Весна сменяет зиму

Глава 7

Капитан Чак Зит проснулся очень рано, солнце даже не виднелось на горизонте. Он не спеша вышел из палатки, накинув на голый торс лишь чёрный офицерский китель. Спалось ему довольно таки плохо, его терзало волнение и страх, он ещё ни разу не был в бою. Чак боялся не самого боя, а своего поведения в нем, боялся не так подать приказ, не так среагировать либо вовсе не убить ни одного медива. Зит был рад как ребёнок, когда узнал, что его роту, вместе с десятками тысяч других солдат «Горохраны» переводят в регулярные части и отправляют на фронт. В патриотическом восторге он устроил попойку для своей роты и отмечал это, как ему казалось важное событие, до утра. Капитан верил, что фронт это трамплин для его амбиций, что здесь он сможет проявить себя, получить новые звания и награды, завести полезные знакомства, а по возвращению домой, сможет купить себе квартиру и навсегда распрощаться с общежитием.

На улице было прохладно, дул слабый ветер, стоял негустой туман. Чак закурил папироску, вдохнул горького дыма и с какой-то радостью посмотрел на проходящих рядом бойцов спецподразделения, в чём-то он завидовал этим мастерам войны, желая быть хоть немного на них похожим. В столь ранний час весь корпус был уже на ногах, на передовые позиции выдвигались танки и бронемашины, разворачивалась батарея тяжёлых орудий, а бойцы разведки уже выдвигались в пелену тумана в сторону противника. Никто толком не знал ни позиции врага, ни их оборону, генерал Тарма хотел взять неожиданностью, и к тому же он очень верил, что боевой дух солдат сыграет немаловажную роль.

Небо озарили первые багровые лучи солнца, а утреннее спокойствие разорвал в клочья первый артиллерийский залп. Сотня орудий разных калибров выпустили в сторону медивского лагеря тонну взрывчатки. Где-то вдали послышались приглушённые хлопки. Затем последовал новый залп, а за ним ещё один, а вскоре все они слились в сплошной грохот.

Солдат начали подымать по тревоге. Танки зарычали, прогревая двигателя, а над головами просвистели два десятка реактивных бомбардировщиков. Вся котивская военная машина пришла в движение. Бойцам раздавали по несколько боекомплектов. Ни у кого не было нужды ни в патронах, ни в гранатах. Тарма не хотел, что бы его корпус поиграл первый же бой.

Чак оделся, получил положенные боеприпасы, сделал пару глотков из фляжки и встал перед построенной ротой. После увиденного, к нему пришла какая-то уверенность, ожидание лёгкой прогулки, а не боя.

Все с нетерпением ждали этого наступления и вот оно начиналось. В утренних сумерках корпус генерала Тармы двинулся вперёд, десятки танков и тысячи солдат шли мстить коварному агрессору. На инструктажах солдатам недвусмысленно объясняли, что без крайней надобности пленных брать не нужно.

– Ну что, ребятки, дадим прикурить этим засранцам! – крикнул Зит своим бойцам.– Пленных брать нам не к чему, так что не утруждайтесь сильно по этому поводу, бейте всех без раздумий. Довольно они уже нашу землю топчут. Пришло время и нам их потоптать! Патронов не жалейте, но не вздумайте расслабляться, враг коварен!

Зит шёл впереди своей роты наперевес со свеженьким, блестящим автоматом. Чёрный китель офицера поблескивал на первых солнечных лучах, он у него всегда был гладко выглажен и постиран, а каждая петличка и звёздочка прицеплена по всем нормам уставов. Зит очень гордился своей новой ролью, ролью офицера вооружённых сил. Впереди него, разминая сочную травку в грязь, плёлся танк, огромное железное чудовище, самая сильная сторона армии Муринии. Солдаты гордились танкистами и завидовали им. Муринские танки славились своей крепкой броней и выносливостью, ещё в Анбарских княжествах они заставили себя уважать. Теперь же эти машины мчались на запад за новой порцией уважения.

Неподалёку от роты Зита, плелись солдаты Батальона номер 0, им было очень тяжело не то, что бы воевать, а просто идти после вчерашней пьянки. Лица их были помяты, форма рваная и грязная, контраст с наглаженными бойцами горохраны был на лицо. Некоторые из солдат батальона находили в себе силы шутить друг над другом и горохраной.

Заместитель командира роты Чака, лейтенант Орен Вишет, завидев средь бредущей толпы защитников Ирка, Китти Лину, тут же подскочил к своему командиру и широко улыбаясь, сказал.

– Капитан! Тут ваша подруга идёт!

– Какая? – Удивился тот.

– А что вам по морде била!

– Знаешь, где бы я таких подруг видал бы! Довелось вот пересечься с этой ненормальной. Что ж я её тогда вместе с этим террористом не пристрелил. Всем бы лучше было и мне и ей. А то смотри на неё, идет сука такая, нос в землю уткнув. Должна в тюрьме сидеть, а не на воле гулять!

– А, что она на воле-то делает? Ты же говорил, что посадили её.

– Ну, видимо амнистировали. Я слышал Маут указ какой-то издал, по которому всех котивских заключённых по желанию в добровольцы направили. Наверно и эта курица на радостях записалась. Ожидала, что пересидит где-нибудь. А не получилось. Так ей сучке и надо. Пусть мучается, тварь. Это ей за нашего друга. – Зит недобро поглядывал на едва перебирающую ногами, девушку.

– Вот поэтому ты в свои тридцать с лишним не женат, Зит! Это всё потому, что ты женщин не любишь. Их ведь любить нужно, а не в тюрьмы сажать. Так глядишь, девственником и помрёшь! – рассмеялся Орен.

– Ты не заговаривайся, помни я тут главный, а ты на побегушках! – сказал Зит и тоже засмеялся.

– Нет, ну правда Чак, её бы отмыть, причесать, переодеть, а потом вновь раздеть и ух. Я бы нашёл ей применение, давай я примирю вас.

– А давай ты помолчишь, от твоей болтовни уши вянут, а член свой в узел завяжи, он пока тебе не пригодиться.

– А я бы с ней пообщался!

– Не льсти себе боец, она тебе не даст! – сказал Зит и тут же громко рассмеялся. – Разве, что как мне, по морде.

– Ну да, тебя-то она приласкала!

– Она напала на меня со спины, так любого можно поколотить. Да и хоть тварь она, но всё же баба, а баб бить как-то не по-мужски. И вообще, Орен, закрой свой рот, а то кишки простудишь.

Колонны шли несколько часов, пока на холмах не показался медивский лагерь, что расположился рядом с небольшой деревушкой. Впрочем, ни деревни, ни лагеря уже не было, враг спешно покинул позиции, а муринская авиация и артиллерия сровняли всё с землёй. Воевать было не с кем. Но, опасаясь засады, Тарма приказал открыть шквальный огонь из танков по лагерю. Зит с наслаждением смотрел, как снаряды ложатся на холмах, поднимая в воздух горы земли и огня. В ответ была тишина, и армия двинулась вперёд.

Боя не было, колонны одна за другой вошли в лагерь, сопротивления и вовсе не было. Зит увидел лишь развороченные деревенские дома, вывернутые бомбами наружу. Всюду валялась посуда, одежда и прочие людские вещи, всё, что не успели украсть медивы, валялось прямо под ногами, в грязи. Так же всюду лежали тела медивских солдат, кто-то помер после боя в Ирке от ран, многие от бомбёжек. Стоял мерзкий запах гниющей плоти и гари, отступающие не успели их захоронить и бросили под открытым небом. Зит запнулся о, что-то мягкое и отступив в сторону, увидел мертвеца с оторванными ногами, труп лежал уже не первый день и вид был очень неприятным. Капитан еле сдержал, накативший приступ рвоты и резко запил его водой. Жужжали мухи, птицы поедали падаль, которой здесь было много, по руинам бегали одичавшие собаки. Вдруг кто-то завопил под ногами и Чак увидал истерзанного медива, грязного и всего перемотанного бинтами. С трудом он проговорил:

– Помогите мне, пожалуйста, я сдаюсь, подайте мне воды…

– Вот тебе водички, урод. – сказал один из солдат Зита и пустил медиву пулю в лоб. – Пей на здоровье.

