Варяжское море. Воин

Глава 5

Сентябрь 1060 года от Рождества Христова (6569 год от сотворения мира). Варяжское море, ладьи Ратибора. Роман Самсонов.

– Паруса! Паруса на горизонте!

Зараза, где-то это я уже слышал! Гребаное дежавю…

Путь до самого одиозного славянского острова с главным святилищем западных вендов занял у нас уже неделю, и со слов Горыни, моего нового товарища, находиться в море нам осталось совсем чуть-чуть, буквально один-два дня. И слава богу! Ибо за время путешествия с руянами я в полной мере познал истинность суждения «баба на корабле – быть беде».

Это суждение наверняка справедливо, если на судне находится даже одна женщина, за чье внимание начинают бороться едва ли не все мужики в команде. А когда их пять, да еще молоденьких, пугливых и хорошеньких девственниц, скабрезных шуток, пошлых намеков и прямых попыток склонения к сексу никак не избежать. Особенно если в качестве защитника у девчонок – новичок в команде на правах армейского «духа», неумелый, неловкий и вообще не воин. По крайней мере, так думали в самом начале…

– Горыня! Отойди от нее!

Не очень высокий, коренастый молодой мужчина с усмешкой посмотрел на меня своими карими глазами – впрочем, улыбка более похожа на хищный оскал. Как только подул попутный ветер и Ратибор распорядился поставить парус, Горыня тут же оказался на носу ладьи рядом с девчонками, добиваясь расположения Беляны. Та, кстати, также крепко сбита и невысока, но при этом весьма смазливая на лицо, с розовыми щечками, пухлыми коралловыми губками и озорно торчащими под рубахой сиськами. Кровь с молоком, самая оформившаяся из пленниц (точнее, уже «сестер») в свои-то пятнадцать лет! У меня самого при виде Белки (так я называю ее про себя) кровь приливает к низу живота. Особенно когда она, забывшись (или как раз не забывшись), потягивается, выгибаясь и демонстрируя туго обтянутую неплотной тканью крупную грудь. Еще как приливает!

Впрочем, мне гораздо больше нравится Злата как более сознательная, умная, смелая, изящная, строгая по отношению к себе и в то же время притягательная… Девушка с шармом, неизменно краснеющая под моими взглядами, но обжигающая своими, когда ей кажется, что я их не вижу. Да собственно, я и не вижу – но иногда случайно замечаю, и самого бросает в жар! И каждый раз меня посещают всякие лукавые мысли – Олю-то я люблю, но Оля ведь живая женщина, а это всего лишь боты! Да, боты – но боты слишком реальные, разница между живым человеком и виртуальным прототипом в игре отсутствует в принципе, так что всех окружающих я воспринимаю как реальных людей.

С другой стороны, в прошлый раз у меня уже был секс с Олиным персонажем, когда сама Мещерякова была вне игры. Ну так персонаж-то был именно возлюбленной! И все же секс в игре – это все равно, что секс во сне, разве не так? Разве это можно считать изменой?! Вот только что-то мне подсказывает, что близость со Златой, если она случится, будет для меня не просто плотским удовлетворением, что я уже привязываюсь к девушке, что это будут уже чувства…

Однако в игре я проведу ведь не один год по местному времени – и что же, просто перетерпеть? Эх, если бы славянка из Вышей была хотя бы не девственницей… А то ведь слишком искренним и неподдельным выглядит внимание персонажа, один в один копируя настоящие человеческие эмоции. И если между нами что-то будет, она наверняка ко мне привяжется. Блин, сплошная запара!

