Внутри себя

8

Казалось, он ударился гораздо раньше, чем должен был. Мгновение оцепенения, а потом Эрик стал тяжело переваливаться через барьер. Тот был точно так же, как первый, через который Эббот только что перебрался, но с одним значительным отличием: он окружал крышу Гарлема Шесть.

Скоро Эрик стоял рядом с другим холодильным оборудованием, прислушиваясь к такому же рокоту и вглядываясь в темноту и в дюжину изумленных лиц, казавшихся маленькими из-за большого расстояния. Он сделал это. Он не знал, как, но сделал это. Только его ловкий трюк имел сейчас значение.

Эббот посмотрел на решетчатую ограду. От высоты у него закружилась голова. Он отвернулся и, спотыкаясь, направился к тому месту, где должна была располагаться дверь на лестницу, сбил замок и бросился вниз, не решившись воспользоваться лифтом.

Остолбенение, которое нашло на Эрика Эббота после того, как он перелетел через бездну, оставило его, но продолжало сковывать его преследователей. Никто не двинулся с места, чтобы связаться с центральной охраной. Все глаза завороженно смотрели на противоположную крышу. Пропасть между башнями простиралась почти на девяносто футов. Никто не мог сделать такой прыжок, и все же беглец только что проделал это, проделал без зеркал или каких-нибудь других приспособлений.

Минуту назад преследователи загнали его в ловушку и уверенно наступали на свою жертву. Теперь их уверенность пропала. Эрик надул их. Несмотря на неудачу никто не выразил желания продолжать погоню.

Прошло несколько драгоценных минут, прежде чем один из них догадался связаться с коллегами внизу. Еще больше времени ушло на то, чтобы объяснить им, что произошло. К тому времени Эрик Эббот, перепрыгивая разом через четыре-пять ступеней, спустился до третьего этажа Гарлема Шесть.

Он попытался вспомнить планировку Восьмой Башни. В конце каждого коридора находились окна. Шестая башня была такой же. Эббот добрался до одного из них, справился еще с одним замком и выдавил толстое стекло.

В сорока футах внизу старый платан протягивал к ночному небу тяжелые сучья, густо покрытые листвой. Были хорошо видны несколько прохожих далеко справа, наслаждающихся плеском фонтанов и запахом ночных цветов. Эрик глубоко вдохнул и прыгнул.

Несколько веток обломилось под его весом, одна ударила по щеке, но крови не было. Он зацепился, начал карабкаться вниз, задержался на крупном суку внизу, заглянув в вестибюль. В нем двигались силуэты, но нельзя было определить, кто это: посетители или встревоженный персонал.

Эббот спрыгнул на землю и отряхнулся. Это был второй костюм, испорченный в поисках Лайзы Тембор. Теперь ему следовало купить подходящую одежду.

Его хорошее настроение продержалось недолго. Он был напуган, жутко напуган. Не своим арестом, а своим спасением.

В Финиксе он списал побег от двух типов, которые стремились допросить его, на внезапное повышение адреналина в крови. Такое поверхностное объяснение не могло сойти в случае с его прыжком с крыши Гарлема Восемь. Ничто не объяснит этот. Факт оставался фактом. Еще более ужасало Эрика то, что он был доведен до того, чтобы попытаться совершить это. Эббот перепрыгнул через бездну, имея возможность поступить по-другому.

И все-таки было похоже, что его тело, если не мозг, все время знало, что он может совершить такой прыжок. Эрик заставил себя идти спокойно и не быстро по направлению к 135-ой улице, критически размышляя о себе. Руки, ноги, все тело выглядело нормальным, выглядело, как обычно.

Что со мной происходит? Что, черт возьми, случилось?

Он чувствовал тот же беспорядочный ужас в Финиксе, когда пробил прочный потолок гораздо более крупным противником. Теперь было еще хуже.

Прошло десять минут, когда рядом с ним остановился пустой робокэб.

— Подвезти, сэр? — заискивающе произнес механических голос.

