Воин кровавых времен

КНИГА 1 СЛУГИ ТЕМНОГО ВЛАСТЕЛИНА

Священное воинство — так нарекли огромное войско, которое Майтанет, глава Тысячи Храмов, созвал, чтобы освободить Шайме от язычников фаним. Призыв Майтанета разнесся по всем уголкам Трех Морей, и истинно верующие из великих народов, исповедующих айнритизм, — галеоты, туньеры, тидонцы, конрийцы, айноны и их данники — отправились в Момемн, столицу Нансурской империи, чтобы стать Людьми Бивня.

С самого начала собирающееся воинство погрязло в политических дрязгах. Сперва Майтанет каким-то образом убедил Багряных Шпилей, самую могущественную из колдовских школ, присоединиться к Священному воинству. Несмотря на возмущение — ведь среди айнрити чародейство предано анафеме. — Люди Бивня понимали, что Багряные Шпили необходимы для противостояния кишаурим, колдунам-жрецам фаним. Без участия одной из старших школ Священная война была бы обречена, еще не начавшись. Вопрос заключался в другом: почему чародеям вздумалось принять столь опасное соглашение? На самом деле Элеазар, великий магистр Багряных Шпилей, давно уже вел тайную войну с кишаурим, которые десять лет назад без видимой причины убили его предшественника, Сашеоку.

Затем Икурей Ксерий III, император Нансурии, придумал хитрый план, чтобы обернуть Священную войну к своей выгоде. Многие земли, ныне относящиеся к Киану, некогда принадлежали Нансурии, и Ксерий превыше всего на свете жаждал вернуть империи утраченные провинции. Поскольку Священное воинство собиралось в Нансурской империи, оно могло выступить только в том случае, если император снабдил бы его продовольствием, а он не соглашался, пока каждый из предводителей Священного воинства не подпишет с ним договор, письменное обязательство передать ему, императору Икурею Ксерию III, все завоеванные земли.

Конечно же, прибывшие первыми кастовые дворяне отвергли договор, и в результате ситуация сделалась патовой. Однако же, когда Священное воинство стало исчисляться сотнями тысяч, титулованные военачальники забеспокоились. Поскольку они воевали во имя Божье, то считали себя непобедимыми, и в результате совершенно не стремились делиться славой с теми, кто еще не прибыл. Один конрийский вельможа, Нерсей Кальмемунис, пошел навстречу императору и уговорил товарищей подписать договор. Получив провизию, большинство собравшихся выступило, хотя еще не прибыли их лорды и основная часть Священного воинства. Поскольку армия состояла в основном из безродной черни, не имеющей господ, ее прозвали Священным воинством простецов.

Несмотря на попытки Майтанета остановить самопальный поход, армия продолжала двигаться на юг и вторглась в земли язычников, где — в точности как и планировал император — фаним уничтожили ее подчистую.

Ксерий знал, что с военной точки зрения потеря Священного воинства простецов особого значения не имеет, поскольку составлявший его сброд в битве обычно только мешается под ногами. Однако с политической точки зрения уничтожение армии сделалось бесценным, поскольку продемонстрировало Майтанету и Людям Бивня истинный нрав их врага. С фаним, как прекрасно знали нансурцы, шутки плохи, даже для тех, кто ходит под покровительством Божьим. Лишь выдающийся полководец, заявил Ксерий, может обеспечить Священному воинству победу — например, такой, как его племянник, Икурей Конфас, который после недавнего разгрома грозных скюльвендов в битве при Кийуте приобрел славу величайшего тактика эпохи. Предводителям Священного воинства требовалось лишь подписать императорский договор, и сверхъестественное искусство Конфаса оказалось бы в их распоряжении.

Похоже было, что Майтанет очутился в затруднительном положении. Как шрайя, он мог вынудить императора снабдить Священное воинство провизией, но был не в силах заставить его отправить с армией Икурея Конфаса, своего единственного наследника. В разгар конфликта в Нансурию прибыли первые действительно могущественные айнритийские властители, примкнувшие к Священной войне: Нерсей Пройас, наследный принц Конрии, Коифус Саубон, принц галеотов, граф Хога Готьелк из Се Тидонна и Чеферамунни, регент Верхнего Айнона. Священное воинство приобрело силу, хоть и оставалось своего рода заложником, связанное нехваткой провизии. Кастовые дворяне единодушно отвергли договор Ксерия и потребовали, чтобы император обеспечил их продовольствием. Люди Бивня принялись устраивать набеги на окрестные поселения. Ксерий в ответ призвал части имперской армии. Произошло несколько серьезных столкновений.