Но одно дело мое внимание и интерес к Злате, и совсем другое – интерес Горыни к Беляне. Варяг запросто машет при ней своим достоинством, справляя малую нужду за борт ладьи, – и ведь, зараза, тут других вариантов и нет, гальюны на средневековых судах не предусмотрены. А после ластится к ней, пытаясь ухватить за сиськи и пухлый зад, целует, силком прижимая к себе упирающуюся девку, и чует мое сердце, если его не тормознуть, то уже этой ночью он просто изнасилует ее. И также я уверен, что стоит лишиться невинности одной из моих «сестер», как их всех пустят по рукам. Ну и хрен бы с ними, если подумать – боты ведь… Боты, да не боты, против происходящего протестует все мое естество… Я уже ругался с вендом да и другими «охотниками до сладенького», которые, впрочем, пока менее активны, чем Горыня. Ключевое слово тут «пока»… Так вот, в прошлый раз он просто посмеялся надо мной, но отошел от девок после красноречивого взгляда Ратибора, недовольного конфликтом на корабле. Однако спустя некоторое время варяг что-то обсудил с вождем и внаглую полез к Белке – а ярл при этом лишь с хитринкой посмотрел на меня. Впрочем, во взгляде его я прочитал и скрытый интерес. К примеру: «И что же ромей сможет сделать?»

И вот теперь венд, оскалившись, ответил мне уже с открытым вызовом:

– А почему? Девка не против моей ласки, тебе-то какое дело?

Славянка промолчала, возможно, просто испугавшись что-то говорить, удерживаемая Горыней. Промолчали и остальные девушки, хотя Злата о-о-очень недовольно сверкнула глазами, да дернулась вперед рыжая Весея, уже готовая что-то сказать. Но ее крепко схватила за плечи старшая и более разумная сестра Дана – так что разговаривать пришлось самому. Впрочем, я не стал спешить с ответом, а встал, наконец, со скамьи, и глухо выругавшись, с большим трудом распрямился. Еще бы, попробуй погрести пару часов кряду здоровенным массивным веслом с непривычки, да еще стараясь попасть в такт с командой! А если гребешь невпопад, тебя сразу обжигает недовольным взглядом Ратибор. Так вот, я, наконец, выпрямился, после чего веско произнес:

– Потому что я – ее брат. И если не отстанешь, набью морду.

Оскал Горыни стал откровенно угрожающим.

– Ну, попробуй!

Я первым шагнул к варягу, а он сделал шаг навстречу мне – и Ратибор промолчал. Возможно, ярл решил устроить себе и воям небольшое развлечение, возможно, решил таким образом поставить на место нового и слишком необычного дружинника, чересчур дерзко вошедшего в команду. Ведь я сам же бросил вызов Горыне, и сейчас должен огрести, как все присутствующие и предполагают…

Скорее всего, все вместе.

Правда, есть одна неувязочка – я не собираюсь проигрывать.

И более того, чтобы оградить девчонок от последующих посягательств руян, я должен выиграть максимально жестко и убедительно…

– Ну, давай, покажи, на что способен!

Среднего роста, крепкий жилистый малый наверняка силен, а движения его плавны и точны. Для своего времени он стопудово крепкий рукопашник и наверняка хорош в местных кулачных боях – но и технический уровень у них, мягко говоря… далек от классического бокса. Зря он замер передо мной, с улыбкой разведя руки! Ведь небось ожидает размашистого деревенского бокового, от которого наверняка сумеет уйти…

Левый прямой раскрытой ладонью летит в лицо Горыни! Резко выброшенная вперед рука стала для венда неожиданностью, и тот отпрянул назад, одновременно подтягивая предплечья к голове. Поздно… Ладонь жестко бьет противника в нос – а я уже чуть присел, перенеся вес тела на левую ногу и выстрелив жестким, акцентированным правым, разогнавшись до того пристрелочным джебом. При этом сжатый, довернутый костяшками кулак летит в незащищенное «солнышко» варяга – и мгновением спустя впивается в него, согнув Горыню пополам.

