Ветры Катраза

ГЛАВА 6

— Триста двадцать семь пакт золотом, двенадцать тысяч восемьсот восемьдесят серебром, — подвел итог Блейд спустя десять дней. — Тенги да, тенги, — он повернулся к переборке, вдоль которой выстроились плотно набитые мешки. — Тенги, считая на вес, около тысячи фунтов. Ну, парни, я богатый человек!

«Парни» — Рыжий со своими старшинами — угрюмо молчали. Корабль, битком набитый ценным грузом, плавно покачивался у пирса в торговой гавани Териута, столицы и главного порта Восточного Архипелага, но на этом судне членам клана Зеленого Кита принадлежали разве что их собственные шкуры.

Блейд отхлебнул клана и задумчиво обвел взглядом стол, заваленный картами и звонкой монетой — свидетельством только что отгремевшей битвы. Последняя ставка была такова: все проигранное ранее — против корабля с грузом. Блейд играл против всей четверки сразу, позволив им объединить усилия; у него был красный акулий стрит флешь, у Рыжего — каре кораблей. Сильная карта, потому-то капитан, посовещавшись с помощниками, и пошел ва-банк. Но любые козыри могут быть биты, если умело взяться за дело. Блейд весело ухмыльнулся, разглядывая унылые мохнатые физиономии своих партнеров. Он не хотел мучить их неизвестностью, ибо давно испытывал самые теплые чувства к этим существам. Не исключая и покойника Храпуна.

Ведь что бы сейчас сделали на их месте люди? Люди, проигравшиеся дотла? Позвали бы дюжину крепких матросов и взяли счастливчика в ножи… Мало дюжины — вызвали бы две, три… хоть весь экипаж! Как в игорных домах Монако, где Блейд проводил кое-какие операции по заданию МИ6 в самом начале шестидесятых. Там клиенты с крупным выигрышем если и добирались до порога, то обычно не доживали до утра.

Но хадры — совсем иное дело! Да, они были грубыми китобоями, сквернословами, любителями выпивки и азартных игр. Но играли они честно.

— Ну, друзья мои, прошу к расчету, — произнес Блейд и сдвинул всю гору — монеты вперемешку с картами — в сторону Рыжего. — Это ваше.

Четверо хадров уставились на него непонимающими круглыми глазами.

— Ваше, — повторил разведчик и ткнул пальцем в сторону мешков с тенгами. — Там тоже ваше. И корабль ваш, и груз, и каюта. — Он кивнул в сторону каюты Лысака, которую занимал уже четыре дня. — Но не даром!

— Хмм… — к главе клана вернулся дар речи. — Чего же ты хочешь, Носач?

— Вы исполните три моих условия. Согласны?

Капитан недоверчиво покосился на него.

— Каких?

— Первое. Вы не обучите ни одного сахралта игре в пок-ррр. Мои privatissima… частные уроки, так сказать… навсегда останутся тайной племени хадров.

— Согласны, — кивнул Рыжий.

— Тогда повторяй за мной… и вы тоже, — Блейд кивнул помощникам и повернулся к чуть раскачивающемуся на веревках муляжу. — Мы, Рыжий, Трехпалый, Зубастый и Лысак, клянемся Зеленым Китом, нашим прародителем, что будем обучать игре пок-ррр только хадров. И с каждого, кого научим мы или члены нашего клана, мы возьмем клятву, запрещающую объяснять правила игры безволосым двуруким, что живут на суше. А если они каким-то образом прознают про сие, то ни один хадр, от века и до века, не сядет с ними за карточный стол, не возьмет в руки карты и не развяжет свой кошелек. В том клянемся!

Не успели отзвучать эти торжественные слова, как Трехпалый, самый молодой и самый любознательный, вопросил:

— Но почему? Конечно, мы сдержим обещание, но зачем ты взял с нас такую странную клятву?

Блейд печально улыбнулся и кивнул на горку монет на столе.

— Потому что за таким столом двурукие могут выиграть у хадров все. Ваши деньги, ваши товары, ваши корабли, вас самих. Вашу, свободу! Я знаю свой народ, и говорю вам: не стоит тягаться с ним в карты. Ясно?

Все четверо молча кивнули.

— Quod potui, feci, — заключил Блейд. — Что мог, я сделал.

Наступила тишина. Наконец Трехпалый промолвил:

— Я думаю, ты очень хороший человек. Носач…

Трое остальных согласно кивнули. Бросив вопросительный взгляд на капитана, старшина марсовых встал, вытащил из навесного шкафчика злополучную флягу Крепыша и чистые кружки, и разлил. Когда все выпили, скрепляя клятву, Блейд взял пустую глиняную посудину, подошел к двери, что вела на палубу, и, широко размахнувшись, швырнул кувшинчик в воду.