Чак огляделся и услышал как, то и дело, раздавались одиночные выстрелы, и тут же смекнул, что это солдаты добивают раненых. Он подошёл к бойцу, что застрелил раненого и попросил, впредь быть сдержанней. После чего нагнулся к трупу и обыскал его карманы, но не найдя ничего важного, пошёл с ротой дальше.

Живых медивов было не много, чуть больше двух десятков, котивы быстро с ними расправились. Доходило и до издевательств над мертвецами, кода озлобленные солдаты стреляли по трупам. Чак представлял войну по-другому, ему стало скучно и он решил перекурить. На глаза ему попался небольшой сарай, которому удалось уцелеть при бомбёжках. Внутри лежал разный инвентарь: лопаты, да вёдра. Было темно и пахло сырой травой, в сарае было поприятней, чем на улице. Капитан закурил сигарету и присел на стул без спинки, через открытую дверь наблюдал за солдатами своей роты, что копошились по округе.

– Товарищ капитан, – крикнул солдат по имени Ферн, ротный пулемётчик, – разрешите и нам перекурить.

– Курите, всё равно будем ждать, когда Тарма сообразит, что ему дальше делать.

Только Чак договорил, как почувствовал, что-то твёрдое под лопаткой, сердце резко заколотилось, на лице проступил пот, он хотел было обернуться, как тихий голос его остерёг.

– Дёрнешься, пристрелю!

– Пристрелишь меня, пристрелят тебя, кругом мои солдаты.

– А мне плевать на твоих солдат, мне свалить отсюда нужно, помоги. Иначе пристрелю тебя.

– Как я тебе помогу? Кругом наши солдаты, даже если я захочу, то никуда ты не убежишь.

– Тогда и твою жизнь мне сохранять ни к чему?

– Сдавайся в плен, тебе сохранят жизнь.

– Многим ли вы сохранили жизнь, ублюдки?

Зит услышал, как взводиться курок и, не думая ни мгновения, отпрыгнул в сторону и тут же раздался выстрел, пуля пробила стену, пролетев десяток метров, ранила кого-то в ногу, тот с криком упал на землю. Приземлившись на пол, Чак тут же схватил винтовку медива за ствол и попытался её выдернуть из его рук, но противник оказался силён. Завязалась драка. Прозвучали ещё несколько выстрелов и солдаты Зита тут же ворвались в сарай и начали бить медива прикладами. Чак всё-таки выхватил его винтовку и, схватив врага за воротник, выволок его на улицу, где при свете дня смог разглядеть его лицо, круглое и крепкое, поросшее бородой. Это был обычный медивский солдат, который не успел покинуть лагерь по каким-то причинам. Он был ранен в ногу и от того не мог встать на обе, а лишь прыгал на одной, но пару ударов вновь повалили его на землю. Чак был зол и осыпал несчастного множеством ударов. После чего он достал свой пистолет и, приставив его к затылку медива яростно заорал.

– Кто ты такой? Звание, подразделение? Имя командиров?

– Я, я п-п-простой солдат, рядовой м-моё имя Дер Вамор, я с пехоты, я не знаю наших командиров, они погибли в Ирке. Пощадите, я не хотел вас убивать.

–Что-то мне не вериться, что не хотел. Ты ранил моего солдата, ты был так смел в сарае, когда тыкал мне винтовкой в спину, так чего ты ссышь сейчас? Где все твои друзья? Где ваше медивское полчище?

К месту событий стягивались бойцы разных рот, все смотрели как Чак мучает испуганного до смерти медива. Кто-то смеялся, а кто-то предлагал командиру поскорее его пристрелить. На всё это смотрела и Китти с бойцами своего батальона.

– Армия ушла в Аппор, больше я ничего не знаю. – сквозь слёзы бурчал медив.

К Чаку подошёл какой-то майор и оглядев израненного противника заговорил.

– Товарищ капитан, это простой солдат, он ничего не знает. А про то, что они ушли в Аппор и так известно, не устраивай комедию, пристрели его и делу конец.

– Будет выполнено.

Это дело было ему не впервой, он нажал на спуск и оборвал жизнь медивского солдата. Ему не было его жалко, жалко Чаку было, что первый убитый им враг на войне был так беспомощен. Зеваки молча расходились, раненого бойца погрузили на носилки, а медива просто отбросили в сторону. Капитан поправил форму и стряхнул с неё грязь. Где-то в стороне раздались тихие хлопки, он обернулся и увидел как Китти хлопает в ладоши.

– Молодец, капитан Зит. В вашей жизни всё стабильно, убиваете в затылок, с первым убитым врагом вас. Примите мои искрение поздравления.

– Шла бы ты отсюда, любительница медивов!

– Вы, моральный урод, надеюсь, вас убьют в предстоящем бою. – Китти молча развернулась и пошла в сторону.

Чак словно озверел, он кинулся ей вслед и, нагнав, схватил рукой за рукав и с силой дёрнул к себе. Китти обернулась и с криком влепила капитану пощёчину, Зит хотел уже ударить её и замахнулся на неё кулаком, но чей-то удар опрокинул его на землю. Падая он видел, как солдаты батальона 0 оттаскивали девушку в сторону, а когда он упал на землю, кругом уже стояли Киттины сослуживцы. Над ним склонился крепкий мужчина с рыжей бородой и, глядя на растерянного капитана, сказал.

– Что вы за капитан такой, на девку с кулаками бросаетесь?

– Не твоё дело, уйди в сторону. Я проучу эту суку. Она ответит за нападение на старшего по званию.

– Скорее я вам руки переломаю, товарищ капитан.

– Ты смеешь мне угрожать, собака рыжая? – Чак встал, отряхнулся и крикнул. – Вторая рота! Тут вашего командира покалечить хотят.

Уже через мгновение солдаты Чака вступили сначала в словесную, а потоми в рукопашную перепалку. Завязалась драка, сослуживцы Китти отстаивали её, кидаясь на солдат горохраны. Зит отхватил пару ударов, но и сам успевал раздавал тумаки на лево и на право. Неизвестно во, что бы перешла драка, если бы мимо не проезжал автомобиль советника генерала Тармы, полковника Грета. Он сначала крикнул во всё горло на дерущихся, но оставшись неуслышанным приказал своей охране стрелять в воздух. Несколько очередей успокоили побоище, и следующие слова полковника слышали уже все.

– Вы, что творите, идиоты? Медивов не нашли так решили друг друга поубивать? Что здесь произошло? Хотя мне это неинтересно. Если, что-то такое повториться под трибунал пойдёте. А зачинщикам драки я предложил бы оставить сил для врага.

Все остались при своём мнении, Китти всё также ненавидела Чака, Чак всё также не переносил эту глупую девчонку. Идя со своими солдатами дальше, он размышлял, не скрывая злой обиды на неё.

«Кто виноват этой дуре, что она загубила свою карьеру? Если у неё нет в голове ума, то кто ж ей его туда вложит. Всё в игры свои медиволюбские играет. Как будто уроку ей не было. Нет, Чак, держаться тебе от неё подальше надо, а то не миновать беды. Она специально меня провоцирует, вывести меня из себя хочет, что бы я сделал с ней, что-нибудь, а там хлоп и под трибунал меня. Мстительная тварь. Как она вообще выжила? Везучая сука, надеюсь в Аппоре её прибьют наконец-то и делу конец».

Усмирив дерущихся, полковник Грет поехал к генералу Тарме. Грет был старый вояка, начинал службу ещё когда страны Муриния как таковой не было. Грет воевал под командованием Маута ещё в ульянских войсках, будучи командиром роты, его солдаты штурмовали столицу Катакана. Так же он принял участие в объединении Муринии и в оккупации Канильской области. Последний год он находился на должности заместителя командующего третей армии генерала Тармы. С ним у него складывались довольно сложные отношения. Тарма был вспыльчивым и импульсивным, редко думал в долгосрочной перспективе, но был упорен в своих начинаниях. Герм же был спокоен и любил всё просчитывать наперёд. Они дополняли друг друга, но каждый мечтал избавиться от другого.

