Вождь Диких земель

Глава 14 ХИРУРГИЯ ПО-ОРКСКИ

Саэна в очередной раз остро чувствовала, насколько прав был наставник лечебного дела, когда говорил, что доброе сердце целителя помогает больному, но мучает самого врача. В здравнице сегодня был только один пациент — здоровенный орк с зашкаливающей температурой и сильной болью в животе. Эльфийка подняла на Нерена наливающиеся слезами глаза, тот в отчаянии покачал головой. Спасения не было, эту болезнь они оба хорошо знали.

Прибежал Торн, выслушал диагноз, отобрал у Нерена топор милосердия, которым тот собирался оборвать страдания несчастного, обозвав коновалом. Саэне был вручен платок, с предложением выйти в коридор, выплакаться и высморкаться, а когда истерика пройдет, возвращаться. Сам Торн подсел к больному и начал давить на живот. Пациент ойкал, пучил глаза и спрашивал вождя, чем он так провинился, за что его мучают и почему не дали Нерену прикончить безнадежно больного. Торн сначала выругал его, обозвав малодушным слизняком, а потом сказал, что безнадежные тут только диагнозы «этих дуболомов», а в его долине все помирают только с его разрешения, а он такого страдальцу не давал.

— Но Торн, у него воспален кишечник, а это верная смерть, — захлюпала носом Саэна, — только заклинание пятого уровня может помочь, а у нас его нет.

— Он будет жутко мучиться месяца два, потом все равно помрет, — поддержал коллегу Нерен, — его лучше сейчас добить, отдай топор.

— У него банальный аппендицит, — фыркнул лорд, — воспален не весь кишечник, а только его небольшой участок, без которого он еще сто лет проживет. Все, что воспалено, отрежем, потом зашьем. Конечно, риск есть, но всяко меньший, чем от топора Нерена.

— Операция в брюшной полости всегда кончается воспалением и смертью, — вздохнула Саэна. — У нас искуснейшие лекари пробовали, но не удалось.

— Значит, я лучше всех твоих лекарей, — непререкаемым тоном заявил вождь, — а так как ты еще лучший лекарь, ты и будешь резать. Ты-ты, что смотришь круглыми глазами? Не падать в обморок! Нерен, будешь ассистировать, готовьтесь к операции, случай заурядный, но времени мало.

Процесс подготовки еще больше удивил целителей. Для начала Торн отобрал у Дварина всю самогонку, которую бедовый гном успел нагнать, ибо первым гномским техническим сооружением в долине стал самогонный аппарат. Охотники притащили свежие нитки из жил медведя (ими обычно точали обувь), по словам Торна, шить кишки можно только ими, мол, швы внутри брюха после операции не снять, а эти нитки постепенно сами рассосутся. Больного и хирургов отправили мыться.

— Позовите Гига, нам будет нужен наркоз. — Вождь, сидя в позе роденовского «Мыслителя», старательно что-то вспоминал. — Снупи, сходи-ка ты к болоту. Нет, это не ругательство, а приказ. Там найдешь мох сфагнум, белый такой, принеси охапку, размером с твою голову. Заодно поймай парочку лягушек побольше.

Затем вождь приказал затопить печь, развести костры и приготовить как можно больше кипятка. Саэна проглаживала горячим утюгом ткань на бинты. Хирурги переоделись в чистую одежду, также тщательно проглаженную. Возле операционного стола разожгли жаровню, все хирургические инструменты прокаливались. Торн протер свои руки и живот больного самогонкой, рядом стерилизовались Снупи, Гиг, Нерен и эльфийка. Только святой долг целителя мог заставить Саэну измазать себе руки самогоном. Хирургам надели тряпичные маски, и операция началась.

— Гиг, наркоз.

По этой команде Торна тролль мягко стукнул ладошкой по голове больного орка, пациент крякнул и обмяк, закатив глаза. Снупи раскрыл вырубленному орку челюсти, ухватился за язык, вытащил и переместил на бок, придерживая (западет язык, задохнется). Затем вставил в клыкастую пасть палку-распорку (не дай бог не вовремя придет в себя, от боли еще язык себе откусит). Гиг-анастезиолог на всякий случай дежурил возле головы пациента, держа наготове свой увесистый наркоз. Саэна взяла хирургический нож и, мысленно обратившись с молитвой к светлым богам, сделала надрез.

Операция заняла час. Когда эльфийка затянула последний стяжок, Торн вытащил из горшка пойманную Снупи лягушку и осторожно провел ее спиной по свежему шву. Затем зашитую рану обложили чистым белым мхом и забинтовали.

— Торн, а зачем ты лягушкой рану протер и мох для чего? — спросила устало разогнувшая спину Саэна.