— Вот второе условие, — сказал он, вернувшись на место. — Принято?

— Принято, — с некоторым колебанием подтвердил Рыжий.

— И забыто, — добавил Трехпалый.

— Вот и хорошо, — Блейд с некоторым сожалением заглянул в свою кружку, потом допил клан и потянулся за кувшином. — Теперь — третье условие. Вы должны меня продать, парни.

С полминуты за столом царило ошеломленное молчание.

— Ну, ты даешь. Носач… — протянул Зубастый. — Что ж мы, распоследние дерьмоболы? Ха! Продать тебя сахралтам, еть их в печенку! Да никогда!

— Странное предложение, — согласился Трехпалый. — Почему бы тебе не сойти на берег свободным? Или, если хочешь… — он нерешительно поглядел на капитана.

— Да, — произнес тот. — Если хочешь, оставайся, Носач.

Лысак вдруг усмехнулся и добавил:

— На место Храпуна еще никто не назначен.

— Как же я мог забыть! — Блейд хлопнул себя ладонью по лбу. — Место Храпуна, конечно! — он поднял взгляд на старшину команды «стюардов». — Как по-твоему. Крепыш подойдет?

Лысак кивнул.

— Справный матрос. Я и сам о нем подумывал. Молодой, здоровый и не дурак… совсем не дурак. Если Хозяин не против.

— Не против.

Рыжий, суровый и немногословный, сегодня был на удивление сговорчив. Видно, поступок Блейда тронул его сердце, и мысль о позорной жизни на берегу больше не тяготила старого моряка.

— Тогда — спасибо за ваше предложение, парни, но в этом порту Носач сойдет на берег. Понимаете, люди должны жить с людьми, хадры — с хадрами… И чтобы двурукому Носачу жилось в Териуте полегче, лучше его продать.

— Ты мог бы взять денег, — предложил Трехпалый, ткнув изуродованной рукой в кучку монет на столе. — Пятьдесят или сто золотых нас не разорят. Верно, Хозяин?

Рыжий кивнул с явной неохотой, и Блейд ухмыльнулся. Правда, про себя.

— Не надо, ребята. Я и так принес вам одни убытки и неприятности. Выдайте мне что положено за работу — десять или двадцать монет серебром — и мы в расчете, — он сделал паузу, еще раз перебирая в голове самые убедительные доводы. — Значит, так: вы продадите меня, но не какому-нибудь трудяге, который разводит скот, строит корабли или хозяйничает в каменоломне. Мой господин должен быть человеком богатым и ученым… желательно — престарелым и не скупым… таким, которому нужен хороший охранник. Может быть, не для дела, а похвалиться перед соседями: вот, мол, какой боец провожает меня в баню… или куда тут ходят богатые старики…

Блейд допил вторую кружку прохладного горьковатого клана, вытер губы и вспомнил:

— Да, еще одно. У старика должна быть молодая дочь или наложница. Лучше — две или три. Учтите, это очень важное условие!

Он прижмурил глаза, и воображение нарисовало ему волшебный облик будущего хозяина: эдакий старичок-боровичок с седой бородой до пояса в окружении десятка прелестных девушек на фоне фонтана. Или бассейна. Блейд блаженно вздохнул, сглотнув слюну, длительное воздержание давало себя знать.

— Желательно, чтобы и кухня у него была хорошая, — добавил он.

Трехпалый беззвучно шевелил губами и загибал пальцы — запоминал условия. Богатый, ученый, старый, добрый… С отменной кухней и женщинами… Блейд надеялся, что помощнику хватит пальцев — все-таки, у него их оставалось еще семнадцать.

Разведчик пошарил в кучке монет и отсчитал себе двадцать серебряных пакт.

— Схожу полюбуюсь на город, — пояснил он — Может, и хозяина заодно присмотрю. Вы меня-то слишком дешево не отдавайте… дешевое не ценят. Тридцать золотых, не меньше!

У трапа, что вел на пирс, его нагнал Лысак.

— Эй, Носач…

Блейд повернулся, сверху вниз поглядывая на своего недавнего начальника.

— Я насчет убытков и неприятностей… Ты, акулья требуха, из-за этого не переживай… мы свое еще возьмем. Твой пок-ррр — отличная игра. Будем учить наших, будем с ними играть… и выигрывать!

Парню не откажешь в практической сметке, подумал Блейд.

— Играйте, — благословил он Лысака, коснувшись ладонью его мохнатой груди. — Играйте! Только — ради Зеленого Кита! — оставьте тем несчастным хадрам, что сядут с вами за карты, хоть клок шерсти на заднице!

