Ветер надежд

Глава 1

Артур вернулся из поездки в Индию в пятницу. Мы с Викой поехали в аэропорт, встретить его. Боинг плавно приземлился на летное поле, и в зале ожидания объявили, что прибыл самолет рейсом Дели-Москва. Регистрация пассажиров начнется через двадцать минут. Мы прождали не меньше часа, прежде чем в толпе выходящих из зала для таможенного досмотра, увидели загорелое лицо Артура. Он вращал головой, пытаясь найти нас среди многочисленных встречающих. Наконец, когда он прошел по живому коридору людей, мы протиснулись к нему и крепко обнялись, словно не виделись сто лет.

— Как вы тут? — спросил он, словно пока его не было, мы могли опять куда-то деться.

— Да мы нормально, ты-то как отдохнул? Смотрю, загорел, бороду отрастил.

— Отлично, Спасибо вам огромное, что уговорили меня поехать. Я столько всего увидел. Какие к лешему инопланетяне, когда здесь на Земле столько всего интересного, диву даешься.

— Вот видишь, я тебе говорила, что тебе понравится, и тоска прошла наверно?

— Это точно.

Я взял один из двух чемоданов.

— Артур, ты что, кирпичи везешь что ли?

— Нет, это я вам сувениров накупил. Там столько всего интересного.

Мы с Викой переглянулись. Я представил себе гору слонов и Будд из дерева или кости, которых непременно привозят наши туристы из Индии.

Мы дошли до машины и поехали в город.

— Заедем к нам, я уже приготовила обед. Заодно расскажешь, как отдохнул, что интересного увидел.

— А вы-то как отдохнули?

— Великолепно, приедем, все расскажу и фотки покажу. А ты фотографии сделал?

— И не только. Целый фильм на видео снял.

— Короче надо отметить наш отдых и поболтать о жизни, — сказал я, оборачиваясь к Артуру.

— Рули и не отвлекайся, я, между прочим, сижу на самом опасном месте в машине.

— Извини дорогая, забыл. Только у тебя теперь подушка безопасности.

— Ничего не знаю. Смотри на дорогу.

— Я и не заметил, что вы машину купили.

— Как тебе мой мерин, — с гордостью сказал я.

— А почему мерин?

— Потому что все Мерседесы в России кличут меринами, помнишь, как называли Жигули первой модели — копейка, военные джипы — козлами. Так и Мерседесы — меринами.

— Про вашу машину, Сергей Николаевич не скажешь, что это мерин, я даже не знаю как её назвать.

— А и не надо. Он вчера только взял машину и до сих пор не может нарадоваться. Прямо как ребенок.

— Вы ничего не понимаете. Это вещь. Это супер вещь, — я нажал на педаль газа, и стрелка спидометра перевалила отметку сто двадцать, при этом ощущение было такое, словно мы ехали со скоростью не больше восьмидесяти.

— Сережа, я тебе уже сказала, когда везешь жену, не больше ста. Не надо лихачить.

— Викуша, я только чуть-чуть, чтобы обкатать машину, — сказал я, сбавляя скорость.

Когда мы подъехали к дому и вышли из машины, закрывая дверцу багажника, не удержался и спросил Артура:

— Как тебе тачка, может всё же передумаешь и купишь себе такую?

— Нет, ни за что. Я лучше съезжу еще куда-нибудь.

— Одно другому не мешает. Не все же время ты будешь проводить в путешествиях.

— Да, действительно, надо и друзей иногда навещать.

Мы дружно рассмеялись. Настроение было приподнятое. Я включил сигнализацию, и мы поднялись в квартиру. Вика быстро стала накрывать стол, а Артур, начал доставать из чемодана привезенные нам сувениры. Как я и предполагал, это был большой слон и фигурка человека с огромным животом, сидящим в какой-то позе и поднятыми вверх руками. Национальная индийская одежда для Вики и индийские сандалии для меня. Остальные сувениры были поменьше, амулеты, кольцо, циновка, душистые благовония, упаковка настоящего индийского чая и что-то еще.

Когда Вика вошла в комнату, чтобы пригласить нас к столу, она увидела лежащие на диване и столе сувениры и ахнула:

— Это, что все нам?

— Конечно.

— А себе то, ты хоть что-то привез?

— Конечно, массу впечатлений, фотографии и небольшую книгу религиозного характера, и отснятый фильм.

— И все?

— Да я не очень большой поклонник всего этого, и потом я подумал, что если я еще поеду, то во что превратится моя квартира, в музей этнографии.

— Да, но если ты из каждой поездки будешь привозить столько сувениров нам с Сергеем, то наша, точно ей станет. Короче, спасибо тебе большое, а теперь пойдемте к столу.

После обеда мы расположились в комнате, и Артур вкратце рассказал, где был и что видел. Оказывается путевка, которую они купили с Викой, оказалось на редкость удачной. Автобусное путешествие по крупным индийским городам.

— Таким образом, я почти всю страну пересек и много интересного увидел и услышал, — закончил он свой рассказ.

— А в целом, как впечатление? — спросила Вика.

— Народ интересный, и очень доброжелательный, общительный и что самое главное, во многом отличается от нас.

— В каком смысле?

— В прямом. Живут весьма бедно, я бы даже сказал, очень бедно, хотя рядом соседствует такая роскошь, что нашим и не снилась, но что удивительно, они не такие как мы. Менее озлобленные, более открытые. Я бы сказал в них больше душевности и чистоты.

— Понятное дело, дети Востока.

— Не в этом дело. Тут что-то другое.

— Менталитет.

— Видимо. И потом, они как-то ближе к природе. Представляете, по городу обезьяны бегают. Машины ездят, и тут же корова бредет. И даже если ругаются, то без остервенения как у нас.

— Что делать. Короче, тебе понравилось?

— Очень.

— А как тебе индийские женщины?

— Да они все такие, я прошу прощения Виктория, упитанные и вместе с тем какие-то поджарые, что ли. Но… наши девушки краше.

— У… вот видишь, значит у нас не все так плохо.

— Да нет, конечно.

Потом мы вкратце рассказали Артуру, как отдохнули, посмотрели фотографии, после чего Артур стал собираться домой. Я предложил его довести, но он решил поймать такси. Я сказал Вике, что провожу Артура и поставлю машину в гараж. Мы вышли из подъезда.

— Единственное, что мне не понравилось, Сергей Николаевич, так это климат в Индии. Жара, ужас.

— Зато зимой у них наверно хорошо.

— Какой там. Дожди непрерывно.

Поймав машину, я попрощался и направился к дому. Уже садясь в машину, я услышал знакомый голос участкового:

— Поздравляю с покупкой.

Я обернулся. Селезнев, стоял рядом, держа под мышкой небольшой портфель с документами.

— Спасибо, как, нравится?

— Нет слов. Серебристый металик, хит сезона. Ксеноновые лампы и куча всего, что только можно придумать для автомобиля. Целое состояние, не так ли?

— Шестьдесят пять отдал и то, потому, что годовалая.

— Красиво жить не запретишь.

— Садитесь, прокачу до гаража.

— Уже и гараж успели купить?

— Нет, снял на время.

Селезнев обошел машину и, открыв дверь сел рядом.

— Кожа? — сказал он, пощупав обивку сиденья, и продолжая держать под мышкой портфель.

— Кожа, — улыбнувшись, ответил я.

Машина плавно отъехала, и я спросил, куда его подвезти.

— А прямо до моих апартаментов.

Я сделал специально небольшой круг, прежде чем подъехал к подъезду дома, где находился кабинет участкового и припарковавшись, заглушил мотор.

Он провел рукой по торпеде, и уже собравшись было выйти, неожиданно сказал:

— Вы того, поокуратнее, а то на днях вами интересовались. Это между нами, считайте, что я вам ничего не говорил.

— Спасибо, — сказал я, и мое приподнятое настроение мгновенно улетучилось.

— А можно узнать кто?

— Представился якобы из службы безопасности фирмы «Глемор» по поводу вашего трудоустройства к ним на работу. Интересовался, так сказать вашим моральным обликом. Я потом попросил пробить по базе данных эту фирму. Как и оказалось «пустышка». Так что вы аккуратнее деньгами сорите, а то опять мне на участке статистику подпортите. Это Россия, — и тихо добавил, — бандитская Россия XXI века. Про времена Ивана Грозного читали? Так вот, добавьте к ним электронную начинку и получите монстра. Отличный сюжет для романа.

Сказав это, он приложил руку к фуражке и направился к себе, оставив меня в полном недоумении по поводу сказанного. Пульс участился и я подумал:

— Блин, может правда, уехать из этой страны к чертовой матери, купить где-нибудь на Багамах уютный домик и жить вдали от всего этого?

Я завел двигатель и направился к гаражу. Настроение испортилось окончательно, когда въезжая, я чуть не поцарапал заднее крыло и только благодаря датчику, вовремя затормозил. С грехом пополам поставив машину в гараж, я направился домой.

Вика сразу, определило, что я пришел в дурном настроение, и значит что-то произошло.

— Что случилось?

— Особо ничего, встретил нашего участкового, он сказал, что мной интересовались.

— Интересовались, кто тобой мог интересоваться?

— Не знаю. Может быть, проданные камушки, кого-то на мысли навели мной поинтересоваться?

— Возможно. Что делать будем?

— Надо подумать. Особо волноваться не стоит. Камни и часть денег, что остались после покупок, в банковских ячейках. Оттуда их никто кроме меня и тебя не достанет. Времена, когда с помощью паяльника деньги из людей вытряхивали, я надеюсь, всё же прошли, а там, черт его знает, всё может быть.

Я выругался, хотя раньше при Вике никогда не позволял себе такого. Она промолчала, хотя по её виду понял, что ей это не очень понравилось.

— Викуша, а может нам плюнуть на всё и уехать куда-нибудь?

— Куда?

— Да вот хотя бы в туже Финляндию или куда потеплее, а?

— А что мы там делать будем?

— Как что, спокойно жить, никто нас донимать не будет.

— Если нами заинтересовались и достаточно серьёзно, я думаю, что нам нигде покоя не дадут, это раз. Во-вторых, камни и столько денег мы через границу не перевезем, значит, придется каждый раз возвращаться. В итоге, мы ещё больше привлечем к себе внимание.

— Ты как всегда права. Тогда что делать будем?

— Ничего. Пусть интересуются. Нам-то что, лишь бы не трогали.

— Тоже верно, но как-то неспокойно. Может охрану завести.

— Точно и пса сторожевого.

— Молчу.

— Успокойся, поверь мне, все образумится.

— Ты так считаешь?

— Мое сердце подсказывает мне, что все будет хорошо.

— Дай-то Бог.

Несколько дней после разговора с Селезневым прошли спокойно. Как мне казалось ни слежки, ни каких-либо подозрительных звонков не было. К концу недели я совсем было успокоился, однако Вика вдруг невзначай предложила мне позвонить на прежнее место работы и поинтересоваться у шефа, не спрашивал ли кто про меня ввиду, дескать, трудоустройства в солидную фирму. Идея, пришедшая ей на ум, говорила о том, что она, хотя и сохраняла внешнее спокойствие, самостоятельно размышляла над сложившейся ситуацией. Я послушался её совета и дабы окончательно успокоиться, позвонил своему бывшему шефу.

Поболтав о том, о сем, я между делом сказал, что устраиваюсь на работу и возможно мной могут интересоваться на предмет моей квалификации и прочее. В ответ на это, Евгений Иванович, неожиданно сказал:

— Опоздал дружок, тобой уже интересовались, так я им так сказал, возьмете на работу пожалеете.

— Вы серьёзно?

— Шучу, конечно. Дал самые лестные отзывы и сказал, что до сих пор жалею, что ты ушел. Ты кстати куда-то пропал совсем. Я тебе звонил несколько раз, тебя все нет и нет.

— Да я уезжал.

— Куда, на заработки что ли?

— Типа того.

— И как разбогател?

— Мерина привез, подержанного, правда, но тем не менее.

— Поздравляю.

Мы распрощались, и я в задумчивости положил трубку. Вошедшая Вика сразу поняла, что мной интересовались, и потому сказала:

— Интересовались?

— Да.

— Значит, они всерьёз прощупывают тебя, а возможно и всех нас.

— Пусть прощупывают, знать бы кто.

— Это можно узнать только тогда, когда они напрямую выйдут на нас.

— Очень странно. Кто мог, а главное, почему нами заинтересоваться? Совершенно непонятно.

— А я почему-то уверена, что все дело в проданных камнях.

— Да нет, причем здесь камни. Да по нынешним временам двести тысяч баксов разве деньги, так мелочь. Ты посмотри кругом, джипов и крутых тачек полным полно, так что же, по-твоему, всеми ими кто-то интересуется, нет здесь что-то другое. Но что я, убей бог, не понимаю.

— И не надо ничего понимать. Выкинь из головы, кому надо тобой интересоваться, пусть интересуется, время придет, сами придут и скажут что им от нас нужно. В конце концов, мы что, кого-то убили, ограбили или обворовали? Нет. А раз нет, тогда чего переживать.

— Легко сказать.

— Сережа, я прошу, успокойся и пусть всё будет, как будет.

— Хорошо, но часть камней и денег я из ячейки на всякий случай заберу. Несколько камней надо срочно реализовать, чтобы у нас было, как можно больше наличной валюты и подумать, где её можно спрятать.

— А почему ты считаешь, что в банке не безопасно?

— Безопасно, но как говорится, береженого бог бережет, а потому не будем держать все яйца в одной корзине.

— Я согласна, только куда мы их спрячем?

— Это другой вопрос, надо подумать.

Всю неделю я занимался вопросом продажи драгоценных камней и нахождением способа спрятать оставшиеся камни и деньги. Первую часть я решил достаточно просто. Отправился в один из солидных, на мой взгляд, пунктов по скупке драгоценностей и предложил им сразу два десятка камней. При этом я заранее договорился о цели визита и в назначенное время принес предлагаемые на продажу камни. Процедура проверки и оценки камней проходила прямо в директорском кабинете и осуществлялась двумя специалистами и еще одним, специально приглашенного по этому случаю, со стороны. После почти двухчасовой работы, они вынесли вердикт по поводу качества камней и соответственно возможной стоимости. Поторговавшись для приличия, мы сошлись на сумме в миллион шестьсот двадцать пять тысяч долларов наличными. Еще часа полтора заняла процедура пересчета денег и, наконец, половина второго, с кейсом, в котором лежало полтора с лишним миллиона долларов, я вышел в сопровождении двух охранников к машине, которая стояла во дворе здания. Вика, которая всё это время ждала меня в машине, и с которой мы постоянно общались по сотовым телефонам, якобы для согласования суммы и так далее, изнервничалась до такой степени, что когда мы тронулись, её начало тошнить и, в конце концов, вырвало.

Мы отъехали, и только когда я оказался в потоке машин на Садовом кольце, она немного успокоилась. Открыв кейс, она посмотрела на аккуратно уложенные пачки сто долларовых банкнот и сказала:

— С ума сойти можно. Столько денег. Сереж, это получается, что мы теперь миллионеры?

— Вроде того, — произнес я, и почувствовал, с какой силой держу руль, а взгляд, брошенный на спидометр, дал мне знать, что мы ползем как черепаха.

Вернувшись домой, я выложил несколько пачек, а на их место положил коробку из-под сигар, в которую спрятал оставшиеся камни.

— Что делать будем? — спросила Вика.

— Надо где-то спрятать.

— Я понимаю, что надо, вопрос где?

— В принципе у меня есть одна мыслишка.

— Поделись.

Я хотел было ей сказать о ней, но мысль, что мной интересуются, так глубоко засела во мне, что я начал думать, что в комнате могут быть жучки, что за нами ведут активную слежку, короче шпиономания всерьёз одолела меня и я, взяв лист бумаги, написал:

— Пойдем в ванную.

— Зачем? — написала она.

— Надо поговорить.

Мы зашли ванную комнату. Я закрыл дверь и включил воду. Как можно тише, я стал Вике рассказывать свой план, где спрятать кейс. Он состоял в том, что в своё время, работая слесарем в Дэзе, у меня были ключи от всех подвалов и чердаков домов, которые я обслуживал. Ключи порой терялись, и мне приходилось делать дубликаты, короче, когда я увольнялся, у меня остались ключи от большинства подвалов. В одном из подвалов старой ещё сталинской постройки дома, он был оборудован таким образом, что имел достаточно много узких проходов. Я нередко пользовался этим и прятал там инструмент, чтобы каждый раз не брать с собой нужный ключ, чтобы перекрыть тот или иной кран. Вот я и подумал, что найти там место и спрятать кейс, было самым удачным, на мой взгляд, решением.

Не найдя доводов против, Вика согласилось, тем более, что это была лишь часть камней и денег, которые у нас были.

В этот же день, точнее ночь, мы совершили вылазку, и пока Вика сторожила неподалеку от входа, я открыл дверь, благо замок там был хороший и его до сих пор никто не поменял и, поискав укромное место, спрятал кейс, обернутый в мешковину. Хотя увидеть его было нельзя, я на всякий случай положил несколько битых кирпичей и присыпал их, придав вид небольшой старой каменной кладки. Мы возвратились домой и легли спать. Ранний звонок разбудил нас.

— Лунин, Сергей Николаевич?

— Да, — ответил я сонным голосом, на часах было начало восьмого.

— Вас беспокоят из приемного отделения первой городской клинической больницы. К нам поступил пациент Кобзев Артур Христианович. Среди его документов, оказались ваш телефон. Поскольку никого из родных у него нет, вы не могли бы приехать на опознание трупа.

— Да конечно. Буду через полчаса.

Я положил трубку.

— Кто звонил? — сонным голосом спросила Вика.

— Из больницы. Надо ехать на опознание трупа.

— Какого трупа? — все еще ничего не понимая, переспросила она.

— Артура.

— Артура! — сон как рукой сняло, и она вскочила с постели.

— Убили?

— Ничего не знаю, собирайся, поехали в больницу, там всё узнаем.

Мы собрались за пять минут и, выскочив на улицу, поймали машину и помчались на Ленинский в больницу. Прочитав адрес приемного отделения, мы буквально бегом добрались до него, и тяжело дыша, сказали в регистратуре кто мы и по какому вопросу. Она показала, куда нам пройти и выписала пропуска. Пройдя длинный коридор, мы открыли дверь реанимационного отделения. В небольшой комнате за регистрационным столом сидела молодая девушка. Я показал ей бумагу, которую нам дали, и предъявил на всякий случай паспорт. Посмотрев его, она сказала, что это она нам звонила, после чего, вызвав по внутреннему телефону дежурного врача, попросила нас присесть.

Врач появился через несколько минут и пригласил нас пройти с ним. В комнате, пропахшей лекарствами и формалином, стояло несколько столов, на которых лежали трупы, накрытые простынями. Он подвел нас к одному из них и, приоткрыв лицо, попросил посмотреть. Перед нами лежал Артур. Его лицо было спокойным, словно он спал и должен был скоро проснуться.

Вика закрыло рот рукой. При виде мертвого Артура ей стало плохо, и я попросил врача дать ей валерианы и стакан воды. Вика выпила и присела на стул. Он закрыл лицо Артура простыней и попросил пройти в его кабинет.

Сидя за столом, он открыл карту, в которой были сделаны какие-то записи, и прочитал:

— Умерший, поступил в приемное отделение в два часа десять минут ночи. Его доставила бригада скорой помощи, которая была вызвана им в связи с острым приступом боли в области сердца. Вызов на пульте скорой отмечен в 11–46. Бригада была на месте в 12–17. После проведения предварительной блокады в область сердца, были введены, — далее перечислялись лекарства, которые были введены Артуру врачами скорой помощи.

— Ввиду резкого ухудшения самочувствия по запросу скорой, Кобзев был доставлен к нам, где, не приходя в сознание, скончался в реанимационном отделении в 4-48 утра. Предварительная причина смерти — острая сердечная недостаточность. От вас требуется подписи на согласие для вскрытия с целью выявления окончательных причин смерти.

Оглушенный всем произошедшим я взял ручку и поставил в нескольких местах свою подпись.

— Результат вскрытия будет известен сегодня к вечеру, а тело для захоронения вы сможете забрать из морга, если предварительный анализ подтвердится, после завтра. Тело будет в морге.

— А что, может и не подтвердиться? — зачем-то спросил я.

— Всякое бывает. Причиной сердечного приступа может быть множество, например яд, электрошоковый удар и прочее. В этом случае, будет заведено дело и передано в судебные органы.

— Понятно, мы можем идти?

— Да, конечно, спасибо, что смогли приехать. Извините, он ваш, родственник?

— Нет, очень хороший друг.

— Понятно, примите мои соболезнования.

Мы вышли на улицу. Вика, рыдая, уселась на скамейку. Я никак не мог понять, что произошло. Артур никогда не жаловался, на больное сердце, поэтому его смерть была для нас полной неожиданностью. Мы просидели около часа в больничном парке, прежде чем отправились домой. Дома Вика чтобы хоть как-то успокоиться начала разбираться в бельевом шкафу. Вынув из него все вещи, она протерла полки, переложила и без того аккуратно лежащее белье с места на места и, взяв табуретку, положила на верхнюю полку все подарки, которые привез Артур из Индии, чтобы они не напоминали ей о его смерти.

День прошел весь на нервах. Я то и дело смотрел на телефон, ожидая звонка из больницы. К концу дня тревожные предчувствия чего-то нехорошего совсем вывели меня из равновесия. Видя мое состояние, Вика предложила самому позвонить в больницу. На что я ответил, что этого делать не буду.

Звонок раздался около шести вечера. Тот же женский голос, сказал, что мы можем приехать или сегодня до восьми вечера или завтра после десяти утра. Я хотел, было спросить о результатах вскрытия, но она уже положила трубку.

Мы собрались и немедля отправились в больницу. Пройдя повторно утреннюю процедуру регистрации, мы предстали перед врачом. Он посмотрел на меня и сказал:

— Результаты вскрытия подтвердили предварительный анализ, однако вскрылись некоторые моменты, которые требуют более тщательного изучения трупа.

— Эти обстоятельства касаются причин смерти или чего-то другого?

— Скорее другого, хотя окончательно будет установлено позже.

— Извините, а эти, как вы выразились обстоятельства, какой носят характер или они относятся к категории врачебных тайн?

— Нет почему, никакой тайны нет. Просто при вскрытии, обнаружилось весьма много любопытного, что никак не отражено в карте больного, которую мы срочно запросили из поликлиники, где он наблюдался. Дело в том, что предварительный анатомический анализ показал, что больной подвергался хирургическому вмешательству и, по всей видимости, перенес сложную трансплантацию целого ряда органов и тканей, что весьма необычно. Поэтому было принято решение более тщательного исследования причин и методов его лечения. Кстати, вам ничего не известно об этом?

— Нет ничего, — коротко ответил я.

— В таком случае, как только закончится обследование, и будут готовы документы, вас известят.

Мы попрощались и вышли на улицу. В этот момент, я заметил двух молодых людей, которые сидели на лавочке и при нашем появлении, поднялись и направились в нашу сторону. Подойдя к нам, один из них представился:

— Добрый вечер, старший лейтенант службы Федеральной безопасности Котин.

— Лейтенант Барсук, — представился второй.

— Лунин, моя жена Виктория Александровна, — автоматически ответил я.

— Не могли бы вы пройти с нами?

— Мы задержаны? — неожиданно спросил я.

— Нет, просто нам необходимо с вами побеседовать.

Мы прошли несколько метров по дорожке парка, где у ворот стояла черная Волга со спецсигналами на крыше.

— Прошу в машину, — он открыл заднюю дверь и мы сели. Водитель тронулся и, дав газ, машина сорвалась с места и направилась к центру.

Пришедшая в себя Вика, которая всегда трезво оценивала любую ситуацию и порой быстрее, чем я принимающая ответственные решения, неожиданно спросила:

— Простите, а можно ваши документы?

Тот, что назвался Котиным, достал удостоверение и протянул его Вике. Она тщательно посмотрела его и вернула, после чего сказала:

— Андрей Федорович, а куда мы едем?

— На Лубянку, куда же еще. Виктория Александровна, вы главное не волнуйтесь, мы не бандиты какие-нибудь. Просто нам с вами надо переговорить по весьма важному вопросу и потом вас доставят в целости и сохранности домой.

Когда машина въехала во внутренний двор здания на Лубянке, я почему-то вздохнул с облегчением, подумав, слава богу, хоть действительно не бандиты.

Мы вышли из машины и проследовали за офицерами. Здание было огромным и потребовалось время, прежде чем мы оказались перед дверями одного из многочисленных кабинетов, мимо которых мы проходили.

— Виктория Александровна, вы не могли бы присесть здесь, если потребуется, вас пригласят.

— Хорошо, — она присела на диван, стоящий в небольшой приемной. Котин открыл дверь, и мы вошли в просторный кабинет.

За столом сидел пожилой мужчина в штатском. Он посмотрел на меня сквозь линзы очков и когда я подошел к столу, привстал и, протянув руку, представился:

— Полковник Зонин Петр Аркадьевич, присаживайтесь Сергей Николаевич.

