Вихрь

Глава 21

Известие о расправе над студентами Пушканского университета пронеслось по всему Алтаю. Слухи об этой трагедии уже метались по улицам Рурика, когда солдаты еще только начали стрелять. Стэн, посчитав этот факт очень важным и совершенно ненормальным, тем не менее решил, что подумает об этом позже. А пока он пытался разобраться в хаосе, разразившемся вокруг.

Окруженный джохианскими войсками, которые получили приказ охранять имперское посольство, Стэн находился в самом сердце урагана, но мог только сидеть и составлять сообщения, помеченные грифом «только для чтения», которые отправлял на Прайм-Уорлд.

Стэн наблюдал за тем, что произошло в университете, при помощи Фрика и Фрэка, точнее, нескольких отрядов этих любопытных мышек. Он ни секунды не сомневался в том, что приказ отдал доктор Искра. Однако доказать это будет очень трудно. На форме солдат не было никаких знаков отличия. Это вполне мог оказаться восставший отряд джохианской милиции. Или торкской.

Кроме того, сначала слухи утверждали, что нападение организовано отрядом милиции суздалей. Стэн обратил внимание на этот факт.

Дезинформация возникла как раз в тот момент, когда Риель упала с баррикады. Практически сразу за первым слухом последовало новое предположение, совершенно противоположное — в совершении зверства виноваты богази.

Стэн, видевший немало пролитой крови за свою жизнь, заставил себя смотреть на разворачивающуюся перед его глазами кровавую драму. Нескольких молодых офицеров связи рвало — не всякий был в состоянии выдержать это зрелище. Даже Фрестон, возглавлявший отряд связников, отвернулся, чтобы не видеть кошмара.

— У придурка совсем нет мозгов… — пробормотал Алекс, не сводя глаз с экрана. — Он же спятил.

Стэн не обращал на него никакого внимания, потому что уже, наверное, в десятый раз пытался связаться с доктором Искрой, чтобы потребовать прекращения этого избиения младенцев. И уже, наверное, в десятый раз на его вызов отвечал кто‑то из подчиненных правителя, причем самого низшего уровня, заявляя, что Искра «медитирует» и оставил строжайшие инструкции, чтобы его не беспокоили.

— Я ему помедитирую, — прорычал Стэн. А потом, повернувшись к Алексу, сказал: — Ну‑ка, сделай так, чтобы можно было посмотреть на дворец.

Уже через несколько секунд над площадью Хаканов зависло несколько мышек.

Там творилось что‑то несусветное. К дворцу приближалась группа протестующих, возмущенных граждан Рурика, узнавших о событиях в университете.

Стэну стало по‑настоящему плохо, когда он увидел, что вместо джохианских солдат навстречу демонстрантам по ступеням дворца спускаются имперские гвардейцы.

Они бросились в толпу, нанося удары направо и налево. Столкновение было яростным — и коротким. Прошло всего несколько секунд, а толпа уже бросилась врассыпную. Перепуганные до смерти существа пытались спасти свои жизни, но на земле росла гора трупов в гражданской одежде.

Гвардейцы преследовали убегающих, пустив в ход дубинки.

Синд возмущенно выругалась:

— Они ведут себя, как вонючие полицейские, а не как солдаты. Как плохие полицейские.

Стэн молчал. Ему удалось взять свои чувства под контроль, но при этом покоя не давала некая мысль: когда резня закончится, будет выдвинуто множество самых разнообразных обвинений, и имперская гвардия станет одной из потенциальных мишеней.

— Объяви состояние боевой тревоги, — велел Стэн Килгуру. — И прикажи, чтобы сюда принесли дополнительные койки. Будем работать, пока не свалимся.

Алекс поспешил выполнить распоряжение Стэна, который сразу же снова повернулся к экранам. Глаза у него покраснели от напряжения и отчаянно чесались. Он почувствовал, как Синд тихонько погладила его рукой по плечу. Девушка ничего не сказала, но легкое прикосновение ее руки придало Стэну силы.

Шли часы, трагические события развивались.

Отряд милиции суздалей, озверевший от слухов и разговоров, ворвался в район, где спали богази. Суздали подожгли дома. А потом хладнокровно перебили испуганных богази, которые пытались выскочить из своих охваченных пламенем жилищ.

За их гибель моментально отомстили. Когда трое взрослых суздалей вели примерно двадцать детенышей из домов в столовую, из засады выскочили богази. Взрослые суздали погибли мгновенно. А потом детеныши. Одна самка богази подняла крошечного детеныша высоко в воздух, перекусила его тело своим смертоносным клювом, а затем проглотила малыша целиком.

— Права бабушка была, — сообщила она своим друзьям. — Не годятся ни на что суздали. В пищу только.

Этот инцидент, естественно, только подлил масла в огонь. Все знали, что суздали — самые заботливые родители в Империи, генетически запрограммированные на убийство любого, кто угрожает их потомству.

А в посольство продолжали поступать сообщения о все новых и новых кровавых событиях.

Вечером небольшой отряд торкской милиции напал на джохианскую рыночную площадь. Однако джохианцы были готовы: откуда‑то появились солдаты и вступили в сражение с торками, которые взвыли от удивления и ужаса, развернулись и бросились бежать. Джохианцы стали их преследовать. Но как только рады нападающих были нарушены, появился большой отряд торков, который нанес удар с тыла. На рыночной площади погибло более двухсот человек, военных среди них почти не было.

А кровопролитие продолжалось. Рурик превратился в огромное поле боя. Стэн уже практически был не в состоянии уследить за событиями. Он просто продолжал тупо составлять донесения Императору и безуспешно пытался связаться с Искрой. Точно так же, как и с Вечным Императором. Босс плохо себя чувствовал. Стэна это несколько удивило. Потому что, насколько он помнил, Император никогда не болел.

На следующий день, когда Стэн посмотрел слезящимися глазами на экран монитора — о чудо из чудес! — он увидел, что в сторону Пушканского университета движется группа мирных граждан. Толпа была смешанной — в нее входили представители всех четырех народов Алтая. Они несли венки, чтобы возложить их на место гибели студентов и почтить память погибших.

Кроме того, над толпой развевались знамена, призывающие к восстановлению мира и покоя на Алтае. На некоторых из них были даже надписи в поддержку доктора Искры.

Стэна нисколько не удивило то, что произошло в следующее мгновение. Он уменьшил звук и отвернулся от экрана, когда солдаты, охранявшие территорию университета, открыли огонь по демонстрантам. Он только посмотрел на Синд. Девушка стояла по‑солдатски прямо, сжав зубы, молча. Но под глазами у нее были синяки. Она невольно вздрогнула, когда со стороны университета стали доноситься приглушенные крики ужаса.

Синд открыла рот, точно хотела что‑то сказать, но так и не произнесла ни звука.

«Она хочет, чтобы я заставил их прекратить это, — подумал Стэн. — Но знает, что я ничего не могу сделать».

Стэн никогда не чувствовал себя так ужасно. Он казался себе таким отвратительно бесполезным. И не то чтобы он верил во всю эту чепуху о том, что каждый человек должен приносить пользу обществу, в котором живет. А если что‑нибудь подобное и коренилось когда-нибудь в душе Синд, оно, вне всякого сомнения, погибло, сраженное событиями последних часов.

Раздался голос Фрестона. Стэн повернулся.

— Доктор Искра, сэр, — проговорил офицер связи. — Он интересуется, сможете ли вы с ним встретиться.

Стэн отправился к доктору Искре, приготовившись содрать с него живьем шкуру, по крайней мере, дипломатическая нота преследовала именно эти цели. И хотя Стэн впрямую не обвинял Искру в том, что тот приказал устроить бойню в Пушкане, посол на это вполне определенно намекал. Он также высказал свое отношение к расстрелу мирной демонстрации, пришедшей возложить венки, и к использованию имперских гвардейцев против гражданского населения. В конце он давал доктору Искре ясно понять, что постарается сделать все, что в его силах, чтобы Император пересмотрел свое отношение к новому правителю Алтая и лишил его своей поддержки.

Стэн прекрасно понимал, что ступил на тонкий лед. Значение созвездия Алтай для Империи столь велико, что в данном случае необходимо воспользоваться всеми тремя правилами дипломатии: а) сначала посоветуйся с боссом; б) сначала посоветуйся с боссом. И самое главное правило из трех… в) сначала посоветуйся с боссом.

И хотя Стэн был озадачен тем, что не может связаться с Императором, он отправился на встречу с доктором Искрой с абсолютно серьезными и жесткими намерениями.

Как только Стэн вошел в комнату, Искра вскочил на ноги.

— Господин посол, — проговорил он, — я протестую против вашего категорического нежелания поддержать мое правительство!

Стэн усилием воли удержался от того, чтобы не раскрыть от изумления рот. Сжал губы, приподнял одну бровь. От него веяло холодом.

— Более того, я намереваюсь просить Императора отозвать вас из звездного скопления Алтай.

— Вы оказали мне любезность, сообщив об этом лично, — сухо произнес Стэн. — Я предполагаю, вы просите…

— Требую, сэр. Не прошу.

— Хорошо, пусть будет так. Вы требуете. Впрочем, я бы посоветовал вам исключить это слово из словаря во время разговора с Императором. Так вот, вернемся к моему вопросу. Имеет ли это… требование… какое-нибудь отношение к хаосу, охватившему созвездие? Или дело просто в том, что вам не нравится покрой моего фрака?

— Я обвиняю вас в тех страданиях, что выпали на долю моего народа. Неужели вы станете утверждать, что лично вы и ваши… подчиненные… продемонстрировали вполне очевидное отсутствие энтузиазма в выполнении миссии, порученной вам Императором?

— Да, буду. С легкостью. Энтузиазм присущ новичкам и непрофессионалам. В мои обязанности входит оказывать вам поддержку. Но — и это «но» очень серьезно, сэр, — моя миссия заключается в восстановлении порядка на Алтае. Должен с прискорбием заметить, что выполнение миссии сейчас находится под вопросом — если она вообще не обречена на провал. Вся полнота ответственности за это лежит на вас, сэр. Что я и намерен сообщить Императору.

— В таком случае я был совершенно прав, — прошипел Искра. — Вы противостоите моим начинаниям.

— А чего вы ожидали после событий в Пушкане? Хотели, чтобы я послал военный оркестр прославлять ваши подвиги?

— Вы считаете меня виноватым в этом… кошмарном происшествии? Вы обвиняете меня?! — Искра изо всех сил изображал возмущение. Стэн рассмеялся бы над его жалкими попытками, если бы дело не касалось пролитой крови. — Должен вам сказать, меня возмущает до глубины души то, что произошло в Пушкане. Я приказал провести тщательное расследование, во главе которого стоит человек, чья репутация выше каких бы то ни было сомнений и подозрений, — генерал Доу.

«Хо‑хо, — подумал Стэн. — Ну и нравы! Искре удалось завлечь в свои сети генерала Доу».

— Я доложу Императору, — проговорил Стэн, — он будет… заинтересован. Впрочем, это не совсем то слово, которое, по моему мнению, следует употребить, описывая реакцию Императора на положение, сложившееся в созвездии Алтай.

— Ба! Это мой народ, господин посол. Вы его не понимаете. Кровавые войны являются главной составной частью истории. Это факт нашей природы, от которого никуда не деться. Именно поэтому, когда вы отказались оказать нам поддержку, небольшой инцидент — вроде трагедии в Пушкане — может привести к хаосу.

— Хаос вы уже получили — в лучшем виде, — сказал Стэн. — И что теперь собираетесь предпринять?

— Это мое дело! — взорвался Искра. — Частное дело нашего звездного скопления. Советую вам об этом не забывать.

— Я постараюсь, — ответил Стэн.

Он подумал о дипломатической ноте, лежащей в кармане пиджака, той самой, что должна была раздавить Искру. Если он вручит ее, как планировал, вряд ли его отношения с правителем Алтая станут нежнее.

Он подумал о юношах и девушках, погибших на баррикадах Пушкана. Провались они пропадом будущие отношения! Стэн намеревался избавиться от этого человека. Он соберет по крупицам свидетельства и улики, выстроит надежное обвинение. Так что когда он заговорит об Искре с Императором, у него будет достаточно доказательств для того, чтобы с треском вышвырнуть Искру из звездного скопления Алтай.

Кроме того, этот тип уже объявил, что считает себя врагом Стэна. Большинство книг по дипломатии утверждали, что на этом этапе необходимо нанести удар — желательно ниже пояса.

Стэн достал ноту из кармана и протянул ее Искре.

— Советую вам прочитать это на ночь, перед сном, — сказал он. — А теперь прошу меня простить… — И вышел из комнаты, оставив у себя за спиной булькающего от возмущения диктатора.

Как только Стэн покинул доктора Искру, в кабинет вошел Венлоу.

— В этом не было никакой необходимости, — резко бросил он. — Вы только что завели себе очень опасного врага.

— Этот? Стэн — всего лишь мелкий функционер.

— Еще одна ошибка, доктор. Поверьте мне, он не функционер.

Венлоу вспомнил свою встречу со Стэном и Махони, и у него по спине пробежал холодок. Он был жив только потому, что оказался им нужным.

— Кроме того, Стэн совершенно прав насчет университета, — сказал Венлоу.

— Это было необходимо, — заявил Искра. — Как я только что сказал этому идиоту послу, мои люди нуждаются в суровом правителе и жесткой руке. Инцидент в университете дал мне прекрасную возможность показать всем, что я как раз и являюсь суровым правителем — таким, как нужно. Когда все это закончится, будущие поколения станут благословлять мое имя, поверьте. Я знаю, что займу достойное место в истории. — Он немного насмешливо посмотрел на Венлоу. — Вы меня удивляете. Я и не думал, что вы станете огорчаться из‑за небольшого количества пролитой крови, тем более, что пролита эта кровь ради великой цели. Странно, как можно ошибаться в человеческом существе.

Венлоу только мрачно фыркнул. Ему пришла в голову неожиданная мысль: если бы он получил привычное для себя задание, как легко ему было бы убить доктора Искру. Прямо сейчас. И следов никаких не осталось бы.

— Наверное, вы не очень хорошо разбираетесь в человеческой природе.

Искра уставился на него, пытаясь вовлечь в детскую игру «кто кого переглядит». У Венлоу зачесались руки. С каким удовольствием… Вместо этого он опустил глаза.

— Вот и хорошо, — просиял Искра. — А теперь я хочу еще раз внимательно просмотреть свой список. Надеюсь, Император поймет мои нужды и предоставит все, что я у него прошу.

И он принялся зачитывать подробный перечень того, чем Император должен был его обеспечить. Венлоу не сомневался, что Императору этот перечень совсем не понравится.

— Я очень внимательно вас слушаю, — тихо сказал он.

Стэн откинулся на спинку сиденья гравитолета. Лил сильный дождь, и в окна ничего не было видно.

«Проклятье, — подумал он, — я не имею ни малейшего понятия, что делать дальше. Политических деятелей типа Искры любой дипломат встречает по крайней мере один раз в жизни, но опыт общения с такими типами все равно ничего не дает. Как можно иметь дело с правителем, лично рубящим сук, на котором сидит? Самое простое решение — просто взять и умыть руки. К сожалению, как правило, такой возможности у дипломатов никогда не возникает. Трудность номер один: в ситуациях вроде этой почти никогда нет подходящей замены. Если правитель терпит крах, его государство тоже гибнет. Что может оказаться большой удачей для окружающих государств, если бы не: трудность номер два. Правителей с суицидным комплексом всегда поддерживает кто‑нибудь извне, чья судьба и благополучие основываются на благополучии как раз именно этого королевства. Иными словами, невозможно допустить, чтобы история развивалась своим естественным ходом. Если молния попадает в очень сухие деревья, многие народы бросаются тушить пожар».

Стэн сообразил, что Искра преподал ему серьезный урок. Он понял, что Алтай упорно шел к своему нынешнему тяжелому положению с того самого момента, как первые джохианцы появились в этом скоплении, да еще с разрешением на торговлю, подписанным Императором.

Разрешение — красивое слово для обозначения деловых отношений между джохианцами и Императором — делало их особенными, обласканными великим властителем, разрешение ставило их выше всех остальных. Право господствовать в этом скоплении им самим казалось богоданным, как было принято считать в древние времена. В результате возникли Хаканы, которые навязали свое правление недовольному населению.

Не имея поддержки Императора, существа, населявшие созвездие, вынуждены были бы искать какое-нибудь другое решение. Возникло бы кровопролитие, но в конце концов джохианцы, торки, суздали и богази пришли бы к какому-нибудь консенсусу.

Когда Стэн согласился выполнить задание Императора, он предполагал, что ему надлежит придумать, как создать правительство согласия. Он рассчитывал, что сумеет навести порядок и построить более или менее надежное государственное здание.

А вместо этого… Вместо этого ему приходится иметь дело с ублюдком Искрой. Интересно, о чем все‑таки думает босс?

Стэн заставил себя успокоиться, раздражение вряд ли поможет разобраться с этой кучей дерьма. Совершенно бессмысленно пытаться понять, что на уме у властителя. Император, конечно, вечный, но он никогда не утверждал, что безупречен. Если Стэн хочет, чтобы он вышел на более правильный путь, придется ему в этом помочь.

Водитель подал сигнал. Они приближались к посольству суздалей. Первая остановка Стэна. Первый шаг в создании консенсуса.

Выглянув в окно, Стэн понял, что одна треть его плана может отправляться псу под хвост. Посольство суздалей было совершенно пустым. Какие‑то торкские молокососы копались в брошенных вещах работников посольства.

Стэн выскользнул из гравитолета. Торки заметили его и напряглись, готовясь сбежать. Стэн махнул рукой своей охране, которая вслед за ним быстро покинула машины. А потом спокойно направился к ребятам.

— Подходящая добыча? — спросил он того, что был повыше, посчитав, что размеры, вероятно, делают его вожаком.

— А тебе какое дело? — сердито рявкнул самый маленький торк.

Ага, значит, догадка оказалась неверной. «Что‑то не везет мне сегодня», — подумал Стэн.

— Хороший вопрос. А как насчет вот этого?

Он вытащил несколько кредиток и помахал ими перед загоревшимися жадным огнем глазами мальчишки, который попытался выхватить деньги из руки Стэна. Но не тут‑то было! Стэн ловко отвел руку в сторону. А потом кивнул на посольство.

— Куда они подевались?

— Домой отвалили.

Мальчишка, плотно сжав губы, не сводил глаз с денег. Стэн протянул ему несколько кредиток.

— Ну‑ка расскажи поподробнее, — попросил он. — Начни с того, когда они уехали.

— Часа три назад, — ответил мальчишка. — Мы играли вон там, на улице, когда поднялся ужасный шум. Суздали разгавкались, как они это обычно делают, орали — страх просто. Повсюду гравитолеты и солдаты. Мы и понять ничего не успели, а они вжик и отвалили!

Стэн вложил в руку маленького атамана еще несколько кредиток.

— Кто‑нибудь их преследовал?

— Не‑е‑е. И потом никто не приходил. Суздали к себе полетели, это точно. И они не трухали, по разговорам было видно.

— А о чем они говорили? — поинтересовался Стэн, добавив немного бумажного сиропчика к своему вопросу.

— О том, что прикончат всех богази, о чем же еще? — Торк был явно потрясен явной глупостью Стэна — Мы подобрались к ним поближе, понимаешь? Хотели посмотреть, может, забудут тут чего ценное. И слышали, как вожак стаи разговаривала с тем кривоногим типом, что у них главный в милиции: скоро, мол, будет большая драчка. С богази. Поэтому они и отвалили домой, понял?

Мальчишка поднял на Стэна глаза.

— Думаю, у суздалей нет ни шанса. Они жадные и злобные. Только цыплята будут почище их. Как считаешь? Кто победит, суздали или богази?

Стэн отдал ему остальные кредитки.

— А тебя это беспокоит?

— Нет, конечно! Просто интересно. В нашем районе все ставят на богази. Десять к одному. Думал, может, ты мне что‑нибудь такое скажешь… полезное. Я бы тогда причесал их всех. — Мальчишка помахал деньгами перед носом Стэна. — Я так соображаю, делай ставки, когда можешь. Тогда и повезет в конце концов. Понимаешь, что я хочу сказать?

— Естественно, понимаю, — ответил Стэн.

По дороге к своему гравитолету он подумал о том, что шансов на успех у него практически нет никаких.

— Я представляю себе все очень просто, генерал, — заявил Искра. — Однако я думаю, вы со мной согласитесь, что простота концепции — самое главное.

— Вне всякого сомнения, — кивнул генерал Доу. — Это одно из ваших качеств, которым я восхищался еще много лет назад. Вы видите предмет, очень сложный предмет, а потом меняете части местами, производите еще какие‑то действия, и проблема перестает быть сложной. Она проста и реальна. Гениальное решение!

Доу не имел ни малейшего представления, о чем говорит. Впрочем, это не имело никакого значения. Генерал был опытным льстецом. Настоящим экспертом. Он потягивал воду, которую Искра предложил ему, и делал вид, что получает несказанное удовольствие, точно это редкое вино.

— Похоже на стакан воды, — продолжил Доу, ухватившись за первую попавшуюся аналогию. — Я вижу воду, а вы видите…

Мысли у него в голове путались. Ну и что, черт подери, Искра видит? Может быть, тоже только воду и больше ничего? Сам Доу видел амфибию с зеленой шкурой, которая издавала отвратительные, угрожающие звуки.

— Да‑да. Продолжайте, — заинтересовался доктор Искра. — Что вижу я, генерал?

— Символ, — выдохнул Доу. — Вот! Символизм. Так вот, кто, как не гений, может увидеть в стакане простой воды символ?

Генерал Доу бросил мимолетный взгляд на лицо своего повелителя, чтобы понять, куда завели его словесные упражнения. Доктор сиял и энергично кивал головой. Фу! Благодарение Господу!

— Вы смотрите в самую суть проблемы, генерал, как всегда, — похвалил его Искра. — Именно поэтому я понял, что вы мне необходимы. Я знал, что найду в вас родственную душу.

— Совершенно, — согласился Доу и нервно откинул со лба прядь серебристых волос. — Вне всякого сомнения.

«Старый кретин», — подумал Искра.

— Убежден, что вы самая уважаемая личность в армии, генерал, — сказал он.

— О, благодарю вас.

— Ну, это же правда. У вас безупречная репутация, вы честный и верный человек. И боретесь за сохранение джохианских традиций.

— Раньше все было лучше, — сказал Доу. На эту тему он мог рассуждать часами. — Иногда мне кажется, что старые ценности слишком быстро забыты.

— Именно так считаю и я, — торжественно произнес Искра.

— Да?

— Конечно. Мы вынуждены прибегнуть к самым суровым мерам, чтобы иметь возможность вернуться к славному прошлому наших отцов.

— Верно. Как это верно. Печально. Но совершенно верно.

— Тем не менее, я не хочу, чтобы вы оказались замешаны в по‑настоящему неприятных событиях. Часть мер, которые необходимо принять, боюсь, запятнает репутацию настоящего джохианского солдата. Я прикажу… подготовить для выполнения подобных заданий отряды особого назначения, которые будут отчитываться только передо мной.

— Как точно вы все понимаете! — просиял Доу.

— И все же я хотел бы, чтобы вы возглавили мои вооруженные силы в борьбе за восстановление мира в нашем славном созвездии. Мне просто необходим человек, способный хладнокровно оценивать ситуацию и готовый идти до конца ради достижения великой цели.

— В таком случае я именно тот, кто вам нужен, — объявил Доу. — Благодарю за оказанную честь.

— Когда наш народ только появился в этом звездном скоплении, — продолжал Искра, — он встретил враждебный прием невежественных инопланетян и людей, находящихся на крайне низком уровне развития. Самых настоящих варваров.

— Ужасные времена. Ужасные, — пролепетал Доу.

— Тогда нас было совсем немного.

— Как справедливо. Я и сам это всегда говорил. Тогда нас было совсем мало. Но мы победили не числом, а храбростью.

— И еще, — сказал Искра.

— Верно. И еще… Это… гм‑м‑м…

— Умом, — подсказал Искра.

— Вот именно. Ум. Как раз про ум я и собирался сказать.

— Чтобы подавить сопротивление этих животных — прошу прощения, я не придерживаюсь дурацких современных теорий, они самые настоящие животные и не более того… Так вот, чтобы подавить сопротивление этих животных, наши предки прибегли к тактике, которую можно свести к одной точной элегантной фразе. Эта фраза и все, что за ней стоит, по моему мнению, является основной частью нашего джохианского наследия.

— Я знаю ответ, — перебил его Доу, — но вы формулируете все намного лучше меня. Пожалуйста, произнесите эти слова за нас обоих.

— Разделяй и покоряй, — торжественно объявил Искра. — Мы сумели поставить этих ублюдков на колени только потому, что следовали этому простому лозунгу. Наши предки разожгли ярость в сердцах суздалей и богази. И торков. А потом натравили их друг на друга. Мы даже совершили несколько очень выгодных сделок, продавая оружие и тем, и другим, и третьим. И стали править.

— Клянусь всеми богами, мы должны и сейчас сделать то же самое! — Доу с силой ударил кулаком по своей ладони, его сердце пылало патриотическим гневом. — Разделяй и покоряй. Вернемся к забытой традиции!

— Значит… вы принимаете пост, который я вам предложил?

— С гордостью, сэр, — прорычал Доу и смахнул скупую мужскую слезу с ресниц. — С гордостью.

Мениндер жил в старом, окруженном стеной поместье в самом центре торкского района.

Стэн наметанным глазом определил, что дом сознательно поддерживается в таком неприглядном состоянии. Выщербленные стены заросли ползучими растениями, старые входные ворота были самой настоящей древностью и висели неровно. Сад сразу за воротами зарос — за ним явно никто не ухаживал. Однако система безопасности, окружавшая стену, была изощренной и совсем новой. Ворота поддерживались стальными подпорками. А по границам запущенного сада росли колючие кустарники и остролистые папоротники.

Стэн знал, что у Мениндера есть деньги. Для торка у него их было даже слишком много. Но он вел себя осторожно и не демонстрировал свое богатство всем и каждому. Точно так же, почуяв опасность, Мениндер просто скрылся из виду.

— У меня траур, — сообщил он, закидывая удочку в зеленую воду пруда.

Стэн уселся рядом с ним на берегу. Дождь кончился, и невыносимо палило солнце. Однако под деревьями, растущими возле пруда, где торк любил удить рыбу, было прохладно. Мениндер вытянул удочку, проверил наживку и крючок и снова забросил удочку в воду.

— В вашей семье кто‑то умер? Я вам сочувствую, — сказал Стэн.

Мениндер снял очки, вытер несуществующие слезы, а потом снова надел очки на нос.

— Очень молодой кузен… Погиб в Пушкане.

Стэн собрался еще раз выразить сочувствие, но тут заметил циничную усмешку на губах Мениндера.

— Он вам был близок?

Мениндер снова ухмыльнулся.

— Не очень. И тем не менее мы все пережили большое потрясение.

— Могу себе представить, — проговорил Стэн.

— Я так несчастен, — продолжал Мениндер, — что, боюсь, пройдет не меньше года, прежде чем я снова смогу появиться среди людей.

— Вы считаете, что на Алтае к этому времени все успокоится? — поинтересовался Стэн.

— Если этого не произойдет, — ответил Мениндер, — у меня будет рецидив. Горе — весьма сложная болезнь. Возникает и исчезает. — Он вытащил удочку и опять забросил ее.

— Как лихорадка, — подсказал Стэн.

— Угу. Только у депрессии нет никаких симптомов. Человек может горевать и одновременно ловить рыбу.

— Рыбалка вообще забавная штука, — заметил Стэн. — У человека с удочкой в руках всегда такой серьезный, занятой вид. Разве можно нарушить уединение человека, сидящего на берегу с удочкой?

— Насколько я понимаю, господин посол, не я один занимаюсь тут рыбалкой, — сказал Мениндер и забросил удочку в другое место.

— Я пытаюсь найти правильную наживку, — ответил Стэн.

Мениндер твердо покачал головой.

— И не мечтайте. Вряд ли вы сумеете выманить меня отсюда обещаниями славы или денег. Я прожил долгую жизнь. И хочу умереть своей смертью.

— В наше время это сделать не просто, — заметил Стэн.

— Тут вы правы. — Крючок зацепился за что‑то. Мениндер с силой дернул, и удочка высвободилась. — Лично я не считаю, что станет лучше. По крайней мере, не при моей жизни.

— Проблема будет решена, — пообещал Стэн. — Так или иначе.

— Значит, у вас есть на мой счет какие‑то планы. Вы хотите, чтобы я принял участие в решении наших проблем?

— Да.

— Потому что я был настолько глуп, что высунулся в самом начале?

— Вам удалось убедить некоторые существа вступить в переговоры в то время, как их обычная реакция на кризис — применение силы.

— Раньше я думал, что такие вещи у меня получаются весьма неплохо, — сказал Мениндер.

— Они у вас и сейчас получаются. С моей точки зрения.

— Бесполезный, дурацкий талант. Если это вообще талант. Сам я считаю себя вруном. Просто врать я умею очень правдоподобно.

— Скоро здесь начнут происходить серьезные события, — сказал Стэн. — Давным-давно — при похожих обстоятельствах — я посоветовал человеку вроде вас убраться подальше с линии огня. Сказал, что для него будет лучше, если он неожиданно заболеет чем‑нибудь серьезным.

— Он воспользовался вашим советом?

— Воспользовался.

— И остался жив?

— Да. Все у него было хорошо.

— Однако вы хотите, чтобы я поступил как раз наоборот?

— Угу.

— Тому типу вы дали хороший совет.

— Время было другое. Сейчас все изменилось.

— Не обижайтесь, сэр, но ведь я не нахожусь под крылышком Империи. Мои владения надежно защищены. Но несмотря на это, именно сюда наш милый доктор пошлет отряд с дубинками или чем еще похуже.

— Вы не считаете, что у Искры получится что‑нибудь путное?

— Нет, конечно! Больше всего меня огорчает то, что я однажды сам привел его имя. Отозвался о нем положительно. Скажите вашему боссу, что с этим политическим деятелем он промахнулся. Только не ссылайтесь на меня. Если не возражаете, я намерен привлекать к себе как можно меньше внимания.

— Я не стану лгать и говорить, что вы единственная надежда, — сказал Стэн. — Но вы могли бы сыграть очень важную роль.

— Вы считаете, что мне следует рисковать своей жизнью — и жизнью моей семьи — ради войны с ветряными мельницами? Чтобы спасти созвездие Алтай?

— А по‑вашему, это не достойная цель?

Мениндер задумчиво посмотрел на поплавок. Затем вздохнул.

— Не знаю.

— Вы мне поможете?

— Может быть, потом, — ответил Мениндер.

Стэн поднялся на ноги. Посмотрел на зеленую воду пруда и подумал о том, что не видел в нем рыбы.

— Здесь что‑нибудь водится?

— Раньше водилось, — ответил Мениндер. — Потом погода стала переменчивой. Это я вам говорю на случай, если вы еще не заметили. И с водой что‑то произошло. Баланс изменился, что ли… ну, не знаю. Вся рыба сдохла.