Город Териут, столица острова Тери и всего Восточного Архипелага, поразил Блейда. Наверно, так выглядел бы Великий Рим, если б латиняне не были столь воинственны и удовлетворились бы Италией, Иберией, Элладой, Галлией, Малой Азией, Египтом и северным побережьем Африки. Город, не знавший разрухи и войн, не имеющий крепостных стен… Конечно, он был поменьше Рима, но все же тут обитало тысяч триста. В военной гавани, располагавшейся северней торгового порта, покачивалось два десятка боевых кораблей, весьма похожих на судно Зеленого Кита, на берегу высилось какое-то П-образное строение вроде стадиона и большая казарма для лучников и моряков. Стрелки, видимо, играли роль городской полиции — Блейд потом неоднократно встречал их. Ходили они парами; крепкие подтянутые парни с дубинками, кинжалами у пояса и короткими луками.

Он миновал шумную площадь, что раскинулась между складами товаров и предполагаемым стадионом, и в конце ее наткнулся на большое мраморное здание бань. Собственно, это были бани-цирюльня-ресторан-универмаг, где клиент мог рассчитывать на комплексное обслуживание. Блейд вошел туда бородатым, заросшим, не слишком чистым, в убогой набедренной повязке — разбойник с большой дороги, а не добропорядочный гражданин. Через три часа на площади появился могучий смуглый красавец, чисто выбритый и подстриженный, в скромной, но вполне пристойной льняной тунике, перехваченной ремнем с медными бляшками и подвесным кошельком. Вдобавок, Блейд наелся до отвала — териотская кухня оказалась отменной! — и почерпнул массу полезных сведений, которыми издревле располагают только официанты, цирюльники и банщики. Пожалуй, прелестное заведение, которое он посетил, страдало только одним недостатком — женским телом здесь не торговали.

Впрочем, Блейда никогда не тянуло к профессиональным служительницам Венеры; и в данном случае он предпочитал сохранить свой пыл для жен — или дочерей — будущего хозяина. Теперь стоило оглядеться вокруг и выбрать этого счастливца. Весело насвистывая, разведчик зашагал к центру города. Если не считать неприятного эпизода с буддистским помрачением, эта реальность ему определенно нравилась. Тут его не травили собаками и медведями, как в Альбе; за ним не гонялись орды разбойников или кровожадных дикарей; здесь явно не имелось мрачных технологических чудес, столь донимавших его в Тарне, в отношения между полами были совершенно естественными, ничем не напоминая пресловутую Меотиду. Что же касается хадров, с которыми он провел больше месяца, то они оказались отличными парнями. Всего лишь одна попытка его повесить — и то довольно робкая, надо признать! Нет, Катраз действительно был прекрасным миром!

А самым прекрасным местом на нем был, несомненно, город Териут. Казалось, он весь состоял из просторных площадей, соединенных короткими улочками в сотню ярдов. Улицы оконтуривали кварталы; каждый — единое здание в три или четыре этажа, выстроенное в форме квадрата, прямоугольника или овала. В середине этих замкнутых сооружений были просторные зеленые дворы с дарившими прохладу фонтанами, бассейнами и искусственными водопадами; Блейд мог разглядеть их сквозь широкие арки, насквозь пронизывающие эти странные дома. Снаружи окна начинались на уровне второго этажа; первый обычно являл собой изящную колоннаду или систему портиков. Такие своеобразные галереи тянулись с обеих сторон улиц и обрамляли каждую площадь, защищая прохожих от солнца; между ними неторопливо двигались всадники, колесницы и нарядные повозки. На площадях тоже били фонтаны и возвышались многочисленные статуи людей, животных и каких-то мифических созданий. Некоторые здания — видимо, дворцы знати или центры городской жизни — поражали размерами и сложной изысканной архитектурой; над кровлями их тянулись к небу стройные башенки с резными парапетами.

И все это было выстроено из цветного мрамора!

То зеленоватый с изумрудными прожилками, напоминающий море в тихую погоду, то розовый, то огненно-красный, словно бушующий костер, то нежно-желтый, коричневатый, серый, голубой, то пестрый, как яшма, или черный, подобно обсидиану, полированный мрамор сверкал в лучах щедрого южного солнца победным великолепием. Стены многих дворцов украшали великолепные панно и мраморные мозаики; эти каменные картины сделали бы честь лучшим художникам Греции и Рима. Были тут и огромные здания из мрамора белого и чистого, как первый снег. Около одного стоял на страже отряд стрелков; в другое стекались толпы юношей — явно студенческого вида; третье походило на театр. Блейд понял, что белый цвет является признаком общественных сооружений.