— Да. Да, спасибо, — Эббот бросился к открытой дверце, тяжело плюхнулся на сиденье, рассеянно назвал гостиницу, как во сне вытащил из кармана бумажник и проверил его содержимое.

Все было там, все, что определяло личность Эрика Эббота. Идентификационная карточка, поддельная кредитная карточка, водительские права, медицинская страховка, множество официальных и полуофициальных документов. Кем он был… но не чем.

"Что я такое?" — настойчиво кричал голос в мозгу.

Они проехали квартал, и Эрик не увидел огней, которые превратили ночь в день около Гарлемского комплекса. Не увидел небольшой армии охранного персонала, вышедшую из всех восьми башен, чтобы обыскать дорожки и укромные места, где мог укрыться раненый беглец.

Безрезультатная охота продолжалась до самого утра. Преследователи не нашли ни Эрика Эббота, ни Джона Фразьера, ни того человека, который совершил невероятный бросок с одной башни на другую. Они не нашли их, потому что все трое сидели в маленьком гостиничном номере в центре Манхэттена, пытаясь разобраться в себе.

Эрик долго простоял под горячим душем, под каскадом водяных струй. Он не был ранен. Замечательный прыжок не переутомил ни один мускул. Вода смыла пот и грязь, но не воспоминания.

Может быть, мне лучше убраться домой, подумал Эббот. Убраться, пока не сошел с ума, пока не случилось еще чего-нибудь похлеще. Чего-нибудь еще? Чего, например? Ни в чем не было смысла.

Зря только уходит время на такие мысли. Он не уедет домой сейчас, в опасности его психическое здоровье или нет. К чему беспокоиться о каком-то незначительном непостижимом происшествии, когда у тебя есть адрес Лайзы Тембор.

Ее не предупредят. По полу кабинета Кэндлвейф не были разбросаны документы, ничто не указывало на цель вторжения Эрика. Компьютерная картотека будет выглядеть нетронутой. Проверка покажет, что ничего не пропало.

Несомненно, что люди, которые гнались за ним, все еще пытаются объяснить себе побег незнакомца. Он даст местной службе безопасности больше, чем достаточно, пищи для размышлений, и без выяснения его личности или мотивов. Охранники скажут, что никакое человеческое существо не может совершить такой прыжок. Никто, кроме машины, кроме робота. Эббот принялся хихикать.

Выйдя из душа, он вытерся и прошел в спальню. В верхнем ящике единственного шкафчика лежали его бумажник, школьное кольцо, ключи и инструменты. Один из последних был довольно острым. Эрик раскрыл его и обдуманно провел им по бедру. Это причинило боль, и кровь, выступившая на месте пореза, была красной и настоящей.

Я не механизм, подумал он. Спасибо небесам за небольшие одолжения. Но это не изменило того обстоятельства, что его тело было полно сюрпризов. Впереди еще хватит времени, чтобы со всем этим разобраться.

Достали ли они его фотографию? Если да, то она к полудню будет во всех полицейских участках. Двигайся быстрее, держись подальше от расследований и предположений. Двигайся быстрее и избавься от этого наваждения прежде, чем оно убьет тебя.

Встречи с Лайзой Тембор будет достаточно. Если бы Эрик смог увидеть ее, они бы приятно поболтали. Безусловно, на этом все и кончилось бы. Разве не так кончались все наваждения, сталкиваясь лицом к лицу с реальностью? Эббот не думал, что то обстоятельство, что он влюбился в девушку, очень ее поразит, и если они в конце концов встретятся, тревожное чувство может покинуть его. На самом деле у нее могут оказаться фальшивые зубы, или она вообще покажет себя невыносимым человеком. От нее может пахнуть. Она просто может быть неприятной. Многого не понадобится, чтобы исчезла иллюзия, в которую Эрик ее облачил.

Он проверил свой ручной терминал и те сведения, которые достались ему так недавно и с таким большим трудом. Там был адрес Лайзы Тембор. Волнение и предчувствия начали прогонять его страх. События выглядели сумасшедшими, но над сумасшествием витала романтическая аура.

