Во главе революции. Cверху

Глава 1

– Это попадос! Это точно попадос!

А что ещё можно было сказать, увидев в зеркало широко известное, и даже далеко не в узких кругах, лицо. Уж кого-кого, а лицо предпоследнего русского императора, не узнать было сложно. Да и все его знания, вся память им память была полностью доступна. Но вот как не прислушивался к себе, даже отголоска сущности императора не было. Но зато его память услужливо подсказало, что сегодня утро 6 января 1905 года. И что ему предстоит, буквально вот, вот, принять участие в водосвятии на реке Неве, буквально напротив Зимнего дворца. И напротив здания Биржи. Откуда, как подсказывал обе памяти сразу, его сегодня будут пытаться убить. Причём, если память императора подсказывала, что это он прочитал в предсказаниях Авеля и что до лета 1918 года ему опасаться нечего, то вот личная память подсказывала, что от картечи погибнет Романов Николай Александрович. Правда, не император, а простой городовой, хотя и полный тёзка императора. И получит ранение морской министр адмирал Авелан. А вот по царскому шатру картечь хлестанёт выше голов, собравшихся там. И только пробьёт ткань шатра над головами находящихся в нём. Но, одна из пуль, выпущенной картечи, собьёт знамя Морского корпуса. Которое должно будет находиться как раз за спиной царя.

Оставалось только принять решение что делать. Заявиться ли сразу на позицию салютной батареи. Приказать открыть затвор орудия, направленного на шатёр, и обнаружив картечный снаряд, в канале ствола, устроить разнос. Потеряв тем самым единственного свидетеля, командира расчёта орудия. Которого в реальной истории, моей истории, утром следующего дня нашли висевшим на ремне. И всё списали на то, что человек не выдержал душевных терзаний и покончил жизнь самоубийством. А в результате всё осталось так, как и было до этого. Во главе гвардии остался один дядя царя, во главе ключевого Московского военного округа остался другой, флот продолжил возглавлять третий. А у самого царя под рукой не было ни одного батальона. Вот дядя, Владимир Александрович, который, соответственно великий князь и командующий гвардии, и устроил Кровавое Воскресенье. Выпроводив, слишком дорого племянничка, в Гатчину. И стремясь, образно говоря, под предлогом подавления мятежа сменить одну линию династии, на троне, на другую. Свою. Хотя уровня последовавших событий в 1905 году не учли. Рассчитывали на бунт, а получили революцию. Да и у господ революционеров оказались свои планы, не соотнесённые с планами заговорщиков. И в результате в январскую Гатчину образца 1905 года, в отличие от февральского образца 1917 года императорского поезда, никто не приехал. Руки царю и верховному главнокомандующему двое суток никто не выкручивал. При стоящем за дверями вагона-салона караулу. Который всех и впускал, и выпускал, ну кроме собственного царя, конечно.

И значит, вопрос стоит о том, чтобы поломать составленный дядюшкой, а точнее его супругой, сценарий. По которому, русская гвардия должна была, при попустительстве мужа Марии Александрины Элизабет Элеоноры Мекленбург-Шверинской и командующего гвардией, сместить русского царя и посадить на трон одного из её сыночков. Главным кандидатом, из которых, был Кирилл Владимирович. Царь-Кирюха, в другом варианте истории. А в настоящий момент четвёртый претендент на русский трон. После больного и, честно признаемся, не дееспособного цесаревича Алексея, не желавшего править Михи, или по-домашнему Мишкина, младшего брата Николая, и последнего русского императора, своим решением погубившего Вторую… Или всё-таки Третью русскую империю. Это, если считать империю, созданную Рюриком, и которую не сумел спасти Владимир Мономах, ставший, по сути, последним императором этой первой империи. А собранную Александром Невским и его потомками, из подчинённых кочевникам из Монголии обломков первой, считать за вторую империю. А уже империю, возвеличенную Петром Великим, за третью. Но при этом, своим решением, именно решением императора, опрокинувшим всю очередь претендентов на престол, Миха дал возможность появиться следующей красной, Советской империи. Но это случиться потом. А пока следующим за ними, в очереди на русский престо, был Владимир Александрович, открывавший путь к трону своему сыночку Кирюхе. Хотя по правде говоря сам Владимир Александрович, из-за своей супруги, так и не принявшей православие, на русский престол претендовать мог чисто теоретически. Что делало Кирилла ещё ближе к трону.

При этом всё говорило, что пусти он дело на самотёк, то станет неизбежной револьверная пуля, в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге. А если он что-то начнёт менять, в одиночку, то шёлковый шарфик за милость станет, а альтернативой шарфику станут апокалипсические удары серебряными табакерками в висок. Причём удары весьма долгие и мучительные. Ведь только попав в это тело можно было осознать, всю ничтожность власти этого царя, который был буквально один, один как перст. И, у которого не было никакой опоры, совершенно никакой. Ни своей партии, ни своих прирученных чиновников, ни даже своего гвардейского подразделения. Которому можно было бы хоть немного доверять. И при этом весь дворец представлял собой клубок змей. В котором различные партии сановников проводили проанглийскую, про французскую, прогерманскую и даже проавстрийскую политику. Любую из них, но только не прорусскую. Да, да в империи, среди высшего эшелона власти были любые партии, не было только одной. Прорусской партии, совсем как перед падением Византии там были и протурецкая, и прозападная партии, не было только про византийской. И единственный, кто пытался проводить хоть какую-то прорусскую политику, был только сам царь Николай. При этом за каждой из этих прозабугорных партий, находились весьма солидные силы. Причём не только политические или финансовые, но и имелись весьма солидные военные силы. И приходилось постоянно балансировать интересами между этими силами. Стравливая их, друг с другом, не давая объединиться против него. И только благодаря этому сохранять свою жизнь.

И Николай, а к новому имени следовало привыкнуть, иначе табакерки прилетят в висок гораздо раньше, подошёл к столу и позвонил в колокольчик. Вызывая адъютанта, которому бросил, даже не поворачиваясь:

– Распорядитесь отправить в Военное Министерство мои распоряжения. Во-первых, пусть срочно вызовут в столицу лейб-гвардии Финский стрелковый батальон. Второе, так же срочно вызвать в столицу, из Смоленска, части первой пехотной дивизии. Причём первым, на это обращаю особое внимание, в столицу должен прибыть третий Нарвский полк, полковника фон Таубе. Срок прибытия полка вечер восьмого января. Так же вызвать, из Проскурова[1], тридцать шестой Ахтырский драгунский[2] полк. И подготовить переброску в столицу всей двенадцатой кавалерийской дивизии. Третье, пусть в Военном Министерстве приготовят приказ, о назначении командующим нашими войсками на Дальнем Востоке генерал-лейтенанта Линевича, с отставкой, с этой должности, генерала Куропаткина. Которого направить в распоряжение Военного Министерства. Так же необходимо приготовить сегодня, к восемнадцать часам, мою телеграфную беседу с генералом Линевичем. При этом командующим первой армией мы желаем видеть генерала Гриппенберга. И наконец, четвёртое, пусть приготовят приказ о преобразовании Южно-Уссурийского отряда в пятую армию, под командованием генерала Анисимова. Доложите мне, как только, в Военном Министерстве, будут подготовлены необходимые приказы. Ещё одно моё распоряжение касается Сахалина. Мы намеренны, снять с острова статус каторжной территории. И желаем разместить на острове, к началу лета, помимо имеющихся там подразделений ополчения и стражи, ещё и пехотную дивизию[3]. Пусть подготовят необходимые документы. Мы желаем подписать эти приказы лично и сегодня же. Выполняйте.

И как только, за адъютантом, закрылась дверь, царь направился к бару. Достал бутылку коньяка, наполнил напитком полуфунтовый бокал. Который выпил залпом, закусив долькой лимона с сахаром и тонкомолотым кофе. Оставалось только взять из стола плоскую металлическую флягу. И заполнить её напитком, пока, приятная теплота в желудке, не стала расползаться в сторону рук и головы. Заставляя первые дрожать, а вторую туманя. И потом следовало идти туда, куда идти совершенно не хотелось. Но куда царь, в силу существующих традиций, просто обязан был прийти. Несмотря ни на что.

Морской министр, адмирал Авелан находился как раз там, где и должен был находиться. Как раз на прямой линии, от салютной батареи, расположившейся напротив здания Биржи, к входу в шатёр. Где и должно было происходить водосвятие, на котором и был обязан традициями находиться царь. Рядом буквально замер стоявший в оцеплении городовой. И направив всех сопровождавших его в шатёр, с распоряжением начинать таинство, добавив, что он задержится буквально на минуту, царь остановился напротив адмирала. Как бы загораживая его от нацеленных на шатёр орудий. Одновременно буквально чувствуя, как, в некем оцепенении, замер за его спиной городовой, превратившийся подобие статуи, только живой статуи. И ответив на приветствие морского министра, царь произнёс, обращаясь к адмиралу:

– Ваше высокопревосходительство! Какая удача, что вы здесь.

– Ваше величество, вы, что-то хотели? – тут же ответил ставленник ещё одного дяди, и по совместительству великого князя и генерал-адмирала Алексея Александровича. Который, не только пользуясь безнаказанностью, запустил руку в карман флота, покупая не броненосцы, а ошейник с брильянтами, для собачки своей любовницы, Элизы Балетта, но и вовсю пользовался, что за ним стоит такая военная сила как флот. При этом адмирал, почувствовав исходящий от императора запаха перегара, не сдержался и слегка поморщился, но продолжал довольно верноподданнически смотреть на царя. Вставшего так, что он буквально загораживал морского министра от выстрела с салютной батареи. И Николай продолжил:

– Мне бы хотелось, из-за падения Порт-Артура, срочно обсудить с вами, ваше высокопревосходительство, вопросы, связанные с нашим флотом. Мы находим, что дальнейшее продвижение нашей Второй Тихоокеанской эскадры представляет для неё большую опасность. Поэтому я хочу, чтобы эскадра собралась в ближайшем безопасном месте. Где она будет защищена, в том числе и от угрозы интернирования. Это первое, ваше высокопревосходительство.

Адмирал буквально на автомате кивнул, хотя на его лице и мелькнуло удивление от одной только мысли, что царь мог заинтересоваться детальными проблемами флота, и Авелан произнёс:

– Весьма своевременное решение, ваше величество.

И Николай продолжил:

– Но, и это второе, для продолжения войны, нам необходимо усилить эту эскадру. Мы находим, что нам необходимо немедленно подготовить к отправке на Тихий океан ещё одну эскадру. В которой мы видим броненосцы "Николай I", "Ушаков", "Сенявин" и "Апраксин". А также крейсер "Владимир Мономах". Но мы находим даже эти силы совершенно недостаточные. Поэтому, мы повелеваем Морскому Министерству, рассмотреть вопрос о посыле на Дальний Восток находящихся в Средиземном море кораблей. Таких как канонерские лодки "Храбрый", "Грозящий", и находящихся в Средиземном море стационеров. Из состава Черноморского флота. Так же мы хотим, чтобы совместно с броненосцами, на Тихий океан отправились все четыре бывших башенных фрегатов.

При упоминании этих кораблей у Авелана, от удивления, расширились было глаза, он захотел, что-то было сказать, но император не дал ему даже возможности произнести возражение, тут же сказав:

– Это моя воля, ваше высокопревосходительство. Мы находим, что эти корабли понадобятся нам, на этом океане. Где и как мы ещё с вами обсудим. Но кажется, перед началом войны, было предложение направить эти корабли в состав флота Тихого Океана?

– Да, ваше величество, такие планы существовали, – согласился морской министр, – Но, от их направления на Дальний Восток было решено отказаться. Из опасения, что из-за недостаточной мореходности, эти корабли не дойдут. Да и как выяснилось, в ходе войны с японцами, боевая ценность подобных кораблей весьма посредственна.

– Мы рады, ваше высокопревосходительство, что, хотя бы в ходе войны с японцами это наконец-то выяснилось, – с нажимом в голосе ответил царь и продолжил, – И мы осознаем, что их боевая ценность, как, впрочем, и кораблей типа "Адмирал Ушаков", весьма посредственна. И эти броненосцы в линию не поставить. Но их наличие на Тихом океане позволит не отвлекать главные силы, на вспомогательные операции. И, исходя из этого, мы настаиваем на начале подготовки этих кораблей к походу. К тому же, в начале года, северная часть Индийского океана, кажется, весьма спокойна. Это так? Если да, то мы сможем позволить себе усилить наши силы на Тихом океане, и бывшими башенными фрегатами.

– Да, ваше величество, в середине зимы северная часть Индийского океана удивительно спокойное место, – согласился морской министр.

– Вот видите, ваше высокопревосходительство, – тут же продолжил Николай, – Это позволит перебросить не только крупные корабли, но и новейшие миноносцы. Типов "Циклон" и "Улучшенный Сунгари", что находятся сейчас на Средиземном море. И мы думаем, что пока корабли Второй эскадры отстаиваются в порту, нам следует обеспечить то, что бы отставшие миноносцы типа "Сокол" так же догнали бы эскадру.

– Но их техническое состояние, весьма плачевно, ваше величество, и есть опасения, что, даже преодолев Индийский океан, эти миноносцы свяжут эскадру, своими постоянными поломками, – напомнил Авелан, но царь поспешил напомнить:

– Насколько мы помним, ваше высокопревосходительство, в составе эскадры находиться плавмастерская "Камчатка". А эскадре предстоит простоять, в ожидании подкрепления, никак не менее двух, если не трёх месяцев. Так что я рассчитываю, что механизмы этих кораблей будут приведены в приличное состояние. Поэтому-то я и настаиваю на усиление наших сил всеми возможными кораблями. И если получиться, то и теми кораблями, которых противник не берёт в расчёт.

– А что вы, ваше величество, имеете в виду? – удивлённо посмотрел на царя, морской министр, – Это что за корабли?

– В первую очередь, это, конечно же "Слава", – продолжил говорить Николай, – Мы хотим видеть этот броненосец в строю к маю месяцу. Пусть и с определёнными недоделками. Как же следует поспешить с ремонтом броненосца "Александр II" и крейсеров. "Память Азова" и "Адмирал Корнилов". Помимо этого, необходимо произвести ремонт котлов на крейсерах "Дон" и "Русь". Дабы и эти крейсера смогли бы присоединиться к "Славе", при её выходе в поход. Так же мы рассчитываем на появление на Тихом океане крейсера "Рында" и минных крейсеров. Конечно же, не в качестве крейсеров. А в качестве кораблей береговой обороны. Но и это не все корабли, которые мы бы хотели видеть на Тихом океане.

– А что бы ещё хотело бы видеть, ваше величество, на Тихом океане? – и как бы ни хотел скрыть сарказм морской министр, отлично понимая, что с Балтики больше нечего посылать для войны с Японией, но тот всё-таки просочился в высказанной им фразе. Но Николаю было не этого. Он ожидал орудийного салюта, с тем выстрелом картечи и поэтому продолжил по существу вопроса:

– Нам, ваше высокопревосходительство, крайне не нравиться, что, в данных условиях, наш Черноморский флот не принимает участие в боевых действиях. Поэтому, вам, ваше высокопревосходительство, надлежит немедленно подготовить к бою и походу броненосцы "Ростислав" и "Двенадцать Апостолов". А также ускорить работы на броненосце "Потёмкин", который, мы хотим видеть, в строю нашего флота, к концу апреля. К этому же моменту надлежит подготовить к бою и походу все возможные корабли Черноморского флота. Мы бы хотели увидеть, на Тихом океане, помимо названных броненосцев, ещё и броненосцы "Три Святителя" и "Георгий Победоносец". А также минные крейсера с Черного моря, и крейсер "Память Меркурия". Который мы так же намерены использовать как корабль береговой обороны. К тому же я вижу необходимость в присоединении к этим кораблям обеих минных заградителей, находящихся в строю Черноморского флота и всех новейших миноносцев. И последнее, прибывающие из САСШ миноноски Никсона не разгружать. Оставлять на борту прибывающих пароходов, фрахтуя эти пароходы для дальнейшей доставки на Тихий океан. И последнее, чем мы хотели бы усилить наш флот, это создание трального каравана. В составе нашего Тихоокеанского флота. В качестве тральщиков морскому ведомству надлежит незамедлительно начать закупать, везде, где можно, буксиры, китобои, траулеры и прочие небольшие пароходы. Включая и яхты. И направляя их, под иностранными коммерческими флагами, во Владивосток. Надеюсь, вам, ваше высокопревосходительство, понятны мои пожелания?

– Да, ваше величество, – тут произнёс адмирал, – Я всё понял. И нахожу, ваши распоряжения весьма необходимыми и своевременными, хотя мне не совсем понятен один вопрос, с выходом наших кораблей через проливы. Насколько я знаю, султан против того, чтобы пропустить через проливы наши корабли.

Николай поморщился, но ответил:

– Мы намерены решить этот вопрос лично. Да и вы, ваше высокопревосходительство, должны хорошо знать, что порой угроза применения флота бывает важнее самого флота. Японцы узнают о наших приготовлениях и предпримут шаги. Которые я надеюсь использовать в наших интересах. Так же, исходя из этих интересов, мы хотим, чтобы был поднят и отремонтирован броненосец "Гангут". Насколько мы помним, там всё было практически готово к тому, чтобы поднять броненосец, за исключением того, что фирма, которая вела работы, запросила немного доплатить. Мы приказываем завершить работы и поднять броненосец. Который, мы, хотели бы видеть в строю нашего флота уже к лету. И ещё, мы, настоятельно обращаем внимание на необходимость ускорить работы, по переоборудованию броненосца "Пётр Великий" в учебный корабль. Мы настаиваем, что бы работы над этим кораблём были закончены так же к лету. Превратив устаревший броненосец, в защищённый бронёй корабль береговой обороны. Вооружённый, помимо всего прочего, ещё баковым и ютовым восьмидюймовыми орудиями. Корабль, который, мы, намерены, совместно с "Гангутом" использовать уже осенью.

– Понятно, ваше величество, – ответил адмирал, – Все, ваши, распоряжения будут немедленно выполнены.

Один из вопросов, которые Николай, был намерен обсудить с морским министром, был уже озвучен, но выстрела картечью всё ещё не было. И был ещё один важнейший вопрос, который следовало обсудить, причём немедленно, и царь произнёс:

– Есть ещё один вопрос, ваше высокопревосходительство, касающийся снарядов, находящихся на вооружении флота.