— Однако вы продолжаете сидеть на берегу с удочкой.

Мениндер рассмеялся и снова забросил удочку.

— Конечно. Никогда не знаешь, что можно поймать в пруду.

Стэн нашел Кейбак, министра иностранных дел богази, на территории посольства. Она спускала флаг. Все остальные уже отправились в космопорт. Кейбак планировала присоединиться к ним, не теряя ни минуты драгоценного времени.

— В этом нет необходимости, — сказал Стэн. — Я могу гарантировать безопасность вашего посольства.

— Богази в безопасности не нуждаются, — ответила Кейбак. — Страха в нас нет. Гнев есть. Суздали забыли гнев богази. Мы сожалеть их заставим об этом.

— А почему вы считаете, что во всем происходящем виноваты суздали? Их дети умирали в Пушкане рядом с вашими.

— Ха! Это ложь. Суздалей пропаганда. Обвиняют богази за свои поступки плохие. Все повод. Они войны хотят. И получат.

С точки зрения Кейбак разговор был окончен. Она села в свой транспорт, но Стэн решил попытаться еще раз.

— Давайте поедем со мной в имперское посольство. Я покажу вам данные моей разведки. Вы поймете, что суздали — такие же марионетки в чужих руках, как и вы.

Мотор заурчал. Стэн сделал шаг назад. Кейбак высунула клюв из окна.

— Обманули они и вас тоже. Нет нужды на ложь суздалей смотреть. Я отправляюсь домой. Помогу приготовить собачье жаркое.

Невезенье преследовало Стэна до конца этого дня и не покинуло его на утро следующего.

Он все время пытался дозвониться до Вечного Императора. Каждый раз ему отвечали одно и то же — Император плохо себя чувствует, и никто не знает, как долго он пробудет в таком состоянии.

Стэну просто необходимо было посоветоваться с боссом, потому что теперь он брел вслепую, плохо понимая, что же делать. Положение на Алтае постоянно ухудшалось.

Стэн был совершенно уверен, что Искру необходимо сместить. Но только один человек мог принять это решение. На карту была поставлена судьба Алтая.

Стэн предпринял еще одну, последнюю попытку.

— Мне очень жаль, господин посол, — услышал он спокойный голос секретаря Императора. — Я уверен, Император свяжется с вами сразу, как только сможет. Да, я передал ему ваше сообщение. Да, я передал ему, что у вас дело чрезвычайной важности. Прошу простить за причиненное неудобство, господин посол. Не сомневаюсь, что вы все понимаете.

Стэн сжал зубы. Где же, черт побери, находится Император?

Глава 22

— Я уже давно собирался с вами встретиться, — проговорил Император. — Очень жаль, что не смог сделать этого раньше. Поскольку я многим обязан вам и вашей организации.

Старуха хихикнула в ответ.

— Мы гордимся (хи‑хи), что служим (хи‑хи) Вашему Величеству. Ведь разве не в этом (хи‑хи) заключается Культ Вечного Императора?

— И тем не менее. Вы не забывали… меня в трудные времена.

— Не бывает трудных (хи‑хи) времен, — ответила Зоран, — потому что вы с нами (хи‑хи) всегда.

Император даже и не стал пытаться ей отвечать. В неприветливой комнате повисло напряженное молчание. Властитель постарался создать обстановку, соответствующую его целям: он хотел, чтобы женщину окутало, словно темным, тяжелым покрывалом, ощущение мрачного величия повелителя Империи. Но дурацкое хихиканье Зоран разгоняло сумрак. Император сердился. Отвратительное начало.

Какая странная старуха! Лет сто пятьдесят или больше… а под оранжевым одеянием соблазнительное тело молодой женщины. Будучи верховной жрицей (выборная должность) культа, она должна была оказаться — по крайней мере, так предполагал Император — немного с приветом, его предположения вполне подтвердились постоянным хихиканьем — пока он не понял, что Зоран делает это нарочно, чтобы отвлечь собеседника. На самом деле ее глаза светились скорее умом, чем восторгом от того, что она находится в присутствии своего кумира.

— Правда ли, — наконец проговорил Император, — что ваша организация… э‑э‑э… считает меня богом?

— Образ Священных Сфер (хи‑хи) — более правильное (хи‑хи) описание наших верований, Ваше Величество.

— В таком случае… вы не поклоняетесь мне, как богу?

— Поклонение — такое непонятное (хи‑хи) слово, Ваше (хи‑хи) Величество. Мы не приносим (хи‑хи) в жертву ягнят или наших (хи‑хи) первенцев. Но мы все равно вас (хи‑хи) чтим.

— Как бога?

— Как вечное (хи‑хи) существо.

— Проклятье, женщина! Я бог или нет?

Зоран прекратила хихикать. Втянула в себя воздух. Император ее пугал. Она и не думала, что увидит нимб вокруг его священной головы в тот самый момент, как переступит порог комнаты. По правде говоря, она предполагала увидеть самого обычного человека. Каким он и являлся — хотя в жизни был гораздо симпатичнее и выше, чем на экране телевизора.

Больше всего ее расстраивали — кроме темной комнаты, которую, вероятно, Император выбрал специально, — глаза властителя. Он ни разу не посмотрел прямо на нее, все время переводил взгляд с предмета на предмет. Беспрерывно. Это напоминало… какую‑то болезнь. Такие мысли огорчили жрицу еще больше.

— Прошу прощения, что позволил себе выказать вам свое раздражение, — проговорил Император. — Сложные государственные проблемы и все такое. — Он наклонился к Зоран и ласково улыбнулся. Однако она заметила, что глаза Императора так и не перестали бегать. — Вы простите мою грубость?

— О, Ваше Величество, — тоже очень ласково ответила жрица, — это я должна просить у вас прощения. Я всего лишь старая глупая женщина. Вы со мной великодушно терпеливы.

Вечный Император фыркнул. Так‑то лучше. Он заметил, что Зоран перестала хихикать. Отлично.

— Ну а теперь, может, вы будете настолько любезны, что объясните мне, в чем заключается моя божественность?

— О, конечно, сир. Если мои слова показались вам не очень понятными… ну, это просто сила привычки. На свете существует такое количество самых разнообразных существ. И у каждого из них есть свое представление о боге.

— Верно, — кивнул Император, который гордился своими познаниями в этой области.

— Однако с точки зрения людей, — продолжала Зоран, — божественность есть самое правильное описание вашей священной особы.

— Представьте себе, я — бог! — рассмеялся Император.

— Вы знаете, мы постоянно представляем это себе, Ваше Величество, — сказала Зоран. — Если честно, все, кто служат Культу Вечного Императора, должны проделывать это два раза в день. В молитвах, обращенных к вам.

— Как интересно, — промолвил Император и улыбнулся. Глаза его по‑прежнему ни на чем не останавливались. Они метались по комнате — туда-сюда, туда-сюда. — У нас с вами получился самый потрясающий разговор из всех, что я вел в последнее время.

— Я так рада, что доставила вам удовольствие, Ваше Величество, — промурлыкала Зоран.

— Скажите, пожалуйста, а сколько существ верит в… ха‑ха‑ха… меня?

— Многие тысячи, Ваше Величество. Возможно, даже миллионы.

— Миллионы, гм‑м‑м?

— Мне сейчас трудно назвать точное число, Ваше Величество. Но могу утверждать, что во время вашего отсутствия количество членов нашей организации достигло рекордной цифры. А когда вы вернулись, многие и многие новые верующие присоединились к нам. На некоторое время.

— Вы хотите сказать, что сейчас это число уменьшается? — Император поджал губы.

— Да, Ваше Величество, как ни прискорбно. Ничего удивительного. Живые существа слабы. И они привыкли к тому, что вы вернулись.

— Так быстро? — прошипел Император.

— Ну, это же только естественно, Ваше Величество. И, конечно, у нас сейчас не те фонды, что раньше.

Императору было все известно про прошлое финансирование культа. Деньги поступали тайно от Кайса, единственного разумного человека, входившего в Тайный Совет. Естественно, какие цели преследовал Кайс на самом деле, Зоран известно не было. И Император не собирался раскрывать ей этой тайны.

— А что нужно, чтобы… энтузиазм среди ваших верующих… э‑э‑э, возрос?

— Очень немного, Ваше Величество. Я говорю всем потенциальным спонсорам, что члены культа являются самыми преданными делу процветания Империи гражданами. Это самые обычные существа, но их жизнь не проходит зря — они приносят пользу. В свободное время они скидывают свои мирские одежды, надевают священное одеяние и осеняют души каждого, кто готов их слушать, учением о вашем могуществе.

— Иными словами, не возникает никаких махинаций с теми пожертвованиями, что поступают в фонд культа, — проговорил Император.

— Совершенно верно, Ваше Величество. Девяносто процентов всех денег идет на наше дело. И всего десять на административные расходы: транспорт, почта, ну… подобные вещи.

— Замечательно! — одобрил Император.

Он был на самом деле восхищен. Его агенты, занимавшиеся тщательным изучением культа, докладывали ему то же самое.

Он вытащил из ящика стола документ и протянул его Зоран.

— Я приказал своим людям провести… небольшое расследование. Здесь результаты. Анализ популярности культа по всей Империи. И список наших самых, скажем, понимающих граждан.

Когда Зоран протянула руку, она заметила, что дрожит, и попыталась быстро скрыть от Императора свою реакцию.

— Не знаю, как и благодарить вас, Ваше Величество.

— Ну, это ерунда. Всего лишь небольшая помощь благородному делу. Так… а теперь перейдем к вопросу о фондах. Надеюсь, вы понимаете, что мое имя не должно быть связано с этим вопросом?

— Да, Ваше Величество. Это было бы… некрасиво.

— Вот именно. С вами свяжутся в самое ближайшее время. Вы получите большую сумму. Используйте ее на благие цели. Позже будут еще поступления. Когда в этом возникнет необходимость.

— Да, Ваше Величество.

— Я рад, что мы прекрасно понимаем друг друга, — сказал Вечный Император.

Зоран почему‑то этому совсем не радовалась. Еще одно доказательство, что молиться о получении чего‑то совсем не такая уж мудрая вещь. Потому что существует огромная опасность, что на твои молитвы кто‑нибудь ответит.

И… она не могла отказаться от того, что ей предлагали.

Глава 23

— Я тут кое‑что заметил, — заявил Килгур. — Небольшое чудо.

— Учишься правильно разговаривать?

— Ты в последнее время не проверял, на месте ли твой нос?

Стэн высунул язык, потрогал им кончик носа и кивнул. Килгур всегда умел поднять настроение — именно за это его все так и любили в отряде «Богомолов».

Если не считать выдающихся способностей убивать…

Алекс вручил Стэну микрофишу, которую тот вставил в считывающее устройство. Это был еженедельный отчет джохианской полиции с грифом «секретно». Ничего особенного Стэн там не увидел, обычный набор: убийства, грабежи, драки.

— Можешь, конечно, почитать это все внимательно, если у тебя есть время.

— Ладно, давай, выкладывай.

— Арсеналы по всей Джохи подвергаются разграблению, дружок. Причем, главным образом, военные арсеналы. У них большие потери.

— Знаешь, меня это почему‑то не удивляет, — сухо проговорил Стэн. — Учитывая, в какое дерьмо мы вляпались… Если бы я был жителем этого кретинского созвездия, я бы тоже занялся поисками оружия или чего-нибудь посерьезнее. Ну, например, завел бы себе танк. И пулемет.

— Ну‑ка выпей чего-нибудь, шкипер. Синд, налей нашему несчастному приятелю стаканчик. Он начал задумываться о смысле жизни. Смотри, какой он бедный, как страдает… Император, по‑моему, не собирается отзывать его отсюда. Знаешь, барышня, у начальников и командиров всегда возникают ужасно серьезные проблемы. Могу побиться об заклад, наш Стэн когда‑то был счастлив, как дитя, если ему удалось набить брюхо, припасти бутылочку или он узнавал, что где‑то есть тепленькая постелька, где его ждут. А теперь он вдруг стал циником и пустился в рассуждения. Забыл, бедняга, что для него завтра может никогда не наступить, если только я этого не захочу.

— Ты, Алекс? — строго спросила Синд и достала графин. — Не хочешь ли ты сказать, что являешься Высшим существом?

— Конечно, являюсь, — заявил Алекс, разливая стрегг по стаканам. — И могу это доказать. Если стрегг отравлен, у меня начнутся конвульсии и я стану извиваться тут, точно Лохнесское чудовище, из моего горла будут вырываться хриплые стоны — завтра не наступит. Верно?

— Ну, по крайней мере, для тебя.

— Так. Этот стрегг не отравлен, можете пить его со спокойным сердцем. Потому что вот оно доказательство: если завтра не наступит для меня, а я являюсь самым важным существом во Вселенной, значит, оно не наступит ни для кого. Правильно?

Стэн и Синд переглянулись. Вне всякого сомнения, Алекс уже успел опередить их, по меньшей мере, на две порции стрегга.

— Ну так вот, — продолжал Килгур, — вернемся к арсеналам, из которых исчезает оружие. Все данные содержатся в секретных рапортах полицейского управления, которые вы получили благодаря мне после того, как я попробовал местное жаркое в одной из местных забегаловок. Надо сказать, оно не годится в пищу не только человеку или зверю, но даже самому гнусному Кэмпбеллу. Так вот, знаете, какая странная штука объединяет все кражи? Оружие действительно крадут, направо и налево. Только нигде нет ни одного сообщения об убитой охране.

— Ага.

— А что значит твое «ага»? — поинтересовалась Синд.

— Очень трудно, — объяснил Стэн, — забраться в арсенал, который предположительно охраняется армией, полицией или… ну, кем угодно. Потому что всегда найдется какой-нибудь патриот, который станет возражать против такого налета, а какой-нибудь майор в отставке вспомнит, что он герой, и обязательно кого-нибудь пристрелит или сам нарвется на пулю.

— Да, армия завязана в этом деле по уши.

— Проклятье! — взорвалась Синд. — Может, мне лучше снова стать простым, бесхитростным солдатом. Вы, специалисты по особым операциям, такие циники.

— Я предупреждал тебя, — напомнил Алекс, — давным-давно, на Ньютоне, когда ты так хотела стать подружкой Стэна.

— Точно, предупреждал. Мне следовало прислушаться.

Стэн не обращал внимания на их болтовню.

— Я бы не отказался от небольшой самостоятельной акции, — сказал он. — Во‑первых, это поднимет мой боевой дух. Во‑вторых, весьма полезно показать местным ублюдкам, что мир не собирается плясать под их дудку; и в‑третьих, мне не нравится, что тутошние военные кретины считают, будто могут организовать частную террористическую организацию, которая станет действовать по первому их приказу. Давайте выясним, куда идет краденое оружие.

Синд скептически посмотрела на него.

— А как мы это сделаем? Окружим арсеналы, на которые еще не было совершено нападений, нашими любимыми мышками — Фриками и Фрэками? Много же их понадобится.

— Нет. У воров есть мотив, мы дадим им возможность. Воспользуемся игрой, которую я называю Ловушка Поющего Пистолета.

— Низкопробное кино, — заявила Синд.

— А вот и нет. Нам нужно только…

— Вот что, — закончил за Стэна Килгур, положив на стол виллиган, — если эти придурки интересуются оружием, я думаю, они полопаются от счастья, когда им в руки попадется такая штучка — пистолет, сделанный на имперском оружейном заводе, верно? Мне кажется, тут я не ошибся, потому что вот уже три вечера возле нашей ограды толкутся какие‑то подозрительные типы.

— Ну, вот всегда так. Хочешь продемонстрировать, какой ты умный, а ты уж тут как тут, мистер Килгур.

— Ой‑ой, босс. Я не знал, что вы… Ладно, вы еще вполне можете проявить свои выдающиеся способности, потому что мы не решили, кому поручить это маленькое дельце.

— Ну, мы… О, черт побери!

— Ага, понял. Я не доверяю посольской службе безопасности. Парни полковника Джерети такие безмозглые, мы даже объяснить им не сможем, что от них требуется. Бхоры скорее всего посчитают подобное предложение личным оскорблением и устроят массовую стрижку бород в знак протеста. И я знаю, что гурки просто вежливо попросят тебя не морочить им голову, если ты обратишься к ним с таким заданием.

Стэн кивнул, потому что Килгур был совершенно прав.

— За парочку толковых оперативников из отряда «Богомолов» я бы заплатил кругленькую сумму. Уж они бы исполнили все в лучшем виде.

— Я не совсем понимаю, что нужно делать, — сказала Синд, — но я готова.

— Нет, думаю, тебя они уже успели хорошенько рассмотреть.

— Мистер Килгур, им ведь и в голову не придет, что главный головорез и дружок имперского посла вытащит из теплой постели свою задницу, особенно в такую ночь, и отправится гулять, надев при этом солдатскую форму?

— Да, босс, эта мысль меня тоже посещала. Только ничего не выйдет. Даже если я переоденусь, они обязательно заметят вот эту чудесную вещь, — Алекс с гордостью похлопал себя по солидному животу. — Они подумают, что я всего лишь старая развалина, и не клюнут на нашу наживку. А вот если им попадется на глаза молодой солдатик, который немного перебрал за ужином и который направляется на свой пост… ну или что‑нибудь в этом же роде…

— Килгур, такие задания обычно поручают в отряде «Богомолов» новичкам, которые только начинают проходить подготовку. Ты хочешь, чтобы я, посол Стэн…

— Очень полезно, приятель, вспомнить старые времена и проверить, не растерял ли ты прежних навыков. Чтобы не зарывался.

— Ублюдок.

— Опять с моей мамулей общался, да?

— Не забудьте оставить мне немного стрегга.

— Может быть, — проговорила Синд, — мне придется принять еще парочку стаканчиков, прежде чем Килгур скажет, что я действительно понимаю, что тут происходит.

— Давай, давай, приятель. Смена постов будет через несколько минут. Я приставлю к тебе Фрика. Не сомневаюсь, на следующей встрече «Богомолов» эта пленка будет пользоваться колоссальным успехом.

Стэн изобразил рукой что‑то малоприличное, собрался было выпить стрегга, но потом передумал. Трудно изображать из себя пьяного, если ты действительно накачался. Кроме того, еще нужно найти форму, которая ему подошла бы.

Прошло меньше часа. Имперский взвод охраны обходил территорию посольства. Возле каждого поста взвод останавливался. Громко звучали приказы командиров. Те гвардейцы, кто сменялся с поста, отдавали честь, становились по стойке «смирно», а потом занимали место парами в самом конце строя. Те, кто сменяли их, тоже отдавали честь и приступали к исполнению своих обязанностей. После этого взвод отправлялся дальше.

Новый охранник некоторое время вышагивал бравым шагом возле своего поста, затем остановился, чтобы справить нужду. На противоположной стороне широкого проспекта два наблюдателя заметили, что он сначала положил оружие, а сам стал придерживаться рукой за стену, изо всех сил стараясь сохранить равновесие.

Охранник застегнул молнию и повернулся. Тут он вспомнил про виллиган и, подняв его, убрал в наплечную кобуру. Потом прошел несколько шагов, виллиган явно ему мешал. Нарушая приказ, часовой отпустил ремень и закинул оружие себе на плечо.

Два раза обошел охраняемую территорию. Одному из наблюдателей показалось, что часовой поднес к губам флягу. Во всяком случае, шаг его после этого стал гораздо менее твердым и уверенным. Потом охранник вернулся к воротам и спрятался в небольшую нишу, расположенную в паре метров от будочки, стараясь устроиться так, чтобы его не доставал ветер. Несколько минут он стоял совершенно неподвижно.

Двое на противоположной стороне проспекта переглянулись.

Один из них прошептал что‑то на ухо своему приятелю, и как раз в этот момент зажужжал вызов в постовой будочке. Он жужжал и жужжал, словно назойливая муха. Охранник зашевелился и, спотыкаясь, поспешил ответить на вызов.

Забытый виллиган остался в нише — а охранник еще и повернулся к нему спиной.

Когда он закончил свой громогласный и подробный отчет и выключил коммуникатор, виллиган исчез.

Килгур, уютно устроившись в теплом и сухом кабинете Стэна со стаканом стрегга в руке, наблюдал за происходящим, глядя на экран одного из мониторов. Он подождал несколько минут, прежде чем приступить к выполнению второй стадии операции: сержант обнаруживает пьяного в стельку охранника, который к тому же лишился виллигана, и приказывает ему отправляться под арест.

Услышав шаги в коридоре, Алекс налил Стэну двойную порцию стрегга.

Теперь пришла пора третьей стадии операции, которая могла начаться в любой момент. В дуле виллигана был спрятан крошечный передатчик. Пока он был включен на прием. Через час или два после того, как воры спрячут виллиган в том месте, куда они отправляли все украденное оружие, Килгур включит передатчик и получит направленный сигнал. И кто бы ни прихватил виллиган — член какой-нибудь военной организации или самый обычный вор в надежде получить за него хорошие денежки, — Килгур не сомневался, что на том складе они найдут много интересного.

И тогда они со Стэном решат, какой будет стадия четыре.

— Отлично, парень. Прямо как в старые добрые времена, — поздравил он Стэна, когда тот появился в кабинете и устало плюхнулся в кресло.

— Да ну их к черту, эти старые времена! Проклятый ветер пробирает до самых костей. А где Синд?

— Барышня сказала, что мы и без нее справимся, а ей нужно пойти подготовить постельку для замерзшего старого вояки.

Стэн ухмыльнулся и пододвинул свой нетронутый стакан со стреггом Алексу.

— В таком случае хочу пожелать вам спокойной ночи, лорд Килгур. Я должен немного помедитировать о преимуществах положения старого вояки.

— Ага, понятно. А я в своем целомудренном одиночестве займусь размышлениями о том, какое несчастье свалится на наши головы следующим.

Следующее несчастье явилось в лице очаровательных созданий, населявших созвездие Алтай. Хотя никто уже ничему не удивлялся, на этот раз неприятности были гораздо более серьезными, чем просто начиненное передатчиком оружие, спрятанное на каком‑то тайном складе ворованных боеприпасов.

Адмирал Масон, лицо которого было еще более мрачным, чем обычно, доложил Стэну о происшествии. Последнее время он и «Победа» отдыхали, им обоим было совершенно нечего делать — стоило по этому поводу вознести благодарственную молитву какому‑то миролюбивому божеству, которое, пролетая мимо Алтая, осенило адмирала и экипажи своей милостью. Так что Стэн велел Масону дать кораблям разведывательные задания в разных регионах звездного скопления.

Масон возражал главным образом потому, что приказ исходил от Стэна, но довольно быстро смолк, когда Стэн объяснил, что он не может здесь никому доверять, включая службу безопасности посольства и персонал, поскольку, если бы они старались как полагается исполнять свои обязанности, уже давно должны были сообщить ему о том, что происходит.

Масон вел себя совершенно официально и попросил разрешения переговорить со Стэном наедине. Стэн велел секретарю, шифровальщику и стенографистке покинуть его кабинет и отключил систему электронного наблюдения. Именно поэтому Килгур, находившийся в комнате по соседству, моментально включил подслушивающую аппаратуру.

Масон без лишних разговоров установил небольшой видеоэкран и включил его. На столе Стэна появилось голографическое изображение. Баррикады у главного входа в университет Пушкан, студенты на них, а потом нападение на студентов. Изображение было не очень четким, снимал, очевидно, кто‑то из туристов. Вероятно, бедолага застрял в транспортной пробке и оказался в самом центре событий. Фильм являлся подделкой, естественно, потому что на нем не было показано, как солдаты расстреливали студентов. Вообще не было видно никакого оружия. А нападавшие были одеты в простые комбинезоны, а не в военную форму.

— Вы это уже видели? — спросил Масон.

— Видел. Каждый час в течение последней недели во всех пиратских передачах, сделанных про это созвездие.

— Версия Б, — сообщил Масон и вставил другую микрофишу в аппарат.

Та же самая сцена, только на этот раз на территории университета почти не видно людей. Теперь на баррикадах воюют щенки суздалей, а нападают богази.

— Чудесно! — воскликнул Стэн. — Где вы достали эту версию?

— Выполняя ваш приказ, я отправил «Сан‑Хасинто» посмотреть, что поделывают богази и суздали. Эта передача шла на широких волнах, так что любой из миров богази мог спокойненько ее принимать.

— Хотите побьемся об заклад, — предложил Стэн, — что чуть позже на «Сан‑Хасинто» могли бы поймать точно такую же передачу, но жертвами там оказались бы богази?

— Никаких ставок, сэр.

Корабль «Сан‑Хасинто» был еще одним тайным преимуществом Стэна — новенький, как с иголочки, истребитель получил свое название в честь первого имперского боевого судна, официально уничтоженного таанцами. На этом корабле было все, что необходимо: оружие, суперсовременные двигатели, сенсоры… В общем, еще одна версия тактического корабля, только больших размеров.

— Итак, все запустили свою пропаганду на полную катушку, — подытожил Стэн. — Интересно, сколько пройдет времени до первых крестовых походов? О, да у вас есть еще?

Так оно и оказалось — только на этот раз информация была настолько важной, что капитан «Сан‑Хасинто» передал ее Масону устно, а тот сообщил Стэну.

Священная война уже началась. Два суздальских флота — один, официально разрешенный Хаканом с целью поддержания «безопасности в регионе», а другой — сборный и состоящий из наспех вооруженных транспортных судов, кораблей контрабандистов и патрульных катеров — готовились стартовать со своих миров.

Из переговоров между кораблями и мирами аналитики, работающие на имперском корабле, определили их цель. Суздали собирались полностью уничтожить столичный мир богази. Эту опухоль, утверждали они, необходимо вырезать полностью, чтобы от нее не осталось ничего. И не важно, какой ценой придется заплатить обеим сторонам за эту операцию. Слишком долго проклятым богази позволялось…

— Позволялось нападать, жечь, уничтожать, убивать, и так далее… — проговорил Стэн. — И естественно, богази, которые так же рассудительны и прагматичны, собирают силы, чтобы защитить свой мир. А если им это удастся, то их защита превратится в битву под лозунгом: «Уничтожим всех этих гнусных тварей суздалей!» Верно?

— Да, сэр.

— Задание, которое дал мне Император, с каждым днем становится все приятнее. Килгур, давай заходи.

Алекс, который даже не посчитал нужным дать объяснения, вошел в комнату.

— Ты будешь следить за порядком в нашей крепости. Мы с Масоном отправимся погулять. Может быть, нам удастся предотвратить столкновение.

— Есть, сэр, — Килгур вытянулся по стойке «смирно».

Если Алекс и разозлился, что Стэн решил не брать его с собой, он этого не показал. Настоящий профессионал ведет себя сдержанно при постороннем.

У Масона целую минуту было удивленное лицо, но и он сумел справиться со своими чувствами, моментально превратившись в военного, ожидающего приказа командира.

— Вы принимаете командование на себя?

— Да, адмирал.

— Отлично. Должен вас предупредить, что никакое подкрепление имперских вооруженных сил не сможет добраться сюда прежде, чем суздали и богази начнут воевать. Я проверял.

— Это мне понятно, — успокоил его Стэн. — Нам все равно не удалось бы получить никакой поддержки — в Империи сейчас немало проблем и без нас. Напоминаю вам так, на всякий случай, вдруг вы не заметили… Так что мы с вами возьмем на борт «Победы» кое‑какие инструменты и немного почистим парочку сломавшихся часов.

— Стартуем, адмирал?

— Алекс, Стэн не взял с собой тебя, меня, бхоров и гурков для того, чтобы все думали, что он по‑прежнему на своем посту и никуда не отлучался из посольства?

— Вот видите, майор Синд? Вы уже научились правильно мыслить. Еще парочка сотен лет, и вам разрешат высказать какую-нибудь простенькую идейку.

— Отвали, Килгур.

— Отвалите, и мистер Килгур, поняла? Разве тебе не известно, что я теперь исполняю обязанности посла и заслуживаю хотя бы немного уважения?

— А ты именно это и получаешь. Совсем немного уважения.

Гораздо больше солдат погибло от скуки, чем в бою.

Именно скука явилась причиной смерти братьев Тукунгбази.

Скучали не только они, но и сержант стал немного рассеянным, так же как и командир взвода и все прочие командиры вплоть до самого полковника Джерети. Обеспечение безопасности доктора Искры и дворца Хаканов стало тошнотворно скучным и рутинным делом.

Братьев Тукунгбази, совсем недавно приписанных к военному взводу, это не радовало. Они вступили в ряды гвардейцев вовсе не затем, чтобы служить в качестве почетного караула или заменять полицейских, когда нужно разогнать демонстрацию. Они так никогда и не узнали, что никто в Третьем гвардейском полку не испытывал удовлетворения от выполнения этого задания Императора, особенно те, кто мечтал сделать головокружительную военную карьеру. Но, будучи профессионалами, одетыми в форму профессионалов, несмотря на то, что пехота никогда не добивалась ощутимых успехов в деле борьбы за мир, они держали рты на замке и несли свою службу.

Несли службу, содержали бараки и оборудование в безукоризненной чистоте, пили отвратительное местное пиво в своей столовой и стервенели.

Особенно солдат возмущали запреты, которые казались им совершенно бессмысленными. Их с радостью встретили на Джохи, разве не так? В таком случае почему гвардейцев заперли в строго охраняемой зоне и никуда не выпускают?

Конечно, жители Джохи не ангелочки, но ведь и гвардейцы — солдаты, а не дети малые. Если они станут вести себя разумно, никакая опасность им не угрожает.

Солдаты не имели ни малейшего представления о бесконечно показываемых на экранах телевизоров репортажах о том, как они в самую последнюю минуту, приложив все свое старание и мастерство, умудрялись сохранить жизнь доктору Искре. Или что благодаря их смелости и самоотверженности уличные драки не превращались в самые настоящие военные столкновения. И уж, конечно же, ни один из них и понятия не имел о комментариях, сопровождавших эти репортажи, не говоря уже об историях, которые сочинялись, обрастали самыми невероятными подробностями, а потом пересказывались в лавках и пивных Рурика.

Скука…

К счастью, у братьев Тукунгбази был друг. Одна старуха, которая работала в столовой, часто встречала их улыбкой и какой-нибудь шуткой. Ей было ужасно жаль, что братья не могут выбраться за забор и повстречаться с жителями Джохи, особенно с ее внучкой.

Старуха показала им голографическое изображение девушки.

Оба брата тут же согласились, что запреты — не просто грустный факт, запреты — ужасная несправедливость. Девушка была очень красивой.

Однажды старуха спросила, не хотят ли братья передать ее внучке записочку. Один из них написал письмо. И получил ответ. Девушка ужасно хотела бы познакомиться с молодым человеком — и между прочим упомянула в своем ответном письме, что у нее есть подружка, которая тоже с удовольствием познакомилась бы с храбрым гвардейцем. Обе горестно сетовали на то, что являются всего лишь жительницами такого дурацкого, провинциального мира, как Джохи, и писали, что мечтают встретиться с настоящими мужчинами из настоящего мира. Из мира, где жизнь бьет ключом и происходит много всего необычного.

Братья Тукунгбази, родившиеся на небольшой сельскохозяйственной планетке, были польщены.

