— Я так и знал, что эти биокиборги не оставят Землю в покое, — воскликнул Артур.
— Я только одного не могу понять, для чего она им? Если они киборги, им абсолютно всё равно, где жить, в космосе, на Луне или своей планете, пусть даже она безжизненная? — сказала Вика.
— Нет, не всё равно. Я думаю, что раз они биокиборги, следовательно, внутри они практически такие же, как мы. Отличие только в том, что они имеют мозг наполовину человеческий, наполовину контролируемый микрочипом. Поэтому им, так же как и нам нужны благоприятные условия для существования. Воздух, еда и все остальное. Вот почему они так стремятся на Землю, тем более, что скорее всего, они знают, что Земля не входит в состав Звездной Федерации, а, следовательно, более уязвима, чем другие планеты.
— Возможно, ты прав, — произнес я.
— А не кажется ли вам, что нам совершенно нечего делать на этой базе. Мы здесь вроде подопытных, которых из жалости подобрали и поместили в карантинную клетку, а при возможности выпустят обратно на волю?
— Вот это вы Виктория, пожалуй, в самую точку попали. Я с самого начала обратил внимание, каково их отношение к нам. Я здесь уже почти неделю и что вы думаете? Они раз пять водили меня на процедуры. То какие-то анализы брали, то в аппарат засунут, то смотрят внутренности, то ещё что-нибудь нацепят. И ни слова, зачем и для чего.
— Я понимаю, что мы для них, если и не неандертальцы, но подопытные кролики, на которых ставят эксперименты, а потому им до нас нет дела. Они вырвали нас с планеты лишь из-за того, что могли начаться катаклизмы, и повлиять на основной процесс эксперимента, вот и все. Но с этим, увы, надо считаться. Не бежать же нам отсюда?
— А почему бы и нет? Именно бежать отсюда, пока не поздно, — неожиданно предложил Артур.
— Круто сказано, — может, захватим космический корабль и рванем в открытый космос, начнем бродяжничать, а когда кончатся продукты, вернемся и, скажем, простите нас, мы дети нерадивые и неразумные, но вы нас создали и потому сильно не ругайте? Может такой вариант вам больше нравится? — с иронией произнес я.
— Серёж, зачем ты так. Артур в шутку предлагает, а ты сразу обижаться.
— Я вовсе не обижаюсь.
— Какая шутка, Виктория, я на полном серьезе говорю, бежать отсюда надо.
— Скажешь тоже, бежать. Куда и на чем?
— Ладно, хватит спорить. Всё это ерунда, бежать и прочее. Надо поговорить с ними, выяснить, что они хотят предпринять для отражения угрозы захвата Земли, а заодно попросить их, чтобы они отправили нас обратно. Как никак наш дом в опасности. С какой стати мы будем молча сидеть здесь, и ждать у моря погоды. Как вы считаете?
— А что, по-моему, это разумно, как ты считаешь, Артур?
— Я, что, я согласен. В данной ситуации это действительно реальный шанс отсюда убраться. Мне здесь порядком надоело.
— А чем собственно тебе здесь так не нравится? Международная звездная база. Наверняка можно узнать много интересного, разве не так? — спросила Вика.
— Может быть, не спорю, но вы сами здесь посидите неделю и поймете, понравится вам или нет? Когда за тобой молча приходят и отводят в процедурный кабинет, засовывают в какой-нибудь аппарат и при этом ни слова не говорят, а потом так же молча возвращают обратно, то понимаешь, что ты здесь кролик, обычный такой пушистый кролик, умеющий, правда, говорить и думать.
— Хорошо, молчу.
Я посмотрел на табло на руке, пытаясь понять, как мне вызвать кого-нибудь и переговорить. Однако ничего не понял, Артур пришел мне на помощь.
— Давайте я объясню, это не так сложно, надо только знать, — он согнул руку в локте и показал, как набираются команды для вызова экрана. Голографический экран развернулся и перед нами по обоим краям выстроился ряд кнопок.
— Теперь нажимаем вот эту, и переходите в режим поиска необходимого нам лица.
— Подожди, а вот эти две, что означают?
— Этой кнопкой можно вызвать план станции и передвигаться по нему, а вторая для вызова клавиатуры с целью набора команд.
— А с этой стороны.
— Эти тоже выполняют ряд функций, но второстепенного значения. Если будет интересно, я позже объясню.
— Хорошо, давай попробуем связаться с Фейнхотеном.
Артур набрал команду, и изображение увеличилось, и мы словно очутились в одной комнате с Фейнхотеном, оставаясь при этом у себя.
— Что-то случилось? — спросил он, глядя на нас.
— Нет-нет, ничего особенного. Просто мы хотели узнать или точнее попросить…. Нельзя нас направить обратно на Землю? Если я правильно понял, Эфские биокиборги вскоре могут оказаться в окрестностях Солнечной системы, а стало быть, и вы отправитесь туда. Нам бы тоже хотелось быть ближе к дому, а то здесь, у вас…. Кроме того, нас ведь всё равно потом отправят домой. Поэтому, если это возможно, то нельзя ли рассмотреть или как это у вас принято, учесть наше мнение или пожелание, — кончив свою тираду, я перевел дух. Вика посмотрела на меня и, наклонившись, шепнула на ухо:
— Ты прямо дипломат.
В этот момент Фейнхотен, который пока я говорил, с кем-то параллельно разговаривал, и как мне показалось, не очень внимательно слушал меня, устремил свой взгляд в мою сторону и неожиданно произнес:
— Нет проблем. Если у вас есть желание отправиться в зону боевых действий, пожалуйста. Будьте готовы через пятнадцать минут, корабль отправляется с причала В12. Код доступа на корабль: ER12QWW18-I7Y. По прибытии на корабль вы поступаете под команду Гельванта, помните моего помощника, который присутствовал при нашей первой встрече? Я предупрежу его, и он вас встретит. Желаю удачи.
Экран погас. Удивленные столь быстрым решением нашей просьбы, я даже не успел спросить, как за пятнадцать минут мы доберемся до причала и вообще где он находится. Мы засуетились, хотя собирать вещи в дорогу не было необходимости. Кроме старой одежды, в которой мы прибыли с Земли, у нас ничего не было. Всех охватило невольное волнение, да это и понятно, предстоял новый полет на корабле, да еще возможно, на боевом. Я вдруг представил себе боевой крейсер из «Звездных войн», нашпигованный пушками и прочим вооружением, и почувствовал, как по-мальчишески, учащенно забилось сердце.
Мы вышли в коридор и направились к телепортационной кабине. Войдя в неё, Артур, который знал, что нам делать нажал на панели номер причала и ввел код доступа. Через секунду дверь открылась, и мы оказались в огромном ангаре. Платформа, на которой мы стояли, была на небольшом возвышении, и потому было хорошо видно, как десятки кораблей треугольной формы расположились в центре нарисованных под ними оранжевых кругов, на которых были написаны опознавательные знаки. Сами корабли отличались размером и формой от того, на котором мы прилетели на станцию. Кругом шла привычная суета. Непрерывно подъезжали тележки с грузами, которые тут же переправляли в трюмы. Рядом с кораблями стояли люди, и о чем-то переговаривались. Гельвант стоял около трапа, видимо поджидая нас. Судя по костюму, который облегал его фигуру, он был среднего роста и хорошо сложен. Увидев нас, выходящими из телепортационной кабины, он помахал нам рукой, явно чтобы мы обратили на него внимание, хотя и без того было ясно, где находится корабль. Спустившись и подойдя к нему, мы поздоровались, и когда я хотел сказать, что нам разрешили лететь вместе с ним на Землю, он, не дожидаясь моих дальнейших разъяснений, произнес:
— Я в курсе дел, Фейнхотен сообщил, так что вы поступаете в мое подчинение. Учтите, это не исследовательская посудина, вроде той, на которой вы сюда прибыли, а боевой корабль, поэтому порядки здесь армейские. Мое слово — закон. Приказы и распоряжения, обсуждению не подлежат. Мятеж на корабле карается по законам военного времени, — я не видел его лица, но когда он произносил их, я чувствовал, что он улыбается, и скорее эти угрозы с его стороны были шуткой, хотя она все же привела нас в некоторое замешательство.
Закончив свою тираду, он посмотрел на наши лица и нажал на кнопку, открывающую лицевой фильтр. Прямо на нас смотрел добродушный мужчина с усами и бородой. Его совсем земное лицо, располагало к себе, и если бы не приплюснутый нос, я сказал бы, что это сибиряк или волжанин, переодевшийся в скафандр и выдающий себя за инопланетянина. Его глаза лукаво и так заразительно улыбались, что я невольно улыбнулся ему в ответ. Он попытался сделать серьезное лицо, но у него это явно не получилось, и потому он сдался и сказал:
— Ладно, шучу. Короче, я не в восторге, что со мной летит команда землян, да еще вдобавок…, с женщиной.
— А что у вас тоже примета, если женщина на корабле, то это к несчастью? — еле слышно произнесла Вика.
— Да вообще-то не совсем, но я привык летать в гордом одиночестве или, в крайнем случае, с помощником. А тут сразу трое. Но что делать, начальство сказало — надо, деваться некуда.
— Мы вам постараемся не мешать, — сказал я.
— Стараться одно, надо чтобы так было, короче, заходите на корабль и проходите в рубку управления. Кстати, комфортных условий не обещаю. У меня таких удобств как на исследовательском корабле нет. Если что, придется терпеть. Это я на всякий случай в надежде, что вы передумаете.
— Ничего, мы как-нибудь потерпим, — совсем осмелев, ответила Вика.
— Да, ну-ну, посмотрим, как потерпите, когда начнутся перегрузки.
— Перегрузки!? — произнесла Вика, и как-то странно посмотрела на меня.
— А вы думали.
— Ничего родная, это я так понимаю, как на каруселях в парке аттракционов. Если что, надо просто громче орать, тогда и удовольствие получишь, и не так страшно покажется. Верно, я говорю?
— А вы шутник, это мне нравится. Ладно, все нормально будет, проходите на корабль. Чувствую, что вас не отговоришь остаться на базе.
Мы прошли на корабль и Артур, который всю дорогу молчал, не выдержал и спросил, — а почему, собственно говоря, комфорт ограничен, разве командир корабля не имеет право на отдых, ведь размеры корабля позволяют?
— Какие размеры? Энергетика корабля многократно больше чем у исследовательского, плюс вооружение, вот вам и объёмы.
Мы прошли в рубку управления. Перед большим темным экраном стояли кресла, расположенные в два ряда. В принципе на корабле могло разместиться восемь человек, включая командира.
— А ваш корабль считается истребителем или вы в группе охранения командного крейсера? — вдруг спросила Вика, первая усевшаяся в одно из кресел в первом ряду.
Гельвант рассмеялся. Вдоволь насмеявшись, он, наконец, ответил.
— Земляне, я вас очень прошу об одном. Забудьте о том, что вы знали, слышали, или видели в кино, про инопланетян и звездные войны. Поверьте мне, в реальности, все совершенно иначе. Поэтому никаких, как вы сказали?
— Истребители, — повторила Вика.
— Вот именно, истребителей и крейсеров у нас нет. Есть просто боевой корабль, в котором вы сейчас находитесь. Наша задача предельна проста. Выйти в точку входа, сделать бросок к границам Солнечной системы и расположиться на подлете к орбите Плутона. Туда же прибудут еще около пятидесяти боевых кораблей. Как только мы получим сигнал о возникновении возмущения в пределах этой зоны, это будет означать, что эфские корабли входят в неё, вот мы и должны успеть нанести упреждающий удар по их точке выхода. А если не успеем, то, как говорят, пиши, пропало.
— Что значит, пиши, пропало?
— То и значит. В открытом космосе боевые действия, увы, не представляются возможными.
— А разве всякие там лазерные и протонные пушки нельзя использовать? — спросил я.
— Э, сказанули тоже. Дистанция между кораблями минимальная по регламенту полета сто тысяч километров. При скоростях в несколько тысяч километров в секунду стрельба из любого вида оружия теряет смысл. Это всё равно, что, я даже не знаю с чем сравнить.
— Из пушки по воробьям, наверное, — сказала Вика.
— Не понял вашу мысль, но видимо так.
— Но ведь луч света двигается со скоростью триста тысяч километров в секунду, даже если вы находитесь от мишени в сотнях тысяч километров, он за одну-две секунды может достичь и уничтожить корабль противника.
Гельвант скептически посмотрел на Артура и сказал:
— Вы не учитываете, что корабль двигается с большой скоростью и, кроме того, имеет защиту. Потому у нас и места нет, что энергоустановка обеспечивает ему защитное поле, которое даже в случае прямого попадания энергетического луча любого вида, поглотит его энергию, не повредив корабль.
— Значит мы в полной безопасности? — спросила Вика.
— Не совсем конечно, но почти.
— Что значит не совсем?
— Если, к примеру, на нас пойдут на таран, то нам не сдобровать.
Мы переглянулись, не понимая, всерьёз он говорит или шутит, однако Гельвант снова засмеялся и произнес:
— Шутка конечно, а если серьезно, то при прямом попадании антипротонным снарядом мы распадемся не то что на атомы, на элементарные частицы. Но правда, для этого мы должны попасть в их поле досягаемости, что вряд ли мы им предоставим. Короче, занимайте места, всем пристегнуться, вылет через полторы минуты, — он взглянул на нас, и видимо прочитав на наших лицах испуг и непонимание, что до отлета осталось так мало времени, о чем-то вспомнил, и добавил, — одним словом рассаживайтесь, я совсем забыл, что у нас с вами разные системы исчисления времени. Полторы минуты, это почти пятнадцать по земному.
Я перевел дух, а вслед за мной Вика и Артур.
Мы сели в удобные кресла, и автоматические захваты крепко пристегнули нас к ним, но в тоже время, позволяли двигать головой и руками. Гельвант занял командирское кресло прямо перед экраном. Включив его, он некоторое время с кем-то переговаривался, видимо уточняя процедуру старта. Сидя сбоку, я хорошо видел передаваемое на него изображение. Часть кораблей, которые стояли до этого на стартовых позициях уже улетели, остальные, так же как и мы, готовились к отлету. Нажав на голографическом экране ряд кнопок, он привел в действие двигатель, и корабль слегка вздрогнув, приподнялся над поверхностью. Затем развернулся и медленно поплыл в сторону центральной части ангара. Под нами проплывали космодромные постройки, всевозможная такелажная техника, корабли, которые всё еще стояли в ожидании, когда настанет их черед улетать. Подлетев к стартовой площадке, корабль на миг замер, затем огромный защитный экран перед кораблем, словно фокус фотоаппарата раскрылся, и корабль легко выскользнул в звездное небо.
Впереди и по обеим сторонам расстилались звезды. Было красиво и чуточку страшно. Корабль набирал скорость, это чувствовалось, так как меня вжимало в кресло. Перегрузка росла. Я повернулся и спросил у Вики, как она себя чувствует:
— Нормально, — с усилием произнесла она. Я чувствовал, что ей было тяжело, поскольку сам испытывал, как кровь приливает и становится тяжело от все возрастающей перегрузки. Минута, другая и корабль, набрав скорость, направился к точке для перехода.
— Как земляне живы?
— Терпимо, — за всех ответил я, — бывало и хуже.
— Ничего, посмотрим, как вы перенесете перелет через черную дыру. Там будет покруче, чем разгон.
Вика наклонилась ко мне и тихо произнесла:
— Слушай, Сережа, спроси его, как мне быть, если меня начнет тошнить?
— Вика, придется потерпеть.
— Что значит потерпеть, я и так еле сдержалась, пока мы набирали скорость. Спроси, я тебя очень прошу, — и по её лицу я понял, что она говорит серьезно.
— Хорошо, сейчас спрошу.
— Прошу меня извинить, но если моей жене совсем станет худо и её стошнит, что ей делать?
— А разве вы не знаете?
— Нет.
— Странно, я был убежден, что раз вы летали, вам об этом сказали. Что за народ эти исследователи? Элементарных вещей не могут объяснить тем, кто первый раз летит на корабле. Короче, видите вот эту кнопку? — и он показал на своем рукаве зеленую кнопку, — нажимаете на неё и держите. Пузырь около рта растет до тех пор, пока вы удерживаете кнопку пальцем. Чихаете, кашляете, плюете и естественно все, что из вас лезет, летит прямо в него. Отпускаете палец, и наполненный пузырь после этого сразу убирается и вы в полном порядке. Обычная житейская проблема. Кстати, вот эта голубая даст возможность сходить в туалет, не сходя с места.
— Спасибо, как пользоваться кнопками, мы знаем, нам просто не сказали, что пузырь можно увеличить.
Я объяснил Вике, как пользоваться зеленой кнопкой и она, успокоившись, стала смотреть по сторонам. Звезды висели неподвижно, но мне почему-то казалось, что я ощущаю, что мы движемся. Гельвант поставил корабль на автопилот и, придвинув кресло ближе к передней панели, неожиданно развернулся к нам лицом.
— Что интересного расскажите, как вы там живете на своей планете Земля, из-за которой такой переполох поднялся?
— А разве вы не знаете? — задала Вика встречный вопрос.
— Так в общих чертах. Знаю, что когда-то на вашей планете был поставлен очередной эксперимент, и наши ученые мужи пытаются вывести на ней расу суперменов, хотя я в этом сильно сомневаюсь.
— А вам не доводилось бывать на нашей планете? — спросил я.
— Нет, я же военный человек. Патрулирую космос. Галактика мой родной дом. Пересек её из одного конца в другой столько раз, что сбился со счета.
— Неужели вы бывали на краю Галактики? — восторженно произнес Артур.
— Конечно, мы, кстати, как раз туда направляемся.
— В каком смысле?
— Так ведь Ваша Солнечная система можно сказать на краю Галактики.
— На задворках, вы хотели сказать?
— Зачем же так. Не все ли равно, где располагается та или иная звездная система. В центре или на краю Галактики. Лететь к ней практически одинаково. А раз так, то, стало быть, это ровным счетом ничего не значит.
— Простите, а вы ведь с Альфа Лебедя, не так ли?
— Да, а что?
— Значит, мы похожи на вас, но, наверное, есть и отличия? — вдруг спросила Вика.
Гельвант посмотрел на Вику.
— Между мной и вами различия точно есть, а вот между мной и вашим мужем, в физиологическом плане, очень мало.
Вика засмущалась, но поддержала смех, который последовал после слов сказанных Гельвантом.
— А если серьезно, немного, но отличаемся. Мы дышим разным составом воздуха, и поэтому у нас по разному устроена система дыхания, мы отличаемся системой пищеварения и кровообращения и так далее и тому подобное. Но внешне, мы действительно очень похожи.
— Вы так много о нас знаете, а просите рассказать.
— Видите ли, уважаемая Виктория, я правильно вас называю?
— Да.
— Так вот. Всё это я почерпнул, после того, как Фейнхотен вызвал меня встречать вас. Мы уже тогда предполагали, что придется лететь к Земле, вот я и решил немного познакомиться с вами, точнее с жителями планеты Земля. А до этого я о ней слышал можно сказать краем уха. Поэтому то, что я знаю, весьма поверхностные знания, а хотелось бы услышать то, о чем вряд ли прочтешь в информблоке.
— Так что же вы хотите узнать о Земле?
— В первую очередь…, — он неожиданно покраснел, а потом произнес, — а на Земле все девушки такие же красивые как вы?
Вика опять засмущалась, а мы с Артуром дружно рассмеялись столь наивному и непосредственному вопросу, который исходил из уст человека, относящего себя к цивилизации, которая нас создала.
— Гельвант, я вам прямо скажу, лучше моей жены, вы вряд ли найдете, но если постараться, то можно, мы поможем, правда, Артур.
— Да ну вас. Не слушайте их. На Земле девушки гораздо краше и симпатичнее меня, я вас уверяю на полном серьезе. Вот прилетите к нам, сами убедитесь.
— Эх, надо же. Жаль, что мне нельзя приземляться, а то бы точно слетал, хотя бы посмотреть, а то всё один да один.
— Что так?
— Служба. Кому охота постоянно ждать мужа, когда он вернется из очередного странствия по Галактике.
— Как кому? Жене конечно, — ответила Вика.
— Так ведь её найти сначала надо. Я на родной планете уже лет двадцать как не был. Где уж тут найти подругу жизни.
Я посмотрел на Гельванта, и подумал, — Совсем иной мир. Совершенная техника, а, следовательно, другие проблемы и диапазон возможностей, а человеческие проблемы и взаимоотношения такие же, как и на Земле.
— А вы скучаете по родной планете?
— Конечно.
— А она красивая?
— Очень.
— И на ней тоже есть и моря и океаны и реки и горы?
— Всё есть и реки и леса. Так же как на Земле. Только наверно еще краше.
На экране неожиданно вспыхнула надпись, и в кабине раздался сигнал. Гельвант повернулся к экрану, и что-то ответил, после чего сказал:
— Координатор напоминает, что мы входим в зону прыжка, поэтому необходимо проверить степень готовности пассажиров и подготовиться к переходу.
Мы собственно были готовы, так как после старта никто не расстегивал ремней, но напоминание о приближающемся переходе вызвало волнение. Я посмотрел на Вику и, протянув руку, взял её ладонь.
— Ты как?
— Нормально.
— Если что, поняла, как нажимать кнопку?
— Да.
Через некоторое время на экране появились цифры, Хотя это были не земные, но все говорило, что это были не буквы, а именно цифры. Они быстро сменялись, что-то показывая пилоту.
— Что это означает? — спросил я.
— Расстояние и время до точки входа. Осталось минуты три.
— А как задается место выхода? — спросил Артур.
— Его определяет центральный пост или я сам указываю координаты выхода, но для этого мне необходимо уточнить данные и получить подтверждение. А если нет такой возможности, тогда полагаешься на везение. Главное, чтобы не промахнутся, а то можно выйти за несколько парсек от места куда летишь. А теперь внимание, мы входим, будет трясти, постарайтесь на чем-нибудь сосредоточиться, так легче будет перенести бросок.
