Ветер перемен

Глава 11. В гостях у "вершков"

В гостях хорошо, а дома лучше.

(Народная пословица)

Я открыл глаза и… ничего не увидел. Сначала подумал – ослеп, и меня охватила паника. Нет, нет, не может быть! Как же так?

Слава Богу, я сумел взять себя в руки и вскоре вспомнил, что видеть–то в любом случае ничего не могу, так как нахожусь в абсолютно темной комнате. Ни единого зазора в дверном проеме. Теперь я мог вздохнуть спокойно, хотя осадок все равно остался – дрожь в теле долго не удавалось унять.

Еще я заметил, что боль в руке заметно усилилась. А самое главное, что ничего с этим поделать было нельзя. Во мне даже не заложены самые простейшие медицинские навыки. Ну вернее как… Разумеется я знаю, что рану надо продезинфицировать и обмотать бинтом и то, не при всяком ранении следует так делать. Знаю, что нужно делать при кровотечении из носа. Любой дурак в курсе самой такой банальщины. А здесь… я ведь даже не знаю, что у меня: перелом, ушиб, вывих, растяжение? Ну а даже если бы и знал, то что смогу поделать? Черт, угораздило же! Надеюсь, сумею дойти до метро, а там уж дядя Вова подлатает, авось не поздно будет.

Интересно, сколько времени я проспал? Небось уже день, хотя может еще и ночь. Сейчас узнаем.

Выкарабкавшись из ванны (пришлось приложить некоторые усилия, чтобы это сделать), я нащупал дверь, щелкнул замком и толкнул ее от себя. Странное дело. Она почему–то не открывалась. Я приналег на нее, все равно ничего. Вернее, почти ничего. Дверь двинулась на несколько сантиметров, но когда я ее отпустил, снова вернулась в прежнее положение. Что за чертовщина? Не хватало мне еще одного приключения, я и так вчера натерпелся вдоволь. На семь жизней хватит с лихвой.

Тогда я стал что было силы толкать ее сначала одной, а потом и двумя ногами. В последнем случае мне пришлось опираться на ванну. И вот – о, чудо! – дверь поддалась и с жутким грохотом врезалась в стоящую на ее пути стиральную машину. В глаза мне ударил свет, тусклый, но после ночи, проведенной в кромешной тьме, он показался мне слишком ярким.

Я сделал шаг вперед и едва не вляпался в какую-то грязно-зеленую массу, которая в изобилии была налеплена на косяки и на сами двери: как ванной, так и туалета. Я присел на корточки и осторожно, кусочком валяющейся на полу проволоки, потыкал эту непонятную субстанцию. Вопреки моим ожиданиям, мерзопакостная липкая масса ничего не сделала с металлом, лишь приклеила его к себе и довольно крепко. Из этого получился бы хороший клей, подумал я.

Значит, какое-то существо расставило тут свою ловушку и, похоже само того не ведая, чуть не замуровало меня в ванной. Я еще легко отделался. Наверное, субстанция еще недостаточно застыла, иначе провел бы я ванной остаток своих дней. Совершенно незавидная участь, да–да.

А если мою квартиру облюбовал какой–то мутант, значит нужно уносить отсюда ноги подобру-поздорову, пока эта сволочь не вернулась сюда. Не хватало мне еще одной стычки, нужно патроны и на обратный путь поберечь. А я почти уверен, без эксцессов не обойдется. Рука еще еле двигается. Чувствую, нелегко мне придется, ох, нелегко.

Ладно, что будет, то будет. В любом случае, не сидеть же мне здесь? Если уж судьбой уготовано мне умереть от лап или зубов мутантов, так что ж? Судьба – она такая, злодейка! Ничего с этим не поделаешь. Но я дойду, постараюсь, приложу все усилия, чтобы вернуться.

Я спускался на первый этаж, стараясь поменьше думать о том, что отчим меня обманул. Но ярость все равно бурлила во мне, с каждой секундой закипая все сильнее. Как же я был на него зол! Возможно, и правильно сделал, что скинул его из окна. Поделом ему.

Однако прежде чем выйти на улицу, следовало успокоиться. Затуманенный гневом рассудок мог притупить внимание и только навредить мне.

Долгое время усмирить свой пыл не получалось, но я все же смог перебороть себя. Трезвость ума и полное спокойствие. Именно то, что нужно.

Я выглянул в окно. Путь, кажется, свободен. Тараканы уползли к себе и никаких других мутантов тоже вроде бы не наблюдалось. А если вдруг и встретятся, придется показать им, где раки зимуют. Усмехнувшись своей чрезмерной храбрости, я отпер дверь и вышел из дома.

День… Как же здорово! Солнце, хоть и скрытое за темными рваными облаками, все равно светило очень ярко. Я обернулся и посмотрел на свою тень, настоящую тень. Не ту, которая падает от света тусклой лампочки, а от солнца. Забыв обо всем на свете, я стал, как маленький ребенок махать руками, прыгать, пританцовывать на месте, и тень повторяла за мной все движения.

Неожиданно я краем глаза заметил нечто странное. Что–то блеснуло рядом со стеной дома. И эта вещь, чем бы она ни была, манила меня к себе. Захотелось посмотреть, что же это такое. Сейчас я выкинул из головы все представления об осторожности, начисто забыл о безопасности. Для меня сейчас не существовало никого и ничего, кроме меня и этого загадочного блестящего предмета. Медленно, шаг за шагом, приближался к нему.

Когда я подошел на достаточное расстояние, чтобы увидеть, что стало объектом моего внимания, то испытал удивление и… разочарование. Это всего лишь камень. Самый обыкновенный камень, коих на свете миллионы, даже, возможно, миллиарды. Но, стоп, ведь камни не блестят. И уж тем более я никогда не видел и даже никогда не слышал, чтобы они были каштаново–розового цвета с золотистыми вкраплениями.

Весьма странно. Я крепко зажмурил глаза и через несколько секунд открыл их снова. Нет, все–таки не галлюцинация. Неужели и вправду настоящий? Я наклонился и взял камень в руки. Он удобно лег в ладонь, заискрился в лучах солнца, как будто приветствовал меня.

– И тебе не хворать! – вслух сказал я.

Ну да, камень как камень. Структура такая же, но вот цвет… Бывает же такое!

Я задумался…

– А что, если я возьму тебя с собой? Покажу своим, пускай подивятся тоже. Что скажешь?

Камень блеснул одним из своих золотистых вкраплений – будто подмигнул мне. Значит, решено.

Я положил его в маленький контейнер у себя на поясе – как раз по размеру.

– Посидишь пока здесь, не возражаешь? Знаю, здесь немного тесно, но это ненадолго, обещаю.

