Ветры Катраза

ГЛАВА 1

Ричард Блейд сидел под огромным колпаком из металлической сетки. Громоздкое сооружение, от которого к его голове, шее и обнаженному торсу тянулись десятки проводов, нависало над ним, прикрывая почти до пояса. Проводов и кабелей было вдвое больше, чем обычно, и если в предыдущих опытах Блейд напоминал только что угодившую в паутину муху, то теперь он был уже спеленут, превращен в кокон и подготовлен для паучиной трапезы. И в данный момент лорд Лейтон, ученый паук, как раз впрыскивал в него необходимую дозу желудочного сока — или чем там еще накачивают свою жертву пауки? — и сверлил Блейда пристальным взглядом. Это была двенадцатая попытка за последний месяц; одиннадцать предыдущих кончились полным провалом. Лакомое блюдо для стола паука никак не желало дойти до нужной кондиции — то ли повар сплоховал, то ли его кухонная плита вдруг объявила забастовку.

Сейчас Блейд чувствовал только легкую щекотку под черепом. Ни сокрушительных взрывов в мозгу, ни дикой боли, выворачивающей внутренности, ни грохота и рева, ни ослепляющих световых эффектов, чуть заметная щекотка — и все. Правда, он не имел понятия о том, какими ощущениями — зрительными, тактильными, слуховыми, обонятельными и вкусовыми — должен сопровождаться новый эксперимент. На всякий случай, он приготовился к самому худшему — к страданиям и боли, превосходившим те, которыми сопровождались его прежние перемещения в иные миры. Но на этот раз Лейтон никуда не собирался его посылать; цель сегодняшнего опыта была совершенно другой.

Его светлость вырубил ток, надавил красную рубчатую кнопку, и колпак взлетел вверх, подтянутый к потолку тросом. Плоские медные контакты, которыми заканчивались провода, с сухим треском покинули кожу Блейда — вместе с полосками липкой ленты, разорванными напополам. Блейд потер грудь, слегка зудевшую и покрытую густой мазью (она предохраняла тело от ожогов), помассировал виски и шею, потом откинул голову на спинку кресла. Колпак коммуникатора покачивался ярдах в трех над ним; с обручей, на которых крепилась сетка, свисали провода. Теперь это устройство напоминало большую медузу, нацелившуюся на него множеством тонких ядовитых щупальцев.

Блейд опустил взгляд и уставился на лорда Лейтона; лорд Лейтон уставился на него. С минуту в зале, загроможденном шкафами — блоками памяти гигантского компьютера — царила почти полная тишина, прерываемая лишь тихим шелестом вентиляторов системы охлаждения. Затем Лейтон с надеждой спросил:

— Ну как, Ричард?

Блейд пожал плечами.

— Ничего необычного, сэр. Я помню все и…

— Все? Очень неопределенное понятие! Мозг после накачки вряд ли способен отличить новую информацию от старой… кажется, будто знал это всегда, — теперь он суетился у стола, рядом с панелью компьютера, тасуя колоду плотных розовых карточек размером с ладонь. — Ваше «все», Ричард, сейчас может оказаться больше моего «всего» на порядок. А у меня в голове — отнюдь не вакуум, поверьте…

Он вытащил одну из карточек, взглянул на нее и с отвращением скривился.

— Ну, ладно… Пусть будет это. Чему равен интеграл от натурального логарифма?

— Единица, деленная на икс, сэр.

— О! Уже кое-что!

Блейд поднялся из кресла и шагнул на покрытый метлахской плиткой пол; он приятно холодил ступни, чуть шероховатая поверхность создавала впечатление устойчивости, почти незыблемости.

— Не считайте меня полным идиотом, ваша светлость, — с плохо скрытым раздражением буркнул он. — Таблицу интегралов вбили мне в голову еще в Оксфорде, и ваш железный ублюдок тут абсолютно ни при чем.

Лейтон хмыкнул и вытащил новую карточку.

— Что такое эсхатология?

— Мистическое учение о судьбах мира и вселенной… Спецсеминар по истории религии в разведшколе «Секьюрити Сервис»

— Так… Предельный молекулярный вес рибонуклеиновой кислоты?

— Миллион двести тысяч единиц. Тоже Оксфорд, курс химии.

— Мангры?

— Тропические заросли на африканском побережье, затопляемые приливом. С ними я познакомился на собственной шкуре весной пятьдесят девятого…

— Каротаж?