– Хм, а что с ними не так? – адмирал удивлённо посмотрел, на царя. Тот в ответ усмехнулся, буквально в лицо морскому министру и вернул, высказанный было ранее адмиралом, сарказм:

– Ну, если не считать, ваше высокопревосходительство, что главной военной тайной японского флота являются наши снаряды, точнее их ничтожное воздействие на противника, то всё в порядке. Или вы считаете, что может быть, что-то в порядке со снарядами, треть из которых не взрывается. А в остальных вложенного заряда пироксилина хватает только на то, чтобы выбить донце снаряда.

– Но с чего вы взяли, ваше величество? – адмирал выглядел взволнованным, – На испытаниях снаряды исправно взрывались.

– А вы проверьте это по новой, ваше высокопревосходительство, – спокойно ответил Николай, – Возьмите снаряды, которыми оснастили Вторую эскадру, кажется для снаряжения броненосца "Слава" заготовили снаряды из той же партии, вот их испытания и проведите, практической стрельбой. Как я понял, из полученных материалов, есть две версии возможных причин. Первая, из-за изменения, применяемых в трубках[4], материалов, боёк стал слишком мягким. Вторая, заключается в том, что тот воск, который заливается в отверстия для трубок, для герметизации снарядов, скорее всего флегматезирует заряд пироксилина в снаряде. Что приводит к тому, что взрывается не весь заряд. Так что я, ваше высокопревосходительство, жду доклада о результатах испытаний. И рапорта, что вы намерены, по этому поводу, предпринять. Например, есть предложения использовать для герметизации снаряда не воск, а деревянную пробку. Даю вам неделю срока.

– Есть, ваше величество, – на морского министра, который осознал, что угроза отставки встала прямо перед ним, было жалко смотреть. И император решил слегка подсластить пилюлю, произнеся:

– У вас ещё есть время всё исправить, ваше высокопревосходительство, мы рассчитываем, что Вторая эскадра вступит в бой не ранее лета. До этого времени вам надлежит провести испытания и решить вопрос со снабжением эскадры действительно хорошими снарядами. При этом обращаю внимание на один момент. В позапрошлом году в Германии начали выпуск такого взрывчатого вещества, как тринитротолуол, или если хотите тол. Закупите эту взрывчатку для снаряжения наших бомб[5]. Хотя бы по пять подобных снарядов на каждый ствол главного калибра кораблей. И есть ещё одно вещество. Называется гексоген. Как лекарство оно не очень пригодно, но вполне себе взрывается. Правда требует его флегматезировать парафином. Пусть проведут исследования…

И в этот момент стало больно. Нет, не так, стало очень, очень больно. И от толчка в спину императора бросило вперёд на адмирала. Который подхватил царя, не дав тому упасть. И только тут до всех докатился гул орудийного салюта. А вокруг раздались крики ужаса и боли. Николай инстинктивно схватил правой рукой за плечо, а левой рукой опёршись на адмирала. Смотря при этом, как рушиться вниз, сбитый картечью, флаг Морского корпуса. Что располагался прямо за царским местом. А следы от картечи пятнаю облицовку набережной и фасад Зимнего дворца. В котором со звоном, под ударами картечи, разлетаются стёкла. А прямо на него с ужасом на лице смотрел адмирал. Который, с расширяющимися от удивления глазами, смотрел на бледнеющего, буквально у него на глазах императора. А потом произнёс:

– Что с вами, ваше величество?

И увидев, как, пытающийся отдышаться от шока Николай оторвал от своего плеча руку, залитую кровью, Авелан тут же закричал:

– Врача! Государь ранен!

Но этот крик потонул в гуле орудий очередного залпа салюта и гомоне собравшейся на таинство толпы. Николай оглянулся, за его спиной лежал на снегу окровавленный городовой. Рядом были заметны ещё раненые. Но церковная служба продолжалась, как и продолжали греметь орудийные залпы салюта[6]. Император, делая глубокий вздох, перевёл взгляд на шатер и, удостоверившись, что там картечь только пробила верх шатра, не зацепив никого, из находившихся в нём. И сжав рукой плечо адмирала, в которое упирался, император произнёс заранее заготовленную фразу:

– Спасибо, Фёдор Карлович, что не позволили царю упасть. Но, в первую очередь врача ему, как-никак царя спас, – с этими словами Николай кивнул на лежащего, на льду городового, а потом, перейдя на официальный тон добавил: – Но вот вам, ваше высокопревосходительство, приказываю поднять флотские экипажи. Занять ими позицию салютной батареи и казармы Гвардейской Конно-Артиллерийской бригады. Сменить караулы, всех нижних чинов в казармы. Офицеров под домашний арест. Выполняйте.

– Есть ваше величество! – тут же, в буквальном смысле, взял под козырёк адмирал. А Николай, отпустив его, продолжил отдавать приказы. Которые обдумал, идя из Зимнего Дворца на лёд Невы:

– Врачам, оказать помощь раненым! Конвой, за мной!

И зажав рану рукой, в которую морской министр сунул свой платок, император зашагал по льду в сторону здания Биржи. В сопровождении небольшой группы из собственного конвоя и присоединившихся к ним полицейских. При этом царь достал, левой рукой, из кармана шинели металлическую фляжку с коньяком и, по мере приближения к позиции, продолжавшей стрелять, салютной батареи, несколько раз к ней приложился.

– Ну и как это понимать, господа?

После того как император зажимающий рукой свою рану, при этом на руке, от мороза, замёрзли капли крови, появился перед зданием Биржи, и произнёс эту фразу, то со всех, присутствующих там, в тот момент, можно было бы писать, как картину Ренина "Не ждали", так и картину Соловьева Льва Григорьевича "Приплыли". Пусть та картина официально и называется "Не туда заехали". А если ещё точнее говорить, то "Монахи". А как ещё могли выглядеть все они, увидев перед собой взлохмаченного, с безумным взглядом, бледного как смерть и при этом ещё и окровавленного царя. От которого, к тому же, буквально разило коньяком. А Николай обвёл взглядом буквально замерших от его слов возле своих орудий солдат и офицеров, как он понял по рыжей масти коней из первой Его Величества батареи и снова повторил:

– Ну, так всё-таки, господа, как это понимать? Что по вашему государю стреляют картечью. И бог со мной, мы, может быть, и заслужили, а вот простой народ то, за что, под картечь, попал?

– Это случайность, ваше величество, – произнёс командир Гвардейской Конно-Артиллерийской бригады полковник князь Масальский, который сумел первым совладать с растерянностью, – Не понятным образом снаряд оказался в канале ствола…

– Не понятным, господин полковник? – тут же прервал его Николай.

– Мы разберёмся, ваше величество, – тут же произнёс полковник, – Сей секунд разберёмся.

И полковник тут же построил расчёты перед орудиями, и заставил офицеров устроить допрос нижним чинам. А сам Николай, прошёлся вдоль линии орудий, оценивая куда направленно каждое орудие. Остановившись против того, орудия, что было нацелено прямо на шатёр и расчёт которого как раз распекал лично полковник Масальский. Который увидев, что царь остановился рядом и смотрит куда направлен ствол орудия, посмотрел на вытянувших во фрунт нижних чинов расчёта, сунул каждому под нос кулак. И уже обращаясь к царю, доложил:

– Никто из этих мерзавцев, не признаётся, что зарядил снаряд. Все уверяют, что был заряжен холостой заряд. Но я их в бараний рог согну мерзавцев. Они у меня всё выложат, как на духу.

Николай, жестом руки остановил полковника, а сам подошёл к стоящим в одну шеренгу солдатам и спросил:

– Заряжали снаряд?

– Ни как нет, ваше величество! – тут же хором рявкнули солдаты.

Император ещё раз внимательно всмотрелся в лицо каждому. Все солдаты были бледны, но ни один из них не отвёл взгляд, по-уставному "пожирая" глазами начальство.

– А что было заряжено? – тут же задал вопрос царь и, указав на фейерверкера, добавил, – Ты отвечай!

– Младший фейерверкер Гондарев, ваше величество! Был заряжен холостой заряд, ваше величество, – тут же ответил тот.

А Николай обвёл взглядом офицеров и спросил:

– Ну и кто из присутствующих может дать объяснения, как заряжали холостой заряд, а из пушки вылетела картечь?

– Возможно, ваше величество, снаряд остался в канале ствола после позавчерашних учебных стрельб, – произнёс командовавшей батареей капитан Давыдов.

– Вы хотите сказать, что в моей гвардии орудия после стрельб не банят? – тихо и с ледяным спокойствием спросил царь.

– Банят, ваше величество, как же не банить то, – тут же ответил князь Масальский.

Царь повернулся к ближайшему расчёту и спросил:

– Банили орудия после стрельб?

– Так точно, ваше величество, банили! – дружно раздалось в ответ.

– А они своё орудие банили? – Николай указал на провинившийся расчёт.

– Так точно, ваше величество, банили! Как есть банили! – тут же раздалось в ответ.

Николай подошёл к проштрафившемуся фейерверкеру:

– Было, что-то позавчера в канале ствола?

– Ни как нет, ничего не было! – тут же ответил тот.

Император ещё раз посмотрел гвардейцу в глаза, а потом устало опустился на лафет орудия, сделал ещё один глоток из фляжки и, обращаясь к артиллеристу, сказал:

– Ну, тогда братец доставай.

– Что доставать, ваше величество? – не понял фейерверкер.

– То, что сумел в меня вогнать, то сумей и достать, – ответил царь, осматривая стоявших перед ним офицеров, но всё так же обращаясь к нижнему чину, – Так в чём заминка, братец?

– Дык, как, ваше величество? Нечем.

Николай вытянул из ножен саблю и протянул артиллеристу:

– На, братец, ковыряй. Причём качественно ковыряй. Так, чтобы в ране ничего не осталось.

Гвардеец взял в руки саблю и в растерянности посмотрел на сидящего спиной к нему царя. И Николай заметил, что у гвардейца, трясутся руки. Поэтому сделав ещё один глоток коньяка, император протянул фляжку фейерверкеру:

– Держи, братец, сделай пару глотков, дабы руки не тряслись, потом плескани мне на рану. И доставай уже свою картечь, мочи уж нет терпеть.

А обращаясь уже, к стоявшим перед ним офицерам, царь произнёс:

– А вот от вас господа я жду объяснений, кто приказал вам, именно это орудие, в котором, случайно, после стрельб и после того как прочистили ствол, остался снаряд, случайно поставить именно на эту позицию, совершенно же случайно нацелив именно его, именно на шатёр, где должны были находиться мы. Или вы думаете, что угрозу своей семье, мы спустим вот так на самотёк?

В этот момент Николай изогнулся, ещё больше побледнел и издал короткий стон, так как распоров ему одежду клинок погрузился в его тело, доставая картечину. В голове промелькнула мысль, что "спирт, помимо того, что повышает болевой порог, хотя и не обезболивает, ещё и разжижает кровь, способствую кровотечению, надеюсь, кровь вынесет всю грязь из раны" и, выдохнув, ещё больше побледневший, Николай продолжил:

– Ну-с господа, кто начнёт объясняться, но предупреждаю сразу, мы не склонны верить, что столько случайностей способны случиться одновременно.

Царь, морщась от боли, обвёл внимательным взглядом стоявших перед ним офицеров. Который переглядывались, но никто, из них, инициативы брать в руки не собирался. И Николай, повысив голос произнёс:

– Мне долго ждать, господа, ваших разъяснений?

Одновременно пытаясь решить с какого конкретно уровня начинать выяснять. Что бы получить достоверную информацию и сделать выводы о том, благодаря кому такой выстрел стал вообще возможен. Наблюдая, как по набережной, на той стороне Невы, бежит толпа матросов с винтовками в руках. Направляясь к мосту на Васильевский остров. Но в этот момент за спиной послышался голос родного дяди Володи. Командующего и гвардией и вообще всем Петербургским военным округом, который гаркнул буквально над ухом:

– Ты что творишь, негодяй, немедленно прекратить!

И Николай буквально почувствовал, как дрогнула рука фейерверкера. Ковырявшегося остриём сабли в его ране. Что тут же вызвало новую волну боли, от которой Николай вздрогнул, зашипел и сжал рукой станину лафета, на котором сидел. Но совладав с собой и, отдышавшись, бросил Гондареву:

– Продолжай братец, только поаккуратнее.

И повернув голову царь обратился уже к вновь прибывшим, а рядом с великим князем находился ещё и британский посол Гардинг, стараясь произнести эту фразу как можно язвительнее:

– Что дорогой дядюшка, удостоверившись, что мы выжили, решили всё же добить своего непутёвого племянничка? И сделать всё, чтобы меня дорезали.

– Ники, да как ты мог о таком подумать, – наиграно произнёс Владимир Александрович, театрально вознеся вверх руки. Как будто призывая, в свидетели небо. Но в ответ услышал холодную и с выделением, как будто Николай чеканил каждое слово, отповедь, при этом, однако ликуя, в душе, что дядюшка сам сунул голову в петлю, и за ним не надо посылать:

– Как! Вы! Меня! Своего! Государя! Назвали! Соблаговолите! Ваше высокопревосходительство! Обращаться, к нам, как положено!

– Ваше величество, – тут же попытался сохранить достоинство великий князь, сообразив, что шевельни пальцем Николай пальцем, солдаты его порвут голыми руками, и никто не заступиться, – Вы ранены, пьяны, вам надо отдохнуть, успокоиться и тогда, мы этот вопрос решим в спокойной обстановке.

– Нет уж, ваше высокопревосходительство, я совершенно спокоен, и получив рану совершенно трезв, – покачал головой император, – Мы, с вами, всё будем решать тут и сейчас.

Царь окинул взглядом тех, кто пришёл с ним и высмотрев среди них одного из младших офицеров гвардейского полевого жандармского эскадрона бросил тому:

– Господин поручик, опросите присутствующих свидетелей вместо меня, после чего опросите начальника караула, в парке первого дивизиона Гвардейской конно-артиллерийской бригады. По результатам составите рапорт и доложите мне лично. А я пока побеседую с его высокопревосходительством. Ступайте господин поручик.

И переведя взгляд, на буквально багровеющего на глазах дядюшку, Николай продолжил:

– Так уж и быть дядя, вы нас убедили, мы готов принять ваши прошения об отставки, по состоянию здоровья, с должностей командующего гвардией и Петербургского военного округа. Причём оставлю вам право ношения формы. И так уж и быть, не буду лишать вас, вашего места в госсовете, не смотря на ваше болезненное состояние, дорогой дядюшка. Но вы должны будите в течении двадцати четырёх часов покинуть приделы России.

Произнося последние слова император недвусмысленно посмотрел в сторону Финляндии. Владимир Александрович проследил взглядом за племянником и набычившись произнёс:

– Я совершенно здоров.

Услышав при этом в ответ, от царя:

– А вот нам, дядюшка, кажется, что вы весьма скорбны умом. Иначе, мы, никак не можем объяснить, тот факт, что вы, ваше высокопревосходительство, продолжаете упорствовать, в своём заблуждении. В результате, которого, моя же батарея меня и расстреливает. Вот только плохо стреляет. И, что для и для нас, и для вас, как командующего нашей гвардии, наиболее прискорбно. А ведь что это за батарея. Первая Его Величества батарея. Лейб-гвардия. Что уже тогда можно говорить о других, вверенных вам, частях. Если даже в такой батарее твориться выявленный нами бардак. И после этого дядюшка, вы берёте на себя смелость, оспаривать решение своего государя? Да вы, дядюшка, точно скорбны умом. И нам кажется, что мы были слишком добры к вам. И мы склонны поступить с вами, так же как наш дед, поступили с князем Искандер. Думаю, Тобольск будет самым подходящим для вас местом. И что бы вам там не было скучно, то думаю, ваш брат Сергей сможет составить вам там компанию.

От этих слов Владимир Александрович побледнел и застыл, раскрыв рот, превратившись в подобие карпа, глотающего воздух, а Николай продолжил:

– Но у вас дядюшка, есть шанс, получить наше прощение, и отделаться простой опалой, а не ссылкой в какую ни будь глушь, с лишением принадлежности к императорской семьи[7]. Вам, предстоит убедить своего брата, и нашего дядюшку, Сергея Александровича не упорствовать и тоже написать прошения об отставки со всех постов. Членство в госсовете и мундир я за ним сохраню. Просто отправив его в опалу. Ведь он же в курсе произошедшего? Как бы его, как и вас, дядюшка, да и господина британского посланника, возле иордани не оказалось. В отличие от других представителей императорской фамилии. И не оказалось вас, в аккурат, в момент, выстрела. Не находите дядюшка, что слишком уж удачно сие вышло?

Владимир Александрович, не ожидавший подобного вопроса, непроизвольно кивнул, соглашаясь с этим заявлением, а Николай, усмехнувшись, продолжил:

– И почему это нас не удивляет, – с ухмылкой и театрально покачав головой, произнёс император, – Вот вы его, дядюшка, сами и убедите, чтобы он поступил разумно. И, тоже, так же, как и вы, составил прошения на высочайшее имя. И принял опалу. Вы всё осознали дядюшка?

– Да ваше величество, осознал, – нахмурившись, с трудом, выдавил из себя Владимир Александрович, с неприязнью наблюдая, как позицию батареи занимает не менее двух рот матросов. Под командованием своих офицеров.

– Ну вот и замечательно, дядюшка, – с деланным весельем, но чувствуя, что от потери крови слабеет, продолжил Николай, осознавая при этом, что пора заканчивать этот театр абсурда, причём одного актёра, – Поживёте несколько лет в Европе, развеетесь, а потом я вас и прощу. И вы вернётесь. А что бы вы быстрее вернулись, дядюшка, скажите, кто ещё состоял в заговоре. Министр внутренних дел князь Святополк-Мирский[8]? А то он уж больно своевременно сказался больным.

– Да, – буквально заскрежетав зубами произнёс великий князь, – Он тоже в курсе событий.

– Понятно. И мы вас больше не задерживаем, ваше высокопревосходительство, – согласился царь, про себя подумав, что никогда их больше в Россию не пустит, отметив, что уж как-то быстро и практически одновременно умерли его дяди Володя и Алексей, и махнул рукой, отпуская высокого князя, чтобы тут же добавить, обращаясь уже к британскому послу, – А вас, господин посол, мы попросим остаться. Но одну минуточку, господин посол, нам только окажут помощь.

С этими словами император обернулся, к всё так и стоявшему, у него за спиной, с саблей наголо гвардейцу. И посмотрев на того, произнёс:

– Ты братец всё, закончил?

– Да, ваше величество, – гаркнул артиллерист, снова вытянувшись по стойке смирно.

– Ну тогда останови кровь, – поёжился от озноба Николай, – И поспеши.

– Это мы быстро, это мы за раз, – артиллерист стал скидывать с себя шинель и мундир, – У меня рубаха чистая, только сегодня надел.

