Ветувьяр

Глава 2. Эделосс. Линтхалас

В столице даже воздух ощущался как-то по-другому. Пока Ланфорд ехал от главных ворот до большой арены, он никак не мог надышаться запахами дома – ароматом крупных ярких цветов у торговок, сидящих по краям дороги, легким шлейфом аппетитной еды из приоткрытой двери соседней таверны и едва заметным присутствием в воздухе прибитой дождем дорожной пыли.

Здесь все было правильно, все на своих местах – и телеги на мощеной дороге, и безликие мещанские домишки с прямоугольными окошками и покатыми крышами, и сами люди – занятые, сосредоточенные, пусть временами и излишне крикливые. Они встречали камарила восторженными и любопытными взглядами, девицы с длинными косами не сводили с него глаз, а местные мальчишки бежали вслед за ним с радостными криками. Камарилы – клинки ордена Истинного Лика – были для них кем-то вроде посланников божьих, и это, признаться, придавало немало сил.

Линтхалас казался таким родным и милым после того, что Ланфорду пришлось повидать в четырех днях езды отсюда – в Кидессе. Городок, о котором он до недавнего времени даже не слышал, оказался сущей деревней, а именно самым худшим, что деревня могла из себя представлять. Там на него глазели все, начиная перешептываться еще до того, как Ланфорд скрывался из виду. Там воняло грязью и навозом, а покосившиеся домишки, брошенные в чистом поле, казались чьей-то неудачной насмешкой над этими ущербными, убогими людишками.

И в этом аду откуда-то взялся человек, связанный с орденом Истинного Лика! И не просто связанный, а, как оказалось, прямой наследник камарила! Тот камарил, правда, жил лет двести назад, но пользы принес немало – на его счету оказалось целых пять ветувьяров! Этим он и заслужил покровительство ордена для всех своих потомков, на которых природа явно решила отдохнуть – вот и забросила этих мелких пустых людишек в жалкий гадюшник, чтобы двести лет спустя “господин” Питрес позорил память своего предка, содержа убогий постоялый двор и влезая в долги из-за своего пьянства.

Долги, страдать из-за которых почему-то пришлось Ланфорду.

Воспоминание было не из приятных, но молодой человек часто к нему возвращался – потому что именно тогда он впервые осознал, что был для родного ордена не только славным воином, но и пешкой, которой всесильный глава двигал по своему усмотрению.

До того дня Нэриус никогда не вызывал к себе Ланфорда лично, и уже один этот факт должен был насторожить, но камарил почему-то решил, что глава ордена хочет сообщить ему хорошую весть или дать важное поручение, оттого и рванул в орденские сады со всех ног, чтобы разочароваться уже в первую минуту беседы со стариком.

– Наш орден несет милосердие, – Издалека начал Нэриус, перебирая вполне еще бодрыми пальцами крупные бусины четок.

– Мне это известно, великий, – Чуть склонил голову Ланфорд. Говорить с высшими лицами ордена надлежало иначе, чем с простыми людьми, это всем камарилам вдалбливали в голову с первого года обучения.

– Наша рука помогает всем, кто в этом нуждается, – Возвышенно продолжил церковник. В саду было тихо, как в склепе, хотя в это время всегда вовсю поют птицы и громко шуршат под ногами листья. Нэриус же своим смиренным видом еще сильнее наводил тоску.

– Мы хотим, чтоб ты стал рукой ордена, сын мой, – Сами по себе эти слова могли бы обрадовать, но то, как они были произнесены, заставило Ланфорда понять – от него будет требоваться что-то другое.

– Что нужно делать? – Заставил себя произнести он.

– Вчера я получил письмо, – Нэриус сложил руки в праведном жесте, – Один человек просит нашей… поддержки. Ему известно о милосердии нашего ордена и о том, что все на свете должно быть взаимно.

