Во имя прогресса

Глава первая Ну, и что такое прогресс?

С независимым видом Иль вошел в кабинет полковника Сонга и даже не удивился, увидев в нём судью Вайсмана. Теперь у полковника был совсем другой кабинет, не такой, как раньше. Это был довольно большой, двухсветный зал с камином, в котором, как и прежде, вдоль всей глухой стены справа и слева от камина стояли стойки с оружием, но всё оно было выковано Илем и ещё несколькими кузнецами из Малой Степи. Кабинет находился на втором этаже и через четыре его больших окна, обрамлённых стрельчатыми арками, была хорошо видна большая фехтовальная площадка главного замка Школы и кавалерийский плац за нею, на котором инструкторы показывали новичкам, какое единение может быть установлено между Всадником и его конём. Директор школы стоял у открытых дверей, ведущих на большой балкон и наблюдал за тем, как его помощники агитируют курсантов. Судью Вайсмана это нисколько не интересовало. Он сидел с бутылкой виски в руке в кресле возле камина и смотрел на огонь. Как только Иль вошел в кабинет, он тут же встал и широко улыбаясь направился к нему, весело приговаривая:

— Ну, наконец-то, Иль, я тебя уже заждался.

Иль давно уже не держал зла на судью Вайсмана и даже сдружился с ним за те полтора десятка встреч, которые произошли за последние три месяца. Он крепко пожал ему руку и сказал:

— Сол, прости, виноват. Насилу от мамки сестричек оторвался. Сам понимаешь, когда мы ещё свидимся.

Полковник Сонг сказал отходя от дверей:

— Ничего, Иль, звездолёт без тебя не улетит. Тем более, что ты будешь единственным пассажиром на борту. Хотя знаешь, парень, я думаю, что в данном случае ты как раз мог бы обратиться за помощью к Владыкам, чтобы они по старой дружбе перебросили тебя на орбитальную станцию вместе с твоим багажом. Ничего с ними не сделалось бы. — Увидев удивление на лице Всадника, он смеясь воскликнул — Да, щучу, я, щучу! Ну, давай, присядем, поговорим перед дальней дорогой. Извини, Иль, но я не смогу проводить тебя на космодром. Да, и не люблю я этого.

Иль пожал ему руку и ответил:

— Клейн, я этого тоже не люблю. Проводы должны быть короткими. Вышел за дверь, вскочил на коня и поскакал в степь.

Они сели возле камина в кресла, полковник Сонг вложил в руку Иля бокал с коньяком, взял в руку свой и они, кивнув головами вместо тоста, чокнулись. Всадники бокалами, а судья Вайсман горлышком своей бутылки. Когда они выпили, судья кивнул головой и довольно беспечным тоном сказал:

— Иль, у меня есть для тебя одна неприятная новость. Большие шишки из числа кабинетных стратегов снова взбунтовались, завыли, словно псы на морозе и добились-таки, что твои полномочия на станции наблюдения урезаны и очень сильно. В общем ты летишь туда не как эксперт, а как самый обычный наблюдатель, но… — Судья поднял палец и уточнил — Ты не обязан исполнять тех приказов профессора Стюарта и его бездельников, с которыми ты не согласен. Ну, а если учесть то обстоятельство, что у него осталось только семеро наблюдателей, а следующих он получит только через год и это уже будут наблюдатели совершенно новой генерации, то я не представляю, что должно произойти, чтобы эти высоколобые мудрецы сказали что-либо такое, с чем ты охотно согласишься. В общем скандалить тебе придётся там не единожды, Иль, а потому я, как председатель наблюдательного совета даю тебе карт-бланш на полную свободу действий. Ты можешь рихтовать им морды, как тебе того захочется.

Иль внимательно выслушал судью Вайсмана и ответил:

— Сол, я нисколько не удивлён. Знаешь, этому есть очень простое объяснение. Они состряпали наспех теорию линейного пошагового прогресса, понадёргали примеров из истории планеты Земля и теперь пытаются понадёргать отовсюду фактов её подтверждающих даже не думая о том, что вся их теория просто высосана ими из пальца. Знаешь, я не хочу говорить, что они идиоты, просто в данном случае мы имеем дело с тем самым случаем, когда от многих знаний происходят многие печали, пусть меня простит старик Экклезиаст, что я притянул его к этому разговору чуть ли не за уши. Ничего, как говорит дед Викул, клин клином вышибают. Я постараюсь их не убивать за это и обязательно найду доказательства ошибочности их теории, утверждающей, что прогресс обязательно должен быть пошаговым.

Судья улыбнулся и сказал:

— Иль, друг мой, я верю тебе больше, чем им всем вместе взятым и надеюсь, что ты на Веде и наши друзья на Селере сумеешь доказать твою собственную теорию интеллектуального взрыва, которую они подвергли осмеянию, и приложишь этих ублюдков мордой к кирпичной стене. Лично меня в этом очень наглядно убеждает то, что ты сделал в Школе Клейна за эти два года. Жаль, что они этого не понимают. Им, видите ли, нужны публикации в научных журналах и докторские степени.

Полковник Сонг, одетый в настоящий ковбойский наряд, а не в уникост, вздохнул и спросил:

— Сол, а почему ты не хочешь взять и объяснить нашему президенту, что Иль имеет куда более качественное и фундаментальное образование, чем все эти наши профессоры. Знаешь, если бы ты сказал ему, что на Киаре в него были в детстве вложены такие знания, до которых нам ещё расти и расти, может быть всё повернулось бы совсем по другому?

Судья Вайсман от его слов свирепо зарычал и воскликнул:

— Ты что, сдурел, Клейн? Да, если я скажу ему, что наш Иль Шорников рехвели Ильхем, который отказался жить на Киаре и добровольно вернулся на Марс, то он немедленно пристегнёт его к себе наручниками и уже не отстанет от Иля никогда. Знаешь, как я погляжу, ты бы тоже был бы не прочь, чтобы он навсегда остался в твоей школе, а если честно, то и я был бы не прочь затащить его в свою контору. Увы, этого нельзя делать. Для нас сейчас нет более важной задачи, чем та, которую поставили перед нами эти чёртовы мудрые ящеры, — ускорить ход исторического прогресса родственных нам гуманоидных миров.

Иль закивал головой и воскликнул:

— Правильно, Сол! Это не просто экзамен на зрелость, это ещё и наш входной билет в Галактический Союз, но я подозреваю, что речь тут идёт о гораздо большем. — Две пары глаз тотчас вперились в него и Иль пояснил — Парни, я долго думал о том, почему киарцы разрешили нам взять на буксир сразу несколько миров и думаю, что только по одной причине, — они чувствуют настоятельную необходимость передать кому-то свои знания, а вместе с ними и часть той ответственности за судьбы народов галактики и всё дело тут в исключительно высокой пассионарности землян. Знаете, пока я не проснулся, для меня все земляне были чуть ли не врагами из-за того, что нас бедненьких, по требованию киарцев вернули с Большой Степи домой и за для того, чтобы привести в чувство, поселили на Марсе. Теперь же, когда я продрал наконец глаза, то вижу, что Всадники точно такие же земляне, как и все остальные люди и что в отрыве от людей, нам жить, ну, никак нельзя, так что для нас теперь все земные миры Большая Степь, а их худо-бедно одиннадцать штук и Марс далеко не самый худший, но зато самый удобный, как плацдарм.

Судья Вайсман посмотрел на него с иронией и сказал:

— Иль, хватит, ты не на трибуне, а мы с Клейном не предвыборный съезд какой-нибудь партии. Да, кстати, Всадник, ты часом не забыл о том, что я прилетел в эти ваши Буераки только за тем, чтобы отвести твою светлость в космопорт. Не забывай, Иль, о том, что для всех непосвящённых ты всего лишь правонарушитель, которому федеральный судья Соломон Вайсман припаял за твоё дерзкое правонарушение двадцать пять лет общественно полезных работ вдали от Марса, а потому я просто обязан сопроводить тебя в космопорт вместе с Принцем и сдать командиру военно-транспортного космического корабля с рук на руки. Поэтому давай, прощайся с Клейном и пошли.

Полковник поднялся из кресла и проворчал:

— Ну, до флайера я его провожу.

Все втроём они вышли из кабинета и спустившись на первый этаж пошли к парадным дверям замка. Как только они распахнулись, Иль увидел красную ковровую дорожку, которая тянулась до самого флайера и что-то вроде строя почётного караула. Вдоль всей дорожки справа и слева стояли со своими конями и без них преподаватели и инструкторы Школы прогрессоров и каждый из них пожимал ему руку. Иль Шорников полностью преобразил Школу, а она в значительно степени изменила его и самое главное сделала так, что в его голове стали прорастать знания киарцев, которые раньше ему по большому счёту не были особенно нужны. Именно по этой причине он и задержался в Буераках на целый год и только тогда, когда понял, что ничего нового ему на ум больше не приходит, надел на голову шлем специального энцефалосканера и все они были записаны на инфодиски, после чего были залиты в головы преподавателей и инструкторов школы, а также в головы его друзей по третьей феодальной группе. Так двадцать четыре курсанта, выпущенный неделю назад из стен Школы прогрессоров, стали экспертами в этом довольно сложном и щекотливом деле.

Ну, в том, что они действительно чего-то стоят, им ещё предстояло убедить всех остальных, а пока что двадцать три выпускника отправились на Селеру, а ему предстояло лететь на Веду. Он попрощался со всеми своими друзьями, подошел к заднему люку флайера, к которому капитан Гастингс подвёл принца, покрытого новенькой алой, суконной попоной, и взяв и его рук тоненькую шелковую уздечку, громко крикнул:

— Бывайте здоровы, казаки!

Это не было никому в неожиданность, так как все они, кроме своего командира и директора, были одеты в парадные белые черкески. Сам же Иль был одет, как и Клейн Сонг, в ковбойский наряд, чтобы не вызывать на борту космического корабля никакого ажиотажа. Иль помахал всем рукой и услышал в ответ:

— И ты бывай здоров, сотник! Счастливого тебе пути!

Иль, ведя в поводу Принца, вместе с судьёй Вайсманом поднялся по аппарели на борт флайера и вскоре он поднялся в воздух. Оставив Принца трескать овёс в этом летающем деннике, он вместе со своим другом прошел в салон флайера и они полетели на восток, в космопорт. Пилот флайера, которому уже не раз приходилось перевозить лошадей, вёл его так плавно, что казалось, будто этот стремительный летательный аппарат и не летит вовсе. Через час с небольшим флайер совершил посадку в главном космопорте Марса рядом с космическим кораблём среднего тоннажа, командиру которого предстояло выполнить этот рейс по приказу высшего командования. При этом согласно приказа он был вынужден пойти на нечто совершенно немыслимое, устроить рядом с каютой единственного пассажира конюшню, в одном из трюмовых отсеков манеж для жеребца и со всем смирением относиться к тому, что время от времени космонавтам во время полёта придётся подбирать в переходных галереях конские яблоки и никоим образом не выражать своего неудовольствия.

Другой неожиданностью было то, что багаж этого таинственного пассажира состоял из пяти огромных транспортных контейнеров, которые по большому счёту представляли из себя самые настоящие орбитальные шатлы. Всё это вызывало удивление, но в военном космофлоте привыкли и не к таким вещам. Командир космического корабля знал, что ему предстоит доставить на Веду осуждённого казака Иля Шорникова, которого сдаст ему с рук на руки федеральный судья Вайсман, но он не ожидал того, что после того, как два человека и конь поднимутся на борт «Аргонавта» пассажир и его сопровождающий крепко обнимутся на прощания, а судья вдобавок ко всему ещё и скажет:

— Спейс-капитан, можете считать, что вы везёте на борту своего корабля самого президента Земли. Ну, Илька, бывай здоров, как говорят казаки. До свидания парень, как только у меня выдастся такая возможность, я обязательно прилечу на Веду.

— И ты бывая здоров, Сол, и помни, если вдруг Всадники вдруг начнут бузить, сразу же ступай к деду Викулу. Он вместе с остальными старейшинами их всех быстро приведёт в чувство.

Соломон Вайсман потрепал по морде Принца и с блестящими от слёз глазами покинул корабль. Только Иль взял своего коня за уздечку, как тот по своему отметил своё присутствие на борту космического корабля и у него из-под скинутого кверху хвоста посыпались на зеленоватый, ворсистый, чтобы не скользили копыта, пластик пола те самые пресловутые конские яблоки, о которых экипаж «Аргонавта» предупредили особо. Иль громко рассмеялся и насмешливым голосом воскликнул:

— Принц, мальчик мой, не утерпел? — Огромный жеребец стукнул копытом и весело заржал — Ну, ты шутник!

На глазах у всех странный пассажир подошел к задней части своего коня, хлопнул его ладонью по крупу и к удивлению нескольких космонавтов, пришедших посмотреть на него, присел на корточки, снял со своей головы широкополую, изрядно потрёпанную шляпу и стал голыми руками собирать в неё конский навоз. Иль успел подняться, когда командир космического корабля вышел из ступора и нервно воскликнул:

— Сэр, не стоило беспокоиться, робот уборщик тут же прибрался бы за вашим конём. Мы специально взяли в этот рейс пять роботов уборщиков, чтобы они убирали за ним навоз.

Иль улыбнулся и спросил:

— Где у вас тут оранжерея?

— Э-э-э, а зачем она вам, сэр? — Изумлённо спросил его другой космонавт и почесал затылок — Вообще-то рядом с вашей каютой, так что если вы хотите посмотреть, это по пути.

Иль улыбнулся и ответил:

— Да, мне как-то не на что там смотреть, если там, конечно, не растёт морковка. Просто я хочу отнести туда навоз. Это же самое лучшее удобрение для всех растений без исключения.

Теперь удивился командир космического корабля:

— Но, сэр, у нас все растения, включая морковь, растут в специальном торфяном грунте и в инструкциях по их выращиванию ничего не сказано про навоз.

Иль улыбнулся и спросил:

— Ребята, вас как зовут-то? Нам лететь почти три недели, так что самое время познакомиться. Я Иль, Всадник из Малой Степи, выпускник Школы прогрессоров полковника Верзилы Сонга, лечу наблюдателем на Веду.

Командир корабля представился сам и представил троих своих подчинённых:

— Я спейс-капитан первого ранга Джон Шеффилд, это мой старший помощник, спейс-капитан второго ранга Элиот Беннет, это спейс-майор Клара Вирджин, наш доктор, а это наш бортинженер, спейс-капитан Ли Джонсон. Мы рады приветствовать вас на борту «Аргонавта». Сэр, давайте поскорее отведём Принца в его каюту, пока ему не захотелось пописать. Он у вас такой огромный, что наверное устроит целый потоп.

Иль не стал никому протягивать для рукопожатия руки, испачканной навозом, а просто кивнул головой, положил шляпу, полную конских яблок, на сгиб левой руки и взяв Принца под уздцы, пошел вслед за сопровождающими его космонавтами. Через несколько минут они уже были возле большого, предусмотрительно открытого настежь шлюза. Иль заглянул в денник, это были просто самые настоящие конские хоромы, и скомандовал:

— Принц, топай внутрь, осматривайся, а я пока что схожу в оранжерею и попытаюсь убедить капитана Шеффилда, что от тебя его кораблю будет сплошная польза. — Принц прянул ушами, фыркнул и вошел в космическую конюшню так, словно жил в ней всегда, а Иль с улыбкой добавил — Джон, поверьте, на свете найдётся мало вещей, которые были бы чище конского навоза. Это действительно очень ценное удобрение. Наверное единственный навоз, который можно вносить в почву не дожидаясь, когда он перепреет и он действительно очень полезен для растений. Знаете, когда-то в древности его даже использовали в качестве лекарства, так что я советую вам не сжигать его в утилизаторе.

Ему на помощь пришла Клара Вирджин, сказав:

— Да, Джон, Всадник Иль говорит тебе правду. Поверь, конский навоз мало чем отличается от торфа, это ведь переварившаяся в желудочно-кишечном тракте коня трава и сено.

Вскоре с навозом было покончено, он был вывален в специальный бункер и Иль, отряхнув шляпу, сунул её под мышку поинтересовался у командира корабля:

— Капитан, когда старт? Мне можно будет посидеть в пилотской кабине и посмотреть, как мы взлетим с Марса? Я уже летал на космических кораблях, но в кабину к пилотам меня не пускали ни разу. Был слишком молод.

Спейс-капитан немедленно ответил:

— Как только вы прикажете, сэр.

Иль кивнул головой и воскликнул:

— Ну, я тогда сейчас быстро сбегаю в свою каюту, помою руки, посмотрю как там Принц и можно будет стартовать.

Капитан Шеффилд вызвался проводить его в каюту и показать пассажиру, что она из себя представляет. Каюта была просто роскошной, пятикомнатной, но Иля в ней интересовала одна только спальная и ванная, поскольку он вовсе не собирался покидать принца слишком надолго. Он быстро ополоснул шляпу изнутри водой, повесил её сушиться и стал мыть руки. Капитан Шеффилд, с ужасом посмотрев на шляпу, спросил:

— Сэр, неужели вы снова наденете её на голову?

Иль улыбнулся и невозмутимо ответил:

— Разумеется, Джон. Поверьте, нет более чистого животного, чем лошадь. У неё даже навоз и тот чистый и почти стерильный. В станице Наурской, откуда я родом, все дома построены из самана, изготовленного из глины, соломенной сечки и навоза. Мы, правда, делаем его не по старинке, а на вполне современном оборудовании и хорошенько пропекаем, так что он имеет прочность камня, но это и не кирпич, он дышит. Ну, ладно, я не стану вас учить тут, но полагаю, когда вы познакомитесь поближе с Принцем, вы сами очень многое поймёте.

Перед тем, как отправиться в пилотскую рубку, Иль заглянул в денник, снял с Принца попону и уздечку и тот моментально завалился на бок. Очень уж ему понравился мягкий, пружинистый пол под ногами, посыпанный свежей соломой. Громко рассмеявшись, Иль велел ему ждать, когда он вернётся и не шалить, после чего пошел вслед за командиром корабля. Старт прошел штатно, «Аргонавт» вышел в открытый космос и начал разгон, чтобы войти в подпространство, а когда спустя полчаса он уже нёсся сквозь космос с умопомрачительной скоростью, капитан Шеффилд пригласил его в кают-компанию, с улыбкой выразив надежду на то, что Принца за столом не будет. Иль вежливо поклонился и сказал в ответ:

— Господа, я польщён вашим приглашением, но если вы не будете против, то сначала всё-таки побуду всего один час с Принцем. Поймите меня правильно, у меня душа будет не на месте, если я этого не сделаю.

К счастью космонавты его поняли правильно и не стали закатывать глаза. Более того они даже напросились на то, чтобы посмотреть на жеребца, а Клара и вовсе сказала:

— Иль, я видела лошадей неоднократно, но ваш конь это нечто особенное. Он настоящий великан. Как вы только на него умудряетесь вскарабкаться? Вам не страшно сидеть на нём?

Иль рассмеялся и воскликнул:

— Ну, что вы, каким бы я был Всадником, если бы боялся сидеть в седле. Правда, я сразу предупреждаю вас, господа, Принц никого из мужчин не потерпит на себе. Для женщин он делает исключение, но и то лишь тогда, когда они не берут уздечку в руки и не пытаются им управлять. Он просто идёт либо шагом, либо скачет потрясающе ровной рысью. Вода из стакана не расплещется. Но вы, леди, сможете держаться при этом за луку седла.

В экипаже «Аргонавта» было пять женщин и все они тотчас стали просить, чтобы Принц прокатил их на себе хотя бы с десяток шагов. Так что в гости к принцу космонавты пошли чуть ли не всем экипажем, а когда Иль достал из контейнера седло, жеребец радостно заржал, предвкушая скачку. Правда, его настроение малость упало, когда он, покинув денник и пройдя полсотни метров по переходной галерее увидел вместо степи обычный кавалерийский манеж, да и тот размером всего семьдесят пять на шестьдесят метров. Как об этом и говорил Иль, Принц очень терпимо отнесся к тому, что на нём захотели прокатиться верхом женщины, которые сначала покормили его с рук морковкой. Он скакал по кругу ровной, мягкой рысью, но они и от этого то и дело взвизгивали. Поэтому в кают-компании они появились только через три часа и там все тотчас навалились на Иля с расспросами, а он охотно отвечал космонавтам на все их вопросы и даже рассказал о том, как оказался в Школе прогрессоров и чем там занимался на протяжении целых двух лет и вообще о том, чем он будет заниматься на Веде. В общем это был вполне светский разговор, пока старший помощник Элиот Беннет, не задал, наливая себе бокал красного вина, следующий вопрос:

— Иль, ну, а если честно, что мы можем принести в эти миры такого, без чего они не смогут жить? Ну, я ещё смог бы понять, если бы эту миссию киарцы поручили, скажем, тем же терийцам. Они пусть и ненамного, но всё же обогнали нас. Во всяком случае они уже не такие агрессивные, как мы, земляне.

Иль, словно бы соглашаясь, с улыбкой закивал головой и вдруг к всеобщему удивлению сказал:

— Ну, теперь мне понятно, почему это правители галактики терийцев присоединили к Звёздному Союзу Санмы, а Земле позволили создать свой собственный Звёздный Союз. Мы же возьмём и завоюем все те миры, населённые такими народами, которые почти ничем не отличаются от нас, а на Веде так и вообще живут точно такие же люди, как и мы. Правда, мне непонятно, как же мы их будем завоёвывать, ведь Галактический Союз запретил нам убивать жителей этих миров? Чёрт, сложно нам придётся в грядущей войне, когда завоёвывать миры можно будет, а вот убивать противника нельзя.

Врач корабля нахмурилась и воскликнула:

— Иль, что вы такое говорите! Какая война? В нашей галактике запрещены войны. После того, как военный космофлот Киара семь тысяч лет разбил наголову космофлот, посланный из Туманности Андромеды и затем разоружил целых три десятка планет, с которых были родом агрессоры, даже там никто не воюет. С тех пор военные корабли киарцев осуществляют одни только патрульные полёты, а то, что нам разрешено иметь свой собственный военный космофлот, честно говоря вызывает у меня удивление, ведь мы умудряемся иной раз даже задирать киарцев.

Иль громко расхохотался и воскликнул:

— Ничего, им полезно иногда встряхнуться и к тому же, насколько мне это известно, это происходит только тогда, когда они забывают о том, что выходя из подпространства в чужой звёздной системе нужно обязательно запрашивать разрешение войти во внутренний космос, а киарцы об этом иной раз забывают.

Командир корабля сокрушенно сказал:

— Иль, ввиду того, что киарцы многократно превосходят нас в мощи вооружения, лично я считаю это идиотизмом.

Широко улыбнувшись, Иль воскликнул:

— Зато киарские Владыки так не считают! Они очень сурово отчитывают командиров своих патрульных крейсеров за то, что те нарушают требования правительства Земли. Ну, и что с того, что больше никто не осмеливается сказать об этом киарцам? Мы это потребовали ведь не с похмелья, а только потому, что у нас, землян, такие традиции, — если заплыл в чьи-то территориальные воды, будь добр, запроси чин по чину пограничную стражу, назовись, и испроси разрешения следовать нужным тебе курсом и при этом разреши подняться на борт досмотровой команде. У нас в Малой Степи есть свои собственные звездолёты и мы всегда, прежде чем вылетать куда-то, сначала связываемся с властями этой планеты, просим у них разрешение, а уже потому летим туда и насколько я знаю, землян в том числе и за это тоже уважают.

Офицеры военного космофлота посмотрели на Иля с подозрением и старпом «Аргонавта» поинтересовался:

— Ну, и что в этом хорошего? Между прочим народ по всей галактике так уже больше десяти тысяч лет летает.

— Ага! — Весело воскликнул Иль — И поэтому в один прекрасный момент в нашей галактике прошляпили появление агрессора. Это хорошо, что киарцы всё держат под своим контролем, а что было бы не просеки они вовремя, что это вторжение? Нет, господа, тут я полностью с ними согласен, — порядок есть порядок.

Старпом громко воскликнул:

— Ладно, Иль, с этим я готов согласиться! Но ответьте мне на такой вопрос, чего хорошего мы, земляне, можем принести в другие миры, если в своих собственных ещё не смогли навести порядок должным образом? Безработица у нас есть? Есть! Преступники имеются? Имеются? Да, мы как были дикарями, так ими и остались! К тому же очень воинственными. Ну, и какой прогресс мы сможем обеспечить в этих молодых мирах?

Иль насупился и сердито ответил:

— Обыкновенный, Элиот. Мы поведём их к звёздам. К вашему сведению, Элиот, земляне являются одним из тех немногих народов галактики, которые активно занимаются колонизацией новых планет. Мы пассионарии, а это очень многое значит. Мы готовы не только изменять свой собственный мир, но и раздвигать его границы и изменять другие миры. Поэтому мы способны увлечь за собой другие, более молодые народы и они быстро двинутся вперёд по ступеням исторического развития. Именно это в нас и отмечают киарцы, которые считают нас подобным себе.

Командир корабля хмуро буркнул:

— То-то нам передают только самые отсталые технологии, с которыми мы потом вынуждены долбаться десятилетиями, доводя их до ума. Взять хотя бы подпространственные двигатели, которые они всучили нам в начале двадцать второго века, это же просто ужас какой-то. Как наши деды летали с такими гипердвигателями, ума не приложу, ведь от них отходить нельзя было ни на шаг и порой по трое, четверо механиков сидели за пультами стабилизации поля, чтобы корабль мог лететь заданным курсом.

Иль небрежно отмахнулся и воскликнул:

— Ну и что! Экая беда, зато наши учёные на их основе создали свои собственные гипердвигатели и они ничуть не хуже тех, которые стоят на кораблях киарцев. Ну, может быть они и не такие совершенные, но всяком случае они не намного хуже них. К тому же мы производим их сами и во вполне достаточных количествах, что позволяет нам строить даже очень большие космические корабли. Но самое главное, у нас их покупают даже те цивилизации, которые чуть ли не втрое старше нас, что тоже просто замечательно. Да, и в звёздных двигателях ли главное? Техническая сторона прогресса, на мой взгляд, это далеко не самое главное в прогрессе. На Земле и на всех мирах населённых землянами уже столько всей этой технической ерунды, что человеку порой и ступить негде. Пора и ограничения вводить, пока он не выродился в головастую амёбу с хилыми ручками и ножками.

Астронавигатор «Аргонавта», — спейс-майор Натали Свенсен, высокая, статная красавица с обалденной фигурой, на которой даже космокомбинезон казался пляжным нарядом, тут же улыбнулась и пристально глядя на Иля спросила:

— Тогда какая сторона прогресса главная, Иль? Моральная?

У Всадника от её улыбки холодок прошел по спине и он моментально вспомнил, как Натали буквально бросилась в его объятья, слезая с Принца. Он постарался улыбнуться как можно более обворожительно и ответил этой красавице:

— С моралью у землян всё более или менее нормально, Натали. Мы импульсивны, некоторые из нас ещё имеют склонности к совершению преступлений, но в целом мы не хуже других народов галактики, если не считать того, что большинство землян пассионарии, откуда, кстати, и происходят многие преступления. Энергии много, очень хочется изменить мир вокруг себя, а ума не хватает, точнее нет такой идеи, которую чуть ли не каждому человеку захотелось бы обязательно воплотить в жизнь. Гармония, существование цивилизации в равновесии с природой, вот самое высокое мерило прогресса, а всё остальное это уже детали.

Девушка улыбнулась, а Натали была не намного старше Иля, что он сразу же почувствовал и потому запал на неё, и дерзко посмотрев на него, с запалом в голосе воскликнула:

— Уж не той ли гармонии ты говоришь, Иль, которой пытаетесь достичь вы, Всадники?

Иль вскинул голову и воскликнул в ответ:

— Почему пытаемся достичь? Мы давно её достигли и теперь живём в Малой Степи не только в гармонии с природой, но и с самими собой! Во всяком случае мы точно не маемся дурью от безделья, как множество людей в городах, которым нечем себя занять и потому они чёрт знает что иной раз вытворяют, а потом кого не спроси, тут же жалуются на безработицу. Мол, работы у меня нет, вот я от скуки пошел в бар, затеял там драку и проломил башку своему соседу, или спёр что-нибудь. В наших станицах повсюду царит эта самая безработица, да, только ни у кого свободного времени нет на то, чтобы её замечать.

— Ну-ка, ну-ка, попрошу с этого места подробнее, молодой человек! — Весёлым голосом воскликнул командир корабля — Как это получается, у вас в Малой Степи все безработные и в то же самое время все настолько чем-то заняты, что у ни у кого не остаётся свободного времени на всяческие безобразия?

Иль приосанился и бодрым голосом ответил:

— Ну, это очень просто, капитан. Пока мы здесь сидим, Принц в деннике уже не одну кучу навалял, а это означает, что мне скоро нужно будет брать в руки лопату, метлу и чистить денник от навоза. Потом этот навоз нужно будет перебрать и снести в оранжерею, заложить его в смесеприготовительный агрегат. Он у вас, кстати, никуда не годный, просто горе какое-то. Ладно, я им завтра займусь, доведу до ума, ведь у вас на корабле обязательно должна быть механическая мастерская. Из оранжереи мне снова нужно будет идти в денник, почистить моего мальчика, потом вымести всю солому до последней соломинки и заложить её в компостер, чтобы перепрела вместе с остатками навоза. Затем мне нужно будет почистить ясли и только после этого я денник чисто вымою, а уже потом искупаю Принца, высушу всё там феном и насыплю свежей соломы на пол. Часа три на это потребуется, как минимум, а тут наступит время корма задать коню. Ну, по дому у меня работы на вашем корабле никакой, кроме как прибраться в каюте, да, постираться, а вот в своей хате работы невпроворот. У нас семья большая, одних дойных коров тридцать голов, да, лошадей четыре десятка вместе с жеребятами, так что мы в пять встаём, в одиннадцать ложимся и если бы не привычка к порядку и сноровка, что с детства привита каждому, то времени в степь выехать, присмотреть за хлебами, да, с огородом повозиться, точно не было бы.

Командир корабля развёл руками и сказал:

— Ну, то о чём ты рассказал, Иль, сопровождает нашу жизнь на корабле каждый день. Хотя у нас и есть на борту роботы, крутиться нам тоже приходится, как белкам в колесе, но это и есть наша обычная космическая работа и нам за неё хорошо платят. То, о чём ты сказал, это тоже работа, но ведь никто вам за выполнение всей этой домашней работы не платит. Так ведь? Чем же вы тогда живёте? Как деньги зарабатываете?

Иль улыбнулся, поднял палец и довольным тоном сказал:

— Правильно, капитан, ты в самую точку попал. Наша семья большая, без меня тридцать шесть душ. Лично я, пока не стал прогрессором, дважды в неделю, по средам и воскресеньям, на ипподромах выступал вместе с другими молодыми казаками. С этим делом сейчас покончено, но я думаю, что скоро другие Всадники, из городских, на наше место придут. Ну, а помимо этого я неплохой кузнец и ещё механик. Пока я дома жил, у нас было три десятка роботов и ни один в доме не сидел. Все роботы при деле были: в саду, а у нас три сада на двадцать гектаров общей площадью, в огороде, это ещё десять гектаров земли, да, в поле, наш надел семьдесят гектаров пашни, да, плюс к ней сто двадцать гектаров лугов, не говоря уже о шахте, в которой пять роботов-кротов под землёй руды рыли и наверх чистый концентрат доставляли. Своей кузницей я тогда так и не обзавёлся, да, мне и общественной хватало. В общем я ковал оружие и мастерил всякие нужные в хозяйстве штуковины, мясорубки там, кофемолки, да, мало ли что соседи попросят. Кое что и на продажу делал. Народ до выступления ходил по шатрам, смотрел и частенько покупал то кинжалы, то шашки или другое оружие, выкованное по старинным образцам, но это всё мелочи. Мы в город, другу нашему, столько продуктов отсылали на продажу, что в деньгах никогда недостатка не знали. С одной стороны у нас в станицах вроде бы и натуральное хозяйство ведётся, а с другой товарооборот такой, что иная корпорация позавидует, но что самое главное, ребята, всё что в Малой Степи сработано, человеку лет по сто служить будет. Вот вы носите одни только уникосты. Ну, что я могу про них сказать, спору нет, очень удобная одежда, хаживал в такой, да, только моя лучше. Та, что на мне сейчас надета, в нашем доме пошита. Хотя мы хлопчатник и не сажаем, у нас дома есть установка для производства волокна из целлюлозы, рога и шерсти есть, а к ней два небольших ткацких станка. — Иль достал из кармана батистовый носовой платок, пустил его по рукам и с улыбкой поинтересовался — Ну, кто скажет, что этот платок хуже того, что из чистой хлопчатки изготовлен?

Женщины рассматривали носовой платок куда придирчивее, чем мужчины и когда он попал в руки Клары, та сказала, возвращая платок его владельцу:

— Иль, это прекрасная ткань. Даже не верится, что она изготовлена из самой обычной соломы. Тонкая, гладкая и очень прочная. Думаю, что простыни у вас просто изумительные.

Кивнув головой, Иль сказал:

— О, девушки, вы бы видели, какой моя мамка шелк делает, вот это действительно чудо. Ни за что не скажешь, что он кустарного производства и вот это я считаю высшей ступенью прогресса. У нас в Малой Степи нет ни одной громадной фабрики и вся наша промышленность по домам растаскана, но если понадобится, ребята, то мы всей толпой соберёмся и даже космический корабль сладим. — Увидев улыбки, он смеясь подтвердил — Да, да, из тех двенадцати звездолётов, что у нас есть, семь в Малой Степи построены. Ну, и что с того, что мы их лет тридцать строили каждый? Каждый из них будет даже побольше, чем ваш «Аргонавт» и мы для них одни только гипердвигатели покупали, ну, и ещё, конечно, компьютеры, хотя мы и их делать умеем. Иначе как бы мы биомехов делали?

Натали тут же сказала:

— Ребята, не знаю как про космические корабли, но про компьютеры Иль точно не врёт. У моей мамы есть кот-биомех, так вы его от настоящего ни за что не отличите. Он даже молоко лакает из блюдечка и сметану ест, мурлычет, когда его гладишь, мяукает и если позовёшь, то прыгает к тебе на колени, сворачивается в клубочек и лежит тих-тихо, а ещё он сам, без какой-либо команды играет с мячиком, катает его по всей комнате.

Иль кивнул головой и подтвердил:

— Да, такие биомехи не редкость. Обычно наших биомехаников просят изготовить им котов и собак попроще, таких, чтобы они включались и выключались по первому же требованию, с ними людям проще, но иногда заказывают и таких. В голове кота твоей мамы, Натали, стоит компьютер с искусственным интеллектом и как знать, может быть в него вселилась душа того Васьки или Рыжика, кем ей биомех был прежде, он ведь изготовлен из тела чьего-то умершего кота, но этому биомеху смерть если и грозит, то только если в него выстрелят из очень мощного бластера. Даже самые первые биомехи, которые были изготовлены триста с чем-то лет назад, и по сию пору бегают, как новенькие.

Натали усмехнулась и сказала:

— Да, как же, застрелишь его. Иль, во-первых, Марсик у моей мамы такой ловкий и быстрый, что его никому на мушку не взять, а, во-вторых, каждого, кто на него посмеет поднять руку, моя мама сама тут же прикончит. Он же её главный защитник и самый лучший друг, хотя и биомех. — Эта девушка и подытожила беседу в кают-компании — Знаете, ребята, а я ведь полностью согласна с Илем. Людям давно уже пора отказаться от прежнего, убийственного образа жизни в огромных городах и начать жить так, как Всадники. Между прочим, они ведь изготавливают кустарным способом не одних только биомехов, причём таких, которых в огромных корпорациях не могут повторить, но и флайеры, только они им не нужны. Зачем они им, когда у них есть живые кони и кони-биомехи. — С улыбкой посмотрев на Всадника, она попросила его — Иль, а можно я помогу тебе убираться в каюте у Принца? Честно говоря, мне хочется искупать его вместе с тобой.

Иль улыбнулся и ответил:

— Буду очень признателен тебе за помощь, Натали.

Курс до Веды был уже проложен, а потому спейс-майор Натали Свенсен была самым свободным членом экипажа «Аргонавта». Взявшись помогать Илю, это впрочем выразилось только в том, что пока он чистил денник, девушка кормила Принца морковкой, да, расчёсывала его гриву, Натали ещё приняла участие в купании этого вороного красавца, ну, а года всё закончилось, то их общение продолжилось уже в спальной. Может быть ещё и поэтому полёт до Веды показался Илю до обидного коротким.

Глава вторая Варварские методы профессора Стюарта

Станция наблюдения представляла из себя огромный диск диаметром в полтора километра и толщиной в шесть сотен метров. Это был по сути дела космический корабль-дисколёт, который самостоятельно добрался до планеты Вега, расположенной в Рукаве Ориона, встал на её суточной орбите и замер, будучи повёрнут к ней нижней, чёрной своей стороной. В принципе его можно было увидеть с поверхности планеты, но ведийцы не слишком часто смотрели в небо. О том, как на этой планете, которая была очень похожа на Землю, появились люди, можно было только догадываться. Естественно, что они добрались до неё не сами, их кто-то сюда привёз примерно четыре с половиной, пять тысяч лет назад, вот только даже киарцы не смогли узнать, кто именно это сделал. Ясно было только одно, кто-то похитил с Земли несколько десятков тысяч человек, причём людей одной только европеоидной расы, поселил их на одном из двух огромных континентов, расположенных по обе стороны от экватора, а затем каким-то неизвестным способом заставил их деградировать, чтобы они, забыв кто они и откуда, создали с нуля новую цивилизацию разумных существ на этой райской планете и этим Веда отличалась от многих других в галактике.

Веда была по сути дела тепличным миром по сравнению с Землёй. Малый наклон оси планеты и то обстоятельство, что большая часть континентов, чуть меньшего Южного и чуть большего Северного лежала в средних широтах и оба континента при этом практически огибали всю планету, делало климат на обоих материках мягким с не сильно жарким летом и довольно тёплой зимой. Морозов ниже минус восьми градусов по Цельсию на Веде за одиннадцать лет так и не было зафиксировано. Северный континент, с которого началось заселение Веды людьми, был более густонаселённым, на нем жило примерно двести сорок миллионов человек. Он назывался Ромварен. На Южном континенте, — Суотванзе, жило около девяноста миллионов человек, но при этом нужно было не забывать, что площадь суши была на пятнадцать процентов больше, чем площадь всех континентов Земли, а потому огромные пространства на Веде были никем не заселены. К тому же большая часть людей предпочитала жить поближе к экватору, ведь даже на экваторе было не так уж и жарко. Температура не превышала сорока пяти градусов тепла.

Цивилизация на Веде судя по всему развивалась довольно равномерно. Правда, Ромварен выглядел немного более цивилизованным, чем Суотванз, на нём княжества были малость покрупнее и побогаче, ну, а во всём остальном Веда была похожа на Западную Европу, какой она была примерно к концу первого, началу второго тысячелетия от Рождества Христова, вот только у неё не было за плечами Древних Египта, Греции, Рима и Византии. История Веды начиналась с чистого листа, а потому была совершенно самобытной и ни на что не похожей, но при этом ведийцы развивались медленнее, чем земляне, но отнюдь не были тупее. Материалов по Веде было собрано мало, а потому Илю по сути дела было нечего изучать и эта планета была для него самая настоящая Terra Incognito. Во время полёта его обуревало желание как можно скорее приступить к изучению этого мира, но когда «Аргонавт» добрался до Веды и он сошел с его борта на станцию наблюдения, то сразу же понял, что ему придётся столкнуться с множеством проблем, причём не на самой планете, а на станции и вот почему. Как только «Аргонавт» пристыковался к станции, на его борт тотчас стали чуть ли не с боем прорываться сквозь хилую цепь учёных сотни полторы наблюдателей.

Иль, которому было некуда спешить, разгрузка его багажа обещала занять не менее недели, с удивлением наблюдал за тем, как чёрная кость, кляня во весь голос белые воротнички, покидала станцию, говоря, что они подадут на них в суд за то, что те подвергли их таким жутким истязаниям. Капитан Шеффилд не имел на этот счёт никаких инструкций, но при этом не нашел ничего противозаконного в том, что все эти люди хотят покинуть станцию наблюдения, где над ними так издевались. Профессор Стюарт, руководитель отряда прогрессоров, худощавый пожилой мужчина с кустистыми бровями и седыми висками, одетый в серебристо-серый космокомбинезон, со всех ног бросился к нему и потребовал, чтобы тот немедленно вытолкал всех наблюдателей с корабля обратно на станцию, но капитан, памятуя о словах судьи Вайсмана, тотчас посмотрел на Иля, а тот в ответ на его взгляд отрицательно помотал головой. Капитан Шеффилд усмехнулся и с вызовом в голосе сказал профессору?

