Воин духа

— Оружие — это всегда опасно, — философски ответил индеец и, взяв свою винтовку, заботливо прислонённую к дереву, скрылся в зарослях.

Спустившись до самого узкого на подъёме места, Араб установил пару мин и, поднявшись выше, снова взялся за дело. Расчёт был прост. Взорвать первую и последнюю машины, после чего добить остатки отряда из гранатомётов, проведя зачистку. Пользуясь господствующим положением, они могли сделать всё за несколько минут. Устанавливая мины, Араб пожалел, что рядом с ним нет его команды наемников. Будь рядом с ним его парни, так и мины не потребовались бы. Пара залпов из гранатомётов, и всё было бы кончено. Установив мины и отметив место, он отошёл в сторону и, убедившись, что всё сделано правильно и заметить мины невозможно, отправился в лагерь.

Дункану повезло. Точнее, сработал наработанный годами профессионализм и опыт, который, согласно старой пословице, пропить невозможно. Увесистый агути вскоре шкворчал над костром, исходя жиром и умопомрачительным запахом. С лёгкой усмешкой на маловыразительном лице индеец поворачивал жаркое над углями, то и дело посыпая его какими-то порошками.

Сидевшие у костра воины с интересом наблюдали за его действиями, откровенно исходя слюной. Вернувшийся Араб, подсев к костру, с интересом принюхался к мясу и, удивлённо посмотрев на проводника, спросил:

— Чем посыпаешь?

— Это наши индейские травы, — пожал плечами Дункан, продолжая поворачивать жаркое.

— Поделишься секретом?

— Вернёмся в деревню, там посмотрим, — без улыбки ответил проводник, повернувшись к нему.

Молча кивнув, Араб устроился поудобнее и принялся сосредоточенно наблюдать за его действиями, то и дело задавая вопросы. После ужина, развесив гамаки на деревьях, вся четвёрка устроилась спать.

Едва только в агентстве улеглась волна, поднятая похищением дочери сенатора, как на голову директора Сторма снова обрушилась новая неприятность. Несмотря на все его доклады о сложностях, связанных с очередным открытием проекта «Дикая энергия», он снова был вызван на доклад в Совет безопасности, который заседал в сильно усечённом составе. Едва увидев сидящего во главе стола сенатора Ливински, директор немного воспрял духом. Как ни крути, а сенатор буквально пару дней назад лично столкнулся с тем, что умеет бывший наёмник по кличке Араб. И теперь директор очень надеялся, что, благодаря этому неприятному знакомству, Ливински примет правильное решение. Однако сидевшие рядом с сенатором чиновники, которых Сторм знал только понаслышке, имели на этот счёт своё мнение, с порога принявшись устраивать директору разнос за некомпетентность. Не дослушав их вопли до конца, Сторм достал из принесённой с собой папки заранее приготовленный рапорт и, молча положив его на стол, продуманным жестом подтолкнул к Ливински.

Не ожидавшие от него такого жеста чиновники удивлённо переглянулись, замолчав на полуслове. С интересом покосившись на лежащий перед Ливински лист, один из чиновников поинтересовался:

— Что это?

— Судя по всему, это прошение директора Сторма об отставке, — тихим, почти безжизненным голосом ответил сенатор.

— Вот как? Что ж, если он сам пришёл к такому выводу, мы вполне можем удовлетворить его прямо сейчас, — с ходу повеселел чиновник, протягивая руку за документом.

Но Ливински опередил его, накрыв бумагу узкой, тщательно ухоженной ладонью. Медленно повернувшись к тянущемуся за рапортом чиновнику, он всё так же тихо прошипел:

— И кого же вы готовы поставить на его место? Кто у вас есть, чтобы обеспечить надлежащую безопасность целого региона?

— Ну, подходящую кандидатуру подобрать будет несложно, — начал чиновник, но сенатор не дал ему закончить.

— Вы слишком плохо владеете информацией, господа. Я и сам до определённого момента придерживался такого же ошибочного мнения. Но с определённого момента я понял, что знаю только то, что лежит на поверхности. Как ни крути, но мы слишком мало знаем. Перед вами, господа, единственный в стране человек, который по-настоящему владеет информацией.

— Как вас понимать, сенатор? Вы не хотите принимать его отставку? — растерялся чиновник.

— Вы меня правильно поняли. Директор Сторм действительно знает, что там и как. Особенно о том, что касается интересующего нас проекта. А поэтому я предлагаю не шуметь, а просто внимательно его послушать. Рассказывайте, директор. Всё. Все ваши наработки, мысли, предположения, а главное — предложения.

Растерявшись от таких слов, Сторм на минуту застыл, собираясь с мыслями, после чего, откашлявшись, заговорил. Вся его речь сводилась к тому, что этот проект не просто опасен, а ещё и разорителен для страны, не только в финансовом плане, но и в плане человеческих ресурсов. С момента его запуска была потрачена огромная масса денег и погибло ещё больше людей, но на выходе не было даже крошечного результата. Деньги ушли, люди погибли, одного оборудования было потеряно больше чем на двадцать миллионов долларов. Короче, всё говорило о том, что этот проект проще признать неудавшимся и просто закрыть, как закрывались уже до него многие другие дела.

Внимательно выслушав этот спонтанный доклад, чиновники удивлённо переглянулись и, помолчав, вопросительно посмотрели на Ливински.

— Что вы предлагаете конкретно, директор? — помолчав, спросил сенатор.

— Полностью закрыть проект. С этой энергией всё настолько непонятно и нестабильно, что все наши аналитики, включая научный состав, просто не знают, что делать. Начнём с начала. Активировать эту энергию можно только при помощи специально обученного человека, так называемого посвящённого. Для всех остальных эта энергия смертельно опасна. Полный отчёт по этому поводу был направлен мною в совет ещё шесть лет назад, когда погибла профессор Макгрегор. Больше того, любая попытка выдернуть так называемых хранителей из их постоянной среды обитания может привести к столкновению с обитающими рядом реликтовыми расами. Местное население считает этих хранителей святыми и почитает, как святых. Думаю, никому не нужно напоминать, какой резонанс вызовет любое применение силы при захвате хранителя?

— С этим мы все согласны, но вы так ничего и не предложили, — задумчиво протянул один из чиновников.

— Как я уже сказал, проект обходится нам слишком дорого и его нужно закрыть. Вся проблема в том, что, продолжая упорствовать, мы теряем не только деньги и своих людей. Мы ещё и теряем вес среди вольных исполнителей. С нами давно уже не желают иметь дела любые солидные отряды наёмников. Если, конечно, эпитет «солидный» можно отнести к людям подобной профессии. Но тем не менее это так. И, что самое неприятное, даже полные отморозки уже начали требовать полной предоплаты своих услуг.

— Значит, вы настаиваете на закрытии проекта? — задумчиво спросил сенатор.

— Да, сенатор, настаиваю, — твёрдо ответил директор. — Мы не можем ни получать, ни контролировать эту энергию. Больше того, мы так и не смогли понять, как эта энергия действует на человеческий организм.

В кабинете повисла напряжённая тишина. Сенатор Ливински задумчиво двигал лежащий перед ним лист бумаги из стороны в сторону. Чиновники почтительно молчали. Мешать размышляющему начальству не полагалось. Помолчав несколько минут, сенатор внимательно посмотрел на Сторма и задумчиво произнёс:

— Всё то, что вы сейчас сказали, соответствует действительности, но закрывать проект сию минуту мы не станем. Как не станем и выдёргивать хранителя из джунглей. Мы поступим по-другому. Затребуем у военных передвижную лабораторию и роту солдат для прикрытия. Вы обеспечите экспедицию специалистами и оборудованием. Вашим оборудованием.

— И что дальше? — не понял Сторм.

— А дальше ваши люди отправятся в Колумбию и будут изучать хранителя прямо на месте. Мы должны получить хоть что-то. Понимаете, директор, должны? И ещё: все данные по этому вашему наёмнику отправьте в архив с грифом «особо секретно». Хватит дразнить этого зверя. Слишком чревато.

— Вы снова хотите рискнуть людьми и оборудованием? — спросил Сторм.

— Я же сказал, камень никто трогать не будет. Нас интересует только хранитель, — ответил сенатор с заметным раздражением.

— Но я же сказал: как только там появятся военные, сразу вспыхнут беспорядки. Кроме того, это территория чужого государства, а это будет означать вмешательство во внутренние дела.

— А кто вам сказал, что солдаты пойдут туда в нашей форме и со знаками различия? Их переоденут в наёмников. Мы проведём эту операцию под грифом борьбы с наркотрафиком. Не думаю, что правительство Колумбии будет сильно возражать против такой постановки вопроса. Это всё, директор. О готовности транспорта и солдат вам сообщат, — закончил сенатор, жестом отпуская директора.

Понимая, что спорить и что-то доказывать бесполезно, Сторм медленно поднялся, вежливо кивнул всем присутствующим и покинул зал. По крайней мере он сумел добиться хотя бы того, что охоту за Арабом и его семьёй прекратили. И дело тут было вовсе не в его хорошем отношении к наёмнику, а в том, что директору надоело терять людей. Сев в машину, директор испустил долгий, тяжёлый вздох и, приказав водителю ехать в агентство, принялся размышлять. Очередной приказ сильно удивил и насторожил его. Как старый, опытный волкодав, он просто нюхом чуял, что пропажа ранее отправленных в Колумбию наёмников — не просто случайность. Они могли нарваться на команду какого-то наркобарона, перевозившего очередную партию кокаина от лаборатории к месту продажи. Вполне возможно, что их попросту вырезали местные индейцы, которым притеснения, терпимые от белых подонков, давно уже стоят поперёк горла. Всё это вполне может быть, но при любом раскладе они успели бы подать сигнал бедствия.