Царь кивнул и тоже стал освобождаться от пальто, чтобы остаться в мундире. И тут его взгляд остановился на стоявшей на лафете его фляги. И скинув пальто, Николай взял флягу, несколько раз тряхнул ею возле уха и, расслышав нужный ему звуки, открыл флягу, и плесканул себе на рану. Потом сделал пару глотков, и сказал Гондареву, который уже рвал на полосы свою рубаху:

– Подставляй, братец, руки.

После чего император плесканул тому на руки коньяк. И услышав горестный стон фейерверкера, произнёс, протягивая тому флягу:

– На, допей. И что бы руки больше не дрожали.

И царь, опустившись на лафет орудия, поднял свою саблю, одним движением вогнав её в ножны и обращаясь к Гардингу сказал:

– Ну вот и ваша очередь господин посол. Скажу честно, ваше присутствие, вблизи церемонии, нас сразу же премного удивила. Как-то до этого ни вы, ни ваши предшественники к этому мероприятию интереса не проявляли. А зная, что мой дядя большой англофил…

Но закончить император не успел. Возле него остановилась карета, из которой тут же буквально выпрыгнула императрица, только и успевшая произнести: "Ники", как увидев окровавленного мужа, тут же рухнула без чувств. Будучи подхваченная на руки одним из младших морских офицеров. Николай только вздохнул и крикнул:

– Перо, бумагу! – и обращаясь к послу Британии добавил, – Приношу вам, господин посол, свои извинения, семейные проблемы. И вам, господин посол, будет дополнительно объявлено об аудиенции. А пока я хочу написать письмо своему царственному брату Георгу. Попрошу немедленно его доставить к моему царственному брату и вашему королю.

И, обернувшись, Николай увидел, что и перо, и бумагу, ему уже доставили. И посмотрев на писаря батареи, с пером и бумагой в руках, царь спросил:

– А чернила?

– Нет их, ваше величество, замёрзли. Как есть замёрзли, – по-уставному пуча глаза ответил писарь.

– Да что бы вас, ну и бардак у меня в гвардии, на фронт вас надо, – только и произнёс Николай и обращаясь к Гондареву произнёс:

– Разбинтовывай, братец! Кровью своей царственному брату Эдварду писать будем! А то у этих, так называемых гвардейцев, не только чернила, а ещё и императрица на снегу так беззащитно мёрзнет.

И обмакнув перо, в свою кровь, русский царь вывел на листе бумаги: "Дорогой брат, Эдвард, кому-то за это придётся заплатить. И хорошо заплатить. Твой брат, Ники". Потом отдав письмо писарю, уточнив, что бы тот его запечатал сургучом, Николай посмотрел в сторону жены, которую никак не могли привести в чувство. Пока Гондарев, стал забинтовывать его по новой. Покрутил в руках окровавленное перо, а потом поджог его от лучины, которой писарь растапливал брусок сургуча. И затушив пламя, поднёс ещё дымящееся перо к носу императрицы. Заставив ту вздрогнуть и открыть глаза, произнеся при этом:

– Молчи. И едем во дворец, пока я ещё в силах стоять. А то тут всем буквально не терпится увидеть, как рухнет их государь.

Тут к царю подскочил писарь, который запечатал письмо сургучом, и Николай, за неимением печати сделал на сургуче оттиск своего большого пальца. И протянул письмо Гардингу.

– Моему царственному брату, лично в руки. Как можно срочно, – отдавая письмо произнёс Николай, накинул своё пальто и, уже обращаясь к Гондареву, добавил, – А ты что стоишь? Одевайся, ещё не хватало, что бы ты простудился, братец. И давай к кучеру. Тебе, нам, ещё в дворце помочь предстоит.

– Ники, я ничего не знал про заговор! – первое что произнёс великий князь Михаил Александрович, войдя в кабинет императора, в Зимнем Дворце. На что Николай внутренние усмехнувшись произнёс:

– А я ничего и не говорил, про заговор, Мишкин. Что, на воре шапка горит? А я даже знаю твою роль, в этом заговоре. Кстати, во всех заговорах, против меня, а ты о них будешь знать о всех, как существующих, так и будущих, у тебя только одна, единственная роль. И кстати садится я тебе не предлагаю, так что присаживайся, в ногах правды нет, а разговор у нас предстоит серьёзный.

– Одна роль? – произнес Михаил, опускаясь на стул стоящий перед столом императора.

– Конечно одна, – кивнул Николай, – Того болванчика, который будет на всё согласен, только бы не правит. А тебе бы шашку, да коня, да на линию огня. В общем брат, я хочу тебя направить на фронт. Погеройствовать. Но не одного. Я хочу развернуть Кавказскую конную бригаду генерал-майора Орбелиани в дивизию. И вот тебе брат, предстоит после этого разговора, срочно выехать на Кавказ и сформировать эту дивизию. Конечно, не сам. Мы намеренны вызвать с фронта генерал-майора Орбелиани. Что бы он и возглавил дивизию. Которую ты надеюсь лет через десять и возглавишь. А пока побудешь шефом этой дивизии.

– Ники, это ссылка? – Михаил внимательно посмотрел на брата.

– Конечно! – развёл руками Николай и улыбнувшись, добавил, – Нет. Ты волен отказаться.

Но, вспомнив, только недавно состоявшийся телеграфный разговор, с генералом Линевичем, в котором Николай поздравил генерал с должностью, добавив, что срочно ждёт генерала Куропаткина на должность командующего Петербургским военным округом. Заодно дав понять, что он настаивает на ударе по японцам всеми силами, а не третью армии, как это планировал Куропаткин. Услышав от генерала, что тот опасается, что части русской армии неохотно пойдут в атаку. Так, как солдаты ещё неплохо проявляют себя в обороне, но при этом совершенно не проявляют наступательного порыва. И встретив малейшее сопротивление, тут же прекращают атаки, и начиная перестрелку с японцами[9]. После чего Николай пообещал решить эту проблему. Направив в действующую армию как больше артиллерии, так и ударные подразделения. Добавив в окончании разговора, что генералу стоит пересмотреть главную задачу рейда отряда Мищенко. И совершать рейд не подобный набегу на Инкоу. Где противник собрал, для противодействия рейду, про который все знали уже заранее, до восьми резервных батальонов. А ударить из расчёта, чтобы попытаться уничтожить отряд генерала Акиямы. Единственное подвижное соединение японской армии. Для чего усилить отряд Мищенко пехотным полком. Оснастив этот полк, для более быстрого передвижения конским составом. А также усилить отряд пулемётами. И ещё не менее чем одним артиллерийским дивизионом. Также обеспечив их ускоренное передвижение следом за кавалерией. При этом царь оставил окончательное решение цели операции за новым командующим действующей армии. И тяжело вздохнув, Николай продолжил:

– Но насколько я знаю в нашем роду дураки через одного, подонки каждый, но вот трусов отродясь не было. Вот и хочу, чтобы ты испытал себя. Наконец-то занялся делом, а не водку пьянствовал.

– Ну спасибо брат, за столь лестную оценку, – поморщился Михаил, – моей персоны.

– А что я ещё должен сказать, если все знают твоё отношение к короне, и стремятся нанести удар по мне. Знаешь ли, что задумали наши с тобой дяди, или скажешь, что они не подонки? Они же хотели только меня напугать. Что меня ранит они даже и не рассчитывали. Они только думали, что напугают меня. И я уеду из столицы. Где начнётся шествие народа к царю. Они это шествие прикажут расстрелять. Что спровоцирует народное возмущение. А потом заявятся ко мне и под угрозой, что расправятся с моей семьёй, убедят меня отказаться от трона. Возможно, и исключив из порядка наследования Алексея. Зная, что ты с радостью откажешься от трона. И вот дядя Владимир царь. При этом собираясь ещё и подставить своих офицеров. Когда начальник караула, по приказу Владимира Александровича, вечером четвёртого числа зарядил одну пушку картечным зарядом. И в таком виде передал её своему сменщику. Подставив и его. Потом именно эту пушку поставят, на позицию, с расчётом, что выстрел именно из неё произойдёт прямо в направлении иордани[10]. Ну а потом вешают арестованного фейерверкер, как будто он совершил самоубийство. И концы в воду. И после этого скажешь, брат, что дядюшки у нас не подонки? Да каждый. Особенно если вспомнить историю с князем Искандер.

– Так там же всё понятно, – пожал плечами Михаил.

– Нет братец мой, там не всё так просто, – снова усмехнувшись произнёс Николай, – ещё древние римляне говорили, что ищи кому выгодно. Так вот, устранение Николая Константиновича, открывало дорогу, для Николая Николаевича, к тому, что именно он возглавит армию. И устраняло конкурента для Сергея Александровича. Не говоря уже про Владимира Александровича, который получал сильных союзников для себя. А, в общем, то этим самым нейтрализовались все Константиновичи. Уходя на второй план. Так что не удивлён, если в этом был замешан и наш пАпА. Поставив, благодаря этому скандалу, на ключевые позиции, в государстве, своих братьев. А вот у меня один только брат. И для тебя есть очень важная задача. Без решения, которой нам войну не выиграть.

– Это какая же задача? – Михаил внимательно посмотрел на брата.

– Я недавно разговаривал по телеграфу с генералом Линевичем, – поморщившись ответил Николай, – Он высказал опасения, что наше наступление в Маньчжурии, может и сорваться. Из-за того, что наши войска не проявляют должного рвения при наступлении. Я склонен решить эту проблему. В том числе и созданием ударных соединений. Одним из таких соединений я и рассматриваю твою дивизию. По моей задумке это будет весьма необычное соединение. Я вижу в её составе три бригады, из горских народов Кавказа.

– Мусульман? – уточнил Михаил.

– Да брат, мусульман, – согласился Николай, – Но мы соберём только добровольцев. И я исхожу из расчета, что, так как шефом дивизии будешь ты, то там соберётся офицерский состав из лучших сорвиголов, со всей империи. Помимо этого, мы намеренны включить в состав дивизии стрелковую бригаду из четырёх батальонов, оснастив их велосипедами. И насытив пулемётами. Ну и включить в состав дивизии артиллерийскую бригаду, из четырёх батарей. Так как как я намерен создать из Туркменского конно-иррегулярного дивизиона Текинский конный полк. И придать этот полк твоей дивизии. Впрочем, как и придать дивизии Дагестанский конный полк. И это будет дивизия, которая, по сути, будет мало уступать кавалерийскому корпусу. Надеюсь, летом, когда я и планируем решить проблему с японцами, ты себя покажешь Мишкин. Во всей красе.

Император посмотрел на великого князя, который усмехнулся и кивнул. А Николай продолжил:

– Ещё раз говорю, это брат не ссылка, и ты всегда сможешь посещать резиденции нашей семьи. И вообще не быть привязанным к одному месту. Но я хочу, чтобы ты уже сегодня отправился на Кавказ. У нас с тобой мало времени. И тебе предстоит роль того, кто будет толкать всех занимающихся формированием этой дивизии. Что бы они сделали это как можно скорее.

– Да понял, я, понял, – закивал головой Михаил, – Вот только все воспримут это как мою ссылку. Особенно мАмА. Думаю, она уже завтра примчится к тебе и устроит скандал.

– Ну я же говорил тебе брат, что у нас в семье все подонки, и даже я, – ехидно улыбнулся Николай, – Я очень рассчитываю, на то, что мАмА завтра заявиться и устроит скандал. А она точно заявиться, ибо я намерен изменить порядок наследования трона. По которому перед тобой будут ещё мои дочери и наша сестра Ксения. И я думаю, как ещё и поместить впереди тебя и сестрицу Ольгу. А так как мАмА, планирует править страной через твою голову, как правила через голову пАпА, то это ей не понравиться. Так как, через голову той же сестрицы Оли, она уже не поправит. Так что я ожидаю скандал, после чего мАмА уедет к родственникам в Данию. Яхту "Стрела", для неё уже в Либаве готовят. Ну а ты брат можешь вздохнуть спокойно и больше не кидаться во все тяжкие. То, что ты боялся больше всего, в виде короны на своей голове, светит теперь тебе чисто гипотетически.

– Ты отправишь её в ссылку? – удивился Михаил, – Но за что? Зачем?

– Ну так же, как и тебя, брат, – расплылся в улыбке Николай, – И да, будешь выходить, не забудь хлопнуть дверь и выругаться. Когда выйдешь. Вот так, как и тебя, я попробую, и мАмА убедить. Дабы она наконец-то послужила империи, а не такой родной и милой ей Дании. И помогла мне наказать британцев за их происки. Ну а что по этому поводу подумают другие, пусть это послужит им уроком.

– Ну если так, то ладно, тебе решать брат.

– Тогда так и сделаем, – произнёс Николай и добавил, – И, пожалуй, последнее на сегодня. У меня есть виды на твою яхту, "Зарница". Она тебе сейчас всё равно не очень-то и нужна, а у меня есть идеи её использовать как штабной корабль. Оборудовав хорошей радиостанцией. Надеюсь, ты тут не будешь против этого?

– Нет, не буду, – только и ответил великий князь, покачав головой, – Если ты считаешь это нужным, то забирай.

И было видно, что Михаил успокоился и даже повеселел, решив, что его гнев императора обошёл стороной. Причём настолько повеселел, что Николай, вспомнив прочитанный, в будущем способ, как слегка изменить слишком довольное выражение лица, встал и направился к бару. Откуда достал приготовленную по его рецепту закуску к коньяку. В виде лимона. И взяв тарелку с лимонами, поставил её перед Михаилом.

– На, съешь несколько штук. Перед тем как выйдешь от сюда.

– Это зачем? – великий князь посмотрел на царя. А тот ехидно произнёс:

– Лицо у тебя, брат, слишком довольное. Никто же не поверит, что тебя якобы в ссылку отправляют. А то я пока тут буду стараться не допустить революцию. Надо всем поломать их планы. Что бы они не смогли оппозицию мне, во дворце, собрать в одну, противостоящую мне партию. А слух, что я брата, и мАмА в ссылку отправил, должно на время спутать им планы. А там и вызванные мною войска подойдут.

На ужин, который в те времена, назывался обедом, к царскому столу были приглашены сёстры императора Ольга и Ксения. Последняя с супругом, великим князем Александром Михайловичем. Который приходился своей жене двоюродным дядей. Но это ещё было допустимо по церковным канонам. На пределе, но терпимо. Но вот родители Кирилла Владимировича и его пассии были родными братом и сестрой. И хотя разрешение на их брак Николай давать не собирался, но наверняка знал, что их это не остановит. Но пока это событие было только в перспективе. И отослав жену, сказав, что ей надо отдохнуть, после переживаний дня, со всеми детьми, как своими, так и племянниками, Николай остался с теми, с кем хотел переговорить. И первым что он произнёс, как только они остались одни, стало:

– Собрал вас, чтобы сказать, что я намерен изменить порядок престолонаследования. Установленный, в своё время, императором Павлом. В общем-то, там будет изменено всего несколько моментов. Один, из которых касается порядка наследования трона женщинами. Они будут уравнены в правах с мужчинами. И теперь наследование будет следовать по старшинству в семье.

При этом все присутствующие переглянулись, а Александр Михайлович даже подался вперёд. И Николай, внутренне усмехнувшись, продолжил:

– Да, Ксения и Ольга, теперь вы не в самом конце списка, а в его начале. Сразу после моих дочерей. Особенно при условии, что я вношу в положение, что император может устанавливать свой порядок престолонаследования. По которому ты Оля, оказываешься в этом списке перед Михаилом. Правда там будут ещё и ограничения. Которые могут смещать в порядке престолонаследования. По вероисповеданию, в том числе и супруга, по невозможности исполнять свои обязанности, будучи супругой иного монарха, по дееспособности. В случае своей болезни, или болезни детей. Так мой Алексей сразу же выпадает из списка наследников престола. А участие в этой игре моих дочерей тоже под вопросом. Я бы мог сделать ставку на Татьяну, но пока не выясниться, что она здорова, я не намерен делать ставку на неё. Остальных девочек я намерен выдать замуж в другие королевские дома. Так что мои дороги сестрёнки можете считать себя второй и третьей наследницами престола. Какая из вас будет в этом списке второй, а какая третьей, я ещё определю, своим именным рескриптом.

Сёстры удивленно смотрели на Николая, а Александр Михайлович буквально заёрзал на стуле, явно желая, что спросить. И Николай обратился к нему:

– Ты, что-то хотел узнать, Сандро?

– Да, Ники, да, а когда всё это произойдёт?

– Я отдал распоряжения приготовить необходимые документы, но оглашены они будут, как только дядя Володя и дядя Сергей покинут приделы империи и отправятся в Европу. Я опасаюсь их выступления в случае оглашения моего решения. Из заграницы им это будет сделать сложнее. Пока их возможности я оцениваю выше своих. Так как, в столице, я могу рассчитывать сейчас только на один финский гвардейский стрелковый батальон. До прибытия более-менее, достаточных сил в столицу, на которые я бы мог опереться, ещё не менее недели. К сожалению, я не могу опереться на флот, так как считаю, что генерал-адмирал связан с братьями.

– О, да, Ники! – тут же закинул удочку Сандро, который сам был контр-адмиралом и страстно желал сменить двоюродного брата с этого поста, – Если бы флот был подо мной…

– Если бы ты, был бы уже генерал-адмиралом, – кивнул головой Николай, – то моё решение о престолонаследовании было бы уже озвучено. Но пока придётся подождать. Хотя у меня есть идея, как заставить написать дядюшку прошение об отставке.

Сандро откровенно потёр руки, а потом спросил:

– Я могу узнать, что это за идея?

– Да Сандро, можешь, – согласился Николай, а потом, посмотрев на сестёр, Николай с улыбкой произнёс, – Прошу прошения Ксения и Ольга, что вам придётся поскучать, нам надо заняться государственными делами.

На что Ольга произнесла:

– Мне кажется, Ники, что если мы с сестрой наследницы, то нам необходимо быть в курсе событий.

Николай улыбнулся в ответ и сказал:

– Твоё серьёзное отношение к делу мне всегда импонировало. Но надо поговорить о делах, – после этого император вновь перевёл взгляд на Сандро. И обращаясь уже к нему сказал.

– И даже мало того, я надеюсь, что ты, Сандро, как специалист даже поприсутствуешь на испытание наших снарядов, для флота. Я намерен по результатам этих испытаний сменить генерал-адмирала нашего флота. Но, надеюсь, пока это останется нашим секретом.