— Командир Стюарт, если эти люди так мечтают покинуть вашу космическую базу, значит им пришлось здесь не сладко. Ну, а поскольку все они гражданские лица, то я не вправе потребовать от них, чтобы покинули борт моего корабля и вернулись на вашу станцию. Так что извините, но я доставлю их всех на Землю, куда отправлюсь тотчас, как только выгружу багаж Всадника Иля, которого мне было приказано доставить сюда. Если хотите, можете пожаловаться на меня судье Вайсману. Я могу предоставить вам такую возможность и даже проведу к аппарату подпространственной связи.

Профессор Стюарт тут же повернулся к Илю и закричал:

— Я всё видел! Это вы подали капитану Шеффилду знак, чтобы он никак не воспрепятствовал бегству моих подчинённых! Вам это так просто не сойдёт с рук. Я буду жаловаться!

Иль улыбнулся и ответил, пожав плечами:

— Да, пожалуйста, профессор Стюарт. Только учтите, я послан сюда не только, как новый наблюдатель. У меня также есть задание разобраться, что здесь происходит и доложить об этом Наблюдательному совету, то есть судье Вайсману. Поэтому перестаньте кипятиться и давайте займёмся делом.

Заниматься делом после этого пришлось Илю и экипажу «Аргонавта», так как учёные тут же ушли в глухую оборону и стали попросту саботировать разгрузку корабля. Правда, у них было множество консультантов, которые знали станцию, как свои пять пальцев и потому неделю спустя корабль улетел к Земле, а Иль остался в обстановке враждебного окружения. Профессор Стюарт моментально записал его в число своих личных врагов и ещё не известно, чем бы кончилось дело, если бы Иль, которому всё это быстро надоело, на третий день не явился на пост связи и не вышел на связь с Землёй. К счастью судья Вайсман находился на Земле и потому уже через несколько минут выслушав его подробный доклад, потребовал, чтобы на пост связи срочно явился профессор Стюарт. По-дружески попрощавшись с Илем, он попросил Всадника оставить его наедине с профессором. Иль вышел за дверь, но далеко уходить не стал, а принялся дожидаться профессора и вскоре тот вылетел красный, как рак. Одарив его ненавидящим взглядом, профессор хотел было уйти, но Иль быстро догнал его и шагая рядом спокойным голосом сказал:

— Профессор, может быть вы перестанете дурить? Вы не у себя в институте, а я не ваш студент, которого вы можете вышвырнуть на улицу без каких-либо объяснений. Поэтому давайте пройдём в ваш кабинет и поговорим спокойно. Меня не очень-то волнует, что вы остались без наблюдателей. Всё равно это были совершенно случайные в этом деле люди и других наблюдателей раньше, чем через два года вы не получите, так что постарайтесь обойтись тем, что у вас есть. То есть мною.

Только теперь лицо профессора Стюарта немного прояснилось, он с прищуром посмотрел на Иля и спросил его:

— Вы в самом деле так считаете?

Иль развёл руками и ответил:

— Профессор, ну, посудите сами, какой нам смысл ссориться и что-то делить? Мы с вами можем исповедовать разные взгляды на прогрессорскую деятельность, но какой нам смысл дискутировать на эту тему, если не решен главный вопрос, у нас так и нет объективной информации о том, что происходит на планете? Насколько мне это известно, а я прочитал все ваши доклады, которые вы отправляли на Землю, ни один из ваших наблюдателей так и не смог закрепиться на планете больше, чем на один месяц. Все они были так или иначе убиты. Давайте лучше сделаем так, я спущусь вниз, проедусь по обоим материкам, соберу как можно больше информации о жизни и быте ведийцев, а уже потом мы будем думать, что нам делать. Спешить ведь нам некуда, профессор Стюарт. Ну, а в том, что от вас сбежали эти бедолаги, я вообще не вижу ничего страшного. Всё равно от них не было никакого толка, ведь с помощью технических средств вы и то получили информации больше, чем путём прямого наблюдения. Вы даже толком не изучили языка ведийцев, что и явилось причиной подавляющего большинства провалов.

Профессор запальчиво спросил:

— А вы что, знаете хоть один из ведийских языков?

— Пока не знаю, профессор Стюарт. — Добродушным тоном ответил Иль — Но у меня есть врождённая способность к изучению языков и потому уже через месяц я буду довольно бегло разговаривать на языке, принятом в той местности, где высажусь, а потом, по мере путешествия, выучу и остальные. Ну, а после этого уже и вы сможете выучить их вслед за мной.

Профессор Стюарт всё-таки был куда больше учёный, нежели скандалист. Он ухватил Иля под локоть и потащил его в свой рабочий кабинет, тараторя на ходу:

— А вот об этой вашей способности мне хотелось бы поговорить поподробнее, молодой человек. О вас мне известно пока что только то, что вы Всадник, а всадники, как известно, считают себя особым народом и поэтому даже не хотят знаться с землянами. Раз так, то как же вы тогда хотите сойтись с ведийцами?

Иль, входя в большой кабинет, стены которого были увешаны предметами, каким-то образом похищенными с Веды, широко улыбаясь всё так же добродушно ответил:

— Профессор Стюарт, у вас не совсем правильные представления о Всадниках Малой Степи. Мы точно такие же люди, как и земляне, просто у нас с вами разные представления о том, как нужно жить в этом мире. Думаю, что не смотря на это мы можем успешно сотрудничать, ведь мы все земляне, даже те, которые живут на Веде. Да, и земляне с Аравии уже довольно сильно отличаются от марсиан и жителей самой Земли. Это неизбежно, профессор. Как только люди начинают обособленно жить на другой планете, они начинают немного по другому себя самоидентифицировать и чем дольше они живут в отрыве от основной массы землян, тем глубже различия в самоидентификации. Это неизбежно, профессор, но при этом не забывайте о том, что все вместе мы, земляне, тем не менее образуем огромный космический суперэтнос, состоящий из планетарных этносов. Поэтому, профессор, включая в свою орбиту молодые цивилизации существ, которые отличаются от нас настолько незначительно, что при условии генетической коррекции одного из двух разнополых индивидуумов они могут иметь потомство, мы тем самым будем так или иначе развивать большой, космический суперэтнос.

Далее Иль часа два разговаривал с профессором Стюартом о том, что конечная задача прогрессорской деятельности как можно скорее ввести планетарные этносы, а вместе с ними космический суперэтнос в состояние гомеостаза. Итогом же этого разговора стало тот, что профессор в запальчивости воскликнул:

— Вполне может быть, коллега! Но на это уйдут многие столетия, если не тысячелетия. Хорошо, давайте готовить вашу высадку на планету. Вы хорошо устроились на борту станции?

Иль кивнул головой и сказал:

— Прекрасно, профессор. У вас отличный парк наверху и я поселился в нём вместе с Принцем. Всё просто замечательно, но самое главное, Принц доволен. Там ему есть где разгуляться, да, и трава в вашем парке хорошая, много клевера.

Профессор удивлённо вскинул брови и спросил:

— Но там же нет каюты? Как вы живёте?

— О, не волнуйтесь, профессор Стюарт! — У меня есть прекрасный индейский вигвам и я устроился в нём по-царски. За деревья в своём парке вы можете не беспокоиться, я привёз с собой достаточно много дров для своей печки и потому не буду их рубить, ну, а то, что Принц щиплет траву, я думаю вас не будет особенно беспокоить, ведь он превращает её в прекрасное удобрение и тем самым всё компенсирует.

Махнув рукой, профессор воскликнул:

— Ерунда! Пусть ваш конь съест хоть всю траву. Всё равно никого не заставишь её косить. Им всем, видите ли, претят аккуратно постриженные газоны. Коллега, может быть всё-таки поставить вам в парке небольшой коттедж? У нас на складе есть несколько и вы можете выбрать себе любой.

Иль помотал головой и сказал:

— Профессор Стюарт, я ведь не задержусь на станции надолго. Мне ведь предстоит работать не на станции, а внизу.

— И то верно. — Согласился профессор — Правда, вам сначала нужно будет научить кого-то ухаживать за вашим конём.

С вежливым поклоном Иль сказал:

— Не думаю, что это очень хорошая мысль, профессор. Мой Принц очень своенравный жеребец, а потому когда меня нет рядом, к нему опасно подходить. Он может не то что, покалечить, но даже и убить. Поэтому я намерен отправиться вниз на нём.

Профессор Стюарт задумчиво сказал:

— Даже и не знаю, будет ли это правильно, Иль. На Веде ведь нет лошадей и потому вы вызовете там самый настоящий переполох. Вы не боитесь, что вашего Принца там убьют?

— Для этого нужно будет сначала убить меня, профессор, а я сделан из очень крепкого материала. — С беспечной улыбкой ответил Иль — Поэтому ведийцам меня не убить, а вместе с Принцем мои шансы возрастают в несколько раз. Он очень резвый конь и развивает скорость в семьдесят пять километров в час. Не думаю, что нас сможет кто-нибудь догнать. Насколько я в курсе, на Веде ещё никто не догадался вскарабкаться на спину тех мохнатых зверюг, которых они запрягают в свои телеги.

Профессор побарабанил пальцами по столу и промолвил:

— Ну, не знаю, Всадник Иль. Вам нужно будет это всё как-то обставить. Придумать для ведийцев какую-то историю про вашего коня. А вы не боитесь, что вас примут за дьявола? Знаете, Иль, они ведь уже создали какую-то религию, а раз есть религия, значит они поклоняются какому-то богу, ну, а где бог, там и дьявол.

— Скорее уж они примут мена за бога или его сыны, профессор Стюарт, как это сделали когда-то индейцы Южной Америки, впервые увидев испанцев верхом на лошадях. В любом случае самое удобное для меня, это выдать себя за путешественника, который плыл на корабле, пока тот не утонул во время кораблекрушения. Тогда я смогу нахально выплыть рано утром вместе с Принцем прямо на берег и начать своё путешествие в любом удобном для меня месте на побережье. На Веде ведь есть много княжеств, которые находятся в прибрежных долинах. Вы меня простите, профессор, но давайте продолжим этот разговор завтра с утра. Мне нужно пойти посмотреть, как там мой мальчик.

Профессор Стюарт был не против и даже проводил Иля до дверей своего кабинета. Примерно через полчаса, когда Иль бегал взапуски с Принцем, он понял, что профессор обладал весьма большой властью на станции. Гораздо большей, чем это полагалось вполне обычному руководителю. За все те три дня, которые Иль провёл на станции наблюдения, к нему не подошел ни один из ста восьмидесяти учёных, но стоило ему только спокойно поговорить с профессором Стюартом и прийти к какому-то компромиссу, словно плотину прорвало, чуть ли не половина из них явилась в парк. Они с интересом разглядывали Принца, многие из них видели живую лошадь впервые, а некоторые из учёных даже отважились завести с ним разговор, правда, на его вопросы чем они тут занимаются, все эти мужчины и женщины отвечали довольно уклончиво. Иль не проявлял настойчивости и они с видимым облегчением переводили разговор на другие темы, а попросту расспрашивали его, как он собирается проводить разведку на Веде. Когда же он говорил, что намерен совершить большое путешествие по обоим континентам, учёные как-то странно улыбались и почему-то опускали глаза, что ему совсем не понравилось.

Утром следующего дня, когда Иль явился в кабинет профессора Стюарта, где тот собрал десятка два человек на совещание, буквально через полчаса ему всё стало понятно. Профессор уже похоже всё решил за него и наметил место, откуда должно начаться его путешествие, это был большой полуостров почти посередине юного берега Ромварена вглубь континента и потом на восток, в самое большое княжество. Иль воспринял это спокойно, ему было совершенно безразлично, где выйти на берег и куда потом скакать верхом на принце, но профессор сказал:

— Господа, поскольку у нас не осталось больше ни одного наблюдателя из тех, кто находился на станции раньше, но зато мы имеем теперь в качестве наблюдателя Всадника, прошедшего специальную подготовку, то кому-то из вас придётся отправиться вниз вместе с ним. Это должны быть двое мужчин и две женщины. Вы будете тянуть жребий или среди вас найдутся добровольцы. Давайте решим этот вопрос поскорее и начнём подготовку к высадке. Ну, как мы будем решать, говорите поскорее.

Какая-то молодая женщина нервно вскрикнула:

— Но мы же не наблюдатели, мы учёные!

— А вот это, Сьюзан, меня совершенно не волнует! — Злым голосом воскликнул профессор Стюарт — Вы находитесь здесь уже не первый год, а потому знаете, что нужно делать внизу.

Иль поднял руку и сказал:

— Профессор, простите, но мне это не нравится. Если вы навесите на меня такие кандалы, то я просто не смогу выполнить свою миссию и наконец провести первую нормальную, широкомасштабную разведку. Давайте я спущусь для начала один.

Профессор тут же язвительным тоном сказал:

— Господин Шорников, пока что здесь командую я, а потому будьте добры подчиняться моим приказам. Посылать наблюдателей в те места, которые им чем-то приглянулись, когда эти господа смотрели на них сверху, им было легко, а как дело дошло до того, что мы остались без наблюдателей, они тут же заявляют мне, что они не наблюдатели, а всего лишь учёные. К тому же вниз ведь спуститесь не вы сами, а ваши клоны.

Иль от услышанного даже вздрогнул и воскликнул:

— Как это клоны? А что будем делать мы?

Профессор насмешливо посмотрел на него и сказал:

— А вы в это время будете спать в гибернаторе.

Немедленно подняв руки, Иль воскликнул:

— Только не я, господин Стюарт! — После чего спросил — Вы что же, всех наблюдателей отправляли на Веду таким образом? Ну, тогда мне понятно, почему они все сбежали. Да, окажись на их месте мои ученики, они бы тотчас подняли восстание и вы сами, профессор, оказались бы в гибернаторе, если бы они вас попросту не четвертовали. Вы понимаете, какие душевные травмы вы им всем нанесли таким образом?

Профессор небрежно отмахнулся и сказал:

— Господин Шорников, не говорите глупости. У каждого из них имелась ампула с ядом и все они, попав в безвыходную ситуацию, просто раскусывали её и тут же засыпали, чтобы проснуться уже в своей каюте на борту станции.

— Может быть, может быть, господин Стюарт. — Кивая головой с усмешкой промолвил Иль — Во всяком случае теперь мне понятно, почему вы столько лет топчетесь на одном месте, как и понятно то, что ни один из ваших наблюдателей не испытывал от своей работы никаких положительных эмоций и почему-то все они у вас стали законченными неврастениками. Господа, это ваши дела, поэтому решайте сами, выполните вы приказ вашего руководителя или пошлёте его куда подальше, но учтите, что при таких условиях я не стану жертвовать ради вас своей жизнью и когда встанет вопрос, кого мне спасать, вас или своего коня, моё решение будет однозначным, я буду спасать своего коня.

Сьюзан удивлённо вскинула брови с спросила:

— Иль, неужели вы намерены взять вниз своего коня? А как же тогда будем передвигаться по планете мы?

— Так-так, один доброволец уже есть! — Злорадно воскликнул профессор Стюарт — Записываю, Сьюзан Гриди, ну, господа, кто отправится вместе с ней и Илем на Веду?

Довольно полный мужчина средних лет вздохнул и сказал:

— Записывай меня, Ральф. Я смогу по крайней мере выдать себя за монаха, но мне тоже непонятно, Иль, как мы сможем угнаться за вами, ведь лошади бегают очень быстро.

Иль посмотрел сначала на симпатичную молодую женщину, затем на мужчину, вызвавшегося её сопровождать, и сказал:

— Легко. Сьюзан будет изображать из себя девушку, дочь какого-нибудь барона, которую папаша решил сбагрить с рук и выдать замуж, а вы монаха, которому поручено сопроводить её в дом жениха. Обычная средневековая история. Думаю, что она вполне прокатит. Тогда нам будет нужна матрона и кучер, так что вы поедете как все нормальные богатые путешественники, в карете, а я наймусь к вам в телохранители, но учтите, если мы повстречаемся с большой шайкой разбойников или армией какого-нибудь барона-беспредельщика, я вас всех тут же продам.

Иль произнёс эту угрозу насмешливым голосом и с такими ужимками, что в неё никто не поверил и ещё одна молодая на вид женщина, но уже блондинка, сказала:

— Матрона из меня вряд ли получится, да, нам её и не найти на борту станции, а вот в качестве служанки я смогу с вами путешествовать. Правда, у нас могут возникнуть сложности с платьями. У нас не очень богатый гардероб.

Рослый, широкоплечий парень поднял руку и сказал:

— Я готов отправиться с вами в качестве кучера, но я не знаю, как управляться с теми животными, которые ведийцы запрягают в свои повозки.

Иль поторопился его успокоить:

— Мне не составит большого труда разобраться с этим. Лишь бы вы смогли доставить на станцию этих животных и повозку, а со всем остальным я как-нибудь справлюсь. Профессор Стюарт, вы, похоже, немного изучили тот район, где мы должны высадиться. Надеюсь вы поделитесь со мной информацией? Ну, и ещё я хотел бы пару месяцев понаблюдать за Ведой с помощью имеющихся у меня технических средств. Полагаю, что с их помощью я смогу изучить язык ведийцев ещё до высадки. — Все, кто сидели за столом, тут же вытаращили на Иля глаза и он пояснил — Я взял с собой из Малой Степи несколько птиц-биомехов из числа тех, которые похожи на ведийских птиц. С их помощью я хочу посмотреть на то, как живут ведийцы. Если верить этой карте, — Иль указал рукой на карту, лежащую на столе, то на этом полуострове расположено довольно большое государство. Вот за этим городом, — Всадник указал пальцем на город посреди полуострова, я и стану наблюдать, а вы попробуйте спереть карету с четвёркой их мохнатых коняг, похожих на одногорбых верблюдомедведей.

С помощью сокола Иль наблюдал за городом под названием Шаргра почти два месяца. По ведийским меркам это был большой город с населением в сорок три тысячи человек. К тому же это была столица Великого Княжества Шаргра, которым правил князь Дорелин Второй. В самом центре Шаргры на трёх холмах располагался большой кремль, окруженный каменной стеной высотой от шести до пятнадцати метров, сложенной из разновеликих камней, вокруг которого трилистником раскинулся город, большинство зданий в котором также были каменные. С узкими кривыми улицами, домами в два, три этажа, представлявшими из себя миниатюрные крепости. Этот город, в котором жили купцы и ремесленники, окружали предместья, дома в которых представляли из себя глинобитные мазанки. В предместьях жили, как это ни странно, крестьяне, которые возделывали свои наделы в широкой речной долине. Шаргра стояла на берегу широкой и полноводной реки, медленно несущей свои воды к океану.

Река называлась Шара и люди переплывали из Шаргры на другой берег либо на лодках, либо на паромах. Через Шару, выше по течению, было налажено целых три паромных переправы. Шаргра была большим торговым городом-портом и вверх по Шаре до неё доплывали даже морские суда, но выше они не плыли. Километрах в десять выше по течению реки за Шаргрой реку перегораживал водопад высотой метров в тридцать и потому все грузы вглубь полуострова доставлялись уже одним только гужевым транспортом. Мохнатые травоядные, парнокопытные зверюги размером с крупного, но тощего и поджарого, медведя с большим жировым горбом на холке, назывался молор. Точнее молор это был самец, а мивха, — его самка, но и те, и другие были довольно неплохими гужевыми животными, в своей совокупности эти животные назывались молламами.

Сокол Иля обладал не только невероятно острым зрением, но и очень хорошим слухом и благодаря тому, что птица очень часто сидела на коньке крыши здания напротив рыночной площади, он всего за полтора месяца научился разговаривать на языке народа даштари. Язык это был довольно красив и разнообразен и как это ни странно, имел сходство с древнеславянским языком, но увы, только по своему звучанию. К зависти учёных, которые торчали на станции столько времени, он всего за два месяца узнал с помощью своего сокола о Веде столько, сколько они не смогли узнать об этой планете за всё время, что находились здесь, а ведь изучение этого мира длилось уже одиннадцать лет. Пока Иль наблюдал за жизнью в Шаргре и изучал даштари, технический персонал станции умыкнул с Веды трёх молоров и три мивхи. Это были три уже сложившиеся пары молларамов и они были похищены не у какого-то там бедного крестьянина, а у самого князя Дорелина, причём прямиком из его загородного замка, точнее с хорошо охраняемого пастбища рядом с ним.

Иль внимательно осмотрел этих хорошо откормленных, ухоженных животных и сразу же нашел, как их метили, — им наносили татуировку внутри уха в форме княжеской короны с буквой «Д» местного алфавита и цифрой «2». Татуировки тут же были сведены и вместо них он нанёс другие, говорящие о том, что эта упряжка принадлежит барону Фергу де-Курдену, баронство которого находилось в восьмидесяти километрах от Шаргры за рекой. Именно этот барон, согласно разработанной Илем легенде, выдал свою дочь замуж за престарелого графа Лейра де-Годара из ещё более Великого Княжества Авсария. В реальности этого произойти не могло по той причине, что у барона было пятеро сыновей и не одной дочери на выданье. При том условии, что на Веде царил самый махровый майорат, четырёх сыновей барона де-Курдена можно было только пожалеть, так как все они уже были по очереди проститься с отчим домом, получить от любимого родителя по баронскому титулу, мечу со щитом и пинку под зад, чтобы пополнить число соискателей места в дружине князя.

Барон, сидя в саду своего замка и попивая наливку, частенько вздыхал и пенял своей жене, что если бы она родила ему вместо двух младших сыновей двух дочерей, тогда бы они на этом смогли бы хорошо навариться и им бы не составило особого труда получить земельный надел для второго и третьего сына. Ну, что же, барон был по своему чадолюбив, но при этом его самой главной задачей являлось не дать пресечься славному роду де-Курденов и как можно основательнее укрепить своё баронство, власть которого распространялась на полторы дюжины весьма зажиточных деревень. Поэтому ему и нужно было выпихнуть из своего замка четырёх лишних сыновей, ну, а своей жене барон то и дело рассказывал, за каких дворян он смог бы выдать замуж их дочерей, если бы они у них были. Деньги на приданое у барона имелись, но их не хватало на то, чтобы купить у князя Дорелина земельные наделы для своих четырёх сыновей и построить каждому из них по замку. Богатое воображение Иля тут же нарисовало картину того, что творилось в Великом Княжестве Шаргра и далеко за его пределами.

Скорее всего на всех дорогах вовсю шалили разбойники, происходящие родом из дворян, которые не получили от своих папаш ничего, кроме отчего благословления, железок в руки и пинка под зад. Помимо бесед барона с баронессой, он подслушал также немало разговоров о местном боге, которого звали Дессором, а также о его служителях, облачённых в серые рясы. Кстати, все четверо сыновей барона де-Курдена, если им станет совсем невмоготу, могли постричься в монахи, а поскольку они были сызмальства приучены к ратному делу, то их немедленно записали бы в орден святого Лидеора, правда, тогда им пришлось бы дать обет целомудрия и безбрачия. Святая церковь на Веде была очень серьёзной организацией и её святые отцы строго следили за дессоровым воинством. Догадка Иля о том, что монаху могли поручить сопровождать невесту к жениху чёрт знает в какую даль, оказалась верна. Но одно дело догадки, а совсем другое монашество, как профессия. Поэтому для того, чтобы обеспечить Сержу Кленси надёжное алиби, его сокол месяц шнырял по храмам и Иль с его помощью вникал в суть этой религии.

В храмах Иль также почерпнул множество интересной информации, а также спёр в одном монастыре когтями сокола несколько довольно толстых книженцией, — местную библию, книгу деяний пророка Синеира, житие святого Лидеора, а также катехизис местного разлива. Дессору на Веде поклонялись уже почти две тысячи лет, а потому религия приобрела весьма основательный, монументальный вид и во многом походила на христианство и даже имела свой крест с квадратом посередине. Сам Иль не стал особенно заморачиваться на Дессоре и его делах, так как он по его легенде был заезжим, то есть заплывшим, иноземцем и веровал в других богов, зато Серж тотчас засел за книжки вместе с Мартином Десмондом, кучером. Занялись чтением и обе девушки, Сьюзан и Лорой. Сокол Иля спёр у баронессы всю её библиотеку, оба рыцарских романа, которые она так любила читать, когда муж не дудел ей в уши. Основательно загрузив своих спутников, Иль приступил к подготовке материально технической части и первым делом изготовил из местного краденого дерева ценных пород роскошную карету, которая довольно сильно отличалась от местных образцов гужевого транспорта. Когда профессор Стюарт поинтересовался, почему Иль нарушает каноны, он ответил ему:

— Ральф, мы с вами прогрессоры или кто? Пусть народ смотрит на мой дилижанс, восхищается им и делает себе точно такие же. Знаете, хороший пример он ведь заразителен. Ничего, скоро я займусь упряжью для наших мохнатых лошадок и ими, вот тогда вы и увидите, что такое класс.

Профессор кивнул головой и сказал:

— Да, вы скорее всего правы, Иль.

Однако, профессор тут же взвился на дыбы, когда его новый наблюдатель выгрузил из своего громадного контейнера мощный синтезатор и принялся превращать свинец в золото и чеканить из него монету. Он тут же замахал руками и завопил:

— Иль, что вы делаете? Вы же полностью сломаете всю их финансовую систему! Мы что, хотите там всё скупить?

— Ну, всё не всё, а вот купить небольшую, хорошо организованную для охраны нашей невесты нам точно не помешает. Ральф, кто вообще отправляется в путешествие по Веде, вы или мы? Между прочим я могу уступить вам эту честь. Язык благодаря мне вы уже знаете, так что сможете отправиться в этот вояж без единого цента в кармане, а я полюбуюсь на то, как вашего клона продадут в рабство. Пусть и не везде, но оно у них ещё есть и тогда вам точно придётся раскусить ампулу с ядом. Поэтому успокойтесь и не мешайте мне готовиться к экспедиции.

Профессор Стюарт был вынужден смириться с таким самоуправством Иля. Тем более, что агрегат по изготовлению золота был доставлен на станцию с Марса, а стало быть всё было санкционировано Наблюдательным советом. Однако, когда количество золотых монет перевалило за второй центнер, он спросил:

— Иль вы собираетесь везти всё это золото в карете?

— Разумеется нет, профессор Стюарт. — Успокоил Иль профессора — Большую часть золота мы зароем в землю на полпути к месту нашего назначения или даже дальше, на подступах к Авсарии, а когда доберёмся до тех мест, то выроем клад.

Профессор покрутил головой и сказал:

— Я смотрю у вас уже готов какой-то план, Иль. Какой, если не секрет? Вы можете поделиться им со мной?

Иль забросил в приёмный бункер синтезатора ещё полцентнера свинца и невозмутимо сказал:

— Ральф, я собираюсь обзавестись в Авсарии кое-какой недвижимостью, купить замчишко и устроить в нём надёжный опорный пункт. Находясь на орбите, вы многого не узнаете. Наблюдатели должны жить там не просто десятилетиями, а столетиями, если это потребуется. Только так мы сможем начать хоть что-то планировать. А вы что, об этом никогда не думали?

— Нет, почему же! — Воскликнул профессор — Конечно мы думали и об этом, но знаете, Иль, это ведь по сути наша первая серьёзная экспедиция и я не думаю, что в ходе нё вы сможете достичь чего-то значительного, какого-то серьёзного успеха.

Под звон золотых монет авсарийской чеканки, Иль сказал:

— Ральф, великие дела нужно не планировать, а свершать. Знаете, это даже как-то смешно выглядит. Сидит человек в своё кабинете и думает, — так сегодня мне нужно навестить бабушку, а завтра в одиннадцать тридцать пять я совершу великий подвиг, который войдёт в историю планеты. Поймите, я не собираюсь совершать на Веде никаких героических поступков, а просто хочу не спеша, с комфортом проехать из пункта А в пункт Б и при этом провести по пути следования самую тщательную разведку. Ну, а когда я доберусь до княжества Авсария, то присмотрю там какой-нибудь замчишко верстах в сорока от столицы и откуплю его у владельца. Потом я поставлю в нём толкового управляющего и как всякий благородный заморский дворянин, а я намерен выдать себя за графа, обзаведусь небольшой частной армией и разобью её на два отряда. Один я оставлю в замке, а со вторым отправлюсь путешествовать по всей Веде. Знатные ведийцы любят путешествовать, но в то же время они терпеть не могут шпионов. Именно поэтому они так быстро вычисляли всех наблюдателей и бросали их в застенки. Между прочим я подслушал в храме один разговор, из которого мне стало ясно, что они уже обратили внимание на то, что по всему Ромварену шастают какие-то тёмные личности и один тип жаловался другому, что ещё ни одного из них так и не удалось допросить потому, что они все тут же откидывали копыта. Ведийцы этим очень обеспокоены, а это означает, уважаемый профессор, что вы в значительной мере осложнили мне задачу, ну, ничего, я как-нибудь выкручусь. Всё не так уж и плохо, хотя и хорошего в этом ничего нет.

Профессор Стюарт понуро опустил голову и буркнул:

— Я и сам давно уже это знаю, Иль. Как-то всё не заладилось с самого начала и потом на какие только ухищрения мы ни шли, а дело всегда заканчивалось одним и тем же, — как только наблюдатели пытались выйти к людям, их тут же хватали за руки и за ноги и тащили куда-то. Ну, а наблюдатели тут же травили себя ядом, чтобы не угодить в руки палача. Сами понимаете, мы были недостаточно подготовлены к работе на Веде. Если бы у нас был такой сокол, какой есть у вас, а он ведь у вас не один, вы сами говорили, что привезли с собой несколько подобных птиц, то мы смогли бы хотя бы изучить местные языки. Наши летательные разведывательные аппараты, хотя они якобы и невидимки, ведийцы тоже замечали очень быстро и тут же начинали стрелять по ним из арбалетов. Так что нашей вины тут нет.

— А я вас ни в чём и не обвиняю, профессор. — Сказал Иль с улыбкой и добавил — Не волнуйтесь, скоро таких наблюдателей, как я, будут тысячи, вот тогда и у вас работы прибавится.

Профессор поджал губы и сухо сказал:

— Ну, вы тоже ещё пока что ничем не отличились кроме того, что сумели с помощью своей птицы собрать кое-какую информацию всего об одном княжестве.

Иль не стал спорить с вредным профессором. Вместе этого он пересыпал золотые монеты в тележку и поехал на ней в каретную мастерскую, где стал рассовывать золото по хитроумным тайникам изготовленного им большого дилижанса с двумя каютками на борту. Путешествовать юной баронессе де-Курден по Веде предстояло с комфортом. Дилижанс имел в длину целых семь метров и почти три в ширину, да, к тому же имел ещё и большой багажник сзади, не говоря уже о том, что на его крыше также можно было разместить целую прорву багажа. Для шестёрки молламов тащить его будет не в тягость, эти мощные, мускулистые звери, которые были лишь немного меньше Принца, смогли бы взять на буксир и два таких дилижанса.

Через три дня Иль подготовился к длительному путешествию самым основательным образом и приступил к самой последней фазе подготовки, стал искать себе компаньонов среди местного населения. По сути дела дорога от Артхала, столицы Авсарии, до Шаргры, была одной из самых важных транспортных артерий, хотя дорогой её в полном смысле этого слова назвать было трудно, она имела булыжное покрытие лишь местами. Когда Иль принялся изучать этот маршрут, то вскоре убедился в том, что вдоль него пряталось в лесах немало шаек. Некоторые курсировали вдоль дороги, другие же наоборот, стояли на ней самыми настоящими заставами, но его внимание привлекла одна, за которой он и принялся наблюдать. В первую очередь тем, что банду, состоящую из двух с половиной дюжин разбойников возглавлял не один дворянин, а сразу два и оба были братьями-погодками, но что самое важное, они шли из Авсарии в Шаргру, где мечтали захватить какой-нибудь корабль побольше размером, уплыть на нём вниз по течению и стать не столько морскими пиратами, сколько вольными путешественниками.

До Шаргры баронам Рейну и Айдеру де-Местеро оставалось ещё добрых шестьсот вёрст и оба они очень понравились Илю хотя бы тем, что не были злобными душегубами, да, и отряд они имели весьма неплохой. Все члены их банды, как и они сами, были младшими сыновьями, но уже не дворян, а зажиточных крестьян и ремесленников, которым от их отцов также ничего не досталось, только уже после смерти оных. Дворян выталкивали из дома сразу же, как только им исполнялось восемнадцать лет. Рейн и Айдер были для своих бойцов непререкаемыми авторитетами уже только потому, что прекрасно владели любым оружием и что самое главное, учили воинскому искусству своих подчинённых и поддерживали в своём отряде железную дисциплину. Вот на них-то Иль и положил глаз, вынашивая далеко идущие планы, связанные в том числе и с созданием опорной базы в Авсарии. Оба юных барона на его взгляд вполне заслуживали куда более лучшей участи, чем смерть на виселице.

Иль посмотрел глазами сокола-наблюдателя на то, как романтически настроенные разбойники устраиваются на ночлег и отправился в офис профессора Стюарта на последнее совещание. К высадке всё было готово и осталось только уложить четырёх учёных-прогрессоров в гибернатор и записать их сознание на мозг клонов, на что должно было уйти не более часа. В кабинете профессора яблоку было негде упасть и учёные, которым предстояло спуститься на поверхность Веды, сидели за столом, как именинники, но Ральф Стюарт был настроен самым решительным образов и как только Иль вошел в кабинете, крикнул:

— Всё, господа, отправляемся в медотсек!

В медотсеке всё также уже было готово, но, прежде чем четверо спутников Иля вошли в помещение гибернации, профессор сделал им последнее, довольно странное наставление:

— Господа, не забывайте, у вас будут восемнадцатимесячные клоны, поэтому цените каждую секунду.

Иль тут же завопил:

— Не понял! Что это ещё за восемнадцатимесячные клоны?

Сьюзан вздохнула и усталым голосом объяснила:

— Иль, ну что тут непонятного, это такие клоны, которые ровно через восемнадцать месяцев прекратят своё существование. Чего ты так беспокоишься, мы же будем в это время спать.

— Нет, вы точно все сумасшедшие! — Воскликнул Иль и махнув рукой добавил — Ладно, чёрт с вами.

Глава третья Бароны Веды

Через полчаса после того, как четверо учёных погрузились в сон, произошел первый сбой. Три клона поднялись с кушеток как ни в чём не бывало, зато четвёртый, принадлежащий Мартину Десмонду, даже ногой не дрыгнул, хотя аппаратура и показывала, что клон абсолютно здоров. Медики тут же засуетились и главный врач станции наблюдения принялся успокаивать всех:

— Не волнуйтесь, господа, ровно через сутки мы вырастим новый клон, а это разберём на протоплазму.

Иль мрачным голосом прорычал:

— К чёрту новый клон! Бездельники! Вы что, не могли проверить как работает этот клон?

Главврач тут же взвился на дыбы:

— Да, что вы в этом понимаете, мальчишка! Такие вещи невозможно предусмотреть!

Иль вздохнул и сказал:

— Ладно, док, не кипятитесь. Извините меня, если я вас обидел. Мне никогда не приходилось сталкиваться с клонами. — Ещё раз вздохнув, он добавил — Ральф, вот вам ещё одно доказательство того, что наблюдателями должны быть люди, а не какие-то там бракованные клоны. Хоть вы меня убейте, но вот теперь я точно не смогу относиться к этой вашей троице, как к людям. Ну, ладно, делать нечего. Док, будите Мартина. Хоть это вы сможете сделать не позднее, чем через час? Поймите, те люди, с которыми я хочу встретиться на Веде, сейчас спят и мне нужно успеть добежать до них до того момента, как они проснутся.

Доктор Мишель Бернард понимающе кивнул головой и поторопился успокоить нервного Всадника:

— О, можете не волноваться, Иль! Уже через пятнадцать минут Мартин Десмонд будет на ногах, но что это вам даст?

Иль недовольно покрутил головой и буркнул:

— Профессор, я меняю план своей первой экспедиции. Мартин останется на станции наблюдения и во время моего отсутствия будет жить под куполом и ухаживать за Принцем, а вы, профессор, проследите за тем, чтобы он делал это на совесть. Если с моим конём что-то случится, то я вернусь и взорву эту станцию вместе с вами всеми. Шатл экстренного возвращения уже находится на Веде, насколько вам это известно, и это мой личный шатл, так что вы не сможете мне помешать.

Лицо профессора помрачнело и он спросил:

— Вы что, серьёзно так настроены, Иль?

— А что, по мне этого не видно? — Нахальным тоном спросил Иль и пояснил — Ничего этого не будет, если ваш коллега, которого я научил обращаться с животными, будет хорошо относиться к Принцу. Он с ним уже подружился и конь относится к нему вполне нормально. Вы же понимаете, что я не могу разорваться пополам, — сидеть на козлах и одновременно ехать верхом. Извините, но Веда вовсе не тот мир, где можно расслабляться, а кроме меня и Мартина больше никто не справится с молламами.

Вскоре прибежал смущённый Мартин Десмонд и профессор, пристально посмотрев на него, сказал:

— Мартин, друг мой, ваша высадка на Веду отменяется. Вы останетесь на станции и будете ухаживать за чёрным злобным чудовищем, которого Иль называет почему-то конём. Мы поставим вам в парке коттедж и вы будете жить в нём, а не в своей каюте и если с принцем что-нибудь случится, то нам всем конец. Так сказал Всадник Иль и я почему-то этому верю.

Мартин тут же взвыл:

— Но профессор, Иль, у меня же есть своя программа исследований! Я согласен ухаживать за Принцем, но…

— Никаких но, Мартин! — Строго прикрикнул профессор и посмотрев на Иля спросил — Иль, вы разрешите поставить в коттедже оборудование связи и наблюдения?

Иль кивнул и взяв Мартина под руку сказал:

— Март, старина, Принц к тебе уже привык, но всё же не торопись прокатиться на нём верхом. Тебе вовсе не обязательно проводить с ним всё своё время, но постарайся не забывать про него. Если будешь катать на нём девочек, то не давай им брать в руки уздечку. Он этого терпеть не может.

Сделав ещё кое-какие наставления, Иль отправился в ангар, где стоял большой орбитальный шатл и перевёл Принца в парк, где расседлал его и поговорив с конём полчаса, оставил его наедине с Мартином, после чего вернулся к шатлу. Прощание с профессором и остальными учёными было недолгим. Карета с запряженными в неё молламами уже находилась в трюме, а юная баронесса вместе со своей камеристкой и святым отцом сидели в ней. Иль проверил всё в последний раз, закрыл люк грузового отсека и направился в пилотскую рубку. Из-за того, что он остался без Принца, ему пришлось поменять координаты места высадки и шатл приземлился всего в десяти километрах от лагеря двух юных баронов. Иль попрощался с пилотами, прошел в грузовой отсек, вскарабкался на козлы, щёлкнул бичом и молламы громко фыркнув двинулись вперёд, в почти кромешную тьму. Небо было затянуто облаками, но дождя не было. Очки ночного видения позволяли Илю видеть в этой кромешной тьме ничуть не хуже, чем днём, но он не собирался никуда ехать, а лишь съехал по аппарели на траву и отъехав на несколько метров от шатла остановился.

Шатл с погашенными габаритными огнями бесшумно поднялся на антигравах вверх, пилот врубил реактивные двигатели и Иль вместе со своими спутниками были предоставлены самим себе. У них не было ничего, кроме страховок, что могло бы им хоть чем-то помочь противостоять враждебности этого молодого мира. Вибромеч Иля, два кинжала, тяжелый арбалет с полутора сотнями болтов, да, большой английский лук с двумя корзинами длинных стрел не являлись сколько-нибудь серьёзным оружием, как не являлась абсолютно надёжной защитой его бериллиево-титановая трёхслойная кольчуга и такой же шлем-барбют. Он ещё никому не говорил, что не намерен полностью и во всём следовать главному требованию, предъявляемому ко всем прогрессорам галактики — не убий, да, и сам не был до конца уверен в том, что в некоторых случаях убийство это единственный способ кардинального решения жизненно важных проблем.

Новое место для высадки было даже лучше, чем старое. Оно находилось в полутора километрах от жалкого подобия дороги и карета была надёжно укрыта высокими зарослями какого-то кустарника с широкими, сердцевидными листьями, как у сирени. Иль приказал молламам лежать и те тотчас попадали, благо новая упряжь, сконструированная и изготовленная Всадником, давала им куда большую свободу движений. Как только молламы устроились поудобнее, Иль бесшумно спрыгнул с козел и поднялся на борт кареты. Баронесса Велина де-Курден, её камеристка Дизия Меллес и отец Вастос сидели на одном диване в каюте баронессы и чуть ли не дрожали от страха. Иль улыбнулся им сказал не слишком громко и не тихо, а так, вполголоса:

— Баронесса, святой отец, я отчаливаю. Ждите меня здесь и ничего не бойтесь. Если услышите шум и громкие голоса, не спешите принимать яд, это будет лишь означать, что я вернулся вместе с отрядом охраны для вас, баронесса. Вскоре вы познакомитесь с двумя юными баронами, которые будут сопровождать вас к вашему жениху, графу Лейру де-Годару, но учтите, это не единственный ваш жених, баронесса. Могут быть и другие.