— Ну, это прямо по моей специальности… — Одно время, обучаясь в Оксфорде, Блейд собирался стать горным инженером. Он подтянул плавки, полузакрыл глаза и бодро начал: — Каротаж — совокупность методов исследования геологического разреза буровых скважин путем измерения физических свойств горных пород. Существуют различные виды каротажа: электрический, радиоактивный, сейсмический, магнитный…

— Хватит, хватит! — лорд Лейтон в изумлении уставился на своего подопытного кролика. — Знаете, Ричард, я начинаю думать, что вам моя машина совершенно ни к чему…

Блейд ухмыльнулся. Ну почему все эти яйцеголовые — все, как один! — считают людей его профессии законченными кретинами? Теперь он с удовольствием доказывал его кибернетическому сиятельству, что это совсем не так.

— Нууу… еще один вопросик… — протянул Лейтон, копаясь в своих карточках. — Что вы знаете о партеногенезе?

— Вполне достаточно, чтобы считаться образованным человеком, — Блейд потер плечи и обнаженные бедра. — Кончайте этот детский сад, сэр, не то я совсем закоченею.

— Да-да, Ричард, конечно… Предварительный тест ничего не даст… — Лейтон сунул пачку розовых карточек в стол и вытащил стопу голубых — в три раза толще. — Итак, мой мальчик, сформулируйте суть третьей проблемы Гильберта.

Этого Блейд не знал Он уже совсем замерз и, предвкушая теплый душ, решительно тронулся к закутку в конце машинного зала, где обычно раздевался. Лейтон ковылял сзади своей неуклюжей крабьей походкой шелестя карточками и бомбардируя его новыми вопросами.

— Машина Тьюринга?.. Уравнение Фредгольма второго рода?.. Метод оврагов поиска экстремумов функции эн переменных?.. Система Хартри-Фока?.. Сфера Шварцшильда?.. Неприводимое представление непрерывной пространственной группы для…

В ответ Блейд только энергично мотал головой, что ясно свидетельствовало о том, что двенадцатый эксперимент с треском провалился — как и одиннадцать предыдущих.

Через три часа, отмывшись от липкой мази, вынырнув из подземелья под Тауэром и перекусив, он сидел в мрачноватом кабинете Дж. Просторный старый особняк на пересечении Лоутбери и Барт Лэйн надежно прятал в своем чреве эту небольшую и скудно обставленную комнату, два окна которой выходили во внутренний дворик. Потемневшая от времени бронзовая таблица на фасаде здания извещала всех и каждого, что здесь находится правление ВосточноИндийской Компании по переработке копры. Действительно, любой посетитель, миновав обширный тихий вестибюль, попадал в коридор с дюжиной дверей из мореного дуба с вывесками: «Отдел экспорта», «Отдел импорта», «Маркетинг», «Председатель правления», «Исполнительная дирекция» и так далее.

Все это вовсе не относилось к разряду фантомов; фирма на самом деле работала и даже приносила прибыль. Блейд недавно удостоенный полковничьего звания — за первые экспедиции в Измерение Икс — числился в ней Старшим экспертом. Кажется, он занимался не то транспортировкой кокосовых масел, не то их перегонкой или фасовкой — точно он сам не знал. Это приносило ему пять тысяч фунтов в год, которые Британское казначейство аккуратно вычитало из его офицерского жалованья, руководствуясь железным принципом: никто не должен получать дважды за одну и ту же работу. Дж., исполнительный директор «Копра Консолидейшн», терял на этой афере двенадцать тысяч ежегодно, правда, он был бездетным холостяком и пуританином и не тратил на женщин ни пенса. Главной статьей его расходов являлся виргинский табак.

Окутанный голубоватым облаком дыма, он сидел за массивным дубовым столом, откинувшись на спинку жесткого кресла, и задумчиво следил за дрожащими колечками, неторопливо всплывающими к потолку. Было около шести: блеклую голубизну октябрьского неба вскоре начали сменять ранние сумерки, но Дж. не торопился зажигать свет. Полумрак четче обозначил морщины на его лице, подчеркнув суровую линию губ, впалые щеки и выступающие над ними скулы. Несмотря на свой весьма солидный возраст, он вовсе не выглядел стариком.