Подметил он и кое-какие странности. Нигде не было статуй из меди, бронзы и другого металла — только мраморные, гранитные или из иных горных пород; в лавочках небольшие бронзовые статуэтки и хозяйственная утварь — к примеру, железные ножи и котелки — стоили куда дороже, чем превосходные поделки из камня, дерева, кости, стекла и перламутра. Правда, недостатка в самоцветах, ювелирных изделиях и звонкой монете не наблюдалось, но стоимостная шкала показалась Блейду довольно неестественной: золото, как и положено, ценилось раз в пятьдесят выше серебра, но медь, железо и особенно бронза стоили всего вчетверо дешевле серебра. Это значило, что пару пятнадцатифунтовых гантелей, с которыми он обычно проводил разминку по утрам в своей лондонской квартире, в Териуте можно было обменять на массивный золотой браслет весом в две унции!

Видимо, Катраз не мог похвастать обильными залежами медных и железных руд, и металл тут ценился очень высоко. Ах, если бы лорд Лейтон изобрел что-нибудь вроде телепортатора, позволяющего перемещать предметы из одного измерения в другое! Какую торговлю удалось бы наладить тогда между двумя измерениями! Причем за один шестидесятитонный вагон проката можно было бы скупить все изумительные резные вещицы и драгоценные украшения в городе, неимоверное количество фруктов и деликатесной рыбы, свежих устриц и крабов, ценнейшей древесины и бог знает чего еще. А какие возможности для туризма! Истосковавшиеся по солнцу англичане хлынули бы в Териут целыми толпами!

Очарованный, Блейд бродил по городским улицам и площадям, наслаждаясь видом этой мраморной симфонии, прислушиваясь к хрустальному аккомпанементу падающей воды, вдыхая свежий солоноватый морской ветер, напоенный запахом зелени и цветов. Он заходил в лавки, маленькие и огромные, заглядывал в цветники, подставляя голову под прозрачные струи фонтанов, сидел в кабачках, где подавали превосходное вино, жареную на вертеле птицу, свежую рыбу, крабов и что-то похожее на устриц. Здание, у которого несли охрану стрелки, оказалось городской ратушей; за пару тенгов Блейда проводили на самый верх башни, венчавшей его западный фасад. Отсюда он смог полюбоваться на четкие контуры кварталов и площадей раскинувшегося на прибрежной равнине Териута. Город лежал на западном берегу большого острова Тери, размером почти не уступавшего Ирландии; перед ним простирался океан, к северу и югу тянулась местность сельского вида — сплошные рощи фруктовых деревьев, пересеченные ровными лентами дорог; с востока подходили лесистые холмы или небольшие горы — две-три тысячи футов высотой, не более. Глядя на все это мирное великолепие, Блейд невольно прикидывал, сколько же сотен — или тысяч? — лет понадобилось, чтобы создать подобный рай. Видимо, здесь никогда не бушевала война, и все созданное трудом предков переходило в руки потомков в целости и сохранности. Он припомнил, что некоторые виденные им статуи действительно имели очень древний вид.

К вечеру пакты у него кончились, и разведчик побрел к порту, разглядывая уже не столько архитектурные достопримечательности, сколько их хозяев. Териоты были смуглыми стройными людьми с темными волосами; большинство не доставало Блейду до плеча. Стрелков, вероятно, отбирали особо — те казались повыше и покрепче, и среди них попадалось довольно много мужчин с голубыми глазами и каштановыми локонами. Женщины всюду ходили свободно, одни или в сопровождении близких, и их вид не вызвал у Блейда разочарования. Эта раса напомнила ему испанцев: однако тут не попадалось орлиных носов — они были прямыми или даже чуть курносыми — или мрачно сведенных губ, впалых щек и пылающих фанатизмом глаз. Губы были полнее и мягче, щеки — круглее, а глаза лучились весельем и добродушием — правда, не без изрядной хитринки.

Блейд не раз был готов бежать за какой-нибудь крытой легкой материей повозкой, над резным бортиком которой виднелись прелестные женские липа, чтобы предложить свои услуги. Но а том не было необходимости. Тягловые животные — что-то среднее между небольшими лошадьми и короткошерстными крупными ламами — вели себя смирно; на просторных площадях Териута дамам явно не угрожало разбойное нападение, в море не маячили паруса пиратских галер, с гор не надвигалась армия диких кровожадных варваров. Все было хорошо и плохо одновременно. Хорошо, потому что истосковавшийся Блейд снова находился среди людей, безволосых и двуруких, и никто из них не посягал на его жизнь и свободу, плохо, потому что его таланты были тут, похоже, никому не нужны. Не задал ли он своим хадрам неразрешимую задачу?