Генерал Тарма был большим и тучным, его, некогда крепкое тело профессионального борца, давно заплыло жиром, круглое, морщинистое лицо, редко отображало эмоции и было постоянно хмурым, будто кто-то сказал ему грустную новость. В войсках его прозвали «хмурый Окер», Окер было его именем, хотя чаще его называли просто Тарма. Его карьера постоянно петляла между взлётами и падениями, он не был любимчиком Маута и тайно ненавидел Маунда Маута, в чём-то заслуженно считая его путь к генеральству слишком лёгким. В это прохладное утро «хмурый Окер» пил чай из стеклянного бокала, сидя на скамье. Кругом суетились люди, а он молча сидел и смотрел в зелёную даль.

– Товарищ генерал, солдаты разбрелись по деревне и начали грабить и добивать раненых. А по пути к вам я видел, как солдаты с нулевого батальона били морды солдатам бывшей горохраны. Солдаты ожидали боя, а получили такое. Нужно, что-то делать, пока дисциплина не рассыпалась. – доложился Герм.

– А чего вы хотели? Сборище отщепенцев из нулевого и озабоченные горохраники. Их рядом нельзя держать. Узнайте зачинщиков и накажите их. Мне не нужны раздолбаи.

В следующую минуту к ним подбежал молодой, лопоухий связист и дрожащей рукой протянул огромную рацию генералу Тарме, тот молча взял и, кивнув на рацию, вопросительно посмотрел на бойца. Солдат показал пальцем вверх и удалился. Звонил Маут.

– Генерал Тарма слушает.

– Здравствуй генерал, Маут тебя беспокоит. Как ваши дела? – прошипел вперемешку с помехами голос Маута.

– Дела хорошо, мы взяли гетерский лагерь.

– Какие потери? Сколько врагов убито, сколько взято в плен?

– Говоря честно, в лагере не оказалось гетерской армии, они отступили. Потерь нет. Пленных тоже. Противник ушёл в Аппор.

– Генерал Тарма, добровольцы сдержали натиск солдат Лесо младшего на город Ирк, дав тем самым вам шанс, добить его корпус. Вы вчера обещали перейти в наступление и переломить ситуацию на юге, но решили дать им отступить в укреплённый город? Чего вы ждали? Время для удара уже потеряно, в Аппоре Лесо дождётся подмоги и надаёт по вашей ленивой заднице! На северном и центральном участке наши солдаты дали бой врагу, а вы сидите, мозоли на заднице натираете, боюсь, я ошибся в вашем назначении. Требую немедленно принять меры по исправлению ситуации, иначе на вашу должность я найду генерала порасторопней. Всего вам хорошего, генерал.

В рации раздались гудки. Маут не дал шансов Океру хоть как-то оправдаться, тот был в бешенстве. Тарма швырнул бокал о землю и громко заворчал, проклиная солдат, время и погоду. Все у него как всегда были виноваты. Герм выхватил у него из рук рацию и, убедившись, что связь с Маутом отключена, спросил:

– Так, что делать то будим?

– Брать Аппор.

***

Ночь была тихой и безоблачной, миллионы звёзд смотрели с неба на землю, мерцая своим холодным светом. В эти минуты в палатках шли ожесточённые споры и громкие разговоры, касательно следующего дня, на который был назначен штурм логова врага. Не смотря на страх, почти ни кто не переживал, более того, все жаждали скорее ударить по злобному врагу, вонзить штыки в их подлые спины, сжечь дотла их танки и предать забвению имена их командиров. Патриотическая истерия захлестнула муринские сердца и теперь все жаждали лишь мести, слабо понимая, что сами могут сгинуть в бою.

Лишь у Китти не было ни патриотического подъёма, ни жажды мести медивам. Ей до сих пор было страшно. Страшно до самых кончиков волос.

Собственно и генерал Тарма не был наполнен патриотическим порывом, он слишком хотел поскорее взять город. Ему было плевать на то, сколько солдат должны погибнуть во имя этого и какие разрушения нанести городу. Окер с удовольствием бы сровнял город с землёй, дабы увеличить шансы на победу, но к его сожалению, артиллерия застряла в сутках пути позади. И он стоял перед выбором, ждать пушки и потерять драгоценное время, угрожающие его карьере? Или же идти на рисковый штурм? Но и он тоже мог выбить из под его тучной задницы стул, в случае провала.

На эту тему шли оживлённые разговоры в роте Зита.

– Мы разве не будем ждать наши пушки?– говорил один из солдат, обращаясь к капитану Зиту.

– Видимо нет.

– Потерь будет много, очень много.

– Я не думаю, что товарища Тарму это сильно беспокоит.

– А меня что-то беспокоит, да ещё как!

– Домой к жёнушке надеешься вернутся?

– Ну конечно! Это же у вас капитан ни ребенка, ни котенка! А меня супруга дома ждет. Живым, а не в деревянной коробке.

– С жалобами и предложениями обращайся к партийному офицеру, а не к простому капитану, я, к большому сожалению, ничем помочь не могу.

– А вы были женаты?

– Нет, у меня даже девушки нет, не до любовных дел мне, времени слишком много отнимают. Если бы можно было бы, что бы разом и жена хорошая и двое детей здоровых сразу. А все эти сопли, любовь, романтика не по мне. Не романтик я.

– Ну и дурак вы, товарищ капитан.

– Это почему ещё твой капитан дурак, товарищ Нак?

– Да потому, что если у тебя нет тех, ради которых ты готов отдать всё, тебе и жить незачем. Мне вот есть ради кого умирать, и ради кого жить. Я решил, что если вернусь живой, то мы обязательно сделаем ребятёнка.

– А мне вот не о ком волноваться и переживать и это даже хорошо. А знаешь почему? Да потому что, я не забиваю себе голову мыслями о доме и семье, а в бою эти мысли до добра не доводят. Так что дурак ты, Нак, а не я!

– Вы меня не переубедите, я считаю, что в этой жизни нет другого счастья, кроме семьи, а все другое это не счастье.

– А что?

– Просто удовольствие. Но не счастье.

– Ну, с тобой Нак, все понятно. Врать не буду, может и ты прав, может и я когда-нибудь обузой вроде семьи обзаведусь. Но это не скоро. По крайне мере пока война не закончится. А там можно и долг миру отдать, ребятишек наделать. Сразу нескольким девушкам!

– Смотрите капитан, к концу войны может и сил не хватить, с миром-то рассчитаться.

Зит рассмеялся и вышел из палатки на перекур. Звёздное небо освещало лагерь. Он уставил взор на сияющий небосвод и на мгновение почувствовал какую-то тоску и пустоту. Затянувшись сигаретой Чака окликнул чей то голос, это был командир батальона Март, он велел поднимать роту к бою.

Медивы даже не подозревали, что перед их позициями буквально на расстоянии броска, уже готовились к бою десятки тысяч озлобленных котивов. Генерал Тарма нервно курил, опершись спиной на холодную броню танка. Он понимал, если у него не получится, милостыни у Маута просить будет бессмысленно. У него была два выхода первый это победа в бою, не зависимо от цены, а второй это позор и неминуемые последствия. Солдаты же верили, что снесут врага как волна. Аппор был пред их глазами, оставалось просто протянуть руку и взять подлого врага за горло, но страх всё же заколол в сердцах необстрелянных бойцов, они понимали, что не каждому суждено вернуться домой.

Город просматривался в командные бинокли, он был пуст и мрачен. Не видать было ни людей, ни солдат. Одиноко в сумраке ночи стояли деревья, дома, столбы. Город был сдан медивам несколько недель назад почти без боя, от того и был цел. Много местных остались в городе и видимо сейчас сидели по домам.

Ночное небо вздрогнуло он гула котивских самолётов, на медивов надвигалась смерть. Город ожил, засверкали прожектора, застрочили зенитки. С неба, на ночной город посыпались бомбы. Всё поменялось, теперь гетерские солдаты в ужасе закапывались под землю, а муринцы с наслаждением смотрели, как самолёты утюжат врага.

Перед замершими в кустарнике солдатами третьего батальона, в который входила рота Чака Зита, появился майор Март, огромный, словно гора, он окинул взором солдат и негромко, но довольно бодро начал говорить.