– Хм, ты Ники, веришь этому священнику с "Рюрика"? – Александр Михайлович удивлённо посмотрел на Николая. Но том твёрдо произнёс в ответ:

– Я верю рапортам наших офицеров, которые с риском для жизни доставил герой России отец Алексий Оконешников. И вот то, что сказано в этих рапортах мы и проверим. И если сказанное подтвердиться, то я не пошлю Вторую Тихоокеанскую эскадру в бой. И соответственно дяде лучше будет самому написать прошение об отставки. И тут, во главе флота, мне понадобиться человек. Который, во-первых, задолго, до начала войны, предсказал сроки войны с Японией, и, во-вторых, скажу честно, мне очень импонирует сейчас концепция твоего проект броненосца "Адмирал Бутаков"[11]. Я понял, что за концепцией "только большие пушки" будущее. Поэтому я и намерен вверить флот тебе. Справишься Сандро?

– Справлюсь, – не моргнув глазом тут же ответил Александр Михайлович. Но Николай, который собирался опереться в делах на клан Михайловичей, хотя и знал, что они, в отличие от англофилов Владимировичей, были франкофилами, а не русофилами, продолжил:

– Хорошо, Сандро, хорошо. Тогда я хочу решить ещё несколько вопросов, связанных с флотом, благо эти корабли подчинены тебе, как главноначальствующему торговым мореплаванием и портами. Я говорю о крейсерах "Дон" и "Русь". Я очень рассчитываю, что ты успеешь провести ремонт их котлов и ввести эти крейсера в строй Второй Тихоокеанской эскадры. Ну и решишь вопрос с тем, чтобы хотя бы четверть снарядов для орудий главного калибра, на броненосцах этой эскадры к апрелю были заменены на снаряды с новыми типами взрывчатки. Адмиралу Авелану я уже необходимую информацию и свое повеление выдал. Если справиться, то возможно я его и оставлю министром. Кажется, он был твоим командиром, во время твоего плавания в Японию на "Рынде"?

– Да, Ники, так и было, – согласился великий князь.

– Ну так вот, Сандро, если он справиться и новые снаряды прибудут на эскадру, то быть или не быть ему морским министрам решать тебе. Тем паче, что я хочу реорганизовать работу правительства и включить в него твоего брата Николая. Я настроен, развивать в империи науку, культуру и образование и мне кажется, что именно на этой стезе твой брат[12] может быть полезен империи.

– Но его либеральные взгляды? – Сандро удивлённо посмотрел на царя.

– Я пришёл к выводу, что и их необходимо будет использовать в работе правительства, – пожал плечами Николай, – Сандро, тебе хватило ума понять, что эта война будет не маленькой и не победоносной. И ты вовремя порвал с "безобразовской кликой". Но главная цель, на которую шли, начиная эту войну, предотвратить революцию не выполнена. И революция может начаться в любой момент. Возможно, позиция твоего брата поможет нам сохранить трон. А изменения они неизбежны. Причём именно левые изменения. И, исходя именно из этого, я намерен, перестроить работу правительства. Где твоему брату Николаю отводиться роль именно символа, этих преобразований.

Император посмотрел на Сандро, отлично зная, что как только Ксения перестанет быть сестрой царя, Александр Михайлович, тут же бросит свою жену, вместе с детьми, и станет жить самостоятельно. Но при этом, не будучи дураком, признает заслуги большевиков перед Россией[13]. Хотя если признаться честно, то и сестрица Ксения, была ещё та штучка. Да и пока есть шанс, что Ксения сама станет императрицей, самый умный из клана Михайловичей, никогда её не оставит. А приложит все силы, что бы именно она стала императрицей. А значит, именно сейчас, Николаю есть резон опереться на Александра Михайловича. Особенно в тех областях, где он преуспел, например, в развитие той же авиации в России. И Николай продолжил:

– Да и ты сам понимаешь, что в настоящий момент всё развивается. И я надеюсь, что ты так же займёшься развитием в России перспективных направлений техники. Например, в развитии воздухоплавания и аэропланов. И, пожалуй, обсудим последний вопрос, которым тебе стоит заняться немедленно, а то уже довольно поздно. И мне бы заняться своей раной.

– Да, Ники, я слушаю, – тут же подался вперёд Александр Михайлович.

– Вопрос касается использования гражданских кораблей в военном деле, Сандро. Начнём с переоборудования пароходов в крейсера. Мне кажется, мы неправильно подошли, к самой концепции таких крейсеров. Делая ставку только на скорость. Надо несколько изменить концепцию. Что бы повысить эффективность их использования.

– Это как Ники? Что ты предлагаешь? – Сандро буквально подался вперёд. А Николай улыбнулся и стал предлагать своё видение крейсерской войны:

– Мне кажется, Сандро, что надо в первую очередь сделать ставку не на скорость. А на скрытность. Наши крейсера не должны ничем отличаться от других грузовых пароходов. Они должны быть на вид, такие же чумазые, ржавые, заваленные грузами. Нести какой-то невнятный, нейтральный флаг, будучи замаскированными под какое-то похожее грузовое судно из нейтралов, а то и противника. И на которое никто не должен обращать внимание. Пока над ним резко не поднимается Андреевский флаг, а груда ящиков, на палубе, не оказывается маскировкой для пушки, или аппарата для самодвижущих мин. И ничего не подозревающая дичь, внезапно оказывается захваченной хищником. Потом если судно топиться, то маскировка остаётся. Если же маскировка оказывается раскрыта, то она меняется. А вот скорость тут оказывается не критической. Главное дальность хода и маскировка.

– Хм… – Сандро нахмурился и посмотрел на Николая, – Очень интересный подход. Но при его реализации я вижу две проблемы. Первое, что может помешать, это то, что оно противоречит принятым правилам ведения войны. Второе, это сильно ударит по английский концепции свободного мореплавания, нам это не простят.

– Ну решение этих проблем я беру на себя. Как говориться если джентльмена не устраивают правила игры, то он их меняет. Прямо во время игры. Мы не джентльмены, поэтому нам сам бог велел так поступать. Нам надо прервать снабжение Японии. На тебе Сандро техническая часть. Готов взяться?

– Да, Ники, да. Сделаю, – согласился Александр Михайлович.

– Ну и тогда Сандро последний вопрос, а то и Ксения, и Ольга откровенно скучают, – Николай улыбнулся и посмотрел на сестёр, – Сейчас сестрёнки, и я вас отпущу, только несколько минут.

Николай перевёл взгляд на Сандро и сказал:

– Помимо таких крейсеров, я хочу, чтобы ты занялся переоборудованием гражданских пароходов в тральщики, и в минные заградители. А заодно и увеличил производство морских мин. К осени нам надо будет установить несколько тысяч мин. И убрать много японских. Озаботься о закупке китобоев, сейнеров, буксиров и прочих небольших пароходов, для создания трального каравана, для Второй Эскадры. Ну и нам нужны будут минные заградители. Много минных заградителей. Займись приобретением, для переоборудования в них, купцов. Ну и превращением этих купцов в минные заградители.

– Понял, Ники, понял, – тут же ответил главноначальствующий торговым мореплаванием и портами. А царь, улыбнувшись, добавил:

– Ну и хорошо, Сандро. И я очень рассчитываю, что к весне ты приготовишь, для использования и яхты. Отцовскую "Тамару", на неё необходимо установить хорошую радиостанцию и использовать её как корабль управления. Вместе с "Зарницей" Мишкина, и ещё одной яхтой, которую следует выкупить у владельцев, "Семирамидой". А то ходит под русским флагом, а в России так ни разу, ещё, и не была. Всё в европейских водах находиться. Её тоже следует переоборудовать под корабль управления. Ну и подумай о переоборудовании "Штандарта" и "Полярной Звезды". Я намерен использовать их для боевых действий. Ну и, пожалуй, забирай мою старшую сестру, и идите отдыхать. А мы с Олей ещё немного посекретничаем.

И как только за Сандро и Ксенией закрылась дверь, то Николай положил свою ладонь на ладонь Ольги и произнёс:

– У меня есть две новости, Оля. По старой русской традиции хорошая и плохая. С какой начнём?

– Давай с хорошей, Ники, – печально улыбнулась великая княгиня.

– Я даю тебе свою разрешение на развод, – произнёс Николай и почувствовал, как дрогнула рука его сестры, – Я хочу, чтобы ты была счастлива[14]. Да и я всегда был против, этого твоего брака, уступив пожеланиям мАмА. Извини, что не настоял на этом, я тогда ошибся. Сильно ошибся.

– Мы все ошиблись, – печально улыбнулась Ольга и спросила, – А плохая новость какая?

– А плохая заключается в том, что наследницей престола я бы хотел видеть тебя, – Николай посмотрел на сестру, но на её лице не дрогнул ни один мускул, и тогда он продолжил, – У нас в роду есть только три умных человека, способных предугадывать последствия своих действий. Сандро, его брат Николай и ты. Остальные ради мгновенной выгоды готовы кинуться во все тяжкие. Совершенно не заботясь о последствиях своих действий. Но, из вас троих я могу доверять только тебе.

– Ты упоминал свою дочь, Татьяну, – теперь настала очередь Ольги внимательно смотреть на брата. Который поморщился и произнёс:

– Если бы я был уверен, что она здорова, то сделал бы ставку на неё. Но женщина на троне, с безнадёжно больным ребёнком, для нас будет означать конец времён. Все её помыслы буду направленны только на одно. А нам надо срочно что-то предпринять, начать коренные преобразования, так сказать, не сумев остановить революцию, нам надо её возглавить.

– Всё так плохо, – печально улыбнулась уголками губ великая княгиня.

– Нет, сестрёнка, всё гораздо хуже, – в ответ поморщился Николай, – Я не спорю, я слишком поздно осознал исходящую для нас угрозу. К сожалению, я, в отличие от некоторых, так же умом не блещу.

При последних словах Николай посмотрел на сестру, которая в ответ только горько усмехнулась, и царь продолжил:

– Но мне стало понятно, что та заморозка, что практиковалась пАпА и мной, до этого момента, себя изжила[15]. Но если мы не может остановить безобразие, то нам его надо возглавить. К тому же если посмотреть на историю России, то самые лучшие правители, в истории России, Иван Васильевич Грозный и Пётр Алексеевич Великий, как раз и пытались совершить революции сверху. Насколько удачно это другой вопрос, оба вели затяжные войны. Но их действия без последствий не остались. Но, в отличие от меня, над ними не весел дамоклов меч в виде пяти миллионов лишних крестьянских хозяйств. На территории до Урала. А это до тридцати миллионов человек, для которых нет ни земли в деревнях, ни постоянной работы в городах.

– Тогда надо их пересилить, – тут же произнесла Ольга. На что Николай усмехнулся, опустил голову и произнёс:

– Знаешь, сестрёнка, всегда есть очевидное, лёгкое, на первый взгляд, и абсолютно не правильное решение. Куда переселить такую ораву народа? Плюс только само переселение в ту же Маньчжурию, даже без помощи в обустройстве, такого количества народа выльется в весь годовой бюджет России. Это при необходимости решить этот вопрос быстро. Так как население империи растёт по два миллиона человек ежегодно. И у нас нет возможно растягивать этот процесс даже на десятилетие, так как пользы, в этом случае, от него не будет никакой. Нам надо как-то вытягивать этих людей в города, то в городах для них нет ни работы, ни жилья. Максимум что могут, в данный момент, переварить города, это от силы два миллиона человек. При этом есть ещё одна теория как нам преобразовать наше сельское хозяйство. И которую можно охарактеризовать словосочетанием крепкий хозяин. Но все, кто на неё делает упор забывают, что в наших условиях голод, именно голод, а недород, как это принято у нас говорить, случается с периодичность раз в десяток лет. А вот именно недород имеет место с периодичностью через год. Все забывают, что у нас совсем другой климат, чем в САСШ, Аргентине или той же Европе. И крепкий хозяин, в таких условиях, будет разоряться, особенно если голодный год совпадёт с кризисом[16]. Поверь это вызовет миллионы смертей от голода. Как правильно указывает граф Толстой, Лев Николаевич, голод в России это не, когда не уродиться хлеб. Голод в России, это когда не уродиться лебеда.

– А что же тогда делать, Ники? – Ольга продолжала смотреть на брата.

– Принципиальное решение этого вопроса заключается в создании агрохолдингов, – Николай посмотрел прямо в глаза сестры, – Огромных сельхоз предприятий, использующих машинную обработку земли, научный севооборот, элитный посадочных материал, племенных животных. И мало зависящих из-за мелиорации своей земли от погодных условий. Причём, что самое интересное у нас в деревне сложилась весьма интересная ситуация.

– Это какая же, Ники?

– Видишь ли, Оля, в чём заключается большая проблема нашей деревни. Там не верят городским. Обманють, ироды городския, – исковеркал эти слова, на псевдодеревенский манер, Николай, – Но всё ещё верят царю. Это раз. Во-вторых, крестьяне, в своём большинстве, скажем так в лесной зоне Европейской части России, не хотят частного землевладения. При этом крестьяне исходят из тезиса, что земля их. И им эту землю дали цари. В виде общин. И закрепостили их уже с землёй, поэтому и освободить должны были с землёй. Так как земля их, а не помещика. Которые, ещё в 1861 году, настоящий царёв указ спрятали, и землицу при себе оставили. К тому же они хотят, иметь гарантии на голодные годы, и что бы государственной землёй распоряжалось именно общество. Выделяя наделы по едокам. И, в-третьих, эти крестьяне хотят "чёрного передала" земли. То есть, чтобы вся земля, в этом регионе, перешла в распоряжении крестьянских общин. Оставаясь при этом государственной. Тот, кто санкционирует этот "чёрного передала" станет в России не победим.

– Это вызовет войну, Ники, – покачала головой Ольга, – Многие из дворян будут недовольны подобным положением вещей. И выступят против. И в первую очередь – это наше окружение. Которое не только станет саботировать наши распоряжения, но и попытается силой отменить это передел земли. Не останавливаясь даже перед убийством.

– Любая революция, даже сверху, – ответил сестре Николай, – вызывает противодействие, контрреволюцию. Которая и начинает гражданскую войну, зовёт интервентов, развязывает террор.

– Это так ужасно, – только и произнесла Ольга, – И это всё ты хочешь взвалить на мои плечи? Спасибо, брат. А мне даже не на кого опереться.

– Ну почему же взвалить всё на твои плечи, – улыбнулся Николай, – Я отлично понимаю, что не надо давать людям, которые что-то не хотят, или не могут, это сделать приказы выполнить моё распоряжение. Поэтому то, я и собираюсь окружить себя людьми, для которых эти цели, не только приемлемы, но и желательны. И пусть они выполняют эту работу. Это-первое, что я сделаю для тебя как наследницы. А второе, это то, что я вызвал в столицу Ахтырский полк. И хочу сделать тебя шефом этого полка. Но мы с тобой разыграем спектакль, который повысит твою популярность в этом полку.

– Какой спектакль?

– По прибытию полка, ты попросишь меня дать этому полку наименование в честь генерала Давыдова и вернуть ему его историческое наименование. Я соглашусь и этот полк станет двенадцатым гусарским Ахтырским генерала Дениса Давыдова, Ея Императорского Высочества Великой Княгини Ольги Александровны полком. Парадную форму полка ты тут же обговоришь с офицерами. Хотя полк, по сути, и останется драгунским[17], и его полевая форма останется не изменой. Остальные полки, я тоже преобразую, вернув им их исторические названия и оставлю их драгунскими, по сути. Но зато парадная форма измениться. Но попрошу тебя поспеши, где-то через месяц мне очень сильно понадобиться твоя помощь и помощь твоего полка.

– Я могу узнать в чём? – Ольга снова бросила внимательный взгляд на Николая. И тот ответил:

– Я сделаю попытку переговоров с японским императором. Без посредников и без унижения, как нашей империи, так и японской. И в спектакле вокруг этого мне нужна будет помощница. И верный ей полк. Причём желательно как с древней историей, так и с богатыми воинскими традициями.

– Понятно, – протянула наследница престола, – Когда там говоришь будут испытания на полигоне морских снарядов?

– Зачем тебе это, Оля?

– Ну как наследница престола, я должна знать, чем вооружён мой флот. Или не должна?

– Спасибо сестрёнка, – только и ответил, улыбнувшись Николай.

Глава 2

Следующее утро тоже то же вышло далеко не таким умиротворённым, как оно того хотелось. Давать о себе знать и полученная рана, да и вчерашний кутёж, в одном мундире, на морозе сказался. Сложно сказать насколько помогли принятая, перед сном, крепкая настойка с перцем, да и в порядочном количестве выпитый чай, с ударными порциями лимона и мёда. В общем болело плечо и откровенно знобило. Но это было ещё терпимо, если вспомнить, что генерал Алексеев в феврале 1917 года отправился его свергать, будучи больным инфлюэнцей. И имея температуру под сорок градусов. Это же как он там умудрился так насолить людям, что свергать его шли, зная, что могут не вернуться, даже в случае успеха. Конечно, такого допустить он никак не мог. А посему командир одного из отрядов генерал Алексеев теперь отправиться преподавать в одну из военных академий. Что бы быть и под контролем, и при этом не обладать ни малейшей возможностью хоть как-то повлиять на развитие ситуации. Так что пришлось поднимать свою больную и требующую покоя тушку. Облачать её в мундир и тащиться в свой кабинет. Никто кроме него не мог остановить революции, которой что бы заполыхать, теперь могло хватить, в общем-то, такой мелочи, как кровавое Кровавого Воскресенья. Почему мелочи? Так ведь подобные расстрелы случались, до 1905 года, в России, десятками за год. Ну, может быть не такие масштабные. Но сейчас могла пролиться кровь, та самая, которая стала бы последней каплей. Ну, или пресловутой соломинкой приближающейся к спине дромадера. И надо было или срочно убирать верблюда, или отбивать соломинку. Ибо возглавлять революцию снизу и не особо то хотелось. Да и никто ему бы это не позволил. Там свои вожаки, для слишком буйных, уже имелись. Причем в достаточном, так сказать товарном количестве, количестве, а то и с избытком. Как тех, так и тех. В смысле и слишком буйных, и вожаков для них.

Революции как сверху, так и снизу, при всём том, что, в общем-то, ведут к одному и тому же, контрреволюции и обычно гражданской войне, имеют и каждая свои недостатки. Так революция сверху обычно имеет половинчатый характер, растягивает на бесконечный срок, и никогда не приводит к желаемому результату. Заканчиваясь обычно крайне негативно для страны. Но обычно вызывает малую гражданскую войну, на вроде событий в СССР 1936–1938 годов. В которой и нейтрализуют наиболее замшелых контрреволюционеров. Революция снизу же обычно отличается чрезмерной экспрессивностью. И порождает огромный беспредел, вызванный параличом силовых структур государства. И часто приводит к большой гражданской войне. Усугубляемой интервенцией. Что приводит к огромным потерям и разрушениям. Но обычно имеющая более полный характер. Со сломом всего и вся. Особенно старой элиты. Поэтому то Николай и принял решение на недопущение революции снизу. Так как нелёгкая занесла его именно в эту элиту. Но вот революцию сверху надо было начинать.