Пытаясь предотвратить несчастье, Майтанет созвал совет Великих и Меньших Имен, и все предводители Священного воинства собрались в императорском дворце Андиаминские Высоты, чтобы обсудить сложившееся положение. Тут-то Нерсей Пройас и потряс собравшихся, предложив на роль командира взамен прославленного Икурея Конфаса покрытого шрамами скюльвендского вождя, ветерана многих войн с фаним. Между этим скюльвендом, Найюром урс Скиоатой, с одной стороны, и императором и его племянником — с другой, состоялся разговор на повышенных тонах, и скюльвенд произвел сильное впечатление на предводителей Священного воинства. Однако же представитель шрайи колебался: в конце концов, этот варвар был таким же еретиком, как и фаним. Лишь мудрые речи князя Анасуримбора Келлхуса помогли ему выйти из затруднения. Представитель зачитал повеление, требующее, чтобы император под угрозой отлучения обеспечил Людей Бивня провизией. Священное воинство вот-вот должно было выступить.

Друз Ахкеймион был колдуном, которого школа Завета отправила следить за Майтанетом и его Священным воинством. И хотя Друз уже не верил в древнее предназначение его школы, он отправился в Сумну, город, где располагалась Тысяча Храмов, надеясь побольше разузнать о загадочном шрайе, в котором школа Завета подозревала агента Консульта. Во время расследования он возобновил давний роман с проституткой по имени Эсменет и, несмотря на дурные предчувствия, завербовал своего бывшего ученика, а ныне шрайского жреца, Инрау, чтобы тот сообщал ему о действиях Майтанета. В это время его ночные кошмары, видения Армагеддона, усилились; отчасти из-за так называемого Кельмомасова пророчества, в котором говорилось, будто в канун Второго Армагеддона Анасуримбор Кельмомас вернется в мир.

Затем Инрау умер при загадочных обстоятельствах. Пораженный чувством вины и до глубины души удрученный отказом Эсменет бросить свое ремесло, Ахкеймион бежал из Сумны в Момемн, где под алчным и беспокойным взглядом императора как раз собиралось Священное воинство. Могущественный соперник школы Завета, колдовская школа Багряных Шпилей присоединилась к Священной войне — из-за давней борьбы с колдунами-жрецами кишаурим. Наутцера, наставник Ахкеймиона, приказал ему наблюдать за Багряными Шпилями и Священным воинством. Добравшись до военного лагеря, Ахкеймион пристроился к костру Ксинема, своего старого друга-конрийца.

Продолжая расследовать обстоятельства смерти Инрау, Ахкеймион убедил Ксинема взять его на встречу с еще одним прежним своим учеником, Нерсеем Пройасом, конрийским принцем, ныне ставшим доверенным лицом загадочного шрайи. Когда Пройас высмеял его подозрения и отрекся от него как от святотатца, Ахкеймион упросил его написать Майтанету об обстоятельствах смерти Инрау. Исполненный горечи, он покинул шатер бывшего ученика в уверенности, что его скромная просьба останется неисполненной.

Затем его окликнул человек, приехавший с далекого севера, — человек, называвший себя Анасуримбором Келлхусом. Измученный повторяющимися снами об Армагеддоне, Ахкеймион поймал себя на мысли, что страшится худшего — Второго Армагеддона. Так что же, появление Келлхуса — не более чем совпадение или он и есть тот самый Предвестник, о котором говорится в Кельмомасовом пророчестве? Ахкеймион попытался расспросить нового знакомого и поймал себя на том, что юмор, честность и ум Анасуримбора полностью его обезоружили. Они ночь напролет проговорили об истории и философии, и перед тем, как уйти, Келлхус попросил Ахкеймиона быть его наставником. Ахкеймион, в душе которого необъяснимо возникли теплые чувства к новому знакомому, согласился.