Иль ещё раз ободряюще улыбнулся, закрыл за собой дверь и со всех ног бросился к дороге, оббегая кусты. Слева он видел карту на стекле своих очков, нарисованную тонкими, алыми линиями и себя на ней синей точкой. Выбравшись из кустов, он помчался к бивуаку разбойников поневоле чуть ли не со скоростью конской рыси. То, что здоровяк и весельчак Мартин остался на станции, немного выбило его из колеи. Этот шестидесятилетний мужчина имел большое влияние на Сьюзан, сорокавосьмилетнюю доктора наук, которой на вид было не больше двадцати лет и особенно на своего коллегу, толстячка Сержа Герри, хотя тот и был немного старше него. Сладкая парочка Сьюзан и Серж хотя и не были постоянными любовниками, оба отличались лёгким поведением и считали, что секс это самое лучшее лекарство от хандры и депрессии. Лора в этом плане была построже, хотя ни о каком пуританстве на станции не шло и речи.

В принципе в их привычках, выдавай они себя за каких-нибудь бродячих комедиантов, не было бы ничего ужасного, но в том-то и дело, что баронесса Велина де-Курден ехала в карете в качестве невесты. Хотя Иль и прочитал Сьюзан, которая уже не раз и не два подкатывала к нему, не один десяток нотаций, вряд ли это возымело хоть какое-то действие. Однако, делать было нечего, кроме них больше никто не изъявил желания спуститься ним на поверхность Веды, а профессор Стюарт упёрся, как осёл, и ни о чём не хотел слышать. Поэтому у Иля уже сейчас болела голова, когда он думал о том, что Сьюзан может пуститься во все тяжкие, равно как и святой отец Вастос. Впрочем Иль всё же старался не заморачиваться на этом. Согласно легенды он был знаком с этой троицей всего три дня, а потому мог и не знать, что представляет из себя баронесса, которую папенька решил выдать замуж за одного из тех своих знакомых, которые жили за три с лишним тысячи лонго от его баронства, давая своей дочери пять тысяч даргов золотом в приданное. Много это или мало судить как Илю, так и остальным учёным было трудно, но пара хорошо выезженных молламов стоила от двух до пяти даргов.

Гадая о том, как сложится их путешествие, Иль добежал до огромного дерева, росшего возле дороги, и от него свернул к густому лесу, видневшемуся невдалеке чёрной стеной, если смотреть на него без очков. Там, на опушке остановились на ночь братья де-Местеро. Пройдя по направлению к опушке полтора десятка шагов, Иль остановился, чтобы перевести дыхание. Небо на востоке уже стало сереть и пора было подумать о том, как ему представиться Рейну и Айдеру. С одной стороны было бы хорошо подойти к их бивуаку, тогда они точно никуда не делись бы, но с другой это могло их насторожить. Подумав, Иль вернулся к дереву, сел под ним, закурил и нажав кнопку на рукояти кинжала вызвал сокола. Только теперь он наконец понял, что находится на чужой планете и усмехнулся. От своей привычки курить Иль решил не отказываться, так как на Веде тоже имелись свои собственные курильщики, которые вовсю дымили трубками. Ещё на Марсе он обзавёлся тремя дюжинами бриаровых трубок, а на станцию привёз с собой целых три тонны трубочного табака.

В ожидании рассвета Иль переключил свои очки, серебряной, довольно массивной оправе которых он придал вид более или менее соответствующий эпохе, на зрение сокола и принялся наблюдать за тем, что тот видел в полёте. Сокол-биомех по его заданию в эту ночь улетел далеко вперёд по предстоящему маршруту и потому ждать его пришлось около часа. Зато Иль увидел, что впереди, километрах в тридцати от этого дерева, немного подальше от того места, где к главной дороге примыкала ещё одна, ведущая от какого-то баронства, примерно полтора десятка разбойников готовили засаду. Скорее всего они что-то знали и поскольку в этой шайке было семь лучников, засада была отнюдь не шуточная. Приглядываться к ним Иль не стал, поскольку был уверен, что эта засада точно не про их честь. Скорее всего из баронского замка кто-то должен был отправиться куда-то вглубь континента или в соседнее баронство. Вскоре он услышал шум крыльев, это прилетел его сокол. Иль протянул вперёд руку, на которой была надета боевая перчатка со стальными накладками и сокол сел на неё, после чего он перенёс его к себе на плечо.

Из всех птиц-биомехов, которые у него имелись, Иль выбрал себе именно этого, крупного сокола-балобана, весом почти в два килограмма, но сокол потяжелел после того, как был превращён дедом Вунко в биомеха, раньше он был полегче. Эта красивая птица-биомех уже успела многому научиться, а теперь ещё и стала заправским разведчиком. Ну, и ещё сокол Иля, которому он дал имя Свист, был отличным охотником. Этот биомех уже настолько осоколился и привык к своему хозяину, что когда Всадник стал поглаживать его по горлу, тут же поднял голову вверх и тихонько защёлкал клювом. Сидеть под деревом с соколом было веселее и вскоре, с первыми лучами солнца Иль учуял запах дыма. Романтические разбойники проснулись и решили позавтракать, прежде чем двинуться в путь. Путешествовали они на пяти больших повозках, одна из которых претендовала на звание кареты и в каждую из них было запряжено по две пары молламов. Это была ещё одна причина, почему Иль хотел привлечь братьев де-Местеро в качестве эскорта. Связываться с пешим отрядом было бы крайне непродуктивно. Хотя Иль никуда не торопился, он всё же не хотел плестись за пешими воинами.

Разбойники позавтракали на удивление быстро и вскоре из леса выехала карета братьев де-Местеро, похожая больше на собачью будку, поставленную на колёса, а вслед за ней показалось четверо дрог, на которых сидели их воины. Молламы двигались к дороге быстрым шагом и когда они приблизились на расстояние в три десятка шагов, Иль встал на ноги и поднял руку. Рейн и Айдер, одетые неброско, но и не как крестьяне, сидели на козлах. Рейн правил молламами, а его младший брат держал в руках взведённый арбалет. Старший брат при виде Иля, одетого несколько необычно для жителей этих мест, в красивый красный кожаный камзол, расшитый серебром, чёрные, стёганые штаны, тёмно-бурые ботфорты и серебристый шлем-барбют, тотчас натянул поводья и издав гортанный звук, воскликнул:

— Аргх! Это кто ещё такой?

Иль улыбнулся и ответил:

— Господа, я не причиню вам никакого вреда. Доброго вам утра, благородные господа, у меня есть к вам деловое предложение. Не соблаговолите ли вы его выслушать?

Дроги с остальными разбойничками быстро выстроились в одну линию справа и слева от кареты братьев де-Местеро, встав при этом наискосок, чтобы было легче стрелять по странному типу с птицей на плече из арбалетов.

Рейн встал на козлах, предупреждающе поднял руку и спросил Иля громким, слегка взволнованным голосом:

— Кто вы такой, благородный господин, и какое у вас к нам дело. Мы спешим и нам не до пустых разговоров.

Иль улыбнулся, приблизился к карете и ответил:

— Господа, я граф Ильхем де-Шорн, путешественник родом с Суотванза, но сейчас занят тем, что взялся сопроводить одну благородную даму к её жениху в Авсарию. Если вы согласитесь мне помочь в этом деле, то вам не придётся закончить свои дни на виселице. Бьюсь об заклад, вы намерены добраться до Шаргры, чтобы отобрать там у кого-нибудь корабль и податься в пираты. Моё предложение куда более выгодное, поскольку плата будет очень щедрой, настолько щедрой, что вы сможете осесть на своей собственной земле и жить куда более спокойной жизнью.

Сказано было довольно много и теперь Иль ждал, что ответят ему братья. Отряд довольно неплохих воинов у них уже имелся под рукой и им теперь для полного счастья оставалось только обзавестись своим собственным баронством. Рейн, выслушав такое деловое предложение, так и плюхнулся на козлы с выпученными глазами. Его младший брат сразу же заёрзал, но высказываться по этому поводу не спешил, ожидая, что скажет на это старший брат и тот, после минутного замешательства сказал:

— Ваша светлость, меня зовут барон Рейн де-Местеро, а это мой брат Айден, но как вы узнали, что мы едем в Шаргру?

Иль улыбнулся и спросил вместо ответа:

— А куда ещё могут ехать двое юных баронов, как не в этот город, юноша? Поверьте, об этом совсем не трудно догадаться. Ну, так что вы скажете относительно моего предложения, барон де-Местеро? Отряд весьма хороших воинов у вас уже есть, так что дело осталось только за баронством, а купить земли и построить на них замок при наличие золота не составит большого труда, как и приютить на своих землях крестьян. Видите ли, барон, сам я доверился совсем никудышному капитану, который вместо того, чтобы направить мой корабль в устье реки Шар, разбил его во время шторма о рифы около залива Шаруга. Все мои спутники погибли, но мне посчастливилось не только добраться до берега, но и спасти кое-что из своего имущества. Признаться честно, я уже полагал, что мне придётся туго, но после семи дней скитаний по лесу, тропинка вывела меня к дороге и четыре дня назад я повстречался с прелестной юной баронессой Велиной де-Курден и святым отцом Вастосом, которые также оказались в затруднительном положении и обратились ко мне, человеку пережившему кораблекрушение, за помощью. Отец Вастос по поручению барона де-Курдена везёт его дочь к жениху в Авсарию, но незадолго до встречи со мной, от них сбежали солдаты барона, видимо решившие стать разбойниками. Как дворянин я не мог отказать бедняжке, но как достаточно умный человек прекрасно понимаю, что без хорошо вооруженного отряда воинов мне не удастся доставить невесту её жениху.

Рейн, выслушав Иля, тут же поинтересовался:

— Ваша светлость, но если вы потеряли всё, то как вы заплатите нам, если мы примем ваше предложение?

Иль тут же приблизился к карете и негромко сказал:

— Всё, да, не всё, Рейн. Кое-что из золота авсарийской чеканки у меня осталось, но даже не это главное. Когда-то мой дед бывал на Ромварене и даже привёз себе жену из Авсарии. Вот он-то и оставил мне большое наследство, чем очень обидел моего старшего брата, которому достались земли и наш родовой замок. За ним-то я и направляюсь в Авсарию. Так что всё очень просто, Рейн. Вы помогаете мне беспрепятственно добраться до того места, где мой дед зарыл здоровенный котёл с золотом, а я за это делюсь с вами частью моего наследства. Что вы скажете на счёт того, если я заплачу вам за это сорок тысяч даргов?

У Рейна от этих слов глаза полезли на лоб и он воскликнул:

— Сорок тысяч даргов? Да, на эти деньги можно купить целых три баронства вместе с деревнями! — И выпалил — Мы согласны, граф! — Вскочив на ноги, он крикнул — Ребята, мы возвращаемся домой! Скоро у нас будет свой собственный город!

Иль мысленно чертыхнулся и подумал: — «Чёрт, а ведь парнишка прав! Почему бы взять и не организовать новое княжество к северу от Авсарии?» Он тут же влез на козлы и сказал:

— Барон, тогда позвольте мне взять вожжи.

Рейн отдал Илю вожжи и снова плюхнувшись на козлы, сдвинул брата. Всадник, взяв в руки вожжи и бич, громко щёлкнул им и весело крикнул:

— Ург, ург, мохнатые! Свист, лети вперёд!

Молламы, почувствовав крепкую руку, повиновались ему беспрекословно. Они вообще были весьма послушными животными. Иль повернул к их стоянке и вскоре все пять упряжек помчались довольно быстрой рысью. Молламы могли двигаться и быстрее, но это было излишне. Вскоре они, проломившись сквозь кусты, подъехали к карете, на которой уже сидел сокол и Иль весёлым голосом громко крикнул:

— Баронесса, я привёл новый отряд! Познакомьтесь с баронами Рейном и Айдером де-Местеро. Это в высшей степени приятные молодые люди.

Карета слегка качнулась и из её открытой двери вышла юная баронесса, одетая в своё самое нарядное платье, которая протянула руку вперёд, и как только Иль подал ей свою руку, чтобы она смогла спуститься на землю, воскликнула:

— Иль, вы просто прелесть! За что бы вы не взялись, всё у вас получается в самом лучшем виде. Представьте меня.

Глаза Сьюзан так и горели от восторга, когда Рейн и Айдер целовали ей руку. Вслед за ней из кареты вышел отец Вастос, который тут же осенил всех крестным знамением на ведийский манер, а затем показалась и Дизия. Когда представление сторон закончилось, Иль произвёл перегруппировку сил в отряде, отправив четверых арбалетчиков с запасом болтов на плоскую крышу дилижанса, обитую толстой воловьей кожей. Рейн и Айдер тотчас попросили у него разрешения ехать вместе с ним на козлах, но Иль, широко осклабившись, сказал:

— Господа, не будьте занудами. Отец Вастос предпочитает путешествовать в горизонтальном положении, поэтому лучше составьте компанию баронессе и её камеристке, а ко мне лучше отрядите одного из ваших парней. Желательно кузнеца.

Айдер захлопал глазами и спросил:

— А зачем вам Жедон, граф?

Иль ответил, обнажая свой меч:

— Затем, Айдер, чтобы поговорить с ним о его ремесле. Вы видите этот клинок, барон? Я уже успел убедиться в том, что ваши клинки он рубит, как солому. Вот я и хочу поговорить с ним о том, где поблизости находится самая лучшая кузница. — Широко улыбнувшись, он добавил — Баронесса Велина простит нас, если мы задержимся в этом городе на пару недель, чтобы я смог выковать вместе с ним вам всем новые мечи.

Баронесса тут же воскликнула:

— Да, хоть на месяц, граф! Лишь бы там был хороший постоялый двор. Я думаю, что Рейн и Айдер не дадут мне скучать.

Иль улыбнулся юной баронессе и подумал: — «Лишь бы ты не потребовала, чтобы они развлекали тебя по ночам вдвоём».

Отец Вастос, услышав о том, что молодые люди поедут с ним в одной карете, тут же проворчал:

— Иль, сын мой, я лучше поеду с воинами. Мне не очень-то хочется слушать всякие глупости.

Забрав из своей кареты большой бурдюк с вином, отец Вастос потопал к тем дрогам, от которых пахло съестным. Оба молодых барона, порозовев от смущения, поднялись на борт кареты и Иль, сев на козлы, стал выезжать на дорогу. Свист уже летал над ними кругами и как только караван тронулся в путь, полетел вперёд, а Иль снова нацепил на нос свои очки с зеркальными стёклами. Ему было интересно взглянуть, как обстояли дела с засадой. Свист, выполняя его приказ, как только увидел, что засада ещё не занялась своим разбойничьим делом, тут же полетел к замку и через полчаса нарисовалась интересная картина. В замке готовился к выезду обоз, но вместо мешков в фургоны грузились вооруженные солдаты, что могло говорить только об одном, барон намеревался покончить с бандой разбойников. Иль приказал Свисту лететь к месту засады, а сам щёлкнул бичом и пустил молламов самой быстрой рысью, а она у них была очень резвой и ровной, так как молламы были иноходцами. Кузнецу, сидевшему рядом, он сказал взволнованным голосом:

— У меня тревожное предчувствие, Жедон. Что-то мой Свист долго не возвращается.

Ну, а свист между тем снова полетел к замку. Обоз из него ещё не выехал, а это означало, что Иль сумеет опередить его как минимум на час, но Всадник всё равно заставил молламов ещё прибавить ходу. Вскоре прилетел Свист, и он подставил ему руку, а сокол тут же принялся посвистывать, клекотать и пощёлкивать клювом. Выслушав сокола, Иль сказал ему:

— Хорошо, Свист, я всё понял. Лети туда.

У Жедона от такого чуда глаза полезли на лоб, он слегка побледнел и спросил дрогнувшим голосом:

— Ваша светлость, вы умеете говорить со своей птицей?

Иль, щёлкая бичом, но не опуская его на спины молламов, громко расхохотался и воскликнул:

— Нет, парень, до этого ещё не дошло. Просто мой сокол выдрессирован для разведки. У него очень острое зрение и отличная память. Ну, и ещё это очень умная птица. Свист полетел вперёд и увидел людей вблизи дороги. Потом он полетел налево и увидел замок, в котором солдаты садились в крутые повозки и полетел к нам. Ну, а обо всём остальном уже нетрудно догадаться, Жедон. Какому-то барону надоело, что у него под боком крутится шайка разбойников и он решил их уничтожить.

— Как это какому-то барону, ваша светлость? — Воскликнул Жедон — Это барон де-Валир, а там, — Жедон махнул рукой вперёд, мёрзнет в лесу один из его сыновей, который кормится тем, что взимает плату за проезд по отцовским землям. Господь наш Дессор, он же собирается предать смерти родного сына Лардока и тех солдат, которых сам же и отправил с ним. Ваша светлость, что вы собираетесь делать?

Иль задумался на минуту и ответил здоровенному, широкоплечему парню лет тридцати двух:

— Ну, я приторможу там и свистну барону Лардоку, чтобы он грузился на ваши телеги. Если он захочет, то я предложу ему присоединиться к нашему отряду вместе с его солдатами. Нет, увезу их подальше и пусть крутятся, как хотят.

Жедон зябко повёл плечами и с уверенностью сказал:

— За ними пошлют погоню, ваша светлость.

— С чего бы это? — Удивился Иль.

Кузнец кашлянул в кулак и ответил:

— Так ведь если старый барон заплатил наёмникам, то они так просто не отстанут от Лардока и его парней. Так что они уже покойники, а если мы возьмём их с собой, то и нам не сдобровать, ваша светлость. Эх, знать бы, какого цвета у них камзолы.

Иль с улыбкой ответил:

— Сейчас узнаем, Жедон, я только подзову Свиста. — Тотчас громко свистнув несколько раз, он сказал прилетевшему через несколько минут соколу — Свист, лети в замок, посмотри какого цвета на воинах одежда. Лети быстро, мой мальчик!

Сокол протяжно засвистел и в считанные мгновенья исчез из вида. Свист вернулся через несколько минут и принялся докладывать Илю. Его клёкот, пересвисты и пощёлкивание клювом и в самом деле были своего рода речью, которую, однако, Всадник ещё недостаточно хорошо изучил. Очки давали ему куда больше информации. Отправив сокола в очередной полёт, он сказал:

— Так, Жедон, у солдат синие камзолы. О чём это может говорить и какими неприятностями грозит?

Парень, находившийся на крыше дилижанса, воскликнул:

— Ну, тогда им всем точно хана! И нам тоже, если мы поможем им. Это Синие убийцы из Дерварана. Эти будут гнаться за нами до тех пор, пока не порубят всех своими мечами на кусочки.

Иль усмехнулся и спросил:

— Ты боишься, парень? Зачем же ты тогда отправился вместе с бароном Рейном и его братом в Шаргру?

Открылась дверца дилижанса и Рейн громко крикнул:

— Лорен, подай мне руку! Помоги мне подняться на крышу, да, побыстрее! — Дилижанс несколько раз качнулся и барон поинтересовался сверху — Граф, мы так поняли, что Лардок по уши в дерьме, это так? Если так, то что вы собираетесь делать?

Иль откликнулся весёлым голосом:

— Вообще-то я хочу предложить этим ребятам присоединиться к нам, а потом поговорить с предводителем Синих убийц и убедить его в том, что со мной ему лучше не связываться. Ну, а что вы по этому поводу скажете, барон?

Рейн тут же возбуждённо воскликнул:

— Я с вами, ваша светлость! То есть мы с вами! Нам нужно взять Лардока с его парнями, потом проехать через лес и после этого остановиться посреди поля. У нас у всех есть арбалеты, ваша светлость, а у капитана Смилги их нет. Он наглец и во всём полагается только на мечи дарваранской ковки и знаменитые дарваранские панцири. Посмотрим, пробьют ли наши болты их панцири, крытые синим сукном.

— Экий ты кровожадный, Рейн! — Смеясь воскликнул Иль и добавил — Сначала я покажу ему, что такое меч наурской стали. А ты, Рейн, постарайся поскорее выманить Лардока из леса. Синие убийцы уже выехали на девяти повозках из замка его папеньки.

Менее, чем через час они были на том месте, где лес подходил к дороге почти вплотную. За полкилометра они начали сбавлять скорость и подъехали к месту засады шагом. Барон Рейн де-Местеро встал во весь рост и заорал на весь лес:

— Лардок, бросай всё своё барахло к дьяволу и беги сюда! Твой папаша вызвал Синих убийц по твою голову. Ребята, быстро садитесь на дроги и сваливаем отсюда.

Повторять дважды ему не пришлось. Из леса тотчас высыпала орава молодых, безусых парней, которых можно было назвать солдатами только по причине наличия у них кольчуг и Лардок, здоровенный парень лет двадцати пяти, воскликнул:

— Рейн, ты уверен в этом? Как он мог так со мной поступить, ведь мы же договорились?

— Вы, договорились! — Воскликнул барон — Ты договорился с отцом об одном, а он с капитаном Смилгой о другом. Давай, залезай на козлы и познакомься с графом де-Шорном. Жедон, залезай наверх, а я сяду на твоё место.

Иль пожал руку Лардоку руку и громко крикнул:

— Дроги и карета баронов де-Местеро вперёд! Рысью, вперёд! Теперь мы поедем замыкающими.

Айдер выбрался из дилижанса и тоже полез на козлы. Иль, поняв, что этого юношу проще убить, чем загнать обратно в дилижанс, не стал возражать. С проезжающих мимо дрог соскочил отец Вастос, влетел в дилижанс и тут же выскочил из него со своим посохом и тоже влез было на козлы, но их ширина не позволяла ему сесть на них и он прикрикнул на Айдера:

— Сын мой, быстро уступи место слуге господа нашего Дессора. — Барон с неохотой полез наверх, а святой отец сказал слащавым голосом Илю — Сын мой, сначала я попробую вразумить капитана Смилгу словом божьим, а если не получится, то тогда мне придётся пустить в ход это. Но я всё-таки надеюсь, что слово господне всё же сильнее этого божественного посоха.

Он нажал на скрытую кнопку и его посох, больше похожий на боевой шест, тотчас превратился в двойную нагинату с длинными, прямыми обоюдоострыми клинками, глядя на которые Иль сразу же понял, что они снабжены виброприводом. Он чертыхнулся и воскликнул, пуская молламов рысью:

— Чёрт возьми, святой отец, я и не знал, что у вас имеется такой хитрый посох! Ну, и насколько вы преуспели в искусстве владения этим непростым оружием?

— Сын мой, не поминай нечистого в присутствии слуги господа нашего. — Смеясь ответил отец Вастос и пояснил — А на счёт посоха будь покоен, граф. Даже приняв внутрь литр той святой воды, которая горит, я смогу заголить своей нагинатой шлюху и при этом не коснусь её тела. Могу, кстати, и тебя ею постричь.

Отец Вастос нажал на другую скрытую кнопку и клинки с шелестом вошли в древко, которое только выглядело деревянным и Иль, памятуя о том, что на монахе под серой рясой бала поддета точно такая же кольчуга, как и у него самого, сказал:

— Хорошо, святой отец, тогда как только мы въедем в лес, вы встанете рядом со мной. Сделаем на пути у Синих убийц засеку, а потом посмотрим, что это за тип, капитан Смилга, убийца дворянских детей. Среди них, конечно, тоже хватает засранцев, но знаете, отец Вастос, я ненавижу людей, сделавших смерть своей профессией. Жаль, конечно, что мне запрещено убивать людей, но я думаю, что если подрезать ему связки, ничего страшного не произойдёт. Как вы считаете, отец Вастос?

Монах вздохнул и ответил:

— Сын мой, я тоже дал обет не пролития крови господу, но думаю, если раздену этого капитана своим оружием, то тем самым вразумлю его и покажу всю тщетность попытки преследовать нас. Он может быть и мерзавец, но точно не дурак.

Трое ведийских дворян тотчас завопили во весь голос:

— Мы вас не покинем! Ваша светлость, святой отец, даже не просите нас отступить, это будет для нас позором!

— Хорошо, хорошо! — Воскликнул Иль — Встанете с арбалетами позади нас, только учтите, и я, и отец Вастос связаны одним обетом. Поэтому запомните, стрелять только по ногам и лишь в том случае, если они полезут через засеку.

Барон Лардок удивлённо воскликнул:

— Но как вы собираетесь сделать засеку, граф? Ведь с нами нет лесорубов, а в том месте, где дорога идёт уходит в лес, растут деревья толщиной с человека и к тому же это не какая-то там лорха, а столетние везлы с очень крепкой древесиной.

— Скоро увидишь, барон. Я сделаю это своим мечом, а отец Вастос своей нагинатой. У него славное оружие и главное редкое. Для владения таким нужно быть великим мастером. — Отец Вастос широко заулыбался и Иль тотчас сказал — Мой учитель считает, что я достиг в этом если не полного совершенства, то близок к этому, но вообще-то моя коронка двурукий бой.

Похваляясь своим мастерством, Иль внимательно наблюдал за обстановкой. Свист летал кругами над повозками Синих убийц. Едва только выехав на большак, они тотчас ускорились, увидев на нём свежие следы, а вскоре к ним присоединились двое лазутчиков и повозки сначала сбавили скорость, затем вовсе остановились и постояв минут десять, вскоре пустились бешенной рысью. Не смотря на это отряд Иля обогнал их на час. Лес отступал от дороги всё дальше и дальше. Дорога была здесь довольно неплохой, молламы ещё не устали и часа через полтора впереди показались те самые везлы, о которых говорил барон Лардок. Это были деревья очень похожие на сосны, причём высотой метров в тридцать, только со светло-бежевыми, золотистыми стволами. Стоило только им въехать в лес, как Илю пришлось резко затормозить, так как весь отряд встал. От повозок к опушке бежали лучники и арбалетчики. Всадник вздохнул и сказал:

— Лардок, Рейн, боя не будет, даже и не просите. Ладно, Вастос, пошли поработаем лесорубами. Вы господа, всё же прикажите отвезти повозки глубже в лес и успокойте дам.

Из открытой двери дилижанса тут же донёсся рассерженный громкий возглас:

— Чёрта с два мы попрёмся в лес, Иль! Между прочим, я стреляю из арбалета получше Лоры, а она со ста шагов попадает в яйцо, так что яйца этому капитану Смилге мы отстрелим.

Иль, столкнув Лардока с козел, выглянул из-за угла дилижанса и увидел, что юная баронесса держит в руках боевой арбалет современной конструкции, а у неё через плечо висит широкий колчан с довольно длинными болтами. Он ухмыльнулся и сказал:

— Как скажете, леди. Отец Вастос, отходим на сто метров от дороги и быстро кладём деревья по направлению к дороге.

Иль побежал направо, а Серж Герри налево. Не смотря на лишних десятка три килограммов, он бежал очень легко, разминаясь на ходу. Изгиб леса в этом месте позволял Илю видеть его и он даже поразился тому, как блестяще учёный-историк владел нагинатой. Наконец он остановился, проделал нагинатой несколько молниеносных движений, сделал выпад вперёд, одновременно с этим взмахнул своим оружием и высоченное дерево стало медленно падать. Иль улыбнулся, выхватил свой меч, включил режущий шлейф и с шипящим звуком срубил везл толщиной сантиметров в сорок. Дерево ещё не рухнуло на землю, а он уже сместился в сторону срубил второе. Везлы росли метрах в пяти друг от друга и потому падая друг на друга образовывали не просто засеку, а самую настоящую баррикаду. Когда они приблизились к дороге метров на сорок, девушки вышли из леса. К опушке быстро приближались повозки и тут они показали класс стрельбы из своих арбалетов. Сьюзан и Лора вскинули их к плечу, быстро прицелились и выстрелили.

Они стреляли с дистанции в полторы сотни метров и умудрились попасть не куда-то, а в колёсные оси и поскольку их стрелы были не чета тем, которые изготавливались ведийцами, да, к тому же содержали в себе небольшой заряд взрывчатки, то раздались два негромких взрыва и оба передних колеса тотчас покатились в разные стороны, а повозка, вспахав дорогу, тут же встала, сильно накренившись вперёд, отчего несколько знаменитых Синих убийц вылетели из неё, свалив попутно кучера, одетого в крестьянскую одежду. Девушки развернулись и спокойно вошли в лес. Деревья уже падали всё ближе и ближе к дороги и отряд капитана Смилги, который был просто вынужден остановиться, увидел, как монах и какой-то тип в блестящем, серебристом шлеме валят лес обыкновенным мечом и палкой с узким лезвием на зависть лесорубам. На их глазах на том месте, где дорога уходила в лес, выросла зелёная баррикада, на гребне которой снова появились две зловредные девицы, а также ещё две дюжины арбалетчиков и семеро лучников и хотя капитан Смилга привык отрабатывать полученные деньги, в данном случае ему что-то совершенно не хотелось лезть на рожон. Командир отряда наёмников сидел в первой повозке и потому вылетел вместе с несколькими своими солдатами, так что ему даже не пришлось выходить из неё специально. Иль тут же спрятал меч в ножны, достал из кармана белый носовой платок и маша им решительно пошел вперёд. Отец Вастос последовал за ним. Он отошел от леса метров на двадцать и сложив руки у рта воронкой, громко закричал:

— Капитан Смилга, идите сюда, нужно поговорить!

Капитан Смилга машинально шагнул вперёд и шага через три понял, что допустил грубейшую оплошность. Зловредные девицы немедленно вскинули свои арбалеты, отстреливающие у телег колёса и ему даже думать не хотелось о том, что будет попади такая стрела ему в грудь. Однако, делать ему уже было нечего, попробуй убежать и ты точно покойник. Обречённо махнув рукой, капитан злым голосом скомандовал:

— Всем оставаться на местах! — Он приблизился к Илю метров на двадцать и спросил — Чего нужно?

— Я же сказал вам, капитан, поговорить. — Ответил Иль и видя, что командир наёмников не испытывает никакого желания подходить ближе, сказал — Капитан, вы немедленно вернётесь в замок барона де-Валира, вернёте ему деньги и скажете, что его сын уехал из этих мест с каким-то неизвестным вам дворянином и что у вас нет никакой возможности выполнить ту работу, ради которой он вас нанял потому, что вы не конченый псих, испытывать на себе, что такое клинки наурской стали. Если барон усомнится в том, что это действительно так, то вы предложите ему самому направиться к этой опушке, чтобы убедиться в том, что мой меч способен перерубить везл с одного удара. Да, кстати, капитан Смилга, для того, чтобы разрубить вас от макушки до задницы вместе с вашими доспехами, мне достаточно всего лишь легонько взмахнуть мечом. Мой меч рубит любую сталь, как восковые свечи. Надеюсь вам всё понятно, капитан Смилга?

Хлопая глазами, командир наёмников спросил:

— Что должно мне быть понятным?

Иль рассмеялся и объяснил:

— А то, что даже просто ехать по этой дороге в том направлении для вас будет смертельной опасностью. Вот что.

Наёмник вздохнул, почесал задницу и вдруг завопил:

— Как же мы тогда доберёмся домой? Мы же здесь чужаки!

Отец Вастос воскликнул вслед за ним:

— Да, сын мой, как они доберутся домой?

Иль сердито рыкнул в ответ:

— Святой отец, я вам что, бюро добрых услуг? Ладно, чёрт с ними! Пускай пробираются Дерваран поодиночке.

Капитан Смилга взвыл во весь голос:

— Так поодиночке нас же всех перебьют!

— Хорошо-хорошо, чёрт с вами, капитан! — Махнув обеими руками воскликнул Иль — Погрузитесь в ваши повозки и рысью двинетесь домой, но учтите, узнаю, что вы поинтересовались у кого-то, куда держит путь граф де-Шорн, я тут же изменю все свои планы и направлюсь на ваши поиски. Вот тогда вам точно не сдобровать. Вам понятно?

— Понятно! — Облегчённо вздохнув громко воскликнул капитан Смилга — Вы поедете своей дорогой, а мы поедем своей, а сыну барона де-Валира передайте, что это на него не отец, а князь Дорелин вызверился и приказал ему покарать своего сына за то, что тот осмелился потребовать плату за проезд по землям баронства его папаши с какого княжеского обоза. Так что пусть он поосторожнее будет. У князей длинные руки. Ну, тогда прощайте, граф. Надеюсь если мы свидимся ещё раз, то уже не при таких обстоятельствах. Вы, уж, меня извините, ваша светлость, но я буду вынужден сказать людям князя Дорелина, которые сейчас дожидаются меня в замке у барона де-Валира, что вы взяли молодого барона под свою защиту. От солдат князя мы легко отобьёмся, но с вами двумя, как я посмотрю, нам будет трудно совладать. Так я, пожалуй, и половину своего отряда потеряю.

Иль усмехнулся и для пущей важности сказал:

— Вы потеряете весь свой отряд, капитан, но что самое обидное, так и не сможете нас убить в честном поединке на мечах. Ну, а чтобы вам было в это легче поверить, вот вам мой кинжал обычной наурской стали. — Иль снял с пояса длинный кинжал вместе с ножнами бросил его капитану Смилге. Тот поймал его и он попросил — А теперь обнажите свой кинжал и подойдите. Да, не бойтесь, я дворянин и человек чести. Просто я хочу показать вам, что представляет из себя меч особой наурской стали.

Капитан кивнул головой, обнажил свой кинжал и быстрой походкой подошел к Илю. Всадник улыбнулся, обнажил свой вибромеч и легонько ударил им по широкому клинку с узорчатым рисунком. Вибромеч действительно перерубил его, словно восковую свечу и Иль весёлым голосом сказал:

— Святой отец, теперь ваша очередь. — Отец Вастос выпустил из посоха один голубоватый клинок и Иль насмешливо воскликнул — Да, вы гурман, однако, отец Вастос, и богатей. Сапфировая сталь очень дорогое удовольствие, ну, рубите же.

Отец Вастос отрубил от кинжала ещё один кусок и сказал:

— Что поделаешь, граф, грешен, люблю самые лучшие клинки, отменную выпивку и красивых женщин, но пробовать на прочность своё оружие я вам не дам! Перебьётесь!

Кинжал капитана Смилги укоротился ровно наполовину. Он покрутил головой, обнажил подаренный ему кинжал и памятуя о том, что тот был не самой лучшей стали, с силой рубанул им по своему кинжалу и довершил его уничтожение. Широко заулыбавшись, он поклонился Илю и воскликнул:

— Благодарствую, ваша светлость.

Иль церемонно раскланялся и вместе с отцом Вастосом пошел к баррикаде из свежесрубленных стволов везлов, на которой в молчании стояли их спутники.

Глава четвёртая Иль и его спутники входят во вкус

Хотя город Тевран и был вторым по численности населения в Великом Княжестве Рабарн, он представлял из себя далеко не самое лучшее зрелище. Особенно Илю не нравилось то, в нём почти не было мощёных камнем и то, что жители Теврана имели отвратительную привычку выплёскивать помои на прямо улицу. Ни о какой цивилизации в этом городе не шло и речи. Зато Тевран к удовольствию Иля и полному восторгу учёных был типичным торгово-промышленным городом-республикой. Поэтому Тевраном правил магистрат, избранный из числа самых богатых горожан, в основном купцов и нескольких ремесленников, в городе имелась своя собственная дружина и вообще по сравнению с другими городами, а они уже побывали в трёх, он был самым просвещённым, в нём имелось две типографии, самым демократичным, в городе разрешалось селиться пришлым людям, шумным и весёлым, но к сожалению далеко не самым благоустроенным. На Ромварене имелись города и почище, но тем не менее именно в этот город и стремился Иль поговорив с баронами.

Они спустились на поверхность Веды ранней осенью, так что не мудрено, что через три недели после начала их путешествия зарядили дожди. Дорога, по которой они ехали вглубь континента, а она по мере продвижения в глуби континента Ромварен, словно река, вбиравшая в себя ручьи, становилась всё более оживлённой, раскисла и превратилась в чуть ли не в болото. Хорошо, что ехать до Теврана под проливным дождём им пришлось всего два дня. На их счастье самый большой постоялый двор в городе был почти пустым и Иль тут же снял его самую лучшую и благоустроенную, по меркам Веды, половину, предупредив, однако, хозяина, что за малейшую попытку сжульничать, он спалит постоялый двор целиком. Тот стал клясться, что ни за что не сделает этого и тогда отец Вастос, ухмыльнувшись достал из своей сумы Библию и предложил ему поклясться на святом писании. При этом из его посоха с шелестом выскочил клинок.

Бедный толстяк от страха стал сначала икать, а затем заикаясь поклялся, что не будет жульничать и он действительно не жульничал, но только на одной половине постоялого двора, а большего Иль от него и не требовал. Город Тевран стоял в предгорьях высоченного хребта и прославился на добрую половину Ромварена двумя вещами, — своими ремесленниками и своими скотоводами, выращивающими самых могучих молламов. Именно поэтому Иль собирался задержаться в нём месяца на два или три, если не больше. Первый день они просыхали сами, нанятые прачки стирали им вещи и потом сушили их, штопали и гладили. Постоялый двор «Домашний уют» был большим и состоял из четырёх жилых зданий, — дома хозяина, двух старых строений и трёхэтажного каменного здания новой постройки, в которое и въехал отряд Иля. Все постройки располагались вокруг огромного прямоугольного двора, мощёного даже не булыжником, а брусчаткой и перемежались конюшнями и складами. На третьем этаже находились трёхкомнатные номера люкс, на втором обычные номера, а на первом большая таверна с весьма приличной кухней, в которую граф де-Шорн милостиво разрешил пускать приличную публику, но только не всяких прощелыг и пропойц.

Если в первый вечер в таверне было спокойно, то когда граф велел хозяину позвать менялу с несколькими мешками серебра и разменял килограммов пять золотых даргов на серебряные монеты достоинством в пять и десять даргов, после чего отсчитал каждому бойцу по тысячи даргов и сказал, что в следующий месяц они получат столько же, то во второй вечер в таверну явилось добрых три дюжины местных путан. Вот тут-то веселье и началось. Тем более, что баронесса со своей камеристкой тоже спустилась вниз и села за общий стол, составленный из полутора десятка столов. На стол были поданы груды жареного мясо и вино полилось рекой. Юная баронесса, девушка довольно высокого роста, пила вино не хуже какого-нибудь кучера, но почти не хмелела и лишь слегка раскраснелась. При этом она ещё и материлась иной раз почище пьяного кучера и едва только в таверну вбежала первая стайка промокших шлюшек, тотчас сунув два пальца в рот лихо свистнула и завопила:

— Девчонки, быстро сюда, тут парни без дела простаивают!

Барон де-Валир, сидевший справа от Иля, спросил:

— Граф, это в самом деле настоящая баронесса?

Иль ухмыльнулся и ответил:

— Самая, что ни на есть настоящая. Велину везут к какому-то старому пердуну и она, по всей видимости, решила урвать от жизни хоть немного, пока её не заперли в замке. — После чего, увидев смазливую девицу, завопил — Эй, красотка с красной шалью на плечах, быстро шагай сюда, я в отличие от этих ребят, плачу золотом за поцелуи. Парни, помогите девушке перелететь через стол. — Девицу тут же перекинули к Илю в руки и он сдал всех троих баронов, указав на них рукой — Господа бароны тоже! Они вам не какая-то нищая голытьба, а люди состоятельные.

Хотя баронессе и её камеристке это не понравилось, они не стали проявлять активности подобного рода в первый же вечер и отложили все свои поползновения на последующие дни. Правда, когда веселье было в самом разгаре, юная баронесса завопила:

— Эй, ты, старый святоша! Ты как-то хвастался, что сможешь раздеть девушку своей нагинатой и не поранить её. Дизия, быстро принеси моё самое лучшее платье!

— И простыню, Дизия! — Немедленно взревел монах и стал немедленно выбираться из-за стола, крича — Освободите мне место, бездельники! Быстро, быстро! Кому говорят. Эй, хозяин, у тебя есть хоть какие-нибудь музыканты, а то в твоей таверне тоска стоит, как на похоронах, и кроме ругани ничего не слышно.

