Влюбленная в демона

37

Ночь никак не кончалась. Лохлан почти ничего не сказал с тех пор, как она и Дананн закончили обрабатывать его раны. Он выпил вторую кружку бульона, а потом завернулся в одеяло, которое принесла Меара, привалился спиной к огромной колонне и, казалось, уснул.

Эльфейм не хотела оставлять возлюбленного, но понимала, что нужна своему клану. Поэтому, пока Лохлан отдыхал, она пришла к тем, кто собрался в Большом зале. Предводительница останавливалась тут и там, чтобы поговорить с людьми, но главным образом для того, чтобы ее видели и знали, что она с ними. Эль больше не плакала, расчесала волосы, надела чистый плед и закрепила его наследственной брошью, которая ярко выделялась на лифе. Разговоры членов клана были сосредоточены на замке и на работе, которую еще предстояло выполнить. Никто не упоминал о том, что в соседней комнате прикован крылатый человек, не говорил о миссии Кухулина, но в воздухе витало ожидание. Множество взглядов было тайком брошено на вход при малейшем дуновении ветра, проносящемся мимо широких стен, тоже чего-то ожидающих. Никто не отправился на покой в уютные палатки. Усталые люди иногда опускали головы, засыпая, но тут же вздергивали их. Так проходила ночь. Винни и ее кухарки занялись тем, что наполняли кружки ожидающих крепким дымящимся кофе, а их желудки - густым ароматным рагу.

Черное ночное небо сменилось на светло-серое, предрассветное, когда Эльфейм вошла в главный внутренний двор, чтобы взглянуть на Лохлана. Кто-то принес стулья для Брендана и Дункана, которые отказались, чтобы их сменяли, и сами охраняли крылатого пленника. Они сидели рядом с Лохланом, и Эльфейм почувствовала изумление, когда поняла, что стражники ведут с ним увлеченную беседу. Она специально пошла дальше очень тихо, чтобы они не заметили ее.

- Сто двадцать пять лет, - покачал Брендан головой. Он выглядел настороженно, но в его голосе звучало явное любопытство. - Даже не могу себе представить, что люди живут так долго. Ты выглядишь совсем молодым, не то, что Дананн.

Усмешка Эльфейм отразила улыбку, послышавшуюся в голосе Лохлана.

- Мне бы не хотелось сравнивать себя с мудрым кентавром. Пусть я и старше, но у него гораздо больше жизненного опыта. Я бы не хотел помериться с ним умом.

- Да и никто из нас не хотел бы, - фыркнул Дункан. Он помолчал, будто тщательно взвешивал следующие слова. - Я видел, что произошло, когда предводительница просила дух колонны сказать ей о тебе правду. Если бы ты хоть как-то был виновен в смерти знахарки, то наша госпожа сразу же узнала бы об этом.

- Я не убивал Бренну, но честно говорю вам, что вина будет сопровождать меня до самой могилы. Я должен был найти способ предотвратить ее гибель, - сказал Лохлан.

- Судьба может быть жестокой, - проговорил Брендан.

Дункан что-то пробормотал, соглашаясь.

- Джентльмены, близится утро. Винни приготовила для вас горячую еду и питье. Я временно освобождаю вас от стражи, - сказала Эльфейм, ступая в свет факела, падавший на эту небольшую группу.

На этот раз двое мужчин не колеблясь поднялись на ноги, поклонились и молча вышли из внутреннего двора. Оставшись наедине с Лохланом, Эльфейм вдруг поняла, что не знает, о чем говорить. Она переложила кипу использованных бинтов и завинтила крышку на фляге с бальзамом.

- Посиди со мной немного, сердце мое. Руки Эльфейм замерли, и она внимательно посмотрела на мужа. Его лицо было бледным, под выразительными глазами темнели круги. Одеяло, которым он укрывался, соскользнуло с раненого плеча, и стало видно, что кровь просочилась сквозь белую льняную повязку, окрасив ее в алый цвет. Лохлан теперь сидел прямее, чем раньше, когда она думала, что он спит, но все равно прислонялся к мощной колонне, словно прикосновение к ней поддерживало его силы.

Она вздохнула и опустилась рядом с ним на холодный мрамор.

- Очень трудно понять, как поступить, Лохлан, - проговорила она с несчастным видом. - Как совместить в себе обязанности и чувства?

Гремя цепями, он взял ее руку.

- Ты все делаешь правильно. Они преданы тебе, Эльфейм. Ты не должна тревожиться о том, что потеряешь свой клан.

- А тебя? Я не должна беспокоиться и о том, что могу лишиться любимого?

- Ты не можешь потерять меня, сердце мое.

- Вдруг Кухулин не найдет твоих соплеменников или, того хуже, убьет их и не позволит им ничего рассказать? Что произойдет, если он приведет их сюда живыми, а они солгут: скажут, что в убийстве Бренны виноват ты? Никто из членов клана не может чувствовать правду, которую говорят духи камня. Я могу помешать Кухулину совершить убийство, но мне придется изгнать тебя, Лохлан. Понимаешь?

- Да. Ты сделаешь то, что должна. Но ни изгнание, ни смерть не могут разрушить мою любовь к тебе. Не забывай, что на всем этом лежит рука Эпоны, Эльфейм. Я решил доверять Богине, как делала это моя мать.

- Не думаю, что моя вера сильна так же, как твоя, - покачала головой Эльфейм.

- Неужели, сердце мое? - недоверчиво улыбнулся Лохлан. - Богиня коснулась тебя еще до твоего рождения. Может быть, тебе просто нужно доверять себе, чтобы слышать ее голос.

Эльфейм подняла его руку и прижалась щекой к теплой ладони.

- Ты уверен в том, что не такой мудрый, как Дананн?

- Вполне.