Была середина утра, когда робокэб высадил Эббота в престижном районе Ист Ривер. Поблизости в небо устремились 220 этажей Башни Виллиса, дома, где жили дипломаты и представители шоу-бизнеса квартала. Тембор пребывала в более скромном здании.

Эрик хорошо позавтракал, отоспался и оделся в свежий костюм. Войдя в вестибюль, он вздохнул с облегчением. Вместо людей-охранников там работала электронная система безопасности. Люди-охранники были не в моде в жилых зданиях, их слишком легко подкупить. Нельзя подкупить и машину, но специалист мог запутать ее по-другому.

Селверн продавал подобные защитные системы, и хотя Эрик не участвовал в их разработке, основы были ему знакомы. Две видеокамеры в десяти футах над полом наклонились и уставились на него.

— Цель вашего визита, пожалуйста.

— Я из агентства моделей «Магдалена». Хочу поговорить с его бывшим работником, мисс Лайзой Тембор.

— Мисс Тембор живет по Ист Риверсайд Двенадцать, — сообщил бос. — Если вы представите свое удостоверение, сэр, я объявлю вас.

— Спасибо, — Эрик говорил со спокойствием, которого не чувствовал.

Достав карточку, тщательно подготовленную предыдущей ночью, он опустил ее в приготовленное отверстие. Она была пустая, но не для машины. Машина проглотила ее.

На ней не значилось агентство «Магдалена». Эббот не знал, как ввести его. Карточка содержала данные, которые должны были одурачить систему. Он стоял, потел и ждал. Казалось, машине понадобилось ужасно много времени.

Наконец карточка снова появилась.

— Спасибо, мистер Лоусон. Я объявлю вас.

— Не нужно. Мисс Тембор все равно меня не узнает.

Естественно, нет, раз он не был ее коллегой. Посмотрев на него, она сможет свериться с агентством, а это положит конец всему. Скрывая телом свое движение, Эббот сунул в отверстие вторую карточку.

— Очень хорошо, сэр. Можете подняться.

Карточка осталась в машине. Замысловатая медно-стальная скульптура, которая загораживала вестибюль так же эффективно, как любая решетка, с гулом растворилась, чтобы впустить его. Сердце Эрика колотилось, когда он нажимал кнопку с номером 12 внутри обшитого деревом лифта.

Эббот вошел в круглое помещение, прекрасно меблированное, с обоями из ткани. Из приемной вели четыре двери. Он подошел к четвертому номеру и нажал кнопку звонка. Из-за двери послышался перезвон, за которым последовал еле слышный голос:

— Минуту.

Раздался щелчок. Расцепились магнитные замки. Дверь раскрылась примерно на фут, и из-за нее выглянуло лицо такой красоты, что сердце Эрика чуть не остановилось. Кожа была цвета кофе с молоком.

— Что вам угодно?

— Меня пропустила система безопасности при входе, — промямлил Эббот, ища дополнительного предлога своего присутствия. — Меня зовут Джеймс Лоусон. Я из агентства.

— Из агентства? — девушка изысканно нахмурила брови. На ее лице играла симфония неуловимых движений.

— Из агентства «Магдалена». Вы когда-то работали с ними.

— Ах, да. Это было так недолго. Я не понимаю, — у Эрика хватило ума ничего не сказать. Дверь отодвинулась еще немного. — Вы лучше бы вошли, мистер…

— Лоусон. Благодарю вас, — никогда еще два слова не значили больше в его жизни.

Пол и потолок были изогнуты, образуя вместе со стенами большой овал. Далеко внизу за окном лежала Ист Ривер, и башни возвышались над водой. Комната не имела прямых углов. Вся она целиком была уставлена безопасной мебелью с мягкими закруглениями и покрашена белой эмалью. Круглые скульптуры украшали пол. На стенах висели удивительно разноцветные картины в круглых рамах. Изобилие хрусталя…

В бело-хрустальной комнате темнокожая Тембор казалась бирманским рубином в ожерелье алмазов. Может, эффект был намеренным, может, ей просто нравится белый цвет, но результат ошеломлял. Девушка едва ли в нем нуждалась. Она смело могла бы позволить себе и комнату в китайском стиле.