В следующую секунду ноги мои подкосились, и я рухнул на асфальт, при этом больно ударившись спиной и головой. Приподняться, чтобы хотя бы узнать, что стало причиной моего падения, удалось не сразу. Когда все–таки это получилось, я увидел перед собой псину. По внешнему виду она ничем не отличалась от собак Павлова, но была примерно в два раза крупнее. А когда она оскалилась и показала свои огромные клыки, я думал, что сердце сейчас выпрыгнет из груди.

Не зная, что и предпринять, я просто лежал, приподнявшись на локтях и, не моргая, смотрел на собаку. Если вдруг дернусь – она успеет загрызть меня прежде, чем я успею положить палец на спусковой крючок автомата. С другой стороны, если так и продолжу бездействовать, толку тоже будет мало. Итак, чему же отдать предпочтение? Выбор невелик, но до чего же сложен…

Пока я находился в раздумьях, собака неспешно двинулась в мою сторону, продолжая демонстрировать свои клыки. Не иначе запугивает. Небось решила, что обеспечила себя обедом. Возможно это и так. Я всегда выкручивался, вот и сейчас выкручусь. Как только придумаю, так сразу и выкручусь.

А все этот камень, что б его! Если бы не он, то я хотя бы знал, что эта мохнатая образина на меня нападет.

Камень… Точно, камень.

Я, стараясь не делать резких движений, стал потихонечку открывать крышку контейнера, где лежала моя блестящая находка. Собака, по всей видимости, моих манипуляций не видела, что было, несомненно, хорошо. Мы по-прежнему смотрели друг другу в глаза, но тем временем моя рука непрерывно работала. Когда крышка была снята, я аккуратненько, пальцами, перекатил камень из контейнера к себе в ладонь.

И тогда (никак не ожидал от себя такой стремительности) я что было сил метнул его прямо в голову псины. Собака замотала мордой, приходя в себя – камешек отправил ее в легкий нокдаун. Но она оставалась жива, да я и не сомневался, что так и будет. Чтобы убить такого здоровенного мутанта, нужен не один камень, а сотня, да покрупнее.

Зато пока псина фыркала и приходила в себя после удара, я успел взять в руки автомат и собрался уже стрелять, но он выдал осечку. И сколько я не жал на спусковой крючок, результат был одинаковым. Вот и подошел срок службы моего оружия к концу.

Разумеется, осечка в мои планы не входила и поэтому я стал озираться вокруг, ища хоть что-нибудь, что поможет мне в борьбе с псиной, которая, кстати, уже почти пришла в себя. Метрах в десяти от себя я заметил длинный железный прут. За неимением чего-то лучшего и это сойдет, только уж больно далеко он от меня находится, могу не успеть добежать. Думал я недолго: сорвался с места и побежал к пруту. Не успею, так не успею. Все равно мне больше ничего не оставалось делать.

Я схватил железяку как раз в тот момент, когда собака пришла в себя и кинулась ко мне. Я наотмашь ударил псину палкой так, что та чуть не вылетела у меня из рук. Мутант всего лишь фыркнул и злобно воззрился на меня. Я стал махать перед собой прутом, не подпуская к себе близко собаку, но что-то подсказывало: долго мне так не продержаться. Нужно было срочно избавиться от псины, в противном случае мне наступит конец.

Тогда я стал теснить мутанта к стене. Пока никакого определенного плана у меня не было. Я надеялся, что придумаю что-нибудь на ходу. Надежды, к сожалению, пока не оправдывались – голова была абсолютно пуста.

Собака, опасаясь быть задетой прутом, медленно отходила назад, гневно скаля зубы и явно выжидая удобного момента для нападения.

И тут на меня что-то нашло. Я схватил палку покрепче обеими руками и прямым ударом вогнал ее собаке в глаз. Послышался неприятный хлюпающее-цвыкающий звук, псина заскулила, задергалась. Прут я из рук не выпускал и более того, давил на нее все сильнее. Очень скоро он аж на четверть вошел в череп мутанта. Вскоре псина перестала вырываться и затихла.

Я отпустил прут, подошел поближе к собаке, осмотрел. Та была мертва. Затем вернулся назад, поднял лежащий на асфальте камень и положил обратно в контейнер.

– Не говорю тебе спасибо только потому, что именно ты навлек на меня эту тварь, понял? – сказал беззлобно я.

Вздохнул и зашагал вперед, в сторону «Проспекта Большевиков».

Но не успел я пройти и до конца своего дома, как за спиной вдруг услышал рокот, как будто работал дизельный генератор. Обернулся, и, не успев толком ничего понять и разглядеть, получил мощный удар в висок. Всего секунду я находился в сознании, но потом провалился в беспамятство.

– Смотрите, кажется, очнулся!

– Да нет, просто дернулся. Хорошо ж ты его приложил, Алик. Небось, шишак в полголовы у парня.

– А нечего по улице расхаживать? Вдруг мутант какой… У меня с этими тварями разговор короткий.

– Алик, какой мутант? С человеческой фигурой да еще и в противорадиационном костюме? А, ладно, главное, что он жив. Очнется, надо будет расспросить, кто он, откуда и что делал около тридцать третьего дома. А пока пускай отдыхает.

Все эти слова – поначалу я думал, что слышу их во сне. Но оказалось, что нет. Я слышу их наяву, хотя доносились они до моего слуха откуда-то издали. Три голоса – женский и два мужских, скорее всего принадлежали людям. А раз так, то когда получится разлепить глаза и почувствую, что могу разговаривать, надо и мне у них кое-что спросить.

Пока же я как будто спал, только все слышал и мог чувствовать. Сейчас я, например, ощущал боль в правом виске. А еще – тряску, как будто еду в машине, что, кстати, не исключено.

Нет, надо открывать глаза. В конце концов, интересно, что же происходит. Не могу я так, ничего не зная, спокойно лежать.

– Во-во, папа, смотри! Он пришел в себя, видишь? – снова этот мелодичный девичий голосок. К сожалению, пока его обладательницу рассмотреть я не смог. Темно было, да и зрение еще не восстановилось как следует.

– Вижу, вижу, не суетись, – а сейчас говорил мужчина, очевидно, отец той девушки.

– Анатолий Яковлевич, вы осторожнее с ним. Кто знает, что он может сделать. Может, сначала связать?

– Не надо, Алик, все в порядке. Он такой же, как и мы, человек.

– Человек? – фыркнул тот, кого называли Аликом. – Вера тоже была человеком…

– Алик, давай не будем об этом, по крайней мере, сейчас! Очень тебя прошу, – на некоторое время в помещении, где я и эти люди находились, повисла тишина. Затем последовал вопрос, как я понял чуть позже, адресованный мне: – Молодой человек, как вы себя чувствуете?

– Паршиво, – не стал скрывать я. – Где… где я?

– Вы в безопасности. Здесь вас никто не тронет.