Передача подобной информации давно уже была отработана до мелочей и использовалась много раз. Достаточно было просто раздавить в кулаке некий предмет, напоминавший яйцо, и пакетный сигнал автоматически выбрасывался в эфир, при этом прибор продолжал работать как пеленг. Но сигнала так и не поступило.

Команда благополучно добралась до точки, высадилась и отправилась на место. И с этого момента они словно в воду канули. Директор многое повидал в своей жизни, но так и не понял, как случилось, что Араб, находившийся непонятно где во время похищения агента Кларк и ребёнка, сумел найти судно прямо в открытом море.

Капитан «Дельфина», судна, нанятого для перевозки захваченных, именно так всё и описал, получив оговоренную сумму, и даже поведал, на чём их умудрился догнать Араб. По его версии, небольшой гидросамолёт, отыскав их в открытом море, сбросил парашютиста, коим оказался не кто иной, как сам Араб. Едва приземлившись на палубу ничего не подозревающего судна, бывший наёмник взялся за оружие.

Если отбросить то, что Араб всегда старался избегать лишней крови, всё вполне соответствовало его возможностям. За исключением одного. Как он сумел найти судно? Этот вопрос не давал Сторму покоя с самого начала. Но, к его великому удивлению, капитан настаивал именно на таком развитии событий.

Люди из агентства проверили эту информацию, пообщавшись с членами экипажа, но все матросы, как один, повторяли одно и то же. Парашютист опустился прямо на палубу и принялся палить сразу во все стороны, громко выкрикивая имя Салли Кларк. Единственно правдоподобное объяснение его действиям Сторм видел в том, что бывший наёмник сумел где-то найти и прикрепить к членам своей семьи передатчики из тех, что легко вживляются под кожу. Директор просто не мог ничем другим объяснить такую феноменальную способность обнаружить судно в открытом море. Особенно для всех посторонних. Только иногда, наедине с самим собой, он приходил к мысли, что этот проклятый наёмник вполне мог обойтись и без технических изысков.

От своих размышлений он оторвался, только когда водитель, остановив машину, оглянулся и несколько раз окликнул его. Вздрогнув, Сторм очнулся и, выбравшись на улицу, медленно направился в здание. Добравшись до своего кабинета, Сторм попросил секретаршу приготовить кофе и, усевшись в кресло, снова принялся размышлять.

Ночь прошла спокойно, и с первыми лучами солнца вся четвёрка была на ногах. Довольные и выспавшиеся, они не спеша выпили кофе, после чего Араб повёл их устраивать на позиции. Но перед этим у них состоялся недолгий, но очень серьёзный разговор, который затеял сам Араб. Обведя всех сидящих у костра долгим, задумчивым взглядом, он спросил:

— Парни, вы хотите спасти хранительницу?

— Странный вопрос, — тут же вскинулся Майк.

— Не странный, а правильный, — усмехнулся в ответ Араб. — Если да, то запомните одну простую вещь. Особенно ты, Майк. Про Квона я не говорю, он бывший солдат и избытком гуманизма не страдает, а вот ты можешь не удержаться.

— От чего? — спросил Майк, разом помрачнев.

— От излишней сентиментальности. И это не твоя вина, а твоя беда. Ты никогда не был солдатом и не знаешь простых истин. Я ни в чём тебя не обвиняю. Просто хочу, чтобы ты запомнил, что в этой войне любой выживший враг — это твоя смерть.

— Прости, брат, но я не совсем тебя понимаю, — покачал головой Майк. — К чему ты мне всё это говоришь?

— А к тому, мой добрый друг, что нам предстоит не просто остановить кучку подонков, а уничтожить большой отряд военных. Скорее всего, это будут солдаты. Армия, переодетая под наёмников.

— С чего ты так решил? — удивился Квон.

— С того, что я и мои люди вот уже пять лет распространяем слухи о том, что АНБ старается платить не монетой, а пулей. В итоге им приходится нанимать отморозков, для которых главное — это повеселиться. Если вы помните, не так давно я указал вам на то, что сюда прислали банду «серых гусей». По-моему, это о многом говорит. Но сейчас разговор не об этом. Я хочу, чтобы ты, Майк, вбил себе в голову одну вещь. Их будет слишком много для нас троих. Значит, ты просто не имеешь права никого щадить. Полное и безоговорочное уничтожение. В противном случае, за твою доброту будут расплачиваться хранительница и жители деревни.

— Нас не трое, а четверо, — тихо сказал Дункан, поглаживая свою винтовку. — Ты прав, если отпустить хоть одного, то в следующий раз нас всех уничтожат. Я помогу вам.

— Тогда, может, тебе дать автомат? — быстро спросил Араб.

— Нет. Я к своей старушке привык. Пусть стреляет она не быстро, зато качественно. Любую дичь наповал кладёт.

— Тогда, если увидишь, что последняя машина успевает развернуться или скатиться обратно в долину, то водитель твой. Они не должны уйти отсюда, — твёрдо ответил Араб.

— Не беспокойся, — жёстко усмехнулся Дункан. — Ради хранительницы я уничтожу любого, кто осмелится явиться сюда.

— Ты чем-то обязан ей? — быстро спросил Квон.

— Она спасла моего сына. Доктора в городе отказались помочь ему. Сказали, что эту болезнь можно вылечить только операцией, но она слишком дорого стоит. А она вылечила его. Спасла, без всяких операций и денег. Я двадцать лет ждал случая, чтобы отплатить услугой за услугу. И теперь сделаю всё, чтобы отвести от неё беду.

— Странно. Иногда ты говоришь, как лесной житель, а иногда у тебя прорываются слова грамотного, умного человека, — с интересом проговорил Араб.

— Я уже говорил твоим братьям, что я служил в национальной гвардии. Так что, воевать умею, — пожал плечами индеец.

— Хорошо. Раз уж нам так повезло и в группе появился свой снайпер, то тебе сам бог велел занять самую выгодную позицию, с которой сможешь контролировать всю долину. С твоей старушкой это будет несложно.

— Я знаю такое место, — кивнул индеец и, подхватив винтовку, поднялся.

Поднявшись следом за ним, воины дружно направились к дороге. Вскоре позиции были распределены, и они приготовились к долгому ожиданию. Самому Арабу и Дункану сидеть в засадах было делом привычным и обыденным. Чего нельзя было сказать о Майке и Квоне. Уже через два часа они начали елозить, менять позы и пытаться переговариваться. Увидев их возню, Араб приказал обоим воинам отправляться в лагерь и сидеть там, оставив основную часть оружия на месте. С собой он разрешил им взять только пистолеты. Оба воина, сообразив, что их просто отправили в тыл для соблюдения конспирации, затихли, но ненадолго. Убедившись, что сидение в засаде для них настоящая пытка, Араб снова приказал им вернуться в лагерь и заняться приготовлением обеда. Но только они успели развести костёр, как от Араба пришёл ментальный сигнал.

Опасаясь привлечь к себе внимание подобными изысками вовсе уж непредсказуемых противников, он изначально запретил воинам пользоваться своими способностями. Но теперь события начали разворачиваться очень уж быстро. Услышав гул нескольких мощных моторов, разносившийся на всю округу, Араб быстро сплёл потоки воздуха и, протянув ментальный щуп прямо к лагерю, недолго думая, коснулся сознания обоих воинов. Для него самого это было приблизительно так, как если бы он коснулся их голов собственным лбом. Араб прошептал:

— Парни, бегом на места, они идут. — Он отключился, полностью сосредоточившись на дороге и расположенных на ней минах.

Спустя десять минут оба воина были на своих местах и плюхнулись в траву, распластавшись не хуже лягушек. Пользоваться гранатомётами Араб научил их ещё в лагере и теперь очень надеялся, что они впопыхах не забудут, что нужно делать. Чуть приподнявшись, он быстро огляделся, в последний раз проверяя, все ли на местах и всё ли он предусмотрел.

Гул подходящих грузовиков становился всё громче, и вскоре это уже был не просто гул, а настоящий грохот, от которого сотрясалась земля. Сотни лошадиных сил, тащившие многотонные грузовики, не могли не отразиться на мягкой, словно перина, земле, давно уже забывшей, что такое техника. Самым тяжёлым, что проходило по этой дороге, были гружённые каучуком телеги и крошечные по нынешним меркам грузовички.

Раздвинув приготовленные тубусы гранатомётов, Араб разложил на траве перед собой дистанционные взрыватели и, выдвинув антенны, поочерёдно включил тумблеры активации. Теперь оставалось только нажать кнопки, и заложенный на дороге фугас моментально превратит идущую по ней машину в горящий факел. Араб ждал их появления, но всё равно вздрогнул, увидев многотонного монстра, выломившегося из джунглей. Плоская морда грузовика, с забранным стальными жалюзи лобовым стеклом, очень напоминала морду какого-то монстра из фантастического фильма. Восемь мостов вращали шестнадцать колёс, каждое из которых было выше человеческого роста. К удивлению Араба, он вдруг узнал эту машину. Точно такие же он видел во времена, когда работал со своей группой в Африке. Передвижная лаборатория. Следом за ней шли пять грузовиков с людьми и машина обеспечения. Взяв в руки детонатор от мины, расположенной ближе к засаде, Араб чуть приподнялся, внимательно наблюдая за идущей первой машиной.

Огромные колёса с влажным хрустом подминали сочную траву, вгрызаясь в землю мощным протектором. Больше всего Араба беспокоило то, что ширина мостов заметно превосходила колею, едва заметную на дороге. А мину он устанавливал с расчётом на обычный грузовик. Мощности заряда должно было хватить, чтобы повредить один мост, но остальные семь запросто могли вытащить этого монстра на подъём.

