Воин и чародей

Глава 6

Добравшись до конюшни, они обнаружили, что Адиль уже удобно устроился в кресле, которое любезно принес ему старший конюх, и потягивает из кубка что-то ароматное и горячее.

— Я уже видел, — приветствовал он их, — и мне это совсем не нравится. — Он кивнул на ближайший денник, откуда выглядывала лошадиная морда, принюхиваясь к новоприбывшим. Это был стройный и изящный конь, весь белый, с большими темными глазами и острыми чуткими ушами. Сигурд потрепал его по шее, вне себя от восхищения и зависти.

— Он чересчур хорош для Ранхильд, — сказал он. — Лучше подарить ей клячу наподобие Рольфовой.

Йотулл снисходительно хохотнул и смахнул с носка сапога соломинку.

— О нет, этот скакун в самый раз для Ранхильд. Знай ты хоть немного его привычки, ты бы тотчас со мной согласился.

Адиль фыркнул:

— Я знаю, что такое этот конь, и ваш замысел мне совсем не по душе. Я намерен положить конец этому заговору и сделаю это единым словом. — Он поднялся и вперил в Йотулла сердитый взгляд — так ястреб-перепелятник зло шипит и щелкает клювом на орла.

— Да нет же, все будет замечательно! — жизнерадостно воскликнул Рольф.

— Завтра в честь великого праздника будут устроены всякие состязания — скачки, поединки и тому подобное. Ранхильд, само собой, возгордится своим новым конем — он ведь явно самый красивый и быстрый в форте, а доброму воину от него будет мало проку. В самый разгар празднеств один из нас подъедет к ней и шепнет словечко на ушко этому красавцу — а тот помчится прочь стрелой, прямо к ближайшему пруду и плюхнется туда у всех на глазах.

Все промокнет насквозь — новая сбруя, праздничная одежда, а главное — сама Ранхильд и ее нахальный носик, который она задирает так высоко! После такого унижения она месяц никому не покажется на глаза. Ты же знаешь, Адиль, как она похваляется своим умением управляться с лошадьми. Я вот только не знаю, куда бы ее окунуть — в лошадиную запруду или в озеро на краю долины. В запруде полно ила и пиявок, так что, может быть, в конце концов остановиться на ней?

Сигурд настороженно поглядывал на своих приятелей и помалкивал, не желая глупыми вопросами выдать свое невежество. Адиль тотчас же уловил выражение его лица и пояснил:

— Это не простой конь, а никур, злобное чудовище в лошадиной шкуре. Он кажется кротким и ласковым, охотно несет на себе всадника, но стоит назвать его по имени, и он опрометью поскачет прочь, чтобы окунуться в ближайшем водоеме. Известны случаи, когда такие твари подминали седоков и топили. Вообрази, как вы будете объясняться с Хальвданом, если что-то подобное приключится с Ранхильд.

— Да ведь мы позаботимся, чтобы с ней ничего не случилось. Промокнет — вот и все, — добродушно заверил его Рольф. — Сигги и я будем держаться поблизости, чтобы первыми над ней посмеяться. Может быть, мы будем участвовать в скачках к озеру, чтобы назвать нужное слово, когда она доскачет до воды.

Адиль решительно покачал головой:

— Слишком опасно все это.

— Да ведь там будет половина форта, и ее сразу выволокут на сушу, — не сдавался Рольф. — Да и озеро совсем неглубокое. Если хочешь, мы с Сигги будем ждать там, чтобы выкрикнуть имя коня и сразу прыгнуть за ней, если понадобится. Лично я предпочел бы, чтобы она немного поплавала, наглоталась водички и как следует промокла.

— Как только утром вернется Хальвдан, я поговорю с ним об этом, — резко, почти враждебно бросил Адиль Йотуллу. — Это все твои штучки, и я предчувствую, что дело обернется бедой.

Йотулл лишь пожал плечами и повернулся, чтобы уйти.

— Я вижу, тебя не переубедишь. Поступай как знаешь, Адиль.

На мгновение он встретился взглядом с Сигурдом, и тот вдруг ощутил странную уверенность, что Йотулл не намерен смиряться со вмешательством Адиля.