Больше всего Ланфорду хотелось оборвать витиеватые разглагольствования Нэриуса словами “к чему ты клонишь?”, но камарилов учили лиц ордена не перебивать, а этих самых лиц, в свою очередь, натаскивали долго, красиво и бессмысленно говорить, так что одному из собеседников пришлось уступить.

– Беда несчастного в том, что ему нечего предложить взамен, – Вот, кажется, он наконец перешел к сути! – Кроме своей единственной дочери.

– Я не совсем понимаю, великий, – Настороженно вмешался Ланфорд.

– Несчастный готов передать девушку в благочестивые руки ордена.

– Но ведь к ордену Истинного Лика могут присоединиться только мужчины, – Зачем-то напомнил Ланфорд. Все же он был несдержан.

– Безусловно, сын мой. Об этом не могло быть и речи, но девушка – потомок камарила.

Ланфорд на мгновение замер, уловив намек Нэриуса. Такое могло присниться разве что в кошмаре.

– От ее брака с камарилом на свет появятся величайшие воины или непревзойденные дипломаты. Иначе говоря, будущее Эделосса, – В голосе смиренного старика наконец-то мелькнула сталь, и Ланфорд вспомнил, что говорит не с простым священником, а с главой ордена.

– Почему ваш выбор пал на меня? – Не стал ходить вокруг да около он, – Я – не единственный камарил в ордене.

– Чтобы сделать этот выбор, я посоветовался с вашим наставником. Ответ сына моего Биркитта был однозначен.

Этому Ланфорд не удивился. Биркитт, несмотря на свою суровость, уже несколько лет не скрывал, что Ланфорд – лучший из его учеников.

– Завтра ты отправишься в путь, сын мой. С поручением от ордена.

Ланфорд сразу понял, что от этого “поручения” ничего хорошего ждать не придется, но все оказалось еще хуже. Камарил еле выдержал несколько дней в доме Питреса, считая часы до отъезда, и теперь он с ужасом думал о том, что когда-нибудь ему придется туда вернуться.

Подъезжая к большой открытой арене – сердцу Линтхаласа еще с древних времен – Ланфорд отбросил эти мысли подальше. В ближайшем будущем ему следует волноваться не о свалившейся на голову женитьбе…

Огромное круглое сооружение с ареной под открытым небом видело еще древних королей Оствэйка – его построили раньше, чем зародился орден Истинного Лика, и даже до того, как чертова сука королева Этида возжелала невозможного и превратила себя в отродье тьмы – ветувьяра.

Внешние стены охраняла городская стража, не пускавшая излишне любопытных простолюдинов дальше, чем им положено. В любом случае они смогут увидеть только фасад древней арены, потому что все самое важное будет происходить внутри.

Люди расступались перед копытами его коня, и Ланфорд довольно скоро добрался до центрального входа – огромных каменных ворот высотой с одноэтажный дом. Скульптуры на воротах изображали древних королей – здесь был и Рейгал Мореход, и Толин Язычник, а чуть позже к ним добавилось и изваяние поновее – Италд Набожный, величайший из королей Эделосса, под началом которого и был создан орден Истинного Лика.

Здесь уже собрался почти весь орден – такую толпу вооруженных до зубов воинов можно было увидеть разве что в самом Доме камарилов. Ланфорд спешился и двинулся к красующимся возле входа товарищам, которые все никак не могли довести до идеала свое облачение – кто-то поправлял ножны и ремни, кто-то перебирал кинжалы, кто-то пристегивал плащ серебряной застежкой в виде клинка с двумя лезвиями – “вилкой”, как называли символ камарилов все новобранцы. Все были одеты с иголочки, сверкая не только орденскими знаками, но и восторженными улыбками. Особенно светились от счастья восемнадцатилетние мальчишки, которым предстояло впервые полюбоваться на торжественное зрелище.