Причём времени на раскачку не то, что не было. Не было времени, даже на хоть какие-то действия. Послезавтра поп Гапон поведёт рабочих к Зимнему Дворцу. И поэтому встал царская морда и вперёд, спасать всё, что нужно спасти. А тут ещё эта война с японцами, предательство Франции, противостояние с австрийцами, при желании немцев откровенно нажиться на проблемах России. Вот там, многие почему-то были уверенны, что Россия кормила хлебом весь мир. И при этом они почему-то не хотят знать, что туже Финляндию, в составе России кормила Германия. Ну не хотели финские парни брать мусорную русскую пшеницу, причём мягких сортов, даже во время Первой Мировой войны. Предпочитая добротное, отборное, зёрнышко к зёрнышку, чистое зерно, твёрдых сортов, из Германии. И это мы ещё не вспомнили про бюджет России. Обычно, когда хотят сказать про тот, что в России всё было хорошо. И бюджет был сбалансирован все года её существования. В качестве примера приводя официальный бюджет. Со всеми его дебитами и кредитами. И там действительно всё хорошо. Красиво так. Но вот только на бумаге. В реальности у России было два бюджета. Просто бюджет, который сводился в ноль каждый год и который показывали иностранным заёмщикам, чтобы получать от них кредиты. И был ещё Особый бюджет. Который покрывал дефицит того, публичного бюджета. И который формировался за счёт займов. И тратился на долговые обязательства правительства и содержание армии. Да, да Россия не могла содержать свою армию. И содержала её в кредит, беря всё более увеличивающиеся займы. Но и уменьшить армию не могла. Что бы тут же не получить войну от соседей.

Так что куда не кинь, везде клин. А людей, на которых можно было бы положиться в окружении не было. И даже не об ближайшем окружении была речь. Тут вообще были одни лизоблюды, жаждавшие только преференций для себя лично. И которым было вообще на всё начихать, кроме как на собственные, личные интересы. И особенно было начхать, если не сказать грубее, на интересы России. Вообще, в это время, было в порядке вещей, среди царедворцев и чиновников, продавать, за "денюжку малую" интересы царя, да и России тоже, но при этом считать себя верными слугами его величества. Ожидая новых чинов и повышенного жалования. Так что опереться на окружавших его людей Николай не мог. Да и получить от них той же пресловутой табакеркой в висок было ой как легко. Картечь кстати он уже получил. Поэтому в приоритете было не допустить впредь силового подавления выступлений. Ну и окружить себя людьми, в окружении которых можно будет не держать под подушкой Браунинг. Хотя что-то в этом направлении и делалось. Уже ночью из Гельсингфорса прибыл финский лейб-гвардейский стрелковый батальон, которые занял первый этаж Зимнего дворца. Куда Николай и перебрался.

Вообще тот, предыдущий хозяин тела, Зимний дворец не очень-то и жаловал. Предпочитая ему Александровский дворец в Царском селе. Где в Александровском парке и не давал житья ни воронам, ни кошкам. Аккуратно занося в свой дневник сколько и кого конкретно он за день извёл. Но тут Николай решил воспользоваться тем, что он был ранен, да и болен и приказал остаться в Зимнем дворце. Благо найти его заговорщикам, в этом здании, было бы сложнее.

А завтра должны были начать прибывать части первой пехотной дивизии. Потом ожидалось прибытие ахтырцев. Ну а там возможно и братик успеет сформировать корпус быстрого реагирования. Не очень сильно связанный с аристократической верхушкой России. Но спешить с преобразованиями не стоило. Для начала надо было собрать штыки, на которые можно было бы и опереться. А вот потом уже искать и тех, на ком можно было бы и разместить седалище. Ведь как гласит известная мудрость, на штыки можно опереться, а во сидеть то, на них, нельзя.

При этом нельзя было сказать, что тот Николай совсем не пытался изменить ситуацию. Но, не сильно то и разбираясь в людях, Николай решил сделать ставку на "немцев". При нем, представители всяких малых народов, на вроде шведов или остзейских немцев составляли, в низших офицерских чинах, всего семнадцать процентов, а в генералитете их уже был каждый третий. Николай целенаправленно продвигал, в высшие эшелоны власти, представителей этих народов. И на замечание, что они будут служить своим историческим родинам, а не России отвечал, "что пусть они не будут сложить России, зато они будут служить мне". О том, насколько он ошибся, показала история. Когда, одни и те же офицеры, отлично себя показали в войне с Японией. А потом в войне с Германией сделали всё, чтобы Россия не победила. Когда же, в России, случился февральский переворот, то только два генерала отказались присягать Временному правительству. Генералы Келлер и Хан Нахичеванский. А все остальные нацкадры, царя Николая, разбежались по национальным квартирам. Перейдя на службу откровенным врагам России. Принимая участие в последовавших войнах, во враждебных, по отношению к России сторонах. И тут следует помнить, что непосредственно Выборгской резнёй руководил ещё один бывший русский генерал, швед по национальности, Левстрем Эрнест Лаврентьевич. Императорский гвардеец, сменивший гвардейский мундир на мундир прогерманской армии. Так что, теперь многим "немцам", предстоит застрять в своей карьере в подполковниках. Ну кроме будущего генерала Келлера, которого, не смотря на его сотрудничество с немцами в 1918 году, всё так следует приблизить к себе. А вот Хана Нахичеванского, оставшегося верным России, надо ставить на гвардию. Дав ему в заместители именно генерала Келлера.

Хотя идея с браунингами была интересна. Ведь будь в салоне, того вагона, пистолет, навряд ли генерал Рузский сумел бы выкручивать руки царю. При полном попустительстве охраны, за тонкой стенкой. Которая всех впускала и всех выпускала, кроме самого царя конечно. Просидевшего в салоне все эти дни. Вот так и подмывало спросить, с малороссийским акцентом: "ну що, сынку, помогли тебе твои немцы?" Но того Николая не чувствовалось, от слова совсем. И озадачив подчинённых изменением закона о престолонаследии, а также подготовкой ряда циркуляров, направленных на запрещение применения оружия войсками, при подавлении беспорядков, если нет непосредственной угрозы должностным лицам. Со строжайшим запрещением применения артиллерии и стрельбы залпами, по скоплению людей. Что весьма практиковалось, в Российской империи, начала двадцатого века. Кроме как при подавления вооружённого мятежа. Плюс распорядился от его имени направить приглашения на аудиенцию князю Искандер, вызывая его из Ташкента, мануфактур-советника Морозова Савву Тимофеевича, из Нижнего-Новгорода, а также великого князя Николая Михайловича, контр-адмирала Вирениуса, начальника военно-научного отдела Морского Министерства. И двух полицейских чинов. Одного действующего, товарища министра внутренних дел Дурново, Петра Николаевича. Рассчитывая назначить его министром. И отставного полицейского чина, Зубатова Сергея Васильевича. Видя его руководителем новой службы государственной безопасности. После чего послал Гондарева, у которого погоны были вновь девственно чисты, в магазин приобрести "своему высокоблагородию, у которого состоишь денщиком" несколько пистолетов фирм Браунинг и Маузер. А также, новейшие охотничьи карабины фирмы Винчестер. Рассчитывая поработать с документами гвардии, которую он оставил за собой. И теперь рассчитывал сформировать в её составе ряд технических подразделений. И помня, что генерал Линевич говорил об нежелании русских войск идти в атаку решил сформировать, в гвардейских полках, и добровольческие батальоны, батареи и эскадроны. Направив их в действующую армию, в качестве штурмовых подразделений. А вот весь Петербургский округ Николай решил на себя не брать. Доверив руководство Петербургским военным округом генералу Куропаткину. Которого срочно вызвали в столицу. Московский округ возглавил заместитель дяди Серёжи, генерал Малахов.

Однако плодотворно поработать с документами гвардии не получилось, в дверь постучался камердинер Трупп, которого, вместе с камердинером Чемодуровым, горничной императрицы Демидовой и поваром Харитоновым[18], Николай особо выделил среди слуг. Доверив только им приближаться к себе или императрице. И войдя в комнату камердинер произнёс:

– Ваше величество, прибыла ваша мама, вдовствующая императрица, Мария Фёдоровна, и просит аудиенции.

– Просит или требует? – отложив бумагу произнёс Николай и посмотрел на слугу.

На лице камердинера не дрогнул ни один мускул, но глаза выдали мысли слуги, смягчившего ситуацию:

– Просит, ваше величество.

– Хм, странно, мне казалось, что должна была требовать, – произнёс в ответ император, пытающийся оттянуть наступление крайне неприятного момента, – Ну что же проси. И пока вдовствующая императрица будет в кабинете никого сюда не пускать. Совсем никого.

Про себя подумав, что от такой напасти пистолет не спасёт, и нужно придумывать что-то другое.

Ну что же править, даже скорее править, это далеко не то, что только царствовать. Николай спокойно процарствовал до конца шестнадцатого года. Но стоило ему только попытаться начать править, как против него ополчились все те, кто считал себя "патриотами". Ведь Николай покусился на самое святое, на их доступ к бесконтрольной кормушке. Всего лишь желая сделать то, что в общем то, уже сделали правительства всех воюющих стран. Причём ещё в начале Великой войны. А именно произвести мобилизацию экономики страны, и ввести строгий государственный контроль над ценами и производством. Вот и Николай хотел всего лишь, подчинить капиталистов и помещиков жёсткому диктату государства, в целях общего блага. Но для этой категории "патриотов" – это стало угрозой для получаемых сверхприбыли на контрактах для фронта. И в результате именно высшая элитка страны и пошла на свержение монархии. В стране, где после событий 9 января 1905 года была подорвана вера в монархию. А ведь ещё философ Константин Николаевич Леонтьев, ушедший в мир иной в 1891 году, за два года до своей смерти уверял, что в России нет социальной базы для либеральных идей, а есть такая база для идей социалистических. В которых философ, в отличие от либеральных идей, видел большой творческий, созидательный потенциал. Особенно в России. И призывал, сам будучи монархистом, и для спасения монархии, возглавить действующему монарху социалистические преобразования в России. И пАпА, Александр Александрович, мог начать такие образования. Но не стал, а вот Николаю, его всесильные родственники, не дали сделать даже гораздо меньшие шаги.

И сейчас, к вечеру пятницы Николай, попивая чай после парной, чувствовал себя опустошённым, и морально и физически. И при этом понимал, что практически не продвинулся к решению стоящих проблем. Весь сегодняшний сумбурный день он был похож на лягушку бултыхающеюся в молоке. Но масла под лапками пока не чувствовалось.

Появление первой на аудиенциях мамы, вдовствующей императрицы, протоколом не определялось, но было вполне ожидаемым. И встречать её пришлось, не сидя за столом, а встав посреди комнаты. И та обрушилась на, как ей казалось непутёвого, в смысле слишком самостоятельного, то есть больше прислушивающегося к жене, а не к матери, как хотелось Марии Фёдоровне, сына.

– Ники! Ты что себе позволяешь? – как только за мАмА закрылась дверь, тут же вскричала Мария Фёдоровна, – Как ты можешь так относиться к брату и к счастью родной сестры?

– И, вам, не хворать, мАмА, – тут же ответил, сморщившись Николай, дотронувшись до плеча, а потом показательно откашлялся, – Может быть присядете, а то в ногах правды нет. И чаю?

– Нет, не хочу, – бросила в ответ Мария Фёдоровна, направившись к столу, но остановившись посмотрела на сына и произнесла, с участием в голосе:

– Болит? И у тебя инфлюация?

– Да, мАмА, да, – ответил Николай, направляясь к столу, где, взяв колокольчик, вызвал камердинера, – И болит, и по-хорошему мне бы отдохнуть, но вот благодаря вам, мне приходиться переносит инфлюацию на ногах.

– Благодаря мне? – удивилась вдовствующая императрица и проследовала к предложенному сыном стулу.

– А кому же? Кроме как благодаря вам, с пАпА. ПАпА свалил всё на своих братьев и во всё слушался вас, мАмА, – ответил, морщась, когда опускался на свой стул, Николай, – А, в результате, мои дяди набрали столько власти, что я вынужден ждать, во избежание военного мятежа, пока дядя Серёжа покинет пределы империи, дабы…

В этот момент в дверь кабинета постучали и в неё вошёл слуга, которому Николай произнёс.

– Любезный, я вас попрошу принести нам чаю. Мне с лимоном и мёдом.

Камердинер склонил голову и молча вышел. А вдовствующая императрица, посмотрев на Николая, произнесла:

– Дабы, что?

– Ну думаю вам это можно сказать, мАмА, – ответил Николай, втор гнув вдовствующую императрицу в раздумья, – бабушке в общем то без разницы, какие именно её внуки, сядут на трон. Главное, чтобы именно они возглавили империю. Так вот я хочу обнародовать изменения в акте о престолонаследовании в Российской империи. Уравнивая в правах великих князей и княгинь. Коими теперь будут являться только дети, братья и сёстры государя. Так что, по обнародованию изменений, у нас несколько измениться порядок престолонаследования. И ваша опора мАмА, братья моего батюшки не смогут реально претендовать на трон. Слишком уж далеко они окажутся. Да и будет нюанс, я намерен оставить за действующим монархом озвучивать изменение в этом порядке. Так что не удивляйтесь мАмА, если вдруг окажется, что сестрицы Ксения и Ольга, в престолонаследовании, окажутся раньше некоторых из моих же дочерей.

Мария Фёдоровна внимательно посмотрела на сына, а потом произнесла:

– Именно из-за этого ты расторгнул брак Ольги? Чем тебя, Ники, не устроил её муж? Она же была во вполне равнородном браке, за представителя нашей же династии. А то Ольга уже объявила об расторжении своего брака.

В этот момент, слуга, постучав в дверь, внёс заказанное императором и Николай, указав на стол, произнёс:

– Прошу поставьте всё на стол и можете быть свободны, любезный.

И как только когда дверь за слугой закрылась, Николай взял свою чашку, сделал глоток, чувствуя, как отпускает боль в горле и ответил:

– Брак принцессы, причём очень близкой к наследованию трона должен приносить державе большие дивиденды. Это раз. А брак сестры, ничего кроме упрочнения вашей позиции при дворе мАмА не принёс. Да и то это оказалось под сомнением. Так как муж сестрицы зелёный. Причём на столько, что сестра так и не познало женское счастье. Это два. Ну и третье, спасибо мАмА за близкородственные связи. Алексей болен, и серьёзно болен. Поэтому его как наследника престола рассматривать не стоит. Плюс не известно кто болен из моих дочерей. Что, в условиях, когда на троне должен быть мудрый, жёсткий, счастливый в браке и обладающий здоровым потомством монарх, тоже совершенно невозможно. Женщина с больным ребёнком зациклиться на этой проблеме. А это повтор сегодняшней ситуации. Когда я вынужден отправить единственного брата на Кавказ сформировать хотя бы одну воинскую часть, не связанную с другими кланами нашей семьи. И на верность, которой я бы мог положиться.

– То есть, Ники, ты хочешь сказать, что Мишкин не в опале? И отправился на Кавказ по своей воле, – вдовствующая императрица внимательно посмотрела на сына.

– А с чего ему быть в опале? – вполне искренне удивился Николай, – Я предложил брату сформировать воинскую часть, которой он в перспективе будет командовать и на которую, именно наш клан, сможет опереться. А то согласись мАмА ситуация, когда даже гвардия больше склонна подчиняться дяде Володе, а не мне, несколько противоестественна.

– Понятно, Ники, понятно, – произнесла Мария Федоровна, – И я хочу…

Но её прервал Николай:

– МАмА, здесь хочу я. Вы уже довольно нарубили дров в пользу милой вашему сердцу Дании и ваших ближайших родственников. Мне вполне хватает того, что принадлежащая им, да и вам мАмА компания, снабжает Японию для её войны против России. Но за всё надо платить или расплачиваться. В том числе и за старые ошибки.

Мария Фёдоровна посмотрела на сына и произнесла:

– Ники, ты о чём?

Николай сделал ещё несколько глотков чая. Наслаждаясь тем, как при каждом глотке боль в горле слабеет. А потом произнёс:

– Я о Норвегии, мАмА. И о том обмени, что произошёл, когда обменяли наши семейные владения в Шлезвиг-Гольштейне, на титул наследник Норвежский. Правда потом Дания умудрилась потерять и то, и то. Но формально именно я являюсь наследником, такой территории, как Норвегия. А по моей информации, в Норвегии, вот, вот, произойдут некие события, которые могут низложить там унию Швеции и Норвегии[19]. И вот вам, мАмА, предстоит убедить ваших родственников, что бы они помогли именно мне вернуть нам наше наследство. В частности, я намерен сделать так, чтобы королём или королевой Норвегии был наследник престола России. Соответственно я буду намерен помочь в решении вопроса, о возвращении Дании, нашей части сделки. Ну и ещё я, именно я, сделав своим личным владением, хочу купить Датскую Вест-Индию[20]. Коли она не стала вашим приданным мАмА. Всё равно Дания скоро получит предложение, от которого она не сможет отказаться. И продаст эти затратные для себя острова. Так вот, мАмА, я хочу, чтобы вы, хлопнув дверью, немедленно выехали в порт имени нашего пАпА, где вас уже ждёт яхта "Стрела". И предложили Дании союз. Условия я озвучил. Пора вам, мАмА подумать не только о милой вам малой родине, но и в своих внуках. Которым тоже надо будет где-то поруководить. Да и…

При этом Николай внимательно смотрел на маму, стремясь понять, согласна ли она с подобной постановкой вопроса или нет. Отлично понимая, что если человек имеет внутреннее предубеждение или что-то ему экономически не выгодно, то он будет всячески саботировать порученное ему дело. А не хотелось бы, что бы мАмА сорвала полученные ей задания. Отлично понимая свою заинтересованность в их благоприятном разрешении. Для этого он и намекнул, что на трон Норвегии сядет кто-то из её потомков. Но, лицо бывшей датской принцессы Марии Софии Фредерики Дагмар было не проницаемо. Она только спросила:

– Зачем это тебе, Ники?