Славянин схватился за живот под возмущенный ропот команды, отчаянно пытаясь вдохнуть. Боль дикая, большинство мужиков на его месте легли бы! А этот стоит на морально-волевых, хотя на лице написан откровенный испуг: дышать-то не выходит! В сущности, боксерская «двоечка», творчески адаптированная мной под уличные конфликты (боюсь я бить в голову, страшась нокаута противника с последующим падением на жесткую поверхность типа кирпича или камня, что может вылиться в непреднамеренное убийство), уже принесла мне победу. Но! Окружающие, в сущности, не поняли, что произошло, потому я спокойно стою напротив варяга, ожидая, когда тот восстановит дыхание.

Спустя минуту Горыня выпрямляется целиком и резко, без подготовки, заряжает боковой, целя мне в голову. Я ждал удара, внимательно следя за оппонентом, и все равно едва успел отпрянуть, уходя от увесистого вендского кулака. Но быстро контратаковал правым прямым – и вновь достал противника. Про прямые удары здесь явно не слышали… Впрочем, удар вышел так себе, он скорее просто ошеломил венда. А вот резкий левый боковой на скрутке корпуса достиг челюсти варяга, откровенно его оглушив. И под занавес, вновь перенеся вес тела на левую ногу, я разогнулся, словно пружина, и всадил в подбородок руянца правый апперкот! Голову моего оппонента буквально подбросило вверх. А ударом сердца спустя отключившийся Горыня рухнул на колени – и тут же картинно завалился набок…

Вот это уже убедительная победа!

Беляна неожиданно резво прыгнула к парню и испуганно склонилась над ним, положив ладонь на лицо. Неожиданно во всех смыслах… Я раздраженно отпихнул девку от парня – вот дура, как хоть повелась на его уродливые ухаживания? Или тупой принцип «плохие мальчики всегда нравятся девочкам» пошел как раз из былинного средневековья? Когда «плохие мальчики» грабили все балтийское побережье? Склонившись над варягом, я перевернул его на бок, подложив под голову согнутую руку, после чего вытащил язык изо рта, зажав между зубами. И только после этого в повисшей над кораблем оглушительной тишине раздался настороженный голос Ратибора:

– Ты что там делаешь, ромей?

– Не даю Горыне задохнуться собственным языком, пока он в беспамятстве.

Последовала короткая пауза, после которой вождь задал следующий вопрос:

– И где ты так научился руками махать?

Я равнодушно пожал плечами так, будто ничего необычного в моем «показательном выступлении» нет:

– Восточная Римская империя есть наследница и славной Эллады, и несокрушимого Рима. И если хорошенько поискать, в Константинополе можно найти мастеров, продолживших традиции греческих олимпийцев и римских кулачных бойцов. Те умели драться и в схватках использовали прежде всего точные прямые удары.

Как видно, мой ответ удовлетворил любопытство вождя, так как больше вопросов он не задавал. Зачерпнув воды за бортом в кадку, привязанную к короткой веревке, я от души окатил ею Горыню – и тот, шумно вздохнув, пришел в себя, шаря по сторонам бешеным взглядом. Сфокусировав его на мне, он едва ли не зарычал, видно, намереваясь вновь броситься в драку, но его порыв остудил зычный окрик ярла:

– Еще одна драка на ладье – и оба любителя почесать кулаки отправятся на встречу с морским царем! А кто желает попробовать свои силы с ромеем – тот пусть ждет нашего возвращения в Ругард. Уж там он не посмеет отказать никому из желающих…

Последние слова прозвучали прямо-таки ну очень угрожающе, но я постарался пропустить их мимо ушей. Доберемся – там и посмотрим. В конце концов, драками меня уже давно не испугать! Бросив еще один взгляд на лежащего на носу венда, я коротко ему приказал – но так, чтобы услышали все:

– Больше не смей прикасаться к девкам. Или полетим за борт вместе.

После чего протянул ему руку, помогая встать.

Ох, каким красноречивым взглядом, полным неприязни и недоверия окатил меня Горыня! Однако немного поколебавшись, он крепко сжал протянутую ладонь, рывком встал, пошатнувшись, а после не слишком внятно спросил:

– Покажешь, как ты так ловко машешь руками?