Наконец шеф МИ6А отложил трубку, потер переносицу и произнес:

— Чего же он хочет от вас, Ричард? Если не ошибаюсь, мы планировали очередной запуск еще в августе, но его светлость тянет уже второй месяц — причем без всяких объяснений.

— Насколько я понимаю, сэр, он и не собирается никуда меня отправлять — пока… — Блейд вытянул ноги, пристально разглядывая носки своих сшитых на заказ туфель. — У Лейтона несколько иные планы.

— Вот как? А объясняться с премьер-министром он предоставляет мне? Каждый раз я жду, что меня либо отправят в отставку без выходного пособия, либо разжалуют в курьеры «Копра Консолидейшн»… Конечно, лорд Лейтон выше таких мелочей, по мне хотелось бы выйти на пенсию более достойным образом!

Блейд усмехнулся про себя. Его шефу недавно стукнуло шестьдесят восемь, но в отставку он не собирался. Этот пожилой джентльмен крепкой викторианской закваски пережил две мировые войны, дюжину локальных, пытки в застенках гестапо и черт знает что еще. Дж. никогда не обладал атлетическим телосложением и вряд ли в молодые годы управился бы с двуручным норманнским мечом, но он был жилист, сухопар, вынослив и упрям — словом, относился к той англосаксонской породе, что в свое время положила к подножью британского трона половину мира.

— Я полагаю, сэр, — произнес Блейд, взглядом спросив разрешения закурить, — что лорд Лейтон пытается использовать свою машину по прямому назначению. Помните, о чем он толковал со мной перед самым первым перемещением? О гениях, которых его компьютер начнет выпекать пачками во славу Британии, о перекачке знаний из машины прямо в человеческий мозг…

— А!

Возглас Дж. прервал его, и Блейд остановился, вопросительно взглянув на шефа. Тот, однако, больше не сказал ничего.

Блейд чиркнул зажигалкой и затянулся.

— Он сажает меня под колпак — такой большой, что конструкция даже не помещается в старой стеклянной клетке, — держит в таком состоянии час-другой, потом устраивает допрос.

— Хммм… Допрос? Я надеюсь…

— Нет, нет, сэр, ничего подобного. Только тесты — по карточкам. Старик проверяет, не поумнел ли я. Но пока — сами видите… — Блейд с покаянным выражением развел руками.

Дж. улыбнулся.

— У тебя, мой мальчик, всегда хватало ума, — произнес он, явно давая понять, что разговор начальника с подчиненным закончен, и в дальнейшем можно придерживаться неофициального тона. — Так, теперь я понял, в чем дело, — шеф МИ6А выпустил очередную голубоватую струю, пронзившую сизое облачко дыма от сигареты Блейда.

С минуту Дж. что-то припоминал, покачивая головой и усмехаясь, потом вновь поднял глаза на собеседника.

— Я никогда не рассказывал тебе, Дик, предысторию проекта, который третий год кормит наш отдел и все заведения Лейтона под Тауэром?

— Не припоминаю, сэр…

— Так вот, дело обстояло следующим образом. В начале шестьдесят восьмого старый краб закончил программировать своего монстра и построил… этот… как его…

— Коммуникатор.

— Да, коммуникатор. Он полагал, что в эту штуку можно будет совать толковых парней и, перетряхнув им мозги, получать еще более толковых…

— Он называет это накачкой…

— Вот именно. Один дьявол знает, чем нафарширована его машина… математика, физика, химия, биология, кибернетика, история, литература… Я не удивлюсь, если он запихнул в нее все философские системы — от дзен-буддизма до Гегеля. Он полагал, что если все это перекачать в человеческую голову, то из-под колпака вылезет новый Эйнштейн… или, на худой конец, еще один лорд Лейтон.

Блейд позволил себе усмехнуться. Два его начальника, два пожилых джентльмена, меж которыми он встрял словно между молотом и наковальней, чаще всего находились в состоянии вооруженного нейтралитета и отпускали весьма ядовитые шуточки в адрес друг друга. Когда это происходило за глаза, Блейд покорно улыбался; в случае очной ставки хранил каменное спокойствие. Он хорошо усвоил извечную африканскую мудрость: когда дерутся слоны, достается траве.