Хозяин постоялого двора, который зашел посмотреть на то, как веселятся гости, тут же велел позвать музыкантов. Места в таверне после того, как половина столов была составлена в ряд, образовалось довольно много, но перед их столом собралась целая толпа зевак. Вот их-то и разогнал по всем углам святой отец Вастос и приведя в боевое состояние свою нагинату, принялся со свистом проделывать ею головокружительные фехтовальные движения. Иль не выдержал, выпростал руку из под юбок своей дамы, поцеловал её и ссадив красотку с коленей на лавку, мигом перемахнул через стол, хотя это и не было достойно графа. Он тут же выхватил меч и встав напротив хохочущего во весь голос изрядно пьяного монаха, и сам принялся проделывать фехтовальные движения в стиле тайцзицюань, многократно усложнённые перебросами меча из руки в руку, за спину и закручиванием его вокруг тела. Отец Вастос при этом наносил удары нагинатой по нему, а Иль ответные по прыткому монаху, отчего девушки то и дело взвизгивали, опасаясь, что сейчас чья-то голова слетит с плеч на пол и веселью наступит конец, но оба фехтовальщика были не лыком шиты и как-то умудрялись уклоняться. Наконец сверху прибежала Дизия и громко крикнула:

— Ну, вы, умники, хватит железками размахивать. — Показав девицам роскошное платье золотой парчи с алым лифом расшитым крупным, розовым жемчугом, она крикнула ещё громче — Ну, красотки, кто хочет получить самое лучшее платье моей госпожи и десять даргов золотом в придачу?

Таких отважных девиц нашлось несколько, но только двоим платье баронессы Велины де-Курден могло прийтись впору. Возникало замешательство. Нужно было решать, какая из девиц пойдёт под нагинату и святой отец, тонзура которого блестела от пота, нашел самое оригинальное решение из всех возможных. Он зажмурил глаза, несколько раз обернулся вокруг своей оси ткнул пальцем наугад. Открыв глаза, он громко и весело воскликнул:

— Ты первая! — Второй же девушке он сказал — А ты получишь свои десять даргов золотом завтра, но сначала я схожу к портному и куплю у него для тебя самое дорогое платье.

Девица воскликнула:

— Но его же нужно примерить!

— Ладно, разберёмся и с этим, а сейчас, дочь моя, постой в сторонке! — Смеясь воскликнул монах и заорал нечеловеческим голосом — Здесь появится когда-нибудь хоть один музыкант?

Тут же сквозь толпу пробилось трое музыкантов, один с лютней, второй с инструментом вроде скрипки, но с пятью струнами и побольше, а третий с бубном, увешенном колокольчиками. Бубнист был молодым парнем, а его коллеги уже довольно пожилыми мужчинами. Он поклонился и спросил:

— Что нам играть, святой отец?

Отец Вастос рявкнул в ответ:

— Наверное не «Ангелы на небесах», мы не в храме, сын мой! Давай, врежь плясовую, да, позадористее!

Девушка, которой очень хотелось заполучить себе платье с жемчугами, но всё же было страшно, запинаясь спросила:

— А мне что делать, святой отец?

Тот осклабился и отходя назад воскликнул:

— А ты танцуй, дочь моя, и помни, сталь не коснётся твоей кожи потому, что ты будешь хранима господом нашим Дессором!

Музыканты заиграли плясовую мелодию, Дизия, как заправский тореадор с мулетой, стала приплясывая играть с платьем и девушка сначала нерешительно топнула башмачком, а потом закусив от напряжения губу начала танцевать. Иль, который уже вернулся за стол, позвенел кошелём с золотом и принялся ритмично хлопать в ладоши. Отец Вастос, заложив нагинату за спину, тоже стал отплясывать что-то вроде джиги и девушка начала плясать веселее. Когда же она крутанулась, то нагината мигом пришла в движение и аппетитный зад девушки мигом оголился. Толпа взревела от восторга. Девица, ощутив, что её попу овевает прохлада, закрутилась в танце ещё быстрее и в каких-то две минуты осталась в одних вязаных чулках с подвязками, немного выше колена, и башмачках, заляпанных грязью, но мужики не долго пускали слюни. Отец Вастос, убрав клинки, мигом закутал девицу лёгкого поведения в простыню, подхватил её одной рукой и взяв за руку вторую, направился к лестнице, приговаривая:

— Пойдёмте, дочери мои, я научу вас, как правильно молиться господу нашему Дессору.

Дизия смеясь набросила на девушку, завёрнутую в простыню, платье баронессы и воскликнула:

— Молиться отец Вастос умеет! И молитвенник у него знатный, так что вы обе не пожалеете, красотки.

Веселье в таверне продолжилось, но веселились по большей части граф и его разбитная компания. Все остальные постояльцы по большей части лишь бросали на них завистливые взгляды и вздыхали, завидуя их мотовству. Вскоре баронесса и её камеристка, беззвучно матерясь про себя, ушли наверх, а затем и Иль утащил хохочущую девицу. После того, как он покинул зал таверны, их спутники также потащили за собой девиц, чего те, собственно говоря, от них и ждали. На следующее утро все проснулись довольно поздно и спустились в таверну, чтобы позавтракать, вот только Иль с ними не завтракал в это утро, он уже два часа как бродил по рыночной площади и присматривался к тому, чем там торгуют. На рынок в Тевран приезжало довольно много народа не только из окрестных деревень и городов, но и из более отдалённых, а потому торговля шла бойко. Купив всяческой ерунды, он вернулся в таверну весь промокший только к обеду. Все его спутники сидели в таверне за общим столом и гадали, чем они будут заниматься дальше и Иль, пообедав и немного просушившись, вскоре нашел им занятие. Глядя на разношерстно одетую компанию смеющимися глазами, он весело воскликнул:

— Так, ребята, сейчас мы отправимся в тот квартал, где живут портные, и я закажу вам новую одежонку, чтобы у всех была одинаковая, добротная и красивая.

С лестницы раздался громкий возглас отца Вастоса:

— Правильно мыслишь, сын мой! Мне тоже нужно прикупить моей прихожанке Лювель платье, чтобы ей было, чем прикрыть вечером наготу, да, и для Виртии тоже нужно купить платье потому, как наряд нашей очаровательной баронессы она не хочет надевать в такую ненастную погоду. Но сначала мне нужно хорошенько накормить моих прихожанок и самому пожрать.

Когда по лестнице вслед за святым отцом стала спускаться Виртия, одетая в серую суконную рясу, все громко захохотали. Очень уж у этой красотки был довольный вид. Через полчаса всей честной компанией, баронесса и её камеристка также захотели заказать себе новые наряды, причём мужского фасона, они отправились в квартал портных. Уже чуть ли не полгорода судачило о том, какие гости пожаловали в Тевран и остановились на постоялом дворе «Домашний уют». Иль с удовлетворением отметил, что никто их не осуждал и даже на распутного отца Вастоса люди посматривали с улыбками. Несколько портных же, получив на редкость богатый заказ, а им предстояло пошить целую кучу одежды, и вовсе были согласны простить им любые выходки. Тем более, что по сравнению с иными господами граф, три барона и их отряд, вели себя более, чем пристойно.

Целых пять дней, пока для них шили новую одежду, подопечные Иля веселились, как только могли. Святой отец каждый вечер раздевал по одной, две, а один раз сразу три девицы, а затем уводил их наверх и учил новым молитвенным позам, баронесса Велина де-Курден затащила в свою постель барона Рейна де-Местеро, но ещё раньше Дизия переспала с Лардоком. Для обоих баронов было настоящим потрясением узнать, что обе девушки, оказывается, были девственницами. Ну, Лардоку было проще, он всё-таки переспал с камеристкой, а вот Рейн потом весь день ходил задумчивый. Похоже, что этот парень всерьёз запал на юную баронессу, которой по её словам было всего восемнадцать лет и три месяца. Да, и сама баронесса весь день так льнула к Рейну, что Иль невольно ухмыльнулся. На следующий день после того, как портные привезли заказ, тучи рассеялись и снова выглянуло солнце.

Долгосрочный прогноз погоды был довольно благоприятным. В течение ближайшего месяца дождей не ожидалось и Иль решил, что пора начать перевооружать его армию. Он извлёк из недр дилижанса четыре больших платиновых тигля, сундук с необходимыми ему ингредиентами, затащил их в свой номер после чего связался с орбитальной станцией и в форме приказа попросил профессора Стюарта доставить поздней ночью на постоялый двор всё то, что он приготовил заранее, но что никак не могло поместиться в дилижанс. Иль уже знал, что местные сторожа ночью спят, как сурки, да, к тому же отец Вастос был великим мастером по части спаивания народа, а потому на постоялом дворе мог ночью запросто приземлиться орбитальный шатл и не спеша выгрузить из грузового отсека всё, что ему было нужно. Ну, а для вящей убедительности он уже закупил две с лишним дюжины здоровенных, запечатанных бочек и они стояли напротив входа в их отель. После этого Иль вместе Жедоном отправился в квартал кузнецов инспектировать кузницы.

Улицы были ещё раскисшими и потому его ботфорты увязали в грязи по щиколотку. Жедон в своём новеньком, с иголочки, хорошо сшитом тёмно-зелёном камзоле, чёрных штанах и ботфортах, пошитых по фасону его нарядов, выглядел красавцем, но он и без того не был уродом. Поэтому на него заглядывались все встречные девушки, а глядя на Иля быстро опускали глаза. Ну, тут было всё понятно, графы на простолюдинках не женятся, а уподобляться тем своим подругам, которые плевать хотели на репутацию, им не хотелось. Им хотелось выйти замуж за какого-нибудь ремесленника из числа старших сыновей, а не за солдата, решившего осесть в их городе, которому было на такие мелочи плевать и готового пойти в примаки ради крыши над головой. Майорат налагал на нравы ведийцев свою печать и Иль этому не удивлялся. Было хорошо уже то, что это Великое Княжество, как и предыдущее, ни с кем не воевало, как и почти весь срединный Ромварен. Вот если бы сейчас шла большая война, то тогда бы им было куда сложнее путешествовать.

Иль заглянул уже в шесть кузниц и ни одна из них ему не приглянулась и теперь они шли в седьмую, самую большую, принадлежащую какому-то Гастеру Колксу. Один из подмастерье за мзду в виде двух серебряных монет шепнул ему, что кузнец Гастер слывёт в городе самым лучшим оружейником. Иль в этом очень сильно сомневался, но высказывать свои сомнения вслух не стал, чтобы не заводить разговоров на эту тему с Жедоном. Они прошагали с полквартала, как из-за каких-то бочек выбежал парнишка лет четырнадцати и принялся клянчить:

— Ваша светлость, подайте милостыню.

Вообще-то нищих в Тевране было подозрительно мало, да, и этот паренёк не выглядел совсем уж оборванцем. Иль широко и открыто улыбнулся ему и засунув руку в карман, спросил:

— Так, молодой человек, чего же вы изволите получить от меня, рыбу или удочку?

Парнишка оказался смышлёным и бойко ответил:

— Сначала рыбу, ваша светлость, а потом удочку. — Вздохнув, он честно признался — Ваша светлость, я не попрошайка. Просто моя мамка целых три недели гнула спину на кожевника, перемыла целую гору кож, а он сказал ей, чтобы за деньгами она пришла только через неделю. Она лежит пластом, плачет, а дома, хоть шаром покати, и братишка с сестрёнкой тоже ревут. Есть хотят.

Или поцокал языком, засунул руку в карман и вытащив из него всё серебро, что в нём было, протянул его парнишке и сказал с всё той же доброй, открытой улыбкой:

— Ну, раз так, то держи, да, смотри, не потеряй по дороге. Ступай в лавку и купи в дом съестного, а завтра с утра приходи на постоялый двор «Домашний уют», спросишь там графа Ильхема де-Шорна. Я буду ждать тебя поутру. Как тебя зовут, парень?

Парнишка, пряча серебро в карман, воскликнул:

— Виго, ваша светлость! Я обязательно приду за удочкой, ведь если есть удочка, то и рыба будет каждый день.

— Правильно мыслишь, Виго. — Смеясь сказал Иль — Будет тебе удочка. А теперь слушай меня внимательно, Виго. Как только купишь продуктов и отнесёшь их домой, то сделаешь так, пойдёшь к кожевнику и передашь ему такие мои слова, — ежели кожевник не выплатит твоей матери всё, что он ей должен за её работу по справедливости, то тогда граф де-Шорн выкупит у неё его долг за тысячу золотых даргов и придёт их стребовать с него. У тебя, похоже, отца нет, Виго, раз за мамку заступиться некому?

Виго вздохнул и ответил:

— Нет, ваша светлость, он в три года назад помер. С лесов свалился и расшибся насмерть. Он у меня каменщиком был. Плохо нам теперь без него живётся.

Иль потрепал парнишку по вихрам и сказал:

— Сочувствую тебе, парень. Ну, а теперь ступай и не забудь завтра прийти за удочкой.

— Обязательно приду, ваша светлость! — Воскликнул мальчишка и поцеловав Илю руку поблагодарил — Спасибо вам, ваша светлость за рыбу, за защиту и особенно за удочку.

Круто развернувшись, Виго побежал в ту сторону, откуда они пришли и Жедон, ошеломлённо моргая, промолвил:

— Ваша светлость, откуда в вас столько добра?

— От верблюда! — Воскликнул Иль — Я же человек всё-таки, Жедон, а люди должны помогать друг другу. Так Бог велел.

Через десять минут Иль уже рассматривал кузницу Гастера Колкса. Эта кузница устраивала его уже только потому, что в ней он нашел то, что нужно большой горн с отличными, большими двойными мехами, которые давали постоянный мощный наддув и к тому же этот кузнец использовал для нагрева не древесный, каменный уголь отменного качества. Кузнец, здоровенный бородатый мужичина лет пятидесяти, подошел к нему и спросил:

— Желаете заказать какое-то оружие, ваша светлость? Скую всё, что будет вам угодно, но учтите, я дорого беру.

Иль усмехнулся и ответил:

— А я беру ещё дороже, милейший. Ну-ка проложи на эту наковальню вон ту поковку.

Кузнец, не понимая зачем это нужно графу, имя которого уже было у всех в городе на устах, положил на наковальню длинный стальной брусок сечением пять на шесть сантиметров. Иль выхватил из ножен свой меч и без малейшего усилия перерубил его, после чего насмешливым голосом спросил:

— Ну, Гастер, что скажешь? Чья работа дороже, твоя или моя? В общем так, кузнец, если мы сговоримся, то послезавтра я приду со своими парнями в твою кузницу и буду ковать для них новые клинки, а ты вместе со своими подмастерьями сможешь присмотреться к моей работе. Точно такими же они не будут, но знаменитую дерваранскую сталь ими можно будет рубить. Как тебе моё предложение, кузнец, подходит?

Кузнец был смекалистым малым, как и Вига, а потому тут же завопил во весь голос:

— А почему не завтра, ваша светлость или сегодня? Моя кузница к вашим услугам и я заплачу вам за науку столько, сколько вы скажете. Своих денег не хватит, в магистрате в дог возьму и сам стану вашим молотобойцем. Про то, как вы своим мечём кинжал дерваранской стали разрубили, каждый знает. Вот только я не думал, ваша светлость, что вы ещё и кузнец. Про графов, которые книги пишут, да, печатают, я слыхал, а про графов, которые оружие куют, мне ничего не известно. Неужто вы сами свой меч выковали? Дозвольте взглянуть, я таких ещё не видал.

Иль с улыбкой протянул кузнецу меч рукоятью вперёд и поторопился успокоить его на счёт платы:

— Гастер, на завтра у меня совсем другие планы. Я буду ваш город на уши ставить, но тебя это не касается. У меня есть другие клиенты. Денег мне твоих не нужно, а вот чугуном и железом по сходной цене, без обмана, а также углем и всем тем, что я тебе назову, тебе придётся меня обеспечить, а зато я тебе много секретов открою, но при одном условии — двери твоей кузницы будут открыты для кузнецов всего Теврана, пока я буду в ней работать. Ну, а ты с них можешь деньги брать за вход, но не слишком большие, чтобы не отваживать народ.

Кузнец, почесав затылок, принял и это условие. Тем более, что Иль сказал ему, что несколько своих секретов он откроет только ему. Ну, и ещё Иль попросил Гастера достать всё по его списку, протянув кузнецу большой лист пергамента, исписанный с двух сторон, а заодно и кошель с золотом. Не успели они уйти из кузни, как Гастер Колкс могучим басом принялся раздавать приказания, в числе которых было и то, чтобы к вечеру вся кузница блестела, как хрустальный бокал. Жедон уже на улице вежливо поинтересовался у Иля:

— Ваша светлость, это вы из-за Виго отложили работу в кузнице? Ну, ваша светлость, не ожидал я от благородного дворянина, что ему станет жаль парнишку-простолюдина.

Иль тут же зацепился за слово:

— Жедон, от благородного дворянина иного ждать и не приходится, на то оно и благородство, а вот простому дворянчику, в душе которого благородства ни на грош, может быть и плевать на то, что кто-то зверствует над бедной вдовой. Вот такая это штука, благородство, Жедон. Если ты благороден, то обязательно должен быть защитником для всех слабых.

В этот вечер в таверне, как всегда, царило веселье, вот только упились все в лоскуты подозрительно рано, ещё до полуночи, а потому многие гуляки уснули прямо под столами на полу. Зато Иль и отец Вастос, а также пилоты шатла смогли беспрепятственно заменить пустые бочки на полные. Однако, не смотря на то, что все упились в смерть, утром народ, мучимый жаждой, проснулся рано и Илю не пришлось никого будить. Все завтракали, когда в таверну вошел Виго. У паренька на щеке имелась довольно свежая ссадина, но он был весел и широко улыбался. Иль поманил его к столу и громко крикнул:

— Эй, повар, подай завтрак для моего друга!

По всей видимости парнишки, одетому чисто и опрятно, с утра было не до еды, раз он стал с такой жадностью уплетать жареное мясо, яичницу и запивать их молоком. Баронесса Велина и Дизия, которые усадили Виго на лавку между собой, вёдрами изливали на него свои материнские чувства, отчего парнишка был смущён, но все глядели на него по-доброму и не подшучивали. О том, что Виго была обещана графом какая-то удочка, знали все, а потому ещё вчера гадали, что же это будет. Кое-кто решил было, что граф де-Шорн действительно подарит мальчишке удочку, но отец Вастос покрутил пальцем у виска и рыкнул: — «Дурень, его светлость не о той удочке сказал, а о каком-то средстве, с помощью которого Виго сможет зарабатывать деньги и кормить семью. Правда, я и сам весь в непонятках, что же это может быть такое, с чем сможет управиться даже мальчишка». Как только баронесса и её камеристка накормили парнишку, Иль встал из-за стола и все гурьбой вывалили во двор. Там он подошел к большой бочке и велел открыть её. Жедон ловко снял днище и ахнул от восхищения и восторга.

Вместе с ещё с двумя помощниками кузнец извлёк из здоровенно бочки заточной станок с четырьмя большими точильными камнями, которые можно было поднимать и опускать. Станок этот был сработан на диво основательно и умно, поставлен на деревянную платформу с колёсами и был снабжен педальным приводов с цепочной передачей и переключателем скоростей, а потому, сидя на удобном мягком седле точильщик мог один, без помощников точить топоры, мечи, ножи и любой столярный инструмент, в общем всё, что угодно, выкованное из стали. Все четыре чёрных точильных камня погружались в латунную ёмкость с водой и это гарантировало, что точильщик никогда не сожжет сталь. Жедон всплеснул руками и ахнул от восторга. Как кузнец он хорошо знал толк в точильных станках, но даже ему не было ведомо, что эти точильные камни были алмазными и потому практически вечными. Иль подвёл Виго к точильному станку, усадил его на седло, парнишка доставал ногами педалей, но они и без того были регулируемыми по высоте, и сказал:

— Это твоя удочка, Виго. Теперь ты будешь самым лучшим в Тевране и окрестностях точильщиком мечей. Вот этот камень, Виго, самый резкий, им ты будешь точить топоры, алебарды и тяжелые мечи. Чтобы тебе было легче с ними управиться, к станку прилагается четыре стойки с перекладинами и специальные тросики, свитые из стальной проволоки с держателем. Тебе будет достаточно вставить в них меч или алебарду, отрегулировать винтом всё по высоте и точи себе на здоровье. Следующий камень будет помягче, а третий самый тонкий, на нём ты будешь точить бритвы для цирюльников и ланцеты для лекарей. — Достав из сумки самодельную книжицу, Иль протянул её Виго и сказал с улыбкой — Здесь я написал тебе вчера учебник по точке мечей, кинжалов и всякого инструмента. Ну, а вот этот круг, упругий на ощупь, для полировки оружия. Им любой меч можно превратить в зеркало. Так, друзья мои, а теперь, достали из бочки всё остальное и покатили Виго вместе с его удочкой на рыночную площадь. Я вчера прикупил там для него небольшую лавку, чтобы он мог разместить в ней свою точильную мастерскую.

Из глаз Виго брызнули слёзы, он соскочил с точильного станка упал перед Илем на колени, схватил его за руку поцеловал её и прижался к ней лбом. Граф, не зная что сказать, молча погладил его левой рукой по голове. Баронесса Велина де-Курден, одетая в мужское платье, наклонилась к мальчику, поцеловала его в щёку и звонким голосом воскликнула:

— Виго, граф Иль подарил тебе отличную удочку, дружок, но ты теперь должен запомнить одну истину, — если ты увидишь, что кто-то голодает и кого-то нету рубашки, ты обязан помочь ему. Это не означает, что ты должен кормить всех нищих, но будет замечательно, если ты тоже придумаешь какую-то удочку, как так, которую изготовили по заказу графа и его рисункам по частям люди, а он собрал эту машину нынешней ночью вместе со святым отцом Вастосом для тебя.

Отец Вастос поднял парнишку и наставительно сказал:

— Если брат или сестра наги и не имеют дневного пропитания, а кто-нибудь из вас скажет им: «идите с миром, грейтесь и питайтесь», но не даст им потребного для тела: что пользы? Так и вера, если не имеет дел, мертва сама по себе. Во как! Запомни эти слова, сын мой, ибо сказаны они мудрым пророком и им всегда следует в своих деяниях твой друг граф де-Шорн и мы по мере наших возможностей. А теперь садись, Виго, на свою новую удочку, а мы отвезём тебя на рыночную площадь и испробуем её в деле. Взял я недавно с кухни нож, мяса отрезать, да, в гневе чуть не запустил им в повара. Им же тёплого дерьма не перерубишь. Пришлось мне клинок своего посоха обнажать.

Спутники Иля дружно рассмеялись. Они быстро похватали всё, что лежало в бочке и покатили точильную машину вместе с сидящим на ней Виго на рыночную площадь. Граф купил для парнишки очень выгодно расположенный павильон, сложенный из камня и покрытый черепицей. Имелось у него и ещё одно преимущество, — большое окно остеклённое настоящим стеклом, закрывающееся на ночь надёжными ставнями из везла, окованного стальными полосами, дощатый помост перед ним и навес от дождя над ним. Раньше это была галантерейная лавка с вывеской, правда, её уже сняли и унесли куда-то, но рядом с павильоном уже стояло двое мастеровых, которые принесли новую вывеску с надписью: — «Заточка мечей, кинжалов, бритв, хирургического и столярного инструмента». Точильную машину занесли в павильон и сняв с неё колёса установили перед окном. В павильоне уже была сделана его бывшим хозяином перепланировка, — большая часть довольно просторного помещения была отгорожена от клиентов деревянным барьером, подле которого стоял столик, а на нём железная касса для денег, как и в любой лавке. Как только всё было готово, Иль распахнул окно, сел верхом на точильную машину и гнусаво завопил на весь рынок:

— Точу ножи-ножницы!

Баронесса Велина де-Курден зажала уши и крикнула:

— Иль, лучше заткнись, а то с рынка весь народ разбежится с таким зазывалой! — Она перемахнула через подоконник, лихо засвистала и подбоченившись звонко закричала — Подходи народ пеший и конный, граф Ильхем вам заточит мечи и кинжалы так, что комару яйца на лету срубить можно будет! Шевелись, брадобреи, беги точить бритвы! Эй, портные, несите свои ножницы, никто не заточит их лучше, чем граф Ильхем!

Публика от такой рекламы ахнула, а затем весело рассмеялась. Расталкивая зевак к точильной мастерской подошел здоровенный верзила в нарядном камзоле и при мече, улыбнулся баронессе, отвесил ей поклон и спросил:

— А дерваранские мечи граф Ильхем точить умеет?

Баронесса засмеялась и воскликнула:

— Красавчик, его светлость твой меч не только заточит так, что ты им бриться сможешь, но и отполирует, чтобы ты в нём мог увидеть своё отражение, но это недёшево стоит, да, и меч твой тоже недёшев, не меньше двадцати даргов золотом цена ему, если он действительно дерваранской ковки.

Офицер городской дружины решительно направился к дверям, приговаривая на ходу:

— Про то, баронесса, мы могли бы и не говорить мне. Я и сам знаю, что такое хорошая заточка меча.

Через пару минут Иль приступил к работе, а поскольку точильный станок у него был сконструирован и сработан отменно, то уже через полчаса, закончив полировать, он сказал:

— Виго, друг мой, брось на клинок один из платков.

Солдаты и офицеры из городской дружины, чьи головы в окне расположились в три ряда, громко ахнули, когда увидели, что лёгкий батистовый платок, брошенный Виго, распался на две части, разделённый лезвием клинка. Отдавая меч первому клиенту, граф де-Шорн кивая головой сказал:

— Капитан, у вас прекрасный клинок, но я советую вам каждый вечер протирать его мягкой замшей, капнув на него несколько капель лампадного масла. Оно не одному только Богу угодно, но и хорошему клинку идёт на пользу. С вас двадцать пять даргов серебром и это, друг мой, малая цена для такой заточки.

Офицер, полюбовавшись на своё отражение и оценив наконец, всю красоту узора стали, потрясённо сказал:

— Ваша светлость, вы настоящий кудесник.

Виго, который смотрел за тем, как работает Иль, неуверенным голосом сказал:

— Капитан, а знаете, я ведь тоже наверное смогу так. Я понял, как его светлость точил ваш меч. Он не прижимал его к точильному камню, а наоборот, приподнимал.

Офицер удивлённо вскинул брови и воскликнул:

— А мы сейчас это проверим, юноша. Делтер, друг мой, у тебя ведь тоже клинок дерваранской стали. Давай проверим, сумел ли Виго постичь секрет графа Ильхема.

На этот раз заточка клинка длилась почти втрое дольше и хотя было не жарко, пот струями стекал с лица парнишки. Особенно тщательно он полировал клинок и наводил жало, несколько раз глядя на него вдоль острия. Наконец он вздохнул и сказал:

— Дяденька офицер, бросьте платок на ваш клинок.

Лейтенант Делтер бросил платок и когда тот также распался на две части, радостно взревел:

— Парень, да, ты просто мастер! Даже дерваранские кузнецы не могут так заточить свои собственные клинки! Им теперь не только комару яйца срубить можно, но и его член вдоль разрубить. Держи двадцать пять даргов, ты их честно заработал.

После этого Виго заточил до двух часов пополудни ещё полтора десятка клинков и одну тяжелую, боевую секиру, на заточку которой у него ушло каких-то двадцать минут, хотя она и была выкована из очень хорошей стали. Её владелец, пробуя лезвие пальцем мигом порезался и взревел:

— Братцы, так ей теперь точно бриться можно.

Сразу после этого Иль громко крикнул:

— Всё, господа, на сегодня хватит! Мастерская закрывается, приходите завтра, а у нас ещё есть одно важное дело.

Виго под наблюдением Иля запер свою точильную мастерскую на три замка и по его совету тут же нанял сторожа, чтобы тот караулил её до самого утра. Плата ему была обещана достаточно щедрая, чтобы он тут же притащил откуда-то колченогий табурет и сел под дверью. Это сразу же вызвало одобрительные возгласы всех прочих лавочников, а некоторые, чьи лавки располагались по соседству, тут же попросили пожилого солдата присмотреть за дополнительную плату и за их лавками. Так из одной удочку тут же вышло целых две. Виго хотел уже бежать домой, чтобы рассказать матери о том, что он за пол дня заработал почти сотню даргов серебром, но Иль положил ему руку на плечо и направляясь в сторону магистрата спросил:

— Виго, что именно ответил тебе вчера кожевник? Судя по ссадине на твоём лице он не сказал тебе ничего хорошего.

Парнишка шмыгнул носом, махнул рукой и отвернувшись в сторону, беззлобно проворчал:

— А, что с него возьмёшь, с богатея. Как же, он член магистрата города, старшина гильдии кожевников, а мой папка был простым каменщиком. Он и вас не боится, ваша светлость.

Барон де-Валир, шагавший рядом, тут же воскликнул:

— А вот это он зря сказал, жирная сволочь, как преданный вассал графа де-Шорна я ведь могу пойти и снести ему голову. А что, я вполне имею на это право!

Иль улыбнулся и поспешил успокоить барона:

— Как раз именно этого мы и не станем делать, барон. Друзья мои, сейчас я научу вас одному очень ловкому трюку, как вложив один дарг золотом можно через несколько часов получить три и что самое главное, абсолютно законным путём, всего лишь покупая за большую плату чужие долги.

Всей своей большой и дружной компанией они пришли к зданию магистрата Теврана как раз в тот момент, когда там закончился приём посетителей бургомистр. Иль вместе с баронами, баронессой и Виго поднялся на третий этаж и они без всякого приглашения ввалились в кабинет бургомистра. Тот ничего не мог поделать. Город находился на землях Великого Княжества Рабарн, а в нём всеми делами заправляли дворяне, ссориться с которыми по всяким пустякам бургомистру не хотелось. Тем более, что граф де-Шорн прямо с порога заявил весёлым голосом:

— Господин бургомистр, вы мне срочно нужны и не вздумайте сопротивляться! Как вы наверное уже знаете, я вчера имел разговор со старшиной гильдии кузнецов и завтра намерен начать ковать в кузнице Гастера Колкса оружие для моих друзей их отряда. Это просто неслыханно обогатит Тевран, а значит и вас лично, но у другого моего друга, точильщика мечей Виго Левана имеются кое-какие трудности, которые я намерен немедленно разрешить. Поэтому, господин бургомистр, берите большую печать города и идите вместе со мной. Ну, а после этого мы отметим наше с вами знакомство в таверне постоялого двора «Домашний уют» и на этот раз кроме нас и нескольких ваших друзей там не будет никого. Кроме музыкантов и девочек, разумеется. Музыка, вино, яства и девочки за мой счёт, вы же за всё это будете расплачиваться только похмельем.

Иль широко заулыбался и сердце бургомистра, который давно уже знал о том, какие весёлые гульбища закатывают в этой таверне дворяне, и главное без драк и поножовщины, дрогнуло. Он тоже улыбнулся и ответил:

— Звучит очень заманчиво, граф, но что мне для этого нужно будет сделать? Знаете, я не любитель попадать в неприятности.

— О, господин бургомистр, ничего особенного! — Воскликнул Иль — Вы просто заверите своей подписью и скрепите печатью одну сделку, которую я намерен совершить, после чего получите десять процентов комиссионных за то, что расписались на лице пергамента и приложили к расплавленному сургучу печать. Речь идёт о сделке на сумму в полторы тысячи даргов золотом и стало быть одна десятая от неё, сто пятьдесят даргов, может прямо сейчас перекочевать из моего кармана в ваш. Договорились?

— Заверить сделку за сто пятьдесят даргов золотом? — Удивлённо спросил бургомистр и воскликнул — Конечно договорились! Тем более, что вы, граф, приглашаете меня на свою вечеринку. Мне давно хотелось познакомиться с вами поближе и поговорить относительно той странной упряжи на молламах очаровательной баронессы де-Курден. Сдаётся мне, что она подарена ей вами потому, что как её мне описали, на Ромварене такой упряжи точно не тачают, а вы, как мне рассказали, родом с Суотванза. Вот и говори после этого, что на Суотванзе живут дикари, раз они натянули нос нашим просвещённым умникам. Пойдёмте.

Когда они выходили из кабинета бургомистра, Виго дёрнул Иля за рукав и тихонько шепнул:

— Ваша светлость, вы же говорили вчера про тысячу даргов.

Так же тихо Иль ответил ему:

— В пятьсот даргов я оценил ту затрещину, которую он тебе отпустил, Виго. Ты только скажи мамке, мой друг, чтобы она делала всё так, как я скажу, отвечала на мои вопросы смело и ничему не удивлялась, так как мы с тобой друзья, мастер Виго.

Баронесса, услышав их разговор, тихо прорычала:

— Этот скот посмел ударить ребёнка? Да, я ему яйца отрежу.

Через полчаса они уже были возле недостроенного двухэтажного дома Виго. Парнишка, указав на него, моментально сорвался с место и побежал домой, чтобы предупредить мать. Ещё через десять минут граф де-Шорн купил долг кожевника Сольвера, который пообещал ей заплатить за работу пятьдесят даргов серебром, за полторы тысячи даргов золотом. Всё это было написано тушью на листе пергамента, обе стороны, заключивших сделку, расписались, а бургомистр, не моргнув глазом сделал заверяющую надпись и проследил за тем, чтобы вдова, красивая женщина лет тридцати, получила причитающиеся ей полторы тысячи даргов, после чего сказал:

— Кларина, милая, это частная сделка, которая заключена тобой с благородным дворянином и речь здесь не шла о продаже крупной партии товара, поэтому тебе нет нужды платить пошлину в городскую казну. Это твои деньги и ты можешь пользоваться ими, как тебе заблагорассудится, но я всё же советую тебе поместить их в купеческий банк, чтобы кто-нибудь не позарился на них. Думаю, что его светлость даст тебе сопровождающих.

Ну, его светлость как раз был готов и охрану выставить, но идея с банком понравилась ему гораздо больше, как и то, что Виго, наконец пожимая, а не целуя ему руку, сказал:

— Ваша светлость, теперь моя мама и Тревер смогут наконец пожениться. Вы придёте на их свадьбу? Он хороший парень, бывший солдат. Работящий, хотя у него одна рука еле шевелится.

Баронесса и тут не удержалась и воскликнула:

— Если рука цела, но не шевелится, то я могу её вылечить. Кларина, завтра же приходите со своим кавалером ко мне.

Когда они вышли из дома вдовы, бургомистр чуть было не бросился обнимать Иля и тут же радостно воскликнул:

— Ваша светлость, вы просто гений! У меня есть свободные денежки и теперь я знаю, куда мне их вложить. Пойдёмте я скорее к кожевеннику, мне не терпится посмотреть, сколько денег вы сможете с него стрясти за его жадность.

Иль приосанился и воскликнул:

— Да, уж, никак не меньше пяти тысяч даргов золотом. Посчитайте сами, господин бургомистр, мне нужно ведь будет не только вернуть потраченные деньги, но и заплатить этим парням, которые готовы раскидать его дом по камешку.

Когда кожевник узнал о том, во сколько раз вырос его долг вдове Кларины Леван, он чуть умом не тронулся, но когда узнал о том, какую пеню потребовал с него граф, сразу же бросился к своей кубышке и расплатился не только с ним, но и со всеми прочими своими кредиторами, видя как поглядывает на хозяйство бургомистр. Пьянка в этот день в таверне была просто грандиозная, но Виго на неё не пригласили. Мал ещё.

Глава пятая Иль и его спутники входят во вкус

Граф де-Шорн придирчиво осмотрел меч, поданный ему кузнецом Гастером Колксом, рассёк им подброшенный носовой платок и проведя боковиной меча по щеке, сказал:

— Гастер, вы прекрасно усвоили все мои уроки. Это настоящая наурская сталь. С этой минуты Дерваран в жопе. Друг мой, я вас поздравляю, вы прекрасный кузнец. Ну, а что касается того, что моя кольчуга всё же лучше и главное легче вашей, так извините, такого металла на Ромварене ещё не научились выплавлять, так что не тужите. Всё равно ваши кольчуги из стали-серебрянки, равно как и доспехи, превосходят всё, что только умеют ковать на всей Веде. Полагаю, что эти пять с половиной месяцев не пошли молору под хвост или мивхе в трещину.

Кузнец, обрадованный похвалой графа, тут же радостно заулыбался, закивал головой и громко воскликнул:

— Ваша светлость, ещё тогда, когда Виго только попробовал этот клинок на искру своим испытательным камнем, я сразу же понял, что мне удалось выковать нечто особенное. И всё благодаря вам. Виго сказал мне, что сталь этого клинка приближается по твёрдости к стали вашего собственного клинка и при этом он всё равно гибкий, словно прутик. Но знаете, ваша светлость, ваши шашки и сабли мне всё-таки нравятся больше, чем ваш меч.

Иль улыбнулся и сказал:

— Всё правильно, Гастер, и вы не прогадаете, если начнёте их ковать прямо сейчас. Через три месяца, друг мой, шашки и сабли будут расхватываться у вас влёт и первыми их купят эти вредные типы из городской дружины. Вот увидите.

— Уф, вы, ваша светлость, опять что-то задумали. — Шумно выдохнув из своей мощной груди воздух сказал кузнец — Ну, раз вы так говорите про шашки и сабли, то я на них всенепременно всё закупленное железо переведу. К вашим словам, да, не прислушаться, это последним дураком нужно быть. Да-а-а, хотелось бы мне и на этот раз постичь глубину вашего замысла, граф.

Иль покивал головой и смеясь сказал, протягивая кузнецу сложенный вчетверо лист пергамента, который он достал из накладного кармана камзола:

— Постигнете, Гастер, но для начала изучите этот чертёж, а потом пошлите подмастерье в нашу гостиницу, пусть он тщательно измерит копыта наших молламов. Мне нужно, чтобы вы выковали для них прочную стальную обувку, но такую, чтобы копыта у них могли свободно сжиматься и разжиматься, как это свойственно природе этих животных. За срочность плачу золотом. Ну, впрочем вы мою натуру уже хорошо знаете, Гастер.

Кузнец, взглянув на аккуратный чертёж сделанный тушью, тут же взмолился:

— Ваше сиятельство, ну, хоть один разок дозвольте мне сделать вам хоть один единственный подарок. — Снова заглянув в чертёж, он кивнул головой и тыча в него пальцем сказал — Очень уж эти стальные башмачки на копыта просто выглядят, ваше сиятельство. Вы не будете против, если мой гравер для них рисунки придумает и украсит их серебряными накладками?

Иль вздохнул и ответил:

— Валяйте, Гастер, только давайте договоримся так, этих молламов вы подкуёте простыми подковами, без художеств, а потом, когда речь зайдёт об особом случае, вы сделает мне подарок и подкуёте нескольких молламов особыми.

Иль пожал кузнецу руки и быстрыми шагами направился к выходу из кузницы. Как только он вышел на улицу, в кузнице снова загремели молоты и зазвенела сталь. На его взгляд довольно многие кузнецы Малой Степи могли теперь отдыхать. Гастер Колкс был кузнецом от Бога и ему было дано научить его только новым технологиям, да, передать основы металлургии, то есть шесть толстых книженцией, являющихся якобы написанными от руки адаптированным пересказом земной науки о стали и чугуне. Первый том, в котором излагались основы, кузнец уже изучил и взялся за второй. Гастер Колкс был по ведийским понятиям очень широко образованным человеком и настоящим учёным, поскольку всерьёз интересовался ещё математикой и механикой. Поэтому Иль не сомневался в том, что уже очень скоро кузнец ошарашит народ не только саблями и шашками. Он взобрался в лёгкий тарантас, изготовленный им в кузнице Гастера, запряженный парой молламов и поехал к ещё одному своему другу, постоянно жившему в поместье за городом и приезжавшим в Тевран не чаще трёх раз в неделю.

На то, чтобы полностью перевооружить весь свой отряд, у Иля ушло целых пять с половиной месяцев и хотя профессор Стюарт иногда ворчал, всё же соглашался, что благодаря им город Тевран уже начал меняться в лучшую сторону. Правда, он не очень-то поощрял их разгульный образ жизни, из-за которого чуть ли не все его учёные теперь хотели стать наблюдателями. Ворчать-то он ворчал, но тем не менее по первому же требованию спускал со станции на поверхность Веды всё, что им было необходимо, в основном золото и нановакцину. Юная баронесса после того, как она исцелила раненую и уже начинающую сохнуть руку теперь уже мужа Кларины, отставного солдата Тревера Дарта, чуть ли не каждый день принимала по десятку пациентов, которых лечила какими-то знахарскими снадобьями, сначала погрузив в глубокий сон. Она бралась только за самые тяжелые случаи, но лишь тогда, когда не требовалось хирургического вмешательства. Занимались целительством и её спутники, святой отец Вастос и камеристка, которые также прослыли знатными знахарями и потому гостиница была ещё и поликлиникой.

Юные бароны, карманы которых были всегда полны золота, также сделались в городе очень популярными благодаря своей щедрости и изобретательности по части придумывания всё новых и новых удочек. Однако, самым радикальным образом изменилась всё-таки судьба Виго Левана и его семьи. Они работали теперь в точильной мастерской вдвоём вместе с отчимом. Поскольку мастерская была большая, а поток заказов на заточку оружия и инструмента не иссякал и вскоре вообще грозил резко увеличиться, ведь теперь все кузнецы города работали по-новому, а потому точить топоры, мечи, кинжалы и разный инструмент, выкованный из особо прочных сталей по старинке было просто невозможно, Иль подарил ему ещё один точильный агрегат. Благодаря этому был достроен их дом, сам Виго ходил одетый в точно такую же одежду, как и его друг, граф де-Шорн и вообще был просто счастлив. От Иля не отставал и отец Вастос, но тот действовал в общем-то примитивно, поскольку запуская руку в их общую казну только и делал, что выдавал замуж своих так называемых прихожанок, давая за ними богатое приданое.