Как же я не люблю, когда на мой вопрос не отвечают прямо и определенно. Возможно, для конкретики просто не настало время? Ладно, думаю, со мной ничего плохого не сделают, и я узнаю ответы на все свои вопросы.

Сделал попытку встать – не хотелось разговаривать с людьми, находясь в горизонтальном положении. Вышло плохо. Не без чьей–то помощи меня удалось прислонить к стене. Так было гораздо лучше, вот если бы еще зрение нормализовалось…

– Вы уж извините за то, что мы напали на вас… – в виноватом старческом голосе чувствовалась искренность и сострадание. – Просто как–то непривычно видеть на улице человека…

Это точно, теперь человек на поверхности – это экзотика.

Но один момент, тогда откуда здесь эти трое? Да еще и на машине? Все–таки рокот мотора и характерная тряска – я еще не забыл, каково это, ездить в автомобиле – указывают на мое местонахождение.

– Скажите, откуда вы? – поинтересовался Анатолий Яковлевич. Опередил меня всего на секунду, я собирался спросить то же самое.

– Из метро! А вот откуда вы? Тоже оттуда?

– Как из метро? Разве там живут люди?

Где–то с минуту я не мог ничего сказать – был в ступоре. Ничего себе вопросец! «Разве там живут люди?» А где им жить–то, не на поверхности же!

Наконец я обрел дар речи и рассказал этим несведущим о событиях двадцатилетней давности. Про то, как произошла Катастрофа (про это они, слава Богу, знали), про то, как люди, заслышавшие сигналы тревоги, кинулись к метро. Про то, какая участь постигла не успевших. Меня слушали, разинув рты. Ну как, как можно такого не знать?

– Теперь мне очень бы хотелось услышать про вашу жизнь, – сказал я. – Если вы не из метро, тогда откуда же?

Я ожидал коротенького повествования, секунд на тридцать, а в итоге получил полноценную историю.

– А на поверхности и живем, – начал рассказ Анатолий Яковлевич. – Мы про эвакуацию ничего не слышали и не про какое метро не знали. Собственно, все, кто выжил, находились в момент Катастрофы в торговом комплексе «Мега». Там мы живем и по сей день. Дыры залатали, где что надо – починили. И спокойно себе живем, даже противогазы не носим на территории комплекса. У нас там сравнительно чисто и радиации почти нет. В общем–то, неплохо там живется, только частенько мутанты донимают. Мы–то отбиваемся, конечно, но при каждой такой атаке погибает от одного до трех человек и раненных немало остается. Зато продовольствием мы обеспечены еще лет на десять вперед. В гипермаркете много еды. Правда, многое, очень многое, пришлось повыбрасывать, продукты обычно долго не хранятся. Но кое-что все же сохранилось и по сей день. И хотя припасы еще есть, мы вон, с Аликом, Ирой, дочкой моей, и Вадиком, водителем, ездим по разным другим магазинам и собираем оттуда провизию и прочие другие… хм… вещи.

Девушка (наконец-то зрение вернулось ко мне, и я мог разглядеть всех своих спутников) посмотрела на меня и тут же опустила глаза. Красивая, ничего не скажешь! Алик – примерно ее ровесник, лет двадцать пять, может чуть больше. Угрюмый какой-то парень, изредка косит взгляд в мою сторону и хмурится еще сильнее. Чем–то не понравился я ему, видимо.

Анатолий Яковлевич производил приятное впечатление – как своей речью, так и внешностью. Седовласый старик с усами, бородой–эспаньолкой и круглыми проволочными очками на носу немного походил на Айболита из детской сказки. Но еще больше сходство усилилось в тот момент, когда я узнал, что Анатолий Яковлевич по профессии врач.

– Кстати, вы не подскажите, где я нахожусь? – знаю, задавал уже этот вопрос, но хоть сейчас надеялся получить вразумительный и четкий ответ.

– Ах да, разумеется, я же вам не сказал. Вы сейчас у нас в машине. Сконструирована Вадиком, он у нас механик от Бога. Взял корпус от инкассаторской машины и поставил ее на гигантские колеса. Как он это сделал – ума не приложу. Но что поделаешь, не разбираюсь я совсем в технике, не мое это, – раздосадовано произнес Анатолий Яковлевич, а затем снова переключился на описание машины. – Зато теперь нам никакие мутанты, пока мы в автомобиле находимся, не страшны. Стекло – непробиваемое, корпус – цельный металл. Колеса все что угодно на своем пути раздавят, а перевернуть машину мало кто сможет, я вам так скажу. Кстати, я же даже имени вашего не знаю. Как вас звать–величать?

– Олег!

– Приятно познакомиться, Олег. Меня зовут Анатолий Яковлевич. А своих спутников я уже представил.

– Да, помню, Алик, Вадик и Ира, – я улыбнулся девушке, только не знаю, заметила ли она это из-за моего шлема. – А можно еще вопрос?

– Конечно, конечно! Спрашивайте!

– Куда мы едем?

Давно хотел это узнать. Что если эти люди задумали меня похитить? Правда тогда они вряд ли правду скажут. А если у них нет никаких черных помыслов относительно меня, интересно ж ведь, куда везут.

– К нам, в «Мегу».

– В «Мегу»? Но зачем?

– Знаете, Олег, вам бы не помешало бы отлежаться после такого-то удара. Тем более что у вас костюм порвался. Это наша вина – мы, когда вас погружали, нечаянно зацепили и… в общем у вас на спине дыра. Небольшая, но все же. Но мы все исправим – залатаем, будет как новенький. Правда на это уйдет пару дней…

– Но у меня нет столько времени, мне нужно возвращаться обратно в метро. И как можно скорее.

– Поймите, это для вашего же блага. Вы полежите, отдохнете, вам сразу станет лучше. Тем более мы уже почти приехали.

– Но и вы меня поймите, на моей ветке экстренная ситуация. Там ждут моего возвращения. Я должен быть в метро.

– Ну, Олег, я вас умоляю, послушайте доктора. Вам просто необходимо отлежаться. Знаете, давайте поступим так: вы немного, всего пару часиков, отдохнете у нас, а потом мы вас отвезем прямо туда, куда вам надо, хорошо?

– Анатолий Яковлевич, а стоит ли из–за него бензин тратить? – подал голос Алик. Да, определенно этот тип ко мне симпатии не испытывает ни капельки.

– Конечно, стоит. Если бы не ты, он бы не сидел сейчас здесь с шишкой на полголовы и костюм цел остался. Мы перед ним в долгу теперь.

Алик обиженно фыркнул и сделал вид, что увлечен разглядыванием ногтей на руках. Мол, я с вами не разговариваю. Странный он какой–то.