— Адмиралтейство очень заинтересовалось такой возможностью, — неторопливо продолжал Дж., отбивая пальцами по столу первые такты гимна «Правь, Британия». — Собственно, они и финансировали проект на начальной стадии. Но получилось-то совсем иное! Вместо машины, выпекающей гениев — машина, которая забрасывает людей к черту на рога… Я подозреваю, — шеф МИ6А выпустил из ноздрей две изящные струйки дыма, — что для Лейтона наступил час расплаты.

— За что же, сэр?

— За деньги, которые он взял у военных три года назад, и за щедрые обещания, выданные авансом.

— Но разве он не может…

— Конечно, может. Теперь, когда проект находится под личным контролем премьер-министра, Лейтон может послать лордов Адмиралтейства к Сатане — поискать там свои денежки. Но видишь ли, мой мальчик, его светлость страдает одним большим недостатком, — Дж. неожиданно ухмыльнулся. — Он — человек честный, и не любит нарушать свои обещания.

С этим Блейд был полностью согласен. Лейтон всегда выполнял свои обещания, особенно когда дело касалось его научного реноме. Старик отличался дьявольским упорством и работоспособностью, а это значило, что подопытному кролику предстоит высиживать под колпаком до тех пор, пока он не превратится в самого сообразительного шимпанзе на Британских островах… или в безмозглую улитку. Такой вариант тоже нельзя было исключить.

Блейд передернул плечами, и Дж., бросив на него молниеносный взгляд, спросил:

— Что, эти… эти сеансы… так болезненны?

— Нет, сэр. Щекотка… Похоже на то, будто волосы проросли сквозь череп и скребут по мозгам… Можно вытерпеть.

Дж. вздохнул.

— Если не ошибаюсь, он уже сделал дюжину попыток? Значит, завтра — тринадцатая… Несчастливое число! — он выколотил трубку о край массивной пепельницы и решительно заключил: — Не нравится мне это, Ричард. Будь настороже! Как бы не случилось чего-нибудь непредвиденного…

На этот раз старый мудрый Дж. оказался прав.

Телефонный звонок поднял Блейда в половине шестого. Он сел в кровати, протирая глаза и пытаясь сообразить, кто же беспокоит его в такую рань. Рядом тихо посапывала Дорис; темные локоны разметались по подушке, одеяло съехало, обнажив стройные бедра с треугольничком мягких волос. Блейд ощутил мгновенный всплеск желания — вчера они впервые узнали друг друга, и ощущение новизны еще не ушло, но стало только сильнее после первых объятий.

С коварством подстерегающего добычу тигра он ждал до тех пор, пока непрерывные звонки не заставили Дорис пошевелиться, потом бесшумно вскочил и отправился в кабинет. Конечно, это был Лейтон! И в весьма раздраженном состоянии.

— Я полагал, что люди вашей профессии просыпаются быстрее, — заявил он вместо приветствия. — Ваш телефон еще не взорвался?

— Аппарат цел, и я проснулся после первого же звонка, сэр, — доложил Блейд. — Однако были некоторые обстоятельства…

— Ах, обстоятельства? — протянул Лейтон. — Вы не один?

— Предположим. Но это не относится к делу.

— Вы уже разобрались с ними? Я имею в виду — с этими… гмм… обстоятельствами?

«Надеюсь, что нет, если старик не засадит меня под колпак в ближайшие полчаса,» — подумал про себя Блейд. Вслух же он произнес: — Простите, сэр, но я не могу выгнать бедную девушку из дома в шесть утра, даже не напоив кофе… Я запер ее в ванне, чтобы она не могла подслушать наш разговор.

— Ричард, у вас каменное сердце! — Лейтон на другом конце линии пришел в ужас. — Заперли в ванной! И что? Она стоит там голая… дрожащая… на холодном кафельном полу?

— Примерно так, сэр, — Блейд стиснул челюсти, чтобы не расхохотаться. Потом он пробормотал: — Но я бросил ей подушку и одеяло… в конце концов, она может встать под теплый душ…

— Безобразие! Вот что, Ричард: я работал всю ночь, кое-что переделал и хотел попросить вас подъехать немедленно. Но при сложившихся обстоятельствах мы проведем испытание в десять, как обычно. Вы же немедленно отправляйтесь к ванной и выпустите бедную девочку!

— Непременно, сэр. Теперь я успею напоить ее кофе, — заверил Блейд его светлость и положил трубку.

Потом он отправился прямиком в спальню — но почему-то без кофейника.