Через кузницу Гастера Колкса прошел весь отряд Иля, который за это время увеличился втрое, равно как и через целительство баронессы, её камеристки и отца Вастоса, но по большей части с одной только целью, — научиться обращаться с железом и развить свою мускулатуру в качестве молотобойцев. Из всех этих молодых людей один только Жедон стал прекрасным кузнецом, зато все парни хорошо окрепли физически, хотя они и без того не были хлюпиками. Иль не проводил в кузнице дни и ночи напролёт. Превратив двор их гостиницы в тренировочную площадку, он ещё и обучал своих друзей фехтовальному искусству. Если раньше у него было всего сорок солдат и три офицера, то теперь число парней, щеголяющих в тёмно-зелёных камзолах перевалило за сто двадцать человек и все они были молодыми людьми в возрасте от двадцати, до тридцати лет, которым по большому счёту в жизни было три пути, — в солдаты, разбойники, или монахи. Иль всемерно развивал в голове Рейна идею о строительстве своего собственного города, а потому все эти молодые люди мечтали стать в нём кузнецами и пекарями, портными и сапожниками, фермерами и мельниками, винокурами и молламоводами.

В принципе число легионеров могло увеличиться ещё душ на шестьдесят, но уже за счёт представительниц слабого пола, которые души не чаяли в молодых баронах, но особенно в красавце графе де-Шорне, через постель которого прошел не один десяток девушек, но Иль пока что не объявлял призыв дамского контингента под свои знамёна, но был намерен сделать это уже очень скоро. Ну, а пока что он собирался воплотить в жизнь одну из самых сумасшедших своих идей, — оседлать молламов и потому ехал в поместье своего нового друга, бургомистра города Теврана — Гайера Флагора, богатейшего молламовода, который каждый год продавал до десяти тысяч пар этих гужевых животных и это были молламы самой лучшей, флагорийской породы, на диво рослые, ростом чуть ли не с Принца, если отпилить им их жировой горб, который рос ни к селу, ни к городу, как раз там, где положено было сидеть всаднику. Этот горб с одной стороны был на редкость прочной частью тела молламов, так как внутри него находились три длинных отростка костей позвоночника, так и едва ли не самой чувствительно его частью, поскольку лишь слегка поворачивая горб вправо или влево, можно было заставить моллара или мивху идти куда угодно.

Молламы были резвыми и довольно бесстрашными животными в силу того обстоятельства, что у них была очень толстая кожа и густая шерсть. Их мясо было просто отвратительным на вкус, равно как и очень жирное молоко и потому их использовали только как гужевых животных. Оседлать же их даже и не пытались, поскольку молламы были парными животными и их супружеской верности могли бы позавидовать даже лебеди. Поэтому их и запрягали только попарно, набрасывая им на основание шеи чуть ли не бревно. Передняя часть горба от природы имела толстый мозоль и потому воздействуя планками на боковые поверхности горба ими можно было управлять. Иль, готовя три пары молламов к спуску на Веду, изобрёл для них новую, мягкую упряжь, которая была гораздо легче старой, с ярмом и позволяла управлять молламами гораздо эффективнее. Гайер Флагор сразу же обратил на это внимание, а поскольку этот сорокашестилетний мужчина был талантливым управленцем, то теперь в Тевране стали тачать ещё и новые упряжи, получившие название графских или попросту шорнов. Бургомистр, договорившись об этом с Илем, тут же подмял под себя и этот бизнес, так как был на редкость предприимчивым типом.

После той пьянки, на которую Иль пригласил Гайера Флагора, они сразу же стали закадычными друзьями. Бургомистр был большим любителем гульнуть, но очень уж у него была ревнивая жена, а тут он впервые столкнулся с тем, что за пределы гостиницы не вылетало ни единого слова. Ни повара таверны, ни официантки, ни даже музыканты не проронили ни слова о том, чем занимался в таверне Гайер Флагор. Оно и не мудрено, так как обслуга гребла деньги лопатой в том числе и за полное молчание, а уж девицы, которые мечтали получить от отца Вастоса богатое придание, а иной раз к нему ещё и мужа, не заложили бы бургомистра даже под пытками. Поэтому как минимум раз в неделю Гайер посещал постоялый двор «Домашний уют», благо в нём теперь не было больше никаких других постояльцев, а его хозяин бегал по три раза на дню в храм, чтобы поставить толстую свечку перед ликом Дессора. О таком щедром постояльце, как граф из-за моря, можно было только мечтать. Тем более, что тот недавно сказал, что задержится ещё месяца на три, если не больше. Иль, думая о том, как бы ему уболтать Гайера, въехал в его громадное поместье и сразу же направился к хлевам и вскоре ему сказали, где именно находится хозяин. Подъехав к нужному хлеву, он соскочил с тарантаса вошел в хлев и громко крикнул:

— Гай, старина, иди сюда, есть разговор.

Позвав молламовода, Иль огляделся, нашел подходящий ему по размеру тюк сена, уселся на него буквально в метре от крупа здоровенного молора, и принялся обмахиваться шляпой. Весна в этом году была довольно жаркой. Гайер, который распекал за что-то скотника, прервал это занятие, подошел к своему молодому другу и в изумлении глядя на него, спросил:

— Иль, меня, признаться удивило, что ты отменный кузнец, но как ты, дворянин, мать твою, ещё и не морщишься от вони навоза молламов? Ты что, родился и вырос на скотном дворе?

Иль повёл носом. Молламы нравились ему ещё и потому, что их навоз по своему запаху и внешнему виду практически ничем не отличался от конского. Хлев был довольно чисто прибран и в отличие от городских улиц в нём имелась смывная система для удаления мочи животных, да, и навоз убирался вовремя и потому он не гнил в нём, отравляя атмосферу. Поэтому он пожал плечами, покрутил головой, потом ещё раз носом и спросил:

— Гай, а разве здесь воняет? По моему тут чуть ли не идеальная чистота и я, честно говоря, не понимаю, за что ты дрючил своего скотника. Знаешь, я давно уже приметил, что у тебя просто великолепные хлева. Ты заботишься о своих молламах даже получше, чем иные князья о солдатах.

Бургомистр улыбнулся и сказал:

— Ты действительно поразительный человек, Иль. Ладно, рассказывай, зачем ты ко мне приехал. У тебя есть дело ко мне?

— Ага. — Ответил Иль — Я хочу определить к тебе в ученики пару сотне человек начиная с барона Рейна и его баронессы и заканчивая теми девицами, которые захотят покинуть твой город. Это будет минимум две сотни человек и все они будут совершенно бесплатно чистить хлева и ухаживать за животными.

Гайер ухмыльнулся и спросил:

— Ну, а я-то что с этого буду иметь, граф?

Иль сразу же понял, что так просто ему не удастся отделаться и потому с лёгкой улыбкой сказал:

— Ты будешь иметь по пять даргов золотом за обучение каждого моего человека приёмам обращения с молламами и учти, Гайер, твои люди должны открыть им все секреты до единого, но самое главное, что после этого уже я научу тебя кое чему и к тому же куплю большую партию молламов по самой высокой цене.

Бургомистр покивал головой и ответил:

— Три тысячи даргов золотом за обучение твоей банды и плюс к этому три пары молламов из княжеского стада Шаргры, а обо всём остальном мы поговорим потом. Золота у тебя, граф, даже больше, чем у меня навоза, а эти три пары тебе не нужны. Мои молламы ничуть не хуже, чем шаргринские, но я был бы не прочь прилить свежую кровь к своим.

Иль протянул руку и сказал:

— По рукам, Гай. Послезавтра мы будем с утра у тебя. Работать будем с восьми утра и до восьми вечера и никаких ночёвок в твоём поместье, а то твоя мегера нас всех отравит.

— Это правильно, Иль, с ней лучше не связываться. — Согласился бургомистр — На мою территорию она ни ногой, но вот если кто-нибудь из вас появится на её территории, то быть беде.

Иль удивлённо покрутил головой и спросил:

— Гай, как ты с ней живёшь? Ведь она не разделяет ни одного твоего увлечения, да, ещё и скандалит с тобой ежедневно.

Гайер усмехнулся и ответил:

— Это только днём, Иль. Зато как она даёт ночью! Ну, а теперь скажи мне честно, что ты задумал?

— Ничего особенного, Гай. — Ответил Или — Просто мне до смерти надоело ездить в коляске и я хочу посадить всю свою банду на спины молламов, вот только не знаю, кого будет лучше поставить под седло, — молоров или мивх. Молоры вроде бы смелее, зато мивхи выносливее и быстрее. А может быть сделаю так, чтобы и те, и другие были под седлом. Попеременно.

У Гайера Флагора от этих слов округлились глаза и отвисла челюсть. Он поднял челюсть рукой, судорожно сглотнул слюну, затем вскочил на ноги, оббежал раз пять вокруг Иля и завопил:

— А как ты собираешься приладить на этих тварей седло? Ты знаешь, сколько народа свернуло себе шеи, пытаясь сесть верхом на этих гнусных негодяев? Это же форменные убийцы, Иль. Как только ты попытаешься сесть верхом на молора, он тут же превращается в дикого, свирепого зверя, но что хуже всего, его мивха тотчас начнёт помогать ему сбросить тебя со своего супруга. Парень, я не хочу хоронить тебя. Откажись от этой затеи.

Иль беспечно махнул рукой и сказал:

— Да, ерунда всё это, я уже всё продумал и думаю, что за каких-то два, максимум три месяца что молоры, что мивхи будут вести себя под седлом, как примерная жена в постели.

Гайеру понравилась шутка на счёт жены и он громко заржал, после чего пожал плечами и воскликнул:

— Иль, если тебе это удастся, то знаешь, ты прославишь свое имя в веках и все молламоводы ещё при жизни объявят тебя святым и входя в храм будут сначала возносить молитвы тебе, а уже затем Дессору. Как-то раз ещё в детстве мой дед рассказывал мне древнюю легенду о том, что когда-то люди были всадниками и скакали по степям верхом на красивых животных, но Дессор, увидев, как они возгордились, метнул с небес на землю молнии и эти животные, которых называли конями, сделались совсем другими. Раньше у них было одно круглое копыто, но молнии Дессора расщепили их и они стали раздвоенными, их шерсть, прежде короткая, гладкая и шелковиста, сделалась длинной и жесткой, а прямо на том месте из спин коней вырос высокий горб и если люди пытались взобраться на спины молламов, то они их моментально сбрасывали с себя. Зато Дессор дал людям колесо и они стали запрягать молламов в телеги.

Иль улыбнулся и сказал:

— Примерно всё так и было, Гай. Люди действительно скакали верхом на конях с длинными гривами и хвостами, пока Дессор не ссадил их с них. Только знаешь, он не метал никаких молний, это люди уже потом это придумали. Он просто взял и отправил людей на Веду, где не было коней, но зато имелись молламы и сделал он так в наказание за то, что люди очень часто резали коней и ели их, а это великий грех. Поэтому мясо молламов несъедобное, как впрочем и их молоко. Ладно, старина, жди нас здесь со дня на день, я проведу подготовительную работу и как только приеду, ты в тот же день увидишь всадника скачущего верхом на молоре, а его мивха будет смирно бежать рядом.

Гайер Флагор склонив голову набок слегка улыбнулся, покивал головой и спросил:

— Ты очень странный человек, Иль. Знаешь, эту легенду передают из уст в уста только те, кто как и я из поколения в поколение выращивает молламов. Мы живём своим кругом, женимся и выходим замуж только за таких же, как и мы. Хотя моя жена и не заглядывает в хлев, то только потому, что она ничуть не хуже меня умеет обращаться с животными. Город она просто ненавидит, как и моё пребывание в нём, а грызётся со мной лишь потому, что я выращиваю молламов так, как я хочу, ведь её послушать, так тут все хлева нужно снести к чёртовой матери и выстроить заново так, как это было заведено в хозяйстве его папеньки. Южных молламов из стада князя Дорелина Второго я у тебя только потому прошу, что хочу подарить ей. Она ведь с юга, а молламов дорелинской породы не купить ни за какие деньги. Я не знаю, как они оказались в твоих руках и знать не хочу…

Иль заржал и воскликнул:

— Очень просто, я их спёр!

— И слышать ничего об этом не хочу! — Смеясь воскликнул Гайер — Шаргра от нас далеко и мне плевать на Дорелина, хотя он тоже малламовод, как и я, не в этом дело, чёрт тебя подери. Понимаешь, если ты сумеешь сесть верхом на молора или мивху и останешься жив, да, потом ещё и всю свою банду на них посадишь, моя Лайва мигом простит тебе все твои грехи. Вот я о чём хотел тебе сказать, чёртов граф из Суотванза! Ну, всё, проваливай, Иль, у меня ещё работы по горло.

Иль пожал ещё одному своему другу руку и отправился в город. В таверне уже собрались все те, перед кем он хотел выступить сегодня, только на этот раз его друзья чинно сидели за столами и пили даже не молодое вино, а цветочный чай с печеньем. Иль даже не стал садиться за стол и сразу же сказал:

— Господа, для многих из вас настал момент выбора. Всё, чему я вас учил раньше, было цветочками, а теперь настало время собирать ягодки. Не знаю как вам, но лично мне уже осточертело ходить пешком или ездить в коляске, словно беременная баба. Я хочу скакать верхом на огромном молоре размахивая сразу двумя шашками и дико орать, вгоняя всех своих врагов в панический ужас, чтобы они наделали в штаны ещё до того, как у них над головой свистнет моя шашка. Вас всех, дамы и господа, я тоже хочу превратить в точно таких же всадников, которым не будет страшен сам чёрт из ада потому, что он тоже наделает в штаны.

Отец Вастос тут же поправил его:

— Сын мой, черти не носят штанов потому, что ноги у них точь-в-точь, как молламов, но обсерется чёрт обязательно. Прости меня, сын мой, я тебя перебил. Продолжай с богом свою речь.

Иль с обидой воскликнул:

— А я уже всё сказал, святой отец!

— Ну, тогда начнём голосование, дети мои. — Елейным голосом сказал отец Вастос и вдруг рявкнул — Все, кто хочет стать Всадником с большой буквы и скакать по степи за Великой Кобылицей, матерью всех животных, способных нести на своей спине человека, чтобы дотянуться рукой до кончика её хвоста и потом свалиться со своего скакуна и сдохнуть потому, что сбылась твоя самая великая мечта…

— Стоп, святой отец, вношу поправку! — Перебив отца Вастоса воскликнул Иль — Согласно последнего заявления старейшин Всадников, коснуться хвоста Великой Кобылицы теперь недостаточно. Нужно изловчиться и вскочить на спину этой своенравной бестии, после чего, согласно последних исследований, Всадник обретёт право на вечную, практически бесконечную скачку под звёздами, то есть будет скакать до тех пор, пока это ему просто не осточертеет и тогда он сам себя полоснёт мечом по горлу, с радостным криком помрёт и отправится прямиком в рай потому, что он достиг всего и ему уже больше нечего желать, а жизнь без желания, как говорят умные люди, стократ хуже смерти.

Отец Вастос кивнул головой и сказал:

— Извини, Иль, я ничего не знал о последней редакции самой заветной мечты всех Всадников. Итак, дети мои, тот кто с нами, остаётся здесь и он станет Всадником потому, что так сказал его светлость граф Ильхем де-Шорн. Кто не с нами, тот пускай проваливает к чёрту и больше никогда не попадается мне на глаза, а не то я поколочу его своим посохом. Вас, дочери мои, я хочу предупредить особо, оставшись с нами, вы будете равны отныне с мужчинами во всём без исключения, ибо Всадница ли, Всадник ли, один чёрт в глазах Дессора вы будете равны и ни один мужчина не посмеет вам приказать задрать подол и встать в известную всем позу потому, что сможет только молить вас о любви. Всадница это точно такой же бесстрашный воин, как и всякий Всадник, а потому граф научит вас не только скакать на молорах и мивхах на зависть всем чертям в аду, но и стрелять из длинных луков даже чаще в минуту, чем слово чёрт слетает с моего грешного языка. Ну, а теперь слово за вами. Трусы, вон отсюда!

Иль замахал руками и воскликнул:

— Святой отец, не торопите народ! Я даю всем ровно сутки на размышление и хочу, чтобы завтра вечером все кто хочет стать Всадником, остались, а остальные получили полный расчёт и съехали отсюда тихо и мирно, без скандала.

Барон Рейн запальчиво воскликнул:

— Да, что там думать, и так всё ясно! Лично я остаюсь и плюну вслед каждому, кто уйдёт из этого зала, даже если это будет мой родной брат. Граф, рассматривайте мои слова, как клятву вассальной верности вам. Мне даже не нужны деньги на то, чтобы построить новый город для себя и моих друзей.

— Но-но, барон, остыньте. — Сказал Иль — Город вы просто обязаны построить, но это будет город Всадников и в нём не будут действовать жестокие правила майората.

Одна из девушек, приглашенных в таверну, воскликнул:

— Барон Рейн прав! Зачем ждать до завтра? Давайте всё решим прямо сейчас. Если кто-то не хочет становиться Всадником, то пусть встанет и уйдёт прямо сейчас.

Народ начал громко галдеть. Всем хотелось посмотреть, кто же сломался от такого неожиданного известия и готов уйти. Баронесса Велина де-Курден вскочила и громко крикнула:

— Ша, ребята! Прекратили базар! Сейчас уйдём отсюда, мы, граф де-Шорне, отец Вастос и Дизия, а вы останетесь. Завтра вечером мы вернёмся и тогда все, кто хочет остаться — останутся, а кто захочет уйти — уйдёт. Рейн, любимый мой, а теперь я хочу задать вопрос тебе и ты ответишь мне на него прямо здесь и сейчас. Ты берёшь меня в жены или нет? Если да, то через неделю мы сыграем свадьбу, если нет, то я отрежу тебе твои чёртовы яйца!

Рейн встал, взял её за руки и с укоризной сказал:

— Велина, любимая, да, я тебя только о том и умоляю, чтобы ты пошла против воли своего отца и вышла за меня замуж.

Баронесса обняла его, поцеловала и сказала:

— Тогда, любимый, ты проведёшь эту ночь без меня, а завтра вечером я вернусь к тебе обновлённой после молитв. Но учти, любимый, я буду Всадницей, упрямой и своенравной, как Великая Кобылица. Ты и так не рохля, а потому ты найдёшь способ, как совладать с моим буйным нравом. Дизия, Иль, святой отец, за мной, давайте больше не будем мозолить глаза нашим друзьям и поедем в одно святое место, о котором я много слышала от своей матери и хочу побывать там, чтобы провести ночь в молитвах.

Четверо наблюдателей не прощаясь вышли из таверны и Лардок усталым голосом сказал:

— Ребята, я не хочу оставаться на целые сутки в неведении. Пусть тот, кто хочет стать Всадником, поднимет руку. Моя жизнь и без того принадлежит графу де-Шорну, ведь он ради меня встал против целой сотни Синих убийц, но даже не смотря на это я скажу вам, граф Ильхем сделает из нас Всадников с большой буквы. Как дворянин и потому человек военный, я скажу вам в открытом сражении всадники, скачущие верхом на молорах с панцирями на груди и шлемами на голове, разгромят любую армию и уже только поэтому даже наш небольшой отряд будет просто непобедим. Ну, кто хочет стать непобедимым воином?

Барон поднял руку, вслед за ним Рейн, его брат Айдер, а затем не только подняли руки, но и вскочили все остальные, а та девушка, которая потребовала высказаться немедленно, тут же воскликнула звонким, весёлым голосом:

— Вот и отлично! Тогда я отправляюсь домой, соберу все свои вещи и тут же вернусь, а вы, мальчики, уплотняйтесь. Отныне мы будем спать не вместе с вами, а рядом, в соседних комнатах. Прежняя жизнь Мирейн закончилась и пусть только кто-нибудь попробует вспомнить, что он переспал со мной за деньги. Клянусь, я расплавлю это серебро и залью его ему в глотку.

Барон Лардок воскликнул:

— Правильно, сестра Мирейн, а я придержу этого типа, чтобы он лежал смирно и не отбрыкивался. Так ведь, Всадники?

— Так, Всадник Лардок! Правильно, нужно забыть всё, что мы делали тогда, когда ходили пешком.

В это же самое время в тарантасе, который на полной скорости вылетел из города, разгорелся совсем другой разговор и его начала Сьюзан. Какое-то время они ехали по улицам города молча, но как только помчались по степной дороге в сторону гор, женщина-историк громко воскликнула:

— Ребята, я не шучу! Я действительно намерена выйти замуж за Рейна и хочу построить вместе с ним город Всадников. Иль, ты полностью прав относительно того, что на Веде мы можем устроить самый настоящий интеллектуальный взрыв и через эту вашу безумную, но в то же время прекрасную идею единения человека с конём ли, с молором ли, да, с любым верховым животным, можно создать новый тип гармоничной цивилизации. Как и Серж я тоже изучала Всадников на Марсе и прожила семь лет в племени команчей. Хотя я так и не научилась скакать верхом потому, что была в то время просто учёной дурой, одержимой своими идиотскими исследованиями, я прекрасно уяснила себе, что такое быть в гармонии с конём, с природой и с самим собой. А теперь я скажу о главном, ребята. Сейчас, Иль, ты как можно быстрее заберёшься в такую глушь, где нас никто не сможет увидеть, но где сможет совершить ранним утром посадку орбитальный шатл. Там я тут же разденусь, приму яд и это тело уснёт, после чего, Иль, ты сожжешь его пирофоровой гранатой и дождёшься моего возвращения с орбиты. Я задержусь там только для того, чтобы пройти полный курс омоложения в наноробохирурге, а это всего восемь часов, не более. Ты был прав, Всадник, спускаться на Веду в виде клона было полным идиотизмом. Если прогрессор не собирается прожить на планете не одну, а две, три, четыре или десять жизней, то он полное дерьмо и его в эту профессию нельзя пускать.

Серж улыбнулся и сказал:

— Правильно, моя девочка, я собираюсь сделать то же самое и также сброшу годков двадцать, но оставлю прежней свою физиономию и усилю накрутку. Мне очень понравилось быть отцом Туком, ребята. Трахаешь всё, что шевелится и не нужно жениться. Да, это же самая настоящая синекура!

Лора улыбнулась и воскликнула:

— Ребята, хоть у меня и числится на Марсе в мужьях какой-то козёл, я тоже хочу выйти замуж за Лардока. Он мог ускользнуть из рук камеристки, но от Всадницы ему не уйти. Я до сих пор не могу простить ему, как грубо он овладел мною в первый раз, но он всё равно влюблён в меня, как мальчишка.

Сьюзан рассмеялась и воскликнула:

— Лора, а он и есть мальчишка.

Эта затея не обрадовала одного только Иля, который в сердцах плюнул, выматерился по-русски и воскликнул:

— … Ну, вы и даёте, господа! Вы так говорите, как будто это так просто, взять и сжечь пирофоровой гранатой тела друзей.

Серж нахмурился и сказал:

— Вообще-то Иль прав, девчонки. Давайте сделаем всё не так, как предлагает Сьюзан. Мы заедем в какое-нибудь укромное место, оставим Иля с его таратайкой там, где сможет приземлиться шатл, найдём пещеру, заберёмся в неё, выставим таймеры на гранатах на одно и то же время, после чего выключим клоны. Ну, а дальше на станции в отсеке гибернации сработает автоматика и когда мы вылезем из саркофагов, то сначала набьём морду Ральфу, если он попытается удержать нас, а потом залезем в наноробохирургов, прихватим кое-что и вернёмся.

Иль в ответ только молча развёл руками. Через два с лишним часа его друзья разделись догола, взяли каждый по пирофоровой гранате и вошли в узкую, глубокую расселину из которой минут через десять вырвалось наружу пламя, но Иль уже был километрах в двух от этого места. Он остановил тарантас, распряг молламов и от нечего делать принялся вычёсывать из них шерсть. Этим здоровенным мохнатым скакунам очень нравилось это и они стали утробно урчать от удовольствия. Иль проводил с ними в хлеву иной раз по целому дню и порой даже удивлялся тому, какими интересными созданиями со своими собственными, абсолютно не лошадиными привычками они были. Молламы, например, могли встать практически вертикально и ходить на задних ногах совершенно спокойно, пригибая передними верхушки деревьев некоторых пород, листья которых они любили. В отличие от лошадей они были более манёвренными и умели даже ползать на брюхе. В общем если бы не их горб, они были бы просто великолепными верховыми животными, почти такими же быстрыми, как лошади. Во всяком случае в рывках они были очень стремительны, а ещё они были невероятно прыгучими.

Изучая повадки и физиологию молламов, Иль в конце концов пришел к выводу, что их можно поставить под седло. Чуть менее месяца назад он даже смылся на пять дней, поднялся на орбиту и изготовил там двадцать пять комплектов специальной сбруи с совершенно фантастическими сёдлами, которую и хотел вскоре испытать. Благодаря тому, что высота горба у молламов была в среднем шестьдесят сантиметров, такая же ширина, а толщина около тридцати, это позволяло применить седло с пружинами, которое не станет набивать животному спину, но управлять ими тогда можно будет только одним единственным способом, шенкелями, сидя на молламе, как на флайере-коньке. Хотя выглядела такая посадка несколько странно, она давала прекрасные возможности для двуручного сабельного боя, вот только для этого нужны были более длинный сабли и шашки.

Иль провозился с молламами до самой поздней ночи, но так и не смог уснуть и вздохнул с облегчением только тогда, когда приземлился флайер. Первыми из него вылетели его спутники, все трое в чём мать родила и сразу же бросились к тарантасу за своей одеждой. Вслед за ними из шатла вышел радикально помолодевший профессор Стюарт, который даже не сказав Илю здравствуйте, ткнул его пальцем в грудь и сердитым голосом сказал:

— В общем так, Всадник хренов, уже завтра ты начнёшь плести небылицы о том, что к тебе собирается присоединиться сотня друзей и подруг кого угодно, хоть этого чёртового монаха. Я тоже хотел спуститься на Веду, но эта тощая сволочь, твой дружок Сол Вайсман, пригрозил, что загонит меня на каторгу, поэтому я смогу присоединиться к вам только через год, когда прилетит специально подготовленный отряд координаторов-снабженцев и выпускники твоей школы прогрессоров, пока что всего две с половиной тысячи человек. Когда я рассказал этой горилле Кейну о том, что ты вздумал оседлать этих тощих верблюдомедведей, он ревел так, что я чуть не оглох. Да, вот ещё что, те ребята, которые уже собирают манатки, пригрозились зажарить и съесть твоего принца, если ты вздумаешь выкаблучиваться. Вместе с Мартином. Знаешь, Иль, мы ведь все к этому так или иначе готовились. Киарцы же не сразу разрешили нам заниматься прогрессорством, а потому с холодным оружием и луками мы обращаться умеем, так что тебе придётся только научить нас скакать на молламах. Ну, вот собственно и всё. Извини, поболтал бы с тобой больше, но нам пора, светает уже. — Улыбнувшись, профессор всё-таки не выдержал и воскликнул — А ты молодец, Всадник! Всем нос утёр!

Шатл улетел и Иль направился к тарантасу. Как только он в него сел, святой отец Вастос тут же начал рассказывать:

— Иль, старик, ты не поверишь! Эти жулики, пользуясь нашими материалами последние три месяца только и делали, что сочиняли себе легенды. То что тебе наговорил тут Ральф, это всё фигня. Они высадятся послезавтра километрах в десяти от Теврана и войдут в него пешком всей толпой. Общая легенда такая, они узнали о том, что какой-то граф из-за моря собирается построить целый город для младших детей дворян и состоятельных граждан и потому направились пешком в Тевран. Шли они не по дорогам, а лесами и полями, чтобы не привлекать к себе внимания и все мечтают только об одном построить вместе с твоим другом, бароном Рейном да-Местеро этот город Счастья. Знаешь, мне кажется, что тебе нужно стать во главе своеобразного крестового похода. Свободных земель на Ромварене, как грязи, что делать с младшими детьми из-за этого майората власти не знают, а воевать ни с того, ни с сего, чтобы сжигать в войнах лишних людей, особенно маргиналов, не желают и всё потому, что Веда это очень сытная, хлебная планета. Так что вся наша учёная братия согласна с тобой, ей только и нужно, что врубить форсаж.

Иль улыбнулся, кивнул головой и сказал:

— Что я и собираюсь сделать сразу же, как научу вас новой кавалерийской науке. Только не надо ля-ля, ребята, что я, дескать, ещё и минуты не сидел верхом на молоре, а уже собираюсь вас чему-то учить. Я генетический всадник и мне по фигу, на чём скакать, хоть на слоне, хоть на табуретке. Ну, что, поехали?

— Поехали, Иль. — Ответила ему баронесса и сбив с головы шляпу, поцеловала в макушку — Поехали, атаман.

Когда через четыре с половиной часа они въехали на постоялый двор «Домашний уют», то поразились тем переменам, которые там произошли. От всего того, что можно было назвать словом разврат, не осталось и следа. Парни и девушки, которые переселились на постоялый двор ещё вчера, тихо и мирно уплотнились и когда они въехали во двор, то увидели, что девушки уже учатся держать в руках шашки. Иль тут же ухмыльнулся, представив себе их физиономии, когда они узнают, чем им придётся заниматься в течение ближайшего месяца. Однако, увидев, какой глазах полыхает в глазах у всех, сразу же понял, что их теперь уже ничем не испугать. Как только он въехал во двор, к нему тут же бросился Виго. Парнишка уже не хватал его за руку, чтобы облобызать её. Он просто кивнул головой и сказал:

— Ваша светлость, я желаю быть Всадником.

Иль невозмутимо ответил ему:

— Ну, раз желаешь, Виго, так будь им. Во Всадники никому дорога не закрыта и как только я научу вас держаться в седле, мы поедем туда, где построим город Счастья. Ты уже поселился?

Парнишка кивнул головой и сказал:

— Да, вместе с бароном Айдером и Жедоном, ваша светлость. Мастерскую я оставил своему младшему брату и отчиму.

— Стоп, парень! — Воскликнул Иль — Теперь ты будешь обращаться ко мне по другому — Всадник Ильхем или просто атаман. Понял, казачонок? Кстати, казачата это юные всадники.

Сразу после этого Иль направился в таверну, поскольку не ел со вчерашнего дня, ну, а после плотного завтрака повёл всех девушек к портным, у которых заказал для них по пять смен одежды мужского фасона и до самого вечера занимался организационными вопросами. Ему срочно требовались фургоны и самые лучшие молламы, чтобы перевозить народ в поместье и обратно в казарму, в которую быстро превратился постоялый двор. На этот раз в таверне вечером уже не шла гулянка, хотя будущие Всадники и не выглядели угрюмыми. Просто вина за ужином было выпито самая малость, но смеху и веселья было предостаточно, а на утро, позавтракав, они погрузились в фургоны и отправились в поместье Гайера Флагора. Тот ждал их возле ворот вместе с супругой, детьми и всеми своими работниками. Иль галантно раскланялся перед госпожой Лайвой, но та лишь надменно кивнула ему головой. Взгляд этой красивой женщины лет тридцати пяти был холодным и равнодушным и тогда Иль сказал:

— Гай, старина, поехали на ту площадку, где ты учишь молламов тягать на себе телеги, и я покажу вам, как на них нужно скакать верхом. Извини, но пока что мивха будет бежать рядом со своим молором в станке. Но я не думаю, что это продлится слишком долго. У меня есть одна пара молламов дорелинской породы, которую я обхаживал особо и они ко мне очень привыкли. Можно сказать, что мы подружились. Молора зовут Свирд, а мивху Сайва, вот их-то я сейчас и оседлаю.

После этих слов жена бургомистра посмотрела на него с интересом и даже села в тарантас рядом с баронессой, одетой в мужское платье, а её муж взобрался на козлы и стал показывать дорогу. Через двадцать минут Иль распряг молламов и тут же стал надевать на них сбрую, что он проделывал уже не единожды. Животные отнеслись в этому равнодушно и даже пытались заигрывать с ним. Особенно мивха. Иль на время приостановил процедуру надевания сбруи и приласкал её, после чего набросил, наконец на молламов сёдла, соединил все ремни и затянул подпругу. Последним его действием была установка специальной металлической рамы, оплетённой кожей и вот, наконец, Иль ухватился за специальные петли на горбу и взлетел в седло. Как только он оседлал Свирда, тот было дёрнулся, но Всадник крепко стиснул горб молора ногами, обутыми на этот раз не в ботфорты, а в ичиги и его скакун моментально успокоился. Иль победительно посмотрел на остолбеневших молламоводов и крикнул:

— Ург, ург, Свирд, пошел, мой мальчик!

При этом он слегка качнулся вперёд и молор вместе со своей мивхой с хода поскакал утоптанной копытами молламов площадке. Широко раскинув руки в стороны, Иль хохотал во всё горло и радостно улюлюкал. Его восхищала скачка на этом прекрасном верховом животном. Молор ведь был иноходец и потому бежал очень ровно. Иль очень быстро определил, как именно нужно давать ему шенкелей и потому выписывал по площадке совершенно головокружительные кренделя и зигзаги. Мивха только изредка удивлённо посматривала на Всадника и тут Иль понял, почему мивхи старались сбить со своего молора каждого, кто осмелился вскарабкаться на его спину. Они просто очень тонко чувствовали его настроение, а Свирд в данном случае вёл себя очень спокойно. Сила этого животного была такова, что оно просто не чувствовало на себе веса всадника, ну, а когда Иль понял, что пока он плотно фиксирует ногами горб, бояться ему нечего, то взял и раскрепил станок, после чего снял его с Свирда и Сайвы и зашвырнул далеко в сторону.

Вот теперь уже ничто не мешало ему скакать так, как ему хотелось. Иль легонько стеганул Свирда нагайкой и тот помчался во весь опор. Сайва не отставала от него ни на шаг, но шла слева не ноздря в ноздрю, а немного отстав, её голова была на уровне задних ног молора, и примерно в метре от него и это означало, что ничто не мешало Всаднику рубить врага шашкой. Иль приторочил за спиной две шашки и теперь настало время обнажить их. Он резко развернулся и помчался вдоль изгороди, за которой бесновались от восторга все его друзья и особенно Гайер с супругой и все остальные молламоводы. Приблизившись к ним метров на двести, он выхватил из-за спины обе длинные шашки и поскольку не побеспокоился о лозе заранее, то просто стал показывать, что такое конный двуручный бой. Привставая на стременах и наклоняясь в разные стороны, он рубил врага справа и слева, затем садился в седло и наклоняясь вперёд так, что ложился животом на горб молора, чертил остриями по земле и промчался мимо своих друзей, словно вихрь. Скачка буквально опьяняла его и он дико ревел и улюлюкал от восторга.

Ускакав вперёд километра на три, Всадник Иль круто развернул молора, чему тот вовсе не противился, встал широких, жестких, плотно привязанных, как он к тому и привык, стременах и поскакал стоя и лишь слегка согнув ноги в коленях. Так он и промчался мимо замолкших друзей. Затем снова развернулся, замедлил ход и спокойной, неспешной рысью подъехал к тому месту, где стояли Гайер и Лайва, отправил шашки в ножны и легко соскочил с молора и тут же принялся ласкать его, гладя по круглой голове с ушами, как у бобтейла. Свирду это всегда нравилось и он тотчас лизнул Иля. Сайва немедленно оттолкнула своего супруга и он приласкал и её, после чего сказал:

— Гулять, мои хорошие.

Молламы тут же направились к яслям с сеном, а Иль перемахнул через изгородь и развёл руками. У него на шее тотчас повисла Лайва, расцеловала его и воскликнула:

— Граф, вы самый великий человек на Веде.

Иль улыбнулся и ответил:

— Леди Лайва, я самый обыкновенный Всадник.

Гайер тут же воскликнул:

— Иль, я хочу сесть в седло.

— Сейчас сядешь, Гай. — Ответил Иль — Но только после того, как ты повторишь тот фокус, который тебе покажу. — Он подошел к своему тарантасу и вытащил из-под козел довольно большой каменный блок, обтянутый кожей, затем зажал его у себя между ног и сказал — Гай, этот камешек весит сто с чем-то фунтов. Я могу держать его между ног шесть часов и ещё прохаживаться с ним, только мелкими шагами и к тому же размахивать сразу двумя шашками. Если у тебя слабые ноги, то молор сразу же убьёт тебя и будет совершенно прав. Он сильный и очень гордый скакун, а потому потерпит на себе только точно такого же Всадника, сильного, гордого и совершенно лишенного тормозов, то есть бесшабашного до безобразия. Так что качай ноги, Гай.

Глава шестая Волшебная Наурия

Весть о том, что наконец нашелся человек, который сумел оседлать молламов и не просто оседлать, но и скакать на них с отменной ловкостью и рубить длинными шашками поды грата, насаженные на толстые прутья, да, и сами прутья, быстро облетела Великое Княжество Рабарн и в Тевран потянулись вереницы карет и фургонов. Все молламоводы хотели посмотреть как на какого-то графа де-Шорна, так и на его феноменальное мастерство наездника на молламах, а также купить сбрую у местных шорников, сёдла у пока что единственного мастера седельных дел, содержавшего попутно постоялый двор, подковы для молламов, а также специальные камни, обтянутые кожей. Тевран мигом превратился в самый настоящий муравейник и был взят в осаду множеством шатров и палаток. Городской магистрат всем своим составом явился в поместье бургомистра и после трёх часов непрерывных воплей Гайер Флагор согласился, что ему действительно нужно пойти навстречу пожеланиям коллег и построить тренировочный кавалерийский лагерь не у себя в поместье, а рядом с городом, справа от рабарнской дороги.

Илю только того было и надо, а потому в указанном месте тотчас закипела всенародная стройка. Практически каждый ремесленник прекрасно понимал, что благодаря его светлости графа де-Шорна, большого любителя дарить всем удочки, теперь у них у всех откроются новые перспективы и они не ошиблись. Его светлость взял в привычку через день выходить из своей казармы во двор и заявлять собравшимся ремесленникам о том, что ещё ему потребуется для того, чтобы обучать Всадников верховой езде. Первыми заказ получили каменотёсы, которых он попросил изготовить для него тысячу продолговатых камней толщиной с горб моллама и весом в сто фунтов каждый, обтянутых толстой кожей с ремёнными петлями спереди и сзади. Ну, а вслед за этим заказы посыпались на них, как из рога изобилия. По заказу Иля на орбите специально рисовали такие эскизные рисунки и чертежи, на которых не было никаких украшений, но всегда давались либо точные размеры, либо способы их вычисления.

Пожалуй только чертежи сёдел и сбруи сделал он сам, как и лекала, а всё остальное изготовили учёные-историки, народ очень грамотный, умный, въедливый и дотошный. Поэтому дела быстро пошли на лад и пока волонтёры слушали лекции в поместье Гайера Флагора, жители Теврана вскладчину с размахом строили Школу верховой езды, поскольку прекрасно понимали, что теперь у их города есть только одна дорога, — стать городом Всадников. Об этом им намекнули сто двенадцать парней и девушек, которые каким-то образом прознали о том, что граф де-Шорн дал клятву своему ученику барону де-Местеро построить для него и точно таких же младших сыновей, как и он, — город Счастья. Теперь всего шесть месяцев спустя, в казармах кавалерийской школы жило уже более тысячи молодых людей, последователей графа, и дисциплина в них была просто железная.

Вплоть до пяти часов вечера Иль крутился, как белка в колесе. Такая уж была судьба у каждого атамана. С утра он принял целую делегацию ремесленников с образцами изделий, треть из которых забраковал и подробно объяснил, почему они ни на что не годятся, затем обошел все тренировочные площадки, на которых с молодыми Всадниками работали инструкторы, а их состав был очень примечательным, так как это были: во-первых, почти половина тех парней, с которыми он познакомился в первый же день своего пребывания на Веде; во-вторых, учёные со станции наблюдения; и, в-третьих, сорок шесть лучших курсантов Школы прогрессоров, которым Верзила Сонг вручил дипломы досрочно и вместе с их конями направил на станцию. Табун вместе с тремя Всадниками остался на орбитальной платформе, а все остальные вместе с Мартином спустились на поверхность Веды два месяца назад и уже меньше, чем через месяц доказали всем, что они мало в чём уступают своему атаману, перед которым они хотя и не прогибались, но любое его распоряжение выполняли бегом.