Я сел напротив, а Котин пристроился на стуле у окна.

— Наверно удивлены, что мы вас пригласили?

— Не без этого, — сказал я, стараясь унять волнение, но голос предательски выдавал меня.

— Вы главное не волнуйтесь. Вас никто и ни в чем не собирается обвинять, угрожать и тому подобное, просто, мы пригласили вас, чтобы поговорить по весьма деликатному, будем так говорить, вопросу.

— Извините, а зачем вам нужна моя жена для этого разговора?

Полковник многозначительно посмотрел на Котина.

— Она в приемной, — ответил он.

— Будь добр, пригласи Викторию Александровну.

Вика вошла. Зонин вышел ей навстречу и, представившись, предложил стул напротив меня. Она села.

— Так вот. Вопросы, повторюсь, которые я хотел бы вам задать, действительно достаточно деликатного свойства. Поэтому не знаю даже с чего начать.

— А вы так прямо и начните, мы вас пригласили потому-то и для того-то и далее по списку, — неожиданно спокойно сказала Вика.

Полковник рассмеялся и сказал:

— А знаете, вы совершенно правы. Поэтому чтобы наша беседа была более непринужденной, по чашке чая, не возражаете?

— Можно и чая…, — сказал я, совершенно сбитый с толку учтивостью полковника и совершенно не понимая, что происходит и, теряясь в догадках, зачем нас пригласили.

Сделав глоток, Зонин сказал:

— Я возглавляю отдел космической разведки. Задачи, которые мы решаем, достаточно разнообразные, в числе них, есть и такие, которые для простых людей кажутся не столь важными, но для страны, а может и мира в целом, имеют весьма важное значение. Вы, наверное, знаете, что в последнее время в прессе появилось много публикаций, да и телевидение приложило к этому руку, относительно НЛО?

Мы с Викой переглянулись, и я заметил, как среагировал на это полковник.

Он сделал еще глоток и продолжил:

— Так вот. К сожалению фактов посещения Земли, особенно за последнее время, довольно много, но будоражить общественность достоверными фактами не всегда стоит, я думаю, что в этом вы со мной согласитесь. Общество еще не созрело для полноценного восприятия посещения Земли инопланетными цивилизациями, и к каким это приведет последствиям, тоже неизвестно. Поэтому я хотел бы показать вам один небольшой фильм, который мы отсняли. Андрей будь добр, включи.

Костин включил телевизор и видеомагнитофон. В начале шла просто запись радиоперехвата:

— Первый, я шестой, наблюдаю на экране радара неопознанную цель. Появилась внезапно на высоте семь тысяч сто. Район появления, квадрат … Цель движется со скоростью пять с половиной. Перехват невозможен, как слышите прием.

— Вас слышу, передаю данные на перехват цели в район снижения объекта.

— Первый, я шестой, объект исчез из поля зрения на отметке двести над уровнем земли. Жду указаний.

— Шестой, я первый. В зону не входить, ждать указаний.

— Вас понял. Жду указаний.

Вслед за этим пошли кадры, которые шли с комментариями.

— Объект наведения, неопознанная цель, район, квадрат по радиоперехвату …

— Спутник наведен на цель. Цель закреплена, приближение. Видим объект. Посадка в квадрате …Цель изменяет форму, по всей видимости, снятие защитного экрана. Видим цель треугольной формы. Размер двадцать метров в диаметре. Фиксация для детального сопоставления. Параллельная обработка данных по сети. Аналоги приземления подобных форм семь. Наблюдаем высадку трех существ. На вид предположительно люди. Провожу сканирование. Предположительно женщина и двое мужчин, быстро двигаются в сторону леса.

— Внимание, объект слежения изменил форму. Спектральный анализ показывает наличие плазменного образования. Объект набирает высоту. Вышел из поля зрения спутника. Время выхода шесть и три десятых секунды с момента старта.

— Продолжаем наблюдение за тремя объектами. Объекты входят в лес. Потеря объектов.

— Провести увеличение изображения. Дать ориентировочные данные на возможный прорыв объектов. Возможные пути выхода в пределах видимости в диаметре четыре с половиной километра. Захват зоны для сканирования.

Затем последовала пауза, после чего снова появилось изображение.

— Есть появление объектов в зоне видимости. Цели двигаются по направлению к Волоколамскому шоссе.

— Проследить их продвижение.

— Цель останавливает трейлер. Направляется в сторону Москвы. Время приезда к пункту Гаи на подъезде к Москве. Дать оповещение на слежение.

— Оповещение сделано. Спутник уходит из зоны. Конец.

Экран погас. Наступило молчание, которое первым прервал полковник.

— Как в американских фильмах про шпионов, не правда ли? Только не подумайте, что я вас за них принимаю. Собственно говоря, мы бы вас и не стали вызывать к себе, но внезапная смерть одного из вас, а именно Кобзева Артура Христиановича, вынудила нас изменить наши планы и пригласить для этой беседы.

— Могу задать вопрос? — спросил я.

— Конечно.

— Если вы считаете, что мы не американские шпионы, то значит, по вашему мнению, мы кто, шпионы инопланетян или может даже переодетые инопланетяне?

— Зачем так. Вряд ли вы переодетые инопланетяне. Мы перерыли на вас всё что можно и понимаем, что вы не можете ими быть, но извините и нас, факты. Вы их сами только что видели. Вас довели до дома, кроме того, ваши фотографии опознал водитель трейлера. Наконец место, где вас высадили, было тщательно изучено. Имеет место ряд аномалий в точке посадки корабля. Кроме того, труп Кобзева, который мы вчера забрали и начали изучать, тоже вызывает массу вопросов, на которые хотелось бы услышать ответы, и потом, камни, которые вдруг всплыли в скупках и ломбардах Москвы и Питера. И, наконец, ваше отсутствие в течение трех лет и потом неожиданное появление. Как видите вопросов слишком много, не так ли?

— Значит, мы приперты к стене и надо всё рассказать? — спросил я.

— Увы, надо, — сказал Зонин.

— Но вы ведь всё равно не поверите про НЛО, инопланетян и прочие сказки.

— Почему вы так считаете? То на чем вы прилетели, явно не китайского производства. Такие аппараты сделаны не на Земле.

— Сережа, расскажи им всё. Пусть они считают нас кем угодно, мне все равно.

— Хорошо. Я расскажу вам.

И я подробно стал рассказывать все с самого начала, с того момента, когда услышал голос Гао.

Я закончил свой рассказ. Некоторое время мы молча сидели. Я думал, что мой слегка сумбурный рассказ, вызовет массу вопросов и сомнений в правдивости, однако полковник достаточно спокойно сказал:

— Звучит действительно фантастично, но, к сожалению, есть кое-что, что косвенно подтверждает ваш рассказ.

— Подтверждает мой рассказ! Если не секрет, что именно?

— Вот это, — и он вынул копию статьи на английском языке, которая была напечатана в одном из научных журналов. В ней рассказывалось, что сверхмощный телескоп, расположенный на плато в Южной Америке, зафиксировал четырнадцать вспышек, которые по спектральному анализу совпадают со вспышкой сверхновой звезды. Однако столь малая удаленность от орбиты, последней в солнечной системе планеты Плутон явно противоречат этому явлению. В статье рассматривались различные аспекты данного явления, в том числе в качестве одной из гипотез высказывалась идея проникновения в пределы солнечной системы представителей иных миров посредством создания транспортных коридоров, которые в свою очередь и вызывали подобные вспышки.

— Как вам эта статейка?

— Весьма любопытная.

— Действительно любопытная, и, между прочим, по времени полностью совпадает с тем, когда был прорыв, как вы говорите киборгов в нашу систему.

— Да. Мы были в это время на одном из их боевых кораблей.

— Значит, если исходить из вашего рассказа, Земле может грозить опасность?

— Не знаю, если нас будут защищать наши создатели, то, возможно, нет, а если кинут на произвол судьбы, то да.

Зонин посмотрел на часы и сказал:

— Ничего себе, а время-то, уже за полночь. Да, интересный у нас разговор получился. Вы извините, что пришлось задержать вас так надолго. Сейчас распоряжусь, чтобы вас отвезли домой.

— Значит, мы свободны? — спросила Вика.

— А почему я вас должен задерживать. Вы дали нам исчерпывающую информацию для размышления, а с точки зрения закона, вы ни в чем не виноваты, разве что в прошлой жизни или как там её назвать, незаконное подключение к ЛЭП, — и он рассмеялся и, встав, протянул мне руку.

— Если не возражаете, можно вопрос?

— Конечно.

— А что с Кобзевым? Его убили или…

— Пока ничего конкретного ответить не могу. Им занимаются самым тщательным образом.

— И еще, если позволите.

— Давайте, давайте, не стесняйтесь.

— А почему вы выпустили нас за границу, ведь вы уже тогда следили за нами?

— А почему мы должны были вас не выпускать? И потом, вы ехали всего лишь отдыхать.

Я повернулся, чтобы присоединиться к Вике, которая стояла в дверях и ждала меня, но повернулся и решил спросить, чтобы полностью снять все вопросы:

— Скажите, а это вы интересовались мной в фирме, где я раньше работал?

Зонин рассмеялся и ответил:

— Видите, значит и у нас бывают промахи, раз узнали об этом. Конечно мы.

— Всего доброго, — сказал я, и прикрыл за собой дверь кабинета.

Глава 2

Прошло несколько дней. После разговора на Лубянке, я в целом успокоился. Все мои опасения, что нас с Викой возьмут в оборот спецслужбы и начнут досконально выяснять что, где и почему, исчезли сами собой. Меня волновало только одно, почему так долго изучают труп Артура, в связи с чем, мы до сих пор не можем произвести захоронение его тела. Поэтому, после пяти дней ожидания, я решил сам позвонить по телефону, который мне оставил полковник Зонин.

Однако звонок его помощника, опередил меня.

— Алло, Сергей Николаевич. Добрый день. Это Котин вас беспокоит. Да тот самый. Вы не могли бы сегодня к половине пятого быть у полковника. Он хотел бы с вами переговорить. Нет, один. Спасибо, машину за вами вышлют.

Я хотел спросить относительно Артура, точнее его останков, но на другом конце провода, трубку положили. Ничего, — подумал я, — спрошу сегодня при личной встрече.

Когда я вышел из подъезда без пяти десять, машина как раз въехала во двор.

Водитель остановил машину напротив меня и, хотя он наверняка был ознакомлен с моей фотографией, вежливо спросил:

— Простите, Лунин, Сергей Николаевич?

— Да.

— Прошу в машину. Я от полковника Зонина. Прошу в машину.

Я сел на переднее сиденье, и мы отъехали от подъезда.

В кабинете полковника Зонина было прохладно и по-домашнему уютно, несмотря на строгость кабинетной мебели. Он сидел за небольшим столом, который стоял возле стены и рассматривал какие-то фотографии. Две лампы-прищепки с галогеновыми светильниками, позволяли детально рассматривать фотографии. Увидев меня, он приветственным жестом пригласил присоединиться к нему. Я поздоровался и молча сел рядом.

— Как вы думаете, что я с таким интересом рассматриваю?

— Очередную посадку НЛО?

Он как-то странно ухмыльнулся и ответил:

— Да нет. Вот посмотрите, — и он передал мне один из снимков.

— Как вы думаете, что это?

Я покрутил фотографию, пытаясь определить, где верх, где низ и не поняв этого, стал рассматривать её. На ней, судя по всему, был сфотографирован срез какого-то вещества. Особенно отчетливо были видны несколько тонких нитей, проходящих с одного края.

— Ничего не понимаю, что это?

— Это, дорогой мой Сергей Николаевич, фотографии послойного среза мозга покойного Кобзева. Мы пригласили специалистов из института нейрохирургии. Они помогали нам проводить исследования. Так вот. Оказалось, что в тканях мозга умершего выявлены странные образования. Видите вот эти волокна, — он показал карандашом на волокна, на которые я обратил внимание.

— Их толщина на порядок меньше человеческого волоса. Расположены в мозге умершего таким образом, что при проведении сканирования рентгеновским аппаратом, не выявляются. Памятуя ваш рассказ, что Кобзев погиб, а потом практически был воскрешен инопланетными врачами, мы и решили провести столь тщательный анализ. И как выяснилось, не напрасно.

— А что показал анализ этих волокон и вообще что это такое?

— Анализ показал, что эти волокна своего рода компьютерная система, которая вмонтирована в мозг, а вот зачем это сделано, и какую роль она играет, этого мы не знаем, хотя, мысли кой какие есть.

— Выходит, что когда киборги убили Артура, а затем клонировали его, они что-то вмонтировали в его мозг. Возможно, это они собирались сделать со мной и моей женой.

— Нет, они его не клонировали. Исследования трупа показало наличие в организме умершего большого количества, так называемых коллоидных рубцов, которые характерны при заживлении ран, порезов, а также после операций. Правда они выглядят, словно заживление раны имело место относительно давно, однако биохимические анализы подтверждают, что их появление совпадает по времени, о котором вы рассказывали. Если бы они клонировали Кобзева, их бы попросту не было. Следовательно, эти волокна искусственно были внесены в его организм, а не в организм клона, чтобы не вызвать осложнений в случае, если его будут проверять.

— Тогда почему он неожиданно умер?

— Это мы и пытаемся выяснить. В настоящий момент мы прорабатываем все варианты, в том числе с кем он общался сразу после возвращения из Индии. Возможно, это каким-то образом может пролить свет на причины смерти.

— Вы хотите сказать, что за нами ведется слежка?

— До определенного времени за вами велась слежка, но особо нас заинтересовал именно Кобзев.

— Но почему именно он?

— Вы с умершим, после его возвращения из Индии, встречались?

— Да. Мы встретили его в аэропорту, потом отметили у нас.

— А потом, до дня его смерти?

— Нет.

— Вот в том-то и дело. Он повел себя крайне странно, что и вызвало необходимость установления за ним наблюдения.

— А в чем была необычность его поведения?

— На следующий день после приезда, он неожиданно стал активно заниматься поисками всевозможных знахарей, гадалок и прочих специалистов в области оккультизма. Мы подумали, что это связано с его путешествием в Индию. Он посетил несколько салонов, в которых, как мы позже выяснили, интересовался вопросами медитации. Конечно, столь странное увлечение могло появиться у него именно после посещения Индии. Однако, судя по показаниям, которые дали те, кого он успел посетить, его начали мучить именно эти вопросы. Он пытался разобраться в этом. Иными словами, он не столько интересовался самим вопросом, сколько пытался понять, почему его, своего рода, тянет к этому. Пытался разобраться в самом себе.

— Это похоже на Артура.

— Что именно?

— Он всегда отличался тем, что во всем хотел разобраться до конца. Если что-то не получалось, пытался понять причины неудачи, и, исходя из этого, искать пути решения задачи. Талантливый был человек, пытливый. Я никогда до этого не сталкивался с такими людьми. А вам не кажется, что он что-то почувствовал, и его это испугало, или насторожило, возможно, он хотел сам разобраться, что с ним происходит, и для этого прибег к помощи экстрасенсов?

— Мы допускаем такую мысль, хотя не исключено, что он получил своего рода приказ на поиск людей подобного плана, но с какой целью это делалось непонятно.

— Я а всё же склонен к тому, что именно выяснение причин странного самочувствия и повлекли в дальнейшем смерть Артура. Ведь они могли просто послать сигнал на остановку сердца, если почувствовали, что могут быть каким-то образом обнаружены.

— Да, но не понятно другое. Чего они могли испугаться, если даже их обнаружат?

— Мне кажется, что, по всей видимости, основная задача, была выяснение телепортационных кодов на базе Звездной Федерации. Поскольку наш отлет на Землю произошел довольно быстро, то он им просто был не нужен. Они могли выждать какое-то время, а потом убить и таким образом замести следы.

— Весьма аргументированные доводы, и всё же есть сомнения. Хорошо, оставим эту тему. Кобзева не вернешь, и расспросить его мы не сможем. Через пару дней мы организуем похороны, вы с Викторией Александровной сможете приехать. Но прежде, чем попрощаться, я хотел бы сделать вам не совсем обычное предложение.

— Мне, предложение, какое?

— Вы и ваша жена, единственные, кто обладают полной информацией о внеземных цивилизациях. По крайней мере, я в этом нисколько не сомневаюсь, и потому могу открыть вам секрет. У нас задействован проект под кодовым названием «Ветер надежд». Он проходит совместно с американскими партнерами. Организована группа специалистов. Так вот, вы не хотите подключиться к этой работе?

— Вы шутите?

— Да уж, какие шутки. В нашей организации, шутки бывают, но по другому поводу и весьма редко. Подумайте. Работа если так выразиться по профилю, вы сейчас ничем не заняты, насколько я в курсе дела. Большой зарплаты не обещаю, да вас она особенно и не интересует, зато сможете много полезного принести нам, да и работа интересная. Кроме того, командировок масса, в том числе в Штаты. Английским языком владеете в совершенстве. Как говорят, вам сам Бог велел заняться этим.

— На старости лет стать агентом КГБ.

— Не КГБ, а ФСБ, а точнее спецподразделения при ФСБ и весьма перспективного, хотя лучше бы его не было.

— Что так?

— А как вы думаете, с чего вдруг организован проект, да еще с американцами?

— Так ведь сейчас вроде модно совместные проекты. Тем более борьба с терроризмом и все такое прочее.

— Бросьте, Сергей Николаевич. При чем тут терроризм. Мы занимаемся космосом, и всем тем неизвестным, что с ним связано. А инопланетяне сегодня, это уже реальность, и знать о том, что у них на уме лучше объединившись, чем собирать информацию по одиночке, надеясь лишь на то, чтобы заполучить инопланетные технологии.

— Здравые мысли. Выходит, беда приходит в дом, поэтому приходиться объединяться?

— Лучше сейчас, когда она еще не пришла.

— Мне надо посоветоваться с женой. Я могу подумать?

— Безусловно, кстати, Виктория Александровна также приглашается для участия в работе.

— А она зачем?

— Так вам же проще будет. Кроме того, она весьма умный и грамотный специалист, такие люди нам сейчас очень нужны. И потом, она тоже, как и вы имеет достаточно много знаний по инопланетянам. Короче, я вам позвоню. А на похоронах Кобзева жду ответа.

Мы попрощались и меня доставили на машине обратно домой.

Вика гладила белье и одновременно смотрела какой-то фильм по видаку. Увидев открывающуюся дверь, она с испугу чуть не выронила утюг.

— Ты чего? — спросил я, видя её испуганный вид.

— Сама не знаю почему, так волновалась за тебя. Расскажи, зачем они тебя вызывали?

— Поделились мыслями по поводу смерти Артура. Оказывается, эти биокиборги зашили ему в мозг, какие-то нити. Скорее всего, для контроля над ним и возможностью следить за станцией. Неизвестно успели они что-то получить или нет. А здесь на Земле он почувствовал что-то, они и послали, видимо импульс на остановку сердца, чтобы замести следы.

— Выходит, они попросту убили его?

— Скорее всего. А какую интересно информацию он мог передать отсюда? Никакой, следовательно, он им просто стал не нужен.

— Бедный Артур, — глаза Вики наполнились слезами и она, продолжая держать утюг, чуть не прислонила его к себе, хорошо, я вырвал его из её рук.

— Вика возьми себя в руки. Эта жизнь. Нам через такое пришлось пройти, и кто его знает, через что еще придется.

— Я понимаю Сережа, только вот сердце не хочет этого понимать. Артур был таким открытым и сердечным человеком.

— Я тебя прекрасно понимаю, ведь мы прожили с ним почти два года и я хорошо его знаю.

Я поцеловал жену и пригласил на кухню к столу. Она присела, и когда немного успокоилась, сказал:

— Вика, я тебе еще не все рассказал. Зонин сделал нам предложение поступить на работу к ним. Оказывается, они совместно с американцами изучают проблему НЛО и всё, что с ней так или иначе связано. Короче нас зовут на работу.

— Нас! На работу в органы, ты это серьезно?

— Да. Полковник так и сказал, что мы самые ценные кадры, поскольку больше никто не общался с инопланетянами, а раз так, то нам, как говорится и карты в руки заниматься этой программой.

— Да нет, что ты, какие мы с тобой разведчики?

— При чем тут разведчики. Мы просто будем работать в спецподразделении, которое занимается обработкой поступающих данных. Со спутников, от людей, которые контактировали с ними. Ты сама посуди, нам легко будет отследить, где правда, а где вымысел в рассказах очевидцев. Мне кажется, что это действительно интересная работа. Кроме того, Зонин сказал, что нам предстоят загранкомандировки, мир повидаем, ты сама этого хотела.

— Сережа, ты, правда, считаешь, что нам не стоит отказываться от данного предложения?

— Я думаю, что нет. Денег у нас полно, но я думаю, что нам скоро наскучит, если мы ничего не будем делать. А так, мы хоть чем-то будем полезны, да и работа, как мне кажется весьма интересная. И потом, ты сама знаешь, мой патриотизм равен нулю, а тут вдруг, что-то екнуло, и даже как-то обратно потянуло…

— Ой, Сереженькая, кто бы мог подумать.

— Нет, не так чтобы… Но все же приятно, когда тебя в такую контору приглашают.

— Одним словом, тебе хочется?

— Если честно, то да. Ты сама подумай…

— Если ты так считаешь, я согласна.

— Ты у меня умница, — я обнял и поцеловал жену. Мне снова было хорошо и спокойно на душе. Жизнь сделала такое крутое пике, которого я еще месяц назад себе не мог представить. Я зажмурил глаза, и неожиданно подумал: — А что, может мне даже звание дадут, к примеру, майора или подполковника… Черт, и надо было мне зачем-то сжигать воинский билет, вот балда…

Помощник Зонина позвонил через день и сказал, что похороны состоятся на Миусском кладбище в полдень. Я поблагодарил за звонок и на предложение выслать за нами машину, сказал, что мы приедем сами.

Мы подъехали в половине первого. Это было небольшое старое кладбище, на котором была похоронена мать Артура. Специально парковочной зоны не было предусмотрено и я припарковал машину вдоль дороги напротив клиники. Мы подождали несколько минут и вскоре увидели две спецмашины, которые подъехали к воротам. Из одной вышли Зонин с Котиным, а из другой вынесли гроб и, поставили на тележку. Мы вышли из машины, и подошли к полковнику. Он выразил нам свое соболезнование, и все вместе мы направились вслед за тремя молодыми людьми, катившими тележку.

Могила была заранее вырыта. Вся процедура заняла чуть больше получаса. Никаких речей и, даже Вика смогла удержаться от слез, и только черный платок и грустные глаза выдавали её неподдельную печаль. Мы по традиции кинули горсть земли, и кладбищенские рабочие начали закапывать могилу. Мы постояли несколько минут и направились обратно. Уходя, я подошел к рабочим и, дав им денег, попросил привести все в порядок и поправить покосившийся крест на могиле матери Артура.

Мы вышли за ограду. Солнце по-летнему палило нещадно. Зонин, прежде чем сесть в машину повернулся к нам и спросил:

— Как, подумали над моим предложением?

— Подумали Петр Аркадьевич и решили его принять, — ответил я, впервые за все время, назвав его по имени и отчеству.

— Вот и отлично. Значит, будем работать вместе. Сегодня четверг. В понедельник прошу ко мне для оформления на работу.

— У вас что, тоже отдел кадров?

— А как же, Виктория Александровна, не только отдел кадров, и мед осмотр придется пройти и проверку на детекторе, и допуск секретности оформим и псевдонимы дадим, все как в фильмах про секретные материалы.

— Вы шутите?

— Конечно, шучу. Но кое-какие формальности придется пройти, мы же государственная организация, а не частная фирма.

— Извините.

— Всё нормально. Ещё раз примите мои соболезнования и до понедельника. В десять пропуска будут ждать вас на проходной.

Мы распрощались и они уехали, а мы ещё некоторое время стояли перед входом на кладбище, словно не верили, что Артура больше нет с нами. Этого простого, душевного, открытого и очень талантливого человека.

— Поехали, — сказала Вика, а то я сейчас расплачусь. Мы сели в машину и поехали домой.

Дома мы устроили вдвоем импровизированные поминки. За столом стояла третья пустая тарелка с наполненной рюмкой водки и накрытая черным хлебом. Я наполнил рюмки и вместо того, что сказать, каким талантливым и добрым человеком был Артур, подумал и произнес:

— Пусть земля будет тебе пухом, — А Вика добавила, — Аминь.

Выходные пролетели незаметно и быстро. В субботу я съездил еще раз на кладбище и заказал небольшой памятник Артуру, посмотрел, всё ли аккуратно сделали рабочие и, убедившись, что они не обманули, возложил на холмик свежей могилы небольшой венок с надписью на ленте «От друзей». После этого мы с Викой посетили несколько магазинов, так как я убедил её, что на работе в такой организации нам необходимо выглядеть подобающим образом, для чего необходимо иметь костюмы, а поскольку нам предстоит ездить за границу, то соответственно наш гардероб должен быть существенно расширен. Вике ничего не оставалось делать, как принять мое предложение и последовать за мной за покупками. К концу дня, увешанные коробками и пакетами с надписью известных торговых марок мы вернулись домой. Усталая, но довольная своими покупками, Вика по привычке спросила, во сколько нам обошелся этот поход.