Выяснение обстоятельств с Дорис, женщиной молодой и пылкой, заняло часа два. Затем они действительно напились кофе и, по дороге к Тауэру, Блейд еще успел завести свою подружку в ателье, где она подвизалась в качестве фотомодели. На место он прибыл в девять двадцать и ровно в десять, нагой и покрытый слоем мази, уселся в кресло.

Лейтон приспустил колпак коммуникатора и с привычной сноровкой обклеил своего подопытного электродами, укрепив один из них на шее, под затылочной впадиной. Что-то новенькое, решил Блейд. вчера он не заметил ни этого кабеля в синей оплетке, ни круглой медной пластинки диаметром в дюйм, которая сейчас холодила ему шею. Покончив с проводами, Лейтон надвинул колпак — теперь его нижний край почти упирался в колени сидевшего неподвижно Блейда, и он чувствовал себя канарейкой, запертой в тесной клетке.

— Ну, как ваши обстоятельства, Ричард? — копаясь у пульта, старый ученый махнул рукой куда-то вверх и вправо, где, по его мнению, должен был находиться Кенсингтон. Блейд снимал там квартиру уже больше десяти лет.

— Все в порядке. Моя знакомая проспала прямо в ванне до восьми. Потом — кофе, горячий завтрак и теплое рукопожатие на прощанье.

Лейтон поднял голову, задумчиво оглядел Блейда и боком, по-крабьи, двинулся к рубильнику.

— Если сегодняшний эксперимент будет удачным — а я в этом не сомневаюсь, — то такие мелочи, как девушки, больше вас не будут волновать, — заявил он.

Внезапно Блейд похолодел.

— Но, сэр… Так мы не договаривались! — он попытался привстать, но Лейтон проворно опустил рубильник.

— Не волнуйтесь, Ричард, все будет хорошо… — долетели его последние слова, затем страшный удар сзади снес череп Блейда.

Мозг его выплыл наружу и повис над корчащимся в муках телом, холодно и бесстрастно разглядывая его. Блейд воспринимал этот серый сгусток как нечто инородное и даже враждебное; он находился в своем собственном теле и страдал вместе с ним, хотя оставалось совершенно неясным, где, в каком именно органе гнездился теперь его разум. Внезапно мозг начал раздуваться — словно мяч, в который невидимый насос стремительно накачивал воздух. Он рос и рос, одновременно меняя форму, выпуская из нижней части длинные отростки; постепенно они начали превращаться в щупальца.

Блейд сжался внизу под этим монстром, пытаясь стать незаметным, как муравей. В голове у него зияла дыра и глаза высматривали прямо через нее парившее н воздухе чудовище. Мозг продолжал расти, щупальца удлинялись, и два из них, слева и справа, уже походили на серые пожарные шланги. Они начали дергаться — хаотически, рывками, слепо шаря по земле; но с каждой секундой их движения становились все быстрей и уверенней.

Вдруг Блейд понял, что за тварь висела сейчас над ним. Уэллсовский марсианин! Он самый — вне всякого сомнения! Бесформенная туша, серая поблескивающая кожа, щупальца… Но неужели этот монстр прятался у него в голове? В мозгу? Или он и был мозгом? Где же тогда сам Ричард Блейд? Не тело Блейда, а его память, сознание, душа?

Он почувствовал, как щупальца ухватились за края дыры в черепе и пытаются расширить ее. Вскрикнув дико и беззвучно, Блейд пустился бежать, преследуемый шелестом скользивших за ним конечностей; их было уже много десятков, и все они настойчиво пытались изловить бывшего хозяина. Несмотря на страшную боль, терзавшую его, он уворачивался, падал, вскакивал вновь, стараясь избежать навязчивых объятий; он чувствовал, что с ним сотворят нечто жуткое.

Он мчался по какой-то бескрайней голубовато-зеленой равнине, похожей на морскую поверхность, над которой сияли жемчужно-розовые небеса. Неожиданно свет начал меркнуть, и Блейд, вытянув вверх сквозь прореху в черепе стебли глаз, увидел, что мозг превратился в чудовищный плоский блин, закрывавший небо от горизонта до горизонта. «Теперь он может меня…» — подумал он, и в тот же миг серый блин рухнул на землю и слился с ней в ослепительном взрыве, поглотив и тело, и память, и разум, и душу Ричарда Блейда.