Последние слова он произнес в тот момент, когда прямо перед экраном появилось что-то черное. Я вначале не понял, просто все звезды куда-то вдруг исчезли. Экран погас. Наступило молчание и тут меня вдавило в кресло так, что в глазах потемнело. Я хотел было спросить у Вики, как она, но сил не было даже открыть веки, они словно налились свинцом. Мне казалось, что я слышу, как скрипит корпус корабля, потом корабль стал крутиться по спирали. Сначала медленно, потом быстрее. Наконец нас дернуло и снова стало вдавливать со всей силы в кресло, но мы уже не крутились. В этот момент экран снова зажегся, высветив звезды.
— Вот и прошли. Как вы там, все живы?
— Почти, — ответил я, видя, что Вика сидит, закрыв глаза, но я не стал говорить об этом Гельванту. Я по-прежнему держал её за руку и чувствовал, как учащенно бьется её пульс. Я склонился над ней и тихо прошептал:
— Викуша, с тобой всё в порядке?
— Да, — также тихо произнесла она, не открывая глаз, и добавила, — пожалуй, для меня достаточно одного перелета.
— Вон там видите, звездочка на небе, — он показал рукой на правую часть экрана, — это ваше Солнце.
— Такое маленькое? — невольно воскликнул Артур.
— А что же вы хотите, мы на каком расстоянии. До орбиты Плутона не менее пяти миллиардов километров.
— А куда мы теперь? К Земле? — спросил я.
— Нет, наша цель занять форпост на пути возможного появления кораблей противника. По нашим данным они могут выйти вот в этой зоне. Он приблизил звездную карту и показал на место, о котором говорил.
— А почему именно здесь?
— Сейчас в районе их звездной системы организован патруль из кораблей Федерации. Но нельзя не учитывать тот фактор, что они достаточно далеко продвинулись вглубь космоса и поэтому могут сначала телепортировать корабль, а потом сделать бросок к Солнечной системе, вот почему нас перебросили сюда, на случай если они смогут прорваться. Район выхода определяется из расположения звездных систем по отношению друг к другу. Он конечно приблизительный, но не такой уж и большой.
— А где остальные корабли, почему их невидно? — спросила Вика, которая немного пришла в себя.
— Ха, сказали тоже. Мы разбросаны в космосе на миллионы километров друг от друга. Разве можно увидеть песчинку на таком расстоянии. То есть увидеть, конечно, можно, но с помощью приборов, а глазами никак.
В этот момент в кабине включился динамик, и чей-то голос произнес:
— Докладывает В45-6. Наблюдаю возмущение поля в зоне возможного перехода. Произвожу упреждающий удар.
Следом за ним поступило ещё два аналогичных сообщения. Прошло несколько секунд, и мы увидели, как на звездном небе неожиданно зажглась одна, а потом еще две звезды. Они светили так ярко, что хотя до них были миллионы километров, их было отчетливо видно. Они светились всего несколько секунд и погасли. Следом за ними поступило ещё несколько аналогичных сообщений, и мы снова могли наблюдать, как зажигались и гасли искусственные звезды на небосводе. Мы молча наблюдали эту непостижимую для нас картину, боясь в столь ответственный момент помешать командиру корабля. Вдруг на табло замигали огни, яркой строкой побежали надписи.
— Так, вот и наш черед пришел. Докладывает В12-1. Наблюдаю возмущение поля в зоне возможного перехода. Произвожу упреждающий удар.
Произнеся эту фразу, Гельвант набрал какие-то команды, и мы увидели, как от корабля на огромной скорости в черноту космоса устремилась нечто похожее на ракету. Вскоре она исчезла из поля видимости, а через несколько секунд на экране мы увидели вспышку. Казалось, что она прямо перед нами. Огромный огненный шар беззвучно висел, затмив собой большую часть экрана, затем он стал уменьшаться и, наконец, совсем исчез.
— Что это было? — тихо спросила Вика.
— Вот это и есть боевые действия в открытом космосе. Приборы засекли возмущение поля. Иначе говоря, засекли точку выхода. В этот момент я произвел выстрел антипротонным зарядом. В момент выхода образуется черная дыра, из которой на полной скорости выходит корабль. В тот момент, когда она открыта, попадание антипротонного заряда вызывает аннигиляцию и происходит взрыв такой мощности, который сопоставим с взрывом небольшой планеты, но поскольку мы стреляем по черной дыре, она как бы «съедает» всю энергию и самоуничтожается вместе со всем, что в ней находится в этот момент. Происходит аннигиляция вещества. Это самое мощное оружие на сегодняшний день.
— А корабль противника?
— Уничтожается вместе с дырой.
— Значит, то, что мы видели, и был антипротонный заряд?
— Он самый. Заряд находится в капсуле, которая поддерживает его в стабильном поле. При попадании в объект, происходит взрыв, и антипротонное вещество входит в соприкосновение с материей и аннигилирует.
— Я думала, что с космических кораблей стреляют только из лучевого оружия.
— С чего вы взяли?
— Обычно так показывают в фильмах на космическую тематику у нас на Земле, — ответил за я Вику.
— Лучевое, а если правильно сказать, энергетическое оружие действительно используется, но оно эффективно только на малых расстояниях, или в условиях планетарного боя и так далее.
Прошло около трех часов напряженного ожидания. За это время мы еще несколько раз наблюдали, как эфские корабли пытались прорваться, но безуспешно. Все их попытки кончились ничем. Гельвант получил приказ оставаться в зоне в течение ближайших двадцати часов.
— Вы, пожалуй, можете сходить поесть и передохнуть, а я на вахте. Прямо по коридору и направо. Не ошибетесь, там только одна дверь.
Я помог Вике подняться, и нетвердой походкой, мы пошли по коридору. Комната была сравнительно небольшая. Кругом были одни стеллажи. Коробки с продуктами, приспособлениями и вещами непонятного назначения. Это был своего рода склад, кухня и комната отдыха одновременно. Небольшой диван, два стула и совсем маленький, типа журнального стол. Я предложил Вике прилечь на диван, а мы с Артуром, подложив под голову первое что попалось, улеглись прямо на полу. Есть совершенно не хотелось, а вот усталость от перегрузок накопилась такая, что хотелось только одного, заснуть хотя бы на несколько часов.
Я лежал с закрытыми глазами. Сон, который как мне казалось, сразу же охватит меня, всё не шел. Видимо нервная система была столь напряжена от всего пережитого и увиденного, что, несмотря на усталость, я никак не мог заснуть. Мне казалось, что если я открою глаза, Вика скажет, — Сережа, кино кончилось, а ты проспал самое интересное. А я в ответ, — а чем фильм-то закончился?
— Как чем, мы победили, как всегда.
Я на секунду открыл глаза. Вика лежала рядом, опустив руку мне на плечо, словно проверяя, рядом я или нет. Артур, повернувшись на бок, спал. Я понял, что никакой это не сон, снова закрыл глаза и попытался заснуть.
Веки слиплись, и я попытался их приоткрыть, но сразу сделать это почему-то не удалось. Наконец, это получилось. Прямо перед моим лицом я увидел склонившегося Гельванта. Я испугался, что что-то случилось, и попытался подняться на ноги.
— Что-то случилось? — обеспокоено спросил я.
— Да нет, просто я смотрю вас нет уже несколько часов, думаю, может вам стало плохо, решил проведать, а вы тут, оказывается, спите, да ещё так крепко, что я еле добудился.
— Извините, мы не очень-то подготовлены к таким перегрузкам, оттого, наверное, нас и потянуло в сон.
— Не страшно. Пойдемте, поговорить надо, а они, — он показал на Вику и Артура, — пусть спят.
Я встал и осторожно, чтобы никого не разбудить пошел за ним. Мы расположились напротив друг друга. Он посмотрел на меня и сказал:
— Пока вы спали, я получил сообщение. По всей видимости, корабли, которые пытались выйти в нашей зоне, вовсе не были ими.
— Не понял? Что, значит, не были ими?
— По всей видимости, эфские биокиборги предприняли отвлекающий маневр. Они имитировали вхождение в зону, а сами послали ложные цели, которые мы уничтожили.
— Но откуда они узнали, что мы будем их ждать на подходе к Солнечной системе?
— Руководство считает, что они могли получить эту информацию из будущего, куда слетали на машине времени. Одним словом, они нас ловко провели. Но самое главное, что мы ничего не знаем, что они могут предпринять в дальнейшем. Мы выяснили места дислокации их телепортационных установок на дальних границах, с которых они производили попытку прорыва, однако мы не знаем, сколько ещё таких мест у них осталось и где они расположены. Руководство докладывает в Координационный Совет Федерации все обстоятельства и ждет, каково будет решение на продолжение дальнейших действий.
— А что эфские корабли больше не пытались прорваться?
— Они прекрасно понимают, что в данный момент им это не удастся, поэтому они либо выжидают, либо решают поменять тактику.
— Так что же нам делать?
— Я уже запросил руководство, по поводу вас и получил указание перебросить на Марсианскую базу. Там есть одна даже не база, а скорее заброшенный пост наблюдения. Короче, я закину вас туда, где вы дождетесь исследовательского корабля, который перебросит вас на Землю.
— А почему вы не можете это сделать?
— Не имею права. По статусу, военный корабль не имеет права без особых полномочий входить в обитаемую зону звездной системы, а уж тем более производить посадку на планету. Мне и так сделали исключение, посылая на Марс, и то, благодаря тому, что вы туда еще не добрались.
— Ошибаешься, наши спутники уже были на Марсе и в скором будущем мы готовимся послать туда экспедицию.
— Это конечно хорошо, но на вашей технике не то что до Марса, а до Луны долететь и то проблема. Вы, конечно, извините, не в обиду будет сказано, но вам надо немного изменить свое отношение друг к другу. Урегулировать взаимоотношения, объединиться и тогда вы гораздо быстрее сможете и на Марс долететь, а там глядишь, и к нам прилетите.
— Я вовсе не обижаюсь. Я прекрасно знаю, что нам ещё много надо понять и осмыслить, прежде чем мы сможем войти в состав Федерации, но ведь через это прошли не одни мы?
— С этим я согласен. И всё же я тут на досуге полистал кое-какие записи по анализу развития на вашей планете и честно скажу, удручает, очень даже удручает. Такое впечатление, что мы создали расу, которая кроме как о мировом господстве и создании сверхмощного оружия, ничем больше не интересуется. Любой проект, даже самый простой таит в себе элемент использования в военных целях. Просто диву даешься, как вы ещё друг друга не угробили. Главное у вас в арсенале столько всякого оружия, которое в любой момент может привести к глобальной катастрофе.
Я слушал его и понимал, с каким искренним сожалением он говорит об этом.
— Вы абсолютно правы, но, к сожалению, я не в силах ни остановить это, ни что-либо изменить. Должно либо что-то встряхнуть общество, чтобы оно осознало степень угрозы, либо мы действительно ещё в том возрасте, когда, балуясь оружием, не понимаешь степень всей опасности.
В этот момент в дверях показалась Вика, а за ней Артур.
— А я проснулась и думаю, куда это мой муж пропал, а они тут сидят и о чем-то беседуют. И конечно все самое интересное прошло мимо меня.
— Вовсе нет. Мы тут в основном про женщин. Ваш супруг рассказывал мне, какие на Земле девушки бывают, обещал при возможности познакомить.
— Так я и поверю, что вы про девушек разговаривали. От меня ничего не утаишь, так и знайте. Итак, куда мы направляемся?
— На Марс, дорогая, — произнес я.
— Как на Марс?
— Так на Марс. А что вы не хотите побывать на Марсе? Представляете, вы станете первой земной женщиной побывавшей на Марсе. Вы даже сможете первой ступить на её поверхность. Мужчины наверняка уступят вам это право. Не так ли? — и Гельвант посмотрел в нашу сторону.
— Конечно, — в унисон ответили мы с Артуром.
— Да кто же мне поверит. Такой рассказ вызовет желание отправить меня в психушку в лучшем случае.
— Куда?
— В больницу, где лечат людей с болезнями мозга и которых вылечить невозможно, понятно?
— Не очень, но верю, что вы правы, хотя не совсем понимаю, почему.
— Очень мило сказано. И всё же зачем мы летим на Марс?
— Вика, боевым кораблям нельзя приземляться на Земле, поэтому Гельвант забросит нас на Марс, а когда за нами прилетит исследовательский корабль, нас переправят на Землю.
— Что же, на Марс, так на Марс. Все к дому ближе, — и она непроизвольно тяжело вздохнула, отчего я улыбнулся, и подумал, — действительно, от Марса к Земле гораздо ближе, чем от Плутона, хотя не все ли равно, ведь в любом случае, это бесконечно далеко до дома.
— А почему все же вам не поверят, вы можете предъявить вещь доки. Снять фильм, привезти образцы марсианской породы и тому подобное.
— Вы когда-нибудь были на Земле?
— Нет.
— Ах, небыли, а если бы были, то поняли, что это не доказуемо. Вы, например точнее Федерация, наблюдает за нашей планетой сотни и тысячи лет. И знаете, что тысячи людей видели в небе космические корабли, которые у нас называют НЛО, что означает неопознанные летающие объекты. Теперь вдумайтесь в это слово.
— Какое?
— НЛО. Неопознанные. Это значит, что до сих пор наука, общество, кто угодно, считает, что всё это мистификация. Что никаких кораблей нет, что всё это обман, фотомонтаж, и прочая подделка. И вместе с тем их активно изучают, в секретных лабораториях пытаются выяснить, откуда, кто и зачем к нам прилетел. А теперь представьте меня. Я показываю кино о Марсе, предъявляют песочек и пару булыжников и что же? Меня тут же упрячут либо в психушку, либо в одну из секретных лабораторий, где всеми методами будут, либо лечить и пичкать всевозможными таблетками, либо пытаться выяснить, как устроен корабль, какое у вас оружие и как оно работает и так далее и тому подобное.
Я посмотрел на Гельванта, который с некоторым удивлением смотрел на Вику. Она так разошлась, что остановить её было трудно. И только молчавший до сей поры Артур, неожиданно вставил реплику и Вика успокоилась:
— А что, я не возражаю, если меня даже упекут в одну из таких лабораторий. Ведь я-то буду точно знать, что был не только на Марсе, но и на Межзвездной станции Федерации. А что касаемо корабля и оружия, то кроме названия я всё равно ничего сказать не смогу, даже если мои мозги послойно просканируют. Зато я, смогу рассказать им, как устроена Звездная Федерация и к чему мы должны стремиться, чтобы присоединиться к мировому сообществу и стать её полноправными членами.
— Здравая мысль. Хвалю, — по отечески сказал Гельвант. Он положил ладонь на плечо Артура и серьезным голосом произнес:
— Рад, что знаком с землянином, столь здраво мыслящим. Бьюсь об заклад, что по прилете на Землю вы обязательно окажетесь в этой самой, как вы сказали, психбольнице.
Мы с Викой буквально покатились со смеху. Артур рассмеялся вслед за нами. От смеха у меня выступили слезы. Гельвант, никак не мог понять причины нашего безудержного смеха, ведь он говорил от чистого сердца. Наконец мы успокоились, и я объяснил ему, что вызвало у нас столь неадекватную реакцию его словам. Когда он понял смысл, то не стал смеяться, а лишь улыбнулся и сказал:
— И все же Артур, я считаю, что вы будете правы, если сможете донести идеи Звездной Федерации до как можно большего числа людей на Земле. Чем быстрее посеять семя, тем быстрее появятся всходы, говорят мудрецы. Слово, не понятое сейчас, но сказанное человеком, рано или поздно дойдет до ума и сердца миллионов, если это слово правды и мудрости.
— Вы философ Гельвант, а не пилот боевого звездолета, — сказала Вика.
— Мы все немного философы, а разве вы, нет?
— Я нет. Я просто женщина, — и она прижалась ко мне и, посмотрев на меня, добавила, — замужняя женщина.
На экране появилась информационная строка. В ней сообщалось, что до места назначения осталось сорок минут полета.
— Еще немного и мы на Марсе. Корабль за вами прилетит через десять часов, так, что будет время немного прогуляться по Марсу. Правда, там особенно нечего смотреть, один песок кругом, атмосфера гнилая, температурный перепад тоже будь здоров, так что в костюме не походишь, но почувствовать новизну ощущений можно.
Гельвант попросил нас пристегнуться, поскольку собрался сделать маневр и совершить ускорение, так что предвидится небольшая перегрузка.
Минут через двадцать на экране появился оранжевый диск Марса, который стал быстро увеличиваться в размерах и вскоре мы вышли на орбиту планеты.
— Смотрите, спутник, — сказал Артур и показал рукой на нижнюю часть экрана, где проплывал спутник Марса.
— Интересно это Фобос или Деймос?
На экране снова появились данные, и Гельвант сказал, что мы начинаем снижение.
— Сейчас будет немного трясти, мы входим в атмосферу планеты.
Корабль начал снижаться. Появилась вибрация, но не больше чем при посадке обычного земного самолета. На экране видно было, как приближается марсианская поверхность, и вскоре она заняла весь экран.
— Гельвант, а с какой скоростью мы летим? — спросил Артур.
— На подлете к планете, примерно десять тысяч километров в час, в земном измерении, а что?
— Просто интересно. А мы не расплавимся при такой скорости?
— Вообще-то мой корабль не очень приспособлен для полетов в около планетном пространстве и потому не оснащен гравитационным двигателем. Но чтобы не сгореть в атмосфере мне приходится включать плазменный щит, который позволяет лететь на больших скоростях без риска большого нагрева корпуса. Понятно?
— В целом да.
Корабль сделал крутой вираж и стал заходить на посадку.
— Учтите, без гравитационных двигателей мягкой посадки не обещаю.
Тем не менее, Гельвант проявил все свое мастерство и посадил корабль почти идеально на сравнительно небольшую посадочную площадку.
— Как говорится — приехали.
На экране был виден небольшой ангар, напоминающий чем-то станцию наблюдения в районе Северного полюса. Небольшое полукруглое здание с маленькими окнами и тремя такими же зданиями размером меньше рядом. Ощущение было такое, что оно было покинуто много лет назад.
— Учтите сейчас солнце в зените, поэтому до базы метров сто, но идти надо по возможности быстро, поскольку это все же не скафандры.
Мы встали со своих мест. Гельвант пошел вслед за нами, чтобы открыть шлюзовую камеру. Стоя у входа, я обернулся и, протянув ему руку, сказала:
— Рад был познакомиться. Надеюсь, мы были не самыми капризными пассажирами на вашем корабле?
— Все нормально. Рад был познакомиться. Может, еще увидимся когда…
— Как знать. После того, что случилось, я уже ничему не удивлюсь, если в одно прекрасное утро, снова окажусь на борту космического корабля где-нибудь на другом конце Галактики.
— Ничего, стоит только раз слетать из одного её конца до другого, и она покажется вам родным домом.
— И все же, наш дом — Земля, — произнесла Вика, и протянула Гельванту руку, — спасибо за все.
— Да не за что. Извините, что не смог доставить на Землю, сами знаете, инструкции и порядок.
— Ничего, зато Марс посмотрим.
Мы вышли из корабля, и быстрым шагом направились по направлению к базовому дому. Гельвант из кабины корабля набрал код и открыл дверь в шлюз. Пройдя его, мы вошли в само помещение. Действительность превзошла наши ожидания. Внутри было ощущение, что сюда не ступала нога человека, точнее хозяев или создателей жилища, лет сто, по меньшей мере. Тонкий налет пыли на окружающих нас предметах, и заброшенность жилья создали невольную атмосферу уныния.
— Чего загрустили? Вы что ждали, что вас тут с песнями и плясками встретят или может, хлеб с солью подадут? — произнес я, пытаясь поднять настроение, — нам всего-то часов десять здесь перекантоваться, а там глядишь, за нами прилетят и на Землю отправят.
— Так то оно так. Но я ожидала увидеть нечто иное.
— И что же ты собиралась увидеть, позволь тебя спросить?
— Я не знаю, по крайней мере, не такое запустение как здесь.
В этот момент я услышал голос Гельванта:
— Как там у вас?
— Терпимо, — ответил я.
— Понятно. Значит, обстановочка ещё та. Ничего, прогуляетесь по планете, камеру я вам дал, сделаете кино на память, будет что вспомнить. Еды и воздуха у вас достаточно, так что десять часов не срок?
Я невольно посмотрел на ящик, который держал Артур.
— Пожалуй, все. Мне пора, надо обратно на орбиту. Получен приказ продолжать патрулирование. Срок не оговорили, так что может затянуться надолго.
Он еще раз попрощался с каждым из нас. Мы поблагодарили, а Вика пожелала несмотря ни на что, обязательно повстречать хорошую девушку, и неважно на какой из планет, главное, чтобы такую, которая позовет за собой…
Через несколько минут мы услышали, как рев двигателей возвестил об отлете корабля. В маленьких окнах, да ещё к тому же грязных, мы не смогли рассмотреть старт корабля.
Вика села на ящик и сказала:
— Как там Гельвант сказал — приехали? Что делать будем?
— Я не знаю, — ответил Артур, — кстати, мы забыли спросить его насчет скафандров. Он сказал, что в наших костюмах не очень-то походишь по Марсу.
— Может здесь есть подходящие. В принципе, они такие же, как мы, точнее мы такие же, как они. Раз так, значит, скафандры здесь должны быть, хотя я представляю какие они в этой пылище. Нет уж, лучше я посижу здесь.
— А я, пожалуй, попробую прогуляться по Марсу прямо так. Пока шли от корабля до базы вроде ничего, ходить можно было, ты как Артур составишь мне компанию?
— Без скафандра даже не думай, я тебя никуда не пущу.
— Так мы вдвоем.
— И Артур никуда не пойдет, а если что случится, вы что хотите бросить меня здесь одну?
— Вика, никто тебя не бросает. Сама посуди, нам выпало такое счастье, первыми из людей побывать на Марсе, а ты предлагаешь сидеть здесь, вместо того, чтобы сделать несколько шагов по его поверхности.
— Ты уже походил, хватит.