Тембор показала на ближайший диван.

— Присаживайтесь, пожалуйста.

Эрик сел, стараясь не смотреть на нее слишком долго, разглядывая мебель, ковер или собственные ноги. Прежние надежды на то, что при встрече наваждение рассеется, исчезли под наплывом эмоций. Теперь она ничего не могла сделать, чтобы умерить его любовь к ней. Девушка оказалась именно такой, какой он ее воображал себе, и даже еще красивее.

— "Du bistwie eine Blume, so hold und schoen und gein".

— Простите? — она подошла к хрустальному бару.

— Старинная поэзия, — пробормотал Эббот. — Это означает: «Твоя красота, как цветок, прекрасна и чиста».

Лайза остановилась, налила в стакан минеральной воды и смущенно взглянула на гостя. Выражение ее лица было очаровательным.

— Очень мило с вашей стороны, но не кажется ли вам, что вы несколько забегаете вперед? Непрофессионально.

— Меня зовут не Лоусон, — беспомощно выпалил он. — Я вообще не знаю, как меня зовут. Теперь я ни в чем не уверен.

Не так, все не так! Ты испугаешь ее. И все-таки, она, казалось, не нервничала, когда глотнула из стакана и снова посмотрела на Эрика.

— Какие интересные вещи вы говорите. Вы, похоже, интересный человек, мистер Кто-бы-вы-ни-были.

— Эббот. Эрик Эббот. По крайней мере, им я был последние две недели. Теперь уж я не так уверен. Не уверен но всем, кроме, — он удивился, как легко это выговорилось, — того, что люблю вас.

Эрик не мог вообразить себе, как Лайза отреагирует на такое заявление. Шок, удивление, смущение из-за любвеобильного притворщика, который каким-то образом сумел пробраться к ней в дом. Он не ожидал ее реакции. Она положила в стакан пару кубиков льда, достав их из кинетической скульптуры. Эрик задумался, можно ли вообще удивить эту девушку.

— С этим вам не повезло, мистер Эббот.

В ее голосе звучало настоящее сочувствие. Глаза Лайзы — были печальными и загадочными. Она стояла у бара. Ее тело виднелось сквозь прозрачный хрусталь. Девушка продолжала наблюдать за Эбботом, оставаясь совершенно спокойной и, по-видимому, не напуганной его присутствием.

Эрик внезапно подумал о том, что ей постоянно приходится иметь дело с вторжениями подобного рода. Даже сейчас могла уже работать бесшумная сигнализация, вызывая телохранителей или работников безопасности снизу.

— Я говорю серьезно, — он поднялся. — Я люблю вас каждым атомом моего существа, Лайза.

— Не хотите чего-нибудь выпить?

— Нет, черт возьми, — Эббот шагнул к ней. — Я знаю, что выгляжу сумасшедшим. Я и сам так думаю. Я видел вас один раз, в машине, в Финиксе.

— В Финиксе, — прошептала она, и это выглядело приглашением. — Да, я была там совсем недавно.

— В машине, — повторил Эрик. — С той минуты, с того взгляда я полюбил вас.

— Конечно, вы полюбили, — в интонации девушки не было насмешки. — Вы ничего не могли с собой поделать.

— Нет, не мог, — он колебался. — Я не первый мужчина, который заявляет вам такое, правда?

Лайза смотрела на него печально и почти извиняясь.

— Нет, их было очень много, мистер Эббот.

— Пожалуйста, зовите меня Эриком.

— Если вам нравится. Не имеет значения. Совсем не имеет значения.

— Вы думаете, для меня все это игрушки? Никогда за всю свою жизнь я не был более искренним. Я никогда не говорил Этого другой женщине.