— Тысяч десять, я не считал.

— С ума сойти можно. Куча барахла, и за такие деньги. Нет, всё-таки я никогда не привыкну к тому, что можно тратить такие деньги на шмотки.

— А тебе и не зачем привыкать. Просто трать их и всё. Всё равно нам их все не истратить. Я тут на досуге подсчитал. Если нам сейчас реализовать все камни, которые у нас есть, это миллионов десять будет. Да разве мы с тобой истратим столько? Для этого талант нужно иметь.

— Вика стояла перед зеркалом, примеряя очередной костюм.

— Кстати, а что ты там делал в отделе женского белья?

— Кто я. Ничего. Просто посмотрел, что там продают.

— Ну уж нет, просто так, ты никогда ничего не делаешь. Что ты там делал?

— Выбирал тебе подарок.

— Мне подарок?

— Да, а что, я не могу купить что-нибудь жене из белья?

Глаза Вики загорелись любопытством и я понял, что коробку, которую я незаметно сунул в шкаф и которую хотел достать вечером, придется открыть сейчас.

— Вика, может, подождем до вечера?

— Как до вечера, подарок будет ждать до вечера, ты хочешь, чтобы у меня был нервный срыв? Сереженька, пожалуйста, — она повисла на шее, целуя меня.

Я достал коробку. Вика открыла её. Это был комплект нижнего белья. Её любимого бежевого оттенка, весь в тончайших кружевах. На картинке, которая была на внутренней стороне крышке, была фотография манекенщицы, одетой в него.

Вика приподняла за бретельки комбинацию и сказала:

— Это ты мне? Сумасшедший, это же эротическое белье.

— Серьезно, — я старался сделать невинное лицо, но понял, что у меня вряд ли это получится, потому произнес, — именно это я хотел тебе купить, а разве ты не будешь в нем выглядеть обворожительно? Ведь ты сама такое, никогда себе не купила бы, правда?

— Правда. Но, — она посмотрела на меня счастливыми глазами, — мне всегда хотелось такое.

И она повалила меня на диван, обнимая и целуя.

Одетые в строгие костюмы, ровно к десяти часам мы были в приемной, где нас ждали пропуска. В сопровождении дежурного мы прошли к кабинету полковника Зонина. Секретарь сказал, что полковник ждет нас, и любезно открыл двери в кабинет.

— Рад вас видеть. Как вижу, вы при полном параде, — добродушно сказал он, выходя из-за стола и протягивая руку для приветствия, — присаживайтесь.

— Я действительно рад, что вы согласились работать у нас, поскольку не скрою, сомневался, примите или нет наше предложение.

— А если не секрет, почему сомневались? — спросила Вика.

— Так ведь вы люди обеспеченные, зачем думаю вам на работу устраиваться, купите себе домик где-нибудь в Майями, и будете безмятежно отдыхать, и пить мартини.

— Так ведь можно и то и другое сочетать в разумных пределах. Я надеюсь, выходные и отпуска у нас будут?

Полковник рассмеялся и ответил:

— Даже не рассчитывайте. Пахать придется двадцать четыре часа в сутки, а об отпуске забудьте.

Все это он произнес так, что мы прекрасно поняли, что он шутил с нами и, поддержав его хорошее настроение, я сказал:

— Раз так, то, пожалуй, мы с женой согласны, но при одном условии.

— Каком?

— Оплата за сверхурочные и по выходным в двойном размере и бесплатное молоко за вредность, плюс бесплатный проезд, если работаем до двух ночи.

Он снова весело рассмеялся.

— Знаете, вы мне определенно нравитесь. Узнаю нашего человека, вышедшего из прошлой эпохи социализма. И кстати говоря, это лишний раз доказывает, что вы не «засланные казачки». Навряд ли инопланетяне, оценят наш юмор по достоинству.

— Я думаю, что не только инопланетяне. Американцы тоже.

— Это точно. Мне уже пришлось с ними столкнуться. Кадры еще те. Кстати говоря, когда мы сказали, что от нас будут принимать участие специалисты, которые не понаслышке знакомы с инопланетным разумом, они были просто в шоке. В том плане, как это так у нас есть такие люди, а у них нет. Поэтому учтите этот момент в своей работе. А так в целом, они нормальные ребята и вдобавок, очень грамотные специалисты. Я думаю, мы сработаемся, точнее вы сработаетесь, поскольку поступаете под начало майора Семенова Михаила Егоровича. Я вас сегодня с ним познакомлю, он должен, — полковник взглянул на часы, — с минуты на минуту быть у меня. В дальнейшем вы с ним будете работать по проекту «Ветер надежд».

— А откуда такое название проекта?

— Наши партнеры придумали, они любят каждой операции присваивать громкие названия.

В этот момент по селектору раздался голос секретаря:

— Петр Аркадьевич, прибыл майор Семенов, разрешите принять?

— Да, пусть войдет.

Я ожидал увидеть седовласого майора, держащего под мышкой большой кожаный портфель с секретными материалами и одетого обязательно в черный костюм, поэтому, когда в кабинет полковника легким шагом буквально влетел, молодой сотрудник, лет тридцати, тридцати пяти, в джинсах и джинсовой рубашке, я немного опешил. Мы с Викой в чопорных костюмах выглядели довольно нелепо и весьма странно. Он поздоровался за руку с полковником и когда тот представил нас, протянул нам руку и сказал:

— Рад познакомиться, давно мечтал это сделать, но, — он многозначительно посмотрел на Зонина, — нет честное слово, просто сгораю от любопытства. Но это потом, а сейчас вам надо быстренько пройти формальности по оформлению и мы можем ехать в нашу контору. Я введу вас в курс дела.

Всё это он сказал быстро, и по-мальчишески озорно и с долей юмора.

— Так, я прощаюсь с вами, если что, телефон мой у вас есть, звоните, — сказал Зонин, встав из-за стола и прощаясь с нами.

Мы попрощались и вместе с майором отправились заполнять документы в кадрах. Вся эта процедура заняла около двух часов. К обеду мы получили временные пропуска и отправились в контору, как выразился майор, которая находилась на юге Москвы в районе проспекта Вернадского.

Поскольку майор приехал без машины, мы поехали на моем Мерседесе, и тот всю дорогу любопытствовал по поводу технических возможностей машины и в этот момент совсем не напоминал мне начальника секретного отдела.

Мы поднялись на этаж, и только здесь я заметил существенные отличия от Лубянки. Наличие стальных дверей, запирающихся на кодовые электромеханические замки. Видеокамеры, установленные везде, и вообще современный вид помещения, говорил, что здесь занимаются важным и секретным делом.

Майор провел карточкой по замку, и надпись OPENLY засветилось на небольшом экране.

Мы прошли через аппаратную, уставленную множеством компьютеров, большим плазменным экраном на стене, факсами и прочими предметами, куда стекалась информация. В комнате находилось несколько человек, женщины и мужчины. Один из сотрудников был негр, и я сразу понял, что состав интернациональный. Все они были разного возраста, но не старше сорока лет, одеты по-летнему с бирками-пропусками, висящими на карманах блузок или на шнурках на шее. Вика посмотрела на меня и тихо прошептала:

— Почти, как в американских фильмах про шпионов.

— Это точно. Прямо какая-то штаб-квартира в Ленгли, точнее в Москве.

Майор неожиданно обратился по-английски к присутствующим в зале и представил нас, как новых сотрудников отдела. Все почему-то дружно зааплодировали нам и, судя по их дружеским выражениям лиц, были рады нашему появлению. Мы прошли в кабинет майора, которая отделялась матовой стеклянной дверью, на которой на двух языках, русском и английском была написана его фамилия и еще какого-то Уотса, видимо представителя с американской стороны.

— Прошу, — он указал на стулья напротив стола, на котором стояли два монитора и телефон. В просторном кабинете, как бы разделенном на две части находился еще один точно такой же стол с табличкой Уотс.

Видимо предвосхищая мой вопрос, майор сказал:

— Майор Уотс в Штатах, будет завтра после обеда. Так что я вас введу в курс дела, чем мы тут все занимаемся в рамках проекта, и чем предстоит заниматься и вам.

— Собственно говоря, отдел существует всего полгода. Его создали сразу после визита шефа нашего ведомства в США. Причин, почему вдруг и откуда пошло солидное финансирование я не знаю, но сами видите, средств выделено не мало. Основные задачи, слежение за окрестностями Солнечной системы и фиксирование появления внеземных объектов в земной атмосфере. Обработка полученных данных их анализ, сопоставление и прочее. Собственно до вашего прилета, была довольно скучная, прямо скажу работа, а с вашим появлением, всё буквально завертелось. Так что вы сами в существенной степени оживили нашу работу. Информация из разных уголков мира есть, но весьма противоречивая, надеюсь, что с вашим приходом к нам, она просеется, и мы сможем заняться действительно стоящей информацией. А сейчас, я думаю вам надо немного ближе познакомиться с сотрудниками, они отличные специалисты, в основном в области компьютерных систем, но есть программисты, аналитики, математик, астрофизик и специалист по вооружениям, видите, они уже все с нетерпением ждут вас, так что прошу.

Я обернулся, и понял, что майор был прав. Сотрудники отдела, собравшиеся вместе, с напряжением следили за нами и, по всей видимости, с нетерпением ждали, когда мы выйдем, и они смогут задать свои вопросы.

Мы вышли в зал. Наступило неловкое молчание. Однако по их взглядам, я понял, что у них миллион вопросов.

— Так, господа, я вам уже представил наших новых сотрудников, подчеркиваю, сотрудников, а не подопытных кроликов, за которыми мы так внимательно следили, — собравшиеся дружно рассмеялись, — так что хотя бы в первый день не очень наседайте на них со своими вопросами. И вообще для начала можно было бы предложить им кофе.

Народ засуетился, и мы оказались с Викой в плотном кольце сотрудников, которые с нетерпением ждали поговорить с нами, так как видимо отлично знали, кто мы и где побывали.

Вернувшись вечером домой, я лег на диван. Вика присела рядом. Она была, так же как и я в хорошем настроении. Несмотря на то, что всю вторую половину дня нам пришлось отвечать на бесчисленное количество самых разных вопросов, мы были рады, что нас приняли в коллективе не как пациентов из психбольницы, а как людей, которые смогут помочь им в решении интересных и сложных задач. Я понял это уже к концу дня, когда у них наверняка оставалась уйма вопросов, и они сгорали от любопытства их задать, но вместо этого, показали наши рабочие места и сами рассказали нам много интересного о своей работе, показали, как работает связь со спутниками слежения, как производится обработка данных и многое чего иного.

— Слушай Сережа, мне так понравилось, а тебе?

— Если честно, я вначале немного испугался. Но они отличные ребята, а главное к нам отнеслись с таким интересом.

— Еще бы. Я думала их вопросам не будет конца.

— Но ты заметила, полковник сообщил им весьма дозированную информацию о нас. Если бы они знали всё, вопросы были бы иного характера.

— Да, я потом тоже обратила на это внимание. Нет, в целом народ мне понравился. Я даже успела немного подружиться с Мелонией.

— А кто это?

— Та девушка, с короткой стрижкой, аналитик. Она занимается исследованием полученных данных и сопоставлением типологических портретов инопланетян. Она такая внимательная, мне сразу понравилась её тактичность и потом, мне показалось, что она мне симпатизирует. Одним словом я рада, что ты уговорил меня пойти работать.

— Правда?

— Угу. И знаешь, зря мы накупили все это барахло. Ты видел, как они были одеты?

— Лапуля, кто же знал. Я представлял себе их совсем другими.

— Ладно, может, пригодится, когда будем куда-то ездить. Возможно, там надо будет выглядеть как раз в такой одежде.

— Вот именно, ты как всегда права. И кстати, надо на выходных прошвырнуться и купить что-нибудь попроще из одежды.

— Нет уж, хватит по магазинам ходить. У нас итак одежды навалом, а вот квартиру купить другую, это действительно надо.

Я приподнял бровь от удивления, что Вика впервые высказала эту мысль, после того, как я неоднократно говорил ей на эту тему, и она каждый раз откладывала решение вопроса до другого раза.

— Что это вдруг случилось?

— Ты знаешь, если они все или даже кто-нибудь из них к нам в гости придут, как-то неудобно. Всё же американцы. Они там привыкли к комфорту, — Вика посмотрела на меня.

— Так значит, трешку возьмем или как?

— Я не знаю, может быть побольше?

Я улыбнулся и, рассмеявшись, сказал:

— Вика, я люблю тебя. Ты просто сама непосредственность. Но сразу предупреждаю, — я попытался придать лицу выражение серьезности, но у меня ничего не получилось, потому что когда я сказал:

— Смотри я жуткий ревнивец. Они там все вокруг тебя будут хороводиться, так что имей в виду.

Она засмеялась и, поцеловав меня, сказала, — Хорошо, ревнивец, только и ты тоже на молоденьких сотрудниц не очень-то засматривайся.

— Клянусь, — и я поднял два пальца кверху.

Ознакомление с работой отдела, который имел название: «Аналитический отдел стратегических исследований инопланетных цивилизаций» закончился на третий день. Выйдя на работу в четверг, мы застали дежуривших в отделе Урдо Хайгенсона и Аркадия Утюхина, суетливо бегающих между столами с компьютерами и факсами. Те непрерывно выдавали какие-то сообщения, а на экранах то и дело менялись изображения, передаваемые с различных спутников и станций слежения. Не понимая, что происходит, и, видя озабоченные лица дежуривших сотрудников, я спросил, в чем дело:

— Не знаю, но, по-моему, затевается что-то серьезное.

— В каком смысле?

— В прямом, вплоть до вторжения, — односложно ответил Урдо. Судя по его бледному лицу, он не шутил.

— С чего вы решили, что возможно вторжение? — с волнением в голосе спросил я.

— Сами посмотрите на получаемые материалы.

Пока мы с Викой просматривали материалы, которые передал нам Урдо, подошли остальные сотрудники отдела.

— Докладывайте обстановку, — стараясь сохранять спокойствие, произнес Семенов. Он был на пару лет старше майора Уотса и потому, по договоренности с последним, был старшим, хотя оба занимали одинаковые должности начальников отдела от обеих стран.

Урдо не мешкая начал докладывать:

— Первые сведения поступили с базы слежения в Канаде, затем с Аляски. Две вспышки, подобно тем, которые мы наблюдали два месяца назад. Однако их интенсивность была другой. Мы вообще не обратили бы на это внимание, если бы не одна особенность. Вслед за этим в интервале двадцати минут были зафиксированы еще шесть всплесков. Импульс излучения как при возникновении черной дыры. Сначала пиковая нагрузка, затем полное поглощение сигнала. Я дал команду на изменение орбиты двух спутников. Данные, полученные с них, подтвердили мое опасение. Задействовали орбитальную технику в полном объеме. В результате объекты удалось зафиксировать. Они в количестве восемь штук двигаются в направлении Земли. Время подлета, — он посмотрел на циферблат, который отсчитывал подлетное время, — два часа сорок плюс минус десять минут.

— Вы связались с нашим филиалом в Неваде?

— Да конечно, я перебросил им все данные, которые мы получили. Они сейчас обрабатывают их, и доклад наверх будет готов уже через двадцать минут.

— Хорошо. Попрошу всех занять свои рабочие места, возможно, предстоят указания по передислокации, — он и майор Уотс ушли в свой кабинет. Мы с Викой сели за рабочие места и стали внимательно читать данные, которые шли на экранах наших мониторов.

Я просматривал документы, но мысленно думал совсем о другом, — Нет, не может быть, что это биокиборги прорвали оборону Звездной Федерации и устремились к Земле. Да и вообще, не настолько же они безрассудны в своем стремлении захватить нашу планету, чтобы вопреки здравому смыслу, пойти на такую, можно сказать, авантюру. Зная позицию Звездной Федерации, вторжение на Землю немыслимо. И все же,… а что если это так? Нет, только не это. Если они начнут, спасения не будет…

Прошло минут двадцать, когда Семенов выглянув из дверей своего кабинета, объявил:

— Президенты в курсе, они беседовали по телефону. Объявлена боеготовность номер один, Китай, Индия, Пакистан, Австралия, Канада и страны НАТО поставлены в известность. Теперь от нас многое зависит. Какая будет информация от нас, такое решение будут принимать наверху. Нас переводят на работу в круглосуточном режиме. Через пятнадцать минут мы выезжаем на запасную базу, общий сбор.

Все засуетились, собирая необходимые вещи для отъезда. Мы с Викой не знали, что необходимо взять, поэтому я спросил у сидящего за перегородкой программиста Виктора Мальцев:

— А что нам взять с собой?

— Ничего, только личные вещи, насколько я знаю, там все работает в режиме дублирования в автономном режиме, поэтому ничего перенастраивать не придется.

Мы собрались и когда были готовы, вышли на крышу и, погрузившись в вертолет, полетели на север от столицы. По моим прикидкам мы улетели километров за сто от Москвы, прежде чем приземлились на небольшом военном аэродроме, который имел весьма затрапезный вид. Однако когда мы спустились на лифте под землю, помещение, которое предстало перед нами, имело совсем другой вид. Почти точная копия нашего, только в несколько уменьшенном формате. Экраны мониторов были включены. Было ощущение, что зал только что покинула предыдущая смена и отправилась на обед. Мы расселись по местам и продолжили работу, словно не сходили с рабочих мест.

Не хватало только просторного кабинета для начальства, поэтому для них было подготовлено два стола в углу помещения, где у нас была импровизированная кухня.

— Внимание, — раздался голос Хайгенсона. — объекты меняют траекторию полета и направляются к Луне.

— Но зачем они туда летят? — задала вопрос Ксения Мельникова, старший программист отдела.

— Я, думая, что они летят туда для монтажа телепорта, — ответил я.

Ничего не понимающие взгляды присутствующих обратились на меня.

— Для монтажа чего? — произнес кто-то из сотрудников.

— Телепортационного порта, — выдавил я из себя.

— Но зачем тогда столько кораблей вошли в пространство системы, если они собираются установить телепортационную установку? — услышал я снова чей-то голос.

— Их корабли не столь велики, чтобы произвести доставку большого количества груза. По всей видимости, для обустройства базы на Луне и монтажа порта приема, восемь кораблей, это оптимальный вариант. Им достаточно поставить один порт и через сутки на орбите земли появится сотня боевых кораблей.

Я обернулся и посмотрел на Вику. Она побледнела и тихо сказала:

— Как бы я хотела, чтобы ты ошибся в своих догадках.

— Я бы тоже хотел этого, — ответил я.

— Лица сотрудников были устремлены на меня. Они не понимали, что происходит, но сердцем чувствовали, что столь большая поспешность, с которой развиваются события и доклады на столь высокий уровень, означает, что они не все знают, хотя непосредственно принимают участие в проекте, а стало быть, есть от чего волноваться.

Глава 3

В томительном ожидании прошло около часа. Как и предполагалось, эфские корабли направились к Луне. Данные спутниковой телеметрии позволили с максимальной точностью сделать снимки кораблей, и я сразу определил по их внешнему виду, что это корабли биокиборгов. Надежды на то, что мы ошиблись, рассеялись. Оставалось ждать самого худшего, скорой атаки на Землю.

Я хотел было позвонить полковнику Зонину, но тот сам связался со мной, и сообщил, что теперь можно снять ограничения и если будут вопросы, говорить все, что мне известно. Обстоятельства таковы, что не до секретов.

Нам оставалось одно, следить за тем, что происходит на Луне и засечь их возможные маневры. Больше мы ничего сделать не могли. Наверх пошли сообщения. Теперь решение было за теми, кто руководил государствами и в первую очередь большой восьмеркой.

Мы оставались под землей на глубине сорока метров, в бункере, который ранее использовался в качестве одного из опорных пунктов управления пуском баллистических ракет, но затем по каким-то причинам был переоборудован, сначала под запасной бункер правительственной связи, а потом законсервирован, и только спустя год, снова был задействован, как резервный пункт в рамках программы «Ветер надежд». Мы были нашпигованы техникой, которая по нашим понятиям была суперсовременной, но по сравнению с той, какую использовали прилетевшие биокиборги с планеты Эф, эта были просто детские игрушки.

— Неужели они нападут на Землю? — спросила Вика.

— Думаю, да. Иначе, зачем они сюда прилетели. Я не понимаю только одного, почему им дали возможность прорваться, неужели нас бросили на самостоятельное выживание? Не верю, не хочу в это верить.

— А может быть, это наш последний шанс?

— Шанс, какой шанс, о чем ты говоришь?

— Я говорю о том, что те, кто нас создал, дают нам шанс, последний шанс, сплотиться перед лицом врага. Именно сейчас, когда решается судьба не одного государства, а всего человечества, произойдет это великое единение народов, разделенных враждой, ненавистью, распрями, религиозной нетерпимостью.

— Не знаю. Хотелось бы в это верить. Но я действительно не знаю, что будет, и чего хотят от нас все они, эти космические боги и захватчики.

Несмотря на сверхмощные телескопы наземного и космического базирования, которые были устремлены в сторону Луны, определить, что происходит там, было невозможно. Лишь смутно, можно было догадываться, что происходит в сотне миллионов километров от Земли.

А в это время на Земле шли переговоры, заседали штабы, правительства крупнейших стран, снедаемые сомнениями по поводу реальности всего происходящего, судорожно решали проблему — что делать? Действительно реально противостоять противнику было невозможно. В случае если они используют сценарий, который я описал, оставалось только одно, объявить военное положение и рассредоточить население по всей территории как можно равномерно, а главное вывести его из крупных городов. Однако такое решение, многим казалось не просто не реальном, а преждевременным, поскольку, если предпринять такие шаги, это может вызвать такую панику, которая по своим масштабам сопоставима с объявлением о наступления апокалипсиса, и если это окажется ничем иным, как «пустышкой», то, что может произойти потом, было просто непредсказуемо. Поэтому после многих часов переговоров, которые проходили столь секретно, что информация об этом до сих пор не просочилась в прессу и на телевидение, было принято решение, занять выжидательную позицию до последнего момента, когда будет точно известно, что агрессии не избежать.

Часы шли один за другим, никаких данных с Луны не поступало. Наступила ночь, но никто из сотрудников даже не думал идти спать. Немного перекусив, мы снова и снова садились за свои рабочие места и производили сравнительный мониторинг текущих параметров поступающих данных. Только к утру большой экран выдал данные, что в районе посадки кораблей, началось движение. По всей вероятности была запущена телепортационная установка и началась переброска боевых кораблей. Они улетали с лунной базы и затем уходили в сторону Земли и выстраивались на удаленных орбитах. Теперь мы могли наблюдать их. Это были небольшие летательные аппараты округлой формы, которые кружили над планетой на высоте около двух тысяч километров. На таком расстоянии они были практически недоступны.

Получив данные от нас, и сверив с информацией, которая поступала со всех станций космической разведки, правительства стран большой восьмерки приняло решение о введении чрезвычайного положения и рекомендовало сделать это всем странам мира. Жителям городов рекомендовалось по возможности покинуть города на максимально удаленное расстояние, а тем, кто остается, пройти в бомбоубежища, спуститься в метро и расположиться на станциях глубокого залегания, туда же начали свозить продукты, воду и медикаменты.

Мир облетела весь о возможной агрессии из космоса и все теле и радио каналы, словно сорвавшиеся с цепи псы, начали лихорадочно обсуждать эту тему. Учитывая, что никакой информации за все время работы отдела над проектом, в прессу не просочилось, выдвигались самые невероятные гипотезы, начиная от нападения на Землю полчищ пауков и кончая идеей о захвате Земли землянами из параллельного мира, у которых, дескать, на исходе топливо и продукты.

Все ждали, в том числе и мы, когда начнется атака, однако, кораблей на орбите прибавлялось, а атаки не было. К вечеру на орбите Земли насчитывалось шестьдесят пять кораблей противника.

Первый удар они нанесли в пять двадцать по московскому времени. На этот раз их тактика была совершенно иной, чем прошлый раз. Их цели были надводные и подводные корабли, пусковые установки наземного базирования баллистических ракет с ядерными боеголовками на борту. Одновременно ударам подверглись, спутниковые системы вокруг Земли, военные аэродромы и базы стратегического назначения. Как нам стало известно до того, как были уничтожены все наши разведывательные спутники, они использовали знакомое мне позитронное оружие, а так же ряд новых видов вооружения, в частности энергетические лучи большой мощности, которые позволяли с орбиты Земли вызвать локальное землетрясение, что полностью разрушало все подземные и наземные сооружения в районе нанесения удара. После того, как спутники были сбиты, мы полностью ослепли и мониторы перестали выдавать какую либо информацию. Работало только телефонное сообщение, да и то плохо. Мы ожидали, что нас, по всей видимости, должны с минуты на минуту уничтожить, поскольку мы находились в военной шахте, которую спокойно можно было принять за пусковую.