В эту минуту к конюшне подошла Ранхильд в сопровождении целой толпы альвов — она явилась лично убедиться, что ее ожидает какой-то особенный подарок Хальвдана. Даже не глянув на Рольфа и Сигурда, она бросилась к коню, и альвы, столпившиеся за ее спиной, чтобы не упустить такое зрелище, совершенно оттеснили Адиля — он никак не мог предостеречь ее. Рольф пришел на помощь к Адилю, боясь, как бы в толчее не переломали его старческие кости. Старый маг был так сутул и мал ростом, что его могли ненароком придавить и даже не заметить. Он упрямо надвинул шляпу ниже на лоб, протискиваясь в толпе рослых альвов, и почти уже добрался до Ранхильд, когда вдруг Сигурд увидел, что старик согнулся в три погибели, судорожно хватаясь за спину.

Рольф тотчас это заметил и, протолкавшись между альвов, подхватил старца и бережно опустил на охапку соломы, не дав ему свалиться на пол.

— Проклятая спина!.. — прокряхтел Адиль, серея от боли. — Боюсь, Рольф, придется тебе нести меня домой. И лечиться предстоит не один день. Я и пальцем не могу шевельнуть.

— Часто у тебя бывают такие приступы, Адиль? — спросил Сигурд, все еще косясь на порог конюшни: ему чудилось, что секунду назад он увидел притаившегося в тени Йотулла, который делал движения, весьма похожие на заклинательные пассы. Сигурд едва не сказал об этом Адилю, но, поразмыслив немного, все же промолчал — сказать означало бы сплетничать об Йотулле, а тому бы это наверняка не понравилось.

— Всегда не вовремя накатывают… — проворчал Адиль, пока Сигурд и Рольф укладывали его на широкую доску, чтобы отнести домой. — Точно дюжину кинжалов воткнули в поясницу… Проклятье, я ничего не смогу сделать с никуром, которого вы подсунули Ранхильд вместо нормальной лошади. Ох, Рольф, если ты меня хоть немножко любишь, не следовало тебе поручать Йотуллу эту проказу. Но я вижу, ты желаешь повеселиться, несмотря ни на что. Если случится беда, не говори потом, что я тебя не предупреждал!

— Не случится никакой беды, — успокаивал старика Рольф, пока они спускали доску с Адилем, головой вперед, по крутым ступенькам в подвал. — Мне только жаль, что ты пропустишь такую потеху.

Сигурд упорно молчал, пока пробовали снадобье за снадобьем — травы, от которых слезились глаза, едкие мази и горячие припарки, которые, казалось, вот-вот испекут старого мага живьем. Когда ни одно средство не помогло и Адиль пришел в совершенную ярость, Сигурд как бы между прочим заметил, что причиной недомогания могут быть чары.

— Ну конечно! — вскричал Адиль. — Как это я сам не догадался? Бегите за Миклой, сейчас же! Только Йотулла не зовите — не хочу, чтобы он шатался поблизости.

Микла, появившись в подвале, был серьезнее обычного. Не говоря ни слова, он принялся за заклинания, то и дело с неудовольствием поглядывая на Рольфа и Сигурда.

— Очень сложные чары, — вздохнув, наконец признался он. — Нужно много времени, чтобы снять их, а Йотулл вряд ли меня отпустит надолго — особенно когда ему выгодно, чтобы Адиль подольше оставался беспомощным.

— Всему виной этот злосчастный никур, — простонал Адиль. — Йотулл не даст мне убрать его, покуда тварь не причинила беды.

— Мне тоже этот замысел совсем не по нраву, — согласился Микла, опять строго глянув на Рольфа и Сигурда. — Я-то постараюсь следить за событиями, но вряд ли кто-нибудь из нас сумеет что-то сделать, если уж в дело вмешался Йотулл. Знаешь, Сигурд, не следовало тебе просить у него помощи в этом дурацком заговоре.

— Вовсе он не дурацкий! — огрызнулся Сигурд скорее со злостью, чем с убежденностью, — надо же ему было как-то защищаться! — Рольф считал, что это совсем неплохая идея. И он, между прочим, не старается во всем обвинять меня, когда даже еще ничего не случилось.