Ланфорд опустил глаза на свои запыленные сапоги, расправил плащ за спиной и проверил, крепко ли держится “вилка”, пристегнутая к дубленой коже доспеха на плече. Выглядел он, может, и неважно, но времени на то, чтобы привести себя в порядок, все равно не было.

Церковники, что стояли чуть поодаль, сбились в плотную серо-черно-бордовую кучу возле самого входа, искоса поглядывая на приближающегося Ланфорда. Камарил ответил им смиренным кивком и присоединился к своим.

На мгновение он потерялся в водовороте голосов и лиц. Ему жали руку, обнимали, хлопали по плечу, задавали какие-то вопросы, Ланфорд улыбался и бормотал что-то в ответ, но глаза его искали двоих – лучшего друга и давнего наставника.

– Ну что, как все прошло? – Раздался насмешливый голос из-за спины.

Ланфорд обернулся, выхватывая беглым взглядом знакомое лицо. Вот, один найден. Длинные ручищи загребли его в объятия и порывисто отпустили.

– Долго рассказывать, – Признался Ланфорд, отстраняясь от друга.

– Ну я так и подумал, – Почесал рыжеватую бороду Робин, – Но выглядишь сносно – видимо, морду не били и голодом не морили… Только побрейся!

Ланфорд рассмеялся, потрепав друга по плечу.

– Непременно, – Нарочито деловым голосом поклялся он, – Бородач среди нас может быть только один.

– Ланфорд Карцелл! – Крикнули слева.

Несмотря на то, что он и сам собирался найти Биркитта, появление наставника получилось неожиданным. Внушительная фигура словно отогнала от себя всех остальных и теперь с громким лязгом начищенного оружия приближалась к Ланфорду. Биркитт Даирон производил грозное впечатление всем своим видом – высокий рост, окладистая борода, невероятно крепкие для его возраста мускулы – так и не скажешь, что на его счету был всего один ветувьяр.

– Нэриус будет рад, что ты успел к церемонии, – Сообщил он, – Он в любом случае хотел называть тебя, но теперь ты еще и подкрепишь его слова делом. Готов?

Ланфорд покосился на Робина, чтобы поймать его уверенный кивок.

– Конечно.

Биркитт никогда ни с кем долго не разговаривал – он уже отворачивался, спеша покинуть своих подчиненных, но через мгновение словно бы опомнился. Он всегда так делал, для чего – оставалось загадкой.

– Выходите последними. После Кирмута и Тьята, – Бросил он напоследок. Ланфорд даже не успел открыть рот, чтобы задать свой вопрос, как Биркитт скрылся, что, наверное, даже было к лучшему. О том, что он хотел спросить, следовало говорить наедине.

Мальчишки проводили наставника такими взглядами, какими бы смотрели на своего бога фанатичные монахи, если бы тот соизволил к ним спуститься.

– Биркитт как всегда, – Подметил Робин, – Даже интриги не оставил! Ты – и всё тут!

– Да ладно тебе, – Успокоил друга Ланфорд, – Вдруг съезжу впустую? Тогда выберут другого камарила. И в том, что это будешь ты, я даже не сомневаюсь.

На этот раз он врал – не сомневался Ланфорд в другом. В том, что последние три ветувьяра будут на его счету.

*

Ланфорд подавил зевок и потер переносицу. Когда закончится эта бесполезная церемония, он не задержится тут ни минуты – сразу же в Дом камарилов, помыться, поесть и рухнуть в постель! И плевать, что сегодняшним вечером его имя не будет сходить с уст всей столицы.

– Сколько еще перед нами? – Вяло поинтересовался Ланфорд у Робина, обводя ленивым взором посыпанную песком арену, где дрались на тупых тренировочных мечах двое совсем юных мальчишек.

Народ на трибунах, конечно же, наблюдал за поединком с восхищением, но горожане с восторгом принимали все, что давал им орден, включая “показуху” камарилов, хотя дрались эти дилетанты не более чем сносно. Каждая атака сопровождалась восторженными воплями и взрывами аплодисментов, а уж про вздохи и взгляды набившихся в нижний ряд юных девиц даже нечего было говорить.