От ожидания неминуемого конца, каждый занимался своим делом. Кто-то молился, кто-то писал прощальные письма, в надежде, что выжившие родные чудом найдут его и прочтут. Кто-то тщетно искал спиртное, чтобы напиться и забыться в пьяном угаре. Мы с Викой бродили по подземной станции. Я даже не мог представить себе, какое сложное хозяйство здесь располагалось. Большое помещение с генератором, рядом с ним аккумуляторная, а следом шла комната, в которой были установлены несколько цистерн с топливом. Затем шли помещения, в которых располагались компрессорная станция, установка по производству воды, склад с продуктами и медикаментами и множество других комнат и помещений, которые позволяли в случае войны автономно прожить в течение нескольких лет. Большинство вещей и агрегатов были изготовлены больше двадцати лет назад еще в СССР, о чем свидетельствовала маркировка.

Мы зашли в большую комнату. Это была спальня. В ней находилось около двадцати двухэтажных кроватей. Около каждой была тумбочка.

— Как в армии, — сказал я, — похоже на казарму. Гляди даже одеяла и простыни приготовлены. И ведь всему этому столько лет. И надо же не пригодились.

— И, слава Богу. Лично я не хочу провести здесь годы, уж лучше прямо сейчас, чем жить в заточении, словно узник.

— Ты серьезно?

— А ты что, хотел бы здесь прожить остаток дней?

— Здесь нет, но и умирать в этом склепе мне не очень хочется.

— И что ты предлагаешь, подняться на поверхность?

— А что нам остается делать. По-моему там, среди природы, гораздо лучше, чем заживо погребенным среди кучи старья и хлама.

Было так тихо, что я слышал Викино дыхание. В отдалении были слышны шаги сотрудников отдела, которые, так же как и мы бродили по станции.

Прошло два дня. Почему нас не взорвали, осталось для нас загадкой. Возможно, они каким-то образом могли определять наличие ракет с ядерными зарядами. Телефонная связь оборвалась ещё накануне, и мы полностью были отрезаны от мира. Принимающие антенны, которые были установлены примерно в десяти километрах от станции, то ли были уничтожены, то ли вышел из строя кабель. Одним словом мы были в полной изоляции.

Мы сидели на полу в одной из комнат, и Вика рассказывала мне о своих родителях. Вместе с нами сидела Мелония Фрейзер. Ей было тридцать. Она сидела и слушала, а потом стала рассказывать о себе.

— После школы поступила в институт, потом защитила диссертацию. Когда мне предложили работу в разведке, я недолго колебалась и согласилась. Отец, который был морским офицером, одобрил мое решение, хотя очень переживал, что я все время провожу за учебой и совершенно не думаю о замужестве. В твоем возрасте уже пора подумать о семье, периодически напоминал он и мама, но учеба, а потом работа, всегда интересовали меня больше, чем парни и решение этого вопроса всегда отодвигалось на задний план. Четыре года в разведке многому меня научили. Мне нравилась работа, и поэтому я с энтузиазмом восприняла предложение войти в состав подразделения по изучению проблем НЛО, а когда полгода назад составили группу по совместной работе с русскими, я записалась на курсы изучения русского языка и с большим упорством изучала этот сложный язык. Меня взяли и вот я здесь. А теперь я думаю, для чего всё это нужно было, учеба, работа, ведь я так много пропустила в этой жизни? Я даже по настоящему никогда не целовалась ни с одним парнем, а девственности лишилась всего год назад, и то, по причине грандиозной попойки на Рождество. Нет, жизнь не удалась, — сказала она, закончив свой рассказ.

— А ты давно в Москве? — спросила Вика.

— Уже четыре месяца.

— А где была и что видела?

— Ничего.

— Как ничего? Совсем нигде не была и ничего не видела в Москве, даже Кремль?

— Даже Кремль.

— Зря, — сказал я, — по Москве можно бродить целыми днями, особенно по центру, это совсем не такой город, как европейские и уж тем более, американские города. Это, я даже не знаю, как назвать, особый мир, неповторимый. В нем практически не встретишь домов пятнадцатого, даже семнадцатого века, как в любом городе Италии, Праги, Вены. Здесь нет величавых костелов, как в Париже или Риме, но здесь нет и трущоб, наподобие Нью-Йорка. Москва — это не просто город, это целый мир. Мир, в котором отразились величия двух эпох, точнее двух систем — социализма и нарождающегося капитализма. Такого не увидишь нигде.

— Жаль, что я прозевала увидеть даже это.

Мы с Викой стали рассказывать ей о Москве, о Третьяковской Галерее, Пушкинском музее, о старом и новом Арбате, Измайловском вернисаже и о многом еще интересном, где можно было побывать в Москве. Мы так увлеченно разговаривали, что не заметили, как к нам подсел Гарри Раушенбах. Он был специалистом в области новейших средств вооружений и знал почти все о перспективных разработках в этой области. Когда мы кончили свой рассказ о Москве, он неожиданно стал рассказывать нам про свой родной город, в котором родился и вырос. Таких городов в Америке тысячи. Население семь с половиной тысяч человек и почти все друг друга знают. Основные места паломничества, а точнее встреч местных жителей, это магазины, парикмахерские, овощные лавки, кинотеатр, пивные и конечно церковь, где по воскресеньям проходят молитвы. Он часто ходил туда вместе с отцом и матерью, пока ему не исполнилось шестнадцать. Когда окончил школу, уехал учиться и после этого был в родном городе всего два раза, и то, несколько дней. Первый раз, когда отслужил армию, и потом, спустя четыре года, когда тяжело заболела мать и ей сделали операцию. Армия, учеба, работа в большом городе. Жизнь так далеко отодвинули маленький городок, словно он был на другой планете.

— Всё бы отдал на свете, чтобы еще хоть раз побывать в родном городе, увидеть родителей, пройтись по знакомым улицам и заглянуть в магазин на углу, рядом с домом, где мать каждый день покупала свежеиспеченный хлеб и другие продукты, — и я увидел, как по его щеке покатилась слеза.

Мы сидели вчетвером в комнате, где напротив нас стоял большой шкаф, наполненный противогазами. В каждом ряду стояли цифры, означающие размер противогаза. Глядя на них, я подумал:

— Надо же, никогда не знал, что противогазы тоже имеет размер, словно это шапки. Сколько их здесь? Сто, двести, может тысяча, зачем они здесь? Сколько труда, сил, энергии было затрачено, чтобы создать то, что предназначено спасать человека от самого себя, оттого, что он придумал, чтобы убить другого. Нет, наверное, правы, те, кто создал нас, сказав, что мы сами должны пройти через горнило испытаний, иначе мы никогда не поймем, для чего мы пришли на эту землю, для чего взрастили детей и продолжили человеческий род.

Мне было страшно, больно и горько от всех этих мыслей, от той безысходности, которая пришла в мой мир. Почему? Почему снова я должен пережить всё это? Так не бывает, это сон. Не должен человек переживать весь этот ужас дважды, неправильно это. Я зажмурил глаза и долго-долго не открывал их, словно ждал чуда, но чуда не было. Вика и американцы сидели рядом на полу, и каждый думал о своем.

Миновал еще один день, а мы отрезанные от мира, ничего не знали, что происходит наверху. К обеду Уотс, собрал нас в аппаратной и сказал, что поскольку нам никто не давал команды на самороспуск, а, следовательно, мы по-прежнему остаемся действующим подразделением. Раз так, он, вместе с майором Семеновым приняли решение подняться наверх и попытаться выяснить обстановку, а на основе этого, решить, что делать дальше. Идти наверх были готовы все, но решили, что всем идти незачем, и потому решено было послать двоих Вердигина и Хайгенсона. В их задачу входило развернуть на поверхности переносную спутниковую систему и протянуть от неё линию связи в бункер. С её помощью можно было попытаться поймать хоть какой-то сигнал, а для того, чтобы в случае обнаружения ответного сигнала, нас не могли уничтожить, решено было радарную установку отнести на максимальное удаление от бункера, насколько позволяли кабеля.

Они снарядились в дорогу. Автономная система питания работала, и лифт быстро унес их с сорокаметровой глубины наверх. Нам осталось только ждать их возвращения.

Как только сигнальная лампа погасла, что означало, что дверь за ними вновь загерметизирована, мы собрались около одного из столов, где стояло приемно-передающее устройство, поддерживающее с ними связь.

— Алло Хайгенсон, как слышишь, прием?

— Хайгенсон на связи, вас слышу нормально. На поверхности никаких следов разрушений не наблюдаю, температура плюс двадцать один. Уровень радиации в норме, никаких отклонений. Проводим дополнительный анализ местности. Как поняли?

— Вас поняли, слышимость нормальная. Связь через каждые десять минут.

— Есть. Конец связи.

Прошло десять минут томительного ожидания, и мы снова услышали голос Урдо.

— Хайгенсон на связи. Прошли триста метров на север. Движемся по направлению к антеннам слежения. Пока никаких признаков жизни не наблюдаем. Как поняли?

— Вас поняли, разрешаю двигаться дальше.

— Есть двигаться дальше. Конец связи.

Так через каждые десять минут Урдо выходил на связь и докладывал о том, как проходит их продвижение на север. Наконец они ушли почти на три километра от шахты, кабеля оставалось метров триста-четыреста. Поэтому было решено подыскать место для развертывания спутниковой тарелки. Когда она была установлена, Семенов дал команду возвращаться обратно, Виктор и Ксения, начали быстро налаживать аппаратуру для сканирования сигналов. Система заработала, и авто поиск сигнала начал сканировать эфир. Долгое время кроме помех в эфире ничего не было, этого и следовало ожидать, поскольку спутники на орбите были уничтожены, и можно было надеяться поймать случайный сигнал, отраженный от уцелевших антенных установок на Земле.

Прошел час. Хайгенсон и Вердигин были на подходе к бункеру, когда мы услышали слабый сигнал в динамике:

— Говорит радиостанция, — далее шел её позывной номер в эфире, — все, кто слышит меня, прошу откликнуться. Нахожусь в районе, — он передал его координаты.

Мы засекли его частоту и передали в эфир короткое сообщение:

— Сигнал принят, сообщите, что у вас происходит, какой информацией обладаете?

Ответ пришел сразу.

— Вас слышу. Район подвергся нападению с воздуха. Вся прилегающая к объекту местность полностью уничтожена. Нахожусь в двух километрах от неё. Каких либо других новостей не имею. Кто вы?

Поскольку мы являлись секретным подразделением, даже в столь критических обстоятельствах, мы не имели права раскрывать себя без соответствующих инструкций, поэтому Семенов дал команду ответить коротко:

— Мы друзья, кончается питание, выходим из эфира.

Поисковая система продолжила свою работу, пытаясь найти источники сигналов. Вскоре загорелась сигнальная лампа, и через несколько минут Вердигин и Хайгенсон, показались в дверях лифта. Мы были рады, что они снова с нами. Нас было всего тринадцать человек и отсутствие каждого, казалось нам невосполнимой потерей. Мы обступили их, задав всего лишь один вопрос:

— Как там наверху?

— Хорошо. Птички поют, солнышко светит. А может, все давно кончилось? Может это была учебная тревога? Вы что-нибудь поймали?

— Ничего, точнее поймали один сигнал, скорее всего это радиолюбитель. Он подтвердил, что рядом с ним район подвергся удару, так что, к сожалению, это вовсе не учебная тревога.

— Плохо, — сказал Вердигин, — на поверхности никаких признаков нападения, ни в воздухе, ни на прилегающей местности. Поэтому надо, во что бы то ни стало поймать станцию и получить хоть какую-то достоверную информацию.

Прошло около пятнадцати минут прощупывания эфира, и мы вновь поймали сигнал, на этот раз, это был закодированный позывной. Ксения сразу определила, что это работает спецоборудование, и пустила его в дешифратор. Через несколько секунд доступ на прием был получен и, послав свой кодовый позывной, мы смогли получать информацию:

— Сообщаю текущие данные. Уничтожено установок с ядерными боезарядами на борту АПК — 64, надводные корабли с ракетами, в том числе крылатыми — 126… — далее перечислялись аэродромы, шахтные и мобильные установки баллистических и тактических ракет с ядерным вооружением, атомные электростанции, реакторы и другие объекты, так или иначе связанные с ядерной энергетикой.

Мы молча вслушивались в эти данные и, хотя вся передаваемая информация записывалась, мы боялись пропустить что-то важное, о чем сообщал нам источник сигнала.

Перечислив потери с нашей стороны, он неожиданно начал выдавать совершенно новую информацию.

— Поступают данные о наличии военных действий в околоземном пространстве, которые начались в два часа сорок семь минут по московскому времени сегодня, сразу после прекращения нанесения ударов по наземным объектам. По сигналам, поступающим из космоса, имеют место сильные возмущения, которые свойственны взрывам ядерного оружия в стратосфере Земли, Причины данных явлений выясняются. Шифр приема, код доступа подтвержден, разрешение на отклик, сигнал 2-09f-1-6, подтвердите прием информации.

Аппаратура приема автоматически послала ответный сигнал, подтверждающий получение информации.

— Неужели нам пришли на помощь? — с надеждой в голосе, спросила Антонина, обращаясь ко всем сразу.

— Не исключаю такой возможности, — ответил Семенов, — Хайгенсон, продолжайте прощупывать эфир, а нам надо подумать, как связаться с живыми людьми и узнать обстановку, хотя бы на месте.

— А может нам сделать более детальную вылазку? — предложил Вердигин.

— Возможно так и поступим, — заявил Семенов, — у меня предложение. Надо составить три команды по три человека. Передатчики у нас есть. Четыре человека останутся на базе. В случае получения, каких либо сообщений или инструкций, действуем по обстановке.

Мы так и сделали. Разбились на три группы. Нас с Викой вначале хотели оставить на базе, но поскольку, как специалисты, мы не очень подходили для этой роли, нас всё же решили включить в группу и потому отрядили к Уотсу, тем более что он не совсем хорошо разговаривал по-русски. На базе оставались Вердигин, системщик и спец по электроники Аркадий Утюхин, старший программист Ксения Мельникова и специалист по связи Урдо Хайгенсон. В две другие группы вошли: Семенов, аналитик отдела Мелония и астрофизик Замир Бекетов. Программист Виктор Мальцев, в качестве старшего группы, и с ним Раушенбах, и психоаналитик и одновременно врач, Антонина Гроднина.

Собрав все, что необходимо в дорогу, включая теплые вещи для ночлега, еду и получив оружие, мы построились. Семенов и Уотс проверили наше снаряжение, после чего, майор неожиданно сказал:

— Я не хочу думать о худшем, но в жизни, а тем более в такое время, в котором мы оказались, может всякое случиться и возможно нам не суждено будет вновь увидеться, поэтому, хочу сказать. Я рад, что встретил всех вас. Мы мало поработали, но нас сплотило горе, общее горе. Возможно, близкие нам люди погибли, или наоборот считают погибшими нас, но пока мы живы, мы будем верны долгу, присяге и братству, которого не было с тех пор, как кончилась вторая мировая война. Я желаю вам и себе только одного, остаться в живых. И как говорит мой друг и товарищ майор Уотс да поможет нам Бог и удача.

Оба майора пожали друг другу руки и отдали честь, после чего попрощались со всеми. Через пять минут мы были на поверхности. Моросил мелкий летний дождь и, накинув капюшоны, мы еще раз попрощались друг с другом и разошлись в разных направлениях.

Мы с майором Уотсом направились в сторону Москвы.

Майору было чуть более тридцати. Он был кадровый разведчик, работал в отделе по дешифровке секретной информации и был отличным лингвистом, знал несколько языков, в том числе китайский, японский, хинди, понимал ряд диалектов Юго-восточного региона. Русский для него был в новинку, но он достаточно быстро осваивал его и мог бегло, хотя и с ошибками, читать, хотя с трудом понимал разговорную речь. В целом он отличался молчаливостью и почти никогда не вступал в дискуссии, которые порой возникали в последние дни. Для меня он был примером, коим должен быть настоящий разведчик, образованным и в тоже время крайне осмотрительным и немногословным человеком. Именно таким и был майор.

Мы прошли поле, поросшее высокой травой, и вошли в лес. У майора была карта, он достал планшет и, прикинув по компасу, наметил ориентир, по которому нам двигаться. Лес был наполнен птичьими голосами, и было полное ощущение того, что никакой войны нет, никто не атаковал Землю, всё это было выдумкой и не более того. Мы шли по тропе, постоянно останавливаясь, чтобы сориентироваться на местности. Часа через полтора мы вышли к просеке, за которой шли садовые участки. Подойдя к ним поближе, мы пошли вдоль домов. Стандартные участки по шесть соток были застроены разнокалиберными домами. Встречались маленькие домики, наспех построенные из подручного материала, но были и солидные двух этажные, обитые вагонкой или сайдингом. Огромное количество цветов, плодовых деревьев, усыпанных яблоками, сливой и черной рябиной, облепихой удивили майора. Это было видно по выражению его лица. Особенно его поразило наличие большого количества теплиц, которые были почти на каждом участке. Не выдержав, молчавший всю дорогу майор, спросил:

— Как странно видеть такие постройки. Судя по всему, это не фермерское хозяйство, а частные владения, но почему столь маленькая площадь у каждого и столь плотная посадка плодовыми насаждениями!? — он сказал это так, что я не понял, был ли это вопрос или просто утверждение по поводу увиденного, поэтому всё же ответил:

— В нашей стране, это обычное явление. Люди стремятся иметь за городом небольшой клочок земли и хотят использовать его исключительно не для отдыха, а для выращивания на нем овощей и фруктов. На мой взгляд, это наследие эпохи социализма, когда все было в дефиците, отсюда желание быть, хоть в чем-то независимым от государства, хотя бы в части овощей и фруктов.

— Понимаю, я читал об этом, но никогда не видел в натуре, как это выглядит.

— И как вам?

— Оригинально…

Мы шли по дороге вдоль домов, заглядывая за изгородь в надежде встретить кого-нибудь. Заглянув в очередной раз за калитку, которая была приоткрыта, я увидел, что дверь в небольшой кирпичный дом открыта. Я подумал, что, возможно, сюда просто залезли, но в этот момент на крыльце появилась женщина, которая держала в руках кастрюлю с вареньем. Увидев нас, она от неожиданности выронила кастрюлю, и варенье потекло по ступеням, пузырясь и разнося запах только что сваренного яблочного варенья. Видя её испуг, я поспешил её успокоить:

— Не волнуйтесь, мы свои. Подразделение химической разведки, — сказал я, как было приказано говорить нам в случае, если войдем с кем-либо в контакт.

— Я сама вижу, что свои, главное, не мародеры, — сказала она, поднимая кастрюлю.

— Скажите, кроме вас есть кто-либо в поселке?

— Немного, но есть, а вам конкретно кто нужен?

— Да нет, мы просто собираем информацию, кто что знает, и передаем начальству.

— Тогда идите по нашей улице до конца, — она вышла за калитку и стала показывать рукой, куда нам идти, — пройдете нашу линию, потом повернете на третью, пройдете по ней, а там увидите желтый дом. Поговорите с хозяином. Он недавно приехал, и кое-что может вам рассказать.

— А кого спросить, а то, как и вы, перепугается и чего доброго выбежит на нас с ружьем? — сказал я, чтобы несколько разрядить обстановку.

— А кто его знает, по-моему, Михаилом зовут. Да вы не бойтесь, не убьет.

Мы поблагодарили и пошли к Михаилу. Я пересказал наш разговор Уотсу, поскольку знал, что разговорную речь он не всегда мог полностью понять.

Мы повернули на другую линию и почти сразу увидели желтый дом Михаила. Нам не пришлось его звать, потому что, подходя к дому, мы увидели его выходящим на дорогу перед домом. Он увидел нас и остановился. Подойдя, мы поздоровались, и я представил майора и Вику.

— Ежов Михаил, — ответил он, чем могу помочь?

— Только информацией, больше ничем, — произнес Уотс по-русски, но с большим акцентом.

— Тогда проходите в дом, — произнес он, и когда Вика поравнялась с ним, я услышал, как он тихо спросил:

— Иностранец что ли?

— Из США. Командирован к нам для совместных действий.

— Понятно…

Мы прошли вслед за хозяином. На террасе за большим круглым столом сидело человек пять и пили чай. Посередине стоял большой самовар и плошка с вареньем. Мирное чаепитие выглядело столь странным, что лицо Уотса вытянулось, и он чуть не открыл рот от удивления.

— Ничего проходи Америка, мы тепереча, как говорится, в одном окопе сидим, — простецки сказал Михаил, вызвав тем самым удивленный взгляд майора, и по-дружески хлопнул Уотса по плечу.

Мы скинули рюкзаки и, поставив их в угол, присели на стулья, которые невесть откуда принесли, как только мы появились на террасе. Все молчали, напряженно глядя на нас.

— Вот народ, совместная химическая разведка явилась. А чего здесь разведывать. Тиш да гладь, да божья благодать. Все что надо, они повзрывали, а наши огурцы да помидоры им видать не по вкусу пришлись, вот и отвалили на время, а может и навсегда, кто их знает, — ехидно произнес хозяин, разглаживая усы и с любопытством разглядывая нас.

Не ожидая такого развития событий, мы вынуждены были присесть. В основном за столом сидели пожилые люди, которых военные действия застали на даче. Кто-то проводил здесь свой отпуск, кто-то, жил постоянно или большую часть года. Несколько раз на террасу заглядывали, с любопытством глядя на нас, ребятишки, в основном дошкольного возраста.

— Ну что, химики, нашли какие флюиды, может нам пора уже могилы готовить, или может, поживем еще?

Я решил поддержать иронию хозяина, чтобы по возможности расположить его и присутствующих к нам и потому сказал:

— Так ведь могилы копать не хитрое дело, а я так думаю, что им рановато нас хоронить, урожай-то, поди, еще не весь переработали?

— Это ты правильно заметил, не весь, — сказал один из сидящих, — а что в Америке, такое же творится?

— Так везде одно и тоже, — продолжил я, в том же духе, — они, наверное, кукурузу собирают, да зерно убирают, им, так же как и нам не до могил, а потом, чего их копать. Все мы рано или поздно покинем этот мир, другое дело, что спешить туда не стоит, а если судьбе уготовано нас забрать, так тому и быть.

— И то верно. Ты я смотрю химия, правильно говоришь, прежде надо урожай собрать, а уже потом о смерти думать.

— А помимо сборки урожая, какие новости, а то мы все по лесам, да по болотам ходим, ничего не ведаем, не знаем, приемник в болоте утопили, да и сами заодно чуть с ним не утопли, — спросил я, пытаясь перевести разговор в нужное нам направление.

— Вот Михаил давеча притопал из города, он все знает, чего там творится, — сказала одна из женщин.

— А чего в городе творится? Почитай города, как ни бывало, пустырь один.

— Простите, а вы о каком городе говорите? — спросила Вика.

— Как о каком, о Дубне. Слыхали про такой?

— Конечно слышали.

— Так вот, нету его больше. Я как раз возвращаться надумал, поймал попутку, едем, значит. Вдруг над нами как пролетит что-то. На самолет вроде не похоже, да и на ракету тоже. Водитель струхнул малость и по тормозам, мы прямиком в кювет и влетели. Как я жив остался, не знаю, а парень насмерть. Вылезаю из машины, а этот что пролетел, как выстрелит. Молнии, всё как засияло и завибрировало, я от испугу на землю лег, думаю все, хана. Потом смотрю, он развернулся и в небо как сиганет, и нету. Я встал, живой. Пронесло, думаю. Вышел на шоссе и глазам своим не верю, позади, откуда мы приехали, чисто поле, словно кто рукой провел. Ну, думаю всё кранты, радиации этой самой нахватался столько, что скоро кожа начнет облезать, а сам в лес и топаю, куда глаза глядят. Часа три так шел, потом смотрю, вроде нормально, ничего не болит, посидел малость, осмотрелся и пешком домой. Как видите, пока дивой.

— Сколько же вы шли? — спросил Уотс.

— Да почитай двое суток.

— А радио у вас работает, что-нибудь сообщают? — снова спросил он.

— Какое там радио. Оно у нас и в мирное время ни черта не работало, а ныне и подавно. В городе я слышал выступление президента, а после ничего. Как там и что, тишина.

Мы посидели еще немного, попили чай с вареньем и, поблагодарив за угощение, тронулись дальше. Через минут двадцать мы вышли на трассу, которая вела в сторону Дмитрова. До Москвы было около шестидесяти километров. Не прошло и пяти минут, как мимо нас проехала легковая машина. Сигналя, она пронеслась мимо нас не останавливаясь. Следом за ней проехал грузовик, битком набитый людьми и домашним скарбом. Только третью машину нам удалось остановить, применив для этого оружие. Увидев, что Уотс выстрелил в воздух, водитель Газели нажал по тормозам и съехал на обочину.

Мы подошли к нему и майор, придав лицу строгое выражение, потребовал предъявить документы. Водитель нехотя дал права.

— Ваши права меня не интересуют, откуда и куда едете, где накладные на груз, маршрутные листы? Вы что не знаете правил езды на машине в условиях военного времени или вам напомнить?

Мы с Викой переглянулись. Майор проявлял сдержанность и в тоже время вел себя уверенно и чрезвычайно грамотно.