Он погладил ее по лицу. Она наклонилась и нежно поцеловала его. Лохлан бессознательно расправил крылья и тут же застонал от боли. Эльфейм быстро отпрянула от него, ее лицо омрачилось тревогой. Она потянулась, чтобы дотронуться до раненого крыла, но тут же остановилась, боясь, что ее прикосновение вызовет лишь новую боль.

- Крыло заживет, - измученным голосом сказал Лохлан, пытаясь успокоить жену. - Я не выжил бы в Пустоши, если бы был хрупким. Меня не так-то легко сломать.

- Но это твое крыло, - проговорила она.

- Оно заживет, - повторил он. - Не бойся дотрагиваться до меня.

Эль осторожно прижалась к нему, но грохот множества копыт тут же заставил ее отпрянуть. С колотящимся сердцем она встала, чтобы встретить Кухулина и мрачные новости, которые он принес с собой.

Когда брат въехал во внутренний двор, она почти не узнала его. Он был забрызган кровью и грязью, как и золотистая шерсть Бригид, которая вошла вслед за ним. Но дело было не только в том, что облик Кухулина изменился от сражения и усталости. Его лицо превратилось в маску незнакомца. Вслед за воином и охотницей в замок вошли люди и кентавры, сопровождавшие их. Эльфейм узнала нескольких мужчин, жителей Лотх Тора. В Большом зале кто-то закричал, и ожидающий клан заполнил внутренний двор.

В свете факела Кухулин остановил коня и спешился, держась абсолютно прямо. Потом он отвязал от седла толстую длинную веревку. Эльфейм затаила дыхание, видя, как вздулись мощные мускулы на руках брата, пока он шел к ней, ведя за собой кого-то. Шумный выдох Эльфейм потерялся в общих возгласах изумления, которые заполнили внутренний двор, когда на свет, спотыкаясь, вышли крылатые фигуры. Она услышала, как за ее спиной Лохлан пытался подняться на ноги, но не могла оторвать глаз от пленников, захваченных братом.

Их было четверо: трое мужчин и одна женщина. Руки фоморианцев были связаны перед собой. Веревка, опутывающая их запястья, захлестывалась петлей вокруг шеи каждого, прежде чем соединиться со следующим пленником. Таким образом, если кто-то из них падал и волочился по земле вслед за лошадью Кухулина, то увлекал за собой остальных. Из многочисленных ссадин сочилась кровь, вместе с грязью покрывавшая пленников с ног до головы, но самые ужасные раны были не на телах. Эльфейм затошнило, у нее остановилось дыхание, когда она увидела кровавые клочья, в которые превратились их гордые крылья. Фактически от них остались только кости. То, что раньше являлось свидетельством силы, подаренной темной кровью отцов, стало лоскутками изорванной плоти.

Эль поняла, что их уже нельзя вылечить, и от осознания этого у нее заболело сердце.

- Они оказались там, где он сказал, - проговорил Кухулин незнакомым голосом. - Их было нелегко схватить, но преступники обычно от нас не уходят.

Он снова грубо рванул веревку. Фоморианец, который был к нему ближе всех - очевидно, близнец этого пленника, - потерял равновесие и упал на колени, заставляя остальных мучительно изогнуться.

Загремела цепь Лохлана. Он вышел вперед, насколько позволяли металлические узы.

- Они уже побеждены. Тебе не надо больше их мучить.

Кухулин повернулся к нему, его глаза сверкали от ярости.

- Они убили Бренну!

- Нет. Это сделала я.

Все взоры обратились к крылатой женщине. На ее теле оказалось меньше всего ран, даже крылья не были так изорваны, как у мужчин. Заговорив, она выпрямила спину и попыталась прижать поврежденные крылья к телу, отбросила назад серебристые волосы и высокомерно оглядела зал глазами цвета льда. Эльфейм подумала, что пленница отличается какой-то страшной красотой, которая горит в ней подобно опасному бледному пламени.

- Молчи, Фаллон, - прошипел высокий белокурый мужчина, привязанный к ней.

Словно не слыша его, она взглянула в глаза Лохлана.

- Время молчания прошло, не так ли, вождь?

- Фаллон, зачем?…

Эльфейм коснулась руки Лохлана, прервав его реплику, и красивое лицо Фаллон исказилось в уродливой усмешке.

- Все верно, Лохлан. Не говори, пока она не позволит. Как и раньше, ты всего лишь кукла этой богини с копытами.

Эльфейм почувствовала, как в ней вспыхнул гаев, и голосом, таким же ледяным, как ненависть в глазах женщины, проговорила:

- Потрудись правильно обращаться ко мне. Я веду за собой клан Маккаллан. Твоя судьба - в моих руках.

Смех крылатой женщины был жестоким, без капли веселья, и у Эльфейм не осталось никаких сомнений в том, что перед ней сумасшедшая.

- Моя давно умершая мать из племени людей была бы рада. Я наконец-то поняла, что такое ирония. Моя судьба действительно находится в твоих руках, Богиня. Вот только до сегодняшнего дня именно ты должна была стать жертвой, которая исполнила бы эту судьбу.

- Довольно, Фаллон!

Лохлану пришлось напрячь все силы, чтобы перекричать разъярившихся членов клана. Если кто-то войдет в замок Маккаллан и станет угрожать предводительнице, то этот наглец обязательно ответит за это.

Эльфейм подняла руку, чтобы добиться тишины. Она подошла к Фаллон, и Кухулин передвинулся так, чтобы оказаться возле нее. Как только они приблизились к крылатой женщине, мужчина, привязанный к ней, зашевелился. Эльфейм не обращала внимания ни на звон туго натянутых цепей Лохлана, ни на яростный гнев брата. Она полностью сосредоточилась на Фаллон.

- Объяснись, - потребовала Избранная.

Фаллон вздернула подбородок.

- Спроси у своего возлюбленного, что послужило истинной причиной тому, что он прокрался в Партолону и нашел тебя. Не только то, что ты ему снилась с самого твоего рождения. Дело совершенно в другом. - Ее глаза стали хитрыми. - Возможно, ты уже догадываешься об этом.