Переполненный впечатлениями этого долгого дня, он вернулся на корабль, тихий и темный; почти все китобои пили и веселились в бесчисленных кабачках, окружавших предпортовую площадь Блейд заметил, что в город хадры не ходили и решил, что они не любят удаляться от моря. Да и что бы они делали среди мраморного великолепия Териута, среди толп ярко разодетых «хрылов», среди их женщин, благоухающих сладкими ароматами, среди цветов, фонтанов, статуй и лавок с изящными и дорогими безделушками?

Suum cuique — каждому свое.

Он поднялся на борт, прошел в свою каюту и, рухнув в койку, заснул словно убитый.

Утром Трехпалый нерешительно постучал в его дверь. Вскочив на ноги, разведчик приоткрыл невысокую дверцу; старшина марсовых шагнул через порог и уселся на предложенный табурет. Его темные глаза с интересом изучали Блейда.

— Твой вид изменился к лучшему, — наконец заметил он.

— Стараюсь, — пожал плечами экс-ассенизатор. — Чем лучше я буду выглядеть, тем большую цену дадут за меня. Грязного оборванца вообще не пустят в приличный дом.

Трехпалый кивнул и с ходу перешел к делу.

— Нашелся покупатель, — заявил он.

— Так быстро? — после вчерашней прогулки по городу у Блейда возникли сильные подозрения, что воинское искусство тут не в почете.

— Надо знать, где искать… — ухмыльнулся Трехпалый.

— Вот как? И кто заинтересовался мной?

— Совет архонтов Тери и всего Восточного Архипелага. А точнее — второй архонт, Салкас.

— Гмм… Солидное предложение? Им нужен опытный телохранитель или капитан стражи?

— Предложение солидное. Но нужен им не стражник, а первый архонт, глава Совета.

Блейд удивленно вскинул брови.

— Архонт? Да еще — первый? Это же один из правителей островов! И его покупают, как раба? Ты ничего не перепутал, Трехпалый, мой шерстистый друг?

Помощник капитана со вздохом развел передними руками.

— Знаешь, у вас, безволосых, такие странные обычаи…

Задумчиво поглаживая подбородок, на котором уже начала пробиваться щетина, Блейд произнес:

— Странное порождается обыденным. Тщеславие, гордыня, жажда власти, богатства или женщин… страх, наконец — вот скрытые источники странного. Тут какой-то подвох, приятель.

— Мудрое заключение. Носач, — кивнул Трехпалый. — Мы мало знаем о том, как живут сахралты, каковы их цели, в чем сила и слабость. Мы странствуем в океане, не любим сухой земли и не доверяем ее жителям… — с минуту он помолчал. — Слышал я, однако, что в Териуте пост главного Хозяина сопряжен с некими неприятностями.

Блейд порылся в памяти. Были народы на Земле, избиравшие божественных представителей на год или два, юношей или дев, обладавших на сей срок абсолютной властью, потом их приносили в жертву. Что-то такое он читал у Райдера Хаггарда… Да, именно у Хаггарда; и речь в том романе шла об ацтеках и их свирепых богах…

Он поднял глаза на Трехпалого.

— Что ты знаешь о религии териотов?

— Религии? Это еще что?

— Ну, вы поклоняетесь Зеленому Киту, клан Грудастой — Каракатице, а сахралты кого боготворят? Солнце, океан, небо, звезды? Предков? Великого Духа Маниту? Кстати, я не видел в городе ничего похожего на храм…

— Храм?

— Это место, где молятся богу.

— Странный обычай…

— Почему? Вы же молитесь Зеленому Киту?

Трехпалый возмущенно вскинул вверх передние конечности, задние простер перед собой и стал вдруг похож на мохнатого Шиву, правда, для полного сходства еще одной пары рук не доставало.

— Мы не молимся! Молить — это просить, а мы ничего не просим у своего прародителя! Что мы, попрошайки какие-то! Мы говорим Киту, что дети его помнят о своем предке… мы клянемся его именем… наконец, мы просто беседуем с ним, чтобы укрепить свои сердца в беде или порадовать Зеленого своими успехами. Но мы ничего не просим! Если он захочет, то даст сам.

Блейд кивнул. Видимо, у хадров общение с божеством являлось сугубо личным делом, не требующим ни шаманов-посредников, ни специального помещения вроде церкви, синагоги или мечети. Почему-то он вдруг уверился, что и у жителей суши нет ни жертвенных алтарей, ни кровожадных жрецов, слишком беззаботными и благополучными выглядели жители Териута. Но покупать себе правителя… Нет, тут что-то не так! Какие же мрачные тайны скрывались за величественным мраморным фасадом, которым он любовался вчера? Блейд был заинтригован.