Но тут перед ним встала дилемма. Школе Завета обязательно следовало узнать о возвращении Анасуримбора: более значительное открытие, пожалуй, и придумать было трудно. Но Ахкеймиона пугало то, что могли сотворить его братья-адепты: он знал, что жизнь, наполненная кошмарными снами, сделала их жестокими и безжалостными. И кроме того, он винил их в смерти Инрау.

Прежде чем Ахкеймион сумел разрешить эту проблему, племянник императора, Икурей Конфас, вызвал его к себе в Момемн. Там император пожелал, чтобы Ахкеймион оценил его высокопоставленного советника — старика по имени Скеаос — на предмет наличия у него чародейской Метки. Император Икурей Ксерий III самолично привел Ахкеймиона к Скеаосу и потребовал выяснить, не отравлен ли старик богохульной заразой колдовства. Ахкеймион ничего не обнаружил — и ошибся.

Однако же Скеаос кое-что разглядел в Ахкеймионе. Он принялся корчиться в оковах и говорить на языке из снов Ахкеймиона. Хоть это и казалось невероятным, старик вырвался и успел убить нескольких человек, прежде чем его сожгли императорские колдуны. Ошеломленный Ахкеймион оказался в двух шагах от завывающего Скеаоса — лишь для того, чтобы увидеть, как его лицо расползается в клочья…

Он осознал, что эта мерзость — воистину шпион Консульта, человек, способный принимать чужой облик, не имея красноречивой колдовской Метки. Оборотень. Ахкеймион бежал из дворца, не предупредив ни императора, ни его придворных; он знал, что его уверенность сочтут чушью. Им Скеаос казался не более чем артефактом язычников-кишаурим, тоже не носивших Метки. Не видя ничего вокруг, Ахкеймион вернулся в лагерь Ксинема; он был настолько поглощен пережитым ужасом, что даже не заметил Эсменет, которая наконец-то пришла к нему.

Загадки, окружающие Майтанета. Появление Анасуримбора Келлхуса. Шпион Консульта, обнаруженный впервые за много поколений… Как он мог сомневаться и дальше? Второй Армагеддон должен вот-вот начаться.

И Ахкеймион плакал в своей скромной палатке, сраженный одиночеством, страхом и угрызениями совести.

Эсменет была проституткой из Сумны, оплакивающей и свою жизнь, и жизнь своей дочери. Когда Ахкеймион приехал в город, чтобы побольше разузнать о Майтанете, Эсменет охотно пустила его к себе. Она продолжала принимать и обслуживать клиентов, хотя понимала, какую боль это причиняет Ахкеймиону. Но у нее и вправду не было выбора: она понимала, что рано или поздно Ахкеймиона отзовут и он уйдет. Но однако все сильнее влюблялась в злосчастного колдуна. Отчасти потому, что он относился к ней с уважением, а отчасти — из-за мирской сущности его работы. Хотя самой Эсменет приходилось сидеть полуголой у окна, огромный мир за этим окном всегда оставался ее страстью. Интриги Великих фракций, козни Консульта — вот от чего у нее начинало быстрее биться сердце!

Затем пришла беда: информатор Ахкеймиона, Инрау, погиб, и потерявший дорогого человека адепт был вынужден отправиться в Момемн. Эсменет просила Ахкеймиона взять ее с собой, но колдун отказался, и ей пришлось вернуться к прежней жизни. Вскоре после этого к ней в дом с угрозами явился незнакомец и потребовал от Эсменет рассказать все, что ей известно об Ахкеймионе. Обратив ее желание против нее самой, незнакомец соблазнил Эсменет, и та обнаружила, что отвечает на все его вопросы. С наступлением утра он исчез так же внезапно, как появился, оставив лишь лужицы черного семени, как свидетельство того, что он действительно приходил.

Эсменет в ужасе бежала из Сумны, твердо решив отыскать Ахкеймиона и все ему рассказать. В глубине души она знала, что незнакомец как-то связан с Консультом. По дороге в Момемн Эсменет остановилась в какой-то деревне — починить порвавшуюся сандалию. Когда жители заметили у нее на руке татуировку проститутки, то принялись забрасывать ее камнями — так, согласно Бивню, следовало карать продажных женщин. Эсменет спасло лишь внезапное появление шрайского рыцаря Сарцелла, и ей выпало удовольствие полюбоваться на унижение своих мучителей. Сарцелл довез Эсменет до Момемна, и постепенно его богатство и аристократические манеры вскружили голову Эсменет. Сарцелл, казалось, был совершенно лишен уныния и нерешительности, постоянно изводивших Ахкеймиона.