Лихорадочно вспоминая, где у этой страхолюдины находится двигатель, Араб нервно поглаживал кнопку взрывателя. К своему разочарованию, бывший наёмник вспомнил, что двигатель на этой машине расположен между двумя передними мостами и закрыт броневой плитой. Оставалось только сделать так, чтобы этот железный монстр на пару минут замер, открывшись выстрелу из гранатомёта.

Дождавшись момента, когда колесо машины оказалось рядом с сухой веткой, которой он пометил место установки мины, Араб нажал на кнопку взрывателя. Мощный заряд, усиленный парой гранат, разорвал огромное колесо в клочья, одновременно подкинув многотонный тягач. Широкая машина, едва помещавшаяся на тянущейся по подъёму дороге, вздрогнула всей своей огромной тушей и неожиданно сместилась в сторону обрыва. Очевидно, водителя этого монстра всё-таки зацепило взрывом или по крайней мере контузило, потому что мотор, громко взревев, дёрнул машину вперёд, но оба передних моста не удержались на тропе. Колёса повисли в воздухе, продолжая вращаться, а оставшиеся на дороге колёса продолжали толкать машину вперёд. В итоге, зарывшись передними мостами в землю, тягач забуксовал и начал медленно заваливаться под откос. Оторвавшись от этого, можно сказать, величественного зрелища, Араб подхватил второй взрыватель и, найдя взглядом второй ориентир, нажал на кнопку. Машину обеспечения подкинуло, и кабина полыхнула пламенем. В ту же секунду из кустов, где засели воины, разом фукнуло два гранатомёта. Дымные струи протянулись к двум машинам, моментально превратившимся в огненные шары. Бросив взрыватель, Араб подхватил гранатомёт и, выцелив очередной грузовик, нажал на спуск. Щёку чуть опалило пороховыми газами, и ещё один грузовик охватило пламя. С дороги послышались панические крики и заполошные выстрелы. Но Араб, полностью отрешившись от всего окружающего, уже навёл прицел второго гранатомёта в бок застрявшего на дороге монстра. Снаряд угодил прямо в окно, разорвавшись в салоне. Очередной взрыв сдвинул тягач ещё сильнее, и огромная машина медленно завалилась под откос, скрипя и громыхая на весь лес.

Тем временем воины успели подорвать ещё две машины и теперь взялись за автоматы. Десяток солдат, услышав взрывы, успели выскочить из грузовиков и теперь лупили во все стороны, что называется в белый свет как в копеечку. Среди всей этой какофонии звуков Араб тренированным слухом выделил рявкающий треск старинной винтовки, вышибавшей солдат одного за другим, длинные очереди ударившихся в панику солдат и короткие, на три патрона, выстрелы воинов. Чуть усмехнувшись, он медленно пополз в сторону оставшихся машин. Сдёрнув с разгрузки гранату, он выдернул кольцо и, коротко размахнувшись, закинул её прямо под днище уцелевшего грузовика, водитель которого очень живописно уткнулся головой в руль. Одобрительно кивнув, Араб успел отметить про себя одну аккуратную дырочку в лобовом стекле, оставленную солидной пулей старой английской винтовки. Но едва он успел вжаться в землю, как раздался очередной взрыв, и грузовик охватило пламя. Недолго думая, он вырвал чеку второй гранаты и, швырнув её под оставшуюся машину, передёрнул затвор своего автомата. Теперь осталось самое сложное: зачистить успевших выбраться из этого ада. И тогда можно было считать дело сделанным.

Дождавшись взрыва, Араб подскочил, словно подброшенный пружиной, и, встав на одно колено, трижды нажал на спуск, уменьшив количество оборонявшихся ровно на три единицы. Теперь началась настоящая дуэль. Выбравшиеся из грузовиков солдаты успели скатиться в долину и теперь, в срочном порядке, расползались по всевозможным укрытиям. Благо, сухих стволов и кустарника там было в избытке. Внимательно отслеживая каждый выстрел противника, Араб насчитал семнадцать стволов, что в данной ситуации было весьма неприятно. Учитывая, что, кроме ручных гранат и стрелкового оружия, у защитников ничего не осталось, ситуация складывалась не лучшим образом. Теперь их основной ударной силой был проводник индеец со своей «старушкой».

Понимая, что затягивать эту историю нельзя, Араб отступил обратно на свою позицию и, выпрямившись во весь рост, быстро осмотрелся. Ему срочно нужно было обойти противника, чтобы закончить эту бойню до темноты. Преследовать солдат в джунглях, имея под рукой только одного толкового помощника, ему совсем не улыбалось. Наметив подходящий маршрут, Араб бесшумно заскользил по гребню холма, стараясь не качнуть ни одну ветку. Пробежав метров триста, он высунулся из кустов, внимательно оглядывая долину. Убедившись, что сумел обойти противника с фланга, он быстро выбрал позицию и, выцелив самого дальнего солдата, плавно нажал на спуск. Лежавшее в кустах тело нелепо дёрнулось и замерло. В перестрелке никто из солдат не понял, откуда раздался выстрел. Пользуясь выбранной позицией, Араб начал отстреливать прячущихся солдат, как в тире, тратя на каждого не больше одного патрона. Быстро заменив обойму, он снова сменил позицию и попытался достать ещё одного стрелка, но тут один из самых сообразительных успел заметить дымок, вырвавшийся из его ствола. Послышались крики, команды, и через несколько секунд оставшиеся в живых заняли круговую оборону. На кусты, где он засел, обрушился шквал свинца. Вжавшись в землю, Араб отполз назад и, отойдя на несколько метров в сторону, снял с разгрузки очередную гранату. Выдернув чеку, он коротко разбежался и со всего размаху запустил её в сторону занявших оборону солдат, стараясь не попасть в пределы их видимости. Послышался упругий хлопок, и стрельба стихла, сменившись чьими-то страдальческими стонами. Осторожно выглянув, Араб мрачно усмехнулся и, подняв винтовку, сделал один прицельный выстрел. Стоны смолкли, но расслабляться было рано. Брошенная граната взорвалась в воздухе, накрыв осколками почти всех, кто находился в долине.

Теперь ему предстояло самое трудное. Нужно было спуститься вниз и произвести проверку, умудрившись при этом не нарваться на пулю. Решив не возвращаться к дороге, Араб закинул ремень винтовки на плечо и, придерживая её одной рукой, начал спуск.

То и дело оскальзываясь на траве и осыпающихся камнях, он почти скатился в долину и, присев на корточки, ещё раз осмотрелся. Стрельба и грохот взрывов распугали всю живность на много километров вокруг, и теперь над долиной повисла тишина, нарушаемая только треском огня. Клубы чёрного дыма от горящих шин медленно поднимались в небо, словно кто-то выплеснул в ведро воды бутылку чернил. Медленно, шаг за шагом приближаясь к месту, где солдаты заняли оборону, Араб вслушивался в каждый шорох, готовый срезать выстрелом любого, кто шевельнётся или случайно качнёт ветку в пределах видимости. Добравшись до пятачка, над которым разорвалась граната, он принялся методично переворачивать все тела, ища живых. Дважды ему приходилось вносить правку, но это была не жалость, а простая необходимость. Оказать квалифицированную медицинскую помощь в этих джунглях они не могли, а значит, нет необходимости продлевать агонию раненых. Шаг за шагом обходя всех успевших выбраться из машин, Араб медленно приближался к перевернувшемуся тягачу. Обойдя машину по кругу, он осторожно заглянул в кабину и, убедившись, что здесь всё находится в соответствии с его требованиями, направился к задней части машины, где находился вход в лабораторию. На ходу он пытался вспомнить внутреннее устройство этих машин, но тут же пришёл к решению, что смотреть нужно на месте. Судя по тому, что он помнил, машину можно было разделить на отсеки, в зависимости от данной необходимости.

Свалившийся с дороги тягач лежал на крыше, бесстыдно обнажив стальное брюхо. Подойдя к двери, Араб приоткрыл дверцу, замок которой сорвало при падении, и заглянул внутрь. Свет в лаборатории погас, очевидно, от взрыва, и рассмотреть что-то ему не удалось. Но едва он распахнул дверцу полностью, как рядом с машиной раздались шаги и выскочивший из-за горящего грузовика Майк весело воскликнул:

— Справились, брат!

Араб инстинктивно бросил короткий взгляд в его сторону, отвлекшись всего на долю секунды. Краем глаза заметив странное шевеление в углу салона, он попытался вскинуть автомат, но в ту же секунду грянул выстрел. Пуля ударила его в левое плечо, отбросив в сторону. Уже падая, Араб нажал на курок, всадив в салон несколько пуль.

Стоявший рядом с машиной Майк, испуганно шарахнулся в сторону, вскидывая автомат, но, зацепившись ногой за сломанную ветку, рухнул навзничь, выронив оружие. Из распахнутого проёма выскочил человек и с диким воплем кинулся в джунгли. Сухо треснул выстрел английской винтовки, и человек, жалобно вскрикнув, упал.

Бросив автомат, Араб тяжело опёрся на правую руку, сжал до хруста зубы и медленно сел. Голова кружилась, немного подташнивало, а плечо немилосердно ныло. В общем, все было так, как бывало во время ранения. Бросив взгляд на своё плечо, он качнул головой и, покосившись на тяжело поднимающегося Майка, тихо прошипел:

— Заставь дурака богу молиться…

— Что? — не понял Майк, но, увидев его окровавленное плечо, громко ахнул: — Ты же ранен, брат!

— А я и не знал, — вяло окрысился Араб, расстёгивая разгрузку.

Тем временем более опытный в таких делах Квон, скатившись по дороге в долину, первым делом кинулся к подстреленному индейцем стрелку. Пинком ноги перевернув его на спину, он ухватил человека за волосы и решительно потащил обратно к машине. Стянув с плеча куртку и футболку, Араб внимательно осмотрел рану и, вывернув шею, заглянул себе через плечо, пытаясь рассмотреть выходное отверстие. Медленно пошевелив рукой, он убедился, что рана чистая и кости не задеты. Мрачно покосившись на Майка, он приказал:

— Посмотри в машине. Там должна быть аптечка.