— Ладно, — он кивнул головой и начал натягивать тунику. — Цену-то хоть приличную дают?

Трехпалый восхищенно закатил глаза.

— Если подойдешь — сто золотых!

— Что значит — если подойду? — проворчал Блейд, застегивая свой новый пояс и подвешивая к нему почти пустой кошель и матросский нож.

— Хотят посмотреть товар, — сообщил Трехпалый

— Где?

— Договорились на складе у купца, которому мы сдаем ворвань и шкуры Сегодня в полдень.

— Ладно. Вели, чтобы мне принесли завтрак, и пойдем.

Когда Блейд, в сопровождении четверки предводителей клана Зеленого Кита, направился к складам, разгрузка судна уже началась. Хадры выкатывали на пирс огромные бочки с ворванью и соленым мясом, сносили кипы кож и груды белых костей, весьма ценившихся за прочность; отдельно выкладывалась самая цепная часть добычи — бочонки с дельфиньим жиром, зубы акул, перламутровые раковины, жемчуг. Целый караван телег, влекомых крепкими хассами, местными скакунами, которых Блейд уже видел в городе, перевозил товары в большой каменный пакгауз, располагавшийся неподалеку. Разведчик заметил Крепыша и махнул приятелю рукой, тот расплылся в улыбке и помахал в ответ. На груди у него висел бронзовый горн, в передней лапе был зажат символ власти — конец каната, новый боцман, помощник Лысака, командовал разгрузкой.

Нарушая традиции четырехруких мореплавателей, Блейд обратился с молчаливой молитвой к Зеленому Киту, прося благословить его приятеля, странствующего среди вод и ветров Катраза. Пусть не коснется его ни зуб акулы, ни шальная волна! И пусть великий прародитель избавит его от тяги к спиртному, совершенно неподобающей новому его положению… Затем он широко зашагал к складу, торопясь нагнать капитана с помощниками.

Их уже ждали — в просторной пристройке, где, видимо, была контора купца Перед входом стоял поместительный экипаж, запряженный четверкой белоснежных хассов, рядом скучали двенадцать стрелков и смуглый мужчина неопределенного возраста с объемистой сумой в руках — явно секретарь. При виде Блейда эта чертова дюжина оживилась, с любопытством уставившись на кандидата в первые архонты. Один лучник что-то шепнул другому, и оба покатились от хохота, но тут Блейд грозно свел брови, и шутники притихли. Ничего, он еще покажет этим бездельникам, что такое воинская дисциплина!

В обшитом светлым деревом кабинете хозяина, принимавшего сейчас груз, пятерых моряков встретил старик в богато расшитом хитоне, с серебряным обручем на голове. Он был довольно высок для сахралта — загорелая макушка с венчиком седых волос маячила где-то на уровне подбородка Блейда. Разведчик быстро, но внимательно осмотрел своего будущего коллегу. Борода была на месте и выглядела весьма внушительно; хитон, золотые перстни, массивная серебряная цепь и обруч свидетельствовали о богатстве. Да и разве мог оказаться бедняком второй архонт, прибывший в роскошной карете в сопровождении взвода стрелков! Правда, сухое старческое лицо не источало особой доброты и житейской невинности, свойственной поэтам и ученым, однако оно не было и злым. Скорее, физиономия опытного купца, знающего, что почем, и готового заплатить требуемую цену. Что ж, и то неплохо…

Блейд подтолкнул Трехпалого в бок и тихо спросил:

— Как с остальным?

— Что? — не понял помощник, наблюдая, как глава клана Зеленого Кита обменивается церемонными приветствиями с вторым архонтом Восточного Архипелага.

— Ну, женщины и прочее?

— Полон дом, — ответствовал Трехпалый.

— А кухня?

Хадр только восторженно закатил глаза.

Тем временем старик приблизился к Блейду и обошел вокруг него, внимательно приглядываясь. Потом он вопросительно взглянул на капитана.

— Достопочтенный Салкас, — произнес Рыжий, слегка склонив голову в сторону архонта. — А это наш Но…

— Блейд, Ричард Блейд, — перебил его разведчик, довольно бесцеремонно дернув капитана за пояс.

— Рисарс Блейс, — с мягким выговором повторил старик. — Прекрасное имя! Откуда ты, сын мой?

— С дальних островов вблизи Нурстада, — не моргнув глазом, заявил разведчик. К его изумлению, Салкас кивнул головой и пробормотал: «Так я и думал»

Затем он огладил бороду и с некоторым смущением произнес:

— Могу я попросить, чтобы ты снял тунику?