Постепенно записки от девушки и ее подружки становились все увлекательнее и увлекательнее. Братья потеряли всякий интерес к каким бы то ни было отношениям со своими товарищами. Ни одна из женщин, служивших в батальоне, — по крайней мере, ни одна из тех, что не имела постоянного дружка, — не могла сравниться с местными девушками красотой, не говоря уже об опыте в романтических делах, на который девушки весьма определенно намекали.

Однажды, когда братья были свободны от службы, они получили записку, в которой их просили прогуляться вдоль заграждения. По другую сторону, совсем близко — всего метрах в ста, не больше — прогуливались две очаровательные девушки. На самом деде они были ослепительно красивы. Правда. Девушки помахали братьям, и те чуть не умерли от огорчения, что не могут ответить на приветствие.

Они приняли твердое решение выбраться за ограждение.

Можно покинуть дворец вечером, в сумерках, и вернуться до восхода солнца после того, как они удовлетворят все свои фантазии. И тогда братья принялись искать возможность выбраться на свободу.

Поскольку гвардейцы ничего не понимали в вопросах безопасности, а территория, где был расквартирован батальон, ограждена проволокой только для того, чтобы отпугивать нежеланных гостей, и уж ни в коем случае не наоборот, Тукунгбази довольно быстро нашли то, что искали.

Следовало лишь пробраться мимо одного из роботов-охранников и выскользнуть с территории после того, как пройдет очередной патрульный отряд, делающий обходы. Кто же устоит против мужчины в форме…

Тукунгбази, не имевшие никакого опыта в вопросах любви, по крайней мере решили, что нужно прихватить с собой какие-нибудь подарки. Они купили в лавке две бутылки спиртного, да такого дорогого, какого никогда не покупали для своих собственных нужд. Однако, поскольку им совершенно негде было тратить деньги, оба решили шикануть. Ведь вечер обещал быть особенным.

Старуха из столовой дала им карту и показала, как добраться до квартиры, где жила ее внучка. Братьям не пришло в голову удивиться тому, что старуха изо всех сил старается помочь молодым людям соблазнить свою собственную внучку, — в бараках ходили уверенные слухи, что на Алтае все возможно, что жители этого звездного скопления способны на что угодно по отношению друг к другу.

Что было почти правдой — хотя слухи не совсем это имели в виду.

Девушка жила на одном из верхних этажей высокого обшарпанного дома, расположенного в районе трущоб. Братьям следовало бы удивиться тому, что нужный им дом был единственным, на котором красовался номер и у входа в который горел фонарь.

Они отыскали квартиру и постучали в дверь. Услышали женское хихиканье и хриплый голос:

— Не заперто.

Тот из братьев, что был постарше, взялся за ручку, и дверь распахнулась. Он увидел старенький диван, стол и две зажженные свечи. Но тут возле двери возникли две тени, ему на голову набросили грязное одеяло, руки прижали к бокам, и он услышал приглушенный вскрик брата.

Больше он ничего не слышал и не видел.

Сначала ему выжгли глаза.

Трое стражников, стоявших на посту у главных ворот, ведущих во дворец доктора Искры, обнаружили братьев Тукунгбази.

Их тела были подвешены на установленной второпях треноге примерно в пятидесяти метрах от проволочного ограждения.

Братьев идентифицировали потому, что уже стало известно об их отсутствии во время переклички.

Иначе определить их личность не смог бы никто — мучители об этом позаботились.

Никакой разумной причиной объяснить это зверское убийство двух молодых солдат просто нельзя — так возмущенно вопил на совещании своих командиров полковник Джерети.

Братья Тукунгбази были первыми.

— У меня вопрос, мистер Килгур.

— Давайте, майор. — Почему‑то Синд выбрала официальный тон в разговоре, и Алекс последовал ее примеру.

— Когда кого-нибудь арестовывают и держат в заключении до суда, разве не принято разрешать обвиняемому иметь кого-нибудь, кто его представлял бы? Даже если суд является самым настоящим фарсом? Даже здесь, на Джохи?

— Ну… думаю, принято.

— А разве не естественно и не принято позволять арестованному преступнику встречаться или общаться каким-нибудь иным способом со своими родственниками? Даже здесь, на Джохи?

— Это звездное скопление населяют такие очаровательные существа, что они вполне могут не подчиняться законам общепринятой логики. Прекрати играть со мной в шарады, майор. Выкладывай, что ты узнала.

Однако прежде чем Синд заговорила, Алекс принялся отчаянно ругаться. Он понял, что она имеет в виду.

Синд заинтересовалась судьбой тех существ, что были арестованы по приказу доктора Искры некоторое время назад. Тех самых, над которыми он обещал организовать справедливый суд.

Она ничего не слышала о них — а быстро просмотрев данные и сообщения, имеющиеся в посольстве, не нашла ничего, что могло бы прояснить ситуацию. Да и самый опытный офицер связи Фрестон, о котором Стэн был очень высокого мнения, тоже ничего не слышал о процессах над арестованными «преступниками».

Тогда она запросила Хиндса, главу местного отделения спецотряда «Богомолов». После засады в трущобах Хиндс окончательно потерял веру в свои аналитические способности и помечал любую информацию либо грифом «Класс 3: ненадежно»; либо «Класс 4: возможна дезинформация со стороны противника»; или еще так «Класс 5: двойной агент».

Среди военных, однако, у него было три агента — все они имели низкие чины и не участвовали в активных военных действиях. Хиндс связался с ними. Все трое были смертельно напуганы, ни один не вызвался отыскать необходимые сведения, ни один ничего не слышал про судьбу военных и бюрократов, арестованных некоторое время назад.

Кроме одного-единственного факта: всех, как и говорил Стэну доктор Искра, содержали в крепости Гатчин, далеко на севере от Рурика.

Килгур обдумал сообщение Синд и сказал:

— Гм‑м.

— А ты очень занят?

— Ага. Прогноз погоды узнала?

— Узнала. Возьми парку.

Глава 24

— В кабинете для военных советов на одном из экранов детально изображен этот сектор — точность шестьдесят пять процентов. Хотите посмотреть, сэр?

— Ни в коем случае, адмирал, — ответил Стэн. — У меня же нет вашего опыта в расшифровке мерцающих световых точек. Кроме того, приборы показывают достаточно ясно, где мы находимся.

— Я жду ваших приказаний.

Стэна тошнило от подчеркнуто вежливого поведения Масона.

— Адмирал, — сказал он, — можно вас на минутку?

Масон знаком показал офицеру на палубе, чтобы тот взял наблюдение на себя, и отправился вслед за Стэном в адмиральскую дневную каюту.

— Адмирал, — начал Стэн, — я просил Императора назначить вас командиром «Победы», поскольку считал, что вы профессионал, способный выполнять приказы и забыть о личных отношениях. Я ошибся. С того самого момента, как мы прибыли на Джохи, вы ведете себя как новичок, только что закончивший военную школу и считающий себя Господом Богом.

— Посол…

— Начнем вот с чего: мой гражданский чин сейчас не имеет никакого значения. Я не выходил в отставку и не подавал рапорт о том, чтобы меня перевели в запас. На Джохи вы спросили меня, принимаю ли я командование на себя. Я ответил утвердительно. Следовательно, адмирал Масон, меня бы вполне устроило, если бы вы стали обращаться ко мне в соответствии с моим военным чином, помалкивали и вели себя, как это принято у военных. У меня нет ни желания, ни времени соревноваться с вами на предмет, кто из нас лучший командир. Если хотите, мы выйдем сейчас из каюты, и я при всех освобожу вас от командования «Победой». Этот приказ будет иметь под собой все формальные основания, и на суде военного трибунала его признают законным. Ну, хотите?

Масон молчал.

— Вы должны до новых распоряжений обращаться ко мне «адмирал». Я же, в свою очередь, уважая ваш чин, буду отдавать вам приказы в виде предложений. Я не имею ни малейшего желания подрывать ваш авторитет. Но считаю, что ваше несерьезное поведение не делает вам чести. Вы унижаете себя и свое воинское звание в глазах подчиненных.

Именно это и оказалось решающим доводом. Масон покраснел, напрягся и целую минуту сражался со своими чувствами.

— Это все, что я хотел вам сказать. У вас есть какие-нибудь предложения или комментарии?

— Нет. Нет, сэр.

— Хорошо. Надеюсь, у нас больше не возникнет проблем подобного рода. Ну что, пошли творить мир?

Масон браво отдал Стэну честь, развернулся на каблуках и вышел на капитанский мостик.

Стэн позволил себе ухмыльнуться ему вслед. Черт побери, вся эта галиматья, которой его пичкали, пока он делал карьеру военного, еще срабатывала, если, конечно, тот, кому проповедовали, в нее верил.

Стэн последовал за Масоном — пообещав себе, что, когда все это закончится, он обязательно заманит ублюдка в какую-нибудь темную аллею и станет бить ему морду целых полторы недели.

Адмирала Масона «попросили» собрать в конференц-зале четырех старших офицеров и специалистов связи, а потом по надежным каналам связаться со шкиперами кораблей сопровождения.

— Господа, — начал Стэн без лишних разговоров, — ситуация совершенно очевидна.

Все закивали.

«Победа» скользила по узкому проходу между двумя звездными скоплениями. На экране появилась расшифрованная для глаз и пространственного видения человека информация — крошечный флот пробирался сквозь темную ночь, а по обеим сторонам громоздились наполненные ярким светом облака. Экран с более подробным изображением показал бы слева и справа от предполагаемого курса «Победы» крошечные светящиеся пятна. Это были соответственно: впопыхах собранный флот богази, приготовившийся защищать свой столичный мир и скопление звезд справа, а в самом центре темного облака слева — корабли суздалей. В комнате для военных советов экраны, естественно, показывали все до мельчайших подробностей: планеты, корабли и их точное местоположение относительно друг друга.

«Победа» промчится прямо между двумя флотами…

— Как там у нас со временем? — поинтересовался Стэн.

— Примерно два земных дня, сэр. А если точно…

— Нет необходимости уточнять. Они знают о нашем присутствии?

— Нет, сэр.

Стэна это нисколько не удивило — имперские суда были оборудованы суперчувствительной сенсорной аппаратурой. И еще один маленький секрет: прежде чем АМ‑2 уходил за пределы Империи, его «одевали» веществом, производным от Империума‑X. Любой не имперский корабль на экранах был окружен едва заметным пурпурным сиянием, которое сенсоры улавливали гораздо раньше, чем присутствие любого имперского корабля, пользующегося необработанным АМ‑2. Не так чтобы очень большое преимущество, но иногда этого хватало, чтобы одержать победу.

— Целью нашей прогулки, — начал Стэн, — является помешать флотам богази и суздалей уничтожить друг друга. Впрочем, это, я думаю, вам понятно. Ну и, конечно, вряд ли было бы полезно, если кто‑нибудь один из них или оба сразу решили, что тот, кто мешает друзьям выяснять отношения, является общим врагом и заслуживает, чтобы ему надрали уши.

На лицах присутствующих появились улыбки. Адмирал Масон никогда не вел себя так во время совещаний.

— Отлично, — продолжил Стэн. — Любому ясно, что добиться этого мы можем только одним способом — навалить огромную кучу дерьма. К счастью, адмирал Масон, как вам всем, конечно же, известно, является одним из самых опытных специалистов Империи по вопросам тактики введения противника в заблуждение.

На самом деле Стэн собирался сформулировать свою мысль по‑другому и сказать, что адмирал Масон такое дерьмо, что прекрасно разбирается в подобных вопросах… но потом он все‑таки решил воздержаться от подобных заявлений.

— Мы с ним обсудили возникшие проблемы, и у адмирала Масона появилось несколько интересных идей. Впрочем, у меня тоже была парочка предложений, которые стоило бы рассмотреть. У нашего плана пять этапов. Этап номер один являет собой самое неприкрытое злодейство; этап номер два — благородный; за четвертый этап кое‑кто из вас, возможно, получит медали. Пятый этап — абсолютно бесчестный, и я иду на этот обман совершенно намеренно.

— А третий этап, сэр? — поинтересовался капитан истребителя «Принстон».

— А третий этап — воплощение моей собственной идеи, — ответил Стэн. — В данный момент все, кто свободен от вахты на борту «Победы», занимаются претворением его в жизнь.

Стэн сжал руку в кулак. Когда он сказал: «все, кто свободен от вахты», он ни на секунду не погрешил против истины — руки у него отчаянно болели от ссадин и заноз, застрявших в ладонях и пальцах.

— До третьего этапа мы тоже со временем доберемся. Выполнение первого этапа плана начнется немедленно, пока мы тут с вами занимаемся обсуждением наших дальнейших действий. Вы должны приказать всем офицерам, отвечающим за оружие, и командам «Кали» находиться в боевой готовности.

Ракеты «Кали» — пятое поколение — были предназначены для уничтожения кораблей. Тридцатиметровые чудовища, с каждым новым поколением становившиеся все дороже, имели самое современное и хитроумное оборудование слежения, обнаружения и перехвата. Поскольку ракеты «Кали» использовали АМ‑2, на самом деле они являлись миниатюрными звездными кораблями. Единственное, что не изменилось на протяжении всех лет их существования, — размеры полезного груза. Шестидесяти мегатонн было по‑прежнему достаточно, чтобы разнести в щепки военный корабль любого класса. Даже «Форез», таанский линейный корабль, самый мощный из всех, когда-либо принимавших участие в военных действиях, был уничтожен ракетами «Кали».

Действие ракеты контролировал и направлял прошедший специальную подготовку офицер. Система управления была вмонтирована в шлем и соединялась напрямую с мозгом человека. Вначале контроль осуществлялся при помощи нажатия определенного набора кнопок и рычагов. Теперь же «Кали» реагировала на осознанную, а иногда и не осознанную реакцию «пилота». Существовали ракеты с автоматической системой наведения. Однако их использовали в очень редких случаях — «пилотов» выбирали, главным образом, обращая внимание на инстинктивную готовность убивать. Отбор производился чрезвычайно жестко, труднее было стать только капитаном тактического корабля.

Этап номер один предполагал запуск всех имеющихся в распоряжении ракет «Кали».

Целых тридцать секунд ракеты вылетали на полной скорости из брюха «Победы» и истребителей, после чего они несколько снизили скорость движения. «Кали» мчались впереди эскадры имперских кораблей.

Этап номер два начался, когда офицеры-наблюдатели доложили о том, что флот богази стал проявлять признаки беспокойства. Они засекли приближающийся корабль без опознавательных знаков — «Победу». Поскольку богази готовились к появлению кораблей суздалей, их сенсоры были настроены на соответствующую волну.

Стэн подождал несколько часов, приказав никому не реагировать на угрозы со стороны как богази, так и суздалей. После этого собрал своих актеров, которые должны были осуществить следующую часть его плана.

Каналы связи кораблей богази и суздалей были перекрыты мощной передачей с борта «Победы». На экранах появилась одна и та же картинка: всем известный посол Императора Стэн находился на капитанском мостике военного корабля. Он был одет так, словно собирался на официальный прием. Рядом с ним, так же в форме, стояли адмирал Масон и его заместитель.

Передача была очень короткой, но абсолютно однозначной: Стэн проинформировал обе стороны, что они нарушают не только договор, заключенный много лет назад между Империей и созвездием Алтай, но и межпланетные соглашения о взаимных правах. Флотам приказывалось немедленно возвратиться на свои планеты и оставить все попытки военных действий. В случае молчания той или иной стороны к ней будут применены самые суровые меры.

В задачу этого сообщения не входило убедить кого-нибудь в необходимости остановиться или даже запугать. Это был предварительный шаг перед дальнейшими действиями, которые запланировал Стэн.

Он надеялся, что никто не сообразит, что дубинка, заготовленная им заранее, сделана из металлической стружки, фольги и деревянных реек — в самом буквальном смысле.

Реакция была именно такой, как Стэн и ожидал.

Суздали вообще никак не ответили на предупреждение посла — ни с кораблей, ни со своих планет. Богази, немного более разумные существа, послали сообщение о том, что все корабли, сохраняющие нейтралитет, должны держаться подальше от названных координат. Любое вторжение на данную территорию будет встречено огнем. Любые ошибки, вне всякого сомнения, будут рассмотрены в качестве хоть и вызывающей сожаление, однако необходимой самообороны.

«Победа» ничего не ответила на это заявление.

Стэн надеялся, что такое поведение имперского корабля вызовет у обеих сторон беспокойство.

Прошло еще немного времени. Всего четыре часа — и «Победа» займет позицию прямо между двумя врагами. А они, в свою очередь, окажутся в пределах досягаемости «Победы» через пять часов, а друг с другом встретятся через двенадцать. Очень интересная складывалась ситуация.

— Три часа, сэр. Флот богази совсем рядом.

Стэн встал с кушетки, которую по его просьбе поставили на капитанском мостике, чтобы он мог немного поспать. Демонстрация в чистом виде — Стэн намеревался показать всем, что он настолько уверен в успехе своего плана, что может спокойно уснуть перед началом акции.

Он, естественно, не спал.

Больше всего его беспокоило то, что в прежние времена он и вправду с легкостью засыпал, как только возникала малейшая возможность, — иногда даже стоя.

Из своей каюты вышел Масон.

— Мы готовы, сэр, — сказал он.

— Отлично.

Масон подошел совсем близко к Стэну так, чтобы никто его не услышал.

— Вы тоже не спали, ведь так?

Стэн удивленно посмотрел на адмирала. Неужели он пытается продемонстрировать дружелюбие? Неужели выговор, который сделал ему Стэн, заставил Масона пересмотреть свое отношение к происходящему?

Ну да, конечно, держи карман шире! Просто Масон надеется подловить Стэна, чтобы, если им случится оказаться в пустынной темной аллее, преимущество было на его стороне.

— Пожалуй, пора перейти к третьей стадии нашей операции, — сказал Стэн.

— Я отдам соответствующие приказы.

Третий этап был самым натуральным блефом.

Еще на Джохи Стэн попытался припомнить все известные ему способы доставить огорчение живым существам. Он смутно помнил одну историю, которую в отряде «Богомолов» рассказывали как шутку, но еще и как пример сообразительности. Многие века назад молодой офицер, командир отряда партизан, должен был задержать военный конвой. По всей видимости, действие происходило совсем в древние века, потому что транспорт был наземным и никто ничего не говорил о прикрытии с воздуха. Конвой был хорошо вооружен, а в партизанском отряде было около двадцати человек, да и то половина из них не имела никакого оружия.

Партизаны могли устроить массовое самосожжение, геройски погибнуть и задержать конвой на целых пять минут. Вместо этого офицер захватил близлежащую ферму и собрал там всю обеденную посуду, какую только смог разыскать в доме. Затем он разложил тарелки дном кверху на дороге.

Мины.

Стэн ужасно возмутился, когда им рассказывали эту историю. Командир конвоя наверняка полнейший кретин, поскольку мины не имели ничего общего с тарелками для супа даже в те далекие времена.

После того, как Стэн выполнил положенное количество отжиманий, которым награждали каждого курсанта в любой военной школе за любые прегрешения, преподаватель сказал, что, конечно же, командир конвоя не мог принять тарелки за мины, которые ему доводилось видеть. Но ведь они могли быть новым изобретением. Например, ловушки. А если они нарвутся на настоящие мины и он начнет терять одну машину за другой, задницу надерут известно кому. Поэтому он выслал вперед отряд, которому было приказано поднять каждую тарелочку, определить, что это такое на самом деле, а после этого перейти к следующей.

В это время командир партизан выставил снайперов и занялся весьма успешным отстрелом солдат противника, несмотря на то, что те стреляли в ответ.

— Конвой задержался на целых два земных часа, так, во всяком случае, гласит история. При этом партизаны не потеряли ни одного человека. Обдумайте эту историю хорошенько, ребята. А вы, мистер Стэн, можете прекратить отжимания.

Мины на земле… мины в космосе. Отличная идея. Мины — смертельно опасная штука, которая сидит себе и тихонько поджидает, пока какой-нибудь дурачок не подберется к ней поближе, и тогда она разбирается с ним по‑свойски — не очень популярное оружие. Даже несмотря на то, что мины гораздо более эффективны и стоят меньше, чем многие другие приспособления для уничтожения людей и всего остального. «Честные» солдаты почему‑то считают их грязным оружием. Или, по меньшей мере, бесславным.

Стэн никогда не считал убийство живых существ делом славным. Если у него и были сомнения морального порядка по поводу использования мин, служба в спецотряде «Богомолов» лишила его иллюзий на этот счет. Он ведь видел, насколько эффективно пользовались этим видом оружия таанцы. Они придерживались вполне разумного, хотя и не очень цивилизованного принципа, что убийство есть убийство и не нуждается ни в каком моральном оправдании.

Солдаты Империи, будучи «честными» военными, почти ничего не знали о минах и не интересовались ими. Поэтому те, кого они обеспечивали оружием, как, например, вооруженные силы звездного скопления Алтай, скорее всего, тоже не имели ни малейшего представления об этом предмете.

Поэтому как только «Победа» покинула Джохи, ее ангар превратился в плотницкую мастерскую. Реечки связывали между собой проволокой так, что со стороны они напоминали ежей, завернутых в фольгу. В ангаре хранилось несколько сотен таких «мин». По приказу Стэна их выбрасывали по несколько штук сразу, и постепенно образовалось нечто вроде реки, своего рода граница, разделившая два флота. Они, естественно, летели с такой же скоростью, что и «Победа», но Стэн уже запланировал, что он сделает, прежде чем «мины» расчистят поле деятельности.

Как и предполагал Стэн, «мины» произвели мгновенное действие.

Наступающие флотилии впали в состояние паники, когда сенсоры кораблей богази и суздалей засекли наличие мин. Командиры пытались понять, что за странные предметы беспрерывно выпадают из брюха «Победы», словно конфеты, которые принято разбрасывать в толпу во время парада. Они видели имперский корабль, истребители прикрытия, возможно, несколько тактических кораблей, ну и, конечно же, целое море мин.

Вскоре командиры обоих флотов отправили на разведку истребители.

Настала пора показать, что обеденные тарелочки опасны.

— Адмирал Масон?

— Есть, сэр. Все корабли… орудия, — приказал Масон. — Цель… истребители. Не забывайте об инструкции: следите за частотными детекторами, делайте только по одному выстрелу на каждую цель. Младший офицер, нарушивший этот приказ, будет разжалован и подвергнут суду военного трибунала.

Мягкий, ласковый папочка Масон.

«Кали» не спеша поплыли к цели — офицеры, управлявшие полетом, сообщили им, что другие ракеты раньше достигнут цели. А потом, прежде чем сенсоры истребителей богази и суздалей засекли их присутствие, ракеты помчались вперед на полной скорости.

На экранах капитанской рубки «Победы» появились вспышки в том месте, где только что находился истребитель, уничтоженный ракетой.

Три истребителя суздалей и два богази вернулись к своим флотилиям.

Анализ ситуации, проделанный наблюдателями флотов, показал, что ракеты стартовали из странных «мин».

Стэн еще раз кивнул Масону, и на поле боя неожиданно вышли тактические корабли. Им было приказано появиться на сцене в нужный момент, а через несколько минут вернуться на исходные позиции.

Было уничтожено два крейсера и пять истребителей.

«Очень хорошо, — подумал Стэн. — Мне, конечно, жаль, что умирают живые существа, но они не являются гражданами Империи. Кроме того, сейчас их погибло гораздо меньше, чем если бы они устроили между собой сражение. Не говоря уже о том, что флот суздалей намеревался напасть на планеты богази, когда все будет кончено».

Теперь пришла пора завершить операцию.

Началась еще одна передача, в которой посол Стэн приказал флотам оставить попытки развязать войну и отправляться по домам. Однако передача была недостаточно хорошо заэкранирована. «Победа» посылала сигналы «назад», туда, откуда она прилетела.

Сигналы, естественно, были закодированы. Но компьютеры и шифровальщики определили, что имперский флагман связан с другими кораблями, местоположение которых детекторы засечь не смогли. Складывалось впечатление, будто на сцене появился целый имперский флот, а «Победа» являлась всего лишь разведчиком — огромным и хорошо вооруженным разведчиком, но не более того, — за которым следовала целая эскадра.

Время шло, положение флотов богази и суздалей быстро ухудшалось: «Победа» изменила частоты и код передач, а после этого начала передачу, обращаясь к другому, такому же «невидимому», военному флоту.

Что касается гражданских прав, богази и суздали вели себя весьма неразумно. Когда же дело доходило до войны, они начинали мыслить достаточно ясно.

Не отвечая на приказы Стэна, оба флота отключили связь и на полной скорости устремились к родным планетам.

Стэн с шумом выдохнул и плюхнулся в кресло.

— Проклятье, — бросил он, забыв о маске холодного спокойствия, которая все это время не сходила с его лица. — Честно говоря, я не думал, что из этого что‑нибудь получится.

— Такие номера проходят всего лишь раз, — тихо, чтобы не слышали офицеры, заметил Масон.

— Одного раза более чем достаточно. Мы постараемся предупредить любые агрессивные действия своими передачами в надежде, что здравый смысл возобладает — насколько это вообще возможно на Алтае. А если они попытаются развязать войну еще раз, придумаем что‑нибудь покруче и дадим им жару! Черт возьми, адмирал, такой сукин сын, как вы, всегда способен придумать какую‑то хитроумную ловушку. Ладно, пора ложиться на обратный курс. В данный момент, для разнообразия, мы опережаем этих гадов. Следует позаботиться о том, чтобы так продолжалось и дальше.

Неприступная крепость Гатчин наводила на жителей Алтая ужас. С самого начала не предполагалось использовать ее по назначению — это была тюрьма, где содержались те, кто выступал против Хакана. Она находилась на крошечном острове, расположенном примерно в километре от берега. Мощные каменные стены росли словно прямо из скал, окружавших остров. Стены обрывались прямо в воду. Попасть в крепость можно было только по воздуху.

Алекс и Синд лежали, прижавшись к земле, возле скалы на самом берегу моря — вели наблюдение. Готовясь к этой операции, они не просто взяли с собой теплые вещи — сейчас разведчики лежали под тщательно установленным фототропным камуфляжным тентом, который полностью соответствовал покрытому снегом берегу моря и грязным скалам вокруг. У каждого был мощный бинокль, установленный на треногу, сенсоры, реагирующие на тепловое излучение, и детектор, фиксирующий движение. Все это разведчики направили на бастионы крепости Гатчин.

— Вот черт, что‑то я замерзла, — заявила Синд.

— Хватит ныть, женщина. Мне доводилось бывать на твоей родной планете, по сравнению с ней у нас тут сейчас лето.

— Да ладно тебе, — проворчала Синд. — Теперь ты понимаешь, почему многие мои соплеменники отправляются на другие миры… Кроме того, разве не ты мне говорил, что твоя родная планета сплошь состоит из снега, льда и тому подобных вещей?

— Точно, только тамошний лед мне почему‑то нравится больше, а падающий снег похож на лепестки цветов.

— Ты что‑нибудь видишь?

— Нет. Я начинаю думать, что ты права.

— К ночи будем все знать наверняка. Надеюсь.

— Ага, а пока мы ждем, я расскажу тебе одну маленькую историю, которая имеет непосредственное отношение к нашей нынешней ситуации. Я тебе когда-нибудь говорил о том, как принимал участие в конкурсе на сочинение лучшего лимерика? Ты знаешь, что такое лимерики?

— Не такие уж мы темные.

— Вот и умница. Я был тогда еще совсем зеленым юнцом, и меня направили в качестве гвардейца почетного караула на Землю. Объявили конкурс. С огромным денежным призом. Нужно было сочинить самый гнусный, грязный и непристойный лимерик. Ну, кто на это способен? Так вот, у меня огромный опыт, когда речь идет о гнусных, грязных и непристойных лимериках.

— И не сомневалась.

— Я не собирался рисковать, майор. Поэтому отослал очень непристойное стихотворение. Такое отвратительное, что даже зеленый новичок вроде меня, немного краснел, когда думал, что под ним будет стоять его имя. Но ведь победителю обещали большие деньги, кажется, я тебе уже это говорил. Надеюсь, ты не сомневаешься, что бедные маленькие солдатики ужасно нуждаются в деньгах. Время шло и шло, и вот однажды мне стало известно, что победил не я! Я ничего не получу! Новость сразила меня наповал. А победителем стал какой‑то там Макгуир. Д. М. Макгуир, который жил на крошечном острове Эйр, так они его называли, в Дублине. Лимерик Макгуира был таким грязным и непристойным, что члены комиссии даже не смогли прочитать стишок вслух!.. После того, как я немного пришел в себя, мне стало ясно, что тот лимерик просто не мог быть непристойнее моего. Поэтому я взял отпуск и отправился прямо на остров Эйр, в город Дублин, где занялся поисками Д. М. Макгуира. Дни шли за днями, и наконец в Дублине остался последний представитель рода Макгуир, с которым я еще не встречался. Симпатичная старушка, очень милая, с озорными глазами и ласковой улыбкой на губах. Можешь не сомневаться, она ходит в церковь каждый день, даже два раза в день, и в жизни не произнесла ни одного дурного слова. Я пришел в отчаяние, потому что это не мог быть тот самый Д. М. Макгуир. Но я все равно набрался храбрости и спросил ее — напрямик. Чуть не выпал из килта, когда она ответила: «Да, это я». Тогда я принялся умолять ее: мол, расскажите мне этот лимерик. Старушка ужасно покраснела и сказала, что она всеми уважаемая вдова и ни за что не станет произносить такие ужасные слова в присутствии мужчины. Смешно, правда? Я никак не мог ее понять. Тогда я попросил написать лимерик. Однако она и этого не могла сделать. Я подумал, что старушка, вероятно, сочинила самое грязное стихотворение в мире. И начал уговаривать и убеждать, и умолять, так что наконец она сказала: «А можно я расскажу это, только буду заменять пропусками плохие слова?» Естественно, я согласился. Я и не представлял себе, как это будет выглядеть. Старушка сделала глубокий вдох и начала декламировать:

Прошло несколько минут… и Синд захихикала. Алекс весь светился от удовольствия.

— Я с самого начала знал, что в тебе масса достоинств. Теперь вас стало трое.

— Это еще что значит?

— Мои истории вызывают восхищение у трех живых существ. Один из них тюлень, другой лемур, ты — третья.

— Отличная компания, — заявила Синд. — Может, все‑таки объяснишь, какое отношение твоя история имеет к нашей нынешней ситуации?

— А я, как любой проповедник, — сообщил Алекс, — утверждаю, что мои проповеди не нуждаются в дальнейших разъяснениях.

Оба надолго замолчали.

По правде говоря, тот факт, что они до сих пор так ничего и не увидели, говорил сам за себя. Синд и Алекс провели в укрытии два дня. И ни разу им не удалось заметить ничего похожего на стражу на стенах крепости, и ни разу ни одно воздушное судно не приблизилось к острову. Только ночью в мрачной крепости зажигались редкие огни.

Два часа спустя, перед самым рассветом, Алекс фыркнул.

— Кажется, какое‑то движение. Два грузовых гравитолета приближаются с юга… Что происходит в крепости?

— Ничего, — ответила Синд. — Ни одна из броневых башен — я думаю, это пусковые установки ракет — не двигается.