Она посмотрела на него с большим интересом.

— Это делает вас необычным. Вы не выглядите отшельником. Вы хотите сказать, что никогда не любили другую женщину?

— Не так, как сейчас. Нет, никогда.

— Я удивлена. Вы привлекательный мужчина.

— Сказав, что я ничего не мог с собой поделать, вы казались очень уверенной в себе.

— Эрик, время многому меня научило. Я знаю, вы не могли контролировать свои чувства. Если бы вам это удалось, вас бы не было здесь. Вы не первый, и не будете последним. Я всегда живу с этой печалью, окруженная людьми с грустными лицами.

Эббот не хотел ее слушать. Он жаждал обхватить ее руками и прижать к себе крепче, чем кого-либо в своей жизни. Еще рано. Время едва ли было подходящим. Хотя Лайза казалась абсолютно сдержанной, Эрик не хотел встревожить ее, чтобы заставить позвать на помощь, которая, он был уверен, находилась под рукой… если уже не в пути.

— Я не против того, что я не первый. Встретив вас теперь, я понял, как это невероятно. Но я хотел бы быть последним.

— Это невозможно.

— Вы могли бы любить меня. Вы могли бы.

Потом Эббот действительно взял девушку на руки, плавно поднимая ее от пола с силой, которой в себе не подозревал. Он двигался очень быстро.

Она была удивлена, если не потрясена.

— Пожалуйста, опустите меня.

— Простите, — Эрик отпустил ее и отвернулся. — Я не хотел напугать вас. Я очень старался не напугать вас с той самой минуты, когда вы меня впустили.

— Я не испугалась, — сказала Лайза, потом прелестно улыбнулась. — Нет, это неправда. Я испугалась. Вы не выглядите таким сильным. Даже если я и не тяжеловес.

— Я сам себя удивляю с недавних пор, — пробормотал он, поднял глаза и встретился с ней взглядом. — Я проехал через всю страну, чтобы встретиться с вами, Лайза.

— Приходили люди с других планет, чтобы повидать меня, — по ее интонации он понял, что девушка не гордилась подобным достижением. — Меня удивляет то, что вам удалось встретиться со мной в моем собственном доме, а не на улице или в офисе.

Она склонила голову, пытаясь взглядом проникнуть под оболочку человека, стоявшего перед ней. Лайза была похожа на темного маленького воробья, подумал Эрик, когда стояла там, споря сама с собой.

— Вы особенный человек, мистер Эбб… Эрик. Интригующий. Это необычно. Большинство мужчин, которых я свела с ума, пытались интриговать. Но их поведение было очень легко предсказать. Они не удивляют меня. А вы меня удивляете.

Легко предсказать, подумал Эрик. В течение прошлой недели он этим совсем не отличался. Он был каким угодно, только не предсказуемым.

— Вы хотите услышать что-то необычное, — произнесла Лайза после короткого молчания. Каждое слово обрушивалось на Эббота, как топор. — Нелепо, конечно, но я думаю, что могла бы полюбить вас. Это было бы более, чем удивительно. Это было бы поистине замечательно.

Она отвернулась от него и подошла к сводчатому окну с видом на реку. День был пасмурный. Для среднеатлантического региона прогноз погоды Коллигатара предсказывал мелкий дождик.

Эрик последовал за девушкой и осторожно положил руки ей на плечи. Она не сопротивлялась. Не прислонилась к нему, не вздохнула, но и не сопротивлялась. Он с трудом сдерживал себя.

— Если вы думаете, что это возможно, почему не позволить этому случиться?

— Я не сказала, что это возможно, — ее голос был смущенным и огорченным. — Я только сказала, что это могло бы случиться, но на самом деле невозможно. Мне нельзя любить. Запрещено.

Девушка повернулась, подняла глаза на Эрика, и в первый раз ее хрупкая уверенность дала трещину. В первый раз настоящая Лайза Тембор взглянула на него ясными, умоляющими глазами.