– Норвегия мне нужна, для подготовки большой войны в Европе. Чуть менее года назад, Франция и Англия заключили соглашение против Германии. И теперь большая, я бы сказал великая война, которая затмит всё своими размерами, неизбежна. И у меня пока есть выбор, к кому присоединиться. К Германии, с Италией. Против Англии, Франции и Австро-Венгрии. В этом случае мне Норвегия нужна, чтобы не допустить флоты противника на Балтику. Имея базы в Северном море и оказывая поддержку флоту союзника. И при этом не ставить под удар Данию. С учётом её интересов в Германии конечно. Или же присоединиться к союзу Англии и Франции. Против уже Германии, Австро-Венгрии и Италии. В этом случае мне Норвегия нужна уже как место, где мы сможем круглогодично торговать с союзниками. Ибо за позицию Турции я ручаться не могу. Но крайне велика вероятность, что в любом случае она будет враждебна России. При этом опять Дания остаётся нейтральным государством. Но, может рассчитывать на благосклонность России, в деле восстановления контроля, над потерянными Данией территорий.

– А острова тебе, Ники, зачем? – вдовствующая императрица наконец то взяла свою чашечку и сделала глоток чая.

– Северо-Американские Соединённые Штаты, в прошлом году начали строительство Панамского канала. И нашему флоту понадобиться база, для переходов через два океана, – только и ответил Николай, посматривая на маму, с которой было ой как сложно, – Плюс я хочу заполучить личное владение, где будет руководить один из представителей нашего клана, мАмА. Ну и иметь место, куда мы сможем сбежать, в случае неудачи, чтобы не прозябать в нищете.

– Ты изменился, Ники, – произнесла Мария Фёдоровна, – Очень изменился. Откуда это?

– Если честно, то пророчество Авеля, – покривил душой Николай, – Прочитав его я понял, насколько близки мы к катастрофе. Благодаря тому, что наши беспринципные и в то же время безнаказанные родственники, довели Россию до того, что мы не можем выиграть войну с Японией. И там было, про вчерашнее покушение. И про то, что будет ранен адмирал Авелан. Которого прикроет городовой.

– И ты специально встал перед адмиралом? – Мария Фёдоровна удивлённо и даже несколько ошарашенно посмотрела на сына.

– Да, мАмА, да. Что бы моя, пролитая кровь, дала мне возможность исправить, то, что вы сделали с пАпА. И дала моральное право вернуть всю власть нашему клану. Особенно ту, которой, с вашей подачи, отец поделился с братьями. Сделав так, что последним самодержцем, в России, был мой дед. А отцу, и мне, уже пришлось делиться властью, с теми, кто за свои действия ответ держать не привык. А иначе случиться страшное. Настолько страшное, что я это хочу избежать.

– Что случиться? Это всё вздор, – бывшая датская принцесса Дагмар в упор посмотрел на Николая.

– Ты хочешь, чтобы, за американские деньги[21], меня, Мишина, Алексея расстреливали из револьверов, а твоих внучек кололи штыками… – начал было холодно и отстранённо Николай. Но Дагмар побелев лицом, вскричала:

– Такого не может быть!

– Может, мАмА, может и ты это сама понимаешь, – так же холодно и жестоко произнёс Николай, – И если ты хочешь избежать этого, а также того, чтобы ты и твои дочери, с твоими внуками, прозябали в нищете, то помоги мне избежать этого.

После чего, отпивая свой чай, стал прямо смотреть на вдовствующую императрицу. Которая сидела, прикрыв глаза рукой, а потом не отрывая руку от глаз произнесла:

– Ники, тебе не кажется, что ты слишком жесток? Ты бы мог просто приказать расстрелять всех, кто готов покуситься на нас.

– Всё население империи? Не проще ли возглавить процессы, и тем самым избежать эксцессы? МАмА, у нас и так имидж в Европе, совсем отвратительный. И я не хочу его ещё больше портить. А наоборот хочу поднять этот имидж и использовать его. И тем самым спасти нас всех, – всё так же без эмоционально продолжил Николай, – Так как, мАмА ты поможешь мне?

Мария Федоровна опустила руку от глаз, посмотрела на сына и произнесла:

– Хорошо, Ники, я вдруг поняла, как давно не была в Дании. И не видела своих родных. Когда мне можно отправиться туда.

– Чем быстрее, тем лучше, мАмА. И не забудь громко хлопнуть дверью, когда выйдешь.

Беседы же между Николаем, и сначала новым министром внутренних дел Дурново, а потом и перспективным министром народного просвещения Российской империи, великим князем Николаем Михайловичем, прошли в более конструктивной обстановке. Чем попытка сломать через колено собственную маму. По сути различия свелись лишь к тому, что министр внутренних дел простоял перед столом императора. Внимательно выслушивая пожелания того. В первую очередь касательно действий полиции, направленных на то, чтобы шествие рабочих девятого января обошлось без эксцессов. В том числе и Николай поставил задачу полицейским чинам организовывать добровольные дружины. Из собравшихся. Кому сами рабочие делегировали бы право следить, что бы в их коллективах соблюдался порядок. И что бы именно они сдавали дебоширов сотрудникам полиции. Которым рекомендовалось, без необходимости, воздерживаться от применения оружия. А больше руководить движением колон. Которые следовало направлять, так что бы они не подошли одновременно к Зимнему дворцу. А оказались бы вытянуты вдоль маршрута. А на Дворцовую площадь в первую очередь должны были попасть те, в благонадёжности которых полиция должна быть уверена. И именно они должны будут вручить петицию. А потом всем объявить, что петиция передана. А так как царь ранен, то ответ он даст позже и выборным от народа. Ещё на что обратил внимание Николай, давая инструкции Дурнового, это на то, что утренними газетами будет объявлено о запрете телесных наказаний в империи. По этом полиции вести себя корректно и применять силу только для противодействия беспорядкам или уголовным преступлениям. Второе, о чём объявят утренние газеты, станет сообщение о том, что будут прощены все недоимки по выкупным платежам. Ну и попросил найти и доставить, на аудиенцию к Николаю, к завтрашнему дню, некого Александрова. Который был регентом хора в одном из Петербургских храмов. Но в настоящий момент находиться в Бологое. Причём доставить с полным уважением. После чего Дурново отправили готовиться к воскресенью. Но такому, чтобы оно не стало Кровавым. Назначив на следующий день совещание между министерством внутренних дел и гвардией. С целью размещения гвардейских частей, для перекрытия улиц. И направления людских потоков в нужную сторону.

А вот с дядей, пусть и двоюродным, Николаем Михайловичем, это было скорее беседа. И тут следует понимать, что среди семьи Гольштейн-Готторпов, которые скрывались под брендом Романовых, существовало несколько кланов. Связанных с их прародителями. Так у Николая Павловича было несколько сыновей, Александр, Константин, Николай и Михаил. Каждый, из которых, получил толику власти и доступ к кормилу. Пока ещё в виде руля, а не в виде большой бадьи. Константин возглавил флот. Николаю досталась армия. А Михаилу артиллерия. Но, как известно племянник короля королём стать не может, так как у короля свой сын есть. Так получилось и тут. У Александра Николаевича появились своя сыновья, Александр, Владимир, Сергей, Алексей и Павел. Александр возглавил империю после отца. Бездетные Сергей и Алексей возглавили Москву и флот соответственно. Причём последний оттеснил Константина Николаевича и его отпрысков в сторону, где и судьба князя Искандер сыграла большую роль. Полностью убрав им возможностью пользоваться кормилом. Уже в смысле не что бы рулить, а в смысле, чтобы жрать. А Владимир возглавил гвардию. И именно за его спиной начались махинации по отстранению потомков брата Александра от власти. В результате сложилось несколько кланов, с различными возможностями, по влиянию на власть, в России. В первую очередь это были Владимировичи. Союзниками, которых, стали сами бездетные великие князья Сергей Александрович и Алексей Александрович. Вторым кланом по значимости стали Николаевичи, потомки Николая Николаевича старшего, ну там ещё и младший был, и их так и называли, чтобы различать. А вот кланы Павловичей, Михайловичей, за которыми осталась артиллерия, и находившихся в конце списка, по влиянию, Константиновичей, практически никакой роли в политике империи не играли. Хотя Сандро, муж Ксении, и пытался выбиться самостоятельно, но все его начинания были пресечены более влиятельными кланами. И вот теперь Николай решил, несколько пододвинув самый влиятельный клан в сторону, вознамеривался приподнять, в пику тем, кланы аутсайдеры. И вызвать борьбу между ними и более старыми чемпионами. А то тем же Михайловичам, от государственного пирога, досталась только артиллерия. При этом высшие чиновники российской империи весьма ревностно следили, что бы в их епархию великие князья не попадали. Ведь стоило только Сандро попасть в правительство, пусть и не министром, а просто главноначальствующим, как на него тут же ополчились не только представители других кланов. Но и объединились все высшие чиновники. И в результате, совместными усилиями, выжили его из правительства. Просто из-за опасения, что появление великих князей в политике ставит под угрозу их карьеры. И закроет доступ в высшие эшелоны власти.

И вот поэтому Николай, как только его тёзка и дядя появился в кабинете, тут же предложил тому присесть и приказал принести им чаю. Начав разговор издалека. Совсем издалека. С истории России, с работ своего дяди в этой области, а потом рассказал, что якобы слышал легенду о древних городах на юге Урала. Где высокие, белокожие люди, с русыми волосами варили бронзу. И что было это четыре тысячи лет. И что один такой город находиться возле высоты Аркаим. Имеющей это название ещё с тех, давних времён. Дядя заспорил, и Николай предложил ему пари. Что тот найдёт эту страну. Что там будут обнаружены боевые топоры. Те же самые, что были на вооружении белой расы, в момент, когда эта раса завоёвывала Европу. И что дядя сам удивиться от найденных материалов. И выводу, сделанному из этих находок, что именно Россия колыбель всех европейских цивилизаций. Николай Михайлович тут же стал просить деньги, на столь масштабное исследование. Особенно когда племянник высказал мысль, что для поиска городов лучше всего использовать аэростаты. Что помогут обнаруживать находящиеся в дневном переходе, дрыг от друга, города. И царь предложил Николаю Михайловичу возглавить Министерство народного просвещения Российской империи. Которое Николай, как царь, хотел видеть не только как занимающуюся одним образовательным процессом структуру. Но и ведущую целенаправленную научную деятельность организацию. Причём крайне либеральную, вплоть до того, что Николай спокойно посмотрит, если в университеты начнут принимать и девушек. О чём и следует громогласно объявить в конце весны. А количество высших учебных заведений подобных Императорскому Московскому техническому училищу[22] должно только увеличиться. Причём многократно. И что и свои изыскания Николай Михайлович сможет вести из фондов своего министерства. В общем, Николай Александрович, уговорил Николай Михайловича, подумать, возглавит ли тот министерство в новом правительстве.

Но, пожалуй, самый сложный разговор оказался с контр-адмиралом Вирениусом. Который, помимо того, что исправлял должность начальника Главного Морского Штаба, ещё и руководил военно-научным отделом этого самого штаба. И, как только адмирал доложил о своём прибытии, император произнёс:

– Проходите, ваше превосходительство, присаживайтесь. Разговор у нас будет долгий, сложный, а в ногах правды нет.

И когда контр-адмирал присел, и поднял свои глаза, на своего императора, тот продолжил:

– Вопрос касается, если так можно сказать, моего желания провести, не сколько, переговоры, сколько обмен мнениями на высшем уровне между мной и микадо. И мне нужна ваша, превосходительство, помощь и консультация. Причём если дело получиться, то к вам будут обращаться уже высокопревосходительство, и вы будите начальником Главного Морского Штаба, а не исправляющим должность. Но начну я издалека. Вовремя моего путешествия, чтобы загладить свою вину, за мою рану, от японского городового, действующий император Японии сделал подарок. Подарил меч, которому около полутысячи лет. К тому же работы одного из весьма значимых мастеров. Вы понимаете ценность этого меча? Вы же, кажется, бывали на "Витязе" в Японии?

– Да, ваше величества, я бывал в Японии и знаком с её культурой, – тут же произнёс в ответ Вирениус, – И смею вас заверить это действительно ценное для японцев и, весьма значимая для истории, особенно истории Японии, оружие. К тому же принадлежавшее императорскому дому Японии. Но я не понимаю, причём здесь это оружие и обмен вашим с микадо мнением.

– Очень хорошо, ваше превосходительство, именно об этом я и подумал, когда приглашал вас к себе, – кивнул в ответ Николай, – О значимости этого оружия для японцев. А по поводу обмена мнениями, то прошу вас мне в этом деле помочь. В принципе, ваше превосходительство, от вас многое сделать не придётся. Просто через две недели я объявлю, что в знак того, что война будет идти между нашими странами, до полного уничтожения, я уничтожу подарок императора. Допустим через месяц. Это будет выглядеть спонтанно. Я просто публично вспомню о существовании этого подарка, потребую его найти. Дам месяц сроку, на поиски. Дабы публично уничтожить этот меч.

Николай внимательно посмотрел на адмирала, тот кивнул, соглашаясь, и император продолжил:

– Вам же, ваше превосходительство, надлежит через своих агентов, возможно и военных атташе Франции или Германии, или ещё через кого то, на ваш выбор, найти того, кто сможет выйти на доверенных слуг микадо. Главное же, что бы дело осталось в тайне. Но надлежит довести до сведения императора Японии, причём до истечения срока, в две недели, когда я официально вспомню про подарок, что я жду, в России, с его предложениями, члена императорского дома Японии. В идеальном случае это могла бы быть одна из дочерей микадо. Которую мы, несомненно, примем, конечно же, под мои личные гарантии, и с полным уважением и этикетом, под видом прекрасной и смелой незнакомки. И которая, конечно же, сможет, уговорит меня, не уничтожать меч. И я верну ей это оружие. В результате получиться красивая, и надеюсь романтичная история, о смелой принцессе, и галантном и весьма просвещённом монархе. Которая позволит сохранить лицо и нам, и микадо. И в тоже время произойдёт хотя бы обменяться мнениями, между нами. Что вообще должно остаться за ширмой этой истории.

По мере, того, как Николай говорил, у невозмутимого финна ползли вверх брови, и отвисала челюсть:

– Но зачем такие сложности, ваше величество. Не проще ли было бы все вопросы решить через министра иностранных дел?

– К сожалению, ваше превосходительство, не проще. Так как операция имеет несколько слоёв, и нужна для достижения сразу множества целей. Именно поэтому я и обращаюсь для её проведения к разведке флота. Благодаря старанию нашего министерства Россия уже полсотни лет воюет одна, без союзников. И находиться под опасностью глобальной войны со всем миром. Да я, можно сказать, не доверяю собственному министерству иностранных дел, во главе с откровенным англофилом. И тут есть ещё один нюанс. Я хочу поднять международный имидж, как России, так и себя лично. Представ себя последним рыцарем Европы, причём весьма печального образа. Ну и последним слоем операции является то, что я намерен провести через проливы, для возвращения принцессы в Японию, пару броненосцев из Чёрного моря. Но все, кроме сообщения микадо о моём желании обменяться мнениями желательно оставить в тайне.

– Я понял, ваше величество, – только и произнёс финн на русской службе, постаравшись не уточнять тонкости плана, но уточнить детали и связанные с ними риски, – Вопрос как доставить посланника, ваше величество. Его же придётся везти через третьи страны. А этот срок может быть явно больше месяца.

Николай сделал вид, что задумался, а потом ответил:

– Насколько я знаю, в порт Талиенвань прибывает, снабжение, для второй японской армии. И если моя идея найдёт ответ у микадо, то посланец может прибыть туда. Оттуда добраться до Инкоу, или даже сразу прибыть, из Японии, в Инкоу. Где есть принадлежащая уже англичанам железная дорога. И там его встретят ваши агенты…

– Прошу простить меня, ваше величество, но у меня нет агентов в Инкоу, – развел руками контр-адмирал.

– Как нет агентов Инкоу, ваше превосходительство? – деланно удивился Николай, и тут же сменил тон, заговорив более казённым языком, заставив вскочить контр-адмирала, – Ставлю вам это на вид[23]. Должны быть, пусть и под видом англичан. А то и сами англичане. Который не только наблюдает за перевозками японцев. В том числе и по железной дороге из Талиенваня и Дальнего. Вербуя для этого китайцев, а то и японцев. И помимо этого ещё проводят диверсии, в порту и на железной дороге. Например, платят копеечку малую, за болты, для крепления рельсов. Вы, надеюсь, поняли мою мысль, ваше превосходительство. И присаживайтесь. Больше выговаривать я вам не собираюсь. Но жду от вас проекта по реформированию, как Главного Морского штаба, так и военно-научного отдела. У флота должны быть, как своя разведка, так и своя контрразведка. И свои диверсионные подразделения. Даю вам неделю срока, обдумать эти вопросы и сделать по ним свои предложения, а потом явитесь на аудиенцию. Мы с вами обсудим и эти вопросы. Кстати всё связанное с вопросом о посланнике докладывать немедленно.

Контр-адмирал присел свой стул и произнёс:

– Есть, ваше величество, сделаем. И как я понимаю, в дальнейшем вы предлагает, используя ту ветку английской железной дороги, что они ещё строят до Мукдена, для доставки посланника в этот город. А дальше мне надлежит доставить его по железной дороге. Но даже скорый поезд идёт довольно большой срок.

– Как только посланник окажется на нашей территории, то необходимо будет организовать для посланника литерный поезд. И как можно быстрее доставить сюда. Мне не нравится ситуация, которая сложилась в настоящий момент в Манчжурии. Сдача Порт-Артура высвободила третью японскую армию. Что составляло треть от всей японской действующей армии. И если раньше наши войска имели преимущество перед японцами, то теперь валентные силы японцев приблизительно равны нашим. И можно ожидать крупное японское наступление. Которое было невозможно буквально несколько дней назад. Возможно, этот обмен мнениями оттянет японское наступление. И позволит усилить наши войска в Манчжурии. Так что я полностью надеюсь на вас, ваше превосходительство, – Николай в упор, сурово посмотрел на контр-адмирала.

– Я всё понял, ваше величество, – тут же ответил Вирениус, – И приложу все усилия, что оправдать ваш выбор.

– Тогда ступайте, ваше превосходительство, – с этими словами Николай отпустил собеседника.