Женская логика была очевидна, а потому я понял, что спорить бесполезно. Если она что-то решила, сдвинуть её с этой точки зрения можно было только вескими доказательствами, поэтому необходимо было, во что бы то ни стало достать скафандры. Они были бы железным аргументом для прогулки по Марсу. Я открыл шкаф и осторожно, чтобы не поднимать много пыли, посмотрел внутрь. Пусто. В другом, лежали какие-то баллоны. Следующий ящик был забит лабораторными пробирками и колбами. Я решил посмотреть в других комнатах. Следующая комната вызвала у меня интерес, и я позвал Вику и Артура.
— Идите сюда, посмотрите, что я нашел.
Они вошли, и замерли, пораженные увиденным. Комната мало чем отличалась от обычной земной операционной. Тот же стол с огромной лампой на кронштейне сверху. Кругом стеклянные шкафы с медицинскими инструментами. Отличие было разве что в наличие сложной аппаратуры, которая стояла повсюду. Причем это были отнюдь не знакомые нам по фильмам аппараты типа искусственная почка или легкие. Это были совсем иные агрегаты, непонятного нам назначения. Они напоминали,… я пытался сравнить их с чем-то и не мог, столь непонятной конструкции они были. Длинные прозрачные цилиндры от пола до потолка с наполненной внутри жидкостью. Между собой они соединялись множеством шлангов, которые тянулись к устройству, стоящему в центре рядом со столом. Оно напоминало сильно навороченную гидромассажную кабину. Отличало её разве что наличие двух боковин, которые, видимо, могли вращаться вокруг.
— Вот это да! — произнес Артур.
— Наверно сюда они привозили землян и производили над ними опыты, — решительно заявила Вика.
— Вовсе не обязательно, — заметил я, — может, они здесь лечили своих людей?
— Конечно, а это, по-твоему, что? — и она показала на шкаф, в котором находились колбы с раствором. Внутри них находились человеческие органы, в основном мозги.
— Почему ты так уверена, что эти органы обязательно принадлежат землянам?
— Интересно, для чего нужно собирать органы умерших собратьев, для интерьера больницы?
— Что поделать, раз мы подопытная раса, надо же её как-то нас изучать, — спокойно произнес Артур, но при этом тяжело вздохнул. Повернувшись, он вышел. Я последовал за ним. В коридоре я увидел шкаф, который до этого не заметил. Открыв его, я радостно крикнул:
— Вика, я нашел скафандры. Мы сможем прогуляться по Марсу.
Вика стояла сзади и, посмотрев на скафандр, сказала:
— Знаешь, что, я не уверена, что мы сможем в них выйти на поверхность.
— Почему ты так считаешь?
— А потому что в баллонах явно воздух не земного состава, — и она с ликующим видом посмотрела на меня, решив, что я оставлю свою затею, и останусь на станции.
— Викуша, ты скептик и на корню губишь мои порывы. Тебе ведь самой охота прогуляться по Марсу, правда?
— Правда. Но это не значит, что я побегу туда абы как. В конце концов, за нами прилетят, вот тогда и попросим их сделать небольшую прогулку.
Я вернулся, Артур открыл ящик, который ему дал Гельвант и стал рассматривать содержимое. Небольшая плита для приготовления пищи, коробка с едой. Прибор, видимо видеокамера или фотоаппарат. Комплект запасных баллонов с воздухом. Я взял один из них и подумал, — не подойдут ли они для скафандра? Решив проверить свою догадку, я вышел в коридор и, подняв с пола скафандр, стал искать, где находятся источники питания воздухом. Они располагались на поясе. Открыв клапан, я достал баллон и сравнил, размер был аналогичный. Теперь оставалось определить содержимое баллонов, которые оставил Гельвант. Я набрал на компьютере код, написанный на баллоне, и тут же получил ответ. Это был воздух земной атмосферы. Я повернулся, чтобы сказать, что мы всё же сможем пройтись по Марсу, но стоящая позади меня Вика, опередила меня:
— Знаю, знаю. Мы тоже читать умеем. Хорошо, согласно, что можно прогуляться, но сначала надо протереть скафандры.
Я видел, что, несмотря на её тон, она сама тайно надеялась, что мы сможем сделать небольшую прогулку по поверхности Марса, и потому, я наклонился и прошептал ей на ухо.
— Я тебя люблю, жаль, что нельзя снять костюмы.
— Зачем?
— Как зачем? Чтобы поцеловать тебя. И потом,… представляешь лозунг, в какой-нибудь газете: «Первые люди, занимавшиеся сексом на Марсе», — я рассмеялся.
— Перестань, вечно ты о своём.
— А что, очень даже здорово.
— Короче, костюмы в порядке и даже не очень пыльные, как я думала. Надо вынуть баллоны и заменить их.
— Вы знаете, по-моему, мы просто олухи, — неожиданно сказал Артур, который все это время изучал, как работает видеокамера.
— Это почему еще? — спросил я.
— Вы как собираетесь надевать скафандр?
— Молча. Взял и одел, а в чем, собственно говоря, дело?
— А в том, что баллоны нам вовсе не нужны, это просто запасные, на случай если что-то произойдет, и нас вовремя не смогут забрать. Скафандр одевается прямо на костюм, в котором мы ходим, а в нем уже существует автономная система дыхания.
— Артур, знаешь, о чем я сейчас подумал?
— О чем?
— О том, что мы действительно как мартышки в клетке. Элементарные вещи доходят до нас после того, как нам дадут банан.
— Что делать, подопытная раса, — произнесла Вика.
— Это ты точно подметила, но что делать. Ладно, давайте одеваться и сходим, наконец, посмотрим на Марсианскую пустыню. Кстати, Артур ты понял, как работает камера?
— Да я уже опробовал. Элементарная цифровая, только напичкана возможностями, которые сразу не осилить, а инструкции нет.
— Ничего, главное, чтобы хоть что-то на память осталось и то хорошо, правда, Вика?
— Конечно. Сереж, помоги мне надеть скафандр.
Когда все были одеты, мы вошли в шлюзовую камеру. Как только давление выровнялось, открылась дверь, и мы увидели звездное небо.
— Стойте! — произнесла Вика. Я подумал, что она просто хотела первой выйти и ступить на марсианскую поверхность, но она обернулась, продолжая держать меня и Артура за руки.
— А как мы попадем обратно?
— Вика не волнуйся, вот код открывания шлюзовой камеры, все нормально, можно идти.
— Тогда вперед, — и Вика первая вышла из шлюза на марсианскую поверхность.
— Жалко, что у нас нет флага, а то можно было бы поставить. Сереж, как ты считаешь?
— Ты знаешь, дорогая, у меня как-то напряженно с патриотизмом.
— В смысле?
— В прямом. С тех пор, как мне стукнуло пятьдесят, и я демонстративно сжег свой военный билет, от моего патриотизма остался один лишь пепел.
— Ты зря. Патриотизм — великая вещь.
— Кто бы спорил. Когда-то и я считал себя патриотом своей страны, но с приходом горе-демократов он как-то стал постепенно уменьшаться, а потом и вовсе исчез. Как говорится «рыба тухнет с головы».
— Может быть. А флаг, я бы все равно поставила. Всё равно чей, хоть российский, хоть американский или лучше объединенной Европы, к примеру.
— Тогда уж лучше олимпийский.
— А что, можно и олимпийский. Тоже хорошо смотрелся бы.
Артур прошел вперед и, направив на нас камеру, стал снимать.
— Кончайте припираться, лучше обнимитесь или хотя бы рукой помашите.
Мы обнялись и помахали Артуру руками. Потом прошлись в сторону небольшого здания. Попытка проникнуть внутрь или хоть что-то рассмотреть в окно не увенчалась успехом.
— Артур, а где наша Земля?
— А кто её знает, я не астроном. Может та, — он показал на одну из звезд рукой, — а может вон та.
— А всё-таки здорово. Так много всего интересного мы узнали, на всю жизнь хватит впечатлений. Жаль только, что никто в это не поверит, и никому об этом не расскажешь. Нет рассказать, конечно, можно, хотя бы, … внукам. Правда, Сережа?
— Конечно, правда. Ты же знаешь, я всегда с тобой согласен, особенно, когда ты говоришь о…. внуках.
Вика посмотрела на меня, и мне показалось, что на её лице выступил легкий румянец, хотя вряд ли я что-то мог увидеть сквозь стекло скафандра и пленку костюма, закрывающих её лицо.
Идти было легко, поскольку притяжение было не такое как на Земле, а несколько меньше. Кругом были звезды. Один из спутников планеты отбрасывал солнечный свет и позволял хоть немного видеть в кромешной темноте. Станция была расположена на горном склоне, но все равно песка было много. Нога утопала на пару сантиметров.
— Артур, в этой темноте, хоть что-нибудь будет видно на пленке?
— Конечно. Я уже посмотрел. Всё отлично получилось.
Он продолжал снимать всё подряд. Станцию, меня с Викой, небо над головой, горы вдали. Неожиданно он увидел на экране камеры точку, которая приближалась к нам.
— Смотрите, что это?
— Наверно это корабль за нами, — сказал я.
— Что-то они рано, неужели прошло десять часов? — он хотел, было посмотреть время на компьютере, но в скафандре этого сделать было нельзя.
— Надо было подключить компьютер на скафандр, здесь точно такой же, а он отключен.
Тем временем корабль делал маневр. Он опустился совсем низко над поверхностью и летел к базе. По мере того как он приближался, меня вдруг стало одолевать знакомое тревожное чувство. Корабль был всё ближе и ближе к нам, и постепенно стали вырисовываться его контуры. Я всматривался в темноту, пытаясь разглядеть силуэт и тем самым успокоиться, но тревога росла. Я обнял Вику за плечи и тихо сказал:
— Не нравится мне всё это.
— Почему?
— Потому. Нас не известили о прилете, корабль как-то странно заходит на посадку, словно крадется. Пойдемте на станцию.
— Ты что всё нормально, смотри он уже рядом, — Вика протянула руку, показывая мне на корабль. В этот момент он развернулся и стал опускаться рядом со станцией.
— Это эфский корабль, — крикнул я, — надо бежать.
— С чего ты решил?
— Потому, что я знаю, как выглядят их корабли.
Мы побежали к станции. До неё было метров двести. Я чувствовал, что нам не успеть. Я оглянулся. Из корабля вышли двое. Одетые так же как мы в скафандры они держали оружие. Видя, что мы убегаем в сторону станции, один из них направил в нашу сторону оружие и выстрелил. Луч прошел мимо и, попав в камень, лежащий на песке, вызвал взрыв, как от брошенной гранаты. Я толкнул Вику вперед и вместе с ней упал на песок.
— Надо ползти, иначе они нас подстрелят. Артур, ложись, — крикнул я ему, но он стоял, не понимая, что происходит, и продолжал по инерции смотреть в экран камеры. В этот момент я снова увидел, как киборг выстрелил. Артура прожгло насквозь и разорвало на несколько частей.
— Нет, — закричала Вика и уткнулась мне в плечо, захлебнувшись в рыданиях.
Бежать было бессмысленно. Мы оставались лежать на песке, пока к нам не подошли эти двое с оружием на изготовке.
— Вставайте и идите к кораблю, — произнес один из них на английском языке.
Мы встали и медленно пошли к кораблю. Краем глаза я успел заметить, что один из киборгов, шедший за нами, взяв за ногу тело убитого Артура, и потащил его за собой. Мы подошли к трапу, я обернулся и увидел на песке руку Артура, сжимающую камеру. Сердце готово было остановиться. Почему на нашу долю выпало всё это. Дверь закрылась, и мы с Викой оказались на корабле эфских киборгов.
— Снимайте скафандры, — приказал он. Мы сняли скафандры, и в этот момент он выстрелил в меня, а потом в Вику. Последнее, что я помню, это удивленное лицо Вики, падающей на меня.
Мы очнулись в помещении с тускло горящей лампочкой. Где мы были на корабле или на какой-то базе, понять было невозможно. Помещение было крошечное. Я сидел в кресле с привязанными ногами и руками. Вика сидела напротив, в таком же положении. Она еще не пришла в себя. Я сделал попытку освободиться, но безуспешно, ремни четко фиксировали меня в нескольких местах. Тогда я позвал Вику, но она не отвечала. Ноги и руки затекли, видимо в нас выстрелили снотворным, и сколько я проспал, неизвестно. От бессилия, что мир снова повернулся к нам свое черной полосой, хотелось кричать и плакать, если не на виду, то хотя бы в душе. Прошло незнамо сколько времени, прежде чем Вика очнулась. Она тихо позвала меня, а потом спросила:
— Где мы?
— Я не знаю.
— Мы живы?
— Как видишь. Они нас усыпили, а потом привязали, а может мы уже на их базе или ещё где, трудно сказать. Я даже не знаю, сколько прошло время.
— Как им удалось прорваться, и как они определили, где мы?
— Если они заглянули в будущее, они могли многое узнать и если они прорвались только для того, чтобы захватить нас, значит, мы снова им для чего-то нужны.
— Но для чего?
— Возможно, мы принимаем участие в большой игре, как элемент, который что-то определяет.
В этот момент дверь открылась, и вошедший киборг подошел сначала ко мне, а потом к Вике и, нажав кнопки, освободил зажимы на руках и ногах.
— Вставайте и идите прямо по коридору.
Я попытался встать. Руки и ноги затекли. Я помог Вике подняться, и, поддерживая её, мы вышли в полумрак коридора. Охранник шел за нами, держа в руках оружие.
— Ты заметил, он без скафандра и очень похож на человека?
— Да, эфские биокиборги внешне очень напоминают нас, — в этот момент я почувствовал удар в спину.
— Разговаривать только когда я вам разрешу и только на понятном мне языке. Еще слово и будешь харкать кровью.
От удара я чуть не упал, хорошо Вика державшаяся за меня, вовремя среагировала. Молча, мы дошли до лифта. Дверь открылась. Судя по конфигурации, это была телепортационная кабина. Охранник нажал код на пульте управления и дверь снова открылась. Прямо перед нами был зал, до боли знакомый мне. Круглое помещение, окно на треть стены и лунный пейзаж за ним. Мне хотелось протереть глаза и сказать:
— Неужели меня снова перенесли в прошлое, и мы опять на Луне?
Стол и несколько кресел вокруг. Кресло повернулось, и я увидел сидящего в нем. Это был Гао. Наши взгляды встретились, оценивая друг друга.
— Так вот ты какой, Сергей, — произнес он на английском языке. Сказав это, я понял, что он впервые видит меня, а стало быть, никуда мы не перемещались и это вовсе не Луна. Я смотрел на знакомое мне лицо, и хотя он говорил по-английски, я сразу узнал его голос. Интонации и манеры речи всегда характерны человеку. Видимо копируя себя, они создали даже эту особенность.
Я молчал. Гао по-прежнему сидел на кресле, поворачиваясь на нем в разные стороны, и о чем-то думал. После некоторой паузы он произнес:
— Стало быть, это ты изменил всё и благодаря тебе, чуть не рухнула моя карьера?
Только сейчас я заметил, что он был совсем в другой одежде, чем раньше. Обычный комбинезон без накидки сверху.
— Разжаловали до рядового и из Совета удалили, — с иронией сказал я.
— Ты прав. И все благодаря тебе. Доволен?
— Очень.
— Что ж, я тоже, после того как сумел достать тебя и твою драгоценную супругу с Марса.
— Сомневаюсь, что тебя снова повысят и вернут в Совет, даже если ты выставишь нас в стеклянных колбах перед ними.
— Это почему же?
— Потому что мы вряд ли решим все твои проблемы.
— А вот тут ты ошибаешься. Сейчас я не обладаю той властью, которую имел раньше, и мне стоило огромных усилий, чтобы получить разрешение на эту операцию, но,… её успешное завершение, позволит мне снова занять подобающее мне место.
— Можно вопрос?
— Конечно.
— Мы ведь не Луне, не так ли?
— Нет, не на Луне. Эта моя родная планета Эф. Большое сходство, не так ли?
— Да.
— Я так и думал. Кстати я уже многое узнал о прошлом, мы просканировали твой мозг, и я много любопытного почерпнул для себя из наших бесед и том периоде, о котором знаешь только ты, изменивший своим броском историю. И знаешь, чего я не смог понять? Чего тебе не хватало? Должность, выше которой не было, прекрасный дом, жена, ребенок. Живи и радуйся. Так нет, ты бросаешься в водоворот времени, при этом, рискуя погибнуть, только для того, чтобы изменить историю. И каков результат? Ты снова оказываешься на Земле в роли простого сантехника, без перспектив на будущее. Ради чего? Ради каких идеалов?
— Тебе этого не понять, — угрюмо ответил я.
— Куда уж нам. Мы такие злые, нехорошие, пришли, чтобы покорить ваш мир, а ты спаситель всего человечеств…
— Да спаситель, — гневно произнесла, молчавшая до сей поры Вика.
— Да ради бога. Можете называть себя кем угодно, спасителем, мессией, пророком. Хоть господом богом. Кем хотите. Только суть от этого не меняется. Вы изменили историю. Вы нарушили целостность мира, который в течение тысяч лет оставался стабильным. Своим прыжком ты внес хаос во времени.
— А почему ты так уверен, что я внес хаос? Я лишь исправил ошибку, которую сам допустил, впустив вас на Землю.
— Логика есть, но смысла мало.
— Разница в том… Впрочем, тебе вряд ли понять разницу между смыслом и логикой.
— Да куда уж нам.
— Представь себе. Если мыслить логически, как мыслишь ты, то мой поступок был верхом глупости, а с человеческих позиций, я совершил то, что обязан был сделать. Это был мой долг исправить свою ошибку.
— А ты не допускаешь, что это вовсе была не ошибка.
— Нет, не допускаю.
— А зря. Ваша цивилизация имеет мало шансов на выживание. Вы погибли бы и без нашей помощи. Ты прекрасно знаешь, что Звездная Федерация, ни при каких условиях не пришла бы к вам на помощь. Ваши дни были сочтены. По сути, мы спасли вашу цивилизацию. Да-да, не удивляйся. Мы оставили вам место для развития, устранили основные факторы для самоуничтожения, спасли планету от экологической катастрофы и, наконец, позволили вам на длительный период нормально развиваться.
— Уничтожить шесть с лишним миллиардов людей и называть себя спасителями человечества, не слишком ли громко сказано?
— Не слишком. Да мы уничтожили основную массу. Но как. Быстро и безболезненно. Сами вы умирали бы от удушья, радиации, болезней, гораздо мучительней.
— В годы второй мировой войны, кое-кто, тоже считал, что истребление людей в газовых камерах гуманным фактом избавления человечества от лишних людей.
— Не вижу аналогии.
— А зря, по-моему, она очевидна.
— Мне всё равно, что ты скажешь. Все эти разговоры пустая болтовня. Главное, что я выполнил свою задачу и доставил тебя на нашу планету. Теперь я снова начну набирать очки. Карабкаться наверх, гораздо труднее, чем спускаться. Я достиг вершин власти и из-за тебя мне приходится все начинать с нуля, но фортуна снова со мной. Я сумел разгадать тайны пирамиды, до того, как у нас её забрали, запустить машину времени, увидеть то, что знаю только я. Я ловко обманул флот Федерации, послав им пустые болванки вместо боевых звездолетов и, наконец, я достал тебя и твою драгоценную половину, — он посмотрел на Вику.
Под его пристальным взглядом она съёжилась, хотя изо всех сил старалась казаться сильной и независимой. Его взгляд словно гипнотизировал её, и потому я не выдержал и сказал:
— Не старайся, Гао, из тебя не получится гипнотизера.
— А мне не надо стараться. Её послойный срез мозга я также прочитал после сканирования. Ничего интересного.
Я хотел выругаться, но сдержался и промолчал. Посмотрев на Гао, я спросил:
— Что с Артуром?
— С Артуром? А что с Артуром? Ах да, он немного пострадал. Могу тебя обрадовать, он поправляется. Ему, правда, пришлось заменить семьдесят два процента органов, но в целом он жив и здоров. Собственно для нас интерес представляли именно его мозги, а не он сам. Достаточно интересный экземпляр. Информация, которую мы почерпнули, весьма полезна. Он действительно ценен для наших исследований. Кстати говоря, когда мы планировали ваш захват, установка была взять вас живыми или мертвыми. В случае вашей гибели мы просто клонировали бы вас и всё. Так что, считайте, что вам просто повезло.
— Лучше бы вы нас пристрелили, — с гневом произнесла Вика.
— Это никогда не поздно сделать.
— Так в чем же задержка?
— Просто пока, вы нам нужны живыми. Как только в вас отпадет надобность, я лично выпишу ордер на утилизацию.
— У вас даже не хоронят? — с иронией произнесла Вика. Это был одновременно и вопрос и ответ и Гао, поняв её мысль, промолчал, но затем произнес:
— Наша аудиенция закончена. Проводите пленников в камеру. Если будет необходимость я их вызову.
Охранник подошел к нам и, устремив дуло оружия на меня, сказал:
— К выходу.
Я поднялся, потом помог встать Вике. Мы вошли в телепортационную кабину и через секунду вышли в коридоре, который вел в камеру, из которой нас привели. Когда мы зашли, дверь закрылась. Мы остались вдвоем. Вика, рыдая, бросилась ко мне.
Я не стал её утишать и что-либо говорить, я просто гладил её. Слезы текли по её лицу. Комбинезоны, которые были на нас, киборги заменили другими без головных уборов, и я провел рукой по её щеке, она была вся мокрой.
— Успокойся. Это только начало, труднее будет впереди, надо верить и надеяться.
— На что?
— Порой даже на чудо.
— Чудес не бывает.
— Бывает. Разве, то, что мы здесь, не есть чудо. Пусть не самое лучшее из чудес, но это так. Вспомни, сколько всего произошло за это время. И кто знает, что нас ждет впереди. Теперь, когда за три с лишним года, я пережил столько, что наверное, хватит на десятки жизней, я не удивляюсь ничему. Все может случиться и хорошее и плохое. Но я всегда стараюсь верить в хорошее, даже если в данный момент совсем плохо.
— Я люблю тебя Сережа.