— Я хочу, чтобы вы поняли кое-что, Эрик. Любовь для меня запрещена. Я могла бы лечь с вами в постель. Думаю, что мне даже хотелось бы этого. Быстрая, механическая и непрочная любовь. Но ту любовь, о которой вы говорите, я не могу испытать.

— Он сказал, что думает, будто вы можете принадлежать кому-то, — неожиданно для себя пробормотал Эрик.

— Что? Кто сказал?

— М-м… Знакомый. Теперь все равно. Вы принадлежите кому-то? Вы замужем?

Девушка покачала головой.

— Нет. Это еще одна вещь, которая мне не разрешена.

— Вы хотите сказать, что вас держит человек, который вас не любит?

— Никто не держит меня, Эрик. Мужчины, с которыми я развлекаюсь, выбираются для меня. Мой голос ничего не значит, — она криво улыбнулась. — Такова моя работа.

Нет, сказал себе Эрик. Он не считал себя наивным, но это невозможно. Она слишком свежа, слишком чиста, чтобы быть частью этого бизнеса.

— Вы же не любовница богача?

— Нет.

— Что-то вроде девушки по вызову? — ему было все равно, так это или не так, но он должен был знать.

Ее ответ удивил его.

— Нет. Это не похоже на то, что вы думаете.

— А как еще думать, когда третий человек подбирает вам любовников?

— Дело не в деньгах, Эрик. Я делаю это для… Я не могу рассказать вам.

— Вы говорите, это ваша работа? — он не хотел, чтобы его слова прозвучали так резко, и поспешил смягчить тон. — Простите меня. Я просто пытаюсь понять.

— Я не обиделась. Я сама сказала так, а не вы. Тут нечего стыдиться. Моя работа важна. Но она исключает возможность длительных отношений с каким бы то ни было мужчиной. Вы должны это понять.

— Я хочу понять только вас, женщину, которую я глубоко люблю.

— Не говорите так, — произнесла Лайза сердито, выскальзывая у Эббота из рук. — Не говорите мне этого! Это невозможно, вы что, не слышите? Для вас и для меня.

— Вы сказали, что у вас важная работа, — проговорил он тихо, пробуя иную тактику. — Не понимаю. Важная для кого? Для мужчины или мужчин, которые принуждают вас к связям? Это я мог бы понять.

— Меня не то, чтобы принуждают. Это…

— Знаю, ваша работа. Вы ее сами выбрали, такую работу?

Девушка избегала его взгляда.

— Некоторым образом.

— Вам бы не хотелось бросить ее?

— Не знаю. Я никогда об этом не думала.

Что-то очень странное и злое имело власть над этой девушкой, решил Эрик. Ему все труднее становилось держать себя в руках.

— Ну-ка, подождите минуту. Мы живем в свободном обществе. А вы говорите, как какая-то рабыня.

— Это двусмысленный термин.

— Правда? Я всегда считал его довольно точным. Вы сказали, что думаете, что могли бы полюбить меня.

— Я не знаю! Не знаю! — вдруг закричала Лайза. — Зачем вы сюда пришли? Почему вы запутываете меня? — она была на грани срыва, но Эббот решил не отступать.

— Мне кажется, кто-то должен поговорить с вами. Мне кажется, вас обманули и долгое время играли вами, как игрушкой.

Она снова взяла себя в руки.

— Вы нравитесь мне, Эрик Эббот. Вы мне очень нравитесь. Не знаю, почему, но это так. Я сошла с ума, позволив себе такое. Помогите же мне. Не причиняйте мне боль.

— Я причиняю вам боль? Чем?

— Тем, что вы здесь. Тем, что говорите все это. Это довольно мучительно. Если бы я позволила себе влюбиться в вас, было бы в сто раз мучительнее. Почему вы не верите мне, когда я говорю, что мне нельзя иметь продолжительные отношения с любым человеком? Пожалуйста, уходите… сейчас. Вам опасно здесь оставаться.

