Византийское наследство

Глава 16

Иерусалим

Наместник Византийский

Генерал-аншеф, князь и кавалер

Алексей Орлов

вечер 11 декабря 1775 года

— От Киева на Одессу уже стали прокладывать линию конки — в степи делать это намного легче, чем в болотистой Ингрии или таежной Сибири. Новороссиия активно заселяется, князь, причем государственной казне это мало стоит, — император говорил медленно и рассудительно, было видно, что он находится в хорошем настроении.

— Крупные владения, до десяти тысяч десятин размером, розданы «фамилиям». Не просто так! Как говорят на «дармовщинку»! На них обязательно должны взращивать пшеницу, кукурузу, подсолнечник, сахарную свеклу, горчицу, табак и многие другие сельскохозяйственные культуры. А потому сами владельцы кровно заинтересованы в доходах от продажи европейцам всего выращенного. Казна же получит десятую часть от урожая — нашу армию кормить и поить нужно, и желательно бесплатно.

— Так оно и понятно, ваше императорское величество. Налог в виде десятины весьма скромен, нужно было бы пятую часть брать.

— Не стоит, князь. Расходы большие — я ведь как кабинетные сто тысяч десятин в свой удел взял. Работников из безземельных крестьян кормить нужно, хорошо платить и учить надобно, хотя бы на той же конной жатке работать, или на косилке — ведь втрое больше за день можно сделать. Не крестьяне нужны на полосе чернозема и не батраки-поденщики, а самые настоящие работники, хорошо обученные и мотивированные должным образом. Как на мануфактуре люди задействованы — так пусть и в поле выходят трудиться, только с инструментом и техникой соответствующей!

Черноземы ведь всю Россию накормят, еще на вывоз много чего останется, если рачительно хозяйство вести. А кто из помещиков по-новому работать не приспособится, а по старинке — владения будут в казну забраны и другому, по-настоящему рачительному хозяину переданы. И еще маслобойни и сахарные заводы надо ставить повсеместно, хранилища всякие, табачные фабрики для изготовления папирос.

Так что нужды в огромном количестве крестьян в центральной России не будет — крепких хозяев оставлять, а справных потихоньку переселять в Сибирь — там они живо на ноги второй раз встанут, а земли получат много — сколько обработать смогут.

— Правильно, государь. А то земли клочок, от голода порой пухнут, дети мрут как мухи, а поискать отхожие промыслы или заниматься ремеслами многим просто лень.

— Таких в города отправлять нужно — рабочих рук не хватает. Поневоле от голода трудиться на мануфактурах начнут, или линии конки строить. Железа отливать с каждым годом будем все больше и больше — рельс хватит на тысячу верст каждый год, а то и намного больше. И всякие механизмы делать, для работы полезные, те же плуги и жатки, да инструмент — лопаты, косы, топоры и прочее.

— Работники нужны, государь, и много. Но так и крестьян имеется достаточно, и многие из них собственной земли не имеют, батрачат. С ними что делать прикажите?

— Потихоньку переселять в другие местности, мешать с православными народами — чтоб нашей опорой во всех краях стали крепкой, даже здесь, на Святой Земле. А для того учить надобно, чтоб невежественных россиян не имелось среди них — все переселенцы должны быть грамотные. И русский язык главный будет в империи — чтобы все мои верноподданные на нем через полвека говорили!

И вера православная! Агрессивней надо быть — я патриарха с митрополитами постоянно подгоняю, из семинарий миссионеров каждый год высылают. Чтобы почтение к ним было, солдат и казаков даем в помощь, — Иоанн Антонович усмехнулся, однако взгляд был тяжелым, когда император смотрел с Храмовой горы на раскинувшийся перед ним древний город, живший своей интересной жизнью.

— Перемешивать население как в плавильном котле, чтоб единым русский народ стал — по вере православной, по образу жизни, культуре и общему для всех языку. В такой империи всем выгодно жить, огромная страна и возможности для каждого верноподданного дает огромные. А для нелояльных подданных есть у нас Сибирь — места для всех хватит! Там с суровым образом жизни дури в головах резко убавится! И если не их дети, то внуки верными нам станут, и настоящими сибиряками, забыв, что они греки, болгары или там всякие прочие ливанцы.

Алехан усмехнулся — как никогда такое положение вещей проявлялось в Палестине, которую полностью контролировали русские войска, значительно увеличившиеся за счет христианских новобранцев. Впрочем, он привлек к службе и тех, кого поначалу принимал за мусульман, но потом выяснилось, что ревнители магометанской веры их таковыми не считают. И режут таковых целыми родами, при всяком случае удобном, что турки, что арабы этих самых несчастных алавитов и друзов. А их много — целой полосой вдоль морского побережья живут, от стен Акры до Антиохии.

А теперь еще заселение иудеев массово пошло — каждый день корабли привозили по несколько семей, что решили вернуться на «землю обетованную» по собственной воле. Но было много и тех, кого выселяли принудительно из Испании и Франции — русские военные власти принимали всех без исключения. К иудеям местные арабы относились плохо, однако свои чувства сдерживали — три пехотные дивизии с артиллерией, кавалерией и казаками, да еще корабли эскадры в портах, весьма наглядное средство воздействия на пылкие умы.