Я нежно обнял её и поцеловал. Она постепенно успокаивалась. Мы сели на жесткую койку, на которой не было даже матраса, и, обнявшись, долго сидели, молча размышляя о превратностях судьбы, которая выпала на нашу долю.
Трудно сказать, сколько прошло времени, прежде чем дверь открылась, и охранник поставил на пол поднос с едой. Я подошел и взял его. Миска, наполненная какой-то жидкостью, два брикета, и пара ложек.
— Ты думаешь, это съедобно? — спросила Вика.
— Не знаю, но другой еды вряд ли дадут. Придется есть.
Я поставил поднос на кровать, и так как больше никакой мебели в камере не было, кроме ведра, мы сели на пол. На вкус еда была отвратительная, и Вика отказалась от неё, сказав:
— Если я съем еще хотя бы ложку, меня вырвет.
— Подожди, я попробую брикет. Может он окажется съедобным, — я откусил кусок и, разжевав, проглотил.
— Можно есть?
— Не пойму на что это похоже, но есть можно, если… очень голоден. Будешь пробовать?
Вика откусила кусок.
— Ты прав, ужасная гадость.
— Странно, я пробовал их пищу, она была вполне съедобная, видимо нас специально кормят этой дрянью. Ладно, пока есть не очень хочется можно потерпеть.
— Как ты думаешь, зачем мы им?
— Не знаю. Но зачем-то нужны.
— Кстати, когда ты с ним разговаривал, я не всё понимала, поскольку не настолько хорошо знаю английский язык. Я поняла, что Артур жив, но где он?
— Гао не сказал где. Видимо они продолжают его изучать, поскольку он ценный для них человек и обладает знаниями, которые они смогут как-то использовать.
Я не успел договорить, как дверь открылась, и на пороге появился всё тот же охранник.
— На выход.
Мы поднялись.
— Только ты, — он указал на меня дулом оружия и вышел. Я оглянулся, посмотрел на жену и вышел вслед за охранником, невольно подумав, что если он повернется закрывать дверь, я ударю его и вырву оружие, но он просто прикрыл её ногой и замок автоматически закрыл дверь.
— Прямо по коридору к телепорту.
Мы телепортировались и когда вышли, оказались совсем в другом зале, нежели чем в прошлый раз. Совсем небольшой зал оказался просто тамбуром. Пройдя обработку, автоматические двери открылись, и мы прошли в просторное помещение, заставленное оборудованием. Гао и еще несколько биокиборгов склонились над столом, рассматривая какие-то документы.
— Арестованный доставлен, — произнес охранник. Гао оглянулся и неожиданно сказал:
— Наденьте на него наручники на ноги и руки, а то неровен час, он опять выкинет какой-нибудь номер. Я больше не хочу рисковать.
Охранник молча отцепил с пояса наручники и скрепил ими ноги и руки. Теперь я мог передвигаться лишь небольшими шагами. Посмотрев на меня, Гао произнес:
— Вот так-то лучше, — после чего снова обернулся к столу и продолжил разговор. Прошло минут пять, прежде чем стоящие за столом разошлись по своим местам, и Гао снова повернулся в мою сторону.
— Какая ты, однако, важная фигура, если даже Координационный Совет Звездной Федерации потребовал от нас твоей выдачи.
— Только моей?
— Нет не только, но ты зря радуешься. Я снова подготовил сюрприз твоим друзьям, — язвительно произнес Гао, — и знаешь весьма эффектный. Я отправлю им тебя, точнее твою генетическую копию. А двух твоих спутников, поскольку мы оповестили, что они мертвы, мы так же клонируем и отправим их трупы. Как тебе нравится моя идея? — Гао улыбаясь, смотрел на меня.
— Остроумно, но не думаю, что этот номер получится, ты плохой иллюзионист.
— Почему ты так считаешь?
— Потому, что наверняка они проверят меня и тела моей жены и Артура, и не думаю, что с их техникой им будет трудно определить мы это, или наши клоны.
— Разумно, только понимаешь ли в чем беда, им не с чем сравнивать. У них нет твоего образца, а, кроме того, мы получили доступ к таким возможностям в области клонирования, которые просто фантастические.
— Не понимаю одного, чего этим ты добьешься, разве только возможности разделаться с нами?
— А разве этого мало?
— Сомневаюсь, что в этом дело.
— Ты весьма прозорлив землянин. Но тебе невдомек, что при клонировании мы сможем внести кое-какие усовершенствования в твой организм. Они позволят автоматически определять твое местоположение. Кроме того, мы сможем в любой момент сканировать тебя, при этом ты, точнее твой двойник не будет об этом знать. Это даст нам возможность иметь определенные данные о противнике. Но самое главное, мы сможем при необходимости, руководить твоими действиями. Понимаешь, к чему я клоню?
— Понимаю.
— Вот видишь, оказывается, и мы кое-что можем придумать, — на его лице появилось подобие улыбки.
— Не уверен.
— В чем не уверен?
— Что это смогли придумать вы. Наверняка где-нибудь подсмотрели. Ваши мозги не созданы для абстрактного мышления, — произнес я, стараясь сохранять выдержку и хладнокровие.
— Я прощаю тебе твою грубость, хотя можно было бы тебя и наказать за эти слова. Впрочем, всё еще впереди. Кстати, после того как эксперимент удастся, твои спутники и впрямь мне больше не будут нужны, — он снова улыбнулся, ожидая моей реакции.
Я промолчал. Я лихорадочно думал, что могу сделать в создавшейся ситуации. Может быть каким-то образом сосредоточиться, чтобы клон имел хотя бы какую-то информацию обо мне? Нет, скорее всего, это бредовая идея. Ничего не получится. Неужели все кончено? Пока я обдумывал, что мне делать, двое киборгов в халатах подвели меня к столу, на котором находилась установка, напоминающая солярий для загара, только над крышкой была установлен агрегат, двигающийся на направляющих вдоль стола. Верхняя часть стола откинулась кверху.
— Прошу, — Гао протянул руку, указывая на место, где мне необходимо было лечь.
— Вам придется меня положить или освободить хотя бы ноги, — как можно спокойнее сказал я, показывая взглядом на наручники, при этом я вытянул руки вперед, демонстративно показывая свою смиренность.
Гао посмотрел на меня и кивком головы велел охраннику снять наручники, добавив при этом:
— Только с ног.
Охранник наклонился и, отстегнув наручники, повесил их себе на пояс. Я секунду выждал, пока он отойдет и для видимости даже повернулся к Гао спиной, делая вид, что пытаюсь лечь, но с завязанными руками мне это сделать не просто.
— Будь что будет, — подумал я и в развороте, как метатель диска, со всей силой обеими руками, скованными в наручники ударил Гао по лицу. Удар пришелся в голову и получился такой силы, что Гао не устоял на месте. Падая, он пытался схватиться за первое, что попалось под руки. Им оказалась штанга с каким-то прибором на нем. Она с грохотом опрокинулась вместе с Гао на пол. Не ожидавшие такого поворота событий, сотрудники в ужасе смотрели на меня, и только охранник, стоящий метрах в пяти, не растерялся и попытался ударить меня прикладом оружия. Я изогнулся, и он, потеряв равновесие, упал лицом в аппарат. Я нажал на какой-то рычаг, торчащий из него, и опустившаяся крышка, зажала его голову. Опомнившиеся помощники Гао уже спешили ему на помощь. Он приходил в себя и лежа на полу, пятился назад, думая, что я снова на него наброшусь. Я действительно попытался его ударить ногой, но задел какой-то провод или шланг и упал. На меня тут же навалилось пять или шесть киборгов.
Гао с разбитой губой, из которой шла кровь, платком зажимал рану. Поднявшись, он смерил меня гневным взглядом, и хотел, было что-то сказать, но в этот момент двери, ведущие в тамбур, открылись, и я увидел вбегающих людей с оружием в руках. Они были одеты в знакомые мне по межзвездной базе костюмы. Фильтры были опущены, и лиц не было видно.
— Всем стоять на месте и не двигаться, иначе будем стрелять, — они говорили на английском. Ничего не понимающие сотрудники лаборатории по-прежнему держали меня, чтобы я не вырвался, но постепенно их хватка ослабевала, а после того, как один из них попытался дотянуться рукой до сигнального устройства, был убит выстрелом из оружия, меня и вовсе отпустили. Мне помогли подняться и снять с рук наручники. Я посмотрел на Гао и был удивлен. Его взгляд выдавал его полное непонимание происходящего. Видимо все, что происходило до этого, совпадало с его планами, но то, что произошло, было настолько непонятным для него, что его растерянность делали его жалким и беспомощным.
Я подошел к одному из тех, кто освободил меня.
— Мне нужна ваша помощь. Надо освободить мою жену и Артура, этой мой товарищ.
— Все в порядке. Их освобождение происходит прямо сейчас, — сказав это, он опустил фильтр и я увидел знакомое лицо Фейнхотена. Я крепко пожал его руку и поблагодарил за освобождение.
— Пойдемте, нас ждут, — сказал он, и добавил, — все уходим.
Быстро войдя в телепорт, мы через секунду оказались на платформе, где стояли три боевых корабля Федерации. Несколько человек стояли возле одного из кораблей и разговаривали между собой. Увидев Фейнхотена, один из них подбежал к нему:
— Всё в порядке, мы готовы к отлету.
— Отлично, немедленно улетаем.
Мы быстро поднялись на корабль, и я сразу увидел Вику, которая расстегнула ремни, которыми была пристегнута к креслу и бросилась ко мне.
— Сереженька, ты жив?
— Как видишь.
Я хотел, было поцеловать её, но мешала пленка костюма, и все же я прижался к ней губами, после чего произнес:
— Я же тебе говорил, что надо всегда верить в чудо, вот оно и свершилось.
Она подняла голову.
— Теперь всегда буду верить.
— Так, кончайте любезничать, пора улетать, а Сергею надо одеть костюм.
Я повернулся, что бы убедиться, что голос принадлежит Гельванту. Улыбаясь, он смотрел на меня. Мы хлопнули ладонями.
— Я рад тебя видеть, — сам не знаю почему, произнес я, переходя на ты.
— Взаимно, а теперь быстро одевайся, мы улетаем, — и он протянул мне костюм.
Я еле успел занять место в кресле и пристегнуться, как корабль сделал вираж и ушел в открытый космос. Я снова был в приподнятом настроении, судьба в который раз сделала мне приятный сюрприз, сменив черную полосу на белую. Я взял за руку Вику. Она повернула ко мне голову.
— А где Артур? — спросил я.
— Он на другом корабле. Ему оказывают медицинскую помощь.
— Он что ранен?
— Да. Он по-прежнему находится в тяжелом состоянии. Его телепортировали сюда практически из реанимации. Но мне сказали, что всё будет в порядке.
— Это хорошо. Ты что-нибудь знаешь по поводу нашего освобождения?
— Ничего. Я оказалась на корабле всего за несколько минут до тебя.
— А где мы?
— Не знаю. Успокойся и отдохни, я думаю, что скоро мы обо всём узнаем.
— Наверное, — я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Перед моим взором вдруг предстал образ беспомощного и ничего не понимающего Гао. Что с ним стало? Впрочем, сейчас это не имело ни малейшего значения. Мы живы, мы снова вместе, я и Вика. Я открыл глаза и снова посмотрел на неё. Оказывается, я всё это время продолжал держать её за руку.
— Вика, как ты?
Она посмотрела на меня, — Все нормально, отдыхай. Нам предстоит скоро бросок.
— Понял, — и я снова закрыл глаза и предался своим воспоминаниям. Жаль, что я так и не узнал, зачем они нас похитили. Не думаю, что только для того, что клонировать нас и отправить обратно, хотя и такое возможно. Впрочем, возможно мы что-то узнаем по возращению.
— Ты что-то сказал? — спросила Вика.
— Нет ничего.
— Значит, мне показалось.
— Приготовиться, через тридцать секунд входим в зону броска, — сказал Гельвант.
Меня вжало в кресло и, как и прошлый раз, тяжесть перегрузки со всей силой навалилась на меня. Но на этот раз, то ли от всего пережитого, то ли от потери сил, я потерял сознание и очнулся только тогда, когда услышал голос Вики:
— Сережа очнись, что с тобой?
— Что, где я?
— Мы здесь на корабле, прошли через дыру, на подходе к базе. Ты меня так напугал, что я чуть всех на ноги не подняла, когда ты отключился.
— Извини, наверное, воздух свободы сыграл со мной шутку, вот я и вырубился.
— Слава богу, а то я подумала, что они что-то успели сделать с тобой и тебе стало плохо.
— Ты знаешь, чуть-чуть не успели. Если бы я не врезал Гао, они наверняка успели бы сотворить надо мной какую-нибудь гадость.
— Как, ты ударил Гао?
— Представь себе и, между прочим, второй раз в жизни.
— Ты хочешь сказать, что ты уже один раз его ударил?
— Да. Просто я тебе не говорил, что прежде чем броситься во временной поток и запустить обратный отсчет, мне пришлось двинуть ему ногой и рукой, а иначе ничего не получилось бы. Представляешь, в этот раз он до последнего момента остерегался этого и даже надел на меня наручники, и всё равно у меня получилось.
Я засмеялся. Я радовался как ребенок, который сумел постоять за себя в драке с более сильным противником.
— Вика, ты представляешь, я второй раз вмазал ему по физиономии и оставил его с пустыми руками. Честное слово, я молодец у тебя, правда?
— Конечно правда, — нежно сказала Вика. Её глаза сияли счастьем, и больше всего мне хотелось в этот момент крепко поцеловать её и остаться с ней наедине.
Мы прилетели на базу часа через полтора. Она была расположена толи на астероиде, толи на спутнике какой-то планеты.
Корабль сделал посадку. Купол над ним закрылся, и вскоре надпись на экране сообщила, что мы можем выходить. Сняв ремни, я, перед тем как выйти, подошел к Гельванту и еще раз поблагодарил его за спасение.
Он слегка засмущался, видимо не ожидая такой реакции с моей стороны, а возможно оттого, что так не было принято на его родной планете. Похлопав меня по плечу, он сказал:
— Смотри, не попадай больше в такие передряги и береги свою жену. Не каждый раз удается рассчитывать на удачу.
— Постараюсь, — я хотел было спросить его, почему он принял участие в нашем освобождении, но, видимо предчувствуя мой вопрос, опередил меня:
— Идите, мне надо лететь, Фейнхотен вам все расскажет по дороге.
Мы вышли из корабля и направились в телепортационную кабину. Через мгновение мы снова оказались на базе Звездной Федерации.
— Вика, представляешь, кто бы мог подумать, что нам опять придется здесь побывать.
— Это точно.
— Так, вы передохните, потом за вами зайдут, надо провести медицинский анализ вашего состояния, а потом обо всем поговорим, — сказал Фейнхотен.
— Хорошо, — ответил я. Мы подошли к двери, и когда она закрылась, наконец-то обнялись.
— Слушай, это просто какой-то кошмар, ходить, в этих костюмах. Я даже не могу тебя поцеловать.
Она набрала команды на нарукавном компьютере и сказала:
— Посмотри, видишь?
— Что это означает?
— Как что? В комнате земной состав атмосферы и температуры. Это означает, что мы можем раздеться, — и она первая нажала кнопку, для снятия комбинезона. Последовала процедура сравнения состава воздушной среды, после чего швы разъехались, и костюм упал к её ногам. Я последовал её примеру. Она прижалась ко мне и, уткнувшись мне в плечо, разрыдалась.
Я гладил её по голове и нежно целовал в волосы, повторяя, — все хорошо, родная. Мы вместе, и беда обошла нас стороной. Будем радоваться жизни, ведь она такая короткая…
— Сереженька, как я люблю тебя, — произнесла она, посмотрев на меня заплаканными глазами.
Я осторожно вытер слезинку с её глаз и ответил:
— Знаешь, главное, чтобы мы любили друг друга, а больше в этой жизни, мне ничего не надо. Люблю тебя, слышишь, люблю…
Мы провели на станции два дня. Они были до предела заполнены делами.
После короткого отдыха, нас провели в медицинский отсек, где подвергли процедуре полного медицинского обследования. Когда я вышел из аппарата, в котором проходила диагностика, я спросил об Артуре. Врач, который занимался нами, сказал, что он находится в секции интенсивной терапии. На вопрос, можно ли его навестить, последовал утвердительный ответ. Секция находилась в соседнем отделении, так что пока обследовали Вику, я поговорил с Артуром. Он лежал на койке, похожей на кокон. Десятки приборов окружали его кровать, и я еле протиснулся к нему. Присев на стул, я спросил, как он себя чувствует.
— Как видите. Состояние нормальное, только ничего не помню, что произошло, сразу после выстрела. Помню только, что что-то обожгло и всё, больше ничего. Раза два приходил в себя, и каждый раз видел картину вроде этой, только люди каждый раз разные. Часа два назад заходил Фейнхотен, объяснил в двух словах, что и как. Так что я успокоился, что вы живы и здоровы и вообще, что всё в порядке.
— Отлично, поправляйся.
— Представляете, они сказали, что к утру, я буду в полном порядке!
— Значит, домой полетим вместе.
— Виктории привет передавайте.
— Спасибо, обязательно передам, кстати, она за стенкой, проходит обследование.
Мы распрощались. Я вернулся. Вика всё еще находилась в аппарате. Я присел на стул в ожидании, когда все закончится, и мы сможем идти. Минут через двадцать, мы отправились к себе, и буквально сразу к нам зашел Фейнхотен.
— Успели передохнуть? — прямо с порога начал он.
— Почти, — ответила Вика.
— Вот и хорощо. Наверное, не терпится узнать, что произошло?
— Конечно, — в один голос произнесли мы.
Хорошо, придется удовлетворить ваше земное любопытство, — он прошел и сел на диван.
— Так с чего мне начать. Пожалуй, лучше всего с того момента, как вы оказались на Марсе. Так вот. Когда корабль покинул Марс, и вы остались на базе, мы получили сведения, что прорыв к Солнечной системе, был всего лишь отвлекающим маневром. Биокиборги проникнув в будущее, узнали, как будут развиваться события и предвидели наши ответные меры, поэтому на этом этапе сумели обмануть нас, послав ложные цели, которые мы успешно уничтожили. Таким образом, они усыпили нашу бдительность, кроме того, они располагали точной картиной будущих событий. В этом они не ошиблись. Кроме того, они знали, что вам во всем этом отведена достаточно важная роль. Вот почему они решились на столь отчаянный поступок и попытались похитить вас с Марса, опередив появление там нашего исследовательского корабля.
— А какова наша роль во всём этом? — не выдержав, спросил я.
— Дойдем и до этого. Сначала всё по порядку. Так вот, чтобы прорваться к Марсу, минуя кордон боевых кораблей, который по прежнему оставался на границе системы, они придумали очень ловкий маневр. Они прошли Галактику насквозь, выйдя по отношению к Солнечной системе как бы с другой стороны, а затем сделали второй бросок, который естественно мы не смогли сразу засечь. Дальнейшее было делом техники. Они долетели до Марса и захватили вас, после чего практически повторили маневр. Единственно, что они не учли, это то, что наш корабль прилетел за вами не через десять часов, как предполагалось, а через шесть, то есть на четыре часа раньше. Таким образом, уже через два часа мы знали, что вас похитили.
— Но как вы поняли, что нас похитили именно эфские биокиборги?
— У нас были доказательства. Мы подобрали камеру, которая зафиксировала прилет их корабля и всю сцену вашего захвата. Я до сих пор не понимаю, почему они не забрали эту камеру, ведь всё это они должны были знать, а, следовательно, предусмотреть.
— Возможно их план, который они задумали, и который казался им настолько безукоризненным, что это было лишним? — высказал я свое предположение.
— Возможно и так. Одним словом они похитили вас и доставили на свою планету. Мы доложили руководству и вскоре получили решение на переговоры. Поскольку вы были нашими людьми, мы запросили их о вашей выдаче. Одновременно сделали запрос в Координационный Совет с разрешением на просмотр будущего на несколько дней вперед. Как только было получено разрешение, мы смогли узнать последовательность дальнейших событий, и на их основе понять каковы их действия по отношению к вам, и каковы их общие планы. На основе этого и была предпринята операция по вашему освобождению, не дожидаясь, когда они пришлют нам вашего нашпигованного двойника и трупы Виктории и Артура. А дальше вы сами знаете, что было.
— Теперь можно несколько вопросов?
— Конечно.
— Так все же какова наша роль, во всем этом?
— Она как раз и заключалась в том, чтобы послать к нам на вас, а клона. Фактически, они блефовали, когда говорили, что вы играете какую-то роль в будущем.
— Тогда я не понимаю одного. Если они заглянули в будущее и все знали, то почему они не знали о том, что вы осуществите операцию захвата?
— Интересный вопрос. Но все дело в том, что они видели будущее до того, пока в него не заглянули мы. Там мы тоже увидели, что вас вернули вместе с телами вашей жены и Артура. После этого с помощью вас, точнее клона, они обследовали станцию, и что самое главное получили телепортационные коды, которые дали возможность в дальнейшем установить заряд и взорвать станцию Федерации. Собственно этого они и добивались. Зная всё это, мы изменили ход истории и предотвратили это. Теперь понятно?
— Да, но вы сами мне говорили, что на путешествие во времени наложен запрет. Получается, что его можно при определенных условиях нарушить, или, скажем так, обойти?
— Во-первых, должен вам напомнить, запрет действует на посещение прошлого, а не будущего, а во-вторых, на то и существует Координационный Совет, который решает, можно ли снять запрет на то или иное решение или сделать исключение в особых случаях.
— Вы хотите сказать, что закон, какой бы он ни был, может быть нарушен?
— Не совсем так. Есть законы, которые нельзя не выполнять, но которые можно преступить, если получено разрешение и на то есть веские причины, позволяющие приостановить на какой-то срок его действие.
— Почти как на Земле.
— В каком смысле?
— Нет, это он о своем, — сказала Вика, — считайте, что это просто размышление вслух.
— Не возражаю, — не совсем понимая, сказал Фейнхотен.
— И всё же, во всём этом, мне по-прежнему многое непонятно, — сказал я.