Болеть плохо. Нет, реально, болеть плохо. Особенно плохо болеть монарху, у которого на завтра намечается революция. А у монарха, видите ли, инфлюэнцея. Он, видите ли, решил в одном мундирчике, по крещенским морозам, побегать. После того как картечную пулю схлопотал. Хорошо, что ещё на излёте. Но как бы того не было, а все симптомы были на лицо. Першение, сухость и боль в глотке, общее недомогание, головная боль, боли в суставах и мышцах, повышенная температура тела. Но вот в качестве врача Николай потребовал вызвать к себе доктора медицины Императорской медико-хирургической академии Полотебнова, Алексея Герасимовича. Правда, профессор уже лет десять как был, за выслугой лет, в отставке. Но когда зовёт царь, хочешь, не хочешь, но являться надо. И поставив царю диагноз, острый тонзиллит и назначив лечение, профессор уже было собирался откланяться, но был остановлен царём. Который произнёс:

– С одной стороны болеть мне сейчас совершенно не к месту, но с другой стороны, ангина помогла нам с вами встретиться, господин профессор.

– Острый тонзиллит, – произнёс было Полотебнов, но Николай кивнул, в знак согласия и продолжил:

– Вот я и говорю, ангина обыкновенная, хорошо, что, хотя бы не воспаление лёгких. Но знаете, господин профессор, я вынужден вам попинать. Вы тридцать лет назад очень нехорошо поступили.

– Это в чём же, ваше величество, я поступил очень нехорошо? – поджал губы Полотебнев, – Да и вам нельзя, в вашем состояние, волноваться.

– Да я и не волнуюсь, – вымученно улыбнулся в ответ Николай и поспешил добавить, – И я про вашу работу, господин профессор, которые завершились статьёй "Патологические значения зелёной плесени". Ведь если бы продолжили работу и даже начали бы применение препаратов на основе этой плесени для лечения инфекционных кожных заболеваний, то думаю, буквально несколько инъекций поставили бы меня на ноги, и я бы мог более полноценно заниматься государственным управлением. Но, к сожалению, господин профессор, ни вы, ни доктор Манасен, не реализовали ваши наработки. Остановившись на достигнутом. А ведь французский врач Эрнест Дюшен, в 1897 году, подтвердил ваши наработки. При этом итальянец Бартоломелео Гозио, ещё в 1896 году, сумел выделить, из плесени, обладавшую лечебными свойствами кислоту. К сожалению, название я и со здоровым горлом не произнесу. Но я очень хочу, чтобы вы обессмертили своё имя профессор и продолжили работы в этом направлении. Если уж не вы лично, то ваши ученики точно бы завершили работы. И мы могли бы получить лекарство, способное спасти многие тысячи жизней. От той же гангрены.

– Это не так просто, ваше величество, – усмехнулся в ответ профессор, – В своё время возникли проблемы с очисткой препарата. Я его ещё мог бы применять для наружного действия. Но для внутреннего применения, получаемая концентрация была слишком мала. Да и достичь необходимой чистоты препарата, ни я, ни доктор Манасен не смогли. Мы даже, в отличие от Гозио, не смогли выделить обладающее лечебным свойством вещество.

– Мне понятны ваши замечания, господин профессор, – согласился было с доводами царь, – Но наука не стоит на месте. И то, что не смогли сделать вы, через четверть века сумели выделить. Это раз. Плюс как я, пообщавшись с химиками, понял, что если это кислота, жидкость в агрегатном состоянии, то можно превратить её в соль, которое будет уже иметь твёрдое агрегатное состояние. Сохраняя свои свойства. Ведь та же синильная кислота, продолжает быть опасной и в виде солей. Так вот изменив агрегатное состояние, нужного нам вещества, в котором его уже можно будет очистить, растворив если не в воде, то в органическом растворителе, например, в том же ацетоне, мы можем получить раствор чистого вещества. Из чего эту соль можно методом экстракции…

– Каким, каким методом? – переспросил Полотебнов.

– Экстракции, господин профессор, – повторил царь, – мне тут намедни рассказали интересный случай, произошедший в действующей армии. Так получилось, что для двигателя газогенератора воздухоплавательного парка пришлось смешать керосин со спиртом. И тут вдруг выяснилось, что нижние чины парка пьяны. Выпив этого спирта.

– Но они разве не отравились керосином, ваше величество? – врач удивлённо посмотрел на царя.

– Нет, вы знаете господин профессор, не отравились, нижние чины просто взяли ведро с дыркой в днище. Забили дырку деревянной пробкой. А потом налили полведра смеси керосина со спиртом, и добавили полведра воды. Размешали. Керосин, отдав воде спирт, всплыл наверх. И нижние чины, использовав метод экстракции, не имея даже понятия, как этот метод по-научному называется, для очистки, выбив пробку, получили необходимый им продукт.

Полотебнов рассмеялся, а потом произнёс:

– Да, ваше величество, богата наша земля самородками. Жаль, что не во благо же используют.

– Ну так и я про вас, господин профессор, и говорю, улыбнулся Николай, – Сделали открытие, я могу даже сказать, что мирового масштаба. И остановились, на полпути. А продолжили бы работы в этом направлении. Экстрагировав соль нужной нам кислоты любым эфиром. Той же "грушевой эссенцией" например.

– Хм, ваше величество, – задумался профессор, а ведь так можно будет и концентрацию активного вещества поднять. Одно плохо, подобное исследование надо вести в хорошо оборудованных лабораториях. И сами по себе они будут не дёшевы.

– Вот поэтому то, господин профессор, – Николай перешёл на официальный тон речи, – я прошу вас вернуться на службу. И создать, а потом и возглавить Российский Имперский Университет Микробиологии. Причём именно Имперский, а не императорский. Финансирование я вам положу из своих средств. И лично государю будите по тратам и достигнутым результатам отчитываться. Согласны?

– Да, ваше величество, – произнёс, тут же поднявшийся со стула, Полотебнов, – Приложу все свои усилия, чтобы оправдать доверие.

– Конечно приложите, господин профессор, – усмехнулся Николай, – Этот наш разговор всё одно должен был состояться. Возьмите учеников, очень рекомендую сына вашего учителя, доктора Боткина, привлечь. Как он из действующей армии вернётся. Ну и пригласите, в свой новый университет, Гозио с Дюшеном. Кажется, каждого из них, у себя, на своей исторической родине, ни того, ни того должным образом не оценили. Пусть Россия станет для них новой родиной. Где они и поработают на благо человечества. Но есть ещё один не маловажный вопрос господин профессор. Точнее два.

Произнося последние слова, Николай позволил себе улыбнуться.

– Это, какие вопросы, ваше величество? – произнёс Полотебнов, внимательно посмотрев на царя. А тот снова улыбнувшись, произнёс:

– Господин профессор, если уж мы вместе будет работать на величие России, как говориться, да возвеличиться Россия, да сгинут наши имена, то думаю вам, ко мне, можно обращаться просто, Николай Александрович.

Полотебнов усмехнулся и ответил:

– И тогда и вы обращайтесь ко мне просто Алексей Герасимович. А что за второй вопрос?

Лицо Николая тут же приняло серьёзное выражение, и он ответил:

– Я, Алексей Герасимович, очень ваш прошу сделать две вещи. Первая, сделать всё так, чтобы приоритет России, в этом изобретении никто, и никогда, даже не мог подумать оспорить. А то любят в насмешку говорить, что Россия родина слонов. А второе заключается в том, что вы должны всё сделать так, чтобы за границей как можно дольше не могли повторить результат ваших исследований. И как человек, который будет оплачивать их, я на этом пункте настаиваю особо. Нет, я не собираюсь наживаться на страданиях. Красный Крест, для своих операций будет получать препарат на льготных условиях. Но я хочу, чтобы это лекарство прочно ассоциировалось с Россией. Вы меня понимаете Алексей Герасимович?

– Да, Николай Александрович.

– Тогда с богом. Жду вас через неделю, как государь, с вашими предложениями по организации университета. Ну и приблизительной сметой, что необходимо закупить. И ещё надеюсь, что завтра вы меня посетите, как доктор.

Болеть в начале двадцатого века, это далеко не то что бы болеть в начале двадцать первого. Это не выпил шипучку, что снимет все симптомы недомогания, брызнув на воспалённое горло чем-то из баллончика, что тут же сняло болевые ощущения, и может, и дальше вести практически не ограниченную жизнь. Болезнь в начала века это было серьёзно. И её надо было превозмогать. Хотя обезболивающие препараты и имелись. В основном на основе наркотических веществ. И приём таких обезболивающих препаратов приводил к быстрому привыканию. Плодя многочисленных кокаинистов и морфинистов. Причём эти наркотики, в то время ещё и считались стимулирующими препаратами. Да что уж говорить, если даже "Кока-Кола" первоначально была не освежающим напитком, а медицинским препаратом, созданным для того, чтобы снять привыкание, у своего создателя, от обезболивающих препаратов. И первоначально продавалась, как настойка, в аптеках.

Не смотря на то что столица была полна слухами, о том, что царь болен, и не выйдет к шествию к Зимнему Дворцу организаторы всё равно готовили это шествие. Возлагая на него большие, и не только политические, но и личные надежды. И Николай понимал, что его появление грозит ему опасностью попасть под обстрел боевиков эсеров. А не выйти означало то, что японцы называют "потерять лицо". И означала потерю веры в царя. С последующим отходом большей части крестьянства от монархической идеи. И потерю весьма большого влияния идеи монархии среди рабочих. Нельзя было пускать и вожаков шествия во дворец. Так как это сразу же подняло бы их авторитет, в глазах рабочих, на недостижимую высоту[24]. И поэтому, как только за профессором Полотебновым закрылась дверь, Николай потребовал принести мундир. Пусть министр внутренних дел и командующий гвардейского корпуса князь Васильчиков Сергей Илларионович, по приказу Николая, начали совещание без него. Но узнать, до чего там они договорились. Плюс совещания никто не отменял. А Николай вызывал во дворец всё руководство флота кроме генерал-адмирала, но пригласив Сандро. А также пригласил руководство армии и гвардии. К сожалению прибытие в столицу третьего Нарвского полка и его командира полковника фон Таубе ожидалось только вечером. Хотя приказ полку и его командиру немедленно же прибыть к Зимнему дворцу был уже телеграфирован.

Но жизнь вносит в планы свои коррективы. Как оказалось, Министр Дурново не зря ел свой хлеб. Александров, который даже не успел ещё взять себе этот псевдоним, был найден и срочно доставлен в Зимний Дворец. И приказав переодеть молодого человека в приличный костюм, Николай выслушал общее решение Дурново и Васильчикова. В общем утвердил его, уточнив что позиции непосредственно перед Зимним Дворцом будет занимать Нарвский полк. А охрану непосредственно дворца осуществлять лейб-гвардейский Финский стрелковый батальон. При этом Дурново получил новые распоряжения. Направленных на то, чтобы не допустить межнациональных конфликтов в Баку[25]. Для чего полностью исключить использование для подавления беспорядков солдат местных национальностей. А наводнить регион русскими полицейскими. Командировав их в этот город. Но при этом, в обязательном порядке, постараться выявить и арестовать боевиков националистических партий. Как армянских, так и каспийских татар, как тогда называли азербайджанцев. Хотя последние и показывали лояльность власти. В отличие от армян. По этому генералу от кавалерии Накашидзе надлежало, не пресечь действия армянских боевиков, столкнув их с татарским населением, а поступить полностью наоборот. Исключив малейшее участив, в конфликте армянских боевиков с властью, татарского населения. Огородив при этом от татар и самих армян. Стараясь максимально не затрагивать мирное население, любой концессии. При этом выйти на священников армянской церкви обратив их внимание на положение их единоверцев в Турции. И сообщить, что в планах младотурок значиться совершить геноцид не турецкого населения Турции. В том числе и армянского. И в этом Россия готова помочь армянам сохранить жизни. Плюс сообщить, что армянской церкви будут возвращено конфискованное у неё имущество. Армянская церковь на территории России будет уравнена в правах с православной церковью. И армянам разрешат открыть свои школы. И приказав Васильчикову явиться на вечерние совещание, Николай, отпустив министра и князя направился в свой кабинет. Куда и приказал направить Александрова.

Которого, ошалевшего от всего происходящего, буквально втолкнули в кабинет царя. Но царь не стал, живьём есть молодого человека. Которому и было только двадцать один год от роду. А вместо этого, назвав его подающим надежды композитором Николай протянул Александрову стихи, несколько изменённого гимна будущей Российской Федерации. Придав им более имперскую, а не союзную направленность. При этом слегка покривив душой, не Александров первый, не он и последний, кого обманут, во имя великих целей, сообщил, что нашёл этот старый текст в одной из книг кабинета-библиотеке. А так как лист рассыпался сам собой, то переписал текст от руки. И попросив композитора продекларировать стихи, сам наиграл мелодию по памяти. Буквально вынудив Александрова пропеть последний куплет и припев. После чего Николай ещё больше ошарашил Александрова, сообщив ему, что он намерен положить эти стихи на музыку. А саму музыку сделать гимном Российской Империи. И даёт композитору время до утра написать музыку. И подготовить оркестр к его исполнению. Дав понять, что в случае успеха подвиг композитора не останется незамеченным. И отправив окрылённого молодого человека совершать подвиг, заодно отдав распоряжение слугам, выполнять все разумные требования Александрова, Николай позволил себе немого расслабиться. Прежде чем в его кабинет вошли все те, кого он вызвал было на совещание.

Но как только камердинер доложил, что собрались военный министр генерал-лейтенант Сахаров Виктор Викторович, морской министр адмирал Авелан, Главноначальствующий Главного управления торгового мореплавания и портов великий князь Александр Михайлович. Инспектор всей артиллерии великий князь Сергей Михайлович. А также, временно исправляющего дела начальника Главного Штаба генерал-майор Поливанов, Алексей Андреевич, и временно исправляющий дела начальника Морского Главного Штаба контр-адмирал Вирениус, Николай распорядился их всех пригласить в кабинет. И как только все расселись за столом в центре кабинета, Николай, встав в картинную позу, произнёс:

– Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие.

После чего обвёл комнату взглядом и добавил:

– Нет к нам не едет ревизор, всё гораздо банальнее, мы просто проигрываем войну японцам. И я хочу спросить, какого чёрта это случилось, господа? Ведь изначально речь шла о маленькой и победоносной войне. А не о том разгроме, что, японцы, учинили и нашей армии. Под Ляояном и Порт-Артуром. И нашему флоту, под тем же Порт-Артуром. Я, господа, совершенно недоволен вами. Поэтому я склонен довести до вашего сведения ряд вопросов, которые, по моему мнению, вы совершенно зря упускаете из виду. Вопрос первый, касается резкого усиления японской действующей армии, за счёт высвободившейся третий армии генерала Ноги. И японской тяжёлой артиллерии, включая и те орудия, что они захватили в Порт-Артуре. Что способно резко усилить японские силы на фронте. И нивелировать имеющееся сейчас у нас преимущество в Маньчжурии.

– Но, ваше величество, мы планируем наступательную операцию, – напомнил военный министр, – которая в случае успеха позволит нам вернуть Ляоян.

– Это так, ваше высокопревосходительство, – согласил Николай, – Но я собрал вас не для того, чтобы мы вернули Ляоян, а для того, чтобы довести до вас одну мысль. Нам сейчас надо приложить максиму усилий, что бы мы хотя бы свели войну вничью. Ту самую войну, которую мы проиграли в начале 1897 года. Когда меня убедили не проводить операцию в Проливах. К которой было всё готово. А в результате наш Черноморский флот имеет большие проблемы, для выхода в океан. И мы не можем потерять ещё двести тысяч человек, и потратить два миллиарда, чтобы получить победу в этой войне. Поэтому я и исхожу из того, что нам надлежит поставить Японию в такое положение, что бы она не могла продолжать войну. И надо мериться, на условиях, хотя бы не значительно ухудшающих наше положение. Поэтому то я и хочу, предложить некоторые меры, которые позволят, по моему мнению, улучшить положение нашей действующей армии.

– И мы можем узнать, что за меры вы, ваше величество предлагаете? – тут же спросил генерал Сахаров.

– Конечно, для этого я вас господа и собрал, – кивнул Николай и откинулся на спинку своего стула, – Начну с неприятного. Есть мнение, что наши части, имеющие в большинстве своём призванный из запаса контингент, старших возрастов, крайне неохотно идёт в наступление. Они ещё могут проявить упорство в обороне, но не готовы проявить его в наступлении. Залегая сразу же как встречают противодействие противника. Вступая с ним в перестрелку. Поэтому я бы не стал слишком уж надеяться на успех наступления. Дай бог Сандепу взять. И выйти на рубеж реки Шахэ. Можно сказать, что я крайне недоволен планированием войны Военным министерством и Главным Штабом.

С этими словами Николай посмотрел на военного министра и начальника Главного Штаба, причём так, что те опустили глаза. А царь продолжил, переведя взгляд на великого князя Сергея Михайловича:

– При этом артиллерия, имеющая в своём составе один основной трёхдюймовый калибр, с одним шрапнельным снарядом не способна поразить находящиеся в укреплениях войска противника. Да что там про укрепления говорить, если даже поставленный на удар шрапнельный снаряд не может пробить, сделанный из сырой глины, дувал. Превращая любую китайскую деревушку в мощнейшее укрепление. Которую не способно разрушить наша полевая артиллерия.

Великий князь ничего не ответил, а только поднял глаза под потолок, как будто рассматривая там что-то. И Николай, ещё раз осмотрев всех собравшихся произнёс:

– Посему мои предложения будут касаться нескольких направлений. Первое это артиллерия. Для нашей армейской артиллерии необходимо срочно закупить в Германии гаубицы. Причём как двенадцатисантиметровые и пятнадцатисантиметровые Круппа, аналогичные используемым японцами, так и десяти с половиной сантиметровые, в максимально возможном количестве, с поставкой к лету. Из которых сформировать несколько, лучше три или четыре, артиллерийские бригады. Кои и направить в действующую армию. Для разрушения позиций противника. А для нашей основной трёхдюймовый артиллерии пересмотреть спецификацию выпускаемых снарядов. Не одна граната, на семь шрапнельных снарядов. А четыре гранаты на одну шрапнель. Кстати гранаты для орудий можно будет заказать и во Франции. Что бы быстрее их получить. А то что-то наша промышленники не способны обеспечить нашу армию всем необходимым. Начиная и со снарядов[26]. Кардинально же систему артиллерийского вооружения нашей армии мы будем менять уже после окончания войны. А сейчас, у меня есть предложение как флот и Главное управление торгового мореплавания и портов смогут помочь нашей армии.