— Паршивое дело, — проворчал Алекс. — А хуже всего то, на гравитолетах не видно ни солдат, ни пушек. На палубе груз. Проклятье. Припасы. Их хватит только на один взвод. Тебе видно?

— Да, — отозвалась Синд.

Она наблюдала, как гравитолеты медленно опускались на посадочную площадку. Через несколько секунд двое солдат в форме вышли встречать груз. Если они и были вооружены, то только пистолетами.

— Никакой охраны.

— Нет охраны, нет солдат, нет продуктов — из чего следует, что и арестованных здесь быть не может. Так?

— Пожалуй.

— Где же наш док Искра прячет подозреваемых?

Синд покачала головой.

— Выходит, нужно начинать поиски? Боюсь, нам не слишком понравится то, что мы найдем.

Молча, в полной темноте они покинули свой пост. Синд и Алекс прекрасно понимали, где они могут найти арестованных военных и функционеров. Теперь оставалось лишь добыть доказательства.

— Исключено! — рявкнул Искра. — Исключено. Мы не можем выполнить поставленную задачу. У нас не хватает персонала. Все гвардейские части уже получили задания. Что, черт возьми, происходит?

— Империя еще не до конца оправилась от понесенных потерь, сэр, — ответил Венлоу ничего не выражающим голосом. — Сейчас у нас нет того рога изобилия, которым Император располагал до войны.

— Меня не беспокоит Империя, — заявил Искра. — Я возмущен тем, что вся система власти не в состоянии поддерживать своего правителя. Император выбрал меня для того, чтобы я навел порядок в звездном скоплении Алтай. Однако у меня нет инструментов, необходимых для выполнения поставленной задачи.

Венлоу хотел было возразить, что список Искры составлен либо некомпетентным глупцом, либо безумцем. Среди прочего Искра запросил — точнее потребовал — целую дивизию императорской гвардии для охраны собственной персоны, две полных боевых эскадры флота, увеличения нормы АМ‑2 для Алтая, и все это без малейших объяснений. Искра лишь заявил, что «…все это диктуется необходимостью восстановления порядка в созвездии».

— Неужели эти ублюдки хотят, чтобы я потерпел неудачу?

— Вряд ли, доктор.

— Императору следует кое‑что сказать своим бюрократам. Не вызывает сомнения, что только я в состоянии навести здесь порядок. Мой успех жизненно важен. Не только для народа Алтая, но и для всей Империи. До сих пор я всегда поддерживал политику Прайм-Уорлда. Сильно сомневаюсь, что люди в высших эшелонах власти будут довольны, если узнают, что я начинаю рассматривать другие альтернативы.

Венлоу уже научился скрывать свою реакцию на заявления Искры. Однако последние слова доктора заставили его обратить все внимание на экран коммуникатора, где в данный момент не появилось никаких важных сообщений. Так что когда он снова повернулся к доктору Искре, его лицо выражало лишь спокойное внимание.

Венлоу решил не задавать никаких уточняющих вопросов. Другие альтернативы? Какие, например? Разбитый Таан? Призраки уничтоженного Тайного Совета?

Неужели миляга доктор думает, что Император нуждается в нем больше, чем он сам нуждается в Императоре?

Когда он передаст это сообщение, реакция, несомненно, будет интересной. Однако Венлоу не слишком рассчитывал на то, что получит удовольствие от предстоящего разговора с властителем.

Стэн предполагал, что по возвращении его ждет множество неприятностей и нерешенных проблем. Но вместо этого…

— Никаких проблем, босс. Я делал главную работу, Синд выполняла рутинные задания, а Ото не обращал ни малейшего внимания на нашу суету. Ты мог бы гулять еще целый год, и тебя бы никто не хватился.

— Может, нам следует прикончить его, Синд? — прогрохотал бхор.

— Немного позднее.

— Вам придется занять очередь, — объявил Стэн. — У меня чин выше.

— Я не понимаю, почему мы ничего не пьем? — спросил Ото. — И не отмечаем возвращение нашего воина Стэна. Не празднуем наступление первого дня новой недели… уж не знаю, что важнее.

— Потому что, приятель, нам предстоит ночная работа, — пояснил Алекс.

Килгур с таинственным видом показал, что Стэну следует сделать пояснения. Стэн усмехнулся — Алекс всегда умел опустить его на грешную землю даже лучше, чем римский раб, в обязанности которого входило шептать на ухо Императору во время триумфов: «И это тоже пройдет». Или как там еще звучала эта фраза.

— Виллиган с датчиком, который мы позволили украсть заговорщикам, нашел подходящее место для зимовки, — сказал Стэн. — Думаю, пришло время навестить его.

— Ха, — сказал Ото, — отлично. Я не слишком люблю имперских солдат. Но те два брата, которых прикончили, — необходимо в ад их убийц. Надеюсь, этот виллиган не сидит в одиночестве в кладовке какого-нибудь прыщавого деревенского парня.

— Не думаю. Он спрятан на складе продуктового магазина. Там еще есть бар.

Ото довольно крякнул.

— Закусочная. Гм‑м‑м. Отличное прикрытие: множество людей могут постоянно приходить в заведение и уходить оттуда, когда им вздумается. Надо взять на вооружение.

— Получается, это та самая группа, которую мы ищем. Кому-нибудь известно, за что они сражаются?

— Пока нет. Именно это мы и хотим разузнать.

— Насколько серьезный удар мы им нанесем?

— Мне нужна информация, — сказал Стэн. — Следует узнать, сколько людей охраняет бар. Впрочем, это не так уж и важно. Синд?

— Ну… у нас есть возможность посмотреть на это заведение сверху? Спасибо. Чтобы войти с черного хода, потребуется одно отделение. Еще одно отделение нужно поставить у главного входа, с одним взводом поддержки. Ну, и резерв, конечно.

— Не будем просить подкрепления у полковника Джерети, — бросил Алекс.

Это не было даже вопросом.

— Конечно, — согласился Стэн. — Я думаю, происходит утечка информации, скорее всего от них, но если мы воспользуемся посольскими средствами связи, Искра наверняка все узнает. А в случае, если мы решим предупредить гвардейцев напрямую, у кого-нибудь наверняка возникнут подозрения.

— Ты думаешь, дружище Стэн, что этот ублюдок Искра завел собственных террористов?

— В данный момент, Ото, — сказал Стэн, который вдруг почувствовал, что ужасно устал, — я подозреваю каждого жителя этого гнусного созвездия, что он вступил в ряды отряда смертников. Кроме тебя и Синд.

— А как насчет меня, босс? — поинтересовался Алекс.

— Ха. Могу только повторить свои последние слова. Тебя я знаю. Ладно. Хватит трепаться. Мы с бхорами займемся террористами. Гурки останутся в резерве.

— Им это совсем не понравится, — сказала Синд.

— Отлично. События разворачиваются таким образом, что в самом ближайшем будущем мне понадобятся очень сердитые молодые люди. Майор Синд, пишите приказ. К двум часам сорока пяти минутам совершенно стемнеет. Тогда мы и выступим.

В баре горела всего одна лампочка, где‑то возле кассы. Всматриваясь через толстую решетку, Стэн заметил, что внутри никого нет. Улица тоже была пустынна.

— Кто бы ни пользовался этим местечком в качестве прикрытия, — прошептал Алекс, — он абсолютно в себе уверен. Даже сторожа не выставили. Правда, может быть, они нашли моего «жучка» и положили его среди кучи грязных тарелок, чтобы подшутить над нами.

— Уверены в себе — или заплатили кому следует. Смотри. — Стэн показал рукой на полицейский гравитолет, который медленно проплывал над крышей.

— Ну и?.. Мы уже дошли до такой жизни, что начнем убивать полицейских?

— Ото получил приказ взорвать парочку гранат и поднять шум, если кто‑нибудь захочет нам помешать, — сказала Синд. — Полицейские подумают, что это разборки крутых парней, и не полезут сюда. Но если они попрут на нас, мы не будем стоять в сторонке.

Коммуникатор, закрепленный у нее на плече, щелкнул:

— Отряд, охраняющий тылы, вышел на позицию. Мы готовы.

— Начнем?

Казалось, время застыло на месте.

Килгур поднялся, разогнул двумя руками стальные прутья, словно они были сделаны из жести. Мгновение — решетка, дверь и косяк рухнули вперед. Напоследок Алекс придал конструкции дополнительное ускорение и отскочил в сторону…

Синд швырнула гранату…

Яркая вспышка заставила всех прикрыть глаза…

Стэн, выхватив пистолет, метнулся в дверь и прижался спиной к стене…

Синд бросилась на пол и несколько раз перекатилась…

Стэн прыгнул вперед, прямо к двери, ведущей на кухню.

Килгур остался внутри, он их прикрывал; Синд вскочила на ноги и кинулась вслед за Стэном на кухню; пока Стэн двигался, Килгур его прикрывал…

Задняя комната оказалась пустой…

Килгур поднялся, держа в руке один из прутьев от решетки.

— Лараз! — заорал Стэн.

Это был пароль, чтобы их не застрелили свои.

Дверь сорвана с петель, снаружи темная ночь… Дула винтовок… Волосатые лица бхоров над прицелами…

— Порядок, — крикнул Стэн. — Собирай свой отряд, Синд. Оставь резерв на противоположной стороне улицы.

— Ото, троих солдат!

— Есть, сэр.

— Я нашел, шкипер. Под печкой.

— Сам справишься?

— Угу.

Килгур положил свое оружие на пол и без малейшего напряжения сдвинул в сторону огромную кухонную плиту. Провода, подсоединенные к ней, заскрежетали, но не порвались.

— Симпатичный тайник, — заметил Алекс, ухватившись за небольшое металлическое кольцо в цементном полу. Кольцо — и пол — медленно поднялись, ловушка-противовес.

— Эврика, — довольно заявил Килгур. — Босс?

— Вы, ребята, займитесь делом, — обратился Стэн к трем здоровенным солдатам, дожидавшимся его приказа. — Я хочу, чтобы все здесь было раздолбано. Как будто мы долго не могли найти тайник. Нет никакого резона выдавать наши секреты.

Трое бхоров переглянулись. Конечно, это не так здорово, как пришить парочку ублюдков, и все же предстоит кое‑что разрушить — тоже неплохо. Они самозабвенно принялись крушить все подряд.

— Ну, удалось обнаружить? — Стэну пришлось повысить голос, чтобы перекрыть грохот.

— Типичный арсенал террористов, — заметил Килгур.

Алекс был совершенно прав. Однако их глазам предстал уж очень большой арсенал — все подвальное помещение оказалось забито оружием. Винтовки были как раз такими, как Стэн и ожидал, — оружие этой марки предпочитают наемники, или, если вы на их стороне, борцы за свободу: украденное, купленное тайком, самых разных систем и калибров. Армейское оружие, украденное или отданное добровольно регулярными солдатами Джохи. Два очень старых крупнокалиберных пулемета. Шесть или семь самодельных пушек. Несколько таких же бомб. Неполный ящик ручных гранат. Патроны для разных типов винтовок. Ножи. Стэну даже показалось, что он заметил какой‑то дурацкий меч. Три или четыре пистолета на полках. И два имперских виллигана.

— Один из них наш, — заметил Килгур. — Интересно, где они раздобыли второй?

— Кто знает? Виллиганы начали производить довольно давно, — сказал Стэн. — Может быть, еще до нас кто‑то в посольстве продал его. Или им удалось украсть виллиган у солдат гвардии.

Килгур бросил Стэну спортивную винтовку. Стэн передал винтовку Синд, которая быстро и профессионально ее осмотрела.

— Обычно я имею дело только с настоящим оружием, — проворчала она. — Это самая настоящая дрянь. К тому же давно не чищенная.

— Ну, не такая уж плохая, как все остальное, — заметил Килгур. — Большинство террористов, которых я знал, занимались риторикой, им было некогда чистить оружие. Босс, мы их поймали с поличным. Устроим большой скандал или как?

— Подождем немного, — решил Стэн. — По‑твоему, сумеем мы на кого-нибудь выйти?

— Боюсь, что нет, шкипер. Они были достаточно профессиональны и не оставили визитных карточек. Эй!.. А это что такое?

Пистолет. Пистолет, который стрелял АМ‑2. Стэн поднял бровь. Империя, по очевидным причинам, очень тщательно следила за тем, чтобы подобное смертельно опасное оружие, как и виллиганы, не попадало в руки случайных людей. Пистолеты охранялись вдвойне, хотя на самом деле это оружие годилось главным образом для ограблений и парадов. Подобный пистолет практически не мог попасть в руки гражданских лиц.

К тому же пистолет был очень необычным. Его рукоять украшало что‑то напоминающее золото, серебро и прозрачную белую кость. Всю поверхность оружия покрывала тончайшая гравировка.

Стэн внимательно ее изучил и не нашел никаких охотничьих сцен или изображений живых существ, которые подсказали бы ему, откуда прибыло ото чудо.

— Кобура есть?

— Да. Великолепная. Настоящая кожа, я думаю. Никаких инициалов. Даже марки изготовителя.

— Эта штука, — заметила Синд после того, как внимательно рассмотрела пистолет, — из тех, что посол может подарить правителю или наоборот. Интересно, если мы проверим номер… может быть, выяснится, что последний имперский посол занимался продажей оружия? Или скупкой — сознательно. А возможно, и сам Хакан?

— Знаешь, — предупредил ее Килгур, — я бы тебе не советовал особенно увлекаться этими идеями, хотя предположение весьма привлекательно. Известно лишь, что нам в руки попала очень симпатичная игрушка. Жалко уничтожать такую замечательную вещь.

— Это уж точно, — сказал Стэн. — Такой пистолет должен принадлежать лорду. Возьми его себе, Алекс… Нет, подожди.

Алекс ухмыльнулся и сделал сердитое лицо. Однако он совершенно не был расстроен тем, что лишился столь замечательного сувенира.

— Тебе что‑то пришло в голову?

— Получишь его в следующий раз, — обещал Стэн. — Когда мы еще найдем. Я бы хотел, чтобы этот пистолет раскрыл для нас парочку секретов. Вытащи «жучок» из виллигана. Сможешь вставить его в этого красавчика?

— Без проблем, босс.

— Так, когда вы установили заряды, чтобы взорвать это хранилище смертоносного оружия, — продолжал Стэн, — случилось вот что: взорвалось только два из них. А третий всего лишь загорелся — не забудь убедиться в том, чтобы сгорел детонатор. Нам совершенно ни к чему давать мерзавцам повод догадаться о том, кто стоит за этой акцией. Поскольку взрыв не был полным, он уничтожил все ружья, а пистолеты раскидало в разные стороны.

— Ну почему, — пожаловался Килгур, — все твои планы начинаются с того, что я, самый великий во все века специалист по взрывам, совершаю ошибки?

Стэн сделал непристойный жест вытянутым средним пальцем.

— Это единственно возможный ответ, к которому может прийти сменившийся с поста и как следует надравшийся солдат. А теперь давай взорвем эту помойку, прежде чем кто‑нибудь из местных жителей заметил наше присутствие.

Килгур приказал принести рюкзак с оборудованием и приступил к подготовке взрыва. Синд попросила Ото, чтобы все бхоры вошли внутрь. Стэн предоставил Алексу делать свое дело самостоятельно. Задача была совсем не трудной для Килгура — среди прочего он в свое время сумел разрядить взрывное ядерное устройство под яростным перекрестным огнем. И одновременно заложить мину в верблюда.

— Откуда ты знаешь, — спросила Синд, — что кто‑нибудь возьмет этот пистолет, и он приведет нас к другому арсеналу?

— А я не знаю. Во всяком случае, полной уверенности у меня нет. Однако люди, которые зарабатывают на жизнь продажей оружия, вряд ли смогут удержаться, увидев подходящий нож или пистолет. Кроме того, я рассчитываю, что пистолет приведет нас не просто к другому складу оружия. Я буду рад, если эта великолепная штучка в конце концов окажется в руках того, кто сможет оценить ее по достоинству.

— Например?

— Того, кто руководит этой организацией. И тогда у нас появится возможность заняться им.

— Стэн, ты злой человек.

— Ты так говоришь только потому, что хочешь забраться ко мне в постель.

— Это правда. Я бы поцеловала тебя, только это может оказать плохое влияние на дисциплину.

— Мою или бхоров?

— Твою, конечно.

Она все равно его поцеловала.

Венлоу попытался прочесть выражение лица на экране. И не смог.

— Это все? — спросил человек на экране.

— Да, сир.

Стало так тихо, что Венлоу слышал слабые шумовые помехи.

— У тебя есть предложения?

После небольшой паузы Венлоу ответил:

— Ну, давай. Мы должны рассмотреть все возможности. — Человек на экране коснулся, словно бессознательно, центральной части своей груди.

Венлоу старательно подбирал слова:

— Когда вы давали мне это задание, я спросил… что должен буду сделать в критической ситуации.

— И я ответил, что пока не готов это обсуждать. В тот момент я был не готов, да и сейчас тоже. Я занимаю достаточно жесткую позицию. Доктор Искра должен получить полную поддержку.

— Есть, сир. Виноват.

Снова наступила тишина.

— Извинений не требуется. Я не хочу, чтобы мои слуги превратились в рабов. Ты должен четко понимать одно: доктор Искра будет правителем созвездия Алтай. Это главная задача. Однако… однако то, о чем ты сейчас упомянул — критическая ситуация, — ее нельзя игнорировать. Нужно рассмотреть все возможности и последствия.

Экран потемнел.

Венлоу автоматически кивнул. И, хотя никто не мог его услышать, ответил:

— Да, Ваше Величество.

Глава 25

Вечный Император в задумчивости слушал доклад Стэна о докторе Искре. И не делал никаких комментариев, когда Стэн подробно перечислял свои обвинения.

Стэн рассказал Императору о массовом уничтожении студентов. Представил доказательства, что это дело рук Искры. Рассказал про сознательную кампанию по дезинформации, которая должна была привести к войне между обитателями созвездия Алтай. Таинственное нападение на персонал Империи. Пустая крепость. И многое другое.

Наконец он закончил. И ждал, пытаясь сообразить, в какую сторону на сей раз подует ветер.

— Как я понял, — заявил Император, — твои рекомендации существенно отличаются от того, что предпринял доктор Искра.

— Сожалею, сир, — сказал Стэн, — но я просто обязан иногда говорить вам не слишком приятные вещи.

— Совершенно верно, — кивнул Император. — В противном случае ты был бы таким же бесполезным, как те дураки, что меня окружают. Уж в одном‑то я всегда могу быть уверен, Стэн: ты скажешь мне правду — какой бы неприятной она ни была.

— Благодарю вас, сир. Сейчас, если вы мне позволите…

— Подожди минутку, — перебил его Император. — Нет никакой необходимости продолжать.

— Не понял, сир.

Стэн и в самом деле был смущен. Последнее время у Императора появилась странная новая привычка: он перестал смотреть собеседнику в глаза. Эти проклятые глаза. Двигаются словно на подшипниках.

— Я просто сказал, что больше ничего не следует говорить. Я знаю, какое предложение ты хочешь сделать. Увы, я вынужден от него отказаться. Искра останется на месте. Ты будешь его поддерживать.

— Очень сожалею, сир. И надеюсь, вы все правильно поймете… Я бы хотел, чтобы вы освободили меня с этого поста.

Глаза Императора прекратили свое беспорядочное движение. Всего на короткий миг. Стэн снова увидел знакомую холодную сталь. Потом Император рассмеялся.

— Я понимаю, почему ты так говоришь, Стэн. Ты думаешь, я перестал в тебя верить.

— Может быть, сир. Не мне об этом судить. Просто… ну, вы нуждаетесь в людях, в преданности которых у вас не может быть никаких сомнений.

— Я ведь уже сказал, Стэн, что полностью тебе доверяю.

— Да, сир. Но ведь я откровенно заявил, что не согласен с вами.

— Верно. Однако дело тут совсем в другом. Таков мой приказ. Должен сообщить: доктор Искра требовал, чтобы я заменил тебя. Я ответил категорическим отказом.

— Да, сир, — пробормотал Стэн, не зная, что еще на это сказать.

— И еще я сообщил ему то, что сейчас сообщу тебе. Ты находишься слишком близко к происходящим событиям, Стэн. Из‑за деревьев не видно леса — так иногда говорят.

Стэн знал, что в словах Императора есть резон. Он не в состоянии, как Император, увидеть всю картину в целом.

— Я по‑прежнему считаю, что не подхожу для этой должности. И все же благодарю вас за оказанное доверие.

— Мы многое пережили вместе, Стэн, — сказал Император. — Я знаю о твоих достоинствах и недостатках. Мне кажется, я гораздо лучше тебя самого знаю твои возможности. Вдобавок, положение на Алтае вступило в критическую фазу. Если мне придется заменить тебя, политический резонанс будет совсем не в нашу пользу. Возможно, я немного поспешил, предложив Искре возглавить правительство Алтая. Однако я и сейчас считаю, что лучшего выбора у меня все равно не было. Теперь мне не остается делать ничего иного, как поддерживать Искру. Я связал свое имя с этим человеком. Для меня жизненно важно, чтобы доктор Искра добился успеха.

— Да, сир.

— Я рассчитываю на тебя, Стэн, — сказал Вечный Император. — Может, даже гораздо больше, чем раньше. Сделай так, чтобы наш план сработал. Предпринимай для этого что хочешь — но ты должен победить. Это приказ.

— Есть, сир.

— Стэн?

— Да, сир?

— Улыбнись. Не расстраивайся. Все будет хорошо.

— Да, сир, — сказал Стэн.

Он отдал честь, и Император выключил связь.

Глава 26

Стэн не мог заснуть. Всякий раз, когда он начинал дремать, перед его мысленным взором возникало лицо Императора. Странные глаза следили за Стэном. Эти глаза не останавливались ни на минуту, они обжигали его сознание, вытаскивали самые скрытые сомнения Стэна на поверхность.

В этом кошмарном сне Император складывал огромную пирамиду из извивающихся словно ужи сомнений Стэна. Потом поворачивался к Стэну с потемневшим от гнева лицом. Стэн знал, что как только глаза остановятся на нем, ему конец.

Вот они приближаются к нему. Поворачиваются, оставляя на полу выжженный след. Поворачиваются. Потом начинают медленно подниматься, чтобы навсегда лишить Стэна зрения.

Стэн со стоном проснулся. Все его тело было покрыто холодным потом. Он побрел в туалет, и его начало рвать. Он долго стоял в туалете на коленях, чувствуя себя ужасным дураком, испугавшимся такого глупого кошмара — однако ему ужасно не хотелось возвращаться обратно в постель из страха, что сон снова вернется.

Потом Стэн услышал легкий шелест и почувствовал тепло и аромат Синд.

— Со мной все в порядке, — пробормотал Стэн.

— Конечно, в порядке. Мне не раз приходилось находить совершенно здоровых и довольных жизнью людей, которые валялись на полу в ванне и пытались выблевать собственные легкие.

— Со мной все будет в порядке… через несколько минут.

— Я знаю, знаю. А сейчас не спорь со мной, милый. Иначе у тебя и в самом деле начнутся серьезные неприятности.

Она подняла Стэна на ноги, раздела и засунула под душ. Холодные струйки тонкими иголками начали колоть кожу, и Стэн окончательно проснулся. Вода быстро смыла пот, покрывавший тело. Потом холодная вода стала горячей, его окутали тучи пара.

Стэн увидел, как сквозь пар к нему скользнула обнаженная фигурка Синд. Девушка успела вооружиться мылом и жесткой губкой.

— Повернись, — велела она, — я начну со спины.

— Я и сам справлюсь, — сказал Стэн, потянувшись за мылом.

— Я сказала, повернись кругом. — Синд резко провела губкой по его груди.

— Ой! Ладно, ладно. Твоя победа!

Он повернулся.

— На тот случай, если ты еще не заметил, — заявила Синд, — я всегда побеждаю.

Она намочила губку, как следует намылила ее и начала мыть Стэну спину.

Ему стало хорошо. Он забыл про глаза.

Позднее, лежа на заново застеленной постели, Стэн потягивал горячий травяной чай, который Синд приказала доставить из кухни посольства. Снаружи доносился рев ветра, бесновавшегося на улицах Рурика. На Стэна вдруг снизошел мир. Он чувствовал себя удивительно уютно.

Синд устроилась на постели рядом с ним, плотно запахнув мягкий разноцветный, благоухающий халат. Ее обычно гладкий лоб был нахмурен — Синд обдумывала странный сон Стэна.

— Ты никогда не думал о том, что произошло бы, если бы Император так и не вернулся?

Стэн покачал головой.

— Мне кажется, было бы еще хуже. Надеюсь, ты не забыла, что тогда творилось.

— Естественно, не забыла. Да, конечно, тогда были ужасные времена. Но ведь мы же пытались с этим справиться. У всех были надежды. Какие‑то представления и идеи о будущем.

— Ты считаешь, что сейчас у нас нет будущего? Все очень непросто, тут я с тобой согласен. Как только мы справимся…

— Все снова станет нормально? — прервала его Синд. — Скажи мне, а что такое «нормально»? Я еще достаточно молода и ничего не знаю о тех чудесных днях… перед таанской войной.

— К чему сарказм?

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Ну хорошо. Да, тогда тоже наша жизнь не напоминала райские кущи.

— А на что она была похожа?

Стэн скорчил гримасу.

— Знаешь, надо признать, что тогда было почти как сейчас. Только… всего было больше.

— Значит, все тогда были счастливее, да? Жители Джохи, например, были счастливее? Конечно, Хакан прижимал их, но ведь при этом они были сыты. И жизнь казалась им прекрасной. Самый настоящий рай для угнетенных.

— И снова цинизм.

— И снова ты уходишь от ответа.

— Просто так устроен мир, — сказал Стэн. — Кто‑то должен за все отвечать. Чтобы жизнь не остановилась. К несчастью, время от времени этот кто‑то оказывается самым настоящим ублюдком. И тираном.

— Например, Хакан?

— Угу. Например, Хакан.

— Например, доктор Искра?

— В особенности доктор Искра. Хакана, по крайней мере, оправдывало то, что он был старым и выжившим из ума кретином.

— А нам приказано навязать жителям этого звездного скопления доктора Искру в правители, — сделала вывод Синд, — даже несмотря на то, что мы знаем: он, возможно, еще хуже, чем Хакан. Разве этом есть какой-нибудь смысл?

— Только в том случае, если ты посмотришь на всю картину в целом, — ответил Стэн. — В свои самые лучшие времена Империя представляла собой очень сложный баланс, равновесие между весьма не простыми личностями. А сейчас — думаю, ты не станешь со мной спорить — не самые лучшие времена.

— Согласна.

— Хорошо. Доктор Искра, естественно, сукин сын. Но он человек Императора. И помогает ему удерживать положение вещей на таком уровне, чтобы все не полетело к чертовой матери.

— Иными словами, ты хочешь сказать, что все это правильно? Даже учитывая то, что многие поколения жителей Джохи будут страдать?

— Ну, я бы не стал формулировать все именно так. Однако… Это правильно и целесообразно. Кроме того, Империю населяют миллиарды других существ, о которых необходимо подумать.

— Сколько миров подчиняются правителям вроде доктора Искры?

Стэн открыл было рот, чтобы ответить… и не смог.

Синд продолжала настаивать на своем, хотя и сама не до конца понимала, чего добивается.

— Стэн, какой тиран может считаться хорошим? Или диктатор? Кого можно назвать безупречным верховным правителем? Или такого понятия вообще не существует?

— Возможно, по крайней мере, в данный момент. Очень часто складывается ситуация, когда люди ужасно хотят, чтобы кто‑нибудь руководил ими, говорил, что нужно делать. Они начинают убивать друг друга, пока не появляется Рыцарь На Белом Коне и не спасает их. И они с радостью вручают этому рыцарю все, что у них есть, все свои права. Если им повезет, новый правитель будет молодым и разумным. И не важно, каких принципов он придерживается, — главное, чтобы его подданные считали эти принципы достойными и следовали им в своей жизни. Тогда в доме воцаряется порядок. Только вот проблема в том, что мне еще ни разу не доводилось слышать или читать о ситуации, в которой не срабатывал закон энтропии. Например, как в случае Хакана.

— Что‑то я не понимаю.

— Когда диктатор находится на своем посту слишком долго, он теряет связь с реальностью. Отдаляется от остальных людей. Начинает считать, что власть дана ему самим богом. Собирает вокруг себя разнообразных психопатов, которые за кусок сладкого пирога готовы выполнить любой его приказ. В результате все правители, обладающие абсолютной властью, доходят до такого состояния, когда они зависят от своих шакалов-психопатов гораздо больше, чем от остальных, нормальных людей. Это и является началом их конца. Потому что они начинают забывать о том, кто на самом деле наделил их властью. Иными словами, народ, которым они правят.

— Очень интересная лекция, профессор Стэн.

— Да я не собирался читать тебе лекцию.

Синд молчала, задумчиво теребя поясок халата. Через некоторое время она прошептала:

— Знаешь, твое описание почему‑то заставило меня подумать о нашем Императоре.

Стэн ничего не сказал. Только кивнул.

— Ты не ответил на мой первый вопрос, — продолжала Синд. — Как ты думаешь, что произошло бы, если бы Император не вернулся?

— Думать об этом не имеет никакого смысла. Потому что без АМ‑2 мы снова превратились бы в варваров, неоспоримый факт. Связь между звездными системами стала бы невозможной. Для межзвездных путешествий использовались бы старые, опасные для жизни корабли, которые затрачивают такое количество энергии, что ни одна планета не может себе позволить запускать их в космос. Никакого прогресса. Какой прогресс!.. Мы все больше и больше стали бы отставать в развитии. И дошли бы до состояния полного невежества. А Вечный Император — типы из Тайного Совета вынуждены были это признать — единственный, кто владеет секретом АМ‑2.

— Что же произошло? — спросила Синд. — Я так и не смогла понять.

— Прекратились поставки АМ‑2, — объяснил Стэн. — Как все и предполагали — Тайный Совет потратил не один час на прогнозы, — АМ‑2 перестал поступать, как только Императора убили… или что там с ним случилось, не знаю.

— А откуда все‑таки поступает АМ‑2?

— Что? — удивился Стэн.

Его удивление напоминало состояние человека, только что узнавшего, что уровень его умственного развития не столь высок, как он думал. Стэн почувствовал себя бараном, уставившимся на неожиданное препятствие.

— Если АМ‑2 прекратил поступать, — настаивала Синд, — значит, есть какое‑то место, где он хранится. Я не имею в виду огромный засекреченный склад или что‑нибудь в таком же духе. Потому что склад рано или поздно может опустеть. И тогда его снова наполняют. А это означает, что кто‑то должен заниматься доставкой АМ‑2. Откуда же его доставляют? Идиотский вопрос?

— Совсем не идиотский, — пробормотал Стэн.

— Вот‑вот. Эта мысль пришла мне в голову совершенно неожиданно. И тогда я решила, что кто‑то наверняка задумывался об этом раньше.

— По крайней мере, я ничего не слышал на этот счет, — ответил Стэн. — Императору ужасно не нравится, когда ему задают вопросы про АМ‑2.