Когда они добрались до Священного воинства, Эсменет осталась с Сарцеллом, хоть и знала, что Ахкеймион находится всего в нескольких милях. Как постоянно напоминал ей шрайский рыцарь, колдунам, к которым относился и Ахкеймион, запрещалось жениться. Если даже она убежит к нему, говорил Сарцелл, колдун все равно ее бросит — это лишь вопрос времени.

Неделя шла за неделей, и постепенно Эсменет начала все меньше ценить Сарцелла и все больше тосковать по Ахкеймиону. В конце концов, в ночь перед тем, как Священное воинство должно было выступить в поход, Эсменет отправилась на поиски колдуна. Наконец она отыскала лагерь Ксинема; но тут ее одолел стыд, и она не решилась показаться Ахкеймиону на глаза. Вместо этого Эсменет спряталась в темноте и стала ждать появления колдуна, удивляясь странным мужчинам и женщинам, сидевшим у костра. Когда наступил день, а Ахкеймион так и не появился, Эсменет побрела по покинутому городу — и Ахкеймион попался ей навстречу. Эсменет раскрыла ему объятия, плача от радости и печали…

А он прошел мимо, словно увидел совершенно чужого человека.

Эсменет бросилась прочь, решив отыскать свое место в Священной войне, но сердце ее было разбито.

Найюр урс Скиоата был вождем утемотов, одного из скюльвендских племен; скюльвендов боялись, зная их воинские умения и неукротимость. Из-за событий, сопутствовавших смерти его отца, Скиоаты, — произошло это тридцать лет назад, — собственные люди Найюра презирали его, но никто не смел бросить вызов свирепому и коварному вождю. Пришли вести о том, что племянник императора, Икурей Конфас, вторгся в Священную Степь, и Найюр вместе с прочими утемотами присоединился к скюльвендским ордам на отдаленной имперской границе. Найюр знал репутацию Конфаса и подозревал, что тот придумал ловушку, но Ксуннурит, вождь, избранный для грядущей битвы королем племен, не прислушался к его словам. Найюру оставалось лишь наблюдать за приближающейся бедой.

Спасшись во время уничтожения орды, Найюр вернулся в угодья утемотов, терзаясь еще больше, чем обычно. Он бежал от шепотков и косых взглядов соплеменников и уехал к могилам своих предков, где нашел у отцовского кургана израненного человека, а вокруг него — множество мертвых шранков. Осторожно приблизившись, Найюр с ужасом осознал, что узнает этого человека — или почти узнает. Он походил на Анасуримбора Моэнгхуса — только был слишком молод…

Моэнгхуса взяли в плен тридцать лет назад, когда Найюр был еще зеленым юнцом, и отдали в рабы отцу Найюра. О Моэнгхусе говорили, будто он принадлежит к дунианам, секте, члены которой наделены небывалой мудростью, и Найюр провел с пленником много времени, беседуя о вещах, запретных для скюльвендских воинов. То, что произошло потом — совращение, убийство Скиоаты и последовавшее за этим бегство Моэнгхуса, — мучило Найюра до сих пор. Хотя когда-то Найюр любил этого человека, теперь он ненавидел его, яростно и неистово. Он был уверен, что если бы ему удалось убить Моэнгхуса, к нему наконец-то вернулась бы внутренняя целостность.

И вот теперь, каким бы невероятным это ни казалось, к нему пришла копия Моэнгхуса, странствующая по тому же пути, что и оригинал.

Поняв, что чужак может оказаться полезен, Найюр взял его в плен. Этот человек, назвавшийся Анасуримбором Келлхусом, утверждал, что он — сын Моэнгхуса. Он сказал, что дуниане отправили его в далекий город Шайме убить своего отца. Но как бы Найюру ни хотелось поверить в эту историю, он был настороже. Он много лет непрестанно размышлял о Моэнгхусе и понял, что дуниане наделены сверхъестественными талантами и остротой ума. Теперь Найюр знал, что их единственная цель — господство, хотя там, где другие применяли силу и страх, дуниане использовали хитрость и любовь.