Что ж, возможно Анатолий Яковлевич прав и мне действительно надо отлежаться! Голова до сих пор гудит, и вообще во всем теле чувствуется какая–то усталость. Да еще рука все никак не проходит. Надо бы спросить, что с ней, вдруг что-нибудь серьезное. Но это попозже, когда приедем.

Ждать пришлось недолго. Громкий бас Вадика возвестил о том, что мы уже на месте. Первым из машины выпрыгнул Алик, следом за ним Ира. Анатолий Яковлевич пропустил вперед меня и когда я оказался на земле, покинул кузов автомобиля.

Наконец–то я смог разглядеть машину снаружи.

Выглядело она хоть и немного нелепо, но довольно внушительно. Двухметровые толстенные колеса, теперь я уже не сомневался, действительно могли раздавить кого угодно. Цвет машины был не натуральный – было видно, что ее перекрасили в болотно–зеленый, причем сравнительно недавно.

Когда Вадик проходил мимо, я не сдержался и похвалил его творение:

– Здорово получилось, классная машина. Долго ее делал?

Вадик сначала посмотрел на меня удивленно, как на внезапно заговорившего немого, а затем смущенно почесал в затылке и ответил:

– Спасибо! Да нет, не долго, не один же трудился, нас целая бригада была. Зато знаешь какая у нее проходимость, никакие мутанты не страшны.

– Это уж точно…

Ко мне подошел Анатолий Яковлевич, взял за локоть и повел за собой.

– Пойдемте, голубчик, сейчас я вас устрою. Знаете, если бы вы так не спешили, провел бы вам небольшую экскурсию по комплексу. Многое здесь изменилось за прошедшие годы, да…

– Ну, если я не ослышался, вы сказали, что отвезете меня к метро на машине…

– Да, так и есть! Чтобы загладить нашу вину перед вами.

– В таком случае, я мог немного задержаться, и вы бы показали мне, как тут живется.

Анатолий Яковлевич улыбнулся.

– Чудно!

Мы с ним остановились перед автоматическими дверями. Разумеется, теперь они не открывались в тот момент, когда к ним подходили люди, поэтому пришлось нажать на потайную кнопку. Только тогда двери отъехали в стороны, давая нам пройти внутрь комплекса.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, я подбирал слова, чтобы попросить Анатолия Яковлевича о помощи. Просто не знал, как это лучше сделать.

– А можно вас спросить?

– Конечно, конечно! Спрашивайте!

– Вы же врач, верно?

– Истинно так! А в чем проблема?

– Видите ли… еще со вчерашнего дня у меня болит рука. Я думал, ушибся и скоро пройдет, но с каждым часом становится все хуже и хуже.

– Ай-яй-яй, а что произошло? – всплеснул руками Анатолий Яковлевич.

– Точно не помню, но, по–моему, это случилось тогда, когда я убегал от тараканов. Я тогда оступился и упал. Прямо на руку.

– Тараканы? Вы, наверное, хотели сказать жуки? – удивился мой собеседник.

На мой взгляд, те существа были точной копией таракана, хоть и увеличенной в десятки раз, но обсудив их с Анатолием Викторовичем, мы пришли к выводу, что говорим об одном и том же.

– Я посмотрю вашу руку. Будем надеяться, ничего серьезного не случилось.

– Спасибо.

– Да пока не за что! Вообще знаете, Олег, вы только не обижайтесь, я даже рад, что мы встретили вас! Я узнал, что мы – не единственные люди в Петербурге, в метро, оказывается, тоже есть жизнь. Десятки тысяч людей, подумать только!.. А когда отдохнете, я уверен, расскажете мне еще что-нибудь интересное про вашу жизнь. Наверняка, вам есть, что рассказать?

О да, подумал я про себя, действительно много чего могу рассказать про жизнь в метро. Одни мои приключения, начиная с вылазки на «Достоевскую» и заканчивая выходом на поверхность чего стоят. А ведь и до этого происходило немало интересного.

– Конечно, расскажу, если хотите, – заверил я.

– Очень хочу, – кивнул головой Анатолий Яковлевич.

– Ну, вот мы и пришли!

Место, в которое меня привел Анатолий Яковлевич, раньше было магазином одежды, судя по вывеске перед входом. Теперь же здесь находилось нечто вроде больничной палаты: белые стены, четыре койки, характерный запах медицинских препаратов.

На одной из кроватей лежал человек. Его состояние вызывало у меня неподдельное сочувствие. На лбу – марлевая повязка, пропитанная запекшейся кровью, правая рука на перевязи. Лицо бледное настолько, что чуть ли не сливается с наволочкой.

– Выбирайте любую кровать и располагайтесь. Снимайте свой костюм, я вам сейчас принесу чистое белье, в него и оденетесь. Как приду, так сразу разберусь с вашей рукой.

Анатолий Яковлевич ушел, а я стал стаскивать с себя химзу. В итоге остался в одних только штанах и рубашке. До чего же приятно было освободиться от неудобного костюма! Я ведь в нем чуть ли не весь день провел.

Больной, лежащий на соседней койке, чуть приподнялся, посмотрел в мою сторону, но заметив, что я поймал его взгляд, поспешил опустить голову на подушку. Уставился в потолок и сделал вид, будто ничего и не было.

Я пожал плечами и стал снимать рубашку. Это занятие далось мне с не меньшим трудом, чем освобождение от химзы, а все из-за чертовой руки. Поскорее бы вернулся уже Анатолий Яковлевич, осмотрел ее и вылечил, если это, конечно, возможно. А я очень надеюсь, что ничего серьезного не случилось.

Рука моя от самого плеча и до локтя была красной, что говорило о том, что у меня не простой ушиб, а что–то посерьезнее. Вряд ли перелом, но скорее всего вывих.

А так, за исключением дополнительной пары синяков, со мной все было в порядке. По крайней мере, на первый взгляд.

Больной снова повернул ко мне голову. Открыл рот, но не сказал ни слова. Просто двигал губами как рыба. Может что–то сказать хотел, но не мог. Наверное, его хорошо приложило по голове, вот речевой аппарат и нарушился. Интересно знать, где же он пострадал? Впрочем, какая разница? Надолго я здесь не задержусь, и этот человек вряд ли станет моим соседом на длительный срок. Возможно, и вижу–то его в первый и последний раз.

О, а вот и Анатолий Яковлевич! Наконец–то.

– Олег, вы уже разделись? Молодец! Как себя чувствуете, нормально?

– В принципе да!

– Уже хорошо, – нараспев сказал Анатолий Яковлевич. – Ну–с, давайте посмотрим вашу руку. У–у–у, дело плохо!

– Что такое? – испуганно спросил я.

– У вас вывих, надо вправлять руку.

– Фу, вы уж меня напугали! – от сердца отлегло, я уж подумал, что–то серьезное.

– Приготовьтесь, будет больно!

– Что, прямо так вот сразу и будете вправлять?