— Что именно?
— Я не понимаю, как смог эфский корабль незамеченным проскочить мимо кордона кораблей Звездной Федерации и потом спокойно долететь до Марса и вернуться обратно? Почему биокиборги не оказали никакого сопротивления при вторжении боевых кораблей, когда вы нас освобождали? Наконец, почему биокиборги не могли организовать посылку на межзвездную станцию своего посланца, а не городить, с позволения сказать всю эту «канитель»?
— Как вы сказали «канитель»? Оригинальное сравнение. А между тем ответы на все ваши, зачем и почему объясняются очень просто. В решение тех или иных задач всегда присутствует человек и неважно сколь велика его личность. А вот след в истории он может оставить после себя либо очень большой или ничтожно малый, поскольку никто не знает какое место и какую роль он в данный момент играет. Возможно, я немного путано сказал, но думаю, что вы меня поняли. А в качестве примера, возьмите на досуге и подумайте, какова ваша роль в истории, которую вы же сами повернули вспять. Вот вам и ответ, почему и зачем.
— Возможно, вы правы.
— Не возможно, а совершенно точно прав.
— Хорошо, тогда скажите, что будет дальше?
— Как что? Завтра вас троих отправят на исследовательском корабле домой на Землю и ваша так сказать, звездная одиссея благополучно закончится.
— Нет, я не в этом плане. Это мне понятно, я о другом. Что Федерация собирается предпринять в отношении цивилизации биокиборгов с планеты Эф?
— Это вопрос не ко мне. Этим будут заниматься там наверху, — и он демонстративно посмотрел на потолок, подобно землянину.
— Разве вы не знаете, что будет дальше?
— В каком смысле?
— В том плане, как будет складываться история развития, вы же заглянули в будущее?
— Дорогой мой, будущее на то и является будущим, что оно неизвестно. Даже меняя то, что мы подсмотрели, мы фактически ничего не меняем, поскольку находимся в периоде времени, когда от нас зависит принятие решения, а стало быть, ход истории всегда неизвестен. Вот почему не происходит нарушения, точнее рассогласования событий.
Я задумался. Мои мысли неожиданно, как часто бывает, унесли меня к совсем другим сугубо земным проблемам. Глядя на меня, Фейнхотен спросил:
— Судя по вашему лицу, вы чем-то озабочены? Может быть, вас, что-то ещё интересует?
— Да нет, просто, когда вы сказали насчет рассогласования событий и тому подобным вещам, я вдруг представил, что вернувшись на Землю, мы фактически вернемся не в то время, когда улетели с неё, а спустя три года. Не так ли?
— Разумеется. А что собственно вас так взволновало?
— А то, что все эти три года пока мы отсутствовали, нас, во всяком случае, меня точно, разыскивали. Дочь, скорее всего, считает безвести пропавшим. И я представил, сколько проблем возникнет, когда мы вдруг неожиданно снова появимся на Земле.
Я посмотрел на Вику. Она поднесла ладонь ко рту, как это часто делают, когда о чем-то внезапно вспоминают, и произнесла:
— А ведь точно. Я как-то об этом даже не подумала.
— Вот именно. Так что по прилете домой у нас я чувствую, будет столько всяких проблем, что лучше о них сейчас не думать.
— Странно, какие могут быть проблемы?
— Мы на другом уровне развития и как у нас говорят: «Вам бы наши проблемы». Вот тогда вы бы поняли, на сколько мы отстали в развитии.
— Тут я вам помочь ничем не могу.
— Жаль, хотя, действительно, как вы можете помочь?
— Что же, если вопросов больше нет, то разрешите откланяться. В вашем распоряжении, — он посмотрел на компьютерные часы, — почти двадцать часов до отлета. Так что постарайтесь с пользой для себя провести это время. Погуляйте по станции, можете заглянуть на корабль, в конце концов, почитайте на компьютере нашу историю. Уверен это будет интересно.
Мы попрощались и остались вдвоём.
— Ты знаешь, Сережа, а ведь ты прав. По прилете домой у нас может возникнуть масса проблем.
— То-то и оно. Столько всего произошло, что не до этого было, а тут он сказал про время и прочее, так меня и осенило, что нас на земле целых три года не было. Это тебе не с войны домой возвращаться.
— Это ты точно подметил, жаль только никто не поверит, что, по сути, мы с войны вернулись.
— Вот именно, надо было еще справку у Фейнхотена попросить, что мы участники Галактической битвы, глядишь, на Земле льготы дадут, как ветеранам «Куликовской» битвы.
— Хорошо, а что делать-то будем?
— А что делать? Надо сначала домой вернуться, а там видно будет.
— Тоже верно.
Мы перекусили и решили последовать совету Фейнхотена и пройтись по станции. Выйдя в коридор и дойдя до конца, я понял, что так просто выйти отсюда не удастся, поэтому мы вернулись к себе и, вызвав по компьютеру карту-схему станции, решили сначала ознакомиться с ней визуально. Голографический экран раскрыл перед нами часть станции, в центре мигала точка, которая означала наше местонахождение на ней. Быстро сориентировавшись, как пользоваться схемой, мы начали бродить по коридорам и комнатам. Вход в дверь давал возможность визуально наблюдать её внутреннее строение и даже находящихся в них людей, точнее, тех, кто в ней был. Доступа не было только в жилые отсеки, здесь действовала система паролей. Блуждая по станции, мы узнали, что на ней, как в огромном отеле есть все, начиная от жилых отсеков и кончая многочисленными службами, которые обеспечивали жизнеобеспечение огромного числа проживающих на станции. Это было так увлекательно и интересно, что нам не было необходимости куда-то идти. Используя голографию, мы бродили по коридорам, и наблюдали жизнь на станции.
Мы побывали в центральной больнице и спортзале, посетили небольшой дендрарии, в котором были собраны такие экзотические растения, которых мы даже представить себе не могли на земле. Особенно нас поразило дерево, ствол которого имел ярко фиолетовый цвет и словно кожа хамелеона менялся в зависимости от освещения. Он мог стать красным и тут же изменить окраску на зеленую. Это было поразительно. Еще более странным выглядело дерево, которое имело ствол, а ветви отсутствовали. Ствол был покрыт множеством бутонов из игл, на концах которых красовались небольшие, но очень яркие цветы, причем все они имели разную окраску, от пурпурно-красной, до небесно-голубой. Подлетающие насекомые, привлеченные цветками, садились на них, и в этот момент из центра вырывалось облачко какого-то вещества, которое моментально парализовало насекомое. Иголка изгибалась, и насекомое втягивалось внутрь растения.
Потом мы заглянули в научные отсеки, побывали в учебных классах и даже смогли присутствовать на проведении каких-то экспериментов в космической лаборатории.
Это было фантастически интересно. Мы так увлеклись путешествием по станции, что, когда на экране во время посещения очередного зала, где находился музей развития астронавтики, вдруг появился Фейнхотен, я неожиданно произнес: — А вы здесь, какими судьбами?
Он рассмеялся и сказал:
— Нет, я не в музее, я просто вышел с вами на связь и потому оказался там, где вы находитесь в данный момент, — видя мое смущение, он продолжал, — понимаю, что для вас это действительно сложно сразу принять как должное. Я связался с вами, чтобы сообщить, что ваш отлет на Землю через час с причала С07.
Он продиктовал нам код доступа на корабль и пожелал благополучного возвращения домой.
— Как буднично, — сказала Вика, когда изображение Фейнхотена свернулось и исчезло из музея, где мы продолжали виртуально находиться.
— А ты думала, нас будут провожать с почетным эскортом? По-моему, мы итак здесь порядком задержались и возможно всем надоели.
— С чего ты взял?
— С того, что из-за нас у них одни проблемы. Поэтому я думаю, они будут рады поскорее избавиться от нас. К тому же, кто мы для них — подопытная раса и не более.
— Скажешь тоже.
— А что, у тебя другое мнение?
— Да, другое.
— Интересно какое?
— Не скажу.
— С чего вдруг?
— Просто не хочу.
— У тебя просто нет веских аргументов.
— Может и нет. Но для меня это, — она запнулась, словно не зная, что сказать.
— Так что же это для тебя?
— Это самое незабываемое, что могло произойти в моей жизни.
— С этим я с тобой не спорю. Это для нас посещение их мира событие экстраординарное. А для них, наше посещение, вряд ли что-то особенное.
— Может быть ты и прав, и все же…
— И вообще, даже если нас на Земле будут ждать проблемы, они ни в какое сравнение не идут с тем, с чем нам пришлось столкнуться здесь. И я тебе так скажу, что встречаться с Гао, я больше совсем не желаю. У меня до сих пор мурашки по телу бегут, когда я вспоминаю комнату, в которую меня привели и где хотели клонировать.
— Прости, дорогой. Я не хотела тебя обидеть, — она поцеловала меня.
— Что ты, Вика. Все нормально. Мне тоже здесь понравилось, только дома всё же лучше, поскольку здесь я чувствую себя чужим. А разве ты нет?
— Я тоже, просто… здесь так здорово. А ты хотел бы когда-нибудь снова сюда попасть?
— Я не знаю, возможно,… хотел бы. Лучше, давай собираться.
Все наши вещи уместились в небольшом кейсе. Это были вещи, в которых мы были на даче, в тот момент, когда за нами прилетел корабль, и они каким-то странным образом, все время оказывались с нами. Вика пересмотрела их. Сотовый телефон, мой паспорт, ключи от дачи и дома, часы, одежда, жвачка, заколки, два обручальных кольца, цепочка с крестиком и чья-то визитка, случайно оказавшаяся в кармане моей рубашки. Она аккуратно пересмотрела все и, взяв цепочку в руки, о чем-то задумалась.
— Ты чего?
— Нет ничего, — она посмотрела на меня и неожиданно произнесла, — знаешь, о чем я жалею?
— О чем?
— О том, что не задала Фейнхотену несколько вопросов.
— Вопросов? — удивленно спросил я.
— Да вопросов.
— Интересно каких?
— Возможно, ты будешь удивлен, но я задала бы несколько вопросов, которые я уверена, волнуют не только меня одну.
— Так все-таки, о чем бы ты спросила его?
Вика продолжала держать в руках цепочку, и, посмотрев мне в глаза, сказала:
— Я спросила бы его о Боге.
— О Боге! — удивленно спросил я.
— Да о боге. Раз они сотни лет наблюдают за нами, значит, они все о нас знают, всю нашу историю. Раз так, значит, они точно знают, был ли Христос или нет и кто он на самом деле — бог или человек? А может он их посланник в образе человека, посланный к нам, чтобы научить людей жить в добре и мире, попытаться сделать нас лучше, чище, справедливее?
— Навряд ли.
— Почему ты так считаешь?
— Потому что религия говорит одно, а делает совсем другое. История религии, это череда противоречий по отношению к людям, науке, обществу.
— Ты путаешь церковь и религию. Церковь, это такая же организация, как и любая другая, будь то государственная или частная. Она использует в своих интересах религию, а я говорю о Христе. Он принес в мир свое учение. А тот, кто взял его на вооружение, исказил и использует в своих корыстных целях. Но сила учения в том, что несмотря ни на что, миллионы людей верят в Господа, потому что понимают, что слово Божие, несмотря на ни на что, несет людям веру…
— Не думал, что ты у меня такая набожная.
— Вовсе я не набожная. А разве тебе не интересно было бы узнать всю правду о Христе?
— Интересно конечно…
— То-то, — она положила цепочку и закрыла кейс с вещами.
— Хорошо, а чтобы ты еще спросила?
— Много чего спросила бы.
— Например?
Вика задумчиво посмотрела на меня и сказала:
— А еще я спросила бы, есть ли жизнь на Марсе? — и весело рассмеялась.
— Это я и без них знаю, что на Марсе жизни нет. А если серьезно?
— Я бы спросила у их: где точно находилась Атлантида, и почему никто из числа их жителей не дожил до нашего времени? Почему люди не живут под водой, а только на земле, ведь вода занимает большую часть поверхности планеты? Существовали ли до атлантов цивилизации или нет? Существуют ли астральный мир и самое важное есть у человека душа или это придумал человек? Вот видишь, сколько вопросов я могла бы задать Фейнхотену и не задала.
— Ты знаешь, ты права, мне тоже интересно было бы узнать ответы на все эти вопросы.
— Увы, поздно. Все, надо идти, осталось, — она посмотрела на компьютерные часы, — двадцать минут.
Мы прошли по коридору к телепорту и, нажав код, оказались на посадочной платформе, где одиноко стоял исследовательский корабль. Возле него работала бригада по обслуживанию корабля. Рядом с ними стоял Артур, который дожидался нас. Странно было видеть его живым и невредимым, ведь еще вчера он беспомощный лежал в реанимации с кучей трубок и приборов вокруг. Мы обменялись рукопожатиями.
— Ты неплохо выглядишь.
— Да лечить они умеют что надо. Вот бы нам на Землю такую технику.
— Когда ни будь и у нас такая будет.
— Хорошо бы, жаль, что только не при нашей жизни.
— Зато ты, по крайней мере, уже ей воспользовался.
— Вот это вы точно подметили, — мы рассмеялись и подошли к трапу. Я почему-то был уверен, что на Землю мы полетим с Лунгером, но подошедший к нам сзади пилот корабля окликнул нас и скороговоркой произнес свое имя, которое я не расслышал, а переспрашивать было неловко. Когда мы поднимались на корабль, я спросил у Вики, но она тоже не расслышала его имени.
Пилот сказал, что, к сожалению, времени на переброску нас на Землю очень мало, так как он направляется к созвездию Плеяд, поэтому нам придется сразу перейти в отсек и надеть костюмы для сна. Мы так и сделали. Перед тем как включить установку, он сказал, что перед посадкой на Землю он нас разбудит.
Как и в прошлый раз, ощущение было такое, словно тебя только что погрузили в сон и тут же разбудили. Сработали приборы пробуждения от сна, и я открыл глаза, когда крышка надо мной уже открылась. Вошедший пилот, сказал, что мы на подлете к Земле и примерно через полчаса сможем приземлиться. Артур и Вика, так же пришедшие в себя после сна, вылезли и снимали костюм. Уже выходя, пилот, видимо вспомнил, что он забыл нам что-то сказать, повернулся в нашу сторону и произнес:
— Я изменил атмосферу на корабле перед посадкой на Землю, поэтому оденьтесь в свою земную одежду.
Артур, который всегда обладал острым умом и сообразительностью, неожиданно спросил:
— Простите, а вы нас спустите на Землю, если я правильно понял? А вы не знаете, какая там погода, точнее время года. Поскольку на Земле, особенно в центральной полосе, зима и лето существенно отличаются климатическими условиями, а мы, к сожалению, прилетели в летней одежде, — и он показал пилоту на свои брюки и летнюю рубашку без рукавов. Я посмотрел на свои и Викины вещи и подумал, что Артур совершенно прав и вспомнил, как чуть было не замерз, когда, бросившись в потоке времени, оказался на заснеженном поле в легкой одежде.
Пилот удивленно посмотрел на вещи и сказал:
— Понятия не имею насчет того, какая у вас погода, я даже не знал, что это имеет значение. Одежда, как правило, универсальна и пригодна для любых температурных изменений на планете. Постараюсь что-то узнать, — сказав это, он вышел.
Нам ничего не оставалось, как переодеться в свою одежду и ожидать указаний пилота.
— И почему нельзя было хотя бы костюмы оставить нам в подарок? — ворчливо сказал Артур, — хоть какая-то компенсация была бы за моральный ущерб нам.
— А что, здравая мысль, — подхватил я его идею, — а может нам попросить пилота остаться в их костюмах, раз они пригодны для любых погодных условий?
— О чем вы говорите. Этого ни в коем случае нельзя делать. Если нас задержат или что-то еще произойдет с нами, и костюмами заинтересуются, мы хлопот не оберемся. Да эти костюмы разрежут на мелкие части, и будут изучать все кому не лень.
— И нас заодно с ними, — добавил Артур.
— Вот именно. Так что, даже не заикайтесь насчет сувениров и прочего. Я наоборот думаю только об одном.
— О чем?
— О том, как ему незаметно удастся нас высадить на Земле, а главное где?
— Проще всего где-нибудь в Гималаях. Там безлюдно, — смеясь, произнес Артур, но, судя по моему хмурому виду, добавил, — это я так в шутку.
Мы переоделись и вошли в кабину пилота. На голографическом экране, во всю его ширину расстилалась земная поверхность. Вид был потрясающий. Я даже растерялся и остался стоять в проходе. Океаны и континенты в голубой дымке облаков проплывали перед нами. Это надо было видеть.
— Простите, можно вопрос? — обратился Артур к пилоту. Тот обернулся и сказал:
— Да, пожалуйста.
— Ведь перед нами не окно, если я правильно понимаю, а экран с голографическим изображением, не так ли?
— Совершенно верно. На корабле нет окон для визуального наблюдения, да в этом и нет необходимости. На внешней стороне стоят устройства слежения, которые позволяют панорамно отображать все, что происходит вокруг корабля в голографическом виде. Если необходимо я могу приблизить объект или произвести его сканирование в разных диапазонах частот и разными способами и вывести это изображение на экран.
— Фантастика.
— Что фантастика?
— Техника конечно. На земле такого еще не придумали.
— А, вы об этом. Понимаю, но что делать. Есть планеты, на которых развитие только в самом начале, так что вам грех жаловаться. Если честно, то в данный момент, я бы предпочел, чтобы вы были на более примитивном уровне развития.
— Это почему же так? — обиженно произнесла Вика.
— Не обижайтесь, просто тогда посадка на Землю была бы гораздо безопаснее. А сейчас, мы проскочим атмосферу Земли и нас, даже если не засекут земные радары, произойдет визуальное наблюдение. Могут поднять средства противовоздушной обороны, а в момент, когда вы будете выходить из корабля, мне придется выключить защитное поле. Не самый приятный момент в условиях агрессивной среды.
— А почему вы считаете, что Земля является агрессивной средой? — спросил я.
— Земля нет, а вот земляне да.
— Земляне, агрессивная среда?
— Я имел в виду общество в целом или точнее ту её часть, которая у вас называется армией. По крайней мере, к нам она порой проявляет не просто интерес, а агрессию. Пытается сбить и спровоцировать на столкновение, не понимая, что все напрасно, хотя как знать. Последний раз один из наших исследовательских кораблей чуть не разбился, когда было применено плазменное оружие.
— Выходит, мы ставим вашу жизнь под угрозу?
— Ничего. Вы и свою жизнь ставите под угрозу. Поэтому будем действовать быстро и по моей команде, договорились?
— Да, — ответил я.
— Вот и хорошо, а теперь займите посадочные места, мы входим в атмосферу, будет небольшая перегрузка.
Мы сели в кресла. Корабль, как мне показалось, сделал наклон и, сойдя с орбиты, вошел в атмосферу Земли. Казалось, я слышу, как атмосферный воздух, обтекая корабль, свистит и раскаляет до красна обшивку корабля. Еще мгновение и он начнет разваливаться. Пилот, словно прочитал в моем взгляде опасения относительно прочности корабля, и потому непринужденно сказал:
— Не волнуйтесь. Вокруг корабля плазменная защита. Ваша атмосфера ерунда, по сравнению с той какая бывает, например, при посадке на планету, подобно Венере, условия в сотни раз тяжелее.
— Спасибо, что утешили, хотя я и не сомневался в надежности вашей техники. Это так сказать физиология и не более того.
Он криво улыбнулся.
— Простите, а куда вы нас хотите высадить, надеюсь не на Северный полюс? — спросил Артур.
— Конечно, нет. Я просканировал температурный баланс в зоне, где вас забрали, там сейчас около пятнадцати градусов выше нуля. Поэтому постараюсь сделать все, чтобы вам проще было добираться домой.
— Большое спасибо, — сказала Вика.
Судя по тому, как двигались облака на экране, корабль снижался на большой скорости, и вскоре мы увидели расстилающиеся под нами поля, леса и прожилки рек и дорог. Последовал крутой вираж и корабль, пролетев над сельской местностью, стал опускаться прямо посреди лесного массива. Секунда, другая и корабль застыл на месте. Мы приземлились.
— Вот вы и дома. Сейчас я отключу защитное поле, и вы по возможности быстрее выходите и бегите от корабля хотя бы метров на двадцать, чтобы я снова мог его включить.
Мы поблагодарили его и, попрощавшись, направились к выходу. Я поднялся последним, и уже повернулся, чтобы выйти, как услышал голос пилота:
— Вас ведь Сергеем зовут, не так ли?
— Да, а что?
— Вам сувенир от Фейнхотена, он просил передать, — и он протянул мне небольшую коробку.
— Мне!
— Да, вам.
— Спасибо, — я взял её и удивленный, направился к выходу.
Люк корабля открылся, мы сбежали по трапу. Корабль стоял посредине небольшой поляны. Мы побежали в сторону леса и когда достигли края опушки, обернулись. Корабль уже был в воздухе и разворачивался. Секунда другая и он на огромной скорости скрылся за макушками деревьев.
— Вот и сказке конец, — сказала Вика, — глядя на облака, за которыми скрылся инопланетный корабль.
— Хорошо, что хорошо кончается, — задумчиво произнес Артур.
Вика отпустила руку, которой она прикрывала глаза, когда смотрела на улетающий корабль и, увидев в моих руках коробку, удивленно спросила:
— Что это у тебя?
— Не знаю, пилот передал мне, сказав, что это подарок от Фейнхотена.
— Подарок? Можно посмотреть?
— Конечно, сам сгораю от любопытства, что там.
Мы присели на поваленную сосну, и я открыл коробку. Под крышкой была панель, на которой находилась всего одна кнопка. Я нажал её, и тут же возникла голограмма Фейнхотена.
— Дорогие земляне! — произнес он, — Если вы видите и слышите меня, значит, вы благополучно добрались до Земли. Памятуя наш последний разговор, я подумал, что по прибытии домой, у вас действительно могут появиться масса проблем житейского характера. Поскольку мы в определенной части виновны в них, я решил сделать вам небольшой подарок, который надеюсь, поможет отчасти разрешить возникшие у вас трудности. Под панелью с кнопкой лежат химические соединения, которые на вашей планете принято называть драгоценными камнями. На многих планетах они являются не чем иным как обычным строительным материалом. Посылаю их в надежде, что вам они пригодятся.