— И тем не менее, АМ‑2 должен где‑то находиться. В больших количествах. Целые горы АМ‑2. Сидят на месте и ждут, чтобы кто‑нибудь прибрал их к рукам. Тот, кто его найдет…

— Кто‑то уже нашел, — перебил ее Стэн, на которого наконец снизошло озарение. Впрочем, открытие совсем не радовало.

— Это и сделало его Императором, так ведь? — спросила Синд.

— Частично так. Только ты кое о чем забыла. Одного АМ‑2 недостаточно.

— Да?

— Он еще раскрыл секрет вечной жизни. Или что‑то в этом же роде, черт его побери.

— Ах, это! — воскликнула Синд. — Большое дело! Кому охота жить вечно? Пройдет некоторое время, и все станет таким скучным и однообразным. Никакого удовольствия от вещей, вроде…

— Ой! — взвыл Стэн, когда Синд укусила его за мочку уха.

— И никакой радости, когда…

— Ладно, даю тебе… пару часов на то, чтобы прекратить это безобразие, — заявил Стэн.

— И еще, — продолжала Синд, — тебе будет совершенно наплевать, если…

Она распахнула халатик и потянула Стэна к себе. Он не стал сопротивляться, смутно подумав о том, что эта женщина обладает изумительной способностью доказывать свою правоту.

Глава 27

Поляна замерла. Но Район Дыма не молчал. Ветер с ревом трепал верхушки высоких сосен.

Стэн, Алекс, Синд и Ото стояли возле посольского гравитолета. Гурки, охранявшие их, покинули свои гравитолеты и окружили место посадки.

Трясущийся от страха проводник, которого сумел нанять Алекс, воспользовавшись услугами своего, казалось, бездонного кошелька, показал им дорогу от старого тракта на поляну. Заметив, что Синд выгружает записывающую аппаратуру, он захотел получить плату немедленно. Алекс отдал ему деньги и попросил немного подождать: они закончат и отвезут его в деревню.

Нет. Перепуганный до полусмерти проводник упорно настаивал на том, что дойдет до своего дома пешком. Тридцать километров? Ерунда.

Проводник направился к деревьям, повернулся, чтобы бросить последний взгляд на Стэна и его компанию, а потом помчался прочь с такой скоростью, словно его преследовала целая шайка разъяренных чертей.

«Интересно, чего он боится больше, — думал Стэн, — того, что его лицо окажется записанным на пленку или длинных ровных холмов, избороздивших поляну?»

— Их копали городские жители, — заявил Ото. — Деревенским известно, что земля оседает, когда ее насыпают заново. Они сделали бы большие холмы.

Все молчали.

— Сколько?

Стэн покачал головой. У него не было опыта могильщика.

— Официально заявлено о пропаже пяти тысяч существ, — сказала Синд.

— Площадь небольшая, — задумчиво проговорил Алекс, не сводя глаз с траншей. — Выходит, где‑то еще есть подобные места. — Он повернулся к Стэну. — Ну, что будем делать, босс?

Стэн подумал немного, а потом подошел к гравитолету и открыл ящик с инструментами. Достал две лопаты и отдал одну Килгуру.

— Наверное, — сказал он, — нужно отнестись к этому вопросу, как к археологическим раскопкам. Раскопаем траншею на метр в ширину. Синд, ты будешь записывать. Постарайся снять так, чтобы было ясно, что здесь уже достаточно долго никто ничего не трогал. Трава, небольшие растения…

— Мох, — перебил его Алекс.

— Мох. Никаких следов живых существ, кроме тех, что оставим мы, когда будем подходить к… — Он не договорил.

— Сэр, — вмешался Ото, — солдаты могут раскопать…

Стэн покачал головой и показал Синд, чтобы она начала съемку. А потом направился к ближайшей траншее и лопатой отметил место, где станет копать. Начал очень осторожно, но песчаный грунт легко поддавался, и не требовалось никаких особых усилий, чтобы убрать его с дороги. Алекс так же осторожно копал с другой стороны траншеи.

Стэн раскопал яму меньше, чем на метр, и вдруг неожиданно остановился.

— Ото, в ящике для инструментов есть лопатка.

Он наклонился и принялся копать еще осторожнее. Потом издал какой‑то звук, закашлялся, и его вырвало прямо на край траншеи.

Ото принес ему флягу и респиратор. Другой респиратор он отдал Алексу.

— К этому запаху невозможно привыкнуть.

Стэн прополоскал рот и обрадовался, что ему удалось скрыть выражение своего лица.

— Два… может быть, три месяца?

— Похоже, так, босс. Синд? Можешь заснять покрупнее?

Синд подошла поближе.

Она разглядела спину женщины со скованными за спиной руками. Рядом с женщиной — лицо мужчины; то, что осталось от глаз, смотрит прямо в небо, рот широко раскрыт в безмолвном крике.

Синд приказала своему сознанию абстрагироваться от картин, что предстали ее глазам, — машина зафиксирует все, что необходимо. Только почему‑то глаза не желали подчиняться.

— Почему, — спросил Ото, — Искра не сбросил тела в море? Или не сжег огнем?

— Быть похороненным заживо, — пояснил Стэн, — считается почетной смертью здесь, на Джохи.

— Разве убийство может быть почетным? — проворчал Ото.

Стэн помог Алексу выбраться из могилы.

— Ты не ответил на мой вопрос, босс. Нам какая польза от того, что мы узнали об этом зверском убийстве? Мы ведь не станем звонить о находке по всей Джохи. Иначе они такое устроят…

— Естественно. Мы снова все закопаем. И пошлем копию фильма на Прайм-Уорлд.

— С грифом «для Императора лично»? Стэн, ты же знаешь, мы уже докладывали Императору про Искру. Просто это самое худшее из того, что нам удалось про него узнать. Почему ты думаешь, что Император обратит внимание на это сообщение? Ему наверняка доводилось видеть и не такое за свою долгую жизнь.

— Не знаю, — ответил Стэн. — Только пора ему присмотреться повнимательнее к доктору Искре — ты был совершенно прав, когда говорил, что тут собираются грозовые тучи. А мы оказались в самом центре событий.

Воцарилась полная тишина.

Только шуршание земли, падающей в огромную могилу, и громкое завывание ветра над головой.

Глава 28

Вопрос о том, изменит ли сообщение о находке в Районе Дыма планы Императора, так и остался открытым.

Ее семья была ни богатой, ни бедной. Ну, по крайней мере, по представлениям жителей Рурика бедными их назвать было нельзя. На большинстве других миров ее назвали бы нищей. У нее были отец и мать, и только два ее брата умерли совсем маленькими. Хватало еды — уж на раз в день, точно, — и чистой одежды, хотя и перешитой из того, что носила до нее старшая сестра.

Она была джохианкой. Однако она не помнила, чтобы в детстве — в свои шестнадцать лет она считала себя уже взрослой — она ненавидела суздалей или богази. Даже несмотря на то, что представители этих народов редко появлялись в районе, где она жила. А торков она просто жалела.

В течение нескольких лет она слышала разговоры о том, что мир должен измениться к лучшему. Как только умрет тиран Хакан, начнется новая жизнь. Впрочем, она никогда особенно не думала о том, что такое Хакан.

Прекрасное будущее принесет человек по имени Искра. Кое‑кто из ее друзей давал ей почитать листовки, в которых рассказывалось о том, что этот великий и благородный деятель всегда верил в Алтай, всегда знал, что это созвездие со временем станет центром цивилизации. А пламя новой жизни разожгут джохианцы.

Она, естественно, не читала статей доктора Искры. Ей говорили, что они слишком сложны для человека ее положения и образования, так что не стоит и пробовать в них разобраться.

Она вступила в небольшую, конечно же, секретную организацию и поклялась сделать все, что в ее силах, чтобы приблизить наступление светлого будущего.

А потом вернулся Искра.

Она была в той ликующей толпе, что приветствовала нового правителя. Ей показалось, что она видела великого человека — крошечная точка на балконе дворца, принадлежавшего раньше Хаканам.

Прошло время, и до нее стали доходить разные истории. Новый день не может наступить быстро. Торки вовсю демонстрируют свои богатства — те самые, что они отняли у джохианцев. А что еще хуже, присутствие богази и суздалей по‑прежнему отравляет жизнь на Джохи.

Даже когда «инопланетяне» покинули Джохи, силы зла продолжали мешать попыткам доктора Искры твердой рукой остановить то безумие, что охватило Алтай. И естественно, после того, как руководитель группы все ей объяснил, она прекрасно знала, кто является главными злодеями: люди Императора, которые пытаются использовать доктора Искру в своих целях так, как они это проделывали с Хаканом. Теперь она знала, что доктора Искру практически держат в плену в огромном дворце и он не имеет возможности управлять страной.

Она хотела что‑нибудь сделать. Чтобы ускорить наступление счастливого времени. Помочь — как‑нибудь.

Она видела по телевизору, что делали другие. Два молодых человека и девушка — девушка была даже моложе ее — предали свои тела пламени, добровольно согласившись умереть столь позорной смертью потому, что только таким способом они могли показать Джохи, какой непереносимый стыд они испытывают.

Она сказала руководителю тайной организации, что готова умереть. Тот ответил, что ему необходимо спросить у своего руководителя, принесет ли эта акция какую-нибудь пользу.

Два дня спустя руководитель группы сообщил, что ей уготована иная судьба. Она выполнит крайне важное задание, которое заставит имперские силы покинуть созвездие Алтай. Они исчезнут, словно их унесет холодный северный ветер.

Ее переполняло благоговение.

Она тщательно готовилась к своему заданию.

Через два дня после того, как Стэн обнаружил захороненные в лесу тела, ей сказали, что время пришло.

— Эти придурки никогда не слушают, что им говорят, — заявил охранник двум другим имперским солдатам, стоявшим вместе с ним на посту у входа. — Можно сотни раз повторить, что все закрыто и здесь нельзя пройти на рынок, они же в ответ только кивают, улыбаются и, приехав в город в следующий раз, снова приходят сюда. Когда Создатель спросил джохианцев, нужны ли им мозги, те решили, что он говорит про розги, и отказались.

Пост находился на одной из улиц, выходивших к площади Хакана. Она сейчас охранялась, потому что часть дворца, которая была отдана батальону Третьего полка имперских гвардейцев под бараки, офисы и столовые, находилась примерно метрах в ста от этого места.

Охранник зевнул — рассвело всего час назад, значит до смены осталось меньше часа, только тогда можно будет поесть, — взял свой виллиган, повесил его на плечо и вышел из будочки. Поднял голову и посмотрел на парящий в небе гравитолет. «Старая развалина, — подумал он. — Интересно, как эта машина вообще может передвигаться?» В грузовом отсеке лежало что‑то похожее на недозрелые или полугнилые фрукты, которые никто, кроме джохианцев, даже и не подумает покупать, не говоря уже о том, чтобы есть.

Он покачал головой и решил, что, когда закончится срок его службы, он ни за что на свете не станет ругать жизнь на своей родной планете, потому что теперь знает, как мало имеют эти джохианцы. Можно было бы даже пожалеть этих несчастных ублюдков, если бы их души не переполняла ненависть друг к другу…

Стражник не видел, кто управляет гравитолетом, потому что пластик иллюминаторов был грязным и потрескавшимся, однако жестом показал, что можно садиться.

Гравитолет завис в воздухе, но опускаться не стал. Просто раскачивался на ветру, который разгуливал по широкой площади Хакана.

Охранник выругался. Сдвинулся с места, решив, что водитель его не заметил. А потом улыбнулся. «Хорошенькая», — отметил он. Снова махнул рукой — как раз в тот момент, когда гравитолет, набирая скорость, пролетел мимо него.

Может быть, сама машина и выглядела старой, но генератор Маклина был совсем новеньким и работал на полную катушку. Охранник еще успел подумать, что девушка его не поняла, и только в самый последний момент успел отскочить в сторону.

Инструкция по имперской системе безопасности — впрочем, это подсказывал элементарный здравый смысл — рекомендовала: вход на любую охраняемую территорию должен быть устроен так, чтобы любое транспортное средство, наземное или летательное, было вынуждено максимально снизить скорость. В данном случае требовалось сделать V‑образный поворот.

Массивные заградительные блоки, прочная ограда с острой, как бритва, колючей проволокой на трехметровой высоте. У этого входа колючая проволока шла только в три ряда. Гравитолет зацепился за проволоку, но продолжал двигаться вперед.

Совершенно необходимо, говорилось в имперских инструкциях, иметь второй заградительный блок, на случай, если злоумышленники сумеют преодолеть первый барьер.

Такое заграждение так и не было сооружено.

При всех обстоятельствах, предупреждала инструкция еще более строго, бараки солдат должны быть защищены от отчаянной, самоубийственной атаки противника. Предписывалось иметь мониторы, ведущие непрерывное наблюдение, посты, естественные и искусственные заграждения, патрули, вооруженные мощными противовоздушными пушками, и так далее, и так далее.

Гравитолет находился уже всего в десяти шагах от ступеней, ведущих в бараки имперской гвардии, когда девушка-пилот — дружелюбная улыбка которой, предназначенная для часового, превратилась теперь в застывшую гримасу — потянулась к маленькой коробочке, спешно припаянной к полу кабины гравитолета.

На коробочке было две рукояти: одна синяя, а другая красная. Девушку проинструктировали, что синяя рукоять включает таймер, у нее будет тридцать секунд, чтобы убраться подальше.

Красная…

Красной следовало пользоваться только в случае крайней необходимости.

Она и понятия не имела, что обе рукояти имели одинаковое назначение, потому что была уверена, что не допустит ошибок. Это будет выстрел — взрыв, — который услышат далеко за пределами Джохи или Алтая. Раскаты этого взрыва донесутся до Прайм-Уорлда, где злобный хозяин марионеток, Вечный Император, обязательно узнает о нем и поймет, к чему привели его гнусные махинации.

Девушка рванула красную рукоять на себя.

Она умерла первой, когда взорвались три тонны взрывчатки, которые были настоящим грузом гравитолета.

Взрывная волна окатила стены. Из шестисот пятидесяти гвардейцев, живших в бараках, многие все еще спали или только что проснулись. Всего в здании дворца находилось пятьсот восемьдесят гвардейцев.

Полковник Джерети с кофейником в руке как раз собирался спросить у офицеров, сидящих с ним рядом за столом, не хотят ли они еще кофе, когда прогремел взрыв.

Взрыв разом смял бараки.

Наиболее везучие умерли мгновенно.

Те, кому повезло чуть меньше, потеряли сознание и умерли, так и не приходя в себя под развалинами зданий.

Но были и другие.

Крики начали раздаваться еще до того, как осела пыль и налетела ударная волна.

В другом конце города от взрыва содрогнулось здание посольства.

Стэн лежал в постели, раздумывая о самых разнообразных предметах, в то время как Синд пыталась убедить его, что, если он позволит ее языку продолжить свое путешествие, его день будет не таким напряженным и он сможет работать гораздо более плодотворно.

Как раз в этот момент здание содрогнулось, и обнаженный Стэн мгновенно вскочил на ноги — он решил, что ублюдки нанесли удар по посольству.

Синд крикнула, чтобы он пригнулся, но Стэн, не обращая на нее никакого внимания, бросился к окну. Огромный столб огня и дыма поднимался над дворцом правителя.

Кто‑то, сидевший в самой глубине души Стэна, сообщил ему, что это поворотный момент. Что произойдет дальше, Стэн даже представить себе не мог. Только опять же тот, кто сидел в глубине его души, сообщил, что все убийства и предательства, с которыми им до сих пор пришлось столкнуться, — сущие пустяки по сравнению с тем, что их ждет.

Глава 29

— Я знал, когда вернулся, что положение сложилось очень серьезное, — сказал Вечный Император, — но, как и большинство моих подданных, я думал, что нужно только потуже затянуть имперский ремень и устремиться вперед.

Император налил Махони полный стакан виски, а потом снова наполнил свой.

— Я был настолько глуп, что считал, будто, имея немного воображения и работая не покладая рук, мы сможем справиться с кризисом.

Его глаза на мгновение остановились на Махони, а потом отправились в новое путешествие по комнате.

Махони почему‑то подумал о ящерице, которая охотится на муху. Но тут же отбросил это нелестное сравнение.

— Я не сомневаюсь, что в конце концов все наладится, сир. Мы все в вас верим.

Император невесело рассмеялся.

— Вера — это удобство, которое принято переоценивать, Ян. Вот именно, самое настоящее удобство. Уж я‑то знаю — только что купил немного этого товара для того, чтобы быть еще увереннее в себе.

Махони пропустил заявление мимо ушей. Он не хотел знать, о чем говорит Император.

— Я могу вам чем‑нибудь помочь, сир?

— Вот одно из твоих самых замечательных качеств, старый друг, — сказал Вечный Император. — Стоит мне тебя позвать, и ты всегда готов прийти на помощь.

В прежние времена Махони обрадовался бы комплименту, на сердце у него потеплело бы, когда Император назвал его другом. Теперь же слова казались ему холодными и неискренними.

— Спасибо, сир, — промямлил он и поднес стакан виски к губам, чтобы скрыть охватившие его чувства.

— Во‑первых, я хочу сказать тебе кое‑что важное, — начал Вечный Император. — У меня в столе собрана целая куча отчетов, сделанных экспертами, которые противоречат друг другу во всех вопросах, кроме одного — куда идет наша Империя. Оптимисты утверждают, что мы очень медленно катимся в пропасть. По их прогнозам, катастрофа наступит через двадцать земных лет. Ученые, занимающие среднюю позицию, утверждают, что у нас осталось лет пять. Пессимисты говорят, что худшее уже произошло. Они заявляют, что мы продолжаем двигаться дальше только благодаря экономической инерции. И что лишь огромные размеры Империи мешают увидеть очевидный факт — мы уже давно мертвы, мертвы, мертвы.

— Они наверняка ошибаются, сир, — сказал Махони. — Эксперты зарабатывают огромные деньги на подобных мрачных прогнозах. На хороших далеко не уедешь — кому тогда будут нужны эксперты?

— Нет, это не ошибка. Если не считать моего поведения. Я просто отказывался смотреть в глаза фактам.

— Но… я не понимаю, как это может быть. — Смутившийся Махони снова схватил стакан, а потом потянулся за бутылкой, чтобы добавить, но обнаружил, что они уже все выпили. Тогда он встал и направился к стойке бара за новой, однако по пути заметил фляжку со стреггом и передумал. Взяв ее в руки, он сказал:

— Мне кажется, нам требуется что‑нибудь покрепче, босс.

Лицо Императора побледнело от гнева.

— А это еще что такое? — рявкнул он. — Я больше не пью такую дрянь!

Махони с беспокойством наблюдал, как растет ярость Императора.

— Проклятье! Я ведь сказал Блейку, чтобы здесь больше не было этого дерьма. — Потом властитель опомнился и сделал неудачную попытку улыбнуться Махони. — Извини. Последнее время меня выводят из себя даже мелочи.

Махони молча кивнул и вернулся на свое место с бутылкой виски в руках. Что, черт возьми, происходит? Откуда у Императора такая ненависть к стреггу?

Впервые Махони почувствовал, что находится в одной комнате с незнакомцем. Опасным незнакомцем.

Пока Махони наполнял стаканы, Император, как ни в чем ни бывало, продолжал:

— Когда таанская война закончилась, мы забрались в колоссальные долги. Однако у меня был четкий, надежный план выхода из создавшегося положения… без особых проблем. К несчастью…

Ему не нужно было продолжать. Махони прекрасно знал, что Императору так и не удалось приступить к осуществлению своего плана.

— И все равно я бы сумел выкрутиться, если бы не действия Тайного Совета. Видит Бог, они потратили невероятные суммы. И все попусту. Ни одного проекта, который мог бы со временем принести деньги в казну или хотя бы создать предпосылки для небольшого экономического бума.

Император откинулся на спинку кресла и положил ноги на письменный стол.

— Таанские военные долги в данный момент составляют не более одной десятой общего дефицита. И у меня есть все основания ожидать — даже если мы постараемся сократить до минимума расходы, — что через год этот дефицит удвоится.

Махони плохо разбирался в вопросах финансовой политики. Огромные суммы денег смущали его. Он ничего не понимал в кредитах и подобной ерунде. Но это Махони очень даже хорошо понял.

— Проблемы Империи превысили критическую массу на четвертый год правления Тайного Совета, — продолжал Император. — Сказался недостаток АМ‑2, точка невозврата была пройдена. Начался хаос. Нас засасывало в огромный водоворот. Все новые и новые части экономической системы рушились. Теперь ситуация полностью вышла из‑под контроля. Если я немедленно не предприму самых решительных шагов, даже преуспевающие регионы Империи будут уничтожены.

Император одним глотком опустошил стакан, со стуком поставил его на стол и перевел свои пугающие глаза на Махони. Несколько раз моргнул… а потом отвел их в сторону.

Махони вдруг почувствовал, что его обманывают. Факты, изложенные Императором, были слишком общими, их невозможно проверить. Уж слишком гладко все у него получалось: X умножить на Y будет обязательно равно тому, что я сейчас тебе скажу.

— Но этим дело не ограничивается, — продолжал властитель, — я и сам оказался в тяжелейшем положении. Почти банкрот. Как тебе, наверное, известно, Ян, в прошлом я иногда использовал свои личные ресурсы, чтобы помочь Империи в трудные моменты. Однако Тайный Совет умудрился наложить свои лапы и на мои деньги. Теперь у меня нет ничего, я не в состоянии помочь Империи выбраться…

— Что вы намерены предпринять, сир? — спросил Махони. Его тон оставался нейтральным.

— Я должен навести порядок, Ян, — ответил Император. — По всей Империи лидеры уводят свои народы в разные стороны. — Он поднял стакан и сделал несколько маленьких глотков. — Поэтому для начала нам необходимо единение. Во‑вторых — и это самое главное, — мы должны положить немедленный конец всем местным военным конфликтам. Посмотри, что делается в созвездии Алтай, например. Наш добрый и весьма компетентный друг, посол Стэн, отчаянно борется с проблемами, которые там постоянно возникают. Именно из‑за таких нестабильных регионов и началась таанская катастрофа.

Вечный Император покачал головой.

— Я уже говорил тебе, Ян, что единственная возможность выбраться из кошмара — следовать за одним лидером. Положение позволяет мне взвалить на себя всю полноту ответственности. Я хочу покончить с промежуточными правителями, Ян. С этих пор все решения буду принимать лично я. — Властитель пожал плечами. — В противном случае мы можем только сдаться и идти по домам. К несчастью, у меня нет другого дома.

— А какова моя роль во всем этом, сир? — спросил Махони.

— Я хочу, чтобы ты командовал этим шоу, — заявил Император. — Ты будешь во главе моего восстановительного плана.

— И в чем состоит план, Ваше Величество?

— На следующей неделе мои карманные политики сделают в Парламенте доклад, посвященный первой части плана. Я обращусь ко всем провинциям с предложением. С одним — отказаться от независимого правления. Они могут стать доминионами Империи.

— Простите, сир, — вставил Махони, — но зачем им соглашаться на это? Зачем отказываться от власти? Как вы сами меня учили, это противоречит природе почти всех живых существ.

— Конечно. Но есть еще морковка, которую я им предложу. И кнут. А прежде всего жадность. Будучи провинциями, они должны платить полную цену за поставки АМ‑2. Строго ограниченные поставки. Как только они станут доминионами, цены будут существенно снижены, как и почти все основные налоги.

— А если они откажутся? Как будет осуществляться политика кнута?

Вечный Император улыбнулся. Отвратительной улыбкой.

— О… для начала я увеличу на десять процентов налог на АМ‑2 для всех провинций. И уменьшу объем поставок. А это сразу приведет к тому, что рыночная цена на АМ‑2 увеличится вдвое, а то и больше.

Император негромко рассмеялся, а Махони стало не по себе.

— Ну, это для разминки. Я придумал еще несколько забавных способов вогнать им иголки под ногти. У меня есть долгий опыт создания новых правителей — но и свергать их я умею не хуже.

— Позвольте вернуться к моему исходному вопросу, сир. Какова моя роль во всем этом? — Махони не забыл о своем настоящем первом вопросе. — Как я могу вам помочь, сир?

— Я хочу, чтобы ты взял на себя провинции. Я хочу украсить твою широкую грудь новыми орденами — в качестве благодарности и для того, чтобы поднять твой престиж в глазах болванов, которых тебе предстоит посетить. А встретиться тебе придется с каждым крупным лидером провинций. Умаслить их. Очаровать своим знаменитым ирландским юмором. И при случае, если возникнет необходимость, заломить им руки за спину. При этом ты должен быть жестким, Ян. Ты можешь обещать им все, что угодно, тем не менее они должны знать, что в руках ты держишь кнут.

— Это для меня высочайшая честь, сир, — быстро ответил Махони, — но я совсем не подхожу для подобной роли. Я вынужден отказаться. Это назначение не в ваших интересах… сир.

Император повернул свое холодное лицо.

— Почему, Ян? — Пустые глаза бессмысленно уставились куда‑то за спину собеседника.

— Я считаю, что это кошмарная идея, сир, — выпалил Махони. — Вы просили меня всегда быть с вами честным. И я говорил правду. Поэтому… Ситуация обстоит именно так, сир. Я не хочу соглашаться на эту работу, сир, поскольку не верю в нее.

— А во что ты, собственно, не веришь? Это план, а не… религия.

— Прежде всего, сир, мне кажется, кнут нам понадобится куда в большей степени, чем морковка. В большинстве случаев нам придется силой навязывать статус доминионов, сэр. Нас возненавидят. Из чего следует, что ваши приказы будут исполняться неохотно — в лучшем случае. Что неизбежно приведет к неудачам. Таково, сир, мое скромное мнение.

Кроме того, Махони всегда считал, что система, жестко управляемая сверху, обречена. Если человек, находящийся внизу, не может одержать победу, зачем ему вообще рисковать? Схема «пусть большой человек думает сам» быстро становится привычной. Его демократическая ирландская душа восставала против диктатуры.

С точки зрения Махони, необходимо предоставить каждому существу самому решать свою судьбу. Именно это больше всего и нравилось ему раньше в Империи. Конечно, периодически возникали серьезные проблемы, но главное, у каждого была возможность выбора. Всегда находилось место как для гениев, так и для дураков.

Теперь Махони начал сомневаться в верности своих прежних оценок. Действительно ли у них был выбор?

— В обычное время я бы согласился с тобой, Ян, — промолвил Император. — Я могу привести множество примеров из истории.

— Прежде всего я вспоминаю национализацию британской короной Вест-Индской Компании, сир. Один из ваших любимых примеров, сир. В качестве урока неудачной централизации власти.

Император рассмеялся. Махони показалось, что в этом смехе было что‑то от прежнего Императора, и почувствовал себя немного лучше.

— Давай, Ян, используй против меня мои же собственные высказывания! Совсем немногие осмелились бы на это… Подобные разговоры заставляют кровь быстрее бежать по жилам, не дают ей застаиваться.

Властитель склонился над столом и слегка понизил голос:

— Должен сказать тебе, Ян, что типы, окружающие меня, в подавляющем большинстве некомпетентны. Я часто вспоминаю прежние времена. Когда ты, я и еще несколько толковых ребят — таких, как Стэн, — заставляли Империю двигаться вперед. Это было здорово.

Император откинулся на спинку кресла и взял свой стакан с виски. Лицо его вновь стало холодным.

— К несчастью… теперь это исключено. Я говорю не только о текущем кризисе. Проблемы становятся слишком серьезными и запутанными. Управлять, достигая каждый раз полного консенсуса, возможно, только когда имеешь дело с небольшим племенем. Двадцать или тридцать существ максимум. Как только это число увеличивается, эффективность системы резко падает. Пришло время нового порядка, мой друг. Универсального порядка. Требуется новое мышление.

Махони не сумел удержаться.

— Я не уверен, что правление, которое во все времена называлось просвещенная монархия, соответствует определению «нового мышления», сир.

Император покачал головой.

— Ты прав, но в то же время и ошибаешься, Ян. Ты забываешь, что я… бессмертен.

Он остановил взгляд на Махони.

— Я считаю, будет правильно, если один мудрый правитель станет руководить Империей до конца времен. — Глаза Императора вдруг впились в Махони. — Теперь ты видишь, что я прав, Ян? После моих объяснений? Ты оценил великолепие моего плана?

Загудел коммуникатор. Махони был временно избавлен от необходимости немедленно отвечать на поставленные вопросы. Затем, когда Император начал разговаривать по коммуникатору, оказалось, что ему вовсе не потребуется отвечать. Махони спасла ужасная новость.

Император резко отдал несколько приказов и сердито отключил коммуникатор. Потом повернулся к Махони.

— В созвездии Алтай произошла катастрофа, Ян. Я хочу сказать, что императорские войска погибли при самых унизительных обстоятельствах.

Властитель отвернулся к окну и посмотрел на идиллический пейзаж. Долго молчал, о чем‑то раздумывая. Наконец повернулся к Махони.

— Забудь о предыдущем предложении, Махони, — сказал он. — Мы продолжим наш прерванный спор потом. Сейчас у меня есть для тебя более срочное поручение.

— Да, сир, — ответил Махони.

На этот раз он знал, что возможности отказаться у него не будет.

Глава 30

Три долгих мрачных дня ушло на то, чтобы раскопать разрушенные бараки гвардии. Когда вместе с гравитолетом взорвалась огромная бомба, здесь находилось пятьсот восемьдесят солдат.

Четыреста тридцать семь погибли. Сто двадцать один человек получили ранения, причем в большинстве случаев повреждения были столь серьезными, что врачи посольства сомневались в том, что ампутированные органы удастся регенерировать. Двадцать три солдата не пострадали — физически.

Сначала их было двадцать шесть. Троих вытащили из‑под развалин без видимых повреждений. Один из них встал, усмехнулся и сказал:

— Спасибо, кретины. Ну, кто мне нальет? — сделал пять шагов и упал замертво.

Остальные тихо умерли в своих постелях. Двадцать три солдата, естественно, получили психические травмы. Никто не знал — по крайней мере, на эту тему не было никаких сообщений, — сколько джохианцев погибло во время взрыва.

Однако прошло целых три дня, прежде чем стихли крики раненых и умирающих.

Этот батальон Третьего полка Гвардии перестал существовать.

Около тела Джерети Ото обнаружил флаг батальона и приказал его упаковать для отправки на Прайм-Уорлд. Возможно, через некоторое время батальон будет восстановлен. А может быть, он навсегда закончил свое существование.

Раненые гвардейцы — те, кто находился не в бараках в момент взрыва — были доставлены на борт «Победы» и эвакуированы.

Стэн назначил Масона руководить спасательной операцией, хотя и сам все свободное время вытаскивал из‑под обломков солдат Империи. После этого он приказал Масону доставить раненых на Прайм-Уорлд. Одновременно он послал на Прайм копию своего приказа, хотя ему было совершенно все равно, встретят ли его действия императорское одобрение. И был немного удивлен, когда это одобрение получил — вместе с коротким закодированным сообщением о том, что Император немедленно высылает подкрепление.

В следующем известии с Прайма сообщалось о присвоении медалей. Их получили гурки и бхоры, о которых сообщил Стэн. Остальные были присвоены полковнику Джерети и офицерам, имевшим высшие чины в Третьем гвардейском полку. Если бы эти офицеры остались в живых, их, естественно, разжаловали и расстреляли бы за преступную некомпетентность.