– Так а что тянуть-то?

И ведь не поспоришь! Я кивнул, готов, мол, и Анатолий Яковлевич заученным движением, не раз, наверное, применял на практике, вывернул мне руку. Хруст, вспышка дикой боли. Я даже не сдержался и выкрикнул пару очень нехороших слов.

– Это хорошо, Олег, что у вас болевой порог не низкий, иначе бы вы могли, как говорится, и ласты склеить. Без наркоза вправлять вывих – это весьма неприятно. Для больного, разумеется.

– Да, на себе прочувствовал, – скорчил невеселую гримасу я.

– Ну, а все остальное у вас кажется в порядке, – заключил Анатолий Яковлевич после беглого осмотра. – Вот ваша пижамка! Устраивайтесь на какой хотите кровати и отдыхайте. Вас разбудить, если вдруг долго проспите?

– Ну только если не затруднит, через… три часа примерно. Если еще с учетом экскурсии…

– Хорошо! Через три часа! А сейчас спите, Олег, спите. Я скажу мастерам, они вам пока костюм подлатают. Авось, успеют…

Сказав это, Анатолий Яковлевич взял мою химзу ушел.

Хороший он человек, добрый, вежливый. Не проникнуться к нему симпатией, по–моему, попросту невозможно.

Я залез под одеяло, устроился поудобнее и закрыл глаза. Как хорошо! Приятная нега разлилась по всему телу, наполнила каждую его частичку. Как же давно я не лежал на кровати да еще и под одеялом, просто уму непостижимо! Кому рассказать в метро, так ведь могут и не поверить. Хотя, что такое кровать по сравнению с новостью о том, что наверху живут люди?! Вот это уж точно сенсация. Ведь, похоже, ни один ресичер не видел «вершков», как я про себя прозвал жителей поверхности. А я увидел, познакомился с некоторыми из них и теперь нахожусь у них, можно сказать на правах гостя. Просто невероятно.

Размышляя над этим, я из реального суматошного мира перенесся в безмятежное Царство Морфея.

Нормально выспаться мне не удалось, так как меня разбудил… мой сосед по «палате». Он тряс меня своей неперевязанной рукой за плечо и порой выкрикивал что–то нечленораздельное. Я грубо отпихнул его от себя и вскочил с кровати, думая в случае чего наподдать ему как следует. К счастью делать этого не пришлось, так как больной сразу присмирел. Глядя на меня исподлобья, принялся что–то бубнить себе под нос.

Немного успокоившись, но все же не сводя с него глаз, я сел на свою кровать. Тогда больной быстро подбежал ко мне, схватил за плечи и снова принялся трясти меня. Я, совершенно не ожидая от него такого, даже не предпринял ничего, чтобы остановить его. Сомнений не оставалось – этот человек не иначе как на голову больной. Попытки отпихнуть его от себя успехом не увенчались – вцепился в меня как клещ и не отпускает. В итоге я не придумал ничего лучше, чем двинуть ему хорошенько по челюсти.

Только тогда он разжал свои руки и повалился на пол. Долгое время он лежал неподвижно, и я уж подумал, что ненароком убил его. Перестарался ты, Олег! Да, может он и шизик, но не убивать же его за это!

Меня действительно мучила совесть. Убил ни в чем, по сути, неповинного человека. Черт! А что если сейчас сюда войдет Анатолий Яковлевич, увидит на полу труп… Что он скажет? Может и ничего, но наверняка прогонит. И правильно сделает.

Следовало убедиться, мертв ли больной или это все-таки разыгралась моя фантазия. Я наклонился над телом, прильнул ухом к его сердцу. Фу, живой все-таки. Бьется сердце–то, бьется! Как же я обрадовался.

Но тут чья-то ладонь обхватила меня за голову и потянула вниз. Перепугавшись, я не сразу сообразил, что это дело рук больного. Он притянул меня к себе и тихой скороговоркой произнес:

– Беги отсюда, слышишь, беги! Спасай себя, спасай свою душу. Беги отсюда и чем скорее, тем лучше для тебя! Ты даже не представляешь, что они сделают с твоей душой, если останешься здесь. Спасайся, слышишь?

– Но.. что… что вы такое говорите? – от его слов у меня пересохло в горле. Слушая его, я даже не сразу почувствовал, как больно он сдавливает мне череп своими тонкими пальцами.

– Беги отсюда, черт бы тебя подрал! Плевать на то, что тебя ждет на поверхности. То, что с тобой сделают здесь, не идет ни в какое сравнение с мутантами. Они выпотрошат тебя, выпьют твою душу. Без остатка. Ты будешь зомби, живым человеком, но абсолютно бездушным! Спасайся!

Я ничего не мог понять! Он говорил какую–то бессмыслицу, но бессмыслицу страшную, пробирающую до мозга костей. И я даже поверил ему. Не исключено, что он уже подвергся тем самым пыткам, про которые только что говорил. Но неужели это правда?

Да нет же, быть такого не может! Анатолий Яковлевич добрейшей души человек. И дочка его, Ира, кажется такой милой и неспособной причинить кому–либо зло. Неужели они делают то, про что мне только что сказал этот больной? Господи!

Мой сосед продолжал что–то говорить, но я его уже почти не слушал. В голове все это никак не желало укладываться. Я не верил ни единому его слову, но тень сомнения все не покидала мой разум.

– Олег!

Этот голос был для меня как спасение. Но когда я понял, кому он принадлежал, то засомневался: может, лучше бы мне его было не слышать?

Анатолий Яковлевич стоял в дверном проеме и непонимающе смотрел на меня, склонившегося перед бормочущим больным. Из-за отцовского плеча выглядывала голова Иры. Они оба подбежали ко мне и, не без труда расцепив мертвую хватку моего соседа, оттащили от меня. Анатолий Яковлевич, уложив меня на кровать, поднял за грудки больного и толкнул его на кровать. Тот даже не сопротивлялся, лишь только фыркал и не сводил с меня глаз.

– Ира, хлороформ, быстро!

Девушка открыла шкафчик на кодовом замке, достала оттуда пузырек, оторвала кусочек ваты и принесла все это отцу. Анатолий Яковлевич быстрым движением смочил хлороформом вату и сунул ее больному под нос. Тот вдохнул пару раз и закрыл глаза – уснул.

– Вы не пострадали? – обратился ко мне Анатолий Яковлевич.

– Нет, нет, все в порядке!

– Он вам что–то говорил. Что именно?

– Да в принципе ничего, – соврал я. Не знаю, правильно ли поступаю, возможно, лучше было бы рассказать все как есть, но кто знает, какие последствия это повлечет за собой. – Я его почти не слушал.