Микла спрятал в суму свои магические инструменты.

— Адиль, я вернусь, когда смогу продолжить лечение. И найду кого-нибудь, кто мог бы посидеть с тобой, пока не встанешь на ноги.

Завтра, наверно, тебе будет одиноко — почти все сбегутся смотреть на скачки. — В последний раз сурово глянув на Сигурда и Рольфа, он ушел и плотно прикрыл за собой дверь.

Позднее, когда Адиль то ли спал, то ли путешествовал где-то в облике своей фюльгьи — маленького сокола, — Сигурд спросил у Рольфа:

— Ты не боишься, что завтра с Ранхильд случится что-то плохое? Может, мне и вправду не следовало просить совета у Йотулла?

— Ну, по правде говоря, мне немного не по себе. Однако я говорю себе, что Йотулл не сделает ничего ужасного, или он отпугнет тебя и навсегда потеряет свое на тебя влияние.

— Меня, отпугнет? Ха! — Сигурд помолчал немного, упорно глядя на угли в очаге. — С чего бы мне его бояться? И о каком влиянии ты говоришь?

— Когда просишь у кого-то одолжения, он тоже кое-что может попросить в ответ, — сонным голосом пояснил Рольф.

Сигурд надолго задумался и наконец подал голос:

— Что же, по-твоему, он мог бы у меня попросить? — Его взгляд остановился на камне очага, под которым все еще была спрятана шкатулка. — А, Рольф? Ты спишь?

Рольф действительно спал, и Сигурд остался наедине со своими тревожными мыслями, а в комнате между тем становилось все темнее и холоднее — ночь вступала в свои права.

Утром, еще до рассвета, начались приготовления к скачкам и состязаниям в честь дня рождения Ранхильд. Разношерстный отряд юнцов Боргиля задумал большое представление, скачки с эстафетой и демонстрацию своего весьма несовершенного искусства верховой езды — по мнению Рольфа и Сигурда, это предприятие обещало стать на празднике самым смешным. Другие разъезды замышляли показать прыжки через препятствия и покрасоваться прочими своими талантами, а также устроить шутливое сражение. В каждом случае были подготовлены награды — и для лучших, и для худших, потому что альвам свойственно относиться к побежденным почти с тем же восторгом, что и к победителям. Завершением праздника будут скачки, сначала — среди самых неумелых наездников, включая женщин и девушек форта. Ранхильд с презрением отказалась от этой части состязаний. Она не считала достойным для себя ни одно состязание, кроме самого последнего, — в нем должны были участвовать лучшие наездники форта, четверо командиров разъездов и еще несколько воинов, чьи кони могли сравняться быстротой с их скакунами. Первым в этом состязании был бы, несомненно, Хальвданов огромный жеребец стального серого цвета — если б только Хальвдан успел вернуться из рейда пораньше, чтобы дать коню отдохнуть до начала скачек на закате.

В суматошном круговороте дня Сигурд гораздо чаще вспоминал Йотулла, а не Адиля, хотя Микла и сказал ему, что Йотулл не намерен появляться на празднике. Все же ему удалось отвлечься от мрачных мыслей и даже выиграть награду за прыжки — в этом состязании награждали каждого, кто во время скачки ни разу не вылетел из седла.

К полудню, когда в состязаниях был устроен перерыв и началось грандиозное пиршество, надежда увидеть на скачках Хальвданова серого изрядно потускнела. Разъезд Хальвдана до сих пор не вернулся, и самые мрачно настроенные альвы начали уже беспокоиться. Впрочем, такие задержки были не в новинку, так что веселого духа празднества это не понизило, тем более что в достатке было эля, чтобы пить за здоровье Ранхильд. Ей исполнилось двадцать — самый подходящий возраст, чтобы избрать себе супруга; однако Ранхильд уже не первый год усердно заверяла всех и каждого, что в Хравнборге не найдется мужчины, достойного стать ее избранником.

Наконец пришли к концу дурашливые состязания, и лучшие наездники проезжали по кругу, чтобы разогреть коней перед решающими скачками.