— Ты, Алексей Григорьевич, на Египет больше внимания уделяй, раз мы Синай за собой укрепляем. Мамелюки не так сильны, массовой поддержки у них нет. И учитывай, что четверть населения копты — веры древней христианской люди. А каждый четвертый житель — это реальная сила сейчас, а вот в будущем каждый десятый не очень. И смотрят на нас они как на освободителей, и реальная помощь от них будет.

Момент исключительно благоприятный!

Так что единоверцев нам поддержать надо всеми силами, пока арабов здесь немного проживает, вернее, очень мало. Десятки тысяч народа, причем кочевников, это тебе не миллионы озверевших горожан — для нас сейчас выпал крайне удачный случай.

Алехан внимательно слушал монарха, и в который раз мысленно удивлялся — тот всегда думал не о времени своего царствования, а о будущем, причем отдаленном, через столетие, а то и два.

— Я переговоры, когда с Али-беем вел, то на это ему прямо намекнул, чтоб христиан и их пастыря, александрийского патриарха трогать не вздумал. Турки ему помощь не окажут — свои владения в Магрибе они потеряют неизбежно, и в скором времени, надеюсь, что я это увижу. На них уже нацелились испанцы, французы и австрийцы.

— Так добивать поверженного врага и делить его имущество куда легче, чем воевать с ним. Однако выгода есть — они нам мешать не будут, а британцам пока не до египетского султана. Так что брать его нужно, как только силами здесь большими встанем. И потихоньку население станем к полузабытой христианское вере приохочивать. Для чего все налоги в два раза снизим, а то и вообще брать не будем какое-то время.

Император прошелся по стене, о чем-то напряженно размышляя. Свитские к ним не подходили на тридцать шагов, держались отдаленно. Так что подслушать беседу никто не мог.

— Долина реки Нил должна православной стать, государь, благо сейчас возможности для этого есть. От побережья пойдем вглубь, и с Абиссинии нас теперь поддержат, благо миссию Ганнибала встретили православные арапы восторженно. Да и корабли Грейга уже появились в Красном море, и захватили десантом пару удобных бухт. Так что на этой земле накрепко закрепиться можем, твердой ногой встать…

— Можем, Алексей Григорьевич, но лет через пять, никак не раньше. Османам сейчас не до Массауа, Аккаба или рас-Джибути. Они свое влияние потеряли среди арабских эмиров — побежденных никто здесь не любит. Но мы должны Оттоманскую Порту окончательно добить в будущем году, дабы угрозу ее возрождения окончательно устранить, и тем наших потомков полностью обезопасить.

Нападем с юга и востока одновременно — ты идешь с войсками до Антиохии и занимаешь окрестные от нее земли. Там народы живут, что нашей руки держаться будут. Берем все побережье, арабы пусть по Сирии дальше кочуют, и создаем армянское царство. От Понта и Грузии наступает Румянцев — там еще одно царство создаем из армянского населения. А с запада от Константинополя демонстративные действия ведем, да округ вокруг Смирны увеличим несколько и зону проливов за собою уже полностью оставим.

И все — воевать с турками дальше, для нашей державы нужды больше нет! Как и смысла!

Пусть они всю Малую Азию за собой оставляют и воюют с курдами и арабами хоть до посинения, можем даже помощь оказать, лишь бы это противостояние вечно длилось. А мы войска перебросим, и будем склонять египетского султана к нашему покровительству. Примет — все отлично, через полвека у него христиан станет половина, если не две трети, откажется — тогда ты ему покажешь всю глубину заблуждений.

— Еще как покажу, — хищно ощерился Алехан. Планы войны им были давно разработаны, так что мамелюкам пришлось бы худо.

— Как конки к южным портам протянем, то спокойно можем маневрировать силами и осуществлять переброску подкреплений. От Петербурга до Одессы или Таганрога полторы тысячи верст по прямой. Или почти две с всякими изгибами железных дорог. Вагон конки в день сто — сто двадцать верст проходит, так что за полмесяца доехать можно.

— А паровоз втрое быстрее пройдет, до трехсот верст в сутки, — Алехан вспомнил, как увидел в первый раз пышущий паром механизм, — и груза в десять, а то и в двадцать раз больше потянет.

— Пустить то, конечно, можно. Но лучше технический прогресс у наших соседей не допускать, уж больно от него проблем в будущем будет сверх всякой меры, одна головная боль.

Надо иначе делать!

Притормаживать прогресс этот надобно, и жестко — изобретателей всяких унять. И чтоб на паровозах подольше никто не ездил — есть конка, этого вполне достаточно. А то додумаются, мыслители хреновы, до того, о чем и помыслить даже в пьяном угаре нельзя!

А для этого с войнами пора кончать — создать систему блоков и противовесов по всему миру. От них прогресс идет, от оружия вначале, а затем все остальное за собой тянет…

Император говорил с мрачным лицом, на губах жестокий оскал, в глазах плескалась темная водица. Таким Иоанна Антоновича редко кто видел, и Алехан даже содрогнулся от услышанных слов.

— Так что для всех будет лучше, если основу для будущего миропорядка мы сейчас заложим, и самой твердой рукою и жесткими мерами ее в жизнь воплотим в скором времени!