– Ну и правильно. Нечего умалишенных слушать. Антохин, – Анатолий Яковлевич кивнул в сторону спящего больного, – пострадал две недели тому назад. На него напал птеродонт – глупец вышел далеко за пределы центра. Мутант схватил его и полетел, наверное, к себе в гнездо. К счастью, а, может, и, к сожалению, Антохину удалось освободиться от лап птеродонта. Но он упал с высоты пяти–шести метров. Как итог, открытый перелом и черепно-мозговая травма. Ударившись головой, он стал того, шизиком. У него помутился рассудок и теперь периодически выдает всяческие выкрутасы. Он вообще в последнее время смирный был, не бузил, ничего такого, вот я вас, Олег, к нему–то и подселил. Думал, ничего плохого не будет. Вы ж тут ненадолго.

– Да, ненадолго, – тихо повторил я. Из головы до сих пор не выходили слова, сказанные Антохиным перед тем, как его усыпили. Так правда это или нет? Кому верить: сумасшедшему или Анатолию Яковлевичу? Кто из них врал, а кто нет. Ведь кто знает, возможно, Анатолий Яковлевич специально придумал эту красивую историю, чтобы запудрить мне мозги. Что же делать? Что?

– Кстати, Олег, вы просили вас разбудить по прошествии трех часов. Так вот, они прошли. Быть может, вы желаете еще отдохнуть или…

– Нет, я уже достаточно отдохнул! – перебил я и сгреб в охапку свои вещи со стула. – Если не возражаете, я переоденусь.

– Конечно, конечно. Мы вас подождем в коридоре?

– Зачем? – спросил я, искренне надеясь, что мой голос не прозвучал испуганно.

– Экскурсия! Вы разве забыли?

– Ах да, экскурсия, – я хлопнул себя по лбу. – Точно.

Анатолий Яковлевич и Ира вышли из «палаты». Девушка, перед тем, как скрыться из виду, хихикнула в ладошку.

Я наскоро переоделся, после чего присел на кровать и глубоко задумался.

Что, если эта экскурсия закончится для меня плачевно? Воображение рисовало мне разные малоприятные картины моего будущего, и каждая была страшнее предыдущей. Если вдруг то, что рассказывал Антохин – правда, как мне тогда избежать участи, которая может в скором времени постигнуть меня.

В конце концов, я решил отдаться воле судьбы. В любом случае, долго я тут сидеть не смогу – рано или поздно за мной придет Анатолий Яковлевич и тогда мне хочешь–не хочешь придется идти с ним. И зачем он привел с собой Иру? Чтобы подстраховала, на случай если я захочу удрать или стану сопротивляться?

Я вышел из «палаты». Анатолий Яковлевич и Ира стояли у стены и о чем–то непринужденно болтали.

– Я готов, – хмуро сказал я.

– Отлично! Ну, пойдем, Олег, сейчас я вам расскажу, и покажу, что да как у нас устроено.

Я сглотнул застрявший в горле комок и последовал за доктором. По правое плечо от меня шла Ира. Поглядывала на меня периодически. С чего бы это? Следит, чтобы я не наделал глупостей? Интересно, в случае чего я смогу с ней справиться или, кто знает, может, она сможет меня положить на лопатки одной левой?

Размышляя над этим, я не сразу заметил, что Анатолий Яковлевич уже начал свой рассказ.

– Вот здесь, в бывшем магазине спорттоваров, мы организовали что–то вроде кузницы. Здравствуй, Александр! – Анатолий Яковлевич помахал рукой какому–то парню в маске. Одной рукой он придерживал дуло какой–то машины, очень похожей на гаубицу, в другой держал сварочный аппарат, но чтобы поприветствовать доктора, он на секунду оторвался от своего занятия. – Так, на чем мы остановились?.. Ах да! В этом месте мы чиним, модернизируем или же просто делаем новое оружие, если для этого имеются нужные материалы. Обычно в ход идут переплавленные машины со стоянки под нами. Правда, скоро они закончатся, но пока запасы имеются, хе-хе!

Я с трудом выдавил из себя улыбку. Надо же было как–то показать, что я слушаю и даже увлечен рассказом. А тем временем плохие мысли ни на секунду не покидали меня.

– Этот бутик женской одежды мы оставили без изменений – не нашли, подо что его приспособить. Да и женщины сюда периодически ходят, любуются вещами, вспоминают былые времена. Вот, а тут хранятся противогазы и специальный раствор, изобретенный нашими умельцами…

Как выяснилось, этот раствор, если им пропитать кожу, делает так, что радиация человеку не становиться страшна, не наносит почти никакого вреда. Состав этого чудо–средства Анатолий Яковлевич не сообщил. Как он сам сказал, не разбирается «во всей этой химии». Впрочем, я тоже.

В общем–то, экскурсия проходила довольно–таки спокойно. Со временем я даже расслабился и перестал бояться, что вот–вот на меня нападут, свяжут и унесут в какую-нибудь пыточную. Иногда в повествование вмешивалась Ира. Ее голос, приятный и мелодичный, ласкал мне слух и, признаться, мне порой хотелось, чтобы она говорила и говорила, не останавливаясь.

За полчаса прогулки по торговому комплексу мне показали много различных помещений: столовую, где меня неплохо накормили, кухню, спортивный зал, здесь даже детская была. Рождаемость, сообщил Анатолий Яковлевич, у них низкая, чему я нисколько не удивился – всего два, максимум три ребенка в год. Но это уже успех. Я считаю, чтобы рожать в таких условиях, осознавая, на что идешь, на что обрекаешь свое чадо – это героизм, достойный уважения. Если б не было таких женщин, люди бы вымерли уже через несколько десятков лет.

– А теперь мне бы хотелось послушать вас, дорогой мой друг! – сказал Анатолий Яковлевич. – Расскажите все, что связано с жизнью в метро. Мне интересна каждая мелочь.

И я рассказал про все годы, проведенные под землей. Анатолий Яковлевич и Ира слушали меня внимательно, не перебивая, увлеченные повествованием. Я рассказал про жизнь в метро начиная с момента Катастрофы и заканчивая сегодняшним днем. Даже не утаил про то, какая сейчас у нас там обстановка, о том, что назревает война.

– Да, нелегко вам живется! – покачал головой Анатолий Яковлевич.

– Собственно именно поэтому я и вылез на поверхность. Мой отчим в детстве рассказывал, что у нас дома спрятано оружие. Я отправился на поиски, чтобы с его помощью дать отпор «красным». Но, увы, его там не оказалось.

– Мы бы вам с радостью помогли, но нам и самим нужно оружие. Нападки мутантов случаются, как я уже говорил, чуть ли не каждый день, приходится отбиваться.

– Да, я понимаю. Наверное, нам придется смириться с тем, что «красные» поработят нас. Воевать, когда у нас на десять человек – один автомат, бессмысленно.

– Вы правы, Олег. Возможно, порабощение – это не так уж и плохо. Я хочу сказать, что для вас это лучший вариант, нежели бессмысленно умирать.