Вскинув автомат, Майк бросился в машину, как на штурм. Влетев в салон, он с ходу принялся греметь там чем-то тяжёлым и железным, громко ругаясь на чём свет стоит. Послышались лёгкие шаги, и к машине подошёл Дункан. Араб оценил его деликатность. Индеец умел ходить совершенно бесшумно, но предпочёл нашуметь, чтобы не нарваться на неприятность в виде пули.

Из машины вывалился Майк и, бросив чемоданчик с аптечкой первой помощи на траву, щёлкнул замками. Отбросив крышку, он принялся лихорадочно разрывать пакет с бинтом, виновато косясь на Араба. Молча развернув чемоданчик к себе, Араб нашёл шприц с обезболивающим и, сорвав зубами пластиковый колпачок, вонзил иглу в плечо. Сделав укол, он залил рану перекисью водорода и, прижав к плечу ватный тампон, тихо приказал:

— Бинтуй туго. Нам ещё обратно идти.

Заметив неуклюжие попытки Майка наложить повязку, Дункан молча забрал у него бинт и, с ловкостью, ясно говорившей о большом опыте, принялся бинтовать рану. Подтащив пойманного стрелка к машине, Квон, недолго думая, шваркнул его головой о борт, прибавив увесистый пинок по голени. Врезавшись в железную стену, пленник слабо охнул и медленно сполз на траву.

— Ну, и на хрена ты его сюда притащил? — мрачно поинтересовался Араб.

— А чего с ней делать? — мрачно спросил Квон.

— С ней? — спросил Майк, всматриваясь в пленника.

— Это баба, — пожал плечами Квон, вопросительно глядя на Араба.

— Прикончи эту суку и пошли отсюда, — проворчал Араб, морщась от боли.

Дункан закончил бинтовать его и теперь старательно затягивал узел.

— Так и знал, что ты это скажешь, — вздохнул Квон, перехватывая автомат.

— Кажется, я уже говорил вам насчёт глупого гуманизма, — рыкнул в ответ Араб.

— Погоди, брат, ведь она женщина, — растерялся Майк.

— И что? Вот такая же тварь мечтала разрезать мою беременную жену, чтобы посмотреть, как получилось, что она смогла забеременеть. Поэтому не мечтай, что я её пожалею. Кроме того, из-за этой твари я на пару месяцев выбыл из строя. Так что кончайте с ней и уходим отсюда, — резко ответил Араб, поднимаясь на ноги.

— Но я не… — начал Майк, но индеец не дал ему договорить.

Одним плавным движением скользнув между Арабом и шагнувшим к нему Майком, он резко взмахнул молниеносно выхваченным мачете, и голова пленницы с глухим стуком упала на землю. Не ожидавший такой выходки, Квон едва успел отскочить в сторону, когда из перерубленных артерий фонтаном хлынула кровь.

— Тебе сказали, что делать. Хочешь предать хранительницу? — мрачно спросил индеец, выразительно покачивая отточенным до бритвенной остроты мачете.

— Молодец, мужик, одним махом все споры закончил, — усмехнулся Араб и, хлопнув проводника по плечу, приказал:

— Быстро обыщите все тела. Соберите всё оружие, боеприпасы и вообще всё, что может нам пригодиться.

— Ты собираешься тащить с собой столько стволов? — не понял Квон.

— Я сказал собрать, а не тащить. Боеприпасы не забудьте. Особенно, патроны и гранаты. Если найдете пистолеты, берите обязательно.

— Но зачем? — не унимался Квон.

— Затем, что мы не благотворительная организация и спонсоров у нас нет. Учитесь подбирать то, что самим пригодится, — наставительно произнёс Араб, старательно сглатывая подкатывающий к горлу комок и встряхивая головой, чтобы разогнать туман перед глазами.

Сообразив, что он снова прав, воины разбрелись по долине, быстро обыскивая трупы и складывая всё найденное в мешки, которые нашёл всё тот же хозяйственный индеец. Все собранные стволы Араб приказал сложить в салон лаборатории и, быстро объяснив Дункану, что нужно делать, снял с разгрузки очередную гранату. Три наполненных под завязку мешка привязали к длинной жерди, и воины, закинув её концы на плечи, покорно поволокли добычу в лагерь. Дождавшись, когда проводник установит растяжку, Араб закинул на плечо автомат и, покосившись на аптечку, попросил индейца прихватить её с собой. Молча захлопнув чемоданчик, Дункан просунул под ручку ствол своей винтовки и, вскинув поклажу на плечо, сделал ему знак идти первым.

Понимая, что это будет правильно, Араб тяжело зашагал по дороге в гору. Бесшумно шедший за ним индеец тихо спросил:

— Совсем плохо?

— Ещё держусь, — бледно усмехнулся Араб, не оборачиваясь.

— Судя по твоей походке, этого не скажешь, — проворчал в ответ проводник.

— Отсюда есть более короткий путь к деревне, чем тот, которым мы шли сюда?

— Мы шли самой короткой дорогой.

— Значит, придётся продержаться ещё один день, — вздохнул Араб.

— Ты сможешь. Ты сильный, — ответил индеец с твёрдой уверенностью в голосе.

— Твои бы слова да богу в уши, — проворчал Араб, тяжело вздыхая.

Продолжая шагать, он то и дело прислушивался к своим ощущениям и каждый раз вынужден был признать, что чувствовал себя всё хуже. По сравнению с тем, что ему уже приходилось пережить, рана была пустяковая. Ни кости, ни крупные артерии задеты не были, но тем не менее ему становилось всё хуже. Судя по ознобу и выступившей испарине, начиналась лихорадка, а если учесть, что все возможные прививки от подобных хворей его организм получал регулярно, это было особенно странно. Кроме того, она началась слишком уж быстро. Араб по опыту знал, что лихорадка от ранения начинается только через пару дней, а сейчас прошло не более трёх часов. Задумавшись, он споткнулся о торчавший из земли корень и едва не упал, удержавшись на ногах только благодаря тому, что шедший следом проводник успел ухватить его за шиворот, как напроказившего котёнка. Оперевшись правой рукой о ствол ближайшего дерева, Араб тяжело вздохнул и, бледно улыбнувшись, прохрипел:

— Спасибо, приятель.

— Похоже, тебе совсем плохо, — покачал головой Дункан.

— Да уж, бывало и лучше, — усмехнулся Араб, опираясь плечом о дерево.

Услышав их разговор, шедшие впереди воины поспешили обратно и, сняв с плеч поклажу, вопросительно уставились на Араба. Ответив им кривой от подступавшей дурноты усмешкой, он удручённо покачал головой и, проглотив подступающий к горлу ком, тихо сказал:

— Похоже, вам придётся прогуляться сюда дважды, парни.

— Идти ты уже не можешь? — осторожно спросил Майк.

— Не понимаю, что происходит, но так плохо мне было только после того, как я потерял ведро крови. Не знаю, что это такое, но случай не простой, — прохрипел Араб.

— Что нам делать? — быстро спросил Майк.

— Он знает, — кивнул на проводника Араб, медленно опускаясь на траву.

Быстро скинув с плеча винтовку, Дункан аккуратно прислонил её к дереву и направился в заросли, вытаскивая из ножен мачете. Быстро срубив несколько молодых деревьев и обрубив ветки, он связал полученные жерди верёвкой, имевшейся в его бездонной сумке, а полученную конструкцию накрыл одеялами. Воины уложили Араба на носилки и, сложив в ногах всю поклажу, осторожно подняли их. Привязав к передним ручкам носилок ремень, снятый с винтовки, индеец закинул его себе на шею и встал впереди. Задние ручки носилок взяли воины. Темп задавал Дункан, и воины, подстроившись под его шаг, быстро пошли следом. Но Араб этого уже не видел. Едва улёгшись на носилки, он расслабился и тут же потерял сознание. То и дело один из воинов осторожно прикладывал пальцы к его шее, чтобы убедиться, что он жив. И каждый раз взгляды становились всё беспокойнее. Шедший впереди индеец, неожиданно остановившись, осторожно опустил свой край носилок на землю и, дождавшись, когда воины сделают то же самое, быстро подошёл к голове лежащего. Присев на корточки, проводник быстро нащупал артерию и, покачав головой, принялся быстро разматывать бинт на плече раненого. Стоявшие рядом воины озадаченно переглянулись, но мешать ему не стали, ведь Араб сам признал, что этот человек знает, что делать. Но как только последние витки пропитанного кровью бинта были сняты и рана обнажилась, оба дружно ахнули. Кожа вокруг аккуратной дырочки радиусом пятнадцать-двадцать миллиметров была чёрной и воспалённой.

Готовя группу к выходу в Колумбию, директор Сторм тихо ненавидел самого себя. Приказ, не допускающий двойного толкования, полученный лично от сенатора Ливински, был, по меньшей мере, чудовищным. Сам директор давно уже считал себя законченным циником и сволочью, которой давно приготовлено особо тёплое местечко в аду. Но, столкнувшись с этим проектом, он понял, что никогда больше не сможет спокойно относиться ко всему, что связано с научными изысканиями.

Но и не выполнить полученный приказ он не мог. Собрав в кулак волю и всё остатки ещё имевшегося цинизма, он коротко поставил задачу командиру группы и, выпроводив его из кабинета, достал из ящика стола початую бутылку виски. Свинтив крышку, он основательно приложился к горлышку и, утерев губы ладонью, прошептал:

— Прости нас, Господи, ибо не ведаем, что творим.