С дружеским приветом Фейнхотен.
Экран погас. Я приподнял крышку и увидел, как в лучах солнца, которое пробивалось сквозь листву деревьев, заискрились всеми цветами радуги драгоценные камни. Вика взяла в руки один из них.
— По-моему это изумруд.
— А вот это, алмаз, — сказал я, взяв один из камней.
— А это рубин, — произнес Артур.
— Нет, это сапфир, — поправила его Вика, — вот рубин и она достала ярко-красный камень.
— Мне кажется, нам сделали королевский подарок, — сказал я.
— Вы так думаете? — недоумевая, спросил Артур.
— Артур, ты даже не представляешь, какой компьютер ты сможешь поставить себе в Мерседес, чтобы стоя на красный свет светофора, ты мог по интернету посмотреть, какая погода на завтра, — задумчиво произнес я.
— Но у меня нет Мерседеса.
— Нет, значит, будет, — ответила Вика.
— Да я даже водить не умею.
— А тебе и не надо. Наймешь себе водителя, и он будет тебя возить.
— Неужели вы думаете, что они так дорого стоят?
Я взял один из камней. Это был изумруд, размеров с вишню и, посмотрев на него, сказал:
— Только этот один камень стоит, десятки тысяч долларов, а может быть и больше, — я положил его в коробку и аккуратно закрыл.
— Главное, теперь благополучно добраться до дома, а там я думаю, мы не пропадем.
— А куда мы пойдем? — спросила Вика.
— Туда, — сказал я, указывая на просеку, — наверняка, здесь ходили, значит куда-нибудь, да придем.
Мы пошли по тропе. Погода была чудесная. Я не знаю, какое было время, поздняя весна, лето или начало осени и только заметив, лисички и сыроежки, я высказал предположение, что по всей вероятности сейчас июль или, в крайнем случае, начало августа.
Углубившись в лес, мы неожиданно увидели грибника. Встреча с ним была столь неожиданная, что я, сам не зная почему, заговорил с ним на английском языке. Явно не понимая, он стоял, уставившись на меня. На помощь пришла Вика.
— Простите, иностранца в лес привела, показать красоту нашей природы и как назло, заблудились, не подскажите дорогу?
— Мужчина, достаточно преклонного возраста, недоверчиво посмотрел на нас, но все же ответил:
— Это, смотря, откуда вы пришли. Если из Иглово, то вы правильно идете, а если из Сорокино, то вам в другую сторону. Но и в том и в другом случае, больно далеко вы забрались.
— Правда? — Вика не знала, что сказать и на помощь ей подоспел Артур.
— Простите, уважаемый, а куда ближе, до Иглово или до Сорокино? Нам в любом случае нужна машина, поскольку наша улетела, то есть я хотел сказать, сломалась, и мы её бросили.
Я отвернулся, так как чуть не прыснул от смеха, когда Артур сказал насчет улетевшей машины.
— Да где ж это вы найдете машину в деревне. Это вам надо идти на Волоколамку и там до Москвы ловить машину.
— Вы имеете в виду Волоколамское шоссе? — спросил Артур.
— А то. Вы какие-то чудные. Не из Москвы что ли?
— Нет, — ответила Вика, — мы из Питера.
— Оно и видно. Только я вам так могу сказать, до шоссе вам топать километра четыре не меньше. Держаться надо строго на север.
— Это как?
— Как-как, идете прямо, а солнце, чтоб все время было слева от вас. Это значит, что вы на север идете, понятно?
— В общих чертах, да. А в болото мы не попадем?
— Не должны. Там вроде особо болотистых мест нет. Короче идите прямо на север, к шоссе аккурат выйдете.
— А до Москвы далеко, может, мы пешком дойдем? — неожиданно спросил Артур.
— Старик удивленно посмотрел на него и сказал:
— До Москвы почитай километров пятьдесят, дойти можно, еже ли есть на то охота.
— Спасибо, — сказала Вика, и мы повернулись, чтобы направиться на север к шоссе, но в этот момент услышали, как старик, пожелав нам доброй дороги, произнес:
— Ну, с богом, а то я грешным делом подумал, что вы инопланетяне какие и на том корыте прилетели, что давеча в лес прилетала.
— На каком корыте? — возбужденно спросила Вика, повернувшись к старику.
— А вы что, ничего не видели?
— Нет.
— Странно, вы кажись, с той стороны шли. А не задолго перед этим, НЛО пролетал. Я своими глазами видел. Треугольник, весь сиял, как рождественская елка. Завис над лесом и вниз как сиганет. А потом и двух минут не прошло, поднялся в небо, и фьють и нету.
— А с чего вы решили, что это был НЛО? — спокойно спросил Артур.
— Ты что милок, телевизор не смотришь. Вон то и дело показывают про них. Недавно большущая передача про них была. Говорят, что американцы даже сбили их, и обломки активно изучают.
— Брехня, — безапелляционно произнес Артур.
— Может и брехня, только я говорю, то, что сам видел и, то, что по ящику показывают. Потому и подумал, может вы инопланетяне. Особо, когда этот туземец, — он пнул в мою сторону палкой, — стал чего-то бормотать по не нашему.
Я не выдержал, и на реплику «туземец» рассмеялся. Поняв, что дал маху, коверкая слова, произнес:
— Я мало, мало по-русски говорю, но понимай слово туземец. Я англичанин. Good.[1]
Нисколько не смущаясь, старик ответил:
— Что англичанин, что туземец, один хрен, — и тише, чтобы я не расслышал, добавил, — понаехали козлы разные в Россию. На рынках чернож… до черта, так скоро и в лесу от них проходу не будет.
Мы сделали вид, что последнюю фразу не расслышали, но Артур, который явно заинтересовался относительно летающей тарелки, снова обратился к старику:
— А почему вы все же решили, что это НЛО, может какой самолет или вертолет новой конструкции испытывают?
— Как почему? Да разве наши корабли такими бывают, и потом, он на такой скорости сиганул и исчез, прямо как в кино, когда про них по телевизору показывают.
— Что же спорить не буду. Жаль, что я ничего не видел, а то мы могли бы подискутировать с вами на эту тему, — сказал Артур.
— Ты дорогой у себя в Москве дискутируй, а мне в лесу чего дискутировать. Мне грибы собирать надо.
— Это правильно. Ещё раз спасибо мы пошли, — произнесла Вика и, повернувшись, строго посмотрела на Артура. В её взгляде явно читалось: — хватит базарить, пошли к шоссе.
— Всего доброго, — тут же произнес Артур и направился вперед.
Мы тронулись вслед за ним. Старик вскоре пропал из виду, и мы могли спокойно разговаривать друг с другом. Вика, которая до этого спокойно шла рядом, первая не выдержала и рассмеялась.
— Сережка, я не могу, как он тебя назвал, туземец?
— Что с того, может на его месте, я его тоже туземцем или даже папуасом назвал бы.
Вика засмеялась еще сильнее.
— Ладно тебе смеяться, пойдем лучше, а то до вечера на шоссе не доберемся.
Мы шли около часа, разговаривая о днях минувших, вспоминая все, что с нами произошло, неожиданно Артур сказал:
— Знаете, что мы не спросили у этого старика? Какое сегодня число и в ходу ли деньги трехлетней давности, — и он достал из кармана деньги.
— Нет, спрашивать его, какой нынче день и год, было совершенно не к чему, сами узнаем, а вот насчет денег, это ты верно заметил. Как расплачиваться с водителем будем, не драгоценными камнями, Артур, сколько у тебя?
Артур пересчитал деньги.
— Пятьсот с мелочью.
— Если исходить, что до Москвы около пятидесяти километров, за эти деньги нас вряд ли довезут, хотя, если повезет, можно добраться.
— С чего ты решил, что за пятьсот рублей мы не доедем, а если автостопом?
— Втроем и автостопом, это нереально. Короче дойдем до шоссе, а там решим, как быть.
Вскоре лес кончился, и мы вышли к полю, заросшему травой. Дойдя до середины, поле шло под уклон, и мы увидели автотрассу. По ней одна за другой шли машины.
— Слава богу, а то я уже устала.
— Может нам отдохнуть, прежде чем выходить на трассу? — сказал Артур.
— И то, верно, только давайте спустимся и устроимся в тени.
Мы спустились и присели в лесополосе, которая шла вдоль шоссе. Я не выдержал и, поднявшись ближе, посмотрел на номера проходящих машин. Вернувшись, обрадовано произнес:
— Все нормально, номера московские и подмосковные.
— Ура, мы дома, — почти закричала Вика и, обняв меня за шею, поцеловала, — я так хочу залезть в ванну, потом выпить чашку крепкого кофе, затем включить телевизор и потом… — я перебил её, не дав договорить:
— И поставить фильм «Чужие» или «Звездные войны», не так ли?
— Вовсе нет. Я посмотрела бы новости, послушала бы прогноз погоды на завтра, и астрологический прогноз.
Артур улыбнулся, а потом, не выдержав, рассмеялся.
— Вот уж никак не ожидал, что вы Виктория любите астрологические прогнозы. Это же полное шарлатанство, тогда уж лучше гадание на кофейной гуще или яичной скорлупе.
— Эх, не понимаете, вы мужчины тонкости женской души. Бывают минуты, когда совершаются поступки, которые в обыденной ситуации невозможны. Конечно астрологический прогноз, это всё бред, но это я к слову сказала, так сказать идиоматическое выражение.
— А, тогда извините, такие тонкости женской психики, это действительно, тайна. Инопланетяне правы, человека понять, очень сложно, вот и приходится над нами столько экспериментов ставить, — сказал я.
— Что делать, такие мы.
Артур, сидя на земле, ковырял в зубах травинкой. Потом, когда ему это надоело, выплюнул её, и мечтательно произнес:
— Эх, вот, теперь вы понимаете преимущество телепортационного перемещения! Вошел на корабле в кабину, впрочем, зачем на корабле, прямо на станции, нажал код и ты дома, в своей квартире.
— Может быть, — произнес я, и подал ему руку, чтобы подняться с земли.
— А все же, как дома хорошо, правда, мальчики.
— Это точно. И все же…
— Все. Об этом ни слова, а то брякните лишнее, а потом начнется, что, как и прочее.
Мы отдохнули и решили, что ловить лучше всего грузовую фуру. Водитель наверняка возьмет не так много. Мы вышли на шоссе и стали голосовать. Не прошло и пяти минут, как около нас остановился трейлер с иногородними номерами. Я поднялся на подножку и, заглянув в кабину, увидел молодого парня, сидевшего за рулем.
— До Москвы не подбросите?
— Одного или всех?
— Всех, — парень смерил меня взглядом, прикидывая, сколько запросить, но вместо этого спросил:
— А вы сами из Москвы?
— Да, а что?
— Мне надо до,… — он посмотрел в маршрутный лист, — до Дегунинской плод базы. Дорогу покажете, довезу бесплатно.
— Нет проблем, — радостно ответил я, и позвал Вику и Артура. Они устроились сзади на лежанке, а я рядом с водителем.
— Сергей, — и я протянул руку.
— Борис.
— Значит так, сейчас до кольца, поворачиваем налево и до Алтуфьевского шоссе, а там по прямой до базы.
— Понял, — он нажал на газ, и мы тронулись.
Через час с небольшим он высадил нас около метро. Я объяснил ему, как проехать к базе. Поблагодарив, что подбросил, я захлопнул дверь и спрыгнул с подножки.
— Что будем делать теперь? — спросила Вика.
— Как что, надо ехать домой, хотя подождите минуту, — я попросил у Артура десять рублей и купил первую попавшуюся газету. Подойдя, я развернул её и сказал:
— Итак, деньги не отменили, президента переизбрали и вообще, сегодня, — я показал дату на первой полосе газеты.
— Все правильно, — сказал Артур, — нас не было на Земле чуть более трех лет.
— Предлагаю следующее, поскольку моя и Викина квартиры рядом, поедем сначала к нам и посмотрим, что там творится, а потом к тебе, не возражаешь?
— Нет конечно.
Мы спустились в метро.
— Жаль, что нет телепорта, — произнес Артур, — я уже так привык…, — суровый взгляд Вики, тут же заставил его замолчать.
— А мне больше нравится на метро, по крайней мере, спокойней, — в этот момент поезд затормозил, и свет в вагоне погас. Прошло секунд двадцать, прежде чем из динамика раздался голос машиниста:
— Уважаемые граждане пассажиры. Просьба не волноваться, отправление задержится на две минуты.
Минуты через две, когда духота уже начала давать о себе знать, всё тот же голос оповестил нас, — осторожно, состав отправляется.
Свет снова зажегся с полной силой, и состав медленно тронулся вперед. Доехав до станции, из динамика снова раздался голос машиниста:
— По техническим причинам, поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны.
Мы вышли.
— Видите, Виктория, техника двадцать первого века, это же просто архаика, каменный век.
— Может быть.
Мы дождались следующего состава и уже без приключений доехали до своей станции. Выйдя на улицу, пешком направились к дому, и уже подходя, вдруг подумал, а может позвонить на всякий случай.
— Подождите-ка минутку, — я достал сотовый телефон и включил. Аккумулятор показывал зарядку, и я попытался набрать домашний номер. Однако у меня ничего не получилось.
— Черт возьми, что за дела, вроде работает, а ничего не получается.
— По всей видимости, ваш номер отключили, — произнес Артур.
— Что значит отключили?
— Три года прошло. Номером-то вы не пользовались.
— Наверно.
Я положил телефон в карман, и, раздумывая, что делать, попросил у Артура пятьдесят рублей. Затем зашел в цветочный, что у остановки, и, дав девушке деньги, попросил у неё телефон, чтобы позвонить. Набрав номер, услышал гудки, а потом чей-то голос:
— Алло, вас слушают.
— Кто это?
— А кто вам нужен?
— Мне нужен Сергей Николаевич, владелец квартиры.
— Он пропал три года назад, и квартира продана его дочерью, а кто его спрашивает?
— Нет, извините, я перезвоню Даше. До свидания, — и я нажал отбой. Поблагодарив продавщицу, вышел из магазина.
— Вот вам и первая новость. Квартира продана дочерью, так как я пропал три года назад. Быстро однако, хотя я её прекрасно понимаю. Может, сделаем ещё один звонок? — и, извинившись за свою назойливость, я попросил у продавщицы разрешения еще на один короткий звонок. Набрав номер телефона квартиры родителей, которую сдавал, после продолжительных гудков, трубку на другом конце все же подняли.
— Алло, — это была Даша. Я сразу узнал её голос.
— Даша это ты?
— Да, а кто это? — взволнованно спросила она, видимо не веря, что это звоню я.
— Отец, кто же ещё.
— Папа, ты жив?
— Вроде того.
— Куда ты пропал? Прошло три года, я думала ты погиб. Ни звонков, ничего.
— Надо встретиться.
— Конечно, приезжай прямо сейчас.
— Я только решу еще несколько проблем и буду, — я посмотрел на часы, — ближе к вечеру. Я перезвоню.
— Конечно, я жду.
— Так, значит, одна квартира цела, но там обитает Дашка. Что же, звоним Вике, — я умоляющим взглядом посмотрел на продавщицу. Гудки следовали один за другим, пока не произошел автоматический отказ вызова абонента. То же самое повторилось и у Артура. Я извинился и, поблагодарив продавщицу, снова вышел на улицу.
— Значит так. Даша сейчас в моей, точнее в квартире моих родителей. У вас никто не отвечает. Что будем делать?
— Я думаю, что надо пойти ко мне, сказала Вика.
— Резонно, — произнес Артур.
Мы пошли к её дому и, поднявшись на этаж, остановились возле двери, из которой торчала сложенная пополам бумажка. Вика развернула её и прочла:
«Дирекция единого заказчика сообщает, что за вами числиться долг за неуплату коммунальных платежей в сумме двадцать две тысячи сто сорок один рубль десять копеек. Ввиду неуплаты, нами подан иск в суд о выселении вас с занимаемой жилплощади. По всем вопросам обращаться…» — далее шли телефоны и фамилии чиновников, к которым следовало обращаться.
— Слава богу, что хоть не опоздали, а это все ерунда. Вика открыла дверь, и мы вошли внутрь.
Я нажал выключатель. Все было как прежде. Вика от радости, что мы дома закружилась и, бросившись мне на шею, сказала, — Сереженька, мы дома, как я рада.
Артур стоял в прихожей, переминаясь с ноги на ногу.
— Я, наверное, пойду, а то Сергей Николаевичу надо привести себя в порядок, да к тому же надо выяснить, что с квартирой.
— Артур, успеется. К тебе мы завтра махнем прямо утром. А ты с Викторией побудь, пока я к Даше съезжу, успокою её. Заодно, приведешь себя в порядок, в магазин сходишь, Виктория ужин сделает, как раз и я вернусь. Посидим, поболтаем.
— Нет-нет, я не хочу вам мешать.
— А ты нам вовсе не мешаешь. Что ты будешь делать сейчас дома один. Завтра поедем вместе и все решим. Уж коли нас судьба связала, так вместе решим наши проблемы, правильно я говорю?
— Артур, Сергей Николаевич абсолютно прав. Ты никуда не поедешь, а останешься у нас, хотя бы до завтра.
— Спасибо, я согласен.
Я быстро ополоснулся и, переодевшись, поехал к Даше.
Уже выходя из квартиры, Вика, поцеловав меня, спросила:
— А что ты ей скажешь, где был всё это время?
— Не знаю, может сказать, что запил и бродяжничал?
— Ты что, серьезно?
— А что еще я могу придумать?
— Я не знаю, может, уезжал на заработки.
— Конечно, поэтому оставил ей в подарок квартиру.
— Короче разбирайся сам, только не задерживайся и обязательно позвони, когда будешь выезжать, хорошо?
— Непременно, — я поцеловал Вику и нажал кнопку вызова лифта.
Я спустился на первый этаж и вышел на улицу. В этот момент прямо мимо меня продефилировал в своей милицейской форме старший лейтенант. Он повернул голову и пристально посмотрел на меня, слегка притормозив шаг. Я спустился по ступеням и поравнялся с ним. Он остановился и, взяв под козырек, представился:
— Участковый Селезнев. Ваше лицо мне кого-то напоминает, можно ваши документы?
— Вы наш участковый? — сказал я, доставая из кармана паспорт.
— Да ваш, а вы здесь живете?
— Моя жена.
— А как её фамилия? — спросил он, взяв паспорт и открыв его.
— Короткова Виктория Александровна, точнее Лунина. Короткова это её девичья фамилия.
— Так вот, почему мне ваше лицо показалось знакомым. Вы же в розыске.
— Что значит в розыске?
— То и значит и жена ваша тоже. Где же это вы, господин Лунин пропадали все эти три года, позвольте вас спросить?
— Как где, отдыхал.
— Отдыхали, значит. Дочь ваша подала, между прочим, в розыск, что вы пропали, а вы, стало быть, отдыхали, что-то как-то не вяжется одно с другим, — он держал паспорт пальцами, ударяя им по ладони руки.
— А если серьезно?
— В каком смысле?
— В прямом, естественно.
— Знаете, если в прямом, вы мне все равно не поверите, поэтому, не всё ли равно, где я пропадал со своей женой три года. В конце концов, я жив, здоров, еду, кстати, навестить дочь. А вы можете у себя поставить галочку и снять нас с учета. Как говорится, двумя пропавшими меньше будет, статистика сразу улучшится и возможно, дадут премию, а возможно, — я сделал вид, что смотрю на его погоны, — дадут капитана.
Все это я старался говорить в шутливой форме, чтобы расположить участкового к себе и как можно быстрее закончить этот разговор. Однако тот вовсе не был настроен благодушно и, посмотрев на меня, произнес:
— Что, значит, не поверю? Если будут сомнения, проверим, удостоверимся.
Мне начинал надоедать этот милиционер, к тому же я вовсе не собирался с ним продолжать беседу, поэтому секунду подумав, сказал:
— Нас с женой украли инопланетяне, обследовали и вернули на Землю. Поэтому нам надо пройти так сказать, после стрессовый реабилитационный период у врача психиатра.
— Оригинально, но вы знаете, я вам верю, только все дело в том, что необходимо составить официальный протокол, поскольку вы считаетесь пропавшим, и ваша квартира, насколько мне известно, перешла вашей дочери и та её продала. Сами понимаете, могут возникнуть осложнения, ввиду того, что вы вдруг объявились, а я, между прочим, подписывал кое-какие бумаги.
— Лично к вам у меня никаких претензий нет. А что касается квартиры, то этот вопрос я утрясу сам со своей дочерью. Впрочем, это меня тоже особо не беспокоит, поскольку мне есть, где жить. Кстати, дочь живет сейчас в квартире моих родителей, и квартира принадлежит мне.
— Скорее всего, принадлежала.
— Даже если и принадлежала, то вам-то что?
— А что вы так нервничаете?
— Кто я нервничаю? — я начал заводится, понимая, что делать этого совсем не стоит.
— Не я же?
— Хорошо, что от меня требуется?
— Вот это другой разговор. Где сейчас ваша супруга?
— Дома, готовит ужин.
— Вот и отлично. Семейство, как вы говорите, похищенное инопланетянами в сборе, поэтому давайте пройдем и удостоверимся в этом, а заодно оформим бумажки, — и с этими словами он направился к дверям подъезда, продолжая по-прежнему держать мой паспорт в руках.
— Что же вы стоите, пойдемте.
Мы поднялись на этаж, и я нажал звонок.
— А у вас что, ключей от квартиры нет?
— Представьте себе, нет.
Вика открыла дверь. На ней был надет фартук, и в руках она держала швабру.
— Что случилось? — спросила она, увидев за моей спиной милиционера.
— Вика, представляешь, встретил нашего участкового, оказывается мы с тобой в розыске за бродяжничество.