После короткой паузы (я специально ее выждал, чтобы не соглашаться сразу и выглядеть солиднее), вновь неопределенно пожал плечами:

– А ты научишь меня ратному искусству, научишь биться с топором, щитом и копьем?

Венд, с усилием сплюнув за борт набежавшую в рот кровь, широко улыбнулся:

– Идет!

Я улыбнулся в ответ, поймав недовольный взгляд Беляны и огорченное выражение в глазах нового товарища (видать неспроста говорят про дружбу, начинающуюся с драки!), когда он посмотрел на девушку. Тогда я промолчал, но зарубку в голове сделал…

Следующие несколько дней прошли довольно мучительно. Морской болезни, слава богу, у меня не обнаружилось – все же на тренировках, немаловажной частью которых была борцовская техника и акробатические разминки, я неплохо так подготовил свой вестибулярный аппарат. А в погружение и вовсе попал на пике формы – так что чуть что, к борту ладьи не бежал. Но неудобств хватало и без этого: во-первых, бесконечная гребля, как только спадал ветер. В первый же день я натер водяные мозоли на ладонях, после чего был вынужден работать веслом через дикую боль в руках. Слава богу, Ратибор менял гребцов местами каждые полдня – благодаря чему нагрузка на корпус, спину, руки распределялись равномерно. Иначе я бы вообще слег… Но и без того часами сидеть на жесткой скамье и грести тяжеленным веслом – удовольствие ну так себе.

Второй проблемный момент – жрачка. Может, на более длительных переходах по морю варяги как-то выходят из положения, разводя огонь на судне в каких-нибудь треногах-мангалах-фиг знает чем историческом. Но при мне ничего подобного не наблюдалось… Да и если вдуматься, забыв уже про опасность пожара, – кто будет брать с собой на относительно небольшое судно еще и запас дров? Как я понимаю, когда те же руянцы ходили речным путем «из варяг в греки», они на ночь приставали к берегу в более-менее удобных местах, там же и разводили огонь, собрав валежник и приготовив горячее. Однако на Балтике, видать, таких безопасных мест немного – наши ладьи находились в море круглые сутки, хотя к концу второго дня по левому борту показался берег.

Короче говоря, горячей пищи не было, не было и нормальной в моем понимании свежей воды. А от той, что братья-славяне взяли в поход, крепко так тянуло чем-то затхлым – походу, цвела водица-то в бочках… Так что уже к концу второго дня пути я с потаенной тоской вспоминал горькое пиво Хакана – оно было просто отвратным, но хотя бы не цвело… Ну, и жрачка, жрачка в походе – это что-то! Что-то вполне конкретное, вроде вяленого мяса и рыбы, куски и тушки которых были посолены ну прям очень слабо! Отчего и то, и другое имело весьма странный привкус. И отчего к концу все того же первого дня пути меня уже прохватил понос…

А вот тут-то начинается самое интересное… Гальюна на судне нет, это, блин, не византийский дромон и не арабский гураб (артиллерийское, в буквальном смысле – судно с десятком катапульт на борту, специально «заказывал справку»), и даже не венецианская хеландия. Это, хрен его за ногу, драккар викингов, где всех удобств – бадья для отходов на корме, куда справляешь все свои «тяжелые» потребности, считай, на людях. Срам-то какой был, когда меня понос пробил, по сейчас про себя матерюсь… А малую нужду мужики справляют за борт. И вот очередная беда, от которой я едва от стыда не сгорел: привык я к определенной интимности, скажем так, гордому одиночеству в этом процессе. Тут же рядом с тобой кормчий, бойцы из команды или кто-то из девок могут смотреть в мою сторону. Последние, возможно, и заинтересованными, оценивающими взглядами… И вот первые разы я из-за этого просто не мог нормально в туалет сходить, пару раз тужась вхолостую – и едва не сгорев от стыда. После уже ждал ночи, чтобы спокойно справить нужду, а позже стал меньше пить – и что осталось, расходилось по большей части с потом…