Парень скис и начал мямлить насчет того, что едет к родственникам за продуктами, поскольку в городе с ними проблема. Уотс приказал мне проверить, что внутри кузова. Я приоткрыл брезент и посмотрел внутрь. Машина была завалена ящиками, на одной из коробок я смог прочитать, — масло сливочное, 40 шт.

— Все ясно, майор, мародерство, везет продукты.

— Я не мародер, это мое. Я из своего магазина везу, там ведь все в момент растащат, клянусь мое, — парень совсем раскис и мне было жалко на него смотреть. Он встал на колени и начал умолять майора не расстреливать его. Наблюдать эту картину было смешно и грустно, если бы все это происходило в другое время.

— Согласно законам военного времени, я могу расстрелять вас на месте за мародерство, не зависимо от того ваши это продукты или вы их украли, но, учитывая, что со мной женщина, я не могу сделать этого, поэтому уходите, пока я не передумал.

Парень встал с колен и со всей прыти пустился бежать в лес, боясь, что если он побежит по шоссе, майор передумает и выстрелит ему в спину. Парень скрылся в лесу, а мы остались на шоссе, и теперь у нас был транспорт. Майор сел на место водителя, но, подумав, решил, что мне будет сподручнее справиться с отечественной техникой. Поменявшись местами, я завел машину, и мы тронулись. Впереди был Дмитров, при нормальном раскладе через час мы должны были быть в Москве.

Глава 4

Мы ехали по трассе, когда дорога внезапно оборвалась. Это невозможно себе представить. Никогда в жизни я не видел ничего подобного. Шоссе не просто ремонтировалось, а просто обрывалось. Вместе с шоссе заканчивались кусты по обеим сторонам дороги и лес, который, тянулся на многие километры. Перед нами раскинулось пустыня, ровная, словно её укатали катком. И над всей этой бескрайней ровной поверхностью, ярко палило солнце. Мы остановились.

Уотс достал карту и, сделав расчет, уверенно сказал:

— Впереди должен быть Дмитров, возможно, там было какое-то стратегически важное сооружение, поэтому он подвергся атаке и был уничтожен.

— Дмитров, не может быть, я несколько раз был в этом городе. Маленький провинциальный городок, какие здесь могут быть стратегические сооружения, бред какой-то?

— Тем не менее, это все что от него осталось, — и Уотс протянул руку в сторону пустыни.

Мы подошли ближе к краю шоссе. Поверхность, которая шла в том месте, где оно обрывалось, напоминало спекшийся песок. Мельчайшие шарики вещества, похожего на песчинки песка, плотной коркой покрывали все пространство вокруг.

— Мы сможем проехать здесь? — спросила Вика.

— Не знаю, — ответил Уотс, — я с таким никогда не сталкивался.

— Надо попробовать, радиации нет, значит можно ехать, — сказал я.

Мы сели в машину и нажав педаль газа, плавно на первой передаче поехали. Под колесами стоял непривычный хруст. Мы проехали несколько метров, я притормозил, и мы с Уотсом снова вышли из машины. След был еле заметен, хотя машина все же оставляла небольшую полосу после себя.

— Проедем, — уверенно произнес он, и, развернув планшет, начал составлять маршрут движения. Он совместил компас и, записав данные, прямо на карте, дал мне команду двигаться. По мере того, как мы продвигались вглубь территории, подвергнутой позитронной обработке, Уотс постоянно корректировал маршрут движения, направляя меня то вправо, то влево. Я старался ехать, не превышая двадцати километров в час, поэтому примерно минут через пятнадцать мы увидели верхушки деревьев. Это означало, что зона заканчивалась. Вооружившись биноклем, Уотс посмотрел и определил, что мы на правильном пути. Дорога начиналась метрах в двухстах правее. Вскоре мы подъехали к ней. Она так же внезапно начиналась, как и заканчивалась. Уотс неожиданно забрался на крышу автомобиля и сделал снимки на цифровую камеру прилегающей местности, потом достал бинокль и с помощью встроенного прибора определил границы зоны. Он уже хотел было слезать, но, посмотрев еще раз в бинокль вперед, сказал:

— Впереди, на расстоянии чуть меньше двух километров, наблюдаю бензоколонку и два автомобиля с людьми. Поехали туда.

Он сел в кабину, и мы поехали в указанном направлении.

У бензоколонки действительно стояли два армейских автомобиля, а за углом милицейская машина, которую не было видно издалека. Мы подъехали ближе. На перерез к нам вышли несколько солдат с автоматами в руках и офицер в чине капитана.

У нас были документы, которые Уотс предъявил капитану.

— Значит, говорите, вы из спецподразделения. Что же это конечно хорошо, но надо проверить, сами понимаете, военное положение.

Капитан подозвал к себе связиста, и тот вызвал по рации наш штаб.

— Назовите код доступа вашего пункта, о котором вы говорите.

— Извините, я должен сам ввести его, — и Уотс ввел код и тут же получил подтверждение на доступ к связи. После недолгих разговоров с Вердигиным, капитан положил трубку и сказал, что наши полномочия подтверждены, после чего доложил майору обстановку:

— На сегодняшний день обстановка такова, — начал он скупо по-военному, свой доклад, — Противник нанес удары по всем стратегическим объектам. Удары производились последовательно непосредственно из космоса, поэтому никаких ответных действий с нашей стороны произвести не представлялось возможным. По истечении двух суток, противник вошел в атмосферу Земли и начал планомерное уничтожение основных объектов, представляющих жизненно важное значение, включая: атомные электростанции, институты, имеющие исследовательские ядерные реакторы, ряд химических заводов, как военного, так и гражданского назначения. Совет объединенных штабов стран большой восьмерки и ряда других государств, который был создан для координации действий по отражению военной угрозы, принял все возможные меры. Были задействованы авиация, ракетные системы мобильного базирования, однако ощутимых успехов они не принесли. Защитные устройства инопланетных кораблей не позволило сбить или предотвратить попытку проникновения и атаку наземных целей.

В результате непрерывной атаки кораблями противника, потери на Земле составили, по тем данным, что есть на данный момент, шестьдесят пять процентов общего числа потенциально возможных целей, из числа тех, которые подвергались уничтожению. Атаке и полному или частичному уничтожению подверглось свыше трехсот пятидесяти городов и населенных пунктов по всему земному шару, данные о человеческих потерях сейчас уточняются, по приближенным данным погибло около семисот миллионов человек.

В течение тридцати шести часов никаких атак с воздуха кораблями противника не наблюдается. По данным, которые мы имеем, корабли противника ведут бой с неизвестными нам кораблями, которые появились примерно в это же время, что и прекращение атак на Землю. Контакта с силами, которые осуществляют нам помощь, нет.

Рапорт сдал капитан Гусев.

Потрясенные услышанным, мы стояли, не зная, что сказать в ответ. Первым пришел в себя майор, он взял под козырек и по военному четко сказал:

— Рапорт принял майор Уотс, — затем после минутного размышления добавил, — мне необходимо связаться со штабом, могу ли я воспользоваться вашей радиостанцией?

— Прошу в машину, майор.

Мы прошли вслед за капитаном. Я заметил, как двое милиционеров с интересом наблюдают за нами, стоя около своей патрульной машины. Я подумал о продовольствии, которое было в нашей машине, и шепнул майору, что оно может испортиться на такой жаре, и не мешало бы его куда-то определить.

— Хорошо, что вы об этом вспомнили, — сказал он и обратился к капитану:

— По дороге сюда, мы реквизировали машину, она битком набита продовольствием, необходимо дать указания, что с ним делать и по возможности оперативно решить эту задачу. Продовольствие сейчас жизненно важный груз.

Капитан быстро дал команду и сказал, что подключит для этого милицию.

Мы зашли в машину, где располагался радиолокационный пункт. Майор достал карточку, на которой было написано «Совершенно секретно. Вскрыть в случае опасности N1», и сломав пломбу, открыл её. Там были указаны координаты и коды доступа к секретным телефонам. Он передал её радисту, и тот быстро начал набирать номер.

— Приема нет, без спутников, мы дальше Москвы не пробьемся, — сказал он.

— Попробуйте по следующему.

Радист набрал новый номер и услышал голос автоответчика:

— Введите код доступа.

Обрадованный радист продиктовал буквенно-цифровой код, после чего последовал новый запрос на имя говорящего абонента. Майор попросил радиста, разрешить ему ввести свой личный код, после чего в трубке ответили. Коды удостоверены, соединяю со штабом.

— Докладывает майор Уотс, нахожусь в сорока километрах от Москвы. Направление северо-запад. Со мной два сотрудника подразделения. Передачу осуществляю через мобильную радиосвязь пульт, — он продиктовал позывные и данные пункта связи.

— Уотс, это полковник Зонин, рад тебя слышать. Вы все живы?

— Точно сказать не могу, но нас трое и четверо на базе, остальные, двумя группами двигаются по маршрутам.

— Отлично. Направляйтесь в Москву. Координаты для встречи я вам сейчас передам. Остальное при встрече. Кто с вами?

— Чета Луниных.

— Луниных?

— Да.

— Очень хорошо, достаньте машину, и во что бы то ни стало ко мне.

— Есть, — ответил майор и положил трубку.

Мы стояли рядом, но поняли лишь часть разговора. Когда тот положил трубку, Вика спросила:

— И как?

— Что и как?

— Что нам делать-то?

— Нас срочно требует к себе полковник Зонин.

— Зонин!

— Да, а вы его знаете?

— Конечно.

— Тем лучше. Короче нам надо срочно в Москву.

— Значит, Москва не подверглась нападению?

— Частично, — ответил капитан, — они ударили на западе столицы и еще в двух местах, короче скоро сами узнаете.

— Капитан, нам нужна машина и если можно сопровождение, хотя бы два человека.

— Сейчас организуем.

Через пятнадцать минут джип, за рулем которого сидел молоденький сержант и рядовой, который поставил между ног пехотный пулемет, на всех порах понесся в сторону Москвы.

Минут через сорок мы подъехали к КПП. Предъявив документы, мы поинтересовались, сможем ли мы проехать в район, который нам указал полковник. Старший лейтенант, который проверял наши документы, сверился со своей картой и сказал, что часть кольцевой дороги отсутствует, но проехать можно, поэтому он нарисовал нам маршрут, чтобы ускорить наше движение. Майор поблагодарил его, и мы отправились дальше.

Проскочив пересечение с Ленинградским шоссе и проехав пару километров, шоссе обрывалось. Дальше шло бескрайнее поле пустого пространства. Картина увиденного потрясла нас. Где-то вдали были видны жилые кварталы, которые серпом опоясывали бесплодную равнину. Она была искусственно создана чудовищными силами внеземного оружия. Майор сверился с маршрутом, которой нам указал лейтенант и показал водителю куда ехать. Мы направились по равнине, которая ранее была одним из районов Москвы. Я вспомнил, что здесь располагался Курчатовский институт. Видимо он явился мишенью при нанесении удара. Когда мы подъехали к жилым домам, картина, представшая перед нами, поразила еще больше. Дома, словно лезвием бритвы, были разрезаны на части, одна из которых стояла, а другой просто не было. Часть домов, обрушились из-за обрушения большей части, а некоторые так и стояли с отрезанной секцией и зияющими провалами межэтажных перекрытий.

— Это просто ужасно, — единственно, что смог произнести майор.

Мы с Викой сидели молча, оглушенные картиной увиденного. Спустя несколько минут, она тихо произнесла:

— Как ты переносишь это второй раз, не представляю?

— Я всего этого не видел. Новую Зеландию они не тронули, поэтому я знаю об этом лишь по кадром кинохроники, а живьем весь этот ужас вижу, так же как и ты впервые.

Мы ехали по улицам Москвы. То и дело встречались военные спецмашины, несколько раз я видел танки и бронетранспортеры. На улицах было довольно много людей, видимо никто не работал, и те, кто не успел уехать, просто бродили. До комендантского часа еще было много времени. Вика обратила мое внимание, что очереди в продуктовые магазины выстроилась еще на улице.

Машина завернула за угол и остановилась около небольшого серого здания. Странно, — подумал я, — что здесь может располагаться что-то серьезное. Однако мое удивление было еще большим, когда, войдя в дверь, мы спустились по лестнице в подвал и оказались перед металлической дверью. Набрав код на замке, мы оказались в кабине лифта, которая опустила нас на несколько этажей вниз, и мы оказались в подземном бункере, который был спрятан глубоко под землей и аккуратно скрыт от посторонних глаз. По коридорам ходили военные и люди в штатском, и никто не обращал на нас внимания. Только, когда майор заговорил с одним из проходящих по коридору и его акцент сразу выдал в нем иностранца, на нас обратили внимание и показали, где находится кабинет полковника Зонина.

Кабинет Зонина представлял собой комнату три на три метра, набитую аппаратурой связи и еще невесть чем, так что места оставалось совсем мало. Стол, стул, тумбочка, на которой стояла сорокалитровая бочка с водой. В углу, сложенная раскладушка с точащей из неё подушкой и простыней. Увидев нас, он приподнялся и поздоровался.

— Это очень хорошо, что вы добрались. Тут такое творится, что никто ничего не понимает.

— Тут или там? — сказал майор, поднимая палец к небу.

— Там конечно. На Земле пока затишье, вторые сутки, а вот что делается на орбите Земли, одному богу известно. Спутников нет, станции слежения, если и имеют данные, не могут передать, короче, разворачиваем связь, чтобы хоть как-то контактировать между собой. Сумели с грехом пополам запустить два спутника, пытаемся с их помощью хоть что-то понять. А вы молодцы, он посмотрел на нас троих.

— А мы-то тут при чем? — спросил я.

— Я имею в виду всё ваше подразделение. Ваша аргументированная и своевременная информация о возможной атаке кораблей противника, сыграла решающую роль в принятии решения об эвакуации населения из мест сосредоточения объектов, которые могут быть подвергнуты нападению в первую очередь. Так что считайте, что спасли миллионы жизней. Ваша информация на несколько часов ускорила принятие решения, а в таких вопросах дороги не то что часы, минуты, так что молодцы, просто молодцы. Сработали грамотно и четко.

На лице майора ничего не отразилось, хотя я понимал, что он, так же как и мы с Викой, были счастливы, услышать похвалу в свой адрес из уст полковника.

— Вопрос можно, — спросил майор.

— Конечно.

— Какие сведения о разрушениях в США?

— Обрадовать не могу, — взгляд полковника стал суровым, — ущерб нанесен колоссальный. Девяносто процентов стратегически важных объектов уничтожено, более трех десятков городов стерты с лица Земли. Я вам дам почитать отчет, нам прислали ваши коллеги из центра, как только смогли установить связь с нами.

Он взял со стола одну из папок и передал её майору.

— Порядок таков. Вы, — он обратился к нам с Викой, — если я не ошибаюсь народ не военнообязанный, поэтому вольны решать сами. Либо отправляетесь домой, но перед этим даете подписку о неразглашении государственной и военных тайн, либо, — он сделал паузу.

— Либо что? — сказала Вика, глядя на полковника.

— Либо продолжаете работу в отделе, и согласно положения о работе в условиях военного времени, становитесь военнообязанными и, следовательно, обязаны строго подчиняться всем требованиям, которые накладывает служба в армии.

Вика посмотрела на меня и, не дожидаясь ответа, сказала:

— А разве вы нас уволили?

— Формально нет.

— А раз нет, значит, о чем может быть речь. Мы были на службе и на ней остаемся.

— Только учтите, Виктория Александровна, Сергей Николаевич, если не ошибаюсь, был старшим лейтенантом запаса, скорее всего сразу капитаном станет, а вот вам в лучшем случае ефрейтора дадут, ничего?

— В армии, мне не важно кем он будет, а дома мы сами решим, кто из нас капитан, а кто ефрейтор.

Полковник улыбнулся и сказал:

— Насчет званий, потом поговорим, сейчас не до этого. А вообще-то, я не сомневался, что вы согласитесь. А сейчас пойдемте со мной, я покажу, где вы сможете немного передохнуть, а потом подготовлю вам пропуска, и вы сможете сходить домой.

— А наш дом цел? — почти хором произнесли мы?

— Ваш да, а вот моего дома больше нет, да и черт с ним, главное семья цела, успел отправить из Москвы. Ладно, об этом поговорим после, а сейчас пойдемте.

Мы прошли по коридору в комнату, напоминающую баню. Собственно это и было место, где были расположены кабины для принятия душа и комната для отдыха.

— Через час жду вас у себя, надеюсь, времени хватит. Если захотите перекусить, в комнате, — он показал на дверь, — типа буфета.

— А чем платить, у меня только доллары? — произнес майор.

— Здесь все бесплатно, мы же в Армии господа, пора привыкать.

Мы приняли душ, потом быстро перекусили и даже успели немного отдохнуть, после чего отправились обратно в кабинет к полковнику.

Постучав и войдя, я услышал, как он дает кому-то указания, одновременно держа в руке трубку телефона. По всему было видно, что работы невпроворот.

— А это вы, очень хорошо. Значится так. Вас майор Уотс направляю в вашу дипломатическую миссию. Необходимо срочно подтвердить план дальнейших работ по совместной работе, получите указания от своих, короче жду вас к восемнадцати ноль, ноль, а вы получаете увольнительные до утра.

— Как увольнительные? Мы готовы к работе, — произнесла Вика.

— Работы предстоит полно, а пока я даю вам увольнительную, так что пользуйтесь моментом. Вот вам пропуска, завтра в семь утра у меня. Форма одежды произвольная, затем получите казенную, впрочем, насчет этого точно не знаю, короче, там видно будет. Всем всё ясно?

— Так точно.

— А раз так, все свободны.

Он передал нам пропуска и карточку для входа в бункер.

Мы попрощались и, выйдя из бункера, снова очутились на обычной московской улице.

— Знаешь, мы забыли спросить, а транспорт работает или нет, и как нам добираться до дома и завтра утром на работу.

— Ничего, разберемся, — сказал я и, обняв Вику, мы отправились домой.

За углом нас остановил патруль и проверил пропуска. Получив обратно документы, мы поинтересовались, как нам добраться до дома. Нам объяснили, что подземный транспорт временно не работает, так как в результате разрушений в ряде мест почти всё затоплено водами Москвы-реки, а из наземного работает только автобус и маршрутные такси, но с перебоями. Если средства есть, можно воспользоваться частниками.

Мы прикинули, что если идти пешком, то на это уйдет часа два, поэтому решили воспользоваться частником. Машин было немного, но все же жизнь в городе не умирала ни на минуту, это было видно повсеместно, мне даже показалось, что количество мест стихийной торговли вещами и продуктами прибавилось. Поймать машину не составило никакого труда. Я просунул голову в окно и назвал адрес.

— Двадцатка, — ответил он.

— Сколько? — не понял я.

— Двадцать баксов, — повторил водитель.

— А если рублями?

— Если рублями, то штука.

Я открыл дверь и мы сели.

— Деньги вперед, а то не повезу.

— С какой стати деньги вперед, отродясь такого не было, — заявил я.

— Это до войны не было, а нынче какой-нибудь урод просит довезти, а потом заявляет, что денег нет, и хоть стреляй его или сдавай в комендатуру. А на черта мне с ним возиться, если я бензин уже сжег на его поездку. Так что теперь сначала деньги, потом поездка. Если не согласны, вылезайте.

Я достал из кошелька деньги и протянул двадцать долларов. Водитель спрятал их, и мы поехали.

— А что так доллар взлетел, чуть ли не в два раза? — спросил я водителя.

— Так ведь война. Работы нет. А в кубышках у народа одни баксы, вот доллар и взлетел. Расставаться с ним особо никто не хочет, а рублей на рынке и без того хватает, только что с ними делать. И раньше доллар правил миром, а как началась вся эта заварушка, так и вовсе все расчеты на него перешли.

— Странно, — сказала Вика.

— А чего тут странного. Где ваши рубли увидишь, только в России, ну еще может на Украине, да Белоруссии, а доллар, он и в Африке доллар. Вы что за границей никогда не были? Куда не приедешь, везде доллары берут, и никто не спрашивает, почему и зачем. Все правильно, к тому идем. Один мир, одна валюта, правильно я говорю?

— Отчасти, — ответил я.

— Почему отчасти?

— Это я так к слову, а в целом я с вами согласен, — сказал я, решив не вступать с водителем в полемику.

— У остановки притормозите, — сказал я, показывая на остановку возле Викиного дома.

С некоторым трепетом мы поднялись к себе на этаж и, отдышавшись, поскольку лифт не работал, открыли дверь и вошли в квартиру. Все было на месте, мы были дома и нас одновременно охватило чувство радости, что мы живы, что мы дома, и в тоже время все пережитое за последние дни, грузом навалилось на нас и, смешавшись в некую непонятную массу, заставило сесть на диван и, обняться. Вика дала волю слезам. Я сидел рядом и, нежно гладил её, старался успокоить, хотя чувствовал, что у самого глаза увлажнились от слез.

Прошел час, прежде чем Вика пришла в себя и, переодевшись, занялась хозяйством. Я решил сходить в гараж и посмотреть, цела ли машина, хотя если честно, она меня не очень интересовала, и я вряд ли сильно переживал, если бы её угнали.

Придя в гараж, я заметил несколько человек, которые о чем-то беседовали между собой. Я практически никого не знал, поэтому прошел мимо, лишь поздоровавшись с ними. Открыв гараж, я был приятно удивлен. Мой Мерседес стоял на месте. Впрочем, его не так-то легко было угнать, поскольку в машине было установлено две сигнализации, механическая система защиты коробки скоростей и, кроме всего прочего, самодельное противоугонное устройство, которое размыкало сеть зажигания, и было спрятано так, что надо было долго и упорно копаться, чтобы найти и понять, почему она не заводится. Как говорил Костя, ставивший эту систему:

— Покажите мне угонщика, который бы не обматерил меня, пытаясь понять смысл моего противоугонного устройства.

Я провел ладонью по скругленным крыльям, любуясь машиной. Потом подошел к полкам, которые занимали всю заднюю стену гаража и, открыв занавеску, поискал глазами нужную мне банку. Среди трех десятков всевозможных емкостей, которые хранил владелец гаража, я достал одну малоприметную, в которой лежали спрятанные деньги. Открыв крышку и осторожно достав стакан, в котором лежала тряпка с солидолом, я вынул пачку денег. Там было сто двадцать тысяч долларов. Держать дальше в чужом гараже такую большую сумму денег я не рискнул и потому взял с собой. Вернувшись, я увидел, что Вика уже закончила уборку и обрадовал её тем, что машина цела и деньги тоже.

— Я даже не знала, что у тебя там деньги были.

— Заначка, как видишь, пригодилась. Как ты думаешь, к банковским ячейкам есть доступ?

— Не знаю, если честно, мне всё равно. В конце концов, у нас денег и так достаточно. Можно сходить, забрать кейс.

— Я все же съездил бы узнать.

— Как хочешь.

— Тогда я поеду, а заодно куплю продукты.

— Хорошо, только постарайся не долго, чтобы я не волновалась, а то ведь теперь даже по телефону не позвонить.

— Да, я как-то не подумал об этом.

Я поцеловал её и, возвратившись в гараж, вывел машину и отправился в ближайшее отделение банка, где была арендована ячейка.

На входе висела табличка «временно не работаем». Это меня немного успокоило, хотя понятие временно может подразумевать что угодно и сколь угодно долго. Я отправился в следующее отделение. Это был Сбербанк. Очереди не было, и я на удивление быстро получил доступ к ячейке. Забрав камни, которые там хранились, сел в машину и решил больше никуда не ездить. В конце концов, Вика права, тех денег, что у нас были, было более чем предостаточно.

Увидев магазин, торговавший продуктами, я в начале не понял, почему отсутствует очередь, однако, войдя в него, тут же разобрался в чем причина. Цены в нем были астрономические. К примеру, батон хлеба стоил десять долларов, пачка масла двадцать пять, а мясо целых сто пятьдесят. Я криво усмехнулся и понял, что хозяева решили очень просто, все цены, которые были в рублях, просто перевести в доллары, подняв её в десятки раз.

— Покупают? — вежливо спросил я у менеджера, который стоял в окружении двух охранников.

— А почему нет, кушать всегда хочется.

— Это верно, — подумал я, и решил, что деньги действительно ничто, особенно в такое время и, взяв корзинку, положил под слегка изумленным взглядом продавца, батон хлеба, селедку, пачку масла, макароны, и несколько банок консервов. В довершении кинул в корзину бутылку водки и две банки растворимого кофе.

— С вас тысяча сто двадцать два доллара, — сказала она, подсчитав все покупки на калькуляторе, так как касса не работала.

Я вынул из кармана пачку сто долларовых купюр и, отсчитав деньги, расплатился. Мелких купюр, чтобы дать сдачу не было, и я взял несколько пакетиков леденцов. Выйдя на улицу, я закинул продукты в машину и отправился домой.

— Как съездил? — спросила Вика.

— Нормально. Камни забрал, а больше никуда не поехал, только за продуктами зашел.

— Так быстро!

— Там цены кусачие, потому народу не так много.

— Правда, и сколько же это все стоит? — спросила Вика, выкладывая продукты на стол.