Словно в ответ на его мольбу, за окном раздался сильный удар грома, и как будто издеваясь, зазвонил телефон спецсвязи. Вздрогнув от такого совпадения, Сторм тихо выругался и, вздохнув, снял трубку Услышав ставший уже ненавистным голос сенатора, он усилием воли взял себя в руки и, выслушав вопрос, доложил, что всё сделано в соответствии с полученным приказом. Положив трубку, он ещё раз приложился к бутылке и, криво усмехнувшись, проворчал:

— Помяни чёрта, он тут как тут.

Связавшись по селектору с секретаршей, он попросил её сварить кофе и, убрав бутылку в стол, включил компьютер. Первое, что бросилось ему в глаза, было сообщение, полученное от неизвестного адресата. Мрачно уставившись на внешне безобидный прямоугольник, символизирующий обычное письмо, директор мысленно перекрестился и, вздохнув, щёлкнул клавишей мышки, наведя курсор на сообщение.

Файл открылся, и директор в очередной раз вздрогнул. Это было сообщение от дочери сенатора, требовавшей свести её с наёмником и угрожавшей в противном случае рассказать отцу, что он, Сторм, с самого начала знал о её местонахождении и успел воспользоваться её беспомощным состоянием в особо извращённой форме.

Мрачно покачав головой, директор связался с отделом информации и связи, приказав отследить адрес и предоставить ему официальный отчёт о хозяине и месте расположения исходящего компьютера. Для специалистов агентства это было делом нескольких минут. Уже через четверть часа на столе у директора лежал полный отчёт, где было ясно сказано, кто, когда и откуда прислал этот ультиматум.

Аккуратно убрав отчёт в особую папку, Сторм откинулся в кресле и, глотнув кофе, принялся обдумывать создавшееся положение. Чем дальше, тем он больше приходил к выводу, что к безопасности страны весь этот проект не имеет отношения. Больше всего в этом его убедило последнее заседание совета безопасности в очень усечённом составе.

С каждым полученным заданием Сторм всё больше убеждался, что Араб был полностью прав, требуя любой ценой закрыть проект. Ведь каждое последующее указание было страшнее предыдущего, а исполнители списывались, словно испорченные карандаши. По трезвому размышлению, директор всё больше приходил к выводу, что несколько человек из правящей верхушки пытаются прибрать к рукам нечто, что имеет очень большое значение для тех, кто проживает в диких лесах. В том, что это именно та самая непонятная энергия, которая излечила Араба и даже избавила его от посторонних кусков железа в теле, Сторм не сомневался. Это было доказано давно. Недаром же в подвале, за толстой дверью с сейфовыми замками, пылились несколько медицинских имплантатов, пуля и осколок гранаты. Анализ ДНК однозначно подтвердил, чьи именно это запчасти.

Но даже секрет подобного чуда не стоил тех усилий, средств и человеческих жизней, которые были затрачены на его добычу. Тем более что результат этих усилий — нулевой. Каждый раз направленные группы попросту уничтожались. Причём это происходило независимо от принадлежности людей. Были уничтожены и агенты АНБ, и наёмники. Это могло означать только одно. Кто-то очень ловкий, сильный и не боящийся крови, попросту уничтожал любого, кто осмеливался подойти к этой тайне слишком близко. Отбросив всю мистическую составляющую этого дела, Сторм пришёл к выводу, что искать в этом деле следы государственных структур глупо. Так или иначе, но о подобных делах рано или поздно становится известно. Значит, здесь работают те, кто может и способен противопоставить себя специально подготовленным бойцам.

Из всех живущих на этой планете вольных стрелков Сторм, не задумываясь, назвал бы именно Араба, но тот, уехав из страны, засел на своём острове и просто-напросто не желает вылезать оттуда. Значит, это делает кто-то ещё. Но кто? Ни у серых гусей, ни у псов войны не принято набирать учеников и готовить себе замену. Все эти отряды живут сами по себе и, уходя, просто освобождают место идущим следом.

Но этот наёмник всегда поступал по-своему. И когда работал, и когда отошёл от дел. Неожиданно Сторм понял, что окончательно запутался и, поднявшись, медленно прошёлся по кабинету. Вспомнив, как пытался просто подойти к стоявшему именно на этом месте Арабу, он в очередной раз вздрогнул и, вздохнув, вернулся в кресло. Мистику, конечно, отбросить стоило, но только на время. Араб легко сумел доказать ему, что все научные и аналитические выкладки немногого стоят. Достаточно было вспомнить устроенный им сбой в системе безопасности.

На вкус директора, в этом деле вообще было слишком много мистики. Все эти круги силы, внутренняя и внешняя энергетика и тому подобные вещи нагоняли на него тоску. Да, он безусловно признавал, что нечто подобное действительно существует. Недаром же обо всём этом с древних времён написано столько трактатов и учений, но в то, что обычный наёмник вдруг оказался человеком, которого допустили в круг так называемых посвящённых, он поверить не мог. Ведь, вспоминая всё те же пресловутые трактаты, можно было прийти к выводу, что к подобному посвящению допускаются только люди с чистой душой, а у этого наёмника руки по локоть в крови. Хотя, нужно отдать ему должное, он никогда не убивал просто так. Сообразив, что уже вообще ничего не понимает, Сторм выключил компьютер, приказал вызвать машину и отправился домой.

На небольшой, идеально круглой поляне, посреди которой, резко выделяясь своей молочной белизной на фоне изумрудно-зелёной травы, торчал камень кубической формы, происходило странное действие. Двое мужчин, отойдя на самый край поляны, с интересом и надеждой наблюдали, как невысокая, седая, как лунь, женщина делает странные пассы руками над телом лежавшего на камне человека. Каждый раз, когда она взмахивала руками, делая такой жест, как будто омывает его водой, их фигуры окутывались странным, ослепительно ярким сиянием. Тело лежавшего уже несколько раз выгибалось дугой, словно человек на камне пытался выполнить гимнастическое упражнение под названием «мостик». Дважды из его горла вырывался дикий хрип, но женщина продолжала окатывать его волнами энергии.

Наконец лежавший на камне мужчина, в очередной раз вскрикнув, открыл глаза и, несколько раз растерянно моргнув, попытался что-то сказать. Быстро накрыв его губы ладонью, женщина устало улыбнулась и тихо прошептала:

— Молчи. Ты ещё слишком слаб, чтобы разговаривать. Просто закрой глаза и попытайся уснуть. Завтра поговорим.

Тяжело вздохнув, лежащий послушно сомкнул веки, тут же отключившись. Повернувшись к стоявшим на краю поляны мужчинам, женщина сделала им знак подойти и, отступив в сторону, сказала:

— Отнесите его в пещеру. Только осторожно. И принесите воды. Скоро он очень захочет пить.

— Что это было, мать? — осторожно спросил один из воинов.

— Не знаю точно, но это что-то неживое, выведенное искусственно. Яд, о котором мне ничего не известно.

— Яд? Ты хочешь сказать, что пуля была отравлена?! — спросил второй воин.

— Пуля? Нет, это была не обычная пуля, — покачала головой женщина, указывая на лежащие на камне кусочки какого-то материала.

Рядом с раненым плечом Араба они заметили несколько странных осколков. Осторожно прикоснувшись к одному из них кончиком пальца, Квон тихо спросил:

— Значит, это из-за этой гадости ему было так плохо?

— Это всего лишь оболочка, в которую был заключён яд. Попав в его тело, она разрушилась, и яд распространился по телу.

— Но почему ты считаешь, что это искусственный яд?

— Ты знаешь, любое вещество, созданное из обычных природных материалов, легко подчиняется влиянию энергии. А в этот раз всё было так, словно я пыталась голыми руками с места скалу сдвинуть. Сложно, тяжело. Так бывает, если сталкиваешься с неживым материалом.

— Синтетика, — понятливо кивнул Майк. — Синтетическое отравляющее вещество. Хотелось бы знать, это они специально с собой такую гадость привезли, или та тварь стреляла первым, что под руку попало?

— Ну, теперь мы этого никогда не узнаем, — пожал плечами Квон. — Сложно говорить с отрубленной головой. Сколько он ещё проболеет?

— Не знаю. Круг вернул его к жизни, избавил от яда, но как его действие отразится на его здоровье, мне не известно. Нам остаётся только ждать. Надеюсь, круг вернёт его нам.

— Круг вернёт его, сестра, — раздался над поляной гулкий, как удар грома, голос.

Стоявшие на поляне переглянулись, неожиданно для себя сообразив, что услышали его не наяву, а в собственных головах. Словно в ответ на их растерянность, из кустов, скрывавших тропинку, ведущую к подножию скалы, появилась высокая фигура, облачённая в хламиду шафранового цвета.

— Старейший! — дружно выдохнули стоявшие, склоняясь в почтительном поклоне.

— Как случилось, что ты оказался здесь, брат? — справившись с удивлением, спросила хранительница.

— Узнал, что здесь нужна моя помощь, — чуть улыбнувшись, ответил старый монах. — Но, судя по всему, ты и сама неплохо справилась. Я не успел предупредить вас, что идущие сюда люди имеют при себе оружие, в котором есть отравленные заряды. Больше того, они имели приказ использовать его против всех, кто окажется в зоне досягаемости. Без исключения.

— Но зачем? И как это понять, против всех? — растерялся Майк.

— Именно так и понимать. Они начали бы стрелять во всех, кто живёт в этой местности, чтобы узнать, какой силой обладает круг силы и какие раны он может излечить.

— Но ведь в деревне женщины и дети, — протянул Майк.

— Иногда, глядя на тебя, мне кажется, что я говорю не с мужчиной и воином, а с незрелым подростком, — покачал головой старейший.

— Что ты хочешь этим сказать, старейший? — насупился Майк.

— Сколько раз Араб тыкал вас носом в подобные истории? Но в глубине души ты так и не поверил ему, а теперь, столкнувшись с этим нос к носу, продолжаешь удивляться и начинаешь обижаться на меня.