В королевской ложе было поспокойней – с места, на котором сидел Ланфорд было отлично видно блестящую на солнце лысину короля, тяжелые драгоценности на тонкой шее королевы и нервно ерзающего на своем стуле наследника. Вряд ли кто-то из них наслаждался скучнейшим зрелищем учебного поединка.

– Три, – Грохнуло прямо над ухом, заставив Ланфорда чуть отпрянуть.

Голосок у Робина был под стать бороде и двухметровому росту – с тем же успехом можно было рычать в пустую бочку, но друг об этом либо забывал, либо не знал вовсе.

– Долго еще, – Продолжил тоже изрядно заскучавший Робин, – Так что валяй, рассказывай.

Зал ликовал, девицы визжали от восторга, щелкали аплодисменты – и вправду, можно поговорить, в таком шуме даже Робина никто не услышит. Ланфорд поудобнее уселся на жесткой деревянной скамье, истертой сотнями задниц, и невидящими глазами уставился на дерущихся, избегая смотреть при этом на девиц. Уж слишком неприятные воспоминания они на него наводили.

– Как тесть? Как невеста? – Нетерпеливо допытывался Робин.

– Хуже, чем можно себе вообразить.

– Чего, одноглазая что ли? – Усмехнулся друг.

– Лучше бы одноглазая, – Ланфорд раздраженно повернулся к Робину, – Да я такой дурищи за всю жизнь не встречал!

Память неумолимо возвращалась к тому глупому вечеру, когда он сидел в тесной душной гостиной, замученный мужичок перед ним глушил одну кружку за другой, а его зашуганная доченька бегала туда-сюда с тарелками, мозоля глаза и раздражая одной своей постной миной.

Ланфорд так и не спросил, сколько ей лет, но на вид нельзя было дать больше шестнадцати – подержаться не за что, поговорить – и то, не о чем! И ведь сидела весь вечер, как глухонемая, еще и глазищи в тарелку опустила. Если что и пискнула за все время, то только “да, папенька”. Нет, Ланфорд, конечно, ожидал, что вешаться ему на шею никто не будет, но в глубине души надеялся, что девица окажется хоть сколько-то приятной.

– Мне подсунули глухонемую скелетину, которая только и может, что глазами хлопать! – Пожаловался он Робину, – Приданого никакого, один отец, и тот – не просыхает! Нет бы хоть жрать готовить умела, так и тут бог обделил!

Временами Ланфорду казалось, что вкус того жесткого пересоленного мяса, которое приходилось буквально заталкивать в глотку, останется с ним навсегда, но потом камарил вспоминал, что такого наказания он вроде бы еще не заслужил.

Хотя… чем он заслужил себе такую невесту?

– Что? Правда глухонемая?

– Нет, – Буркнул Ланфорд, – Просто молчит постоянно.

– А на лицо-то хоть? Что, тоже страшила?

– Да я и не видел толком. Эта деревенщина даже волосы прибрать не додумалась. А как морду вниз опустила, они все и закрыли. Но нет… бледная такая, как чумная.

– Знаешь что, брат, – Выдохнул Робин, – Тебе бы радоваться, что такую невесту Нэриус удружил! Как бы на какой змее женился, так она бы и трепала нервы всю жизнь, а эта рта не откроет – делай, что хочешь!

– Легко тебе говорить… Не тебя заставили разгребать проблемы ордена!

“Быть рукой” – как бы сказал Нэриус. Какая чушь!

Ладно, может быть, Робин и прав – эта дура в его дела нос совать не будет, и то хорошо.

На душе все равно было противно, слова не спешили срываться с языка, и оставшееся ожидание они с Робином провели в молчании. Пара смутно знакомых камарилов никак не желала отдавать свою славу еще кому-то – вот и топтались по арене из стороны в сторону дольше других. Когда они наконец закончили, Ланфорд едва ли не засыпал, из последних сил держа глаза открытыми.