Эти молодые парни и девушки резко выделялись среди всех остальным ещё и тем, что они, как и граф де-Шорн, были все до одного дворянами с Суотванза. О том откуда они родом, эти господа рассказывать не любили, но зато поражали всех тем, что знали о таких вещах, о которых обитатели Ромварена и не подозревали и понимали атамана буквально с полуслова. Более того, всех и в первую очередь Рейна и Лардока поразило то, что они уже умели делать всё то, чему всех остальных учил граф Ильхем. Народ даже стал поговаривать, что они земляки атамана, ну, естественно все тут же потянулись к ним, тем более, что их всех отличала душевная открытость, доброта и стремление не только научить своих сверстников тому, что они уже прекрасно знали, а некоторые, как говорится, впитали эти знания в себя с молоком матери. Тут и Рейн, и Лардок, женившиеся на Велине и Дизии, а так же многие другие не ошибались, среди прибывших на Веду прогрессоров, пятнадцать парней в возрасте от двадцати восьми до тридцати пяти лет были родом из Малой Степи. Именно они и стали душой всего отряда Всадников.

Покончив с делами, Иль направился на тренировочную площадку главного вербовщика и вертопраха его отряда, — святого отца Вастоса. Тот как раз проводил урок физической подготовки и одновременно фехтования с тремя десятками своих новых прихожанок. Этот немолодой уже на вид толстяк, был силён, как молодой молор, подвижен и ловок, как мивха, но при этом ещё и охоч до женского пола настолько, что за ним не могли угнаться граф Ильхем с пятнадцатью его сотниками вместе взятыми. Он взял себе за правило время от времени совершать на большом дилижансе, запряженном восьмёркой самых быстрых молламов, набеги на города Великого Княжества Рабарн. Приехав в какой-нибудь город, распутный монах, поселившись на каком-нибудь постоялом дворе в самом роскошном номере, тут же устраивал загул длиной в три четыре дня, чуть ли не битком набивал свой номер девицами лёгкого поведения, махнувшими рукой на счастливое замужество, а потом, улучив удобный момент, увозил их ночью из города на своём дилижансе. Таким образом отец Вастос сделал Всадницами уже почти полторы сотни девиц, разрушив при этом семь браков, так как сманил девушек практически из-под венца и что самое удивительное, умыкну пять жен и его прощало только-то, что все они страдали бесплодием.

Иль подошел к тренировочной площадке, где отец Вастос муштровал своих девиц, и невольно залюбовался. На поросшей травой лужайке стояло поодаль друг от друга три с половиной десятка высоких, прочных, но шатких и вихлястых табурета, на которых, в лучших традициях древних славянских воинов и казаком зажав между ног обтянутый кожей тяжелый камень, стояли девушки, одетые в белые тренировочные кимоно, не стесняющие движений, и при этом работали с тяжелыми боевыми, удлинёнными шестами, выточенными из тяжелой и плотной древесины везла так, что только свист стоял. Отец Вастос прохаживался по площадке и декламировал им вслух какой-то древний, японский трактат об искусстве владения нагинатой. Ни Иль, ни кто-либо из выпускников школы прогрессоров, а на Веду были направлены одни только парни и девушки европейской наружности, не возражал против этого. Двухлезвийная нагината с выбрасывающимися клинками была страшным оружием. Одна из девушек, толстушка ростом далеко за метр восемьдесят и весом килограммов под сто пятьдесят, вдруг запричитала:

— Отец Вастос, а вы уверены, что молор выдержит мой вес?

Святой отец перестал декламировать трактат и воскликнул:

— Марла, пышечка моя, молор ведь не мужик, уж он-то твой вес выдержит, так что ты можешь ни о чём не беспокоиться. Он и двух таких куколок, как ты, на себе повезёт.

На Иля девушки не обращали никакого внимания, что и было понятно, отец Вастос был очень строг. Он посмотрел ещё несколько минут на то, как девушки работают и крикнул:

— Эй, святой отец, пойдём, дело есть!

Отец Вастос тут же сказал:

— Дочери мои, поработайте ещё часок, затем пробежите три круга и после этого можете быть свободными. — После чего подошел к Илю и буркнул — Чего тебе, сын мой.

— Бери свой дрын, святой отец и пошли со мной, нас ждёт сегодня большая пьянка в «Домашнем уюте». — Когда они отошли подальше от площадки, Иль пояснил — Сегодня, отец Вастос, в твою задачу входит хорошенько меня подпоить и выведать у меня, кто же я такой и откуда прибыл на Ромварен.

Отец Вастос кивнул головой и сказал:

— Тогда надо торопиться, Иль. Нужно сделать так, чтобы ты надрался и начал свой рассказ раньше, чем наклюкаются все остальные посетители таверны Джеба Тибера. Ну, а ещё нам нужно взять с собой всех троих баронов и Гая.

— Да, я именно так и собирался сделать. — Обиженно сказал в ответ на это Иль — Но ты меня опередил.

Менее, чем через час, Иль вместе с пятью своими спутниками вошел в таверну постоялого двора «Домашний уют», самое популярное место для пьянок и гулянок во всём Тевране. Постоялый двор весьма значительно изменился за то время, что в нём жили будущие Всадники и теперь здесь останавливались на постой преимущественно дворяне и молламоводы, которые приезжали в город для того, чтобы посмотреть на новые веяния. Городская дружина уже почти вся пересела на молоров и мивх и теперь, занимаясь вместе со Всадниками Иля с каждым днём набиралась опыта. Когда Иль со своими друзьями вошли во двор, по которому прогуливалось множество нарядно одетых людей, все тут же стихли и уставились на них и как только они направились в таверну, сразу же направились следом. Каждому было интересно послушать, о чём они будут говорить. Едва только войдя в большой зал таверны, Иль сразу же крикнул:

— Джеб, старина, подай нам мяса, сыра, хлеба, зелени и вина. Много хорошего шаргринского сладкого вина, а не той кислятины, что везут с севера! — Сделав заказ, Иль тут же направился в самый центр зала, сел за стол и сказал — Присаживайтесь, господа, сегодня знаменательный день и я хочу выпить. Сегодня исполнился ровно год, как мы переступили порог этой таверны. Ты помнишь, барон Рейн, как вошли сюда мокрые, но весёлые?

— Ещё бы, граф! — Воскликнул Рейн — Отец Вастос тогда ещё поскользнулся и точно ляпнулся бы на задницу, если бы ты не ухватил его за шиворот.

Отец Вастос зычно захохотал и стуча своим посохом об пол весело и громко крикнул:

— Сын мой, протянуть руку помощи служителю Бога и поддержать его, это святой долг каждого благородного дворянина! А вот я, Иль, грешен, запамятовал, что уже год прошел, как мы живём в славном городе Тевране, где бургомистром является такой замечательный человек, как Гай Флагор. Это всё наверное потому, что эта осень выдалась на редкость тёплая и сухая. Видно быть теперь холодной и снежной зиме. За это надо выпить.

И они начали пить красное крепкое и сладкое вино, привезённое из Шаргры. Хотя вино было хмельным и забористым, отчего пить его нужно было с осторожностью, Иль тут же намахнул два больших серебряных кубка и принялся разглагольствовать:

— Гай, друг мой, прости, но уже довольно скоро мы покинем твой город. Я обещал Рейну построить город Счастья для него и всех младших сыновей дворян и ремесленников Ромварена и костьми лягу, но построю его и это будет город Всадников! Правда, Гай, мы уедем не завтра, а месяца через три. Мне ещё многому нужно научить тех парней, которые выращивают молламов и твоих ремесленников, которые имеют голову на плечах. Всадникам, Гай, нужно иметь множество полезных вещей…

Иль принялся подробно рассказывать о том, что обслуживание Всадников является целой индустрией и что тот человек, который передвигается верхом на молоре, это совершенно особый человек, особенно если он солдат. В таверне сразу же стало тесно. Всем этим людям, приехавшим в Тевран как раз по той причине, что они хотели воочию убедиться в том, что нашелся наконец человек, который сумел вскочить верхом на молора и при этом остаться в живых, захотелось послушать лекцию графа де-Шорна, а уж он был отменным рассказчиком и успевал не только говорить, но и есть жареное мясо, запивая его красным вином. Мимоходом Иль выболтал несколько таких секретов, что его слушатели тут же ахнули, узнав о том, что есть, оказывается способ, как на время отлучить мивх от их молоров. Их просто нужно было собрать всех месте в один загон, подбросив в него пару малышей. Вот тогда Всадники могли идти в бой в таком строю, в котором мивхи не будут скакать позади и молоры уже не станут на них ежеминутно оглядываться. Была высказана мысль и о том, если голова, шея, грудь и бока молора, а вместе с ними и ноги Всадника будут закованы в пластинчатую броню, то такая конная лава снесёт всё на своём пути. Ну, а когда внимание слушателей было сконцентрировано до предела, отец Вастос, сидевший напротив Иля, стукнул его своим посохом по плечу и воскликнул:

— Иль, кто же ты такой на самом деле? Граф, когда я встретил тебя на дороге с шестёркой молламов, тащивших за собой какую-то обгорелую подводу, нагруженную твоими вещами, то был просто вынужден поверить в то, что ты мореплаватель, чей корабль потерпел кораблекрушение. Пока ты раскланивался с баронессой, я обнюхал твои сумки и даже лизнул их. Они действительно пахли морем и были солёными на вкус. Мне непонятно другое, Иль, твои рассказы о Суотванзе, хотя они очень уж скупые на подробности, заставляют меня усомниться в том, что ты родом с этого континента. Извини, Иль, но я полагаю, что ты только слышал о Южном континенте, но сам там никогда не бывал. Так откуда ты тогда родом, граф?

Иль выпил ещё один кубок вина, пьяно икнул, громко рассмеялся и хлопнув ладонью по столу, воскликнул:

— Ну, ты и зануда, святой отец! Кто-кто, — дед Пихто! Ладно, друзья мои, так уж и быть, я расскажу вам, откуда я родом. Парни, надеюсь, мне не нужно доказывать вам, что я ваш друг?

Друзья Иля, которые тоже были уже здорово навеселе, громко и дружно загалдели:

— Ты друг нам, граф Ильхем! Таких друзей, как ты, ещё поискать надо, граф, да, их много не сыщешь!

Иль тряхнул головой и признался:

— Да, святой отец, я действительно никогда не бывал на этом чёртовом Суотванзе, но тем не менее я действительно прибыл с Юга, из-за океана. Там, — Иль махнул рукой — Далеко на юге за стеной туманов лежит большой и сказочно прекрасный остров, который называется Наурия. Помнишь, Гай, ты рассказывал мне легенду о конях? Так вот, друг мой, кони на Веде есть, но только не на Ромварене и Суотванзе, а на Наурии. Я тогда рассказал тебе о том, что господь наш и творец Дессор не губил коней, он просто взял и перенёс огромное племя людей, ваших предков, на Веду, наказав их за то, что они стали поедать коней, как будто для них не было другого мяса. Переселил и ещё наказал тем, что все люди тут же впали в дикость и забыли, что когда-то они умели пахать землю и сеять в неё зерно, пользоваться огнём и ковать сталь. В общем стали чуть ли не дикими животными, но Дессор милостив. Он позволил людям снова постепенно умнеть и вот вы стали такими, какие вы есть. А потом Дессор сотворил ещё одно великое чудо, ну, естественно, после того, как он сотворил Вселенную, ему было раз плюнуть, чтобы сотворить далеко на юге волшебный остров Наурию и переселить на него из какого-то далёкого мира множество Всадников с конями и всем их скарбом. Я-то слишком молод, чтобы это помнить, но мой четырежды прапрадед Викул помнит тот мир, в котором мы раньше жили, нашу Великую Степь. Пятьсот сорок лет назад взял Дессор с Большой Степи людей из разных народов с разным цветом кожи, переселил их на остров Наурию и повелел им там жить. Тогда нас было четыре миллиона человек, а сейчас уже под двадцать и живём мы на своём острове долго и счастливо, не умирая и все мы Всадники и у каждого из нас есть по коню, но ещё больше диких коней живёт вольной жизнью на просторах нашего острова, а мы их бережем от всяких напастей и вот почему, — лошадь для нас также священна, как женщина-мать и её дитя. Поднять руку на лошадь, это даже хуже, чем поднять руку на мать, кормящую ребёнка. Дессор сказал моему народу, и глас его с небес слышал каждый, что будет стоять наш остров Наурия в океане незыблемо до тех пор, пока мы бережем коней, как своих жен и детей и пока не проливаем крови своей и чужой. Поэтому, друзья мои, легко поранить человека я ещё могу, а вот убить — нет. Как только убью я кого-либо, так сразу же треснут скалы Наурии, провалятся степные пастбища и уйдёт она под воду. Долгое время жили мы на своём острове зная о том, что далеко на Севере живут точно такие же люди, как и мы, но лишь изредка находились желающие сесть на корабль и поплыть к вам, чтобы посмотреть, как вы живёте. Однажды мой дед бывал на Ромварене и даже зарыл на нём несколько котлов с золотой монетой, а потом, когда захотел вернуться, сказав трём своим друзьям, что отправляется в новое путешествие, ушел от них подальше, нашел такое место, где никто не найдёт его костей, и принял яд, чтобы умерев здесь, на следующее утро проснуться в своей постели дома. Смерть мне не страшна, друзья мои, так как умерев здесь мне суждено проснуться дома. Я хороший воин, не лучший среди всадников Наурии, но и не последний, но чужой жизни забрать не могу потому, что тем самым навлеку позор на весь свой древний род. Мой дед очень много рассказывал о Ромварене. По всему континенту ему пройтись так и не удалось, но за десять лет он хорошо изучил хотя бы часть Ромварена от Шаргры до Авсарии. Рассказывал он мне и о молламах. Знаете, парни, хотя мой дед и отважный Всадник, а воин он такой, что мне за ним ещё гнаться и гнаться, одного он так и не смог сделать, совладать с молламами и поставить их под седло. Ну, а мне его рассказы о Ромварене и особенно о молламах, были для меня, что соль на свежую рану, я же Всадник, чёрт подери! В общем в один прекрасный день я собрался в дорогу, взял небольшой корабль и поплыл на нём на север тем же курсом, что и мой дед, а когда добрался до нужного залива, то сгрузил свои вещи на деревянный плотик, спустился на него, отправил свой корабль плыть в Наурию, а сам добрался до берега.

Иль замолчал, в таверне царила гробовая тишина. Первым не выдержал отец Вастос и тихо спросил:

— Иль, неужто вы, Всадники, и в самом деле не умираете? Парень, похоже, что я встречался в одним из Всадников, ведь это Серж научил меня врачевать людей и даже оставил мне мешок со своими пилюлями. От него я и узнал о Всадниках, но чёрт меня, грешника, побери, мне и в голову не приходило, что та легенда о Всадниках, которые скачут по Великой Степи за Великой Кобылицей серой масти в серебряных яблоках с белоснежной гривой и длинным, как фата невесты, белым хвостом, является правдой. Да, о великом чуде ты нам поведал, граф Ильхем.

Рейна, между тем, интересовало совсем другое. Чуть ли не плачущим голосом он воскликнул:

— Граф, неужели если ты убьёшь какого-нибудь подонка, то все Всадники погибнут? Это же ужасно!

Иль пьяно шатнулся, налил себе в кубок ещё вина, выпил его, громко икнул, после чего не спеша свернул дулю и показав её своему другу, громко сказал:

— Вот, видел! Хоть Дессор и творец всего сущего, мы, Всадник, тоже не дураки и потому возле каждого нашего дома стоит большой железный корабль, способный плавать без парусов. Как только наша Наурия утонет, мы с ней на дно не пойдём. Мы при первых же толчках соберём все стада мустангов, так мы зовём диких лошадей, загоним их на корабли и потом поплывём на север, в Суотванз и Ромварен. Так что дудки, Всадники никогда не умрут и будут вечно искать в Великой Степи след Великой Кобылицы. Ну, а пока что я буду делать Всадников из вас, олухов и пешеходов потому, что молламы это тоже жеребята Великой Кобылицы, только очень уж не похожие на свою мамку.

Гай Флагор залпом осушил кубок вина и взревел:

— Иль, чертяка, расскажи мне про коней! Какие они?

— О, старина, кони прекрасны! — Воскликнул Иль, раздвинул перед собой посуду, достал из кармана грифель и принялся быстро рисовать. Через десять минут он нарисовал жеребца, вставшего на дыбы и сказал — Они вот такие, Гай. У меня дома остался ждать меня Принц. Это огромный вороной жеребец, на котором нет ни одной светлой шерстинки, ну, то есть молор. Он ростом в холке даже выше меня и будет весом потяжелее твоего самого большого и толстого молора. Принц, друг мой прекрасен. Я взял его из степи четырёхлеткой, О, Дессор, это лучшее из всех твоих творений! Мой Принц хотя и молод, могуч и невероятно быстр. Скакать на нём одно удовольствие. А ещё он весёлый конь, большой шутник и очень любит играться. Ну, про своего коня каждый Всадник может часами рассказывать, так что давай я лучше тебе про других коней расскажу…

Иль в течение получаса рассказал Гаю об основных породах лошадей, их привычках, характере и прочем. Он бы рассказывал и дальше, если бы монах снова не огрел посохом и не рявкнул:

— Иль, хватит про коней и кобыл, расскажи нам лучше о том, как вы там на своём острове живёте?

Иль не стал кокетничать и принялся рассказывать о том, как живут Всадники на Марсе и чем занимаются, но делал это всё же неохотно и отцу Вастосу приходилось то и дело задавать ему вопросы. То и дело прикладываясь к кубку, граф де-Шорн наконец вырубился, голова его поникла на грудь и он уснул. Отец Вастос, осушил свой кубок до дна и сказал:

— Готов. — После чего встал из-за стола и бросил обалдевшим от рассказов Иля баронам — Дети мои, снесите графа в тарантас. Сам он точно до него не дойдёт. — После чего крикнул — Джеб, сколько мы тебе должны за угощенье.

Трактирщик, один из сыновей Флера Тибера, хозяина постоялого двора и седельной мастерской при нём, сказал в ответ:

— Ничего, святой отец. Всё за счёт заведения.

Бароны Рейн и Лардок подхватили Иля под руки и осторожно повели его к выходу. Айдер бросился вслед за ними, а Гай Флагор, вдруг завопил, тыча пальцем в рисунок.

— Джеб, я покупаю у тебя этот стол. Вели погрузить его на телегу и я поеду вместе с ним домой.

Трактирщик тут же назвал свою цены:

— Стол стоит десять даргов золотом, господин бургомистр.

Гай немедленно достал из своего кошеля золотую монету достоинством в десять даргов, дарг был мерой веса и равнялся двум граммам, бросил её и сказал:

— Без этого рисунка твой стол не стоит и пяти даргов серебром, мошенник. Быстро вели слугам погрузить его на телегу.

После этой пьянки Гай Флагор поехал в своё поместье, трое баронов, отец Вастос и в дымину пьяный Иль в Школу верховой езды. Минут через десять граф на свежем воздухе очнулся и немедленно поинтересовался:

— Мы что, уже едем домой? Я хочу ещё выпить вина.

Святой отец, сидевший на козлах, сердито огрызнулся:

— Иль, ты и так надрался сверх всякой меры. С тебя хватит.

— Чёрт, но я не хочу ехать домой! — Воскликнул Иль — Поехали тогда к Гаю, выпьем у него цветочного чая!

Монах остановил молламов, встал с козел, поднял сиденье и достал из-под него глиняный кувшин с вином, запечатанный сургучом. Бросив его Илю, он сказал:

— На, упивайся в смерть, мучитель.

Иль ухмыльнулся, время действительно было ещё не такое уж позднее, всего десять часов вечера и к тому же на небе сияли обе луны и было довольно светло. Он вынул из ножен кинжал, оббил сургуч, вытащил из горлышка пробку и отпив несколько глотков вина протянул кувшин Лардоку, смотрящему на него с восторгом. Барон тоже выпил вина, и передал кувшин Айдеру. Отец Вастос витиевато выматерился, достал из-под сиденья второй кувшин, два больших кольца колбасы, круг сыра, перебрался к друзьям и поинтересовался у Иля:

— Граф, ты точно уснул или просто придуривался?

Иль сердито зыркнул на него и сказал:

— Из-за тебя, старый греховодник, и из-за своей идиотской сентиментальности, как же, год прошел, я сегодня не в меру разболтался. Как бы мне не нажить неприятностей.

Барон Лардок тут же принялся успокаивать его:

— Граф Ильхем, наш друг и учитель, святой отец Вастос, дал господу обет не пролития крови, но нам-то ведь ничто не мешает изрубить на куски ту сволочь, которая вздумает проверять, лишишь ты его жизни или нет. — Иль забрал у Айдера кувшин и выпил ещё несколько глотков вина, как бы в волнении и барон, посмотрев на него с сочувствием, спросил — Граф, скажи нам, те парни, которые пришли к нам и ты их сразу же назначил инструкторами, они тоже, как и ты, приплыли с Наурии? Они все очень похожи на тебя характером, а некоторые даже фехтуют также, как и ты. Это ведь не может быть случайным совпадением. Понимаешь, в этом видна школа. Они твои земляки?

Иль молча кивнул головой, а затем с неохотой признался:

— Да, парни, все они, как и я, тоже Всадники с острова Наурия. Хотя я с ними на эту тему не разговаривал, думаю, что их послал на Ромварен мой дед, узнать, что я тут делаю.

Айдер, который был больше всех потрясён рассказом Иля, вздохнул и спросил:

— Граф Ильхем, а почему ты с ними не разговариваешь? Ну, в том смысле, что ни о чём не расспросил их? О доме, о матери?

Иль улыбнулся и сказал юноше:

— Айдер, друг мой, потерпи немного. Как только вы все будете готовы к этому, мы поскачем в Авсарию и ты сможешь не только заглянуть домой, мы даже встанем лагерем возле вашего замка и поживём там какое-то время.

Айдер смущённо опустил голову и спросил:

— Граф Ильхем, а ты действительно граф или просто Всадник? — Виновато улыбнувшись, он добавил — Прости, что я тебя об этом спрашиваю, честно говоря я ещё не встречал более благородного дворянина, чем ты, просто когда ты рассказывал про то, как живут Всадники на Наурии, мне почему-то пришла на ум мысль, что у вас не делят людей по происхождению на благородных дворян и на простолюдинов.

Лардок сердитым возгласом одёрнул юного барона:

— Айдер, иногда я слушаю тебя раскрыв рот, но иногда ты такую чушь несёшь, что плеваться хочется! Конечно же его светлость граф и настоящий дворянин из древнего дворянского рода. По-моему это понятно любому болвану.

Иль усмехнулся и с мягкой улыбкой сказал:

— Ларри, не ворчи. Вообще-то Айдер прав. В некотором смысле я действительно самозванец, но только в отношении своего титула. Понимаете, у всадников нет наследуемых титулов. У нас их вообще нет, есть только воинские звания, а это разные вещи. Ну, посудите сами, ребята, все Всадники равны между собой. У всех поровну земли и мы все на ней работаем, как самые обычные простолюдины, но мы же все ещё вдобавок ко всему и ремесленники. Всадники до единого, даже женщины, прекрасные воины, которые начинают тренировать своё тело и берут в руки оружие уже в возрасте шести лет. В семь лет, ребята, я уже рубил лозу на полном скаку не детской, а дедовской боевой шашкой. Ох, и тяжеленной она мне тогда казалась, зараза. Ну, и о самом главном для вас, парни, мой род насчитывает уже почти девять веков и всё это время мы били воинами и имели дом, который стоял на нашей собственной земле. На мой взгляд это уже является главным признаком благородства моего рода, но не в этом главное, а в том, что ни один из моих предков не запятнал имени нашего рода подлостью или предательством. Ну, а что касается графского титула, то и его я вполне достоин только потому, что уже успел в своей жизни, а мне всего двадцать восемь с половиной лет, создать нечто не менее важное, чем та школа Верховой езды, которую я создал здесь, в Тевране. Вы ведь не считаете, что наша школа превращает людей в законченных уродов? Да, и то что я сделал для ремесленников, тоже наверное дорогого стоит.

Барон Рейн де-Местеро пылко воскликнул:

— Граф Ильхем, эта школа наверное величайшее ваше достижение! Знаешь, когда мы с Айдером покидали родительский дом, отец просил меня, чтобы я присмотрел за братом и хотя это и не принято, он всё же обмолвился о чести нашего древнего рода, ведь в нашем роду тоже никогда не было преступников. Не знаю, почему мне взбрело в голову отправиться в Шаргру и похитить там корабль, но я счастлив, граф, что ты нас остановил. Всё-таки построить город счастья это куда лучше, чем грабить купеческие суда и закончить свою жизнь на виселицы. Мне хочется как можно скорее отправиться в путь, но в то же время я думаю о том, что станет с твоей школой, когда мы покинем Тевран. Какие люди и чему станут там учить людей?

Иль взял из рук Лардока изрядно опустевший кувшин с вином, приложился к нему и ответил, прежде чем вцепиться зубами в большой кус копчёной колбасы:

— А вот на этот счёт ты можешь не волноваться, Рейн. В Тевране останется семеро парней и две девушки и уж ты поверь, друг мой, они ничем не хуже меня.

Через три с половиной месяца Иль решил, что они могут смело покинуть Тевран и двинуться дальше, в Авсарию. За это время он сделал то, о чём пообещал своему тевранскому другу Гаю Флагору, — научил горожан ещё добрым полутора десяткам ремёсел, но самое главное, в новой механической мастерской Гастера Колкса была построена самая настоящая паровая машина, которая приводила в действие полдюжины токарных станков, причём, не смотря на свои не такие уж и устрашающие размеры, очень надёжная и мощная. Ну, на это обратили внимание далеко не все ремесленники, а вот Школу верховой езды посетил не кто-либо, а местный царёк собственной персоной, князь Вингебор Рабарнский, — среднего роста мужичок с лисьей физиономией, который старался выглядеть немногословным и мудрым.

Хотя природа не наделила его ни высоким ростом, ни большой физической силой, да, и физиономия у князя была самая, что ни на есть плутовская, он был на самом деле мужчиной острого ума и опытным политиком. До него уже дошли сведения о том, что где-то далеко на юге в океане находится остров Наурия, на котором живут Всадники и что один из них приплыл на Ромварен, обосновался в вольном купеческом городе Тевране и так облагодетельствовал в нём ремесленников и молламоводов, что те ходили теперь высоко задрав нос. Хотя князю и претило это, он собрался в путь, прибыл в город и вместе со своей свитой остановился в новой гостинице, построенной на пустыре рядом с магистратурой. Там он был приятно удивлён тем, что обнаружил в своём номере ванну, искусно выкованную из меди и ватерклозет, но его изрядно смутило то, что чуть ли не весь город был изрыт глубокими канавами, в которых работало множество каменщиков, застилая их дно и облицовывая стены аккуратно обтёсанными каменными блоками одинакового размера, — бургомистр заставил всех жителей города скинуться и строил по чертежам графа Ильхема де-Шорна канализацию. Удовольствие было дорогим, но очень нужным и полезным для всех жителей.

Князь внимательно изучил чертёж, понял всё практически с полуслова и попросил бургомистра сделать для него копию, а как только каменщики закончат работу, направить их в столицу княжества, город Барнет. За ценой он обещал не постоять, тем более, что князя уже известили о том, как в Тевране научились бороться с теми господами, кто не спешит расплачиваться вовремя и пытается нажиться таким образом. После этого его сиятельство направилось в Школу верховой езды и дружина города Теврана продемонстрировала ему свою выучку. Закованные в сверкающую на солнце полированную сталь-серебрянку с фасада и боков, молоры и кавалеристы с длинными шашками в руках, ноги которых были также закованы в эту удивительную сталь, с кирасами на груди и барбютами на головах, произвели на князя куда большее впечатление, чем купание в ванне с горячей водой. Всего две дюжины этих верховых воинов, построившись в шахматном порядке, пронеслись по полю и превратили в щепу сотни три деревянных конструкций, изображавших собой отряд в пятьсот пехотинцев, ощетинившихся копьями. Ещё большее впечатление на него произвело то, что стальная стрела, выпущенная из арбалета, не пробивала ни кирасу, ни нагрудный панцирь молора. Окончательно же князя убила цена полного доспеха тяжелого кавалериста. Канализация стоила гораздо дешевле.

После этого князь имел довольно долгий приватный разговор с графом де-Шорном, который должен был вскоре покинуть Тевран, но при этом оставил в Школе верховой езды девять своих самых лучших учеников. Князь Вингебор попытался расспросить графа об острове Наурия, но тот решительным тоном сказал:

— Ваше сиятельство, я прибыл на Ромварен в частном порядке и с вполне добрыми намерениями. Как вы видите, моё пребывание в Тевране дало прекрасные плоды. Я научил людей ездить верхом на молламах, а ремесленников таким ремёслам, о которых они прежде и не подозревали. Поэтому позвольте мне не отвечать на ваши вопросы о Наурии. Туда не сможет проникнуть ни один человек и даже я вернусь на этот остров только тогда, когда умру на Ромварене. Так что давайте поговорим о чём-либо другом.

Хотя князь и остался недоволен этим ответом, спорить с Илем он не стал, а лишь улыбнулся и спросил:

— Но что же всё-таки произойдёт, граф, если вы лишите кого-нибудь жизни на Ромварене?

Иль улыбнулся в ответ и сказал:

— Ваше сиятельство, поверьте, я человек с крепкими нервами и к тому же осторожный, а потому этого не произойдёт. Хотя знаете, мудрые люди говорят, — никогда не говори никогда. Если я вдруг увижу, что Ромварену грозит смертельная опасность и я могу отвести её одним единственным способом — убив какого-нибудь мерзавца, то это будет означать только одно, — через пару недель к берегам Ромварена и Суотванза пристанут десятки тысяч огромных кораблей и все мои сородичи сойдут на берег. Вот тогда для вас начнётся совсем другая жизнь. У нас, у Всадников, свои собственные представления и превыше всего мы ставим личную свободу, справедливость и ответственность человека перед обществом. Уверяю вас, тотчас рухнут все границы и Всадники увлекут вас всех за собой. Не в наших правилах видеть, как сильный обижает слабого и что кто-то мёрзнет зимой на улице и страдает от голода. Вам наверное уже говорили о моей маниакальной страсти давать каждому, кто того желает, в руки удочку?

Князь покивал головой и промолвил вполголоса:

— О, да, граф, об этом я уже немало наслышан. Жаль только, что вы не предложили такой удочки мне.

Иль шутливо всплеснул руками и воскликнул;

— Ваше сиятельство, побойтесь господа нашего Дессора! Уж, вам-то я создал для вас самую большую удочку — обновлённый Тевран и вам лишь стоит протянуть руку, чтобы взять её. Так что вы зря укорили меня в небрежении ваших интересов.

Князь оживился и спросил:

— И что же я должен сделать, граф, чтобы эта удочка легла в мою руку? Согласно наших древних традиций, я просто обязан давать возможность купцам и ремесленникам построить в своём княжестве вольные города. Да, я взимаю с них арендную плату за землю и они платят дорожную пошлину, но это не столь уж и большие деньги, чтобы пополнять мою казну, но уже одно только это даёт право купцам и ремесленникам быть свободными и независимыми людьми в своём вольном городе. Они все считают, граф, что ничем мне не обязаны.

Иль кивнул головой и сказал:

— Ваше сиятельство, вам будет достаточно даровать дворянские титулы бургомистру и самым уважаемым людям города на взаимно приемлемых условиях, ну, и защищать их интересы за пределами их города на всей территории Великого Княжества Рабарн, но самое главное за его пределами. Их же силами.

Уже на следующий день начались переговоры между князем и бургомистром города. Сначала они поговорили с глазу на глаз, затем князь встретился с бургомистром и советниками магистратуры, а затем к переговорам подключились и старшины гильдий. В итоге стороны действительно пришли к взаимовыгодному соглашению и дворянские патенты были оплачены не только золотом, но и куда более существенными взносами в казну, налогами, которые согласился платить вольный город за все те услуги, что отныне обязался оказывать им князь Вингебор. Зато купцы и ремесленники города Теврана, не утеряв прав вольности, получили политику протекционизма. Ну, и заодно в значительной мере потеснили основные принципы майората в Великом Княжестве Рабарн, добившись его отмены в своём городе и теперь любой купец или ремесленник мог ещё при жизни разделить своё хозяйство между детьми так, как ему вздумается, а не передать его полностью старшему сыну. Старшина гильдии златокузнецов, барон де-Росеро, преподнёс в дар князю Вингебору, большому ценителю драгоценных камней, перстень с роскошным карминово-красным бриллиантом изумительной огранки, весом в двадцать пять каратов и был просто счастлив от этого.

Князь Вингебор покинул Тевран в прекрасном настроении и новой карете с рессорами, то и дело любуясь своим перстнем, новоявленный граф де-Флагор тоже радовался вместе тремя десятков городских, а потому безземельных, баронов и маркизов, но больше всех успешным переговорам был рад Иль. Красный бриллиант, который был его лептой, вложенной в общее дело, был непростым, поскольку внутри него под видом крошечного уголька, повисшего в самом центре, была спрятана видеокамера и очень чувствительный микрофон и теперь вся информация о разговорах князя и о том, о чём говорили в радиусе пятидесяти метров, поступала на орбиту. Однако, больше всех были довольны ведийские Всадники, так как через трое суток им предстояло отправиться дальше на северо-восток, в Авсарию. Отряд Иля насчитывал уже тысячу триста сорок молодых людей и девушек, и хотя дам было в пять раз меньше, как от воинов неприятностей от Всадниц можно было огрести даже больше, чем от Всадников, и все Всадники Веды мечтали только об одном, как можно скорее добраться до Девственных Земель, лежащих севернее Авсарии, и построить там сначала город Счастья, а затем создать и Великое Княжество в лучших традициях ведийских баронов-пионеров.

Провожать юных Всадников в путь пришли чуть ли не все новоявленные дворяне, купцы и ремесленники. Обоз состоял из четырёх сотен больших дилижансов новой конструкции и двух с половиной сотен четырёхосных фургонов на огромных колёсах, длиной в двенадцать метров, но подавляющее большинство всадников предпочли ехать верхом на своих молорах. Было не по зимнему тёплое утро, когда Иль приказал трогаться в путь, а сам подъехал к группе дворян Теврана и отдал им честь своей шпагой, этим самым дворянским образцом холодного оружия и широко улыбнулся. Большинство баронов и маркизов стояли в пешем строю и пусть неуклюже, но зато искренне отсалютовали ему своими шпагами. Граф де-Флагор, сидевший верхом на мощном молоре светло-серой масти, отсалютовал другу куда чётче и с радостной улыбкой на лице сказал:

— Граф, позвольте мне проводить вас до границы городских владений, которые расширились благодаря вам.

Иль вежливо поклонился и ответил:

— Почту это за честь, ваша светлость.

С семьёй своего друга и его домочадцами Иль простился ещё вчера и потому они не спеша поехали к рабарнской дороге. Отряду предстояло проехать по ней километров пятнадцать, прежде чем свернуть на авсарийскую. Несколько минут они ехали вдоль толпы провожающих и Иль чуть ли не ежесекундно кланялся и махал рукой ремесленникам и купцам, очень многие из которых стали его друзьями за эти почти шестнадцать месяцев. Наконец они пристроились к последнему фургону и Иль, облегчённо вздохнув, сказал другу:

— Гай, не стесняйся консультироваться с моими парнями и особенно Леей. По части всяких дипломатических афер она кому угодно даст сто очков форы. Я рядом с ней невинное дитя.

— Обязательно буду иметь это ввиду, Иль. — Ответил бургомистр — Честно говоря, я не очень-то верю в искренность князя Вингебора. Ходят слухи, Иль, что князья собираются встретиться, чтобы обсудить, что им делать с тобой.

Иль махнул рукой и беспечно сказал:

— Пусть встречаются, Гай. Лея расскажет тебе о чём они говорили при встрече уже на следующий день. Запомни, парень, все эти князья и бароны смелы только до тех пор, пока их армия сильнее твоей дружины. Твои кирасиры, друг мой, всегда смогут встретить солдат князя и даже не мечами, палками погонят их обратно в Барнет. Теперь к Теврану не сможет подобраться незаметно даже муха, не говоря уже о солдатах князя, но не смотря ни на что, Гай, сажай молодёжь в седло и формируй из них гусарские кавалерийские полки. Всё, что для этого нужно, у тебя есть. Сам понимаешь, всем этим князьям я не верю и жду от них только пакостей, к чему и тебя призываю, гусары понадобятся твоим купцам для сопровождения их торговых караванов.

Они проехали стремя в стремя ещё километров пять, затем пожали друг другу руку и оба пустили молоров в карьер. Граф де-Флагор поскакал обратно в город, а граф де-Шорн в голову кавалерийской колонны. Он спешил Авсарию, хотя и собирался сделать по пути несколько остановок в других городах, чтобы дилижансы не слишком долго оставались пустыми.

Глава седьмая Встреча с монахами ордена святого Пурвара

— Друг мой, так вы считаете, что нам не имеет никакого смысла бороться с неизбежным? — Густым, сочным басом спросил князя Вингебора князь Дорелин Второй, высоченный, широкоплечий мужчина пятидесяти двух лет — Честно говоря, я никогда бы не подумал, что вы окажетесь таким робким.

Князь Вингебор издал короткий, рыкающий звук и сказал:

— Князь Дорелин, я бы попросил вас попридержать язык и не переходить на личности. Мы собрались здесь вовсе не для того, чтобы оскорблять друг друга. Вас почему-то очень сильно беспокоит то, что граф де-Шорн совершенно свободно разъезжает по Срединному Ромварену и щедрой рукой раздаёт не только золото, но и новые звания, и вы этого боитесь, но лично меня это только радует. Вы почему-то не сомневаетесь в том, что граф де-Шорн родом с какого-то никому неизвестного острова, а вот лично я в этом сомневаюсь и тем не менее не вижу в нём врага.

Князь Дорелин возмущённо рявкнул:

— Да, как вы не можете понять очевидного, Вингебор? Ведь даже ребёнку понятно, что этот науриец смертельно опасен для нас и его нужно во что бы то ни стало остановить!

Правителя Шаргры дружно поддержали ещё пять князей, собравшихся в замке князя Вингебора. Встреча происходила в большой каминной гостиной. Это было большое, красиво убранное помещение с крестово-купольным сводом, обставленное монументальной резной мебелью из морёного везла. В огромном камине, в который запросто смогли бы въехать шестеро всадником на молорах, жарко горело несколько брёвен, во всём Срединном Ромварене погода внезапно испортилась, с неба вот уже шесть дней сыпало снегом и к тому же ударили чуть ли не морозы, — температура воздуха опустилась до минус девяти градусов ниже нуля по Цельсию. Поэтому все семеро князей, приехавших в Барнет были одеты в тёплые одежды из-за сквозняков, продувавших гостиную насквозь, но тем не менее перчаток или варежек никто на руки не надел и потому Иль и все остальные прогрессоры имели счастье лицезреть всех шестерых гостей князя Вингебора. Хозяин саммита усмехнулся и спросил:

— Ну, и как вы собираетесь остановить графа де-Шорна, друг мой? Не смотря на свою молодость граф очень умён и предусмотрителен. В его действиях вы не найдёте ничего предосудительного, как и в том, что он подвиг юного барона де-Местеро построить для себя и других младших сыновей город Счастья на Девственных Землях. Думаю, что уже довольно скоро в Срединном Ромварене появится ещё одно Великое Княжество. Многие бароны моего княжества уже собирают в дорогу своих младших детей и с ними собираются отправиться в путь крестьяне и ремесленники. Если вы попробуете остановить их, князь Дорелин, то вашим солдатам придётся скрестить мечи с моими, но ещё до этого момента их сметут кирасиры графа де-Флагора, скачущие верхом на молорах? Вы видели их в деле мой друг? Я видел и скажу вам, что это ужасное зрелище. Поэтому мой вам добрый совет, смиритесь и лучше попытайтесь извлечь пользу из того, что на Ромварене появился этот молодой человек. Кстати, князь, что-то я не вижу здесь моего восточного соседа князя Юлитана из Тредиады и его восточного соседа князя Эллара из Авсарии? Я не склонен верить в те сказки, которые рассказал о себе граф де-Шорн и не верю в существование волшебного острова Наурия, всему этому есть какое-то другое объяснение, но вдруг я не прав и всё это действительно правда? Вы посылаете наёмных убийц и они убивают графа, а он берёт и на следующее утро просыпается в своей постели на острове Наурия. Что он сделает? Думаю, что снова приплывёт на корабле к берегам Ромварена и пойдёт по следу своих убийц. Да, он, если верить в его сказку, не станет убивать наёмных убийц и их заказчика сам, но это без малейшего колебания сделают его друзья. Ну, и к тому же где вы найдёте таких наёмников, которые отважатся напасть на графа де-Шорна? Знаменитый отряд Синих убийц капитана Смилги из Дерварана против него уже не пойдут, а других квалифицированных наёмников я что-то и не припомню. Поэтому, друзья мои, если вас интересует моё мнение, то вот вам мой добрый совет, отнеситесь ко всему с мудрым спокойствием и не предпринимайте никаких необдуманных действий. Думаю, что хуже от действий граф не будет никому, он очень умный и опытный в делах человек.