Блейд, не говоря ни слова, стянул свое легкое одеяние и швырнул его на изящно изогнутую спинку беломраморного дельфина, высившегося на шестифутовом цилиндрическом постаменте; сия скульптура располагалась слева от хозяйского стола и, видимо, должна была напоминать об источнике благосостояния почтенного купца.

Салкас, восхищенно ахнув, снова начал кружить вокруг разведчика. Временами он бормотал себе под нос: «Какой богатырь! Превосходно! И все цело и пальцы, и уши… никакого изъяна… Великолепное сложение… рост… осанка… санур, несомненно, санур! Конечно, с севера… откуда же еще… за тысячу локтей видно… Исключительная удача!»

Прислушиваясь к этому лепету, Блейд подмигнул Трехпалому и показал на пальцах — мол, требуй больше. Помощник понял и тут же стал что-то нашептывать в ухо капитану. Рыжий слушал и одобрительно кивал, почесывая седеющую грудь, потом что-то тихо произнес и шлепнул Трехпалого по плечу.

Наконец достопочтенный Салкас перестал выписывать круги вокруг Блейда и, взглянув на капитана, поднял вверх отогнутый большой палец.

— Годится! — провозгласил он неожиданно зычным голосом — Беру!

— Достопочтенный, — елейно начал старшина марсовых, — наш Хозяин только что напомнил мне одну важную подробность…

— Что?! — вздернул голову старик. — Вы хотите отказаться от сделки?

— Ни в коем случае! — Трехпалый выставил вперед все четыре руки. — Однако наш уважаемый гость и пассажир был снят с голой и дикой скалы в океане совершенно истощенным. И нынешний его цветущий вид доказывает, сколь много забот мы уделили восстановлению его драгоценного здоровья Лучшая каюта и лучшая еда! Самый внимательный уход! Развлечения — охота, морские прогулки в шлюпке, занимательные игры! Мы делали все, чтобы поставить его на ноги и воскресить почти угасшую тягу к жизни! Клянусь Зеленым Китом!

Архонт метнул вопросительный взгляд на Блейда, и тот утвердительно кивнул, скорчив жалостливую мину.

— Я покупаю товар, а не его упаковку, — пробормотал Салкас. — Прошлые заботы о нем меня не касаются.

— По эти заботы тоже стоят денег, уважаемый! Больших денег!

Казалось, архонт колеблется; потом он сердито мотнул головой и развел руками, словно признавая свою ошибку. Купец не должен восхищаться товаром, пока не оплатил его.

— Хорошо, — буркнул он. — Сколько вы хотите?

— Двести!

— Двести! Двойную цену! — старик раздраженно потеребил цепь на груди — Вы полагаете, казна Териута бездонна? За двести золотых можно купить всю вашу лоханку!

— Преувеличиваешь, достопочтенный. Совсем новый корабль… Грот-мачта была сломана, да пара пробоин в корме… ну, как-то раз случился пожар на камбузе а так судно — словно вчера с верфи. Но мы продаем не корабль, а Носа… то есть, этого сахралта! — внезапно опомнился Трехпалый и ткнул пальцем в обнаженную грудь Блейда.

— Он не сахралт, — уверенно заявил старик, — и только поэтому я готов дать вам сто тридцать пакт и право беспошлинной торговли в этот раз.

— Такой превосходный двурукий, — продолжал нахваливать свой товар старшина марсовых. — Сильный, крепкий, умный… О, очень, очень умный! И смирный!

Салкас вдруг резко развернулся на каблуках и уставился на Трехпалого с самым свирепым видом.

— Сми-и-рный! — зловеще протянул он. — Как — смирный? Смирного мне не надо!

Помощник Рыжего в растерянности отступил назад, сообразив, что сболтнул лишнее. Архонт, внезапно разъярившись, наступал на него, вцепившись обеими руками в бороду.

— Смирный, вы только подумайте, смирный! — Повторял он. — Смирные стоят пять монет, а я-то чуть не выложил больше сотни! Старый дурак! Воистину, поверь хадру, и он обманет тебя! Нет, не выйдет! Даром не возьму!

Блейд не понимал причину его неожиданного гнева, но чувствовал, что сделка висит на волоске Не долго думая, он сгреб старца за грудки и приподнял в воздух, так что тощие ноги Салкаса в бархатных туфлях на целый фут оторвались от пола.

— Я совсем не такой смирный! — рявкнул разведчик, с силой толкнув архонта в глубокое кресло в углу комнаты. — Смотри!

Он подпрыгнул, извернулся в воздухе и обрушил страшный удар ногой на мраморного дельфина С жалобным треском каменное туловище раздалось напополам, закачалось и рухнуло на пол, постамент не шелохнулся.

— Кажется, с тобой прибыло несколько солдат? — спросил Блейд, довольно потирая руки. — Хочешь, я выйду потолковать с ними?