Ранхильд была в роскошном красном одеянии, обильно покрытом вышивкой от высокого ворота короткой куртки до изящных отворотов сапог из оленьей кожи. Белый конь-никур приплясывал под ней, развевая длинный хвост; грива его струилась на ветру, точно морская пена. Когда солнце начало опускаться к горизонту, наездники заняли места в начале скакового круга, а Рольф и Сигурд понеслись к небольшому озеру, которое огибала тропа. На берегу, почти вырастая из самой воды, высился утес, и как раз по нему пролегал путь скачек.

Никто больше не захотел выезжать так далеко из форта. День угасал, удлинялись тени, порывистый ветер становился все холоднее, и Сигурд вдруг осознал, что они совсем одни. Темная вода озера казалась ледяной, и он никак не мог разглядеть дна.

— Едут, едут! — хихикнул Рольф, прятавшийся за валунами неподалеку от подножия утеса. — А за ними половина форта. И на глазах у всех она позорно плюхнется в воду!

Копыта коней стучали по камням, и Ранхильд намного опередила соперников. Всадники отражались в темной воде под утесом. Далеко позади скакали жители форта, криками подбадривая своих любимцев. Сигурд вдруг увидел, как белый никур замотал головой, попятился и заметался так, что усмирить его было невозможно. Прочие кони сбились с двух сторон, едва избежав опасного столкновения. С другого берега озера донеслись тревожные крики — там собрались зрители, которые хотели видеть, как наездники проскачут вдоль воды. Никур взвился на дыбы, бросаясь из стороны в сторону, и Ранхильд никак не удавалось его усмирить.

Рольф и Сигурд, спотыкаясь, спешили из своих укрытий в валунах на помощь к Ранхильд. Падение с утеса грозило бедой — из воды у его подножия торчали острые черные камни, о которые могли разбиться и конь, и всадник.

Они подбежали к Ранхильд, увертываясь от кованых копыт никура, и попытались поймать его за узду. Отдуваясь и сыпля ругательствами, Сигурд вдруг различил едва слышный зов.» Никур, никур!»— звал голос, а тварь с удвоенной силой порывалась спрыгнуть с утеса. Сигурд схватил коня за ухо и дернул изо всей силы — так укрощали непослушных коней; но никур лишь взвился в последнем прыжке, увлекая с собой Сигурда. Ранхильд пронзительно закричала — они падали вниз, к камням, торчащим из воды. Миг спустя черная вода сомкнулась над головой Сигурда. Чудом ему удалось в падении миновать камни. Вынырнув на поверхность, он увидел Ранхильд — она пыталась уцепиться за впадинку в камне. Берег здесь был так крут, что вскарабкаться на него не было никакой возможности, и бурлящая вода безжалостно сводила на нет все их попытки спастись. Сигурд подтолкнул Ранхильд к месту, где можно было продержаться, пока не прибудет помощь. Рольф на вершине утеса кричал во все горло, призывая подмогу, но, насколько мог судить Сигурд, без длинной веревки здесь трудно было что-нибудь сделать.

— Так хо-олодно! — Зубы у Ранхильд дробно стучали. — Я больше не могу держаться! — Ее пальцы посинели от ледяной воды и кровоточили, содранные в попытках уцепиться за камень. — Видишь где-нибудь моего коня или он утонул?

Сигурд рискнул быстро оглянуться, но коня не увидел — лишь сильнее вздымались гонимые ветром волны, и солнце раньше времени гасло, опускаясь в непроницаемо-черную тучу. Очень скоро те, кто придет им на помощь, даже не смогут разглядеть их в воде.

— Есть о чем беспокоиться и без этой проклятой твари! — бросил Сигурд, надеясь, что голос не выдаст его страха. Он замерз, израненные пальцы нещадно ныли. Однако во что бы то ни стало нужно было помешать Ранхильд соскользнуть в воду. Нет времени гадать, кому принадлежит голос, который в скалах над озером звал никура, — но одно воспоминание об этом зове пробуждало в душе Сигурда черные предчувствия. Он глянул вверх, где альвы что-то ободряюще им кричали, а кое-кто пытался спуститься вниз по отвесному склону, рискуя переломать руки, а то и шею. За веревками в форт уже послали. С каждой минутой темнело.