– Ну что, солдатики, пришло время и пороху понюхать, это вам не жалкий лагерь с сотней калек и недоносков! Это реальные силы врага, сегодня мы узнаем, можем ли мы утереть нос этим ублюдкам! Или будим и дальше ссаться в окопах, натирая ноги убегая прочь на восток! Мы должны показать этим сволочам, что это наша страна и медива здесь ждёт смерть! Не жалейте патронов на этих выродков, бейте их! Штыком, прикладом, хоть зубами грызите, но добудьте эту проклятую победу! Ваши семьи ждут, когда наша армия начнёт бить врага и если вы струсите, то над вами будут смеяться да же бабы! Я лично кастрирую каждого, кто побежит назад! Нам не нужны трусы и, тем более, что бы они размножались! По команде бежим вперёд, только вперёд, по вам будут стрелять, из пулемётов и из пушек, но вы должны бежать, что есть сил, потому что если вы замешкаетесь, то сразу смерть! В городе у вас больше шансов выжить, чем на подступах к нему, я побегу с вами, но если увижу хоть одну тварь, что перепутает стороны и побежит против шерсти, уверяю вас! Убью, и не одна скула не дрогнет! Ну, товарищи, желаю удачи! А теперь, слушай мою команду, в бо-о-о-ой! За мной, за Муринию! За Маута! Впере-е-е-ед!

Команда прозвучала одновременно во всем муринском войске, пятьдесят тысяч солдат и сотни танков устремились вперёд. Лавина ярости и злобы мчалась прямиком на Аппор.

Зит с автоматом наперевес бежал впереди своей роты. Первые минуты было темно и тихо, но в следующее мгновение в небо взлетела одна, а за ней десяток осветительных ракет, следом в глаза ударил свет прожекторов и начался ураганный огонь с медивских позиций.

Пули обрушились свинцовым дождём на передовые цепи котивских солдат, раздались крики, и слышно было, как падают мёртвые на холодную траву. Следом за пулемётами раздались залпы из пушек и ручных гранатомётов. Линия обороны медивов освещалось словно днём, защитники быстро осознали опасность, и со всей своей мощью давали отпор.

Зит стиснул зубы и не в силах даже кричать, он начал мычал, пытаясь перебить страх. Каждый шаг давался с трудом, ноги дрожали, а глаза боялись смотреть вперёд. В следующее мгновение котивские танки вырвались вперед и помчались на вражеские окопы. Зит видел, как перед ним в бронемашину со свистом влетел реактивный снаряд, раздался мощный взрыв, обдавший его горячим потоком и, в метре от него упала башня уничтоженного танка.

А тем временем, лавина котивских солдат ударила по позициям медивов, начался ожесточенный рукопашный бой. Танки, протаранив вражеские окопы, вошли в город. Ожесточение достигала апогея, ни кто не жалел никого, котивы стреляли, резали, кололи, душили руками и грызли зубами. Зит сам не понимал, как и что он творит, он впрыгнул в окоп и, не мешкая ни секунды, вонзил штык в грудь пулемётчика, тот закряхтел и повалился на землю. Следом он накинулся на второго, начал душить его руками, но медив был довольно коренастым и тут же откинул худого капитана в сторону. Нанеся Зиту пару крепких ударов по лицу, тот вынул нож, и хотел было воткнуть его ему в грудь, но кто-то выстрелил ему в голову. Огромный, мускулистый медив упал на колени, после чего повалился всем своим весом на помятого капитана с разбитым носом. Зит с трудом скинул его с себя и поднялся на ноги, во рту стоял привкус крови, проведя языком по зубам, он понял, что парочка из них осталось, где то в земле.

Окинув взором заваленный трупами окоп, Чаку стало плохо, и его схватил приступ рвоты. Отдышавшись, он высунул голову из вражеского окопа и с испугом оглядел творящийся кругом ужас. Теперь Чаку стало действительно страшно, но собрав силы в кулак, он окликнул своих бойцов и велел идти дальше, по улице, по которой уже ползли котивские танки, обильно поливающие огнём всё окружающее их. Чак, вместе со своими бойцами побежали по улице, скрываясь под фасадами домов. Кругом грохотал бой, Зит подгонял бойцов, стараясь не отставать от танков, под защитой их брони он чувствовал себя спокойней. Мнимому спокойствию пришёл конец, когда оба танка подорвались на минах, а из соседнего дома, что розовым фасадом смотрел на бойцов горохраны, выглянули десятки стволов. Зит успел только закричать, шквал огня обрушился на бойцов. Он видел, как падали на землю мёртвые солдаты с застывшим испугом в глазах, его глаза так же застыли от ужаса. Чак прополз под шквальным огнём и укрылся за бронёй подбитого танка.

– Хреново нас встретил Аппор, товарищ капитан! – Дрожащим голосом проговорил молодой солдат, втягивая голову в плечи, словно черепаха.

– А ты чего ожидал? Живым поди вернуться домой хочешь?

– Да хотелось бы. Я ведь капитан говорил, что детишек нужно бы настругать.

– А, это ты, Нак. Не узнал тебя. Я смотрю? медивам придётся стругать вместо нас, вон как косят. Суки. Я понять не могу, где все? Почему мы тут одни и куда нам деваться из этого ужаса? И кстати, сукины дети, почему мы не отстреливаемся?

– Вы прячетесь командир, и мы прячемся. Вам страшно и мы ссымся. Поднимайте роту в бой.

– Ты как со мной говоришь, Нак! Обалдел совсем? Беги к взводу Орена и передай ему приказ, отходить вглубь квартала, мы их прикроем.

Взвод Орена прятался за бронёй другого подбитого танка и так же его солдаты боялись поднять голову, уж слишком плотный был огонь медивов. Нак приподнялся, натянул каску на голову и, сделав пару глубоких вдохов, резко сорвался с места. До второго танка было бежать не более пятидесяти метров, но не добегая пары шагов, вражеская пуля звонко лязгнула о каску Нака и сорвала её с его головы. Не успел солдат осознать произошедшее, как следующая пуля насквозь пробила его голову. Бездыханный труп рядового упал к ногам Орена. Чак скривил лицо и что-то пробормотал себе под нос.

– Суки, даже шанса нам дать не хотят! – и высунув автомат, открыл беспорядочную стрельбу по фасаду дома.

К счастью Чака и его солдат, на улице показались три муринских танка. Они без труда разнесли фасад дома, что был занят гетерцами, в щепки и уползли, лязгая гусеницами вдаль. Зит провёл перекличку среди роты и двадцать с лишним человек не отозвались. Не все они погибли, возможно, лишь затерялись в суматохе. Но это было всё равно печальным итогом первого боя, к тому же, сам Чак не понимал где они и куда им дальше двигаться, связи не было, а огонь гетерцев был настолько плотным, что идти вперёд не было возможности. Капитан решил действовать, как его инструктировал Март. Майор велел ему и остальным ротным в случае потери ориентации во время городского боя, занимать любую выгодную позицию и держаться там до сеанса связи. Так Зит и поступил, заняв здание школы.

Здание было пустым, всюду валялись бумаги, книги и учебники, будто только вчера здесь проходили уроки. На стенах висели объявления, расписания. Зит обратил внимание, что все портреты Маута были либо прострелены, либо изодраны. Видимо медивы уже успели поглумиться над врагом, что не мог им дать сдачи. С каждым шагом, следов мародёрства и элементарного варварства, становилось всё больше. На стенах стали встречаться разные грубые ругательства, гласящие о слабости и ничтожестве котивов, во всём богатстве матерного языка. Под ногами хрустели стёкла, один из кабинетов был превращён в туалет, другой был завален пустыми бутылками гетерской водки. Где-то встречались лужи, засохшей крови.

Школа для муринцев была святым местом, местом, где воспитывали правильных граждан, умных и полезных партии и стране. И такое варварское отношение к ней, считалась равнозначным осквернению святыни.

– Грязные свиньи, а не люди. – Гневно выругался Чак. – они, наверное, и дома себя так ведут.

– Что ты хочешь от них, друг, это же медивы. – ответил Орен.

У воспитанных пропагандой, правильных граждан Муринии, не возникало вопросов по поводу причин таких поступков. Они свято верили в ничтожность медивской нации, в примитивность их ума и в их ограниченность, что рождала мракобесие, вместо прогрессивной мысли.