Стэн, Килгур и Масон тоже получили награды. Только для них эти медали были бессмысленными железками, которые нужно засунуть в ящик стола и забыть. Потому что несчастье, происшедшее на Джохи, необходимо как следует изучить и извлечь из него уроки. Впрочем, предаваться философским размышлениям у Стэна не было времени, возникли новые проблемы.

Взрыв, уничтоживший батальон гвардейцев, послужил катализатором — жители Джохи словно посходили с ума. Неожиданно Империя превратилась во врага созвездия Алтай. Ей следовало преподать урок. Потому что Империя не должна вмешиваться в чужие дела.

Стэна восхитила — немного — организация этой кампании. До определенной степени она на самом деле возникла спонтанно — крестьян не нужно было подталкивать для того, чтобы они организовали очередную бойню, однако Стэну было ясно, что все тщательно отрепетировано.

Сначала он просто удивился и принялся посылать доктору Искре и его марионеточному правительству сформулированные по всем правилам официальные протесты. Собирал его ответы, изо всех сил сражался с репортерами… поддерживал жизнь в посольстве и делал все, чтобы сохранить свой персонал.

Стэн немедленно объявил, что Джохи представляет для Империи опасность, и проинформировал все имперские миры о том, что посещать созвездие Алтай опасно. Он настоял на том, чтобы на Прайме требовали оформление визы для каждого, кто захочет отправиться в это созвездие. Затем послал отряды вооруженных гурков и бхоров с приказом разыскать всех граждан Империи и доставить их в посольство.

Большинство этих граждан — благодарение Богу! — являлись профессиональными бизнесменами, великолепно чувствовали приближение опасности и умели вовремя убраться с дороги. Однако были и исключения: пожилая пара, решившая посетить ту часть галактики, где они еще не бывали; молодожены, которые, по всей вероятности, выбрали Джохи, прочитав какой‑то древний туристический проспект… Стэн спас пожилую пару. И не успел вовремя добраться до молодоженов.

А вскоре и само посольство оказалось в осаде.

Сначала возле него начали собираться небольшие группы джохианцев, и любой человек или транспортное средство, пытавшееся войти в посольство или покинуть его, забрасывались камнями.

Стэн проконсультировался с Килгуром.

— Да, — согласился Алекс, — ситуация явно ухудшается.

— В таком случае давай покажем им, что такое настоящая драка.

— Есть, босс.

И Килгур принялся за работу — он готовил ответ. Теперь он мог справиться с этой задачей без особых проблем. Уже не в первый раз они со Стэном попадали в осаду «толпы гражданских лиц» на «миролюбивой планете» и разработали весьма эффективное средство борьбы с этой проблемой.

Толпа становилась все больше. В здание посольства вместо камней летели зажигательные бомбы и самодельные гранаты.

По словам одной из помощниц доктора Искры, которую звали Дж’Дин, эти люди выражали справедливый гнев Джохи. Стэн не стал тратить время на вопрос о причинах этого гнева. Дж’Дин сказала ему, что доктор Искра, который в данный момент очень занят, с удовольствием пошлет войска, чтобы очистить площадь возле посольства, если Стэн его об этом попросит.

«Конечно, — подумал Стэн. — Еще одно массовое убийство, которое будет вменено мне в вину — разговор‑то записывается».

— Нет, — вежливо отказался он. — Империя ни за что не согласится причинить вред ни в чем не повинным джохианцам, которые пришли выразить свои политические взгляды. Ведь это их право.

Стэн отключил коммуникатор. Он был уверен, что даже специалисты доктора Искры не смогут переделать это заявление так, что его можно будет трактовать в качестве просьбы о массовом убийстве.

Теперь за дело взялись снайперы. Стреляли люди, которые прошли некоторую подготовку. Один из секретарей посольства был ранен в ногу, девушка-клерк временно потеряла зрение, когда ей в лицо посыпалась пыль от стены, в которую попала шрапнель.

Это уже слишком, решил Стэн и приказал всему персоналу посольства держаться подальше от окон и не выходить во двор.

Естественно, следующим этапом будет прямое нападение.

Стэн отослал всех гражданских лиц в обширные подвалы под зданием. А тех, кто имел хотя бы минимальный военный опыт, расставил в стратегических точках у входов в посольство.

Бхоры были заняты выполнением приказов Килгура. Внешне эти чудовищные существа походили на варваров-убийц — собственно говоря, они ими и являлись, — но кроме того, бхоры были умелыми торговцами и пилотами. Из чего следовало, что каждый из них (это передавалось на генетическом уровне) был отличным механиком. Любой умел, к примеру, паять, в том числе и радиоактивные материалы, иногда пользуясь чисто символической защитой. Или восстановить двигатель, который они раньше и в глаза не видели, с минимальным количеством инструментов и времени на разгадку головоломки.

В посольстве имелось два старых бронированных вездехода, предназначенных для борьбы с демонстрантами. Алекс приказал снять с них пушки, взамен которых бхоры установили устройства его собственного изобретения. Четыре посольских гравитолета, включая роскошную машину для торжественных выездов, унаследованную Стэном от предшественника, были переделаны, снабжены самодельной броней и специальным вооружением — еще одним изобретением Килгура.

Четыре гравитолета для перевозки гурков тоже модифицировали: к их носам припаяли массивные клинообразные железные тараны. Эту четверку гравитолетов поставили неподалеку от главных ворот посольства.

Стэн и Алекс собирали мины, которые потом устанавливались вдоль внешних стен.

Этой ночью Лалбахадур Тапа, которого Стэн назначил джемедаром, взял два немодифицированных гравитолета и взвод гурков и, выбравшись через боковые ворота, осуществил налет на центральный склад. Он вернулся, не потеряв ни одного из своих людей и выполнив задание, хотя и сказал Стэну, что никогда еще не видел такого громадного склада, где хранилось бы так мало товаров.

— Как могут джохианцы тратить столько времени на то, чтобы убивать своих соседей, и при этом почти не заботиться о пище и крове над головой?

Стэн не знал, что ответить на этот вопрос.

Килгур выпросил себе двенадцать солдат посольской службы безопасности для выполнения особого задания. Они получат ворованное «оружие» и будут называться — очередное проявление старомодного чувства юмора, присущего Килгуру, — Отряды Боевых Котов.

К восходу солнца посольство было готово. Стэн не сомневался, что атака начнется где‑нибудь между полуднем и наступлением сумерек — нужно время, чтобы организовать, раздразнить, взбудоражить и направить любую толпу.

Гурки и бхоры были приведены в состояние боевой готовности на случай, если толпе удастся прорваться в ворота или кому-нибудь вздумается перелезть через стены. Оставалось решить две задачи.

Алекс взял на себя решение первой. Он проверил систему безопасности посольства, сосредоточив внимание на строениях, расположенных вне посольской территории, которые могли быть использованы в качестве командных пунктов. Таких зданий оказалось два — одно совсем новое, построенное для офисов, а другое торчало среди полупустых и развалившихся высоких домов-трущоб. На крыше каждого виднелась новенькая коммуникационная антенна.

Килгур решил, что нужно уделить этим двум домам самое пристальное внимание.

Синд собрала самых лучших стрелков во дворе и установила цели. Расстояние до мишеней было, конечно, совсем небольшим — Синд хотела, чтобы снайперы просто убедились в том, что прицелы их ружей в порядке. Она радовалась, что они будут стрелять АМ‑2, поскольку, когда имеешь дело с огнестрельным оружием, нужно рассчитывать в сантиметрах, с какого расстояния можно попасть в цель. В общем, никакой такой древней чепухи. АМ‑2 направлялся прямо в цель, не отклоняясь ни на миллиметр от траектории.

Защитники посольства пользовались имперскими снайперскими ружьями. Эти смертельно опасные устройства являлись модифицированными виллиганами, стреляющими АМ‑2. Однако на них не было лазеров, как на обычных пехотных ружьях. Вместо них вдоль дула устанавливались модифицированные линейные ускорители. Прицел, почти не отличающийся от стандартного, мгновенно определял расстояние до цели. Если же цель исчезала из виду — пряталась за стеной, например, — перекрестье прицела перемещалось до тех пор, пока не останавливалось на том месте на стене, за которым должна была находиться предполагаемая жертва. Стоило нажать на спусковой крючок, и оружие стреляло за угол.

У Синд была собственная, специально для нее переделанная снайперская винтовка, оснащенная всеми мыслимыми и немыслимыми приспособлениями для ведения точной стрельбы. Один из гурков, Найк Ганджабахадур Рай, должен был корректировать ее стрельбу.

Стэн надеялся, что треск ружейного огня из‑за стен посольства поубавит энтузиазм толпы, но не слишком на это рассчитывал.

Они ждали.

Шум снаружи все нарастал. В ход пошли камни, бутылки; люди и инопланетяне начали скандировать оскорбительные лозунги. К полудню Стэн почувствовал, что толпа достаточно разбушевалась. Им потребовалось так много времени, потому что день выдался холодный, с дождем и сильным ветром — не самая лучшая погода для нападения на официальные здания.

Снайперы Синд устроились на крыше. Этажом ниже разместился Алекс с бхорами и двумя противовоздушными установками. Стекла из окон пришлось вынуть.

Все переговоры со своими войсками Стэн собирался вести в очень узкой полосе частот. Учитывая, какими опытными и надежными солдатами были гурки и бхоры, ему не приходилось особенно беспокоиться о связи — нескольких коротких команд будет достаточно, чтобы его поняли.

— Всем отделениям, всем войскам, — начал Стэн. — Переговоры вести только в этой полосе частот. Командиры отрядов, проверьте связь и доложите. Конец связи.

Он вел передачу открытым текстом — они не успели приготовить коды. Впрочем, в этом не было особой необходимости. Если тот, кто стоит за «спонтанной демонстрацией», хочет послушать их переговоры, что же, пожалуйста. Стэна это вполне устраивает.

Связь функционировала отлично, только одному из командиров пришлось сменить свой коммуникатор. Наверное, пройдет немало столетий, прежде чем кто‑нибудь сумеет создать такое радио для пехоты, которое будет надежно работать не только рядом с заводом-изготовителем.

Стэн переместил треногу с мощным биноклем поближе к окну, решив, что пришло время проверить улицы, примыкающие к посольству.

Вопли. Развевающиеся знамена. Рев клаксонов. Скрежет тормозов. Баррикады на боковых улицах. Негромкие хлопки отдельных выстрелов. Посольство окружала ревущая толпа безумцев.

«Где‑то я уже слышал подобный рев», — подумал Стэн, но тут же переключился на текущие проблемы.

— Довольно большая толпа. Почти… сейчас прикинем… да, пожалуй, не меньше ста тысяч.

— Откуда ты знаешь, что их здесь так много? — спросила Синд, устроившаяся в двух метрах от него.

— Плевое дело, — ответил он. — Я просто сосчитал их ноги, а потом разделил на два. Подожди, Синд… Цели. Альфа 13‑30. Пятьсот метров. Браво. Пятнадцать сотен. Четыреста — поправка, триста семьдесят пять. Чарли. 16‑100, 400. Еще одна — дельта. Девятьсот, шестьсот метров. Похожа на большой лимбургер. Отвечайте. Стэн. Конец связи.

Он использовал локатор, который покрывал километр с лишним открытого пространства между бульваром и посольством.

Корректировщики огня немедленно ответили. Все цели, о которых упоминал Стэн, находились под прикрытием толпы. Стэна интересовали люди, которые держались немного в стороне, но явно руководили происходящими событиями.

Рев толпы все нарастал. «Так, — подумал Стэн, — если эти ораторы всего лишь самые обычные возмущенные граждане, которых заставляет страдать несправедливость, они должны будут перебраться в переднюю часть толпы».

Однако они продолжали оставаться на своих местах.

Значит, это профессиональные организаторы беспорядков. Как только начнут летать пули, они немедленно постараются убраться подальше отсюда.

— Алекс.

— Да, приятель.

— Когда ты разберешься со своей парой, мы позаботимся об остальных пустомелях.

— Есть, шкипер. Тебя интересует дополнительная разведывательная информация?

— Нет… да.

— Я прихватил с собой тик‑такер. Тот, что присоединен к нашей маленькой игрушке, помнишь?

Стэн подумал… ага! Алекс имел в виду приемник, который принимал сигналы с «жучка», спрятанного в маленьком роскошном пистолете из тайного арсенала, найденного ими ранее.

— Понял. Давай.

— Как я и говорил. Он у этого паршивого Кэмпбелла.

Что ж, «толпа» была создана, а теперь ее умело направляли вперед. И тот, кто задумал операцию, не брезговал и мелким терроризмом. Теперь Стэн был готов поверить, хотя он и не располагал никакими доказательствами, что этот человек вполне мог послать самоубийцу, готового уничтожить почти пятьсот имперских гвардейцев.

— Постарайся не упустить его, Алекс.

— Я так и думал, что ты меня об этом попросишь, босс. Надеюсь, ты помнишь, что за тобой маленький должок. Буду следить за ним с центрального пульта. Алекс. Конец связи.

— Синд? — Стэн прикрыл рукой свой микрофон.

— Да, я слышу тебя. — Она говорила в открытый микрофон связи со своими снайперами.

— Для снайперов шестого отделения. Дельта является негативной целью. Повторяю, Дельта — негативная цель. Конец связи.

Эта цель — существо, которое Стэн заметил в самой дальней части толпы и которое, как ему показалось, командовало толпой, а кроме того, являлось обладателем помеченного пистолета. Ему очень хотелось нанести удар по Дельте, но он решил, что сделает это позже.

— Вон они идут!

— Неизвестное соединение! Назовитесь!

— Извините. Главный центральный.

Стэн перевел бинокль. Огромная толпа направлялась к главной дороге.

Стэн отдал приказ.

Отравляющий газ раздражающего действия начал с шипением вырываться из специальных установок на стенах. Очень тонкая струя с содержанием газа один к десяти. Он был окрашен в желтый цвет и прилипал к каждому, на кого попадал. Это на случай, если Стэну или еще кому-нибудь понадобится идентифицировать участников беспорядков, поскольку такую краску не сразу смоешь. Газ был всего лишь раздражителем, но он должен показать всем, что могут произойти гораздо более серьезные вещи.

Первая волна отшатнулась, а потом, окрашенные в желтый цвет, хулиганы бросились вперед. На этот раз они размахивали ножами, самодельными копьями и зажигательными бомбами.

Стэн прикоснулся к кнопкам на панели управления, и тут же взорвались их с Алексом бомбы. На самом деле это были не бомбы, а что‑то вроде леек, работавших под давлением. Внешне они походили на урны, тумбы уличных фонарей и любые другие предметы, на которые никто не обращает внимания. Каждая бомба содержала по крайней мере двадцать литров вещества, использующегося для смазки.

Передвигаться по скользким тротуарам вокруг посольства стало очень затруднительно.

А потом нанес свой удар Отряд Боевых Котов, выскочивших из открывшихся и тут же захлопнувшихся за их спинами дверей посольства.

Отряд состоял из групп по два человека: один с виллиганом и приказом использовать его только в случае крайней необходимости, а другой с большим рюкзаком, набитым тем, что гурки забрали на складе. Шарикоподшипники. Очень много шарикоподшипников — их разбрасывали горстями.

Мышеловка из шарикоподшипников.

Боевые Коты.

Теперь нападающим стало гораздо труднее размахивать руками, выкрикивать оскорбления и бросать камни, не оказавшись при этом прямо на асфальте.

Толпа остановилась. Возмутители спокойствия, находившиеся в первых рядах, были явно озадачены происходящим, а оставшиеся позади ужасно хотели выяснить, что же все‑таки происходит — может быть, грабеж уже начался.

Снова открылись двери посольства, из них появились две специализированные машины для борьбы с демонстрациями, к ним Стэн добавил еще четыре, которые они немного переделали. Гравитолеты поднялись в воздух и открыли огонь.

Водой.

Под небольшим давлением. Меньшим, чем при тушении пожаров.

Первые несколько рядов толпы неожиданно решили, что пришло время отправляться по домам. На улице стало слишком холодно.

Стэн решил их немножко взбодрить — из посольства вылетела вторая группа гравитолетов. Раздались отчаянные вопли, люди начали метаться, стараясь избежать вращающихся лопастей, прежде чем сообразили, что атакующие гравитолеты находятся на высоте трех метров над землей.

Эта группа летательных аппаратов не рассматривалась как оружие — они мчались в сторону баррикад, выстроенных на боковых улицах. Гравитолеты ударили в них, баррикады затрещали, во все стороны посыпался мусор. После второго удара боковые улицы опустели.

Гравитолеты развернулись и улетели обратно на территорию посольства. Никаких потерь. Стэн облегченно вздохнул — это была самая опасная часть его плана, здесь он мог потерять людей.

Толпа не знала, что делать.

Удар по баррикадам был актом доброй воли со стороны Стэна: тем самым он обеспечивал хулиганам путь к отступлению… после реализации следующей части его плана. Стэн хотел, чтобы люди и инопланетяне благополучно вернулись в свои дома.

— Пора!

Теперь появились жертвы.

Пальцы бхоров коснулись переключателей, и снаряды вылетели из двух орудий. Расчет был безошибочным. Один снаряд попал в верхний этаж полуразвалившегося небоскреба, другой угодил в мансарду, построенную на крыше противоположного здания.

Те, кто не собирался подвергаться реальной физической опасности, имел считанные секунды, чтобы спастись: прочертив две длинные огненные линии, оба снаряда почти сразу же взорвались.

Пошла первая взрывная волна… пальцы бхоров снова коснулись переключателей.

Ораторы в толпе смолкли еще до того, как увидели, что из логова их руководителей повалил густой дым.

Толпа замерла на месте.

И в этот момент ворота посольства распахнулись.

Проклятия, угрозы и вопли разом стихли. Наступила полная тишина.

Потом послышался громкий хруст мусора под тяжелыми сапогами.

Стэн в сопровождении двадцати гурков вышел из ворот посольства. Все они были вооружены кукри — полуметровыми изогнутыми кинжалами, которые держали наготове под углом в сорок пять градусов к груди.

Гурки сделали десять шагов и без приказа остановились.

Следом вышли десять бхоров, вооруженных виллиганами, чтобы прикрыть своих коллег с тыла. Они тоже остановились, лихо щелкнув каблуками своих сапог.

Над толпой пронесся негромкий шепот. Потому что это были убийцы — маленькие темнокожие воины не брали пленных. Про них ходили слухи один страшней другого: гурки якобы поедали собственных детей, если те не проявляли должной прыти в сражениях. Теперь все грязные слухи, распущенные агитаторами Джохи про непальских воинов, сработали против их врагов. Эти гурки были еще более ужасными, чем истории, которые про них рассказывались, — там, где они проходили со своими длинными кинжалами, оставалась лишь кровь да молчание.

И снова, без всякого приказа, гурки сделали один шаг вперед. И остановились.

Потом еще один.

И еще.

Через пять шагов они окажутся возле горы мусора.

Толпа дрогнула. Еще несколько минут назад люди были готовы стереть посольство с лица Джохи, уничтожить всех его обитателей, а теперь превратились в стадо напуганных до смерти баранов, в головах которых пульсировала одна мысль: как можно быстрее убраться отсюда.

С криками и воем они бросились прочь от ножей и страшных коричневых лиц гурков.

Стэн и его солдаты даже бровью не повели.

Потом Стэн едва заметно кивнул, и гурки все как один сделали поворот кругом. Тем же ровным шагом они вернулись обратно в посольство. Бхоры подождали, пока гурки войдут в ворота, затем быстро последовали за ними.

Ворота захлопнулись.

Стэн подошел к стене и, убедившись, что снаружи его невозможно увидеть, с облегчением привалился к ней. Момент был очень тяжелым.

Джемедар Лалбахадур Тапа строевым шагом подошел к нему, вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь.

Стэн отсалютовал в ответ.

— Очень хорошо.

— Нет, не очень. Любой сумел бы напугать этих овечек. Или детей. Погибшие солдаты имперской гвардии остались не отомщенными.

Стэн тоже помрачнел.

— Сегодня вечером, — пообещал он. — Сегодня или следующей ночью. И тогда это будут уже не детские игры, можешь не сомневаться.

В действительности прошло три ночи, прежде чем движущаяся точка, которая на экране соответствовала меченому пистолету, остановилась.

Приказ Стэна был устным и очень кратким.

Двадцать гурков. Добровольцы. Должны быть готовы к исполнению специального задания к 23:00. Только ручное оружие. Обычная форма.

В ответ на последний приказ Алекс поднял бровь: почему бы не использовать фототропные комбинезоны?

— Я хочу, чтобы потом никто не задавал вопросов, — коротко ответил Стэн. — Бойня будет учинена по моему приказу, месть тут совершенно не при чем.

Как и следовало ожидать, вызвались все гурки до единого.

Восемь бхоров. Все пилоты высшей квалификации. Четыре гравитолета, снабженных стандартных вооружением.

Синд заявила, что весь ее отряд хочет пойти на дело. Во главе с ней самой, добавила она.

Стэн ничего не сказал о сути предстоящего задания. Очевидно, в этом не было необходимости.

Солдаты собрались к десяти часам вечера. Черные грозовые тучи быстро неслись по небу, скрывая четыре видимые джохианские луны.

На этот раз гурки не производили обычных приготовлений перед сражением. Они знали. Почему‑то о предстоящей операции знало все посольство. Столовая и коридоры были пусты.

Стэн и Алекс зачернили лица, надели камуфляжные комбинезоны и проверили свое оружие. Стэн взял с собой кукри, нож и пистолет. Алекс прихватил легкий карабин, из которого мог стрелять одной рукой, и стальной прут длиной в метр, обмотанный с одной стороны клейкой лентой, чтобы не скользила рука.

Потом Алекс зашел в аппаратную, чтобы в последний раз проверить местонахождение цели — они принимали не только сигналы датчика, спрятанного в пистолете: четыре Фрика и Фрэка парили над целью, а еще восемь заняло удобные позиции на окружающих зданиях.

Гурки и восемь пилотов бхоров построились в ангаре посольства. Перед ними стояла Синд. Стэн отсалютовал своим солдатам и сказал, чтобы они приготовились к проверке. Гурки обнажили кукри. Ремешки шлемов под нижней губой — глаза устремлены в бесконечность.

Стэн прошел вдоль строя. Ради простой формальности проверил пару клинков. Они, естественно, были острыми, как бритва. После этого он передал командование Синд, которая приказала зачехлить оружие и сомкнуть ряды. По лесенке к ним спускался Алекс с мрачной улыбкой на лице.

— Нас ждет пир, друзья. Они еще живы, о да, живы! Наши сенсоры засекли пятнадцать слетевшихся стервятников. У них намечается совещание или вечеринка — похоже, соберутся все.

Ответная улыбка Стэна была не менее холодной.

— Работаем группами по четыре человека. После приземления перемещаемся в зону цели. Ждать команды к атаке. Стрелять только в случае крайней необходимости. Никаких раненых. Пленных не брать.

Они вышли во двор, где ждали гравитолеты. Бхоры заняли места пилотов, гурки погрузились в первые два — остальные гравитолеты предназначались для врага — и полетели к месту встречи врага. Цель находилась всего в двадцати минутах полетного времени. Все молчали. Стэн, сидевший справа от пилота, всматривался в большую карту на экране — там пульсировала точка, соответствующая положению датчика, спрятанного в стволе пистолета.

Точка перестала двигаться два дня назад. Пистолет теперь находился в довольно большом особняке, стоящем на противоположном берегу реки, разделяющей Рурик на две части.

Штаб? Место встречи тайных агентов?

Стэна это мало интересовало. Он и Алекс перетряхнут весь дом — после.

Гравитолеты приземлились в нескольких сотнях метров от особняка.

Двое часовых охраняли подходы к дому. С ними разобрались быстро и бесшумно.

Алекс проверил главный вход на наличие сенсоров или сигнализации. Все было чисто.

Стэн вытащил свой кукри, и в тусклом свете луны сверкнули кинжалы гурков. Затем тучи скрыли луну, и свет погас.

Они вошли.

Работа заняла пятнадцать минут. Никто даже не успел пикнуть. Когда все было кончено, тела пятнадцати террористов и двух часовых сложили на лужайке. Синд обыскала тела, но ей не удалось найти почти ничего интересного.

Стэн и Алекс достали фонари из гравитолета и молниеносно обыскали особняк — они научились этому искусству еще когда служили в отряде «Богомолов». Им даже не требовалось разговаривать друг с другом.

Наконец, Алекс нарушил молчание:

— Я кое‑что нашел. Эти гады боготворили Искру. Посмотри на пропаганду: Джохи для джохианцев… Боюсь, нам не найти здесь серьезных улик.

— Согласен.

— Проклятье. Почему этот ублюдок не пришел сюда, чтобы дать новые указания своим бандитам? Тогда мы бы его взяли на месте.

— Такое случается только в кино.

— Знаю. Просто хочется иногда помечтать. Пошли, Стэн. Здесь нам больше нечего делать. Подожжем этот притон?

— Да.

Гурки успели погрузить тела террористов в два пустых гравитолета. Стэн подождал, пока особняк загорится, а потом дал сигнал к отступлению.

К ногам семнадцати трупов будут привязаны грузы, после чего их сбросят где‑нибудь далеко в море.

Терроризм всегда был обоюдоострым оружием. У доктора Искры возникнут серьезные проблемы, если он захочет нанять новых людей, чтобы заменить этих, бесследно исчезнувших в туманной ночи.

А потом убийцы ушли. Там, где они побывали, осталась лишь кровь и тишина.

Глава 31

Мало кто из историков стал бы спорить, что в период расцвета своего правления Вечный Император имел больше власти, чем любое живое существо до него.

Его почитатели — а их всегда было превеликое множество — писали, что, как правило, он старался не пользоваться своей всеобъемлющей властью. Циники утверждали, что ему удалось продержаться так долго потому, что Император был идеальной третьей стороной для разрешения множества кровавых конфликтов.

Короче говоря, другого, более подходящего претендента на этот пост попросту не было.

Поэтому, когда Император решил, что пришла пора взять в свои руки как можно больше власти, чтобы употребить ее против многочисленных врагов, задача оказалась весьма сложной. Как только его намерения станут известны, против него выступят как деспоты, так и демократы. Причем прежде всего постараются поставить под сомнение способность властителя управлять Империей.

Триумфальное возвращение после смерти вызвало восторг у миллиардов подданных. Грандиозные парады и спектакли продолжались почти два года. Он стал героем, затмившим всех и вся.

Но парады должны были рано или поздно закончиться — и тогда за блестящим фасадом открывался весьма неприглядный вид. Возбуждение от победы сменилось обычными буднями. Более того, после таких грандиозных свершений все ждали от Императора чуда. Обычные люди были разочарованы тем, что их проблемы так и остались нерешенными. Они нутром чувствовали, что их собственным лидерам на это ровным счетом наплевать. Социологи и историки старались обходить подобные вопросы молчанием. Именно по этой причине их наука всегда оставалось лживой. Историки не в ладах с правдой.

Чтобы преодолеть возникшие трудности, Императору был необходим успех. В обычные времена он всегда мог раструбить о какой-нибудь победе. Однако теперь вокруг были руины и страдания. Конечно же, развалины — следствие таанской войны, а в страданиях народа виноват Тайный Совет. Однако…

К несчастью, время шло, и с каждом днем становилось все труднее списывать все проблемы на старых, к тому же давно подохших собак.

Императору был необходим некий позитивный результат.

Когда Хакан умер, он увидел подходящую возможность. Целое созвездие оказалось в труднейшем положении. Однако на самом деле ситуация была не такой уж безнадежной. Когда здесь будет наведен порядок, созвездие Алтай станет образцовой мини-империей: люди и инопланетяне живут в мире и согласии под надежным покровительством Императора.

Поэтому он и выбрал доктора Искру. Его правление в качестве губернатора было несколько рутинным, но вполне удачным. Доктор Искра принимал взвешенные решения, и у него не возникало серьезных конфликтов. К нему хорошо относились в созвездии Алтай. Когда его имя было внесено в список потенциальных правителей, никто не стал выступать против.

Все джохианцы называли его имя первым. Торки ставили Искру на второе место — после Мениндера. Точно так же относились к нему суздали и богази.

Искра казался самым надежным вариантом. Император сделал ставку на доктора, и во всей Империи была развернута мощная рекламная кампания.

Стэна послали в созвездие Алтай не только из‑за его замечательного умения превращать серную кислоту в горячий пунш, столь приятный в холодную погоду. Он был настолько известен, что само присутствие знаменитого Стэна придавало всему, что творилось в созвездии Алтай, новый блеск.

Появились серьезные аналитические статьи, в которых подробно обсуждались расовые проблемы на Алтае, указывалось на пропасть, разделяющую богази и торков, джохианцев и суздалей, — вина, естественно, падала на усопшего Хакана. Профессор Искра превозносился чуть ли не до небес. Часто упоминалась способность доктора Искры «залечивать раны».

Желтая пресса тоже внесла свою лепту. Искра изображался интеллектуалом с добрым сердцем, который поклялся вести спартанский образ жизни, чтобы служить примером для своих народов. Его странную диету провозгласили верхом совершенства и гарантией долгой здоровой жизни.

Кампания, развернутая вокруг доктора Искры, была такой шумной, что только глупец — причем глупец, ведущий жизнь отшельника, — мог не понять, что от успеха на Алтае зависит престиж Императора. Поэтому когда в бараках имперской гвардии на Рурике разорвалась бомба, были уничтожены не только четыреста с лишним гвардейцев — под угрозой оказались грандиозные планы властителя.

Конечно, в запасе оставался большой пес — Махони, но его еще рано спускать с поводка. Сначала нужно подготовить почву.

Императору требовалось время для перегруппировки сил.

Он действовал без промедления. Всем средствам массовой информации заткнули рот.

Ранетт была старомодным репортером — ей нравилось работать на себя. Кроме того, она прославилась своими репортажами с фронтов таанской войны, которые она вела непосредственно с линии огня. Во время правления Тайного Совета Ранетт старалась особенно не высовываться. Однако не прекращала писать — для себя. Когда Император вернулся, она напечатала целую серию статей, разоблачавших глупость и чудовищные преступления Тайного Совета.

Последний ее репортаж как раз совпал с назначением доктора Искры правителем созвездия Алтай. Эту передачу видели миллиарды зрителей. Было бы циничным утверждать, что именно по этой причине Император возжелал лично поблагодарить ее во время той последней передачи.

Ранетт приняла поздравления в своей типичной манере. Как только передача закончилась, она сразу спросила Императора:

— Ваше Величество, что с этим клоуном, Искрой?

Улыбающееся лицо Императора мгновенно превратилось в маску. Он сделал вид, что не слышит вопроса. Его внимание переключилось на важнейшие государственные дела. Прежде чем Ранетт успела повторить свой вопрос, Император уже вышел из студии.

Тогда Ранетт решила получить ответ самостоятельно. Ее издателю это совсем не понравилось.

— У меня уже из ушей лезут истории про созвездие Алтай и доктора Искру, Ранетт. Кому они нужны? Кроме того, хорошие новости не дают популярных видеорепортажей.