— Кожа лягушки стерильна и смертельна для микробов, а мох выделяет фитонциды… э-э-э… такой сок, убивающий заразу.

Эльфийка прочла заклинание исцеления, затем достала тетрадь и сделала несколько записей. Пациент зашевелился и застонал. Снупи выпустил его язык из занемевших пальцев и убрал распорку из челюстей.

Операция прошла удачно, но я все равно здорово волновался, все-таки я биолог, а не врач. Сейчас больному нужны антибиотики, я послал своих помощников обойти все дома и принести заплесневевшие продукты, если плесень на них зеленая. Первые опыты по применению пенициллина заключались в размешивании пенициллиновой плесени в сладком сиропе, после чего им кормили больных. Микстура — это, конечно, не инъекция, действует слабее, но действует же! А дозу можно и увеличить. Из кучи доставленных заплесневелых продуктов я выбрал пенициллиновые штаммы. Сахара на сироп у нас, правда, не было, но ничего, заменим медом. И вот сейчас, бормоча знаменитые строки из поэмы Филатова:

я трудился над производством антибиотика домашней выработки. Слушая эти стихи, эльфийка как-то странно косилась на меня, со страхом посматривая в глиняный горшок, в котором готовился означенный сироп из плесени. Когда же я заявил, что собираюсь кормить этим прооперированного орка, Саэна начала щупать лоб уже у меня, говоря ласковым голосом, что я переволновался, немножко настоя валерьяночки, и все пройдет…

— Саэна, а для чего ты вызвала из леса хорьков с норками и пустила в амбар с зерном? — издалека начал я, отвергнув валерьянку.

— Как для чего, мышей и крыс выгнать, — недоуменно ответила целительница. — Где есть норки и хорьки, оттуда грызуны уходят.

— Правильно, так вот, воспаление вызывают микробы, а где есть плесень, там микробы не живут, плесень убивает их, это, — я постучал костяной ложкой по горшку с изготовленной микстурой, — мои норки. Я отправлю их внутрь больного, и они отравят и уничтожат всю заразу, никакого воспаления брюшины не будет. На коже лягушки и во мху такие же вещества, да и на твоем любимом подорожнике тоже. А для орков плесень не ядовита.

Поскольку за время проживания в селении орков Саэна могла убедиться в том, что для них ядовитых продуктов вообще почти не существовало и отравить орка плесенью — это фантастика, девушка поверила мне и немного успокоилась.

То ли помог антибиотик, то ли заклинания Саэны, а может, просто звериное здоровье, но пациент после операции быстро пошел на поправку, на третий день спала температура. А вот на четвертый, когда я уменьшил дозу антибиотика, прибежала Саэна с известием, что самочувствие больного ухудшилось. Примчавшись в здравницу и обследовав больного, я сразу все понял. Эльфийка с недоумением смотрела, как, наклонившись над пациентом, я отвесил ему оплеуху и пообещал, как только швы снимут, отдубасить уже по-настоящему.

Все симптомы ухудшения здоровья мигом исчезли, и я стал объяснять эльфийке, какие именно болезни проще всего лечить помордайскими методами. Все было просто — прооперированному орку лечение микстурой на меде чрезвычайно понравилось. А тут вместо четырех раз в день мед стали давать только утром и вечером. Этот недорезанный поросенок мигом сообразил, что, чем лучше он себя чувствует, тем меньше будет микстуры, тут ему и поплохело. Саэна облегченно вздохнула, потом в ее глазах мелькнул гнев, и морду орка с другой стороны украсил еще один красный отпечаток ладони, правда, поменьше размером, получилось симметрично. Пока сконфуженный пациент, потирая побитую рожу, бормотал извинения, эльфийка снова начала его осматривать.

— Торн, а ведь твоя плесень совершила чудо, он выздоравливает. — Саэна явно заволновалась. — Это надо непременно обнародовать, мы сможем спасти столько жизней!

— Вот и обнародуй, может, тебе это за курсовую, а то и за дипломную зачтут и дадут титул, — я патетически воздел руки, — скажем, великой плесневой лечилки или заплесневелой?

— Нахал, — игриво пихнула меня в бок эльфийка, — мне всего восемнадцать лет будет этой осенью, а ты меня в заплесневелые записал.

— Виноват, ваша возмущенная добродетельность, но я немедленно исправлюсь, — в таком же шутливом тоне откозырял я.

Мы еще немного подурачились, потом целительница опять достала свою тетрадь, на чистой странице появился заголовок: «Излечение с использованием зеленой плесени, метод Торна». Саэна посмотрела на меня, подмигнула и показала язык, паршивка.