Так и зачищал Чак со своими людьми комнату за комнатой, пока за окном гремели взрывы. Он искренне жаждал поскорее вернуться на поле брани и доказать, что может и хочет биться за любимую страну. Ему хотелось бить, колоть и грызть ненавистного врага. Но сейчас он вынужден был выполнять приказ и занимать оборону в школе, осквернённой врагом.

– Так, мужики, перекур. – сказал Чак и присел на парту.

Огромные, панорамные окна кабинета, в котором он сидел, дрожали при каждом разрыве, пока, совсем близко не разорвалась мина и не превратила их в груду, звенящих осколков. Капитану тут же в лицо ударил едкий аромат улицы, он вышел с сигаретой в коридор. В этот момент к нему подбежал один из солдат.

– Товарищ капитан, вам нужно глянуть, там, в подвале, ну сами посмотрите, там их сотня.

– Кого сотня? Медивов? Котивов? Тараканов? – гневно прыскнул он в ответ. – Говори понятно!

– Там люди, наши. Местные. Пойдёмте.

Чак спустился по бетонной лестнице в подвал школы и в свете десятка, моргающих ламп, увидел хаотичную массу людей, в основном женщин, детей да стариков. Было жутко душно и пахло сыростью. Где-то плакали грудные дети и при каждом разрыве снаряда рядом, взвизгивали женщины и охали старики. Зит оглядел их и насчитал без малого сотни три.

– Вы жители Аппора? – спросил у толпы Зит.

– Да. – гулко охнули голоса в ответ.

– Можете быть спокойны. Наша армия пришла вас освободить. Совсем скоро вы можете вернуться в свои дома. – радостно объявил им Чак.

Толпа загудела и зашевелилась, кто-то крикнул из людской массы.

– Это в те дома, которые вы сейчас с землёй ровняете?

– Кто это сказал? – рявкнул Чак.

В ответ была тишина. Лишь сотни голосов, тихонько перешёптывались друг с другом. Чак разозлился и снова начал.

– Мои бойцы погибают, бьются за ваш город, который им не родной. Они отдают свои жизни, во имя того, что бы выбить врага с нашей земли. Ваши дома заняты медивами, а кто-то смеет дерзить воинам освободителям?

Темноволосая, худая женщина, средних лет, что стояла рядом с Чаком, оглядела капитана с ног до головы и недовольно фыркнула.

– Что ж, вы воин-освободитель, с бабами, да детьми в школе прячетесь. Враг там, за стенами, а не здесь.

– А вот это не вашего ума дело! – разозлился Чак. – Сдали город врагу, прогнулись под медивов, а теперь ждёте, что другие придут и за вас работу вашу сделают. Да вы все должны были биться с медивами, а не прятаться, как крысы по подвалам. Или поди уже контакты стали налаживать со свиньями этими?

Капитан стоял один напротив огромной толпы при свете мигающих ламп. По лестнице застучали подошвы сапог, мгновение спустя Орен был рядом. Он попытался успокоить друга и вывести из подвала, но капитан продолжал сыпать ругательства и обвинения в адрес женщины и всех остальных. Женщина тоже была не из робкого десятка и кричала на него в ответ. Скандал решил прекратить седой старик, который схватил Чака за руку и попросил успокоиться.

– Товарищ капитан, угомонитесь. Она женщина, а вы мужчина, вы офицер, в конце концов! Будьте умнее. Не спорьте с ней, мы прячемся в этом подвале уже не первый день. У всех сдают нервы.

– Отцепись от моей руки, старикан. – Чак так резко дёрнул руку, что старик упал на пол и расшиб голову в кровь. Толпа загудела и заревела, женщина в гневном порыве влепила Чаку пощёчину и бросилась к старику, который оказался её отцом.

– Чак, друг, пошли отсюда.

Орен вывел товарища из подвала. Чак тёр зудящую щёку и причитал, закуривая сигарету.

– Совсем озверели, сами пустили врага в город, да ещё и предъявляют нам. Пристрелить бы эту сучку стоило! Дабы другим неповадно было.

– Да угомонись, ты. Кто по-твоему из них должен с медивами сражаться? Бабы? Дети? Старики? Видишь же, что народ испуганный, измученный, какого хера ты к ним лезешь? Поздоровался бы и ушёл. Им сейчас не до речей, они жрать хотят.

Чак всегда злился, когда Орен воспитывал его как ребёнка, но в этот раз товарищ был прав, как никогда, и ему действительно не стоило вмешиваться в этот конфликт. Приложив к щеке холодную сталь пистолета, капитан присел на лавку, что стояла в вестибюле первого этажа, и попытался успокоиться, пуская кольца табачного дыма в белый потолок.

Если бы Чак и его солдаты знали, какое одолжение им сделали гетерцы, что не пустили их в город, то вряд ли в этот момент были бы грустными. Тем «счастливчикам» из муринской армии, что удалось прорваться к центру, пришлось не сладко. В жарких засадах их перебили почти всех, оставив на бетонных улицах лишь факелы горящих танков.

Так и прошла ночь. Бойцы Зита держали школу, периодически принимая вырвавшихся из засад сослуживцев в своё укрытие. Так к утру их стало почти полтысячи бойцов из разных рот и батальонов. Прибились к ним и жалкие остатки нулевого батальона в количестве чуть больше сотни. На рассвете школа была как переполненная банка с килькой, а на связь так ни кто и не выходил. Бои к утру чуть стихли и лишь где-то через квартал, то и дело ухали разрывы гранат и трещали очереди автоматов.

А к этому моменту, Тарма сумел перегруппировать войска, и подтянуть к городу артиллерию. И не взирая на мелкие отряды в центре Аппора, велел накрыть огненным градом весь город, не жалея никого, даже своих. У Окера был свой взгляд на гуманность и от того все, кто вынужден будет погибнуть от дружественного огня, воспринимался как вынужденная жертва.

Из выстекленных окон школы, открывался потрясающий вид на восход. Его багровые облака и легкая дымка тумана делали утро волшебным. Будто и не было до этого крови и страха, а лишь этот восход, лишь мягкая, ни с чем несравнимая красота природы, которую никогда не сможет подделать человек.

Зит сидел в кабинете директора школы, за большим, дубовым столом, кругом хаотично лежали вещи, тетради да книги. Гетерские солдаты видимо пытались, что-то найти, но в муринских школах были лишь знания и ничего кроме. Поживиться здесь было нечем, даже продукты со столовой вряд ли могли их заинтересовать. Оттого солдаты и вывалили злость на предметы, даже дубовый стол был прострелен в нескольких местах, а на его краю, кто-то ножом выцарапал фразу, в которой утверждалось, что Маут кусок кала. Чак срезал ножом эти слова, так как не мог даже находиться рядом с такой мерзостью. Мурзан был для него даже более свят, чем какая-то школа.

Где-то в центре раздался оглушительный гул, и пол под ногами задрожал, следом второй и третий. А затем всё слилось в один страшный гул. Чак сразу понял, что готовиться новое наступление и пушки готовят свободный путь своим солдатам.

В кабинет забежал Орен вместе с молодым радистом своей роты, которого Чак не знал по имени, а в шутку назвал «Человек-телефон», ему почему-то казалось это забавным. Молодой солдат протянул трубку ротному и в динамике захрипел знакомый голос майора Марта.

– Привет, Чак, рад, что ты живой. Как обстановочка?

– Стабильно хреновая, товарищ майор.

– Сколько у вас там, в школе учеников?

– Моих сто тридцать девять, а так же с нулевого и седьмого батальона прибились человек триста.

– Как с оружием?

– Нормально.

– Так вот, слушай меня внимательно, потрепали нас основательно, я с двумя ротами окружён у самого вокзала, до тебя нам топать километров десять. Не дотопаем, перебьют. Но скоро Тарма бросит в бой свежий резерв, нужно будет им помочь, между нами есть одно хорошее здание, бывшая администрация города, огромное десятиэтажное здание, там засели несколько сотен гетерцев. Думаю, ты понял, что нужно их выбить оттуда. Заняв это здание, мы сможем простреливать и проглядывать всю округу. Но мы вам помочь не сможем, нам до администрации бежать через площадь. Перебьют. Вы же сможете подобраться к ним через спальный район, под прикрытием домов. Я верю в вас Чак Зит, как возьмём город, я лично накручу тебе медаль на грудь, но это потом, а пока действуйте. – голос в трубке замолчал, повисла долгая тишина.