Эрик проигнорировал угрозу. Пройдя через все, зайдя так далеко, он не собирался легко отступить под влиянием одних только слов. С открытой ненавистью или неприязнью Эббот мог бы совладать. В самом деле, он готовился принять это. Но странная противоречивость девушки, ощущение, что ее против воли однажды заключили в клетку и продолжали удерживать, озадачили его и разозлили. Вдруг Эрик захотел помочь ей, захотел подарить ей свою помощь больше, чем любовь.

— Это неправильно, — сказал он твердо. — Неправильно, что кто-то другой заправляет вами, какова бы ни была причина. Так жить нельзя.

— А я так живу, — просто ответила Лайза, показывая на комнату. — Не такая уж плохая жизнь.

Эббот гневно махнул рукой.

— Это ничто. Личная свобода — все! Скажите, как я могу вам помочь? Скажите, как я могу освободить вас из этой тюрьмы? Потому что это тюрьма, вне зависимости от того, сколько удовольствия вы получаете, находясь в ее стенах. Любовь не стоила бы ни гроша, если бы я не попытался освободить вас.

— Уходите, просто уходите.

— Если вы не девушка по вызову, значит, у вас нет сутенера. Почему вы не можете любить меня, Лайза? Скажите, почему? Кто управляет вашей жизнью, кто распоряжается вашими чувствами?

— Вы не понимаете.

— Вы продолжаете так говорить. Конечно, я не понимаю. Помогите мне понять, Лайза! Я хочу понять.

— Это не так просто. Есть некоторые вещи, которые вы не примете, как бы я ни старалась вам объяснить. Запутанные обстоятельства выше вашего понимания. Есть кое-что, чего я сама не понимаю. А среди всего, я совсем не понимаю, почему меня так влечет к вам. Это должно быть невозможным.

— Почему? Вы сказали, что на меня не противно смотреть.

— Это совсем не то. Предполагается, что я вообще н_е _с_п_о_с_о_б_н_а любить мужчину… так. Предполагается, что это не в моей природе. Это… все усложняет.

Эрик громко рассмеялся не в состоянии справиться с собою.

— Пожалуйста, не смотрите так на меня. Я не упрекаю вас. Значит, вас ко мне влечет. Если вы пытаетесь прогнать меня, то вы неправильно взялись за дело.

— Опять двусмысленность. Я думала, что легко отделалась от них. Пропадите вы пропадом, Эрик Эббот! Кто вы такой, и почему вы устраиваете черт знает что из моей жизни?

Он вздохнул.

— Иногда сложности ведут к пониманию, — Эббот подошел к дивану и сел, погружаясь в мягкую белизну. — Я младший инженер корпорации Селверн. Скоро буду старшим. Я работаю в области микроэлектроники, практического и теоретического конструирования и применения. Вы могли бы называть меня проектным контролером. Я обладаю способностью схватывать кажущиеся несвязанными аспекты конструкции и соединять их вместе, могу и сконструировать части головоломки, и объяснить, как они собираются.

Мне тридцать один год. Я никогда не был женат или помолвлен, хотя и не являюсь девственником. Мои родители умерли, когда я был еще маленьким.

— Сочувствую вам, — сказала девушка.

— Спасибо. Я никогда не знал их. Я посещал Аризонский Университет и Колумбийский Международный Технологический Институт. У меня три ученых степени и очень хороший оклад, — он обвел рукой щедро украшенную комнату. — Недостаточный, чтобы позволить себе такое, но более, чем достаточный, чтобы обеспечить семью.

Мне говорили, что я приятный собеседник с нормальным чувством юмора и не плох в постели. Я прилежный в работе, отзывчивый с друзьями и милостивый с врагами. Я не Президент Всемирного Совета, не старший программист, не телезвезда, но думаю, что мог бы стать хорошим мужем для вас. Вот, кто я такой.

Лайза медленно, печально качала головой.