В толпе снова послышался сердитый ропот, и Эльфейм вынуждена была поднять руку, чтобы все замолчали.

- Ты сама призналась в том, что кровь невинной женщины - на твоих руках, а теперь стоишь в самом сердце моего замка, изрыгаешь полуправду и загадки.

Гнев бился в теле Эльфейм. Он наполнил ее, изменился и превратился в справедливую ярость, которая покалывала кожу, взметнула волосы и потрескивала вокруг плеч.

Голосом, который вдруг волшебным образом усилился, Избранная повторила свой приказ:

- Объяснись!

Глаза Фаллон расширились при виде явного доказательства присутствия в Эль божественной энергии, но ее безумие не смирилось, а распалилось еще больше. Она обратила свой горящий взор на Лохлана.

- Смотри, как сейчас раскроется твой обман! Ты не можешь отрицать, что узнал в ней Богиню, но решил сохранить ее только для себя. Такова была навязчивая идея, овладевшая тобой. Что ты сделал бы с нами, выпив ее кровь и сняв с себя проклятие? Или ты так мало заботишься о своем народе, что вообще не думаешь о нас?

- Ты безумная убийца, Фаллон. Твои слова бессмысленны, - ответил Лохлан.

Но Эльфейм внимательно наблюдала за возлюбленным во время речи женщины и заметила вину, промелькнувшую в глазах, прежде чем выражение его лица снова стало бесстрастным.

- На этот раз я соглашусь с крылатым существом. Эти слова бессмысленны. Женщина убила Бренну. Она должна умереть.

Голос Кухулина был таким мертвым и невыразительным, что у Эльфейм заболело сердце.

- Нет! - прорычал окровавленными губами мужчина, стоявший рядом с ней. - Она сделала это только для того, чтобы спасти наш народ. Лохлан отказался от ответственности, которая лежала на нем, нашем вожде. Когда он предал нас и отказался пожертвовать богиней с копытами, Фаллон решила, что у нее нет другого выбора.

Яростный рев Кухулина был подхвачен кланом Маккаллан. Несколько мужчин выхватили свои смертоносные клейморы и двинулись вперед, собираясь наброситься на крылатых существ.

- Тихо! - раздался сердитый голос Эльфейм, заставляя всех съежиться.

По коже у всех собравшихся пробежали колючие мурашки энергии, исходившей от нее. Тишина упала, словно догоревший факел.

Саркастический смех Фаллон, в котором звучала ненависть, разнесся в наэлектризованном воздухе.

- Я была не права по поводу тебя, Богиня. При всей своей силе ты действительно ничего не знала, понятия не имела, что Лохлан искал тебя для того, чтобы исполнить Пророчество. Ты поверила его приторно-сладким словам любви.

Цепи Лохлана зазвенели, когда он рванулся вперед.

- Ты не ведаешь, о чем говоришь!

- Я знаю, что женщина из племени людей умерла по твоей вине! - ядовито выплюнула Фаллон. - Если бы ты исполнил Пророчество, то мне не пришлось бы убивать ее, чтобы выманить твою любовницу из надежного укрытия.

По внутреннему двору вновь разнесся безумный смех. Затем сумасшедшее выражение ее лица растаяло, словно сало на горящей свече, а бесцветные глаза наполнились слезами.

- Но я не была готова к твоему абсолютному предательству.

Ее длинная тонкая рука коснулась рваного края крыла, словно оно ей не принадлежало.

- Кейр, смотри, что он с нами сделал.

Она разразилась рыданиями. Мужчина, стоявший рядом, обнял ее.

Эльфейм повернулась к Фаллон спиной. Чувствуя, как в душе у нее все застыло, она посмотрела на Лохлана:

- Расскажи мне о Пророчестве.

Лохлан сделал глубокий вдох. Даже несмотря на то что был скован и ранен, он стоял прямо и гордо, похожий скорее на крылатое божество, чем на пленника.

Когда муж заговорил, глубокий голос ясно разнесся по всему замку, гипнотизируя собравшихся, но его глаза были обращены только на Эльфейм.

- Ты уже знаешь, что моей матерью была Морриган, младшая сестра Маккаллана, последнего вождя. Как многих женщин клана, ее коснулась Эпона. Мать передала мне глубокую веру в нее, а также Пророчество. Она клялась, что Эпона прошептала ей его во сне. В Пророчестве говорится о том, что наш народ освободится с помощью крови умирающей Богини.

Он остановился. Его слова будто парили в воздухе. Они внезапно напомнили Эльфейм о том, каким волшебно ощутимым становилось имя мужа, произнесенное вслух. Она задрожала, чувствуя, как по спине побежали ласковые предупреждающие мурашки.

- Моя мать говорила, что Богиня пообещала ей, что именно я предназначен для того, чтобы исполнить Пророчество. Даже на смертном одре она верила в то, что я когда-нибудь найду способ осуществить обещание Эпоны. Когда мне стала сниться малышка, рожденная от кентавра и человека и отмеченная прикосновением Богини, я понял, что материнские молитвы были услышаны.

Улыбка Лохлана осветила его лицо. Эль на мгновение показалось, что толпа слушающих исчезла, они остались только вдвоем.

- Я думаю, что полюбил тебя, когда ты была еще ребенком. Это чувство лишь окрепло, когда ты превратилась в красивую девушку. Но я видел, как ты говорила со своим народом перед разрушенными воротами замка Маккаллан, и понял, что пожертвую всем, что у меня есть, даже обреку своих людей на изгнание и безумие. Такова оказалась цена твоей безопасности.

- Это был ты, - внезапно проговорила Бригид. - Ты спас Эльфейм той ночью, когда она упала со скалы.

- Да, - подтвердила Избранная, не отрывая взгляда от мужа. - Вепрь порвал бы меня в клочья, если бы его не убил Лохлан.