Князь Дерварана, высокий худой старик, одетый во всё чёрное, усмехнувшись сказал:

— Помимо Синих убийц, Вингебор, которые являются всего лишь прекрасно выученными солдатами-наёмниками, есть ещё и Тайные мастера, которые сделали смерть весьма дорогим товаром и они способны пробраться в самые хорошо охраняемые замки, а граф де-Шорн не очень-то беспокоится о своей охране. Хотя вы и отзываетесь о нём, как об очень умном и предусмотрительном человеке, он большой любитель весёлых пирушек в тавернах и не прочь провести ночь с продажной девкой.

Изображение дёрнулось, видимо князь Вингебор махнул рукой, послышался его смех и он воскликнул:

— Это может означать только то, что я слишком высокого мнения о его происхождении и он действительно прибыл на Ромварен с острова Наурия, а раз так, значит он и в самом деле не боится смерти. Кстати, это косвенно подтверждает и то, что он не пропускает ни одной красотки, готовой отдаться богатому дворянину за приличное вознаграждение. Согласно его собственному рассказу нравы на острове Наурия весьма строгие и там девушки блюдут свою честь, а раз так, то понять графа не трудно, он всего лишь пользуется удобным моментом. Зато насколько мне это известно, те девицы, которые стали Всадницами, все как одна сделались совершенно неприступными.

Князь Дорелин поднялся со своего кресла и сделав несколько шагов по гостиной, резко повернувшись, спросил:

— Князь Вингебор, значит вы отказываетесь войти в нашу коалицию? Так мы должны вас понимать?

Князь Вингебор удивлённо воскликнул:

— Друг мой, коалиции обычно складываются против кого-то очень сильного и могущественного, кто не скрывает своих захватнических планов и представляет из себя опасность! Пока что я слышу только о том, что граф де-Шорн собирается собрать как можно больше людей, перевалить через Большой Серп и построить в Девственных Землях город Счастья. Правда, я совершенно не представляю себе, как он намерен перевалить через хребет Большой Серп. В Девственные Земли Северного Срединного Ромварена можно пройти всего в двух местах и один перевал хуже другого потому, что там невозможно провезти не то что те громадные пассажирские кареты и грузовые фуры, которые граф построил в Тевране, но даже лёгкую двуколку. Однако, я уверен в том, что граф найдёт способ, как проложить дорогу в Девственные Земли и тогда с его помощью барон де-Местеро станет обладателем самого большого Великого Княжества на всём Ромварене и к нему толпами потянутся все безземельные крестьяне Срединного Ромварена. Вы против этого хотите создать коалицию, господа? Но это же просто глупо! Не вы ли жалуетесь постоянно, что от баронских сынков, которые бродяжничают по всему Ромварену уже стало не продохнуть? Так что не смешите меня, господа. Как только граф де-Шорн доберётся до Авсарии и начнёт прокладывать дорогу в Девственные Земли, вы сами станете нанимать извозчиков, чтобы как можно скорее сбагрить ему всех своих бродяг. Хотя знаете, господа, если вы собираетесь создать коалицию именно с такой целью, — отправить в Девственные Земли всех смутьянов, то я согласен в неё вступить, а теперь прошу меня простить, господа, мне не терпится поговорить со старшиной новой гильдии строителей канализации.

Иль снял очки обвёл взглядом своих друзей, сидящих в здоровенном штабном фургоне и сказал:

— Профессор Стюарт, подумайте пожалуйста вот над какой проблемой. После этого разговора у князя Вингебора могут возникнуть проблемы. Направьте к нему человек пять советников, а я со своей стороны пошлю к нему четырёх опытных ребят, чтобы они организовали ему службу безопасности и должным образом натаскали его телохранителей. Думаю, что он не откажется.

Помолодевший профессор с весёлой ухмылкой ответил:

— Обязательно подыщу таких, Иль и сегодня же вечером они будут в его замке, а ты приготовься принять нынешней ночью заказанный тобою груз, пять разобранных бульдозеров с паровыми двигателями. Думаю, что нам всё-таки пора познакомить ведийцев с динамитом. С ним и бульдозерами мы проложим дорогу в Девственные Земли всего за каких-то пару месяцев.

— Познакомим, почему бы не познакомить. — Согласился Иль с профессором и прибавил — Вот как только доберёмся до Виргилета, так сразу же и познакомим, профессор. О князе Юлитане идёт слух, как о завзятом алхимике, вот вы и подумайте о том, как нам лучше всего подкатить к нему на этой козе. Сами понимаете, если я ещё и в алхимики запишусь, то это может показаться ему странным, хотя я в общем-то неплохо разбираюсь в химии.

Ральф Стюарт тут же предложил кандидатуру:

— Иль, я думаю, что это дело можно поручить нашему блудливому монаху. Эти хитрые бестии всегда интересовались алхимией и то, что отец Вастос ещё и знатный алхимик, наверняка не вызовет у князя Юлитана никакого удивления.

Отец Вастос, имевший на этот счёт своё собственное мнение, тут же замахал руками и воскликнул:

— Ральф, ты окончательно спятил! Я же не то что в алхимии, а и в обычной химии совершенно не разбираюсь. То, что я во время своих вылазок прикупил дюжину книг по алхимии, ещё не сделало меня Бертольдом Шварцем. Почему бы тебе самому не стать придворным алхимиком у будущего князя Рейна?

Профессор Стюарт огорчённо вздохнул, обвёл пальцем вокруг своей физиономии и разведя руками сказал:

— Хотя я и потянул бы это дело, святой отец, на роль умудрённого жизнью алхимика я совершенно не гожусь. Слишком молодо выгляжу. К тому же я не монах, а сын мельника.

— Ерунда! — Воскликнул отец Вастос — Если ты скажешь князю Юлитану, что ты изобрёл снадобье, которое возвращает человеку молодость, то этим всё и объяснишь. Ну, а чтобы доказать князю это на деле, ты можешь взять и напичкать его нановакциной по самые брови и намазать ему рожу омолаживающим кожу кремом. Через три дня он будет выглядеть раза в два моложе и даже станет бегать по бабам. Он же вдовец, ему можно.

Иль поднял вверх руки и сказал:

— Всё, ребята, разбирайтесь сами, без меня, а я немного разомнусь. Смотаюсь вперёд и посмотрю, что там творится.

Иль вышел из тёплого, уютного штабного фургона, мягко покачивающегося на ухабах, в котором на удобных диванах сидело за столом два с лишним мужчин и женщин, в основном из числа руководителей научного отряда прогрессоров, на заднюю площадку и свистнул. Его молор Зобар, рысью бежавший за фургоном вместе со своей мивхой Зебой, молламам давали имена только после того, как они выбирали себе пару и всегда они начинались с одной буквы, тут же рванулся вперёд и побежал рядом с высокой площадкой. Иль без разбега вскочил в седло, вставил ноги в стремена и слегка сжал коленями горб молора. Теперь, когда Зобар был прекрасно выезжен, ему уже не требовало показывать ему свою силу, молор и без этого прекрасно чувствовал шенкеля делал то, что требовалось от него Всаднику. Зеба, ревнуя Зобара к Илю, тотчас легонько куснула его за волчьего вида хвост, но молор не обратил на это никакого внимания и моментально помчался вперёд стремительной иноходью.

Было четыре часа пополудни. Снегопад прекратился, тучи стали рассеиваться и местами уже было видно голубое небо. Ещё немного и должно было выглядеть солнце. Караван Всадников растянулся на добрых семь километров, которые были почти равны ведийским логам. Его путь пролегал по бескрайней равнине мимо довольно больших деревень, расположенных одна от другой на расстоянии двадцать пять, тридцать лонгов. От дороги они были удалены на примерно такое же расстояние, но иногда прямо возле дороги стояли небольшие поселения, состоявшие из двух трёх постоялых домов, да, трёх, четырёх десятков дворов и в каждом дворе имелись громадные сеновалы. Это были так называемые перегоны, которые отстояли один от другого в среднем на сто двадцать лонгов. Веда была планетой больших просторов. Бескрайнюю степь Великого Княжества Тредиада покрывал почти полуметровый слой снега, стоял лёгкий морозец и это была самая настоящая зима, вот только Иль, проживший большую часть своей жизни на Марсе, совершенно не знал и не ведал, что такое зима и с чем её едят, но на всякий случай подготовился и к ней, заказав для всего своего отряда бурки и потому никто из молодых Всадников не жаловался на мороз.

Только теперь Иль понял, какое гениальное изобретение было сделано в древности горцами на Кавказе, — бурка. Если казак ехал зимой верхом на лошади в войлочной бурке, то холод был не страшен ни ему, ни лошади. Не был он страшен и всадникам скачущим лёгкой рысью на молорах. Дорога была хорошей, относительно ровной, и скорость движения была довольно высока, тридцать пять километров, хотя молламы могли двигаться своей иноходью и быстрее, развивая скорость до пятидесяти километров, но это была оптимальная скорость для них. Если им не приходилось выбиваться из сил таща за собой непосильный груз, то они могли бежать такой быстрой рысью по десять, двенадцать часов в день. Каждый дилижанс был запряжен восьмёркой молламов, а фургон и вовсе тащила десятка и весь груз, который везли с собой Всадники, был равномерно распределён и потому молламы не выбивались из сил.

Впереди каравана на удалении в тридцать лонгов двигался авангардный отряд, в задачу которого входило приехать первыми на перегон, закупить сено для молламов и дрова, а затем вынести тюки и вязанки к дороге. Эта операция была отработана до автоматизма и сбоев никогда не бывало. Фургон останавливался на пару минут возле кучи тюков сена и вязанок дров, их моментально забрасывали на заднюю площадку и он двигался дальше, чтобы съехать через пару километров с дороги и встать в чистом поле на ночлег. За день они делали в среднем по два перегона потому, что при трёх перегонах молламы всё-таки уставали. По пути они то и дело подбирали тех людей, которые прослышав о том, что граф де-Шорн отправился наконец в Авсарию, дожидались каравана или на перегонах, или просто возле дороги. Поэтому дилижансы мало-помалу заполнялись пассажирами и среди них была не одна только молодёжь, но и люди куда более старшего возраста. Из-за того, что за пассажирами нужно было присматривать, уже добрых три десятка Всадников спешились и теперь ехали в дилижансах в качестве стюардов.

Тем, как Иль всё организовал, были поражены не только ведийцы, но и учёные со станции наблюдения, на которой теперь остались только снабженцы. Всего за девять дней они проехали больше двух тысяч километров, что все считали самым настоящим чудом. Кроме, разумеется, выпускников Школы прогрессоров полковника Сонга, ведь они хотя и получили дипломы досрочно, всё же проделали на Марсе марш-бросок от подножья горы Олимп до Буераков за каких-то семнадцать дней, проскакав весь путь на красновских мустангах. Иль во весь опор промчался вдоль доброй половины обоза, штабной фургон находился в середине, и поскакал дальше. Вскоре его нагнал отец Вастос, которому надоело трястись в фургоне. В седле он держался, как влитой и в своей чёрной бурке и мохнатой папахе был куда больше похож на казака, нежели на монаха. Нагината была, как всегда, при нём. Они пустили молоров в такой карьер, что только бурки развевались у них за спиной и менее, чем за час, догнали авангард из двухсот всадников, но не поскакали с ними, а не сбавляя скорости обогнали его и только минуты через три за ними в погоню бросилось трое Всадников из числа ковбоев, для которых не составило никакого труда на полном скаку пересесть на мивх, они были посвежее молоров, и помчаться за своим атаманом.

Всем остальным Всадникам оставалось только удивляться, как это граф де-Шорн и его ближайшие помощники умудрялись скакать на такой бешенной скорости. Они до этого ещё не доросли. Мастерства у них уже вполне хватало, а вот безрассудности ещё недоставало. Поэтому Иль и четверо его друзей, проскакав в бешеном темпе километров пятьдесят и обогнав авангард как минимум на полчаса, менее, чем через час добрались до того перегона, в котором намеревались остановиться на ночь и тут выяснилось, что они там не одни. В этом небольшом посёлке вовсю шуровал по дворам и бесчинствовал отряд монахов примерно в сорок холёных, лоснящихся морд, обряженных в долгополые чёрные рясы, поверх которых на них были надеты добротные кожаные дублеты, с круглыми шлемами-морионами на головах, похожими на шляпы с высокими стальными гребнями и узкими, выгнутыми, как дынная корка, полями, в воронёных кирасах с золочёным крестом на груди и пластинчатыми эспальерами, защищавшими плечи от ударов меча. Руки у монахов также были облачены в латные перчатки-гаунтлеты и брацеры, защищавшие предплечья, а на ногах у них были надеты стальные сабатоны с шинбалдами, надёжно закрывающими голень от ударов меча.

Экипировка у монахов была просто превосходная и похоже заказывали её не у деревенских кузнецов. Иль сразу же определил ней работу дерваранских кузнецов-оружейников, умевших не только ковать дамасскую сталь, но и изготавливать булатные доспехи высокой прочности. Экипировать такими доспехами хотя сорок воинов, было по карману не каждому барону. Правда, это были не пикинёры, а меченосцы, то есть солдаты качество выучки которых было гораздо выше. Монахи-меченосцы были довольно неплохо вооружены, у каждого имелся длинный бастардсворд и к тому же имелся ещё и баклер, круглый кулачный щит, висевший на боку поверх кинжала, которые также были выкованы в приморском городе Дерваране, знаменитом на весь Ромварен своими кузнецами и мореходами. Судя по большим крестам на кирасах и баклерах, это были монахи-воины из монашеского ордена святого Пурвара и Илю было совершенно непонятно, в честь чего это они бесчинствовали на перегоне Степной, ведь этот монашеский орден с гордостью заявлял, что он не вмешивается в дела князей и баронов и существует только для отражения внешней агрессии. Вот и верь после этого монахам.

Иль не случайно помчался на разведку. Свист и все остальные птицы-разведчики находились в данный момент довольно далеко от перегона, называющегося Степной, а неподалёку от него километрах в семидесяти, располагался довольно большой монастырь ордена святого Пурвара, добрая половина монахов которого была воинами. Похоже, что именно с ними они и столкнулись в Степном нос к носу и монаси занимались тем, что строили местное население и судя по выкрикам отбивали у него охоту привечать у себя Всадников. Нельзя сказать, что они слишком уж зверствовали, поскольку мечей не обнажали, но у очень многих мужчин и женщин лица были окровавлены. Более того, четверо монахов-воинов тащили из постоялого двора за руки и за ноги бродячего монаха в серой потрёпанной рясе из ордена святого Калеба, а тот изо всех сил от них отбрыкивался. Ещё один монах волок за собой мешок, в котором судя по всему лежали книги. Вместе с серым монахом чёрные монахи вытолкали на улицу семерых девушек и двоих юношей, почти мальчишек, а шестеро монахов ломились в двери постоялого двора стоявшего напротив, через дорогу. Картина была яснее ясного. Монах-калебианец, как и молодые люди, явно дожидался здесь Всадников, а монахи-пурварийцы имели намерение не допустить этого. Иль, остановившись посреди дороги, сначала громко свистнул, чтобы привлечь к себе внимание пурварийцев, а затем ещё громче крикнул:

— Эй, почтенные, не притомились ещё? Кончай безобразничать, пора перекур сделать. Эй, ты красномордый иди сюда.

Монахи были так увлечены своим делом, что даже не заметили, как на перегон Степной прибыли Всадники. Правда, когда Иль привлёк к себе их внимание, они сразу увидели, что их всего пятеро и со всех ног бросились к ним выхватывая на бегу из ножен мечи и беря в левую руку баклеры. Намерения у них были более, чем серьёзные и в три минуты Всадники оказались окружены. Иль смотрел на их передвижения не без интереса и когда монахи окончательно взяли их в кольцо, громко расхохотался и нахальным голосом поинтересовался:

— Вы что, любезные, сдурели? Вы хотя бы представляете себе, болваны, на кого оружие подняли?

Отец Вастос, положив руку на свою нагинату, воскликнул:

— Братья мои во Дессоре, протрите глаза, это же никто иной, как граф де-Шорн собственной персоной, я отец Вастос, а это Всадники. Или это вам ни о чём не говорит?

Главным среди монахов воинов, а все они были высокими верзилами, тяжелые бастардсворды в руках которых были очень опасным оружием, был здоровенный монась с красной мордой, от которого за версту разило перегаром, причём пил он явно не вино, а как какой-то совершенно жуткий самогон. Этот тип был облачён даже не в кирасу, а в вороненый, отлично начищенный и маслянисто блестящий на солнце пластинчатый полудоспех и сукно рясы у него было дорогим и очень качественным, не чета всем остальным. Он радостно проревел в ответ:

— Вот тут-то мы вас всех и кончим, чтобы вы больше не шастали по Срединному Ромварену и не смущали народ.

Иль коротко хохотнул и крикнул:

— Господа служители Бога, вношу на ваше рассмотрение следующее предложение, — вы немедленно сдаётесь мне в плен и тогда я гарантирую вам, что вас никто и пальцем не тронет. В противном случае мы сами атакуем вас и тогда вам придётся познакомиться с наурской сталью. Как вам это скорее всего уже известно, ни я, ни мой друг святой отец Вастос не можем вас убивать, но я предупреждаю вас, ничто не помешает ни мне, ни ему отрубить руку, держащую меч, а заодно и яйца вместе с членом. Ну, и каково вам будет жить оскоплёнными дальше? На это у нас уйдёт не более трёх минут, а бежать вам нет никакого смысла мы догоним самого быстрого из вас в три секунды и тогда наши молоры и мивхи вас просто растопчут. Так что думайте скорее.

Пятеро Всадников сразу же, как только монахи бросились к ним, построились широким кругом, чтобы быстро двигаясь верхом против часовой стрелки друг за другом, рубиться с монасями длинными шашками и саблями. В центре круга стояли за молорами стояли мивхи, которые уже злобно рычали, хотя битва ещё не началась. Молоры, головы и шеи которых были укрыты сверкающими в лучах заходящего солнца шлемами и пластинами из стали-серебрянки, рыли окованными сталью копытами снег и также угрожающе рычали. В этих верховых животных всё же было куда больше медвежьего, нежели лошадиного и потому у них имелись хотя и не громадные, но всё же клыки. Отец Вастос среди всех Всадников выглядел самым безобидным. Видимо потому, что его нагината, накрытая буркой, была не видна монахам, десяток верзил приблизились к нему и уже стали поигрывать высоко поднятыми мечами. Святой отец молниеносным движение выдернул свою нагинату и держа её за один конец, взмахнул своим оружием, из другого конца которого мгновенно выскочило узкое вибролезвие, благо длина древка позволяла нанести удар.

Послышался мелодичный перезвон и семь отрубленных концов монашеских бастардсводов, не уступавших по своему качеству лучшим образцам дамасской стали, попадали на снег, а нагината в руках святого отца мигом превратилась в пропеллер. Монаси испуганно ахнули, но сдаваться в плен немедленно не пожелали и тогда отец Вастос снова взял своё оружие длинным хватом, взмахнул им, резко наклоняясь вбок и мигом рассёк лезвием верхнюю часть кирас у трёх его братьев во Дессоре, отчего остальное железо немедленно откинулось под своей тяжестью вперёд, словно полки. В то же самое мгновение четверо Всадников обнажили свои длинные, опасно сверкающие на солнце полированным металлом шашки и сабли, а все они были обучены двуручному бою, и они со свистом пришли в движение. Нервы у монасей сдали и они все, кроме красномордого пьяницы, бросив мечи упали на колени. Скорее всего потому, что в своих казармах они уже не раз и не два обсуждали между собой перспективу возможной схватки с Всадниками и их предводителем, графом де-Шорном, прибывшим в Срединный Ромварен с какого-то волшебного острова Наурия и не только оседлавшим молора, но и вооружившим своих воинов чудо-оружием.

Красномордый, похоже, просто ещё не успел прийти в себя после вчерашней пьянки и потому не смекнул сразу, что ему лучше всего сдаться, за что и поплатился. Правда, не от руку Всадников. Набежавший сзади здоровенный мужик треснул его оглоблей по кумполу, окованному сталью, и монах, выронив свой меч, немедленно рухнул мордой в снег. Набежавшие следом жители перегона Степной и молодые люди тут же взяли монахов в оборот и быстро ввалили им чертей, после чего принялись разоружать и вязать по рукам и ногам. В принципе монахи отделались довольно легко. Никого из них не убили и не покалечили, но морды им малость отрихтовали. Иль смотрел на всё это с олимпийским спокойствием и когда всё закончилось, крикнул:

— Спасибо, добрые люди! Больше ни о чём можете не беспокоиться. Скоро подъедут остальные Всадники и мы сегодня же ночью или завтра с утра навестим монахов. Им придётся искать новое место для своего монастыря. Мы люди мирные, но если кто-то пытается встать у нас на пути, моментально даём сдачи.

Кто-то из поселян громко крикнул в ответ:

— Да, и не их это монастырь вовсе! Пурвары просто отобрали у барона де-Локкаса его деревню Привольная, закабалили всех крестьян и заставили их построить им в ней монастырь, а главный у них настоятель, епископ Паисий. Насильник, убийца и бандит, каких и на большой дороге не сыщешь.

— А вот об этом мы сейчас обстоятельно поговорим, добрый человек. — Сказал Иль и обратился к молодёжи — Господа, похоже вы собираетесь присоединиться к нам? Добро пожаловать в ряды Всадников, а сейчас будьте добры, проверьте, чтобы ни у кого из монахов не оказалось при себе ножа, посадите их под замок в какой-нибудь сарай и приходите в таверну постоялого двора. Будем держать совет, что нам делать с епископом Паисием.

Всё тот же поселянин крикнул:

— Да, что там с ним решать, ваша светлость? Если вы сможете взять монастырь штурмом, то повесить его и всё решение. У него же руки по локоть в крови, у гада этого. Дайте нам доспехи и оружие монахов и мы пойдём на штурм вместе с вами.

Иль замахал руками и весёлым голосом крикнул:

— Оружие и доспехи забирайте, может быть это добро вам ещё пригодиться, а на счёт штурма забудьте. У меня и своих воинов вполне достаточно, так что мы и сами справимся.

Пока молодые люди, а их собралось на перегоне человек тридцать пять и хотя среди них было четверо дворян, все они были вооружены из рук вон плохо, разбирались с пленными, Иль послал троих Всадников к барону де-Локкасу, чтобы они известили его о том, что граф де-Шорн намерен разогнать монахов. Он спешился и направился к постоялому двору. К нему тотчас подбежал пожилой монах-калебианец и взмолился:

— Ваша светлость, я хочу присоединиться к вам.

Иль улыбнулся и протягивая ему руку для рукопожатия, весёлым голосом сказал:

— Ну, так присоединяйтесь, святой отец. В чём проблема? Мы рады каждому человеку, который хочет отправиться с нами в Девственные Земли и построить там город Счастья. Как ваше имя, святой отец, и почему это чёрные монахи на вас так вызверились? Они что, ни в грош не ставят святого Калеба? Ну, пойдёмте в тепло, нечего вам мёрзнуть на морозе.

Монах, прижимавший к груди большой мешок с книгами, неуверенно пожал графу руку и ответил:

— Меня зовут Милент-книжник, ваша светлость, а осерчали на меня братья во Дессоре потому, что я не стал искать приюта в их монастыре и не смотря на то, что уже смеркалось, сразу же пошел на этот перегон. Боялся, что разминусь с вами. Я уже двенадцатые сутки в пути. Все ноги сбил, пока шел сюда.

Монах действительно передвигался с трудом и Иль первым делом забрал у него тяжелый мешок с книгами, а как только они вошли в таверну, отец Вастос, прихвативший с собой в дорогу кожаные торока со своими снадобьями, сразу же усадил Милента-книжника на скамью поближе к большой печке, встал перед ним на колени и занялся его ногами, обутыми в драные башмаки, велев немедленно подать ему лохань с горячей водой. Пока он врачевал ноги монаха, Иль, положив мешок с книгами на лавку, занялся молламами. Распрягать он их не стал, а лишь завёл в хлев, снял с них шлемы, напоил и задал им сена. Тут как раз подоспел и авангард. Он объяснил Всадникам, почему они задержатся здесь на несколько дней и пошел в таверну. Отец Милент уже сидел за столом обутый в новые башмаки на меху с большой кружкой грога в руках и выглядел значительно веселее. Рядом с ним сидел староста перегона Степной. Иль подсел к столу и взяв в руку кружку с горячим грогом, поинтересовался:

— Ну, много в деревне Привольной монахов, отец?

Тот ответил со вздохом:

— Почти полторы тысячи, ваша светлость и все они вооружены. Целая армия. Говорят, что епископ Паисий чего-то не поделил с магистром ордена и откололся от него, забрав с собой самых опытных воинов. Поэтому его все и боятся, да, и как их не бояться, ваша светлость, ежели они так лютуют. Обложили всех в округе данью, людей хватают и тащат в свой монастырь. Мужчин в кандалы заковывают, а женщин насилуют. Тюрьму в подвале своего монастыря устроили и людей в ней пытают, да, казнят во имя веры. Говорят, что скора начнут искоренять ересь по всему Ромварену. Просто звери какие-то, а не монахи. Захватчики. И что самое обидное, нет на них никакой управы. Даже князь Юлитан и тот ничего не может поделать с ними.

Иль кивнул головой и угрюмо сказал:

— Вот вам и момент истины, отец Вастос. Как вы предлагаете поступить? Проехать мимо и ждать того момента, пока этот ублюдок не создаст святую инквизицию? А ведь именно к этому он и ведёт дело. Что вы мне посоветуете делать?

Отец Вастос, прихлёбывая грог, невозмутимо ответил:

— Сын мой, если ты проедешь мимо и не покараешь этого изверга, то грош тебе цена вместе с твоими брехнями о городе Счастья. Ну, допустим тебе нельзя снести голову этому ублюдку, но что мешает сделать это мне? Обет не пролития крови? Ну, так это мой обет, я его дал, я его обратно заберу. Давай подождём этого моложавого старца Ральфа, сын мой. Он говорил, что умеет делать какой-то взрывной порошок, но опасается, что люди с его помощью станут убивать друг друга, вот пусть Ральф его и изготовит для того, чтобы мы могли взорвать им ограду и ворота монастыря, а дальше мы и сами знаем, что нужно делать.

Староста тут же поторопился сказать:

— За те пятнадцать лет, что пурвары здесь находятся, ваша светлость, они самый настоящий замок возвели и глубокий ров вокруг него выкопали. Так просто его вам не взять.

Иль поджал губы, покивал головой и спросил:

— Взрывной порошок говоришь, святой отец? Взрывной порошок это хорошо. Им же можно будет набить зажигательные трубки, которые я изготовил вместо обычных наконечников для деревянных арбалетных стрел. Наши новые арбалеты почти втрое мощнее, чем прежние и из них мы можем запросто стрелять по замку с расстояния в сто метров. Таких трубок у меня много и если порошок будет хорошо взрываться, то чуть по чуть мы этот замок по камешку и развалим, но я думаю, что это чёрное вороньё сдастся гораздо раньше, поскольку они не захотят подыхать ради амбиций своего вольтанутого епископа.

Отец Вастос пристально посмотрел на Иля и спросил:

— Сын мой, а если они выведут на стены заложников? Что мы будем делать тогда?

Иль хищно оскалился и зловеще ответил:

— А ещё до того мы продемонстрируем им, что с ними всеми случится, если они посмеют это сделать, святой отец, — заточим три десятка кольев, быстро выкопаем ямки и при первом же поползновении посадим на кол того монаха, который командовал этим отрядом, а чтобы ему не было холодно, разожжем под ним небольшой костерок. Это война, святой отец, и не мы её начали, а они и уже давно. Монастырь этот мы обязательно захватим. Сносить его будут полнейшей глупостью, он ещё пригодится барону де-Локассу, но на этом всё не закончится. Всех потерпевших от произвола монахов нужно будет допросить, установить на ком из них больше всего крови, а потом, не откладывая дела в долгий ящик, предать суду, как убийц и бандитов, а не монахов. Судьями же этих зверей будут жители деревни Привольная и как они решат, так оно и будет. Кого надо повесить, — повесим, а всех остальных закуём в кандалы и сдадим барону, пусть посидят у него на цепи лет десять и не надо мне тут рассказывать о том, что они таким образом служили господу нашему Дессору. У меня есть средство, которое заставит их правдиво отвечать на все вопросы следователей и тогда, святой отец, всё станет ясно, кто они такие.

Отец Вастос развёл руками и сказал:

— Вообще-то я полностью согласен с каждым твоим словом, сын мой. Особенно с тем, что судить этих выродков должны те люди, над которыми они измывались. Так ведь, люди добрые?

Свидетелями разговора графа де-Шорна и отца Вастоса было человек пятьдесят и все дружно согласились, что это справедливое решение. Крестьяне не сделали этим монахам ничего такого, чтобы они имели хоть какой-то повод обрушить на их голову такую кару, зато сами монахи-воины из ордена святого Пурвара причинили людям множества бед и страданий.

Начало смеркаться, когда на перегон Степной прибыли первые Всадники. Они уже были извещены о том, с чем пришлось столкнуться графу де-Шорну. Фургоны и дилижансы были поставлены таким образом, чтобы завтра утром можно было сразу же двинуться по направлению к деревне Привольной и Всадники немедленно принялись готовиться к штурму. Выехать с перегона было решено в десять часов утра. Ночью, когда все спали, с орбиты было спущено вниз добрых пятнадцать тысяч арбалетных стрел с миниатюрными гранатами вместо наконечников, а также три десятка здоровенных станковых арбалетов, которые могли метать дротики с куда более мощными гранатами. Были доставлены с орбиты и боевые костюмы, исполненные под феодальную старину и походившие своим видом на максимилиановский доспех, только с коринфским барбютом, а не шлемом жабья морда. Ну, а утром полсотни самых могучих молоров были облачены в тяжелую броню со шлемами, оснащёнными длинными шипами на лбу и серповидными секирами по бокам головы. Выглядели они весьма устрашающе и когда из сарая стали выводить пленённых монахов, те сразу же пришли чуть ли не в ужас.

Выезд пришлось отложить до двенадцати часов, до прибытия барона де-Локасса. Барон отважился даже на то, чтобы взобраться на мивху, лишь бы поспеть на перегон Степной вовремя. Когда он увидел армию графа де-Шорна, то сразу же потребовал, чтобы и ему дали доспех. Он непременно хотел идти в бой вместе со Всадниками, но Иль только развёл руками, сказав, что лишнего доспеха подходящего размера у него нет, а раздеть кого-то не представляется возможным. Всадники будут не просто сопротивляться этому, а отбиваться, поскольку все они возмущены действиями монасей. Барона затолкали в штабной фургон и армия графа Ильхема де-Шорна сорвалась с места и помчалась по степи грохоча, как танковая дивизия древних времён. Дилижансы плелись в хвосте, затем ехали фургоны, а впереди скакали Всадники. Деревню фургоны и дилижансы объехали справа и слева, как и большая часть всадников, но один отряд ворвался в неё сходу и не зря. В деревне находился довольно большой, человек в сто пятьдесят, отряд монахов. Большая их часть сдалась, а остальных Всадники порубили в капусту, так как монахи только что повесили нескольких крестьян, но на этом дело не закончилось. Крестьяне мигом забили дрекольем ещё пару десятков особо зверствовавших в их деревне извергов, чему никто из Всадников особенно не стал препятствовать.

Крепость монахов находилась в шести километрах от деревни, на единственном на всю округу холме. Взять её сходу не представлялось возможным, — подъёмный мост был поднят, и потому её просто окружили, споро и деловито. Фургоны были поставлены вне досягаемости арбалетов монахов и Всадники тут же принялись устанавливать тяжелые дальнобойные арбалеты, а также готовить к возможной казни толстые, заострённые колы и монахов. Первый дальнобойный арбалет ещё не был установлен, а пешие арбалетчики уже приблизились к на расстояние эффективной стрельбы и без какой-либо команды открыли огонь по зубцам крепостной стены высотой в пятнадцать метров, сложенной из тёсанного камня, и камнемётным машинам. Гранаты хотя и были миниатюрные, взрывались с оглушительным грохотом. Несколько арбалетчиков принялись стрелять в стену и после десятка взрывов в ней образовался пролом. Напротив въезда в замок быстро построился отряд Всадников на закованных в броню-серебрянку молорах, от которых уже отделили мивх, и как раз в тот момент, когда какой-то монах выбрался на стену и принялся размахивать белым флагом, арбалетчики меткими выстрелами перебили цепи подвесного моста и тот с грохотом упал вниз.

Закованные в сверкающую броню молоры сорвались с места и сходу ворвались во внутренний двор крепости. В принципе на этом вся война тут же и закончилась. Сопротивление оказали лишь несколько десятков монахов, да, и то весьма слабое. Зато в захваченном замке монахов ордена святого Пурвара, очень почитаемого в народе, Всадникам тут же пришлось столкнуться с такими кошмарами, что только благодаря привитой Илем им дисциплине и тому, что всех монахов он собирался предать суду, их не изрубили в капусту. Двухэтажная подземная тюрьма была забита заключёнными и в нескольких камерах пыток палачи продолжали истязать свои жертвы не смотря на то, что замок был уже захвачен Всадниками. В одном из пыточных застенков находился и епископ Паисий, который пытал не кого-либо, а одного из младших сыновей барона де-Локасса, пропавшего без вести несколько месяцев назад. То, что осталось от палачей после нескольких минут их общения со Всадниками из Малой Степи, именно они находились в первых рядах, если хорошо постараться ещё могло давать в суде показания.

Число заключённых было почти равно числу монахов и уже очень скоро они поменялись местами. Связанные по рукам и ногам монахи, чтобы не смогли покончить жизнь самоубийством, оказались в камерах и за дело немедленно взялись целители. Учёные-историки предполагали, что им придётся столкнуться с последствиями жестоких пыток, но даже они не могли представить себе такого варварства и поскольку очень многие люди были искалечены, Иль, построив во дворе всех ведийских Всадников был просто вынужден сказать им следующее:

— Господа, вы сами видели, что сделали с людьми, попавшими в их застенки, эти чудовища. В таких условиях мне уже не остаётся ничего делать, как прибегнуть к помощи молитвы и вы должны мне помочь, если хотите, чтобы я с божьей помощью смог исцелить этих калек. Сейчас все вы отправитесь в деревню, войдёте в дома крестьян, встанете вместе с ними на колени и будете молиться господу нашему Дессору. Со мной же здесь останутся только те люди, на кого я укажу. Это будет непростое дело, но думаю, что в три дня я смогу управиться и все эти три дня никто из вас не должен выходить из домов до наступления темноты, но и когда стемнеет вы не должны покидать дома надолго. А теперь покиньте этот замок и немедленно привезите в него из деревни Привольное всех, кого покалечили монахи. Вернётесь в замок тогда, когда я вас позову и помните о том, что я сказал.

После таких слов ведийские Всадники, а вместе с ними барон де-Локасс, в скорбном молчании покинули захваченный замок, а прогрессоры немедленно принялись за работу и стали готовиться к эвакуации всех, кому нужна была специальная медицинская помощь, а это были практически все узники, на орбитальную станцию. Как только их товарищи привезли из деревни с полсотни искалеченных монахами крестьян и вернувшись в неё вошли в дома, тут же во дворе замка совершил посадку шатл и в него стали заносить носилки со спящими людьми. На борту станции были приведены в рабочее состояние все наноробохирурги. Для того, чтобы устранить последствия какой-то просто звериной жестокости монахов, прогрессорам пришлось пустить в ход всю мощь современной земной медицины и меньше, чем через трое суток все заключённые были даже здоровее, чем до того дня, как попали в застенки. В полдень они начали просыпаться и отец Вастос поскакал в деревню и известил людей, что благодаря трёхдневной молитве графа де-Шорна отец небесный Дессор явил свою милость и исцелил всех увечных.

Почти все жители деревни, а в Приволье жило почти восемь тысяч человек, бегом бросилось в замок и изумлённые люди увидели, что во двор спускаются их родные и близкие, а также прочие узники, которые с удивлением смотрят на свои руки и ноги и никак не могут поверить в то, что у них целы все пальцы и на их телах нет шрамов. Через несколько часов прогрессоры, вытолкав в шею всех лишних, принялись снимать показания с каждого узника и записывать их на листы пергамента, чем занимались четверо суток, не забывая предупреждать их о наказании за оговор и клевету. Бывшие узники клялись на Библии и подробно рассказывали прогрессорам о том, за что они были схвачены и что вслед за этим им пришлось испытать в застенках. Как только с кого-то снимались показания, его отпускали домой или поселяли в замке. Иль всё это время прятался от всех и появился только тогда, когда стали допрашивать захваченных в плен монахов, чтобы задать несколько вопросов епископу-мракобесу. Находясь под воздействием сыворотки правды, это сорокалетний громила, сын священника, подробно рассказал следователям при свидетелях о том, как хотел захватить власть на всём континенте.

Монахов допрашивали почти две недели и всё это время барон де-Локасс не покидал замка. Ну, а потом прямо в замке состоялся суд над преступниками и судить их было предложено тем пострадавшим, — жителям деревни и захваченным монахами путникам, у которых хватит на это смелости. Барон перед началом выбора судей хотел было переложить всю ответственность на князя и церковь, но Иль улыбнулся и сказал ему:

— Барон, давайте не будем заниматься глупостями. Пусть те люди, у которых хватит на это духа, сами скажут чего они желают своим мучителям. Не все монахи убивали, насиловали и истязали, но те, кто это делали понесут заслуженное наказание. Я же не предлагаю вам становиться палачом. Для этого у меня есть расстрельная команда, она и отправит преступников на тот свет. Если их передать в руки князя и церкви, я не удивлюсь, что многие из этих мерзавцев и в первую очередь епископ Паисий окажутся на свободе. Ну, и как вы будете после этого себя чувствовать, барон? Такие язвы нужно выжигать калёным железом.

Неподалёку от замка уже сооружались виселицы, на которые граф не пожалел строевого леса, который Всадники везли с собой, и под стук топоров и молотков барон сокрушенно сказал:

— Пожалуй, вы правы, князь. — Помолчав немного, он вздохнул и добавил — Я возглавлю этот суд и будет, что будет. Иначе какой я после этого барон. Ежели я не смог отбиться от этого нашествия, у епископа Паисия было впятеро больше воинов, чем у меня, то хотя бы поставлю свою подпись под приговором, как председатель этого народного суда.

Судьями вызвались быть все, но Иль сказал, что ими станут только пятьдесят мужчин и женщин, которым предложил свою защиту и предложил после суда отправиться вместе с ними. Барону была предложена защита иного рода, в виде таких доспехов и оружия, о которых он никогда и не мечтал, для всей его дружины. Суд продлился три дня и приговор его был суров — сто тридцать семь монахов во главе с епископом отправились на виселицу, шестьсот девяносто четыре закованы в кандалы и отправлены в их же собственную тюрьму сроком на десять лет, а всем остальным всыпали плетей и прогнали прочь. После этого все материалы процесса были сложены в большой сундук и опечатаны бароном. За тем, как проходила казнь, наблюдали одни только судьи, да, три десятка прогрессоров, которые надевали на шеи осуждённых петли. Палача, как такового, не было. Его роль исполнял масляный светильник, пережигавший верёвку, запиравшую механизм длинного люка, открывавшегося под ногами преступников. Всё было закончено в течении каких-то двух часов, после чего судьи покинули место казни и виселицу сожгли вместе с телами казнённых пирофоровыми гранатами.

Иль не испытывал по этому поводу никаких тяжких переживаний. Куда большие переживания он испытал во время допросов монахов и чтения показаний потерпевших. В Привольную за то время, что Всадники находились в деревни, прибыла половина дружины барона и сразу после того, как этих солдат экипировали новыми полудоспехами и оружием, и часть из них вместе с сотней крестьян были вынуждены переквалифицироваться в надзирателей. Всадники наконец покинули деревню и провожать их в путь вышли все её жители от мала до велика. Деревня Привольная, находившаяся на границе баронства, снова стала оправдывать своё название, а инквизиция на Ромварене была таким образом искоренена в самом зародыше. Вряд ли Илю следовало ждать теперь, что церковь на Ромварене возлюбит его всей душой, но хотя бы один монах, отец Милент-книжник, поэт, философ и учёный, успокоил его следующими словами:

— Ваша светлость, не мучайте себя, вы совершили пусть очень тяжкое, но богоугодное дело. Вы покарали зло.

Иль невесело усмехнулся и с горечью в голосе спросил:

— А с чего это вы решили, святой отец, что я мучаю себя?

— Ну, вы так мрачны, ваша светлость. — Неуверенным голосом сказал монах и спросил — А разве это не так?