Найюр понял, что история, которую рассказал ему Келлхус, — именно та история, которую сочинил бы дунианин, чтобы обеспечить себе безопасный проход через земли скюльвендов. И тем не менее он заключил сделку с чужаком и согласился отправиться вместе с ним. Вдвоем они быстро пересекли Степь, увязнув в призрачной войне слова и страсти. Найюр снова и снова обнаруживал, что почти попался в хитроумно раскинутые сети Келлхуса, и успевал остановиться лишь в последний момент. Его спасали лишь ненависть к Моэнгхусу и то, что он уже знал дуниан.

У границы империи они наскочили на членов враждебного скюльвендского племени, отправившихся в набег. Нечеловеческая искусность Келлхуса в битве и потрясла, и ужаснула Найюра. После схватки они обнаружили наложницу, Серве, спрятавшуюся в груде захваченных вещей. Найюр, сраженный красотой Серве, взял ее себе и от нее узнал об объявленной Майтанетом Священной войне за освобождение Шайме, города, где, как предполагалось, ныне проживает Моэнгхус… Могло ли это быть совпадением?

Было это совпадением или нет, но Священная война заставила Найюра пересмотреть первоначальный план: в Нансурской империи скюльвендов убивали не думая, и потому Найюр намеревался ее обогнуть. Но теперь, когда фанимские правители Шайме должны были вот-вот увязнуть в войне, для них с Келлхусом остался лишь один способ добраться до священного города — стать Людьми Бивня. Найюр понял, что им остается лишь присоединиться к Священному воинству, которое, если верить Серве, собиралось у города Момемна, самого сердца Нансурской империи, — то есть именно там, где ему нельзя было показываться. Кроме того, Найюр не сомневался, что теперь, когда они благополучно пересекли Степь, Келлхус убьет его: дуниане не терпели никаких помех и никаких обязательств.

После спуска с гор Найюр поссорился с Келлхусом: тот заявил, что Найюр по-прежнему его использует. На глазах у перепуганной и потрясенной Серве двое мужчин сразились на вершине горы, и, хотя Найюру удалось удивить Келлхуса, дунианин с легкостью одолел скюльвенда и поднял над обрывом, держа за горло. Желая доказать, что по-прежнему намерен соблюдать условия сделки, Келлхус пощадил Найюра. Он сказал, что Моэнгхус, прожив столько лет в миру, мог стать чересчур могущественным. Он сказал, что им потребуется вступить в армию, а он, в отличие от Найюра, ничего не знает о войне.

Несмотря на все дурные предчувствия, Найюр поверил Келлхусу, и они продолжили путь. Найюр видел, что Серве с каждым днем все сильнее влюбляется в Келлхуса. Это причиняло ему боль, но Найюр не желал в этом признаваться и говорил себе, что воинам нет дела до женщин, особенно до тех, что захвачены в качестве добычи. Какая ему разница, что днем она принадлежит Келлхусу? Ночью она все равно достается ему, Найюру.

После тяжелого опасного пути они наконец-то добрались до Момемна, места сбора Священного воинства. Там их привели к одному из военачальников, конрийскому принцу Нерсею Пройасу. В соответствии с их планом, Найюр заявил, будто он — последний из утемотов и путешествует с Анасуримбором Келлхусом, князем северного города Атритау, который увидел Священное воинство во сне и возжелал к нему присоединиться. Однако же Пройаса куда больше заинтересовал сам Найюр, его знания о фаним и их способах ведения войны. Рассказы Найюра произвели на Пройаса сильное впечатление, и конрийский принц принял его со спутниками под свое покровительство.