Чак знал, что наступать чревато потерями, но и сидеть уже не было сил, созвав всех офицеров, он передал приказ и предложил действовать сообща. Майор Жемир согласился идти в бой вместе со своими измученными бойцами. Все пошли готовить своих солдат к бою. Проходя по коридору, Чак увидел знакомое лицо, это была она, Китти, сидевшая в углу. Бледное, усталое лицо, избитые в кровь маленькие ручки, собранные в хвост грязные волосы и в этот момент он не испытывал к ней злобы, только жалость, застыв на минуту, капитан молча разглядывал едва живую, от усталости, девушку, пока вдруг та не подняла взор и не пересеклась с ним взглядом. Чак тут же отвёл взор и пошёл дальше. Ему стало неловко и что-то заскрипело внутри, было неясно, что могло вызвать его жалость, чуждое ему чувство. Всё это время он искренне желал Китти попасть под вражескую пулю, но теперь не хотел, жалость колола ему душу, вызывая непривычные ощущения, за которые ему становилось стыдно. Закурив в очередной раз, он отогнал едким дымом от себя непонятные мысли и попытался переключиться на новый бой.

Рота Чака пробралась к скверу, что раскинулся средь зелёной рощи густых деревьев и аккуратно подстриженных, квадратных кустов. До мрачного здания администрации было не более пятисот метров, которые без труда простреливались. Следом на рубеж вышли солдаты нулевого батальона и других. Все расположились под прикрытием деревьев и ларьков, небольшого рынка.

В неприглядном помещении торгового павильона, среди разбросанного товара и протухших фруктов, Чак совещался с Жемиром, оба не знали, что делать дальше, до администрации было рукой подать, только вот территория, перед зданием была у врага как на ладони. Настроение приподняли рычащие, железные монстры, пять танков ползли по улице, от их стальных корпусов звонко отлетали пули. Машины заняли позиции в густых зарослях края сквера и начали поливать врага мощным огнём. Из крайнего танка вылез крепкий офицер, высокий и статный с уверенным измазанным сажей лицом. Он оглядел жмущихся к земле солдат Чака и, склонившись над ними, спросил.

– Кто из офицеров тут главный?

– Майор Жемир и капитан Зит, они, где-то в том здании. – не рискуя поднять голову, прохрипел парнишка и показал дрожащим пальцем в сторону одноэтажного домика с обрушенной крышей.

Офицер спокойно прошёл под огнём пулемётов и зашёл в дом, Жемир тут же встретил его у порога, и сходу задал ему вопрос.

– Да, что ж это такое! Где кто есть?

– Не ругайся папаша, я майор Кепт, я с донесением от генерала Тармы. Сколько у вас солдат? – спокойно спросил Кепт.

– Да не больше сотни моих, у капитана Зита столько же, ещё пару сотен растянулись по кварталу, зачищают тылы, может меньше. Где подмога? Мы и шагу шагнуть не можем, в этом здании роты две засели! Они нас огнём к земле прижали!

– Да не шуми! Генерал Тарма приказал немедленно штурмом брать это проклятое здание, там может заседать штаб фронта! Такая вот удача и всё для вас.

– Да хоть сам царь Фавии! Мне все равно! Мы и двух шагов не сделаем! Нас тут же с пулемётов всех положат! Я не собираюсь гнать своих солдат на верную смерть! Капитан Зит, я думаю, тоже своих солдат в жертву приносить не намерен.

Чак стоял в стороне и молчал. Жертвовать ему не очень-то и хотелось, но приказ Марта исполнить он был обязан и тем более приказ Тармы.

– Вас поддержат огнём пять танков!

– Да проку от ваших железок!

– Вы поймите, весь наш корпус раскидало по Аппору, а ваши солдаты единственные, кто сейчас могут начать штурм администрации. Кто же знал, что там могут серьёзные шишки заседать. Знали бы раньше, то удар бы направили именно сюда! А вышло все, так как вышло, но у нас должно получиться!

– Говоришь, ты, майор, конечно красиво. – начал Чак. – Но на деле как-то тухло получается. Пошли сломя голову Аппор штурмовать, так пинков под зад отхватили. Сколько наших сгинуло в эту ночь? Только я не могу два десятка своих ребят найти, кто погиб, кто пропал. А теперь надо штурмовать это проклятое здание.

– А ты, капитан, приказы полюбил обсуждать?

– Ни в коем случае, но давайте подойдём к штурму без глупостей. Я, как и вы намерен выполнить приказ, но если мы все погибнем, как мы его выполним?

– И, что ты предлагаешь? – скривив узкие губы, спросил майор.

– Мы начнём штурм, как и планировали, но как только танки выйдут на нужную позицию, тогда я со своей ротой ворвусь в здание с фланга. Пока остальные будут продолжать обстреливать фасад, мы попытаемся незаметно ворваться в администрацию, как только мы войдём на первый этаж, вы начнёте бить по второму и выше и выше. Пока они не замолкнут. Только не палите по долгу, по одному месту. А то нас же и перебьёте. Бейте только по очагам сопротивления и держите с нами связь, мы будим вас корректировать. И дайте нам время организоваться.

– Через полчаса должен начаться штурм. Не позже. Иначе я доложу Тарме и тебе придётся держать ответ перед ним.

Майор так же невозмутимо вышел из павильона.

Капитан Зит, понимал, что их рано или поздно заставят штурмовать, это серое невзрачное здание, тем более Март обещал медаль, а для Чака это имело большое значение. Он сидел за подбитым танком вместе с тремя другими солдатами, пошарив в кармане, Чак нашёл смятую и промокшую пачку сигарет. Дрожащими руками, он достал её и закурил поломанную папиросу. Из мрака вышел, какой-то крепкий мужик и присел рядом с Зитом, от него страшно несло потом, его рыжая борода смешалась с грязью и была похожа на сено, руки сбились в кровь, некоторые пальцы были замотаны кусками ткани. Это был уже знакомый Чаку боец из нулевого батальона. По его измятому лицу было видно, что в бою ему досталось хорошо. Рыжий громила ткнул пальцем в пачку сигарет и капитан протянул ему папиросу.

– Угощайся, собака рыжая. – разглядев нахлебника, буркнул Чак.

– Да ладно вам, может они вам больше не пригодятся.

– Борзый ты солдат, странно, что живой.

– Поэтому и живой, был бы тютей, прибили уж давно. Я по крайней мере баб не бью. А вам капитан стыдно должно быть, этой девке и так в жизни досталось, а вы с кулаками. – крепко затягиваясь после каждой фразы, говорил солдат, абсолютно забыв про субординацию.

– Сильно умный, такое тоже в армии не любят. Откуда ты такой взялся? Шибко правильный.

– Оттуда, откуда и все, вы, капитан обидеть меня пытаетесь? Не обидчивый я, не старайтесь, хотел бы ещё там, в лагере, вас пополам сломал бы, но не достойны вы, что бы из-за вас под трибунал идти. Страшно вам, наверно. Вот вы и выплёскиваете свой страх на слабых, на бабах, да на стариках. Слышал я, как вы избили старика в подвале. Это с виду вы кремень, а на деле такое же ссыкло, как и все желторотики.

– А ты значит не ссыкло? Смелый больно? Что ж смелость в бою не проявляешь? Или смелости только на грубость офицеру хватает? – Зит начинал злиться, и это отвлекало его от страха, что блуждал в его душе и грыз словно червь.

– Ну и долго браниться думаете? Капитан? От страха не убежать и не скрыться, он не с наружи, а внутри. Я тоже боюсь смерти, друзья мои бояться, вы боитесь, Тарма боится. Всем страшно, все ссутся в штаны при её холодном дыхании. В Ирке я видел, как самые сильные и смелые боялись медивов настолько, что мочились в штаны прям в окопах, вонь стояла как в сортире. Всем страшно, но вот людьми оставаться надо даже когда страшно, а вы капитан, гнида. – сказал бородатый мужик и облегчённо вздохнул. – Думал, не скажу, смог, сказал, вы гнида, капитан.