— Что это? — вскрикнула вдруг Ранхильд. — Там, в воде, под нами…

Похоже, мой конь, бедняжка, наконец всплывает на поверхность.

Сигурд оглянулся. В самом деле из воды показалась узкая морда коня с еще открытыми глазами, бледная грива колыхалась на воде. Миг спустя он увидел неподалеку еще две головы и извивающуюся груду чешуйчатых шей и щупалец. Ранхильд тоже увидела чудище и, пронзительно завизжав, прыгнула с камня, на котором они стояли, в воду и, барахтаясь, поплыла к другому камню, дальше от берега. Сигурд поплыл следом, едва двигаясь, — промокшая одежда и секира у пояса тянули его на дно не хуже якоря. Он нагнал Ранхильд и схватил ее сзади за куртку — тяжелое одеяние мешало девушке удержаться на плаву. Ранхильд билась и царапалась в ужасе, захлебываясь водой, но Сигурд крепко держал ее, понимая, что в панике она способна утопить их обоих. Доплыв до камня, он оглянулся на морока. Тот плавал кругами, держась между ними и их спасателями. Одна голова высунулась из воды и оскалила клыки, жутко зарычав, — Ранхильд завизжала, вжимаясь в камень и, против своей воли, не могла отвести взгляда от чудовища. С булькающим хохотком морок подплывал все ближе, и три пары его глаз водянисто блестели над темной гладью озера.

— Ему нужен я, а не ты, — прохрипел Сигурд, обнажая секиру. — Проберись на другую сторону и скройся из виду, ясно? Может, я смогу удержать его поодаль, если у меня будет твердая почва под ногами. — Его ноги нашарили скользкий уступ, и он перехватил секиру обеими руками, но, увы, противник оставался пока страшной глыбой в темной воде.

— Глупости! — всхлипывая, возразила Ранхильд. — Он не успокоится, пока не убьет нас обоих. Я не хочу остаться здесь одна, так что пускай он прикончит меня первой. Не могу видеть это… — Она взвизгнула от ужаса — скользкое щупальце хлестнуло ее по плечу и задело лицо. Сигурд и Ранхильд из последних сил бросились к другому камню, и Сигурду даже показалось, что он коснулся ногами дна. Рольф, помнится, говорил, что озеро не глубже лошадиной запруды, — кроме мест вокруг утесов. Так что у морока было в достатке глубокой воды, чтобы беспрепятственно продвигаться по озеру.

Тварь гнала их от камня к камню, с каждым разом все дальше от спасателей.

Уже вокруг всего озера горели костры, и в форте кричали до хрипоты, так что вряд ли там расслышали бы крики с озера.

Наконец Сигурд и Ранхильд добрались до последнего валуна. Дальше отступать было некуда. Сигурду удалось выволочь Ранхильд из воды на отлогую вершину камня, и девушка цеплялась за каждую трещину, тихо постанывая всякий раз, как соскальзывала еще немного вниз. Глаза морока горели во тьме, устремленные к тому месту, где притаились его жертвы.

Сигурд одной рукой держался за какой-то скользкий выступ, а другой сжимал секиру. Когда первая голова оказалась в пределах досягаемости, он изо всех сил швырнул в нее секиру. Морок с ужасным ревом взвился, наполовину вынырнув из воды, щупальца извивались и корчились, точно змеи, поблескивая в кровавых отсветах последних солнечных лучей. Тварь торжествовала победу и ярилась, вспенивая воду и утробно рыча, — и вдруг темноту прорезала стрела огня и, шипя, вонзилась в одну из трех шей. С пронзительным воплем морок нырнул, пытаясь погасить огонь, но пламя обратилось в раскаленный уголь, въедавшийся в плоть чудовища.

— Хальвдан! — прокричал Сигурд в ветер и тьму. Он постоянно вспоминал ярла и его чудесную перчатку с тех самых пор, как морок принялся гонять их от камня к камню.