— Неправда, этого я не говорил. Зачем искажать факты, — участковый предъявил Вике своё удостоверение и попросил разрешения войти в квартиру. Я посторонился и когда он вошел, закрыл за ним дверь, чувствуя, что предстоит нелегкий разговор.
— Так вот Виктория Александровна, ваш муж утверждает, что вас похитили инопланетяне и вернули на Землю спустя три года, это правда?
Вика, не ожидавшая такого оборота событий, попятилась назад и чуть не упала, садясь на стул.
— Так правда это, или ваш муж солгал?
Вика смотрела то на меня, то на участкового, не зная, что ответить, наконец, она собралась с духом и сказала:
— Да.
— Что да?
— Правда, нас похитили инопланетяне, а разве это имеет какое-то значение.
Участковый, явно не ожидавший от неё такого ответа, положил мой паспорт на стол и присев на стул, попросил воды, после чего сказал:
— Господа-товарищи, имейте совесть. Что, я в рапорте напишу? Пропавшие граждане на вверенной мне территории, были похищены инопланетянами и возвращены спустя три года на Землю? После этого мне не то что капитана не дадут, а выгонят из милиции в два счета и тогда, плакала моя служебная жилплощадь. А между прочим, мне осталось всего два года, и она останется за мной.
Мы переглянулись и неожиданно рассмеялись.
— Не вижу ничего смешного.
— Простите, товарищ старший лейтенант, действительно как-то неловко вышло насчет инопланетян, — сказал, понимая, что надо как-то выходить из создавшегося положения. В этот момент из ванны вышел Артур. Вытирая голову полотенцем, он поздоровался и только после этого, обратил внимание на милицейские погоны.
— Так, а это кто, позвольте узнать, ваш родственник?
— Нет, хороший знакомый.
— А паспорт у вашего знакомого при себе есть?
— Извините, но когда я хожу в гости, паспорт я с собой не ношу.
— Напрасно, сейчас вся Москва носит паспорта. Вас что, никогда в метро не останавливали?
— Представьте себе, нет.
— Странно. А величать вас как?
— Кобзев Артур Христианович, — и Артур продиктовал свой домашний адрес.
— Чудьненько, а телефончик хозяюшка, где у вас?
Вика дала участковому телефон, и он стал куда-то звонить.
— Алло Семеныч, это я, Селезнев, слушай, посмотри там телефон отделения, за которым числится, — и он назвал адрес Артура, — как ты сказал двадцать восемь, понял. Я после дежурства к тебе заскочу. Все, будь здоров.
Он прищурил взгляд и набрал продиктованный номер.
— Алло. Отделение. Вас беспокоит участковый инспектор Селезнев из сто сорок девятого. Да. У меня вопрос по поводу пропавших без вести. У Вас Кобзев Артур Христианович случайно не значится в розыске. Да-да, что, когда, понял. Все спасибо.
Он повесил трубку. Мы с нетерпением ждали, что он скажет. Он снова посмотрел на нас и сказал:
— Действительно, Кобзев Артур Христианович, шестьдесят девятого года рождения, проживает по указанному вами адресу. В розыске не значится, хотя длительное время отсутствует, ввиду чего является злостным неплательщиком коммунальных платежей. Кстати, как и вы, гражданка Лунина, — он посмотрел на телефон и добавил, — а почему у вас телефон не отключили за неуплату?
— Я имела глупость оплатить за пять лет вперед.
— Вот видите, глупость, зато с телефоном остались, а так бы отключили.
Наступила пауза. Участковый тяжело вздохнул и сказал:
— Так, где же все-таки вы все это время пропадали, хотел бы я знать?
— Товарищ участковый, а вы напишите в своем рапорте, что я и мой муж Лунин Сергей Николаевич, отсутствовали без уважительной причины в течение трех лет, а на вопрос, где они были всё это время, говорить отказываются.
— Интересная постановочка вопроса. Это как же вас прикажете понимать?
— Очень просто. Мы раскаиваемся, что создали для вас проблемы, но говорить, где всё это время были, отказываемся.
— А причина отказа?
— Личного характера, — добавил я.
— Понятно. Короче. Завтра, в 19–30 порошу одного из вас зайти ко мне в опорный пункт для составления бумаг, — он достал визитку и положил её на стол, — надеюсь, до этого времени вы опять не исчезнете на пару лет.
— Обязательно зайду, — сказал я.
— Я провожу, — сказал я, поднимаясь вслед за участковым.
Мы вышли на улицу.
— К метро направляетесь?
— Да.
— Пойдемте, провожу, мне в том же направлении, если конечно не возражаете?
— Моя милиция меня бережет, как раньше говорили.
— То раньше, теперь неизвестно кто кого бережет. Вопросик можно?
— Да, хоть два.
— А с чего это вдруг вы про инопланетян наплели мне?
— А что разве такого не бывает? Вон сколько пишут, что людей похищают, потом возвращают. По-моему весьма актуально.
— Шутник вы, однако. Только я вам вот что скажу, в каждой шутке есть доля истины. Вы понимаете, к чему я клоню?
— Безусловно.
— Вот то-то. Вы, насколько я помню, сантехником в нашем ЖЭКе работали одно время, если мне память не изменяет, не так ли?
— Все правильно. Но это было лет семь назад, нет больше десять. А вы разве тогда у нас участковым были?
— Я уже двенадцать лет здесь работаю. Потому всех и про всё знаю.
Я промолчал и до метро участковый больше меня ни о чем больше не спрашивал, только, когда я попрощался, он напомнил, чтобы я обязательно завтра зашел к нему.
Разговор с дочерью получился тяжелым. Когда я вошел в квартиру, она буквально набросилась на меня с обвинениями в бессердечности и жестокости к ней, и её матери. Я молчал и ждал, когда она выговорится и успокоится. Наконец, когда она перестала кричать и размахивать руками, я спросил:
— Могу я хотя бы присесть?
— Да.
Мы сидели некоторое время молча. Я смотрел на Дашу и думал, что чем старше она становится, тем всё больше и больше становится похоже на мать. Пышные каштановые волосы, пронзительный взгляд из-под лобья, жесткая речь. Я смотрел и вспоминал, какая она была смешная маленькая, а выросла и стала взрослой женщиной.
— Ты чего молчишь, — спросила она, и голос её стал тише.
— А что мне сказать. Ты же знаешь, я не люблю оправдываться, да, в общем-то, и не обязан, хотя может я и не прав. Уехали мы с Викой в деревню на Волгу. Она там родилась. Надоело мне все. Бросил работу и просто сбежал из Москвы. По дурацки конечно всё вышло, но изменить что-либо поздно. Надо было хоть как-то о себе дать знать, но я в одночасье решил всё заново начать, потому и уехал, никому и ничего не сказав.
— И как?
— Как видишь. Ничего не получилось. Город снова потянул назад.
— Ты один вернулся?
— Нет с Викой.
— И как она?
— В смысле?
— В смысле, вы по-прежнему вместе?
— Да.
— Тогда я совершенно ничего не понимаю. Какой из тебя сельский житель. Ты же без телевизора и дня прожить не мог. На дачу ездил раз в год и то из-под палки.
— Старость, а может что-то еще, не знаю.
— И нужно было тебе в пятьдесят жениться?
— Знаешь, это не тебе судить. Я в твою жизнь не лезу, и ты в мою не лезь.
— И что же мы теперь делать будем? — она посмотрела на меня, напрягшись всем телом, словно вся её судьба зависела от моего слова.
— Если ты по поводу квартиры, то продала и продала, считай, что я тебе её подарил. А что с дачей?
— Дача стоит. Я её переоформила на себя, но продавать не собиралась. Езжу туда редко.
— А эта квартира?
— Я уехала от матери, не могу больше с отчимом жить. Квартира за тобой, переоформить её я просто пока не успела.
Я посмотрел на дочь и сказал:
— Ты, живи здесь, я возражать не буду. А с дачей давай поступим так. Ты туда ездишь?
— Да в общем, нет.
— И не сдаешь?
— Нет.
— Наверно все бурьяном заросло?
— Я попросила соседку присмотреть. Она ягоды с кустов собирает, так что в принципе все нормально.
— Тогда пусть она числится на тебе, но без моего согласия ты её не продавай. Договорились?
— Конечно, — обрадованная таким раскладом дел, сказала она, — подожди, а где же ты будешь жить?
— У Вики однушка, а там видно будет. Короче я жив здоров, постараюсь по возможности не пропадать больше.
Мы поговорили ещё недолго. Она напоила меня чаем, но расспрашивать о моём житие бытие в деревне не стала, толи почувствовала, что я чего-то не договариваю, то ли еще по какой причине. Я позвонил Вике, что выезжаю, и собрался уходить. Уже на пороге двери, она подошла и тихо сказала:
— Пап, прости, что так вышло. Я думала, что все, я тебя больше не увижу, — на её глазах навернулись слезы, — знаешь, когда ты пропал, мать меня каждый день пилила, чтобы я быстрее все на себя переоформила. А я ей все говорила, что ты жив и вообще, по закону надо ждать и так далее. Я всего-то три месяца назад как оформила, а от матери ушла, два года назад.
— Ничего, всё нормально. Всё равно все тебе досталось бы. Так что не переживай. А на мать не сердись, она какой была, такой и останется, но она твоя мать, а матерей не выбирают. Понятно? — и я как в детстве поцеловал её в нос. Для меня она оставалась всё той же маленькой девочкой, которая сидела у меня на руках, закутанная в большое махровое полотенце с копной только что вымытых волос.
Я вышел на улицу. Настроение было паршивое оттого, что пришлось врать, и что возникли разные проблемы, и, наконец, оттого, что всё в этой жизни так сложно и запутанно. Я вышел на улицу и, поймав тачку, вернулся домой.
— Как съездил? — спросила Вика, открывая мне дверь.
— Все нормально, — ответил я, целуя её в щеку, — поговорили за жизнь, я потом тебе все расскажу, хорошо?
— Конечно. Пойдем к столу. Артур сходил в магазин, я приготовила ужин.
Мы сели за стол. Я открыл бутылку водки и разлил по рюмкам. Подняв её, посмотрел на Вику и Артура и произнес:
— Что сказать. Мы живы и здоровы. Мы увидели своими глазами то, что возможно, неведомо никому на Земле и с этим мы проживем всю оставшуюся жизнь. Что с нами будет и как сложится завтрашний день нам неведомо, но пусть он будет,… — я запнулся, подыскивая нужное слово, и Вика, глядя на меня, подхватила мою мысль и сказала:
— …хорошим, и что бы мы были живы и здоровы.
— Именно это я и хотел сказать.
Мы чокнулись.
— А знаете, мне хотелось бы еще раз побывать там у них на станции, — сказал Артур, ставя рюмку на стол, — я даже согласился бы там остаться навсегда.
— Конечно, тебя здесь ничего не держит, — сказала Вика, раскладывая картошку по тарелкам, — а кто будет ремонтировать мой компьютер?
— Эх, Виктория, — мечтательно произнес он, — разве это компьютеры, это груда железа с примитивными возможностями.
— Может быть, — откусывая огурец, произнес я, — но как говорится, хорошего в меру. Зато дома лучше и спокойнее. Знаете, я даже участковому милиционеру впервые в жизни обрадовался. Честное слово. А почему?
— Потому что он не киборг? — произнес Артур.
Я рассмеялся и ответил, — нет, потому что я сразу ощутил себя дома. Это же так здорово.
Я снова наполнил рюмки водкой, Вика рукой показывала мне, что ей только пол рюмки.
— Знаете что, жизнь продолжается, и кто знает, может нам снова суждено побывать там. Я правда туда не очень рвусь, но как говорят, что день грядущий нам готовит, а потому, предлагаю выпить за день сегодняшний, а что будет завтра одному Богу известно…
— И инопланетянам, раз они умеют заглядывать в будущее, — добавил Артур.
— Согласен, и инопланетянам. За мир в нашем доме, правильно я говорю, Викуша?
— Правильно.
На следующий день после завтрака, мы вдвоем с Артуром съездили к нему на квартиру. Его маленькая холостяцкая квартира произвела на меня двойственное впечатление. Старая, видимо пятидесятых годов мебель, местами обшарпанная и требующая ремонта, и на фоне этого, письменный стол, заставленный компьютерными принадлежностями. Сразу было видно, что в квартире живет фанат компьютерного дела. Даже на полу стояли корпуса и элементы от компьютеров. Кухня была полной противоположностью комнаты. Хотя она была тоже старая, то ли польского, то ли отечественного производства, но выглядела отлично. А главное, на кухне был идеальный порядок. Даже небольшой слой пыли, который накопился за три года отсутствия хозяина квартиры, не смог скрыть чистоты и уюта, который здесь был.
Убедившись, что всё в порядке, я оставил Артура прибираться, а сам решил заняться продажей для начала одного камня, чтобы иметь денежные средства, коих у нас не осталось. Памятуя, как я реализовал камни, присланные мне Гао, я решил, что мне не к чему скрывать своё имя и потому решил воспользоваться ломбардом или скупкой, куда и направился.
В кармане в футляре из-под кольца, которое я незадолго до женитьбы подарил Вике, лежал небольшой по моим меркам изумруд. Выйдя из метро, я с некоторым волнением подошел к ломбарду. На вывеске значилось, что производится скупка золота, серебра и драгоценностей, а так же меха и прочего антиквариата и указаны время работы. Я открыл дверь и спустился по ступеням вниз. Здоровенный охранник стоял у входа и вежливо предупредил, что сдача вещей в ломбард, а так же скупка производятся строго при наличии паспорта. Я поблагодарил и сказал, что паспорт при мне. Он указал на дверь и попросил подождать, так как там сейчас пожилая дама. Я присел на стоящий у двери диван и чтобы отвлечься, взял журнал, лежащий на табуретке, которая заменяла журнальный стол. Я развернул его, но в этот момент щелкнул замок и пожилая женщина, на ходу застегивая сумочку, вышла из приемного отделения. Я встал и прошел в зал, прикрыв за собой дверь.
— Что у вас? — вежливо спросил пожилой приемщик, глядя на меня сквозь стекла очков.
— У меня природный изумруд без огранки, — я достал футляр и, просунув его в окошко, добавил, — от бабушки досталось в наследство.
Он скептически посмотрел на меня и весь его взгляд говорил, — знаем мы, о каких бабушках и наследствах, вы тут песни поёте. Взяв футляр и достав камень, он весь переменился в лице. Видимо за весь день, а возможно и неделю ему принесли вещь, которая достойно была его внимания. Он надел на глаз увеличительное стекло и стал внимательно изучать камень, потом положил его под микроскоп и опять долго и внимательно рассматривал. Я не выдержал и, просунув голову в окошко, спросил:
— Вы сомневаетесь в его подлинности?
— Молодой человек, ваш камень, безусловно настоящий, просто я пытаюсь определить степень его чистоты.
— И какова она?
Приемщик подвинул увеличительное стекло на лоб и сказал:
— Если вы будете мне и дальше задавать вопросы, то это будет не скоро. Вам понятно?
— Да, — и я убрал голову из окна, продолжая наблюдать за его действиями. Он взвесил камень, потом поместил его в какой-то прибор, затем в другой, записывая на бумаге, какие-то показания. По мере того, как он производил все эти манипуляции с камнем, его лицо менялось. Сначала мне показалось, что он обрадовался, потом в его взгляде появилось удивление и, наконец, когда он записал последние данные, в его взгляде был нескрываемый восторг.
— Вам крупно повезло, молодой человек. Если это правда, относительно вашей бабушки, то она сделала вам по истине королевский подарок, оставив этот камень, чистейший воды и великолепной формы для огранки.
— Да бабушка была из дворян. Так на сколько вы оцениваете этот камень?
— Вы хотите его заложить?
— Нет, продать.
— Продать!? — весь его взгляд говорил о безрассудстве моего поступка. Но интересы конторы, в которой он работал, взяли своё, и он сказал:
— Этот камень стоит шестьдесят две тысячи долларов. С учетом комиссионных сборов и налоговых отчислений вы сможете получить за него, — он щелкнул пальцем по калькулятору и произнес, — сорок восемь тысяч триста шестьдесят долларов. Если вас устроит эта сумма, вам необходимо пройти со мной к заместителю директора. Разрешение на покупку за столь большую сумму дает только он.
— Я согласен, — не раздумывая, сказал я.
Он положил камень обратно в футляр и передал его мне. После чего, закрыв окно, сказал, чтобы я подождал его. Он вышел из боковой двери, и мы направились к заместителю директора. Молодой человек, явно не подходивший на эту должность, встретил нас в своем кабинете, где сидя за компьютером, раскладывал пасьянс. Приемщик, держа в руках один из приборов, подошел к нему, и пока я стоял рядом показал ему камень, который передал ему. Зам посмотрел сначала на меня, потом на камень и тихо, чтобы я не слышал, посовещавшись, сказал:
— Я не возражаю, произведите, пожалуйста, повторную проверку камню, а я выпишу в бухгалтерию разрешение на выдачу денег.
Он черканул небольшую записку и передал её оценщику. Мы вернулись обратно. Повторная экспертиза заняла несколько минут, видимо он просто проверял, не подменил ли я камень, когда он был у меня. Убедившись, что всё нормально, он передал мне записку и объяснил, как пройти в бухгалтерию за деньгами. Передавая её мне, он неожиданно сказал:
— Сколько лет работаю, а такой изумительный изумруд вижу второй раз в жизни. Удачи вам.
— Спасибо, ответил я, и добавил, — а алмазы и сапфиры, вы тоже принимаете?
— Конечно.
— Тогда я к вам непременно загляну, как только кончатся деньги, — и с этими словами я отправился в бухгалтерию.
Вика была дома, когда я вернулся. Сидя за компьютером, она что-то писала. Увидев меня, она закрыла программу и спросила:
— Как дела?
— Все нормально. Артур остался прибираться дома. Слушай, ты у него когда-нибудь была?
— Нет, а что?
— Теперь я понимаю, что он действительно фанат компьютерного мира. Вся комната забита запчастями, словно это мастерская по ремонту. Но зато ты бы видела его кухню. Полный порядок.
— А как поход в ломбард, удался?
— Конечно.
— Правда и за сколько?
— А ты как думаешь?
— Я не знаю.
— Хоть приблизительно.
— Тысяч десять дали, — она посмотрела на меня и добавила, — пятнадцать, я угадала?
— Почти, — я достал пачки денег и выложил их на стол.
Вика, никогда раньше не видевшая такую огромную сумму денег, и от неожиданности открыла рот, не в силах что-либо сказать. Наконец она спросила:
— Сколько же здесь?
— Без малого пятьдесят тысяч баксов.
— Слушай, сколько же тогда будут стоять камни большего размера?
— Не знаю, может больше ста тысяч. Не зря я говорил, что мы сможем купить себе и Мерседесы и всё что угодно.
Вика бросилась ко мне на шею и повисла на ней, визжа от радости.
— Вика, я то тут при чем. Это Фейнхотен наш благодетель, а не я.
— Это не важно кто. Главное, что мы теперь сможем с тобой попутешествовать по всему миру, увидеть другие страны и города. И знаешь, что мне хочется больше всего?
— Что?
— Съездить в ту деревушку в Финляндии, о которой ты мне рассказывал, и где мы были с тобой в прошлой жизни, о которой ты помнишь, а я нет.
— Ты знаешь, я с тобой согласен, туда я точно съездил бы еще раз, — я поцеловал её и осторожно опустил на пол.
— Пойду, разменяю деньги, а ты позвони Артуру и скажи, чтобы приехал, надо поделить деньги и вообще поговорить, что будем делать с камнями. Сразу все реализовывать опасно, поэтому лучше посовещаться.
— Хорошо, только ты не долго. Да я забыла тебе сказать, пока тебя не было, звонил участковый и напомнил, чтобы ты пришел к нему как обещал в 19–30.
— Хорошо, я пошел, — я посмотрел на время, было, начало шестого, — блин ни то не се.
— Ты о чем?
— Ладно, я разменяю деньги и приду поесть, а потом схожу к этому Селезневу, так кажется его фамилия, а ты скажи Артуру, пусть приезжает завтра часам к десяти утра, или к одиннадцати. Надо выспаться.
— Лучше к одиннадцати.
— Как скажешь.
Визит к участковому, как я предполагал, должен был занять не больше получаса. Собственно говоря, написать заявление и все, однако на деле все вышло иначе.
Комната, в которой располагалась приемная, раньше была помещением опорного пункта порядка. В нем собирались дружинники, получали повязки и инструкции и расходились по объектам. С тех пор как их упразднили, помещение передали ветеранам войны, а участковому выделили для приема небольшую комнату, которая, по всей видимости, была кухней, так как примыкала к туалету, а само помещение являло собой жилую трехкомнатную квартиру на первом этаже жилого дома.
Участковый сидел за столом и строчил документы на обычной пишущей машинке. Стена позади него была увешана приказами и распоряжениями, а напротив находился стенд, на котором висели фотографии. Надпись гласила «Их разыскивает милиция». Ощущение было такое, словно я окунулся в мир социализма в году так семидесятом, не хватало еще портрета Брежнева. Я обернулся, прямо над дверью висел портрет Президента.
Однако, подумал я, обстановка очень располагающая для беседы. Я поздоровался.
— Вижу скепсис во взгляде.
— Это плохо или хорошо? — спросил я, решив занять дружескую позицию в разговоре.
— Смотря как смотреть. Если по поводу нехватки техники, — и он показал рукой на пишущую машинку, — то это хорошо, а если, он демонстративно сдвинул брови, что, в общем, не говорило о суровости взгляда, и посмотрел в сторону двери, намекая на висящий портрет, — то мы всё-таки государственная служба. Государственная подчеркиваю, а, следовательно, должны уважать руководителей государства. Понятно вам?
— Я разве против. У меня на прежней работе, у напарника в шкафчике для личных вещей, тоже портрет президента висит, правда Ельцина, и ничего, ему нравится. Кто бы против, но не я. А у вас в кабинете, сам Господь велел. Вы же не икону повесили, правда? — улыбаясь, ответил я.
— Согласен, хотя по-прежнему чувствую в ваших словах долю скептицизма.
— Уверяю нисколько, а кроме того, это не уголовно наказуемо, не так ли?