— Н-не надо… — на лице архонта застыло восторженно-изумленное выражение. — Даю сто пятьдесят.

— И право беспошлинной торговли на три раза, — добавил Трехпалый.

— С-согласен…

Сделка состоялась

Покачиваясь на мягком сиденье, Блейд следовал в роскошной повозке с шелковым тентом в свою новую резиденцию. На нем был голубой хитон тонкого полотна, расшитый золотой нитью, на груди — тяжелая цепь, на голове — серебряный обруч, на палец шире, чем у Салкаса. Вся эта роскошь была извлечена из объемистой сумки смуглого секретаря и предоставлена в его распоряжение, как только архонт отсчитал хадрам сто пятьдесят квадратных полновесных золотых. Сам Салкас сидел рядом и молчал.

— Должен ли я немедленно приступить к делам правления, достопочтенный? — наконец деликатно поинтересовался Блейд, любуясь на мраморное великолепие Териута.

— Они не достойны твоего высокого внимания, достопочтенный, — с той же церемонной вежливостью ответствовал Салкас. — Вообще-то делами правления занимаюсь я сам, — сообщил он, немного подумав.

— Мудрое решение, — кивнул Блейд. — Может быть, надо реорганизовать и укрепить армию острова Тери? У меня немалый опыт в таких делах.

— Армия! Пфа! — старик махнул рукой, пренебрежительно взглянув на маршировавших перед повозкой стрелков. — Это дело пятого архонта.

— А флот?

— Им занимается четвертый. Третий же ведает торговлей и казной.

Минут пять Блейд размышлял. Итак, высшие вакансии в армии и флоте заняты. Такие же сферы деятельности, как сельское хозяйство или гражданское строительство, его совсем не прельщали; к тому же, потеряв знания, накачанные в него компьютером, он не слишком много смыслил в этих вопросах.

— Могу ли я предположить, что первый архонт занимается делами особой важности? — спросил он. Повозка плавно катилась по площадям Териута на восток и возница — один из стрелков — явно не собирался останавливаться.

— Ты догадлив, достопочтенный, — Салкас приподнял седые брови. — Именно так — делами особой важности.

— Не флот, не армия, не торговля и не заботы правления… — задумчиво произнес Блейд, наблюдая за проплывающим мимо беломраморным зданием ратуши. — Тогда — международные дела, я полагаю?

— О! — старый архонт был непритворно удивлен. — У тебя быстрый разум, мой господин! Или ты что-то слышал от хадров?

— Хадров не волнуют проблемы двуруких… — недовольно пробормотал разведчик. — У меня своя голова на плечах.

Он погрузился в молчание, сообразив, что Салкас не хочет давать информацию; возможно, старик считал это преждевременным или ненужным. Тем не менее, один вопрос продолжал мучить Блейда, и он многое дал бы, чтобы получить правдивый ответ. Когда повозка пересекла городскую черту и покатила к холмам по прекрасной дороге, мощеной гранитными плитами, он решился и с нарочитой небрежностью произнес:

— Скажи мне, достопочтенный, что случилось с предыдущим первым архонтом?

— Видишь ли, мой господин, — Салкас важно погладил седую бороду, — по нашим обычаям эту должность может замещать только физически совершенный и крепкий человек без всяких телесных изъянов. Наличие таковых производит неблагоприятное впечатление на некоторых послов иных держав… — Он помолчал и со вздохом добавил; — К сожалению, твой предшественник три года назад потерял глаз…

— Неужели? Какое несчастье! — Блейд сочувственно покачал головой.

— И не только глаз. Кисть левой руки, ногу — до колена… ухо… я хотел сказать — оба уха…

— Вот это да! Он что — устраивал дипломатический прием в бассейне с акулами?

— Только с одной, мой господин, только с одной, — Салкас печально поджал губы. — Но она оказалась слишком крупной…

Внезапно он встрепенулся и, привстав с сиденья, вытянул вперед сухую смуглую руку.

— Смотри! Мы подъезжаем! Эта вилла на склоне холма — твоя загородная резиденция.

Блейд поднял голову. Изящно изогнутым серпантином дорога шла вверх, к двухэтажному вытянутому белому зданию со стрельчатыми окнами, башенками, колоннами и лоджиями, утопавшему в зелени цветущих деревьев. Перед ним простиралась площадка — мозаика из голубого, фиолетового и прозрачно-зеленоватого мрамора, изображавшая волны прибоя, которые словно накатывались стремительным потоком на белоснежные ступени невысокого крыльца. И там, радостно размахивая руками, его поджидали три юные женщины, прекрасней которых он не встречал никогда.