Словно отвечая на его зов, бледное сияние очертило на берегу озера силуэт всадника на коне. Конь прыгнул в озеро — вода была ему по грудь — и двинулся вперед, разрезая волны, точно нос корабля, и несколько раз почти выпрыгивал из воды в мощных фонтанах брызг — стало казаться, что всадник и конь летят над водой. Всадник крутил над головой секиру сверкающим кругом и, прянув почти в самую гущу спутанных змеевидных щупалец, с убийственной меткостью метнул оружие. Морок с яростным ревом втянул в себя секиру и отступил, попытавшись напоследок хлестнуть щупальцем Хальвдана, — тот мечом легко отразил удар. Да, это был Хальвдан — Сигурд признал его по перчатке, которая колдовски светилась на правой руке.

Морок отступил далеко, зловещими стонами отмечая свои раны и щелкая тремя рядами зубов. Конь Хальвдана не слишком устойчиво стоял на подводном камне, а его седок глядел на горящие во тьме глаза чудовища.

— Теперь он больше не нападет, — сказал Хальвдан. — Он испробовал на себе силу перчатки; боюсь только, что храбрость очень скоро к нему вернется. Усади Ранхильд в седло и сам сядь позади нее. Когда доберешься до берега, пошли за мной Атли. Он храбрый и славный конь, но троих зараз не вынесет.

Сигурд поднял Ранхильд в седло, но сам взбираться на коня не спешил.

— Только трус, — сказал он, — оставит другого посреди озера лицом к лицу с мороком. Я могу поплыть, держась за хвост или стремя.

— Нет, я приказываю тебе — возьми Ранхильд и уходи.

— Ни за что, — стуча зубами, ответил Сигурд. — Я сам доплыву до берега.

Посмотри на Ранхильд — она замерзла до костей. Нельзя тратить время на споры.

Хальвдан глянул на девушку, которая покачивалась в седле, уткнувшись лицом в гриву коня.

— Ты прав. Но все же ты сядешь в седло, а я поплыву. Ты и так сегодня довольно наплавался.

Обратное путешествие оказалось куда медленнее. Конь Атли просто плыл, а не летел над водой. Хальвдан держался за стремя и все время осторожно оглядывался. Позади, в тишине озера, мягко всплескивала и шипела вода — что-то большое плыло следом за ними.

Морок не решился напасть еще раз. Они благополучно добрались до берега, где их ожидали альвы с охапкой сухих одеял и горячим пряным вином.

Ранхильд, почти потерявшую сознание, закутали с ног до головы, и тогда Сигурд позволил кому-то набросить на его плечи плащ, но настойчиво требовал, чтобы девушку немедля доставили в форт, и довольно самонадеянно предлагал для этой цели Хальвданова Атли, поскольку знал, что никто не сравнится с этим конем в быстроте.

Он не успокоился, покуда не передал Ранхильд с рук на руки ее служанкам, которые, уж верно, поставят форт на уши, но вдохнут жизнь в ее бледное холодное личико. Сигурд ушел в зал и стоял там у жарко горящего очага; пар валил от его сырой одежды, но он наотрез отказывался переодеться в сухое и начисто отвергал все предложения что-то съесть и выпить, дабы согреться. Физические неудобства были сущим пустяком в сравнении с той бурей ярости, которая бушевала в его мыслях.

Вошел Хальвдан и, не говоря ни слова, прошел мимо Сигурда, чтобы поскорее узнать, как дела у Ранхильд. Скоро он вернулся, уже сменив одежду, и категорически велел Сигурду переодеться в сухое, пока он не подхватил горячку.

— Никуда я не пойду, пока не услышу, что Ранхильд вне опасности! — строптиво ответил Сигурд, не обращая внимания на дружеское беспокойство столпившихся в зале воинов.

Хальвдан нахмурился.

— Что ж, если тебе так угодно глупить, можешь исходить паром возле моего очага — там все вести о ней дойдут до тебя достаточно быстро. Она замерзла, ее знобит, но хуже всего, я думаю, потрясение от страха. — Он поманил Сигурда за собой, и тот молча пошел следом, снова отказавшись от еды, питья и сухой одежды. Хальвдан сел в кресле у огня и молча курил трубку, держа свои мысли при себе.

— Полагаю, ты все еще думаешь, что это я наслал на тебя Гросс-Бьерна, — вдруг сказал ярл.