Николай перевёл взгляд на моряков, успев заметить и как Сергей Михайлович, оторвавшись от лицезрения потолка бросил в туже сторону удивлённый взгляд. И смотря теперь уже на моряков царь сказал:

– Флоту и Главному управлению торгового мореплавания и портов надлежит немедленно подготовить и направить в распоряжении армии, на фронт, все валентные орудия. Особенно находящиеся в запасе. А также все десантные орудия и пулемёты с кораблей. Сформировать несколько артиллерийских дивизионов из имеющихся за флотом орудий Барановского. Из имеющихся за флотом пулемётов создать пулемётные команды. Обеспечив их личным составом, зарядными ящиками и гужевым транспортом. И немедленно по формированию отправить в Маньчжурию. Из имеющихся в запасе флота орудий и броневых листов создать блиндированные поезда. Использую дюймовую и полуторадюймовую броню[27], а не как англичане создали из канатов "Волосатую Мери"[28]. Блиндированные поезда вооружать однородным вооружением. Так, на лёгкие бронепоезда, ставить или одни четырёхфунтовки, или одни девятифунтовые орудия. Для самообороны использовать многоствольные пушки и вооружённых винтовками стрелков. Предназначены данные блиндированные поезда, для поддержки войск в районе железнодорожного полотна. И для защиты тылов армии от рейда вражеской кавалерии. Тяжёлые бронепоезда должны быть вооружены пушками калибра более шести дюймов. И предназначены для огневой поддержки войск.

Генералы Сахаров и Поливанов при этих словах переглянулись и закивали головами. Соглашаясь с таким положением дел. А царь продолжил:

– От Морского ведомства в данном случае орудия, броня и личный состав. А также их снабжение. Главное управление торгового мореплавания и портов обеспечивает создание подобных блиндированных поездов. Но это не всё. Морскому ведомству надлежит восстановить морские полки. В первую очередь расформированные три первых. И к лету направить на фронт. Используя свободный личный состав и стрелковое вооружение из своего ведомства. Управлению же надлежит сформировать не менее четырёх добровольческих морских батальона. Из добровольцев как из морского ведомства, так и штатских. При этом вооружить батальоны ружьями-пулемётами конструкций Мондрагона и Мадсена. Причём разрешаю, для того что бы вооружить как можно быстрее использовать ружья-пулемёты под любой патрон. Но управлению обеспечить снабжение этих подразделений боеприпасами. Так же разрешаю вооружить эти батальоны охотничьими самозарядными Винчестерами, образца 1903 и этого годов. Возможно так же вооружение ударных подразделений пистолетами системы Маузер.

И переведя взгляд уже на генералов Николай произнёс:

– Военное ведомство же должно применять эти батальоны только как ударного подразделения. Для организации острия атаки, при поддержки пехотных полков. И никогда не держать их на передовой. А в резерве, при штабе не менее чем армии. Что должно быть на контроле у главноначальствующего Главного управления торгового мореплавания и портов великого князя Александра Михайловича. Которому я разрешаю на вышеназванные цели использовать средства из "Особого комитета по усилению военного флота на добровольные пожертвования".

Генералы удивлённо переглянулись, но перечить царю не стали, а высказали своё согласие. А Николай переключился на другую тему, снова глядя на моряков:

– Помимо этого флоту и Главному управлению торгового мореплавания и портов надлежит выделить в распоряжение действующей армии валентные мелкокалиберные орудия системы Гочкиса. Установленные, с помощью управления портов, на колёсный ход. Морскому ведомству надлежит сформировать дивизионы из четырёх, восьми орудийных, батарей. Которые должны будут придаваться наступающим дивизиям, из расчёта одной батареи на полк. Для непосредственной поддержки пехоты. Морскому ведомству обеспечить дивизионы личным составом, материально-техническим обеспечением и транспортом. И обеспечивать снабжение в дальнейшем. Инспектору всей артиллерии надлежит обеспечить использование данных артиллерийских систем в интересах действующей армии.

К этому моменту генералы расслабились, решив было что их ничем нагружать не будут, а только усилят их позиции, но Николай, повернувшись к ним, начал было высказывать и в их адрес:

– Конечно, появление новых ударных подразделений, которые должны будут увлечь наши откровенно слабые войска и поддержать их огнём, это хорошо. Но несколькими батальонами и батареями войну не выиграть. Её даже в ничью не свести. А посему, Военному Ведомству надлежит, обеспечить переброску в действующую армию не менее трёх, четырёх корпусов из состава частей, расквартированных в Европейской части страны. И имеющих кадровый состав. А не призванный из запаса. И именно эти части приготовить для проведения летнего наступления. Плюс Военному Ведомству надлежит и самому подготовить батальоны из добровольцев, в качестве ударных частей. В том числе и из гвардейских, – Николай внимательно посмотрел на командующего гвардейским корпусом, который только прикрыл глаза в ответ, – и гренадерских частей. Не менее чем по одному батальону от каждого гвардейского или гренадерского полка. И перебросить их в действующую армию. Но обращаю внимание, на то, чтобы у нас, в Западном Крае общее количество войск не уменьшилось. И мы имели части в достаточном количестве, для противостояния Германии и Австро-Венгрии. Дабы не спровоцировать их. Кроме того, я хочу, чтобы наши Туркестанские военные корпуса были полностью подготовлены к боевым действиям. Но оставлены в местах постоянной дислокации. При этом из 8-го Закаспийского стрелкового батальона и 5-го Кушкинского резервного батальона сформировать 15-й и 16-й Туркестанские стрелковые полки. Кроме того, я хочу, чтобы была сформирована дикая дивизия… Кавказская туземная конная дивизия, командующим которой, к моменту переброски на фронт, мы хотим видеть полковника Хана Нахичеванского, его заместителем командира 15-го драгунского Александрийского полка полковника Келлера. Начальником штаба дивизии я хотел бы видеть войскового старшину, из 1-го Читинского Забайкальского казачьего полка, Мамантова. Дивизию к началу лета развернуть в районе города Гирин. Так же обращаю внимание Военного Ведомства на необходимость скорейшего вооружения ударных частей гранатами конструкции штабс-капитана Лишина. Он как раз сейчас в действующей армии.

Николай ещё раз окинул взглядом собравшихся, тяжело вздохнул и произнёс:

– Вот вкратце и все мои новые требования. Какие будут вопросы, предложения, претензии и кто, и с чем, не согласен?

После тяжёлого заседания, результат которого не понравился никому из присутствующих, Николай вышел из кабинета, мечтая только об отдыхе. Буквально выжитый как лимон, как болезнью, так и не желанием, как флотских, уступить хоть что-то армейцам. Так и армейцев уступать хоть что-то из своей вотчины. Сначала армейцы благосклонно приняли предложение, что флот им поможет. Благо число тех же пулемётов, на позиции под Мукденом, измерялось шестью десятками. И усилить свои позиции, за счёт флота, генералы посчитали за благо. Но тут же, буквально встали на дыбы, стоило только Николаю заикнуться о передаче, чтобы хоть как-то успокоить недовольных таким раскладом адмиралов, береговой артиллерии флоту. Армейцы, буквально не желая терять такой жирный кусок из своего кормила. Так что заседание вышло жарким. И все расстались к взаимному неудовольствию. Но всё-таки уступивших давлению царя. Но при этом и армейцы, и флотское начальство, держали, и фиги в карманах, и скрещенные пальцы за спинами. Образно конечно. Но их желание противодействовать начинаниям царя, Николай буквально чувствовал. Так что, похоже, без создания Совета государственной обороны было не обойтись и тут. Но вот ставить на эту должность дядю великого князя Николая Николаевича – младшего не хотелось, от слова совсем, ну никак не хотелось[29], ну то есть абсолютно. Помня, что он там наворотил, будучи как председателем совета, так и чуть позже верховным главнокомандующим. Так что пока стоило подумать, кого поставить на этот совет. Хотя бы временно.

Вот с этими мыслями выйдя из кабинета, Николай и увидел офицера в форме полковника русской армии, который заметив царя, тут же вытянулся во фрунт и произнёс, отдавая честь.

– Ваше величество, полковник фон Таубе, командир третьего Нарвского полка, по вашему приказанию прибыл.

Николай вздрогнул, но собравшись с мыслями ответил:

– Рад вас видеть, господин полковник. Вы как раз вовремя. У меня, к вам, будет весьма ответственное задание. И от вас буквально зависит судьба России.

При этом Николай про себя усмехнулся, заметив, как дрогнули брови у полковника. Ведь царь заикнулся не об интересах бога, не об интересах царя в частности или монархии вообще. И даже не об Отечестве, о том, что мы сейчас понимаем, под малой родиной. Царь произнес, что предстоит защищать интересы того, что вообще не входило в государственно образующие понятие: "За Веру, Царя и Отечество!" А Николай продолжил:

– Я вам ещё больше скажу, господин полковник, от вас зависит судьба народа России. Кстати, какие части прибыли? Что ожидается? В ближайшем будущем.

– Прибыл первый батальон, ваше величество, второй батальон разгружается. В течение ночи ожидается прибытие третьего и четвёртого батальонов полка.

– А остальные части дивизии, когда прибудут, господин полковник?

– Четвёртый Копорский полк начнёт прибывать ближе к рассвету. Части "белой бригады" [30] начнут прибывать с завтрашнего вечера.

– Хорошо, господин полковник, – кивнул Николай, – до прибытия командования вашей бригады и дивизии лично возглавьте прибывший личный состав. И учтите, приказы вашей дивизии, завтра, могу отдавать только я. А сейчас пройдём в кабинет. Я вам поставлю задачу.

И уже в кабинете Николай поставил задачу по охране Зимнего дворца. Приказав разместить войска так, чтобы никто не смог силой прорваться во дворец. При этом запретив применять огнестрельное оружие. Даже при проведении провокаций, со стороны боевиков. Предупредив об их наличии среди демонстрантов. И что таких нейтрализовать только с применением белого оружия[31]. И полковник должен обеспечить принятие петиции царю, от демонстрантов. И обеспечить их дальнейшее шествие прочь от дворца. Дабы царь мог лично лицезреть всех демонстрантов. И оценить весомость петиции. При этом особое внимание Николай указал на необходимость ротации частей. Давая возможность солдатам и отдохнуть, и принять пищу и согреться. Причём в помещениях дворца. Непосредственную охрану, которого будет осуществлять финский батальон. Который на завтрашний день придаётся третьему Нарвскому полку. При этом Николай прямо дал понять, что если завтра полковник фон Таубе, которого царь знает, как верного России и её народу офицера[32], справиться с поставленной задачей, то его военной карьере ни что мешать не будет. И что царю будет нужен толковый военный министр, верный, в первую очередь, России и её народу. А потом, Николай приказал направить полковой оркестр в распоряжении композитора Александрова. Который именно сейчас трудиться во дворце. Что бы тот, в случае успеха композитора, выучил, для исполнения завтра, новый гимн России. После чего царь и отпустил ошарашенного полковника фон Таубе.

Николай стоял возле окна дворца, и из-за тяжёлой шторы, наблюдая, как мимо дворца проходит ещё одна колонна демонстрантов. Очень надеясь, что это будет последняя. И это воскресенье так и не станет кровавым. И одна из точек возможного начала революции снизу будет пройдена относительно бескровно. По крайней мере, выстрелы по городу не гремели. Да и топота копыт носящихся по городу кавалеристов слышно не было. Всё происходило чинно и относительно тихо. Относительно тихо конечно. Без попыток спровоцировать войска на открытия огня не обошлось. Периодически, при прохождении мимо войск, из колонн демонстрантов начинали греметь выстрелы. Но, имея приказ не стрелять, солдаты просто тут же ощетинивались штыками. А в колонну, в то место, откуда начинали стрелять, тут же кидались дежурившие рядом полицейские, и сами же демонстранты. При формировании колонн, с подачи подходившего полицейского, в них, самими демонстрантами выбирался старший в колонне. В помощь, которому, выбиралось до полутора десятков помощников. Призванных следить за порядком в колонне. И получившие, для выполнения этой задачи, взятые на флоте, бело-синие повязки вахтенных. При этом старший, которого по деревенской традиции тут же начинали величать старостой, получал бумагу с маршрутом движения. Графиком движения. Ему указывались, где тех, кому станет плохо, можно будет передать в карету с врачом. Для оказания помощи. Ну и сообщалось, что царь болен, выйти не сможет, но петицию ему передадут. На которую царь лично ответит выборным, из рабочих, через десять дней. И что царь сам хочет посмотреть, сколько народу принесёт эту петицию. Поэтому все и пройдут мимо дворца. И тут же требовали всех, в колонне, пересчитать. Ибо, по прохождению мимо Зимнего дворца, всех будет ждать пункт питания. Где каждый сумеет выпить, на выбор, или стакан горячего, сладкого чая, с пряником, либо чарочку водки, с крендельком. И из-за этого и необходимо знать, сколько всего народу будет. Ну и предупредили об "японских шпионах", что попытаются стрелять из толпы. Так что попытки, достать пистолет или револьвер и попытаться выстрелить, тут же пресекались. Если не соседями, так крепкими парнями с повязками. Которые и сдавали "японских шпионов" полицейским. Получая благодарность от имени самого царя. Хотя стекольщики уже и стеклили, второй раз, за несколько дней, пару окон во дворце.

Но сейчас колонна должна была пройти, похоже, мирно. Благо выпивали и закусывали те, кто прошёл в колонне раньше, буквально в зрительной видимости, от проходившей мимо дворца колонны. И головы у всех, в этой колонне демонстрантов были больше повёрнуты в сторону, где и находился пункт питания. А отнюдь не в сторону Зимнего Дворца. Тем паче, что самые буйные как раз и находились в первых колоннах. Намереваясь спровоцировать стрельбу солдат. И пока Николай не знал, сколько и кого задержала полиция. А только наблюдал, за несколькими подобными эксцессами, что случились у дворца. При этом за петицией был послан разжалованный в рядовые Гондарев, бывший фейерверкер, и теперь состоявший при особе государя императора. В отличие от остальных виновников. Которых отправили каторжанами на Сахалин. Организовывать там береговую оборону[33].

И именно Гондарева Николай отправил за петицией, приказав передать полковнику фон Таубе, что это задание он получил от имени государя. И что бы больше никто с этим вопросом к демонстрантам не подходил. И Гондарев доложив полковнику, о решении императора исправно подходил к колоннам. Пока после перепалки не сумел получить, как понял Николай, от Гапона эту петицию. Благо Николай предупредил своего личного охранника, что уже прочитал в газетах содержание петиции. Но, так как сам болен, он и не выйдет к демонстрантам. И никого кроме врачей не принимает. При этом Николай исходил из того, что нижний чин будет пользоваться расположением демонстрантов. А история, как он попал к государю, вызовет сочувствие у простых людей, которые и надавят на желавшего прорваться лично к царю Гапона. Вынудив отдать петицию солдату. Чему должно была содействовать и неисправимая страсть к халяве. В виде дармовой водки, в зоне видимости. Так что Николай рассчитал правильно. Рабочие встали на сторону солдата. Вынудив Гапона отказаться от личной встречи. Хотя именно тогда, при передаче петиции, и прозвучали выстрелы по дворцу из пистолетов.

А к колонне за окном привычно подъехал на коне полковник фот Таубе и зычным голосом, который был слышан даже за окнами дворца, произнёс:

– На исполнение нового гимна, мужики, шапки долой.

И как только все демонстранты обнажили головы, как тут же, в исполнении полкового оркестра, под руководством Александрова, грянул гимн. Играли уже заметно лучше, чем самый первый раз. Который Николай прослушал лично и, сказав, что в общем то приемлемо, но надо потренироваться, отправил оркестр исполнять гимн. При проходе каждой колонны. При этом солдаты, по команде, тут же брали винтовки из положения "к ноге", в положении "на караул". Вот и сейчас строй солдат ощетинился взметнувшимися вверх штыками. Хотя уже и не так чётко, как в первые разы. Офицеры тоже устало, и размеренно приложили руки к козырькам фуражек. Давая прозвучать мелодии нового гимна.

И Николай вспомнил, что завтра должны будут состояться похороны, скончавшегося от ран, раненого было, возле иордани, полицейского. И что ему необходимо будет появиться на кладбище. Что бы проститься с усопшим. Поблагодарить погибшего за спасение. Положить хорошую сумму денег на похороны. Ну и сообщить, что детям и вдове погибшего, он царь, из своих средств положит пенсион. И оплатит обучение детей погибшего полицейского. Очень надеясь, что этот ход понравиться его же подданным. И позволит хоть несколько сбавить накал страстей в России. От этого он, в народной молве, менее Кровавым не станет, но возможно, что и получит возможность для реализации своих планов. В том числе и главный, в его случае, стратегический ресурс – время.

В этот момент гимн стих. Полковник фон Таубе подал команду, махнув рукой в сторону освободившихся столов, на которых, нанятые из кабаков, половые уже стали выставлять стаканы с парящим на морозе чаем, стопки с водкой и навалить печатные пряники и калачи:

– Головные уборы надеть. Движение продолжить.

В этот момент Николай заметил, что на площадь выходит новая колонна солдат. Причём по белой опушке формы он понял, что это прибыли части первого и второго полков русской армии. Которые должны будут сменить дежуривших с рассвета солдат. И действительно вновь прибывшие заняли позиции перед дворцом. А уже порядком подуставших солдат повели в помещения дворца. А, так как за колонной показались конные полицейские, которые должны были замыкать шествие, то полковник фон Таубе, спрыгнув с лошади, очень быстрым шагом тоже направился во дворец.

– Ваше величество, – тут же начал доклад полковник, как только его пропустили к царю, – ваше приказание выполнено. Провокации были пресечены. Беспорядки не допущены. Без применения силы. Потерь, во вверенных мне частях, нет.

– Рад это слышать. Поздравляю вас званием генерал-майора, ваше превосходительство, – кивнув, ответил Николай, услышав в ответ, от тут же повеселевшего фон Таубе:

– Рад служить, вашему величеству!

Николай же в ответ сделал вид, что задумался, а потом, как бы в сомнениях, произнёс:

– Вот как вы думаете, ваше превосходительство, не поменять ли нам уставные ответы. Сделать один уставной ответ, как для господ офицеров, так и для нижних чинов. Что бы он звучал: "Служу России!" Как вам такая мысль?

– Хм, – несколько выпал в осадок свежеиспечённый генерал-майор, – Вы знаете, ваше величество, весьма неожиданно. Но я считаю, что в этом, что-то есть. Объединяющее, что ли.

– Мне тоже такая мысль в голову пришла, – кивнул царь, – А давайте-ка, ваше превосходительство, мы это дело испытаем. Сейчас вы спуститесь к своему полку, проинструктируете всех. А потом подойду я и объявлю всем свою монаршую благодарность. И пусть мне именно так мне и ответят.

– Есть, ваше величество, – только и ответил, теперь уже генерал-майор фон Таубе, – Сейчас всё организуем. Разрешите идти?

– Ступайте, ваше превосходительство, ступайте. Организуйте всё необходимое. Я, минут через десять, подойду.