— Тысячу баксов с хвостиком.

— Сколько? — чуть не заикаясь, спросила она.

— Да ладно тебе, один раз живем, да и денег у нас полно, и потом, кто знает, что с нами завтра будет.

Она тихо присела на табуретку, держа в одной руке батон, а в другой банку консервов.

— Я все никак не могу свыкнуться с мыслью, что идет война, что гибнут люди, а мы говорим о каких-то деньгах.

— Это реальность Вика, от неё никуда не денешься, независимо от того война или мирная жизнь. Мы замкнуты цепью потребностей в пище, одежде, удобствах, которые кто-то производит. Какие бы условия не существовали, всегда кто-то будет производить товар, кто-то будет им пользоваться, а, следовательно, будет товарообмен либо натуральный, либо, как говаривал господин Маркс «товар-деньги-товар», или наоборот, я точно не помню. А кто-то будет думать совсем о другом…

— О чем?

— О том, чтобы просто остаться в живых.

— Все верно и ты прав, я просто сердцем не пойму, как все это соединить воедино, чтобы не было того хаоса, который творится в моей душе.

— Хаос в душе может быть и в мирное время. Мы сами создаем его в себе, от неустроенности, от сложности взаимоотношений, от чего угодно. А сейчас война. Понимаешь, ВОЙНА. Мы не в силах понять и осмыслить, что еще вчера была мирная жизнь, а сегодня она неожиданно закончилась. Кто-то уже потерял родных и близких, остался без крова, потерял здоровье… Мир изменился, и даже, если все закончится благополучно, прежнего не вернуть никогда. Никто не повернет историю вспять…

— Но ведь ты смог повернуть!

— Я. Так получилось. Может быть, мой прыжок, был своего рода заложен в саму историю и не более того. А потому надо все воспринимать так, как есть, а не идеализировать мир, рассматривая его сквозь розовые очки.

— Наверно.

— Это пройдет. Мы все привыкаем к условиям жизни, и к этой привыкнем.

— Скорей бы.

— Ничего, завтра выйдем на работу, и увидишь, мысли станут совсем другие. Успокоишься, я тебя уверяю.

Я поцеловал ее, и мы пошли ужинать.

Будильник прозвенел в половине шестого, и это означало, что надо вставать. Быстро умывшись и позавтракав, мы собрали все оставшиеся продукты и, взяв их с собой, отправились к полковнику Зонину. Поймать машину долгое время не удавалось, и я стал нервничать. Больше всего не выносил опозданий и считал это одним из самых больших недостатков. Я уже подумывал, пойти в гараж и поехать на своей машине, но понимал, что в этом случае мы точно опоздаем. Однако подъехавший водитель довез нас до места, где располагался штаб, и мы вошли в кабинет полковника ровно без двух минут семь.

— Полковник натягивал на себя китель, когда мы постучались к нему в кабинет. Он спал прямо на рабочем месте и, посмотрев на часы, сказал:

— Ого, уже семь часов! Заходите.

Вика внимательно посмотрела на полковника и вдруг сказала:

— А я смотрю, вы спали прямо в кабинете? Может, позавтракаете, мы тут и продукты принесли, — и она, не дожидаясь ответа, стала выкладывать на стол привезенные продукты.

— Ба, откуда такое богатство?

— Из магазина, — неловко ответил я.

— Понятно, решили так сказать транжирить маний маний на харчи, — он с лукавством посмотрел на нас, а потом произнес, — ладно, сейчас приготовлю чай, а вы Виктория, делайте бутерброды.

— Что вы, мы уже позавтракали.

— Ничего, еще раз за компанию, знаете, здесь порой и без обеда останешься, так что лучше поешьте сейчас.

Минут через двадцать остатки еды были убраны со стола, и разложив карту Москвы, Зонин сказал:

— Вот, смотрите, что сейчас представляет столица. Заштрихованная красным, зона, подвергнутая обработке кораблями противника. А вот, — он положил поверх неё вторую карту России, — здесь указаны места, куда были нанесены удары. Видите эти круги. Рядом названия городов и объектов полностью или части уничтоженных. Эти данные, как вы сами понимаете не полные, они по мере поступления данных уточняются. А теперь смотрите, что мы получили сегодня ночью из космоса.

Он положил перед нами целую пачку компьютерных фотографий, сделанных спутниками, которые вышли на орбиту.

— К сожалению, забросить спутники удалось на низкую орбиту, так как запуск производился с мобильного ракетного комплекса. Все делалось в такой спешке.

— А что космодромы подверглись уничтожению?

— Почти полностью, даже французский в Полинезии. По Плисецку прошлись не только из космоса, но и добавили наземной атакой, там пустыня радиусом три с половиной километра. Вы смотрите, смотрите и внимательней, может быть что-то знакомым покажется.

Я взял фотографии и стал внимательно их рассматривать. На двух я увидел достаточно четкое изображение эфского боевого корабля, на других были фрагменты, точнее тени кораблей и только на последней фотографии был виден контур корабля совсем другой конфигурации. Я присмотрелся. Сомнений не было. Это был корабль Звездной Федерации. Я положил фотографии на стол и произнес:

— Это боевой корабль Федерации. Мы летали на таком. Виктория может подтвердить.

Вика посмотрела, и утвердительно произнесла:

— Сомнений нет, именно на таком корабле нас доставили на Марс, перед тем как нас захватили биокиборги.

— Черт возьми, я так и знал. Выходит, они пришли к нам на помощь, но почему они не хотят вступить с нами в контакт? Мы посылаем им сообщения, однако, никакого эффекта. То, что они нас не слышат, вряд ли.

— Судя по всему, они вряд ли вступят с нами в контакт.

— Вы так считаете?

— Если исходить из того, что они говорили нам, вряд ли они будут контактировать. Если они что-то захотят узнать, они получат сведения и без нашей помощи.

— Пожалуй, вы правы. Да, — полковник нахмурился и добавил, — Ситуация. Хуже не придумаешь. Как все это доложить наверх.

— А высоко докладывать приходиться? — спросила Вика.

— Выше некуда. У нас здесь сидит даже личный советник президента, который непосредственно докладывает в Совет.

— Депутатам? — переспросил я.

— Да каким еще депутатам, они как крысы разбежались спасать свое добро, как только услышали о начале войны. Противно было слышать их выступление о самороспуске по причине необходимости координации действий на местах. Я говорю о Совете глав государств большой восьмерке. Они теперь, по сути, определяют стратегию и политику во всем мире.

Я подумал и сказал:

— Не подумайте, что я беру на себя слишком много, но не считаете ли вы возможным использовать меня и Вику, чтобы связаться с ними, они нас знают, вдруг появится хоть малейший шанс для контакта с кораблями Федерации?

— Вы читаете мои мысли. Именно это я и хотел вам предложить попробовать. Знаете что, давайте я отведу вас к связистам, помозгуйете с ними, как это сделать, вдруг действительно что-то получится.

Комната связи напоминала центр управления полетами, который я неоднократно видел в свое время по телевизору, когда в новостях рассказывали об очередном старте космического корабля или стыковке в космосе. Различие было разве что в размерах помещения. Уменьшенный в несколько раз, он, тем не менее, поражал техникой, которая здесь находилась. Десятки компьютеров, преимущественно ноутбуков шлейфами проводов соединялись с периферийной аппаратурой и экранами. Вдоль одной из стен тянулись ряды шкафов, представляющих сложную электронную аппаратуру. Несколько сотрудников в основном в штатском, суетливо работали, непрерывно сообщая друг другу какие-то данные. Когда мы вошли, полковник представил нас руководителю подразделения и тут же ушел.

— Ломакин, Николай Викторович, можно просто Николай, — представился он, — Я забыл спросить полковника, вы от военной разведки или от Совета президентов?

— В каком смысле? — не понял я.

— Я имел в виду, вы в качестве наблюдателей или как?

— А разве вы не в курсе, зачем нас прислал полковник?

— Здесь столько полковников и генералов, что у меня голова кругом идет. Вы мне главное скажите, в чем ваши действия, а я вам скажу, чем вам заниматься.

— Нам поручено помочь вам связаться с кораблями Звездной Федерации, — спокойно сказала Вика.

— Люблю аналитиков. У них на все и всегда есть готовая рабочая гипотеза. Просто диву даешься, и когда вы успеваете сделать такие выводы. Извините, а с чего вы решили, что новые корабли, снимки которых мы получили всего два часа назад, являются кораблями какой-то Звездной Федерации?

— Не будем спорить, поскольку видимо вас не ввели в курс дела, поэтому я поясню. На снимке, который нам показал полковник Зонин, боевой космический корабль Звездной Федерации, по всей видимости, они оказывают нам помощь в борьбе против нашествия биокиборгов с планеты Эф, но по ряду причин не хотят выходить с нами на контакт. Учитывая ряд факторов, нас привлекли для оказания помощи в установлении контакта.

— Надо же, как интересно. Вы так уверенно говорите об этом, словно там были.

— Да были, — буднично произнесла Вика, и закусила губу, понимая, что сказала лишнее. Кое-кто из сотрудников, несмотря на важность проводимой работы в ответ на фразу произнесенную Викой повернули голову в нашу сторону.

— Что, значит, были? — и Ломакин устремил ничего не понимающий взгляд сначала на Вику, потом на меня.

Однако Вику уже было не остановить, и вместо того, чтобы промолчать, она вдруг выдало такое, чего я явно не ожидал:

— То и значит, мы с мужем летали на этих кораблях, правда всего раз, но зато два раза на исследовательских…

От такой неожиданности Ломакин застыл, словно изваяние, не в силах что-то сказать. Остальные сотрудники, смотрели на нас во все глаза, не понимая, что происходит и правда ли то, что мы говорим. Неожиданно, кто-то из стоящих в аппаратной, произнес:

— Простите, а вы случайно не те, кого мы засекли со спутника в момент посадки НЛО под Москвой незадолго до начала войны?

— Вроде того, — нехотя ответил я.

— Простите, и третий с вами? — снова произнес тот же голос.

— Нет, он умер, точнее его убили биокиборги, поскольку имплантировали специальные устройства для контроля.

— С ума сойти можно, живые инопланетяне, — произнес Ломакин, придя в себя.

— Сами вы инопланетянин, я потомственный москвич, — с досадой в голосе произнес я.

— Ради бога извините, я не то хотел сказать. Просто мы так вас прозвали, когда производили слежение со спутника.

— Ладно, это было давно, давайте думать, чем мы можем помочь, потому что если честно, в вашей технике я ни бум-бум.

— А вы не волнуйтесь, у нас каждый занимается своим делом, так что вам тоже работа найдется, — засуетился он, словно заглаживая свою вину за то, что обозвал нас инопланетянами.

— Знаете, что, а вы не могли бы дать нам кого-нибудь из сотрудников, чтобы он, хотя бы в доступной форме рассказал нам, как вы пытаетесь связаться с инопланетными кораблями? — сказал я.

— Конечно, так и сделаем, присаживайтесь. Борис, быстренько введи наших новых сотрудников в курс дела, — сказал он, и парень лет тридцати подошел к нам и, представившись, начал с нами работать. Между тем я постоянно ловил чей-нибудь любопытный взгляд, брошенный в нашу сторону. Если бы не Ломакин, они наверняка, бросили бы свою работу и накинулись на нас с расспросами. Я улыбнулся и вспомнил ситуацию, когда мы с Викой пришли в аналитический отдел и почти полдня отвечали на вопросы.

Часа через два мы имели общее представление о том, как происходит попытка осуществления связи с инопланетными кораблями и кто чем занимается в центре управления.

— Мне кажется, что у нас ничего не выйдет, — спокойно сказал я.

— Почему вы так решили?

— Насколько я в курсе, инопланетные космические корабли имеют защиту в виде плазменного поля, которое обволакивает корабль и позволяет входить в атмосферу Земли на любой скорости. В открытом космосе они используют иную защиту энергетического характера, которая поглощает энергию и защищает корабль от воздействия на него любого вида оружия. Раз так, то как мне кажется, защита просто поглощает ваши радиоволны, и они просто не слышат нас.

— Где вы раньше были, совершенно верно, мы бьемся над тем, чтобы изменять частоты и скорость передачи данных, вместо того, что продумать вопрос о совершенно иных способах контакта. Так, срочно нужна мозговая атака. Народ, у кого какие предложения?

— Лазерным лучом азбукой Морзе.

— Бред, это даже не смешно, думайте, вы самые талантливые и умные из тех, кого сюда взяли, так что шевелите мозгами, руками, чем хотите, но надо что-то придумать.

Я смотрел на них и думал, что даже в условиях войны, эти молодые талантливые ребята, остались все теми же озорными, увлеченными людьми, способными смеяться над собой и одновременно самозабвенно работать, несмотря ни на что.

— Так, не слышу идей.

— Николай, а что если попробовать импульсный генератор. При поглощении энергии, наверняка будет записана частотная характеристика излучения. Мы совместим её с амплитудой звуковой волны и получим информационный канал. В конце концов, со своей техникой, они прочтут это в момент, — произнес кучерявый юноша, скорее похожий на пианиста.

— Макс, гениально. Быстро все за работу на проработку идеи.

— Интересно, а как мы технически это осуществим с Земли, — послышалась чья-то реплика.

— Зоенька, дорогая, это как раз и надо решить. Срочно свяжись с американцами. Пусть грызут нашу идею. Паша, учти на тебе самая важная миссия, договориться относительно запуска еще одного спутника с генератором, иначе идея умрет, так и не родившись, ты понял меня?

— Понял, но я говорю честно, это не реально.

— Именно поэтому только ты можешь решить нереальную задачу и сделать сказку былью. Я верю в тебя, иди и договорись с кем угодно, но спутник должен уйти на орбиту максимум через десять часов, ты меня понял?

— Да, — мрачно сказал он и, повернувшись, направился к двери, бубня при этом, — как что, так Сысоев, вся грязная работа по уламыванию начальства, так Сысоев, а как гений, так кто-то другой.

— Паша, учти, запустишь спутник, ползать буду, валяться в ногах, но звезду героя тебе выбью, клянусь покойной тещей.

— Ты свою тещу уже пять раз похоронил, а она где?

— В деревне.

— Вот именно.

— Паша иди, я все равно героя тебе выбью, верь мне.

Глядя на эту картину, Вика повернулась, чтобы не рассмеяться и тихо произнесла, чтобы слышал только я:

— Дети, честное слово, но поверь мне, они сделают то, что хотят, вот увидишь.

— Не сомневаюсь.

Глава 5

Мы сидели вместе с лингвистом, и пытались составить текст послания. Перед нами были разложены варианты уже посланных и те, которые мы составили. Но все они казались нам неудачными. Нужно было, чтобы оно было достаточно емким и в тоже время позволило обратить на себя внимание. Ближе к обеду появился Павел Сысоев, сияя, он буквально влетел в комнату со словами:

— Где он?

— Кто? — спросила программотехник Анна Гулимова, которую он чуть не сбил с ног.

— Ломакин конечно.

Ломакин выглянул из-за стола и посмотрел в сторону Сысоева.

— Вы уже подготовили запрос о моем награждении?

— Договорился? — буквально закричал он.

— Естественно. Запуск через, — он посмотрел на циферблат часов, показывающий московское время, — два часа.

— Сколько? Ты с ума сошел, у нас еще послание не готово.

— Работать надо, а вы тут прохлаждаетесь. Я же договорился, как просили.

— Как удалось?

— Если вы будете знать мои секреты, я останусь без наград, и потом это сверх секретная информация, которую я разглашать не имею права, — мы понимали, что он хохмит, но нам было не до этого, надо было форсировать составление сообщения.

Вика вертелась на стуле и о чем-то думала, пытаясь сочинить текст сообщения. Меня заклинило и на ум ничего не приходило. Я сидел сумрачный, и потому сообщение о запуске через два часа спутника, особо не обрадовало. Вика попросила передать ей одну из бумаг, которая лежала рядом со мной, я нагнулся и уперся в стол. Мешочек с камнями лежал в нагрудном кармане рубашки, и я почувствовал, как они уперлись мне в грудь и больно кольнули между ребрами. Я невольно схватился за сердце, передавая Вике бумагу. Повернувшись на стуле, я неожиданно подумал и сказал:

— А что если нам послать текст, следующего содержания:

— Уважаемый Фейнхотен, сообщаем о смерти Артура, при вскрытии выявлены имплантанты в мозгу, возможно, эта информация может вас интересовать. Спасибо за подарок. Сергей, Вика.

— Я ничего не понимаю, сказала Анна.

— Артур, это третий, кто был с нами. Он погиб за несколько дней до вторжения. Вскрытие проводили ваши специалисты, а что касается подарка, он поймет, о чем идет речь.

— А что, в этом что-то есть. Надо посоветоваться, — она взяла текст и понесла его Николаю. Склонившись около стола, они несколько минут о чем-то разговаривали, наконец, он поднял голову и рукой попросил нас подойти.

— Текст интересный, даже очень, хотя если честно, похож на телеграмму любимой теще.

Он сел на свой любимый конек, но я уже привык к этому и понял, что это сказано просто к слову.

— А можно поинтересоваться насчет подарка или это сугубо личное?

— Да нет, я в принципе даже могу его показать, — сказал я, расстегивая карман и вынимая мешочек с драгоценными камнями. Позвенев ими, я развязал узел и достал один из камней.

— Что это?

— Это изумруд, а есть еще алмазы, сапфиры и другие драгоценные камни, — я сунул камень обратно, туго затянул веревку и, положив в карман, аккуратно застегнул пуговицу.

— А вы проверяли их подлинность, вдруг они являются каким-то источником пеленгации или чем-то еще? — с ухмылкой на лице произнес Николай.

— Сомневаюсь, поскольку в скупке их проверяли часа два, а потом к ним прилагалось послание, где указывалась цель подарка.

— Понятно. Тогда второй вопрос, а кто такой Фейнхотен?

— Он постоянно с нами общался, когда мы были на их базе в районе Альфа Лебедя.

— А, так вы были в районе Альфа Лебедя? Понятно.

— Да, а что?

— А вы знаете, сколько световых лет до этого созвездия?

— Без понятия. Но это не имеет никакого значения. Планета Эф удалена от нас на расстояние свыше тысячи световых лет. Бросок между звездными системами занимает секунды.

— Хорошо, а почему вы считаете, что Фейнхотен должен быть на одном из кораблей?

— Я вовсе так не думаю, я просто решил, что их может заинтересовать сама информация, которой мы обладаем относительно имплантантов, поскольку они их у себя просмотрели, а текст должен быть кому-то адресован, вот и все.

— Логично, спорить не стану. Анна, что скажешь?

— Я думаю, что надо согласиться, хотя…, с точки зрения логического восприятия процесса вопрос-ответ, и, кроме того, семантика построения фразы…

— Я понял. Ответ посылаем или нет?

— Посылаем.

— Отлично, — Ломакин поднял руки кверху, что означало, внимание, шеф делает сообщение.

— Послание готово, срочно подготовить электронную версию, произвести шифро-обработку, совместить с энергоносителем и ждать указаний о запуске и последующих процедурах отправки сообщения. Все поняли?

Сотрудники хором ответил да и продолжил текущие работы.

Ломакин передал Анне лист бумаги с текстом послания, и когда она отошла, посмотрел на нас и тихо, чтобы никто не услышал, спросил:

— А если честно, вы были на Альфа Лебедя, или это так …

— Вы хотите сказать, что мы все это придумали, так сказать для собственного имиджа? — не дав мне сказать, ответила Вика.

— Да нет, просто…

— Знали бы вы, где мы только не были,… Впрочем, разве сейчас это имеет какое-то значение? Главное, чтобы нас услышали и откликнулись на наше послание, — спокойно произнес я, и, повернувшись, пошел прочь.

Запуск спутника, хотя и задержался почти на час, все же был произведен и выведен на орбиту. Через пятнадцать минут пришла команда на координацию координат орбиты, после чего начался поиск объекта, точнее корабля Федерации, чтобы послать сообщение.

Прошло полчаса, и система слежения выдала ответ, что искомый объект в зоне видимости. Прошла команда на ввод данных и коррекцию орбиты для наведения, в этот момент голос Горина, одного из сотрудников, был как гром среди ясного неба:

— Николай Викторович, послание информации посредством импульсного генератора, равносильно выстрелу, а вы не думаете, что наш спутник воспримут, как атаку на них и в лучшем случае, просто собьют, а в худшем…

Ломакин посмотрел на Горина и молча сказал, нажимая кнопку «пуск»:

— Считай, что ты сказал это уже после того, как я нажал, а на войне всякое бывает.

Через три секунды, после передачи сигнала на один из кораблей Федерации, спутник был уничтожен. Лицо Ломакина стало серым. Еще через три минуты он поднял трубку телефона и, сказав:

— Слушаюсь, — положил её.

— Меня вызывает начальство на ковер, если не вернусь, то вы знаете, что делать.

Он повернулся, взял какие-то бумаги со стола, положил их в папку и отправился к начальству объясняться. Мы приуныли, понимая, что ответственность за сбитый спутник лежит целиком на нас, и что теперь будет неизвестно.

Прошло томительных полчаса.

— Сережа, может быть, пойти похлопотать за него, сказала Вика?

— Вика, ты что, это армия, здесь понятия похлопотать не существует. Кроме того… — я не успел договорить, автоматические двери открылись, и вошел Ломакин.

— Ну что? — спросила Анна, которая ближе всех стояла к дверям.

— Сказали, что если они ответят, дадут героя, а если нет и улетят, военный трибунал.

— Это не правильно, — раздался чей-то голос.

— По поводу героя или по поводу трибунала? — спросил он, пытаясь шутить, хотя всем было не до смеха.

— По поводу трибунала, — снова сказал тот же голос.

— Согласен, но эта справедливо. Угробил спутник, а может и того хуже.

Мы молча стояли, глядя на своего руководителя, и в этот момент большой экран на стене ожил, а вместе с ним замигали светодиодами электронные устройства вдоль стены.

— Что там такое? — спросил Ломакин.

Операционисты подбежали к своим рабочим местам, и через несколько секунд раздался радостный голос одного из них:

— Николай Викторович идет сообщение. Они ответили, честное слово, ответили.

— Так, прошу занять рабочие места, мы все в работе, дадут героя, обещаю банкет, впрочем, нет.

— Как нет? — задал кто-то вопрос.

— Сысоев пусть ставит, я ему свою звезду отдам, вот он пусть и ставит.

Мы рассмеялись. В наступившей атмосфере, после тревожных минут ожидания прихода Ломакина от начальства, это был первый радостный смех сотрудников подразделения.

Прошло еще немного времени, и расшифровка сигнала была закончена. На экране появился текст:

— Извините за сбитый спутник. Сообщение получено. Вылетаю на встречу. Место контакта уточним в следующем сообщении. Контактеров три человека, в том числе чета Луниных. Фейнхотен.

Прочитав сообщение, все взоры обратились в нашу сторону. Мы с Викой стояли дальше всех от экрана и, видя устремленный взор всех сотрудников, мне ничего не оставалось сделать, как сказать:

— Банкет по поводу встречи с инопланетянами за нами.

В гуле голосов, который последовал за этим, я расслышал только один:

— Сергей Николаевич, а кто будет третьим?

— Это начальству решать, но я бы послал Сысоева, он у них выбьет по максимуму.

Гул голосов потонул в дружном рукоплескании и стихийно возникшем веселье.

Ломакин отправился к начальству с докладом о полученном ответе и очень быстро вернулся.

— Так, Лунины, вас на ковер к начальству, — он показал пальцем на потолок, — там обо все узнаете.

— И все? — спросила Вика.

— А что еще?

— Да нет, я просто спросила.

— А куда нам идти?

— За дверью вас ждут и проводят.

Мы попрощались, я обернулся и услышал, как кто-то произнес:

— Ни пуха, ни пера.

— К черту, — ответил я, и вышел за дверь.

Стоящий за дверью офицер провел нас по коридору в один из кабинетов. За круглым столом сидело несколько человек в штатском и военной форме. Судя по звездам на погонах, это были генералы. Нам предложили присесть.

Штатский приподнялся со стула и, посмотрев сначала на нас, обратился к присутствующим:

— Разрешите представить вам двух наших сотрудников, которые определены в инопланетном послании в качестве представителей с земной стороны.

Взоры собравшихся устремились в нашу сторону. Мне стало немного не по себе, словно сейчас должна быть устроена проверка на предмет того, подхожу я для этой миссии или нет. Я почувствовал, как повысился пульс и по спине потекли струйки пота. Вика под столом крепко сжала мою руку, и я постарался успокоиться и не волноваться. Между тем выступающий, продолжил, уже непосредственно обращаясь к нам:

— Надеюсь, вы понимаете, сколь ответственная миссия выпала на вашу долю, представлять человечество в первом контакте с инопланетной цивилизацией. Надеюсь, что вы достойно справитесь с этой миссией и сможете убедить их, что мы, земляне, всеми силами стремимся к миру и прогрессу и будем рады, если они примут нас как равных и окажут посильную помощь в восстановлении разрушенного на Земле.

Впрочем, на это акцентировать внимание не стоит, но намекнуть надо обязательно, — добавил он уже не таким менторским голосом.