— Ты слишком суров с ними, брат, — устало улыбнулась хранительница. — Они не солдаты. Мы называем их воинами, а на самом деле они такие же люди, как и все. Просто, в силу своих талантов, были втянуты в эту войну.

— Я знаю, сестра. Но это не значит, что они могут вести себя, как неразумные подростки. Я потому и настаивал на том, чтобы принять Араба во внутренний круг без дополнительных испытаний и проверок. Знал, что времени мало, и надеялся, что они успеют хоть чему-то у него научиться.

— Мы научились, старший брат, — тихо ответил Квон. — Всё, что он говорил и показывал, я старался запоминать и использовать. Да, я был солдатом. Обычной серой скотиной, которую гонят на убой и затыкают дыры, но мне и в страшном сне не приснится, что человек способен запомнить столько тонкостей и нюансов только для того, чтобы воевать. Я рад, что вы настояли на своём решении.

— А я — нет, — раздалось в ответ, и на поляну вышли все воины духа.

Удивлённо переглянувшись, друзья вопросительно покосились на старейшего хранителя. Заметив их взгляды, монах молча кивнул и, удручённо качнув головой, ответил:

— Я взял на себя смелость собрать здесь всех. Те, кого вы уничтожили, были только исполнителями, но очень скоро здесь появятся те, кто придумал всё это. И это будет самая большая битва, которая только случалась между нами со времён древних королей.

— Ты уверен в этом, брат? — спросила хранительница, и в голосе её прозвучал неподдельный испуг.

— Посмотри сама, — тяжело вздохнув, ответил старейший, кивая на точку, появившуюся на горизонте.

Все собравшиеся на поляне дружно оглянулись, и в наступившей тишине раздалось несколько крепких выражений.

— Вот именно, — мрачно усмехнулся старейший. — Нам повезло, что Араб сумел остановить их солдат далеко отсюда. Теперь всё зависит только от нас.

— Опять Араб, — презрительно фыркнула Кенди. — Вы носитесь с ним, как с хрустальным яйцом, а на самом деле он просто убийца.

— Знаешь, подруга, иногда ты действительно кажешься мне круглой дурой, — неожиданно ответил ей Алекс, осторожно заглядывая в пещеру, куда воины перенесли спящего наёмника.

— Ещё скажи, что тоже готов пойти к нему в услужение, — фыркнула девушка, одарив воина возмущённым взглядом.

— В услужение? — удивлённо переспросил Майк. — Вот уж, чего не было, так это услужения. Пока мы соображали, что и как нужно делать, он успевал сделать две трети всех дел. И это просто в походе. Про подготовку к бою и сам бой я даже не говорю. Если бы не его навыки, нас бы просто уничтожили. Особенно в последний раз. Он с самого начала знал, о чём говорит и что нужно делать, чтобы всё было правильно.

— Он всё знает, он такой умный, а почему он тогда валяется там, как дохлый пёс?! — огрызнулась Кенди.

— Знаешь, старейший, мне неожиданно пришла в голову одна интересная мысль, — задумчиво протянул Квон. — Они с Лизой были очень дружны. А что, если круг предала не только Лиза?

— Ты совсем мозгов лишился, урод косоглазый! — вызверилась Кенди, выхватывая из ножен мачете.

— Лиза точно так же пыталась оскорбить его и сделать всё, чтобы он ушёл, — продолжал гнуть своё Квон.

Стоявшие рядом с Кенди воины разом насторожились и медленно сдвинулись так, чтобы девушка оказалась в середине круга. Каждый из воинов внимательно следил за её движениями. Оперевшись на свой неизменный посох, старейший вонзил в девушку долгий, немигающий взгляд и, помолчав, тихо спросил:

— На чём тебя подловили, девочка? Что тебе пообещали такого, что ты не получила у нас?

— Не понимаю, о чём вы, — тихо ответила Кенди, затравленно оглядываясь.

— Не надо лгать мне, девочка. По сравнению с моей силой, ты всего лишь ребёнок. Скажи правду сейчас, и я позволю тебе уйти живой.

— Только попробуй, старый извращенец, я из тебя фарш сделаю, — зарычала девушка, замахиваясь на него мачете.

Воины расступились в разные стороны, обнажая оружие. В этот момент из-за скалы показался вертолёт, на который указывал старейший. За разговором они успели забыть о нём. Машина зависла над поляной, и с борта сбросили тросы. По ним медленно, явно в первый раз, соскользнули шестеро, у троих из которых в руках было автоматическое оружие.

Стоявшие вокруг воины быстро разошлись, занимая позиции за спиной старейшего. Подобрав тросы, вертолёт ушёл в сторону деревни, где и сел, судя по стихающему вою винтов. Воспользовавшись тем, что про неё забыли, Кенди быстро присоединилась к вновь прибывшим, окончательно расставив все точки. Удручённо кивнув, старейший внимательно посмотрел на высокого, импозантного вида мужчину и, вздохнув, громко сказал:

— Давно не виделись, ночной бродяга.

— Давненько, солнечный зайчик, — усмехнулся в ответ мужчина, делая шаг вперёд. — Ну что? Будете сопротивляться или просто отдадите нам круг? Прежде чем ответить, внимательно посмотрите на этих ребят и на то, что у них в руках. Оцените свои шансы трезво.

— Ты настолько потерял совесть, что готов презреть главное правило боя? Забыл, что у круга сражаются только силой на силу?

— Сила на силу, кулак на кулак, клинок на клинок. Чушь собачья! Кто сильнее, тот и прав. Господь создал людей разными, а мистер Кольт уравнял их в правах. Уходите. И останетесь жить. Я не собираюсь торчать здесь вечно.

В этот момент над поляной раздалось три выстрела подряд, и трое автоматчиков рухнули в траву. Из-за кустов медленно вышел индеец по имени Дункан, сжимая в руках одну из винтовок, собранных в качестве трофеев. Держа на прицеле оставшихся четверых пришельцев, он быстро собрал выпавшее из рук убитых оружие и, закинув его на плечо, вернулся на сторону хранителя.

Молча отвесив старейшему глубокий поклон, он чуть улыбнулся и громко, так, чтобы услышали все, сказал:

— Ближнего круга я не удостоился, но за порядком приглядеть могу. Не беспокойтесь, всё пойдёт по правилам.

Ещё раз поклонившись, он так же бесшумно скрылся в кустах, из которых появился несколько минут назад. Проводив его взглядом, старейший улыбнулся и, повернувшись к человеку, которого он назвал ночным бродягой, спросил:

— Ну, что теперь будешь делать? Как видишь, закон остался в силе. Ты готов сойтись с моими воинами, как положено?

— Нас всего четверо, — мрачно ответил пришелец.

— Тогда уходите.

— Ну уж нет. Пройдёт немного времени, и всё снова изменится, — решительно усмехнулся ночной бродяга, и, словно в ответ, где-то далеко грохнул одиночный взрыв.

Удивлённо оглянувшись, ночной бродяга растерянно посмотрел на своих подручных и, обернувшись к хранителю, спросил:

— И что это было?

— Крушение твоих очередных надежд. Вашу передвижную лабораторию заминировали. Так что, теперь вам осталось только драться, — раздался хриплый, похожий на карканье голос, и из пещеры, пошатываясь, вышел Араб. — Не ожидали увидеть меня, сенатор? Я должен был догадаться, что за всеми этими делами стоите именно вы. Но ничего, теперь это уже неважно. Мы встретились, остальное — мелочи.

— Ты! — с яростной ненавистью зашипел Ливински. — Как же ты мне надоел, проклятый наёмник.

— Не могу не признать, что это чувство обоюдно, — насмешливо поклонился Араб.

— Зачем ты встал? — спросила хранительница, быстро подходя к нему.

— Болеть и умирать я буду потом. Сейчас я нужен здесь. Этот подонок — мой, и драться он будет только со мной, — упрямо покачал головой Араб.

— Ты с ума сошёл?! На ногах еле держишься, — попыталась возмутиться женщина, но бывший наёмник, молча отодвинув её в сторону, медленно направился к камню.

— Что ты собираешься делать, брат? — настороженно окликнул его старейший.

— То, что должен, — усмехнулся Араб и, подойдя к камню, тихо прошептал:

— Ты втянул меня в это, чёртов булыжник, поэтому теперь тебе придётся помочь мне.

Положив ладони на камень, он тяжело опёрся на руки и, сосредоточившись, потянулся сразу ко всем стихиям. Медленно сплетя их потоки, он окунулся в ярко заполыхавшее над камнем пламя, заставившее всех стоявших на поляне охнуть и испуганно отшатнуться. Он и сам не знал, откуда пришло это знание, но был абсолютно уверен, что поступает правильно.

Минута за минутой полыхало пламя, а он продолжал омываться потоками стихий, жадно впитывая их каждой клеточкой своего тела. Наконец, почувствовав, что буквально ожил, Араб распустил плетение и, выпрямившись, повернулся к пришедшим. Стоявшие рядом с хранителем воины ахнули. Перед ними стоял тот Араб, которого они так хорошо помнили. Спокойный, уверенный в своих силах, немного ироничный и полностью готовый к схватке.

— Итак, бродяга, или вы предпочитаете, чтобы вас называли сенатор? Вы готовы встретиться со мной в открытом бою?

— Ты хоть знаешь, на что ты нарываешься, глупец? — презрительно процедил сенатор.

— А какая разница? Чем опаснее, тем веселее. Разве не так, великий и ужасный ночной бродяга? — рассмеялся в ответ Араб.

— Мастер, позвольте я это сделаю, — неожиданно влезла в их разговор Кенди. — Я давно об этом мечтаю.

— Попробуй, — кивнул сенатор, с непонятной интонацией в голосе.