— Так я думал вначале, — ответил Сигурд после долгого молчания. — Но теперь я не могу поверить, чтобы даже ты рисковал жизнью невинной девушки, только бы добраться до врага. Правда, мне казалось подозрительным, что ты покинул форт именно тогда, когда все и случилось. — Он пронзительно глянул на Хальвдана, все еще не в силах окончательно отречься от подозрений.

— И мое возвращение оказалось весьма кстати, — продолжил Хальвдан, точно прочтя его мысли. — С Ранхильд, в конце концов, ничего дурного не случилось. Один из вас легко мог погибнуть. Быть может, в следующий раз тебе так не повезет. Если б ты только согласился отдать шкатулку мне на хранение, все коварство Бьярнхарда обратилось бы против меня, а ведь я гораздо лучше, чем ты, способен постоять за себя в этом мире. — Увидев, как Сигурд мгновенно насторожился, Хальвдан встал и, бормоча проклятия, прошелся по комнате. — Я вижу, твоя бабка непобедима! Что бы я ни сделал, твоей благосклонности не добьюсь.

— Всякий вопрос невредно рассмотреть с двух сторон, — настороженно ответил Сигурд. — Я ведь в самом деле не знаю, ты преследуешь меня этим мороком или кто другой.

— Но считаешь, похоже, что именно я, — с горечью отозвался Хальвдан и обернулся к двери, в которую кто-то постучал.

Рольф робко заглянул в комнату и, когда Хальвдан проворчал что-то и кивнул, с несчастным видом проскользнул в дверь и встал рядом с Сигурдом.

— Это все моя вина, — объявил он. — Это я придумал унизить Ранхильд, потому что она считает меня ничтожеством, и правильно, в общем, считает.

Если бы не я, Йотулл не подсунул бы ей своего проклятого никура, а хуже всего, что тебя, Хальвдан, не было в форте, чтобы остановить его. У Адиля сильно прихватило спину как раз тогда, когда он пытался предостеречь Ранхильд, и теперь мне кажется, что это случилось неспроста. Он, конечно, мог послать кого-нибудь к ней с предупреждением, и этим кем-то мог быть я, но ведь я был по уши в этом дурацком заговоре. Он, наверно, уже никогда мне не поверит…

Хальвдан медленно поднял руку.

— Ты говоришь, это Йотулл привел никура в Хравнборг? — Голос его был суров.

— Да, — опередил Рольфа Сигурд, — и в этом больше виноват я. Это я просил помощи у Йотулла, а потом уж мы ничего не могли сделать. Жаль, что тебя не было в форте.

— Да уж! — проворчал Хальвдан. — Нас преследовали в рейде сплошные неудачи. Два коня захромали, а мы не могли их бросить, не могли и отпустить двоих воинов в форт без нас. Когда до Хравнборга оставалось еще несколько миль, я почуял неладное и один поскакал вперед. Мне казалось, что Ранхильд зовет меня, а голос доносится с озера. Остальное тебе известно. Однако меня сильно беспокоит участие Йотулла во всей этой истории. Конечно, то, что кони захромали, могло быть простой неудачей.

Может, мы не заметили, что они больны, еще когда покупали их. Может быть, и спина у старого Адиля заболела сама по себе. Мы все знаем, что морок охотится за Сигурдом, а все мороки — оборотни и могут принимать любой облик. Но вот одного я понять не могу — как мог такой могучий и величественный маг, как Йотулл, опуститься до такой глупой проделки? Если б я не услышал зов о помощи, это приключение могло бы окончиться весьма плачевно.

Безмолвно соглашаясь с ним, Сигурд глядел на носки своих промокших сапог и вспоминал тихий голос, который звал никура. Он знал, что должен бы рассказать об этом Хальвдану… но отчего-то не хотелось. Мучительная мысль, что это мог быть Йотулл, все время преследовала его, и он старательно прятал ее даже от себя — как и мысль, что становиться у Йотулла на пути вредно для здоровья, — это наглядно доказывала больная спина Адиля.

Хальвдан расхаживал по комнате, и его огромная тень на стене послушно металась следом за ним.