Вот теперь Иль улыбнулся пошире и вздыхая сказал:

— Эх, святой отец, вот если бы я, зная о том, что здесь происходит, взял и проехал мимо, вот тогда бы мне было с чего мучиться, а так я не вижу для этого никаких причин и рожа у меня мрачная только потому, что мы выбились их графика.

Глава восьмая Город счастья

Иль запалил бикфордов шнур и саженными прыжками помчался в от скалы в укрытие. Через несколько секунд после того, как он спрятался под навесом из толстых досок, окованных железными полосами, раздался оглушительный, какой-то протяжный и рокочуще дробный взрыв, какие бывают тогда, когда одновременно подрывается несколько десятков мощных зарядов, и здоровенная скала, подорванная у основания и с того бока, где она притулилась к телу высоченной горы, пятью сотнями килограммов сверхмощной пластиковой взрывчатки направленного действия, рухнула в пропасть. Всё, строители дороги из Авсарии в Девственные Земли поднялись на перевал и теперь путь в на север был свободен. Здесь, под отвесной стеной горы Меч, на трёхкилометровой высоте находился самый удобный перевал, но из-за того, что путь им преграждала Страж-скала, сразу за ней прятался крутой обрыв, лететь вниз с которого нужно было добрых семьсот метров, этот пусть и не самый короткий, но очень удобный путь на бескрайние просторы Девственных Земель, лежавших за Большим Серпом, — хребтом отделявшим чуть ли не десятую часть всего Ромварена, перестал быть самым опасным.

Говорят, что с той узкой каменной полки, что лежала за извилистой расщелиной, представляющей из себя Змеиный перевал, свалилось в пропасть немало людей, решивших побродить по Девственным Землям. Два других перевала хотя и считались намного безопаснее, были всё же значительно выше, на почти четырёхкилометровой высоте и потому даже летом на них лежал снег, а зимой они и вовсе были непроходимы. Теперь, когда Страж-скала была вырвана, словно гнилой зуб, на её месте осталась почти ровная площадка. Взрывными работами руководил отставной майор Дик Канцлер, а уж он-то хорошо знал, как их производить и потому действительно не прошло и пяти месяцев, а дорога уже была почти построена. Всё это время взрывы гремели с обоих сторон и если со стороны Авсарии ещё и работали уже пятнадцать паровых бульдозеров, то на той стороне находились одни только взрывники и это было даже к лучшему.

Ральф Стюарт только показал ведийцам динамит и его взрывную силу, но не стал делиться с ними секретами его изготовления. Ну, после того, что Всадники учинили в деревне Привольная, с ними уже никто не отваживался спорить и поэтому никто не стал приставать к нему, чтобы он поделился своим секретом. К тому же и князь Юлитан, и князь Эллар согласились со старым алхимиком, владевшим к тому же секретом молодильных пилюль и кремов, что динамит это действительно слишком опасное вещество, чтобы он стал всеобщим достоянием. Оба князя присутствовали при последнем взрыве и как только камни перестали падать на дорогу, а пыль от него рассеялась, вместе с графом де-Шорном выбрались из укрытия и пошли к тому месту, где раньше стояла скала. Теперь там вместо скалы образовалась довольно ровная площадка шириной в добрых шестьдесят метров и длиной в двести, вполне пригодная для строительства сторожевой крепости. До этого момента с другой стороны уже было произведено восемь взрывов и когда большая группа дворян вышла на неё, то им предстало совершенно неожиданное и потому удивительное зрелище — дорога шириной в добрых пятнадцать шагов, широкой дугой плавно спускавшаяся вниз и уходящая вправо за отрог хребта Большой Серп, имевшего протяженность в пять с лишним тысяч километров и практически везде непроходимого, глядя на которую князь Эллар потрясённым голосом сказал:

— Граф, на мой взгляд это даже большее чудо, чем то, что силой вашей молитвы было исцелено почти полторы тысячи человек. Господи, мне ещё не приходилось видеть такой прекрасной дороги, которую вы проложили через эти горы.

Иль улыбнулся и сказал довольным голосом:

— Ваше сиятельство, не нужно путать грешное с праведным. Исцеление действительно было чудом, сотворённым господом нашим Дессором, а эта дорога, — заслуга почтенного учёного Ральфа Стюарта и изобретённого им динамита. Полагаю, что самое время взять и сбросить его в пропасть вместе со всеми его помощниками, чтобы секрет этого дьявольского вещества был навсегда утерян и мы все могли спать спокойно.

Профессор Стюарт, который с радостной улыбкой выслушал похвалу в свой адрес, тотчас попятился от пропасти, в которую ему не терпелось заглянуть, и возмущённо завопил:

— Но-но, мальчишка, ты не очень-то здесь выступай! У меня, хотя я уже и не молод, очень цепкие и сильные руки, так что ты полетишь вниз вместе со мной.

Иль обиженно прогундосил:

— Ну, вот, уже и пошутить нельзя.

Князь Юлитан рассмеялся и хлопая профессора Стюарта по плечу громко и радостно воскликнул:

— Ральф, друг мой, уходите вы от этих Всадников ко мне! Вы же видите, как к вам тут предвзято относятся.

Иль, чтобы закрыть тему, уже совершенно серьёзно сказал:

— Ну, что же, господа, я думаю, что нам не следует мешать рабочим. Пусть они разводят пожарче огонь в топках и запускают свои паровые машины, чтобы выровнять дорогу, а мы возвратимся в Артхал, красивейший из всех городов всего Ромварена. Думаю, князь Эллар, что уже через пару недель мы избавим вас от своего назойливого присутствия. Людей в нашем лагере собралось уже достаточно, а для тех юных дворян, которые захотят основать новые баронства в Великом Княжестве Счастья будут всегда наготове пассажирские дилижансы. Ну, а нам нужно как можно скорее приступать к строительству города Счастья. Князь Рейн уже определился с местом его строительства, ваше сиятельство, и я думаю, что через два года вы сможете на него взглянуть.

Князь Эллар удивлённо спросил:

— Неужели вы построите этот город так быстро, граф?

Граф де-Шорн развёл руками и с хорошо наигранной невозмутимостью ответил:

— Ваше сиятельство, тут нет ничего удивительного, ведь это будет город Всадников, то есть почти деревня, только побольше и почище, да, и построен он будет так, как строятся все большие города на Наурии, без особого затейства. Если вы хотите, то мы можем отправиться отсюда в наш лагерь и вы сможете взглянуть на макет города Счастья. Он уже готов, но я его ещё не видел.

Князь Эллар посмотрел на своего коллегу и тот слегка кивнул головой. Улыбнувшись, его сиятельство ответил:

— Хорошо, граф, мы согласны. Вы не откажете нам в удовольствии побеседовать с вами в карете?

Хотя Илю этого и не хотелось, он был просто вынужден согласиться. Они отошли от перевала на несколько сотен метров к тому месту, где стояло на большой площадке полтора десятка закрытых карет, сели в большой дилижанс, специально подготовленный для того, чтобы привезти князя Эллара и его гостя на перевал и поехали в лагерь Всадников. В нём уже собралось больше восьмидесяти тысяч приверженцев князя Рейна. Чуть ли не со всего Срединного Ромварена в него ехали тысячи людей, которые мечтали стать Всадниками и жить в Великом Княжестве Счастья. Бароны покупали своим младшим сыновьям большие фургоны и уже спаренных, но ещё не прирученных к телегам молодых молламов, снабжали их всем необходимым и позволяли отправиться с ними молодым солдатам, а ремесленники и самые зажиточные крестьяне-арендаторы отправляли с ними своих детей. В общем если бы не законы майората, которые делали всякое хозяйство неделимым, барону Рейну, уже более, как полгода, получившему из рук князя Эллара княжескую корону, можно было бы и не мечтать о том, чтобы создать в Девственных Землях своё княжество и дать баронства своим друзьям.

Лагерь князя Рейна находился в предгорьях, вдали от остальных городов Авсарии, но дорога к нему была забита повозками, среди которых очень часто можно было видеть огромные дилижансы, сопровождаемые небольшими отрядам Всадников. Они уезжали очень далеко от Авсарии, расположенной в самом центре Срединного Ромварена, чтобы завербовать в свои ряды как можно больше народа, что по большей части ни у кого не вызывало никаких возражений. Тем более, что граф де-Шорн и вслед за ним князь Рейн не гнушались принимать в свои ряды даже бандитов и быстро давали им укорот. Поэтому на дорогах стало значительно спокойнее. Радовало князей и то, что Всадники повсюду развивали новые ремёсла и учили ремесленников таким вещам, что у них дух захватывало от восторга. В лагерь князя Рейна потянулись гонцы из Западного и Восточного Ромварена, перед которыми пославшими их князьями ставилась только одна задача, присмотреться ко всему и потом доложить, можно ли и им договориться о подобных подарках.

Все четыре часа, что Иль ехал с князьями в лагерь, разговор шел всё больше о новых, ещё никому неизвестных ремёслах, которым он ещё только собирался научить ведийцев. Он поделился с ними своими планами относительно производства сельскохозяйственных машин и оба правителя добрых два часа ехали с открытыми от удивления ртами. Лишь под самый конец князь Эллар заговорил с Илем о том, что в среде высшего церковного руководства растёт недовольство тем, что он так сурово расправился с монахами из ордена святого Пурвара. Граф с улыбкой посмотрел на обоих своих собеседников и сказал:

— Господа, вообще-то это не моя, а ваша проблема, как вы будете вразумлять отцов церкви. — После небольшой паузы он вздохнул добавил — Мы никому не говорили об этом, ваши сиятельства, чтобы не возбуждать в народе ненависти к церковным иерархам, но вам я об этом расскажу. Делая обыск в покоях епископа Паисия мы нашли одну рукопись, над которой этот негодяй работал в последние годы. Поверьте мне на слово, это страшная книга. Этот мерзавец назвал её весьма занимательно, словно какой-нибудь научный труд — «Трактат о ереси и сношениях с дьяволом». В своём трактате он очень подробно описывал, какие, на его взгляд, религиозные воззрения людей, отличающиеся от традиционных, можно считать еретическими и дотошно объяснял, как именно дьявол учит людей ереси, но это полбеды, ваши сиятельства, Паисий самым обстоятельным образом описывал в своём трактате, каким пыткам нужно подвергать людей, чтобы они признались в ереси и своих сношениях с дьяволом. — Лица обоих князей выражали какое-то странное недоумение и Иль строгим голосом сказал — Вы, ваши сиятельства, похоже не поняли, что собирался сделать Паисий, который признался на допросе, что он не верит в господа нашего Дессора и был бы рад поклоняться дьяволу, но он не верит и в него. Зато он при этом сказал, что мечтал с помощью церкви подчинить своей власти весь Ромварен. Он назвал нам имена всех своих последователей в церкви и среди них есть немало высших церковных иерархов, которые, по его словам, были готовы примкнуть к нему. Нам очень повезло, что Паисий привлёк к себе наше внимание так рано, когда он ещё не сделал свой трактат достоянием церкви. Впрочем знаете, ваши сиятельства, сделай Паисий это, он тем самым добился бы только того, что мы разгромили не один монастырь, а десятки, иначе по всему Ромварену заполыхали бы костры, на которых эти чудовища, не верящие ни в Бога, ни в дьявола, стали бы тысячами сжигать ни в чём неповинных людей только ради того, чтобы взять власть в свои руки. О, князей они трогать бы не стали, они просто превратили бы вас в своих послушных слуг и творили своё зло в том числе и вашими руками. Вот и подумайте теперь, ваши сиятельства, у кого больше претензий, у некоторых иерархов церкви ко мне, или лично у меня к ним. От моей руки в деревне Привольная не пал ни один преступник, но если я узнаю о том, что кто-то из церковников захочет завершить труд Паисия, то ему точно не сдобровать. Паисию и его прихвостням я развязал язык с помощью снадобья правды, а вот их точно ждут такие пытки, которые не снились и этому мерзавцу, отправившемуся в ад, и тогда меня не остановит даже то, что Наурия уйдёт на дно. Эка невидаль, одним островом больше, одним меньше. Зато Всадники Наурии перестанут развлекаться скачками и займутся делом, приплывут к берегам Ромварена и Суотванза, высадятся и примутся учить людей новым наукам, лечить их, развивать ремёсла, прокладывать точно такие дороги, какую построил я, по обоим континентам, наводить мосты через самые широкие реки и пробивать туннели в горных хребтах. Кстати, ваше сиятельство, мы нашли ещё один короткий путь из Девственных Земель в Авсарию, но для того, чтобы люди могли ездить по этой дороге, нам придётся пробить тоннель длиной в семнадцать километров.

Тоннель, о котором упомянул Иль, как раз была та самая тема, которая интересовала обоих князей куда больше, чем какие-то книжки попов и они сразу же стали расспрашивать его о нём. Иля это так возмутило, что по прибытию в лагерь он сбагрил их обоих Рейну. Тот раскланялся перед их сиятельствами, как равный, а он довольно сухо попрощался и предложив князьям пройти в большой шатёр, беззвучно матерясь, удалился в свой дом на колёсах. Через полчаса к нему в фургон заглянул профессор Стюарт и не увидев Всадника в комнате, громко спросил:

— Не спишь?

— Нет, профессор, заходите, я просто прилёг. — Ответил Иль и моментально вскочил с кровати, покрытой мохнатой шкурой местного эквивалента тигра. Выйдя из небольшой спаленки и подойдя к столу, Иль спросил — Что-нибудь выпьете, профессор?

Ральф Стюарт кивнул головой и попросил:

— Да, плесни мне кваса. — Иль налил ему и себе их большого кувшина холодного кваса в большие глиняные кружки и спросил усталым голосом — О чём ты болтал с этими барбосами? Они что, опять клянчили себе какую-нибудь новую мануфактуру?

Иль молча кивнул головой, выпил полкружки кваса и с глубоким вздохом огорчения поделился с профессором Стюартом своими сомнениями:

— Знаете, Ральф, странные они какие-то люди. Не знаю, может быть они просто наивные, как дети, а может быть у ведийских князей совсем другие взгляды на жизнь, но я сегодня рассказал им о трактате Паисия, а они оба даже ухом не повели.

— Да, это очень странно, Иль. — Согласился профессор Стюарт и спросил — А может быть ты не сказал им о том, что последовало бы вслед его опубликованием?

Иль стукнул кулаком по столу и воскликнул:

— Да, объяснил я им это, профессор, объяснил! Вот только боюсь, что они ровным счётом ничего не поняли. У меня вообще складывается впечатление, профессор, что Веда это просто какая-то планета непуганых лохов, если говорить, конечно, о её князьях. Или те идиоты, которые переселили землян на Веду, перестарались, когда оболванивали их и ввергали в состояние первобытной дикости. Согласно последних исследований ваших учёных, профессор, стало ясно, что поступательное развитие ведийской цивилизации происходит на протяжении последних трёх с половиной тысяч лет, а они за это время только и смогли, что добраться до эпохи феодализма в его чистейшем виде, правда, на порядок более гуманного, чем в Западной Европе одиннадцатого, двенадцатого веков. В общем ведийцы развиваются медленнее, чем земляне и этот чёртов феодализм они у себя пестуют вот уже почти восемьсот лет. Я вообще не понимаю, как они перебрались с Ромварена на Суотванз и стали расселяться по нему? Не иначе, как их кто-то пинками подгонял в те далёкие времена.

Профессор Стюарт улыбнулся и сказал:

— Иль, всему этому есть очень простое объяснение, — прекрасный климат на обоих континентах, плодородные земли, а также то обстоятельство, что рельеф планеты создал очень удобные естественные границы, отделяющие одну громадную, слабохолмистую равнину от другой, а сами горные хребты, их отделяющие, не являются непреодолимой преградой. Так что на Веде самой природой были созданы все условия для крайне спокойного, поступательного развития цивилизации земледельцев, а они, Иль, как тебе это хорошо известно, являются даже большими пассионариями, чем Всадники раннего периода, но при этом не склонны к завоевательным войнам. Из-за того, что Веда обладает богатейшими природными ресурсами для развития земледелия, на ней никогда не было войн чисто экономического характера, как и не было никогда никаких Великих переселений народов, случавшихся на Земле из-за засух или наводнений. В основном ведийцы воевали только по причине династических споров, когда какой-нибудь барон восставал против своего сюзерена и изгонял его. Тогда тот обращался за помощью к соседям и восстанавливал свои попранные права, но иногда терял их окончательно, если на сторону барона вставали все остальные бароны. Так что извини, парень, но лично на мой взгляд общество на Веде находится в состоянии гармонии, а после того, как ты подкинул князю Вингебору шикарную идею относительно того, как путём пожалования дворянских титулов приблизить к себе самых богатых купцов, ремесленников, молламоводов и землепашцев и увеличить отчисления в казну в обмен на протекционизм, отношения между различными созидательными силами в обществе станут ещё более гармоничными. Ну, а вообще-то я склонен считать, что ведийцам свойственна общественная идеология Всадников периода расцвета. Естественно, что я имею ввиду русское казачество, Иль, и вашу нынешнюю идеологию. Думаю, что в своём завершенном виде идеология Всадников очень хорошо приживётся на здешней почве и именно в этом направлении нам и нужно работать.

Иль рассмеялся и воскликнул весело и насмешливо:

— Кто бы в этом сомневался, профессор! — После чего прищурился и ехидно спросил — Правда, мне помнится, что кто-то очень резко возражал против идеи интеллектуального взрыва и говорил, что в феодальное общество ни в коем случае нельзя вносить технологии времён развивающегося капитализма, мол до эпохи пара сначала нужно подвести ремесленников к созданию простейших мануфактур, а уже потом давать им паровую машину с капэде в двадцать пять процентов. Да, и против Всадников с их дурацкой привязанностью к лошадям кто-то выступал.

Профессор улыбнулся и разведя руками ответил:

— Иль, так кто же знал, что вы, Всадники, настолько дикий народ, что найдёте общий язык с ведийцами? Хотя знаешь, честно говоря я был просто поражен, когда убедился в том, что в самой обыкновенной кузнице можно изготовить такую паровую машину, которая будет развивать мощность в девяносто семь лошадиных сил и при этом окажется вполне пригодной в качестве привода для не такого уж и примитивного бульдозера. Этот твой друг, барон де-Колкс, уже разъезжает по Теврану и его окрестностям на паромобиле своей собственной конструкции. Эдак скоро дело дойдёт до того, что он и танк смастерит. — Осушив кружку с квасом, профессор Стюарт вдруг резко сменил тему разговора и сказал — Это всё хорошо, Иль, но меня вот что волнует. Три недели назад на Марс, в твою Школу прогрессоров заявилась целая делегация киарцев во главе сразу с тремя Верховными Владыками. Они, кстати, и сейчас находятся там, всё обнюхивают, суют свои носы в каждую щель и ахают, глядя на ваших огромных красновских мустангов. На первый взгляд они вроде бы всем довольны, Иль, но это же киарцы и кто знает, что у них на уме. Ты не боишься, что после Марса они заявятся на Веду и вышвырнут нас всех отсюда за то, что мы отправили на тот свет без малого две сотни монахов? От них чего угодно можно ожидать, ведь мы по сути нарушили их запрет и лишили жизни обитателей того мира, исторический ход развития которого должны ускорить.

Иль натянуто улыбнулся и пристально глядя в глаза профессора Стюарта, спокойным голосом сказал:

— Как заявятся, профессор, так и уберутся отсюда. Вы же прекрасно понимаете, что поступить по другому мы просто не могли. Что ещё мы могли сделать с Паисием и его бандой? Взять и отправить их всех на Землю? Знаете, если бы у киарцев имелось бы какое-нибудь исправительное учреждение для подобного рода негодяев, мечтающих убивать людей тысячами в угоду своим низменным желаниям, то мы бы отправили монахов к ним, но ни о чём подобном нет и речи. Мы находимся здесь в том числе и для того, профессор, чтобы ни в коем случае не допустить кровопролитных войн и если для этого потребуется, чтобы я лично, своими собственными руками задушил какого-нибудь мерзавца, то поверьте, я это сделаю и потом буду спать спокойно. — Рассмеявшись, правда, совсем не весело и делано, он добавил — Вот тут вы абсолютно правы, профессор, все Всадники Малой Степи в этом смысле слова дикари. Мы можем убивать людей глядя им в прямо в глаза, но для этого нам нужна соответствующая мотивировка. Мы всё же не садисты и не безмозглые убийцы. А на счёт киарцев я вам вот что скажу, Ральф, если бы они знали, что им делать с цивилизациями тех народов, которые почти ничем не отличаются от людей, то они либо сами отправились туда, либо нашли прогрессоров получше нас. Так что успокойтесь на этот счёт и давайте будем делать то, что считаем нужным. В конце концов нам никто не ставил никаких условий на этот счёт, а то, что прогрессорам запрещено убивать обитателей тех миров, в которых они работают, нужно рассматривать лишь с одной единственной точки зрения, — мы не должны думать о себе, что являемся властителями чьих-то судеб и в первую очередь должны думать о том, как сложатся судьбы тех людей, с которыми нас сталкивает жизнь. Пока что я могу сказать вам, профессор, что нам не в чем себя упрекнуть. Ещё ни одного человека мы не сделали преступником и негодяем. Скорее наоборот, вот уже несколько сотен бандитов с большой дороги благодаря нам бросили своё ремесло и подались во Всадники, не говоря уже о том, что мы позвали за собой сотни тысяч тех людей, которые вынуждено оказались на Веде в положении маргиналов. Да, мы сделали ещё очень мало, но и этого вполне хватает, чтобы сказать киарцам, — господа, мы прекрасно знаем, чего мы хотим и как этого можно достичь.

Профессор Стюарт усмехнулся и спросил:

— Ну, и чего же мы хотим, Всадник Иль? Поверьте, этот вопрос порой очень сильно беспокоит и меня самого.

— Как чего, профессор? — Воскликнул Иль — Сделать так, чтобы лет через пятьдесят князь Рейн смог бы войти во Дворец Владык на Киаре, отсалютовать им своей шпагой и сказать: — «Уважаемые кэл-рехвели, я прибыл сюда заявить вам о том, что Веда согласна войти в Галактический Союз вслед за Землёй, которая вывела нас на просторы галактики». А вы о чём мечтаете, Ральф?

Профессор не ответил на этот вопрос Иля. Снаружи послышался топот чьих-то ног. Кто-то поднимался по ступеням на заднюю площадку фургона. Дверь открылась, в фургон заглянул князь Рейн и весёлым, насмешливым голосом спросил:

— Господа, а вы не желаете посмотреть на макет города Счастья? Уж если спустились с гор, то сделайте над собой усилие, загляните в мой шатёр. Честное слово, я не кусаюсь.

Иль крутанул головой и настороженно спросил:

— А что, эти два деятеля уже свинтили, Рейн? Мне что-то не очень хочется продолжать разговор с ними.

Князь кивнул головой и на манер Иля ответил:

— Свинтили-свинтили, граф, посмотрели на макет, поахали, мол как же это так, я буду жить не в замке, а в самом обыкновенном доме, и заторопились в Артхал. По-моему Эллар остался доволен тем, что его город и впредь будет оставаться самым красивым, а по мне это просто чёрт знает что, а не город, все дороги в нём вымощены камнем, кругом одни кованные изгороди, моим Велеру и Вирте во всём городе даже пучка травы не нашлось. Ну, вы идёте, а то вечеринка без нас начнётся?

В большом княжеском шатре в этот вечер была действительно устроена в честь строителей шумная и весёлая вечеринка, и большинство её участников жалело только о том, что отцу Вастосу на ней так и не пришлось заголить ни одной девчонки своей нагинатой. Такие трюки этот монах проделывал только в тавернах тех городов, куда его заносила рекрутинговая деятельность. В княжеском шатре веселилось немало девушек, которые знали, что это такое танцевать под свист его нагинаты, как и знали, что обычно следовало за этим. Теперь все они были Всадницами, то есть дамами благородными пускай и не по происхождению, а благодаря обучению и тому, что умели скакать верхом на молорах ничуть не хуже своего князя. Хотя это и была званая вечеринка, на которую князь Рейн пригласил только тех своих друзей, вместе с кем он учился в Школе верховой езды, в его шатёр умудрились проникнуть несколько волонтёрок отца Вастоса.

Одна из них, высокая и гибкая красотка с роскошной гривой иссиня-чёрных волос, одетая, как и все Всадницы, в нарядное платье с очень широким подолом, в котором можно было ездить верхом, бойко стреляла глазами в сторону Иля. Последние три недели он безвылазно находился в горах, на строительстве дороги и всем было известно, что собирается отправиться туда и завтра прямо с утра. Никто из ближайшего окружения князя этому даже не удивлялся. Все прекрасно знали, как торопится граф де-Шорн поскорее завершить строительство дороги, чтобы задолго до холодов убраться из Авсарии, в которой его желали заманить буквально в каждый город, чтобы он облагодетельствовал там местных ремесленников, как будто они не получали новых ремёсел из рук его учеников и последователей. Зная характер графа, никто не удивился, когда он, поймав очередной взгляд этой ослепительной красавицы, не обращавшей никакого внимания на барона-кузнеца Жедона, с которым она пришла на вечеринку, взял со столика два бокала с красным шаргринским вином и направился к ней. Жедон, при его приближении громко рассмеялся и глядя на свою пассию воскликнул:

— Так вот в чём дело! Ну, ты и плутовка, Стазия, могла бы сразу мне сказать, что тебя интересую не я, а граф Ильхем. Ладно, красотка, я не в обиде и даже представлю тебя ему. Ваша светлость, познакомься, эта Стазия. По-моему она в тебе уже целую кучу дыр просверлила своими зелёными глазами. Стазия, это граф Ильхем де-Шорн, Всадник милостью Дессора.

Иль тут же сунул ему в руки оба бокала с вином, поклонился девушке и весёлым голосом поинтересовался:

— Стазия, откуда вы прибыли к нам?

Девушка улыбнулась и ответила, дерзко глянув на него:

— Граф, я приехала два месяца назад вместе со святым отцом Вастосом из Рахледа, но познакомилась с ним не в таверне, как все те девушки, которые ехали в его дилижансе.

— Вот и прекрасно, Стазия! — Воскликнул Жедон вручая ей бокал с вином — Вы добились своего, я познакомил вас с графом, а теперь прошу меня простить. Иль, вот твой бокал.

Иль взял из рук Жедона бокал и тот смеясь во весь голос направился через большой, круглый зал к какой-то Всаднице, стоящей возле парусиновой стены. Иль улыбнулся девушке и поднимая свой бокал спросил:

— Рахлед. Где это, Стазия? Я даже не слышал о таком городе.

Девушка отпила глоток вина и ответила:

— О, это даже не город, это рыбацкий посёлок неподалёку от Лукара, через который дважды проезжал отец Вастос. Когда он возвращался из Лукара, я попросила его, чтобы он забрал меня из этой жуткой дыры, куда я попала по воле судьбы. Говорят, граф, что вас тоже выбросило штормом на берег? Если этот так, то мы с вами почти родственники, только мой корабль не разбился о рифы, я сама сбежала с него, когда пираты, уклоняясь от шторма, подплыли слишком близко к берегу. Вообще-то мой отец не был пиратом в полном смысле этого слова, ведь он считал себя купцом, но если ему удавалось ограбить кого-нибудь, кто был слабее его, то он делал это без малейшего стеснения и зазрения совести. В один прекрасный момент я поняла, что рано или поздно всё это плохо кончится и решила сбежать и пять месяцев назад мне представился удобный случай, так что было грех им не воспользоваться и вот я оказалась здесь и общаюсь с баронами и графами.

Иль улыбнулся девушке, которая буквально несколькими фразами описала чуть ли не всю свою жизнь и спросил:

— Ну, и как вам тут? Нравится?

Та рассмеялась и сказала:

— Если честно, то немного скучновато, но мне понравились те занятия, которые с нами проводят и я даже и не ожидала, что сумею оседлать молора. Знаете, граф, я без ума от скачки на молламах и мечтаю о том дне, когда у меня появится своя пара.

Иль сразу же понял намёк и спросил:

— Так может быть прокатимся верхом, Стазия, пока ещё не начало смеркаться. Моя пара стоит неподалёку осёдланной. Думаю, что Зеба не станет возражать, если вы отважитесь сесть на неё верхом. Правда, я предупреждаю, она очень крупная мивха.

Стазия выпила вино и ставя бокал на столик, ответила:

— Ну, я тоже не отношусь к числу малышек, граф, и к тому же меня трудно чем-либо испугать. Поедемте.

Иль допил своё вино, поставил бокал и воскликнул:

— Вот и отлично, Стазия! Только давайте сначала подойдём к макету города, а то я так его ещё и не видел.

Он галантно предложил девушке руку и подошел вместе с ней к большому круглому макету, стоявшему в центре шатра. На круглой зелёной лужайке стоял квадратный в плане город, окруженный садами. В самом центре города находился квадрат, который был полностью застроен крохотными трёх и четырёхэтажными домиками, в самом центре которого находился пятиэтажный Дворец Всадников с круглым куполом, поднятый на высокий постамент со ступеньками, спускающимися на все четыре стороны. Это был, как его называли Иль и его друзья, административный и деловой центр города, вокруг которого стояли квадратики усадьб городской знати. По размеру все усадьбы в городе Счастья были одинаковы, да, и дома тоже были примерно одинакового размера и лишь отличались друг от друга своей архитектурой. Стазия не без интереса осмотрела макет и спросила:

— Граф, у меня возникло такое ощущение, словно в этом городе не будет разделения на бедных и богатых? Это так?

Иль улыбнулся девушке и сказал:

— Да, Стазия, именно так всё и будет. В каждом таком поместье, а оно только выглядит маленьким, будет жить большая и дружная семья, у которой будут все возможности для процветания и даже поместье князя Рейна, вот оно, как ты видишь, мало чем отличается от всех остальных в городе счастья.

Девушка удивлённо заморгала и спросила:

— Как это? Разве у князя Рейна не будет своего замка, огороженного высокой крепостной стеной?

Приблизившийся к ним вместе с Велиной Рейн сказал:

— Хорошим же я буду князем Всадников, если стану отгораживаться от них высокой крепостной стеной. Нет, милая Стазия, этого никогда не будет и представьте себе, я тоже не стану чураться работы у себя в саду или в поле, а может быть, как и барон Жедон де-Фаргел, выучусь какому-нибудь полезному ремеслу.

Девушка не унималась:

— Князь, но что будут делать жители вашего города Счастья, если на него нападут какие-нибудь враги? Куда вы спрячете женщин, детей и стариков?

— Какие, Всадница Стазия? — Удивился Рейн — Откуда они возьмутся в Великом Княжестве Счастья? Придут из Авсарии? Так на перевале будут стоять крепость пограничного поста, которую мы построим на месте взорванной Страж-скалы и как только наши стражи границы заметят приближающийся вооруженный отряд, они немедленно перекроют дорогу. На остальных перевалах, хотя там нет ещё никаких дорог, мы тоже поставим крепости, так что прийти к нам можно будет только с добрыми намерениями. Ну, может быть кто-то отважится напасть на нас со стороны моря, только мы ведь все Всадники, Стазия, а потому в тридцать минут сможем выставить против любого врага такую армию, что ему точно не поздоровится. К тому же много ли войск можно будет перебросить морем? Девственные Земли потому так и зовутся, что они отрезаны от всего остального Ромварена громадиной Большого Серпа, так что там нам нечего и некого бояться, а если мы все будем жить одинаково богато, то и не будем завидовать друг другу, или я не прав?

Девушка вздохнула и кивая головой ответила:

— Наверное вы правы, ваше сиятельство.

Скорчив свирепую физиономию, Иль одарил князя неласковым взглядом и вежливо поинтересовался у девушки:

— Мы продолжим дискуссию или поедем на прогулку?

Стазия рассмеялась и высказалась за прогулку:

— Нет, я не сильна в спорах!

Двадцать минут спустя они уже скакали по степи среди невысоких даже не холмов, а холмиков и как только оказались достаточно далеко от лагеря, Иль резко снизил скорость. Зобар, как только он слегка сжал его горб коленями, послушно перешел с очень быстрой рыси на медленный, короткий шаг. То же самое сделала и Зеба, для которой бег её молора был куда важнее желаний Всаднице, случайно оказавшейся в седле. Девушка, поняв, что последует за переменой темпа, улыбнулась и сказала:

— Граф, если вы намерены приударить за мной и добиться от меня взаимности, то я предпочла бы вашу спальную этому зелёному шторму. — И тут же спросила — Я наверное буду плохой Всадницей, раз предпочитаю шелковые простыни траве?

Иль, который и не думал форсировать событий, а лишь хотел поговорить с девушкой о ведийских кораблях и океанах, пожал плечами и честно признался ей:

— Большая часть всех моих любовниц предпочитала как раз заниматься любовью на траве, а не на кровати, Стазия, но раз вы предлагаете сменить обстановку, то давайте не будем торопиться ехать в лагерь. — Улыбнувшись он добавил — Я попросил принести ужин в мой домик на колёсах. — Оглянувшись вокруг, Иль вдруг сказал — А ведь вы правы. Степь в этом месте действительно похожа на море во время шторма. Стазия, расскажите мне о корабле вашего отца. Что он из себя представляет?

В течение часа девушка так подробно рассказывала Илю о большом, трёхпалубном галеоне «Морской дракон» и капитане Вирте Дар-Бефоре, что ему даже пришлось несколько раз делать над собой усилие, чтобы не заулыбаться. Из рассказа Стазии Илю стало понятно, что эта молодая, высокая, сильная, смелая и без сомнения очень мужественная девушка, которая была к тому же ещё и красавицей, прекрасно подготовилась к подобному разговору и знала чуть ли не каждого и добрых пятисот матросов её отца, чем, в принципе, и выдала себя. Теперь у него уже не оставалось почти никаких сомнений в том, что она и есть Тёмный мастер, или убийца Тёмных мастеров, но он решил довести дело до трагического финала и его то и дело охватывала какая-то весёлая жуть. Правда, Иль не был до конца уверен в том, что ему удастся переспать с собственной убийцей, но вёл дело именно к этому и вскоре они медленной рысью поскакали в лагерь.

Неподалёку от его фургона находился загон с навесом для молламов и он сначала расседлал их, привёл шерсть Зобара и Зебы в порядок, а затем задал им их самого излюбленного корма, всё-таки расставался с этой дружной и любящей парой навсегда, и только после этого помыл руки и подошел к Стазии. Впрочем вряд ли это было настоящее её имя. Было уже половина одиннадцатого, когда они вошли в большой, уютный фургон, в котором имелась даже небольшая туалетная комната с душем и именно его Иль показал девушке в первую очередь. Стазия улыбнулась и вошла в неё первой, а Всадник, чтобы усложнить Тёмному мастеру задачу, вошел вслед за ней и принялся помогать раздеваться, не забывая снимать одежду и с себя. Вскоре они вместе принимали душ, а затем вышли из-под него и Иль помог Стазии одеться в белый махровый купальный халат. За стол они сели в купальных халатах и теперь он мог не бояться, что будет отравлен, а раз так, то дело у них точно дойдёт до постели. Так оно и случилось. Через час, когда они не спеша поужинали и выпили вина, Иль подхватил девушку на руки и она не возражала, чтобы он отнёс её в свою спальную. Правда, и не выразила по этому поводу никакого особого энтузиазма, так что ему пришлось довольно долго ласкать свою убийцу, прежде чем она откликнулась на его ласки.

Далеко за полночь Иль сделал вид, что он крепко спит. Стазия, которая на поверку оказалась к тому же ещё и очень страстной и любвеобильной красавицей, поворочалась в его объятьях, а затем выскользнула из них, полежала рядом со своим любовником-графом несколько минут прислушиваясь к его ровному дыханию и бесшумно встала с кровати. Оба окна в этой спальной размером почти три на четыре метра, освещённой неярким светом ночника, были плотно зашторены, так что снаружи её никто не мог увидеть. Стазия тихонько выскользнула за дверь и бесшумно ступая по полу, покрытому толстым ковром, добралась до туалетной комнаты и принялась быстро одеваться, а когда оделась, снова вернулась в спальную Иль лежал на спине и мирно спал. Девушка улыбнулась, в её руке блеснул небольшой кинжал и она, сделав шаг к своему любовнику, чуть слышно шепнула:

— Жаль, граф, ты был наверное моим самым лучшим любовником, но я должна довести дело до конца. Извини.

С силой наклонившись, девушка одновременно нанесла удар кинжалом в сердце и закрыла ладонью своей спящей жертве рот. Иль тотчас открыл глаза и встретился взглядом со Стазией. Её глаза блестели от слёз, но моментально высохли и девушка-убийца чуть слышно сказала:

— Зря ты де дал мне возможности усыпить тебя.

В следующее мгновение по телу Иля пробежала лёгкая судорога и он умер, а девушка, выдернув окровавленный кинжал из тела, обтёрла его об простыни, спрятала за воротник под платьем на спине и принялась методично обшаривать спальную комнату, ища знаменитые меч и шашки графа де-Шорна. Их нигде не было. Не нашла она их и в гостиной, являвшейся одновременно кабинетом и столовой. Снаружи уже начало сереть и поэтому Тёмный мастер, понимая, что вести обыск дальше становится для неё смертельно опасным, направилась к выходу. Как только Стазия бесшумно спустилась со ступенек на траву, перед ней тотчас выросла фигура довольно миниатюрной по с ней Всадницы в мужской одежде, которая усмехнулась ей в лицо и тихо спросила:

— Ну, что, довольна? Такого парня пришила, а ведь могла стать по крайней мере его любовницей. Он на тебя давно уже запал, ещё в тот день, когда ты к нам приехала. Дура.

Стазия, оскорблённая этими словами, мгновенно выхватила кинжал и делая левой рукой обманное движение, хотела было вонзить его в сердце своей обидчицы, но её обе руки сделали какое-то совершенно невероятное движение и вот уже обе руки Тёмного мастера оказались крепко связаны какой-то тонкой, но очень прочной лентой, а сама она оказалась обезоружена. Моментально поняв, что она захвачена в плен, Стазия попыталась было поймать ртом воротник своего платья, в который была вшита капсула с ядом, но тут же раздался треск рвущейся ткани и всё тот же ненавистный ей голос спокойно сказал:

— Тихо, кобылка, нам с тобой ещё о многом поговорить нужно, так что не спеши на тот свет. Ты не Всадник Иль и если помрёшь, то не проснёшься завтра утром, как он.

Стазия хотела закричать, но худощавая Всадница, которая была на голову ниже неё, заткнула ей рот каким-то упругим кляпом и молниеносно завязала на затылке не только его, но ещё привязала её руки к талии прочной верёвкой, а в следующее мгновение ещё и связала Тёмному мастеру ноги, как только она попыталась пустить их вход и ударить своего врага шипом, выскакивающим из подошвы башмачка. Повалив Стазию на траву, эта странная Всадница, которая имела куда более лучшие навыки тайного рукопашного боя, чем её учителя, тихо свистнула. Из-за фургона появился высокий мужчина и спросил:

— Роза, ты её часом не того? Не грохнула?

— Боб, я что, похожа на идиотку? — Ответила Роза — Ладно, бери её за плечи, а я за ноги и понесли в фургон. Да, смотри поаккуратнее, Бобби, а то у этой красотки колючек, как у знатного кактуса. Представляешь, она меня сначала хотела зарезать, а потом уколоть шипом, выскочившим из башмачка. Тоже мне, ниндзя нашлась. Кто караул, убили вопить будет? Наши и ли пусть местные ребята сыграют побудку?

Боб, сам поднимая Стазию с травы, тихо сказал:

— А ты сама как считаешь, Роза? Я бы предпочёл пустить всё на самотёк, но с другой стороны ты же знаешь Иля, он ведь конченый псих и обидится, что его сиятельство разбудили при наличии в лагере хладного трупа, не преданного огню. Поэтому пусть уж лучше наш попяра заглянет в его фургон и заорёт дурным голосом, что какая-то зараза заколола Илюху прямо в его постели и все тотчас кинутся искать Стазию. Все же видели, как она входила в его фургон и потом он часа три раскачивался, как скаженный. Ну, а она тем временем расскажет нам всё о Тёмных мастерах и о том, какая же это сволочь заказала Иля. Кстати, как ты думаешь, она здесь одна или у неё есть сообщники?

Роза с убеждённостью в голосе ответила:

— Конечно не одна, Боб! Тут ещё находится её контролёр и уже очень скоро мы его повяжем.

Только теперь Стазия поняла, что она угодила в ловушку и что это конец для Тёмных мастеров и неё от этого почему-то сделалось на душе легче. Правда, у неё из головы всё не шли слова Розы, сказавшей о том, что она могла стать не только любовницей графа де-Шорна, который уже очень скоро, после того, как его тело предадут огню, должен проснуться. Встреча с ним её очень пугала. Стазия не знала, как взглянуть ему в глаза, ведь в них не было ни боли, ни ненависти, а лишь одна только любовь.