— Эрик, бедный, милый, странный Эрик. Ты еще и хороший коммивояжер, и довольно скромный. Но ничего не изменилось бы, если бы ты был телезвездой или Президентом Мирового Совета. Я все равно не смогла бы выйти за тебя замуж.

— Но ты могла бы полюбить меня. Ты уже это сказала.

Ее руки сжались в маленькие кулаки.

— Не знаю. Я не предназначена для любви. Она будет помехой в моей работе. Я всю жизнь потратила на то, чтобы научиться не любить.

— Опять осложнения? — Эббот поднялся с дивана. — Послушай, Лайза. Ты говоришь, что полюбишь меня. Скажи мне это, и все изменится. Я обо всем позабочусь. И больше не будет мужчин, которых ты не любишь, не будет приказов, которым ты не хочешь повиноваться. Поверь мне.

— Почему я должна тебе верить? Кто ты такой, как ты думаешь? Ты не сказал одной вещи, которая заставила бы меня поверить, что ты можешь что-нибудь сделать, — Лайза внезапно посмотрела мимо него на входную дверь. — Пожалуйста, уходи. Ты говоришь, что любишь меня. Если это правда, то ты уйдешь.

— Почему так всегда говорят? — проговорил Эрик с удивлением. — Во всех пьесах, романах, телесериалах. Почему всегда говорят именно так? Я не уйду, если ты не согласишься встретиться со мной еще раз, — он пристально смотрел на нее с болью в душе. Девушка стояла у окна, и рассеянный свет очерчивал ее силуэт. Совершенство и блаженство, мечта всей жизни, ставшая реальностью. — Скажи мне, что я могу прийти вечером, и я немедленно уйду.

— Тебе не следует. Ты не должен. Это уже доставляет мне мучения. А кончится тем, что ты будешь мучиться еще больше.

— Пусть. Это мои проблемы. А что касается того, что я причиняю тебе боль, то ты сама виновата. Я не удивляюсь после всего того, что ты рассказала мне о своей жизни. Мы можем поговорить об этом вечером, — внезапная неприятная мысль промелькнула в его в голове. — Ты ждешь кого-то? Тебе нужно «работать»?

— Нет, — сказала она с неожиданным сильным желанием разубедить Эрика. — Нет, тебе не нужно об этом беспокоиться. Не сейчас, не сегодня.

Он вздохнул с облегчением, и темное облако исчезло у него из головы. Было бы мучительно не получить подтверждения.

— Хорошо.

Лайза проводила его до дверей.

— Я хотела бы, чтобы ты не возвращался, — в ее словах не было стали, той силы, которая чувствовалась в ней раньше.

— Мы обо всем поговорим вечером, — сказал Эббот, — и не волнуйся, Лайза. Все будет в порядке, вот увидишь. Это я тебе обещаю.

— По твоим словам все выходит легко и просто. Жизнь не такая простая, как ты думаешь, Эрик. Она бесконечно сложнее, чем ты можешь вообразить.

— Признаюсь в своем невежестве вместе с любовью, — сказал он с улыбкой. — Вечером ты сможешь меня просветить.

— Ты невозможен. Ты ничего не слышишь, и у тебя совершенно нет здравого смысла.

— Похоже на влюбленного мужчину, не так ли? Если тебе это поможет, Лайза, то я тоже не понимаю, почему ты на меня так действуешь. Но разве не в этом заключается любовь?

— Не знаю, — прошептала она. — Я никогда по-настоящему никого не любила.

— До сегодняшнего дня, — сказал Эрик, порывисто обнимая ее.

Поцелуй тянулся дольше, чем ожидал он, и, разумеется, дольше, чем ожидала Лайза. Когда они наконец оторвались друг от друга, в ее глазах мелькнуло что-то новое и чудесное. Все еще оставались неуверенность, старые запреты и правила, но теперь они смешались со слабой надеждой, желанием верить Эрику, как никогда раньше она еще никому не верила. Эббот ясно это увидел и понял, что не сможет ее отпустить. Нет, никогда.