– Эй! Наш выход! – Робин потряс друга за плечо.

Ланфорд сделал вид, что задумался, и стремительно поднялся со скамьи под восторженные крики зрителей. Осталось отмучаться совсем немного, а потом можно будет вдоволь выспаться.

Он шел вслед за Робином, опустив глаза на носки сапог. Над ареной разносились какие-то скандирования и аплодисменты, казалось, зрителей стало в два раза больше, чем вначале. С непривычки эти крики могли бы оглушить, но Ланфорд не был новичком на подобных церемониях уже лет шесть.

Нового камарила для поездки в Кирацию выбирали каждый год. Делал это верховный совет ордена, но для оглашения имени всегда проводили подобное действо, в котором орден показывал, каких виртуозных бойцов он способен подготовить. Другое дело, что уже двадцать лет подряд все камарилы возвращались домой ни с чем – последней жертвой на счету ордена был Эрвин Кастиллон – король Кирации. Убить этого змея вместе с его не менее изворотливым ветувьяром удалось попытки с десятой, после чего в его королевстве началась едва ли не смута, которую монаршему сыночку каким-то чудом удалось сдержать.

Ветувьяры живут в два раза дольше обычных людей, так что надеяться на то, что кирацийский король в скором времени покинет этот мир от старости и бездетным, не приходилось – сейчас ему, как и его рыжему адмиралу, должно быть не больше тридцати, а его сестре и того меньше.

Слушая скрип песка под ногами, Ланфорд поднял глаза на королевскую ложу и заметил на себе пристальный монарший взгляд. Королева все так же казалась утомленной, принц – нервным, но король наблюдал за ним со всем вниманием. Что ж, разочаровывать его Ланфорд не собирался.

– Ты чего рассеянный такой? Ну-ка, соберись! – Напомнил о себе Робин, уже стоящий с мечом напротив Ланфорда.

И правда, пора прекращать думать о королях и обо всякой дряни. Бой – тем более, с другом – это всегда хорошо. Ты чувствуешь его, он – тебя, и вот уже получается что-то по-настоящему зрелищное.

Ланфорд отбросил подальше все ненужные мысли и вытащил из ножен меч. Вообще-то, камарилы владели почти всем известным оружием, но на церемониях принято было сражаться именно на мечах – в угоду красоте и зрелищности. Под ногами зашуршал побеспокоенный песок, зал замер в ожидании – раздался голос ведущего церемонию церковника, и бой начался.

Робин всегда бросался в атаку первым, Ланфорд спокойно ему это позволял – зачем лишний раз красоваться, если все равно одержишь победу? Камарил с легкостью парировал удар друга и ответил изящным вывертом. Не будь у него в руках меча, это движение напомнило бы танец, впрочем, танцевать Ланфорд тоже любил.

Зрители взрывались аплодисментами после каждой завершенной атаки, Ланфорду это нравилось, но не более того – настоящее мастерство камарила проявляется не здесь, а в Кирации, когда под твоим клинком умирает двуликий демон.

Ланфорд отражал атаки, загонял Робина в угол, ходил вокруг него и уверенно приближался к победе, но все это время он не переставал думать о ветувьярах. Вот что значит усталость – обычно ему с легкостью удавалось отгонять навязчивые мысли и думать только о настоящем моменте. Благо, это никак не влияло на меч в его руке – все движения были точны и стремительны, и вот уже голос церковника на всю арену сообщает о его победе, а Ланфорд все еще его не слышит.

Он должен поговорить с Биркиттом. И чем скорее, тем лучше.

*

Он подорвался от стука в дверь и даже не успел посмотреть в окно, чтобы прикинуть, который час. Голос из коридора не оставлял выбора – нельзя было послать Биркитта к чертям и снова рухнуть в постель, тем более, если собирался с ним поговорить.