— А я не думаю, что там будут только хорошие новости, — ответила Ранетт. — Иначе я бы и не взялась за это.

— Да ну, сплошное дерьмо, Ранетт. Все, что происходит на Алтае, — хорошая новость. Они так долго бедствовали, что любые перемены только к лучшему. Нет, сейчас тебе нужно найти какую-нибудь подходящую маленькую войну. И чтобы побольше крови.

— Если я отправлюсь на Алтай, — заявила Ранетт, — то найду там моря крови.

— У тебя есть какие-нибудь факты или только репортерский инстинкт?

Ранетт молча посмотрела на своего издателя. Потом пожала плечами, словно хотела сказать: у меня есть только инстинкт, но разве этого мало? Издатель посмотрел на нее. Его молчание тоже было весьма красноречивым. Так они всегда сражались друг с другом. Потом он поднял бровь, словно спрашивая: ты на самом деле уверена? Ранетт снова пожала плечами.

Издатель вздохнул.

— Что ж, черт возьми, твоя взяла. Давай, мотай на свой Алтай.

Ранетт решила особенно не афишировать свое присутствие. Она заказала билет на грузовой корабль, отправляющийся в интересующее ее созвездие. О предстоящем путешествии знали только издатель, клерк, который выдавал ей деньги на расходы, и капитан грузового звездолета, надежный старый пьяница.

Ранетт принадлежала к той редкой категории людей, которые всегда оказываются в нужном месте в нужное время.

«Мне просто повезло, что я там оказалась», — часто говорила она своим коллегам в баре клуба.

Ей никогда никто не верил. Считалось, что своим успехам она обязана «вранью, взяткам и хорошеньким ножкам». Однако Ранетт никогда не лгала, она скорее отказалась бы от хорошего репортажа, чем стала бы расцвечивать его ложью. Да и внешне она была самой непримечательной молодой женщиной.

Когда их корабль находился в двух днях пути от созвездия Алтай, Ранетт снова улыбнулась удача. Пришло известие о трагедии на Рурике. Слушая противоречивые сообщения по корабельному коммуникатору, Ранетт только посмеивалась. Она, несомненно, будет единственным репортером большого калибра, вовремя поспевшим на место происшествия.

Ранетт заперлась в своей каюте, чтобы с удвоенной энергией приняться за изучение грязной истории маленького созвездия.

За восемнадцать часов до прибытия на Джохи капитан протрезвел и постучался в дверь каюты Ранетт.

— У меня для вас плохая новость, леди, — смущенно проговорил он, когда журналистка впустила его. — Мы возвращаемся.

Ранетт посмотрела на него своим знаменитым взглядом — в такой ситуации и у куда более стойких людей начинали дрожать колени.

— Объяснитесь, пожалуйста.

Капитан покачал головой.

— Не могу. Мой босс ничего не сказал. Просто велел не доставлять груз на Джохи, и все. И немедленно возвращаться в Соуард.

— Что ж, черт с ним, с грузом, — проворчала Ранетт. — Вы все равно высадите меня на Джохи.

— Это невозможно. Извините.

— Я заплачу еще. Вдвойне. Проклятье! Я зафрахтую весь твой дурацкий корабль!

Капитан вздохнул. Его душа коммерсанта истекала кровью.

— Я получил категорический приказ ни при каких обстоятельствах не садиться на Джохи.

Ранетт вскочила на ноги.

— Твой босс заключил контракт с моей компанией! И вы должны выполнить его, до конца!

Она приперла капитана к стенке.

— Немедленно соедини меня с твоим паршивым боссом. Слышишь?

Капитан слышал.

Она начала с босса и довольно быстро добралась до президента компании, растерев по дороге в порошок нескольких исполнительных директоров.

Ничего не получилось.

Когда грузовой корабль развернулся и отправился в обратный путь, Ранетт удалось узнать две вещи: компания по перевозке грузов была расстроена не меньше, чем сама Ранетт, — на корабле находился довольно дорогой груз; приказ исходил извне.

Значит, в дело вмешались политики.

Значит, они не хотят, чтобы она оказалась там.

Какая‑то очень важная персона не желает, чтобы Ранетт попала на Джохи.

И она ничего не может с этим поделать.

Ее издатель был ужасно сердит.

— Никто, конечно, в этом не признается, но мне очевидно, что без вмешательства Императора здесь не обошлось, — возмущался он. — Я использовал все свои связи — ниточка тянется в Арундель. Все насмерть перепуганы.

— Как они могли узнать, что я направилась на Джохи? — спросила Ранетт.

— Шпионы, «жучки». Как еще? Сейчас я приказал, чтобы наши силы безопасности прочесали мой офис.

— А что делают конкуренты? — поинтересовалась Ранетт.

— Это единственно хорошая новость, — ответил издатель. — Дело тут не только в нас. Начиная с этого момента, никто из журналистов не получит аккредитацию на Джохи.

Однако новости из созвездия Алтай все‑таки просачивались и приводили Императора в ярость.

«СЧЕТ ЖЕРТВ БОМБАРДИРОВКИ КАЗАРМЫ РАСТЕТ», — вещала с экранов телевизоров одна из станций.

«ПОЗОР СОЗВЕЗДИЮ АЛТАЙ», — говорил диктор второй станции.

И было еще много других: «СЕМЬИ ГВАРДЕЙЦЕВ ПОТРЯСЕНЫ»… «ТРАГЕДИЯ НА РУРИКЕ»… Наиболее вдумчивые видеожурналисты передавали: «ВОЛНЕНИЯ НА АЛТАЕ СВЯЗАНЫ С ДОКТОРОМ ИСКРОЙ. ВОЗНИКАЮТ СОМНЕНИЯ В ПРАВИЛЬНОСТИ ВЫБОРА ИМПЕРАТОРА».

— Когда я в следующий раз буду писать конституцию, — бесился Император, — внесу туда закон о сохранении государственной тайны, и он будет иметь реальную силу. Я хочу, чтобы этот закон предусматривал тюремное заключение. Расстрел… Я просто мечтаю о возрождении камеры пыток, черт возьми!

Женщина с великолепной фигурой и глазами старого политика принялась аплодировать.

— Ну, с этим проблем не будет, — сказала Эври. — Последний опрос общественного мнения показывает, что большинство за вас, босс. Лишь десять процентов выступают за свободную прессу. Шестьдесят пять процентов уверены, что мы должны как следует поддать под зад этим любителям падали. А остальные двадцать пять процентов настолько глупы, что считают вечерние новости прямой передачей.

Ярость Императора превратилась в рокочущий смех.

— Вот это‑то мне и понравилось в тебе с самого начала, Эври, — сказал он. — Ты всегда смотришь в суть вопроса.

— Я оттачивала свое мастерство, гоняясь за скальпами на Дьюсабле, но докторскую степень получила, наблюдая за тем, как действуете вы, сир. — Эври с откровенным обожанием посмотрела на Императора. — Я никогда не слышала о живом или мертвом политике, который мог бы провернуть то, что регулярно удается вам.

Император скромно потупился.

— Я ничего нового не придумал. Просто украл парочку идей из твоей докторской диссертации. — Он ухмыльнулся волчьей усмешкой. — Конечно, я внес кое‑какие изменения в правила игры.

— Это уж точно, черт возьми, сир.

— Да оставь ты этих «сиров», — проворчал Император. — Когда мы с тобой вдвоем, конечно. Если речь идет о политике, бессмысленно вспоминать об уважении.

Император встретил Эври во время своего долгого возвращения к имперской короне. Ему было необходимо победить на выборах в Дьюсабле, а Эври поддерживала превосходного кандидата — пустоголового хорошенького парнишку, который мог сидеть, кланяться и голосовать, как симпатичная дрессированная собачка.

В то время Императора привлекал лишь изворотливый ум Эври. Однако сейчас эта женщина, одетая в черный облегающий костюм, будила в нем новый интерес. Эври перехватила его взгляд и кокетливо улыбнулась, а потом откинулась на спинку своего кресла, чтобы он мог получше ее разглядеть. Император почувствовал желание. Но решил отложить решение этой проблемы на потом. Пусть она как следует созреет.

— А как идут дела в парламенте?

— Отлично, — ответила Эври, которая была явно разочарована. Впрочем, она тут же повеселела, принявшись за свою любимую игру: считать «за» и «против». — Тиран Уолш репетирует речь, которую мы для него сочинили. Безмозглый кретин не понимает в ней ни единого слова, но говорит весьма убедительно.

Уолш был тем самым хорошеньким мальчиком, которого Эври и Император привели к победе на выборах на Дьюсабле. При этом ему удалось обойти одного из самых старых и грязных политиков Империи.

Сейчас Император пригласил Эври, чтобы ознакомить ее с планом превращения независимых имперских провинций в доминионы под его жестким правлением.

— Вот что я прикинула, — начала Эври. — Уолш своей речью откроет дебаты, как вы и предлагали. Набросает целую кучу красивых слов, которые принято писать с большой буквы: долг, преданность, патриотизм…

Император кивнул.

— Отлично. Отлично. Значит, он произнесет большую речь, верно?

— Ведь вы именно этого хотели, — заметила Эври, — правда, мне кажется, вы слишком торопитесь. Я хочу сказать, что нам следует как можно дольше держать в секрете тот факт, что Уолш — всего лишь пешка в ваших руках.

Император захихикал.

— Конечно, тут ты права.

— Ну, по крайней мере, выглядеть все будет именно так, — продолжала Эври. — Мы хотим, чтобы на заседании Парламента он объявил, что, как глава правительства, передает Дьюсабл в ваши руки.

— Ты хочешь сказать, что он добровольно согласится передать мне всю полноту власти?

— Ну, примерно, — ответила Эври. — Впрочем, в случае с Уолшем это не имеет никакого значения. Он уже и так весь с потрохами принадлежит вам. Однако кое‑кто все‑таки продолжает настаивать на самостоятельности. Им придется не сладко.

Император понял, что она имела в виду.

— Что ты придумала?

— Бутерброд из героев. Если мы возьмем куски булки потолще, никто не заметит, что слой ветчины и сыра совсем тоненький. Они проголосуют и отправятся домой — и только пролетев полпути, сообразят, что произошло.

— Продолжай, — велел Император.

— Ну так вот. — Эври с силой стукнула кулаком по колену. — Тут мы напустим на себя страдальческий вид. Например: пришло письмо от симпатичной старушки, которая посылает свои последние деньги, чтобы помочь Империи. А еще у меня есть несколько фильмов о голодающих детях. Отличные штучки — прямо мурашки бегают, когда их смотришь. Рыжие волосы, раздутые животы. Сердце кровью обливается.

— Кровь, пот и детская моча, — проговорил Император, — очень надежные вещи.

— Естественно. Вы их победите одной левой. А дальше будет вот что: пока они будут проливать слезы над судьбой несчастных детей, я преподнесу им историю старого солдата.

— Очень интересно, — кивнул Император. — Я и сам проголосовал бы на их месте — раз пять или шесть.

— Да уж конечно, — проговорила Эври. — Так вот… я раскопала одного вашего старого генерала. Он ушел в отставку больше тридцати лет назад. В голове у него больше дерьма, чем мозгов. Я привела его в состояние помешательства на предмет «печалей Империи». Он чуть не плакал, бедняжка. А потом с трудом поднялся на ноги — я поставила его на костыли — и призвал всех граждан Империи объединиться. Просто потрясающе говорил о необходимости совместных усилий, о том, что наступили тяжелые времена и что никакая жертва не может быть чрезмерной… Это сработает, как заклинание. Уж можете не сомневаться. Я вчера провела эксперимент. Плакали все. А самое главное, присутствующие облегчили свои карманы на значительные суммы. Подобного представления эти уроды в жизни не видели.

— И тогда Уолш сделает свое заявление? — спросил Император.

— Да, именно в этот момент Уолш и сделает свое заявление.

— Отлично сработано, — похвалил Император. — Но я хочу добавить еще одну проблему к тем, которыми ты занимаешься.

— Какую?

— Повышение налогов на АМ‑2.

Эври кивнула.

— Да, хорошая идея. Со страху они в штаны наложат. А как вы хотите это сделать?

— Я хочу дать закону обратную силу. За все количество АМ‑2 со времени окончания таанской войны.

— Это может перепугать их до полусмерти, — присвистнула Эври.

— Тут я бессилен. Тебе придется что‑нибудь придумать.

Неожиданно глаза Эври загорелись.

— А если генерал в конце концов умрет?.. Прямо перед камерой его хватит удар. Тогда мы сможем раздуть кампанию под лозунгом: «Последняя воля умирающего». Он и так еле жив. Я думаю, наши техники сумеют все устроить.

— Не годится, — сказал Император.

— Угу. Кто‑нибудь обязательно пронюхает, от утечек информации не спастись.

— Это беспокоит меня меньше всего, — заявил Император. — Просто его последние слова все испортят Уолшу, который должен стать героем дня.

Эври была способной ученицей.

— Вот что делает вас боссом, — сказала она. — Я что‑нибудь придумаю. Не слишком сложное.

Разговор был закончен, но Эври снова бросила на Императора призывный взгляд — томные глаза, расслабленное тело.

— По крайней мере, — хрипло произнесла она, — таков план.

— Я не возражаю, — согласился Император. — Начинай действовать.

Теперь и он посмотрел на нее весьма откровенно, демонстративно разглядывая с ног до головы.

— Что‑нибудь… еще? — спросила Эври.

Император немного помолчал, а потом сказал:

— Возможно… позже.

— Я вам говорила о своей секретарше? — спросила Эври и облизнула губы. — Она ужасно… много мне помогает.

— Я должен ее поблагодарить, — сказал Император.

— Хотите, я позову ее?

— Только мы — и больше никого, — тихо проговорил Император.

— Конечно, больше никого. Только… мы трое.

— Позови, — велел Император.

Глава 32

Пойндекс снова вывел на экран сообщение. С тех пор, как он прочел его в предыдущий раз — ровно три минуты назад, — ничего не изменилось. Если бы оно поступило не от абсолютно надежного — насколько глава разведки в состоянии вообще кому-нибудь доверять — агента, Пойндекс решил бы, что кто‑то пытается проверить его лояльность. Или доклад прибыл прямо из тех лет, когда у власти стоял Тайный Совет.

Пойндекс дал себе слово тогда, на Земле, что будет вести себя «хорошо» и не станет рассылать агентов, чтобы те держали его в курсе того, что «действительно» происходит. И, естественно, не смог удержаться. Ни один человек, имевший когда-либо дело с темной стороной жизни, не поверил бы, что общественности говорят правду.

В своем докладе агент сообщал, что кто‑то финансирует Культ Императора. Причем речь идет о весьма солидных суммах. Как Кайс несколько лет назад. Этот кто‑то являлся «анонимным благодетелем», установить личность которого было практически невозможно. Деньги поступали из разнообразных источников, а дальше след обрывался.

Пойндекс решил проверить Культ просто так, чтобы посмотреть, происходит ли там что‑нибудь интересное.

Через несколько минут он получил ответ на свой вопрос.

Происходило много чего интересного. Представители Культа, занимавшие высокое положение, на которых автоматически были заведены досье еще в те времена, когда Пойндекс возглавлял корпус «Меркурий», неожиданно получили возможность реализовать свои мечты.

Неожиданно у Пойндекса волосы зашевелились на голове. Пальцы забегали по клавиатуре — он прекратил поиск. На лбу выступила испарина.

Пойндекс немного подумал, потом поморщился.

Возможно, он превратился в жалкого параноика. Однако все его существо охватило пронзительное чувство опасности — точно такое же, как он испытал, когда извлекал бомбу из тела Императора.

Он обрадовался, что запрограммировал компьютер на работу с кодами. Хороший специалист сможет получить информацию о том, что какие‑то запросы делались. Но след приведет его к открытому библиотечному терминалу, расположенному на далекой пограничной планете.

Культ Императора действовал — и весьма активно…

Пойндекс открыл потайную панель на боку клавиатуры, сдвинул два рычага вместе, сломал в процессе ноготь, но зато активировал программу «Отмена команды».

Только один человек мог манипулировать огромным количеством живых существ, словно они были марионетками на веревочках, только он один имел возможность отправлять деньги в адрес Культа таким надежным способом — это Пойндекс прекрасно понимал.

Его компьютер моментально стер последнюю информацию, заменив ее стандартным набором данных, как это было принято в армии. Затем он автоматически стер всю информацию.

Сам Вечный Император…

Щелчок, и в компьютер введена третья и последняя программа, в которой не содержалось никаких данных о действиях Пойндекса в течение последней земной недели.

Интересно, какую пользу извлекает Император из Культа своего имени?

Пойндекс почувствовал себя в относительной безопасности.

Неужели Император решил превратиться в бога? Только этого не хватало!

Пойндексу снова стало нехорошо, потому что он понял, что никогда больше не будет чувствовать себя спокойно, никогда не сможет ходить не оглядываясь. Он сделал опасное для собственной жизни открытие.

Сэр Эку, известный всей Вселенной дипломат, начал снижаться, чуть не рухнул на землю и страшно пожалел, что его народ не в состоянии оценить тот облегчающий душу эффект, который оказывает на нее непристойная брань.

Под ним лежала арктическая пустыня.

Справа из серой морской воды поднималась одинокая скала, а слева проплывал огромный айсберг. Повсюду преобладали ярко-голубые тона. Утомительно однообразный цвет.

Эку совсем не собирался судить этот мир, он просто считал, что так выглядел христианский ад, когда там переставал полыхать огонь.

Где‑то внизу, на поверхности льда, двигалась крошечная точка. Сэр Эку сосредоточил все свое внимание на этой точке, и она превратилась в огромное, тучное морское существо, чья шкура и клыки прекрасно подходили для жизни в этом замороженном аду. Существо, вероятно, считало, что сейчас приятный весенний денек, подходящий для прогулок на свежем воздухе.

Неизвестное существо, расположившееся на глыбе льда, с первого взгляда казалось примитивным пожирателем рыбы, а на самом деле являлось самым мудрым философом своего мира. И поэтом.

Порыв пронзительного ветра подхватил сэра Эку, и он снова чуть не потерял контроль над своим полетом. Его трехметровый хвост отчаянно сражался с потоками воздуха, стараясь стабилизировать положение тела, а огромные белые крылья были сложены, чтобы уменьшить площадь. Маленькие подкрылки с красными кончиками трепетали на ветру. Эку был слишком стар и слишком себя уважал, чтобы заниматься подобной чепухой — летать в одиночестве, когда бушует полярная буря, словно ты желторотый юнец, только что познавший величие полета.

Он также считал, что все, имевшее отношение к затеянному им проекту, напоминало низкопробную мелодраму, столь обожаемую детьми и выжившими из ума старухами, — с героями и злодеями, которых ни с кем не перепутаешь. Одно Отважное Создание храбро сражается с Силами Зла… ну и тому подобное.

Не говоря уже о том, что сэр Эку на самом деле верил, и его печалила эта уверенность, что он — единственное во Вселенной существо, кому известно о существовании великого зла, которое грозит гибелью всему живому. Это абсурд, думал он, и гордился тем, что первым понял великую истину: правда редкая штука, а свет гаснет, не успев разгореться. Все окрашено в разные тона серого. Нужно анализировать и интерпретировать события самым тщательным образом.

Возможно, у Рикор его ждут ее помощники, которые накачают манаби наркотиками и запрут в специальной комнате, где он проведет остаток жизни, рассказывая стенам истории о Вечном Императоре.

Возможно, именно поэтому, прежде чем отправиться самому, он послал собранный материал, который тщательно зашифровал хитроумным кодом, тем, что они использовали во времена Трибунала — когда члены Тайного Совета предстали перед судом за совершенные преступления.

Сэр Эку попытался взять под контроль свои мысли. Впрочем, с таким же успехом он мог бы предаваться мечтам о том, чтобы ледяная буря стихла. Ни одному из этих желаний не суждено было сбыться. Он с горечью отметил, что его разум не желает подчиняться строгой дисциплине, в частности из‑за страха. А страх — как раз то самое чувство, что мешает логическому анализу.

Сэр Эку неплохо послужил Вечному Императору и даже убедил свой народ отказаться от традиционного нейтралитета и встать на сторону Империи во время таанской войны, однако он ни на секунду не сомневался, что сделал бы с ним Император, если бы ему стали известны мысли сэра Эку, его убеждения и та цель, с которой он прибыл на этот мир.

Именно поэтому сэр Эку покинул свою родину, никому не сообщив, куда и с какой целью направляется, и добрался до родного мира Рикор на одном из независимых торговых судов. Их дружеские отношения тоже восходили к дням Трибунала и возникли благодаря человеку, который хотел, чтобы все имели возможность летать: Стэну.

Стэн заманил сэра Эку в ту давнишнюю историю с Трибуналом при помощи очень простого подарка: небольшого голографического изображения «воздушного цирка», где, скованные законами земного тяготения, люди рисковали жизнью, забираясь в воздушные машины с двумя крыльями, которые работали на двигателе внутреннего сгорания. Ни один уважающий себя археоптерикс даже не посмотрел бы в сторону такого аппарата.

Увидев эту чудесную вещь, сэр Эку удивленно спросил:

— Они что, действительно так поступали? Я никогда раньше не задумывался о том, что может чувствовать существо, прикованное к земле из‑за неудачного сочетания генов. Мой Бог, как же сильно они хотели летать!

— Живые существа готовы многим рискнуть ради свободы, — ответил ему тогда Стэн.

Интересно, как идут его дела в созвездии Алтай… Сэр Эку надеялся, что у Стэна все в порядке, однако подозревал ввиду отсутствия каких бы то ни было новостей из того региона, что и без того серьезное положение с каждым днем становится все хуже.

Он подумал о том, согласится ли Рикор с его совершенно безумным предложением сообщить Стэну о новом повороте событий. Интересно, как это сделать? В каком виде?

Сэр Эку рассердился сам на себя. Чем может помочь Стэн?

«Знаешь, приятель, ты становишься похожим на людей, которые, как только перед ними возникает неразрешимая на первый взгляд проблема, с дружными стенаниями воздевают к небу руки и отдаются во власть правителя в сияющей кольчуге — а тот, конечно же, оказывается тираном».

Именно из‑за этого и возникла нынешняя ситуация.

Впрочем, поправился сэр Эку, не нужно забывать об АМ‑2.

АМ‑2. Это и есть камень преткновения. Если бы не существовало АМ‑2, все в Империи — ее достижения и преступления, естественно, — погибло бы.

«Именно АМ‑2, — мрачно думал сэр Эку, — и помешает нам в конце концов найти разумный выход из положения».

Горизонт посветлел, и манаби увидел впереди остров. Остров был столь же мрачным и негостеприимным, как и весь этот мир, — островерхие скалы, торчащие тут и там на усыпанных громадными камнями отмелях. Ледяная пустыня… Тем не менее белые усики-сенсоры подсказывали сэру Эку, что там, внизу, есть жизнь.

Тут и глаза подтвердили правильность ощущений: он заметил движение на «пляже» одного из каменистых островов. Несколько существ, вроде того, что приветствовало его некоторое время тому назад, лежали на отполированных водой льдинах, напомнив сэру Эку людей, загорающих под тропическим солнцем.

Донесся оглушительный рев — одно из существ поднялось в полный рост на задних плавниках и протрубило что‑то, похожее на приветствие. Наверное, это Рикор.

Существо не очень уверенно проскакало несколько метров по земле, нырнуло в воду, где его тело, грациозно изогнувшись, ушло на глубину.

«Ну и как, — раздраженно подумал сэр Эку, — я должен расценивать ее поведение? Мне что, придется последовать за ней под воду?»

Черная скала скользнула в сторону, и манаби увидел вход в широкий туннель, который исчезал в одной из скал острова. Над скалой и вокруг было установлено множество антенн.

Сэр Эку бросился вперед, инстинктивно сложив подкрылки, несмотря на то, что в туннеле спокойно мог поместиться звездный корабль среднего размера.

Это был дом Рикор — и ее офис.

Ян Махони часто сравнивал Рикор с веселым тюленем. Однако на самом деле сходство было только внешним — народ Рикор вследствие эволюции и свободного выбора стал водоплавающим. Впрочем, и внешнее сходство было не таким уж сильным, поскольку пятиметровая Рикор намного превосходила размерами любого самого огромного земного тюленя. Да и весила около двух тысяч килограммов.

Ее народ, тем не менее, славился своим интеллектом, особенно в том, что касалось интуитивного анализа и способности экстраполировать выводы из имеющихся данных. Они, естественно, были талантливыми поэтами. Философами. Проектировщиками городов и целых миров. И психологами, как Рикор.

Она ушла в отставку, будучи главным психологом Империи. Кроме того, ее услугами пользовался Ян Махони, возглавлявший тогда корпус «Меркурий» и спецотряд «Богомолов». Рикор помогала ему разобраться в психологии шпионов, саботажников, наемных убийц и предателей — имперских и принадлежавших к другим, не дружественным Империи мирам.

Во времена Трибунала над членами Тайного Совета Стэн уговорил Рикор оставить мирное уединение своей родной планеты. Тогда она приняла участие в том, что все считали триумфом, победой над силами зла. Она могла получить все, что угодно, однако после возвращения Императора Рикор поняла, почему ушла на покой: она планировала посвятить целые тома исследованию поведенческих структур людей и других видов живых существ, которые никто, кроме нее, не был в состоянии проанализировать.

Кроме того, Рикор надоело находиться на службе у других живых существ и убеждать анализируемое существо (культуру), что нужно вести себя так, а не иначе.

Теперь ее снова просили применить свои способности. И что очень важно — об одолжении ее просил сэр Эку.

— Все это так необычно, — извинилась Рикор. — Я построила эту комнату, чтобы иметь возможность общаться с моими друзьями и клиентами, привыкшими к жизни на суше. Ну и конечно, это своего рода шутка. Я ведь столько времени служила Императору, находясь в лохани с застоявшейся водой или в гравикресле.

Сэр Эку пошевелил своими усиками-сенсорами, изобразив вежливое веселье, — его народу не требовалось никаких особенных подтверждений собственных умственных способностей.

Это помещение действительно было порождено желанием отомстить. Высокие потолки, приливная пещера с огромным входом — та часть его, что находилась над водой, была закрыта прозрачной стеной. Эку решил, что стена подвижна и может подниматься и опускаться вместе с приливом. Если посмотреть в сторону моря, ничего нельзя было разглядеть, кроме огромных пенистых волн, разбивающихся о скалы, которые образовывали небольшую лагуну снаружи. Шум ветра и плеск волн усиливали микрофоны. Попасть в эту пещеру Рикор и ее соплеменники могли, поднырнув под прозрачной стеной, перегораживающей вход, а если вы существо, живущее на суше, — по специально выстроенному проходу.

Эку завис над выступом искусственного происхождения, который Рикор построила специально для своих посетителей. Он тоже реагировал на прилив и поднимался или опускался, при этом постоянно оставаясь всего в нескольких сантиметрах над тихими волнами, плещущимися внутри пещеры. На выступе было множество всяческих приспособлений, начиная от экранов и кончая компьютерами и коммуникаторами. Над конференц-залом располагались жилые помещения и столовые.

Добраться до апартаментов Рикор можно было по подводному туннелю, который соединял комнаты между собой. Специальное оборудование психолога было либо запрятано в специальные футляры, либо не реагировало на окружающую среду.

— К сожалению, я, — начала Рикор, — не очень знакома с… этикетом, не говоря уже о правилах приема существ, обитающих в воздухе. Вы… э‑э…

— Сидим на насестах? — Усики Эку еще раз дрогнули. Прошло всего лишь одно короткое мгновение — усы Рикор зашевелились, и ее громоподобный смех эхом разнесся по пещере, пока активированная акустическая система не поглотила его.

— Нет, — ответил сэр Эку. — Мой народ редко опускается на землю. Только с определенными целями.

Он не стал ничего объяснять, а Рикор не спросила.

— Могу я предложить вам что‑нибудь? Поскольку манаби — не частые гости в Империи, мне мало что удалось узнать о ваших привычках. Но, насколько я поняла, вот это считается у вас приятным, особенно если оно разбрызгивается. И хотя на нашей планете невозможно найти в точности такие же микроорганизмы, мы синтезировали смесь.

Она протянула плавники и коснулась клавиш на парящей возле нее панели управления. Вверху на экране появилась химическая формула. Эку внимательно изучил формулу и снова «рассмеялся».

— Вас правильно информировали, Рикор. Нам действительно очень нравится этот органический компот. Только он немного ударяет в голову, и мы, по словам Килгура, превращаемся в «слепых котят». Если не возражаете, я попробую вашу смесь немного позже. Возможно, когда мы начнем разговор, я перестану чувствовать себя идиотом, не буду волноваться и смогу немного расслабиться. Или вы придете к выводу, что меня просто необходимо немного успокоить этой штукой, поскольку мои основные реакции постепенно становятся непредсказуемыми.

— Манаби, — ровным голосом проговорила Рикор, — никогда не сходят с ума.

— Вдруг я окажусь первым?

Тишину в пещере нарушали лишь плеск волн и шум ветра, но это все было где‑то далеко, будто на втором плане. Рикор некоторое время неподвижно лежала на воде.

— Нет, — твердо возразила она. — Вы не сошли с ума. Я изучила ваши материалы. Проанализировала их сама и с помощью электроники. Далее, я позволила одному из своих помощников — я абсолютно в нем не сомневаюсь, и вам не о чем беспокоиться: на самом деле он один из детенышей моей сестры, и ему можно доверять, поскольку коррупция, царящая в Империи, нас совершенно не интересует; поэтому никто и не пытается купить нас, пообещав все права на рыбалку в имперской реке на Земле.

Она снова рассмеялась, и Эку немного расслабился.

— Но сначала я хочу поблагодарить вас за вашу посылку. Это моя первая настоящая книга, написанная на Земле в древние времена. Мне интересно вот что: была ли эта книга с самого начала водонепроницаемой?

— Я об этом позаботился.

— Ага, так я и думала. Невероятно интересная, очаровательная и немного грустная книга. Я представила себе того примитивного человека, что писал ее, живя в своем мрачном непросвещенном времени: сидел у себя дома и созерцал ужасные события, что тогда происходили. В те времена жили ведьмы — так они, кажется, назывались, — которые напускали чары и варили отвратительное зелье в кастрюлях, а еще люди спали возле огромного племенного костра, который должен был отпугивать настоящих и выдуманных чудовищ, порождений ночи. — Рикор сочувственно фыркнула. — Так вот, этот несчастный верил в то, что наступит день, когда миром будет управлять психология. Что она станет наукой. Если не считать — как он это назвал? Психоистория? Очень интересное заблуждение. Лично я считаю эту мечту завораживающей. Хотя должна признать, что нахожу героя книги, человека по имени Селдон, довольно неприятной личностью. Он ужасно напоминает моих наставников из яслей — слишком много воспоминаний, какой‑то ненатуральной правды, отвратительных предрассудков и самолюбования. Впрочем, я отвлеклась. Я поняла, почему вы послали мне этот подарок и каким образом бесславная жалкая попытка отыскать порядок во Вселенной и в Империи, для которых характерна энтропия, связана с данными, предоставленными мне вами. Вопрос: вы сознательно подбирали материал, обращая внимание только на те факты, которые подтверждают вашу теорию?