— Это верно.
Он вынул из машинки лист бумаги и положил его перед собой. Потом внимательно прочел и сказал:
— Как говорится, вернемся к нашим «баранам», точнее, причинам вашего исчезновения и как следствие этого, заявления от вашей дочери, что повлекло за собой объявления вас и вашей жены, как пропавших безвести. Я правильно выразился?
— Совершенно верно.
— А раз так, и памятуя ваши высказывания на сей счет, то я вот тут к вашему приходу приготовил бумажку, чтобы особо вас не задерживать, — он протянул мне лист бумаги, который он перед этим напечатал, и добавил, — извольте ознакомиться, и если согласны с написанным, расписаться.
Я взял бумагу и прочитал:
— Лунин Сергей Николаевич, — далее шли мои паспортные данные, место прописки и прочие формальные данные, — женатый на Луниной Виктории Александровне, — после чего указывались её паспортные данные, — в течение такого-то срока, отсутствовали в Москве и находились в отъезде. Причины личного характера привели к тому, что никто из родных, в частности дочь от первого брака — Лунина Дарья Сергеевна, не была поставлена в известность об отъезде, что вынудило её написать заявление об исчезновении отца.
В ходе следственных мероприятий по розыску пропавших, место их пребывания не было установлено, что послужило причиной считать Лунина С.Н. пропавшим безвести и разрешить его дочери Луниной Д.С. вступить в права наследства согласно законов РФ.
На основании выше изложенного, Лунин С.Н., объявившийся в г. Москве вместе со своей женой Луниной В.А., по истечении указанного выше срока и не предъявивший в органы милиции справок или иных документов, которые являлись бы вещественным доказательством невозможности сообщить своё местонахождения за указанный период времени не вправе предъявлять претензии на потерю имущества в пользу Луниной Д.С.
Далее шла подпись Селезнева.
— И что мне надо с этим сделать?
— Если вы согласны с текстом, расписаться и написать, что ознакомлены, возражений не имеете.
— И на этом конфликт исчерпан?
— Конечно.
Я написал под диктовку всё что необходимо и расписался. Передавая подписанную бумагу участковому, я не удержался и сказал:
— Вы довольны?
Посмотрев мне в глаза, он ответил:
— В том, что вы поступите именно так, я не сомневался, но то, что вы все это придумали, уверен.
— Что именно?
— По поводу того, что написано вот здесь, — и он показал на подписанный мной документ.
— Интересно, а что я должен был написать, точнее, что вы могли написать?
— Вот именно, что я мог написать. Потому и молчу, потому что для меня вот это самый простой выход, поэтому я до сих пор и хожу в старших лейтенантах.
Я посмотрел на него, явно не понимая, что он хотел сказать этой фразой.
— Извините, но я вас не понимаю?
— Всё-то вы понимаете. Знаете, — он посмотрел на часы, — мой рабочий день закончился. Вы сейчас домой?
— Да.
— Могу проводить до пол пути, заодно и поговорим в неформальной обстановке.
Озадаченный я вышел и подождал участкового на улице, пока он закрывал и опечатывал кабинет.
— Я ведь долгое время служил в Армии, и знаете, чем занимался? — сказал он, держа под мышкой папку с документами.
— Чем?
— НЛО.
— Шутите?
— Нисколько. В свое время в СССР был спецпроект, о нем даже по телевизору недавно рассказывали. В воинских частях были люди, которые каждый случай появления НЛО фиксировали, записывали показания очевидцев и отправляли рапорт по команде. Так вот я как раз и занимался этим. Наша часть была расположена в Пермской области, и я был прикомандирован к ней вести записи и наблюдения по этому вопросу. Поэтому когда вы сказали мне про инопланетян, вы зря подумали, что я вам не поверю, поскольку только в одной нашей части в мою бытность пропало четыре человека, причем три рядовых и один офицер и все эти случаи после тщательной проверки не попали под разряд дезертирства или чего-то еще. Люди эти исчезли навсегда. Больше о них никто и никогда не слышал.
— А почему вы решили, что их похитили именно инопланетяне?
— Потому что именно в момент их исчезновения наблюдались появления НЛО и, кроме того, есть два свидетеля из числа рядового состава, которые письменно подтвердили факт захвата одного из пропавших представителями инопланетной цивилизации. Всё это было официально задокументировано и послано по инстанции. Тогда этим занимались серьёзно, не то, что сейчас.
— А почему вы считаете, что я не выдумал все это, просто ради хохмы?
— Потому что я по образованию психолог.
— А работаете в милиции?
— За жилье люди на стройках работают. Между прочим, когда меня вытурили из Армии, я был счастлив, что смог в милицию устроиться и получить прописку в Москве. Вам москвичам, не понять, что такое получить прописку в Москве, да ещё жилье.
— Значит, вы считаете, что я, разыграв вас, на самом деле сказал правду?
— По крайней мере, допускаю такую мысль, с весьма большой долей вероятностью.
— А знаете, что я вам скажу, это действительно так, только ведь мне всё равно никто не поверит?
— Кроме меня.
Я посмотрел на участкового, и мне вдруг по-человечески стало его жалко. Не знаю почему, толи оттого, что он до сих пор старший лейтенант, толи просто из обаяния. Бывает, когда человек просто располагает к себе и хочется вдруг поговорить с ним за жизнь.
— Знаете, когда мы летели к Марсу, пилот не понял земного юмора, когда пожелал Артуру по прилете на Землю оказаться в психбольнице. Мы так смеялись над его фразой, а он смотрел и не понимал причины нашего смеха.
— Это вы к чему?
— К тому, что я не хочу попасть в психушку или стать лабораторной крысой в каком-нибудь закрытом НИИ.
— Ах, вот вы в каком смысле. Что же в этом я с вами соглашусь, поэтому можно только один вопрос, на последок?
— Пожалуйста.
— Скажите, а почему они вас отпустили?
— Потому что нас никто не похищал.
— Не понял? Так вы были там или нет? — и он показал пальцем в небо.
— Видите ли, простите, как вас величать?
— Игорь Витальевич.
— Игорь Витальевич, знаете, если я вам скажу, что весь мир, который вы видите вокруг себя, со всеми его недостатками, пороками, мерзостью и прочими измами, на самом деле мог быть совсем иным, если бы,… — я вдруг запнулся на слове бы, потому что подумал, что если скажу, что стало с нашим миром, который я же смог изменить и тем самым уподобился самому Господу богу, то вряд ли прощу себя когда-нибудь минутную слабость, и то тщеславие, с которым это будет сказано. А потому произнес совсем иное, — …не инопланетяне. Они создали нас и смотрят, как мы взрослеем и радуются, когда мы совершаем что-то хорошее, и огорчаются, когда мы играем в войну, не понимая какой бедой это может обернуться.
— Спасибо.
— А мне-то, за что?
— Я психолог. Я понимаю больше, чем сказано. Желаю удачи и привет супруге.
— Спасибо, обязательно передам.
Мы попрощались и разошлись в разные стороны. Всю дорогу до дома я размышлял о встрече с участковым.
— Надо же, какой интересный человек, а занимается такой, мягко говоря, собачьей работой. Наверняка, основная работа, улаживать межсемейные конфликты, работать с малолетними преступниками, пьяницами и наркоманами, выслушивать жен, избитых своими пьяными мужьями и жалобы жильцов друг на друга по поводу лая собак, вечного ремонта и прочей бытовухи. А все из-за проблем с жильем. То за мир? Впрочем, не он один такой. Самому в свое время пришлось пойти работать в ЖЭК, чтобы получить жилье. Надо бы, как ни будь заглянуть к нему с бутылочкой хорошего коньяка и поболтать о жизни.
— Ты чего так поздно, — спросила Вика, когда я вошел, — десятый час.
— Правда, что делать допрос, опись, пропись, протокол.
— Хохмишь?
— Конечно. Ты знаешь, оказывается Селезнев, нормальный мужик. Такую бумагу сочинил, прямо писатель. Потом мы с ним прогулялись, он оказывается, в шестом доме живет и знаешь, что он мне рассказал?
— Что?
— В семидесятые годы служил в армии и там занимался вопросами НЛО.
— Серьезно?
— Честное слово. Вот почему он достаточно спокойно воспринял, когда я сказал, что нас похитили инопланетяне.
— Надеюсь, ты его разубедил в этом?
— Нет.
— То есть как, нет?
— А его вряд ли можно разубедить, и знаешь почему?
— Почему?
— Он психолог по образованию. Он, когда его из армии сократили, подался на работу в милицию и, работая, окончил факультет психологии.
— Ничего себе. Вот тебе и участковый. Слушай, так он нас теперь достанет?
— Вряд ли, ты знаешь, он мне понравился. А главное, он прекрасно понимает, что скажи мы об этом, нас отправят либо в психушку, либо попросту не поверят.
— А почему же он поверил?
— Я же тебе говорю, психолог. И потом, он столько лет с людьми работает, прекрасно разбирается, когда человек правду говорит, а когда пургу гонит.
— Слушай, что за выражения? Пургу гонит, скажешь тоже.
— А что, нормальное выражение.
Она повернулась, чтобы идти на кухню, и я слегка шлепнул её по попе.
— Что такое?
Я подошел сзади и поцеловал в волосы.
— Викуша, как я тебя люблю.
Она повернулась и, поцеловав меня, спросила:
— А ужин, потом?
— А ужин потом.
— Тогда марш в ванну, а я постель разберу.
Месяц, после того как мы вернулись, прошел, точнее, пролетел, как один день. Всю первую неделю я занимался реализацией нежданно-негаданно свалившегося на нашу голову богатства. После встречи с Артуром, выяснилось, что он очень равнодушно воспринял возможность стать состоятельным человек, поменять место жительство и заиметь хорошую машину с водителем. После пережитого и увиденного на станции, он замкнулся в себе, и Вика еле упросила его взять деньги хотя бы для приобретения нового компьютера, на что он ответил:
— Виктория, вся эта рухлядь, ничто, перед тем, что я видел там, — и он задумчиво посмотрел на небо за окном.
— Короче, давай сделаем так, — сказал я, — долги за квартиру платить надо?
— Надо, — вяло произнес он.
— Телефон поставить в квартире надо?
— Надо, — снова промямлил он.
— Работы нет, жить надо?
— Надо.
— Что ты все надо и надо. Жизнь только начинается настоящая. Учти, если придется снова лететь, я тебя не возьму, — я сказал это в шутку, но Артур неожиданно воспринял это совсем иначе, и словно очнувшись, сказал:
— Простите, Сергей Николаевич. Я, правда, сам не свой. Целыми днями только и думаю, обо всём, что с нами случилось. Просто наваждение какое-то.
— Слушай, а может тебе съездить куда-нибудь, отдохнуть? Правда, развеешься, мир посмотришь, новые страны и города лучше любого лекарства от тоски и печали.
— Нет что вы, да у меня даже загранпаспорта нет.
— Нашел о чем беспокоиться. Паспорт тебе за два дня сделают в любой тур фирме.
— А что, правда, может, съездишь на Багамы или в Австралию? — вступила в разговор Вика.
Артур посмотрел на нас и сказал:
— Вы, правда, так считаете?
— Конечно. Ты пойми, хороший отдых любой стресс снимает, а у тебя он гораздо сильнее, чем у нас с Викой.
— Почему сильнее?
— Как почему, потому что тебя пришлось, можно сказать, заново собирать. И какая бы техника ни была, а для организма это стресс.
— И ещё какой, — добавила Вика.
— Так что поедете завтра с Викторией в тур бюро, подберете вместе путевочку и вперед. Договорились?
— Договорились, — неуверенно ответил Артур.
— А раз договорились, то с деньгами решим следующим образом. Я тебе дам сто тысяч рублями и десять тысяч долларов.
— Так много мне не надо, решительно заявил Артур.
— Ты не перебивай меня. Рубли на квартиру, телефон, потом надо приодеться, купить к отпуску экипировку, а доллары на путевку и пребывание там. Знаешь, когда человек в отпуске, деньги сами летят. Потом, мало ли девочку снять, это больших денег стоит.
— Артур не слушай его, это совершенно не к чему.
— Шутка, — ответил я.
— Только не в моем присутствии.
— Каюсь.
— То-то же.
— А когда вернешься, будешь брать из своей доли, сколько тебе надо, раз не хочешь сразу. Хорошо?
— Спасибо вам, я без вас точно закис бы?
— А куда мы денемся, мы теперь до конца дней так сказать, одной веревочкой повязаны.
— Это точно, — сказала Вика, обнимая меня и Артура.
Я не стал рисковать и продал только два камня, причем, один в Москве, а второй в Питере, куда слетал на один день. За оба камня я получил сто сорок пять тысяч долларов. Когда я сказал, сколько у нас денег, Вика просто не могла поверить, что такие деньги можно иметь. Мы решили съездить отдохнуть, а потом заняться приобретением новой квартиры. После посещения с Викой тур бюро, Артур должен был через неделю уехать в Индию, а мы, после двухдневных поисков по тур агентствам, нашли путевку в Финскую деревушку и рассчитывали уехать через пару дней вслед за Артуром. Оставшиеся дни прошли в пустых хлопотах. Мы ходили по магазинам, покупали нужные и ненужные вещи. Нам нравилось тратить деньги, которых у нас теперь было с избытком.
Самым трудным было изменить Викино отношение к жизни. Она привыкла жить очень экономно и никогда не думала ни о роскоши, да и вообще была разумной хозяйкой. Я заметил это сразу после нашего еще первого замужества. Поэтому, мне стоило большого труда, убедить её посетить бутики на Тверской, или купить что-то в солидном магазине. Как только она брала в руки ценник на какой-нибудь кофточке или блузке и видела сумму, превышающую сто долларов, она сразу тянула меня к выходу из магазина, говоря шепотом, что здесь сумасшедшие цены, на что я отвечал:
— Но здесь и вещи гораздо лучше, чем на любом рынке, я уверяю тебя.
В конце концов, она сдалась, и мы смогли купить несколько красивых платьев, костюмов и прочих вещей. Постепенно ей это стало нравиться, и она спокойнее стала относиться, когда продавщица выписывала ей счет за туфли в размере двухсот пятидесяти долларов. Правда, выходя из магазина, она непременно говорила:
— Уверяю тебя, им красная цена от силы сто баксов.
— Верю, но они тебе очень идут. И потом, за сервис надо платить.
— Какой сервис, ты видел, как она смотрела на меня?
— Кто?
— Продавщица.
— А как она на тебя смотрела?
— Как удав на кролика. Ей лишь бы я купила. А о том идут ли мне эти туфли или нет ни слова, хорошего они качества или так себе, ни-ни. И в чем сервис, в том, что она держала коробку, а не положила её рядом? Сервис, дорогой мой, это когда тебе покажут и расскажут о товаре всю правду, посоветуют и скажут правду, идет он тебе или нет.
— Ты идеализируешь мир торговли.
— Возможно, но так должно быть. Вот тогда это можно сказать, что это сервис. Да на любом торговом рынке куда обходительней с тобой обойдутся, чем в этом бутике. Все злые, как черти.
— В этом я с тобой согласен. Но ты не обращай на это внимание и все. Главное, чтобы товар тебе нравился.
— Успокоил. А тебе правда, понравилась кофточка, которую мы купили? — и она приложила её к себе.
— Очень. И особенно вот та комбинашка и блузка с вырезом.
— Сереж, она слишком открытая.
— Кто, комбинашка или блузка?
— Ну тебя, — она рассмеялась и закружилась по комнате. Её рыжие волосы развивались веером вслед за ней, а я как пацан, любуясь, смотрел на свою жену, и думал, — до чего же она красивая, моя Вика…
К концу недели мы были готовы к путешествию.
Поездка в Финляндию была чудесной. Это была та же самая гостиница. Правда на этот раз я уже знал, что она собой представляет, и потому не было такого восторга, как в первый раз. А вот Вика была потрясена увиденным. Мы провели там незабываемую неделю, и пожалели, что не согласились с менеджером тур-фирмы оформить две недели. После всех тревог и злоключений, которые выпали на нашу долю, отдых в этом глухом уголке, оказал на нас целебное воздействие. И все же, вечерами, сидя у камина, мы нет-нет, а вспоминали события, которые с нами произошли.
Мы возвращались самолетом, я смотрел в окно и мечтал о том, чтобы ничто не омрачило наш приезд. Я вспомнил, как было прошлый раз, когда за нами неожиданно началась слежка, как пришлось всё бросить и бежать, как мы перебрались на дачу и втроем приступили к созданию телепортационной установки, которая, в конце концов, заработала. Как давно и как недавно всё это было. Как много всего пришлось пережить мне, Вике, Артуру за столь короткое по человеческим меркам время. Почему жизнь выбрала меня, а не кого-то другого? И посмотрев на мирно спящую Вику, подумал, — хорошо, что она выбрала меня, и я сумел дважды найти одного и того же любимого человека. Я склонился и тихо, чтобы не разбудить, поцеловал её в волосы, но она всё равно почувствовала мое прикосновение и, проведя рукой по моему лицу, спросила:
— Как ты?
— Всё хорошо, спи, нам лететь еще больше часа.
Мы вернулись в нашу московскую квартиру, наполненные приятными воспоминаниями о чудесно проведенном отдыхе. Легли спать далеко за полночь, а поэтому на следующий день я проснулся, когда на часах было уже десять. Вика спала, и я не стал её будить. Выглянув в окно, посмотрел на улицу. День обещал быть отличным. По-летнему тепло и на небе ни одного облака. Умывшись, написал Вике записку, что пошел за продуктами и оставил её на столе.
Стоя в очереди в молочный отдел услышал позади себя знакомый голос Селезнева.
— Опять отсутствовали почти неделю?
— Отдыхал с женой в Финляндии, могу показать отметку в загранпаспорте, — ответил я и, повернувшись, поздоровался с участковым, который стоял позади.
— И как отдохнули?
— Лучше не бывает. Отель на двоих в глуши, точнее не отель, а просто жилой деревенский дом. Лес, грибы, ягоды, одним словом сказка.
— Завидую.
— А как на участке, — спросил я для приличия, — всё в порядке?
— Порядка никогда не будет, но в целом без особых происшествий.
— И то хорошо.
— Это точно.
Подошла моя очередь. Я купил кое-что из молочных продуктов и попрощался с участковым. Выходя из магазина, снова столкнулся с ним и, вспомнив о желании поболтать с участковым по душам, спросил:
— Вы когда сегодня заканчиваете?
— В восемь, а в чем дело?
— Да нет ни в чем, просто хотел заглянуть, если конечно не возражаете, поболтать за рюмкой чая.
— Не любитель.
— Да я, в общем, тоже, это так, к слову.
— Если к слову, тогда заходите.
После ужина я собрался к участковому. Вика сказала, что напрасно напросился к нему на беседу, но я все же решил заглянуть, тем более что предупредил, что зайду.
Он сидел за столом и ждал, когда закипит вода в банке, чтобы вовремя выключить кипятильник.
— А, Сергей Николаевич, заходите.
Увидев столь допотопный способ кипячения воды, я хотел, было сказать, относительно скупости начальства, но решил промолчать, и присел напротив на стул.
— Так как насчет чая? — спросил участковый.
— Без проблем, — сказал я и достал бутылку французского коньяка и коробку конфет.
— Однако. С таким набором обычно к любовницам ходят.
— Да ладно вам. Какие любовницы в наши годы. А вот как сосудорасширяющее, вполне подходит.
Селезнев взял бутылку и, прочитав название, не без юмора произнес, — с Марса?
— Нет из нашего сельпо.
— Жаль, но попробовать можно, — он достал два стакана и, открыв бутылку, налил грамм по пятьдесят. Я сразу понял, что он действительно, так же как и я не большой любитель спиртного и если позволяет себе выпить, то в исключительных случаях или по праздникам.
Мы молча выпили. Я развернул конфету и положил в рот.
— Как коньяк?
— Если честно, ничего конкретного сказать не могу, поскольку не ценитель данного напитка.
— Да я тоже не большой знаток. Просто решил поболтать, а это так для предлога.
— Понятно. Так о чем хотели поговорить со мной?
— Скажите, а почему закрыли программу по изучению НЛО.
— Так ведь союз развалился и программа вместе с ним. Финансирование прекратилось, люди, в том числе и я, попали под сокращение, короче как большинство хороших проектов.
— А правда, что и у нас были случаи обнаружения останков сбитых или потерпевших аварию инопланетных кораблей?
— Не знаю. Я ведь только собирал и отправлял информацию. Обратной связи не имел. По крайней мере, у нас такой информации не было. А почему вас это так интересует?
— Да так, просто я сильно сомневаюсь в достоверности того, что якобы американцы кого-то сбили или нашли останки корабля потерпевшего аварию.
— Напрасно. При том количестве данных, которые мы имели о посещении Земли, вполне вероятно, что хотя бы несколько могли потерпеть аварию, а возможно и сбиты.
— Это мало вероятно, — безапелляционно заявил я.
— Вы так уверенно говорите, словно знаете об этом.
— Да нет, просто техника у них не на порядок, а на несколько порядков выше нашей. Вряд ли они могли разбиться на Земле.
— Может быть, но техника, даже самая совершенная, всегда имеет изъяны, а стало быть, может отказать, да еще в самый неподходящий момент, — он посмотрел на меня сквозь стекло стакана и спросил:
— Ведь там наверняка, лучше, чем на Земле, зачем вы вернулись?
— Каждому овощу хорошо на своей грядке. Мы для них, очередной эксперимент в пробирке. Так что там делать? А здесь я дома.
Он снова посмотрел на меня, налил немного коньяка и неожиданно сказал:
— Забудьте все, что с вами было, иначе или сопьетесь или заклинит, — он постучал пальцем по голове и добавил, — это я как специалист говорю. Он допил коньяк и убрал стакан в стол, намекая, что разговор закончен.
Я встал и прежде чем уйти произнес:
— Хотелось бы забыть, так ведь из памяти не вычеркнешь того, что было, но все равно, спасибо за совет.
— Да не за что. Жаль будет, если хороший человек сопьется или с катушек съедет.