- Не понимаю, - прорвался через удивленные возгласы членов клана голос Бригид. - Какой цели служит Пророчество? Если вы не враги, желающие возродить прошлое своих отцов и разжечь войну, то почему бы вам просто не прийти в Партолону с миром? Почему вы думаете, что нужно пожертвовать жизнью Эльфейм?

- Они сходят с ума, - проговорила предводительница, внезапно все поняв. - Тьма, которую они несут в своей крови, зовет их к себе. Чем больше они с ней борются, тем больше боли им это причиняет. - Эль с грустью указала на Фаллон, которая все еще держалась за мужа. - В конце концов побеждает безумие. - Она обвела взглядом своих людей и негромко сказала: - У них есть дети, в которых течет кровь человеческих предков, такая же, как и наша. Это для них хуже всего. У этих несчастных не было человеческих матерей, чтобы взрастить в них людей.

- Стало быть, ты считаешь, что Эпона хочет, чтобы Эльфейм принесли в жертву? Ее кровь должна вымыть безумие из твоих соплеменников? - насмешливо спросил Кухулин Лохлана. - Это Пророчество само звучит безумно.

- Возможно, ты в чем-то прав. Я обнаружил, что все эти годы мы неправильно толковали Пророчество, - сказал тот.

Острые крылья Фаллон дернулись, она с болезненным стоном отстранилась от мужа и выпалила:

- Ты лжешь!

- Нет, - спокойно ответил Лохлан. - Я попробовал ее кровь и прочитал в ней правду.

За этими словами последовала звенящая тишина. Эльфейм не смогла удержаться и потрогала два крошечных укуса на шее.

- О чем он говорит? - глухим гневным голосом спросил Кухулин.

Эльфейм повернулась к разгневанному брату:

- Лохлан - мой супруг. Мы с ним обручились и осуществили наш брак. Он попробовал мою кровь. Это часть супружеского обряда.

Кухулин уставился на сестру, словно не узнавая ее. Эльфейм заставила себя отвести от него взгляд, пока он не заметил, что ее храбрость пошла трещинами.

- О чем тебе рассказала моя кровь? - спросила она Лохлана, удивляясь тому, что ее голос не дрогнул от шума, царившего вокруг.

- Пророчество говорит о том, что нас спасет кровь умирающей Богини. Но имеется в виду не физическая смерть, а также не то, что надо в буквальном смысле пожертвовать тобой. На самом деле речь идет о том, что ты должна взять в свое тело темную кровь наших отцов, смешать ее со своей и в конце концов полностью заменить на нашу. Именно тебя коснулась Богиня. Когда это произойдет, ты вберешь в себя безумие наших отцов. Те сражения, которые каждый день ведут мои соплеменники, чтобы поддержать в себе человеческие черты, достанутся тебе.

Он помолчал. На его лице отражался весь ужас сказанного.

- Безумие уйдет из нас, но для тебя это будет хуже, чем физическая смерть. В тебе умрет все человеческое.

- Это невозможно! - расхохотался Кухулин.

Раздались негодующие крики. Клан был согласен с воином.

Эльфейм продолжала смотреть в глаза любимому. Она вспомнила испуганное выражение его лица, когда он убежал от нее, выпив ее крови. Избранная была абсолютно уверена в том, что ее муж говорил правду. Она звучала в ней, когда Эль наконец-то поняла, а потом приняла выбор, который должна была сделать.

Избранная торопливо отвела взгляд от Лохлана, чтобы он раньше времени не смог прочесть это в ее глазах, и подняла руку, призывая всех замолчать.

- Я приняла решение.

В этот миг она не была сестрой или женой. Эльфейм вела за собой людей и кентавров, ее слова донеслись до всех, собравшихся в стенах замка.

- Кухулин, твоя потеря, как и утрата клана, велика. Необходимо искупление. - Она повернулась от брата к Фаллон: - Ты взяла невинную жизнь. В наказание мы заберем твою.

Воин подошел к крылатой женщине, вытащил меч и приготовился.

- Нет! - завизжал Кейр.

- Ты не можешь ее спасти, но волен умереть вместе с ней.

В голосе Кухулина звучала смерть. Не обращая внимания на мужа, Фаллон вышла вперед, словно ей не терпелось встретить удар меча.

- Тогда убей меня и покажи свое варварство, человек, - надменно проговорила она.

Фоморианка одним движением сорвала с себя рваную одежду, которая прикрывала ее наготу, и выставила напоказ бледное тело. Одну руку она опустила вниз, поглаживая выпуклый живот.

- Но знай, что ты убьешь не только меня, но и моего будущего ребенка.

Эльфейм не пришлось приказывать брату остановиться. Меч Кухулина, поднятый для смертельного удара, заколебался.

Он медленно опустил его кончик к мраморному полу, глазами, полными боли, посмотрел на сестру:

- Бренна назвала бы убийство невинного ребенка местью, а не правосудием. Нельзя так вот искупить ее смерть, хотя я сделал бы это, если бы был уверен, что в результате меня часто будет посещать ее дух.

- Я согласна, Кухулин. Мы не должны забирать невинную жизнь. - В голосе Эльфейм зазвучал металл. - Но кто-то должен заплатить за убийство Бренны.

- Фаллон - моя супруга. Ребенок - мой. Я и заплачу должную цену, - сказал Кейр.

Скривившись от боли, он нагнулся, поднял одежду жены и отдал ее ей без единого взгляда. Фаллон ничего не сказала, но Эльфейм показалось, что в глазах крылатой женщины вспыхнуло чувство, которое не было ни ненавистью, ни безумием.

- Ты знал, что Фаллон собирается убить Бренну? - спросила Эльфейм у Кейра.

- Нет, Богиня. - Он не отводил глаз от пристального взгляда Эльфейм, но в его голосе слышалась горечь. - Мы пришли лишь затем, чтобы увидеть, как исполнится Пророчество, а не ради убийства невинных. Что бы ни думали о нас твои люди, но мы отличаемся от наших отцов.