Вскоре Пройас привел Найюра и Келлхуса на встречу предводителей Священного воинства с императором, где должна была решиться судьба Священной войны. Икурей Ксерий III отказывался снабдить Людей Бивня продовольствием, пока они не поклянутся, что все земли, отвоеванные у фаним, отойдут Нансурской империи. Шрайя Майтанет мог заставить императора дать продовольствие, но боялся, что Священному воинству не хватает полководца, способного одолеть фаним. Император предлагал на эту роль своего выдающегося племянника, Икурея Конфаса, прославившегося эффектной победой над скюльвендами при Кийуте, — но опять же лишь в том случае, если предводители Священного воинства откажутся от притязаний на отвоеванные территории. И тогда Пройас предпринял дерзкий маневр: он предложил на роль главнокомандующего не кого иного, как Найюра. Вспыхнула яростная перепалка, и Найюру удалось взять верх над императорским племянником. Представитель шрайи приказал императору обеспечить Людей Бивня продовольствием. Священное воинство должно было вот-вот выступить.

В считанные дни Найюр превратился из беглеца в командующего величайшим войском, равного которому еще не видели в Трех Морях. Каково же было скюльвенду, вынужденному поддерживать отношения с чужеземными принцами — людьми, которых он поклялся уничтожить! Как он страдал, видя, к чему ведет его месть!

Той ночью он смотрел, как Серве отдалась Келлхусу телом и душой, и размышлял над тем ужасом, который он принесет Священному воинству. Что Анасуримбор Келлхус — дунианин! — сделает с Людьми Бивня? А какая разница? — сказал себе Найюр. Главное, что Священное воинство движется к далекому Шайме. К Моэнгхусу и обещанию крови.

Анасуримбор Келлхус был дунианским монахом, которого отправили на поиски его отца, Анасуримбора Моэнгхуса.

С тех самых пор, как во время Первого Армагеддона, что случился две тысячи лет назад, дуниане обнаружили тайную цитадель верховных королей Куниюрии, они поселились там и жили вдали от мира, на протяжении поколений совершенствуя рефлексы и интеллект и непрестанно тренируя тело, мысли и лицо, — и все ради чистого разума, священного Логоса. Стараясь сделать себя совершенным выражением Логоса, дуниане превратили свое существование в борьбу с иррациональностями, влияющими на человеческий разум: историей, обычаями и страстями. Они верили, что именно так со временем вырвутся из тисков того, что называли Абсолютом, и станут истинно свободными душами.

Но теперь их поразительная изоляция подошла к концу. После тридцати лет изгнания один из дуниан, Анасуримбор Моэнгхус, вновь появился в их снах и потребовал, чтобы к нему прислали его сына. Келлхус предпринял труднейшее путешествие через земли, давно покинутые людьми; ему ведомо было лишь одно: его отец живет в далеком городе Шайме. Он зазимовал у охотника по имени Левет и обнаружил, что может читать мысли охотника по выражению его лица. Келлхус понял, что люди, рожденные в миру, — сущие младенцы по сравнению с дунианами. Он принялся экспериментировать и выяснил, что способен добиться от Левета чего угодно — любой любви, любого самопожертвования, — обходясь одними лишь словами. А ведь его отец провел среди подобных людей тридцать лет! Каковы же теперь пределы могущества Анасуримбора Моэнгхуса?

Когда в охотничьи угодья Левета вторглась банда шранков, существ нечеловеческой расы, людям пришлось спасаться бегством. Левет был ранен, и Келлхус бросил его шранкам, не испытывая ни малейших угрызений совести. Но шранки все равно догнали его, и Келлхус сразился с их вожаком, безумным Нелюдем, который едва не одолел дунианина при помощи магии. Келлхусу удалось бежать, но его терзали вопросы, на которые у него не было ответов. Его учили, что магия — не более чем суеверие. Неужто дуниане способны ошибаться? А тогда какие еще факты они проглядели или неверно оценили?

Через некоторое время Келлхус нашел убежище в древнем городе Атритау. Там он сумел организовать экспедицию, чтобы пересечь кишащие шранками равнины Сускары. Келлхус проделал этот путь и пересек границу — лишь затем, чтобы его тут же взял в плен сумасшедший скюльвендский вождь Найюр урс Скиоата, человек, знающий и ненавидящий его отца, Моэнгхуса.