— Мы с Йотуллом не очень-то ладим, и это ни для кого не тайна. Будем считать, что он хотел напугать Ранхильд этим никуром… если не хуже. Вас двоих я не особенно виню. Вы были только орудиями его мести. Тебя же, Сигурд, я должен благодарить за то, что ты, рискуя собой, спас жизнь Ранхильд.

— Я не упал бы вместе с ней со скалы, если бы не замышлял против нее дурное, — угрюмо ответил Сигурд. — Так что ты не должен меня благодарить.

Видно, мое злосчастье заразно и для других. Ясно ведь, что морок подстерегал в озере именно меня.

— Но кто мог знать, что ты решишь в нем искупаться, чтобы спасти тонущую, униженную Ранхильд? — спросил Хальвдан, усмехнувшись уголком рта, и глаза его блеснули. Он перестал расхаживать по комнате и снял со стены секиру. — Поскольку ты потерял свое оружие, защищая Ранхильд, придется тебе взамен принять от меня вот это.

Сигурд поколебался, но все-таки принял у него секиру.

— Я вел себя по-свински!.. — неуклюже начал он и запнулся, не зная, что сказать дальше. Он оглядел секиру — она была превосходна — и добавил:

— Мне бы надо пойти домой переодеться и подсушиться… если Ранхильд уже ничто не угрожает.

Хальвдан покачал головой:

— Она не из слабеньких. Можешь завтра зайти спросить о ее здоровье.

Однако, прежде чем вы уйдете, я хочу напомнить вам, что в подобных случаях, когда дело могло обернуться бедой, виновных принято как-то наказывать. Хотя бы для того, чтобы поддерживать порядок. Так что, думаю, вы не станете возмущаться, если я на одну неделю начиная с сегодняшнего дня снова переведу вас в дневную стражу на укреплениях. Таких проделок лучше не поощрять.

— Могло быть и хуже, — вздохнул Рольф, когда они вышли из комнаты. — А может, и надо бы, чтобы хуже. Настроение у меня ужасное, Сигги. Ты уж прости меня, от всего сердца прошу. Что, если б Хальвдан не явился вовремя и не спас тебя и Ранхильд? Погибли бы те двое, кто мне дороже всех в Хравнборге, и все по моей вине! С нынешней ночи я переменюсь, Сигги.

— Зато Хальвдан совсем не меняется, — с горечью отозвался Сигурд. — Порядок прежде всего! И больше его ничто не волнует.

— По-моему, — сказал Рольф, — в душе ты так не думаешь. Мы оба понимаем, что Хальвдан обошелся с нами крайне мягко. Он бы мог отослать меня в Раудборг или Унгиборг, а тебя посадить под замок. Нет, тебе не на что пенять, чего бы Йотулл тебе ни нашептывал.

Сигурд открыл рот, чтобы огрызнуться, но лишь пожал плечами:

— Да знаю я, знаю! Я-то думал, что должен доказать свою независимость.

Я восхищался Йотуллом — ведь у него хватило отваги выступить против Хальвдана. Теперь у меня восхищения поубавилось, и он вовсе не кажется мне таким уж отважным. Я думаю… — Сигурд запнулся, зная, что у Йотулл а есть свои средства подслушать все что угодно. — Я думаю, это он направил коня Ранхильд в самую опасную часть озера. Он знал, что мы бросимся ей на помощь, знал, что в воде меня будет поджидать морок… — Его голос упал до шепота.

— То же самое думаю и я, — прошептал в ответ Рольф. — И еще, я готов биться об заклад на годовое жалованье, что это Йотулл сотворил Гросс-Бьерна.

Сигурд потер ноющие виски и поежился.

— Что же нам делать, Рольф? Он так силен. Знаешь, мне стыдно признаться тебе, что я… боюсь, что меня убьют.

У Рольфа тоже был встревоженный вид.

— Самое лучшее, что ты можешь сделать, — доверять Хальвдану, как доверяем все мы. Он защитит тебя от Йотулла и всех его хитроумных замыслов. О, Сигги, когда ты признаешь Хальвдана своим вождем, ты станешь одним из нас!

— Я постараюсь, — решительно пообещал Сигурд. — Вот увидишь, Рольф, как я изменюсь!