- Кейр, в том, что Фаллон обезумела, нет твоей вины. Ты не хотел смерти Бренны, - сказала она.

Медленно и четко Эльфейм повернулась к мужу. Бормотание и шепот стихли. В наступившей тишине послышались четкие и ясные слова Лохлана:

- Я, а не Кейр, виноват в смерти Бренны. Я вождь моего народа и его предатель.

- Твои слова мудры, муж мой.

В необычайной тишине слово «муж» разнеслось хрупким эхом. Оно словно превратилось в стекло и разбилось, когда она его произнесла.

Эль протянула недрогнувшую руку с открытой ладонью к мечу Кухулина. Не говоря ни слова, брат подал ей оружие. Тогда медленными размеренными шагами она подошла к Лохлану. Он стоял очень тихо и смотрел на жену. Эль подошла близко, но так, чтобы даже натянутые цепи не дали ему приблизиться к ней, и остановилась.

Игнорируя толпу, Лохлан заговорил, обращаясь к ней одной:

- Когда мы обручились, я сказал, что последую за тобой, даже если это приведет к моей смерти. Я не жалею об этой клятве и о нашей любви. Я ответил на твой зов и принес тело Бренны, зная, каким будет мой конец. Я принял это тогда, готов и теперь.

В его улыбке не было ни капли горечи, в голосе отражалась вся глубина любви к ней.

Вместо того чтобы размахнуться и ударить его мечом, она улыбнулась в ответ.

- Помнишь, ты сказал, что мне нужно доверять себе, чтобы слышать голос Эпоны? Ты был прав, Лохлан. Я стала доверять себе, и это помогло мне услышать голос Богини. Теперь ты тоже должен доверять мне.

- Я доверяю тебе, сердце мое, - сказал он и раскинул руки в стороны, чтобы она могла легко нанести смертельный удар.

- Хорошо. Вскоре мне понадобится твое доверие. - Она оглянулась на брата и сказала: - Прости меня, Кухулин.

Эль глубоко вздохнула, и в этот миг воин внезапно понял, что она собирается делать.

- Остановите ее! - завопил он, бросаясь вперед.

Его крик подхватил Лохлан. Крылатый человек стал дико рваться на цепи, которая удерживала его, пытаясь дотянуться до любимой.

Эльфейм быстро провела острым как бритва краем меча от своего запястья до локтя, сделав длинный, смертельно глубокий разрез. Опасаясь, что Кухулин подбежит слишком быстро, она торопливо переложила меч в другую руку, чтобы закончить начатое, но силы уже оставляли ее тело. Женщина едва удерживала клеймор. Ее душа все это время мысленно кричала. Камень, на котором она стояла, услышал невысказанную просьбу.

Сквозь алый туман Эльфейм увидела, что рядом с ней возник дух Маккаллана.

- Я здесь, милая.

Он поднял светящуюся руку. За секунду до того, как подбежал брат, Избранную окружила прозрачная энергетическая стена. Воин резко остановился, словно столкнулся с невидимой преградой.

- Нет, Кухулин, - раздался рев призрака, похожий на звон похоронного колокола. - Тебе не изменить судьбу. Это ее выбор, а не твой.

- Нет, Эльфейм! - кричал брат и бессильно колотил кулаками о невидимый барьер, состоявший из духовной энергии.

Неловко двигаясь, Эльфейм переложила меч в левую руку и стала бороться с головокружением, чтобы не выронить его. Кровь бурной алой рекой лилась из длинного разреза. Стиснув зубы и не обращая внимания на боль, она прижала лезвие к нетронутому правому запястью и провела по вене к локтю. Только после этого Эль позволила мечу с грохотом упасть на мраморный пол. Она чувствовала, как теплая жидкость лилась по ее телу, струилась по рукам и ногам. Избранная словно во сне смотрела на Лохлана сквозь энергетическую стену, созданную духом ее предка. Слезы бежали по лицу мужа, он рвался с цепей, чтобы дотянуться до нее.

Сквозь шум крови в голове она могла слышать только звук собственного голоса:

- Спаси меня. Взамен я помогу тебе.

Усилие, которое потребовалось ей, чтобы выговорить эти слова, оказалось непосильным. Мир начал меркнуть перед ее глазами. Она медленно опустилась на колени.

- Ты знаешь, что делать, племянник.

При этих словах Маккаллана энергетическая стена рассеялась, призрак исчез. Кухулин с мучительным криком поднял Эльфейм на руки.

- Дай ее мне, пока она не потеряла сознание! - закричал Лохлан.

Взбешенные глаза воина взглянули в лицо крылатого человека.

- Поверь мне, - проговорил фоморианец.

Брат больше не колебался. Он понес сестру к Лохлану. Ему помогали другие сильные руки. Весь клан бросился к своей предводительнице, ступая по все расширяющейся кровавой дорожке.

Лохлан упал на колени и обнял податливое тело Эльфейм.

- Меч! Дайте мне меч! - взревел он.

Ему в ладонь вложили рукоятку, окрашенную в красный цвет. Молниеносным движением Лохлан вонзил кончик лезвия в обнаженную кожу над сердцем, затем, словно отвратительное насекомое, отбросил меч, взял в руки голову Эльфейм и прижал к своей ране ее холодные губы.

- Пей, сердце мое, - умолял он.

Ее глаза оставались закрытыми, она не отвечала.

- Пей, Эльфейм, - крикнул он, и его голос дрогнул. - Я сделал так, как ты просила. Теперь у тебя есть единственная в жизни возможность исполнить Пророчество. Пей!