— Ни в коем случае, — ответил Эку. — Я попытался предоставить вам как можно больше данных… столько, сколько смог собрать.

— Вы опытный дипломат, следовательно, знаете, как быть справедливым, — заявила Рикор. — Я взяла на себя смелость перевести ваши необработанные данные в логические символы.

Она снова прикоснулась к клавиатуре, вспыхнуло сразу несколько экранов. Эку, хотя и не часто пользовался символикой в своей деятельности, был знаком с этой наукой.

Понадобился целый час, чтобы данные, даже переведенные на язык компьютера, прошли перед глазами сэра Эку и Рикор. Поскольку язык знаков был совершенно непонятен большинству, закодированное таким образом сообщение и не произвело бы столь пугающего впечатления. Чего нельзя было сказать про двух очень опытных в этих вопросах существ, устроившихся в морской пещере. Наконец последний экран погас.

— Как вы считаете, от моего сокращения не пострадала суть вашего сообщения? — поинтересовалась Рикор.

— Совершенно не пострадала, — ответил сэр Эку, крылья которого печально повисли.

Ситуация и вправду очень серьезна — как он и предполагал.

— Суммируя ваши тезисы, — спокойно, словно врач, выносящий диагноз, продолжала Рикор, — можно утверждать, что Империя находится в крайне сложном положении. Впрочем, пока нет поводов предаваться панике, поскольку это не первая и даже не пятидесятая имперская катастрофа, которая нам грозит. Однако по вашим выкладкам получается, что сама Империя является катализатором экономического, политического и социального упадка. Особенно учитывая все, что предпринял Император с тех пор, как… вернулся.

— Именно в этой области я и считал себя совершенно некомпетентным, — сказал сэр Эку.

— Вы не правы. Поскольку я утверждаю, что с рассудком у вас все в порядке, может быть, вы теперь не откажетесь немного подкрепиться? Пришла моя очередь привести доводы и сообщить очень интересные факты, которые я раздобыла сама после того, как получила ваши материалы.

— Большое спасибо. Не откажусь.

— Смесь находится в сжатом состоянии в контейнере справа от вас. Приводится в действие… да, вот этим большим рычагом.

Жидкость с шипением вылетела в воздух. Эку словно унесло в заоблачные выси, и он вспомнил о том времени, когда однажды на Земле увидел, как птицы резвились в струе воды.

Рикор угощалась чем‑то, похожим на кусок высушенного на огне торфа.

— Писцейская кожа, — объяснила она. — Ее подвешивают возле воды так, чтобы брызги не доставали, и сушат на ветру. Это единственное наркотическое средство, к которому прибегает мой простодушный народ. Однако мы занимаемся изучением этого вопроса… Давайте вернемся к нашему разговору. Я заметила, что вы включили в свои материалы данные о событиях, с которыми пытается разобраться наш отважный герой Стэн. Созвездие Алтай. Вам известно, что Стэн поддерживает безумца. Некого доктора Искру. А знаете ли вы, что этого Искру Император опекал многие годы, пока тот был в ссылке? Кроме того, я обнаружила, что Император приказал Стэну любой ценой помочь доктору Искре удержать власть.

Тело Эку раскачивалось под порывами воображаемого ветра.

— Откуда ваши сведения? — спросил он.

— Не могу вам этого сказать. Мой коллега по‑прежнему находится в той звездной системе, следовательно, подвергается опасности.

Рикор остановилась, и ее мощный хвост разрезал поверхность воды.

— Как странно, — задумчиво произнесла она. — Я говорю о том, что жизни моего друга угрожает опасность только потому, что этот друг находится рядом с нашим уважаемым правителем и не боится сказать правду.

— Я и сам чувствую, что мне угрожает опасность, — признался Эку.

Рикор, никак не отреагировав на его слова, продолжала:

— Второй факт. Уже и не помню, когда я на него наткнулась. Однако могу точно сказать, что это произошло во время какого‑то официального расследования. Так вот, не помню при каких обстоятельствах, но мне вдруг пришло в голову: а ведь я не знаю, какую выгоду получает Император — прямую, денежную — от правления Империей. Или его просто устраивает та безграничная власть, которой он обладает? Поэтому я занялась изучением этого вопроса. Естественно, соблюдая максимальную осторожность. Вот что мне удалось обнаружить: Император владеет невероятными суммами, которые вложены в различные области, где политика приносит финансовую выгоду. Вклады сделаны таким образом, чтобы их источник невозможно было выявить. Я не считаю такие действия моральными или аморальными. Дальше я обнаружила, что вклады были использованы в трудные времена для поддержки экономики и политики. А это означает, что большинство отнесется к такому поведению, как к «моральному». По‑моему, люди называют это заначиванием на черный день.

— Заначка.

— Что, моя смесь уже действует… ах да. Заначка — так надо говорить. Несколько дней назад я самым тщательным образом проверила парочку таких фондов. Личное состояние Императора увеличивается с чудовищной скоростью, ежесекундно. В то время, которое большинство назвало бы тяжелым, наш собственный правитель получает огромные прибыли и богатеет благодаря нищанию своей Империи.

— Это же безумие, — сказал сэр Эку, разволновавшись.

— Я совершенно согласна с употреблением этого слова, хотя в данном случае оно совершенно бессмысленно. Кстати — некоторое подтверждение сказанного вами ранее: вы в последнее время не обращали внимание на Вечного Императора, когда он появлялся на экранах? Теперь это случается все реже и реже, причем его всегда снимают издалека и под благоприятным углом зрения. Однако обратите внимание на то, как бегают его глаза, словно у побитой собаки, жительницы Земли, которая боится, что ее в любую минуту снова начнут колотить. Или как у человека, погружающегося в состояние… ну, раньше такое состояние было принято называть маниакально-депрессивным психозом.

И снова сэр Эку пожалел о том, что не умеет выразить свой эмоциональный настрой непристойной бранью. Рикор утверждала, что сейчас Империей управляет безумец. Эта мысль казалась манаби совершенно непостижимой. И все же в его памяти всплыли те несколько случаев, когда ему приходилось иметь дело с лишившимися рассудка правителями — Эку помнил, как жалел несчастные народы, попавшие под пяту тиранов.

— Вот еще одна часть головоломки, — продолжала Рикор. — Император приказал увеличить капиталовложения в развитие армии. Каиренс, например, практически превратился в пустыню после окончания таанской войны. В строительстве боевых кораблей больше не было необходимости, а Сулламора погиб. В таком случае я не понимаю одного: когда Император вернулся, на Каиренс рекой потек АМ‑2. Вы же помните, что властитель прибыл на корабле с планеты Дьюсабл, которая является центром системы Каиренс. Что ж, Император оказал им помощь, и обитатели Дьюсабла были вознаграждены. Именно так делается политика. Так что забудем о Золотом Тельце и его Яйцах, или как там еще назывались эти существа. Они продолжали процветать. Как мне удалось выяснить, за последний год корабельные верфи в Каиренсе получили более сотни заказов. Ни один из них не был предоставлен на конкурсной основе. Сейчас, когда никто не воюет, какой смысл строить боевые корабли? После таанской войны их сохранилось более чем достаточно. Кроме того, на многих верфях остались недостроенные суда.

— Может быть, — предположил Эку, который сознательно решил играть роль адвоката, — это просто «кормушка» для лояльных подданных?

— Не исключено. Однако я не люблю опираться в своих рассуждениях на такие сомнительные предположения. Это мой недостаток, но я ничего не могу с собой поделать. А вот еще одна часть той же головоломки. Моя коллега — на самом деле это женщина, которую я пыталась научить ходить по дорогам логики, — получила интересное назначение. Она психолог-эксперт по рекрутированию солдат. Ей предложили разработать план кампании для Таанских миров.

— Что?!

— Да. Наш прежний враг сейчас находится в еще более тяжелом положении, чем Империя. Кстати, ничего не было сделано, чтобы оздоровить их экономику. Однако сейчас там вовсю идет набор добровольцев.

— Это неправильно, — заметил Эку, — но военные всегда пользуются нищетой народов, и их голос звучит особенно уверенно именно в мирах, где нечего есть.

— Верно. Однако, если помните, Император заявил в самом конце войны, что военная истерия, которую таанцы называли своей «культурой», должна быть уничтожена. Сегодня же имперские вербовщики солдат вопят на всех углах о том, что пришла пора таанским воинам подняться и возродить свой культ войны. Они, мол, должны доказать, что в их жилах течет кровь отважных предков — и не важно, что эти самые предки сражались за победу зла; теперь они должны выступить на защиту Империи. И так далее и тому подобное.

Обдумывая слова Рикор, Эку поднялся повыше, почти к потолку пещеры.

— С точки зрения существа, не имеющего никакого экономического опыта, очень выгодно попытаться выбраться из состояния депрессии, покупая невостребованное оружие, — сказал он. — Но никто не нанимает солдат или моряков. Просто потому, что они дорого стоят и от них масса неприятностей в мирное время. Самое обычное повышение благосостояния и борьба с голодом — гораздо более эффективные средства решения этой проблемы, если, конечно, хорошенько над этим подумать. Зачем нанимать солдат, — закончил свою мысль сэр Эку, — если нет врагов?

— Возможно, Император видит врагов, — тихо сказала Рикор. — Поразмыслите над природой королей. Подумайте о том, во что они превращаются.

— Но ведь Император вечен, — проговорил ужасно разволновавшийся Эку. — Раньше ничего подобного не происходило.

— Да, действительно. Что‑то изменилось. Однако меня занимает совсем другое. — Рикор снова коснулась клавиатуры. — Каждое поколение, когда оно стареет, начинает с тоской вспоминать Армагеддон. А вот компьютеры никогда не впадают в маразм и не брюзжат.

— Я занялся прогнозами. Предсказаниями.

— Вернемся к этому позже, когда немного отдохнем, чтобы не возникло никаких ошибок. Сообщу вам только выводы, к которым я пришла: наша Империя, как и все Империи до нее, вступила на путь ужесточения режима, коррупции, разложения, ей грозит неминуемая гибель. Причиной гибели станет не какой-нибудь исторический процесс или внешний враг. А один-единственный человек — Вечный Император.

Именно к этому выводу пришел и сам сэр Эку.

— Насколько я понимаю, — проговорила Рикор после некоторого раздумья, — вы прилетели сюда не только затем, чтобы я подтвердила состояние вашего рассудка. Вы слишком рациональное существо для того, чтобы проделать такое расстояние, подвергая столь серьезному риску свою жизнь и само существование собственного народа только для получения моральной поддержки.

— Да, — согласился сэр Эку.

И тут его посетила неожиданная мысль: вот он, опытный дипломат, консультант, эксперт, к чьим словам прислушивались многие правители, даже сам Вечный Император… А спрашивает совета у Рикор, будто снова превратился в желторотого птенца. Теперь он осознал, за что все так уважают Рикор.

— Вы хотите понять, — промолвила Рикор, — что мы должны сделать, чтобы предотвратить катастрофу.

— Да, — произнес сэр Эку.

— Не знаю. Я об этом много думала и буду думать еще. Пока у меня нет ответа. И все же хочу предложить вам поразмыслить над одной идеей, поскольку все, что я говорила до сих пор, весьма туманно и неопределенно. Что произошло бы, если бы Вечный Император не вернулся? Я имею в виду — не вернулся совсем.

— Хаос, — ответил Эку. — Мы все превратились бы в варваров.

— Согласна. Но ведь так случилось бы только по одной причине — из‑за потери АМ‑2, верно? Присутствие или отсутствие самого Императора — не столь важный фактор в возникновении хаоса или сохранении порядка.

— Да, — осторожно произнес сэр Эку, — с этим я согласен.

— Благодарю вас. А теперь скажите мне, разве не правда то, что у каждого народа и у каждой культуры были свои темные, тяжелые времена? Иногда они продолжались достаточно долго.

Тело сэра Эку покачнулось — он согласно кивнул.

— Но рано или поздно народы всегда побеждали свои проблемы и находили выход, верно?

— Не могу сказать, чтобы это происходило всегда, — промолвил сэр Эку. — Кое‑какие народы наверняка превратились в варваров, и мы просто не смогли узнать об их существовании. Или у них возникла полная анархия, которая в конечном результате привела к самоуничтожению данного народа.

— Ну, хорошо, забираю свое «всегда», — продолжала Рикор. — По большому счету мои слова верны. И разве не правда то, что после варварства всегда следует период возрождения?

— Да. Вы вселяете в меня надежду, хата я и не очень верю в то, что ваши выводы можно отнести к Империи. Она слишком велика, могущественна, и ей очень много лет.

— А если убрать из нашего уравнения АМ‑2?

— Но ведь Император — единственное существо, которому известно, где находится необработанная АМ‑2 или как ее синтезировать.

— Сэр Эку, — мягко пожурила Рикор, — вы слишком хорошо образованы и умны, чтобы считать, будто на свете существует всего один изобретатель, способный подарить миру какое‑то определенное изобретение. Или один художник, способный рисовать картины. Или один философ, который в состоянии придумать социальную систему.

— И снова вы радуете меня, — проговорил сэр Эку. — Однако я все равно не могу поверить, что какой-нибудь ученый или даже группа ученых в состоянии разрешить проблему АМ‑2. Насколько мне известно, Тайный Совет потратил на это немало сил.

— Тайный Совет представлял собой — и опять я вынуждена употребить очень сильные с семантической точки зрения слова — Тайный Совет представлял собой зло. Менее напряженное слово было бы слишком личностным. Так что я употреблю именно это — зло. Зло, как противоположность добра, по определению есть близорукость, соблюдение собственных интересов, лень и бесчестность. Поэтому поиски Тайного Совета были с самого начала обречены на провал.

— Рикор, как вы можете оставаться оптимисткой, имея столь обширный жизненный опыт? — удивленно спросил Эку. — Лично мне приходилось не один раз видеть победу зла над добром. В конечном счете, добро побеждает далеко не всегда.

— Килгур сказал бы на своем примитивном диалекте, который он считает понятным языком, что чистая душа дарит человеку чистое тело. Вот так‑то. Ну а теперь, — вздохнула Рикор, вылезая из воды на скалистый выступ и устраиваясь в гравикресле, — не возражаете, если мы с вами переберемся на верхние этажи, где вас ждет еда и еще немного моей смеси? Пока не стоит впадать в панику. Даже энтропия продвигается вперед очень медленными осторожными шагами.

Эку летел над гравикреслом Рикор, поднимаясь наверх, в самое сердце скалы, и продолжал обдумывать все, о чем они только что разговаривали. Оба совершенно спокойно приняли тот факт, что Императора необходимо убрать или, по крайней мере, обезвредить. Если не считать проблемы АМ‑2, следующий вопрос заключался в том, кто покончит с этим всемогущим ублюдком.

В сознании сэра Эку снова промелькнуло имя.

Тот, кто хотел, чтобы все люди могли летать.

Стэн.

Глава 33

Эхо взрыва, от которого погибли имперские солдаты, еще не стихло, а Искра уже начал предпринимать шаги для консолидации и расширения своей власти. Приказ Императора, не допускавший в созвездие Алтай журналистов, сыграл ему на руку. Средства массовой информации, надрываясь, поносили безымянных предателей, которые унизили созвездие Алтай, трусливо напав из‑за угла на миролюбивые вооруженные силы Императора. Искра объявил военное положение. Назначил комендантский час, который начинался за час до захода солнца и заканчивался через час после восхода. Запретил демонстрации, публичные протесты и забастовки. Искра также намекал на «другие меры», о которых будет «сообщено» в надлежащее время. Он заканчивал свои речи холодным обращением ко всем гражданам, призывая их поискать в своих душах и душах соседей, нет ли там измены.

После многих поколений жестоких репрессий жители Джохи знали, что произойдет дальше. Кое‑кто распорол матрасы и вскрыл тайники, чтобы достать припрятанные на черный день деньги. Другие же составляли списки врагов, с которыми они собирались посчитаться. Однако большинство сидело по своим домам, со страхом ожидая, когда в их двери застучат кованые сапоги и приклады винтовок.

Впрочем, хорошо знакомые с политикой страха жители созвездия Алтай не были готовы к тем испытаниям, которые им уготовила судьба.

Стройный юноша по имени Милхуз гордо вышагивал в новенькой черной форме. На голове у него красовался берет, а на груди значок с надписью «Студенты за Искру». На одном плече у него были погоны капитана, на другом знак Корпуса Очищения.

Он вытащил пистолет и выкрикнул несколько приказов своим молодым, переполненным энтузиазмом солдатам.

— Я хочу, чтобы вы точно рассчитали время. Займете позицию — бесшумно, черт возьми! А когда я подам сигнал, мы одновременно бросимся на них. Ясно?

Послышался нестройный хор голосов:

— Да, сэр.

Милхуз сделал величественный жест рукой. Корпус Очищения поспешил выполнить его приказ.

Потрепанный штурмовой отряд двинулся вперед. Милхуз с основными силами остался немного позади. Они рысцой бежали по темной, усаженной деревьями, аллее к центральной библиотеке Рурика. Луны Джохи тускло освещали им путь.

В библиотеке горел свет. Главный библиотекарь — пожилой торк по имени Порей — потратил немало сил, чтобы получить разрешение остаться на работе после наступления комендантского часа. Официальная причина: проверить, вся ли литература, запрещенная декретом Искры, подготовлена к уничтожению.

На самом же деле библиотекарь собирался спасти как можно больше книг. Порей и его коллеги позвонили всем своим единомышленникам среди интеллигенции. Они часто проводили подобные операции во времена правления Хаканов. В прошлом именно таким образом удалось спасти наиболее ценные библиографические тексты.

Когда отряд Милхуза сосредоточился возле здания, Порей в очередной раз оказался перед проблемой выбора. Он не сможет спасти все. Чтобы продемонстрировать лояльность интеллигенции, надо представить большое количество запрещенных книг.

Порей посмотрел на тележки, забитые книгами, которые он собирался спрятать в тайных подвалах под библиотекой. С другой стороны лежали книги, предназначенные для сожжения.

Их было слишком мало.

Порей вздохнул. Он плохо справляется со своей задачей. Нужно быть жестче.

Старик взял два старых тома. Настоящие книги — единственные экземпляры в библиотеке. Одна из них — потертое издание «451 по Фаренгейту». Другая — «Здравый смысл», книга, написанная мыслителем древности Томасом Пейном.

Порей ненавидел роль, которую был вынужден играть. Старого библиотекаря мучила мысль, что его вкусы окажут решающее влияние на то, какие книги будут спасены.

Он снова посмотрел на «Здравый смысл». Потом на «451 по Фаренгейту». Пожал плечами. Брэдбери отправился на тележку с книгами, которые будут спасены. «Простите меня, сэр Пейн», — подумал Порей.

В этот момент послышался звон бьющегося стекла — Милхуз нанес удар.

Порей с изумлением уставился на юнцов в черной форме, ворвавшихся в библиотеку. Его помощники закричали от страха.

— Покончим с интеллигенцией! — завопил кто‑то.

Вынимая на ходу пистолет, Милхуз побежал к Порею. Тот инстинктивно поднял Томаса Пейна, закрываясь им, как щитом.

Милхуз выстрелил.

Порей упал.

Он был так же мертв, как и «Здравый смысл».

Очередь в магазин растянулась на полкилометра. Сотни и сотни голодных существ стояли с продовольственными карточками наготове, дожидаясь, когда откроются двери.

Они находились здесь с того самого момента, как закончилось действие комендантского часа. Таким образом первые в очереди стояли уже семь часов. Под лучами палящего солнца.

— С каждым днем открывают все позже и позже, — проворчала пожилая женщина.

— А продуктов становится все меньше и меньше, — пробормотал ее сосед.

— И все тухлое, — сказал третий. — Доктор Искра должен был бы прийти сюда и посмотреть на это безобразие. Он бы голову оторвал хозяину магазина за воровство!

Прежде чем кто‑нибудь успел ответить, вся очередь устремилась вперед.

— Открывают! — закричал кто‑то.

Внезапно очередь снова остановилась. Послышались возмущенные возгласы. Люди, стоящие в хвосте, вставали на цыпочки, пытаясь понять, что происходит.

Магазин не открывался.

А с соседней улицы трусцой приближался отряд солдат с оружием наперевес. Голос офицера, усиленный громкоговорителем, разнесся над толпой:

— Всем оставаться на местах. Проверка документов. Продовольственные карточки держите в левой руке, остальные бумаги — в правой.

Толпа недовольно заворчала, но приказ выполнила.

Однако пожилая женщина, которая жаловалась на долгое ожидание в очереди, имела другие намерения. Она вышла из толпы и заковыляла к офицеру.

— Вам должно быть стыдно, молодой человек, — заявила она. — Мы все голодны. Мы простояли тут много часов, чтобы купить еду для наших семей.

Офицер без долгих разговоров застрелил ее. А потом пнул ногой ее тело и сказал:

— Вот так‑то, бабуля. Теперь тебе больше не нужно ждать.

Командир отряда богази, охранявшего жилой район, шла вдоль баррикады, проверяя ее надежность; кроме того, ее интересовала бдительность караульных. Баррикада была такой же надежной, как и тогда, когда она проверяла ее в предыдущий раз, а солдаты исправно несли службу.

Она огляделась по сторонам — богази спят, ни одно окно не светится, нигде не слышно ни звука. Хорошо, очень хорошо. А потом она услышала какой‑то звук у себя за спиной и резко обернулась. Ничего. «Воображение, — подумала она. — Какая я глупая».

Боевой катер возник прямо над баррикадой, прогремели орудия.

Командир баррикады погибла, не успев даже поднять тревоги.

Еще два катера появились из темноты и начали обстреливать район. Через несколько минут гнезда богази горели, а их обитатели с воплями выскакивали наружу. Кто‑то был ранен. Некоторые несли на руках потерявших сознание родственников. Теперь здесь царил страх.

Солдаты джохианцы прорвались сквозь баррикаду. За ними следовали гравитолеты.

Через час оставшихся в живых богази погрузили на гравитолеты, которые умчались в ночь. На следующий день по району прошлись бульдозеры, смешав мертвые тела с дымящимися развалинами. К вечеру здесь была голая земля.

Средства массовой информации Джохи объявили, что для «достойных граждан» появилась новая территория, где они могут строить свои дома. А еще через день вся территория уже была занята.

Письмо саппер-майора Шейз Марля Директор-руководителю С’Кт, командиру Седьмого Фронта:

Ответа на свое письмо он так и не получил.

Шесть недель спустя саппер-майор Шейз Марль был убит. В отчете его подразделения говорилось, что произошел случайный выстрел, виновного обнаружить не удалось.

Саппер-майор Марль получил повышение — посмертно. Он был награжден лентой и звездой и с почестями похоронен на Окио‑9.

Главная дорога, ведущая в космопорт Рурика, была заполнена несчастными жителями Джохи. Тысячи существ брели вперед под проливным дождем, а солдаты джохианцы подталкивали их прикладами.

Здесь не было деления на расы: суздали, богази и люди, с трудом передвигая ноги, тащились по дороге.

Толпа беженцев была такой плотной, что даже если кто‑то окончательно терял силы, его тело продолжало двигаться дальше. Люди плакали, скорбя по членам своих семей, или просто от горя.

В космопорте беженцев ждали десятки древних грузовых кораблей. У трапов стояли солдаты, заталкивавшие несчастных внутрь. По сигналу люки переполненных кораблей закрывались, и производился старт. Не успевало одно судно выйти на орбиту, как стартовало другое.

Профессор Искра наблюдал за происходящим с напряженным интересом. Нажимал рычаги, переключал экраны: заполненные живыми существами проспекты, крупный план тоскливых, потерявших надежду лиц, и снова перспектива космопорта. Когда взлетел один из грузовых кораблей, Искра откинулся на спинку стула и позволил себе сделать большой глоток любимого травяного чая. Потом бросил взгляд на Венлоу, и на его губах появилось то, что считалось у него улыбкой.

— Надеюсь, ты понимаешь, что сейчас перед нашими глазами творится история, — объявил Искра. — Кто мог представить, что такой исход возможен? Замечательное очищение нашего любимого мира!

Венлоу только фыркнул.

— Послушай, — настаивал на своем Искра, — разве я не заслуживаю хоть небольшого, скромного комплимента за то, как ловко я справляюсь с возникшими проблемами?

— Это не входит в мои обязанности, профессор, — ответил Венлоу. — Кроме того, у вас и без меня достаточно обожателей.

Искра был слишком доволен собой, чтобы разозлиться.

— Ладно. Я и не рассчитывал на понимание со стороны столь невежественного существа, каким ты являешься.

Венлоу нажал на кнопки, контролирующие экраны.

— Вы называете это гениальным решением?

— А как назовешь это ты, мой необразованный друг?

— Безумием, — резко бросил Венлоу. — Или самой обычной глупостью.

— Ой‑ой‑ой. Твое холодное сердце плачет вместе с остальным человечеством.

— Я вам не советую путать профессиональное мнение с нежным и мягким сердцем, профессор, — сказал Венлоу. — Только педантичному дураку до сих пор не понятно, что от ваших действий становится еще хуже. Ваши приказы не просто бессмысленны, они опасны. Всякий раз, когда вы поступаете таким образом, — он ткнул пальцем в изображение солдата, избивающего несчастного беженца, — вы наживаете себе пять или шесть новых врагов.

— А я не собираюсь ни с кем соревноваться в популярности, — со смешком ответил Искра. — По правде говоря, мне казалось, тебе это понравится. После того, что произошло в бараках, я думал, ты будешь рад тому, как мы отомстили за наших бедных погибших гвардейцев.

— Только не надо сваливать это на нас, — предупредил Венлоу. — Вас никто не уполномочивал на подобные действия. Не стоит впутывать сюда Императора.

— Это уже случилось, — промурлыкал довольный Искра. — Все заметили. К тому же Империи известно, какую важную роль я играю. — Он показал на видеоэкран. — Очень скоро жители Алтая узнают, ради кого принесены жертвы.

Глаза Венлоу сузились.

— О чем вы говорите?

— Это только начало. — Искра засмеялся. — Да, потребуется сделать немало, чтобы очистить Алтай.

— Что вы хотите сказать?

— Посмотришь мою следующую видеотрансляцию, — ответил Искра. — Мне кажется, даже на тебя произведут впечатление новые декреты.

Венлоу не выдержал и отвел глаза. Он не мог смотреть на кривую ухмылку Искры. Его взгляд упал на видеоэкран: из толпы выскочил очередной беженец и быстро развернул самодельное знамя. Прежде чем солдаты сбили несчастного с ног и начали его топтать, Венлоу успел прочитать надпись на знамени: «Где Император?»

Глава 34

— Ваше Величество, никто не мог предвидеть, что Искра превратится в такое чудовище, — сказал Венлоу, подпустив едва заметное сочувствие в свой голос, — в том числе и вы. Ведь вам приходится заботиться о проблемах огромной Империи.

На лице Вечного Императора возникло странное выражение. Удивление, что кто‑то заботится о нем?.. Венлоу не мог — да и не стал бы — трактовать то, что он заметил на экране. Уже через несколько мгновений лицо властителя выражало обычную холодную уверенность.

— Да, — согласился он. — Ты прав, Венлоу. Ты понимаешь реальность, с которой вынужден сталкиваться правитель. Теперь я вижу, почему Махони так хорошо о тебе отзывался, хотя ты и воевал на противоположной стороне.

Пришел черед Венлоу вспомнить о своем умении играть в покер. На самом деле Ян Махони не только отказался пожать ему руку, как это принято у джентльменов после того, как игра закончена, но и заявил, что он с удовольствием убил бы Венлоу. Медленно. Венлоу ему поверил.

Казалось, Император не заметил, что лицо Венлоу приняло отрешенное выражение.

— Последние действия доктора и его правительства, о которых ты, Стэн и… другие агенты доложили мне, свидетельствуют о том, что Искра превратился в маньяка, — продолжал Император. — Поэтому необходимо быстрое и прямое вмешательство.

— Да, Ваше Величество. Благодарю вас за то, что вы прояснили ситуацию. Боюсь, я не знал, какой путь мне следует выбрать, — солгал Венлоу, который сознательно пошел на это, чтобы посмотреть, какой будет знаменитая реакция Императора на очевидную лесть.

Император, однако, отвернулся к другому экрану — Венлоу не мог разглядеть, что на нем происходит.

— Я просмотрел твои предложения на случай резкого изменения плана действий. Очень тщательно подготовлено, Венлоу. Мои поздравления.

— Благодарю вас, сир.

— Очень скоро я сообщу тебе, какие средства ты должен будешь избрать. И еще одно. Нужно внести кое‑какие изменения. Я хочу, чтобы ты участвовал в этом непосредственно. Такого рода операции невозможно контролировать издалека. Тут нельзя допустить ошибку.

Венлоу слегка ощетинился.

— Ваше Величество, мои операции редко терпят фиаско, и я всегда имею как минимум один запасной вариант.

— Иными словами, если дерьмо начнет падать тебе на голову, ты успеешь слинять в безопасное место.

— Меня до сих пор еще ни разу не обвиняли в трусости, сир. Причина, по которой я предпочитаю руководить операцией со стороны, иная: я хочу, чтобы никто не смог заподозрить, кто является моими клиентами. Даже если одного из моих оперативников поймают и он во всем признается, это не будет иметь ни малейшего значения, поскольку никого, кроме пары агентов, сознательно снабженных ложными сведениями, не схватят на месте преступления.

Венлоу не стал говорить вслух, что его планы были настолько хороши, что в свое время ему удалось поймать самую крупную рыбу из всех возможных: Вечного Императора. Венлоу никогда не был самоубийцей.

— Я не об этом, — сказал Император. — Ты должен там быть, я приказываю. Потому что тебе надлежит лично исправить ошибку, если она будет допущена.

— Есть, сир.

— Вот и отлично. Я уже говорил тебе, с каким поручением Махони отправляется на Алтай. Кстати, он ничего не знает о нашем плане. Я хочу, чтобы ты как можно быстрее покинул созвездие — сразу после завершения операции. Учитывая предстоящее появление Махони, тебе следует решить несколько задач. Первое: доктор Искра должен быть убит. Немедленно. И он не должен ничего заподозрить до самого последнего момента.

— Естественно, сир.

— Второе: Махони будет гораздо легче выполнить мои приказы, если часть легковесных искателей власти — о которых сообщал мне в своих донесениях Стэн, — те, что вьются вокруг Искры, исчезнут вместе с ним. В глазах Империи их замена будет достойным деянием.

— Правильно ли я понял, что Ваше Величество выбирает варианты «К» или «Р»?

— Правильно. И ты поймешь, на каком именно варианте я остановился, когда узнаешь о последнем условии. Империя не должна быть вовлечена в эту акцию. Мы не можем допустить возникновения даже малейших слухов. Если один из наших лучших и благороднейших слуг погибнет во время этих событий, мы наверняка сумеем избежать каких бы то ни было подозрений.

— Вы имеете в виду… полномочного посла Стэна, сир?

— Да, — ответил Вечный Император. — Мы все созданы для того, чтобы служить. И это будет его величайшей услугой мне и Империи. Стэн должен умереть.