глаза от страдания.

Честер едва удержался от того, чтобы подбежать к страдающему другу. Сердце его было переполнено сочувствием к Железному Глазу. Он удержал свою дрожащую руку, подавшись назад.

— Завтра будет видно. — Старик кивнул себе и встал. — Готовься, Железный Глаз. Завтра тебе решать. Ты докажешь свою преданность Пауку… или обретешь смерть. Это хорошее место. До утра медведь не придет.

— Медведь? — Железный Глаз посмотрел на него. — Я не понимаю, дед.

— О, ты все поймешь, мой мальчик. Завтра ты убьешь медведя… или медведь убьет тебя. Я не могу предвидеть исхода. Все зависит от твоей силы — твоего решения — и решения народа. Готовься, Железный Глаз. Выбирай. Твоя жизнь? Или народ? — и старик ушел вслед за ветром. Честер онемело смотрел на своего двоюродного брата.

Молчание продолжалось несколько томительных минут, в течение которых Железный Глаз пытался вернуть самообладание. С перекосившимся лицом он выдохнул:

— Что это?

Филип беспомощно ответил:

— Я не знаю. Это связано со снами. Я… я вижу тебя, Джон Смит. Я вижу медведя… и пустоту, — Филип закрыл газа и глубоко вздохнул.

Честер кивнул как бы самому себе. Из сумки он достал кремень и огниво — запалы были слишком драгоценными, чтобы разводить костер, — и начал разжигать огонь.

— У меня был такой же сон, как и у Филипа, — добавил он тихо. — Я тоже не вижу конца схватки, дружище. Извини. Извини, что все это происходит, брат! Если бы я мог тебе помочь!

— Это испытание, — говорил Филип. — Я вижу это. Сны…

— Сны? — спросил Железный Глаз, а Честер не мог оторвать глаз от Филипа, глаза которого выражали силу, подобную той, что была у старика. В его груди вновь зашевелился страх. В кого превращался его старинный друг?

— Ты, — продолжал Филип, — должен быть воином народа, Железный Глаз.

Филип прикрыл глаза, смирившись с судьбой:

— Одного из нас — Честера или меня — Паук призовет к звездам.

— Что это? — повторил Железный Глаз. Он был бледен, как будто лошадь лягнула его в живот.

— Я чувствую твой страх, брат, — сказал Честер, ободряюще положив руку на плечо Железного Глаза. Сухая трава потрескивала в костре. — Все будет в порядке. Паук…

— Только он тонет в твоем собственном, — ответил Филип. Перед его глазами все еще стоял образ приговоренного бандита.

— Это верно, — благоразумно отозвался Честер. Желая чем-нибудь заняться, он взял ружье и стал разбирать затвор, чтобы почистить его. Он протирал тряпочкой детали, украдкой поглядывая на застывшую фигуру Джона Смита.

— Завтра тебе нужно убить медведя, может, тебе следует проверить свое ружье?

Железный Глаз оцепенело кивнул и поднял свое ружье, испуганно вглядываясь в темноту, туда, где исчез старик.

— Почисти ружье, Железный Глаз, — задумчиво прошептал Филип. — Мы видели старика. Он умеет обращаться с медведями. Приготовь свою душу для Паука. Покажи, что ты что-то понял; твоя судьба в Его руках.

Честер поднялся и пошел проверить лошадей, так как чувствовал, что Железный Глаз хочет побыть один. Он занимался привязью и путами, но слова Филипа не выходили у него из головы. Испытание? Почему я? Он видел едва различимую фигуру пророка, наблюдавшего из сгущавшейся темноты.

Покачивая головой, Честер разговаривал с лошадьми, чувствуя себя счастливым в их обществе, ощущая свою близость с животными, с Миром и с народом Паука. Пускай Филип будет пророком. Он всегда был страстным и сильным духом.

Нет, жизнь и так была прекрасна. Честер вдыхал холодный ночной воздух и чувствовал, как душа наполняется радостью жизни. Пускай другие забивают себе голову будущим. Здесь, в ночном воздухе, когда душа его парила и сплеталась с душами лошадей, он чувствовал таинственное присутствие Паука. Жизнь была прекрасна. Жить было прекрасно. В нем крепло понимание этого, исходившее от самой почвы под его ногами. Он поднял глаза к небу и отмечал знакомые звезды.

— Паук, — шептал он, — я благословенная часть Твоего творения. Мне достаточно простых вещей. Дай Железному Глазу силу. Филип будет удивительным пророком. Он из огня и камня, тогда как я из воздуха и ветра — друг лошадей, ценитель мира. Возьми его… но благослови эту минуту для меня, ибо я поистине недостоин.

И все-таки сны пришли в ту ночь. В своей смешанной реальности Честер поднялся из Мира и гулял среди звезд, ощущая мирное присутствие Паука. Он там встретил людей, странных людей, совсем не таких людей, плывущих в стальных коробках в темноте, холоде и пустоте.

Он заглянул в один из них, увидев себя раздетым, лежащим на столе, в то время как люди кусочками металла резали его выбритый скальп и вскрывали сам череп. С нарастающим ужасом Честер наблюдал, как они начинают что-то проделывать с его мозгом, подключая к разным местам электричество. Остальные следили за коробками, в которых играли полосы света.

— Паук, спаси меня! — услышал он свой крик в черноту и пустоту. На столе его члены дергались и извивались, душераздирающие вопли вырывались из его горла.

Схватившись руками за живот, едва не теряя сознание, парализованный страхом, он страдал всем своим дергающимся телом, пока члены его не успокоились. Женщины и мужчины с зондами пожали плечами, заметив роковой скачок огней в коробках, и отключили их. Не веря своим глазам, Честер продолжал наблюдать, не в силах оторвать взгляд от своего мозга, который они разрезали на куски, пока не остался пустой череп.

— Твоя смерть, — сказал ему скрипучий голос. С лицом, залитым потом, Честер сел в знакомой темноте Мира.

— Смерть? — вымолвил он, дрожа от липкого страха.

— Ты готов жить с этим? — спросил пророк. — Что, если именно такую цену потребует Паук?

Честер отвернулся от дряхлого лица, преследуемый убежденностью в этих лучистых глазах. Жестокая дрожь сотрясала его окаменевшее тело. Нет! Это было слишком ужасно! Если бы он только мог еще раз прикоснуться к теплому присутствию Паука, ощутить жизнь… но была только темнота, холод и ужас. Он еще раз увидел будущее. Свое будущее.