Ее губы медленно коснулись его кожи, она стала с трудом глотать. Глаза Эль открылись. Из них лились красноватые слезы, пока ее рот прижимался к его груди, а в тело мчалась кровь демонов. Сначала она не понимала и не чувствовала ничего, кроме металлического вкуса крови Лохлана. Потом начался жар. Она пила лаву из вулканической реки, не могла оторваться, и вскоре ей захотелось, чтобы это длилось вечно. Жар соблазнял женщину. Он наполнял тело, ласкал душу с гипнотической силой тьмы, пока в нее втекало безумие всей расы. Кровоточащие раны на руках высохли и закрылись. В голове заклубились чуждые мысли.

«Кровь!… Я никогда не напьюсь. Я выпью его досуха, да и всех их. Я могу создать свою собственную армию. Я отчасти демон, отчасти богиня. Сначала надо убить Лохлана, этого предателя… Убить Лохлана? Супруга?»

Ее собственное сознание прорвалось через туман демонического шепота. Эль, задыхаясь, оторвала губы от груди Лохлана. Она на четвереньках отползла от него и почувствовала, как растет ее паника. Избранная поняла, что темно-красная жидкость, растекшаяся по полу и покрывающая тело, - ее собственная кровь.

«Нет, неправильно! - в отчаянии мысленно исправилась она. - Кровь, которая меня покрывает, больше не моя. Теперь она безвозвратно смешана с кровью демонов. Да, я стала демоном. Мне придется понять и принять это».

- Не слушай темные инстинкты, - задыхаясь, проговорил Лохлан.

Он рухнул на пол, выглядел бледным и больным.

- Борись с ними, Эльфейм!

До нее донесся призрачный смех обезумевшей Фаллон.

- Сестра! - К ней медленно приблизился Кухулин, расставивший руки. - Иди ко мне.

Она не ответила, и его голос дрогнул.

- Хотя бы ты не покидай меня, сестрица. Я этого не переживу.

Эль все еще стояла на четвереньках и задрожала от знакомой ласки. Тьма, которую она приняла в себя, была ответственна за потерю Кухулина. Теперь Избранная стала ее частью. Да…

Она чувствовала, как в ней раздавались и сплетались голоса. Под кожей словно бились тысячи темных насекомых.

«Да!… Почувствуй нас, услышь. Теперь ты - это мы».

- Я больше не твоя сестра. Ты не можешь мне помочь.

Она не узнавала звука собственного голоса, ставшего чужим, и лиц людей, стоявших рядом и внимательно глядевших на нее. Ее мысли, обрывки воспоминаний, все, чем была Эль, стало убегать, тонуть в темном потоке, который пульсировал в ней.

Она чувствовала себя пойманной в ловушку, металась по полу, пока не оказалась перед старым кентавром.

- Позови духов камня. Они тебе помогут, - сказал он.

Эльфейм дико покачала головой.

«Нет, духи больше не ответят на мой зов. Я одна, наедине с голосом безумия в крови, который заставил мой мир замолчать».

«Успокойся, Возлюбленная. Я никогда не оставлю тебя».

Эти прохладные слова омыли ее тело. Эльфейм уцепилась за них, словно умирающая душа за дыхание жизни.

- Эпона! - зарыдала Избранная.

Она произнесла имя Богини и почувствовала, как затряслось тело. В ее расколотом сознании возникла мысль, оказавшаяся легче тумана. Она цеплялась за нее всем человеческим, что осталось в ее душе.

«Я должна доверять себе».

Борясь со страхом и тьмой, Эльфейм встала на ноги. Спотыкаясь и пошатываясь, она пошла вперед. Толпа ошеломленных людей и кентавров разошлась, пропустив ее к фонтану, расположенному посреди главного внутреннего двора. Избранная всмотрелась в лицо мраморной девушки, которая была ее предком, и ощутила первый проблеск утреннего солнца. Ясный ласковый луч нашел брошь Маккаллана, которая тут же вспыхнула бриллиантовыми искрами. В этом свете Эльфейм нашла свое наследие - веру, преданность и силу любви, которые торжествовали оттого, что их нельзя заманить в темноту дьявольскими приманками.

Новый день зажегся над ней, словно маяк надежды. Эльфейм вспомнила, кто она такая. От этого знания чуждая тьма, которая хотела украсть у нее силу любви Богини, скорчилась и завопила, но была вынуждена отступить перед ярким светом веры и храбрости. Со звуком, напоминающим топот ножек стремительно убегающих пауков, злой шепот отступил. От него осталось только слабое воспоминание.

Словно пробудившись от долгого сна, Эльфейм вяло подставила руки, перемазанные кровью, под струю чистой воды и стала смотреть, как прохладная жидкость смывала с нее алый цвет, кружила его по бассейну фонтана, растворяла и уносила прочь. Когда на руках больше не осталось следов крови, она откинула голову и стала умываться в чистом свете утра Эпоны.

В ней, словно зародыш, стал расти крик. Потом он вырвался из нее, отозвался эхом от стен. Его подхватили радостные голоса сначала брата, потом мужа и всего клана:

- Вера и преданность!

- Вера и преданность!

- Вера и преданность!

Эльфейм торжествующе улыбнулась, опустилась на мраморный пол и поплыла в блаженный мир сна.

Словно сладкий аромат жимолости, принесенный весенним ветром, во сне Эльфейм возник голос матери:

«Я не хотела, чтобы она так мучилась».

«Знаю, Возлюбленная. - На этот раз Эльфейм немедленно узнала голос Эпоны. - Мне тоже хотелось бы спасти ее от мук, но путь твоей дочери никогда не был легким. Теперь ты видишь, как хорошо трудности прошлого подготовили ее к тому, чтобы противостоять судьбе».

«Она хорошо справилась, правда?»

«Очень хорошо. Я горжусь ею».

Душа Эльфейм затрепетала от счастья.

«Ее путь будет нелегким, - продолжала Богиня. - Большинство членов клана Маккаллан примет Лохлана и его соплеменников из любви к ней, но остальных партолонцев будет не так легко привлечь на свою сторону».

Мать вздохнула.

«Теперь ты позволишь мне поехать к ней? Я хотя бы смогу официально скрепить их обручение. - Потом Этейн заговорила печальным голосом: - Да и Кухулину нужна материнская ласка».