— Знаешь, а я не удивился, когда узнал, что ты переметнулась, — чуть усмехнувшись, сказал Араб. — Такие, как ты, готовы на всё, лишь бы всему миру доказать свою крутость. В своём стремлении вы даже не замечаете, как становитесь посмешищем. Воинствующий феминизм — не более чем очередное извращение больного разума кучки неудачников.

Медленно двигаясь по кругу, Кенди мрачно скривилась и, выхватив из-за спины два кинжала, ловко провернула их в пальцах, презрительно ответив:

— Говорить ты всегда был мастак. А делать-то что умеешь?

— Подойди поближе и узнаешь, — усмехнулся Араб.

— А знаешь, в чём-то ты даже прав, — снова усмехнулась Кенди. — Здесь мне действительно лучше. По крайней мере никто не смеет говорить: «Это не твой уровень, девочка. Он сильнее тебя». Я хотела драки с тобой, и я её получила.

— Ты получила шанс быстро умереть, и не больше, — фыркнул Араб, не двигаясь с места.

Заговаривая ей зубы, он сумел заставить девчонку подойти поближе, лишив её возможности воспользоваться помощью своих нанимателей. Дождавшись, когда она, увлёкшись своими фантазиями, окажется в пределах броска, Араб чуть усмехнулся и, незаметно сместившись, сказал:

— Вместо того чтобы предавать людей, которые заботились о тебе, лучше бы попробовала поучиться у них чему-нибудь хорошему.

— А я не просила заботиться обо мне, — взвилась от злости Кенди, снова прокручивая кинжалы.

В этот момент Араб ударил. Ударил так, как когда-то учил его старый мастер. С места, без подготовки и красивых стоек. Так, как бьёт застигнутая врасплох змея. Тяжёлый армейский ботинок ударил Кенди под вздох, заставив согнуться и невольно застонать от резкой боли в сведённых судорогой мышцах. Тут же, оттолкнувшись опорной ногой, Араб сделал оборот вокруг собственной оси и нанёс удар левой ногой. Удар пришёлся в висок, и этого оказалось достаточно. Рухнув на траву, Кенди вздрогнула и замерла, бессильно раскинув руки. Ботинок Араба проломил ей височную кость, убив предательницу на месте.

Подобрав выпавшие из её рук кинжалы, Араб лихо провернул их в ладонях и, покачав головой, сказал:

— Однажды я уже говорил, что таких, как она, можно убедить только одним способом, открутив дурную башку. Человеческого языка они не понимают. Ну, кто следующий?

Вместо ответа ночной бродяга, он же сенатор Ливински, медленно сложил руки перед грудью и, переплетя пальцы в сложный узел, с мрачной усмешкой закрыл глаза. Уже привыкший постоянно поддерживать ментальную защиту, Араб вначале даже не понял, что его атакуют. Только когда невидимая рука попыталась сжать ему горло, он понял, что происходит, и, быстро отступив назад, представил себя зеркалом. Зеркалом, в котором для противника всё отражалось, с точностью до наоборот. Не ожидавший такого фокуса сенатор растерянно вздрогнул, и давление пропало. Сделав глубокий вдох, Араб окружил себя стремительно вращающейся сферой из тончайших нитей лазера, который кромсал всё, что попадало в пределы его досягаемости. Протянувшиеся к нему энергетические щупальцы разом оказались отсечены и, рассыпавшись клочками, исчезли. Пора было ответить на агрессию, и Араб, не найдя ничего лучше, просто уронил на голову сенатору огромную бетонную плиту, которую сумел представить в мельчайших подробностях. Следом за плитой, он представил горный обвал, а затем — рушащийся дом. Как когда-то сказал ему старейший хранитель, сила и оружие бойца ограничиваются только его воображением.

Воспользовавшись дельным советом, Араб включил эту часть своего мозга на полную мощность, и на сенатора обрушился шквал всего, что только может придумать человек для уничтожения себе подобного. Холодное и огнестрельное оружие, горные обвалы и снежные лавины, наводнения и извержения вулканов, пылевые бури и бешеные животные. В общем, это был полный набор параноика, повидавшего все эти прелести собственными глазами.

Неожиданно сенатор вдруг начал не просто отбивать все его нападения, но и умудрился нанести несколько ударов в ответ. Кроме того, сила, с которой были нанесены ответные удары, заметно увеличилась. Не понимая, что происходит, Араб добавил огоньку, прогоняя через своё сознание такое количество энергии, что даже стоявшие рядом с ним воины испуганно шарахнулись в сторону. Камень силы, отвечая на его призыв, начал светиться, и между бывшим наёмником и этим странным булыжником пролегла энергетическая река, которую смогли увидеть все. Это было впервые, когда человек сумел активировать камень, не прикасаясь к нему, только одним усилием воли. Даже старейший хранитель, тихо ахнув, смог только покачать головой.

Но Араб всего этого не видел. Он сражался с врагом так, как привык сражаться, отдавая бою всего себя, без остатка. Ему казалось, что кровь в теле давно уже свернулась, превратившись в жидкую лаву, а мозг расплавился и вот-вот вытечет из всех естественных отверстий головы. Удары сердца отдавались в голове гулким набатом, а лёгкие горели так, словно он вдыхал не воздух, а огонь. Но, несмотря на всё это, он продолжал атаковать.

Неожиданно сузив луч своего ментального канала, он направил его на одного из подручных, стоявших рядом с сенатором. Концентрация энергии оказалась слишком мощной для одного человека, даже имеющего определённый уровень подготовки. Захрипев, как астматик, подручный схватился за грудь и медленно осел на землю. Недолго думая, Араб перевёл луч на второго подручного и снова наддал. Испустив сдавленный вопль, мужчина вонзил пальцы в собственные глаза и, развернувшись, бросился бежать. Но бежать с вырванными глазными яблоками сложно. С размаху налетев на камень, он запнулся и, врезавшись головой в скалу, затих. Даже на таком расстоянии все, оставшиеся на поляне, ясно услышали треск сломанных костей. Бежавший свернул себе шею.

Оставшись в одиночестве, сенатор предпринял последнюю попытку уничтожить противника, вложив в свой удар почти все силы. Но теперь его силы заметно уменьшились, и Араб, издав нечто среднее между смехом и всхлипом, ударил в ответ. Энергетическая река вспыхнула, поток энергии резко увеличился, и воздух поплыл между противниками жарким маревом. Ночной бродяга покачнулся и начал медленно оседать, но Араб продолжал гнать и гнать энергию, сжигая противника и себя самого. Неожиданно сенатор упал, и марево, зависшее в воздухе между бойцами, разом пропало. Пропала и энергетическая река, протянувшаяся от камня к Арабу. Медленно открыв глаза, бывший наёмник с трудом сфокусировал взгляд и, сообразив, что видит перед собой траву, с усилием поднял голову, пытаясь рассмотреть стоявших рядом воинов. Найдя взглядом старейшего, он улыбнулся окровавленными губами и тихо прохрипел:

— Похоже, справился, — и медленно повалился на бок.

Замершие воины не знали, как реагировать на всё произошедшее. Молодые, сильные воины откровенно боялись подойти к человеку, который в одиночку умудрился прогнать через своё сознание столько энергии, что им всем хватило бы и половины, чтобы попросту сойти с ума.

Только хранитель, отбросив свой посох, в два шага подскочил к лежащему и, упав на колени, быстро приложил пальцы к его шее. Нащупав артерию, он удовлетворённо кивнул и, оглянувшись, громко скомандовал:

— Помогите мне уложить его на камень и принесите воды.

Сила и уверенность, прозвучавшие в его голосе, заставили людей очнуться и дружно броситься в разные стороны. Алекс бросился за водой, а Майк, Квон и Пьер кинулись поднимать бесчувственное тело. Уложив его на камень, они медленно отступили в сторону, поглядывая на хранителя.

Получив от Алекса ведро воды и мягкую тряпку, старик принялся осторожно смывать кровь с лица бывшего наёмника, тихо проговаривая все замеченные повреждения тела:

— Губа прокушена, кровь из носа, ушей, уголков глаз, — бубнил он, ловко смывая кровь.

— Это всё заживёт, брат. А вот, что с мозгом? — тихо перебила его хранительница.

— Узнаем, когда очнётся, — твёрдо ответил старейший.

— Надеюсь, он всё-таки очнётся, — вздохнула в ответ женщина.

— Не смей даже думать так, — резко осадил её хранитель. — Если потребуется, я отдам ему свою жизнь.

— Старейший! — растерянно охнул Пьер.

— Я уже сто лет, как старейший, — огрызнулся хранитель. — Зажился на этом свете. Парень сумел сделать то, что должны были делать все мы. Но мы растерялись. Не ожидали, что ночной бродяга осмелится напасть вот так, с ходу.

Отвечая воину, старик продолжал смывать кровь. Потом, отложив тряпку, он быстро ополоснул руки и, энергично встряхнув кистями, перешёл к голове лежащего. Плавным движением положив ладони на виски Араба, он прикрыл глаза и попытался дотянуться до сознания бывшего наёмника. Но уже через несколько секунд, тяжело вздохнув, бессильно уронил руки.

— Что? — звенящим от напряжения голосом спросил Майк.

— Ничего. Тело истощено до предела, а сознание закрыто наглухо. Словно пытаешься в скалу пробиться, — тихо ответил хранитель.

— Что нам делать? — спросил Квон.

— Перенесите его в пещеру и приготовьтесь ухаживать. Энергетический запас тела я восстановлю, а вы будете поить его бульоном и следить, чтобы он дышал. Каждую минуту, каждую секунду рядом с ним кто-то должен быть. Идите в деревню и купите всех кур, которых крестьяне решат продать. Если будет мало, попросите охотника проводить вас в соседнюю деревню. А теперь займитесь делами.