Найюр знал дуниан, и поэтому им невозможно было манипулировать напрямую. Но Келлхус быстро понял, что может обернуть жажду мести, терзающую Найюра, к собственной выгоде. Он заявил, что его послали убить Моэнгхуса, и попросил скюльвенда отправиться с ним. Снедаемый ненавистью Найюр неохотно согласился, и двое мужчин двинулись через степи Джиюнати. Келлхус снова и снова пытался завоевать доверие Найюра, чтобы завладеть его разумом, но варвар упорно сопротивлялся. Его ненависть и проницательность были слишком велики.

Затем уже у самой границы Нансурской империи они нашли наложницу по имени Серве, которая рассказала им о Священном воинстве, собирающемся в Момемне, — воинстве, которое намеревалось выступить на Шайме. Келлхус понял, что отец не случайно призвал его. Но что же Моэнгхус задумал?

Они перешли горы и вступили на земли империи. Келлхус видел, как в Найюре растет уверенность: он делается бесполезен. Найюр решил, что убить Келлхуса — почти то же самое, что убить Моэнгхуса, и напал на него. И потерпел поражение. Чтобы доказать скюльвенду, что в нем все еще нуждаются, Келлхус пощадил его. Он понимал, что должен прибрать к рукам Священное воинство, но сам ничего не смыслил в военном деле.

Найюр знал Моэнгхуса и знал дуниан, и это превращало его в помеху. Но воинские навыки делали скюльвенда бесценным. Чтобы заполучить эти знания, Келлхус принялся соблазнять Серве, используя девушку и ее красоту как обходной путь к истерзанному сердцу варвара.

Очутившись на землях империи, они наткнулись на патруль имперских кавалеристов, и их путешествие в Момемн превратилось в бешеную скачку. Когда они наконец добрались до лагеря Священного воинства, их тут же отвели к Нерсею Пройасу, наследному принцу Конрии. Чтобы пользоваться уважением среди Людей Бивня, Келлхус солгал и назвался князем Атритау. Пытаясь заложить основы будущей власти, он рассказал, будто его преследовали сны о Священной войне, — и, не распространяясь особо на эту тему, намекнул, что сны были ниспосланы Богом. Поскольку Пройаса куда больше заинтересовал Найюр — конриец тут же понял, как с помощью военного опыта скюльвенда сорвать планы императора, — он вообще не обратил особого внимания на заявление Келлхуса. Единственным, у кого Келлхус вызвал серьезное беспокойство, был сопровождавший Пройаса адепт Завета Ахкеймион Друз — особенно его встревожило имя дунианина.

На следующий вечер Келлхус обедал вместе с колдуном и постарался обезоружить его при помощи чувства юмора и произвести впечатление, задавая нужные вопросы. Он много знал об Армагеддоне и о Консульте, и хотя он видел, что имя Анасуримбор внушает Ахкеймиону ужас, все равно попросил этого печального человека стать его учителем. Келлхус уже начал понимать, что у дуниан о многом были неверные представления — в том числе и о колдовстве. Ему столько всего необходимо было узнать, прежде чем он встретится лицом к лицу с отцом…

Было созвано последнее совещание, чтобы разрешить разногласия между предводителями Священного воинства, желающими выступить в поход, и императором Нансурии, который отказывался обеспечить их продовольствием. Келлхус, сидевший рядом с Найюром, изучал души присутствующих и прикидывал, кого каким образом можно будет поработить. Однако среди советников императора оказался один, по лицу которого Келлхус ничего не смог прочесть. Он осознал, что у этого человека поддельное лицо. Пока Икурей Конфас и айнритийские высокородные дворяне грызлись между собой, Келлхус изучал советника. Читая по губам его собеседников, Келлхус узнал, что его зовут Скеаос. Не может ли этот Скеаос быть агентом его отца?

Однако, прежде чем Келлхус успел прийти к какому бы то ни было выводу, император заметил, что дунианин внимательно наблюдает за его советником. И хоть Священное воинство праздновало победу над императором, Келлхус был ошеломлен и сбит с толку. Никогда еще он не предпринимал столь глубокого исследования.

Той ночью он вступил в плотские отношения с Серве, продолжая терпеливо трудиться над уничтожением Найюра — точно так же, как должны были быть уничтожены все Люди Бивня. Где-то, за фальшивыми лицами, скрывалась призрачная фракция.

Далеко на юге Анасуримбор Моэнгхус ждал приближения бури.