«Поезжай к ним, - разрешила Богиня. - Но не удивляйся, если боль Кухулина окажется так велика, что ее не успокоят материнские ласки».

Эльфейм не услышала ответа матери, потому что стала постепенно выныривать из сна. Когда ее чувства пробудились, она поняла, что удобно лежит в своей постели на тонких простынях. Неяркий свет пробивался сквозь закрытые веки. Потом они затрепетали, и женщина открыла глаза.

Она решила, что сейчас ночь. Свет исходил лишь от большого железного канделябра и огня, радостно горевшего в камине. Эль стало интересно, как долго она спала. Ведь только что было утро. Тут Избранная уголком глаза заметила рядом с собой что-то темное, повернулась и узнала Лохлана. Он сидел в кресле рядом с ее кроватью. Голова мужа была опущена, он спал. Эль внимательно посмотрела на него. Возлюбленный все еще выглядел избитым и израненным, но его кожа перестала быть фарфорово-бледной, как тогда, когда она видела его в последний раз. В тот миг он рухнул на пол, покрытый ее кровью.

Эль вспомнила обо всем, что произошло. На мгновение ее охватила паника. Она вслушалась в себя, ожидая появления безумных голосов тьмы, их смертельного шепота в ее испорченной крови. Но голосов не было. Осталось только какое-то неопределенное воспоминание, скрытое глубоко внутри, как полузабытый сон. Интуицией, рожденной от прикосновения Богини, Эльфейм поняла, что она несла в себе безумие этого народа, но любовь, преданность и вера победили злое наследие.

«Ты должна оставаться бдительной и следить за этой тьмой до тех пор, пока дышишь, Возлюбленная, - раздался у нее в голове голос Эпоны. - Но помни, что я всегда буду с тобой. Тебя коснулась Богиня».

Должно быть, она нечаянно издала в ответ какой-то звук, потому что глаза Лохлана внезапно открылись. Он понял, что она проснулась, схватил ее за руку и закричал:

- Кухулин!

Почти тотчас же брат очутился у ее постели, встал рядом с Лохланом.

Под глазами Ку легли темные круги, щетина покрывала его подбородок, обычно гладко выбритый. Эльфейм показалось, что брат постарел на целую жизнь.

- Ты ужасно выглядишь, - хрипло проговорила она.

На измученном лице Кухулина появилась улыбка, а смешок Лохлана больше походил на рыдание.

Она взглянула на мужа и брата, откашлялась и снова заговорила:

- Что ж, ни на одном из вас я не вижу цепей и новых ран. Можно предположить, что вы неплохо уживаетесь друг с другом. Верно?

- Она не безумна.

Лохлан прижал ее руку к губам, и жена с потрясением увидела, что его лицо мокро от слез.

- Я говорил, что с ней все будет в порядке, - сказал Кухулин.

Его глаза тоже подозрительно сияли.

- Она может слышать вас обоих, - сердито проговорила Эльфейм.

- Добро пожаловать обратно, сестрица, - сказал Ку.

- Как долго я спала?

- Сегодня пятая ночь, - ответил Лохлан.

Она удивленно заморгала.

- Неудивительно, что мне так хочется есть.

На лице Кухулина, прочерченном глубокими складками, появилась улыбка.

- Винни будет очень рада это слышать.

Он поспешил к двери.

- Ку, подожди.

Лохлан понял, чего она хочет, поцеловал жену, осторожно отпустил ее руку и отошел, чтобы Кухулин мог занять его место.

Эльфейм села и протянула брату руку.

- Я хотела поговорить с тобой о Лохлане.

С невероятно усталым видом Кухулин покачал головой.

- Тебе ничего не надо объяснять, Эльфейм.

- Нет, надо. Я хотела рассказать тебе о Лохлане в тот самый день, когда встретила его, но не знала, как это сделать. Я не желала, чтобы ты сам узнал об этом и подумал, что сестра недостаточно любит тебя или не совсем доверяет. Дело не в этом. В тебе я не сомневалась. Проблема во мне. Я не могла найти нужные слова, а потом ты влюбился в Бренну.

Кухулин стиснул зубы, отвел от нее взгляд и сказал:

- Я не виню ни тебя, ни Лохлана в смерти Бренны. - Он помолчал и тяжело вздохнул. - Даже Фаллон не заслужила этого. Безумие - не ее вина.

- Ку, посмотри на меня, - сказала Эльфейм.

Когда брат взглянул ей в глаза, она увидела в них глубокое горе и поняла, что он говорит ей правду. В смерти Бренны воин винил не их, а себя.

- Ку… - начала она, но он отпустил ее руку и встал так резко, что кресло чуть не упало.

- Я не могу говорить об этом, Эль.

Не глядя на нее, брат повернулся, торопливо направился к двери и оглянулся.

- Я принесу тебе поесть, - сказал он и захлопнул двери, за которыми скрывалась его боль.

- Он не разрешил сжечь ее на погребальном костре, - проговорил Лохлан.

Вместо того чтобы сесть в кресло, он опустился рядом с ней на кровать и взял ее руку в свои теплые ладони.

- Ку сказал, что огонь и так причинил ей слишком много боли.

- Ой, Ку!… - вздохнула Эльфейм, глядя на закрытую дверь.

- Кентавр, Повелитель камней, вырыл могилу и вырезал на надгробии изображение Бренны. Сегодня утром Кухулин опустил ее туда.

- Где? - прошептала Эльфейм, вытирая со щек слезы.

- На том месте, где стояла ее палатка. - Он печально покачал головой. - Мне кажется, что вместе с Бренной воин похоронил свое сердце.

- Мне надо было находиться рядом с ним. Он нуждался в этом.

- Ты не могла, потому что потеряла сознание. Не вини себя. Твой брат сказал правду. Он не обвиняет ни тебя, ни моих соплеменников, ни меня. Пока ты болела, он был благородным вождем.