Днем, пока мы гребем, холода от воды не чуешь, наоборот – жарко. Но ночью-то холод дикий! И кожаный поддоспешник викингов, доставшийся мне в наследство от Стуре, ни хрена не спасает, когда по ночам тянет холодом просто отовсюду. А всю верхнюю одежду Сверкера я отдал девкам греться… Короче, уже в первую же ночь я, промаявшись, пошел к ним сам. Славянки спросонья по первости шуганулись, но когда поняли, кто пришел, чуть успокоились. Я же не стал терять время на объяснения, а просто лег поближе к дивчинам, насколько возможно плотно прижавшись к ним спиной. Несложно догадаться, кто прижималась ко мне спиной в ответ, касаясь упругими бедрами моей задницы… Стояк был такой, что я банально не смог уснуть, – а в голове билась только одна мысль: она не против, она не против! Развернись, задери юбку до линии бедер – если не отстранится, то… Еще лучше согреешься! И она согреется – в конце концов, из-за них же днем жизнью рисковал, обязаны по самое не балуйся…

Сдержался. Неимоверным усилием воли сдержался, цепляясь мыслями уже даже не за Олю (память почему-то подсовывала картинки ее обнаженного гибкого тела, залитого светом луны), а за то, что назвал всех девок сестрами. Всех! И если я сейчас оприходую Златку, то как бы это не стало сигналом для остальных варягов таки познакомиться с девушками поближе… Позже я каждую ночь приходил к «сестрам», которых по-прежнему пожирают глазами, но хотя бы не пристают открыто…

Единственной отдушиной стали изнуряющие тренировки с Горыней, учащим меня азам боя с оружием между гребными скамьями. Заниматься мы начинаем, как только дует попутный ветер или перед сном. И несмотря на то, что получаться у меня стало далеко не сразу, все же определенный прогресс есть, и это радует!

Как такового изящного, искусного боя в Средневековье нет, это не эпоха возрождения с ее развитым фехтованием. Особенно если говорить о топорах. Подойди поближе и рубани посильнее, заодно успей подставить щит под вражеский удар. Но тем не менее есть определенные базовые движения – примерно как все в том же боксе, в котором всего шесть основных ударов (а если исключить дублирующиеся с обеих рук, то и вовсе четыре: джеб, кросс, хук, апперкот). Так вот, с топором примерно та же фигня: удары сверху вниз, удары сбоку, по восходящей, по диагонали. Но атакующие движения выполняются из правильной стойки, обязательно перекрываясь щитом. И выполнить их нужно на определенной дистанции, чтобы достать врага кромкой секиры, а не бесполезным древком. Сам удар, доходя до цели в крайней точке, также должен быть заряжен – если, конечно, хочешь, чтобы лезвие топора поглубже ушло в плоть противника, разрубило кольчугу, разбило щит… Тут также работает и перенос веса тела, и левосторонняя стойка – одним словом, своих премудростей хватает, а муштровал меня Горыня жестко!

С копьем, которое местные держат обратным хватом над головой, также хватает сложностей. Как, к примеру, правильно выбрать его центр тяжести, как правильно держать древко при уколах, чтобы не потянуть запястье. Но главное – это сама тренировка рук с оружием, чтобы развить нужные группы мышц и подготовить связки к точным, выверенным движениям.

В свою очередь я гоняю Горыню, показывая простейшие боксерские удары, учу переносить вес тела, заряжаясь на каждую атаку. Пару раз пробовали спарринговать, хотя венд не совсем понял, что работать нужно не в полную силу и беречь товарища… Трижды здорово от него прилетело, но мне хватило выдержки не превращать тренировку в драку. Заодно я заложил в его голову одну крайне интересную мысль…

Но вот размеренный ритм нашего плавания прервался. Хотя ведь я уже втянулся! За сутки, может, двое до цели мы заметили паруса на горизонте – и от этой новости меня крепко обдало холодом…