Я ничего не ответил. Да и что тут можно было сказать? Скорее всего, Анатолий Яковлевич прав. Уж не знаю, на что мы себя обречем, если примем условия «красных», но и умирать просто так мало кто захочет.

– Ну что ж, пойдемте узнаем, может быть, ваш костюм уже залатали. Я попросил мастера поторопиться. Если так, то мы можем прямо сейчас отправиться в путь. Возражений не будет?

– Конечно, нет, – ответил я радостно, окончательно уверившись, что все сказанное мне Антохиным не что иное, как бред сумасшедшего. А я–то, дурак, ему верил.

Костюм мне действительно подлатали. Работа была выполнена грубо, но мастер заверил меня, что за качество он ручается. Прослужит еще лет пять, не больше, при бережном обращении.

Поблагодарив мастера, я забрал у него костюм, и мы с Анатолием Яковлевичем и Ирой спустились на первый этаж, в гаражное помещение. Там среди малочисленных легковушек в ангаре стоял автомобиль–гигант. С ним в данный момент возился Вадик, что–то делал с днищем. Заметив нас, он закончил копаться в машине.

– Готов ехать? – спросил Анатолий Яковлевич.

– Всегда готов! – кивнул Вадик.

– Тогда приведи сюда Алика и в путь.

Пока Вадик выполнял поручение, мы по выдвижной стремянке забрались в кузов машины и стали ждать возвращения парней.

– Олег, вы не обращайте внимания на Алика. Он на самом деле хороший человек, просто характер у него такой… непростой. Не знаю, чем вы ему не понравились, но раз так, то вряд ли он когда-нибудь переменит свое мнение.

– А почему он входит в вашу команду? – поинтересовался я.

– Алик – превосходный стрелок. Может на бегу муху пристрелить. Ну, это я, конечно, утрирую, но от истины все равно не далеко ушел.

Ну, ясно. Хорошие стрелки в наше время дорого ценятся.

Да, Алик мне тоже как–то не понравился, в первую очередь оттого, как он относился ко мне. Тем не менее, может тут имеет место быть случай с Остапом. Может за личиной угрюмого человека скрывается другой, добродушный и беззлобный?

Однако же пока этого другого человека я не видел. Алик, как только забрался в кузов автомобиля, кинул на меня презрительный взгляд и невесело сказал: «А, опять этот!». Все же непонятно, из–за чего такая антипатия ко мне, чем я ему не понравился? Хотя какая разница, вижу–то я его в последний раз, больше наши пути к обоюдному удовольствию вряд ли пересекутся.

Вадик сел за руль, повернул ключ зажигания, машина вздрогнула, мы отъехали всего на пару метров и почему–то застопорились. К нам бежал, размахивая руками – призыв остановиться – чем–то встревоженный человек. Мы открыли задние двери, и он скороговоркой выпалил:

– Анатолий Яковлевич, у нас ЧП!

– Что такое?

– Мастер… он мертв.

– Что? – в один голос выпалили все присутствовавшие в машине.

– Вот буквально через несколько минут после того, как вы от него ушли, он вдруг рухнул на пол, забился в конвульсиях и… умер.

– Вот так новости! Вернусь – разберемся, а пока нужно отвезти нашего гостя домой. Спасибо, Гена, что доложил. Вадик, трогай!

Некоторое время мы все не проронили ни звука, потрясенные таким известием. Что же такого могло случиться с мастером, что он умер. И, что самое интересное, всего через несколько минут после нашего к нему визита. Скорее всего, это просто случайность. Может быть, он был чем–то болен, раком, например. Странно, очень странно.

– Ну, будем надеяться, что наш путь будет чист от мутантов, – сказал Анатолий Яковлевич, чтобы разрядить обстановку.

– Кстати, как поедем? По проспекту Большевиков или в объезд? – осведомился Вадик.

– А чем тебя первый вариант не устраивает? – удивилась Ира.

– На Большевиков много машин. Конечно, можно ехать прямо по ним, благо, колеса позволяют. Но существует угроза перевернуться. А тогда…

– Раз так, поезжай в объезд, где машин поменьше, – распорядился Анатолий Яковлевич.

– Как скажете, босс! – произнес Вадик и вдавил педаль газа.

Что происходило на поверхности я видеть не мог, да и, по правде сказать, не хотел. Все эти унылые пейзажи: обгорелые остовы машин, скелеты погибших людей, почерневшая земля вызывали у меня лишь отрицательные эмоции.

Бешеная тряска возвестила о том, что Вадик свернул на ухабистую дорогу. Никто не спрашивал причину такого решения: кто за рулем – тот и главный. Ему виднее, как и что.

По лицам моих спутников можно было понять, что такая тряска для них – обыденное дело, и они привыкли к ней. А вот меня начало немного подташнивать, но я изо всех сил старался держаться молодцом и вроде бы получалось.

– На всякий случай приготовьтесь, – бросил через плечо Вадик. – На пути встала небольшая группка собак, так что если не уберутся, я по ним проедусь.

Последнюю фразу он сказал с таким наслаждением, что я сразу понял: давка мутантов – его любимое занятие.

Правда, несмотря на предупреждение, я все равно подскочил на месте и больно ударился пятой точкой об угол сиденья. Но уже к следующему разу оказался более подготовлен, так что больше ушибов себе не заработал.

Вадик продолжал колесить по городу, практически ежесекундно выкручивая руль на все сто восемьдесят градусов. Выяснить, где мы едем, сейчас уже было попросту невозможно, тем более что со временем карта Невского района почти полностью выветрилась из моей головы.

Когда тряска ненадолго прекратилась, Ира встала со своего места и подсела ко мне.

– Олег… можно на «ты»?

– Конечно, – кивнул я, удивленный и немного ошарашенный.

Девушка улыбнулась, закусила губу.

– Можно у тебя спросить?

Я снова кивнул. С моей стороны было бы весьма глупо отказать в такой простой просьбе. Но прежде чем Ира задала свой вопрос, я краем глаза заметил, с каким выражением лица сейчас посмотрел на нас Алик. Да, это ни с чем не перепутаешь. Самому неоднократно приходилось испытывать такое. Алик ревновал. Ревновал меня к Ире. Подумать только…

Ира тем временем наклонилась ко мне, видно, хотела спросить что-то такое, чтобы никто кроме меня не слышал, и это совсем покоробило Алика. Кулаки его напряглись, вот еще совсем чуть-чуть и взорвется, набросится на меня. Не хотелось бы мне ввязываться в драку. И только когда Анатолий Яковлевич положил ладонь на его руку, тот немного успокоился.

– Скажи, а у тебя есть девушка, там, в метро?