Я смотрел на сидящих за столом и почему-то вдруг абсолютно успокоился и подумал:

— О каком мире и прогрессе могут говорить эти генералы, когда всю жизнь они только и занимались, что готовились к войне. А эти в штатском, наверняка какие-нибудь важные чиновники, которых заботы о простых людях совершенно не интересуют. Они пальцем не пошевелят, когда дело касается вредных выбросов в атмосферу, или других экологических проблем. А ведь считают себя бог весь кем.

Я смотрел на них и совершенно отвлекся оттого, что говорил человек в штатском. Он словно читал инструкцию из учебника о правилах хорошего тона на приеме у английской королевы. Я только услышал его последнюю фразу:

— Надеюсь, что вы оправдаете наши надежды.

— Обязательно, — вдруг сказал я, и, поняв, что ляпнул что-то не то, добавил, — мы постараемся.

Говоривший, строго посмотрел в мою сторону и произнес:

— Надеюсь.

Стоящий офицер за нашей спиной проводил нас из зала и показал дорогу обратно. Идя по коридору, Вика сказала:

— Сереж, что ты, в самом деле. Надо же было так сказать, еще бы спросил, кто третьим будет, уж лучше промолчал бы.

— А что, я и хотел спросить насчет третьего, просто не успел.

— Во-во.

— Что во-во. Да ты видела эти, извини меня за выражение, «рожи». Знаешь, когда он начал говорить насчет того, что, дескать, не мешало бы помощи попросить и прочее, я знаешь, кого вспомнил?

— Кого?

— Пушкина, и его старуху, которая посылала старика у золотой рыбки то одно просить, то другое.

— Это ты напрасно.

— Вовсе нет. Ладно, замнем, у меня свое мнение и я при нем останусь, — сказал я, подходя к дверям комнаты связи.

— И почему ты так не любишь начальство?

— А за что его любить? Зонина можно, Ломакина. Они работяги, а эти?

— Они тоже люди и это их работа.

— Вот насчет того, что они люди, я с тобой целиком и полностью согласен, а во всем остальном,… Знаешь, я тебе так скажу. Честный человек в чиновники не лезет, а…

— Но ты ведь им стал!

— Когда?

— В прошлой жизни.

— Тогда… Обстоятельства вынудили и потом…

— У всех обстоятельства, так что не надо всех скопом одной гребенкой причесывать.

— Хорошо, не будем, — и я открыл карточкой дверь, которую нам выдали перед уходом.

Сотрудники радостно встретили нас. Ломакин вышел вперед и спросил:

— Как, начальство лекцию прочло?

— Прочло, — ответил я, — ощущение, что я очутился в райкоме партии на инструкции перед поездкой за границу.

— Да, а что это такое?

— Это я вам, как ни будь, на досуге расскажу.

— А в целом?

— А в целом, масса впечатлений, от звезд на погонах у меня произошло помутнение рассудка и я, по выражению супруги, не то ляпнул.

— Правда, Виктория Александровна?

Вика покрылась румянцем и ответила:

— Он шутит.

Мы перекинулись с Ломакиным взглядами, и он понял, что остальное мы с ним обсудим позже и вдвоем.

— Слушайте, а вы не спросили, кто будет третьим? — неожиданно спросил он.

Я рассмеялся, а Вика, поняв причину моего смеха, стараясь сохранить спокойствие, сказала:

— Нет. И вообще мне надо идти работать, — и отправилась к своему рабочему месту.

Не сговариваясь, мы ударили по рукам и, улыбаясь, разошлись по своим местам.

Через два часа пришла новая информация из космоса. Сообщались координаты места встречи. Это был район на западе Москвы, который был подвергнут позитронной обработке. Нам необходимо было прибыть туда втроем. В радиусе двух километров никого не должно было быть. В послании так же сообщалось, что они хотели бы получить образцы имплантантов, которые мы обнаружили у покойного Кобзева. Мы собрались, после чего нас вызвал к себе Зонин. Увидев нас, он пожал нам руки и сказал:

— Надеюсь на скорое возвращение и как говориться с Богом, впрочем, вам не впервой, не так ли?

— Товарищ полковник, а кого назначили третьим на встречу?

— Американцы настояли на своем представителе, да вы его знаете, это майор Уотс.

— Правда, вот здорово, — обрадовалась Вика, — хоть знакомиться не надо, а то дали бы нового и привыкай к нему.

— Согласен. Кстати, тут вам новое снаряжение приготовили, как никак представители земли, короче придется переодеться.

— Слушаюсь, — ответил я.

Мы прошли по коридору в комнату, где нас уже ждал Уотс. Мы поздоровались, майор уже был одет в новую форму, и поскольку помещение было небольшое, вышел, что бы мы могли переодеться. В комнате вместе с нами находились два сотрудника, которые помогали нам одеваться. Комбинезоны напоминали одежду космонавтов. Я долго не мог надеть его на себя и если бы не помощь, навряд ли сделал бы это один. Надев костюм, я представил себе, как буду в нем потеть в такую жару в машине, пока мы доедем до места. Облачившись, в конце концов, в одежду, я почему-то первым делом решил проверить карманы. В них было все, начиная от фотоаппарата и кончая зажигалкой. Я достал из кармана рубашки, висевшей на стуле мешочек с камнями и переложил его в один из многочисленных карманов костюма. Мы вышли в коридор, где нас ждал майор.

— Мы готовы, можно это оставить пока у вас? — сказала Вика, передавая полковнику наши вещи и документы.

— Конечно, я положу их в своем кабинете.

Мы подошли к лифту, ведущему на поверхность.

— С богом, — сказал полковник и, не выдержав, мы обнялись и поцеловались. На прощанье он шепнул мне:

— Как бы мне хотелось быть на месте Уотса, да видно не судьба.

Он пожал майору руку, и мы прошли в лифт. На улице нас ждал военный джип и группа сопровождения. Район был отцеплен, поэтому жителей никого не было. Мы сели в машину и водитель, повернувшись к нам, сказал:

— Я довезу вас до зоны, а потом вам придется кому-то вести машину.

— Справимся, не волнуйтесь, — ответил я.

Через полчаса колонна из десяти машин подъехала к тому месту, где начиналась ограничительная зона. Из машины, которая присоединилась к нам по дороге, вышел мужчина, и я в начале подумал, что обознался, но когда он подошел совсем близко и протянул руку, я узнал президента.

— Рад познакомиться, — сказал он.

— Взаимно, — сказал я.

Майор Уотс, тоже понял, кто с ним здоровается, и сначала отдал по военному честь, а потом протянул руку.

— Указаниями я думаю, вы уже сыты по горло, поэтому скажу так, в добрый путь и желаю благополучного возвращения обратно.

Вика как всегда чуть не расплакалась, а у меня было чудесное настроение, я понимал, что сейчас я ни от кого и ни от чего не зависим и эта свобода придавала мне уверенность и собственное достоинство с любым говорить на равных, даже с президентом, и, глядя ему в глаза, я вдруг произнес:

— Постараюсь, чтобы они думали о нас лучше, чем мы есть на самом деле.

— Постарайтесь, — ответил он, и, судя потому, как приветливо улыбнулся, я понял, что ему понравилось то, что я сказал. Впрочем, возможно мне это лишь показалось, но все равно, настроение только улучшилось.

Подошедший помощник передал нам контейнер с образцами имплантантов. Мы сели в машину, я завел мотор и тронулся к месту встречи с инопланетным кораблем.

Мы проехали около километра, когда Вика увидела в небе быстро приближающуюся точку. Это был космический корабль.

— Летят, — радостно сообщила она.

— Вам не страшно? — вдруг спросил Вику Уотс.

— Нет, а вам что, страшно?

— Да как сказать, не то чтобы страшно, но все же. А вы женщина…

— Знаете, майор, а кстати, как вас зовут?

— Грей.

— Можно я вас буду называть по имени?

— Конечно, а я вас Виктория.

— Можно просто, Вика.

— Мне больше нравится Виктория. Не возражаете?

— Ни сколько. Так что я хотела сказать? Ах да. Страшно, когда враги в плен берут, а когда прилетают хорошие люди и с добрыми намерениями, то это приятно.

— Вы меня успокоили, а то я немного нервничаю.

— Напрасно, они нормальные ребята, немного с амбициями конечно, но это у всех так бывает, когда мнишь из себя создателем, — заметил я, обращаясь к майору.

Корабль сделал вираж и замер у самой поверхности земли. Сияющий ореол вокруг корабля говорил, что защитный экран еще не снят. Я не знал, на каком расстоянии он действует, поэтому остановил машину метрах в ста от корабля. Мы вышли. Сияние исчезло. Прямо перед нами стоял исследовательский корабль Федерации, точно такой на котором мы улетели с Земли три года назад. Опустился трап.

— По-моему, они приглашают нас к себе? — сказал я.

— По всей видимости, да, раз никто не выходит, — ответил майор.

— Тогда пошли.

Мы двинулись по направлению к кораблю. В руках у майора был контейнер с образцами. Когда мы подошли, я посмотрел на Уотса. Он осторожно поставил ногу на ступень трапа, и я представил себе, какие чувства он испытывал, и мысленно попытался вспомнить свои ощущения, когда впервые в жизни ступил на борт космического корабля, телепортированного из космоса, но почему-то так ничего и не вспомнил.

Мы зашли на борт, и в этот момент я увидел высунувшееся из дверей пилотской кабины лицо Фейнхотена.

— Что вы там застряли, проходите и садитесь, нам надо взлетать, а вы еле ползете.

Мы поздоровались как старые друзья, и я представил ему майора Уотса.

Пилот корабля так же поздоровался с нами и попросил занять места и пристегнуться. Майор передал контейнер Фейнхотену и, усевшись в кресло, пристегнулся.

Мы готовы, — сказал я, посмотрев на Вику и Уотса, — можем лететь.

Корабль взмыл в небо, и через несколько минут мы любовались на голографическом экране видом Земли с орбиты.

Уотс был настолько поражен всем происходящим, тем более что выход на орбиту был практически бесшумным и очень быстрым, что я решил взять для начала бразды правления в свои руки, чтобы дать ему время прийти в себя.

— Как вижу, вы все же не удержались и пришли к нам на помощь? — задал я вопрос Фейнхотену.

— А что делать, если бы не мы, биокиборги просто планомерно уничтожили бы вас, поэтому нам ничего не оставалось делать, как послать военную эскадру и вступить в бой.

— Значит войне конец? — задал я очередной вопрос.

— К сожалению нет. Точнее в пределах Солнечной системы да.

— Это как понять?

— Все оказалось гораздо сложнее, чем мы предполагали. Помнишь, я говорил о представителях соседней Галактики?

— Да.

— Так вот, они вступили с ними в контакт, почему, как и зачем, неизвестно, но ничего хорошего в этом нет. Слишком много вопросов, на которые пока нет ответов. А ничего нет хуже, как неопределенность.

— Вы правы, и все же, возвращаясь к нашим Земным делам, боевые действия закончены окончательно или нет?

— В Солнечной системе да. База на Луне вместе с телепортом выхода, уничтожены, часть кораблей ушли в неизвестном нам направлении, часть кораблей, которые атаковали Землю, сбиты.

— Вместе с нашим спутником. Кстати, моего шефа за это основательно взгрело начальство, из-за непродуманности действий.

— Вы сами виноваты в этом. Кто мог подумать, что вы будете посылать сообщение таким способом, хорошо, хоть, компьютер выдал сообщение, что энергетический луч шел в дискретном режиме с кодированным сигналом, но было поздно. В начале мы подумали, что это нечто новое у киборгов, и, не раздумывая, уничтожили его, а когда прочли сообщение, поняли, что мы подбили ваш спутник. Вообще-то можно было сразу догадаться, поскольку сигнал исходил из столь примитивного устройства…

— Мы не в обиде, — произнес Уотс, который, наконец, пришел в себя и присоединился к беседе.

Корабль кружил над Землей, и я в очередной раз любовался красотой этого зрелища. Проплывающий океан в голубой дымке облаков, череда гор и зелень континентов сменялась желтым оттенком пустынь и снова переходила в бескрайную водную пустыню. Я смотрел на это и вспомнил наш разговор с Викой перед отлетом на Землю.

— Виктория так переживала, что не успела вам задать массу вопросов, которые её интересуют, что предупреждаю, теперь она вас ими замучит.

Вика посмотрела на меня, и в её взгляде я прочитал одновременно одобрение тем, что я сказал и в тоже время укор, что сделал это слишком демонстративно и совсем в неподходящее время. Однако Фейнхотен, который перехватил этот взгляд и все понял, ответил:

— Виктория с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, в приватной беседе.

Вика была счастлива, что Фейнхотен пообещал ей побеседовать лично и, улыбаясь, посмотрела на меня. Я положил ладонь на её руку и спросил у Фейнхофена:

— Куда мы направляемся?

— Мы сейчас между Марсом и Землей сооружаем своего рода форпост для постоянного слежения за действиями в районе вашей планеты. Это три станции равноудаленные друг от друга. Как только закончится их монтаж, мы снимем блокаду. Собственно она уже сейчас ни к чему, но руководство решило, а как говорят и у нас и у вас — приказы не обсуждаются. Одна из станций уже почти готова. К ней мы и направляемся.

Полет к станции занял час с небольшим. Подлетая к ней, на экранах появилось её изображение. Конструкция станции была весьма оригинальная. Она напоминала колесо велосипеда. Обод в виде трубы диаметром метров десять соединялся спицами с центральным сооружением, имеющим форму пирамиды. В трех местах симметрично друг к другу, между спицами были расположены три большие площадки, напоминающие порты приема. Я показал рукой на них и высказал свою догадку вслух.

— Вы правы, это телепорты приема. На случай, если что-то произойдет можно в кратчайший срок телепортировать боевые корабли. Они предназначены только для приема груза.

— А пирамида, это силовая установка? — снова спросил я.

— Вы становитесь специалистом в области строительства космической техники. Совершенно верно.

Польщенный словами Фейнхотена, я ответил:

— Я думаю, любой догадался бы.

Корабль приблизился к станции и сделал посадку на одну из платформ.

— Через несколько минут платформу накрыл силовой купол, и мы вышли, ощущение было такое, словно мы стояли в открытом космосе. Впрочем, так и было на самом деле, поскольку купол был прозрачный и вокруг нас раскинулось звездное небо. В куполе не было воздуха, и поэтому наша экипировка пригодилась, как нельзя кстати. Правда, у нас не было предусмотрено подачи воздуха, но пилот еще перед выходом из корабля пристегнул нам на пояс оборудование, позволяющее свободно дышать.

— Пойдемте, а то вам возможно жарко в вашей одежде, — сказал Фейнхотен.

Мы подошли к шлюзу, который являлся не чем иным как транспортным коридором, соединяющим платформу с основным зданием. Войдя в него, мы оказались в небольшой кабине, которая после того, как дверь закрылась, доставил нас на место. После остановки, дверь открылась с обратной стороны и, пройдя шлюзовую, мы вышли в коридор.

— Если идти по коридору, это несколько километров будет? — спросил Уотс.

— Вовсе нет. Общая длина чуть меньше двух километров. Станция не такая уж большая.

— По вашим меркам может и нет, а по нашим, огромная.

— Ничего, придет время, и вы построите такую же, а может и больше.

— Надеюсь.

Коридор был оснащен двумя рядами небольших транспортных платформ, которые шли параллельно друг другу и позволяли перемещаться по периметру. С обеих сторон находились помещения. Большинство из них, судя по открытым дверям, были пусты, в некоторых, шла работа по их оборудованию. Всюду сновали рабочие, одетые, как и Фейнхотен в знакомые мне костюмы. Они занимались своим дело и почти не обращали на нас внимания. Майор наблюдал за всем этим с нескрываемым интересом и любопытством, не удивлюсь, если все увиденное, он тайно записывал на видео, не даром он работал в разведке и был послан с нами.

Платформа остановилась около одной из дверей. Мы вошли в просторное помещение.

Зал тянулся на десятки метров, и работы по монтажу оборудования в нем были уже закончены.

— Прошу, — Фейнхотен пригласил нас к столу.

Я даже не заметил, куда делся контейнер, который мы ему передали, возможно, он оставил его на корабле, или передал кому-то по дороге. Мы расположились в удобных креслах и Фейнхотен обратился к нам:

— Обстоятельства вашего прилета на базу существенно отличаются от тех визитов, точнее посещений, которые имели место в прошлый раз, я имею в виду вас Виктория и вас Сергей. Они были, если можно так сказать неофициальные. Сейчас ситуация несколько иная. Вы являетесь официальными представителями земной цивилизации и потому имеете определенные полномочия и наверняка получили какие-то указания от своего руководства, поэтому давайте сразу перейдем к деловой части визита, а потом к её неформальной. Вы не возражаете?

Я молчал, предоставив слово майору. Тот оценил это, и уважительно посмотрев в мою сторону, произнес:

— Нисколько.

— Замечательно. Тогда несколько слов по поводу наших будущих взаимоотношений, возможно, что это избавит вас от части вопросов, которые вы собрались мне задать.

Итак, контакт произошел. По всей видимости, руководство Земли или соответствующие органы, знакомы с той информацией, которой располагают Сергей и Виктория, а, следовательно, в курсе происходящего. Это так?

— Да, мы в курсе, — утвердительно ответил Уотс.

— Этого следовало ожидать, хотя мы не предполагали, что это произойдет столь быстро и оперативно. Впрочем, на то были причины, да и к тому же мы не требовали от них молчания, поскольку не ожидали, что её могут воспринять всерьёз. Однако нападение на Землю биокиборгов с планеты Эф, изменило наши планы, потребовало нашего вмешательства, а затем привело к столь неожиданной встрече, поскольку, повторюсь, мы не ожидали, что сообщение будет такого рода. Из него мы поняли, что вам о многом известно, кроме того, наличие имплантантов, которые мы прямо скажу, проморгали, явилось поводом для этой встречи. Теперь по существу вопроса.

Мы отразили агрессию. В ближайшие полгода будет закончен монтаж трех станций наблюдения, которые будут стационарно проводить мониторинг прилегающего к Земле пространства. И на этом наша миссия заканчивается.

— Как заканчивается? — удивленно спросил майор, — Вы хотите сказать, что дальнейшего контакта с представителями Земли не будет?

— Пока нет. Таково решение руководства. А вы чего ожидали? Получить в свои руки технологию, до которой, извините, еще не доросли? Ваш прогресс дорого обходится вашей собственной планете. Задумайтесь над тем, что вы делаете.

— Вы предлагаете вернуться к природе, может быть нам взять за образец каменный век? — неожиданно произнес майор.

— Этого я не говорил. Я не учу вас жить, но послушайте моего совета, поменьше тратьте сил, средств и материалов на создание оружия, а больше уделяйте внимание экологии планеты, поиску новых источников энергии, развитию науки, техники, медицины. Атака биокибогов на Землю со всей очевидностью показала, что всё, что вы создали для своей защиты, не более чем дубинка, увешанная лампочками. Поймите, для того чтобы выжить на планете, подняться на один уровень с другими цивилизациями, необходимо пройти весь процесс развития, а не искать богатого спонсора на стороне. Взгляните на себя и трезво оцените свои поступки. Многие из них вызывают не только удивление, а негодование. Впрочем, это не относится к вам лично, я имел в виду вашу цивилизацию.

Возникла пауза. Мы сидели, и молча оценивали слова, сказанные Фейнхотеном. Как он прав, — думал я, — он говорил то, о чем каждый из нас нередко говорит самому себе. Никто не должен и не обязан делать за нас то, что мы можем сделать сами, но по собственной глупости не делаем.

Мои размышления прервал голос Уотса:

— Значит, я могу доложить руководству, что контакта больше не предвидится?

— Совершенно верно. Если Совет сочтет необходимым, мы свяжемся с вами, но когда это произойдет, завтра или лет через сто, я не знаю.

— Тем не менее, ваши станции, своего рода защита от будущих нападений из космоса со стороны враждебных нам сил, не так ли?

— Отчасти.

— Как понимать ваши слова?

— Цивилизация биокиборгов покинула нашу Галактику, после того как вошла в контакт с представителями соседней с нами Галактики. Каковы их планы и возможности мы не знаем, поэтому, как говорят, поживем, увидим. Это всё, что я могу сказать. Если вопросов нет, то могу предложить перекусить и перейти к неформальной беседе. У нас еще час до вашего отлета обратно.

— Как час, так мало? — сказала Вика.

— Не волнуйтесь, Виктория. Вам я уделю внимание, как и обещал в любом случае.

— Спасибо, — ответила она, и в её взгляде я почувствовал восторг, оттого, что она сможет удовлетворить свое любопытство и задать вопросы, которые так долго мучили её.

Мы перешли к барной стойке, которая находилась вдоль одной из стен комнаты.

— Почти как на Земле, в каком-нибудь баре или ресторане, — заметил я, садясь на высокий табурет.

— Да, в этой части пройдут годы и ничто не измениться, а, собственно говоря, что должно меняться, если это и так удобно.

Разлив по бокалам напиток, которым был наполнен один из графинов, Фейнхотен поднял бокал и, посмотрев на нас сквозь стекло бокала, которое искрилось в свете ламп, и сказал:

— Желаю поскорее преодолеть то, что мешает вам крепко стать на ноги на вашей планете и поскорее войти в большую семью Звездной Федерации.

Поскольку в отличие от нас, он был в костюме, он опустил в стакан трубочку и через неё выпил жидкость. Мы последовали его примеру. Уотс явно не хотел этого делать, однако по законам гостеприимства вынужден был присоединиться. Выпив содержимое бокала, он с удивлением поставил его и тут же спросил:

— Похоже на виски, что это?

— Безалкогольная наливка на фруктах.

— Безалкогольная, вы шутите? — удивленно произнес я.

— Почему, это вас так удивляет?

— Но в ней градусы.

— Градусы есть, а алкоголя нет, он не нужен, а разве вам не понравилось?

— Наоборот, отличная штука, а можно попробовать еще? — спросил Уотс.

— Конечно, — он налил из другого графина голубоватую жидкость и сказал, что она приготовлена на основе растений.

— Можно теперь я скажу тост? — неожиданно подала голос Вика.

— Конечно, — сказал Фейнхотен, — ведь когда женщины говорят, мужчины молчат и внимательно слушают.

— Я понимаю, что нам еще не мало предстоит пройти по дороге знаний. И мы наверняка наделаем еще кучу ошибок и глупостей, но я хочу, чтобы вы знали, что если не мы, даже скорее не мы, а наши дети или внуки, обязательно совершат, то, что не сможем сделать мы, достойно войти в члены Звездной Федерации. И если мы хоть на один шаг приблизили этот день, значит, мы не зря пришли в этот мир и не зря прожили свою жизнь.

Фейнхотен неожиданно опустил свой бокал и тихо произнес:

— Знаете, Сергей, я вам от души завидую, потому что у вас замечательная жена, и она сказала слова, от которых у меня стало тепло на сердце, и я убежден, что человечество рано или поздно, обязательно станете членом Звездной Федерации.

Он пожал Викину руку и, приложил лицо к руке, пояснив:

— У нас принято целовать руку, в знак уважения и признательности. Жаль, что я не могу сделать это в полной мере.

Мы подняли бокалы.

Беседуя, мы не заметили, как пробежало время. Неожиданно Фейнхотен встал и сказал:

— Сережа, вы позволите похитить вашу супругу на пять минут?

— Конечно, но не более, — шутливо ответил я.

Вика и Фейнхотен отошли и присели к столу, где протекала официальная беседа, а мы с Уотсом остались за стойкой.

— Как вы думаете, о чем ваша жена хочет спросить Фейнхотена? — неожиданно спросил меня Уотс.

— О Боге.

— О Боге, а каком боге?

— О нашем с вами Боге. Вы кто, католик?

— Да, а вы?

— Я православный, но если честно, то скорее атеист, чем верующий, хотя и крещеный человек.

— Странно, что её интересуют такие вопросы?

— Её многое что интересует, другое дело, расскажет ли она нам с вами то, о чем ей расскажет Фейнхотен.

— Вы так считаете?

— Уверен.

— Почему?

— А вы хотите знать есть Бог или нет?

— Я?

— Да вы.

— Я не знаю….

— А я думаю, знаете. Лучше не знать об этом, потому что знание, может привести к последствиям, которые нам с вами и не снились, согласны со мной?

— Вы правы, — он налил в бокал напиток и сказал, — а вот рецептик этого напитка я бы с удовольствием бы узнал, на нем можно было бы на Земле заработать хорошие деньги.

— В компаньоны возьмете?

— Слово джентльмена. Ухожу в отставку, беру кредит, и мы открываем дело.

— У меня есть кое-какие сбережения.

— Правда?

Я похлопал рукой по карману, где лежали камни, но от дальнейших комментариев воздержался.

Вика, с сияющей улыбкой, подошла к нам.

— Сергей, возвращаю вашу драгоценную супругу в целости и сохранности, надеюсь, я ответил на все ваши вопросы?

— Можно один, напоследок? — сказал я.

— Меня не интересуют секреты плазменного щита или устройство гравитационного двигателя, хотя было бы интересно знать принцип их действия, но один вопрос?