– И что же привело вас к такому выводу, обо мне?

– Китти Лина мне рассказала про вас. Вы жалкий человек, завистливый, подлый. Вы не народу служите, а себе. Вам в радость быть выше других, и силу вы проявляете только тогда, когда вы знаете, что за вами закон или власть. А наедине с равным вы трус.

– В белье моём копаться решил? Да благодаря таким как я, в городах спокойно, благодаря моим солдатам вы забыли, что такое разбои и бандитизм на улицах. Мы ценной своих жизней сломили террористам из «свободы и воли» хребет. А благодаря таким не далёким и добрым людям вроде вашей Китти Лины, гибли мои друзья! Ты просто тупая рыжая собака, пёс. Ты думаешь, что сейчас правду отстаиваешь? Заступаешься за невинно обиженную жертву режима? Да она дура, дура, которая не может даже раскаяться в своём преступлении. А ты дурень рыжий грудью встал на её сторону. Никак на перепих с ней настроился? Хотя этой шлюхе кроме того самого и предложить нечего.

– Не, всётаки прав я оказался, гнида вы капитан. – докуривая папиросу почти до самого конца, обжигая пальцы, говорил рыжий, не смотря на собеседника.

– Ты бы за словами то следил! – не удержался сидящий рядом Орен. – Ты так-то со старшим по званию говоришь. Ты пришёл для того, что бы капитана нашего оскорблять? А ты не думаешь, что мы за нашего командира можем тебе и череп проломить?

– Против вас я ничего не имею. – докурив буркнул рыжий.

– А мне как-то наплевать, что ты там и про кого думаешь, пёс рыжий. Пришёл на халяву сигарету стрельнуть? Покурил? Что тебе ещё нужно, быдло не благодарное. Иди отсюда по добру по здорову! – грубо рявкнул Орен, не сводя с рыжего своего осуждающего взора.

Бородатый мужик не стал больше спорить и ругаться, разогнувшись в полный рост, он удалился прочь. А Зит тем временем нервно перебирал в руках паку сигарет, еле сдерживая эмоции, которые в этот день били у него через край.

– Эти твари из нулевого совсем обозрели, кто они такие, что бы с нами на равных говорить? Да они почти все бывшие преступники, которым волей судьбы амнистия на голову упала. А ведут себя как будто они полноценные граждане! Я таких на службе с говном мешал! А тут гляди-ка! Голову из дерьма высунули!

– Успокойся, у нулевых уже сдают нервы, они в бою не первый день. Плюнь на них.

– Плюну, пулей в лоб.

– Их и так осталось немного, без твоей помощи перебьют. Ты лучше успокойся и не думай об отморозках вроде этого. Ты командир наш, а не какой-то пацан с улицы. Соберись, нам предстоит бой. А в бою нам нужен грамотный командир, который сделает всё, для того, чтобы его бойцы остались живы и выполнили свой долг.

– Ты прав, Орен, что-то я распустил сопли, пора готовиться, а то без нас всех медивов перебьют.

Здание администрации вздрагивало и дребезжало. Снаряды нещадно впивались в фасад и разносили кирпичную толщу в крошки. Из многих окон уже вырывались языки оранжевого пламени.

И вот танки, что обстреливали администрацию, пришли в движение.

Зит шёл в атаку вместе со своей ротой. Страх был тут как тут, но именно он не давал ему расслабиться и потерять голову. Он видел как солдат за башенным пулемётом, крича во все горло, пускал очередь за очередью в окна администрации. Общий грохот достиг такой громкости, что всё слилось в один нескончаемый гул.

Одного из солдат, покосило осколками, другого убило пулей в голову, Чак ждал своей участи, но ему везло. Творящийся вокруг ад, не давал даже думать, лишь инстинкт самосохранения управлял им. Зит даже не понимал, что его мокрое лицо это отнюдь не пот, а кровь бойцов, что бежали с ним рядом.

«Неужели я добегу, неужели я выживу! Почему пули летят мимо? Твою мать как же страшно! Лишь бы не убили! Лишь бы не убили!»– бормоьал себе под нос Чак. Он бежал и старался не смотреть по сторонам, не смотрел он и под ноги. Неожиданно его нога зацепилась обо, что-то, Чак полетел на грязную землю и угодил в лужу, холодную и мерзкую. На секунду ему показалось, что его ранили, тело пробрала лёгкая дрожь, но довольно быстро он понял, что просто запнулся. Подняв взор, испуганный до смерти капитан, увидел сидящую у сорванной танковой башни Китти, она плакала, закрыв голову ладонями. Вся её форма была в чужой крови.

– Эй, Китти Лина! Ты бы здесь лучше не сидела! – дрожащим голосом промычал Зит.

– Это кто? Кто ты? Это вы капитан Зит? – сквозь слезы прошептала девушка.

– А у тебя есть ещё знакомые капитаны, которым ты пулю в спину обещала?

– Я боюсь! Мне страшно!

– Не поверишь! Я тоже боюсь и мне жуть как страшно! Но надо валить отсюда! Так у нас совсем мало шансов выжить! Хватайся за мой ремень и беги за мной, если танки уедут вперёд, то нам совсем туго будет! Хватайся за ремень! Только не вздумай мне шутить, иначе сам пристрелю!

– Хорошо!

Китти схватила его за ремень и на ватных ногах поплелась за ним без автомата, оставив его, где-то в луже. Она не думала ни о том, что хотела пристрелить Зита, ни о том, что её могут убить. Она лишь держалась изо всех сил за ремень, который стал её спасением.

Чак сам не понимал своих действий, ещё совсем недавно его радовала мысль о её смерти, теперь же он её спасал, сам не понимая почему. Он действовал машинально, во время боя его голова отключилась от эмоций и действия не несли в себе какую-либо подоплёку. Вскоре они догнали какой-то танк и, прикрывшись за его бортом, вбежали в сад. Не смотря на творящийся вокруг ужас, Зит чувствовал аромат увядших цветов и сырой травы. Он вдыхал приятные ароматы, стараясь не чувствовать запахи горящей резины и пороха. Китти так же сильно сжимала его ремень, боясь его отпустить.

– Ну что, раз уж прибилась к моей роте, будешь действовать с нами! Надо врываться в здание, вот возьми автомат! – Зит поднял с земли окровавленное оружие и протянул его девушке. – Старайся, держатся рядом со мной, делай, что я говорю, возможно, останешься жива и сможешь дальше меня ненавидеть.

– Зит…

– Называй меня Чак! Мы же с тобой старые знакомые! – старался подбодрить потерянную девушку капитан.

– Чак, а ты забавный, только с чувством юмора у тебя беда, шутишь глупо и не к месту. Я наверно не буду тебя убивать. – сквозь слезы пошутила Китти.

– Ну спасибо! Вот бы медивы так же решили бы!

Котивы резво ворвались в здание, начались бои за каждую комнату. Ненависть и жестокость била через край, гетерцы почувствовали на себе ярость врага и довольно быстро пустились в бегство. На втором этаже, рота Чака в рукопашной схватке вытеснила противника в актовый зал, где оставшихся медивов закидали гранатами. Китти везде следовала за ним, когда он стрелял она тоже стреляла, стоило Чаку упасть, она тут же ложилась рядом, пару раз Орен улыбнулся девушке, но её лицо оставалось таким же испуганным, как и прежде.

Пробежавшись по длинному коридору, на стенах которого висели портреты, партийных лидеров, над которыми изрядно поглумились гетерцы, отряд ворвался в кабинет, из которого раздавалась громкая речь и грубые ругательства. Чак тут же обратил внимание, что здесь творилось нечто странное, десяток офицеров жгли бумаги в наспех разведённом костре посреди комнаты. Чак махнул рукой, и его солдаты тут же обрушили шквал огня на противника. Почти все офицеры тут же погибли. Но одного все же удалось допросить. Тот, прежде чем умереть, сказал, что жгли они секретные документы.

