Властный девственник и нежная Альфа

Глава 7. Свет

Я окунала тростинку в миску с мылом и выдувала мыльные пузыри. Танечка и Анечка в восторге бежали за ними. А пузыри переливались всеми цветами радуги и лопались на радость детям.

Раз - и я уже не страшная. Два - и меня обнимают. Девочки только. Олег взял у отца квадроцикл и нарезал на огромной скорости круги по чистому полю. А сам мелочь пузатая. Но, как сказала Танечка, Олег с ума сходит по скорости. И когда оборачивается, носится за отцом, стараясь догнать.

– Не опасно? – спросила я у выбегающей из хлева Алии, смотрела, как маленький мальчик лихачит.

– Не отвадить, – она улыбалась, показывала мне яйцо. – Еленка, гуляем!

– Ух, ты! – обрадовалась я яичнице. Спихнула тростинку и миску девочкам. Побежала на кухню вместе с хозяйкой.

– Пожарим? – суетилась Алия, ставя на разогретую плиту сковородку.

– И сыром его, – я схватила кусок сыра, что был приготовлен к столу.

– И петрушечкой, ещё свежая есть.

–М-м-м, – протянула я. – Вот эта жизнь.

Не стала спрашивать, найдётся ли ветчина.

Ветчина принесла ведро свежего молока. Елень поставил ведро на стол и ушёл.

– Слушай, Аля, а город здесь есть? – я мелко нарезала сыр.

– Есть.

– А аптека?

– Зачем тебе? – она уставилась меня с беспокойством.

– Противозачаточные нужны, сгоняю к пасечнику за ромом и котлетами. Поужинаем втихаря.

– За контрацептивами к людям, – недовольно ответила она.

– Пятнадцать тысяч километров на северо-восток, – наморщилась я.

– Если сейчас выйдешь, вернёшься к тому возрасту, когда противозачаточные уже не нужны, – Алия закрыла крышкой нашу яичницу. Сложила руки на груди и строго посмотрела мне в лицо. – Алёна-Елена, не ходи к волку.

Я прищурилась и насторожилась.

– Как ты потеряла оборот? Пасечник вчера сказал, что ты волчица. Я заметила, у тебя зрение и слух нечеловеческие.

– Как я потеряла оборот?! – она разозлилась, и мелькнул яркий свет в её глазах. – Истинный изуродовал! Моя волчица умерла во время полового акта с огромным Вечным. Он на куски разорвал, шею прокусил и шкуру содрал. Вот и не выжил мой оборот!

– Не может быть, – ухнула я и пошатнулась, потому что ноги подкашивались.

Алия помолчала, и сняла сковородку, швырнула её на столешницу.

– Переспишь с ним, станешь парой. Но он может взять силой, потому что волк. А для хищников нет ничего святого.

По щекам её потекли слёзы. Руки затряслись, и чтобы не упасть, она руками опёрлась на край стола. Алия опустила голову и пыталась продышаться.

– Знаешь, почему у меня истерики? Потому что я волчица и страдаю без оборота. Потому что забыть не могу. И радуйся, что тебя памяти лишили…

Она покосилась злым, волчьим взглядом в дверной проём, где стоял Елень и внимательно за ней следил.

– Как звали того волка? – спросила я.

– Злыдень, – ответил за Алию олень. – Он умер. Отдай яичницу гостье. Ты срываешься опять. Наличие волчицы рядом плохо на тебя влияет.

– Нет, – вдруг встрепенулась Алия и прильнула ко мне. – Не уходи, Алёнка, не уходи. Я трёх сыновей потеряла, если с Олегом что-то случиться…

– Не случится, – пообещала я. – Я рядом останусь.

– Он уведёт тебя. Волк уведёт тебя в стаю, – она ухватилась за мой халат и с заплаканными глазами уставилась на меня.

– Не уведёт,– рыкнула я. – Ешь яичницу.

Я оставила их.

Выбежала из дома.

Сосредоточилась, не держит ли олень меня своей магией оленьей? Нет вроде, отпустил. Куртку не взяла, поэтому бежала быстро.

Олежка тарахтел сзади на своём квадроцикле.

– И не возвращайся, – кричал мне вслед мальчишка, которому судя по всему, придётся спасать жизнь. А я не знаю, как это делается. Все мои медицинские навыки исчезли.

Я оглядывалась. Олег парень злой, может и боднуть в зад. А на транспорте и задавить.

– А ну, к отцу иди! – грозно крикнула я парнишке.

Тот притормозил и начал медленно разворачиваться. Пухнул мне в нос выхлопной газ биотоплива.

Надо было спешить. Котлет страсть как хотелось!

Я вылетела из леса. Ледяной морской ветер обвил меня, но я пылала жаром. Пробежала во двор, там меня встретили волки. Виляли хвостами и радостно тявкали. А я уже собралась на крыльцо забежать, как услышала голос за спиной:

– Ишь, шебутная какая!

Я обернулась и вросла в землю. Никого не было.

– Ты где? – настороженно спросила я, рассматривая пустой двор. Напрягала слух и нюх, но пасечника не было.

– Свет я. Есть у оборотней такая способность, пропадаем в лучах солнца.

Я ориентировалась только на слух. И вдруг меня по попе шлёпнули. Я ударила в ответ, но не попала.

– Прекрати! – разозлилась я, крутясь на месте.

Почувствовала, как зверею. Во рту выросли клыки, а на руках когти.

Он материализовался из неоткуда. Появился на крыльце, выходя из света. Это было покруче оленьего оборота. Впечатлил так, что я забыла о котлетах.

– А ты… Ты можешь им управлять? Талантом своим…

– Могу, – печально улыбался он. – Могу пропасть, могу не пропадать. – Пасечник хитро прищурился и открыл дверь в дом. – Заходи.

Я медленно приблизилась. Запах жжёного сахара и мёда ударил в нос. И я на ватных ногах прошла в странный каменный дом. Как в прошлый раз сразу прислонилась к стене.

В голове кавардак, мысли путались. А ещё и мужик платье своё скинул, оголившись по пояс. И впритык ко мне подошёл.

Глаза его ясные были очерчены двумя рядами ресниц. Поэтому они казались пушистыми и откидывали коричневую тень под красивыми глазами.

– Дистихиаз*, – прошептала я, что знала в прошлой жизни.

– Не знаю такого ругательства, – прошептали его сочные губы.

На них я уставилась и потеряла ориентацию. Стала махать руками, как кошка впереди себя. Дёрнула за верёвку на его штанах и руками залезла в них. Ухватилась за твёрдый солидный член.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

____________________________________

Дистихиаз* – двойной ряд ресниц.