— Я слушаю.

— Рецепт изготовления напитка можно узнать?

Уотс смотрел на меня и не верил своим ушам, что я вдруг решусь спросить то, о чем мы только что с ним разговаривали в шутку.

— Считайте, что вы его получили. Пока будете лететь на Землю, я попрошу, чтобы его переслали на бортовой компьютер и скопировали.

— В таком случае, придется пригласить вас на первую дегустацию. Я думаю, что для неформальной встречи вы найдете способ побывать на Земле.

— Я подумаю над вашим предложением.

Глава 6

Обратный полет на Землю прошел не так интересно, как вначале. Во-первых, всё заняло не больше часа, во-вторых, Фейнхотен остался на станции, а пилот ни слова не понимал на земных языках, а в его присутствии нам было неловко разговаривать между собой. Когда корабль приземлился, мы спустились на землю. Я обернулся, чтобы еще раз посмотреть на творение инопланетного разума, и мы тут же побежали к машине, которая стояла на прежнем месте. Прежде чем завести мотор, мы дождались, когда корабль улетит, а потом, пока мотор несколько минут грелся, Вика неожиданно сказала:

— Сережа, вечно ты устраиваешь балаган, даже в столь ответственном деле.

— Я!

— Да ты. К чему надо было просить Фейнхотена рецепт какого-то напитка, просто мальчишеский поступок.

— Виктория, это я попросил вашего мужа об этом, — сказал Уотс.

— А вам незачем за него заступаться.

— Но это правда, — серьезным голосом заявил он.

— Тогда вы оба просто дети. Мы, можно сказать, посланы всей Землей на встречу, а вы о каком-то напитке вдруг решили узнать.

— Виктория, это дипломатический ход самого тонкого, точнее профессионального уровня, пригласить инопланетян прилететь к нам еще раз. Разве вы не заметили его ответ? По сути, он был утвердительным.

Вика посмотрела на нас и не поняла, шутит майор или говорит совершенно серьезно, а потому промолчала, но минутой спустя, сказала:

— Можно было для этого найти другой, более дипломатический повод.

Наш доклад о полете на инопланетную станцию занял около часа. Майор передал диск с записью разговоров, и мы пошли переодеваться. Уже выходя из комнаты, где мы переодевались, я спросил Уотса:

— Так как насчет совместного производства иноземного напитка? Это была шутка или серьезное предложение? Рецепт у меня в кармане, — я похлопал рукой по карману рубашки, в котором лежал лист бумаги с описанием рецепта приготовления напитка.

— А вы серьезно говорите о партнерстве, ведь рецепт у вас?

— Если вы серьезно решитесь заняться этим делом, то я даю слово, что пятьдесят процентов ваши, а до этого времени, я ни с кем и ни о чем, вы меня поняли?

— Я рад, что мы можем доверять друг другу.

— Я тоже и поэтому, — я вынул бумагу с рецептом, осторожно разорвал её пополам и одну половину передал майору, — это послужит залогом моего слова.

Мы пожали друг другу руки, и уже уходя, он сказал:

— Я выключил запись, когда деловая часть беседы кончилась, так что ни у вас, ни у меня не будет лишних вопросов со стороны начальства.

— Знаете, Грей, я уверен, что мы с вами подружимся.

— Я того же мнения.

Через три дня было объявлено об окончании войны и отмене чрезвычайного положения. Мир начал осмысливать происшедшее. Наш контакт с инопланетянами засекретили, и в прессу не просочилось ни строчки. Мы с Викой еще некоторое время проработали в отделе, прежде чем, нам намекнули, что в дальнейшем в наших услугах не нуждаются. Да это было и понятно. Как специалисты мы для этой работы явно не подходили, поскольку не были ни программистами, ни системщиками, единственно, что можно было использовать мои языковые знания, но видимо переводчиков у них было и без того предостаточно. Что касается сведений, которые можно было почерпнуть из наших рассказов о посещении межзвездной станции или какой-либо другой информации, связанной с созданием телепорта, я ничего конкретного, что могло бы представлять практический интерес, дать не мог. Кроме того, когда возник вопрос о конструкции телепорта, который мы построили, то, как говорится, я прикинулся «шлангом», и убедил всех, что данную информацию инопланетяне из моего мозга начисто стерли, а потому я весьма смутно помню, что она из себя представляет, нагородив такого, что мне достаточно быстро поверили. Интерес к нам погас и вскоре, не без сожаления по поводу нашего ухода, со стороны полковника Зонина, который к этому времени, получил генерала, мы уволились из отдела и вернулись к гражданской жизни.

Как выяснилось позже, оба банка, в которых я арендовал ячейки и хранил деньги, под предлогом военных действий, благополучно почили, а заодно прихватили все, что находилось у них на хранении, зато, кейс, который я припрятал в подвале, благополучно пережил нашествие инопланетян и в тот же вечер, снова был у меня. Забрав часть денег, мы с Викой ночью на всякий случай положили его на место, так как побоялись держать дома столь крупную сумму денег и драгоценные камни, которые у нас остались.

В течение последующего месяца нас с Викой еще несколько раз вызывали в разные инстанции, пытаясь еще и еще раз получить от нас хоть что-нибудь, чтобы могло навести на мысль ученых и инженеров в создании телепортационной установки. Иногда абсурдность вопросов, которые нам задавали, выводили меня из себя. Доходило до того, что нас просили уточнить справа или слева находилась кнопка или рычаг, который нажимал Фейнхотен или пилот корабля, хотя для чего они были предназначены, мы всё равно не знали. Мне становилось смешно от этих неуклюжих попыток понять то, на что просто не хватало развития всей цивилизации в целом, а не то, что какого-то отдела или группы людей. В конце концов, мне это надоело, и я обратился напрямую к Зонину с просьбой, чтобы он оказал содействие, чтобы нас оставили в покое. Поскольку он к этому времени был вхож в высокие инстанции и к нам относился по-дружески, он помог нам, и вскоре нас оставили в покое. По крайней мере после разговора с ним, нас больше не вызывали и не звонили. Тем не менее, вся эта нервотрепка сильно подействовала на Вику, да и меня порядком взвинтила, поэтому мы решили съездить отдохнуть. Хотя мы на определенный срок были не выездными, поскольку дали подписку о неразглашении государственной тайны о контакте с внеземной цивилизацией, где указывалось, что в течение пяти лет мы обязаны уведомлять органы безопасности обо всех своих передвижениях по стране и воздержаться от поездок за рубеж, мы воспользовались послевоенной неразберихой и на машине отправились в Европу. Деньги позволили нам без особых проблем пройти таможенный контроль и вскоре мы оказались в Венгрии, а оттуда перебрались в Швейцарию, а затем во Францию.

Камни, которые я продавал через ломбард в России, оказались занижены в цене как минимум в три раза. Это я понял, когда решил предложить на продажу один из камней. Оценка парижским ювелиром алмаза и сумма в двести тысяч повергли меня в шок, поскольку я ожидал не больше семидесяти тысяч. Мы купили с Викой небольшой дом на побережье Франции, и принялись активно изучать французский язык. Вика к этому времени была на втором месяце беременности, и я готовился стать отцом. Через месяц Вика могла объясняться в магазине по-французски, а я понял, что самостоятельно выучить язык, бессилен и пожалел, что в свое время не попросил вместо испанского, загрузить в мои мозги французский язык.

Год пролетел незаметно. Мир зализывал раны войны. Строил города, электростанции, но того единения, о котором мы мечтали, и которое должно было вот-вот произойти, не случилось. Собственные амбиции руководителей ряда стран вызвали разногласия, а следом за ним раскол. Повторилось то, что было в момент распада СССР, когда некогда дружественные республики в одночасье распались, образовав суверенные государства, и начали поливать друг друга грязью с высоты трибун своих и зарубежных парламентов и других общественных организаций. Аналогичная ситуация повторилась и на этот раз. Теперь дело касалось денег, которые первоначально были собраны в едином центре для восстановления разрушенного, но каждый старался урвать как можно больше. Вскоре разразился скандал, и как говорят, пошло и поехало. Не без помощи журналистов, скандал сделали мировой рекламой, что и послужило поводом для развала коалиции. Формально все по-прежнему выглядело миролюбиво, но на деле страны большой восьмерки косо смотрели друг на друга, и напряженность снова стала наблюдаться невооруженным взглядом. Армейские чины вздохнули с облегчением, и военные бюджеты почти всех стран снова стали расти. Одним словом, все вернулось в прежнее русло, и война так ничему и не научила людей, точнее тех, кто нами правит.

Впрочем, нам с Викой было не до мировой политики. Мы ждали рождения сына. Когда он родился, как и положено, через девять месяцев, Вика наотрез отказалась назвать его Алешей, сказав, что в той жизни она и он, возможно, еще живут в своем параллельном мире. Я не стал её уговаривать и переубеждать, и потому, по обоюдному согласию назвали сына Сашей в честь Викиного покойного отца. Он родился очаровательным, с волосиками на голове и как сказал врач, здоровым мальчиком чуть меньше трех с половиной килограмм. Вика была счастлива, а я тем более, поскольку очень опасался, все же ей уже было далеко за тридцать, и рожать в таком возрасте было сложно. Однако роды прошли достаточно спокойно, и все обошлось благополучно.

Незадолго до рождения сына мы, после почти полугодичного перерыва встретились с майором. Он приехал к нам погостить, а заодно переговорить о совместном предприятии по производству напитка. Пробыл у нас три дня. Нам было о чем вспомнить и о чем побеседовать. Оказалось, что в отличие от нас, с ним обошлись гораздо круче, так что мы легко отделались, как он выразился. Сразу после возвращения в Штаты, его под видом тщательной медицинской проверки на предмет занесения на Землю инопланетной инфекции и внедрения в его организм имплантанта, поместили в закрытый медицинский центр, где продержали почти четыре месяца. Процедур, которые с ним делали, он не забудет до конца своих дней. Начиная от полного переливания крови и очищения кишечника и кончая многократным сканированием всего организма. Анализы, допросы на детекторе лжи, зарисовка всего, что он видел, вплоть до составления фоторобота Фейнхотена и пилота корабля, проходили практически каждый день.

— Это был настоящий концлагерь, если не сказать хуже, — закончил он свой рассказ, — дело кончилось тем, что мои мучители, а иначе их назвать никак нельзя, поняли, что от меня мало толку. Меня комиссовали и уволили из ЦРУ, заставив, как и вас дать подписку о не разглашении тайны. Месяц я провел в санатории, где поправлял свое здоровье. А после, обдумав предложение, которое ты мне сделал, решил приехать.

— И правильно сделал. Только прошу, жене ни слова, хочу, чтобы это было для неё сюрпризом, договорились?

— Конечно.

Под видом, что я провожу Уотса в Аэропорт, мы поехали с ним к адвокату и оформили наши деловые отношения, после чего договорились, что он возьмет на себя часть организационных дел и подыщет предприятие, на базе которого можно начать производство напитка.

Уотс оказался не только отличным специалистом в области разведки, но и не плохим бизнесменом. Не прошло и двух месяцев, как он обо всем договорился, нашел предприятие в Испании, которое можно было достаточно дешево выкупить, специалистов в области производства вина и прохладительных напитков и даже сумел, используя кое-какие связи, найти кредит. Я продал большую часть камней, которые у меня оставались, и вложил в дело шесть миллионов долларов. Это был риск, но я решил, что он того стоит.

Через три месяца, мы получили первый результат, а когда Саше исполнилось три месяца, и Уотс приехал к нам, чтобы отпраздновать это событие, он привез пробную партию готовой товарной продукции нашего напитка. Конечно, для его приготовления мы использовали земные фрукты и травы, но специалисты, которые у нас работали, сказали, что вкус получился отменным.

Мы сидели за большим круглым столом в гостиной. Саша сидел у Вики на руках и на столе стоял красивый торт, в который были воткнуты три свечки, символизирующие три месяца со дня рождения нашего сына. Я подмигнул Уотсу, и тот достал три бутылки нашего напитка. На этикетках была стилизованно нарисована межпланетная станция, на которой мы побывали, с надписью «Berry infusion from Lunin&Uots», что в переводе означало — Ягодная настойка от Лунин и Уотс.

Я взял бутылку и, открыв ее, разлил по бокалам. Вика, увидев, что я налил в её бокал, сказала, что не будет, поскольку ей надо скоро кормить Сашу, но я поставил бутылку прямо перед ней и сказал:

— Дорогая, ты совсем не обратила внимания, что я налил?

— Нет, а что это? — только тут она обратила внимание на бутылку с оригинальной наклейкой на ней. Взяв её в руки, она прочла надпись. Внизу, где шло описание содержимого и параметры, было написано — крепость ноль градусов.

— Грей, какой вы молодец, сумели приготовить для нас напиток, а Сергей так и не вспомнил про него ни разу, с тех пор как мы вернулись.

— Виктория, вы, наверное, невнимательно прочли название на бутылке? — загадочно сказал он.

— Я?

— Да вы.

Вика снова посмотрела на этикетку и, наконец, до неё дошел смысл надписи.

— Ничего не понимаю.

— Это сюрприз, который приготовил ваш муж. Мы с ним компаньоны и у нас в Испании собственный завод по производству вот этого напитка. А сейчас давайте выпьем и потом я вам кое-что покажу.

Мы подняли бокалы, и выпили за Сашу. После этого Уотс достал диск и, поставив его в проигрыватель, включил телевизор. Это был минутный рекламный ролик нашего продукта. Сюжет заключался в том, что шумная компания весело отдыхает на природе, жарит мясо, кругом резвятся дети и везде непременно показаны бутылки с нашим напитком. Всевидящая соседка напротив, возмущенная таким поведением родителей сообщает об этом в полицию. Подъехавший полицейский с дубинкой наперевес требует прекратить веселье. Хозяин дома подносит полицейским стакан с напитком, указывая на нулевое количество алкоголя. Довольный полицейский получает в подарок пару бутылок, одну из которых по дороге передает звонившей соседке и та с улыбкой пьет напиток, Крупным планом этикетки от бутылок с различным ароматом и закадровый текст о натуральных фруктах и растениях, а так же об отсутствии консервантов.

— Как вам реклама? — спросил Уотс.

— Вы просто молодчина, по-моему, должна сработать.

— Виктория, я не спросил самого главного, как вы оценили наш продукт?

— Откровенно признаюсь, мне понравилось, по вкусу, точно такой, как мы пили у Фейнхотена, а может и лучше.

— В таком случае, за успех совместного предприятия, — Уотс разлил по бокалам напиток из другой бутылки и, посмотрев на Вику, сказал:

— За вас, Виктория. В нашем деле, который мы начали с вашим мужем, вы наш символ.

— Я?

— Конечно, ведь Виктория, это победа.

— Спасибо Грей. За удачу, — сказала Вика.

Мы еще посидели, и вскоре Вика пошла кормить Сашу и укладывать его спать, а мы остались с Уотсом наедине. Поговорив немного о делах, мы наметили текущие планы. Он решил переселиться в Испанию поближе к заводу. Его так увлек винодельческий бизнес, что он с головой погрузился в изучение всех вопросов, которые так или иначе были связаны с ним, а чтобы контролировать, особенно на первых порах раскрутку нового для рынка бренда, он счел нужным быть в непосредственной близости от производства. Впрочем, я и сам подумывал перебраться с семьей в Испанию, поскольку меня тяготил языковой барьер, а испанский я знал в совершенстве, поэтому собирался в ближайшее время переговорить на эту тему с Викой. Сообщив об этом Уотсу, я понял, что он очень рад моему желанию тоже переехать в Испанию и обещал подыскать себе и заодно нам хороший дом.

Мы вышли на террасу. Наступила ночь, и все небо было усеяно звездами. Мы стояли и смотрели на них. Где-то там, между Землей и Марсом летали три космические станции, которые следили за нами и за окружающим пространством. Но для землян они были бесконечно далеки и знали об их существовании всего несколько сотен, а может и десятков людей на Земле, в том числе и мы. Уотс положил мне руку на плечо и сказал:

— Знаешь, Сергей, чего бы я хотел в этой жизни больше всего?

— Знаю.

— Откуда?

— Я тоже этого хочу. Еще раз полететь к звездам, побывать на станции, а лучше на базе Звездной Федерации и потом рассказать всем людям, как хорошо и счастливо они живут, чтобы и у людей появилось, наконец, стремление сделать свою жизнь лучше, интереснее и счастливей.

— Ты прав. Именно об этом я мечтаю. Кстати, давно хотел тебя спросить, а Виктория рассказала тебе, о чем она беседовала с Фейнхотеном или нет?

— Ни слова.

— Правда?

— Клянусь. Я спрашивал ее несколько раз и всякий раз, знаешь, что она мне отвечала?

— Что?

— Тайна исповеди священна и все. Кремень, уверяю тебя.

— А может и правильно, зачем нам знать то, что нам не суждено знать.

Уотс заночевал, а утром я проводил его в Аэропорт. По дороге домой я остановил машину у магазина, торговавшего газетами и журналами многих стран. Я регулярно заходил в него, когда бывал в городе. Хозяин магазина, он же продавец узнал меня и, поздоровавшись, сразу выложил несколько газет и журналов, которые я обычно у него покупал. Это были последние номера центральных российских газет, пару английских и американских, несколько журналов разных изданий. Я поблагодарил его на английском языке, поскольку он хорошо на нем разговаривал и, расплатившись, вышел. Сев в машину я раскрыл журнал. Это был нучно-популярный журнал американского общества астрономии. Я читал его с тех пор, как он случайно попал мне в руки, когда мы с Викой остановились в одной из гостиниц. С тех пор я непременно не только листал, но и читал большинство статей, которые печатались в нем. В основном в журнале размещались статьи, в которых высказывались гипотезы так или иначе связанные с космической тематикой. В одном из номеров, за прошлый месяц, одна из статей меня очень заинтересовала. В ней автор выдвинул гипотезу, о возможности существования в нашей Галактике своего рода Союза мыслящих рас, которые, по всей видимости, и помогли Земле уничтожить нашествие инопланетных захватчиков год назад. Однако, утверждал автор, это была лишь прелюдия большой войны, которая возможно затронет всю Галактику в целом и приведет к последствиям, которые трудно себе представить и что конец света, описанный в Библии, носит вселенский масштаб, а не чисто земной как полагают многие. Автор утверждал так же, что в следующей статье он постарается аргументировано доказать свои предположения.

Я внимательно ознакомился с оглавления двух номеров, но имени автора написавшего статью не было. Я кинул газеты и журналы на заднее сиденье и поехал домой. Осень была уже в разгаре, но солнце грело по-летнему. По обеим сторонам дороги тянулись яблоневые сады. Я подъехал к дому и поставил машину в гараж. Вика вышла из дома на веранду и помахала мне рукой. Я поднялся по ступеням и увидел лежащего в прогулочной коляске сына.

— Как, проводил Грея?

— Да все в порядке. Заедет через пару недель, как только договорится на поставку пробной партии напитка.

— Выходит, ты решился заняться бизнесом? И главное, мне ни слова.

— Я специально Уотса просил держать это в секрете от тебя. Вдруг ты начнешь переживать, а в твоем положении, лишнее волнение тебе было не к чему. Да и потом, у нас не было уверенности, что все получится.

— Однако получилось?

— Как видишь, правда, пока получился только напиток, теперь главное, чтобы его начали покупать, вот тогда можно сказать, что у нас действительно все удалось.

— Я почему-то уверена, что у вас все получится, — она поцеловала меня и провела рукой по щеке. Её взгляд излучал спокойствие и любовь. В бликах солнца, которое пробивалось сквозь листву деревьев, росших у дома, Викины волосы отливали золотом, а когда она повернулась, и они веером разлетелись в разные стороны, было ощущение, что это не волосы, а лучи света разливают свой оранжевый свет вокруг. Я стоял и любовался своей женой, такой близкой, родной и всегда желанной. Она взяла Сашу на руки и повернулась ко мне:

— Сашенька, смотри, папа приехал, — она поцеловала ему пальчик на руке и пошла в комнату.

— Я пойду, покормлю его, ты пока здесь будешь?

— Да.

Я уселся в кресле на веранде. На столе стояла бутылка напитка. Налив немного в стакан и, отпив глоток, я задумался. Как странно жизнь распоряжается судьбами людей. Через горнило каких испытаний приходится проходить, чтобы потом, вспоминая об этом осмысливать и удивляться всему, что происходило с тобой. Я улыбнулся самому себе, сейчас я был счастлив как никогда. Вика, выпорхнула на террасу и, увидев меня, присела рядом.

— Я чувствую по твоему виду, у тебя хорошее настроение, я угадала?

— Нет.

— Нет?

— У меня отличное настроение.

— Ах, даже так. Я рада, потому что у меня тоже, отличное настроение, — она перегнулась через стол, чтобы поцеловать меня.

— Послушай, могу я задать тебе один вопрос?

— Конечно.

— А ты мне на него ответишь?

— Я не знаю, ты в начале задай.

— С тех пор как мы вернулись, я тебя никогда не спрашивал, о чем ты говорила с Фейнхотеном, хотя ты наверно догадываешься, что мне очень хотелось бы знать об этом. И всё же скажи только одно, ты знаешь, кто Он и зачем приходил на Землю две тысячи лет назад?

— Да знаю, — сказала Вика, которая вдруг сразу стала серьезной и задумчивой. Она устремила взгляд в небо. Словно хотела там что-то увидеть.

— А как ты думаешь, он еще вернется?

— Да и очень скоро, — она встала и, глядя на меня, сказала, — если ты меня любишь, не спрашивай меня больше об этом, ты сам со временем все поймешь и все узнаешь, — и ушла в дом, оставив меня в замешательстве, от произнесенных ею слов.

Я посидел еще немного на веранде, допил налитый напиток и, вспомнив, что купленные газеты и журналы оставил в машине, пошел за ними. Достав их с заднего сиденья, я снова удобно расположился на веранде, перелистывая свежие номера российских газет.

Услышав Викин голос, что обед будет через пятнадцать минут, я ответил, чтобы она меня позвала, и продолжил листать газету, потом отложил её и взял американский вестник «Астрономия вчера, сегодня, завтра», и перелистал его. Уже хотел, было отложить, как неожиданно мое внимание привлекла фотография и небольшая статья. В ней говорилось:

— Внимание всего мира сегодня приковано к просторам космоса как никогда. Теперь, когда мы точно знаем о существовании разумной жизни во вселенной не по рассказам очевидцев, а испытали на себе весь ужас нашествия инопланетных чудовищ, мы вновь и вновь задаем один и тот же вопрос — кто, зачем и почему напал на Землю? Правительства до сих пор хранят печать молчания, хотя наверняка имеют информацию, которая может пролить свет на то, кто же напал на нас, какую цель они преследовали, целенаправленно уничтожая ядерные арсеналы военных всех стран и объекты так или иначе связанные с атомной энергетикой. А не кажется ли вам, что это было предупреждение нам землянам и не повторится ли это нападение вновь? И, наконец, почему так внезапно прекратилось нападение, кто или что заставило инопланетян уйти? Есть сведения, что в этом замешаны так же инопланетяне, тогда встает вопрос, почему они не вошли с нами в контакт, а может, он состоялся, но от общественности этот факт утаили? Слишком много вопросом, а человечество между тем продолжает зализывать раны, нанесенные вторжением инопланетян. Так почему правительства хранят молчание, не пора ли потребовать ответа?

А пока чиновники хранят молчание, ученые и энтузиасты со всего мира объединяются и самостоятельно изучают все аспекты военных действий. Все, кто знает хоть какую-то информацию, которая может пролить свет на вопросы: кто и почему напал на Землю, почему военные действия так неожиданно закончилась и другие вопросы, которые так или иначе связаны с инопланетным разумом, просим откликнуться на наш сайт или написать по адресам, — далее шли адреса для сообщений.

Я перевернул страницу. Там шли короткие отклики читателей, приславших свою информацию. Я бегло прочитал их, но они содержали в основном домыслы и догадки, не имеющие особо большого интереса, и только одно сообщение меня заинтересовало. Оно было совсем коротким. Автор, астроном из Южной Африки, сообщал, что, наблюдая с помощью радиотелескопа, он зафиксировал вспышку, которая по своим параметрам похожа на те, которые были зафиксированы не задолго до начала атаки инопланетян. Однако на этот раз, она была единичной и произошла на гораздо более значительном удалении от нашей Солнечной системы. Возможно, это никак не связано с событиями, имевшими место на Земле, но факт остается фактом.

Я закрыл журнал и в задумчивости положил его на стол. Вошедшая на веранду Вика, сказала, что обед готов, но видя мой растерянный вид, добавила, — что-то случилось?

— Нет, нет, все нормально, просто я вспомнил кое-что из нашей совместной жизни, о которой ты не знаешь, и немного взгрустнул.

— Вот как, тогда ты должен мне обязательно об этом рассказать.

— Только после обеда.

— Согласна.

Я встал с кресла, на котором сидел и, обняв Вику за талию, повел её в столовую обедать, но червячок сомнения, посеянный прочитанным сообщением, поселился в моем сердце.