В следующее мгновение в кабинет ворвался отряд медивских солдат. Тут же возник рукопашный бой. Зит ловко орудуя ножом, зарезал двоих, и кинулся на высокого, двухметрового гетерского офицера. Медив швырнул Зита о стену, после чего вынул из ножен позолоченный клинок. Сжав горло капитана коленом, он медленно преодолевая сопротивление рук, подносил остриё клинка к его груди. У капитана явно не хватало сил, справится со здоровенным офицером, что пытался вонзить в него клинок, обе его руки были слабее одной противника, что словно механический пресс давила на него. Зит видел его лицо, слышал как он дышал и чувствовал, как слабеют его руки, сдерживающие огромную ручищу медива.

– Расслабься. Пора умирать, котивский ублюдок! – прошипел офицер, уже поднося остриё лезвия к трепещущей груди Чака.

Зит из последних сил, отвёл лезвие в сторону, после чего вцепился зубами в шею противника. Медив с силой отбросил его в сторону и начал наносить ему удар за ударом. Когда капитан уже почти не шевелился, офицер поднял с полу автомат, по пути откидывая пытавшихся свалить его котивов, силы было в нём словно в медведе, с которыми нередко сравнивали медивский род. Автомат в его огромных лапах смотрелся словно игрушка, и враг уже готов был оборвать скромную жизнь Чака, но тут раздалась автоматная очередь. Медив, постояв на ногах пару секунд, упал с грохотом на пол. Позади него с автоматом на перевес стояла изрядно помятая Китти. Она улыбнулась разбитыми в кровь губами, по ней было видно, что далеко не один кулак прилетел в её когда-то милое личико.

– Теперь ты мой должник, засранец. – сказала Китти и упала на пол без чувств.

– Спасибо. – сплёвывая кровь и обломки зубов, прохрипел Чак и тут же подскочил к ней. И похлопав ей по опухшим щекам, привёл в чувства. – Не вздумай помирать, мне кажется, ты медаль заработала.

– За спасение твоей никчёмной жизни? – С трудом улыбнувшись, спросила Китти, голос её был тих и слаб.

– Ты завалила офицера с очень большими звёздами на плечах, видимо важный хрен. – сказал один из солдат, что бинтовал свою руку.

– Это генерал первого ранга, – тут же сказала Китти, – это очень серьёзная шишка! Такие медивы командуют армиями, он как наш Тарма, только не толстый.

Зит тут же запустил свои руки в карманы убитого, уж очень интересно ему было узнать, кто хотел его убить. Как и принято было у медивских офицеров, в его нагрудном кармане лежала маленькая коричневая книжка с гербом Гетерского союза серебристого цвета. Долго вглядываясь в них он задумчиво улыбнулся и тут же поднял взор на Китти, потом вновь опустил в книжку и вновь на Китти, после чего громко засмеялся.

– Вот это да! Да ты только, что пристрелила генерала Лесо младшего, сына главы Гетерского союза! Твою мать! Да ты, герой! Ты обезглавила южный фронт врага, да ты и вправду герой! С ума сойти, вы это слышали, бойцы? – восторженно воскликнул Чак глядя на растерявшуюся девушку. – Ты убила главу фронта, а эти офицеры его свита. Мы их тоже завалили, ох не зря я об тебя споткнулся!

Китти лежала на полу, лицо страшно болело, губы кровоточили и опухли, будто её искусали пчёлы, она была в замешательстве, своими руками убила человека. Для неё было тяжко осознавать, что она лишила кого-то жизни, хоть в Ирке она и стреляла по врагу, но тогда она не видела, убила кого или нет, а сейчас перед ней лежал мертвец, что пару минут назад был жив. Данный мертвец был не простым человеком, волею случая, генерал Лесо младший оказался в этой комнате и был убит простой девчонкой, став её первой жертвой. Сама того не ведя, Китти Лина сделала для взятия Аппора больше, чем тысячи солдат. Она пыталась порадоваться вместе с остальными, но в глазах потемнело, и она грохнулась на пол без сознания.

Ещё до смерти генерала Лесо, армия гетерцев начала отступать, а после известия о смерти командира и нескольких членов командного штаба, армия дрогнула и медивы бросились бежать из города, к тому же армия Тармы начинала заходить с фланга. Всю ночь шли бои разной степени интенсивности, но к утру город был освобождён, гетерцы попятились к границе, бросив в Аппоре тысячи своих погибших.

Генерал Тарма, преисполненный радостью, тут же отзвонился Мауту о взятии города и смерти Лесо младшего и, получив порцию похвалы, успокоил своё самолюбие. Армии Муринии город дался непомерно тяжёлой ценой, некоторые роты сгинули в полном составе, многие потеряли до половины бойцов. Нулевой батальон практически перестал существовать, погибли почти все, остались лишь пара десятков особо удачливых. Погиб и Жемир, его тело нашли в кустах сквера, он погиб от пули, что сразила его в правый глаз. Он лежал на спине, лицом устремившись к чёрному небу, его седые кудри забрызгало кровью, в сквере его и похоронили, в братской могиле, вместе с тремястами муринскими солдатами.

Чак сидел на веранде какого-то брошенного кафе, пил горячий чай и затягивался горькой, армейской папиросой. По улице вели колону пленных медивов, Зит смотрел на них с улыбкой, ему не было их жалко, пару раз он даже крикнул в их сторону нечто грубое и громко хохотал. Гетерские солдаты были наполнены ужасом и страхом, они озирались по сторонам и то и дело кто-то получал звонкие удары от муринских конвойных. Чак проводил взглядом несчастных и принялся дальше расслабляться, он заслужил отдых, его поздравили, и майор Март и даже генерал Тарма просил передать благодарность смельчакам, что смогли захватить администрацию и убить Лесо младшего. Теперь он не сомневался в получении награды, его друг Орен, получив в бою несколько слабых ранений, флиртовал с медсестрой, что перевязывала его раны, тем самым оставив капитана одного со своей гордостью.

Вскоре к нему подсела девушка, он сразу узнал в ней Китти. Та попросила угостить её сигаретой и, закурив тихим голосом начала.

– Капитан Зит, спасибо вам, что своими действиями спасли мне жизнь. – cлова её были натянуты, каждое слово она вытягивала из себя.

– И вам спасибо, что спасли мне жизнь. – c лёгкостью ответил ей Зит.

– В связи с этими событиями я предлагаю вам помириться и расстаться если уж не друзьями, чего быть не может, то хотя бы не врагами. Я наверно не смогу забыть всего, что мне пришлось пережить из-за вас, но всё же я вас простила. Даже если для вас ни чего не значит моё прощение, всё равно примите его. – cмотря на Чака, Китти продолжала выдавливать из себя слова.

– Ваши извинения приняты, в друзья я вам не набиваюсь, но и врагом вашим не являюсь. Каяться в своих поступках, я не собираюсь, но и говорить о них не хочу. Давайте так и расстанемся с вами, как люди, что рассчитались со всеми долгами друг перед другом. Надеюсь после этого расставания ваша жизнь наладиться, я не желаю вам зла.

– Вот и хорошо, капитан Зит. Удачи вам в ваших делах. – Китти бросила окурок на землю и пошла прочь от кафе.

– Куда вас переводят? Лейтенант. – крикнул Чак ей вслед.

– Пока не знаю, отправляюсь на распределитель в город Дроц, нулевого батальона больше нет, почти все погибли, даже Жемир.

– Жаль, вроде хороший был мужик, хотя я его не знал. Желаю вам больше не возвращаться в корпус Тармы. Тут не очень. Прощайте.

– Прощайте, капитан.

Чак долго смотрел в след уходящей Китти, он разглядывал её исхудалую фигуру, тяжёлую походку и дрожащие на ветру грязные лохмотья, когда-то красивых волос. Ему вдруг вспомнилась она, та, что встретилась ему в парке, молодая и красивая, с красными кокетливыми губами и яркими глазами. Но и сейчас Чак был непреклонен, в его голове не укладывалось, как он может быть виноват в несчастьях этой девушки, если он просто выполнял свою работу. Хотя несколько иголок кольнули его где-то в районе сердца, это была не то совесть, не то жалость, а может и вовсе просто он уже выкурил слишком много сигарет. Как бы то ни было, они расстались и Чак испытал смешанные чувства, и радость и маленькую долю грусти.