Ланфорд поспешно зажег свечу и набросил на плечи рубашку, пальцами приводя в порядок растрепавшиеся от сна волосы. Судя по всему, часов шесть он все-таки провалялся – уже хорошо! Остальным можно было и пренебречь. Пока что…

– Входите! – Бросил Ланфорд, усаживаясь на край разобранной постели. Биркитт такой беспорядок не любил, но он сам не оставил подчиненному никакой возможности прибраться!

Мощный силуэт ввалился в комнату уже через мгновение и, отринув все приличия с вежливостью, уселся на стуле прямо перед заспанным обитателем комнаты.

– Чем обязан в такой час? – Ланфорд потер глаза.

– Прибыл мой человек из Кирации, – Биркитт и не подумал понизить голос, отчего его грубый рык бил по ушам похлеще Робинового, – Недавно там убили девицу из свиты принцессы. Ветувьяра наследницы Вивер.

Ланфорд моргнул, пытаясь соображать чуть быстрее. Все-таки, думалось спросонья ничуть не лучше, чем засыпая.

– Обеих? – Наконец выдал он.

– В том-то и дело, что нет. Одну, – Мозолистые пальцы сцепились в замок.

– Жаль, – Не стал скрывать свои чувства Ланфорд, – Но мне все равно проще. Пять вместо шести.

– Они усилили охрану, – Не поддержал радость Биркитт, – А король вернулся ко двору.

– О, рыжий наигрался? Быстро…

– Думаю, он возьмется за это дело со всей серьезностью. Сам понимаешь, все подозрения падают на нас. Тебе следует быть осторожней…

– Я понимаю, – Склонил голову Ланфорд, – Можете не сомневаться во мне. Я убью их. Всех троих.

Кажется, впервые за несколько лет губы Биркитта, скрытые под густой бородой, изогнула улыбка:

– До тебя это говорили почти все. Самоуверенности камарилам не занимать…

– Но вы же сами говорили, что я лучший, – Сонливость прошла, и теперь Ланфорд был готов к разговору, которого так ждал, – Я смогу это сделать. Если только… вы поможете мне кое с чем…

– Даже так? – Если Биркитт и удивился его внезапной наглости, то не слишком сильно, —И чего же хочет величайший камарил Оствэйка?

– Я вернусь с тремя ветувьярами на счету, – Поклялся Ланфорд, – А вы поможете расстроить мою свадьбу. Я знаю, что это вам по силам.

– Да уж… Неужто невеста так плоха?

Ланфорд едва не поморщился от норовящих вернуться воспоминаний и страшных видениях о ночах с этой безликой и безголосой воблой.

– Женитьба в мои планы не входит, —Вывернулся он, – Семья – не для меня.

Биркитт задумчиво погладил темную бороду:

– Я смогу, конечно, поговорить с Нэриусом…

– Так ли сильно этот брак нужен ордену? Сомневаюсь, – Продолжил гнуть свою линию Ланфорд, – Да и к тому же, если я убью последних ветувьяров, надобность в камарилах отпадет.

– На свете сыщется другая скверна, – Заверил Биркитт почти церковным тоном, —Всегда найдется, с чем бороться.

Да, ведь в этом и суть их ордена. Они борются. Борются уже пятьсот лет – королевства исчезают и появляются, время движется вперед, а орден Истинного Лика все еще истребляет исчадий зла. И будет делать это вечно.

– Так я… могу на вас рассчитывать? – Этой свадьбы нужно избежать любой ценой. Ланфорд осознал это почти сразу, но всю важность этой идеи понял лишь разговаривая с Робином.

Из одухотворенного и возвышенного Биркитт вновь стал суровым и строгим – между густыми бровями пролегла глубокая морщина, губы сжались в тонкую нить:

– Для начала убей мне всех двуликих. Потом подумаем, как освободить тебя от этой девицы.