Я ожидал любого вопроса, вернее, я так думал. Этот просто поверг меня в ступор. Скорее на автомате, нежели осознанно, я выпалил:

– Нет.

Я старался не смотреть ей в глаза, чего боялся, сам не знаю. Уставился на ее губы, алые, слегка обветренные, но такие притягательные, манящие. Казалось, если бы никого рядом не было, не удержался бы и поцеловал ее. Но даже если бы и атмосфера позволяла, я бы все равно, наверное, не смог этого сделать. Как-то аморально это, что ли.

– Ясно, – сказала Ира вслух, а затем наклонилась к моему уху снова, но спросить что-либо еще не успела, так как Вадик заорал:

– Над нами два птеродактиля!

Алик тут же вскочил, ловким движением плеча перебросил пулемет себе в руки, надел противогаз, перевязал туловище тросом, вторым концом крепко прибитого к стенке автомобиля, открыл задние двери и высунулся наружу. Все эти действия заняли у него не больше десяти секунд.

Почти не целясь, дал очередь по мутанту. Птеродонт, или как назвал это существо Вадик, птеродактиль клекотнул недовольно – значит, Алик попал.

Я сидел на своем месте, не зная, что делать: помочь или лучше не лезть не в свое дело. Вдвоем мы бы наверняка справились быстрее, но что, если Алик работает в одиночку? В общем, оставаться безучастным я не смог. Быстро влез в свой химкостюм, проверил, заряжен ли автомат, обвязал второй трос вокруг талии и тоже высунулся из проема. Быстро оценил обстановку.

Один птеродонт летел по правую сторону от машины, то и дело сближаясь, другой – прямо за нами. Алик что–то кричал мне, но из-за противогаза я не понимал, что он хочет сказать. Скорее всего, выражал свое недовольству по поводу того, что я проявил инициативу. И пускай себе выражает, плевать, я ведь не просто так, помочь хочу.

И только когда Алик потрепал меня по спине, я смог услышать, что он на самом деле говорил:

– Ты бери крайнего, а я возьму этого.

Под «этим» он подразумевал птеродонта, летящего за нами.

Так, значит, Алик согласился принять мою помощь. Это приятно. В момент, когда опасность угрожает всем, самое лучшее решение – объединить усилия, чтобы устранить угрозу. Все-таки Алик не такой уж и глупый, каким показался мне поначалу.

Когда птеродонт, предназначенный для меня, протаранил бок автомобиля, я понял, почему все так переполошились. Мне–то казалось, что машине ничего не страшно, кроме, разве что, гигантских ухабов. Оказалось, что птеродонты опасны ничуть не меньше. Перевернуть автомобиль они могли запросто.

Машина снова въехала на неровную дорогу, и очередная тряска очень мешала прицелиться. Тем временем птеродонт протаранил нас еще раз, да с такой силой, что на мгновенье мы встали на два боковых колеса. В этот момент сердце екнуло, и я ненамеренно надавил на спусковой крючок.

Длинная очередь, к моему удивлению, не прошла мимо, а хорошенько нашпиговала свинцом мутанта. Он вскрикнул, чуть снизил высоту полета, после чего, зацепившись клювом за асфальт, кубарем покатился по земле и вскоре остался далеко позади.

Птеродонт Алика пока оставался жив и продолжал преследовать нас на том же расстоянии. Я думал, что с ним уже будет покончено, но увидел, что этот мутант не такой простак. Он умудрялся уворачиваться от пуль Алика, как будто знал, когда тот начнет стрелять. Мутант словно играл с нами: не нападал, но и не позволял ранить себя.

Я подметил, что птеродонт всегда уворачивается, ускользая в правую сторону. Это можно было бы использовать, если…

В этот момент, птицеящер на огромной скорости планируя, ринулся прямо на нас с Аликом. Я чуть ли в последний момент успел повалить его на пол машины. Мутант пролетел над автомобилем, развернулся и снова стал преследовать нас сзади.

Алик встал, помог подняться мне и снова занял боевую позицию. Тогда, наклонившись к его уху, я изложил свой план. Алик коротко кивнул, соглашаясь, подождал, когда я приготовлюсь и выстрелил. Птеродонт, как и предполагалось, свернул вправо, и тогда уже действовал я. Очередь прошила тело мутанта и того постигла та же участь, что и его собрата–таранщика.

– Уф, отбились! – выдохнул с облегчением Алик, захлопывая двери и снимая противогаз. – Спасибо тебе, ты сильно выручил.

– Да не за что! – скромно сказал я. – Если бы человек не помогал другому человеку, то ни о каком сосуществовании не могло бы идти и речи!

Алик одобрительно хмыкнул и сел подле Анатолия Яковлевича. Тот, незаметно от Алика, подмигнул мне: дескать, все правильно сделал.

– Собственно, конечный пункт! Приехали! – возвестил Вадик спустя минуту.

Я выглянул в окно. Верно, приехали, прямо перед самой станцией остановились.

Мы все вышли из машины, встали в круг.

– Ну, вот и пришла пора прощаться! – сказал Анатолий Яковлевич.

– Да, пора! – повторил я, и так сразу грустно стало, как будто расстаюсь с родным мне человеком. И хотя с этими людьми знаком всего лишь один день, они мне стали почти что близкими друзьями.

– Грустно, не правда ли? – спросила Ира.

Ко мне подошел Анатолий Яковлевич и обнял меня. Потом взял мою руку и вложил в нее небольшой флакон. Анатолий Яковлевич ничего не сказал, но я и так все понял. Он подарил мне чудо–крем, защищающий от радиации. И хотя во флаконе могло быть что угодно, сомнения меня ничуть не одолевали – там именно крем.

Затем я обнялся с Ирой, Вадиком и даже Аликом. Слов не говорили – они были не нужны. Как бы мне сейчас хотелось, чтобы время остановилось, и мы вот так безмолвно стояли и стояли… Увы, это было невозможно.

– Может быть, как-нибудь увидимся? – спросил Анатолий Яковлевич.

– Хотелось бы, но это маловероятно. Но если вы заглянете к нам в гости, то я буду очень рад.

– Хм, мы подумаем над вашим предложением, – под противогазом было не видно, но я уверен, что Анатолий Яковлевич улыбался.

– Стучите в гермозатвор посильнее и подольше. Желательно с определенным интервалом, скажите, что вы к Олегу, тогда вам откроют.

– Хорошо, я постараюсь запомнить.

– Надеюсь, ситуация в метро позволит вам погостить у нас без каких–либо эксцессов. А может быть, вы даже останетесь. У нас значительно безопаснее, чем на поверхности… Ну, я не говорю «Прощайте», так как полагаю, мы все же еще встретимся.

– Встретимся, обязательно! – сказал Анатолий Яковлевич.

– Удачи! – Ира помахала мне рукой и я, развернувшись, отправился в вестибюль метро.