- Фаллон, Кейр и двое других - что с ними? - спросила Эль.

- Кухулин приказал заключить Фаллон в замке Стражи, где она будет ожидать рождения ребенка, а также твоего решения о том, какое наказание ей придется понести за свое преступление. Кейр захотел остаться с ней. Керран и Невин пока здесь, залечивают раны.

Эльфейм внимательно взглянула ему в лицо.

- А безумие… Оно и вправду прошло?

- Да. - В его голосе до сих пор слышалось изумление. - Оно оставило и меня, и других. Ты исполнила Пророчество и спасла моих соплеменников. - Он нежно погладил ее щеку. - А тебя, сердце мое? Ты чувствуешь на себе его тяжесть?

Эльфейм прислушалась к себе и ощутила в самой глубине темную рябь, словно дуновение по озерной глади.

- Оно там, во мне. Я чувствую его присутствие. Безумие побеждено, но я не думаю, что оно замолчало навеки. Эпона пообещала, что я выиграю сражение с ним, но предупредила, что мне всегда придется быть бдительной, чтобы остаться победительницей.

Эль вздрогнула.

- Нет другой возможности - только победа, - страстно проговорил Лохлан. - Вместе мы не позволим ему завоевать тебя.

Яркая сила его любви наполнила ее, и она ощутила, как тьма, ожидающая в ней своего шанса, снова отступила.

Избранная глубоко, удовлетворенно вздохнула.

- Надо послать за твоими соплеменниками. Пусть везут сюда детей.

Лохлан крепко обнял жену. Его зажившие крылья обернулись вокруг нее, согревая.

- Так и сделаем, сердце мое.

Эльфейм пришла к мраморной могиле, когда утреннее небо еще переливалось сиреневым и фиолетовым. Изображение было очень красивым. Бренна будто просто уснула и превратилась в камень. Дананн вырезал ее изображение без всяких шрамов.

- Я не просил, чтобы он забыл про ее увечья. Мне это даже в голову не могло прийти, - раздался рядом с сестрой встревоженный голос Кухулина.

Он вышел вперед, наклонился и вложил в руки каменной девушки охапку бирюзовых полевых цветов.

- Когда я спросила Дананна о том, почему он не вырезал ее шрамы, он сказал, что просто изобразил ее такой, какой запомнил, - сказала Бригид.

Охотница коснулась правой мраморной щеки, которая была столь же чистой и гладкой, как и левая.

- Бренна была бы рада, что мы помним ее такой, - согласилась Эльфейм. Она повернулась к брату и взяла его за руку: - Пожалуйста, Ку, не уезжай.

- Я должен, - Он оглянулся на замок, обитатели которого уже начинали просыпаться. - Все здесь напоминает мне о ней. Кажется, что каждый аромат и звук произносят ее имя.

Его глаза, полные горя, встретились с обеспокоенным взглядом сестры.

- Нет, я не хочу избавиться от нее, просто должен научиться переносить потерю. Я не могу сделать это здесь.

Он сжал и сразу отпустил ее руку.

Разумом Эльфейм понимала брата, но сердце женщины болело при мысли о том, что он покинет ее.

- Мне будет не хватать тебя, Кухулин, - негромко проговорила Бригид и протянула руку в воинском приветствии.

Он крепко пожал ее ладонь и ощутил тепло кожи.

- Я ошибался по поводу тебя, Бригид из табуна Дианны. Ты оказалась преданным другом.

- Может, мы как-нибудь еще поохотимся вместе, - грустно улыбнулась она ему.

Приглушенный лай заставил их посмотреть вниз. Из высокой травы выпрыгнула Фанд, стала рычать и огрызаться на копыта Бригид.

Охотница нахмурилась.

- Мне придется изменить свое предложение. Я снова поохочусь с тобой только в том случае, если ты пообещаешь не приносить с охоты никаких живых существ.

Кухулин хлопнул себя по бедру. Зверушка подскочила к хозяину и принялась извиваться вокруг его ног.

- В следующий раз ты увидишь, что Фанд станет образцом благовоспитанности.

- Так говорят все родители, - проворчала Бригид, направляясь обратно в замок.

Брат и сестра стояли, молча глядя друг на друга. Потом Эльфейм бросилась ему на грудь, крепко обняла и уткнулась лицом в знакомое плечо.

- Разве ты не можешь дождаться маму? - спросила она сквозь слезы. - Ты ведь знаешь, гонец сказал, что ей остался всего день пути.

Кухулин погладил ее по спине.

- Мать поймет.

- Нет, не поймет. Она с ума сойдет. Эльфейм услышала его короткий смех. Он был резким, в нем звучала боль. Кухулин так сильно отличался от беззаботного брата, каким она его всегда знала, что у нее заболело сердце.

- Ты права, но она будет так занята, кудахтая вокруг тебя и Лохлана, что у нее не останется времени думать об этом. - Брат мягко оторвал ее от себя, поцеловал в обе щеки и сказал: - Я должен это сделать.

Потом Ку повернулся, забросил узду на шею коня и одним ловким движением вскочил в седло.

Словно дождавшись подходящего момента, Фанд стала жалобно скулить. Эльфейм быстро взяла ее в руки и вручила пушистый комочек брату.

- Я люблю тебя, сестрица, - сказал он, направил коня на север и рысью понесся прочь.

Эльфейм видела, как брат присоединился к двум крылатым фигурам, которые терпеливо ожидали перед главным входом в замок. Их раны зажили не полностью, крылья до сих пор были изодраны, но Керран и Невин настояли на том, чтобы сопровождать Кухулина, когда он объявил, что отправится в Пустошь, чтобы привести детей фоморианцев в Партолону.

Эльфейм продолжала смотреть им вслед, пока они не скрылись за деревьями. Ей казалось, что прошлая жизнь, самая счастливая часть ее молодости, исчезала вместе с Кухулином.