Воины осторожно перенесли Араба в пещеру и отправились заниматься хозяйственными делами. Рядом с телом осталась хранительница. Ловко сплетя из нескольких прутиков рамку, она подвесила на ниточку пуховое перо и, установив рамку над головой Араба, так, что перо оказалось у него перед носом, удовлетворённо кивнула. Лёгкое дыхание воина чуть колыхало пёрышко, ясно давая ей понять, что он всё ещё дышит.

Натаскав кучу дров, воины отправились в деревню. Телами погибших противников, по общему согласию, было решено заняться ближе к вечеру. Чтобы не устраивать кладбище рядом с кругом силы, Майк и Квон решили погрузить тела в вертолёт, на котором они прилетели, и, отогнав его подальше, попросту взорвать, чтобы у любой поисковой группы сложилось впечатление крушения. По мнению Квона, вертолёт сенатора был слишком приметным, чтобы оставлять его себе в качестве трофея. После недолгого спора, Майк согласился с ним и даже отказался от предложения избавиться от тел уже проверенным способом, который они узнали от самого Араба.

Связав носилки, воины снесли тела врагов в долину и погрузили в вертолёт, вместе с телами пилотов и телохранителей. О последних позаботились жители деревни. Едва вертолёт опустился на маисовое поле, как засевшие в кустах на краю поля охотники открыли шквальный огонь по кабине, моментально превратив её и сидевших в салоне в решето.

Кое-как стерев с панели приборов и рычагов кровь, Квон уселся на место пилота и, запустив двигатель, удовлетворённо кивнул. Несмотря на кучу сквозных дыр, ни одна пуля не повредила жизненно важных систем вертолёта. Прогрев двигатель, он поднял машину в воздух и уверенно повёл её в сторону от деревни. Не мудрствуя лукаво, они отогнали машину к тому месту, где была устроена засада. Посадив машину рядом с остатками передвижной лаборатории, они заложили в салоне несколько гранат, привязав к кольцам длинную леску. Спрятавшись за перевёрнутым тягачом, Майк резко дёрнул леску, и через пять секунд раздался взрыв. С мрачной удовлетворённостью посмотрев на дело своих рук, воины молча отправились обратно в деревню пешком. Уже зная дорогу, они шагали быстро, иногда переходя на бег. Тем временем хранители сидели у изголовья Араба, ведя быструю безмолвную беседу. Их мысли носились от мозга к мозгу со скоростью, от которой любой, самый современный суперкомпьютер, сгорел бы от зависти.

Весь разговор крутился вокруг лежащего здесь же наёмника. Хранительница, видевшая всё своими глазами, никак не могла поверить в то, что произошло.

— Как такое могло быть, старейший? — тихо спрашивала она, и в её голосе слышалось настоящее благоговение. — Мы всю жизнь проводим рядом с камнем силы, и ни разу не случалось, чтобы он так просто отдавал свою силу.

— Камень участвовал в сражении. Ему нужна была сила, и он брал её там, где мог получить. Ты не хуже меня знаешь, что камень не просто откликнулся на зов. Он спасал себя. Помогая ему, камень прежде всего помогал себе.

— Почему ты не позволил нам вмешаться? — неожиданно спросила женщина.

— Такой поток силы просто выжег бы вас. Признаюсь откровенно, я и сам испугался, когда увидел, сколько энергии парень прогоняет через свой разум. Вмешайся мы, и вместо помощи стали бы помехой. Это была его битва. Только его.

— Но почему? — растерялась хранительница.

— Почему, что?

— Почему это была только его битва? Ведь он не хранитель.

— Я могу только предполагать. Наши враги поняли, что у нас появился настоящий воин, и решили опередить нас. Уничтожить по одному. Двух воинов они сумели перетянуть на свою сторону, ловко использовав их слабые стороны, а потом решили напасть на один из слабых кругов. Первое нападение было отбито. Но потом, напав на семью, они разбудили такое лихо, что сами растерялись.

— Да уж, суметь найти корабль в открытом море нужно умудриться, — грустно улыбнулась хранительница.

— Вот именно, — улыбнувшись в ответ, кивнул старейший. — Я недаром поставил на кон весь свой авторитет и репутацию, когда он вернулся из поиска. Знал, что этот паренёк не прост. Но скажу тебе честно, сестра, того, что он сделал сегодня, даже я не ожидал. Потому я и говорю, что это был его бой. Они пришли захватить круг, а заодно избавиться от самого сильного воина.

Задумчиво кивнув, хранительница осторожно коснулась виска Араба и, чуть вздрогнув, растерянно сказала:

— Кажется, он возвращается.

— Это невозможно, — покачал головой старейший. — Слишком мало времени прошло после боя.

— Но я слышала, — неожиданно упёрлась хранительница. — Я слышала, как он зовёт жену.

— А вот это может быть, — моментально насторожившись, ответил старик. — Его семья — это самое главное, что есть в его жизни, и, если постоянно напоминать ему о них, то это может сработать.

Улёгшись рядом с Арабом, он принялся нашёптывать ему имена самых близких воину людей. Словно услышав его, Араб тихо застонал и слегка шевельнул правой рукой.

— Получается, — радостно прошептала хранительница.

— Я не дам ему умереть, — твёрдо ответил старик, снова начиная шептать имена.

С того момента, как Араб увёз с острова двух воинов, прошло уже полтора месяца. Салли начала беспокоиться, ведь от мужа не было вестей. Даже спутниковый телефон не отвечал. Мрачно бродя по пляжу, она то и дело всматривалась в горизонт, ища хоть какой-то намёк на вертолёт или катер.

Сорванец Салех, пользуясь отсутствием отца, совсем отбился от рук, то и дело ввязываясь в драки с приезжими детьми или придумывая опасные забавы. Дважды Салли приходилось вытаскивать пацанов из воды, когда они начинали нырять в море со скалы в маленькой бухте. Один раз она вовремя заметила, как мальчишки, натянув верёвку между двумя деревьями и сильно раскачавшись, соревновались, кто дальше пролетит. И каждый раз инициатором затеи оказывался не кто иной, как её отпрыск. Однажды, не выдержав, Салли попытался всыпать ему ремня, но, трижды промахнувшись по вёрткому, как вьюн, мальчишке, поняла, что это пустая затея. С самого младенчества обучаясь владеть собственным телом, Салех обладал завидной реакцией и умудрялся увернуться от любой попытки матери наказать его. Оставив попытку силового воспитания, она отправила сына к Джеку, а сама решила ещё раз прогуляться по пляжу. Всё чаще бывшие наёмники находили её именно там, и уже не раз каждый, кто побывал в деле с её мужем, уверенно заявлял, что Араб возвращался и не из таких переделок. Его столько раз хоронили, что любому другому хватило бы на пять жизней, а он каждый раз возвращался.

Слушая эти слова, Салли ненадолго отвлекалась от мрачных мыслей, но вскоре снова начинала грустить. Заметив, что она ударными темпами начинает скатываться в депрессию, Джек, найдя её на пляже, медленно подошёл и, присев рядом, тихо сказал:

— Не хочу тебе врать и утверждать, что с ним всё в порядке, но точно я знаю только одно: если ты очень хочешь, чтобы он вернулся, он вернётся. И не надо спрашивать у меня или Джесси, есть ли новости. Просто спроси своё сердце. Если любишь, то будешь точно знать, жив он или нет.

— Ты заговорил, как настоящий монах. Ищи ответ в своём сердце, — криво усмехнулась Салли.

— Наука твоего мужа, — усмехнулся в ответ Джек. — Только он умел подобрать правильные слова, чтобы заставить других делать так, как нужно делать.

— Умел? — насторожилась Салли.

— Он ведь больше не служит, — пожал плечами Джек.

— Ловко выкрутился. Тоже наука Араба?

— Нет, десять лет супружеской жизни, — рассмеялся бывший наёмник, внимательно всматриваясь в горизонт.

Почувствовав его настороженность, Салли подняла глаза и заметила черную точку, быстро приближавшуюся к острову. Оглянувшись на Джека, она увидела, как наёмник выхватил из-за спины пистолет и, проверив обойму, сунул его за пояс, на бедро. Лёгкая рубашка навыпуск скрыла оружие, при этом совершенно не мешая мгновенно выхватить его.

Сама Салли, вопреки всем наказам мужа, в очередной раз вышла из дома без оружия, за что теперь тихо ненавидела саму себя. Быстро приближавшаяся точка оказалась вертолётом, и вскоре все, заслышавшие рокот его мотора, вышли из домов, внимательно всматриваясь в подлетающую машину. После нападения всё местное население острова стало очень подозрительно относиться к любому неизвестному транспорту. Сделав круг над пляжем, вертолёт решительно пошёл на посадку. Джек, положив руки на пояс, не отрываясь следил за машиной, и сама Салли неожиданно поняла, что забыла дышать. Из растерянной задумчивости её вывел резкий рывок за штанину и настороженный голос сына:

— Мам, кто это? Опять за нами? Если да, я стрелять буду.

— Погоди палить, приятель. Сначала узнаем, кто это и зачем они прилетели, — улыбнувшись ему одними губами, ответил Джек.

Вертолёт сел, и из открывшейся кабины выскочил человек среднего роста, с белой, как лунь, головой и странной, необычной причёской. Опершись на резную трость эбенового дерева, отделанную серебром, он медленно пошёл по пляжу в сторону растерянно замерших поселенцев. Не доходя трёх шагов до жены, Араб остановился и, слегка улыбнувшись, сказал:

— Заждались? Надеюсь, никто не додумался по мне поминки справить?

— Папка! — раздался над пляжем дикий вопль, и мальчишка повис у отца на шее.

Чуть поморщившись, Араб прижал к себе сына и, обнимая второй рукой жену, тихо добавил:

— Я же сказал: к тебе я даже с того света вернусь.